- Господин Сгибнев? - возле самого дома путь заядлому яхтсмену, электротехнику Сгибневу преградили путь двое человек. Обычные френчи, потёртые краги, кепки как у героя рассказов одного англичанина. Яхтсмен забыл его фамилию...
- Да, - яхтсмен смутился. - С кем имею честь...
- Боюсь, чести у Вас давно нет. Отдельный... - тот, что повыше, на мгновенье замялся. - Служба безопасности империи. Просим пройти вместе с нами.
Сгибнев побледнел, его руки задрожали. "Предали...кто же предал? Меня сдали жандармам!"
Электротехник рванулся было, но его повалили на землю и завернули руки за спину. На умениях контрразведки переименование службы и объединение с жандармами никак не повлияло. Разве только сотрудники СИБ ещё не привыкли к новому названию, часто называя себя по-старому...
На Севастопольской верфи случился переполох. Утром на работу не вышло несколько инженеров и рабочих. Посылали домой вестовых: семьи, домохозяева или дворники, смущаясь, говорили, что пропавшие либо вышли из дома с утра, и никто их не видел после, либо разводили руками...
В Николаеве в дверь городского головы раздался требовательный стук. Прислуга Матвеева пошла открывать. Скрипнула дверь. Гости перекинулись несколькими тихими фразами и прошли наверх, в комнату городского головы.
- Что вы здесь делаете? - хозяин дома как раз изволил откушать в своём кабинете. Рюмочка "беленькой" застыла в зажатой руке у самого рта. - Чего вам здесь надо, по какому праву, я вас спрашиваю, вы отвлекли меня от важных дел?
- По этому праву, - гость ткнул в лицо Матвееву листок гербовой бумаги.
Городской голова шумно втянул воздух носом, опрокинул в рот рюмку водки, вздохнул и поднялся из-за стола.
- Всё-таки нашли. Эх, франт-собака, гори всё пропадом, - Матвеев махнул рукой. - Ну, пошли, что ли, служивые? Эх, не пожил, франт-собака, не пожил как следует!
Похоже, "беленькая" подействовала...
- Господин Феоктистов, прошу Вас, не нервничайте, - инженер Николаевской верфи заперся в комнате, обещая живым не даться. К сожалению для Феоктистова, его "крепость" была глухой, без окон, с одной дверью. Деваться было некуда. Выстрел. Ещё один - и замок отлетел в сторону.
Револьвер нацелился прямо в лоб инженеру, несколько лет назад завербованному германским резидентом Верманом. Феоктистов был намного храбрее, соглашаясь устроить диверсию на "Императрице Марии" в обмен на восемьдесят тысяч рублей золотом после победоносного окончания Германией войны...
- Именем Его Императорского Величества, Вы, господин Феоктистов, обвиняетесь в шпионаже в пользу Германии, саботаже и измене Родине. И в Ваших же интересах вести себя как можно спокойней и разговорчивей.
- Гады, - сплюнул Феоктистов, поднимая кверху руки. Бежать было некуда, да и незачем...
Весь день только что образованная Служба имперской безопасности, созданная по указу Кирилла Владимировича и объединившая Военную разведку и Отдельный корпус жандармов устраивала облавы на севастопольских и николаевских агентов Германии. Регент, снова поразив подчинённых своей информированностью, указал на почти три десятка человек, занимавших разные посты. Но всё должно было проходить как можно тише, чтобы затем появился шанс использовать агентуру. Получалось не везде, но всё-таки...
- Александр Васильевич, да что же это такое творится? Меня, честного офицера, кровь проливавшего за царя, обвиняют в шпионаже в пользу Германии! Немыслимо, уму непостижимо! Александр Васильевич, скажите же им!
- Думаю, жандармы разберутся. Если Вы не виновны, то зачем Вам волноваться? Просто так жандармы никого хватать не будут. Я надеюсь, что всё разрешится, Вы же невиновны, я надеюсь?
- Александр Васильевич...
Забрали...
Несколько человек попали под руку Службы и в самом штабе Черноморского флота, и в гарнизоне...
Частый гребень контрразведки собирал по побережью богатый урожай подозреваемых в службе на германскую разведку. Золото, привилегии - для русских, шанс послужить за фатерлянд - для осевших здесь немцев. Вторых можно ещё было понять, историческая родина - это всё-таки родина, да и не так уж много таких набиралось по сравнению с теми, чьей Родиной была Россия: таких Кирилл Владимирович попросил не сильно щадить. А заодно приказал использовать всех выявленных шпионов для двойной службы, завербовать на русскую службу. С немцами пора было начинать "радио-игру". Пусть узнают, что такое настоящая дезинформация...
Заодно во время облав на юге России Служба имперской безопасности должна была получить необходимый опыт. Кирилл Владимирович, к счастью, подготовил необходимые инструкции, ещё в первые недели февраля. Они закладывали новую основу работу разведки и контрразведки. Только нужна была практика, практика и ещё раз практика. Благо, люди в Службе подобрались невероятно способные, жандармы, в чьей преданности и знаниях Кирилл ни на секунду не сомневался. Именно потому их и пытались уничтожить во время революции, которую Сизов смог остановить...
Арестованные потихоньку начинали давать показания. Тысяча девятьсот седьмой год. Столыпин третьего июня затянул на шее революции свой известный галстук. А в далёком от столицы городе Николаеве на судостроительный завод под видом инженеров прибыла группа немецких агентов. Пока кайзер "Вилли" убеждал "Никки" в своей преданности дружбе двух императоров и желании мира во всём мире, глава германской резидентуры Верман потихоньку создавал целую агентурную сеть. Закончивший учёбу в Германии электротехник Сгибнев, городской голова Николаева Матвеев, инженеры корабельной верфи Линке, Шеффер, Феоктистов. Последнему вместе со Сгибневым посулили огромные суммы после войны.
Виктор Эдуардович Верман, много лет учившийся в Рейхе и Швейцарии, родившийся в Херсоне, инженер завода "Руссуд", работал на заводе "Наваль", надзирая за строительством броненосца "Златоуст", служивший под началом вице-консула Винштайна, который вовремя, за несколько дней до начала войны, успел скрыться в Германию. Этот гауптман германской армии возложил роль главы агентурной сети именно Вермана. Одесса, Херсон, Севастополь, Николаев...Десяти имён, сотни тайн и секретов. Одна измена, одно дело на всех.
Охочий до денег Сгибнев, хозяин мастерской, добывал для Вермана сведения об электросхемах артиллерийских башен строившейся "Императрицы Марии".
А потом - взрыв на броненосце.
Смирнову четырнадцатого октября легла на стол записка от жандармского управления Севастополя:
"Матросы говорят о том, что рабочие по проводке электричества, бывшие на корабле накануне взрыва до 10 часов вечера, могли что-нибудь учинить и со злым умыслом, так как рабочие при входе на корабль совершенно не осматривались и работали также без досмотра. Особенно высказывается подозрение в этом отношении на инженера той фирмы, что на Нахимовском проспекте, в д. 355, якобы накануне взрыва уехавшего из Севастополя...
...Взрыв мог произойти от неправильного соединения электрических проводов, так как перед пожаром на корабле погасло электричество..."
Вернера депортировали. Но взрыв всё-таки произошёл...
А теперь Кирилл решил, что ждать больше некогда, надо брать всех, сразу, чтобы пикнуть не успели, нельзя никого упускать...
Но работали сибовцы всё-таки громко, у противника появились первые сомнения...
Кирилл в инструкциях указал, что должно быть создано "прикрытие": обеспечить вызов в какой-либо другой город якобы по рабочим делам. Кому-нибудь - "устроить больного родственника", родившегося крестника - хоть что-нибудь. Должны быть сомнения у противника, а не уверенность...Нужно выиграть время, хоть немного...
Кутепов также не сидел сложа руки в Петрограде. Он помог устроить "облаву" на всех, кто подозревался в работе на немецкую резидентуру...
- А ты как к революцьи-то относишься, браток? - к молодому матросу минной дивизии Грудачёву подошли трое уже немолодых, матёрых балтийцев.
Ну а как к ней может относиться человек, которому уже опостылело то, что было прежде? Балтийцы чего-то подобного и ожидали...
- Так вот, братушка, тебе революция первое задание даёт! Сволочь и кровопийца Непенин приговаривается революцией к смерти! И приговор её должен быть сегодня приведён в исполнение!
В ответ - согласие...
"Я вглядывался в адмирала, когда он медленно спускался по трапу. Невысокого роста, широкий в плечах, с рыжей бородкой, вислыми усами и бровями, он был похож на моржа...Спустя несколько минут приговор революции был приведён в исполнение. Ни у кого из четверых не дрогнула рука, ничей револьвер не дал осечки" - так вспоминал Грудачёв о свершившемся.
Контрразведка смогла найти Грудачёва, но оказалась бессильна в поисках трёх остальных балтийцев. Фон Коттен, на чьи плечи было возложено руководство Службой имперской безопасности, чувствовал себя китом, бившимся о рифы, которые не давали ему плыть дальше: двигаться было бесполезно, отступить мешали волны, но не пробраться вперёд нельзя...
Через тех троих фон Коттен хотел выйти на организаторов тех расстрельных команд, что ходили по кораблям, со списками "опасных офицеров", и убирали одного за другим...Бах-бах - и на следующий корабль. Снова "бах-бах" - и снова другой корабль...
Кирилл очень хотел оказаться на месте тех людей, что сейчас брали агентов и работающих на них людей на юге, в Петрограде, вот-вот должны были добраться и до финских и прифронтовых...
Уже второй час шло заседание правительства. Все сидели будто прибитые. Спеси у Гучкова как не бывало, он всё время думал о том, что за стенами дома - сотни кирилловцев, Ставка потихоньку уплыла из-под его влияния, а самому Александру Ивановичу приходится сидеть с этим чудовищем Великим князем. Разыграв комедию перед союзниками, пригрозив своим министрам, раздав полным-полно обещаний народу насчёт реформ, разослав в разные части страны наивные манифесты с предупреждениями против погромов помещичьих усадеб и латифундий, Кирилл Владимирович явно что-то замышлял. И, чёрт побери, было совсем неясно, что именно...
Георгий Евгеньевич уже сорвал голос. Пытался объяснить регенту, что его обещание земли (к счастью, оно было дано в очень туманных формулировках в манифесте, который разошёлся по городам и весям империи) - путь в пропасть, это нечто похлеще "Утопии" Томаса Мора. Львов надеялся доказать всю глупость идей Кирилла, которыми поделился Великий князь с Думой и правительством.
- Кирилл Владимирович, не забывайте, именно немногочисленные крупные хозяйства дают большую часть хлеба, основы нашей экономики. Откуда мы будем брать деньги, если их поделить между миллионным крестьянством? Те хорошо, если себе на прокорм выращивать будут. Вспомните пятый год, погромы усадеб и прочее. Никакие воззвания этого не остановили, только вмешательство армии и полиции. А сейчас...сейчас это уже скоро начнётся, если уже не началось! И как крестьяне будут делить? Да они наплюют на земельные комитеты, возьмут винтовки с дрекольем и пойдут делить землицу, поделив тот свет между бывшими её хозяевами. Вы отдаёте отчёт в непродуманности Ваших предложений по поводу земельного вопроса? Не говоря уже про остальные...
- Что Вы предлагает, Георгий Евгеньевич? - спросил Кирилл. - Мы не можем не решать этот вопрос. Да, Пётр Аркадьевич говорил, что нельзя разрешить земельный вопрос, его нужно разрешать. Но Столыпин жил не на третьем году войны с половиной Европы. У нас в стране скоро посевная. Мы нуждаемся в будущем урожае, как никогда прежде. В стране назревает голод, слишком много кормильцев ушло на фронт. У нас нет времени на либеральные заигрывания.
- Однако это по-варварски, это просто глупо так раздавать землю, это...
- Георгий Евгеньевич, а Вы думаете, что я вот-вот начну её раздавать? Вам не кажется, что скорее я вот-вот начну вовлекать буйные головы в обсуждение этой проблемы, тушить назревающий пожар понемногу. Пока что - обещание. Мы выиграем, как минимум, несколько месяцев. Затем потихоньку начнётся претворение в жизнь настоящей аграрной реформы, а не кальки с тех лозунгов, которые пока что остужают революционный пыл российского народа, направляя его в несколько иное русло. Георгий Евгеньевич, на Ваши плечи и плечи работников Вашего аппарата ляжет выработка условий предоставления земли крестьянам за Уралом, в степях Дикого поля, на Кавказе, Кубани, Ставрополье, Таврии. Нам нужна форсированная столыпинская программа. Мы переведём все земли, заложенные помещиками, церковные и монастырские в собственность государства. Церковь слишком долго радела только о мирском, забыв о духе. Между тем, мы созовём Собор, которому нужно будет избрать нового Патриарха Православной Церкви, переведём Синод в его ведение либо вообще распустим этот орган. Тем самым канет в лету изжившая себя система контроля за церковью. К сожалению, священники по большей части походят на чиновников. А это совершенно неправильно. Паства просто этого не понимает. Заодно мы простим недоимки по выкупным платежам, обязательные платежи за землю мы отменим, устроив признание всех земель, находящихся в собственности у крестьян. Каждый сельский обыватель России, не являющийся жителем Царства Польского, княжества Финляндского, Туркестана, Хивинского и Бухарского эмиратов и Кокандского ханства, должны будут иметь право собственности на определённое количество десятин. Лично я предлагаю для нечерноземных губерний двадцать десятин, в Черноземье по пятнадцать десятин, а на территориях за Уралом и Кавказе: по тридцать десятин. Местное чиновничество, подконтрольное только министерству земледелия, императору и мне как регенту, при надзоре со стороны полиции и сельских сходов, должны оформлять такое закрепление и определять точные размеры надела в каждом случае. Нужно также проработать условия переселения в случае нехватки в у крестьянского хозяйства земли на свободные земли в губернии либо за Урал. Плюс должна будет предусмотрена возможность выдачи кредитов на устроения хозяйства с пятью процентами годовых на срок до двадцати пяти лет под залог земельного надела. Крестьяне должны иметь возможность вернуть кредиты как натурой, так и деньгами, или и деньгами, и натурой - по выбору самого крестьянина, взявшего кредит. К тому же в случае голода и засухи более двух лет подряд должна быть предусмотрена отсрочка на пять и ещё некоторые. Всё это должно быть разработано в наиболее кратчайшие сроки: Вам даётся полторы недели на переложение моих предложений на бумагу, и ещё две недели: на первые действия в этом направлении. Пусть народ видит, что мы уже что-то делаем. А через год у нас уже будет отработан механизм, люди увидят государство в действии, эффективность его политики. Надеюсь, что текущая цель, как Ваша, и всего Вашего министерства ясна?
К счастью, в Ставку уже понемногу "переселялись" из Петрограда аппараты министерств со всей необходимой документацией и прочими нужными для работы вещами. Правда, с жилыми и рабочими помещениями появлялись затруднения, однако лучше поработать в тесноте, нежели поминутно поглядывать на улицу и думать, появятся ли там манифестанты с камнями или восставшие солдаты гарнизона с винтовками...
Повисло гнетущее молчание. Кирилл вновь поставил в тупик министров. Но Львов, немного замявшись, всё же нашёл выход.
- Для этого нужен разветвлённый полицейский и чиновничий аппарат. Для кредитов также нужны средства. Нужны хорошие кадры. Но где мы сможем их взять в настолько короткие сроки??? Это просто невозможно. Вы сами сказали, что на носу посевная...Однако...Где мы возьмём уже сейчас рабочие руки? Рабочих рук нету, убирать хлеб некому...
Кирилл Владимирович чувствовал, что настал его шанс устранить от "кормушки" без лишнего шума бывшего председателя Союза земств и городов. Георгий Евгеньевич проявил свою некомпетентность. Вот если бы он призывал к перевороту или революции, это ладно, "общественность" бы не поняла, начались бы демарши пока что слишком влиятельных людей...А так...
- Вы показываете свою полную некомпетентность, Георгий Евгеньевич. Боюсь, ошибкой было ставить Вас на этот пост. К сожалению, сейчас стране и её народу требуется настоящий специалист в этом деле. Однако же...
Родзянко отёр пот со лба.
- Георгий Евгеньевич, я надеюсь вечером увидеть Ваше прошение об отставке на своём столе. Будущего министра земледелия я представлю правительству завтра утром. Время дорого. Мы должны страну спасать. А для этого - утихомирить большую часть населения России, предложив действенный метод разрешения земельного вопроса. И при этом претворяя данный метод в жизнь. Александр Иванович, надеюсь на Вашу поддержку в данном вопросе.
Гучков едва не подпрыгнул, но всё-таки справился собой. Только подбородок немного дёрнулся. Всё-таки он боялся этого Великого князя, как будто подменённого на другого человека...
- Для обеспечения проведения реформы должны быть задействованы запасные части, тыловые службы, городские гарнизоны и прочее. Я не сомневаюсь, что придётся применять силу. А именно при переселении людей из, так сказать, переполненных крестьянством губерний в малонаселённые. Но это не будет подавлением бунта, это будет наведением порядка и обеспечения землёй крестьян. Пусть и такими, силовыми методами...
А на карауле за дверью стояли гвардейцы-кирилловцы, сам "ординарец" был там, со своим любимым ручным пулемётом. Сизов понимал, что контролировать обстановку в правительстве сейчас можно только страхом. За практически каждым из министров стояла значительная сила. За Терещенко - его состояние, за Некрасовым - связи в высших кругах, за Львовым - Земгор и военно-промышленные комитеты, за Коноваловым - связи с промышленниками, за Милюковым - партия кадетов...И одним махом разделаться с опасностью, исходящей от них, было невозможно. Только постепенно, отодвигая в сторону одного за другим или перетягивая кого-то, как это получилось с Родзянко, Мануйловым, Шульгиным и, кажется, Милюковым. Павел Николаевич всегда был падок на идеи панславизма, передачу России " честно заработанных", как он говорил, Проливов...
Найти бы ниточки, за которые можно дёргать и остальных...
Кирилл Владимирович приказал перенаправить некоторых из ссыльных, отправившихся прямиком из Туруханского края в Петроград, в Ставку. А заодно смог найти одного техника-архитектора Бакинского технического училища, получившего за взятку инвалидность, чтобы не попасть на Румынский фронт...
В кабинете были только Сизов и - гость. Из Туруханского. Кирилл Владимирович отчего-то немного подрагивал, думая, кто стоит перед ним. Всё-таки только сейчас Сизов начал привыкать, что он в другом времени, но снова - как будто ушат на голову.
Подмывало многое спросить у него, ещё молодого, только-только, вроде бы, ходившего на "эксы" для маленькой партии большевиков, чья верхушка выступала по вечерам в Народном доме далеко-далеко, среди Швейцарских Альп...
Небритый, с оспинами на лице, с малоподвижной рукой - это после того, как он переболел оспой. А лицо...Было в нём что-то хитрое, обращённое вовнутрь, скрывающее истинные мысли. Большие тёмные глаза, буравившие собеседника. Чёрные как смоль волосы, усы, уже ставшие такими же густыми, как на фотографиях, портретах, хронике. А так - ничего особого. И не подумаешь, какая судьба его ждала бы в известной Кириллу Владимировичу истории...
В комнате были только двое. Сизов. Этот "гость", только-только из Туруханской ссылки. Двое? Нет, трое...
Видавший всякие виды граммофон играл "На сопках Маньчжурии"...
Белеют кресты далеких героев прекрасных И прошлого тени кружатся вокруг, Твердят нам о жертвах напрасных.
Но верьте, еще мы за вас отомстим И справим кровавую тризну.