За славой, маг! Глава шестая
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Часть шестая романа "За славой, маг!"
|
Аркадская империя. Аркадия.
Фургоны тарахтели по Средней улице, лишая сна добропорядочных аркадцев и наводя страх на аркадцев, с законом не ладивших. О, карманники, медвежатники и взломщики могли бы рассказать об этих фургонах уйму историй о, наполовину реальных, на треть вымышленных и на треть не пойми каких. Ещё бы! Ведь "ночная стража" выезжала на серьёзное дело именно так. Два-три десятка человек, вооружённых до зубов (а может, и до волос, как-то не хотелось никому это проверять), уверенных в себе, готов из кожи вон лезть, чтобы только выполнить задание. Правда, не раз и не два "ночники" пускали эти фургоны для отвлечения внимания. Например, якобы едут они в квартал Пемптон, а дело намечается в Елеферии. Бандиты из последнего расслабляются, наслаждаясь ночной тишиной, из которой появляются бойцы виглы. Конспирация по-аркадски, ничего не скажешь. Правда, на этот раз никаких хитрых ходов предусмотрено не было: просто семнадцать "ночников" вместе с лопатами, кирками, ломами и прочим полезным инструментом должны были прибыть в квартал Девте, к остаткам гончарной мастерской. Тем более, надо же было пугнуть разбойный люд? Никто, к сожалению, не думал, что едва ли не половина Аркадии проснётся под грохот фургонов. Это были, в своём роде, мелочи жизни.
Филофей ехал в головном фургоне, окружённый не только "ночниками, но и тягостными мыслями. Кто же те люди, столько экстравагантным способом передавшие "весточку", странный ключик и ещё более странное послание?
"Филофею Иринику, имеющему честь занимать должность главы "ночной стражи", от доброжелателей. Мы с наилучшими пожеланиями передаём сей ключ от двери, которую Вам вскоре предстоит встретить на своём пути. Надеемся, что Вы поймёте, как следует воспользоваться им. Спешим предупредить: откроете замок неправильно, и всё сколько-нибудь ценное в хранилище немедля будет уничтожено. Мы надеемся, что Вы не допустите этого. Кроме всего прочего, мы просим Вас ни в коем случае не дать Длани веры узнать хоть что-либо, хоть краем глаза увидеть хранилище. Это, уверяем Вас, абсолютно не в Ваших интересах.
За сим спешим распрощаться,
Ваши друзья и доброжелатели".
Одной из странностей этого послания был тот шрифт, которым он был написан. Старинный, используемый сейчас только хронистами (и то не всеми), лекарями - и священниками. Неужели сами церковники передали это послание, кто-то из конкурентов Длани веры? Но кто именно? Инквизицию никто не любил, возможно, сами инквизиторы её не любили. Но Филофей понимал, что Церкви необходима такая организация. Кто ещё сможет бороться с ересями, кто сможет поддерживать монолитность аркарианской религии, кто сможет хоть как-то успокаивать народ? В последнее время Иоанн Дука уже едва мог справиться с возмущением и недовольством простонародья. Налоги тяжким бременем легли на людские плечи, казна быстро пустела, растрачиваемая на обустройство вновь присоединённых земель и содержание воюющей армии. А если у каганата будут отторгнуты обширные земли - то это будет тяжелейшим ударом. Во всяком случае, так считал Ириник. Да, конечно, каждая победа - это шаг к восстановлению империи в её былых пределах. Но зачем это? Каждая победа - это огромные расходы, даже большие, чем поражение. Новые территории потребуют огромных расходов на обустройство переселенцев, набор чиновников, постройку укреплений и опорных пунктов. Зачем это всё? Зачем голые земли, поросшие травой, когда народ стонет под бременем бесчисленных податей? Виглы не могли сдержать недовольства, но инквизиция ещё могла держать в узде аркадцев. Сейчас очень пригодился бы процесс-другой, чтобы костёр повыше и пожарче, а еретиков побольше. К сожалению, Длань веры не спешила начинать суд над предыдущим колдуном. Может, решили попытать? Как можно больше показаний выбить?
Однако Филофей не желал отдавать такое дело, которое принесёт лавровый венок "ночной страже". Ириник был очень ревнив к успеху других служб империи, желая превознести славу "ночников" на высоту, прежде казавшуюся недосягаемой. Да, это было бы замечательно... Император, торжественно провозглашающий "ночников" опорой престола, опальная инквизиция, уважение простонародья...Его так не хватало, уважения...
- Ириник, вот-вот приедем! - Хрисаоф похлопал Филофей по плечу. - Не надо снова в себя погружаться! До тебя же не докричишься!
- А, да, конечно, - вздохнул Ириник, вновь проверяя, на месте ли заветный ключик.
Кто же его отправил? И кто послал того слепца? Он явно должен был остановить Ириника, чтобы передача легче прошла...
- Филофей! Я же сказал! - Хрисаоф деланно возмутился. - Сколько можно! Сейчас же будет самое интересное! Нам кордоны обойти инквизиторские!
На обычно серьёзном лице заиграла хитроватая улыбка. Какой "ночник" не будет рад щёлкнуть по носу "следиков"?
- Скажи, Декурион, почему мы так не любим друг друга? "Ночники" и "следики"? Мы ведь одно дело делаем? - внезапно спросил Филофей.
- Вот потому и не любим. Одно дело - и почесть с него одна. А честь на двоих не разделить, - не задумываясь, ответил Хрисаоф. - Всё, вернулся в мир живых, в мир вещей, служака-философ?
- Не вернёшься сам - так баграми вытянут, - отшутился Филофей.
Фургон остановился. Снаружи послышались окрики.
- Вот и кордон, - констатировал Декурион Хрисаоф, обращаясь ко всем сидевшим в фургоне "ночникам". - Так, "ночные стражи, не уроните честь виглы! А то!
- Да-да, а то в "следиков" переведёте! - хором ответили "ночники".
- Всё-таки, люблю я древние ритуалы! - ухмыльнулся Хрисаоф. - Что может быть прекрасней укола самолюбию инквизиторов, которые вот-вот должны будут нас пропустить!
Снаружи крики начали нарастать. Ириник, да и все "ночники", напряглись, прислушиваясь. Краешек полотнища, прикрывавшего фургон, приподняли, и там показался...Евсефий! Его выражение было далеко от радостного.
- Эхм...Ну...В общем, у нас маленькая такая проблема размером с Большой Императорский дворец, - Евсефий не был лишён поэтичности, ему особо удавались "прозрачные" метафоры. - Инквизиторы заартачились.
- Да плюнуть на них! - отозвался один из "ночников". - Проедем сквозь кордон!
- Точно, на кураже! На кураже всё сделаем! - поддакнул другой "ночной страж", уже взявший в руки кирку с определённой, невероятно определённой целью. - Вдарим! Иллюстрий Ласкарий будет нами гордиться!
- Точно! Будет гордо смотреть на замечательно горящих подчинённых и наслаждаться запахом их профессионально прожаренных тел! - только таким серьёзным людям, как Декурион, удавался сарказм. - Да, как он будет нами гордиться, красой виглы! После он, естественно, с не меньшей гордостью будет наблюдать за тем, как нас хоронят за оградой церкви. Если вообще останется, что хоронить.
- Мы "ночная стража", а не артисты комедии, - а вот Ириник посерьёзнел. - Я попробую что-нибудь сделать.
Филофей вообще редко совершал решительные поступки - ему не хватало уверенности в себе, да и вообще, порою он был трусоват. Но иногда в нём просыпалось...нечто. Что-то, поднимавшееся из самых глубин души, брало его в оборот и толкало на самые бесшабашные поступки. Вот и сейчас Ириник почувствовал, что сердце колотилось в рёбра, душа плясала джигу, а глаза сузились до толщины клинка.
- Я...это...думаю, что их только Пришествие Аркара заставит хоть что-то сделать. Вы, конечно, не подумайте чего плохого, - затараторил Евсефий. - Только даже документы им не указ! "Ночники" уже ночью не могут по столице без препон ходить...Погибла империя...Тудыть-растудыть!
- Ещё посмотрим, - Филофей вылез из фургона.
Улицу и вправду перегородила цепочка инквизиторов, усиленная отрядом солдат аркадского гарнизона. Легионеры - вот это уже было серьёзно. Скорее всего, Длань убедила императора выделить несколько когорт. Это было неприятно, учитывая, что "ночникам" в поддержке отказали.
- Аркар в помощь! - поприветствовал инквизиторов Филофей. - "Ночная стража" требует свободную дорогу!
Ириник, прекрасно знавший Кодекс Ватаца Великого, этими словами начал специальную процедуру. В случае её нарушения могли последовать серьёзные последствия. Но, к сожалению, аркадцы, даже знавшие законы, не всегда могли защитить себя и свои права, добиться победы в суде. Ведь порою суд и правосудие- две большие разницы, как говаривали в портовых кварталах Аркадии.
- И тебе Аркара в помощь! Мы никого не можем пропустить. Возвращайтесь обратно! - выступил вперёд один из "следиков".
Подтянутый, бодрый, уверенный в себе, этот инквизитор не желал тратить время на разглагольствования.
- Что ж. Понятно, - сжал кулаки Филофей.
Он был такой смешной: полноватый, простоватый на вид человек, по прихоти судьбы обличённый властью над хранителями сна и ночного спокойствия Аркадии. Он был такой смешной, неряшливый, забывчивый, увлекающийся человек, прикоснувшийся к государственным тайнам и секретам жителей Града. Он был такой смешной, сутуловатый парень, который решил пойти наперекор Длани. Из самых потаённых и отдалённых уголков души книгочея, ставшего воином "ночной стражи", рвались слова. Собственные мысли, перемешанные с воспоминаниями о древних книгах, полных величественного пафоса, лились сами собой.
- Мы, "ночные стражи", хранители порядка в этом проклятом благословением городе, последние, кто встанет между империей и е врагами. И мы не потерпим, чтобы какой-то монах, нарядившийся в смешную мантию, преградил путь к спасению Аркадии...
Филофей старался, чтобы голос его звучал как можно уверенней, но всё-таки он так разволновался, что горло его схватил спазм. Но, как ни странно, это лишь пошло на пользу.
Ириник, увлечённый своей пылкой, но короткой речью, не заметил, как позади него выстроились "ночники", все "ночники", которые приехали на фургонах. У правого плеча замер Декурион Хрисаоф, сжавший до хруста в костяшках рукоятку спаты. У левого плеча, улыбавшийся как дурак, но оттого выглядевший лишь опасней, замер Евсефий. Здесь же были и Константин Филогенит, лучший из погонщиков лошадей в столице, и Левий Маркел, бывший шулер, ставший отличным служакой, и Михаил Пселл, мечтавший стать хронистом, но прославившийся как мечник, и многие, многие другие.
И, вы не поверите! - тот надменный "следик", пожалевший два-три лишних слова, да, да, тот самый "следик" - он отступил на шаг. Маленький такой шаг длиннее бесконечности. Это казалось сказкой, вымыслом, небывальщиной - и именно потому было правдой.
- Не мешайте нам делать нашу работу, и мы не будем мешать вам делать вашу, - Филофей еле-еле справился с охватившим его волнением. - Дорога свободна. Едем!
Аркадская империя. Диоцез Ориэнте.
Андронику Ласкарию устроили поистине грандиозный приём: едва прознав каким-то неведомым образом о скором приезде дрункария, офицеры Южной армии начали готовиться к торжеству. Всё, что только можно было есть и пить (а иногда и то, что нельзя) собиралось по "сусекам" (в соседних деревнях и, мягко говоря, забиралось "в ближнем зарубежье" - в каганате) и свозилось в огромные лагерные кухни. А уж там мастера половника и котелка творили настоящие чудеса!
Даже Флавиан Марцелл отдал должное умениям армейских поваров. Успел-таки "следик", прежде чем местная брага не заставила его искать уединения в отведённой для него палатке.
А пир шёл своим чередом. Поднимался кубок за кубком, чтобы потом низвергнуть содержимое в бездонную глотку солдата Южной армии.
Меж там за столом командования больше говорили, чем ели или пили.
- Из этой затеи ничего не выйдет, это я вам, Валент, говорю! - командующий вспомогательными когортамистукнул кулаком по столу. - Император слишком мало сил перебросил сюда, в эти Аркаром забытые степи. Ну посудите сами! Три жалких легиона и всего лишь две с половиной турмы! И это против огромного конного воинства кагана! Нас же на смерть толкают! Даже в войне с Партафой у нас было больше шансов!
В чёрных-пречёрных глазах Валента плясали бесенята. Вино слишком быстро пьянило этого невероятно худосочного аркадца, который, казалось, от малейшего ветерка мог или сломаться пополам, или взлететь. Но кто бы сказал, что командующий вспомогательными когортами наравне со своими воинами терпел невзгоды и лишения, питаться одними сухарями много дней кряду, а после похода - слопать (по уверениям очевидцев) молочного поросёнка за один присест. Но Валент так и не смог научиться пить и не пьянеть...
- А я верю в нашего вож...стратига! - расхохотался Иовиан, командир когорт федератов. За многие годы на аркадской службе этот варвар-айсар так и не смог отучиться от словечек из родного языка (или, скорее, не захотел). Крещёный в аркарианство, он продолжал перед битвой молиться богам войны родного народа, а после победы приносить благодарственные жертвы. Но все командующие, под чьим началом доводилось служить Иовиану, с лёгкостью терпели это. Просто не было, наверное, во всей империи человека, который лучше бы справился с лихим нравом федератов, при этом не убив десяток-другой разбушевавшихся варваров. Этот светловолосый гигант, заплетавший волосы в длинные и мощные косы, верой и правдой служил империи (в особенности её девушкам, её вину и её кухне), а под его началом варвары творили настоящие чудеса храбрости.
Сам Иовиан, прошедший вместе с Ласкарием недавнюю войну против Партафы, справедливо решил, что ни у кого, кроме как у Андроника, не добьётся такой воинской славы и, заодно, таких богатств и почестей. Поэтому понимал, что надо поддерживать стратига во всех его планах. Ведь чем безумней - тем веселей. А чем веселей - тем почётней. Ну и, в конце концов, чем почётней, тем, скорее всего, сытней будет на склоне лет...
- Поддержу Иовиана. Мы сможем победить - или какие из нас тогда аркадцы? - по-военному коротко изложил свои мысли Лициний Дикор. В том же духе высказались и его братья, Констант и Константин. Похожие друг на друга не столько внешне, сколько характером: молчаливые, задумчивые, жестокие на войне и дружелюбные в мирное время - они и сейчас держались вместе. Говорили, что они расставались не так уж часто, разве что в бою, командуя каждый своим легионом. Но, однако, Андроник успел заметить, что даже вдалеке друг от друга Дикоры действовали слаженно, будто бы до самой битвы обговаривая каждую мелочь в своих приказах и манёврах. Эти южане были настоящей находкой для любого здравомыслящего стратига. Хорошо, что именно их легионы Иоанн Дука Ватац перебросил сюда, на границу с каганатом.
Дикоры пили, ели и говорил на этом пиру мало, больше слушая и размышляя, изредка обмениваясь скупыми фразами меж собою. Однако к такому поведению все те люди, что общались с братьями больше дня или двух, успевали привыкнуть.
- А проблему с малым числом конницы мы уж как-нибудь решим. Не впервой варварским племенам из каганата перебегать на нашу сторону. Чего только не сделает доброе слово, подкреплённое несколькими кусками таммазарского шёлка...
А это сказал уже хитрый Феодор Кантакузин, один из турмархов Южной армии. Он тоже воевал под началом у Андроника в Партафе. Конница Кантакузина сыграла немалую роль в той войне, хотя местность ("Горы-с, игемон-с, горы-с", как сказал бы Феофан Лойола) и не давала развернуться во всю мощь.
За глаза Феодора звали Лысым Онтраром. Уже который год Кантакузин, задумываясь, чесал лысую макушку, или, глядя в зеркало, вздыхал при взгляде на жалкие остатки рано поседевших волос на висках и лбу. Правда, многие бы пожелали тоже стать такими же Лысыми Онтрарами: Феодор славился любовными похождениями, слухи о которых, говорят, дошли до самых северных границ империи. Все представительницы женского пола, знавшие Кантакузина, с особым душевным трепетом упоминали его имя...
- Ну а в крайнем случае иллюстрий найдёт способ воевать против тайсаров практически без конницы, так ведь, командир? Иначе мы просто останемся лежать в степной ковыли,- ухмыльнулся Никифор Дринга, командир второй турмы.
"Вещь в себе", Никифор в своих речах мешал глупости с "гениальности", приправляя всё это улыбками и выражением невинного младенца на лице. А ещё за Дрингой водился один грешок: он любил говорить правду. В глаза. Прямо, не приукрашивая или очерняя. Чистую, незамутненную правду, какой он её видел. Сколько дерзких юнцов, почти юнцов и совсем не юнцов, считали это оскорблением своей особе: ведь людям больше нравится, когда о них говорят красивую и приятную, но ложь, чем тусклую, грязную, но - правду. Не один десяток раз Никифора вызывали на поединок, подсылали к нему убийц, слали на него доносы - а Дринга выходил сухим из воды. Этот уже далеко не молодой, но пока что не старый турмарх, казалось, имел небесного покровителя: живучести и Никифора поражалось уже не одно поколение его командиров и даже не три поколения недругов. Турмарх всё жил и жил, несмотря на свою любовь к правде, и даже, представьте себе, здравствовал...
- И когда иллюстрий придумает, мы просто отправимся "погулять" по каганату, а дрункарий подарит нам очередную победу, - улыбнулся Дринга.
- А что же мне ещё остаётся делать, - пожал плечами Андроник и налил себе ещё вина. Ласкарий прекрасно понимал, что в ближайшие месяцы ему будет не до веселья...
Королевство. Тронгард.
Несколько следующих страниц дневника, судя по всему, облобызал пламя: почерневшие, крошившиеся под пальцами, с неразличимыми буквами...Сколько же бесценных сведений оказалось утрачено?
Почерк следующей непострадавшей записи изменился. Буквы стали неровными, большими, какими-то нервными, быстрыми. К тому же на перо автор явно давил с огромной силой: кое-где бумага оказалась разорвана пером. И это - редкая аркадская бумага, через третьи-четвёртые руки доходившая до Королевства, контрабандой, дабы миновать заоблачные вывозные пошлины императоров на этот товар! Как же зол должен был быть хозяин дневника, буквально рвавший страницы...
Запись двадцать пятая. Я очень долго не писал: думал, действовал...Несчастье в лаборатории надолго отбило у меня охоту не просто записывать мысли - мыслить...Существовать...Все вещи в своих апартаментах, способные отразить мой новый облик, я уничтожил или выбросил. До сих пор не могу смотреть без содрогания и омерзения на своё отражение. Изуродованное огнём лицо, сгоревшие волосы. Я оказался обезображен. Снова боги решили помешать мне, указать моё место - и вновь им этого не удалось! Я исполню свою мечту, я открою новую стихию для всего человечества, сделаю людей равными небожителям. Я смогу!!!
И в этом мне поможет сама судьба, не подчинившаяся окончательно божественной воле. Взошедший на престол Альфонсо V, нуждающийся в алых магах как противовесе возросшей власти Гильдии, предлагает свою помощь. Однако он требует, что Орден избрал руководство, стал более организованным. Ему нужен человек, который говорил бы от лица всех алых магов. Фальгрим предложил мою кандидатуру на пост главы Ордена, и его поддержало большинство алых. Что ж, это будет неплохим подспорьем для достижения моих целей. К тому же мне пригодится оружие против Гильдии, ставшей не сосредоточением мысли, а её темницей, узилищем, клеткой...
С завтрашнего дня предстоит много работы - и это хорошо. Я забудусь в трудах, а после усну сном без сновидений. Каждую ночь ко мне приходит Катрин. Она всё настойчивей зовёт меня к себе...Зовёт...Моя Катрин...Проклятые боги, за что вы тронули её?
Запись двадцать шестая. Я даже не ожидал, что будет так трудно быть организатором той жалки кучки людей, что зовут себя алыми магами. У каждого только свои и только свои интересы на уме, никто не хочет слушать ближнего, всем бы только власти, богатства, известности, внимания красивой девушки...Дело будет ещё сложней, чем я предполагал. Благо мне помогает Фальгрим. Хотя я думаю, что Джереми трудится тоже только ради самого себя: он ждёт новых результатов моих изысканий, мечтая подчинить себе Астрал. Что ж, ему долго предстоит ждать: я не стремлюсь призвать на себя новый удар богов. Пусть думают, что я сдался, что я свыкся со своей участью, что у меня опустились руки. Пусть! А я пока что буду готовить новый удар. Только бы найти способ обойти Равновесие. А заодно разобраться с делами Ордена...
Запись двадцать седьмая. Прошедшая неделя была невероятно трудной. Несколько раз король встречался со мною и Джереми Фальгримом, который практически не отходит от меня, будто щенок от юного хозяина. Альфонсо интересуется, есть ли способы пригрозить Гильдии. Архимаг Асфар (как ненавистно мне имя этого близорукого глупца!) просит ввести специальный налог на поддержку магов, ссылаясь на многочисленные проблемы, плохие заработки, опустевшую казну Гильдии. В ином случае, судя по намёкам, маги могут перестать оказывать королю многочисленные услуги. До этого я даже не подозревал, насколько сильно зависит король от Гильдии. Распространение указов и посланий в отдалённые уголки страны, охрана рубежей, помощь в лечении Огнаридов, управление погодой, что влияет на урожаи и наполняемость королевских амбаров. Алхимики и демиурги Гильдии помогают в обогащении руды, устранение врагов Огнаридов...Некоторые маги, которые формально находятся на службе у Владетелей и дворян, информируют Асфара, а тот в свою очередь доносит королю о делах "на местах".
Альфонсо боится этой зависимости. Гильдия, подкрепленная доходами от требуемого налога, сможет диктовать свою волю королю, а это становится слишком опасно. С другой стороны, Королевство уже невозможно представить себе без магов, они необходимы стране. Альфонсо хочет Орден противопоставить Гильдии, ослабить давление Асфара на престол. Задумка хорошая, я понимаю беспокойство короля, но не вижу способов, которые в короткое время помогут добиться осуществления замыслов. Его Величество в ответ на мои доводы лишь загадочно улыбнулся: он явно что-то затевает...
Запись двадцать восьмая. Орден из аморфного образования становится всё более и более крепким и организованным. Я разослал по всем Владениям людей, на которых могу положиться, чтобы они привлекали к нам больше владеющих магией людей. Даже те, кто провалил экзамены в Гильдии или был исключён из неё, пригодятся. Точнее, не даже, а особенно. Именно такие люди питают не самые тёплые чувства к возглавляемой Асфаром организации, при этом имея кое-какие силы для реальной борьбы.
Я работаю над уставом Ордена, где будут прописаны наши цели...Наши...Как странно...Я уже всё больше и больше ощущаю себя алым магом, всё трудней мне думать: "Вот я, а вон там - Орден". Что ж, вполне закономерно.
Надо будет после создания устава вплотную заняться Астралом. Ночью во сне ко мне впервые за многие годы не приходила Катрин, и, как ни странно, я даже испытал некоторое облегчение...Кем же я становлюсь? Нет: кем же я стал?
Мне надо найти зеркало...Надо...
Королевство. Графство Беневаль.
Проснуться и не увидеть не то что солнечного цвета - но и вообще чего-либо вокруг - было непривычно. Что ж, мне ещё предстояло свыкнуться со своей слепотой. Может быть, недуг вскоре пройдёт, а может, мне до конца своей жизни предстоит смотреть во тьму. К лекарю обращаться я не желал совершенно: какое-никакое, желание жить всё ещё оставалось в моём сердце, так что целитель окажется бессильным. Не зря же ходил по Магической академии насмешливый вопрос: "Ну-с, будем его исцелять - или пусть и дальше живёт?". В общем, не то чтобы я лекарей не любил - я их попросту боялся...
- Господин, может быть, всё-таки стоит сделать доклад о том, что произошло в замке за время Вашего отсутствия? - голос замкового раздался над правым ухом. Похоже, Ори начинал скучать по "игре во въедливого эконома". Значит, угадал Такир причину, по которой прежде бог-покровитель скал ныне себя так ведёт...
- Нет, нет, не стоит! Лучше расскажи мне, отчего замок Беневаль так быстро пришёл в подобное запустение? Он же строился на века, на тысячелетия, а жалкие четыре десятилетия едва не превратили его в развалины...В чём дело, Ориин? - было очень трудно и непривычно общаться с кем-то, не видя не то что лица - но и точно не зная, где находится собеседник. Но да ничего, вскоре должен привыкнуть!
- Господин, прошу не называть меня старым именем. Ориин умер триста восемьдесят...
- Без точных чисел, Ори, без точных чисел, прошу тебя! - головная боль с утра - это не лучшее начало дня, знаете ли. А от точности, с который замковой называл цифры, голова моя раскалывалась. - Просто: почти четыре века назад.
- Почти четыре века назад божок Ориин умер, господин, его больше нет и не будет. Сейчас есть только Ори. Именно этот Ори и помогал роду Беневаль строить своё родовое гнездо и поддерживать в нём порядок. Камни замка держатся не только на строительном растворе из куриных яиц, но и на моей магии. Даже более на магии, нежели на растворе. Чтобы поддерживать такое положение вещей, я должен постоянно бодрствовать, передвигаться по замку, посещать как можно чаще все комнаты и закутки. Иначе Беневаль начинает разрушаться. Однако замковой должен подчиняться хозяину, так было заведено с минуты нашего с Беневалем соглашения, без хозяина не будет жизни замковому. Простые правила - их и соблюдать было просто. Ровно до того дня, как господина Эдвина предательски убил его родственник фон Даркмур. В замке не стало хозяина: только Беневалю должен подчиняться замковой Ори. Только Беневалю замковой БУДЕТ, - голос бывшего бога скал обрёл жесткость, твёрдость и непреклонность камня. Ори вкладывал в свои слова настоящие чувства. Ори жил, а не существовал. Но через мгновенье замковой повторил последнюю фразу, разговаривая своим нормальным тоном. - Только Беневалю замковой будет подчиняться. А так как правила были нарушены, то и не стало Ори. Но хотя и не было хозяина в Беневале, однако потомки Эдвина ещё ходили по этому миру, тем самым поддерживая моё существование. Я не исчез, не пропал, я просто уснул. А замок пришёл в запустение, начал рушиться, магия слабела... Всё это длилось ровно до того дня, как Эдвин Беневаль вновь призвал меня на службу. Ныне я служу Вам, господин, и замок постепенно придёт в своё прежнее состояние. Я ответил на Ваш вопрос, господин?
Да, это было очень и очень интересно...Многое становилось на свои места. Однако...Ори сказал о потомках...
- Ори, ты сказал, что потомки Эдвина ещё ходят по миру?
- Господин, я сказал, что потомки Эдвина ещё ходили по Таиру, пока я спал, Вы не немного не так поняли мои слова, - мне показалось, или в голосе замкового появились нотки ехидства и шутовства? Он что, решил поиграть со мною?
- А они до сих пор живы, Ори? - вопрос в лоб, как же замковой отвертится?
- Кто, господин? Слова? Слова не имеют жизни, господин, слова - это...слова, - да он издевался надо мной!
- До сих пор ли живы потомки Эдвина Беневаля, Владетеля Королевства, чей беспокойный дух всё ещё не забрал с собою Даркос, - ну уж точнее вопроса придумать сложно.
- В этом мире всё возможно, господин, - кто-то, а Ориин всё ещё был жив - и он играл с бедным смертным. То есть со мною. И, конечно же, мне это понравиться не могло. - Какие чудеса только не существуют в Таире, многие даже магам и волшебникам не снились!
- Ори, я приказываю...- а от этого он сможет отвертеться? - Я приказываю...
- Господин, к замку подъезжают какие-то люди. Похоже, к нам вскоре прибудут гости. Вы приказываете приготовиться к этому визиту, господин? - Ори прятал под серьёзностью своих слов насмешку надо мной, я был в этом уверен. Что ж, мы ещё не доиграли, бывший бог, не доиграли!
- Да! Ори, сделай всё возможное, чтобы устроить нашим гостям самый тёплый приём. Надеюсь, это не те айсы, что... - глаза взорвались болью, а в сердце вонзилась ледяная игла. Я вспомнил ту прогулку, обернувшуюся бойней... - И пригласи сюда Конрада Монферрата и Малькольма. Я хочу, чтобы они...
Было очень непривычно и как-то неудобно просить чужой помощи. Но чтобы делать? Пока что (я надеялся, что именно пока что, а не "сейчас и навсегда") мне будет трудно самостоятельно одеваться и ходить по замку. Ведь не увидеть сквозь тьму слепоты ничего вокруг...
- Чтобы они помогли выбрать Вам, господин, наиболее подходящее для данного случая облачение, - раздался голос дворецкого откуда-то справа. - Ори отправился за Конрадом, он поможет Вам подняться. А пока что я займусь поисками пристойного наряда.
Послышалось шуршание ткани, тихо позвякивали пуговицы, шелестели перья...
- Я знаю, что Вам подойдёт, господин. Пусть визитёры увидят нового владыку Беневаля во всей красе, пусть их глаза ослепнут от красоты, пусть всю нежность Вашего лица...- послышался кашель. Странно: неужели призраки могут подхватить простуду? - Прошу прощения, господин. Я вспомнил, как одевал госпожу Мадлен. Это было совсем недавно...Прошу прощения, господин, прошу прощения, я хотел сказать, что гости увидят не Вашу слабость, но только лишь силу...
Судя по всему, Малькольм на самом деле смутился, он говорил извиняющимся тоном...Странно...Ведь он же ничего плохого не сказал. Ну разве что с нежностью и красотой он хватил лишнего...
Топот сапог в коридоре. Камень разносил эхо шагов по всему замку...
Шаги всё приближались. Послышался глубокий вдох. Скрип дверных петель...
- Милорд Николас, я прибыл по Вашему приказу. Замковой Ори сказал, что...
- Благодарю, Конрад. Скажи сперва, тот наряд, что мне предлагает надеть Малькольм для встречи гостей...не слишком...в общем, он нормальный? Мало ли...- в первую очередь, меня будут оценивать по одежде. Первое впечатление самое сильное, поэтому не хотелось бы ударить в грязь лицом. А точнее, в камень Беневаля...Или в дорожную пыль. Или...Так, хватит нервничать!
- Мне точно не сказали, чьего визита мы ожидаем. Поэтому я точно сказать не берусь, милорд. Но мне кажется, что сударь Малькольм сделал хороший выбор, но... - Конрад немного замялся. С чего бы? Он что-то недоговаривает.
- Конрад, говори всё, что думаешь. Ты недоговариваешь...
- Мне просто кажется, что...что меховая мантия с горностаевым воротником не совсем подойдёт для данного момента. Я видел некогда короля в таком же наряде, и считаю, что...
- Господин, по-моему, мантия придётся как нельзя кстати! - шутник Малькольм решил отстаивать свой выбор. - Пусть люди видят, кто хозяин на этих землях! Когда господин Николас...
Интересно, откуда только взялась королевская мантия в закромах Беневаля?
- Когда господин Николас станет королём, тогда и продолжим обсуждение подобного наряда. Пожалуйста, Малькольм, найди мою старую гильдейскую мантию...
Встречать гостей я решил во дворике замка. Было бы вежливо, конечно, подождать их, восседая на коне напротив "встречного камня", но...Но это было бы слишком трудно в моём состоянии. Вдруг лошадь разволнуется и понесёт? Или просто ступит в какую-нибудь канавку, взбрыкнёт...и прощай, моя чистая мантия. Если не даже "прощайте, рёбра!". Но да незваные гости, думаю, всё равно будут не в обиде, если их не выедут встречать. Надо было сообщать о своём визите...
Отворились ворота во внутренний дворик. Наверное, чересчур эффектной получалась встреча: ведь со стороны казалось, что сами собой створки разъехались... А это просто Владек, невидимый, решил поработать привратником немного. Жаль только, что кенари избегал встреч со мною: он никак не мог простить себе того, что не отправился на ту проклятую прогулку. Ладно, это сейчас не так важно.
- Конрад, как они выглядят? Сколько их? - и снова я пожалел о том, что ослеп так некстати: любопытство поедало меня изнутри. Первые гости замка...Эх
- Две колонны по пять всадников, немного впереди - одиннадцатый. Если судить по цветам нарядов и конских сбруй, то к нам пожаловали люди барона Карла Лотаринга, - без запинки отчеканил рыцарь. Судя по всему, он не раз встречался с вассалами этого Лотаринга....Лотаринга...Что-то такое неуловимо знакомое...
- Лотаринга? А кто это...
- Милорд, я после расскажу. Сейчас не самый подходящий момент, - Конрад говорил всё тише и тише, но почему...А, ясно! Гости уже близко. Ну да, и конское ржание прекрасно слышно, и стук копыт...
Пора или не пора приветствовать гостей? Пора или нет...Тарик, ну почему же я так волнуюсь?!
- Милорд, они уже рядом. Самое время, чтобы поприветствовать гостей, - прошептал Монферрат. - И поднимите голову чуть выше...Ещё...Да, именно так! Ваши глаза смотрят прямо на них...То есть...Я хотел сказать...
- Не стоит извиняться, мне пора привыкать к тому, что такие слова, как"смотреть", "видеть", "наблюдать" и так далее обретают для меня иной смысл...- я старался не терять присутствия духа, хотя, признаться, мне было очень неприятно получить очередное напоминание о моём недуге. - Судари, я рад приветствовать вас в замке Беневаль! Были ли короток и лёгок ваш путь? Что привело вас сюда, в мой скромный дом.
"Не переигрываю ли, а?" - пронеслась мысль в голове.
- Мы шлём привет от барона Карла Лотаринга! - зычный голос. Отчего-то я подумал, что певец из этого человека получился бы не особый, но зато какой глашатай, какой же глашатай! - Долгую дорогу мы с радостью прошли ради исполнения приказа барона. Его светлость Карл Лотаринг просит владыку Беневаля, - человек на мгновенье осёкся. Судя по всему, ему было непривычно говорить последнюю фразу. Или, быть может, недобрая репутация моего замка наводила на не самые лучшие мысли слугу Лотаринга? - Просит владыку Беневаля прибыть на собрание окрестного дворянства. Его Величество повелел в ближайшие же недели выбрать представителей в Сейм от нашей округи. Карл Лотаринг очень надеется, что милорд Николас Датор из Беневаля покинет свои владения ради этого великого дела.
Стало тихо. Разве что слышался перестук копыт да напряжённое дыхание...Ага, ну да, точно - моё напряжённое дыхание...Интересно, Сейм уже скоро соберут, я и не думал, что король будет так торопиться...
- Я с радостью приму приглашение Карла Лотаринга. Однако, боюсь, мне будет трудно самостоятельно добраться до замка его светлости, поэтому барону придётся несколько подождать...
- О, с этим не возникнет никаких затруднений! - в голосе "глашатая" чувствовалось значительное облегчение. Видимо, барон "очень надеялся" на моё прибытие, от которого зависела сама судьба гонца. - Его светлость приказал нам составить Вам компанию в пути.
- Но, боюсь, я так спешно прибыл в моё новое владение, что даже коня не взял с собою.
"А вот врать - это нехорошо, Николас, это очень нехорошо" - подумалось мне. Но что оставалось ещё делать? Не показывать же этим людям, что у нового господина Беневаля даже коня нет стоящего...
- Не извольте беспокоиться, милорд! У нас все припасы есть для дороги! А кони-то, кони! Наши запасные кони! Они выросли на равнинах Лотарингии и сделали бы честь самому кагану тайсарскому! - "глашатай" чувствовал себя всё уверенней и уверенней, судя по интонациям голоса. Всё-таки насколько сильнее начинаешь воспринимать мир, когда ты не в силах увидеть его...
Королевство. Герцогство Сагирина.
Старик уверенно вёл свой крохотный отряд на север, туда, где каждый огнар, способный держать меч, был на особом счету.
Вышли к северо-западной кромке леса - и застыли на месте. Над высоким-высоким холмом поднимался в небо огромный столб чёрного, словно каминная сажа, дыма. Это догорала небольшая деревенька, попавшая под удар тайсаров. Поле вокруг не было истоптано тысячами копыт, нет: редкие цепочки следов вели к покосившимся плетням. Выходило, что здесь побывал какой-то отряд тайсаров, то ли направленный в разведку, то ли решивший попытать счастья вдали от основных сил...
Окраина деревеньки выгорела полностью - лишь едва-едва тёплые угольки, одинокие почерневшие печки да "аист". Тут же валялось ведро с остатками воды на донышке. А скрюченные пальцы молодой огнарки, с исполосованным тайсарским мечом лицом, впились в дёрн. Вокруг тела прыгала ворона, присматриваясь.
Подувший ветер погнал облака по небу, закрывшие солнце...
Эльфред не выдержал зрелища разорённой деревни и упал на колени, воротя посеревшее лицо.
- Мы уже ничем здесь никому не поможем. Надо идти. Дальше...Дальше идти надо, - даже бывалый Усмарь не мог спокойно на всё это смотреть. - Здесь нечего делать, некому помочь. Опять...
- А похоронить? Как же...земле не предать? - Хардак возмутился, но скорее для вида, для успокоения собственной совести: ему самому задерживаться здесь не хотелось ни на мгновение.
- Уходим отсюда. Уходим, - подытожил Старик, направляя свои стопы в сторону от покосившегося "аиста", от спаленных домов, от пировавшей вороны...
Вновь шли в молчании. Несмотря на усталость, несмотря на голод, несмотря на страх неизвестности - шли вперёд. Образы погибших огнаров и сгоревших домов гнали всех пятерых воинов, единственных из Южной армии, кто остался в живых.
А может, и не единственных...
- Эй, смотрите, там кто-то скачет! - воскликнул Эльфред, поднявшись на очередной холм (или, скорее, большую-пребольшую кочку).
- А ну, дурак, пригнись! Припади к земле! - в голосе Яна явственно чувствовался испуг. - Тайсары, Парвуном клянусь, тайсары!
Шагах в двухстах всадников трое всадников подстёгивали уставших (это легко можно было понять даже с такого расстояния) коней, судя по всему, желая скрыться за тем холмом, на который только-только взобрался Эльфред.
А Усмарь смог разглядеть ещё один отряд конных, в десять или одиннадцать человек, гнавшийся за теми тремя. Гнавшийся - и догонявший...Это, похоже, успели понять и беглецы. Осадив коней, те трое развернулись навстречу опасности. У центрального в руках было зажато развевавшееся на ветру знамя. Жёлтые молнии, вышитые на красном полотне. Огнары. Огнары!!!
- Помочь бы, а, помочь! - Эльфред уже было понёсся вперёд, намереваясь вступить в бой, но его вовремя схватил за шкирку Усмарь.
- С конными мы вряд ли справимся. Могут просто с расстояния расстрелять. Или измором возьмут: будут кружить и кружить...Да ты же сам видел, в бою...
- Будем ждать. Вдруг тайсаров, - а гнавшиеся за огнарами всадники явно были из каганата, - ещё больше, и они вот-вот сюда прискачут? Слишком опасно. Нельзя лезть на рожон. Я уже поплатился за это.
Тень набежала на лицо Старика, испустившего тяжкий вздох.
- Нам надо ждать. Ждать исхода боя. Нет, не боя - бойни...А если сейчас поднимемся, или ещё что сделаем - тайсары нас заметят. И всё окажется зря, всё, абсолютно всё. Молчи, Эльфред, знаю, ты сейчас начнёшь говорить о чести и достоинстве огнаров. Ты молчи, можешь потом говорить что угодно, а можешь даже ударить меня - но сейчас молчи.
Тяжёлый взгляд Старика утихомирил бывшего деревенского певца, враз потерявшего яростный запал высказать всё и всем, что он думает об этой ненормальной войне и тех людях, что в ней участвуют...
- Молчи, Эльфред, - подползший Хардак положил мозолистую ладонь на плечо парня. - Прав Старик. Нам бы сейчас за собственную шкуру побеспокоиться.
Эльфред злобно, с вызовом, посмотрел на Хардака, слова обвинения в трусости уже готовы были сорваться с его губ - но в последний момент молодого Огнара остановил вид начинавшего "боя"...
Те трое всадников держались лишь из одной гордости. Качавшиеся в сёдлах, устало вынимавшие клинки из ножен, многозначительно переглядывавшиеся друг с другом - эти люди всё-таки решили встретить смерть с честью.
Золото с кровью на высоко поднятом знамени...Клинки, сверкавшие в свете закатного солнца - и песня, разносившаяся над полем...
Веди, Вартар,
Храни, Тарик!
Огнары, выставив мечи вперёд, подстегнули коней.
.
Ты помнишь, враг,
Кто есть Огнар?!
Комья земли, выбиваемые подкованными копытами. Тайсары, спрятав луки в притороченные к сёдлам колчаны, понеслись навстречу...
Веди, Вартар,
Храни, Онтар!
Ты видишь, враг,
Кто есть Огнар?!
Тройка огнаров клином шла на врагов. Степняки, похоже. решили окружить обречённых на смерть врагов...А знамя трепетало на ветру, всё более крепчавшем каждое мгновенье.
Веди, Вартар,
Храни, Немайди!
Изыди, мрак,
Тайсары и огнары сошлись. Северный клин оказался окружёнюжным веером...
Погибни, враг!
Огнар пришёл!
Прости, Вартар!
Привет, Тайтос,
Владыка-Смерть!
Уж понял враг,
Кто есть Огнар!
А после...После - была уже легенда о трёх огнарах и одиннадцати тайсарах, легенда, о которой сложили пронзительную, красивую, но - слишком уж приукрашенную балладу, в которой сплелись вымысел и правда...
Три сына северного ветра
Стремглав несутся на ветру,
Чтобы победою согреться --
И без надежды пасть в бою.
И что с того, что путь заказан?
Онтар, готовь во славу пир!
Недолго ждать -- исход предсказан!
За жизнь, за смелость, крепкий мир!
Певец, исполни эту песню,
Когда сразишь врага копьём!
Откинь сомненья бесполезно,
Пой громогласным в миг огнём!
И клин врезается в соцветье
Тайсарского младого крика,
Меняя облик лихолетья
На мягкой образ базилика.
Свистящий шёпот меж клинками.
Пал первый враг, шестой, десятый...
Глаза бойцов блестят слезами --
И счастья, и печали святы.
Раскрылся лепесток атаки --
Три брата разлетелись в круг.
И бег пьянит, как чаша браги,
Как мягкость материнских рук.
Но в танце счастья неизбежность
Приходит в срок, срывая жизнь.
И клин разбит -- брат справа, в вечность,
Упал с коня. Без стона. Вниз.
Конь бесится и бьёт от боли,
Не подпускает к телу меч,
Кусает, валится -- без воли
Врагов на смерть зовёт увлечь.
Осталось двое на всём свете.
Огнарская литая месть...
Так что же, брат, а не воспеть бы
Последнюю Вартара весть!
Старик не тот, кто ждёт отхода
В былую солнечную даль.
Огнар и долг -- его Свобода,
А умирать совсем не жаль.