Я бежала, и меня никто не видел. Я бежала прочь, поворачивая в ту сторону, в которую никогда не ходила, проносилась по границе города, не решаясь углубиться в лес. Я бежала от тех, кто мог меня заметить, выделить из безликой толпы такую же куклу с не прорисованным лицом. В какой-то момент мои полупрозрачные ноги стали отрываться от земли, и я бежала по воздуху в десяти сантиметрах от раскрошенного временем и тяжеловесными машинами асфальта. Я бежала по трущобам, по кварталам с частными домами, через заброшенные огороды с одичавшим укропом и кустами малины. Бежала до тех пор, пока мой взгляд не зацепился за чью-то тень.
Она стояла, опёршись спиной о шершавый и отливающий зелёным ствол давно умершего дерева. Она курила трубку и почёсывала ногу, запуская руку в ворох чёрных тряпок, который служил ей одеждой. Она смотрела на меня с насмешкой и лёгкой брезгливостью, как могут смотреть ярые собачники на лениво дремлющего на лавке кота. Её боялись до дрожи, до немоты, сковывающей горло, и я не была исключением.
- Меня мучает жажда, пустая девочка. Помоги мне найти колодец.
Я не сдвинулась с места. Знала, что любой дурак, который сделает шаг вместе с ней, не сможет вернуться обратно тем же существом, коим встретился ей на пути. Она беззвучно рассмеялась и бросила трубку в сторону леса. Высушенные жадным летом стволы загорелись, устремляя в небо кривые, костлявые, чёрные дымные пальцы, пахнущие смолой и гарью.
- Меня мучает скука, пустая девочка. Помоги мне найти развлечение.
Она всегда говорит это, когда нужно показать, что обратная дорога закрыта самим тобою. Не сказать, что именно этого я ждала. Не сказать, что именно этого я боялась. За моей спиной остались распри, плетущие в комнате ловушки пауки, покрытые пылью книги, мёртвые бабочки, неподвижно лежащие на подоконнике. За моей спиной остались бросившие друзья, гниль, звавшая себя любящим сердцем, шевелящие в кастрюле с забытым мясом опарыши.
- Ты слишком быстро бежала, пустая девочка. Нужно иметь совесть.
Я почувствовала, как моё тело становится невыносимо тяжёлым. Оно тянется, липнет к земле, не подчиняется. Чтобы сдвинуться с мёртвой точки, нужно ползти. И я вожусь в грязи, собирая на себя всю дорожную пыль, я давлю своим телом невинных жуков, чтобы продвинуться на пару миллиметров вперёд.
Проходи вечность, мышцы устают, тело мучает жажда и тоска. Кусок мяса лежит, наполовину погрузившись в землю. Именно в такие моменты она возвращается, чтобы сказать снова:
- Меня мучает жажда, пустая девочка. Вижу, что тебя тоже. Помоги мне найти колодец.
Из мяса и грязи она снова лепит меня, даёт мне форму и силы встать. Мои дороги перекрыты и завязаны, я никогда больше не вернусь назад той же вещью, которой пришла сюда.
Она ведёт меня к арке, стоящей между курятником и цветущей вишней. Там, за ней, блещет на солнце неглубокое озеро, вода которого похожа на полимерное стекло. В воде весело смеётся и плещется высокий мужчина, с длинными чёрными волосами. Его белая риза мокрыми прядями расползается по воде. На противоположном берегу сидят люди, которые не видят ни меня, ни её, ни его и я их за это не осуждаю.
Она ведёт меня к нему. Мы не знакомимся, мы и так знаем друг друга очень давно. С самого рождения, когда он насильно заплёл меня в нитки, которыми завязывали пупок маленькой девочки, с того самого момента, когда эта же женщина поменяла меня после долгого бега. Он не любит спешки. А я так хотела вернуться...