Вот уже два дня прошло, как я приехала в Чехию. Я приехала одна. Точнее сказать сбежала от отношений, работы и семейных неурядиц. Предстоящее замужество вдруг повисло дамокловым мечем над моей шеей. Простой выбор между карьерой и семейными ценностями предстал предо мной во всей своей красе. Никому ничего не сказав толком, я купила горящую путевку в Прагу на две недели и собрала небольшую сумку с вещами. Почему-то именно старая Европа показалась мне лучшим обезболивающим для головной боли, которую я сама себе придумала.
Я не посетила ни одного музея, ни одного бара, я просто гуляла. Ноги ныли от беспрестанной ходьбы. Не помогала даже мягкая удобная обувь. Но все же каменная кладка улиц, водившая меня по городу, помогала не думать. И возможно именно поэтому я не заметила за собой слежку. Не было никаких предупреждений тела о том, что меня кто-то буравит взглядом, не было мурашек по коже и встающих дыбом волос, даже захудалого холодка по рукам и ногам я не ощутила. А возможно пара тройка мурашек и могла изменить все в тот день.
Ближе к вечеру я уже окончательно запуталась в своем местонахождении. Опознавательных знаков поблизости я не видела, зажегшиеся редкие фонари не создавали впечатления освещенности, но наоборот появилось чувство напряжения. Я пригляделась к вывеске с названием улицы, но ничего рассмотреть не смогла. Бесконечные магазинчики и ресторанчики остались где-то позади, там, где горели неоновые рекламные щиты, сновали таксисты, зазывалы пытались затащить туристов во всевозможные магазины, музеи, общепиты. В общем, там кипела жизнь. Я же находилась в тихом спальном районе. Свет в окнах загорался, но был преимущественно притушен плотными шторами. Я ничего не видела. Только пляшущие от моего силуэта тени на стенах домов и каменной кладке. Шорох моих шагов был единственным четко различимым звуком. Шум города слышался за моей спиной. А впереди кроме темного пустыря ничего видно не было. Пульс мой участился, и в голову начали лезть не самые радужные мысли. Я сделала еще пару шагов к пустырю и остановилась, прислушиваясь к относительной тишине. Тут-то и появился первый звонок, говоривший: "Аня, уходи отсюда! А еще лучше уезжай из Праги!". Я, конечно, сейчас понимаю, что возвращение на родину ничего не решило бы. Мне бы и там, на российских улицах все время казалось, что за спиной кто-то есть. Конечно, обернувшись, я никого не увидела, и посторонние шаги мне только показались.
До пустыря оставалось метров двести. Судя по карте, там находится заброшенный парк, среди старых деревьев которого спрятан не менее старый замок. Особой ценности для туристов, как показала практика, замок не имел, и его вывели из списка достопримечательностей. Территория замка опустела и пришла в уныние.
Я повернулась и поспешила в обратную сторону. Замок можно осмотреть и завтра, когда будет светло и многолюдно. Шорох моих шагов возобновился. И вместе с ним ощущение того, что я здесь не одна. На миг обернувшись, я увидела тень, шмыгнувшую в темноту. От разыгравшегося воображения и участившегося пульса, кровь прилила к лицу, ладони мгновенно вспотели. Я ускорила шаг. Потом перешла на бег. И бежала пока свет и гул оживленной улицы не поглотили меня. Я спешно перешла дорогу, вступив под освещение мощных фонарей и ярких рекламных билбордов, сразу же почувствовала себя много лучше. Смеясь над своими глупыми страхами, я решила, что их лучше сразу развеять. Не за чем на ночь оставлять подобные эмоции. Повернувшись к проулку, из которого выскочила, я с облегчением вздохнула. Бурная фантазия всего на всего. Глубоко вздохнув и выдохнув с облегчением, я осмотрелась по сторонам в поисках такси. Сказав название гостиницы таксисту, я уже и думать забыла о темной улочке. Откуда же мне было знать о том, что как только я села в машину, из проулка вышел человек в черном? И так же сев в такси, последовал за мной.
Мне хотелось скорее добраться до душа и заказать ужин в номер. В ресторане гостиницы, было слишком шумно, да и я настолько устала, что простое желание улечься в кровать тремя словами стучало в голове. Но комбинация холодной и горячей воды вернула мне бодрость, расслабила мышцы ног, прогнала с глаз сон. Я не привыкла трапезничать одна, но стоит попробовать что-то в первый раз. Поэтому, быстро высушив волосы феном, надев джинсы и кофту, спустилась вниз. В кабине лифта, стены которого были декорированы зеркалами, я попыталась уложить каштановую копну волос, ободряюще улыбнулась себе, осознавая все же, что это жест отчаявшегося одиночки.
Я задумалась о том, что меня ждет выволочка не только от начальства за нежданный отпуск, в то время как мои услуги так нужны компании, но и от своего жениха, который периодически пытался дозвониться мне на мобильный. А так же, осуждающие выражения лиц его сестры и матери, взваливших все трудности подготовки к свадьбе на себя. Все попытки связаться со мной я игнорировала, за что и получила кучу сообщений с угрозами расправы и требованием объяснения ситуации. А что я могла им объяснить? Что я до жути не хочу выходить замуж? Что привычка давно заменила страсть и любовь? И что меня страшит семейная жизнь, основанная на бытовых трениях? Я понимала, что все это неизбежно. Мне просто нужно было время, чтобы окончательно смириться с маячившей ролью супруги и возможно в скором времени матери. Мне нужно было сделать последний глоток воздуха прежде, чем пойти на дно.
Выйдя из лифта, я направилась по красному ковру в сторону ресторана. Полностью погрузившись в свои оправдания пред моими экзекуторами, я и не заметила, как мне навстречу вышел мужчина, с которым я, смотря увлеченно по сторонам, столкнулась нос к носу. Точнее сказать мой нос к его мускулистой груди. От подобного столкновения у меня искры посыпались из глаз, и я уже по инерции падала в обратном от мужчины направлении - на мраморный пол, устеленный красной дорожкой. Но его крепкие руки обвили мою талию, спасая от позорного падения.
- Вы в порядке? - Спросил спаситель на английском языке волшебным голосом.
- Да. - Ответила я на русском.
Но, не смотря на это, мы друг друга поняли. Я подняла голову и, увидев синие глаза, потеряла дар речи. Мой спаситель оказался не только рыцарем, но к тому же красивым до возмущения. Светлые волосы только подчеркивали синеву его глаз, а классические черты лица не каждый художник смог бы передать. Но когда этот красавец улыбнулся, я поняла, что пропала.
- Вы точно в порядке? - Повторил спаситель, уже неуверенный, что я понимаю английский и смогу ответить.
- Не беспокойтесь, - наконец-то вспомнила я знакомые с университета слова, - Я в полном порядке.
Красавец еще раз улыбнулся, чем еще больше ввел меня в ступор.
- Простите, я виноват. Вечно лечу, никого не замечая. - Он подвел меня к витой скамейке и аккуратно усадил. - Если бы я сбил вас на машине, то обязан был бы отвезти вас в больницу. Но так как мы пешеходы и, судя по вашему виду, переломов нет, я просто обязан угостить вас ужином.
Я хотела было запротестовать, в глубине души (а если честно, то не так уж и глубоко) надеясь, что он не примет мои вялые отговорки. Но спаситель, оправдав все мои ожидания, даже слова не дал мне сказать, а повел в направлении ресторана.
Встретивший нас портье согласно инструкции улыбался еще солнечнее, чем я. Он проводил нас к столику, находящемуся в отдельной кабинке, закрытой от остального зала буйной зеленой растительностью. В меню я могла видеть только расплывающиеся буквы, будучи не в силах сосредоточиться и хоть на минуту забыть лицо красавца.
- Меня зовут Мишель. - Его баритон прокатил по моему телу теплыми волнами.
- Анна. - Представилась я. - Зовите меня Аня.
- Аня. - Произнес француз по слогам, словно оценивая, как мое имя будет звучать на его манер. Звучало оно великолепно. - Я еще раз приношу вам свои извинения, но уже за другое, - Красавец сделал короткую паузу, смотря мне в глаза. - За то, что я рад, что мы столкнулись.
От его своеобразного признания, краска залила мое лицо. И я поняла, что окончательно пропала. Кое-как выдавив из себя названия блюд, которые я собиралась заказать, я поняла, что аппетит пропал, но во мне проснулся совсем другой голод. Стараясь смотреть на официанта осмысленным взглядом, я попросила принести мне первым делом холодной воды. Мишель заказал нам вина и отправил официанта от нашего столика.
Я не могла выдавить из себя ни слова, пока мне не принесли бокал воды. Только сделав несколько глотков, я почувствовала, что могу говорить.
- Вы все еще не пришли в себя? - Улыбнулся он.
- Понемногу прихожу в сознание. - Тихо ответила я, кляня себя за то, что веду себя как школьница.
- Вы гостите здесь, Аня? Остановились в этой гостинице?
- Да, на пятом этаже. - Выпалила я, тут же обругав себя за подобную нескромность или даже распущенность.
Возможно, этот сногсшибательный красавец женат. Мой взгляд тут же упал на его длинные пальцы без колец. Это уже хорошо. Я же вспомнила, что на моей руке на безымянном пальце красуется золотое кольцо с бриллиантом, которое мой жених подарил мне на помолвку. Заметив, что взгляд Мишеля так же прошелся по моим пальцам, я нервно улыбнулась. Мне стало стыдно за свои неожиданные желания, но ради них я готова была сказать, что я в разводе.
- Вы замужем?
Сожаление в его голосе мне послышалось, или он на самом деле разочарован?
- Я развелась. - Соврала я, не имея ни стыда, ни совести. Что со мной творится? - Но привычка осталась. Да и безопаснее путешествовать одной с кольцом на пальце, так меньше внимания к себе привлекаешь. - Я провела по воздуху правой рукой. - Защита от назойливых ухажеров.
Мишель поджал пухлые губы.
- Простите, я ни в коем случае не хотел нарушать ваше личное пространство.
Мои мысли заметались, ища, что бы ответить, что бы он не думал, что моя дверь перед ним закрыта.
- Думаю, для своего спасителя, я могу сделать исключение. - Улыбнулась я.
- Да уж скорее членовредитель, чем спаситель.
Мы вместе засмеялись. Я уже пожалела, что нас из-за кабинки практически не видать, потому что готова была буквально прыгнуть к нему на руки. Еще пару минут наедине, и я приглашу незнакомца к себе в номер. Я опять сделала глоток воды, которая вернула мне толику здравого смысла.
- А вы один путешествуете?
- Да. Собственно говоря, я приехал к своему брату. У нашей семьи скоро назревает традиционное торжество. Вот мы тут все и собираемся. Я, кстати, остановился на одиннадцатом этаже.
Я мысленно присвистнула, зная, что одиннадцатый этаж - это номер люкс.
- Ну, со мной-то все понятно. - Расслабленно засмеялся Мишель, откидываясь на спинку кресла. - Я приехал на скучную семейную встречу. Но вы, Аня, столь красивая молодая и свободная женщина путешествуете одна. Уж простите меня за прямоту и назойливость, что подвигло вас на подобную аферу? Признайтесь честно, вы здесь на задании?
Его хитрый заговорщицкий взгляд мог вырвать у меня любое признание, которое бы только его устроило.
- Да, я русский шпион. - В тон ему ответила я.
Нам наконец-то принесли заказ, что хоть немного отвлекло меня от созерцания француза. Ковыряние в рыбе не принесло мне все же успокоения, а вино только лишь усугубило мое и так опьяненное состояние. Мишель же напротив чувствовал себя спокойно и расслаблено, что нисколько не было удивительным. Уверенный в своей неотразимости, он мог покорить даже самое закаменевшее сердце.
- Значит, насколько я понимаю, Аня, вы в Праге одна. И чем же вы занимаетесь?
- Я гуляю. - Понимая, что мой ответ звучит очень скучно и никак не придает мне так привлекающей мужчин таинственности, я добавила. - Набираюсь эмоций и впечатлений. Прага - замечательный город. Вдохновляющий, я бы сказала.
- Полностью с вами согласен. Я не хочу хвастаться, - Мишель наклонился над столом, приблизившись ко мне. - Но я немного рисую маслом. Именно Прага возбуждает меня на самые смелые и в тоже время классические сюжеты.
- Вы пишете? - Переспросила я, пораженная. - Надо же какое совпадение, я тоже имею право называться художником.
Взгляд француза на миг стал серьезным, глубоким. Глаза его потемнели, и я в них тонула. Но уже в следующее мгновение он воскликнул.
- Я настаиваю, вы должны показать мне свои работы, Аня!
- Что вы, Мишель, не заставляйте меня смущаться.
- Я серьезно! - Продолжал настаивать он. - Может у вас хоть какие-то наброски есть с собой?
- Есть, конечно, - Кивнула я. - Я не мыслю себя без карандаша и клочка бумаги под рукой.
- Я предлагаю тост. - Мишель поднял бокал. Золотистое вино переливалось, играя на его пальцах. - За родственные души!
Мы еще долго сидели за столиком, а потом вышли прогуляться по улице. Я давно ни с кем не чувствовала себя так легко и спокойно. Нахлынувшие плотские желания отошли на задний план, как только мы стали увлеченно разговаривать на разные темы, делясь опытом, вспоминая комичные случаи из жизни. Поздняя ночь осыпала нас светом звезд и ароматом вступившего уже в свои права лета. Запахи цветов сводили с ума, не больше чем запах тела Мишеля, его близость будоражила все застывшие во мне чувства. А когда он снял с себя пиджак, чтобы накинуть на меня, я не сопротивлялась, не смотря на то, что не чувствовала холода. Его тепло обволокло меня и мне казалось, что я на седьмом небе.
Вернувшись в гостиницу под самое утро, когда небо начало светлеть, Мишель проводил меня до номера. В те минуты я придумала тысячи предлогов, чтобы заманить его к себе. Но усилием воли я все же сняла дорогой, надушенный дорогой же туалетной водой, пиджак, и отдала его в руки обладателя. Мне сразу же стало легче принять здравое решение. Конечно, это просто страх перед замужеством. Я подсознательно хватаюсь за любую соломинку, что бы отменить это событие в моей жизни. Поэтому появление сногсшибательно красивого и богатого Мишеля это не больше, чем мое желание избежать свои страхи.
- Что же, мне было очень приятно провести с вами время, Мишель. - Произнесла я, не заметив, как в его взгляде от моих слов полыхнул холодный огонь. - Спокойной ночи!
Уже открыв дверь и, практически шагнув за порог, я почувствовала его руку на моем локте.
- Аня, - Окликнул он меня волшебным полушепотом.
Я взглянула в его синие глаза, боясь опять потерять самообладание. Но, слава Богу, Мишель не стал мучить меня. Он просто предложил:
- Аня, позвольте мне показать вам Прагу так, как ни одному туристу не показывают. Уверяю вас, вы не пожалеете.
Возликовав оттого, что столь шикарный мужчина жаждет продолжения знакомства со мной, я улыбнулась.
- Я с радостью.
- В таком случае, - вдохновился он, - давайте встретимся завтра в двенадцать в холле, то есть уже сегодня, - поправился он, - Я отвезу вас отобедать в одно удивительное место, а потом... - Мишель загадочно улыбнулся. - А потом вас будет ждать сюрприз!
13-е, Май, Прага, Гостиница, 04:36
Даниил наблюдал за парочкой весь вечер.
Получив задание от Высшего Совета, демон был несколько расстроен его банальностью. Скучно. И это только одно из прилагательных, которые можно здесь применить. Скучно, но важно. А, значит, приказы не обсуждаются.
Советники, как всегда, были кратки и особо не распалялись. Зная давнюю обоюдную неприязнь Даниила и Мишеля Ревье, члены Высшего Совета демонов определили своего Исполнителя. К тому же, Даниил, будучи дисциплинированным и целеустремленным, не раз доказывал свою пользу в политических игрищах мира, находящегося на темной стороне Солнца.
Советников было трое. Редко когда их можно было застать в неполном составе. Дань ли это безопасности, прихоть или какие-то мистические узы, связывающие только членов Совета, никто не знал. В тот вечер их было двое Александр и Эдвард. Самый старший из Советников Тодеуш отсутствовал. Но это не волновало Даниила. Заинтересовало его начало разговора.
- У тебя, наконец-то, появился легальный способ убрать француза.
Сработало безотказно. И Эдвард знал об этом. Даниил работал бы и по приказу, но личная заинтересованность внесет свой неоценимый вклад. Конечно, старые обиды давно забыты. Но месть может подогревать мысли долгие годы.
- Он собирается ступить на последнюю стадию. - Продолжил Александр. - Еще один Обряд и Ревье получит право вхождения в Совет.
Не нужно было объяснять, что это событие было очень неприятно членам Совета само по себе. Но так же стали известны дополнительные факты, подтверждающие подозрения о заговоре против Совета. Демонический двор вдруг раскололся на две равные части. И если Мишель Ревье войдет в Совет, чаша заговорщиков перевесит.
- Он выбирает себе Жертву последние две недели. - На этот раз говорил Эдвард. Странная манера вести разговор присутствовала в каждой беседе. Всегда они говорили по очереди. Чаще, конечно, говорил Тодеуш, но очередность не менялась. - И, кажется, он ее нашел.
Жертва - смертный или смертная, которую накачают демоническими наркотиками для поддержания сознательного состояния во время всего Обряда. Кровь Жертвы медленно стекается в обрядовую чашу и выпивается демоном, переходящим на новую ступень. А вместе с кровью человека в демона переходят все его выдающиеся качества. Другими словами, курс повышения квалификации.
- Ты проследишь за ними. - Конечно же, теперь говорил Александр. - Все, что можно собрать о Жертве нужно уже сегодня. И главное, данные о крови, резус, группа, болезни, если имеются.
Ревье слыл гурманом среди демонов. В последнее время его притягивали творческие личности, писатели, художники, скульпторы. Он долго выбирал себе Жертв, изучая их, иногда незаметно участвуя в развитии их жизненного пути, дабы выпить кровь счастливого и одурманенного славой смертного. И почему же он так поторопился на этот раз? Наблюдая за своей Жертвой всего пару недель, он тут же объявил об очередном Обряде. На первый взгляд смертная не выделялась из толпы. Возможно, что-то в ней и было, но понять это можно только при близком знакомстве. Внешностью она особо не блистала, среднестатистическая русская красавица. Умом, как было видно из первой встречи с французом, тоже не одарена. Может, она хорошо поет? Мишель очень любит оперетты. Смешно было бы, если ее голос в нем так и будет звучать по-женски.
Даниил наблюдал с темноты улицы за Жертвой Ревье. Они долго и нудно беседовали в ресторане, а затем бродили по улицам. И из всего этого бреда, что она болтала, нужно было сделать необходимые выводы. Было в ней все же что-то странное. Она легко поддалась на манипуляции француза. Без сопротивления растворилась в гипнозе. Но в номер Ревье не пустила. А он желал войти. И сам был удивлен тому, что ему оказали сопротивление. Это был единственный проблеск ее воли за последние восемь часов в обществе демона.
Даниил завис у окна номера жертвы.
Аня прошла, закрыв дверь. Облегченно вздохнув, она вздрогнула. Пройдя к прикроватной тумбе, перелистала наброски своих рисунков, не останавливаясь на них взглядом. Она старалась отвлечься. Так делают некоторые люди после просмотра фильма ужасов. Они переключают канал на что-то смешное или просто глупое, что бы развеять страх, накопившийся в организме и в комнате. И демон, находящийся в этот момент рядом, наслаждается всем спектром вкусов, сначала страх, потом смех, если повезет. Даниил чувствовал страх в ауре смертной. Странно, ей так понравился француз внешне, и как испугалась она его внутренне.
Всю ночь на мобильный смертной приходили сообщения. После того, как очередное ее разбудило, она сонная протянула руку и выключила его. Даниил все еще держался зависшим напротив ее окна, когда рассвело, стали появляться люди на улице. Пора было уходить. Пора было. Но ее светящаяся аура заставляла медлить. "Красиво", - поймал себя на этом слове демон и исчез.
13-е, Май, Прага, Гостиница, 12:00
Не смотря на взбудораженные чувства, я уснула моментально, успев только голову на подушку опустить. Проснулась я от солнечных лучей, пробивавшихся сквозь вьющиеся на балконе цветы. Оформленный в золотых с зеленым тонах номер от солнечных пятен еще больше повеселел. Разомкнув веки и потянувшись, я подумала о том, как жаль просыпаться после столь великолепного сна. Но я тут же вспомнила, что встреча с Мишелем мне не пригрезилась. Вскочив в кровати, я схватила мобильный, пытаясь разглядеть заспанными глазами время. Включила его и ужаснулась. Пятнадцать пропущенных звонков. Куча сообщений. Ничего страшного. Я единственный раз вырвалась отдохнуть наедине с собой, не обремененная подружками и второй половиной. Весь остальной мир вместе с Андреем, его мамой и сестрой подождут. Я прощаюсь со своей холостой жизнью, в конце-то концов. Будем считать, что это мой затянувшийся девичник.
Что одеть? Это второе, что пришло в голову. Распахнув шкаф, я с грустью взглянула на свой гардероб. Я собирала чемодан, не рассчитывая на то, что меня пригласит на прогулку мужчина. Содержимое багажа в основном было джинсами, топами, нижним бельем. Успокаивало то, что нет необходимости одевать коктейльное платье. Поэтому надо выбрать наиболее удачное сочетание джинсов и топа. Я остановилась на темных джинсах и изумрудном топе с рукавами на четверть, что придавал моим ниспадавшим по спине волнистым волосам рыжий оттенок. Свежий ненавязчивый макияж, подчеркнул мои золотые с зеленым ободком глаза. Я прыснула на себя духами и взглянула в зеркало. Результат получился очень даже ничего. Могу даже сказать больше, уж сегодня я не буду чувствовать себя недостойной подобного кавалера. Мои мысли подтвердились, когда я несколько раз уловила на себе взгляд мужчины, что ехал со мной в лифте. Он уже готов был открыть рот, набравшись смелости для знакомства, но двери кабины открылись, и я выпорхнула в холл.
Мишель ждал меня на ресепшене. Он сегодня был одет во все светлое в противовес мне, отчего казался ангелоподобным.
- Аня, вы просто великолепно выглядите! - Восхитился он. - Я ослеплен!
Кавалер предложил мне свою руку, я мило улыбнулась и приняла ее.
- Куда же мы едем? - не удержала я свое любопытство.
- Это все еще под завесой тайны. - Прошептал француз.
Мы сели в машину, которую нам подал швейцар. Шикарный черный Lexus бесстыже сиял на солнце начищенными боками. Мы мчались по узким улочкам, удаляясь от центра. Классическая музыка навевала романтический настрой. Казалось, что ехать в автомобиле по столь старой части города и под аккорды, написанные некогда Моцартом - это просто кощунство. Мы как минимум должны идти пешком.
Подъехав к двухэтажному зданию, увитому виноградом, мы остановились. Мишель галантно открыл мне дверцу машины и помог выйти. Тишина, которая разлилась здесь после выключения плейера, наполненная пением птиц затопляла окраину до краев. Мне казалось, что мы попали в прошлое. Впечатление усилилось, когда Мишель открыл дверь дома, и мы вошли.
- Это мое убежище. - Прошептал он. - Обещайте никому об этом не рассказывать.
- Обещаю. - Тут же отозвалась я.
Мы прошли по первому этажу к лестнице, ведущей наверх.
- Не пугайтесь, дом старый, поэтому все скрипит. Но он вполне надежный. - Убеждал меня Мишель.
Мельком осмотрев первый этаж, состоявший из кухни и гостиной, а так же бытовых помещений, мы поднялись на второй этаж. Он провел меня в огромную комнату с балконом. В комнате было пусто, если не считать составленных в углу картин, холстами к стене, и мольберта, на котором так же стоял подрамник с натянутым на него холстом. Я молча подошла к только недавно начатой картине. Определенные признаки подсказали, что картина была начата еще сегодня. Масляные краски все еще блестели, не высохнув, источая знакомый каждому художнику запах. Рядом на узком столике, больше похожем на тумбу, лежали краски, кисти, масло, палитра. Но не это меня смутило. С картины на меня смотрела моя копия: мои золотые с зеленым ободком глаза, мои каштановые волосы рассыпаны по обнаженным плечам, даже моя родинка на груди. Как он о ней узнал?
- Я еще не ложился спать. - Услышала я голос за собой. - Аня, ты не давала мне глаз сомкнуть.
Я поняла, что сейчас обязательно последует поцелуй. И я хотела этого. Мишель нежно повернул меня к себе, его глаза смотрели в мои. Я потерялась в этом синем океане, пустив все на самотек. В предвкушении блаженства, я закрыла глаза. И только почувствовав холод его губ, я очнулась. Открыв глаза я увидела черные провалы глаз и рта, холодом веяло от того, что стояло передо мной. Холст с моим изображением был залит кровавыми пятнами. Он морщился и вибрировал, пытаясь вырваться из подрамника. Крест, висящий на моей груди, загорелся. Я оттолкнула это видение и упала на пол, подняв облако пыли.
- Аня, что случилось? - Услышала я голос Мишеля, сама же боясь открыть глаза.
Он поднял меня на руки, шепча извинения за то, что так поторопился.
- Посмотри же на меня, Аня, не пугай!
Я с силой заставила себя открыть глаза. И естественно, красивое лицо Мишеля было искажено испугом.
- Что случилось, дорогая? - шептал он.
- Действительно, мне тоже интересно узнать, что здесь происходит. - Услышала я еще один мужской голос.
Мишель так же на миг растерялся, увидев в дверях высокого брюнета с собранными в хвост волосами. Его черные глаза источали столько брезгливости, что мне стало не по себе.
- Даниил, не ожидал тебя здесь увидеть. - Обратился недружелюбно француз к вошедшему. - Мы же договорились за ужином встретиться.
- Да, я помню. - Прошипел Даниил, подходя к нам ближе. - Может, ты представишь меня даме. - Говоря это, он даже не повернулся ко мне.
Мишель помог мне встать, подбадривающее улыбаясь.
- Аня, этот грубиян и есть тот самый брат, к которому я приехал в гости. Теперь ты понимаешь, почему я остановился в гостинице, а не у него в доме? - Мишель заразительно засмеялся.
Но у меня смех встал в горле только при одном взгляде на Даниила. Голова неожиданно разболелась так, что, казалось, развалится на две части. Ощущение того, что я здесь лишняя четко отразилось на лице новоприбывшего. Он только хмыкнул, взглянув на меня на единственный миг. И в это мгновение он прочитал все мои мысли, перевернув меня изнутри. Мишель мне показался ужасным и холодным, с черными провалами глазниц и рта, а я сама омерзительной трусихой, не отдающей отчета своим поступкам. А ведь у меня свадьба через месяц!
- Нам нужно поговорить. - Процедил брюнет. - Как только решишь все вопросы с дамой, будь добр свяжись со мной.
Больше Даниил не произнес ни слова. Он вышел. А мне вдруг стало страшно. Оставаться наедине с Мишелем, с тем образом, что мелькнул в моей голове, стало невыносимо жутко. Я по стеночке прошла к балкону, стараясь выйти под солнце. Инстинктивно достала из под топа крестик, висящий на груди на кожаном ремешке, я стала его теребить, обжигая пальцы. Мишель, сузив глаза, спросил.
- Что случилось, дорогая? Нас еще ждет чудный обед.
Я пыталась что-нибудь придумать, чтобы сбежать. Мне даже не хотелось садиться с ним в одну машину. Идеально было бы уехать на такси. Я только сглотнула.
- Голова разболелась. Может, мы перенесем наш обед на другой день?
Мои глаза бегали с предмета на предмет, лишь бы только не встретиться с пустыми глазницами Мишеля, из которых смотрела сама тьма. Что за чертовщина со мной творится?
- Очень жаль, дорогая, - француз подходил ко мне ближе, - Позволь я помогу тебе. Говорят, я делаю удивительный массаж головы от боли.
Он сделал еще один шаг, но, заметив в моей руке крест, остановился. С интересом на меня смотря, Мишель улыбнулся.
- Если хочешь, я, конечно же, отвезу тебя домой, Аня. Боюсь, что ты просто не выспалась, да и день сегодня жаркий.
- Я буду тебе очень благодарна. - Промямлила я, еле шевеля языком.
Голова гудела невыносимо, боль пульсировала в висках, а макушка, казалось, горит. Мне стало трудно дышать и тем более стоять. Я оперлась на перила балкона.
- Я донесу тебя до машины, дорогая. - Произнес Мишель очень тихо, с холодной улыбкой на губах, глаза его потемнели.
Я хотела сопротивляться, боясь, что его прикосновение лишит меня жизни. Я зажмурилась, когда он все же подошел и с легкостью поднял меня на руки. Аккуратно неся, как ребенка, он усадил меня в машину на переднее сиденье своей шикарной машины.
- Подожди секунду, - Прошептал он.- Я включу кондиционер.
От потока холодного воздуха мне действительно стало легче. Боль отошла, от этого стало легче дышать, зрение уже не преподносило страшных непонятных видений. Мишель нажал на газ, колеса пробуксовали по гравию, раскидывая его в стороны, завизжали тормоза, мы слетели с места на огромной скорости. Размытым пятном я увидела Даниила, пристально наблюдавшего за нами. Наши взгляды зацепились друг за друга. Я даже вздрогнула оттого, сколько ненависти в этих черных глазах было. Что я ему сделала, чтобы так на меня смотреть?
Мы ехали молча. Я, закрыв глаза и пытаясь глубоко дышать, изредка поглядывала на водителя. Обеспокоенное выражение лица Мишеля навело меня на мысли, что я действительно просто не выспалась, а к тому же еще и запах масленых красок, ударивший в нос в душной комнате, всегда вызывал у меня головные боли. Глупости какие-то со мной творятся. Мне стало жутко стыдно за свое поведение. Мишель хотел сделать мне сюрприз, прекрасный сюрприз, а я все испортила. Мы проезжали уже по центру города, и совсем скоро я увидела нашу гостиницу.
- Ты прости меня, пожалуйста. - Тоненьким голосочком пропищала я, чувствуя себя полной дурой. - Я не знаю, что со мной происходит. Просто голова вдруг очень сильно разболелась.
Мишель повернулся ко мне с такой радужной улыбкой, что мне захотелось плакать от негодования. Не каждый день меня приглашает на обед красавец-богач, проведший всю ночь со мной, а потом еще и нарисовавший мой портрет с такой чувственностью, что ком в горле встает.
- Если ты обидишься и больше не захочешь меня видеть, я пойму.
Его смех зазвучал в салоне машины, и мне показалось, что мир прекрасен и я самая счастливая женщина на земле.
- Аня, честное слово, я не в коем случае даже и не думал об этом. Откуда такие мысли? - Он погладил пальцами меня по щеке, я неосознанно закрыла глаза. - Я очень испугался за тебя. Обещай мне, Аня, что сейчас поднимешься в номер, примешь душ и ляжешь отдыхать, а вечером мы с тобой встретимся. Договорились?
Я кивнула, как маленькая наивная девочка, готовая сделать все, лишь бы Мишель был рад. Он помог мне выбраться из машины и проводил до номера, поцеловав на прощание в щеку, к моему величайшему сожалению.
Войдя в номер, я как в прострации направилась в душ, исполняя все, как сказал Мишель. Крест на груди остыл, но все еще предостерегающе пульсировал, на что я не обратила внимания.
Запотевшие зеркала душевой кабины от горячей воды покрылись крупными каплями, стекающими по стеклу вниз до самого пола. Я глубоко ровно дышала, сон опускался на меня убедительной тяжестью. Тяжелые мощные струи воды массировали кожу, заставляя ее гореть. Запах любимого шампуня (терпеть не могу гостиничные) наполнил меня покоем и легкой эйфорией. Но так хотелось скорее закончить все процедуры в ванной и скорее прыгнуть в кровать. Я обернулась полотенцем и, выйдя из душевой кабины, протерла ладонью одно из зеркал и тут же отскочила в сторону, закричав. На меня смотрела та я, нарисованная на холсте. Этот образ показался мне в мастерской Мишеля на несколько мгновений. И сейчас он, искаженной карикатурой, смотрел на меня из зеркала. Я закрыла рот руками, не в силах дышать или двигаться. Из моих нарисованных глаз текли кровавые слезы, на груди зияла дыра. Дыра там, где должно было быть сердце. Я немо закричала, закрыв глаза, и опустилась на кафельный пол. Мое отражение ударило с той стороны по зеркалу, и оно в дребезги разбилось. На этот раз, закричав во весь голос, я выбежала из ванной и бросилась телефону. Уже через минуту ко мне послали охранника, а я собирала вещи. Охранник застал меня носящейся по комнате с окровавленным ковром. Он усадил меня на кровать, вошел в ванную и по рации вызвал доктора.
- Мадам, меня зовут Ричард. - Охранник вернулся ко мне, присел передо мной на колени, его глаза оказались на уровне моих. - Вы ранены, и сейчас к нам поднимется доктор. Он осмотрит ваши стопы, так как вы нечаянно разбили зеркало в ванной, поскользнувшись. - Ричард говорил очень правильно, не повышая голос, ровно и деликатно.
- Вы не понимаете, - Зашептала я истеричным голосом, не дав ему закончить. - Там кто-то был. Там был кто-то!
- Успокойтесь, мадам. - Четко, но спокойно произносил Ричард. - Я все проверил, там никого нет сейчас. Вам могло показаться.
В номер вошел доктор с чемоданчиком для медицинских препаратов и управляющий гостиницей. Пока доктор доставал из моих стоп осколки разбитого зеркала и обрабатывал раны, охранник докладывал ситуацию управляющему, средних лет мужчине с орлиным носом и маленькими карими глазами.
- Она утверждает, что в ванной кто-то был. Но мне кажется, она могла просто выпить спиртного, а сегодня очень жарко, и ей что-то показалось. Испугалась, поскользнулась, разбила зеркало, выбежала из ванной, протопав по осколкам и порезав ноги.
- Что вы скажете, доктор Хайт? - обратился управляющий к закончившему процедуру доктору.
- Она не пила спиртного, Джордж, по крайней мере, сегодня. Конечно, можно взять анализы на наличие других наркотических средств в организме, но для этого нам нужно госпитализировать ее. В принципе, туристическая страховка покроет эти расходы. Но моя версия переутомление и жара. Она просто поскользнулась. Вполне допускаю, что из-за мигрени она и могла что-то иллюзорное увидеть в зеркале. Я вколол ей успокоительного. Предлагаю дать ей отдохнуть и не обращаться пока в скорую. Если ей не станет лучше завтра, придется ее госпитализировать. Но я не думаю, что дойдет до этого. Я прослежу за ней.
Гостиница, 20:00
Даниил мягко приземлился на балконе, который принадлежал номеру Ани. Закатное солнце цеплялось лучами за светоотражающие предметы, запуталось в прозрачной тюли, закрывавшей балконный вход в номер. Осторожно, пытаясь не шуметь, Даниил вошел через дверной проем. Хотя он и так мог передвигаться с такой тишиной и быстротой, что человек невооруженным глазом никогда и не заметил бы движения. Но в тот момент демон чувствовал себя неуклюжим слоном в посудной лавке. Наверное, поэтому он замер на пороге, увидев спящую девушку.
Он был зол на себя. Какого черта он выскочил с утра, когда Ревье пытался поцеловать ее? Так глупо подставиться. Это можно объяснить только временным помутнением рассудка. Даниилу удалось придумать не столь смехотворную ложь, хоть отдаленно напоминающую правду, чтобы оправдать свое поведение.
Мысли путались в голове демона, превращая весь мыслительный процесс в неудобоваримую кашу. Он то хотел ближе подойти к Ане, то порывался выпрыгнуть с балкона, заставив себя даже не думать о ней. Что за черт? Почему он так реагирует на простую смертную? Но, уже повернувшись к выходу, Даниил остановился. Он не мог заставить себя сделать больше ни шага. Сжав пальцы в кулаки, стиснув зубы, он пообещал себе, что уйдет, как только осмотрит номер.
Заставив себя думать в практическом направлении, демон ступил в комнату. Номер, как номер, ничего особенного. Если не считать валявшегося на полу чемодана со спешно кинутыми в него вещами. В чемодане так же ничего особенного. Ничего, что бы выдавало в смертной привлекательную для Мишеля Ревье Жертву. По ковру протопали кровавые следы. Пятна порезанных ног Ани, ведущих из ванной к телефону. Демон провел пальцем по телефонной трубке, снимая последние эмоции. Паника, ужас. Он прошел в ванную. Чисто блестевший пол, зеркала, в которых Даниил увидел свое истинное отражение. Оно никогда ему не нравилось. Но что поделать? Если ты демон Высшего Клана, то привыкай видеть себя черным размытым силуэтом. Как помехи в телевизоре. В одном из подрамников не хватало зеркала. Высокое, оно должно было растянуться во всю стену. Но вместо своего черного отражения демон видел резную раму и отделочную плитку ванной комнаты. В углу что-то свернуло. Даниил наклонился, увидев отлетевший в сторону и потому не убранный осколок зеркала. "Сервис ни к черту!" - подумал демон, взяв осколок длинными пальцами.
Перед глазами полыхнуло, в ушах затрещало. Так всегда бывает, когда врываешься в память места или предмета. Он увидел Аню, выходящую из душевой кабины. Обернувшись полотенцем, она провела ладонью по поверхности зеркала, чтобы капли конденсата не мешали ей любоваться своим усталым видом. Но с той стороны зеркала на нее накидывается, разбивая зеркало в дребезги ее собственное видение. Прошагав по осколкам и даже не заметив этого, Аня выбежала в спальную комнату, кинувшись к трубке. Хорошо, что это было всего лишь видение, иначе девушка не успела бы и из ванной выскочить. Но странно то, что видения обычно зеркал не разбивают. Опустив осколок в раковину, Даниил включил воду. Сверкнув на прощание, оставшаяся частица зеркала улетела в канализацию.
Так вот, что привлекло Ревье. Аня видит что-то. Что именно, пока не понятно. Возможно, она видит будущее, а может быть мысли окружающих. Продолжив осмотр, Даниил приблизился к кровати, на которой все так же спала Аня. Он смотрел на нее. И только сейчас заметил, что стопы ее ног перебинтованы. Кое-где, в местах, где порезы были особенно сильными, сквозь бинт просачивалась кровь. Увидев это, демон ощутил... Боль? Нет, не может быть!
Отогнав желание подойти к девушке ближе, демон глянул на прикроватную тумбочку. Обручальное кольцо. Видимо теперь оно не пригодится так и несостоявшейся невесте. Ане оставалось жить не больше недели. А если быть точнее, то семь дней. До полнолуния.
Тут же лежали листы формата А4, поделенные на две части, карандаши и ластик. Даниил взял один из рисунков. Улица Праги, вид с балкона. Со следующего на Даниила смотрела девушка портье, которую он заметил внизу. Ее глаза были очень выразительными, а взгляд мягким. Следующий - один из многочисленных памятников архитектуры Праги. Еще один - мама с ребенком, неуклюже гоняющимся за голубями. Демон продолжал пролистывать наброски. Что-то не давало ему покоя, зацепив взгляд, но что именно, он пока не мог понять. Окно, увитое виноградными лозами... Лавка с пожилой парой, влюблено смотрящих друг на друга... Мама и мальчишка, который все же кормит голубя из рук... Целующаяся парочка... Ревье... Очертания замка... Даниил вернулся к наброску, на котором очень грубо, но точно был изображен Мишель Ревье. Голодное выражение глаз, из под верхней губы едва выглядывают клыки. Демон ухмыльнулся. Фантазия художницы, разгоряченной томными взглядами француза? Или все же она видит Суть?
Подобный дар очень человеческий. Но почему-то он развит не у многих, мягко говоря. Интуиция, ясновидение - все это части от одной способности. Увидеть и ухватить Суть. Сознательное развитие дара открывает такие возможности, которые можно отнести к безграничным. Это очевидно! Даниил опять пересматривал все наброски. Они не выглядели законченными даже для набросков, но главные линии словно светились. Светились глаза, руки ребенка, край рамы окна и несколько листов винограда. Теперь внезапно вспыхнувший интерес француза к смертной был объясним. На свое последнее полнолуние в качестве рядового демона Высшего Клана, Ревье хочет выпить кровь Жертвы, различающей Суть. Даниил и сам не мог понять, что почувствовал в момент осознания. Омерзение? Страх? Желание убить? Ну, убить этого французишку он всегда хотел. Теперь и появился удобный случай. Ублюдок! Зная его больное тщеславие, можно смело предположить, что Ревье решил поменять законы Вселенной! Вот так сюрприз будет для Советников. Теперь ему точно Обряда не пережить. Даниил тяжко выдохнул, положил наброски обратно на тумбочку. Пора бы и честь знать.
Но демон вдруг понял, что не может сдвинуться с места. Он позволил себе поколебаться секунду. Потом еще одну. За ней третью. Решив, что только посмотрит на нее, Даниил сделал шаг к кровати. Всего на миг остаться рядом с ней. Ее беспокойный сон заставлял его остаться. Мечась во сне из стороны в сторону, Аня бормотала что-то непонятное. Демон опустился на колени с того края кровати, куда повернулась девушка. Лицо ее покрылось бисеринками пота. Волосы разметались по подушке. На щеках все еще заметны засохшие дорожки слез. Очень осторожно, чтобы не потревожить и без того напуганную Аню, Даниил протянул руку к ее лицу. Оно горело и даже обжигало. Только один раз всего на короткий миг почувствовать тепло ее кожи. Но, как только рука демона оказалась в непосредственной близости, на груди у Ани вспыхнул крест. Полыхнув, как пламя костра, он словно прищурился и наблюдал за Даниилом, вторгнувшимся на запретную охраняемую территорию. Демон резко одернул руку. Крестик погас, мерно пульсируя. Демон усмехнулся. "Упакованная по всем правилам девочка", - подумал он грустно. Интересно, откуда у нее все это? И крест, и дар?
Демон продолжал сидеть на полу, с позором и ужасом понимая, как его манят ее губы. И даже не был страшен крест, освященный в церкви. Неосвященные, купленные в бутике крестики на золотых цепочках, инкрустированные маленькими бриллиантами никогда так не реагируют. Чем дороже оберег, чем больше внимания человек, носящий его, обращает внимания только на его стоимость. И именно это ослабляет амулет. Вера? Кажется, именно она составляет львиную часть защитных свойств.
Все же демон сумел успокоить крест, что лишь слегка светился, будто накаленный в пламенной печи кузнеца. Даниил взял в свою руку оказавшиеся холодными пальцы смертной. Боясь потревожить, и не приведи Рок, разбудить ее, чтобы еще больше напугать, демон затаил дыхание. Ее гладкая кожа под его пальцами нагревалась. Странно, а еще миг назад он не думал, что сможет так спокойно прикоснуться к ней и замереть. Она, должно быть, так прекрасна, когда рисует. Ее аура сияет переливчатым преходящим из одного в другой цветом. Ее чувства, наверняка, смогли бы дать ему столько силы, что он смог зажечь новую звезду.
Нет! Никаких чувств! Никогда он не позволит себе вдохнуть ее эмоции. Никогда не позволит себе пить ее энергию. Она Жертва Ревье, которой уготовлена смерть. Но, не успев даже подумать об этом, демон отскочил от кровати. Что происходит? Что с ним, черт возьми, происходит? Аня манила его не как предмет поглощения ее жизненных сил, но как личность. Не как еда на блюде, но как само блюдо. Но этого не может быть! Еще утром, когда он увидел ее в объятиях Ревье, не смог удержаться именно по этой странной причине. Щемящее чувство в ледяной груди. Демона передернуло от воспоминаний их встречи утром. Что в ней такого особенного для него? Задав себе этот вопрос, Даниил понял, что это не важно. Ему не хотелось знать ответ.
Пора было уходить. Слишком долго он задерживается в номере смертной по личным причинам. Пока не поздно, надо уходить. "Давай же, делай шаг!" - зло обратился он к себе, процедив сквозь зубы. "Не стой, как замороженный!" - но сдвинуться с места демон не мог. И это его жутко раздражало. Может, это Ревье подстроил давнему врагу ловушку? Может, с помощью смертной он решил убрать Даниила? Вскипевшая в нем черная кровь гнала его на прохладный воздух. Он разжал ладонь и отпустил пальцы девушки. Ее ресницы дрогнули.
Торопясь, Даниил поднялся и направился к двери, ведущей на балкон. Солнце село. И впервые за сотни лет кольнуло в груди. Демон ошарашено схватился за грудь. Там что-то тихо и равномерно стучало.
Гостиница, 21:00
На этот раз я проснулась от холода. Я не помнила ни как ушли доктор с управляющим, ни как через открытую дверь вошел Даниил, ни как он долго сидел у моей кровати, а потом ушел.
Я проснулась оттого, что меня начал бить озноб даже под одеялом. Очень хотелось пить. Я кое-как поднялась и, шатаясь, протопала к бару, морщась от боли каждый раз, как наступала на стопу. Доктор Хайт, кажется, говорил, что порезы не сильно глубокие, но от этого боль не была менее сильной и сверлящей. Я постепенно вспоминала, что случилось в ванной. И страх медленно наполнил меня с головой. Оставаться в номере одной стало страшно. Видеть Мишеля тем более не хотелось. А он обещал, что мы встретимся вечером. От его обещания и от предстоящей встречи, меня стало трясти. Уж я не знаю, чего он мне вчера в вино подсыпал, но без вмешательства Мишеля в мое психологическое здоровье не обошлось. Появилось ощущение, что за мной наблюдают из-за угла. Страшные глаза в черных провалах из темноты углов комнаты, ванной, балкона. Я зажмурилась, отгоняя страх и пытаясь уговорить себя успокоиться. Но истеричное состояние трясло меня когтистыми руками. Вспомнились сюжеты про туристок, которых окручивали шикарно одетые мужчины, после подкидывавшие туристкам наркотики для перевозки.
Надо бежать!
Я решила не ждать появления виновника моего сумасшествия, а собрать вещи и уехать. Хватит с меня отдыха в старой Европе. И в медовый месяц надо будет ехать на какие-нибудь острова. Я подвинула к кровати почти уложенный чемодан, в который еще днем как попало покидала вещи. Закинув в него последние вещи, я оделась. Позвонив на ресепшен, я попросила забронировать мне билет до Москвы и заказать такси до аэропорта. Чем быстрее я покину Прагу и эту гостиницу, тем скорее выпутаюсь из этой непонятной и начинающей запутываться вокруг меня истории, которая словно веревка затягивается на моей шее.
Не взглянув в зеркало ни раз, и не заглянув в ванную, чтобы не будоражить и без того напряженные нервы, я вылетела из номера и направилась решительным шагом к лифту. Небольшой чемодан и перекинутая через плечо сумочка с деньгами и документами - весь мой багаж. Ступни при каждом соприкосновении с полом взрывались от боли, так как действие снотворного и обезболивающего давно закончилось. Но именно из-за этой боли, я чувствовала, что поступаю верно, и мне надо срочно уносить ноги, пока они относительно целы.
В коридоре моего этажа никого не было. Пусто и необитаемо. Тишина нарушалась только шелестом колес моего чемодана по ковру. Я нажала кнопку вызова лифта, дыша размерено. Скрип двигающихся тросов заложил мои уши.
За спиной точно никого нет?
Повернуться страшно! Страшно!
Вдох. Выдох.
Нет, никого нет.
Двери кабины лифта открылись передо мной, свет ламп отразился в зеркалах внутри. Я сделала шаг назад, смотря на свое отражение. Оно не кровоточило, не было вырвано сердце. Но глаза были не мои. Подглядывающие глаза в черных провалах глазниц. Я зажмурилась, стараясь не заскулить. Если так и дальше пойдет, я вообще в зеркала перестану смотреться. Пора было заходить. Но я все так же стояла в ступоре, пока двери плавно не закрылись. "Хоть бы кто-нибудь тоже вниз собрался, что ли", - с досадой подумала я. Может постучать в первый попавшийся номер?
Тишина в коридоре стала угнетающей. Голова начинала кружиться от тошноты и боли в ступнях. Ждать нельзя. Пойду пешком. Всего пять этажей. Дверь, ведущая на лестницу, была рядом. Я все еще стояла, стараясь перебороть страх и вызвать лифт, но в нос резко ударил запах туалетной воды Мишеля. Вчера он казался мне таким манящим. Сейчас же я вздрогнула.
Кто-то за спиной.
Кто-то точно за спиной есть!
Я резко обернулась.
Никого.
Надо идти. Открыла дверь на лестницу. Всего пять пролетов и я внизу. Пять минут на ресепшене для процедуры выезда, и я в такси. Дверь за мной бесшумно закрылась. Я начала спускаться по лестнице, ругая себя за то, что не пожалела свои бедные израненные стопы. Лампы освещения в витых рамах горели ровным голубым светом. Такой свет был холодным, как в морге. Красные ковры никак не сочетались с оттенком брошенных от ламп теней. Одинокие декоративные пальмы, стоявшие на пролетах, развевали впечатление заброшенности лестничных коридоров. Я уже спустилась на третий этаж, когда свет моргнул. Оказавшись, на миг в темноте, я вздрогнула. Но тут же одернула себя и отправилась дальше. На каком-то из верхних этажей скрипнула дверь и потухла лампочка. "Мамочка!" - проскулила я. Быстро глянула наверх и увидела, что свет погас и этажом ниже. Схватив чемодан удобнее, я ускорила шаг. Сверху кто-то спускался. Спускался быстрее, чем я. Спускался за мной следом. Спускался за мной.
Свет погас на четвертом этаже и заморгал на третьем. Бросив чемодан, я бросилась по ступеням к спасительной двери. Свет погас окончательно и везде. Я погрузилась в темноту. По коже пролетел холодный порыв ветра. От жути мне захотелось закричать, зовя на помощь. Но горло пересохло, выдавив только жалкий всхлип. Ноги подломились. Я заткнула рот ладонью. Аромат туалетной воды Мишеля усилился, вызывая тошноту. Я слышала шорох шагов, приближающихся ко мне. От страха сердце сжалось. Я добежала до двери, что вела на второй этаж. Дернув ее несколько раз, я с ужасом поняла, что она не открывается. Она была заперта. Сдерживая крик, я кинулась на первый этаж, чувствуя, как ноги становятся ватными и отказываются идти. Еще один пролет. Шорох совсем рядом. Аромат стал удушающим, заставляющим терять сознание. Но я перепрыгнула через несколько ступенек. От тысяч иголок вонзившихся в раны на стопах я взвыла. Ничего не видя, упала, подвернув ногу, и потянулась к ручки двери. "Аня ..." - жуткий шепот пробежал по позвоночнику, впитываясь в череп и замораживая мысли.
Кто-то за моей спиной.
Шепот у самого уха.
"Аня..."
Но ручка поддалась, дверь отварилась, и тонкая полоска света легла на пол в кромешной тьме. Холод исчез, аромат туалетной воды растворился, лампы зажглись. Стараясь сдержать хлынувшие слезы и вытирая их тыльной стороной ладони, я поднялась. Осталось только окончательно переломать ноги, и я никогда уже отсюда не выберусь. Надо оглянуться и убедиться, что все это только привиделось. И тогда все страхи исчезнут. Но я не могла.
Стоя в проеме открытой двери, я вспомнила, что на третьем этаже остался мой чемодан. Мелькнула мысль забрать его. Но я решила не рисковать и скорее бежать отсюда, насколько это вообще возможно в моем состоянии. Стараясь не привлекать внимания, я прошла к стойке, за которой сидела девушка портье. Она приняла ключи от номера, сообщив, что мне очень повезло, ей удалось забронировать мне билет на ближайший рейс до Москвы, который вылетает через полтора часа. Я вздохнула с облегчением.
- Такси уже ждет вас, мисс Разина. - Улыбнулась она мне. - Приезжайте к нам еще.
- Обязательно. - Кивнула я.
- А где же ваш багаж? - кинула она мне в спину.
Но я не повернулась, направляясь к дверям, за которыми горела шашка такси на машине. Спасение. Я ускорила шаг изнывающих ног. Швейцар так же одарил меня уставшей улыбкой. На небе сияла неполная луна. Около недели до полнолуния. Я почти возликовала от счастья, когда такси подъезжало к главному входу гостиницы. Из-за моей спины выбежал парень и, пробегая мимо меня, с силой толкнул на дорогу. Таксист надавил на завизжавшие тормоза, но не успел. Машина ударила меня, и я упала на землю, ударившись головой. Перед глазами опять все поплыло. Да что же это такое? Швейцар бросился ко мне.
- Как вы, мисс?
- Я знаю ее. - Услышала я знакомый голос.
Мишель поднял меня на руки, обеспокоенный не меньше, чем утром. У меня в голове опять мелькнула мысль, что он здесь ни при чем, это просто у меня крыша едет. Но мне все равно захотелось запротестовать, жаль, сил не было. Меня тошнило, и тело меня не слушало.
- Месье Ревье, - Обратился швейцар к французу, - Я вызову скорую.
- Не надо. - Отрезал тот в ответ. - Аня? - Заботливым голосом звал он. - Я отвезу ее в больницу. - И опять черные провалы вместо рта и глаз на его лице. Ужасающая маска вместо лица.
В голове пробежала мысль: "Не сбежала". И мне захотелось завыть от отчаяния.
- Расступитесь! - Повелительным тоном потребовал Мишель, неся меня к машине.
- Отпусти. - Вяло прошелестела я.
Синие глаза хищно посмотрели на меня, на губах играла улыбка.
- Не могу, дорогая. Тебе нужно в больницу.
"Теперь они точно зашьют мне в желудок тонну наркотиков" - проплыло у меня в голове. Неполная луна в моих глазах заплясала расплывающимся пятном. Крест на моей груди загорелся, обжигая кожу. Я еще раз попыталась оттолкнуть Мишеля, но он уже укладывал меня на заднее сиденье своей машины.
- Не переживай, дорогая моя Аня, ты нужна мне здоровая. Так что везу я тебя действительно в больницу. - Бубнил он, управляя машиной. - Ты даже не представляешь, как важна мне. Ты умница, сумела сегодня утром распознать меня. Я в тебе не ошибся. - Улыбался он довольно черным провалом вместо рта. - Жаль, что я не нравлюсь тебе в таком виде. Ты молодец, Анечка, ты умничка. Уникальная.
Я не понимала, о чем он говорит. Бред какой-то. Да и сил концентрироваться не было.
14-е, Май, Больница святого Лукаса, Прага, 03:23
В очередной раз, потеряв сознание, я проснулась в больничной палате, как и обещал Мишель. Во время нынешнего пробуждения подсознание не предоставило мне скидки медленного осознания того, что случилось. Все воспоминания выстроились в дружную шеренгу и просто махом свалились на мою гудящую голову. Дернув руками и ногами, я счастливо осознала, что не связана и не прикована к койке. Ступни не резали и не крутили меня болями, но тупо ныли. Следов операции на теле я не обнаружила. Мне надо было срочно выбираться из больницы.
Я лежала в отдельной палате, наверняка, благодаря стараниям месье Ревье. На мне была больничная сорочка, а так же какие-то провода, подключенные к различным датчикам и аппаратам. Провода я с себя содрала, радуясь, что я не подключена к капельнице. Найдя в шкафу свою одежду и сумочку, я первым делом проверила ее содержимое. К моему ужасу ни документов, ни денег в ней не было. Старания Мишеля. Выглянув в окно, я поняла, что нахожусь на этаже не ниже девятого. Значит, через окно сбежать не получится. Я переоделась в собственную одежду, собрала в хвост распущенные волосы и осторожно выглянула из-за двери палаты. Наверное, надо было заглянуть в свою карту с диагнозом, что висела на спинке кровати. Но чешского языка я все равно не знала, какой тогда смысл?
В слабоосвещенном коридоре никого не было. В конце коридора стоял стол главной сестры, видимо, которая переутомилась за день и задремала. Скорее всего, лифты и лестницы в том направлении. Но, памятуя уже известный опыт пользования лестниц и лифтов, в которых обязательно будет висеть зеркало, я задрожала. Деваться все равно, как ни крути, было не куда. Поэтому пришлось направиться к выходу. Пройдя на цыпочках мимо сестры, я нажала кнопку вызова лифта. Наверное, стоило лучше спуститься вниз пешком, что бы не будить дежурившую, но я решила, что больше никогда ни на одну лестницу ни ногой. Тем более что помимо порезов, теперь моя правая вывихнутая нога еще была и перебинтована эластичным бинтом. Лифт с шумом приближался. Я настороженно уставилась на сестру, которая пошевелилась. Но затем опять ушла в глубокий сон. Двери лифта открылись и я, не медля, шагнула внутрь. Стараясь не смотреть на зеркальную стенку и став к ней спиной, я нажала первый этаж. Мое сердце ушло в пятки. Я ощущала, за спиной стояло мое собственное отражение с черными провалами вместо носа, рта и глаз из которых текли кровавые слезы. Что за кошмар происходит со мной? Тихо скуля от ужаса, я была несказанно счастлива, когда опять оказалась в холле, где были живые люди. Вылетев из лифтовой кабины, я зареклась смотреть в зеркала. Глубоко вздохнув и выдохнув, я направилась к выходу. В никуда. На меня никто не обратил внимания. Видимо приняли за родственницу одного из здешних больных обитателей. Выйдя под ночное небо, я почувствовала освежающую прохладу, и мне сразу стало легче. Хромая и жалкая, я направилась, куда глаза глядят.
Я не знала, куда мне идти и к кому обратиться за помощью. У меня не было ни денег, ни, что еще хуже, документов. Надо обратиться в посольство. Они должны помочь. Но я была уверена, что Мишель первым делом будет искать меня там, когда обнаружит, что я сбежала. А может к тому времени, я уже расскажу все полиции и позвоню Андрею. Он, конечно же, будет жутко зол. Но он обязательно приедет и поможет мне.
Впервые Прага показалась мне огромной и безлюдной. Я не знала к кому обратиться, чтобы узнать адрес посольства. Увидев полицейского в форме, что, зевая, стоял у патрульной машины, я направилась к нему с надеждой на то, что он мне поможет. Его взгляд безразлично скользнул по мне. Я почему-то остановилась. Внутренний голос зашептал, что к нему подходить мне нельзя. На нем будто был след Мишеля Ревье. Холодом обдало спину, в горле засвербело. Я сделала шаг в обратном направлении от полицейского. Потом второй. Затем быстро зашагала, закусив губу от боли. Отчаяние овладело мной, расплющив сердце в своей костлявой руке. Улицы сменялись, в окнах начали зажигаться светильники, люди готовились отправиться на работу. Я брела одна. Только боль в ступнях и жуткое отражение в витринах сопровождали меня.
Увидев впереди парк, в котором не должно было быть ни магазинов, ни кафе с большими окнами, из которых на меня пялилось мое искореженное изображение, я направилась туда. Сев на первую попавшуюся мне лавочку, я сгорбилась от невеселых дум. Мне было холодно и хотелось есть. Уже начало светать. А кто-то все еще нежится в своих кроватях, под теплыми одеялами, на пуховых подушках. У них все хорошо и упорядоченно. У них не порезаны ноги. За ними не гонится чокнутый наркоман. На них из зеркала не прыгают кошмары. В общем, никакие демоны не вторгались в их жизнь. Я тихонько заплакала, моля Бога о помощи. Сидя на лавке в чужой стране, мне больше не к кому было обратиться. Я не могла сама противостоять таким обстоятельствам. Это не в моих силах.
Я подняла заплаканное лицо к небу, сжав в ладони нательный крестик, который когда-то мне подарила моя бабушка. Как же давно это было.
- Помоги мне, Господи, не оставляй меня. - Это все мистические события? Или расстройство моей психики? Шизофрения или действительность? Я не знала. Слезы ручьями бежали по щекам, я, не стесняясь, всхлипывала. - Покажи мне, куда идти! Что делать, скажи! Как я могу справиться с этим? Что происходит со мной? Что это все значит?
На горизонте поднималось солнце. Его красный диск был абсолютно равнодушен к моему отчаянию. Оно как вставало миллионы лет назад, когда кто-то плакал на этом же месте, так и будет вставать еще миллионы лет. И уже не будет здесь этой улицы и парка рядом. Не будет этой лавочки, что позволила моим истерзанным ногам передохнуть. А кто-то будет время от времени плакать на этом месте.
- Никогда ты не казалось мне таким холодным, солнышко.
Но солнце не обратило на меня внимания. Я судорожно вздохнула и встала с лавки, что бы дальше искать убежища. Повернувшись к дороге, я зажмурилась. Солнечные лучи, отражаясь от золотых куполов православной церкви, били мне прямо в глаза. Я заворожено уставилась на крест на фоне утреннего голубого неба. Никогда не думала, что буду так счастлива, направляясь в церковь. Я никогда особо не верила в искренность церковнослужителей. Церковь - это отдельный мир политики. Но именно в тот момент, я воздала благодарственную молитву Всевышнему за помощь.
Подходя ближе, я все же поймала сомнения, носящиеся в голове, как стая голодных комаров, жужжащих: "Да брось! Это же церковь. И там всего на всего люди работают, а не святые! И у них тоже есть ворох своих проблем". Но я упрямо шла, не слушая свои опасения и морщась от боли в ступнях. Бинты намокли от заново начавших кровоточить ран, вывихнутая нога ныла, я сжимала челюсти, чтобы не заорать от боли. И от страха. И от отчаяния. Но пока надежда есть, ведь так? Вот если мне откажут, в таком случае я смогу переживать, а пока нечего и думать. Перекрестившись у калитки, я вошла в выметенный начисто двор. Подойдя к дверям церкви, я еще раз перекрестилась, поклонилась и открыла дверь.
Внутри никого не было. Только иконы и громоздкая люстра сияли от проникающего сквозь небольшие окошки света. Мои тихие страдальческие шаги шероховатым эхом отдавались под потолком. Как же давно я не была в церкви? Наверное, со времени крещения в детстве. До утренней службы было еще долго. Но кто-то же здесь должен был быть. Кто-то, к кому я могла обратиться за помощью. А что может сделать церковный служитель, когда за мной гонится влиятельный наркобарон? Так я окрестила Ревье для себя. Ему все двери будут открыты, если за одной из них буду я. Возможно, уже к вечеру по городу будут расклеены мои фото, мол, пропала без вести, ищут родные. Или того хуже, вооружена и очень опасна. И один из прихожан или даже батюшка наберет указанный в объявлении номер мобильного телефона или полиции и отдаст меня ему. И это еще при том условии, что я не вспоминаю о странных видениях и событиях. Словно сам дьявол вылез из преисподней, гонясь за мной.
Я подошла к иконе Пресвятой Марии и, встав на колени, неумело начала молиться полушепотом, вытирая текущие слезы рукавом кофты.
- Ты прости меня, о, Пресвятая Мать, за то, что прибежала к тебе только, когда сильно припекло. Так нечестно, я знаю. - Богоматерь смотрела на меня с иконы с милосердной улыбкой. - Господи, что я говорю? Я даже молиться не умею. Даже "Отче Наш" не могу прочитать наизусть. С чего вам мне помогать? Но мне больше не к кому здесь обратиться.
Я не услышала, как за моей спиной остановился батюшка.
- Нам всегда есть, куда пойти, дочь моя. - Он улыбнулся. - И Господь наш всегда прощает нам то, что мы обращаемся к Нему, только, когда, как вы сказали, припечет.
Я думала, он сейчас предложит мне выйти и подождать, когда начнется служба, чтобы я лишний раз не беспокоила Бога в наше и без того нелегкое время. Но он опустился на колени перед иконой рядом со мной. Спросив мое имя, он начал читать молитву. Я поняла только несколько слов, включая и мое имя. Закончив, он перекрестился. Я повернула к нему голову. Батюшка мне улыбнулся. Его молодые голубые, как небо глаза, выражали сострадание, будто он знал, от чего я бегу. Сердце мое заныло оттого, что меня кто-то жалеет, и что появилась призрачная надежда в лице батюшки русской православной церкви в Праге. Поняв, как далеко я от дома, и что я здесь чужая, я схватилась за горло, которое сжалось в плаче. Батюшка похлопал меня по плечу, сказав: "Расскажи мне все, дочь моя. И мы с Господом нашим подумаем, как тебе помочь".
И вот тут-то я не выдержала и залилась слезами.
Больница святого Лукаса, 09:00
Мишель Ревье шел по коридору больницы, неся своей Жертве шикарный букет красных роз. Смешная ситуация. Если бы девчонка не выдала своих способностей и не увидела его истинную Сущность, так и ушла бы на тот свет мученица без толку и пользы. Как все-таки удачно получилось. Хотел развлечься, давно косточки не разминал, а тут раз и идеальная для Обряда Жертва. Уникальная Жертва. Сколько их было на веку Мишеля Ревье? Но ни одна из них не обладала даром видеть Суть. Все равно, что видеть ДНК невооруженным глазом и иметь способность изменить его по своему усмотрению.
А крестик-то как у нее загорелся! Сколько же силы в ней? Почему только Даниил появился так некстати? Что за чушь он нес? Подготовка апартаментов для членов Совета, прибывающих гостями на Обряд, шла своим чередом. И к чему было тратить время ужина на подобную ерунду? Даниил, наверняка, догадался, что Аня и есть Жертва. Или нет?
- Доброе утро, месье Ревье!
Поприветствовал француза главврач больницы.
- Как моя пациентка? - не впадая в вежливые заискивания, все же это удел смертных, Ревье перешел прямо к делу. Теперь его мало, что интересовало так, как эта русская туристка. Именно она обеспечит ему подъем по карьерной лестнице, как говорят людишки.
- После ночного обхода она спала, как младенец. Думаю, нет смысла держать ее в больнице. - Продолжал лебезить врач. - Мы раны от порезов ей обработали заново, ну, и вывихнутое место на ноге перебинтовали. Конечно, если вы желаете, что бы ваша гостья больше отдохнула, то мы с радостью пойдем вам на встречу и...
Главврач, невысокий худой мужчина, с сединой на висках и очками на остром, как лезвие ножа, носе и высокий красавец, которого каждая особа женского пола от мала до велика, провожала вожделеющим взглядом, вошли в палату. Увидев, что пациентки и гости месье Ревье нет в палате, а больничная сорочка валяется на полу, дверцы шкафа открыты, доктор Айнцент замолчал и напугано прижал ручки к груди. Побледневший француз медленно развернулся.
- Где она? - Процедил сквозь идеально ровные белые зубы Ревье.
Несчастные глазки Айнцента забегали по палате. Больше всего на свете ему хотелось в тот момент провалиться куда-нибудь подальше. Пусть во льды Южного Полюса, но лишь бы только не находиться под буравящим взглядом этого страшного француза.
- Она должна быть здесь, месье Ревье! Уверяю вас, она не могла уйти. У нас круглосуточное дежурство, видеокамеры наблюдают за коридорами, ее не могли выпустить. Мы ее найдем.
- Так приведите мне ее сюда немедленно! - Заорал француз.
От крика докторишка как будто очнулся и выбежал из палаты.
- Айнцент! - Позвал француз. Доктор обернулся, боясь смотреть ему в глаза. - Если девчонка сбежала, я тебе обещаю, тебя даже санитаром работать не возьмут. Даже утки инвалидам убирать не сможешь. Не чем будет.
Доктор быстро закивал, выбегая в коридор. Он знал, что француз так и сделает. Он никогда не нарушал своих обещаний. Внутри у доктора все уже оборвалось. Он чувствовал, что пациентка сбежала, и в больнице ее уже давно нет. И все, что бы он сейчас ни сделал, все это бесполезно. Ему хотелось закрыть глаза, а когда откроет, что бы ничего этого не было. И пусть этого Ревье никогда не будет. Пусть бы он никогда не появился в жизни санитара Айнцента больницы Святого Лукаса! Зачем стоило ехать в Чехию на практику? В Германии мало больниц, что ли? Пусть бы Ревье никогда не обещал и не исполнял все пожелания ставшего сначала медбратом, а потом и врачом Айнцента. И вот уже тридцать лет прошло, Айнцет главврач больницы Святого Лукаса, у него большой дом в престижном районе, молодая жена и морщины по всему лицу. А чертов француз, как выглядел молодым и красивым тридцать лет назад, так и продолжает выглядеть так, словно его вылепил сам Бог.
Айнцент уже видел гнев француза. Точнее говоря, он убирал последствия этого гнева. Много изуродованных трупов молодых девушек сжигалось в морге больницы. Несколько раз были трупы и достаточно влиятельных людей, политиков, имена которых и называть страшно. Айнцент видел, что осталось от этих влиятельных людей со страшными именами после встречи с разъяренным французом. Черт знает, что за чудовище этот Ревье.
Главврач прошел по коридору в свой кабинет, раздав несколько указаний. Ревье вышел за ним. Француз не обращал внимания на Айнцента, он был занят другим делом. Ему надо было вычленить в потоке толпящихся здесь глупых людских мыслей те, что принадлежали дежурившей сегодня сестре. Она должна была быть на пересменке. Вот, кстати, и она. Но в ее пустой голове никакой нужной информации. Жертва сбежала тихо, не оставив видимых следов. Ничего нельзя этим людишкам доверить!