Разгоревшись синим, арка телепорта не спешила гаснуть. Сначала из неё выплыло тело Гибриза, удерживаемое при помощи телекинеза в горизонтальном положении, затем появился Авангар. Вышел сдержанный, спокойный, как будто на прогулку. Месту контролёр не удивился - Акхра, проклятье юга. Подёрнутое чёрным небо, полоса чёрных гор вдали, покрытые копотью остовы машин и транспортные ленты. Там, в оставшемся позади ментальном кармане, точки выхода из телепортов он просчитать не мог, видел только направление - на юг. Это и позволило сделать вывод, что Акхра в число мест войдёт. Не ошибся.
Сделав лёгкий пасс, Авангар заставил тело Гибриза ходить около себя по окружности. Отступник по-прежнему находился в глубоком трансе, что было контролёру на руку. Из тел Гибриза для процедуры требовалось лишь физическое, а остальные пусть поспят. В нём, этом теле, заключалось преимущество Авангара перед другими двумя группами, его приоритет: так призрака не придётся даже искать - явится сам, не выдержит.
- Ко мне, призрачный мой друг, - полупроговорил-полупропел ментальный маг, - ко мне...
Эбеновые горы тянутся от леса Пауков на юг, вплоть до Закатного океана. Область, ими отделённую, ещё со времён Первого камертона называют наибольшим из тысячи островов, или просто Большим, или Царским островом. Здесь был последний оплот саламандр в Тысячелетней войне, здесь же сталкивались жуткие боевые заклинания, способные разрушать на трёх, а то и четырёх планах мироздания сразу. В результате одного из таких противостояний и была погублена местность Акхра, растёрта магией в ядовитую пыль. Как выяснилось позже, то было самое значительное из разрушений последнего периода войны - образовавшуюся в месте столкновения сил аномальную область Первым так и не удалось устранить. Как и Резервацию, её отгородили, затем именно здесь было решено устроить очистной комплекс Беллкора, аналогичный комплексам цвергов. Решение, безусловно, ошибочное.
Один из громадных механизмов вдали включился, поднялся со скрипом, зашагал. Авангар следил за ним внимательно, и представился тот через минуту статуей Хранителя - проснувшейся, ожившей. Вдруг исполин повернулся, воздел в направлении контролёра каменный палец, что-то проговорил. Гулкие слова звучали грозно, но ни одного из них ментальный маг не разобрал. И пусть понимал, что помутнение, след враждебной магии, прорвавшейся через барьер защитных заклинаний, усиливать свои ментальные заслоны не спешил. Слишком уж много у него было связано с Хранителями, сидело даже и ментального знака глубже.
Рождённый в Советграде, уже одним этим Авангар был отмечен. Структура города приняла, признала, проставив метку соответствия задолго до того, как поставили ментальный знак. Потому Хранители и значили для Авангара всегда больше, чем просто статуи. Его неизменные спутники, ориентиры - сколько с ними было связано образов, сколько мыслей! Казалось, Хранители живут своей жизнью, и бытие это богаче, ярче, чем у любого жителя столицы. 'Я мгновенен, они вечны, - подумал он однажды. - Меня время, этот катящийся с горы шар, в конце концов настигнет и раздавит, они же его способны не только удержать, остановить, но и отправить вспять'.
И всё же основным чувством была зависть. Не к статуям, конечно, не к Хранителям, а к восьми членам Первого Совета. Масштаб меж твердью и небом - один к бесконечности, и так же с магами настоящего дня и Первыми. 'Вы, Первые, совершили все великие дела, - высказывал он им, возмужав, - оставили нам, последующим поколениям, только одну возможность - продолжать. А если не хочу, если желаю возвести свой магополис, создать свою систему?' И главным устремлением Авангара, целью жизни, стало преодолеть, подняться выше Первых. Шаг за шагом восходил он по этой лестнице, шаг за шагом, и так до сих пор...
В основе своего очистного комплекса Первые поставили машины цвергов, всё по стандарту - левиафаны, щелкуны, инферны. На третьем же этапе переработки, так же по стандарту, люди. Однако, внесли члены Первого Совета и коррективы - машины цвергов были соединены с машинами разумными, ра-мами, и прочими достижениями людской магии на тот момент, а место гноллов заняли саламандры десятой ступени развития. Если же говорить о моменте 3т, то смысл оставался тем же, что и в Играгуде: поднятие людей плавающего типа до переходного и в коренной в ускоренном, благодаря агрессивной среде, темпе. И всё шло хорошо примерно век, переработка давала результаты, давала результаты агрессивная среда, а потом произошёл инцидент, названный впоследствии акхранской метаморфозой...
Оставаясь неподвижным на плане физическом, Авангар действовал на плане ментальном, потому видел, как кольцо вокруг него сжимается. Физический же обманывал: внушая, что опасности нет, ткал извив за извивом здешней аномальной магии ловчую сеть. Пробежали два рукоглавца - покрытая змеиной кожей человеческая голова, от неё человеческие же руки, но с крепкими загнутыми когтями. Отвращение у обычного человека создания Акхры вызывают всегда, различна лишь степень, и какого-нибудь простолюдина от вида рукоглавцев уже бы вывернуло наизнанку, но, конечно, не Авангара.
Думая об Акхре, Авангар не мог не думать о Первых, и мысли были унылые, чёрные, как и здешние ландшафты. Каким бы ни был великим человек, всегда отыщется уязвимая точка, слабина. А если есть уязвимости, то не избежать ошибок и даже провалов. Каковым для Первых и стала Акхра, самым главным из них.
Свою уязвимую точку Авангар знал с самого раннего возраста, ещё до академии - невозможность дотянуться через Ментал или как-либо иначе до проекций своих прошлых жизней. Кураторы объясняли, что место общее - высокий дар универсала, тем более ментального, всегда уравновешивается каким-нибудь дефектом. Он соглашался, делал вид, будто бы смирился, сам же не уставал искать способы взломать этот ментальный замок. И минули годы, минул не один проект, прежде чем получилось добиться хоть какого-то результата. Группа, в которой состоял тогда, работала на одном из островов Ундиниона. Изучали лотос, там произраставший, пыльца которого погружала в необычный сон, перемешивала слои эфирный и ментальный. Через него-то, этот лотос, Авангар и уловил ряд эманаций, выхватил из Эфира - след от них тянулся к черте Разделения. Так цель открыть своё прошлое и цель превзойти Первых соединились в одну, образовали новый вектор. Разве же не прославится тот, кто отыщет путь на Обратную сторону? Вот и направление, вот и следующий шаг.
Попыток было много, но результаты, увы, ничтожны. В подобных изысканиях Авангар был не первым, не тысячным, и даже, наверное, не в первом миллионе. Потому и от проекта 'Монета' многого не ждал, вступил скорее по инерции, чем действительно на что-то надеясь. И ошибся. Именно он был капитаном 'Номинала-7', но объект выбрал не его корабль, не 'Виверну', а 'Нарвал', 'Номинал-10'. Зато у места крушения 'Виверна' была первой, и Авангар уже там, уже тогда понял, что кем-то черта Разделения преодолена. Тогда же, пронизанному волнами искажений, ему почти удалось заглянуть в скрытую область своего ментального тела, различить зыбкие нити проекций. Понял, что на верном пути, ухватился, а ухватившись, уже не отпускал, даже когда проект формально закрыли. Так поднялся в своё время на Григлу, с неё спустился в Советград, а теперь здесь, в местности Акхра.
Причины акхранской метаморфозы не выяснены до сих пор, да и вряд ли когда-то будут. Совмещение машин цвергов с ра-мами? Замена гноллов саламандрами, да ещё и десятками? Сама природа аномальной области, накопившийся за век гнилой Ихор? Каждый фактор мог иметь значение, переплести узоры допустимых отклонений в нечто, уходящее уже за грань. Так или иначе, Беллкор обзавёлся своим подобием Дыры, и имя ему было Акхра. Понятно, что очистной комплекс с акхранской метаморфозой работу свою прекратил, защиту периметра на несколько слоёв усилили, а впоследствии накрыли и силовым куполом. Теперь доступ к Акхре закрыт, даже не все о ней знают, и если бы Авангар не расширил знаки себе и группе, то возможности перейти в охранную зону не имелось бы.
Акхранская катастрофа соединила людей с машинами цвергов, с саламандрами, образовав множество новых форм. Акхра вросла в них, а они вросли в Акхру, не выкорчуешь. Называли и мусорщиками, и грязелюдами, теперь же называют последними, или последышами. Авангар знал, что придумано было отступниками, придумано в пику, тем не менее распространилось по всему миру, став общеупотребительным даже в среде магов. Посыл прочитывался просто: Первые стояли во главе человечества, и в этом смысле были первыми из людей, закончили же тем, что создали из людей последних, последнюю их форму.
Обозначая границы защитной сферы, тело Гибриза продолжает ходить вокруг Авангара, орда же рукоглавцев, в свою очередь, носится вокруг него. Время от времени какой-нибудь из них подпрыгивает, пытается вцепиться, но вспышка синего размазывает в кровавую кашу. Соединённая из нескольких человеческих тел, подобная жуткой гусенице, появляется руконожка. Не зря магию Акхры ещё называют некроалхимией - так оно и есть. Удерживать напор этой твари Авангару уже сложнее, но выдерживает, а потом замечает и того, кто тварей гонит, направляет.
- Торопился, а? - спрашивает, переместившись телепортом. - Потому и не успел собрать много высокоуровневых форм? Ай-ай, незадача!
В десяти шагах от контролёра грязный мальчик, выглядит полноценным, и даже одет, если изделия из змеиной кожи можно назвать одеждой. В его теле и сидит призрак, о чём говорят лучи лилового, бьющие из глаз. Мальчик не произносит ни слова, только щурится, делает стремительный шаг назад. В руке его появляется трупик крысы, раскручивает за хвост, бросает. Не долетев до защитной сферы, тот взрывается облаком здешней пыли, похожей на мельчайшие опилки эбенового дерева. Это на физическом плане крыса мёртвая, на астральном же расходится множеством фантомов, и те тут же начинают грызть. Каждый их ход - попытка преодолеть, найти лазейку в защите Авангара.
- Вполне, вполне, - говорит контролёр, - но недостаточно, чтобы справиться с универсалом.
Переместившись вновь, Авангар оказывается за спиной мальчика, и развернуться тот, несмотря на всю свою прыть, не успевает. Тело Гибриза, ускоренное вращением, ментальный маг бросает на грязнулю, словно снаряд, и соударяются, высекая лиловые искры. Всего миг, но призрак уже в другом теле, и заключён, скован на четырёх планах сразу. Ещё мгновение, и сбитые с толку фантомные крысы перенаправлены, вспухают розовыми пузырями на теле руконожки. Та разваливается, рассыпается ордой розовых крыс, которые бросаются на рукоглавцев. В качестве же последнего штриха этого каскада заклинаний Авангар подхватывает тело мальчика, нанизывает ещё на один луч телекинеза. 'Используем, как дополнительную защиту для обратного перехода', - думает. Мера предосторожности оказывается ненапрасной: на выходе из телепорта Акхра дотягивается, разрывает тело мальчика на две части. Из верхней пытается вылепить рукоглавца, но Авангар не позволяет - раздавливает заготовку ментальным ударом.
[2]
2423 год от Разделения
Квинта Ментала, 16-й день 1-го месяца
Внутреннее пространство камеры полностью из маналита, причём истинного, переливается чёрным. Предназначение этого волшебного материала не изменилось со временем: отводить не только физические, но и любое магическое воздействие. Ментальная структура группы, таким образом, отделена от внешнего мира, замкнута на себя. Входят в неё Ксан и Иероним, Горгий, Аиртон и Айлин, а также Авангар с помощницами. И пусть ментальный маг координирует, в основе структуры всё же не он, а Фафф и Гибриз, делящие одно физическое тело на двоих. Итого девять. Или десять. Считать можно и так, и так, структура ведь аномальная.
Освещение механическое, установки укреплены под сводом, по взмаху руки Авангара обозначают эфирный стол, тоже с множеством механизмов. Гибриз уже на столе - тело обнажено, запястья и лодыжки в зажимах. По углам стола крупные самоцветы, и пока пусты, без света внутри. Маги же от стола с двух сторон: Авангар, Гелла и Гедда у изголовья, остальные - у изножья. С минуту молчат, сосредоточенно смотрят на распростёртое на столе тело, затем контролёр начинает отдавать указания.
- Ксан и Иероним, вы начинаете, - говорит он, - цвета ваши красный и зелёный.
И те занимают каждый своё место, когда справа и слева от стола появляется по кругу света, пропущенного через фильтр.
- Аиртон и Айлин, - продолжает Авангар, - ваш цвет золотой. Пройдите к кругу и ждите появления стенда со сферой.
Взявшись за руки, те проходят к пятну света в стороне от изножья, но на одной со столом линии. Переливается оно скорее не золотом, а охрой и янтарём, как и вставки на перчатке Аиртона. На пустотнике, как и на остальных магах группы, стандартный костюм магополиса Лут, Айлин же, как и воительницы Авангара, затянута в чёрный эластик. А ещё, как и они, обрита наголо.
- Горгий, вы остаётесь у стола, напротив меня, - говорит контролёр, - готовьтесь вступить сразу за Ксаном и Иеронимом.
Тот кивает, заплывшее жиром тело поддерживают механические компенсаторы.
- Гелла и Гедда, ко мне, - заканчивает приготовления Авангар, - проверим ментальные связки.
Подступив, воительницы касаются самоцветов со стороны ментального мага, снова отходят после его кивка.
- Итак, - говорит Авангар, - приступаем. Ксан, Иероним, строго по плану.
Сосредоточенный до такой степени, что сам на себя не похож, Ксан поднимает левую руку, поворачивает кольцо на большом пальце, и от кольца к самоцвету в изножье протягивается ослепительно-белый луч, наполняет до положенной яркости. Следом вступает Иероним, перстень на его правом мизинце становится колечком зеленоватого света, то преобразуется в маленькую призрачную виверну. Виверна устремляется к столу, где и исчезает, активировав второй самоцвет; и как только тот вспыхивает, некромант переходит в транс, застывает. Начало совместному заклинанию положено, точка невозврата пройдена.
После того, как Авангар собрал их в большом многоярусном блоке, выходить наружу было запрещено. Помещался блок, понятно, не в основном кластерном секторе Лута, а в одном из особых, и только здесь группа по-настоящему стала группой, преобразовалась из ядра триады. Аиртон и Айлин, однако, были размещены друг от друга отдельно, контакт их контролёр ограничил.
- Случилось немало, - был ответ. - Прошу в мою комнату, где достаточного уровня обозреватели, там покажу.
Так Аиртон узнал, через что прошла Айлин в Резервации, чем закончилась погоня за призраком для неё. Ментальный маг, однако, тем не ограничился - коснулся и других сторон предстоящего совместного заклинания. В том числе и ожирения Горгия. И когда Ксан тем же вечером, показав на астрального мага, вполголоса спросил:
- Это что, и правда он?..
Аиртон не задержался с ответом:
- Да.
- Но что с ним, почему неотличим от куска сала?
- Так нужно для будущего заклинания.
- Ах, вот оно что...
Горгий, кстати, был единственным, кого Авангар поместил отдельно. Айлин пришлось разделить комнату с Геллой и Геддой, Аиртон расположился вместе с алхимиком и некромантом.
- Послушай, Аиртон, - утро Ксан предпочитал начинать с вопросов, - ты, случаем, не разобрался, почему сканеры здесь одной модификации?
- Представь, он только что заметил, - сарказм Иеронима, непременный.
- Не знаю, - отвечал пустотник, - должно быть, за большие её заслуги.
Выглядели сканеры, кстати сказать, не совсем обычно - вместо шлема накидка, похожая на верх чадры, и взгляд из прорези такой, что, кажется, можно влюбиться и в одну только голову. Впрочем, Сорайю и любили - любил весь город. Именно её стараниями Лут вырос в своё время до магополиса, внесла наибольший вклад. До сих пор на двух концах полукружья города стоят столпы - когда-то защита, а теперь достопримечательность, одно из новейших чудес света. Так их теперь и называют - Столпы Сорайи.
- И всё же почему нас не выпускают? - новое утро и новый вопрос.
- А зачем тебе выходить? - сокрушённый вздох Иеронима.
- Что значит 'зачем'? Да хотя бы на Столпы посмотреть!
- Попроси Сорайю, она покажет.
- Ну, это проекцией, а я хотел бы сам.
- Забыл, прости, забыл, что ты у нас человек физического плана...
И так беседа за беседой, одно совместное действие за другим, а мс взрастала, укреплялась, схватываясь по топологии 'Сложная звезда' дополнительными кольцами.
Получив, очевидно, некий ментальный импульс от Авангара, Горгий кладёт руки на самоцветы. Правую на горящий белым, левую - на тлеющий зелёным. Через Горгия заклинание преображается, выходит на новый уровень, и вот уже правая его рука в ореоле жёлтого, а левая - в ореоле голубого. Два этих потока сходятся, и витамаг охвачен светом полностью, но уже не жёлтым или голубым, а оранжевым. А магия действует, действует, и, подобно сальной свече, фитиль которой подожгли, Горгий на глазах уменьшается. Кожа его обвисает складками, пот в прямом смысле льёт ручьями, распространяя по камере резкий запах. В самоцветах со стороны Авангара появляется по оранжевому огоньку, тот протягивает к камням руки, накрывает.
- Всё в порядке, - говорит, - идём строго по структуре.
Вместе с тем рядом с Аиртоном и Айлин поднимается стенд; ползёт медленно, как будто Горгий вытягивает его руками. В верхней части конструкции гнёзда, в них два кристалла - те самые ловушки, куда были пойманы призраки. Оранжевой вспышкой, будто ещё одним кристаллом, над стендом поднимается энергосфера, как раз на уровне рук Аиртона и Айлин. Обессилевший, Горгий тем временем повисает на компенсаторах, оранжевый ореол вокруг тела вспыхивает ярче, и ещё ярче, а затем угасает. Аиртону это не нравится, не уверен, что так и должно было быть.
- Продолжаем, продолжаем, - отдаёт голосовую команду Авангар, - не останавливаемся!
Общения с группой Горгий настойчиво избегал. Почему так, Аиртон и не задумывался, казалось очевидным: неприятно показываться в столь безобразном виде. Однако, дело было отнюдь не в этом, а, как выяснилось, в страхе. Причём не только перед Авангаром (хотя перед ним - в первую очередь), но перед всей группой, перед проектом.
- Не понимаю тебя, - сказал Аиртон, когда Горгий ему признался.
Сделано признание было в разговоре с глазу на глаз, вдали от воительниц, от других членов группы, и уж тем более от сканеров.
- Почему, - Горгий оттянул груди, подобные женским, - почему, как считаешь, со мной сделали вот это?
- Таковы нужды проекта, - ответил Аиртон.
- Угу, ибо я в него, видите ли, хуже всех вписался. Ты почувствуй, почувствуй, как этот ваш контролёр обосновывает!
- Перестань, - прервал Аиртон, - он такой же наш, как и твой.
- Я вас боюсь, всех вас боюсь, - прошептал Горгий, - потому что убьёте.
- Кого? - не понял Аиртон.
- Да всех, всех!.. - сорвался витамаг. - С меня начнёте, а Системой закончите...
- Глупости говоришь, - покачал головой Аиртон.
- Забудь, - отмахнулся Горгий, - всё забудь - бессмысленной было затеей...
О разговоре этом Аиртон, разумеется, рассказал Авангару. Потому, по всей видимости, ничего подобного больше и не повторилось.
Следующий отрезок заклинания, вступают Аиртон и Айлин.
- Наша очередь, - говорит волшебница. - Собираем, концентрируем и пробиваем.
- Держи меня крепко, - Аиртон протягивает правую ладонь.
- Хорошо, - Айлин берёт, переплетает пальцы.
Пустотник же поворачивается к энергосфере, погружает в неё руку в перчатке. И переходит.
- Переход! - озвучивает для остальной группы.
Оранжевое тлеет, перетекает в лиловое - лиловый океан. Как и обычно здесь, Аиртон в бронекостюме, Айлин же приняла вид эфемериды. Обнажённое тело, широкие крылья бабочки, мерно взмахивает.
- Что-то не так? - спрашивает.
- Нет, всё в порядке, - отвечает Аиртон, - просто красива, очень красива...
- Ага.
Яркий белый свет и тусклый зелёный обрисовывают два силуэта, затем мерцание, и над лиловой гладью появляются Ксан и Иероним. Тоже в бронекостюмах и тоже левитируют. Подлетев и остановившись, смотрят они не столько на Аиртона, сколько на Айлин. Ксан, шумно сглотнув, говорит:
- Не сочти за нескромность, но выглядишь потрясающе!
- Спасибо, - отзывается волшебница, - я уже поняла.
- Ладно, - говорит Аиртон, - не отвлекаемся. Центр этого места все чувствуют, или один только я?
- Я тоже чувствую, - кивает некромант, - совсем недалеко. Полетим или переместимся через Эфир?
- Полетим, - говорит Аиртон, - не будем рисковать.
И через несколько субъективных минут они на месте, у средоточия, и это корабль. Находится в постоянной метаморфозе, буквально размыт между эфирным планом и ментальным: то сгусток тумана, пронизанный изумрудными искрами, то нечто, Аиртону недоступное, воспринимаемое, как точка синего на лиловом.
- Обосраться... - высказывает общее мнение Ксан.
В это же самое время на плане физическом, в камере, Авангар говорит:
- Пора.
В самоцветах под его ладонями уже не только оранжевый свет, но и синий, смешиваются, рождают лиловый. Подходят воительницы, и Гелла кладёт руку на левое предплечье контролёра, а Гедда - на правое.
- Отлично, группа, - говорит Авангар, появившись на плане аномалии рядом с Аиртоном, - переходим к финальному этапу.
Как и обычно здесь, в мире лилового океана, он имеет вид сканера, воительницы же приняли вид рук, свободно парящих, отлитых из элария.
- Эфирную составляющую феномена я исследовал, - говорит Иероним. - При желании можно войти и через туман, но риск заблудиться достаточно высок.
- Нет, конечно, пойдём через Ментал, - отзывается контролёр. - Сейчас, подождите, я тоже исследую.
Дождавшись момента, когда туман вновь превратиться в точку, Авангар отправляет к ней одну из рук, от указательного пальца той отходит нить, подобная алмазной, проникает в объект. 'Точка и есть Ментал, - понимает Аиртон, - а нить металла, в неё проникшая - вся та информация, что относится к проекту 'Монета', в том числе и о корабле под кодовым наименованием 'Номинал-10'. Так, наверное, можно представить информацию о всей Вселенной, но какая же длинная это будет нить...'
- Готово, - говорит Авангар через мгновение, - но выводы неутешительные.
- Мы опоздали? - спрашивает пустотник.
- Нет, вы - нет, - говорит Авангар, - а вот я - да. Модель создам, но для меня в ней места нет.
- Наша задача без изменений? - спрашивает Айлин.
- Именно так, - отзывается контролёр, - дать Фаффу перейти.
- Сделаем, - говорит Ксан.
- Да, думаю, что справимся, - соглашается Иероним.
- Тогда не будем терять времени, - говорит Авангар.
Расширив точку до синей энергосферы, он погружает в неё вторую из элариевых рук. И снова то же слово:
- Переход!
Три мага и волшебница уже не над лиловой гладью, а на корабле, в каюте, в эпицентре. Бурлит, выкипает энергосфера, в которую опущена рука капитана, во все стороны летят синие молнии. Пусть и в перчатке, но рука Аиртона на плече контролёра, и как только понимает это, то приходит боль, рвёт на части.
- Нет, не надо, - стонет он, - отпусти!..
Ксан, Иероним и Айлин уже рядом, алхимик говорит:
- Спокойно, друг, сейчас освободим.
После произнесённого нараспев заклинания, руки Ксана окутывает белый свет, будто рукавицы, и он хватает Аиртона, тянет. Иероним и Айлин помогают тоже, и вскоре Аиртон освобождён.
- Цел? - спрашивает Айлин. Здесь, на корабле, она снова человек, а не эфемерида, и костюм тот же, что и в камере.
- Да, спасибо, - отзывается Аиртон.
Капитан же, спустя мгновение, падает сам (вернее сказать, лишь его тело - выжженная ментальной вспышкой оболочка). А из энергосферы пульта появляется окровавленная рука, затем голова, и это отступник Гибриз - эфирная аномалия. Затем ещё один, а за вторым уже готовится вылезти и третий.
- Кольцо, Ксан, - призывает к действию Иероним, - ты первый.
- Сейчас я ему, - отзывается тот, - сейчас...
С руки алхимика срывается белый луч, охватывает и заворачивает первого из Гибризов в световой кокон.
- Ха! - Ксан потрясает кулаком, - готово!
Рука второго отступника тем временем обращается костяной косой, едва не отсекает предметному магу кисть.