Гусеница Никон раздраженно завибрировал всеми своими кольцами. Сейчас, когда он сидел в неглубокой выемке на кроне родного дерева, а его друг гусеница Зор на ветке, разговор как обычно не клеился.
- Ну зачем ты со мной споришь? - возмущался Никон - Я тебе ответственно заявляю, что если не выбросишь из головы эти безумные идеи узнать что там на верху, то не стать мне бабочкой ты закончишь очень плохо.
- Я и не отрицаю, есть такая вероятность - так же взволновано ответил Зор - Только ты одного не можешь понять. Если всего бояться и всю жизнь прятаться, то никогда так и не увидишь ничего по - настоящему прекрасного.
- Какого такого прекрасного, чудила? Что ты там еще выдумал?
- Как-будто ты не знаешь? Солнце, небо. Короче, все, о чем мы с тобой все это время могли лишь только догадываться.
- Зор, зачем ты пугаешь друга? - мрачно пробубнил Никон - Пройдет месяц, мы отъедимся, наберемся сил, завернемся в куколку и очень скоро выпорхнем крылатыми красавцами. К солнцу и звёздам, куда только твоя душа пожелает. Зачем торопиться, черви тебя возьми?
Вытянувшись во всю длину Зор отмахнулся.
- Не смеши. Для существа рожденного с крыльями все это будет также обыденно, как для нас сегодня набить брюхо зеленью. Видишь ли, красота облитых закатом облаков может быть безумно привлекательна только таким живущим впотьмах червеподобным созданиям как мы с тобой.
Никон сплюнул слизью и надул шершавые щеки. Больше всего на свете он не хотел терять своего лучшего и единственного друга. Но в отличие от него самого, Зор всегда был неисправимым романтиком. Бессчетное количество дней и ночей они просиживали бок о бок в беседах об их тихой, никому незаметной жизни. Обычно эти рассуждения дальше завтрашних планов найти помоложе и посочнее листок не уходили. Но в последнее время Зор сильно изменился. По его глазам было видно, что его все меньше и меньше интересует их привычный образ жизни. А иногда, он просто подолгу молчал и мечтательно смотрел вверх, будто видел там что-то, чего не мог больше видеть никто. Но если раньше все это казалось чистой воды причудой и нелепыми фантазиями, то теперь Никон стал переживать за друга всерьез.
- Ты только подумай своей глупой башкой - с новыми силами продолжил увещевать он Зора - Что тебя может ждать там наверху? Ну доберешься наверх, если конечно повезет, ну посмотришь на свои небесные дела, тела, а дальше что? Вернешься обратно, как пить дать. Только время зря потратишь и здоровьем попусту рискнешь.
- А если не вернусь? - с вызовом ответил Зор.
- Что значит не вернусь? - стал терять терпение Никон.
- А то и значит. Останусь там вверху и вспоминать забуду об этой постылой дыре.
- А ну тихо! - вдруг цыкнул Никон и насторожился. Ему показалось что по листве соседнего дерева пробежала опасная рябь.
- Чего тихо?
- Да закройся же ты дурак. По- моему там, в ясене, засела птица.
- Сам ты птица. Если боишься ползи сюда ко мне, на ветку.
- Иди ты. Я еще жить хочу.
Зор пристально всмотрелся в насторожившее Никона дерево, но ничего подозрительного там не заметил.
- Никон, ты всего настолько стал бояться, - усмехнулся он - что за каждым дуновением ветерка видишь крылатую смерть. Брось, не хочешь со мной идти не надо. Живи дальше в своем неведении, вдыхай смрад родной трухи. Прощай друг. - Да постой же ты, опомнись - почти что взмолился Никон, но его уже никто не слушал. Умело лавируя между переплетенными извилинами коры, гусеница Зор уверенно пополз вверх. Его маленькое, щуплое тельце заискрилось пламенем надежды и непреклонным гусеничным упорством. Вперед и вверх, вперед и вверх, твердил Зор про себя, не бояться, не уставать, отбросить прочь все глупые сомнения.
Минуты шли и миллиметр за миллиметром древесного ствола навсегда оставались позади. Лишь тоненькая полоска слизи на коре напоминала о том, что здесь недавно проползла гусеница. Несколько попавшихся на пути вмятин, оставленных дятлом, немного осложнили марафон Зора, но ничуть не ослабили его пыла. Слишком долго он ждал этого дня, чтобы сейчас из-за каких-то мелочей повернуть назад.
Меньше чем через четверть часа Зор решил остановиться, чтобы немного перевести дух. Недалеко впереди Зор заметил небольшую, уютную ложбинку и уже собрался было в нее нырнуть, но тут совсем рядом с ним, из огромного веера сросшейся листвы показалось острие птичьего клюва. Заметив суетящуюся на открытой площадке древесного ствола гусеницу, дремавшая до того синица удивленно застыла. За всю свою небольшую, насыщенную охотой жизнь она видела такое впервые. По обыкновению дрожащая от страха добыча пряталась в своих крохотных норках и высовывалась наружу лишь для того, чтобы не умереть с голоду. А эта странная гусеница ведет себя так, словно рода пернатых и вовсе не существует. Немного покопавшись в своей памяти и не найдя там хоть каких-то подходящих объяснений подобной нелепости, синица оттолкнувшись лапками от ветки, без дальнейших колебаний ринулась в атаку. Оглушающее захлопали крылья, мгновение, и оцепенев от ужаса Зор зажмурился. Но к его счастью поспешный удар птицы пришелся в воздух. Промахнувшись синица зло встряхнула головой и полетела на свою исходную позицию готовясь закончить расправу. Зор открыл свои глазки и услышал, как далеко внизу истошно завопил Никон.
- Веточкой, болван! Быстро притворись веточкой!
Не зная что делать Зор судорожно завертелся волчком, волоски, которые удерживали его на дереве, подогнулись и он не удержавшись обреченно полетел вниз.
Ежесекундно ударяясь о листья и наросты Зор летел без страха и тревоги, полностью отдавшись на милость провидения. Так, казалось, прошла целая вечность. И когда его тельце наконец упало на мягкий настил травы, Зор ничего не почувствовал и решил, что это конец. Он лежал словно мертвый, даже не делая попыток пошевелить своими кольцами.
- Зор, друг! Где ты? Что с тобой? Ты живой? Подай голос! - раздался с высоты охрипший от надрыва голос Никона.
ЈА и вправду, живой я или нет?", - сам себя спросил Зор и сразу же ответил -ЈПожалуй живой"
- Живой! - крикнул Зор и закашлялся, испугавшись собственного голоса, словно это был не его голос, а чей-то чужой. Дрожащий, глухой и сдавленный.
- Ну слава пресвятой бабочке! Я-то думал каюк тебе! Целый хоть? Не размазало?
Зор пошевелился и с удивлением отметил, что у него ничего не болит.
- Да вроде как целый.
- Вроде, вроде. Допрыгался древолаз? Хорошо птица дурная попалась. Так бы стекали сейчас твои кольца по всей ее глотке. Давай быстрее забирайся обратно, пока не нарвался на новые приключения.
- Сейчас, погоди - стараясь не создавать излишнего шума и постепенно приходя в себя, Зор поводил глазками по сторонам, глянул вверх и замер. Бесконечное, голубое, играющее в лучах весеннего солнца небо раскинулось перед ним во всей своей полноте. Крохотное сердечко Зора восхищенно замерло, чтобы тут же бешено, неистово застучать. Он неподвижно лежал на спинке, ощущая, как вся его сущность понемногу заполняется умиротворяющим, доныне незнакомым теплом.
- Ты куда пропал ненормальный! - с новыми силами подал голос Никон - Уснул там что ли?
- Послушай брат - голос Зора снова стал прежним - Представляешь, отсюда тоже видно небо. Ты понимаешь? Оказывается, не обязательно карабкаться вверх. Вся эта красота здорово видна и здесь. Оно, это самое небо, повсюду, только надо как следует присмотреться. Дружище, это же самый великий день в моей жизни. В моей и твоей- Зор прервался, захлебнувшись в обилии собственных слов.
- Ты точно ненормальный. Вот не повезло мне с таким на одном дереве жить - продолжал ругаться Никон, хотя теперь его тон заметно смягчился. Главное он понял, что его друг больше не намерен рисковать своей жизнью, хотя и земля не представляла собой вполне безопасное для гусениц место.