Земсков Андрей Валентинович : другие произведения.

Император из будущего

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 4.52*23  Ваша оценка:

Император из будущего.

Научно-фантастический погромно-патриотический роман про попаданца во времена иные с прологом, эпилогом и некрологом.

Данный текст предназначен только для размещения на сайте "Самиздат" (samlib.ru). Автор запрещает его размещение на иных интернет-сайтах, а равно иное распространение, без заключения соответствующего договора в письменной форме. Использование (размещение) текста данного произведения без согласия автора является безусловно выраженым согласием лица, совершившим данные действия, а равно владельца интернет-ресурса, на котором оно было размещено, на выплату автору компенсации в размере 1 (один) миллион рублей.

  

Часть 1. Великий князь.

00

Санкт-Петербург, 14 декабря 2015 года.

   День выдался какой-то мерзкий. Погода была отвратительной. Пасмурно, температура около нуля и валил мерзкий мокрый снег. Да еще с самого утра в голове было какое-то неприятное ощущение, как будто кто-то копается в моих мыслях. Оно то исчезало, то снова появлялось, временами вызывая ноющую головную боль. Затем у меня в голове появились странные мысли, явно не мои. Как будто кто-то мне их внушил или даже просто вложил в мозг. Мысли были какими-то совсем бредовыми. Во-первых, мне почему-то стало известно, что человечество пойдет по тупиковому пути развития и начнет деградировать, скатываясь в новое средневековье. Во-вторых, я почему-то оказался избран спасителем человечества. К этой странной мысли прилагалось циничное разъяснение, что я не супергерой, просто из доступных кому-то (Кому!?) вариантов я наилучший, так как остальные вообще полное дерьмо, которое даже относить к виду homo sapience, то есть разумных людей, можно лишь условно. То есть они вроде люди, но по критерию разумности являются полными придурками с примитивным шаблонным сознанием, узким кругозором и убогим набором примитивных обывательских знаний, из которых значительная часть ложна. И это в лучшем случае. Так как половина из них не только придурки, но еще и в моральном отношении - подлецы, а то и вообще законченные мрази. Потому именно я и был выбран спасителем человечества по причине ограниченности выбора, так как доступ имеется лишь к небольшому случайному набору сознаний. У меня возник вопрос - у кого есть этот случайный доступ, и кто меня выбрал? Но на этот вопрос ответа не было. Зато была информация, так же появившаяся в моей голове непонятно откуда, что для спасения человечество мое сознание будет перемещено в тело великого князя Николая Павловича Романова, третьего из четырех сыновей императора Павла Первого, убитого в 1801 году в результате заговора и дворцового переворота. Эта мысль так же цинично дополнялась сведениями о том, что Николай Павлович тоже не идеальный вариант, так как, во-первых, он на момент моего вселения не будет еще даже официальным наследником, а его восшествие на престол будет вообще под вопросом, так как из-за моего влияния история может измениться. Могут передумать старшие братья - царствующий император Александр I или Константин, официально считавшийся наследником. Александр может не заболеть тифом, а то и вообще не поехать в ту трагическую поездку в Таганрог. Да и восстание декабристов может пойти по-другому и завершиться успехом мятежников. Да и просто в ту эпоху можно копыта откинуть от холеры или элементарного воспаления легких, так как антибиотиков, да и вообще нормальной медицины там нет. К этому добавлялось еще и сожаление, что российский император не самый влиятельный человек в мире. Вот если бы была возможность получить доступ к разуму британской королевы Виктории... Этакое печальное сожаление, и при этом явно не мое, так как мне никогда не импонировала эта старая мелкобританская жаба, отличавшаяся откровенным русофобством, чьи подданные постоянно стремились нагадить России как могли. Хотя, конечно, с точки зрения влияния на мировую политику, Британия и ее правительница явно имели намного больше возможностей, чем русский император. А тем более учитывая, что мой реципиент еще не император и даже не цесаревич, а всего лишь один из многочисленных великих князей, хотя и приходящийся царствующему императору родным братом. Кроме того, в моем мозгу появилось чье-то сожаление, что у этого кого-то нет возможности загрузить мое сознание перед переносом дополнительной информацией, которая пригодиться для выполнения поставленной передо мной задачи. Но выражалась надежда, что тех сведений, которые уже есть в памяти благодаря моей любознательность, жизненному опыту и образованию, будут достаточны для успешной деятельности после переноса. Неизвестный доброжелатель так же обещал, что мне достанется вся память реципиента, благодаря чему не будет особых проблем с адаптацией в 19 веке.
   Это очень походило на какой-то бред и у меня даже возникло опасение, что я начал сходить с ума. Все было очень неожиданно и требовало осмысления. Но времени мне не дали. Если уж так хотели обеспечить мне успешность выполнения поставленной задачи, то могли бы, во-первых, хотя бы ее более четко сформулировать. Не просто абстрактно намекнуть, что мне нужно спасти человечество, а подробнее объяснить, от чего спасать, что было причиной деградации. А, во-вторых, прежде чем отправлять меня в 19 век дали бы хоть недельку, ну хотя бы день, на подготовку. Я бы быстро собрал и запомнил как можно больше информации по технологиям, которые можно было бы внедрить, по людям и событиям той эпохи. Но мне не дали даже нескольких минут. Резкая боль. Вспышка перед глазами. Потеря сознания.

01

Санкт-Петербург, 28 апреля 1817 года.

   Пробуждение было тяжелым. Как человек не пьющий, я ранее никогда не испытывал состояние тяжелого похмелья, лишь читал в художественной литературе описание того, что чувствует алкаш, проснувшийся после разгульной пьянки. Голова гудела и раскалывалась, перед глазами все плыло, при каждом движении желудок изъявлял желание вывернуться наизнанку. Хотя примерно такое же состояние бывает после сотрясения мозга.
   При этом я лежал на какой-то неудобной кушетке, укрытый шерстяным одеялом. Учитывая, что каждое движение причиняет боль и вызывает приступы тошноты, я закрыл глаза и перестал двигаться. Боль и головокружение постепенно прекратились. Лежал я довольно долго, пока не услышал легкий скрип открывшейся двери и чьи-то шаги.
   - Ваше высочество... - Услышал я голос своего слуги.
   - Нездоровиться мне чего-то сегодня. - Произнес я заплетающимся языком.
   - Может дохтура позвать, ваше высочество? - Испуганно спросил слуга.
   - Отставить. - Проскрипел я. - Прикажите меня не беспокоить и никого ко мне не пускать, пока я сам не встану.
   - Вас ждут к завтраку, ваше высочество... - Ответил слуга.
   - Я не ясно выразился? - Мне пришлось его перебить. - Я плохо себя чувствую. Мне нужен покой. Доктор мне не нужен. Есть я не хочу. Через пару часов я сам встану, когда сочту нужным. До этого времени я запрещаю меня беспокоить. Ты все понял!?
   - Как вам будет угодно, ваше высочество. - Покорно ответил слуга и удалился.
   Возможно, он при этом поклонился, но я разговаривал с ним, не открывая глаз, так как меня слепил яркий свет. Но что за бардак!? Что за идиотская фраза "Как вам будет угодно?". Как будто он одолжение мне делает, выполняя мой приказ, отданный в категоричной и недвусмысленной форме. Ведь он должен был ответь "Так точно! Есть не беспокоить!". При этом щелкнуть каблуками, повернуться через левое плечо и строевым шагом покинуть опочивальню... При этих мыслях мне стало несколько легче. Стоп, стоп, стоп... А ведь это наложение моих давних воспоминаний со строевой подготовке на военной кафедре на военизированное воспитание моего реципиента. Значит, слияние личностей уже пошло. Только бы не переродиться полностью в того любителя палочной дисциплины и строевой показухи, каким был Николай. Даже наполовину не стоит в него перерождаться.
   Через полчаса мне стало уже значительно лучше. Я попробовал пошевелить рукой. Движения были все еще немного неловкими, но той боли в голове, которая была вначале, уже не вызывали. Я открыл глаза, которые сразу заслезились от яркого света. Голову опять резанула боль, которая быстро прошла. Я повернул голову, свет перестал меня слепить. Я смог кое-как сфокусировать зрение и понял причину яркого света - это были лучи солнца, светившие из окна через чуть приоткрытые шторы на мое ложе.
   Откинув одеяло, я сел на кушетке, на которой спал. Меня уже не тошнило, потому я рискнул встать и сразу уже пожалел о своей поспешности, так как голова закружилась, и я плюхнулся обратно на кушетку. Сидя на кушетке, я осмотрелся вокруг. Комната была по меркам 21 века очень большой, практически зал. Потолок высокий, не менее четырех метров. Да еще и украшенный лепниной. Высокие окна были занавешены шторами, но они были сдвинуты неплотно и в промежутки между ними прорывались яркие лучи солнечного света. Пользуясь памятью Николая, я быстро сообразил, что нахожусь в своей спальне в Зимнем Дворце, за окнами стоит апрель 1817 года. Только вчера я, то есть Николай вернулся в Петербург после долгого отсутствия. Отсутствовал почти год, а если считать совершенную в 1816 году поездку по российским губерниям, то и более. Сразу же по возвращении из поездки по России я, то есть Николай отправился в Англию. Такие поездки были традиционны для детей русских императоров и совершались по окончанию их обучения. Делалось это для того, что бы они смогли посмотреть как жизнь в России, так и за границей. Вернулся я из этой поездки только вчера. Значит, мое плохое самочувствие можно объяснить переутомлением в дороге.
   Да, подумалось мне почти ровно сто лет до революции, которая в той истории произошла в 1917 году. Сознание Николая тут же подсказало мне, что осталось два месяца до его, то есть теперь уже моей, свадьбы с дочерью ныне царствующего прусского кайзера Фридриха-Вильгельма III, принцессой Фридерикой Луизой Шарлоттой Вильгельминой Прусской. Которая, так же приходилась родной сестрой будущим кайзерам Фридриху Вильгельму IV и Вильгельму I. Великолепный брак с политической точки зрения. А учитывая, что Николай и Шарлота еще и полюбили друг друга с момента их первой встречи в 1814 году, то Николая можно было считать счастливцем по сравнению с другими членами монархических фамилий, для которым приходилось вступать в браки даже не задумываясь о любви. К тому же Шарлотта была красива внешне и обладала жизнерадостным характером. Потому в сфере личной жизни проблем у меня в будущем быть не должно, что позволит мне полноценно заняться государственными проблемами, которых в России к моменту моего восшествия на престол будет огромное множество. Но до моего воцарения оставалось еще восемь лет, за которые можно было бы построить какие-то планы и подготовиться. А пока основной проблемой, которую нужно было решать в первую очередь, было освоиться в теле Николая после моего вселения в оного, а затем освоиться в окружающей обстановке.
   Подождав, когда головокружение пройдет, я повторил попытку, но теперь уже медленно и аккуратно. Координация движений пока не восстановилась, и мне пришлось двигаться медленно, осторожно балансируя. Однако с каждым шагом, с каждым движением контроль над телом улучшался. Выйдя на середину комнаты, я попробовал начать делать гимнастические упражнения. Вначале медленно и осторожно. Подвигал головой, затем помахал руками, сделал несколько приседаний, затем наклонов и отжиманий. Контроль над телом стал удовлетворительным. Попытался пройти по комнате и понял, что ходить стал вполне нормально. Как помнила часть сознания, доставшаяся от Николая, по утрам одежду подавал слуга, который так же помогал одеваться. Ничего, не маленький, подумал я и принялся одеваться полностью самостоятельно, тем более, что память Николая подсказывала какую одежду и как следовала надевать. На мой взгляд, одежда была весьма неудобной. Я уже молчу, как бы меня охарактеризовал депутат Виталий Милонов, увидев брюки в обтяжку, подобные женским лосинам 21 века. Но здесь такой наряд был вполне нормальным. Хорошо, что хотя бы уже не было париков, как в 18 веке. Одевшись, я вышел из комнаты в новую для себя жизнь.
   Память Николая помогла мне дойти до столовой, делая вид, что ничего не произошло. Обеденное время еще не наступило, но учитывая, что я не завтракал, приказал прислуге накрыть мне стол. Выяснилось, что императорская семейка питается тут по расписанию, как отдыхающие в советском доме отдыха. А потому к внеплановому перекусу персонал тут не готов. Но все же кое-как на стол мне накрыли. Сервировка была великолепной, мастерство поваров тоже неплохо, но вот количества... Чем-то напоминало какое-нибудь гламурное московское кафе в 21 веке, в котором суп подают в чайных чашках, чай - в кофейных, а кофе - в наперстках. То есть еды было мало, но она была приготовлена так, что бы гламурная чика могла бы его сфоткать на айфон для выкладывания в инстаграмме. То есть красивый дизайн в сочетании с мизерным количеством пищи. Так жить нельзя. Но вскоре, в связи с предстоящей свадьбой мне предстоит переезд в Аничков дворец. Вот там я уже организую себе нормальное питание. А пока я решил немного прогуляться по городу. При этом я преследовал сразу три цели. Во-первых, лучше освоиться в новой для меня эпохе. Во-вторых, во время прогулки подумать о своих дальнейших планах. И, в-третьих, зайти в какое-нибудь приличное заведение и нормально поесть. Из истории я знал, что Николай, даже став императором, любил по утрам гулять по набережной или в Летнем Саду, причем делал он это без свиты и даже без охраны, вполне демократично здороваясь с тем, кого встречал во время прогулки. Значит, моя прогулка не должна вызвать какого-то удивления.
   Погода стояла солнечная, но все же это был еще апрель, а не май и перед выходом на улицу, я надел шинель. Снег на столичных улицах уже почти полностью растаял, оставались лишь небольшие почерневшие кучки в затененных местах. Лед на Неве растаял тоже почти полностью, но уже начинался второй ледоход, во время которого по очистившейся от собственного льда Неве в Финский залив плыл лед из Ладожского озера. Потому кораблей на фарватере не было, но вдоль берега виднелись пришвартованные деревянные баржи, своим видом портившие величественный пейзаж имперской столицы, знакомый мне по 21 веку.
   Прежде чем перейти проезжую часть от дворца до набережной, я по привычке из будущего попытался вспомнить, где тут пешеходный переход, который в моем времени был перед северным фасадом дворца. Но быстро сообразил, что это 19 век и здесь нет, не только пешеходных переходов и светофоров, но и автомобилей. Лишь одинокая пролетка проехала не спеша передо мной. В пролетке сидел какой-то господин с дамой, которые поприветствовали меня. Господин чуть поклонился, слегка привстав, а дама ограничилась кивком головы. А сидевший на козлах бородатый кучер даже не удостоил меня, продолжая смотреть перед собой, держа в руках вожжи. Перейдя через вымощенную булыжником проезжую часть, я не спеша направился прогулочным шагом в сторону Летнего Сада. Прохожих было немного. Они со мной раскланивались и здоровались, хотя и не все. Все же я был не императором, а всего лишь молодым великим князем. Но с теми, кто со мной здоровался, я тоже здоровался в ответ.
   Любуясь плывущими по Неве льдинами, я начал размышлять, что мне необходимо делать в первую очередь. Было очевидно, что первым этапом был небольшой период длинной в пару месяцев оставшийся до приезда Шарлотты. Далее приготовления к свадьбе, сама свадьба и медовый месяц. Потом период до того, как старший брат Александр объявит мне, что именно я, а не Константин, являюсь наследником. После этого период до 1825 года, когда я взойду на престол после смерти Александра. А далее начнется уже собственно период моего правления.
   Итак, первое дело - нужно собрать собственную команду и поставить первоначальные задачи. Пока у меня имелся только один преданный мне человек. Это был мой друг детства, с которым мы вместе росли, Владимир Адлерберг. Как я помнил из истории, верными мне людьми должны стать генерал Паскевич и генерал Бенкендорф. При этом они оба уже успели прославиться как военачальники во время недавно закончившейся войны с Наполеоном и проявят себя в будущем, Паскевич как военный, а Бенкендорф как организатор и руководитель эффективной и профессиональной спец.службы. При том с Иваном Паскевичем я, а точнее - Николай до моего вселения в него, уже успел познакомиться и подружиться во время поездки в действующую армию в 1814 году. Я так же решил, что мне необходимо подружиться с петербургским губернатором генералом Милорадовичем. Войдет он или нет в мою личную команду еще было не понятно, но вот дружба с человеком, которому подчиняется 60 тысячный столичный гарнизон, в критический момент очень может пригодиться. В той истории у Николая отношения с ним не сложились и потому ситуация в период междуцарствия 1825 года была очень шаткой. Этим, наряду с общей растерянностью, тогда и воспользовались заговорщики. Потому Милорадович, который пока командовал гвардейским корпусом и должен был в течении года стать губернатором Санкт-Петербурга был необходим в числе моих твердых сторонников, готовых меня поддержать в критический момент.
   Кроме личной команды мне будут необходимы что-то типа службы безопасности, в задачи которой будут входить сбор, анализ и обобщения информации, охрана как меня самого, так и моих объектов, в том числе обеспечения режима секретности, а так же вопросы внутренней безопасности. Возможно, это даже будут несколько независимых друг от друга служб.
   Так же необходима компактная, но хорошо подготовленная, мотивированная и мобильная военная сила, способная в критический момент действовать быстро и жестко. Пока я был номинальным командиром конно-егерского гвардейского полка, который, к сожалению, дислоцировался не в столице, а в Старой Руссе. Следовательно, предстояло реорганизовать полк под мои задачи, обеспечив необходимую подготовку и личную преданность мне. А так же по возможности добиться передислокации в Санкт-Петербург если не всего полка, то хотя бы одного-двух эскадронов. Второй и основной частью моей силовой опоры могут стать подразделения, созданные наподобие частной охранной фирмы, для охраны моих объектов, как моей резиденции в Аничковом дворце, так и разного рода производственных и коммерческих заведений, которые я буду создавать. Соответственно, охрана должна быть предана лично мне, иметь хорошую подготовку и при необходимости по приказу превратиться в боеспособное воинское подразделение.
   И что очень важно и службу безопасности, и службу охраны надо будет создавать так, чтобы не насторожить императора Александра. Трагическая смерть отца - императора Павла, а так же напряженные отношения в среде старшего поколения императорской семьи, полные лжи, лицемерия и интриг, наложили тяжелый отпечаток на характеры старших братьев Александра и Константина. Александр вырос скрытным и двуличным. Он постоянно играл роли, стремясь нравиться всем. Наполеон называл его "изобретательным византийцем", северным Тальма, актёром, который способен играть любую заметную роль. "К противочувствиям привычен, в лице и жизни арлекин" писал о нём Пушкин. С одной стороны Александр тяготился императорской властью, а с другой - опасался заговора. Потому, хотя он и желал сделать Николая наследником, но в тоже время он хотел до самого последнего момента держать все под своим контролем, опасаясь дворцового переворота. А значит, если он заподозрит мое усиление, то непременно предпримет какие-то меры. Александр из-за своей сверхосторожности, по причине которой решил сохранить свое решение о назначении меня наследником в тайне, итак создал проблемы после своей смерти, которые привели к мятежу. Потому недаром Николай старался играть роль простого солдафона-служаки и в политику не совался, и к влиянию в армии не стремился. Я тоже демонстративно не буду стремиться к власти, но только изберу другой образ. Я буду технарем с уклоном в коммерцию. Займусь развитием науки и техники, а параллельно еще и бизнесом. Тем более, что для осуществления моих планов еще до того, как я стану императором и получу в свое распоряжение государственный бюджет, мне потребуются значительные средства. Моего личного капитала, который начислялся мне, как великому князю, и уже составлял чуть более миллиона рублей, явно будет недостаточно. К тому же еще одной своей опорой я смогу сделать часть купечество, подружившись с ним и немного прикормив. Буржуазия к середине 19 века как раз начнет становиться серьезной политической силой, которой будет очень мешать власть старой аристократии.
   Размышляя, я дошел до Летнего Сада, перешел через дорогу и вошел в ворота. Неторопливо шагая по аллее мимо мраморных статуй, я продолжил размышлять. До приезда Шарлотты остается всего пара месяцев. За это время необходимо начать обустройство в Аничковом дворце, который Александр должен подарить мне к свадьбе. Заодно надо будет получить в свое распоряжение и здание Кабинета, находящееся перед дворцом. В одной половине можно будет разместить научно-исследовательский центр и конструкторское бюро, а во второй - собственную спецслужбу и казарму охраны. Сам дворец надо будет модернизировать - провести нормальные водопровод и канализацию, сделать систему парового отопления, нормальную систему охраны и контроля доступа. С развитием электротехники можно будет сделать электрическое освещение и сигнализацию. И нужно будет уже сейчас начать собирать ученых, инженеров и мастеровых для запуска первых исследований. Мотивировать все это можно тем, что будучи в Англии, я насмотрелся на всякие технические чудеса и загорелся идеей делать в России такое же, а то и лучше, чем у мелкобританцев.
   Пройдя насквозь Летний Сад, я вышел к Михайловскому Замку и пошел вдоль набережной Мойки в сторону Невского проспекта. Я был немного наслышан об известных ресторациях Санкт-Петербурга. Но проблема была в том, что мне было известно про их деятельность либо во второй половине 19 века, либо вообще в начале 20-го. А вот где можно было нормально поесть в это время, мне было неведомо. Память Николая тоже ничего толкового не подсказывала. Однако про одно место я все же знал. Это была кондитерская Вольфа и Беранже на углу Невского проспекта и набережной фонтанки, прославившееся тем, что там любил кушать товарищ Пушкин и именно в этом кафе он завтракал тот трагический день, когда поехал на Черную Речку стреляться с Дантесом. Следовательно, в этом времени данное заведение уже должно было существовало, да и к тому же находилось совсем рядом с Зимнем Дворцом.
   Идя по набережной Мойки я подумал о том, что вот прямо сейчас могу встретить тут Александра Сергеевича Пушкина, который жил как раз в одном из домов на набережной Мойки. Однако, в то время Пушкин еще продолжал учиться в царскосельском лицее, из которого должен быть выпущен только через полтора месяца в июне. Однако не только и не столько Пушкин занимал мои мысли, я стал думать о том, с чего начать мое прогрессорство в научно-технической области. Разумеется, напрашивались четыре направления - металлургия, паровые машины, электротехника и нарезное казнозарядное оружие. И хотя я знал фамилии многих известных ученых 19 века, я не помнил точно их годы жизни. Потому я принял решение сегодня же поручить Володе Адлербергу сформировать секретариат, первой задачей которого будет выяснение информации о людях, имена и фамилии которых я буду называть.
   Что касается металлургии, то в начале 19 века еще не было технологии производства нормальной стали. Применялся метод пудлингования, который давал мягкое малоуглеродистое железо в небольших количествах и больших трудозатратах. Разумеется использование для производства стали кислородного дутья и электроплавки в ближайшии годы будет не реально, но можно отладить и запустить в промышленных масштабах мартеновский и бессемеровский процесс. Это позволит получать в больших количествах качественную сталь. Если ее еще и легировать, то будет вообще мегакруто для этой эпохи. Сохраняя секрет производства стали можно стать мировыми монополистами и бешено обогатиться. А потом можно будет еще отработать и внедрить технологии закалки и цементирования стали. Развив электротехнику, можно будет начать получать недорогой алюминий методом электролиза, учитывая, что пока он стоил почти как золото из-за дороговизны используемого химического метода получения.
   Следовательно, первый департамент моего Научно-Технического Общества великого князя Николая - НТО ВКН, будет металлургическим. Для металлургии нужно будет сырье. Это как железная руда, так и уголь. Для мартеновских печей потребуется газ или мазут. Пока для выплавки чугуна в эти годы использовали древесный уголь, изводя леса вокруг чугунолитейных заводов. Необходимо переходить на использование каменного угля. Еще лучше не просто угля, а кокса. Кстати, можно использовать не только каменноугольный кокс, но и торфяной, который к тому же лучше тем, что не содержит соединений серы и фосфора, являющихся вредными примесями при плавке стали. Изначально проблема коксования торфа заключалась в том, что он плохо поддавался прессованию, пока не догадались перед прессованием его мелко нарезать. С запасами торфа у нас все хорошо, но его добыча требует механизации. Хотя механизацию на первое время можно заменить избытком дешевой рабочей силы, учитывая высокую рентабельность производства стали пока у нас будет монопольное положение в этой сфере. Следовательно второй департамент, который назовем горным, займется вопросами поиска необходимых месторождений и разработкой технологии добычи железной руды, каменного угля, нефти и торфа, а так же технологиями коксования угля и торфа, а так же производства светильного газа из угля.
   Третий департамент должен будет заниматься паровыми двигателями. Он же займется проектированием паровозов, паромобилей, паровых силовых установок для промышленности и кораблей. Этот же департамент займется и двигателями внутреннего сгорания. Четвертый департамент займется электротехникой. Пятый будет химическим. Шестой департамент будет разрабатывать технологию производства новых строительных материалов, технологией строительства, проектированием зданий и сооружений. Это будут цемент, бетон, железо-бетон, стальные строительные конструкции, кирпич с лучшими теплотехническими характеристиками, новые кровельные материалы типа металлочерепицы. Седьмой департамент займется придумыванием, а точнее доведением до практического производства моих идей на тему разных полезных в быту вещей типа канцелярских принадлежностей и бытовой техники. Это пусть и не даст большого технологического рывка, но поможет, как заработать денег, так и подружиться с предпринимательскими кругами, заинтересованными в приобретении патентов на выпуск подобного товара. Восьмой департамент будет оружейным. Надо будет разработать и начать выпуск револьверов, нарезных казнозарядных винтовок и карабинов, ручных гранат. Затем настанет черед минометов, пулеметов, магазинных винтовок и пистолетов-пулеметов, нарезных артиллерийских орудий. Этот департамент так же займется проектированием новой военной формы и снаряжения. Ну и девятый департамент займется сельскохозяйственной техникой, проектированием оборудования и сооружений для переработки и хранения сельскохозяйственной продукции.
   Строя планы создания Научно-Технического Общества, я дошел до Невского проспекта. К моему разочарованию я не обнаружил там знаменитой кондитерской, но зато в доме на другой стороне Невского проспекта находился ресторан "Талон". В своей прошлой жизни в 21 веке я чего-то когда-то слышал про этот ресторан, вроде там тоже любил бывать Пушкин. Как я выяснил чуть позже, это действительно был один из лучших и престижных столичных ресторанов. Поскольку заведение выглядело достаточно респектабельно, я перешел Невский проспект и вошел в его двери, услужливо открытую для меня швейцаром. У меня были некоторые сомнения, так как я не знал, насколько уместно посещение данной ресторации членом императорской фамилии. Но публика в зале сидела достаточно аристократическая, потому я решил, что могу позволить себе здесь перекусить.
   - Доброго дня, ваше благородие. - Приветствовал меня половой, поджидавший у входа посетителей. Ко мне, конечно, следовало обращаться не "ваше благородие", а "ваше императорское высочество". Но я был еще молод и не был настолько публичной фигурой, что бы меня в Петербурге все знали в лицо. А надетая на мне простая шинель хотя и позволяла определить мою принадлежность к аристократии, но не имела никаких отличительных признаков принадлежности к императорской фамилии. Вероятно, половой не признал во мне великого князя и принял за обычного молодого аристократа.
   - Изволите столик или отдельный кабинет?
   Я подумал, что лучше не слишком афишировать свой визит в ресторан и отдал предпочтение отдельному кабинету. Половой проводил меня в кабинет, принял заказ и удалился. Надо отметить, что в меню было огромное изобилие самых разных изысканных блюд явной с претензией на заграничность. Что касается цен, то память Николая помочь не могла, ибо он в силу как молодости, так и социального положения, не сталкивался с проблемой самостоятельной оплаты ресторанных обедов. Я, разумеется, тоже не разбирался в здешних ценах. В здешнем меню были рубли и копейки, в то время как в 21 веке скромный бизнес-ланч обошелся бы минимум сотни в три. При заказе я ограничился заказом куриного супа, так как традиционные русские борщ и солянка в данном заведении отсутствовали, как, вероятно, не слишком аристократические, а на второе заказал эскалоп с гарниром. На десерт - чай с пирожными. Сразу вспомнил главную заповедь попаданца - не пить некипяченую воду. А поскольку в древности, как гласит теория попаданчества, с кипячением воды никто не заморачивался, то рекомендовалось пить вино, что бы избежать риска подхватить какую-нибудь заразу. Но я был в России, и тут можно было заказать чай, который явно имел в основе кипяченую воду. Подумал, что необходимо будет обязательно озаботиться вопросами санитарии и гигиены. Потихонечку заниматься этим еще до прихода к власти, а став императором, сразу же принять целый комплекс мер. Да и медицину необходимо будет развивать.
   Подали заказ. Я поел. Готовили тут недурно. Мясо было просто великолепно. А вот суп был обычным куриным бульоном в котором плавали фигурно нарезанные овощи. Конечно, тоже питательно, но мне суп не показался каким-то изысканным шедевром, хотя при заказе половой его нахваливал, как какой-то особый французский рецепт. Да, мода на гамбургеры и айфоны родилась не в 21 веке. Даже обычный куриный бульенчик можно подать как кулинарный шедевр, если сказать, что он сварен по французскому рецепту. Поев, я потребовал счет и, расплатившись, покинул ресторацию. Вернувшись во дворец, я приказал вызвать ко мне моего друга поручика Владимира Адлерберга, которого должны будут в ближайшие дни назначить моим адъютантом.
   Начало 19 века был весьма неторопливым временем. Здесь не было не то что сотовых, но даже обычных телефонов. Состоятельные люди передвигались по городу в собственных экипажах или на извозчиках, а простые горожане - пешком. Благо город был невелик по меркам 21 века. На юге городская застройка не доходила до Обводного канала, на востоке - Лиговский канал уже был городской окраиной. В итоге ждать Адлерберга пришлась почти два часа - пока посыльный доставил ему записку, пока Адлерберг собрался, пока доехал в экипаже до дворца. В ожидании я занялся рисованием эскизов паровой машины, что бы при разговорах о моем увлечении техникой после поездки из Англии было что показать собеседникам.
   - Доброго дня, ваше императорское высочество. - Приветствовал меня поручик, входя в комнату.
   - Дарова, дружище! - Ответил я. - Проходи, присаживайся. Сейчас чаю прикажу сообразить.
   Я позвал слугу и приказал подать нам чай с пирогами. При этом я особо подчеркнул, что желаю получить нормальные русские пироги нормальных размеров, а не крошечное французское недоразумение.
   - Володя, я много размышлял после возвращения из Англии, осмысливая увиденное там. И понял, что нам России тоже нужны технические новинки. Даже больше нужны чем англичанам. Но ты сам знаешь, что у нас все на заграницу смотрят и все оттуда перенимать пытаются, даже не помышляя создавать что-то новое в России. Ясное дел, что моим старшим братьям не до техники, у них полно проблем государственных. Вот я и решил взять технические вопросы под свою руку. Скоро тебя должны будут назначить ко мне адъютантом, то твоя помощь нужна мне уже сегодня. Готов послужить Отечеству?
   - Так точно, ваше императорское высочество!
   - Тогда слушай задачи. Первая задача, организуй мне встречи с Паскевичем, Бенкендорфом и Милорадовичем. Они боевые генералы, герои войны. Поводом для встреч назовешь мое желание больше узнать о войне, о тактике, достоинствах и недостатках оружия, обсудить какие технические новинки были интересны армии. Это нужно сделать в ближайшие пару недель, что бы я мог пообщаться с генералами до июня. Сам знаешь, что в июне мне предстоит ехать встречать мою невесту на границе.
   - Сделаем, ваше императорское высочество.
   - Теперь вторая задача. Мне нужны будут мастера и ученые. Мастера не простые, а те, что на всякие выдумки горазды, а когда им новое изделие заказывают, что бы с полуслова понимали, что нужно сделать. И ученые нужны, которые не языком болтают, а способные суть вещей понимать и полезные устройства придумывать. Эта задача не сиюминутная, а на годы. Но начинать нужно уже сейчас. Первым делом я хочу, что бы в столицу прибыли отец и сын Черепановы, что у Демидова на Урале мастеровыми работают. Доставить их нужно как знатных персон. Не в том смысле, что бы с цветами и оркестром, а так что бы в дороге с ними ничего не произошло. Чтобы сквозняком не продуло, да на постоялых дворах чем-нибудь не отравились. Что бы здоровыми и бодрыми сюда прибыли. Демидову отпиши, что за этих мастеров я его через несколько лет отблагодарю сторицей. Они там у него, конечно, считаются ценными кадрами, не очень-то их отпускать захотят. Эти мужики всякой фигней там занимаются, они оба талантищи мирового уровня. У меня они займутся созданием паровых машин, как в Англии делают. А через несколько лет чертежи машин, которые они у меня сделают, отошлю Демидову. А такие машины здорово производство на его заводах поднимут. Да и другими техническими новинками отблагодарю. Кроме Черепановых займись поиском пары десятков хороших мастеровых, знакомых с плавкой и обработкой металла, изготовлением всяких механических изделий. Хороших мастеров нужно будет так же поискать на Тульском, Ижевском, Ижорском и Олонецком заводах.
   - Понял, ваше императорское величество, сделаю.
   - Составь для меня списки профессоров, доцентов и иных ученых деятелей наших университетов и иных высших учебных заведений. Не... Отставить! Списки только тех, кто занимается химией, физикой, электричеством, магнетизмом... Ну в таком духе. Надеюсь ты меня понял.
   - Понял, ваше императорское величество, сделаю.
   К этому времени прислуга наконец-то сподобилась подать чай и пироги. Пироги действительно были большими и пышными. Вряд ли их успели за это время испечь дворцовые повара. Значит за ними куда-то посылали, потому и подали не сразу.
   - Вот и славно. Давай чай пить...
   Во время чаепития я начал думать, что мне делать с моим конно-егерским полком. Необходимо было провести основательную ревизию и перетряску личного состава, из числа которого можно было бы присмотреть людей для личной охраны и личного секретариата. Тех солдат и офицеров, которые меня бы не устроили, можно было бы сплавить в другие части, а пригодных начать натаскивать по спецназовской программе. В своей прошлой жизни в 20 и 21 веках я в армии не служил, ограничившись лишь военной кафедрой. Но некоторый интерес к военному делу проявлял, потому общие представления о нем имел. Разумеется, не планировал вести занятия с личным составом сам. Мне предстояло подобрать инструкторов и составить программы подготовки, которые совершенствовались бы по мере учебного процесса. Полк был сформирован в апреле 1814 года в Версале из офицеров и нижних чинов армейской кавалерии, особенно отличившихся в Отечественную войну, в составе 4 эскадронов. В апреле 1815 года полк прибыл в Старую Руссу, определенную местом постоянной дислокации, и в течение того же года сформированы 5-й, 6-й и 7-й эскадроны. А в 1816 году меня, то есть Николая, назначили шефом этого полка. Проблем было две. Во-первых, то, что полк дислоцировался не в Петербурге, а в Старой Руссе, а во-вторых, то, что авторитета у меня, как у молодого великого князя в армии еще не было. В той истории, как мне было известно, авторитета в армии у Николая и не будет, скорее наоборот - его будь не любить как жесткого поборника муштры и палочной дисциплины, мой реципиент даже получит прозвище Николай Палкин.
   Я стал копаться в памяти Николая, что бы выяснить, сколько занимает дорога доа Новгорода - неделю или больше, "вспомнил", что всего пару дней, а то и за сутки добраться можно. Это радовало. Значит, можно будет в конце мая, более-менее разобравшись с делами в столице можно будет на несколько дней скататься в Старую Руссу, полюбоваться собственным полком и слегка его погонять. Стоп... Нужно будет показать личный пример. А это означало, что надо самому приступать к тренировкам. Николай имел хорошее атлетическое сложение и крепкое здоровье, что уже радовало. В прошлой жизни я не был специалистом по единоборствам, хотя и занимался немного у-шу в студенческие годы. Потому личный пример рукомашества и дрыгоножества преподать бойцам не смогу. Надо будет подбирать из казаков умельцев, искусных в казачьих ухватках. А потом и каких-нибудь монахов из Тибета еще найти. Пусть вместе создадут боевой комплекс, которому будем бойцов обучать. Простой набор для обычных войск, расширенный для элитных частей и продвинутый для специальных частей и армейских разведчиков. А еще специализированный для полиции - для обычных городовых и для полицейского спецназа.
   - Вы о чем-то задумались, ваше императорское высочество?
   - Да вот подумал о своих конных егерях... Хочу к ним наведаться в конце мая... Составишь мне компанию?
   - С превеликим удовольствием!
   - Только пока никому об этом не говори. Пусть мой визит будет для них сюрпризом. Хочу посмотреть, как там все на самом деле обстоит. А то, узнав заранее, они к моему приезду показуху организуют.
   - Очень мудро, ваше императорское высочество...
   - А еще найди мне хорошего портного и хорошего сапожника. Причем уже к завтрашнему утру. Ну вот, Володя, загрузил я тебя задачами. Так что, задачи поставлены, цели ясны, за работу, товарищи!
   Мы допили чай, умяв почти все пироги, которые оказались на удивление вкусными, и поручик Адлерберг отправился выполнять мои задания. Остаток вечера после ухода Адлерберга я посвятил рисованию эскизов паровой машины и спортивного костюма, который я решил себе заказать.
  

02

Санкт-Петербург, 29 апреля 1817 года.

   Утром я проснулся почти на рассвете, как это обычно делал мой реципиент. Явился слуга, что бы помочь мне одеться. Я велел вызвать камердинера и мы перебрали мой гардероб. Кое-как подобрал что-то, в чем можно было более-менее нормально двигаться, и занялся утренней гимнастикой. От пробежки пока пришлось отказаться, так как подозревал, что подданные, увидев бегающего по набережной Невы великого князя, могут как-то не так это понять. После утренней гимнастики, я вышел к завтраку. За столом меня уже ждал младший брат Михаил, который поинтересовался моим самочувствием. Вероятно, ему сказали про мое вчерашнее утреннее недомогание. Я успокоил его, что со мной все хорошо.
   На завтрак подали сухари, крохотные булочки, джем и зеленый чай со сливками. Я потребовал подать жареной свинины с картошкой и салат из огурцов и зеленого лука со сметаной. Прислуга не подала виду, но явно удивилась резкому изменению вкусов великого князя. Пришлось подождать, пока приготовят заказанные мною блюда. Чтобы не терять время, в ожидании завтрака я выяснил, что мой царственный старший братец Александр находится в Петербурге и напросился к нему на аудиенцию, которая была назначена мне после обеда.
   Наконец-то подали нормальный завтрак. Надо отметить, что повара во дворце были высшего класса. И свинина, и гарнир, и салат были приготовлены великолепно. Хорошо поев, я продолжил вчерашнее рисование эскизов. За этим меня и застал Адлерберг, явившийся доложить, что нашел мне и портного, и сапожника. Я сразу же потребовал звать их ко мне. Минут через десять оба мастера предстали передо мной. Судя по их виду, они явно были не простыми мастерами, а скорее хозяевами преуспевающих мастерских, обслуживающих столичную аристократию. Эскизы были в основном готовы, и я начал объяснять, что мне требуется. Во-первых, это была спортивная одежда и обувь. Один комплект, состоящий из футболки и чего-то среднего между шортами и длинными трусами. К нему предусматривались гетры и легкие мягкие туфли. Второй комплект напоминал обычный спортивный костюм 20-21 веков. Второй заказ был комплектом экспериментальной полевой военной формы, состоящий из шароваров с шестью карманами - два обычных брючных прорезных, два сзади и два по бокам на бедрах, рубахи с двумя накладными карманами на груди и куртки с карманами на груди, на бедрах и на рукавах. Кроме того предусматривалось нашивать слой прочной ткани на коленях и на локтях дабы уменьшить износ. Кроме того колени, локти и плечи должны были усиливаться дополнительными вставками из толстой кожи и войлока, подобно спецназовскому обмундированию 21 века со вшитой защитой. Шить все это предполагалось из плотной серо-зеленой ткани. В качестве головного убора предполагалась кепка с козырьком для лета, вязаная шапочка для осенне-весеннего периода и ушанка для зимы. После окончания работ по созданию летнего комплекта, мастерам предстояло создать и осенне-зимний комплект. В него предполагалось включить вязаный шерстяной свитер, комплект теплого белья, ватную куртку и ватные штаны. Сапожнику я дал задание сконструировать сапоги со шнуровкой, которые будут сочетать преимущества сапог и берцев. То есть как обеспечивать защиту от проникновения влаги при ходьбе по лужам и грязи, так и обеспечивать фиксацию голеностопа, предохраняя от травм. Кроме того новинкой для этого времени была и ребристая подошва, предусматривающая установку стальных подковок с шипами для действия в горах и на льду. Обычно попаданцы всегда стремятся изобрести разгрузочный жилет. Но я с этим не торопился. Пока я хотел сделать для своих конных егерей форму, в которой они могли бы бегать, прыгать. Ползать, преодолевать полосу препятствий и заниматься рукопашным боем. А вот когда подоспеет первое приличное оружие под унитарные патроны, вот тогда и разгрузки изобретем.
   С портным и сапожником я провозился до обеда. Мастера сняли с меня мерки и удалились. Обед на этот раз был достойным, так как я сразу после завтрака высказал пожелание, что я хочу на обед. Мне подали наваристый борщ, жареную курицу и на десерт - чай с пирогами. Хорошо поев, я направился на аудиенцию к императору Александру.
   Когда я вошел в кабинет к Александру, он сидел за столом и просматривал какие-то бумаги. Я знал, что он всегда играет роль, стараясь нравиться всем. Потому понять, что он думает на самом деле, было невозможно. Даже понять, в каком он пребывает настроении, было крайне сложно. Меня он встретил радушной улыбкой, поздоровался, осведомился о моем здоровье. Я сел в кресло, стоящее около его стола, и заверил Александра, что со здоровьем у меня все в порядке. Просто давеча слегка приболел, но теперь уже успел полностью поправиться.
   - Дорогой брат. Будучи в Англии, я видел, что там появилось много новых механизмов и машин, а способы выделки разных товаров заметно улучшены. Пока Европа воевала с Наполеоном, англичане занимались совершенствованием техники и мануфактур. Вернувшись в Россию, я попытался представить, что будет лет, через десять, когда англичане начнут строить такие машины и механизмы в большом количестве. Я понял, что они смогут делать товаров больше, дешевле и лучше, чем в других странах. И я подумал, что нам надо тоже создавать такие машины. Учитывая наши просторы и нашу суровую природу, всякие машины и механизмы нам нужнее, чем всем остальным народам. В Англии конструируют повозки, которые приводят в движения паровые машины. Пока это еще пробные образцы, но уже скоро такие повозки начнут возить грузы и людей по английским дорогам. А ездят они в четыре разы быстрее повозок, в которые запряжены лошади. И это еще не предел их скорости. Скорость ограничивается только качеством дороги. На английских заводах паровые машины уже вовсю используются вместо водяных колес. Это позволяет строить заводы там где удобно, а не обязательно возле рек.
   - Занятно, занятно... - Снисходительно улыбнулся Александр, оторвавшись от своих бумаг и слушая меня. Человек, не знающий его, наверняка бы подумал, что ему очень интересно то, что я говорю. Но я осознавал, что даже если он выразит свой интерес словами, то это еще ничего не значит. Он с детства был великолепным актером. Потому мне было необходимо добиться от Александра не просто устного одобрения, а практической поддержки.
   - Но народ у нас на подъем тяжелый. - Продолжил я. - Купцы да промышленники предпочитают только на известные вещи деньги выкладывать, которые быстро вернуться да с прибылью. А ведь прежде, чем какая машина или механизм будут пригодны для дела, нужно много сил потратить на их конструирования, да на опыты, которые не с первого раза могут быть удачными. Есть, конечно, люди которые рады будут технические новинки создавать. Но кто им даст денег? Даже если идея и выглядит заманчиво, то надо оценить, насколько она реальна. А это может сделать только знающий человек. Да и одиночки-энтузиасты не смогут довести до ума сложный механизм. Нужен коллектив, опытные мастерские, испытательные полигоны. Вот я и решил создать научно-техническое общество, которое займется развитием российской техники. Да, я знаю, что после войны с Наполеоном с деньгами очень туго. Но я не прошу много денег. Вначале я использую собственный капитал. А как только появятся первые результаты, то буду оформлять привилегии и получать деньги за их использование. Кроме того, будем производить машины и механизмы на паях. Наше общество предоставляет чертежи, а компаньоны по ним изготавливают изделия. А в будущем и свой завод можно поставить. Потому прошу я у тебя малое. Во-первых, право искать разных искусных людей и переводить их на службу в мое научно-техническое общество, кем бы они ни были - военными, чиновниками или крепостными. За крепостных буду выплачивать помещикам по пять рублей. И необходимо утвердить наказания тем, кто будет таких искусных людей скрывать или препятствовать поступлению оных ко мне на службу.
   - Ладно, распоряжусь подготовить указ. - Усмехнулся Александр. Похоже, что он был действительно в хорошем настроении.
   - И еще, я хотел бы просить выделить под размещение лабораторий и мастерских научно-технического общества здания кабинета что при Аничковом дворце.
   Александр немного задумался, отвел взгляд и пару минут молча смотрел в окно. Было видно, что ему не слишком хочется отдавать Кабинет по непонятное пока научно-техническое общество. А затем повернулся ко мне и произнес:
   - Ладно, будем считать это тебе подарком к свадьбе. Как т ы знаешь, я дарю тебе на свадьбу Аничков дворец. Ну, пусть вместе с ним тебе достанется и Кабинет. Денег в казне нет, но если твое общество изобретет что-нибудь путное, то будем выделять тебе деньги на продолжение работ.
   - Брат, ты у меня самый замечательный брат и самый мудрый монарх! - Воскликнул я и бросился обнимать Александра.
   - Ну ладно, ладно! - Ответил он. Было видно, что ему понравилось мое выражение братской любви к нему.
   - Я хотел бы в ближайшее время заняться подготовкой дворца, что бы быть уверенным, что Шарлотте в нем понравиться.
   - Хорошо, я распоряжусь выделить тебе на это немного денег. - Кивнул Александр.
   0x08 graphic
На этом аудиенция закончилась. Вернувшись к себе, я занялся составлением проекта указа о поиске талантливых людей для работы в Научно-Техническом Обществе. Для тех, кто находил таких людей и сообщал в Общество, предусматривались разные "вкусняшки", начиная от денежных премий и кончая повышением в чине и орденами. Размер и вид вознаграждения зависел от сословия. Первое вознаграждение причиталось, ежели найденный человек будет признан ценным для Общества. А далее вознаграждения зависели от его трудов. Предусматривались и наказания за сокрытие талантов и воспрепятствование оным перейти на службу в общество. Я не стал жесткачить с угрозами каторги и телесных наказаний, а ограничился денежными штрафами. Закончив составление проекта, я поужинал и довольный собой лег спать.

03

Санкт-Петербург, 30 апреля 1817 года.

   Утро я начал с зарядки. После хорошего завтрака, я провел утреннюю планерку с Адлербергом. Владимир доложил мне о том, что Паскевич находится в Смоленске, где командует дивизией. Поэтому он поинтересовался, не будет ли мне угодно вызвать генерала в столицу. Я ответил, что не стоит, но как только он появиться в столице, то я буду очень рад его видеть. Бенкендорф находился еще дальше. Он как раз в начале апреля был переведен с должности командира второй бригады первой уланской дивизии, дислоцированной в Витебске, на должность командира второй драгунской дивизии, дислоцированной в Полтавской губернии. Соответственно, и его не было в столице.
   В отличие от Паскевича и Бенкендорфа, генерал от инфантерии Милорадович, будучи командиром гвардейского корпуса, находился в столице. Характер у него был неугомонный, а потому он постоянно занимался делами службы. Конечно, будь у него желание, он бы нашел время на встречу со мной, но Милорадович не признавал меня серьезной фигурой и не считал нужным особо передо мной расшаркиваться. Я решил, что с Милорадовичем я торопиться не буду. В свою команду я пока его не планировал включать, а хотел сделать генерала своим внештатным сторонником. Это будет критично в момент междуцарствия, который произойдет в 1825 году, если история не сильно измениться. До этого времени у меня в запасе еще было восемь лет. Однако, учитывая, что многие разработки моего Научно-Технического Общества я планировал реализовывать в городском хозяйстве, то дружба с Милорадовичем мне пригодиться намного раньше, так как в следующем году ему суждено стать губернатором Санкт-Петербурга. Но с другой стороны появление всяких полезных технических новинок будет хорошим поводом установить с ним отношения и улучшить его мнение обо мне. Из прочитанных мною книг, я знал, что Милорадович любил лично принимать участие в тушении пожаров. Вот и сделаем мы для него всякую пожарную технику. Это он должен будет оценить.
   Выслушав доклад Адлерберга о проделанной работе, я добавил к тем заданиям, которые он уже выполнял, еще одно - найти мне полный комплект планов и чертежей Аничкова Дворца и здания Кабинета, хорошего архитектора и мастеровых. Но немного подумав, решил, что моему адъютанту не следует тратить время на поиск мастеровых. Это сделает архитектор, у которого явно должны быть на примете соответствующие артели. Да и к тому же архитектору с ними потом и работать.
   После утреннего совещания, я велел подать мне коляску и поехал осматривать Аничков дворец. Дворцовая площадь в целом была похожа на то, что я видел в 21 веке, если не считать того, что она была вымощена булыжником, а Зимний Дворец был не зеленого, а желто-коричневатого цвета. А вот Невский проспект здорово отличался от того, что был в 21 веке. Находился он на том же месте, но дома, даже в самом начале проспекта были другими. Почти все они в течении 19 и в начале 20 веков были перестроены или, как минимум, надстроены. Все это впечатление дополнялось булыжной мостовой, по которой тряслась моя коляска, отсутствием автомобилей, вместо которых были немногочисленные конные экипажи. Хотя, конечно, это с моей точки зрения экипажи были немногочисленны, а с точки зрения 19 века, на Невском было очень плотное движение. Да и пешеходов было немало. Сразу подумал, что раз практически все дома еще будут перестраиваться, то следует озаботиться расширением Невского проспекта, особенно его начала от Дворцовой площади хотя бы до Екатерининского канала. Например, убедить Александра ввести драконовские налоги на строения, расположенные слишком близко к оси проспекта. Тогда при перестройке будет выгоднее подальше отступить от проезжей части. Да и перестройка домов пойдет активнее. Надо только проследить, что бы на главном проспекте имперской столицы, каждый новый дом был бы архитектурным шедевром, а не просто унылым строением.
   За Мойкой проспект был уже немного шире и вдоль него росли березы. Казанский собор уже стоял, вот только вместо сквера с фонтаном перед собором была мощеная булыжником площадь, на которой стояло с десяток извозчиков в ожидании пассажиров. Проехали Гостинный Двор и впереди показалась цель моей поездки - Аничков Дворец. Уже издали я обратил внимание на отсутствие знаменитых павильонов России по углам дворцового сада. Когда мы подъехали поближе, то я обратил внимание на ряд широких арок вдоль первого этажа здания Кабинета. Я вспомнил, что здание изначально строилось, как торговые ряды, но затем в нем было размещено дворцовое ведомство. Потому позже арки были заложены. А в этой истории они будут заложены еще быстрее, да и окон в них не будет. И сами здания, сохранив фасады и колоннаду со стороны Фонтанки, внутри будут перестроены. И произойдет это, благодаря моему вмешательству уже скоро. В корпусе Кабинета, выходящего на Невский проспект казарму своей личной охраны и помещения своей службы безопасности, а в другом корпусе - лаборатории и мастерские своего Научно-Технического Общества.
   Мне открыли кованные ворота и коляска, въехав во двор остановилась перед главным зданием Аничкова Дворца. Вспомнилось мое детство из прошлой жизни в 20 веке, когда будучи школьником, советским пионером, я ходил сюда в кружок моделизма. Находился кружок как раз в том здании кабинета, где я планировал размещать лаборатории и мастерские. В главном здании Дворца Пионеров в той жизни я бывал всего несколько раз и потому плохо знал его планировку. Хорошо, что мне помогала память Николая. Да и к тому же дворец был немного переделан под его вкусы, в тот период, когда Николай жил здесь до восшествия на престол и переселения в Зимний Дворец.
   Я прошелся по Аничкову дворцу, особое внимание уделяя печам отопления и ванно-туалетным комнатам. Отопление было исключительно печным, а нормальных водопровода и канализации не было совсем. Затем прогулялся по зданиям Кабинета. Завершив осмотр, я сел в коляску и решил совершить прогулку по городу. Было логично начать осмотр с Невского проспекта, и я приказать кучеру ехать в сторону Знаменской площади, как тогда называлась площадь Восстания. Но поездка меня несколько разочаровала. Знаменитых скульптур укрощения коней на Аничковом мосту еще не было, вместо них имелись каменные башенки, что делало Аничков мост близнецом Чернышёва моста, в 20 веке переименованного в честь Ломоносова. Да и дворец Белосельских-Белозерских хотя и присутствовал, но выглядел значительно скромнее, чем я его видел в 21 веке. Он еще не был перестроен Штакеншнейдером в стиле русского необарокко. Сейчас же передо мной было относительно скромное трехэтажное здание в стиле строгого классицизма с грязно-желтым фасадом. Остальные здания вдоль Невского были еще проще и скромнее. Все-таки тот облик блистательного Петербург, видом которого в 21 веке гордятся петербуржцы и восхищаются туристы со всего мира, в начале 19 века еще только начал формироваться. Набережные были еще не все выложены гранитом, да и ограждения были не гранитно-чугунными, а - деревянными. Если площадь Восстания в 21 веке считалась часть центра Петербурга, то сейчас это была городская окраина.
   Когда мы доехали до Знаменской площади, то тряска и грохот колес по булыжнику меня уже начли откровенно раздражать. Я полностью осознал, почему до появления асфальто-бетона вопрос дорожного покрытия был в Петербурге так актуален. Наверное, надо будет предложить торцовое мощение из шестигранных деревянных колобашек, так как пока тут до него еще не додумались. Дешево, доступно и обеспечивает тихую и комфортную езду, плохо только то, что торцовое покрытие недолговечно и нуждается в постоянном ремонте, из-за которого вместо стука колес на Невском постоянно стучали молотки мастеровых, ремонтирующих мостовую.
   0x08 graphic
На Знаменской площади я велел разворачиваться и ехать обратно. На обратном пути приказал свернуть на Литейный и мы ехали во Дворец по Литейному, а затем по набережной Невы. По дороге я подумал, что надо будет чуть позже договориться с Александром зарезервировать большой участок земли восточнее Лиговского канала о Знаменской площади до Обводного канала для главного железнодорожного вокзала, большого депо с мастерскими и огромного логистическо-складского. Я изначально решил, что в столице будет один большой главный вокзал, расположенный на месте Московского вокзала той реальности. От него будем строить железную дорогу на Царское Село, потом от Царского Села продлевать ее до Новгорода, а затем до Твери и Москвы. Кроме главного вокзала я планировал построить только Финляндский вокзал, от которого начинались бы ветки на Озерки-Белоостров-Сестрорецк-Выборг-Гельсингфорс, Всеволожск и Токсово-Лемболово-Приозерск. Но это все это были планы на отдаленное будущее, а пока, вернувшись во дворец, я пообедал и засел чертить разные механизмы - паровые машины, паровозы, вагоны, паровой тросовый экскаватор, паровые локомобили, револьверы, регенерационные печи.

04

Санкт-Петербург, 1 мая 1817 года.

   Вот и наступил май. 1 мая тут был обычным днем, приходящимся на четверг. Никакого праздника, ни праздничных шествий, ни выездов на природу. Но я все же по старой привычке из будущего решил отпраздновать 1 мая. С вечера я замариновал мясо. Утром мы с Адлербергом и моим младшим братом Михаилом сели в коляску, взяв с собой кроме ведра с мясом приличное количество хороших березовых дров, пару дюжин заточенных железных прутков в качестве шампуров, всякой зелени, пару бутылей кваса и пяток бутылок вина. Мы проехали по набережной до плашкоутного Петербургского моста, свернули на него, пересекли Неву, миновали Петропавловскую крепость и выехали на Каменноостровский проспект. До того величественного Каменноостровского и Кировского проспекта, каким я его видел в будущем, этой улице еще было далеко. Пока вместо построенных в конце 19 - начале 20 веков домов почти до самой Карповки тянулась типично сельская застройка с глухими деревянными заборами, перед которыми были высажены кусты. За заборами виднелись избы, окруженные яблоневыми садами. Это был не городской район, а типичный пригород. Но мне, еще недавно бывшему жителем большого мегаполиса 21 века, было даже приятно оказаться в такой умиротворяющей сельской обстановке. Светило весеннее солнце, с Невы дул легкий свежий ветерок. Яблони и вишни в садах белели праздничным нарядом весеннего цветения. Я сделал глубокий вдох и ощутил их тонкий весенний аромат. Миновав застроенную часть Петроградки, мы выехали к огородам, которые простирались до Карповки и за ней на Аптекарьском острове. Миновав В семипролётный деревянный арочный мост на деревянных опорах и каменных устоях через Малую Невку, сооруженный несколько лет назад по проекту инженера А. А. Бетанкура на месте наплавного моста, мы въехали на Каменный остров.
   Когда коляска въехал в сад возле Каменноостровского Дворца, я приказал ехать не к дворцу, а обогнуть его и остановиться на берегу Невы. Мангала у нас не было, но я заранее велел погрузить в коляску дюжину кирпичей, из которых мы соорудили подобие мангала, сложили в него дрова и разожгли огонь. Пока мы возились с огнем, прислуга притащила из дворца три кресла и столик. На столик выставили хрустальные бокалы и тарелки с серебряными ножами и вилками. Мы сели в кресла и пока ждали, когда дрова прогорят до углей, Михаил стал расспрашивать меня о моем новом увлечении техникой. Ну, я и начал ему рассказывать о железной дороге, самобеглых экипажах, дирижаблях и самолетах, пароходах, электрическом освещении, телеграфе и телефоне. Так увлекся, что чуть было не дошел до компьютеров и интернета, но вовремя остановился. От моего повествования в восторге был не только Михаил, но и Адлерберг. У обоих глаза горели восхищением и азартом. Похоже, что я вещал не хуже, чем Жюль Верн или Герберт Уэлс. После этого подумал, что надо будет найти нескольких талантливых писателей и поручить им популяризацию науки и техники.
   Тем временем дрова прогорели. Я поворошил угли и мы начали насаживать мясо на шампура, чередуя его с кольцами лука. В своей прошлой жизни я предпочитал использовать не шампура, а специальную решетку. Но тут все приходилось делать по старинке. С берега открывался великолепный вид на Малую и Большую Невки, берега которых еще не были застроены и курчавились растительностью, покрытой нежно-зеленой свежей весенней листвой. Солнце, весна, шашлыки... Для полного релакса не хватало только красивых девушек... Но мне через месяц предстояла свадьба. Да и вообще особам императорской фамилии не доступны простые человеческие радости. Переспать с какой-нибудь горничной это здесь не проблема, но только так что бы никто посторонний не узнал. А вот отдохнуть на природе с красивыми девушками не получиться так, что бы рядом с ними не присутствовали их родители. Я не сторонник полной свободы нравов и отдаю предпочтение традиционным семейным ценностям, но и перегибы в обратную сторону так же не одобряю.
   Тем временем первая партия шашлыка поджарилась и мы, сняв готовые куски на тарелки, нанизали на шампура новое мясо. Шашлык источал аппетитнейший аромат, а его вкус был бесподобен. Все же самолично приготовленное мясо, да на свежем воздухе, лучше любых блюд не то что ресторанной, но даже дворцовой кухни. После того, как я запил шашлык хорошим рейнским вином из поданного Адлербергом бокала, настроение у меня еще более улучшилось и меня потянуло петь. Странно, в той жизни я любил слушать хорошую музыку, но из-за полного отсутствия музыкального слуха, не только не пытался играть на музыкальных инструментах, но и петь. Разве что так, под настроение себе под нос. Единственное что когда-то пел вслух - строевые песни в учебке, когда наш батальон маршировал на вечерних прогулках по аллеям Пушкина, в здешней реальности именуемого Царским Селом. Поскольку гитары не было, то я стал аккомпанировать себе, отбивая ритм на перевернутом ведре, опустевшим после того, как все мясо было нанизано на шампура. Песен 19 века я не знал, а петь русские песни 21 века я не рискнул. В итоге решил спеть что-нибудь английское. В случае каких-нибудь вопросов можно было объяснить, что это народные песни, которые я услышал во время своего путешествия в Англию. Я спел битловское "Girl", затем "All my loving", потом "Midnight in Moscow" из Криса де Бурга - "That dancing girl is making eyes at me, I'm sure she's working for the K.G.B. In this paradise, ah cold as ice. Moonlight and vodka, takes me away... ". Закончив последнюю песню, я испугался, что могут быть вопросы относительно Кей-Джи-Би, упоминавшегося в песне в качестве работодателя девушки. Но песни были восприняты с восторгом, и Михаил даже пытался мне подпевать. Когда я окончил петь, парни попросили продолжения импровизированного концерта. Я им спел еще "Балладу о книжных детях" Высоцкого и на этом категорически заявил, что устал и петь больше не буду.
   Мы доели остатки шашлыка, запивая его вином и квасом. Наелись мы до отвала и немного захмелели от выпитого вина. Потому мы разлеглись на травке, лениво глядя в проплывающие по чистому голубому небу белые курчавые облака. Я сам не заметил, как задремал. Разбудил меня гомон какой-то веселой компании, проплывавшей мимо нас на лодке. Это была какая-то дворянская молодежь, которая так же как мы отдыхала, но только не валяясь на берегу, а плавая по Малой Невке. Уже начинало вечереть и я решил, что пора ехать обратно. И так целый день был потрачен на отдых, а до моего отъезда для встречи невесты на прусской границе оставался всего месяц, за который еще так много предстояло сделать. Вызванная прислуга убрала посуду и мебель, а мы погрузились в подъехавшую коляску и поехали обратно в Петербург. Да, странно. Я воспринимал это место как загород. Да и Каменноостровский дворец тут считался загородной императорской резиденцией. Хотя в 21 веке это был конечно хоть и не сам центр, то по меньшей мере почти центр города. Я выбрал это место не случайно. Сначала хотел направиться на берег Финского залива на Васильевском острове. Но там сейчас вроде была совсем захолустная окраина, где нашей компании тусоваться было несколько невместно. Ехать в Царское Село, Гатчину или Петергоф с моей точки зрения было далековато, учитывая черепашью скорость конных экипажей. А вот до Каменного острова можно было доехать от Зимнего Дворца чуть больше чем за полчаса, что меня вполне устраивало, ибо трястись в коляске еще не отвыкнув от мягкой подвески и комфортабельного сидения моего Мерседеса из прошлой жизни в 21 веке, было весьма печально. О том, как мне предстоит ехать встречать невесту, а потом сопровождать ее обратно, я старался даже не думать, ибо это приводило меня в ужас. Необходимо скорее начинать строить железные дороги и изобретать паровые автомобили.

05

Санкт-Петербург, 2 мая 1817 года.

   Начало 19 века было эпохой, когда, на мой взгляд, никто никуда не торопился, время текло совсем медленно. Конечно, были лихие почтовые тройки, были гонцы, скакавшие с важными государственными донесениями, загоняя лошадей. Но по сравнению с электронной почтой, телеграфом и радиосвязью, доставлявшими сообщения мгновенно, и даже авиапочтой, доставлявшей письма и посылки в любую точку мира за день или два, здесь сообщения шли днями, а то и неделями. Здесь не было не только самолетов, но даже поездов и автомобилей. А потому любая поездка, что в конном экипаже, что на парусном судне, занимала от нескольких дней до недель. Дальние путешествия растягивались на месяцы. Обычные дома строились годами, а какие-то серьезные сооружения, типа Исаакиевского собора, - десятилетиями. Не удивительно, что значительная часть дворянства, не занятая на службе, маялась от скуки. Единственным развлечением были балы и приемы. Для кого-то еще и охота.
   Меня очень сильно тяготила эта всеобщая медлительность, так как я привык к ритму жизни и скоростям 21 века. Но делать было нечего, кроме как ждать. Хорошо хотя бы, что Адлерберг через несколько дней общения со мной внутренне ускорился и требовал того же от других. Кстати, теперь он мне составлял компанию в моих утренних физкультурных занятиях. А через несколько дней к нам присоединились еще несколько молодых гвардейских офицеров. Была пошита спортивная форма, в которой мы и занимались. А в саду Аничкова дворца была оборудована спортивная площадка.
   Архитектор для переоборудования дворца нашелся довольно быстро. Это был тот же самый знаменитый Карл Иванович Росси, что занимался перестройкой дворца в той истории. Мы с ним попили чаю с пирогами, а затем плотно взялись за обсуждение переделки дворца, отмечая все на принесенных архитектором чертежах. В ходе переделки, во-первых, следовало обеспечить безопасность периметра. Дворцовый сад со стороны площади Александринского театра запланировано было оградить каменной стеной с такими же павильонами, как построил Росси в той истории. Со стороны Невского проспекта по бокам от ворот вместо арок с калитками планировалось построить две небольшие кордегардии в которых размещались бы контрольно-пропускные пункты. Слева от ворот - для постоянных сотрудников, справа - для посетителей. Сами ворота предполагалось сместить немного вглубь, что бы оставалась площадка для досмотра въезжающих экипажей. Аркады на первых этажах зданий Кабинета я потребовал заложить, при чем, со стороны Невского проспекта и набережной Фонтанки - без окон, вместо них украсив заложенные проемы барельефами или скульптурами в нишах. Конечно, до Петропавловской крепости и даже Инженерного замка по оборонительным возможностям Аничкову дворцу очень далеко, но я и не планировал выдерживать в нем полноценную осаду с применением артиллерии. Но вот на случай нападения группы заговорщиков, разъяренной толпы или какой-нибудь мятежной воинской части, я решил подстраховаться. Мы обсудили с Карлом Ивановичем размещение жилых и служебных помещений во дворце и создание системы парового отопления, водопровода, канализации и системы пожаротушения, а так же оборудования кабельных каналов для будущей электрификации. Все это было для архитектора в новинку, хотя он уже имел большой опыт.
   После того, как Карл Иванович ушел, я взял один из чертежей и начал наносить на нем схемы зон контроля доступа, системы охраны и даже план обороны дворца на случай нападения мятежников. Этот план должен был остаться секретным и доступ к нему могли иметь только те лица, которые были непосредственно связаны с охраной дворца.
   Шли дни. Императорский кабинет с кипами своих бумаг потихонечку переезжал в другое здание, расположенное неподалеку на набережной Фонтанки. Постепенно подбирались мастеровые для экспериментальных мастерских. Черепановы и тульские оружейники пока еще не прибыли, но я уже смог привлечь к работе в Русском Имперском Научно-Техническом Обществе, как теперь официально называлась моя организация, замечательного русского ученого - академика Василия Владимировича Петрова, а так же Павла Львовича фон Шиллинга. Под их руководством начал формироваться электро-технический департамент РИНТО.
   - Проходите господа! - Приветствовал я Петрова и фон Шиллинга в помещении, отведенном под электро-техническую лабораторию. - Вон там на столе чай, пироги. Не стесняйтесь. Это будет ваша лаборатория, так что чувствуйте себя как дома.
   - Благодарствуем, ваше императорское высочество...
   - Если чаю не хотите, то можно сначала поэкспериментировать, а потому уже чаепитие устроить, когда проголодаемся.
   Помещение пока только начали оборудовать. Вдоль стен стоят шкафы с пустыми полками, а посередине - два стола. На одном высится горячий самовар, окруженный блюдами с пирогами, вазочками с вареньем и чашками. Обычной прислуге доступ в это здание закрыт. У стола с самоваром стоят пятеро мастеровых, из числа тех, что мы предварительно проверили и сочли благонадежными для допуска к работе в РИНТО. Мастеровые одеты в специально пошитые форменные комбинезоны. У каждого на груди висит бейджик-пропуск. Фотография пока еще тут не изобретена, потому на каждом бейджике вместо фотки нарисованный художником портрет. При входе каждый сотрудник называет охраннику свой персональный пароль, по которому тот отыскивает его пропуск, сверяет сходство с портретом и лишь после этого отдает пропуск в руки и впускает в помещение. Пока в качестве охранников я взял нескольких солдат-ветеранов из числа дворцовых гренадеров. Живут охранники здесь же в специально отведенных комнатах. Старые, хорошо натасканные служаки, но пока еще крепкие. Очень ответственные мужики. За хорошую службу в качестве вахтеров им обещан в старости полный пансион за казенный счет. Потом будем совершенствовать систему охрану, а пока здесь и такой ни у кого нет.
   Я подхожу к второму столу и показываю находящееся на нем оборудование. Ученые сразу же узнают электро-химический источник тока, который здесь называют "вольтовым столбом". Василий Владимирович уже во всю экспериментировал с гальваническими элементами, в том числе собрал батарею из 2100 элементов и получил электрическую дугу. Для начала я продемонстрировал явление электромагнитной индукции, которая в той истории была открыта Майклом Фарадеем в 1831 года, то есть через 14 лет. Я сразу же объяснил, как можно использовать это явление на практике, создав генератор, работающий от водяного колеса, паровой машины или даже педального привода, и электродвигатель. Сначала я заставил крутиться проволочную рамку, помещенную в магнитное поле, при подключении к гальваническому элементу. Затем вместо гальванического элемента задействовал примитивный генератор - такую же рамку над постоянным магнитом, которую вращал один из мастеровых при помощи рукоятки и шестеренок, увеличивавших скорость вращения.
   Потом я показал электромагнит и свинцово-кислотную аккумуляторную батарею. Ученые были в восторге, хотя для меня это все было уже почти забытым школьным курсом физики. Да и все оборудование, которое я использовал для демонстрации, было даже примитивнее, чем в кабинете физики самой захолустной школы 20 века. Все это под моим руководством за пару дней смастерили пятеро мастеровых, которые тоже присутствовали в лаборатории при демонстрации. Мастеровые были молодыми смышлеными парнями, увлекшихся электротехникой сразу же после того, как собранные ими по моему указанию странные штуковины чудесным образом заработали. Поработав с учеными, подучившись, эти мастеровые уже через несколько лет явно смогут стать толковыми инженерами и подключиться к исследованиям.
   Я отхожу к столу с самоваром, и один из мастеровых тут же наливает мне в кружку чай. А ученые совсем как дети вьются вокруг стола с этой примитивной электротехникой. Замечаю умоляющие взгляды мастеровых. Им тоже хочется поиграться с чудесными диковинками. Разрешаю им присоединиться к ученым. Наконец, через час все наигрались и подошли к столу с чаем и пирогами.
   - Ну вот, товарищи ученые... - Произнес я, вовремя удержавшись от продолжения "...доценты с кандидатами." - Вот перед вами - простейший электродвигатель, простейший генератор, свинцово-кислотная аккумуляторная батарея и электромагнит. Ваши задачи. Во-первых, создать работающие электродвигатель и электрогенератор. Генератор должен вырабатывать электрический ток, имея привод от водяного колеса. Позже сделаем от паровой машины. Генераторы будут в будущем разных размеров, но пока важнее делать большие стационарные генераторы, работающие от водяных колес и больших паровых машин. Электродвигатели так же нужны будут как маленькие, так и большие. Но в первую очередь нужен достаточно мощный электродвигатель, который мог бы приводить в движение груженую повозку или станок для обработки металла. Во-вторых, на основе электромагнитов сделать устройство для передачи посланий на расстояние по проводам.
   Электрический телеграф должен был изобрести в 1832 году присутствовавший Павел Львович фон Шиллинг. Но у меня не было желания ждать еще 15 лет, и я поставил задачу изобрести телеграф сейчас.
   - Самое простое решение это - передавать сигнал ключом, который замыкает и размыкает электрическую цепь, а принимать при помощи грифеля или пера, которые будут чертить на постоянно движущейся бумажной ленте короткие и длинные черточки. Соответственно, надо будет сразу придумать код, что бы можно было отправлять и принимать сообщения таким образом.
   Я протянул кружку, что бы мне налили еще чаю, и продолжил:
   - Василия Владимирович, вы назначаетесь начальником департамента электротехники. Павел Львович будет вашим заместителем. Чуть позже я сообщу вам имена нескольких молодых людей, которых надо будет привлечь к работе в департаменте. Пока можете к этим пяти мастеровым, подобрать еще пару десятков. Двигателями и генераторами займется лаборатория электродинамики. Телеграфом - лаборатория электросвязи. Кроме этого, будет еще гальваническая лаборатория, которая займется гальваническими батареями и электролизом. И электротермическая лаборатория, которая займется вопросами нагрева при помощи электричества. Она будет создавать не только электрические нагреватели, но и электрические светильники, а так же исследовать возможность плавки и сварки металлов при помощи электричества. Цели ясны, задачи поставлены, за работу товарищи!
   Я поднял кружку с чаем, как бокал с шампанским. В лаборатории раздалось громкое "Ура!" и мы чокнулись кружками. Только после этого, ученые и мастеровые, впечатлённые невиданными чудесами электротехники, принялись за чай и пироги, не прекратив обсуждать небывалые перспективы развития электротехники.
   В завершение всего я прочел лекцию о секретности и взял с ученых подписки о неразглашении. Мастеровые давали обязательства о неразглашении еще перед приемом на работу в Общество. Таким образом, в конце апреля начал работу электротехнический департамент РИНТО.
   Во главе машиностроительного департамента должны были встать Черепановы. Пока они еще не прибыли с Урала, велись работы по закупке инструмента и станков, оборудованию экспериментальных мастерских. Набирались мастеровые. Лаборатории в машиностроительном департаменте я утвердил следующие - паросиловая (паровые машины), водоколесная (паровые и водяные турбины), газосиловая (двигатели внутреннего сгорания), экипажная (автомобили и тягачи), железнодорожная (паровозы и вагоны), машинно-механическая (подъемные краны, экскаваторы и иная подъемная и землеройная техника). Да, такие странные названия были выбраны по принципу "что бы никто не догадался". Никто это в смысле - иностранные разведки.
   Но развитие машиностроения было невозможно без развития металлургии. Нужна была сталь. Нормальную сталь в это время еще массово не производили. Чугун уже плавили в больших количествах, в том числе и в России. Более того в конце 18 века Россия стала мировым лидером по производству чугуна и железа. В 1800 г. Россия производила 10 млн. пудов чугуна, в то время как Англия - всего лишь 8 млн. пудов. И при этом Россия экспортировала в Англию до 2 млн. пудов в год. Но к 1817 году Россия уже откатилась на второе место. Ежегодное производство чугуна в России сократилось до 9 млн. пудов, в то время как в Англии уже превысило 20 млн. пудов в год. В той истории к 1830 году Франция обогнала Россию по производству чугуна, а в 1840 году - США. К 1850 году, началу Крымской войны выплавка российского чугуна составила всего 1/10 выплавки английского - 14 млн. пудов против 140 млн. К 1860 году Россию по объемам производства чугуна обогнала Германия, а к 1870 году даже Бельгия и Австро-Венгрия.
   Вопрос строительства крупных металлургических комбинатов тоже придется решать, но это уже после моего прихода к власти. Пока меня больше заботил вопрос разработки технологий выплавки качественной стали в достаточных количествах. В 1817 году было два промышленных способа производства стали - пудлинговый и тигельный. Пудлинговый метод позволял получать из чугуна мягкое малоуглеродистое железо. При пудлинговании использовался тяжелый физический труд, а производительность и качество железа были не велики. Тигельный способ варки стали позволял получать достаточно качественную сталь, но объемы для промышленных масштабов были мизерными. Что бы делать хирургический инструмент или резцы по металлу тигельной стали хватало, а вот для массового производства машин, строительных конструкций и армейского вооружения эта технология была слишком неэффективной и затратной. Мне срочно требовалось конвертерное и бессемеровское производство стали. О кислородном дутье и, тем более, электроплавке я пока даже не мечтал, понимая, что на данном уровне развития технологий это не реально. Общие принципы бессемеровского, томасовского и мартеновского методов выплавки стали я знал. Но нужны были энтузиасты, которые на основе полученных от меня общих принципов сконструируют печи и конвертеры, будут руководить постройкой, а затем отладят технологию. Да и потом будут совершенствовать состав стали и методы плавки и закалки.
   Я знал, что в 19 веке выдающимися металлургами в России были Обухов и Путилов. Проблема была в том, что к 1817 году они еще даже не родились. Еще я знал про Круппа в Германии. Я уже собрался провести целую операцию по переманиванию Фридриха Круппа в Россию, когда вовремя сообразил, что Фридрих это совсем не тот Крупп, который мне нужен. "Пушечным королем" должен стать его сын Альфред, которому было еще только пять лет. Конечно, Альфреда Фридриховича я должен был обязательно заполучить в Россию, но это было не срочным делом. Можно было, немного укрепившись, разорить фирму его папы, которая и так постоянно балансировала на грани банкротства, а затем пригласить несчастного банкрота в Россию на должность инженера на какой-нибудь свой завод, обещав в России надежную защиту от претензий кредиторов. И после этого плотно заняться обучением и воспитанием его сына, вырастив из него не только хорошего инженера и управленца, но и патриота России.
   Но хороший металлург мне нужен был немедленно. Я вспомнил про Павла Петровича Аносова. Будущему знаменитому русскому металлургу было только 19 лет и он как раз только-только окончил Петербургский горный кадетский корпус и должен был отправиться на Урал практикантом на Златоустовские казенные заводы. Я вовремя про него вспомнил и приказал срочно его найти, в тот момент, еще не зная, что если бы немного задержался бы, то он успел бы отбыть на Урал, откуда бы пришлось его долго возвращать. Второго специалиста мне совершенно неожиданно подогнал мой новый придворный архитектор Карл Росси. Столкнувшись с незнакомой ему проблемой создания инженерных коммуникаций и систем, Карл Иванович обратился к своему хорошему другу Матвею Егоровичу Кларку, работавшему в тот момент управляющим на Петербургском чугунолитейном заводе. Матвей Егорович был выходец из Шотландии, одаренным инженером и организатором, прошедший путь от слесарных дел мастера до управляющего. Он был большим специалистом по металлоконструкциям и архитектор активно с ним сотрудничал. Я вспомнил про Кларка, когда Росси мне его представил. Ведь Кларк в той истории впоследствии возглавил Александровский чугунолитейный завод и внес огромный вклад в развитие российской промышленности.
   В итоге Кларк стал начальником металлургического департамента РИНТО, а Аносов - его заместителем. В составе этого департамента были образованы отделы - чугунолитейный, сталелитейный, коксовый и кузнечный. Кузнечный отдел должен был заниматься проектированием не только кузнечно-прессового, но и прокатного оборудования. Одна из первых технологий, которую выдал департамент стал метод производства торфяного кокса. По химическому составу торфяной кокс даже лучше, чем угольный. Проблемы его производства, которую долго не могли решить, состояла в том, что торф практически не поддавался прессованию. Причина была в наличие в нем неперегнивших стеблей. Но я-то знал, что для нормального прессования торф необходимо предварительно измельчить специальными ножами. Таким образом, чугунолитейное производство в Петербурге, Олонце и Петрозаводске можно было в ближайшие годы перевести с древесного угля на торфяной кокс. А в будущем я планировал переходить на каменный уголь и строить огромные металлургические комбинаты в окрестностях Курска и Луганска, а потом, возможно, - Кузнецка и Челябинска.
   В конце мая из Тулы прибыли мастера оружейники. Я лично велел истопить им баню, хорошо накормить с дороги и приготовить комнаты в помещениях лабораторного корпуса. Пока еще РИНТО не действовало на полную мощность, в лабораторном корпусе оставались свободные помещения, в которых проживали мастеровые. По моему заданию Росси уже начал проектировать новый комплекс зданий, который я распорядился начать строить южнее дворца и зданий кабинета. Там предполагалось разместить жилые помещения для моих научно-технических работников, учебные помещения для подготовки инженеров и техников, а так же крытый бассейн и спортивные залы.
   На следующий день после приезда, отоспавшиеся и отдохнувшие с дороги мастера оружейники предстали передо мной в помещении оружейной лаборатории. Я дал задание спроектировать ружейный патрон калибром 8 миллиметров. Да-да! Мною изначально в приказном порядке была введена метрическая система. Ее использование стало обязательным для всех работающих в РИНТО. Даже при переделке дворца я заставил России использовать метрическую систему. Патроны пока предполагалось делать на дымном порохе, но с проточкой и без закраины. Патрон с закраиной, в той истории доставшийся в наследство от мосинской трехлинейки, доставил очень много проблем при разработке и использовании автоматического оружия. Потому здесь я решил изначально делать патроны, которые можно будет использовать и в автоматическом оружии. Гильзы должны были быть железным, с покрытием, защищающим патрон от коррозии и проникновения влаги. Конечно, хотелось побыстрее получить бездымный порох на основе нитроцеллюлозы, но для этого требовалась азотная кислота в промышленных количествах. Для производства азотной кислоты - промышленный синтез аммиака. Для этого нужно создать высокое давление, это даже не учитывая время и усилия на отработку технологии, в том числе на подбор катализаторов. А для создания такого давления нужна прочная сталь в больших количествах. Мягкое пудлинговое железо не подходило, а тигельное производство давало мизерные количества стали, да и то очень дорогой. Хотя... Хотя ведь в мире существует еще и такая забавная вещь, как месторождение натриевой селитре в пустыне Атакама, из-за которого натриевую селитру даже стали называть чилийской. Сейчас для производства пороха применяют исключительно калиевую селитру, так как натриевая слишком гигроскопична. А ведь я могу закупать ее в качестве удобрения для своих сельхозугодий. Ведь не будут иностранные разведки отслеживать с точностью до тонны расход удобрения. Часть действительно использовать на удобрение, а часть для производства азотной кислоты. Хлопок закупать в Америке для производства зимнего обмундирования для моих бойцов. А часть хлопка незаметно пойдет для производства бездымного пороха. Надо срочно укомплектовывать персоналом химический департамент и запускать его работу. Тем более, что для гранат, мин и снарядов потребуется еще и нормальная взрывчатка. Хотя бы тот же тротил.
   Вторым заданием для оружейников была разработка нарезной казнозарядной винтовки под этот патрон. Объяснил технологию изготовления нарезных стволов методом нарезки, решив, что он для этого технического уровня является единственно доступным. Вряд ли тут смогут использовать методы ковки, дорнирования или тем более электротравления. Тем более, что метод нарезки хотя и долгий, так как требуется много проходов резца, но зато обеспечивает высокую точность обработки, в отличие от ковки и дорнирования. Затем кое-как объяснил устройство поворотно-скользящего затвора. Учитывая, что вряд ли получится быстро создать приемлемую конструкцию с поворотно-скользящим затвором. Во-первых, все-таки металлообрабатывающие станки пока весьма несовершенны. В основном используется привод от водяных колес и только начинается использование паровых машин. Еще нет соответствующих сортов стали, которые нужны как для резцов, так и для стволов и деталей оружия. Несовершенство оборудование будет делать производство трудозатратным, соответственно потребуется отладить технологии, сделав возможным более-менее массовое производство. А отсутствие соответствующих сортов стали так же придется компенсировать при конструировании. Потому для ускорения процесса я дал задание вести работы по разработке системы с поворотно-скользящим затвором параллельно с последовательным созданием следующих образцов - гладкоствольное казнозарядное ружье под унитарный бумажный патрон калибра 12 мм с переломом для перезарядке, по типу известных мне охотничьих ружей 20 века. Тоже самое, но нарезное под патрон калибра 8 мм с металлической гильзой. И четырехствольный пистолет - так же с переломом блока стволов. При чем все четыре патрона должны были объединяться в обойму, позволявшую одним движением извлекать сразу четыре стрелянные гильзы, и так же одним движением заряжать сразу все четыре патрона. Конечно на взгляд человека 20 или 21 века, привыкшего к автоматическим пистолетам и считающего даже револьвер анахронизмом, такая конструкция показалась бы крайне примитивной. Но в 1817 году на фоне дульнозарядных пистолетов с кремневыми замками такая конструкция была достаточно эффективным оружием самообороны на малой дистанции. Револьверы уже были известны аж с 16 века, но их конструкция была слишком несовершенна и сложна в изготовлении, а необходимость постоянно подсыпать порох на полку обесценивал преимущества перед обычным пистолетом. Револьверы типа Кольта или Нагана в это время еще были бы высочайшим хайтеком. Мои мастера, конечно, и приличный револьвер через пару лет сконструируют, а пока пусть для разминки займутся четырехствольным пистолетом. Отработаем технологию обработки металла, да и люди покажут себя в реальном деле. А там уже подоспеет более-менее нормальная сталь и более совершенные станки с приводом от паровых машин.
   Ружье и штуцер с "переломом" можно было считать третьим заданием, а пистолет - четвертым. Пятым заданием стало создание ручных гранат. Ручные бомбы уже давно были известны, но с развитием линейной тактики стали мало применяться, соответственно и не совершенствовались. Это был уменьшенный аналог чугунной артиллерийской гранаты с фитилем, который поджигали перед броском. Я приказал разработать унифицированный взрыватель с пороховой трубкой в качестве замедлителя. Сами гранаты должны были конструироваться трех типов - свето-шумовая, легкая осколочная и тяжелая осколочная. Свето-шумовая предназначалась для полиции и разведчиков для взятия "языков". Легкая осколочная - в качестве наступательной, а тяжелая - оборонительной. По конструкции они должны были напоминать, соответственно, легкая - РГД-5 или РГ-42, а тяжелая - "лимонку" Ф-1.
   Соответственно были сформированы лаборатории - патронная, ружейная и снарядная. Несколько позже я планировал сформировать еще артиллерийскую, ракетную и минную лаборатории. Нужно будет проектировать казнозарядные нарезные пушки и лафеты под них, а так же морские орудия, как в корабельном варианте, так и для береговой обороны. Весьма актуальным оружием станут минометы - простота конструкции и, соответственно, производства, позволит легко начать их массовый выпуск. А небольшой вес и возможность навесной стрельбы сделаю это оружие весьма эффективным в горах, что нам как раз потребуется на Кавказе, как для замирения всякого 0x08 graphic
рода абреков, так и для боевых действий против Османской Империи и Персии.

06

Санкт-Петербург, 30 мая 1817 года.

   До отъезда к прусской границе навстречу моей невесте, я так и не успел выбраться в Старую Руссу, что бы полюбоваться гвардейским конно-егерским полком, шефом которого я являлся. Однако, за прошедший месяц у меня уже сформировалась небольшая свита. Кроме Володи Адлерберга, который теперь был моим обер-адъютантом, у меня было еще пятеро лично мною отобранных молодых офицеров, которые так же числились моими адъютантами. Кроме них у меня были еще и ассистенты, которых я отобрал из числа кандидатов в мастеровые экспериментальных мастерских. Из них были сформированы пять групп. Группа личной охраны из пяти человек. Группа активных мероприятий из восьми человек, которую я готовил для силовых акций, начиная от простых нападений под видом грабителей и заканчивая похищениями и ликвидациями. Дозорная группа из двенадцати человек, в задачу которой входило наружное наблюдение и проникновение на различные объекты. Архивная группа из шести человек, занимавшаяся составлением картотеки различных сведений на разных людей и организации, а так же обеспечивавшая режим секретности. Контрольная группа из четырех, которая контролировала несение службы охраной дворца и зданий РИНТО. Учебная группа, в которую входили двое казаков-пластунов, в качестве инструкторов по рукопашному бою, один отставной солдат, сибиряк и з рода охотников, в качестве инструктора по стрельбе, маскировке на местности и действиях в лесу. В эту группу я так же включил Феофана. Это был младший сын деревенского кузнеца из Новгородской губернии, подавшийся в столицу на заработки. Он был под два метра ростом и обладал огромной силой, но при этом был еще и очень подвижен. В своей деревне он считался мастером кулачного боя. Его очень заинтересовали занятия физкультурой, которые у нас проходили в саду дворца. А учитывая, что отец его успел кое-как обучить кузнечному ремеслу, то Феофан по собственной инициативе занялся конструированием и совершенствованием спортивных снарядов. В итоге он у меня стал инструктором по физподготовке и главным по спортивному оборудованию. Пока он с воодушевлением занимался оборудованием спортивного зала в помещении, где с осени будет казарма моей личной гвардии, не зная, что ему предстоит вскоре составлять программу тренировок для боевых частей и руководить строительством спортзалов, стадионов, лыжных и беговых трасс, стрельбищ, тиров, полос препятствий и иных тренажеров.
   С собой в дорогу я взял только двоих адъютантов, оставив Адлерберга и оставшихся трех в Санкт-Петербурге "на хозяйстве". Со мной в путь так же отправились пять бойцов личной охраны и шесть человек из дозорной группы, из которых двое ехали со мной под видом прислуги, а четверо с документами прикрытия отправились впереди, под видом разных не знакомых друг с другом людей. Разумеется, пока я еще был всего лишь одним из великих князей, который был никому особо не интересен, то все эти шпионские игры не имели практического смысла. Я их затеял для тренировки личного состава и отработки методов работы.
   И вот, наступил момент отъезда. Я вышел из дворца. Стоявшие у входа охранники в парадной форме отсалютовали мне. Следом за ними мне отсалютовали стоявшая у карет моя свита и отряд гвардейских кирасиров, которому предстояло сопровождать меня в этой поездке. Я поднялся в карету, лакей убрал лесенку и закрыл дверь. После этого, кортеж начал выезжать из ворот дворца на Невский проспект. Со мной в карете ехали мои адъютанты. На них был особый парадно-боевой вариант обмундирования. Это обмундирование позволяло свободно двигаться, имело внешне незаметную встроенную защиту локтей и коленей, а так же карманы для скрытого ношения нескольких метательных ножей, перевязочного пакета и небольшого запаса патронов. Но при этом внешне мундиры походили на парадную форму этой эпохи, отличаясь разве что некоторой "мешковатостью" от принятых тут штанов в обтяжку, подобных гламурным лосинам 20 века. И мои адъютанты, и я были вооружены четырехствольными пистолетами, из числа первых более-менее пристойных образцов. К сожалению, для скрытого ношения эти пистолеты совсем не годились и потому висели на поясе в кобурах. У меня один, а у парней по два таких пистолета. Еще у нас были новые ружья, которые были убраны в специальные кофры, чтобы не попадались на глаза посторонним, так как считались секретным оружием. Один из моих охранников ехал на козлах рядом с кучером, а четверо остальных в коляске, двигавшейся следом за моей каретой. Впереди и по бокам кареты на своих рыжих конях скакали гвардейские кирасиры, сверкая на солнце начищенными шлемами и кирасами. Кстати, если кто не знает, то в середине 18 века именно в этом лейб-гвардии кирасирском полку на русской службе в чине ротмистра находился Карл Фридрих Иероним барон фон Мюнхгаузен, который выйдя в отставку и вернувшись в родную Пруссию, любил рассказывать байки про свою службу в России, став в будущем известным литературным персонажем.
   А позади пылила целая кавалькада карет и повозок со свитой, прислугой и разным багажом. Карета проехала по набережной Фонтанки и свернула на Обуховский мост, именовавшийся в данное время Саарским, так как будущий Московский проспект изначально назывался дорогой в Саарскую Мызу или просто Саарской дорогой. Правда с середины 18 века магистраль уже именовалась Царскосельской дорогой. Проезжая по мотсту, я посмотрел в окно кареты на растянувшуюся по набережной колонну, хвост которой был еще где-то возле Невского проспекта. Из города мы выехали достаточно быстро. Но не потому, что быстро ехали, а потому что граница города только-только подбиралась к Обводному каналу. Колеса кареты прогромыхали по недавно построенному чугунному Ново-Московскому мосту, и мы оказались загородом. Хотя ближняя городская застава и располагалась немного дальше - там, где в середине 1830-х появятся Московские триумфальные ворота, возведенные в честь в честь победоносного окончания русско-турецкой войны 1828-1829 годов. А пока на месте ворот не было даже площади, только желто-черный полосатый шлагбаум, две караульные будки такой же окраски, да сторожка для отдыха и обогрева стражников. Шлагбаумы, разумеется, были открыты, а весь дежурящий караул стоял в парадной форме вдоль дороги, приветствуя проезжающий кортеж.
   К обеду мы добрались до Гатчины, где сделали остановку. Конечно, для этого времени, скорость движения велико-княжеского кортежа считалась большой. Но для меня, на собственном Мерседесе доезжавшего до Выборга за час, а до Москвы часов за восемь, считавшего 120 километров в час нормальной скоростью для загородной трассы, езда в карете казалась страшно медленной. Да и ощущения в карете, раскачивающейся на рессорах и гремящей ободами колес по булыжнику, явно отличаются от комфорта в салоне 140-го Мерседеса, несущегося по асфальту. И это не говоря уже об отсутствии в карете не то что климат-контроля или хотя кондиционера, но даже примитивной вентиляции. Погода стояла жаркая, и даже опущенное стекло в дверце, не обеспечивало нормальной вентиляции. России срочно нужны автомобили и железные дороги! Срочно! Но придется дожидаться моего восшествия на престол. А до этой поры как-то ездить в этих убогих каретах.
   Мы пообедали в Гатчинском дворце и кортеж двинулся дальше. К вечеру мы достигли Луги, где нас ждали ужин и ночлег. Статус уездного города Луга получила еще в конце 18 века, а на мой взгляд жителя 21 века это была типичная большая деревня на сотню домов. Здесь имелась единственная церковь, ярмарка и почтовая станция. Было даже несколько каменных зданий посреди типично деревенских бревенчатых изб. Мы разместились в специально зарезервированном для нас постоялом дворе. Душевых в здешних номерах не было, даже люксовских. Мыться в бане после такой жары не хотелось. Я решил скататься на речку, благо город как раз получил свое название по протекавшей тут реке Луга. Позвал с собой за компанию лейб-гвардейских кирасиров. При этом чуть было не случилось конфуза. Я чуть было не обратился к ним "Мужики!", но вовремя спохватился и произнес:
   - Господа гвардейцы, кто желает составить нам компанию на речку!?
   Захотели почти все. Я их построил и предложил пробежаться. Но послышались протесты, так как господа кирасиры хотели ехать на конях. Выяснилось, что это произошло не из-за лени пробежать пару сотен метров, а из-за желания искупать своих коней. В итоге нам так же подвели коней и мы отправились купаться. После купания мы ужинали в постоялом дворе, при чем я сидел во главе стола, за которым расположились кирасиры. И нижние чины, и офицеры сидели за одним длинным столом. Нижние чины подальше от меня, а офицеры - поближе. Пользуясь моментом, я постарался заработать хотя бы немного авторитета в гвардии. Все они были ветеранами недавно завершившейся войны с Наполеоном, участвовали во многих сражениях, в том числе и Бородинском, где их полк неоднократно контратаковал французов. Полк участвовал в заграничном походе и окончил войну в Париже. По моей просьбе кирасиры рассказывали мне о том, как воевали. Я сразу же объявил "Без чинов господа! Можете вне строя без посторонних обращаться ко мне по имени-отчеству." Это сделало обстановку за столом более свободной, а то господа офицеры немного робели передо мной, а нижние чины - передо мной и офицерами. Мой интерес к их рассказам был им явно приятен, а мне действительно это было интересно. Я задавал дополнительно вопросы о том, как они видят развитие русской армии, тактики, оружия, снаряжения. Конечно, мои знания из будущего позволяли планировать развитие тактики и вооружения без оглядки на опыт наполеоновских войн, но я должен был продемонстрировать, что очень ценю их мнения и хочу на его основе совершенствовать армию. Я внедрил в сознание своих собеседников мысль о том, что в будущем очень многое будет зависеть от технического уровня вооружения и возможности промышленности по его производству.
   Утром мы встали на рассвете, позавтракали и кортеж вновь тронулся в путь. И опять мимо потянулись леса, поля, деревни. Иногда на обочине я видел стоящие крестьянские телеги, а изредка и повозки с более солидной публикой. При этом все низко кланялись проезжающему кортежу. Немного напоминало сказку про кота в сапогах. Потом был Псков, Режица, Двинск, Вильно... Въезжая в эти города, я думал, что в этой истории должны будут остаться эти названия. Здесь не будет Резекне, Даугавпилса и Вильнюса. И вот, наконец-то вечером 7 июня мы достигли границы. Кортеж расположился на ближайшем приграничном постоялом дворе. У нас был в запасе день на отдых. Конюхи мыли и чистили лошадей. Гренадеры приводили в порядок свои запылившиеся мундиры, начищали до блеска кирасы и шлемы. Все были заняты подготовкой к встрече моей невесты. И только я мог позволить себе в сопровождении бойцов личной охраны погулять по окрестностям, искупаться, помыться в бане и просто поваляться в траве. Глядя в чистое голубое небо, размышляя при этом о своей дальнейшей судьбе и судьбе моего Отечества.
   9 июня я, моя личная охрана и сопровождавшие меня в поездке гвардейские кирасиры надели парадные мундиры, выехали к границе и стали ждать появления кортежа принцессы Шарлотты возле пограничного шлагбаума. Погода стояла все такая же солнечная и жаркая. Мы расположились в тенечке, и пили холодный квас, который предусмотрительно взяли с собой. Кто-то из кирасиров постоянно дежурил возле шлагбаума, глядя на дорогу. За несколько часов, проведенных у шлагбаума, мимо нас проехало несколько экипажей. Охранявшие границу солдаты пограничной стражи тщательно проверяли подорожные у всех пассажиров и осматривали экипажи напридмет провоза контрабанды. Наконец мне доложили, что появился гонец, сообщивший о приближении кортежа принцессы. Мои телохранители помогли мне поправить мундир и я запрыгнул на коня. Ранее, сразу после моего вселения в тело Николая, я поначалу боялся садиться на лошадь, опасаясь, что мое неумение ездить верхом может показаться подозрительным, и рассчитывая чуть позже поучиться верховой езде. Но вскоре выяснилось, что у меня остались навыки верховой езды, имевшиеся у Николая. Просто надо было немного к ним привыкнуть и как бы заново их освоить. Теперь я уже мог свободно ездить на лошади, хотя и считал это крайне неудобным, даже по сравнению с каретой.
   И вот вдали показалось облако пыли, а затем и кареты, которые эскортировали прусские гвардейские кирасиры. Я торжественно выехал во главе моего отряда к шлагбауму, где остановился, отсалютовав шпагой. Прусские кирасиры, и возглавлявший их брат Шарлотты принц Вильгельм, так же отсалютовали в ответ. Кортеж остановился из кареты вышла Шарлотта, моя Лотхен... Самая красивая и любимая... Не только память и навык верховой езды достались мне от Николая, но и его чувства к Шарлотте. Ранее эти чувства таились где-то в глубине, и я их не ощущал, хотя знал, что в той истории любовь между Николаем и Лотхен была искренней и взаимной. Теперь эти нежные чувства проснулись и овладели мной. Шарлотта действительно была очень грациозна и мила. Не удивительно, что Николай влюбился в нее при первой встрече. Даже если бы он не влюбился бы в нее тогда, то я вполне мог бы влюбиться в нее сейчас. Да, с личной жизнью мне тут повезло. Династический брак по любви - явление уникальное. Тем более, что мой брак с Шарлоттой был запланирован еще до того, как мы познакомились. Хотелось обнять любимую, подхватить на руки, закружить. Хотелось ее поцеловать в губы, целовать долго, взасос... Но... И я, и моя невеста были членами правящих императорских домов, и при том серьезных, европейского уровня, а не каких-нибудь карликовых княжеств. А у нас, монархов, даже не правящих, а просто членов правящих императорских домов, нет право на проявление своих чувств. У нас все должно быть в соответствии с этикетом. Потому, соскочив с коня я смог позволить себе всего лишь встать перед моей возлюбленной на одно колено и поцеловать ее руку. Эта трогательная сцена была встречена овациями, как русских, так и прусских кирасиров, салютовавших нам обнаженными клинками. После этого мы дружески обнялись с ее братом Вильгельмом, будущим кайзером Пруссии и будущим первым императором новой единой Германской Империи. Прусский эскорт остался на границе, за исключением нескольких офицеров, оставшихся сопровождать Вильгельма, который ехал в Петербург вместе с сестрой. На обратном пути кортеж сопровождал эскорт русских лейб-гвардейских кирасиров, с которыми я приехал встречать свою невесту.
   И опять дорога, пыль из-под колес карет и копыт лошадей, обеды и ночевки в подготовленных для нас постоялых дворах. Но теперь обстановка во время остановок была более торжественна, насколько это позволяли возможности, что бы скрасить путешествие для моей Шарлотты. Было явно видно, что бедняжка измучена жарой и длительной тряской в карете. Я же на обратном пути ехал в седле, рядом с каретой принцессы. И вот 19 июня мы, наконец-то прибыли в Царское Село.

07

Царское Село, 20 июня 1817 года.
Фридерика Луиза Шарлотта Вильгельмина Прусская (запись в дневнике)

   Мой жених, великий князь Николай Павлович, встретил меня у пограничного шлагбаума, с обнаженной шпагой, во главе войска. Мое путешествие совершалось медленно по невозможным дорогам и при невыносимой жаре. В Чудлейге 17 июня я много плакала при мысли, что мне придется встретиться с вдовствующей государыней, рассказы о которой меня напугали. 18 июня, вечером, в Каскове, я очутилась в объятиях моей будущей свекрови, которая отнеслась ко мне так нежно и ласково, что сразу завоевала мое сердце. Император Александр и Михаил также выехали мне навстречу. Император приветствовал меня с тем изяществом и в тех сердечных и изысканных выражениях, которые ему одному были свойственны. Я нашла вдовствующую государыню гораздо моложе, стройнее и лучше сохранившеюся, нежели привыкла видеть женщин лет под 60.
   На следующий день я продолжала, с невыразимым чувством, путешествие и проехала через Гатчину и вдоль ограды Царскосельского парка; меня сопровождал отряд лейб-казаков, что, прибавляю в скобках, доставляло мне истинно детское удовольствие. Мы подъехали к Павловску, который на первых же порах произвел на меня самое благоприятное впечатление, благодаря прекраснейшей погоде.
   Мой экипаж остановился у собственного садика ее величества Вдовствующей государыни, которая прижала меня к своему сердцу. Император Александр поцеловал меня; я узнала тетушку Антуанетту Виртембергскую и ее дочь Марию; тут вдруг ласковый голос произнес, обращаясь ко мне: "А для меня вы не имеете и взгляда!" -- и вот я бросилась в объятия к императрице Елизавете, которая тронула меня своим радушным приветствием, без всяких преувеличений, без всяких показных излишних чувств.
   Весь двор был, кажется, собран в садике, но я ничего не различала; помню только прекрасные розаны в полном цвету, а особенно белые, которые тешили мой взор и как бы приветствовали меня. Мне представили некоторых, но я оказалась в состоянии обдумывать и отдать себе отчет в своих чувствах только, когда наконец очутилась одна в прелестном помещении, мне отведенном. Только что я уселась пред зеркалом, чтобы заняться туалетом, как вошла ко мне без церемоний какая-то пожилая женщина и промолвила по-немецки: "Вы очень загорели, я пришлю вам огуречной воды умыться вечером".
   Эта дама была пожилая, почтенная княгиня Ливен, которую я впоследствии искренно полюбила, но признаюсь, эта первая фамильярная сцена показалась мне весьма странной. Так как фургоны с моей кладью еще не прибыли, то мне пришлось явиться на большой обед в закрытом платье, весьма впрочем изящном, из белого гроденапля, отделанном блондами, и в хорошенькой маленькой шляпке из белого крепа с султаном из перьев марабу. То была самая новейшая парижская мода. В длинной галерее, ведущей в церковь и наполненной нарядною публикою, я увидела в амбразуре окна Цецилию и, ни у кого не спрашиваясь, бросилась к ней; мы обе расплакались, не видавшись целых три года! Говорят, что это проявление нежности не только не возбудило неудовольствия, но даже тронуло большинство присутствовавших. Сколько раз впоследствии мне говорили о моем первом появлении в этой галерее; юную принцессу осматривали с головы до ног и нашли, по-видимому, не столь красивой, как предполагали; но все любовались моей ножкой, моей легкостью походки, благодаря чему меня даже прозвали "птичкой".
   Император Александр представил мне кавалеров, в числе которых я нашла немало знакомых мне еще со времени войны 1813 и 1814 годов. Дамы, представленные мне вслед затем вдовствующею государынею, были для меня все новые лица: m-lle Нелидова Екатерина Ивановна, как образец воспитанниц Смольного, поразила меня своею некрасивою наружностью, отсутствием изящества. Графиня Орлова Анна Алексеевна произвела на меня приятное впечатление предупредительностью своего обращения, и мне показалось, что ей было жаль меня, -- юной принцессы, бывшей вновь и столь чуждой всем величественной обстановки! Мы обедали в большой четырехугольной зале. Я помню, что император указал мне на княгиню Варвару Долгорукую и на княгиню Софию Трубецкую как на двух молодых женщин, самых красивых при дворе и наиболее пользующихся успехом. Вечер проведен был в семейном кругу; моему старшему брату Вильгельму, сопровождавшему меня, едва минуло 20 лет, и он только что перестал расти. Меня сопровождали из Пруссии графиня Трухзес, в качестве обер-гофмейстерины, графиня Гаак, рожденная Таунцен, и моя добрая Вильдермет, бывшая моей гувернанткой с 1805 г."

08

Санкт-Петербург, 22 июня 1817 года.

   Вот, мы наконец-то дома. Пару дней после приезда Шарлотты, мы провели в Царском Селе и Павловске, где с Шарлоттой знакомились как члены императорской фамилии, так и остальные приближенные ко двору лица. Все порхали вокруг нее, раскланивались, расшаркивались и умиленно кудахтали. По дороге к Петербургу Лотхен очень боялась, что ее могут плохо принять при русском дворе, особенно боялась встречи со своей будущей свекровью - вдовствующей императрицей Марией Федоровной. Но ее страхи были напрасны, она всем очень понравилась своей грациозностью, дружелюбием и непосредственностью. Меня порадовал теплый прием, оказанный моей невесте. Но уже на следующий день великосветская туссовка начала меня утомлять и, сославшись на усталость после длительного путешествия, я вместе с Шарлотой укатил в Петербург.
   Карета въехала в ворота Аничкова дворца и остановилась перед парадными дверями. По обеим сторонам ворот уже активно шло строительство КПП. Внутри дворца существенных изменений видно не было, пока шли работы только в нескольких помещениях, в которых менялась отделка и меблировка. Основные работы по прокладке систем отопления, водоснабжения и канализации были перенесены на лето следующего года, так как предстояло спроектировать, изготовить и отработать много разных деталей и целых систем, которые пока еще никто не делал. Кроме того, одновременно с прокладкой труб, я хотел проложить и электропроводку, надеясь, что к следующему году Петров и фон Шиллинг вместе со своими сотрудниками смогут сделать хоть какие-то электрические лампы. Предстоящие работы усложнялись еще и крайне примитивным технологиями и отсутствием не только пластиков, но даже нормальной стали.
   Мы вошли во дворец, и я показал Шарлотте наши с ней покои. Оставив ее там отдыхать после дороги, я направился смотреть, что произошло в Научно-Техническом Обществе, пока я отсутствовал. Петров и фон Шиллинг порадовали меня тем, что была готова достаточно большая линейка электродвигателей и генераторов от маленьких, до достаточно больших. Пока они еще были весьма несовершенны, но активно велись работы по улучшению их конструкции. Мне было обещано, что уже осенью появятся первые образцы, пригодные для серийного производства. Мне так же продемонстрировали образцы стандаризированных электротехнических устройств, готовых к массовому применению - рубильники, выключатели, розетки, патроны для ламп, изолированные медные провода. Изоляция пока изготавливалась из нескольких слоев ткани, пропитанной каучуком, и была не очень надежна. Потому, по предложению Петрова в помещениях электропроводка прокладывалась в бамбуковых трубках, этаких кабель-каналах в ретро-стиле. Были уже и лапы, пока угольные дуговые с весьма небольшим ресурсом. Но и такие лампы были намного ярче свечей или масляных фонарей.
   Оружейники порадовали первыми образцами ручных гранат и нарезных четырех ствольных пистолетов. Кроме того, у пистолетов был существенно усовершенствован ударно-спусковой механизм, по сравнению с теми образцами, которые мы брали с собой в путешествия. УСМ стал надежнее, легче и проще в изготовлении. Мне показали несколько нарезных винтовок, но рассчитывая на необходимость массового производства, оружейники сосредоточились на отработке технологии нарезки винтовочных стволов. Они были длиннее пистолетных, а потому нарезать их было значительно сложнее. Еще одной проблемой был ресурс стволов. Во-первых, качественная сталь, получаемая тигельной плавкой была крайне дорогой и ее применение ставило под вопрос массовое производство стволов. А во-вторых, из-за отсутствия твердых инструментальных сталей, нарезка стального ствола была крайне трудозатратна, так как требовала нескольких десятков проходов резца, который необходимо было постоянно затачивать. Я пообещал обеспечить в течении ближайших двух лет выпуск оружейных и инструментальных сталей более-менее приемлемого качества, а пока посоветовал заняться поворотно-скользящим затвором и револьверами. Кроме того, рекомендовал подумать над конструированием системы магазинной подачи патронов. На десерт оружейники получили срочное задание - изготовить бадминтонные ракетки и воланчики. Ракетками занялись столяра, делавшие оружейные приклады, а за изготовление воланчиков мастера с превеликой радостью пообещали посадить своих жен и детей. Учитывая, что воланчики, изготовленные из пробки перьев, обмотанных нитками, будут быстро приходить в негодность, я сразу рассчитывал на массовое производство. Так как работа была простой, то она давала неплохой заработок семьям моих мастеровых.
   В машиностроительном департаменте пока работы еще не начались. В эксперементальных мастерских уже стояло кое-какое оборудование, на котором изготавливались различные вещи, требовавшиеся при реконструкции дворца. Но основная масса оборудования была заказана в Англии и еще не прибыла. Так же еще не успели приехать Черепановы. До прибытия Черепановых, машиностроительным департаментом управлял Кларк, готовя экспериментальные мастерские к предстоящей работе. Что касается собственно металлургического департамента, то Матвей Егорович и его сотрудники уже почти завершили чертежи регенерационной сталеплавильной печи, которая в той истории называлась Мартеновской, и конвертера, подобного бессемеровскому. По инициативе Кларка велась работа по проектированию сталеплавильных цехов в комплекте с подсобными службами. Я эту инициативу одобрил и велел проектировать небольшой сталеплавильный завод, рассчитывая выпросить у Александра под него земельный участок. Предложение Матвея Егоровича наладить производство на каком-либо казенном заводе я сразу отказался. Методы выплавки стали в это время - стратегическое ноу-хау. Потому сталеплавильное производство должно было создаваться с соблюдением максимальной секретности. А это могло быть обеспечено только на отдельном заводе. Находящемся полностью под моим контролем. В состав завода также должны были входить коксовый цех для коксования как угля, так и торфа, и газовый цех для газификации угля. При отсутствии мазута и природного газа в промышленных количествах, практически единственным горючим для сталеплавильных печей мог быть генераторный газ. Да и вообще следовало развивать направления газогенераторов. В той истории газенвагены, то есть газогенераторные автомобили, в СССР серийно производились аж до 1950-х годов. А в 1930-40-е годы были популярны в Германии. Немцы, испытывающие дефицит нефти, но располагающие углем и хорошими конструкторами, достигли особого совершенства в этом направлении, изготавливая не только газогенераторные грузовики, но и легковые машины, даже сельскохозяйственные трактора. В СССР газенвагены были очень актуальны на лесозаготовках - они работали на отходах древесины, в то время, как в стране, не смотря на наличие нефти, был дефицит бензина из-за слабости нефтехимической промышленности.
   С мыслью о нефтехимии я прошел в помещения химического департамента. С кадрами для него было тяжело. Но я уже смог заполучить Николая Николаевича Зинина, который и возглавил химический департамент. На должность лаборанта был принят 21-летний Карл Клаус, выходец из остзейских немцев, сирота. После смерти родителей он перебрался в Петербург и с 14 лет работал помощником аптекаря. Попав в наши лаборатории, Карл сразу обратил на себя внимание, как исследователь, не смотря на то, что так и не окончил гимназию. В той истории он должен был бы в этом году, сдав экзамены, поступить в Петербургскую Медико-хирургическую Академию, после окончания которой открыть собственную аптеку, а после окончания Дерптского Университета стать выдающимся русским фармацевтом, химиком и ботаником. Химические исследования еще только начинались, и о каких-то результатах говорить пока было рано. Я ограничился осмотром лабораторий и поставил первые направления работы. Во-первых, это были исследования в области коксохимии и нефтехимии. Я поставил задачу разработать промышленную технологию перегонки нефти и получения керосина. Затем технологию вулканизации каучука для производства резины и эбонита. Понимая, что синтез аммиака по методу Габера пока технологически сложен, так как требует высокого давления, то поручил разработать промышленную технологию производства азотной кислоты из привозной чилийской селитры. А далее - технологию нитрования целлюлозы с дальнейшим получением из нитроцеллюлозы бездымного пороха и целлофана. Объяснил, что когда я был в Англии и Германии, то яко бы беседовал там с химиками, которые мне рассказали много всего интересного. К уже поставленным задачам добавил налаживание производства мыла и решил пока этим ограничится, чтобы не возникало вопросов по поводу моих знаний в области химии.
   На следующий день, я возил Шарлотту по Петербургу, показывая ей город. Мы ехали в открытой коляске в сопровождении эскорта лейб-казаков. Как я и ожидал, русская столица Шарлотте понравилась, тем более стояла великолепная теплая солнечная погода. Уже в это время Петербург был великолепен, хотя еще не появилось то великолепие, которым восхищаются туристы со всего мира в 21 веке. Мы прокатились по Невскому проспекту до Дворцовой площади, затем по бульвару мимо Адмиралтейства и выехали на Сенатскую площадь. Там мы вылезли из коляски и подошли к подножью памятника Петру Великому. Пока Лотхен осматривала легендарный монумент, я подсознательно оценил площадь и прилегающие улицы с тактической точки зрения. Ведь в той истории именно здесь, вокруг этого памятника, в декабре 1825 года решалась судьба России и самого Николая, когда сюда вышли полки, солдаты которых были обмануты мятежникам-масонами, вошедшими в историю как "декабристы". Здесь подло был убит выстрелом в спину герой Отечественной войны 1812 года генерал Милорадович, лично выехавший говорить с солдатами. Для подавления мятежа Николай вынужден был отдать приказ выкатить пушки и дать залп картечью по собственным солдатам, попавшим в сети обмана заговорщиков. Потом всю жизнь Николай чувствовал свою вину за то, что его царствование началось со стрельбы картечью по русским солдатам. Одна часть моего сознания вспоминала историю декабрьского мятежа, а вторая планировала антитеррористическую операцию по стандартам 21 века. На крышах снайпера пары с СВД и пулеметчики с Печенегами. В воздухе БПЛА, с которого в режиме реального времени поступает информация о происходящем на площади. Набережная, Галерная улица, Исаакиевская площадь, Конногвардейский и Адмиралтейский бульвары блокированы бронетехникой. За пятнисто-зелеными корпусами БТР-82А притаились бойцы в "цифровом" камуфляже, бронежилетах и кевларовых касках. В руках сжаты АК-74М, СВД, Печенеги. Между бронетранспортерами видны несколько танков Т-90. Позади основных сил видно еще и второе кольцо оцепление из стоящих поперек улиц армейских Уралов и Камазов. Подъезжает Тигр-М. Из него выходит генерал Милорадович в камуфляже с мегафоном в руках и идет к мятежникам, что бы призвать сдаться. Из-за стоящего в подворотне помойного бачка вылезает не то Каховский, не то депутат Резник, из карманов которого торчат пачки американских долларов и гаденько ухмыляясь целиться в спину генералу из Кольта М1911...
   - Meine Liebe, was denkst du? - Выводит меня из состояния транса голос Шарлотты. Видение исчезает. Передо мной гранитная глыба, на которой высится великий русский государь на бронзовом коне, а вокруг пыльная брусчатка Сенатской площади, по которой цокают копыта лошадей лейб-казаков эскорта. Хотел обнять и поцеловать любимую, которая настороженно смотрела на меня, но вовремя опомнился. Все же это 19 век, а 21-й... Не поймут... Я улыбнулся и взяв ее под руку, повел к набережной Невы. Здесь не будет масонского мятежа. Не будет пальбы картечью по русским солдатам. И Каховский, это никчемное ничтожество, не будет стрелять в спину боевому генералу. Да и Резника, кстати. Так же, скорее всего не будет, равно как и всякого парламентаризма, под вывеской которого могли бы кучковаться либералы и прочие продажные твари. Имена основных заговорщиков мне известны - уж очень старательно в советское время этот мятеж кучки заговорщиков пиарили в качестве грандиозного восстания, прославляя мятежников. До 1825 года время еще есть, а значит, зная основных фигурантов, можно внедрить в их организации агентуру и в день Х их либо арестовать, либо ликвидировать.
   Мы с Шарлотой вышли на набережную. По Неве скользили небольшие лодки под парусами. Вдали виднелись мачты стоящих кораблей. Мы любовались величественной панорамой Стрелки Васильевского острова и Петропавловской крепости. Затем я махнул рукой, подъехала коляска и мы, сев в нее, продолжили нашу прогулку по городу. Я хотел приказать ехать по набережной в сторону Зимнего Дворца, но часть сознани, доставшаяся мне от Николая, подсказала, что пока еще Адмиралтейство функционирует как верфь, там строят корабли и потому набережной еще нет. Мы вернулись на Дворцовую площадь так же как и приехали - по Адмиралтейскому бульвару, а уже там выехали на набережную и поехали вдоль Невы. Мы погуляли в Летнем Саду и после этого слегка усталые и довольные вернулись в Аничков дворец, где нас ждал обед.
   На следующий день 24 июня Шарлотта должна была принять православие, а еще через день - 25 июня в церкви Зимнего Дворца состоялось наше обручение, при котором Шарлотта получила титул великой княжны и орден Святой Екатерины 1-го класса. Крещение в православие должно было состоялось без меня, а вот для обручения мне прелдстояло посетить этот притон мракобесия. Отвратительное средневековое мракобесие, поклонение как богу "царю иудейскому", которого сами же иудеи признали самозванцем и как мошенника и обманщика распяли, но при этом провозглашение этого культа "русской верой". Но тут все старательно изображают из себя "православных", так же как в годы моего детства все изображали верность "идеалам коммунизма". Истинное отношение к церкви можно увидеть в еще не написанных сказках Пушкина или у Гоголя, где нечисть вовсю бесится в церкви, наплевав на иконы, а Фома для защиты от нее рисует на полу языческий обережный круг. А когда революция в 1917 году отменила принудительное религиозное лицемерие, то народ бросился громить опостылевшие церкви и бить жирных ненавистных попов. Но пока религиозность считалась индикатором лояльности граждан. Мне всегда были противны лживость и лицемерие христианства, а так же его тупая и наглая навязчивость. Зная, что мое отрицательное отношение к религиозному мракобесию может стать источником проблем, я заранее подстраховался.
   Потому еще в мае у меня был разговор с моим официальным духовником протопресвитером Криницким. Криницкий происходил из дворян, долго служил в Париже. Во время своей службы в Париже имел конфликт с коллегой, в ходе которого обе стороны самозабвенно строчили друг на друга доносы в Синод. Но из Петербурга им обоим приходили лишь настоятельные рекомендации помириться. После этого, испросив перевод в столицу, Криницкий сделал неплохую карьеру и стал придворным духовником. При этом он опасался участвовать в церковных или придворных интригах, опасаясь потерять достигнутое положение. Потому начав с намеков и иносказаний, я изложил пастырю суть вопроса - он не лезет ко мне со своей религией и остается придворным духовником. Если же он будет мешать мне либо даже просто надоедать, то в моих силах сделать так, что статусную и хлебную должность придворного попа отожмут более сговорчивые церковные деятели, а ему не останется иного выбора, кроме как отправиться замаливать грехи в отдаленный монастырь либо исповедовать оленеводов на Чукотке. Судя по всему, гражданин Криницкий намного лучше меня знал, каким гадюжником является церковь, а потому не только практически открытым текстом выразил свое согласие не мозолить лишний раз мне глаза, а еще и готовность всеми силами создавать мне имидж ревностного христианина. Я тогда дал ему авансом тридцать рублей серебром и рекомендовал не показываться мне на глаза, если только я сам его не вызову. Соответственно, с тех пор я его не видел.
   В поездке из Берлина в Петербург Шарлотту сопровождал протоиерей Николай Музовский. Я знал, что в той истории моя невеста получила в православии имя Александра Федоровна. Лишь только для любимого мужа Николая и своего брата Вильгельма она осталась Шарлоттой. Но он тут вам не здесь! Тут уже другая история. Еще не совсем другая, но изменившаяся. За время нашего общения я уже привык называть любимую Шарлоттой или уменьшительно - Лотхен. Да и сидящее в глубине моего мозга сознание Николая так же полюбило именно это имя вместе с ее очаровательной обладательницей. Потому мною было решено, что Шарлотта останется Шарлоттой. Утром ко мне в Аничков Дворец были вызваны оба придворных попа - и Криницкий, и Музовский. Им было объявлено, что при крещении в православие имя моей невесты меняться не должно. Гражданин Музовский что-то вякнул, что в православных святцах такого имени нет. Но его возражения были прерваны моим окриком "Отставить!" Удивленный поп осекся на полуслове, будучи непривычен к такому обращению.
   - Ты с кем споришь, холоп! - Продолжил я наезд. - Ты забыл, что власть монаршья от бога, ты всего лишь наш духовный слуга? Ты знаешь, зачем дают приказы? Приказы тебе даются что бы ты их выполнял, а не обсуждал? Ты долго жил за границей. Похоже, что ты набрался там идей нигилизма и вольнодумства, в ересь впадать начал... Со мною, великим князем, спорить посмел... А может ты еще и в тайной масонской организации состоишь?...А от нигилизма и масонства один шаг до сатанизма...
   Бойцы охраны, стоявшие рядом мной, положили руки на рукоятки пистолетов, глядя на попа недобрым взглядом. Музовский долго служил при посольствах, при этом он предпочитал носить фрак и был практически не похож на привычного "батюшку". Пацан шел к успеху... Ему доверили преподавать мракобесие в Царскосельском Лицее, затем доверили сопровождать прусскую принцессу, невесту брата императора. Он уже мог считать, что жизнь удалась. Но тут он своим глупым возражением прогневал великого князя. В ссылку, конечно, вряд ли бы отправили, но вот дальнейшее развитие карьеры было бы очень христианским в том смысле, что на карьере был бы поставлен крест. Ситуацию постарался исправить гражданин Криницкий.
   - Ваше императорское высочество, Николай Васильевич, еще недавно при дворе и у него пока мало опыта...
   - Отставить! - Оборвал его я, но уже не криком, как Музовского, а спокойным голосом. - А вы разве не знаете, какой первый вопрос должны были мне задать?
   Кривицкий оборвался на полуслове и не посмел говорить далее.
   - Первой фразой при обращении к начальству должно быть "Разрешите обратиться" и только после получения разрешения начальника, вы начинаете доклад. Что за бардак у вас в церкви? Куда оберпрокурор Синода смотрит? Уставы не знаете и не соблюдаете... Интересно, как у вас обстоят дела со строевой подготовкой... Может быть вы еще и строем ходить не умеете?... Итак, протоеврей Криницкий, повторить доклад! Но только нормально, как по уставу положено, а не в такой вульгарной манере.
   - Ваше императорское высочество, разрешите обратиться!
   - Разрешаю, обращайтесь! - Снисходительно ответил я, решив не докапываться до придворного церковника на тему того, что он при этом не сделал положенные по уставу три строевых шага. Ничего, все еще впереди, не далек тот день, когда эти жирные бездельники у меня начнут строем ходить.
   - Я хотел сказать, ваше императорское высочество, что Николай Васильевич, еще недавно при дворе и у него пока мало опыта. Конечно, для крестьян и для обывателей в святцах не все имена есть. Но если особа императорских кровей, тот тут дело совсем другое. Если царственные родители нарекли Шарлоттой, значит, на то была воля свыше. И мы не можем идти против воли всевышнего и давать ей другое имя...
   В общем, вопрос был решен. Молодец Криницкий, хорошо уделал в этом богословском диспуте Музовского и все разрулил. Шарлотта осталась Шарлоттой. Криницкий получил от меня устную благодарность. Музовскому было разъяснено, что в святцах имен может и мало, так же как вакантных мест в приличных церковных приходах, но вот на Чукотке оленеводов, которых надо крестить в православие, точно очень много. А потому, если мусье Музовский спешит к чукотским оленеводам, то он может и не участвовать в сегодняшней церемонии, а прямо сейчас отправиться в направлении далекой Сибири под конвоем моих бойцов. Однако, я человек добрый, в том смысле, что так далеко заслать этого попа за пререкание со мной пока было еще не в моей власти. Но все равно следовало всем продемонстрировать, что только покладистые попы типа Криницкого, угодны при дворе, а вот любое возражение воле не то что монарха, а даже великого князя, гарантированно поломает церковную карьеру. В общем, в связи с подозрениями в ереси, нигилизме и вольнодумстве, Музовский был отстранен от службы при императорском дворе усилиями Криницкого, быстро понявшего, что сохранить занятое положение при дворе можно только угождая членам императорской фамилии. Живя в 21 веке, я всегда осуждал стремление церковников "лизать задницы" любой власти, то ордынским ханам, то князьям, а затем царям, даже "безбожной" советской власти. А уж набожному христианину Гитлеру-"освободителю" на оккупированных территориях, они лизали аж причмокивая. А после освобождения наперегонки бежали доносить друг на друга в НКВД. Когда на престол взошел алкаш Боря из Свердловска, так у церковников их натруженные многовековым анилингусом языки заработали с удесятеренной силой в обмен на возможность беспошлинно торговать водкой, сигаретами и нефтью. Однако, находясь в начале 19 века в качестве великого князя, мне пришлось самому воспользоваться готовностью попов вести себя подобно уличным проституткам. Как говориться на Кавказе - "кто не с нами, тот под нами". Потому либо я подчиняю себе церковников, либо они заставят Россию плясать под свою дудку, вместе с прожорливым дворянством разбазаривая и без того скудные ресурсы государства. Великолепно понимаю Петра Великого, упразднившего патриаршество и поставившего над церковью Синод - орган светской государственной власти.
   Утром 25 июня в церкви Зимнего Дворца прошло наше с Шарлоттой обручение. Обряд провел Криницким в присутствии только узкого круга членов императорской семьи. Поскольку для обручения требовалось и мое присутствие, мне все же пришлось посетить это логово мракобесия, не смотря на свои атеистические убеждения. Даже пришлось креститься и чего-то невнятное бормотать, изображая молитву. Предварительно я с глузу на глаз побеседовал с Криницким. Он мне рассказал, как будет проходить обряд и какие действия мне следует выполнять в обязательном порядке, а какими можно пренебречь. В итоге все получилось у меня весьма неплохо. Для лучшего изображения набожности, я выпучил глаза и вообще постарался придать лицу выражение легкого безумия. Как мне потом доложили мои агенты, судя по услышанным дворцовой прислугой обрывкам разговоров, мое кривляние было воспринято как проявление истовой религиозной веры.
   А поскольку 25 июня было моим Днем Рождения, то после венчания мы отправились в Аничков Дворец его праздновать. Я позвал в гости на празднование своего брата императора Александра с супругой, младшего брата Михаила и оказавшегося в этот день в Петербурге генерала Паскевича. Разумеется, приглашен был и Вильгельм, которого я называл своим братом. Благо, после церемонии бракосочетания, мы уже официально станем родственниками.
   Погода стояла хорошая, и праздничные столы были накрыты в дворцовом саду. Сделано это было неспроста. Началом программы было выступление бойцов моей охраны. До спецназовцев и десантников 21 века ребятам еще было далеко, они, все-таки, тренировались лишь второй месяц, хотя и с усердием. Но для этой эпохи и такое шоу потрясло публику. Все как-то привыкли, что трюки выполняют только циркачи. А вот что бы такое мог делать целый отряд бойцов, предназначение которых не публику развлекать, а охранять великокняжеский дворец, тут было в диковинку. Жонглирование пудовыми гирями, ломание досок ударами рук и ног. Показательные спарринги, разумеется, были постановочными, а потому выглядели весьма круто. В завершение шоу восемь бойцов встали в круг, им на плечи встали еще четверо, а на плечи этих четверых еще один боец с флагом в руках. Флаг был красным с золотым имперским двуглавым орлом. Грянул оркестр. Бойцы исполнили песню, которая в 20 веке была известна как "Марш РНЕ". Я только слово "вождь" заменил на "царь":
   Мы верим в то, что скоро день наступит,
Когда сожмётся яростный кулак,
И чёрный мрак перед зарёй отступит
И разовьётся гордо русский стяг.
   Все чётче шаг, все твёрже дух бойцовский,
Все громче голос нашего ЦАРЯ.
Не посрамим традиции отцовской,
На битву славную за Русь идя.
   Своих врагов мы раньше побеждали
И победим, каким бы ни был бой.
Так встанем все, как пращуры вставали,
Плечом к плечу в один единый строй.
   Сомкните строй -- в единстве наша сила,
Стальным единством нация сильна.
Мы отстоим великую Россию
В последней битве сил добра и зла.
   Пробил наш час -- вперёд, вперёд, славяне,
Уже встаёт победная заря,
И ветер гордо развевает знамя,
И факела в руках бойцов горят.
   Нам не страшны ни пули, ни снаряды,
Мы верим в то, что сможем победить:
Ведь в мире должен быть один порядок.
И он по праву русским должен быть.
   Хорошо, что Вилли не знал русского, фразу про то, что общемировой порядок должен быть русским, он мог бы не слишком хорошо воспринять. Но песня ему очень понравилась. Ага, еще бы! Конечно, мелодия претерпела сильное изменение, став более маршевой, но в основе-то прусская гусарская песня про юного трубача, сраженного вражеской пулей, которую в 1930-е почти одновременно переделали в Германии в "Хорста Весселя", а в Советской России - в "Юного барабанщика". Специально для него я напел первый куплет "Хорста Весселя" на немецком, делая вид, что пытаюсь переводить русский текст "Знамена вверх, в колонна плотно слитых, бойцы идут, чеканя дружно шаг..." Полностью исполнять не стал, что бы избежать лишних вопросов про Рот-Фронт, свастику и иные непонятные в эту эпоху термины. Императору Александру песня так же пришлась по душе и я предложил сделать ее официальным государственным гимном России. С 1816 года в качестве гимна исполнялась "Молитва Русских", автором текста которой был Жуковский. По своей сути это был практически адаптированным перевод английского государственного гимна "God save the king" - "Боже храни короля", исполнявшийся на музыку английского оригинала. Все же использовать в качестве государственного гимна перепевку гимна чужого государства было как-то несолидно для уважающей себя державы. Потому мое предложение было сразу же принята и уже на следующий день был издан соответствующий императорский указ.
   Исполнение гимна завершилось салютом из пушек. Пушки были вполне приличных размеров, но только полностью деревянные и стреляли фейрверками. Затем наступил черед технических новинок, которые мои ученые и мастеровые преподносили в качестве подарков. Во-первых, выкатили несколько велосипедов и самокатов. Да, велосипед еще не был изобретен. Даже господин фон Дрейз еще не создал свое устройство для бега, которое в 21 веке иногда можно было встретить в качестве детских беговелов - этакий самокат с сидением. Конструированием и изготовлением велосипедов занимались мастеровые машиностроительного департамента, так как я решил загрузить их относительно простой работой, чтобы они не простаивали в ожидании прибытия Черепановых и других конструкторов-машиностроителей. Я сразу продемонстрировал гостям, как ездить на велосипеде. Все были в восторге. Затем мастера-оружейники вынесли красивые коробки, в которых находились бадминтонные ракетки и воланчики. В той истории игра получила название по имени поместья Бадминтон, хозяин которого был любителем игры. Здесь я долго думал, как назвать игру, перебирая всякие варианты, и в итоге остановился на названии "русский сокол", учитывая, что бадминтонный волан является одним из самых быстрых спортивных снарядов. Когда играют профессиональные спортсмены, его скорость может достигать 400 км/час, а зафиксированный рекорд скорости - 493 км/час. В дворцовом саду уже имелась подготовленная площадка, на которой мы с Адлербергом показали гостям, как играть в эту новую игру. Красиво оформленные наборы для игры в "сокола" были презентованы императору Александру, принцу Вильгельму, генералу Паскевичу, младшему брату Михаилу и моему адъютанту Адлербергу сприглашением приходить в ближайшие дни ко мне во дворец для того, что бы поиграть.
   Затем на смену легким закускам подали основные блюда - шашлыки и салат Оливье. Вильгельму Фридриховичу очень понравились шашлыки. В ответ на его благодарность, я сказал, что это блюдо лучше есть на природе, лично готовя его на мангале. Вильгельму такой подход пришелся по душе. Он был воспитан в суровом милитаристском духе, к тому же его детство и детство моей невесты Шарлотты пришлось на эпоху наполеоновских войн, когда Пруссия была оккупирована французами, а королевская семья жила в изгнании в Кенингсберге, где и прошло их детство в достаточно простой обстановке без блеска придворных балов.
   После шашлыка, вероятно вспомнив наш первомайский пикник на Каменном острове, младший брат Михаил попросил меня спеть. Вот, спасибо, удружил! При слиянии моей сущности с сущностью Николая у меня появились кое-какие музыкальные способности, которые напрочь отсутствовали в 21 веке, да и Николай вроде в той истории не славился музыкальными талантами. Так что петь я мог относительно неплохо, но проблемой было то, что я знал только песни 20 и 21 веков. Я из-под стола показал младшему брату кулак, но было уже поздно - все начали просить меня спеть. Отказывать было неудобно, пришлось петь. Спел "Балладу о любви" из Высоцкого, посвятив ее моей Лотхен. Она была счастлива от этой песни. Затем я спел "Лирическую" ("Здесь лапы у елей дрожат на весу"), опять посвятив ее Лотхен. Затем я спел песню "Бородино" из Коловрата, посвятив ее героям минувшей войны. Затем решил немного развеселить гостей и спел:
   По полю кони грохотали,
Тевтоны шли в кровавый бой.
И молодого сарацина
Несли с пробитой головой.
В чалму ударила секира,
Христовы воины входят в раж.
Халиф, упавший с аргамака,
Украсит траурный пейзаж.
Слышны рыданья из гарема
Халифа черти тащат в ад....
   Эту шуточную песню 21 века тут, к моему удивлению, восприняли серьезно и с энтузиазмом, хором начав подпевать мне на строчках:
   Очистим мы Святую Землю,
И папа Римский будет рад.
Благая весть по миру мчится,
Мы победили мусульман,
Зальем святой водой мечети,
Развеем по ветру Коран.
А если кто из нас погибнет,
Его в молитвах поминай.
Коль воин пал в бою за веру,
Душа уходит прямо в рай.
   Закончив петь, подумал, что с местным религиозным фанатизмом надо будет что-то делать. Конечно, нам предстоят войны с Османской Империей, но не ради установки креста на Софийский собор и даже не ради защиты православных на Балканах, а исключительно ради национальных интересов России. А конфликты с магометанами по религиозным причинам нам совсем не нужны. Тем более, что в моих планах были дружба и союз с Мухаммедом Али-пашой Египетским. Но пока эта песня произвела нужный эффект, на который я и рассчитывал, даже с избытком, поддержка моего имиджа ревностного христианина, за который я опасался, так как по тайной договоренности с Криницким полностью положил на все церковные обряды. Конечно, придворный духовник везде отзывался обо мне, как о прилежном христианине, но как говориться - береженого Путин бережет, а не береженого конвой стережет. Потому отзывы Криницкого надо было подтвердить собственным поведением на публике.
   Закончив петь эту песню, я сделал вид, что охрип от пения и отказался петь дальше. На самом деле я просто опасался начать петь что-нибудь не то, что могло бы вызвать лишние вопросы. Но меня и так начали одолевать вопросами на тему, кто сочинил такие замечательные песни. Не подумав как следует, я ляпнул "Пушкин... Александр Сергеевич..." Ага, Саша Пушкин в тот момент как раз заканчивал сдавать выпускные экзамены в Царскосельском Лицее, будучи пока молодым и никому неизвестным дворянином. Хотя он уже и успел обратить на себя внимание окружающих, как явным поэтическим талантом, так и крайне шебутным характером, из-за которого постоянно нарывался на конфликты. Вот будет удивлен будущий великий поэт, когда узнает, что якобы является автором неизвестных ему песен, которые поет сам великий князь Николай, да еще и в обществе императора.
   Пока со столов убирали блюда и накрывали чай, я отошел от столов вмете с императором и мы немного поговорили о технике. После просмотра велосипедов Александр поинтересовался, какие еще есть результаты работы моего Научно-Технического Общества. Я пояснил, что оно пока еще не начало работать в полную силу, так как еще не прибыли многие затребованные мною люди, да и оборудование не полностью укомплектовано. Да и конструирование серьезных механизмов требует времени и даже не месяцев, а лет. Но порадовал его тем, что кое-какие результаты уже есть, которые я не спешу демонстрировать публике, так как они имеют важное значение для вооружения армии и управления государством. Рассказал про казнозарядные пистолеты и ружья под унитарные патроны, а так же про телеграф. Мы договорились, что на следующий день император прибудет для знакомства с этими разработками и оценки их полезности для государства и армии.
   Затем был чай с пирогами и большим праздничным тортом. Завершилось все фейрверком. Но самый главный подарок я получил после того, как мы с Лотхен проводили разъезжающихся гостей. Мой адъютант Адлерберг доложил, что в Петербург с Урала прибыли легендарные русские инженеры-изобретатели Ефим Алексемович и Мирон Ефимович Черепановы. Но это для меня они были легендарными изобретателями, а многие окружающие удивлялись, почему великий князь проявляет такое внимание к каким-то уральским мастеровым. Не ценили тут еще талантливые научно-технические кадры.
Оценка: 4.52*23  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"