Strelok
Альфа-особь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мир, каким мы его знали, рухнул за считаные недели. Вырвавшийся в мир по вине человека древний вирус превратил города в ульи из плоти и костей, а людей в бездумных чудовищ. Но даже в этом кошмаре остались те, кто сумел не просто выжить, а вырвать у вируса право управлять им.
  Глава 1. Начало конца
  
  КОНФИДЕНЦИАЛЬНО
  Экзобиологическая исследовательская станция "Хайюнь"
  Исх. No: HY-LA2040/00
  Дата: 24 апреля 2040 г.
  
  Уважаемый господин директор, в соответствии с протоколом отчетности представляю данные предварительного анализа уникальной подповерхностной каверны, обнаруженной в акватории Восточно-Китайского моря океана на глубине более 2600 метров. Объект получил временное обозначение Cavitas Abyssalis-2040. Наши гидролокаторы и роботизированные зондирующие комплексы показали наличие изолированной экосистемы, не контактировавшей с поверхностной биосферой, по оценкам палеобиологов, не менее 400 миллионов лет, хотя морфологический анализ ряда таксонов допускает еще более глубокую дивергенцию - возможно, в пределах протерозойской эры.
  Особое внимание группы сосредоточено на обнаруженном вирусоподобном агенте, который, согласно результатам метагеномного секвенирования, демонстрирует необычайный уровень интегративных связей со всеми ключевыми представителями местной биоты. Мы обозначили его как Chronophage archaicum. Его геном представлен не привычной линейной РНК или ДНК-структурой, а мультиспиральным гибридным носителем, в котором сочетаются однонитевые и двунитевые сегменты с многочисленными псевдоузлами. Подобная архитектура указывает на крайне древнее происхождение и способность к быстрейшей перестройке в ответ на средовые стимулы.
  Уникальность заключается в том, что данный агент функционирует не столько как патоген, сколько как универсальный симбионт: он регулирует экспрессию генов хозяев, обеспечивает устойчивость их клеточных структур к экстремальному давлению и почти полному отсутствию света, а также, вероятно, участвует в формировании особого метаболического цикла, основанного на хемосинтезе серосодержащих соединений. В определенном смысле вся экосистема Cavitas Abyssalis является единым вирусно-клеточным супраорганизмом, где Chronophage выступает матрицей эволюционной стабильности.
  Данный феномен открывает потенциальные горизонты в терапии рака (за счет управления пролиферацией клеток), регенеративной медицине, создании организмов, устойчивых к экстремальным условиям, а также в молекулярном дизайне новых биологических систем. Однако главный вызов, с которым мы столкнулись, заключается в абсолютной неспособности исходного штамма реплицироваться в культурах млекопитающих. Поэтому проектная группа приступила к последовательной модификации генома Хронофага методами направленного мутагенеза и CRISPR-редактирования.
  Станция "Хайюнь", где мы проводим работы, спроектирована с учетом самых современных стандартов биологической безопасности. Подводный комплекс разделен на три сектора: жилой модуль, лабораторный блок с барокамерами и стерильными отсеками, а также энергетический узел с ядерным мини-реактором и системами жизнеобеспечения. Все операции с вирусом ведутся в герметичных боксах уровня BSL-5 (экспериментальный стандарт, разработанный специально для данной программы), где механические манипуляторы и слоистые фильтры гарантируют исключение контакта персонала с исследуемым агентом.
  Тем не менее, несмотря на все меры, наша работа неминуемо сопряжена с риском. Сегодняшний эксперимент показал первые признаки прорыва: модифицированный штамм Хронофага, в геном которого была встроена кассета с промоторами, активными в клетках млекопитающих, успешно инициировал репликацию в культуре человеческих фибробластов. В течение 48 часов наблюдалась не только экспоненциальная динамика размножения, но и выраженные эффекты на клеточном уровне: ускорение митоза, необычные формы апоптоза, а также резкая активация ретротранспозонов. По сути, мы получили универсальный мутагенный агент, способный радикально перепрограммировать клетки за считаные циклы.
  Обсуждая перспективы, мы говорим не только о лечении наследственных заболеваний или создании тканей для трансплантологии, но и о потенциальной возможности управляемой эволюции человека. В теории Chronophage может стать биологическим инструментом, позволяющим переписывать геном вида в реальном времени. Некоторые из коллег уже называют его ''живым редактором ДНК'', другим ближе термин ''эволюционный катализатор''. Но в узком кругу мы все чаще используем имя, закрепившееся в неофициальных отчетах - Хронофаг, пожиратель времени, несущий в себе отпечаток глубочайшего прошлого.
  
  Научный руководитель станции ''Хайюнь''
  Проф. Ван Лэй
  
  ***
  Когда он закончил диктовать отчет, экран терминала погас, и в лаборатории воцарилась привычная тишина, нарушаемая лишь низким гулом системы вентиляции. Ли Цзяньцзе снял наушник, с легким раздражением потерев висок, напряжение после каждого отчетного сеанса всегда оставляло в голове тупую ноющую боль. Подводная станция ''Хайюнь'' дышала тяжелым металлом: узкие коридоры с герметичными люками, влажный воздух, насыщенный привкусом антисептиков, и вечная вибрация глубинного давления, передававшаяся через корпус в кости.
  Он провел ладонью по гладкой поверхности гермостекла, отделявшего его от бокса с пробирками. Там, в идеально выверенном холоде, покоились образцы - концентраты Хронофага, древнего вируса, которому не нашлось аналога ни в одной базе данных планеты. Ли смотрел на контейнер с тем же вниманием, с каким художник всматривается в первую линию наброска: в этих невидимых нитях заключалась мощь, способная не просто лечить болезни, но и переписывать саму биологию человека, да и любого живого организма.
  Коллеги еще обсуждали свежие результаты: колонии человеческих фибробластов под действием модифицированного штамма вели себя как живое пламя, жадно поглощавшее все вокруг. Деление клеток ускорялось, морфология менялась на глазах, словно ткани пробовали новые варианты самих себя. Некоторые видели в этом угрозу. Ли же, напротив, ощущал дрожь восторга: он понимал, что стоит на краю открытия, которое способно сделать его имя бессмертным.
  Но вместе с восторгом жила тень беспокойства. В памяти навязчиво всплывал странный отблеск на поверхности капсулы - едва заметная трещина, которую техник списал на оптический дефект. Система дезинфекции сработала штатно, ультрафиолетовое облучение прошло по циклу, и автоматические отчеты показали нулевой уровень утечки. Ли хотел верить этим цифрам, но опыт подсказывал иное: слишком многое в Хронофаге ускользало от привычных методов контроля.
  Он медленно снял перчатки, ощущая усталость, осевшую в пальцах. Сегодняшний эксперимент занял двенадцать часов - двенадцать часов работы с агентом, который в любой момент мог выйти из-под подчинения. Но вместо страха он чувствовал азарт. Хронофаг был словно древний текст, написанный миллиарды лет назад, и сейчас именно он, Ли Цзяньцзе, учился читать эти строки.
  В жилом секторе станции уже ждали коллеги: Чжан Го, тяжелый по характеру, сдержанный биоинженер, и Сунь Лянь, молчаливая специалистка по молекулярной биологии. Они переговаривались приглушенно, словно в присутствии чего-то большего, чем они сами. Ли присоединился к ним, позволив себе редкую улыбку.
  Мы сделали это, подумал он, впервые в истории вирус из глубинной каверны дышит в клетках человека.
  Но в тишине коридоров ''Хайюнь'' уже зарождалась ошибка, столь крошечная, что никто не заметил ее. Микротрещина на контейнере пропустила незначительное число частиц наружу, и они закрепились на поверхности защитного костюма. Ни ультрафиолет, ни дезинфицирующие растворы не смогли быстро разрушить их кристаллические оболочки - слишком древняя, слишком изощренная была их защита.
  Позже, в раздевалке, когда Ли снял тяжелый скафандр, мельчайшие споры перешли на кожу через едва заметные повреждения латекса перчаток. Он не почувствовал ничего кроме усталости и желания лечь спать. Но именно в этот миг начался обратный отсчет для всей земной цивилизации...
  Первые сутки Ли Цзяньцзе ничего не замечал. Он продолжал вести привычный цикл экспериментов: анализ образцов, сравнение секвенированных данных, обсуждения с коллегами. Хронофаг работал в чашках Петри как живое зеркало хаоса - клеточные колонии менялись так стремительно, что электронный микроскоп фиксировал новые морфологии каждые два часа. Ли все глубже погружался в работу, не давая себе времени подумать о странной тяжести в затылке и легкой дрожи в руках.
  На второй день после того, как он снял скафандр, головная боль усилилась. Сначала он объяснил ее усталостью и низким уровнем кислорода, обычным для станции. Но ночью Ли проснулся от странного жара, температура тела поднялась до тридцати восьми, сердце билось неровно. Он подошел к зеркалу в санузле жилого блока и заметил: зрачки казались чуть шире обычного, а белки глаз будто покрыла тонкая сеть капилляров.
  Утром Чжан Го заметил его бледность.
  -Ты плохо выглядишь, Ли. Может, вирус? -спросил он вполголоса, хотя в лаборатории все привыкли избегать слова ''заражение'', словно оно могло материализовать опасность.
  Ли покачал головой, стараясь говорить спокойно:
  -Подумаешь, температура. От давления и работы на глубине. Пройдет.
  Но внутри у него уже росло сомнение. Он знал, как должны проявляться первые стадии заражения в культуре клеток: резкие метаболические скачки, странные формы деления, мутации за один цикл. Теперь, глядя на собственное отражение, он понимал: Хронофаг мог действовать точно так же и в живом организме.
  Командировка подходила к концу. Через день Ли должен был лететь вертолетом в Гонконг, чтобы доложить о результатах правлению ''Хайюнь Биотек''. Он не сказал никому о своих симптомах: слишком велик был соблазн оказаться первым экспериментатором, испытавшим на себе воздействие древнего вируса. Страх и жажда славы боролись в нем, и в итоге победила вторая.
  Перед вылетом он ощущал странное облегчение - температура чуть снизилась, головная боль стихла. Врачи на станции сделали экспресс-анализ крови, замерили пульс, давление и ничего подозрительного не обнаружили и разрешили поездку. Ли прошел через шлюз, поднялся на транспортный батискаф и в последний раз посмотрел в иллюминатор на корпус станции, терявшийся во мраке глубин. Он не знал, что в его легких, крови, нервной системе уже сотни миллионов копий Хронофага, учившегося на лету существовать в новой среде - сухопутном позвоночном организме.
  В Гонконге болезнь дала о себе знать мгновенно, возможно, более сухой воздух или иная причина стали триггером изменений.
  Через несколько часов после прибытия он почувствовал острую слабость, дыхание стало прерывистым. В гостиничном номере его трясло от лихорадки, и коллеги немедленно вызвали скорую помощь. В больнице врачи решили, что перед ними тяжелая вирусная инфекция, многие помнили про COVID-19 два десятилетия назад. Пациента незамедлительно поместили в изолятор, взяли анализы.
  Но анализы ничего внятного не показывали, привычные тесты не распознавали Хронофаг. Лаборанты ломали голову над странными результатами: кровь Ли насыщалась атипичными клетками, в которых ДНК уже не совпадала с эталонными образцами его же генома, сделанными месяц назад. Вирус переписывал его организм в реальном времени.
  Проблема заключалась в другом: Хронофаг уже вышел за пределы тела пациента. Его аэрозольные частицы устойчиво сохранялись в воздухе, с трудом разрушались ультрафиолетом и уже успели осесть на контактировавших с Ли людьми.
  Несколько медсестер ощутили першение в горле после дежурства, но никто не связал это с угрозой...
  Внутри прозрачного бокса Ли Цзяньцзе лежал, опутанный проводами и датчиками, его посеревшая кожа блестела от пота, лицо пылало. Температура держалась на уровне сорока одного градуса, несмотря на мощнейшую инфузионную терапию и охлаждающие системы. Он дышал прерывисто, но глаза оставались ясными на короткие промежутки, когда сквозь бред прорывался разум.
  -Метаболизм увеличен вдвое, - сказал один из врачей, доктор Чжоу, глядя на мониторы. -Глюкоза уходит с такой скоростью, будто он бежит марафон. Мы держим капельницу на максимуме, но уровень сахара все равно падает.
  -Это уже не классический гиперметаболизм, -вмешалась доктор Ван, инфекционист. -Посмотрите на анализы. Лактат зашкаливает, как при митохондриальной дисфункции. Но при этом клетки печени активно делятся, понимаете?
  Она ткнула пальцем в распечатку биопсии.
  -У него регенерация тканей запущена в каком-то странном патологическом режиме.
  Ли открыл глаза, губы его дрожали. Он попытался приподняться, но тяжесть тела не позволила. Голос был хриплым, но в нем еще звучала твердость ученого:
  -Это... Хронофаг. Он активирует ретротранспозоны. Переписывает... все подряд. Геном нестабилен...
  Доктор Чжоу наклонился ближе:
  -Ли, вы можете уточнить? Он интегрируется в ДНК или остается в эпизомальной форме?
  -Интеграция... хаотичная, -Ли моргнул, глаза его потемнели. -Но... с прицелом. Как будто знает, куда встраиваться. Он не убивает клетки... он делает из них новые.
  Доктор Ван всмотрелась в мониторы:
  -Именно это мы и видим. Эпителиальные клетки легких уже демонстрируют химеризацию - двойные ядра, необычные митотические фигуры. Он не разрушает ткань, а перестраивает ее.
  -Зачем? -спросил Чжоу почти шепотом. -Какая у этого цель?
  Ли тяжело дышал, пальцы судорожно сжимали простыню.
  -Не цель... стратегия. Он всегда так делал... в каверне... все организмы там связаны... одним геномным контуром. Симбиоз... но у человека... это не симбиоз. Это коллапс.
  Он закашлялся, на губах проступила алая пена. Врачи обменялись взглядами. Доктор Ван быстро проверила показатели:
  -Начался цитокиновый шторм. IL-6, TNF-альфа зашкаливают. Иммунитет не понимает, что перед ним - инфекция или собственные ткани.
  Ли попытался улыбнуться, болезненно, криво.
  -Я... сам видел... в культуре фибробластов. Сначала ускорение деления... потом деградация... память у клеток исчезает. Они забывают, кем были. Так и я...
  Доктор Чжоу снова склонился над ним:
  -Ли, вы должны сказать нам все, что знаете. Это критически важно. Можно ли остановить репликацию? Есть ли ингибиторы?
  -Ингибиторы... нет. Только... блокада экспрессии промоторов. Но они... меняются. Самоадаптация... каждый цикл... новый вариант, -Ли закрыл глаза, его дыхание участилось. -Вы вряд ли сможете... создать вакцину. Слишком древний... слишком гибкий. Он... пожирает время.
  Доктор Ван быстро что-то записывала, пытаясь ухватить последние крохи рациональной речи пациента.
  -Ли, еще вопрос. Путь передачи? Только аэрозоль?
  -Аэрозоль... кровь... кожа... даже через слизь. Устойчив... к ультрафиолету... к перекиси, спирту... -его речь начала обрываться. -Белковая оболочка... кристаллы отражают...
  Сердечный монитор запищал быстрее. Ли захрипел, взгляд его стал стеклянным, сознание растворялось. В последнем проблеске он прошептал:
  -Он не вирус... он... сама эволюция.
  После этого он впал в бред, уже не различая ни слов, ни лиц.
  Тело Ли постепенно сдавалось. После последней вспышки речи он провалился в кому, хотя его организм продолжал бороться, будто сам Хронофаг не позволял прекратить процесс. Мониторы фиксировали череду парадоксальных показателей: ускоренный метаболизм соседствовал с падением сатурации, гипергликемия с истощением запасов гликогена.
  Через сутки начались видимые морфологические изменения. На груди и плечах вздулись мясистые опухоли - неопластические массы, возникшие из-за неконтролируемой пролиферации клеток. Пальцы на руках начали вытягиваться, суставы деформировались, ногти превратились в утолщенные ороговевшие когти. В челюсти выросли дополнительные зубы - два удлиненных клыка, пробивших десны с внутренней стороны.
  -Это классическая гиперплазия с элементами онкогенной мутации, -комментировала доктор Ван, не отрываясь от монитора. -Но скорость... она невозможна для человеческой биологии. Каждая клетка получает новые инструкции каждые несколько часов.
  Доктор Чжоу молча фиксировал показатели: креатинин зашкаливал, печеночные ферменты росли экспоненциально, надпочечники выбрасывали гормоны в количествах, несовместимых с жизнью. Организм Ли пожирал сам себя, чтобы поддерживать энергетические затраты трансформации.
  -Это полиорганная недостаточность, -констатировал он. -Сердце не выдержит. Ему осталось недолго.
  К утру Ли Цзяньцзе умер. Сердечный монитор издал ровный сигнал, тело его лежало искореженным, наполовину человеческим, наполовину чудовищным - не завершенным экспериментом древнего вируса.
  Но Хронофаг не умер вместе с ним. Уже в первые дни после его госпитализации в городе стали появляться странные случаи. Сначала их приняли за пневмонию неясной этиологии: резкая лихорадка, кашель, потеря сознания. Но врачи быстро поняли: инкубационный период сократился до восьми-двадцати часов
  Часть инфицированных впадала в кому и погибала в течение двух суток от истощения и полиорганной недостаточности, их тела демонстрировали такие же хаотичные мутации: опухоли, деформации, избыточные зубы, гипертрофию костей. Но другая часть вела себя иначе.
  У некоторых поражение лобных долей мозга приводило к утрате высших когнитивных функций: исчезало мышление, логика, самоконтроль. Вместо этого пробуждалась первобытная агрессия. Пациенты, вырвавшись из карантина, бросались на медперсонал и случайных прохожих. Их поведение подчинялось простейшему инстинкту: искать и поглощать белок.
  -Это каннибализм как метаболическая адаптация, -объясняла доктор Ван на экстренном совещании. -Вирус заставляет искать наиболее доступный источник аминокислот. А что ближе по составу к человеку, чем другой человек?
  Городская система здравоохранения трещала под натиском первых вспышек. Одни районы сообщали о массовых госпитализациях с высокой смертностью, другие о нападениях обезумевших зараженных на улицах. Ситуация менялась час за часом. Вирус древней каверны уже перестраивал мир наверху.
  Карантин в Гонконге объявили слишком поздно. Решение о закрытии международного аэропорта Чхэклапкок приняли лишь через двадцать шесть часов после смерти Ли Цзяньцзе. К тому времени десятки пассажиров, еще не знавших о своем состоянии, уже разлетелись в Пекин, Токио, Сингапур, Лондон и Лос-Анджелес. Инкубационный период, сократившийся до считаных часов, сделал невозможным контроль. Каждая новая вспышка вспыхивала там, где еще вчера производились пересадочные рейсы.
  Власти метались между решениями: вводить ли тотальный карантин или ограничиться локальными мерами. Но вирус оказался быстрее. То, что можно было остановить жестким закрытием границ в первые сутки, к третьему дню превратилось в цепочку геометрической прогрессии. Хронофаг вышел в мир.
  Однако в эпидемиологическом хаосе проявилась и неожиданная надежда. Часть населения оставалось невосприимчивой к заражению. У одних клетки вообще не позволяли вирусу интегрироваться: рецепторы поверхности не совпадали с белками Хронофага. У других срабатывал уникальный иммунный ответ, врожденный и адаптивный иммунитет синхронно уничтожали вирусные частицы еще на входе. Эти сравнительно редкие люди могли жить рядом с зараженными и оставаться здоровыми, становясь непреднамеренными свидетелями крушения цивилизации.
  Тем временем зараженные эволюционировали. Они не ограничивались нападениями на людей: вирусный голод гнал их к любому источнику органики. Улицы были усеяны разорванными собаками, мусором от разоренных помоек и даже выкорчеванными деревьями, в которых зараженные жадно жевали кору и листья, стремясь насытится.
  Хронофаг не давал умереть от голода, подчиняя инстинкты собственной программе.
  У большинства, кто не погибал от бурных мутаций и полиорганной недостаточности, трансформация постепенно стабилизировалась. Обмен веществ приходил в равновесие, раны и язвы затягивались, но они оставались навеки искаженными уродами: массивные опухолеподобные наросты, асимметричные кости, тупые лица с выжженным взглядом.
  Их интеллект угасал до уровня примитивных животных, таких существ врачи между собой называли ''стабилизированные'' или ''зараженными первой стадии''.
  Но примерно у каждого двадцатого шел другой путь. Эволюция не останавливалась, а продолжала двигаться вперед. Эти зараженные демонстрировали новые адаптации: одни получали мышечные волокна с необычной структурой, дававшие нечеловеческую силу, у других кожа затвердевала, превращаясь в роговой панцирь, способный отражать удары и даже пули, встречались случаи теплового зрения - пациенты безошибочно находили жертв в темноте, фиксировались уникальные мутации, когда из кистей рук или предплечий выбрасывались костные иглы, покрытые ядовитыми белками.
  Инфицированные второй стадии встречались реже, но были куда опаснее: агрессивные, быстрые, умные. У них сохранялись зачатки когнитивного мышления, ограниченные, но достаточные, чтобы координировать охоту или использовать простейшее оружие. Участвовавшие в зачистках полицейские неоднократно попадали в организованные засады, когда мутанты имитировали человеческие крики или даже отдельные фразы.
  Город начал умирать в крике и огне. Правительство мобилизовало силы Народно-освободительной армии, ввело бронетехнику, полицейские подразделения и войска РХБЗ. Поначалу казалось, что сдержать зараженных возможно: автоматный и пулеметный огонь выкашивал толпы каннибалов, термобарические боеприпасы выжигали целые кварталы, мосты и станции метро замыкали кордонами. Но уже через двенадцать часов стало ясно, что численность стабилизированных растет быстрее, чем их успевают уничтожать.
  Первой особенностью стало то, что зараженные начали группироваться. Они не вели себя как бездумная масса, напротив, возникал странный инстинкт собираться в теплых и влажных местах: подвалы, тоннели метро, паркинги под торговыми центрами. Туда они тащили трупы людей и животных, а также куски органики, вырытые из почвы. Некоторые оседали на месте, буквально врастая в стены и пол, превращаясь в пульсирующие мясистые наросты, из которых текла вязкая, полупрозрачная слизь.
  Так зарождались первые ульи.
  Военные врачи, наблюдавшие через камеры дронов, видели, как в этих серых скоплениях тела начинали переплетаться, образуя нечто вроде органической архитектуры - тканевые колонны, гнездовые камеры, живые перегородки. Клетки, зараженные Хронофагом, будто искали новое равновесие, но вместо стабилизации развивались в направленную структуру. Влажный воздух улья звенел низкочастотным гулом, словно сам город обзавелся сердцебиением.
  Первое настоящее ужасное открытие сделали саперы, пытавшиеся подорвать один из таких очагов. Перед детонацией они заметили движение: в толще мясистых сводов проклевывались новые формы жизни. Из студенистых коконов начали вырываться мускулистые, длинноногие твари с серой шкурой. Их конечности были непропорционально мощными, а ребра грудной клетки выдавались наружу в виде зазубренных костяных пластин. Словно безумный художник взял человеческие тела, накачал стероидами, откатил их эволюцию на несколько миллионов лет назад, вернув передвижение на четвереньках. А черепа сплющил и увеличил челюсти до неприличных размеров.
  Этих новых мутантов окрестили ''прыгунами''.
  Они передвигались скачками на добрые семь-восемь метров, перепрыгивали через бронетехнику и вгрызались в плоть жертв с хищной скоростью. Их пасти были полны новых зубов-клыков, вырастающих рядами, как у акулы. В отличие от стабилизированных, прыгуны проявляли тактическую согласованность: отвлекали огонь на себя, чтобы дать другим существам возможность приблизиться к солдатам.
  Остров Гонконг превращался в живую лабораторию Хронофага, где вирус строил не только новых хозяев, но и собственные экосистемы.
  Пассажиры инфицированных рейсов успели пересечь полмира: через Токио, Сеул, Сингапур и Дубай, через Лондон и Франкфурт, Нью-Йорк и Лос-Анджелес. Аэропорты, вокзалы и порты стали точками ускоренного распространения.
  В США первые подтвержденные случаи зарегистрировали в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке. Медицинские центры фиксировали резко возросшую заболеваемость с симптомами: гипертермия, цитокиновый шторм, атипичная клеточная пролиферация. Лабораторные анализы показали необычную геномную перестройку: вирус интегрировался в гетерогенные ткани, вызывая химеризацию клеточных линий, что приводило к быстрой мутации хозяина. В нескольких случаях пациенты впадали в кому и демонстрировали морфологические изменения, схожие с теми, что наблюдали в Гонконге - мясистые наросты, деформация кистей и рост дополнительных зубов.
  Европа, с ее плотной транспортной сетью, также быстро оказалась поражена. Париж, Лондон и Милан регистрировали вспышки среди пассажиров авиарейсов и пассажирских поездов. Медицинские службы с трудом идентифицировали природу болезни: стандартные тесты на вирусные агенты оказывались бессильны, а геном Хронофага демонстрировал уникальную пластичность, изменяясь даже при повторной изоляции. У зараженных наблюдался гиперметаболизм, повышение уровня лактата, экспрессия ретротранспозонов и ускоренное деление клеток.
  В России первые вспышки зарегистрировали в Москве и Санкт-Петербурге среди пассажиров международных рейсов и сотрудников аэропортов. Инкубационный период сделал невозможным локализацию эпидемии. Вирус начал распространяться по крупным транспортным узлам: метро, железнодорожным вокзалам, крупным рынкам.
  В остальном вирус распространялся классическим аэрозольным и контактным путем, быстро находя новых хозяев, и создавал разветвленную глобальную сеть очагов.
  Военные и санитарные службы реагировали с запозданием. Закрытие границ, карантинные меры и локальные блокпосты задерживали распространение лишь на несколько часов, что оказалось недостаточно: к концу первой недели зараженные фиксировались уже на всех континентах, а Хронофаг демонстрировал способность к мутации под локальные условия и даже к адаптации к новым видам млекопитающих, обеспечивая постоянный источник белка.
  
  Глава 2. Пандемия
  
  В первую неделю после появления Хронофага Вадим понял, что пора копать бункер, запасаться оружием и консервами. Он уволился с работы одним днем, снял с банковской карточки все деньги, разворошил заначку и закупился всем необходимым. Консервы, одежда, медикаменты, спички, радиоприемник, портативные солнечные батареи и многое другое. Из родного Питера бывший монтажник кондиционеров уехал на Ладогу, на дачу, доставшуюся от покойного деда.
  Разумеется, Вадим хотел отправиться в глушь не в одиночку, в сплоченной группе вероятность выживания куда выше. Он пытался объяснить это двоюродной тетке, девушке, немногочисленным друзьям, но те подняли выживальщика на смех. Китайцы справятся с вирусом, как в свое время с ковидом, они умеют. Все обойдется. Как же...
  Вирус, впервые объявившийся в Гонконге в конце мая быстро распространился по миру и к середине июня эпидемией была охвачена почти каждая страна. Россия не стала исключением. Из-за бюрократии, сложностей в принятии столь радикальных мер международное сообщение перекрыли слишком поздно. 15 июня зомби начали орудовать в Москве, а 17 в северной столице
  Карта охваченных эпидемией территорий с каждым часом обрастала новыми красными точками, сперва крупные города, потом второстепенные населенные пункты.
  Вадим корил себя, не смог убедить никого из своих уехать с ним на Ладогу раньше, когда власти еще не ограничили перемещения между населенными пунктами. Не нужно было иметь гениальный интеллект, чтобы догадаться: Хронофаг - не очередная чахотка, дело куда хуже. Это стало понятно после репортажей из Гонконга с кадрами ковровых бомбежек зараженных кварталов, военных, расстреливающих толпы искаженных мутантов и обрастающих мерзкой опухолевидной массой небоскребов...
  Вадим хорошо знаком с фантастикой, однако никогда всерьез не думал оказаться посреди зомби-апокалипсиса. В одиночку, поскольку близкие люди посчитали его паникером.
  Теперь поздно. Через кордоны и блокпосты без соответствующего разрешения не пройти, не проехать.
  С девушкой, теткой и друзьями Вадим держал связь по телефону, благо сотовая связь и интернет пока функционировали.
   С каждым днем ситуация в Питере ухудшалась, число зараженных множилось в геометрической прогрессии. Военные действовали предельно жестко, если не сказать жестоко. При малейшем подозрении на вирус отправляли в карантин, откуда живыми выходили немногие. Исхода может быть лишь три - превращение в зомби, смерть от полиорганной недостаточности либо самостоятельное выздоровление. Последних в принудительном порядке мобилизовывали для работы в похоронных командах, карантинных лагерях, группах зачистки.
  Стремясь пресечь распространение инфекции, силовики изолировали целые районы города. Места формирования ульев уничтожались с применением тяжелой техники, напалма, авиабомб.
  В других частях страны было не легче. Развернулась настоящая война, люди против вируса и его порождений. И пока инфекция побеждала. В регионах с высокой плотностью населения Хронофаг брал верх в считанные дни, в местах с относительном малым количеством людей на квадратный километр еще можно на что-то надеяться. Одиночные зомби, их небольшие группы легко уничтожаются, вирусу сложнее распространяться и формировать ульи.
   Вадим через интернет следил за обстановкой не только в Ленинградской области, новости продолжали поступать отовсюду.
  Свободных от вируса мест, не считая Антарктиды и заполярья практически не осталось.
  По оценкам Всемирной организации здравоохранения пандемия унесла жизни трехсот миллионов человек, в четыре раза больше обратились в зомби. СМИ уже официально использовали данный термин для обозначения зараженных.
  Создание вакцины уже ничего кардинально не изменит, экономика рухнула, международное сообщение нарушено, государственные структуры местами прекратили существование. Паника приносила вреда куда больше, чем Хронофаг и зараженные твари.
  24 июня накрылась сотовая связь, через два дня настал черед интернета. Поддерживать работоспособность инфраструктуры в прежнем режиме не представлялось возможным.
  У Вадима оставалось спутниковое ТВ и радиоприемник, он по-прежнему мог быть в курсе происходящего.
   Как ни крути, парень неплохо устроился. Дача с огородом неподалеку от Ладожского озера, запас продуктов минимум на год, даже оружие имелось. Дедовский СКС с двумя сотнями патронов. От залетных мародеров, зараженных отбиться хватит, вопрос в другом. Хватит ли у Вадима мужества выстрелить? Судя по новостям из северной столицы, скоро такой момент может наступить.
  Военные утрачивают контроль над ситуацией в Питере, выжившее население массово бежит из города. Загвоздка в том, что безопасных мест почти не осталось. Там, где не шныряют зараженные, хозяйничают вооруженные банды, представители криминального мира вообще в этой ситуации почувствовали себя чуть ли не хозяевами.
  Вадим не питал иллюзий, всех, кого он знал скорее всего мертвы или превратились в марионеток инфекции. Иначе добрались бы сюда, впрочем, надежда умирает последней...
  Утром двадцать седьмого числа на крыльце дома объявился странный гость. Зараженная инфекцией ворона, чьи размеры раза в два превышали нормы. Голова и тело были лишены перьев, а те, что остались на крыльях постепенно замещались кожаными перепонками, как у летучих мышей. Кожа покрыта голубыми слегка фосфоресцирующими прожилками. Красные глаза птицы-мутанта сфокусировались на хозяине участка.
  -Вот сука.
  Он, недолго думая, потянулся за вилами возле двери. Через две секунды проткнутая железными зубьями тварь беспомощно трепыхалась, верещала, издавая непривычный клекот.
  Вадим добил мутанта топором, отделил голову от тела. Затем одел резиновые перчатки, отнес тушку за полкилометра подальше в сосновый лес и сжег. По телевидению рекомендовали избавляться от переносчиков заразы путем кремации. Хронофаг крайне заразен, любое попадание инфицированной крови, слюны, на слизистые, не говоря о воздушно-капельном распространении, грозит непоправимыми последствиями. Вадиму оставалось надеяться, что все обойдется. Однако сам факт появления мутанта ни о чем хорошем не говорит.
  Вслед за птицами приходят твари намного опаснее. Мутировавшие люди, собаки или прыгуны, являющиеся порождениями ульев.
  В начале эпидемии никто и представить не мог, что инфекция способна порождать абсолютно новые виды, формировать не похожие ни на что экосистемы. Отсиживаться на дедовской даче в долгосрочной перспективе гиблое дело, нужно уходить на север.
  Мурманск с базой Северного флота вроде неплохо держится. С наступлением холодов прыти у зараженных тварей резко поубавится, они попрячутся в логовах, собьются в кучи, лишь бы сохранить тепло. Даже плюс пять-семь ночью вирусным уродцам доставляет дискомфорт, грядущую зиму люди ждали с надеждой.
  Если уж зараженные не передохнут от голода и жажды, то холод многих наверняка доконает.
  Как оказалось, в отсутствие мяса зомби переключаются на менее питательную органику, пожирая траву, листья, ягоды, насекомых, любой доступный мусор. Разум оставил инфицированных, но тяга к выживанию никуда не делась. Хронофаг - необычный вирус, он стремится сохранить жизнь носителя, улучшить его характеристики и даже придать новые свойства.
  После встречи с зараженной птицей Вадим усилил меры безопасности: заколотил окна снаружи и изнутри, оборудовал спальное место в погребе и отныне не расставался с карабином ни на минуту.
  Парень не делал этого раньше, поскольку в глубине души надеялся на благоприятный исход событий,
  Вскоре пала Москва, президента из Кремля эвакуировали в правительственное убежище на Урале. Оттуда будет осуществляться руководство армией и государственными структурами. Страна с каждым днем все глубже погружалась в пучину анархии. Впрочем, Вадим больше следил за происходящим в северной столице.
  На набережных Невы царила паника: толпы людей устремлялись к вокзалам и автобусным станциям, но ни один из поездов уже не уходил по расписанию. Платформы перегорожены военными, слышались автоматные очереди. Кому-то удавалось прорваться в грузовые поезда или в колонны машин, уходившие в область, но такие попытки заканчивались чаще всего расстрелами или столкновениями с зараженными прямо на путях. Центр города полыхал: Васильевский остров горел после ударов авиации, Петроградская сторона была отрезана блокпостами. Улицы заполняли не только мутировавшие люди, но и искаженные собаки, стаями рыщущие между домами.
  Тем временем в Ленинградской области военные пытались удерживать основные трассы. КАД превратился в линию фронта: бетонные блоки, колючая проволока, танки на развязках, патрули на бронетранспортерах. Но при всем желании сил на все не хватало. Дороги в сторону Мурманска быстро заполнились беглецами. Машины бросали на обочинах, топлива становилось все меньше. Люди шли пешком, таща детей и вещи в рюкзаках, надеясь вырваться подальше от охваченного заразой города. Вадим слышал о таких колоннах по радио, дикторы говорили о живых реках, текущих на север, пока зараженные давили беглецов с тыла.
  Внутри Петербурга формировались ульи, не так массивно, как в Гонконге, но достаточно, чтобы целые кварталы исчезали с карты. Адмиралтейская сторона стала одним из первых таких очагов: зараженные стекались туда со всей округи, а спустя несколько дней из земли начали подниматься мясистые стяжки, пронизывая фундаменты старых зданий. Башня ''Лахта Центра'' на севере города покрылась серыми пятнами и наростами, будто сама сталь и стекло заразились и начали дышать. Солдаты применяли огнеметы и напалм, но огонь лишь замедлял процесс. Война шла за каждый квартал.
  Снабжение Питера окончательно рухнуло к концу июня. Магазины пустели, склады подвергались разграблению, и даже армейские части страдали. Люди, не успевшие эвакуироваться, оказывались между двумя огнями: либо их отлавливали военные и загоняли в карантин, либо они сталкивались с мутантами на улицах. Карантинные лагеря, устроенные на окраинах города, у Шушар и Девяткино, сами вскоре превратились в зоны заражения. Толпы, запертые за колючкой, бунтовали, и в какой-то момент солдаты начали стрелять по заключенным, чтобы утихомирить народ. Вадим узнал об этом через слухи: один из соседей еще до отключения связи сумел дозвониться дочери, оказавшейся в таком лагере.
  Психологическая атмосфера становилась невыносимой. Радио передавало официальные сводки, бодрые слова о том, что армия держит оборону, что меры принимаются. Но вместе с этим сквозь помехи прорывались другие голоса, любительские передачи выживших из подпольных студий. Там говорили прямо: ''Питер пал'', ''Не верьте новостям, уезжайте севернее, чем быстрее, тем лучше''. Вадим ловил эти сигналы и сидел в темноте погреба, чувствуя, как страх гложет изнутри.
  К северным районам Ленинградской области зараженные добирались все чаще. Сначала поодиночке, потом группами. Деревни у Ладоги опустели: кто-то ушел сам, кого-то вырезали мутанты. Оставались лишь одинокие дачники вроде Вадима, упорно державшиеся за свои укрытия. Временами ночами он слышал далекие выстрелы и крики, значит, где-то рядом кто-то еще сражался. Но днем все чаще царила пугающая тишина, нарушаемая лишь вороньим карканьем.
  Петербург постепенно превращался в зону, где уже не было смысла воевать. В начале июля военные получили приказ оставить южные районы города и сосредоточиться на обороне Кронштадта и некоторых северных кварталов. Это означало фактическую капитуляцию: в городе оставались сотни тысяч людей, обреченных на смерть или мутацию. Пылающие кварталы виднелись даже на горизонте с дачи, ночами в небе над Питером стояло красное зарево.
  На селе слухи распространялись быстрее, чем официальные сводки. Говорили, что в районе Невского проспекта появился прыгун размером с лошадь, который за несколько часов перебил несколько блокпостов. Говорили о стаях мутировавших собак, которых гонят перед собой зараженные словно пастухи. Кто-то клялся, что видел на Дворцовой площади нечто, похожее на гигантский гриб, из которого вылетали тучи летающих тварей с кожистыми крыльями. Правда ли это, Вадим не знал, но понимал: город больше не его.
  Он все чаще думал о дороге на север. Ладожская дача давала укрытие и еду, но это было временно. Зима могла стать союзником, но до нее еще нужно протянуть. Мутанты не отступали, фронт катился все ближе, и однажды ночью Вадим осознал: если останется, то просто будет ждать, пока очередная ворона или собака прорвется в дом.
  И все же он продолжал укреплять укрытие, обустраивал тайники с консервами и патронами. Не потому, что верил в спасение на месте, а потому, что так было легче держать себя в руках. Человеку нужно хотя бы что-то контролировать, пусть даже заколоченные окна и ящики с тушенкой в подвале.
  К восьмому июля по единственному работающему телеканалу передали о создании китайцами, не без привлечения систем ИИ, экспериментальной вакцины против Хронофага, она эффективна показывает себя против основных штаммов вируса.
  Ведется работа над средствами быстрой доставки, в сложившихся обстоятельствах выпустить миллиарды доз абсолютно невозможно, но возможно вакцинировать население с помощью распыления аэрозоля.
  Вадим и его соседи (не он один сообразил заранее спрятаться в глуши) заметно приободрились от оптимистичной новости, может, им удастся переждать весь этот кошмар. Плохо было то, что люди, жившие неподалеку от парня, это шесть семей, вместо работы сообща держались особняком. Сказывалась боязнь заразиться от посторонних и общее недоверие к ближнему, народ опасался мародеров, грабителей. Делиться запасами еды, лекарствами, когда не знаешь, как долго продлится кризис, станет не каждый.
  Тем не менее, о совместном патрулировании поселка худо-бедно договорились. Вадим совершал ежедневные обходы окрестностей вместе с четырьмя мужиками, тоже имевшими при себе оружие. У одного охотничья двустволка, у второго травматический пистолет. Лучше, чем топоры и вилы. Зараженных не следует подпускать близко.
  Относительное благоденствие обитателей дач закончилось пятнадцатого июля. Вадим и Коля, сосед с травматом, отправились набрать свежих грибов, ягод. Две уродливые серые фигуры выбежали из чащи совершенно неожиданно, мужчины не успели отреагировать. Колю в тот же момент повалили на землю и вцепились зубами в горло. Брызнула алая кровь. Покрытые опухолями твари со зверским аппетитом принялись пожирать еще живого человека, непривычный к подобным зрелищам Вадим просто оцепенел от ужаса. Одно дело прибить мутировавшую ворону, совсем другое столкнуться с зараженным человеком вблизи, а не по ту сторону телевизионного экрана.
  Наконец, парень навел СКС на мутантов и произвел выстрел. Пуля прошла мимо, и это с пяти метров. Руки Вадима дрожали.
   Зараженные прервали трапезу, кинулись на стрелка. Вторая пуля угодила ближайшему зомби аккурат в глазницу, на уничтожение его подруги, зараженной девушки, не хватило считанных мгновений. Тварь набросилась на Вадима, частицы ее слюны вперемешку с кровью Николая попали парню в лицо. Выставленный вперед карабин не дал вцепиться в горло.
   ''Млять, теперь я заражен!''
  С большим трудом удалось оттолкнуть инфицированную особь от себя. Вадим перешел в контратаку, во всяком случае, он успеет прикончить эту дрянь прежде, чем сам потеряет разум.
  Парень нажал на спусковой крючок, на сей раз без колебаний. Зараженная с простреленным брюхом повалилась на землю, наверное, пуля перебила позвоночник. Встать на ноги зомбированная девка не могла. Вадим добил ее выстрелом в голову, после чего уселся рядом, облокотившись о дерево.
  От нахлынувшего адреналина организм жестко лихорадило, ему еще не приходилось стрелять в людей, пускай и зараженных. А тут за минуту образовались целых три трупа.
   У Вадима появилась мысль вышибить себе мозги, пока симптомы не проявились, но разум ее сразу отмел. Пока есть хоть малейший шанс нужно держаться. Соколовский решил повременить с самоубийством, вдруг иммунитет обладает врожденной устойчивостью к вирусу или способен самостоятельно побороть ее.
  Успокоившись, обдумав все как следует, Вадим вернулся в поселок. Первым делом он предупредил соседей о появлении зомби, о том, что инфицирован, жене Коли сообщил о его гибели.
  Затем отправился к себе в дом, наглухо запер двери и стал ждать.
  На пятый после заражения час поднялась температура, разболелась голова, от яркого света резало глаза. На шестой в руках и ногах появилась ломота, судороги, резко захотелось спать - верный признак предкоматозного состояния. Вадим хорошо знал симптоматику, стадии развития болезни, к чему все идет.
  Похоже, с врожденным иммунитетом не повезло. Незаметно для себя Соколовский, сидя в кресле в обнимку с карабином, погрузился в глубокий сон. Сон, после которого он перестанет быть прежним...
  Первым ощущением после пробуждения была жуткая сухость во рту, Вадиму нестерпимо хотелось пить. Он неуклюже встал с кресла, голова закружилась, в глазах потемнело, но в целом самочувствие удовлетворительное.
  Соколовский несколькими глотками осушил железный чайник с кипяченой водой на кухне, после чего посмотрел в зеркало.
  -Ну и рожа у тебя, Шарапов.
  Лицо выглядело бледным, осунувшимся, под глазами синяки. Борьба с инфекцией отняла у организма все силы. Вадим обратил внимание на трехдневную щетину на щеках. Сколько же он пробыл в отключке? Впрочем, важно не это, а то, что удалось выздороветь. Можно больше не бояться Хронофага.
  Соколовский впервые почувствовал себя по-настоящему живым, всего-то потребовалось оказаться на грани смерти.
  -Мать вашу... -вырвалось у парня, когда он вышел на крыльцо подышать свежим воздухом. Дом был окружен десятками зараженных самых разных стадий, от относительных свежачков до кошмарных мутантов, потерявших человеческий облик: темно-серая шкура с опухолями, голубыми прожилками, удлинившиеся пальцы с когтями, отвалившиеся носы, широкие пасти с острыми клыками, у некоторых отросло по дополнительной паре глаз. Монстры молча пялились на Вадима, не предпринимая никаких действий.
  -Да что происходит?
  Зомби, вероятно, видели в Соколовском своего и не нападали. Но почему? Переболевшие, бессимптомные переносчики наравне со здоровыми становятся добычей зараженных.
  Вадим вооружился топором, набрался смелости и подошел к одному из свежачков, мужчина средних лет с окровавленной физиономией. Легкий тычок пальцем в грудь. Никакой реакции.
  -Охереть можно!
  Среди незваных гостей были и некоторые соседи по даче. Пока Вадим валялся без сознания, твари наводнили поселок, кого-то сожрали, а кто-то обратился. Хари зараженных были вымазаны в крови.
  Первоначальный шок уступил место любопытству, Соколовский окончательно убедился в том, что зомби не представляют опасности. Они смотрели на выжившего не как на добычу, а как... на хозяина? Инфицированные словно ждали какой-то команды или приказа. Вадим не мог сказать, откуда взялось это понимание.
  -Ладно, проверим... вы двое, подойдите ко мне.
  Двое зараженных на поздней стадии неуклюже заковыляли по огороду. Из-за неудачных мутаций пострадал их опорно-двигательный аппарат, суставы на ногах еле гнулись. Позванные зомби застыли в метре от Вадима, покорно дожидаясь новых команд.
  ''Значит, они меня не просто за своего принимают, а за вожака.''
   -Скажите что-нибудь.
  Мутанты издали серию нечленораздельных звуков, которые при всем желании не могли сойти за слова. Насколько знал Вадим, когда Хронофаг берет под контроль центральную нервную систему, неизбежно страдают высшие функции мозга. Память, интеллект, логические мышление, все, что делает людей людьми. Где-то в глубине зараженные, возможно, сохраняют частицу человеческого, но снаружи они опустились даже ниже уровня животных. Зверя можно приручить, выдрессировать, а этих нет. По крайней мере, так утверждали умники из телевизора.
  ''Что если я не выздоровел, а стал одним из них? Просто мне повезло сохранить разум.''
  От подобных перспектив Вадима бросало в дрожь. Превратиться через пару недель в кошмарное отродье, хуже ничего не придумаешь. Вирус стремился придать носителю новые качества, отвечающие его интересам.
  Своих от чужих зараженные отличают безошибочно, никакие уловки вроде имитации поведения, запаха не срабатывают. Следовательно, Соколовский действительно может оказаться зараженным, при контактах со здоровыми надо соблюдать осторожность. Вирус передается воздушно-капельным путем, через телесные жидкости, вне носителя способен сохраняться до четырех часов.
  Новоявленный вожак стаи провел несколько опытов над зомби, те слушались беспрекословно, выполняя простые команды. На что-то сложное типа выкопать лопатой яму, нарубить дров зараженные не годились. Отдавая приказ, Вадим ощущал что-то непривычное, некий отклик со стороны подопечных. Они транслировали ему полную покорность и готовность исполнить любой приказ, смысл которого сожранные инфекцией мозги способны понять. В любой непонятной ситуации зомби сообщали Соколовскому ''хазяина, мая ни панимай''. Не словами, это был своего рода эмоциональный посыл.
  ''Я точно схожу с ума.''
  Превращение в разумного зомби Вадим еще способен переварить, но вот проявление телепатии или как оно там называется, заставляет усомниться в собственном здравомыслии. Мутанты выполняли команды Соколовского даже без слов, достаточно просто захотеть. Гипотезы умников из телевизора подтверждаются.
  В свете этого открытия расклад меняется, к здоровым людям Вадиму соваться противопоказано, заразит всех к чертовой матери. Военные такой уникальный экземпляр обязательно препарируют, тут сомнений почти нет. Инфицированных, как выразился один из докторов, больше не стоит считать людьми. Обратить вспять каскад мутации невозможно при нынешнем развитии медицины и науки в целом. Вакцина лишь прививает иммунитет, саму болезнь не вылечить. А даже если каким-то чудом выгнать вирус из организма, последствия его деятельности останутся. Разум к зараженному не вернется.
  Распивая на кухне откупоренную бутылку коньяка в компании сопящих зомби, Соколовский погрузился в тяжкие раздумья. Что делать дальше? К людям путь закрыт, самоубийство не вариант, слишком жить хочется. Но и затворничество не для него - сидеть остаток жизни в лесах в окружении тупых зомби удовольствие ниже среднего. После длительных размышлений Вадим решил отправиться в путь, сперва заглянет в Питер, к себе домой, попробует что-нибудь узнать о судьбе Юли и двоюродной тетки, с которой отношения до эпидемии были не очень.
  Перед отъездом Соколовский прочесал поселок, чтобы окончательно убедиться в отсутствии выживших. Худшие опасения подтвердились, соседей сожрали либо они обратились.
  Вадим обнаружил у себя, на остальных участках перекопанные вдоль и поперек грядки. Зомби сожрали картошку, помидоры, арбузы, виноград, на это им ума хватило. Более того, Соколовский стал свидетелем перепалки между зараженными за пойманную в траве змею.
  Всего в поселок набежало до пяти десятков тварей. Что их привлекло, не ясно, но наблюдать за ними было интересно. Днем значительная часть зомби ошивалась возле дома Соколовского, другие рыскали по окрестностям в поисках пищи. А ночью они забивались в сараи, дачные дома и спали. Кое-кто умудрялся отдыхать стоя, опустив голову.
  В ночь перед отъездом Вадим спал плохо, и причина отнюдь не в десятках зомби поблизости. Из головы не выходила Юля, которая осталась в Питере. Соколовский постоянно винил себя за проявленное малодушие, следовало забрать девушку силой, впрочем, прошлого не изменить. Конец был бы таким же печальным, от оккупировавших поселок зараженных нет спасения. Вадим прекрасно понимал, что Юля скорее мертва или пополнила ряды вирусных троглодитов, но все же не оставлял затеи посетить родной город, попытаться что-нибудь разузнать. Ему нужна какая-никакая цель существования.
  
  Глава 3. Следующий этап
  
  Когда рассвело, Вадим собрал самое необходимое: аптечку, консервы, фонарик, запас патронов. Карабин он тщательно проверил и смазал, не хватало еще, чтобы оружие подвело в самый неподходящий момент. Долго думал, стоит ли брать с собой свиту из десятков зомби, но решил ограничиться небольшой группой. Восемь наиболее подвижных и крепких особей вышли из общего числа, словно откликнувшись на внутренний зов. Остальные остались топтаться возле дачи, будто знали, что их хозяин уходит, но не дерзнули последовать за ним.
  -Ну что, отряд самоубийц, марш, -пробормотал Вадим, чувствуя одновременно и страх, и азарт.
  Выезд оказался сюрреалистическим. Старенькая ''Нива'' 2028 года гремела подвеской по грунтовке, а за ней трусцой бежали восемь мутантов - серые, опухшие, с когтистыми руками, но абсолютно покорные. С каждой минутой Соколовский все яснее понимал: он стал чем-то большим, чем просто выживший. Вирус подарил ему роль пастыря чудовищ.
  Дороги оказались пусты. Местами попадались перевернутые автомобили, мертвые тела на обочинах, изредка валялись брошенные чемоданы и детские игрушки. Пригороды, через которые Вадим проезжал, выглядели как вымершие. Лишь иногда из подворотен выглядывали полубезумные зараженные, но, завидев колонну во главе с ''своим'', они не нападали, а присоединялись на бегу.
  К полудню отряд увеличился до двадцати голов. Управлять таким стадом оказалось тяжело: они норовили отставать, врезаться друг в друга, натыкаться на заборы. Но стоило Вадиму сосредоточиться, отдать мысленный приказ и чудища словно строились в шеренгу.
  -Я фигею... я как дирижер, -усмехнулся он, хотя на душе было тревожно.
  На одной из заправок, где еще торчала ржавая цистерна с горючим, Вадим столкнулся с людьми. Четверо мужчин в камуфляже и с ружьями пытались слить остатки бензина. Увидев приближающуюся ''Ниву'' и хвост мертвецов позади, они сначала побледнели, но быстро навели оружие.
  -Эй, браток! -невозмутимо крикнул один, с седой бородой. -Уходи, пока твоя свора нас не сожрала!
  -Они не тронут, - спокойно ответил Вадим, выходя из машины. -Я могу их контролировать.
  Мужики переглянулись, не веря своим ушам. Двоих охватил страх, третий прицелился в голову ближайшего зомби. Но тот даже не шелохнулся.
  -Что за чертовщина... -пробормотал бородач. -Ты кто такой, парень?
  -Инфицированный, -честно сказал Соколовский. -Поэтому эти троглодиты меня не трогают.
  Слова прозвучали безумно, и Вадим понимал это. Однако в тот миг ему было все равно. Хоть как-то обозначить свое новое место в этом мире, уже облегчение.
  Люди так и не решились открыть огонь. Их смутила покорность зомби и странное спокойствие парня. В конце концов, они, проклиная все на свете, забрали слитое топливо и спешно уехали на своем грузовике, даже не пытаясь вступить в схватку.
  Вадим смотрел им вслед и чувствовал странное: смесь облегчения и тоски. Он впервые столкнулся с живыми после своего ''перерождения'' и понял, что пропасть между ним и людьми теперь непреодолима.
  -Значит, все, Соколовский... теперь ты окончательно другой, -произнес он вслух, оглядывая свое стадо.
  Они тупо смотрели на него мутными глазами, но он ощущал за этой пустотой безусловную преданность. И в какой-то извращенной форме, это придавало сил.
  Двигаясь по федеральной трассе в сторону Питера, Вадим встречал многочисленные следы случившегося бедствия: брошенные, сгоревшие авто на дороге, вдоль обочин, оставленные военными и полицией посты. Власти пытались сдержать поток беженцев из северной столицы, в ход шли самые суровые меры вплоть до применения артиллерии.
  Под Новой Ладогой Соколовский обнаружил целый километровый участок трассы, превращенный в подобие лунной поверхности.
  Пятиметровые воронки в земле, груды искореженного металлолома, являвшегося в недалеком прошлом автомобильным транспортом.
  Живые люди Вадиму больше не попадались, наверное, оно и к лучшему. В эти времена здоровые могут быть опаснее зараженных, коллапс цивилизации заставит сражаться за еду, топливо, лекарства.
  -...по приблизительным оценкам к сегодняшнему дню пандемия унесла жизни пятисот миллионов человек, более четырех миллиардов необратимо пострадали, -сообщало включенное в машине радио. -Потери России составляют более половины населения, их основная масса приходится на западные и южные области. Наименее пострадавшими регионами считаются Мурманская, Архангельская области, Чукотка, Камчатка. Благодаря географическим, климатическим особенностям, своевременно предпринятым мерам по сдерживанию эпидемии, вспышки носили локальный характер либо вообще не возникали. Не стоит забывать и о хороших новостях. Последние две недели наблюдается спад в динамике заболеваемости Хронофагом, число зараженных за день снижается, это дает нам право с полной уверенностью заявить, что пик пандемии позади. В течение года она сойдет на нет, таково мое мнение и мнение моих зарубежных коллег.
   -А что будет с зараженными? Они погибнут?
   -Многих жертв вируса убьют холода, нехватка пищи, но некоторым наверняка удастся пережить зимние месяцы. У этих особей формируются различные комплексы адаптаций к внешним условиям, фактически, они проходят эволюционный путь в миллионы лет за недели. В ходе процесса идет отбраковка, слабые, неприспособленные умирают, сильные выживают. Я полагаю, в следующем году зараженных станет существенно меньше, однако оставшиеся будут представлять наибольшую опасность.
  -Я неоднократно слышал предположения об инфицированных, сохранивших разум. Как полагаете, профессор, это возможно?
   -Ну, теоретически такое возможно, виру способен удивлять, но на практике нам еще не попадались умные зараженные. Вирус повреждает лобные доли мозга, ответственные за когнитивные функции. Нарушается синаптическая передача, гибнут нейроны, человек превращается в не самое умное животное, чье существование сводится к добыче пропитания и распространению инфекции. Тех, кого поразил вирус, обратно не вернуть.
  -Свидетели говорят, будто слышали произносимые зараженными даже поздних стадий отдельные слова и целые фразы.
  -Разумеется, у особей присутствуют остаточные воспоминания, известны случаи, когда зараженные наведывались к себе домой, преодолевая расстояния в десятки километров. Некоторые зараженные демонстрируют умение открывать двери, пользоваться подручными предметами в качестве оружия... Все зависит от степени поражения головного мозга.
  Несмотря на постигшую страну и мир катастрофу цивилизация не была уничтожена окончательно. Десятки российских городов, заблаговременно превращенные в крепости, держались, правительство худо-бедно управляло остатками государственной машины, армия продолжала вести войну против нового врага. В список действующих карантинных зон входили населенные пункты с населением не больше полумиллиона жителей, ближайшими были Великий Новгород и Вологда.
  Работавшие телеканалы и радиостанции информировали население о текущей ситуации. Выживших призывали пробираться в районы, контролируемые правительственными силами, там обещали всех обеспечить жильем, горячим питанием, медицинской помощью.
  Вадиму эти обещания не внушали доверия, особенно после увиденного. Расстрелянные артиллерией колонны беженцев под Новой Ладогой, село Кисельня в пятнадцати километрах западнее превратили в обугленное пепелище. В Путилово Соколовский обнаружил расстрельные полигоны и огромные братские могилы, где покоились сотни, если не тысячи мертвецов.
  Количество встреченных зомби было сравнительно невелико, и они не стремились причинить Вадиму вреда.
  Постепенно складывалась цельная картина, перед отходом на север военные старались получше зачистить местность от зараженных, в том числе потенциальных. Трудно вообразить творившийся здесь кошмар, но Вадим отчасти понимал логику отдававших преступные приказы командиров. Пораженную гангреной конечность ампутируют для спасения всего организма, под раздачу неизбежно попадут здоровые ткани.
  Соколовскому пришлось пару раз искать укрытие, когда в небе появлялись военные вертолеты и беспилотники. Не хотелось испытывать судьбу лишний раз.
  Вскоре вылезла новая проблема - взорванный мост через Неву. Вадиму пришлось от Шлиссельбурга ехать на юг, делая значительный крюк в маршруте. Свою машину Соколовский заправлял бензином, слитым с других авто. Жаль, но рано или поздно настанет пора пешего перемещения, производство ГСМ вряд ли наладят в ближайшие месяцы, годы, а имеющаяся горючка имеет свойство приходить в негодность.
  ''Ничего, возьму телегу, запрягу в нее зомбаков. Или приспособлю под коня одного из мутантов.''
  По мере продвижения вглубь Санкт-Петербурга местность кардинально преображалась. На заваленных мусором улицах присутствовала чужеродная темно-серая гадость, покрытая мерцающими голубыми прожилками. Вирусная биомасса с опухолевидными образованиями окутывала целые дома, прорывалась через асфальт и канализацию в виде мясистых корней. Телепатический фон, или как оно там называлось, не умолкал от бормочущих ''голосов''. Везде шатались толпы зараженных, они освобождали Вадиму путь сразу, стоило приказать.
  Он оставил ''Ниву'' с СКС, вооружился ПП-2000 из удачно подвернувшейся полицейской машины и стал пробираться через город пешком. Транспорт тут не проедет, путь перегородят то заграждения из бетонных блоков, то вирусная растительность, то завалы. Целые районы Питера превращены в груды щебня, местами видны следы пожаров, часть строений, зеленой зоны выжжено дотла.
  ''Что тут стряслось? ''
  Сознание Вадима затопил каскад беспорядочных образов, невольно он обратился к коллективному разуму зараженных, те откликнулись.
  ОМОН разгоняет толпу беснующейся молодежи.
  Мародеры бьют витрины магазинов.
  Мобильные громкоговорители вещают о введении военного положения.
  Переполненные больницы, врачи не справляются с потоком зараженных.
  Попытки пресечь распространение инфекции. Целые дома изолируют от внешнего мира, накрывая полиэтиленовыми тентами и выставляя вооруженное оцепление.
  Саперы подрывают ряд мостов в попытке отсечь бегство гражданских.
  Бомбардировщики сбрасывают на жилые кварталы контейнеры с напалмом. Все тонет в огне.
  Артиллерия равняет с землей места концентрации вирусной биомассы.
  По улицам разъезжают танки и боевые машины пехоты.
  Солдаты в ОЗК расстреливают толпу зараженных.
  Мобильные крематории ежечасно утилизируют десятки тел жертв вируса.
  Орда эволюционировавших зомби при поддержке прыгунов прорывается в здание морского вокзала, где военные развернули эвакопункт.
  Огнеметчики поливают горючей смесью разрастающуюся биомассу.
  Транспортные Ми-16 забирают последние партии гражданских.
  Колонны бронетехники покидают северную столицу.
  Нахлынувшие картины недалекого прошлого вызвали у Вадима сильную мигрень, его мозг к такому непривычен. Оказывается, инфицированные легко делятся собственными воспоминаниям, достаточно попросить. Интересное свойство.
  Только сейчас, находясь в Петербурге, Соколовский начинал понимать, о каких формирующихся экосистемах говорили умники из телевизора. Хронофаг действительно преображал ландшафт, страшно подумать, во что превратится город через год или два. Несмотря на отсутствие достаточного количества добычи ни один из зараженных не выглядел истощенным. Они питались растительностью, останками мертвых людей, животных, органическим мусором или жадно поглощали выделяемую вирусной биомассой мутную слизь.
  Занятное зрелище, наблюдать пасущихся на газонах зомби, щиплющих траву как козы.
  Для своих жертв вирус создавал подходящую для существования среду. Многие инфицированные утратили все человеческие признаки: лишились волосяного покрова, обзавелись дополнительной парой глаз, более массивными челюстями с комплектом острых резцов и клыков, когтями на руках и ногах, позволяющими как карабкаться по отвесным поверхностям, так и наносить добыче рваные раны. Даже половые органы рассосались, отличить мужскую особь от женской не представлялось возможным. Развитые зараженные обладали большей физической силой, реакцией, скоростью, интеллектом. Стабилизированные продолжали оставаться жалкими, изуродованными опухолями, деформацией конечностей существами. Наверное, не все жертвы способны эволюционировать дальше, как и не все пережить воздействие заразы. Наглядный пример естественного отбора, выживает самый приспособленный. Не зря Хронофаг прозвали эволюционным вирусом.
  В районе Лиговского проспекта Вадим столкнулся с новым сюрпризом. Завернув в один из дворов, он оцепенел от нахлынувшего ужаса, волосы встали дыбом. Исполинская тварь, чей рост достигал высоты четвертых этажей. Эдакий гориллочеловек с длинными передними и короткими задними конечностями. Мышечная масса настолько велика, что темно-серая шкура с голубыми прожилками еще чуть-чуть и треснет. Похоже, оно легко поднимет танк.
  Монстр с флегматично поглощал росшую на здании вирусную биомассу, ощутив присутствие Вадима, он оторвался от трапезы.
  На Соколовского уставилась вытянутая овальная рожа с выпученными красными глазами, перекошенной клыкастой пастью. Метровый язык свисал вниз, с него на землю капала вязкая слюна. Дыру на месте носа частично прикрывал не то хрящ, не то кость.
  -Это все от вируса? -пробубнил Вадим. -Так не бывает.
  Гигантская человекоподобная годзилла пялилась на лидера улья с любопытством, ни намека на враждебность, она поумнее прочих мутантов, но все же до человека не дотягивает.
  По телевизору ни о чем подобном не рассказывали, может быть, ученые даже не в курсе существования данной разновидности монстров.
  Квартира Соколовского находилась недалеко от Таврического сада, досталась в наследство от умершего шесть лет назад отца. Там Вадим жил вместе с Юлей, перед отъездом они слегка повздорили, девушка назвала его дураком, параноиком, трусом, боящимся всего подряд. Как ни пытался парень убедить свою спутницу жизни последовать за ним, все оказалось напрасно. Юля категорически не желала прощаться с карьерой начальника отделения банка. И кто в итоге прав?
  Выходит, между ними не было взаимного доверия и понимания, раз работа оказалась важнее второй половины. Вадим спрашивал себя, много ли на самом деле он потерял?
  Подъезд дома был до отказа набит зараженными, они любили кучковаться в темных замкнутых помещениях. Излучаемое их телами тепло прогревало воздух внутри градусов до тридцати. Вадим будто в парилке оказался, нос учуял резкий запах аммиака.
  Подчинившись мысленному приказу, зомби освободили путь на третий этаж. Соколовскому по-прежнему было не по себе в окружении куч зомби. Вдруг они перестанут видеть в нем вожака, телепатия перестанет работать или появится другой претендент на роль предводителя улья? Парень слабо представлял механизмы воздействия вируса, а неизвестность страшит сильнее всего.
  Дверь в квартиру номер семь не несла следов взлома, что с одной стороны хорошо. С другой у Вадима отсутствовал ключ, забыл взять перед отъездом на Ладогу.
  -Работайте, ребятки.
  Вадим приказал самым крепким зараженным вышибить дверь, они принялись выполнять поставленную задачу с максимальным усердием. Берут короткий разбег на площадке и таранят железную преграду всей массой. С сорок третьей попытки открывающаяся внутрь дверь пала перед натиском мутантов.
  -Молодцы.
  Соколовский ступил на порог собственного жилища. Внутри был порядок, ничего не сгорело, не разгромлено. О том, что в квартире давно никто не появлялся, свидетельствовали засохшие цветы на подоконнике, заметный слой пыли на полу, на мебели. Электроприборы выключены, вода перекрыта, холодильник пустой. Вадим проверил шкафы и обнаружил отсутствующие чемодан на колесиках вместе с частью вещей Юли. Значит, она эвакуировалась. Но куда? В Москву к родителям не вариант, там ситуация ничем не отличалась от питерской. К своим друзьям тоже вряд ли, не слишком она с ними дружила.
  Когда Вадим созванивался с девушкой в последний раз, он предлагал забрать ее на дачу, она упрямо отказывалась, считала, в городе безопаснее, чем за его пределами. Потом начались перебои со связью и коммуникации окончательно накрылись.
  Дальнейшие поиски лишены смысла, у Соколовского отсутствуют зацепки насчет местонахождения Юли, про тетку и вспоминать не хотелось. Он улегся на кровать в спальне и уставился в потолок.
  ''Как быть дальше?''
  Титул короля зомби открывает широкий спектр возможностей, любая группа выживших будет носить его на руках или наоборот убьют из страха. Военные запрут в лаборатории, откуда Вадиму живым вряд ли удастся выбраться. Если они полгорода сожгли напалмом вместе с тысячами здоровых гражданских, как поступят с очередным мутантом? Ему с армией не по пути.
  
  ***
  Вадим, истощенный дорогой и нахлынувшими воспоминаниями чужих жизней, позволил себе несколько часов покоя. Он растянулся на кровати, слушая тишину квартиры, нарушаемую лишь редкими стонами зомби с улицы. Сон пришел тяжелый и вязкий, словно его засосала глубина чужой воли.
  Темнота. В ней возникали расплывчатые, текучие образы - фракталы из живой плоти, шевелящиеся узоры, наполнявшие сознание чужим смыслом. Стены текли, как вода, из них выползали глаза, без числа следившие за ним. Потом яркий рой, сотни голосов, звучащих в унисон, но без слов, больше похоже на вибрации внутри мозга.
  Сквозь этот хор прорезался один вопрос, выжигающий изнутри:
  +Кто ты?+
  Он не услышал это ушами, скорее, каждая клетка организма откликнулась на зов. Сначала Вадим подумал, что окончательно сошел с ума, что его разум не выдержал напряжения последних недель. Но с каждым мигом становилось яснее: это не галлюцинации. Кто-то, или что-то, пыталось достучаться до него, использовать человеческий мозг как приемник.
  Мысли путались, но он уловил главное - зов имел направление. Как будто невидимая рука чертила в воздухе карту, прокладывая курс. Северо-запад.
  Сон оборвался резко, как падение в холодную воду. Вадим проснулся в темноте, обливаясь потом, сердце колотилось, будто он пробежал километр. Сквозь полуоткрытые ставни пробивался свет луны, а в голове продолжал звучать отголосок чужого голоса.
  Он долго сидел на краю кровати, сжимая виски ладонями. Логика подсказывала: все это плод усталости, воздействия вируса. Но нутро твердило обратное. Если Хронофаг мог изменять тела, мог ли он не менее искусно менять разум? Почему нет?
  К утру решение созрело само собой. Он не мог оставаться в квартире, тратить время на бесплодные поиски Юли или ждать, пока военные сровняют еще один район с землей. Голос звал, и игнорировать его было невозможно.
  Собрав оружие и немного припасов, Вадим двинулся пешком через опустевший город. Петербург предстал перед ним как декорации кошмара: дома в обвисших мясистых корнях, улицы, где вместо асфальта пульсировала вязкая ткань, дворы, в которых зомби безвольно сидели на земле, щипали траву или поглощали слизь с зараженных стен.
  Чем ближе он продвигался к центру, тем сильнее ощущал направление - словно невидимые токи вели его вперед, не давая свернуть. Иногда ему казалось, что под ногами шевелится сама земля, подталкивая в нужную сторону.
  И вот впереди показалась исполинская громада Исаакиевского собора. Когда-то золотой купол гордо сиял над городом, теперь же он был неузнаваем. Вся конструкция превратилась в единый органический монолит, вросший в камень и металл. Своды обросли пульсирующими наростами, из окон тянулись нити, похожие на сухожилия, сливаясь в единую массу. Купол мерцал голубыми прожилками, словно гигантское сердце билось в глубине собора.
  Вадим остановился на площади, чувствуя, как внутри головы зашумело, словно чужое сознание заметило его приближение.
  -Ну и дела, -Вадим бросил взгляд на Медного всадника, оплетенного стеблями вирусной биомассы. Вся Сенатская площадь и Александровский сад были оккупированы Хронофагом, черно-серая гадость расползлась по земле, частично поглотила деревья и местами сама покрылась белыми пятнами.
  Соколовский ткнул ногой в одно из пятен, биологическая ткань в этих местах оказалась высушенной и легко крошилась.
  Неужели порождения вируса начинают погибать? Выглядит обнадеживающе, хотя все равно урон нанесен немалый. Вернется ли когда-нибудь городу его прежний облик?
   Что примечательно, поблизости отсутствовали мутанты кроме пришедших вместе с Вадимом. Шестое чувство не давало никакой конкретики кроме наличия внутри собора чего-то необычного, чьи умственные и телепатические способности как минимум не уступают способностям Вадима.
   ''Рискнем.''
  Внутренний интерьер собора был почти полностью поглощен массой вирусных клеток, она покрывала полы, стены, потолки, даже микроклимат кардинально изменился. На голову Вадима капала вязкая слизь. Среди этого отвратного месива выделялись вросшие в него человеческие тела, точнее тела зомби, послужившие базой для строительного материала улья.
  Дышать сложно из-за повышенной температуры и влажности, в таких условиях биомасса растет с огромной скоростью. Тусклое свечение позволило разглядеть коконы и то, что находится под полупрозрачной оболочкой. Наполовину сформировавшиеся эмбрионы прыгунов, плававшие в амниотической жидкости. Сейчас они были размером чуть больше какой-нибудь овчарки. Мало кому из людей довелось побывать внутри улья и выйти оттуда живым.
  Между подкупольными пилонами висел огромный кокон, внутри которого угадывалась тень чего-то массивного. Чем ближе подходил Вадим, тем сильнее становилось телепатическое давление. Это не были слова или образы - лишь хаотичные вспышки чужих эмоций, обрывки боли, бессмысленный поток разума, пытающегося оформиться. Казалось, сам собор гудит этим пульсом, а Вадиму хочется зажать виски, чтобы не сойти с ума.
  Существо внутри зашевелилось. Когти разодрали слизистую оболочку, и на пол хлынула мутная жидкость. Из рваной дыры вывалилось тело - тяжелое, скрюченное, обросшее влажной серо-красной тканью. Первое впечатление - гигантский прыгун. Но стоило приглядеться, как волосы на затылке у Вадима встали дыбом: мутант был слишком человекоподобным.
  У него была широкая грудная клетка и мощные руки, длинные, как у обезьяны, но в пропорциях угадывались знакомые очертания человеческих плеч и суставов. Голова с выпирающим лбом напоминала уродливый череп ребенка, вытянутый вверх и испорченный вирусом. В углублении посередине пульсировала полупрозрачная пластина, будто второй мозг пробивался наружу. Лицо изуродовано, но оставались зачатки человеческих черт: намек на скулы, трещина на месте рта, где мелькали влажные клыки.
  Именно эта смесь знакомого и чуждого делала четвероногого мутанта чудовищным. Он не был полностью тварью, в каждом изгибе тела читалось, каким-то образом, ''бывший человек'', которого вирус вылепил заново. На Вадима уставились четыре красных глаза. В них плескалась не только боль, но и что-то еще -мгновение непонимания, как у новорожденного. Существо вяло моргнуло и тут же оскалилось, низко зарычав.
  Вадим ощутил в голове вибрацию, примитивные, но ощутимые ментальные импульсы. Они несли в себе не ярость, а вопрос.
  Он медленно поднял ладонь вверх.
  -Спокойно.
  Существо наклонило голову, слизь капала с подбородка. Импульс повторился словно ''свой или чужой?''.
  Вадим закрыл глаза и вложил в мысль простой образ: два существа рядом, без драки, вместе. Красные глаза расширились. Монстр остановился, будто прислушиваясь к чему-то внутри себя.
  -Да, -тихо сказал Вадим. -Я не враг.
  Он коснулся груди:
  -Вадим.
  Послал в сознание четкий образ себя - отдельного, осознанного. Существо издало низкий рык, звук скребанул по ушам. Его глотка дернулась, и вырвалось нечто, похожее на слово:
  -Ваа... дмм.
  У Вадима по коже пошли мурашки. Он снова ткнул себя в грудь:
  -Вадим. Имя
  А потом указал на мутанта:
  -Ты. Друг.
  Он вложил в импульс понятие ''личность, отдельность''. Существо хрипло выдохнуло:
  -Дрр... ш... к.
  У Вадима вырвался короткий смешок, больше нервный, чем веселый.
  -Ну... Дружок. Пусть будет так.
  Дальше пошел странный урок общения. Вадим показывал жесты, касался пола, поднимал обрывки биомассы и вкладывал образы: живое - мертвое, друг - враг, я - ты. Существо повторяло, сначала механически, потом все осознаннее. Иногда оно касалось когтем груди и словно спрашивало: ''я живой? ''.
  -Живой, - отвечал Вадим и посылал подтверждающий импульс.
  Постепенно Дружок начал сам формировать образы. Сначала грубые: боль, голод, тьма. Потом четче: протянутая Вадимом рука, два силуэта бок о бок, острые клыки как символ врага.
  Однажды он ткнул когтем себе в грудь и хрипло сказал:
  -Дрр... жок.
  А потом показал на Вадима:
  -Вадим.
  Внутри собора, наполненного вонью слизи и дыханием улья, между человеком и мутантом возникла тонкая нить доверия.
  Вадим впервые подумал: возможно, Хронофаг не только разрушает, он ищет новые формы. И этот уродливый, полузвериный Дружок - доказательство того, что хаос может породить зачатки разума.
  Образы накладывались на слова: тепло, рядом, сила в объединении. Дружок отвечал хриплыми звуками, иногда сбиваясь на рычание, но постепенно фиксировал в памяти нужные связи.
  Через какое-то время Вадим смог ввести новые команды. Он показывал рукой в сторону коридора и мысленно вкладывал понятие ''идти''. Дружок сначала смотрел непонимающе, но, когда Вадим сделал шаг, тварь неуклюже повторила.
  -Идти, -прохрипел Дружок, словно обжигая рот этим словом.
  -Стой, -сказал Вадим, резко подняв руку.
  Существо дернулось, но остановилось. Снова обмен образами ''движение прервано, рядом друг''.
  Эти простые уроки продолжались часами. Вадим уже почти не чувствовал усталости, так сильно его захватывал сам процесс. Казалось, он сидит перед существом на границе между зверем и человеком, и каждое новое слово - это шажок через пропасть.
  Потом Вадим рискнул перейти к абстрактным понятиям.
  Он ткнул себя в грудь, вложив мысль ''друг'', затем указал на мертвый кокон, подчеркнув ''опасность''.
  -Друг, -хрипло сказал Дружок и осторожно коснулся пальцем груди Вадима.
  Затем развернулся к темному проему, за которым едва слышались стоны зараженных, и послал образ - угроза, зубы, смерть.
  -Опас... ность, - с трудом сложило звуки существо.
  Эти первые попытки мыслить не только о ''я'' и ''еда'', но и о категориях отношений потрясли Вадима. Он чувствовал, что перед ним - что-то вроде ребенка, заключенного в кошмарное тело.
  Позже Дружок сам попытался создать новое высказывание. Сначала он долго мычал и бил когтями по груди, потом выдавил:
  -Я... с тобой.
  Импульс был смазан, груб, но в нем ясно ощущалось стремление: ''не бросай, не уходи''.
  Вадим положил ладонь на холодный выступающий лоб существа и тихо ответил:
  -Вместе.
  И в ту секунду он осознал, что доверие этого уродца может оказаться куда ценнее десятка вооруженных бойцов. Потому что Дружок уже переставал быть просто тварью. Он начинал становиться личностью...
  Вадим продолжал уроки, теперь уже переходя к более длинным конструкциям. Он показывал рукой вглубь собора, туда, где в темноте шевелилась масса биомассы, и произносил:
  -Мы идем туда.
  Он вложил в образ движение двоих - ''Вадим и Дружок вместе''. Затем мысленно добавил вспышку боли, зубов, когтей и обратный путь.
  -Если опасность - вместе назад.
  Дружок смотрел на него мутными красными глазами, веки подрагивали. Потом он наклонил голову набок, повторил низким сипом:
  -Мы... идем... туда. Опас... назад. Вместе.
  Вадим не поверил своим ушам. Он замер, словно слушал первый осмысленный лепет ребенка. Внутри существа, уродливого и опасного, рождался интеллект.
  -Правильно, -сказал он тихо и положил ладонь ему на плечо.
  Телепатический отклик пришел почти мгновенно: теплый импульс доверия, перемешанный с щенячьим восторгом.
  Дружок хотел учиться.
  Следующие часы прошли в закреплении понятий. Вадим показывал на мертвые тела, нарастающие на стенах - ''мертвый''. Указывал на себя и существо - ''живой''. Подчеркивал, что мертвое это плохо и опасно, живое -ценно.
  -Друг живой, - повторял Дружок, раздувая ноздри и косо глядя на коконы. -Хорошо.
  -Верно, -кивнул Вадим. -Друг живой. Враг мертвый.
  -Враг... опасность. Вместе назад, -пробормотал мутант, но при этом в образах мелькнуло иное: не только отступление, но и ярость атаки.
  Вадим вздрогнул, осознав, что в его ученике заложен инстинкт хищника, который не стереть. Но все равно решил идти дальше. К концу дня Дружок уже мог составлять простые сцепки:
  -Мы вместе. Друг с другом. Враг - бить. Опасность - назад.
  Каждый раз он говорил медленно, с паузами, но смысл улавливался все четче.
  И вдруг, когда Вадим присел перевести дух, Дружок неожиданно издал новый звук, не похожий на привычные. Он указал на себя когтистой лапой и сказал с заметным усилием:
  -Я... умный.
  Вадим почувствовал, как у него по спине пробежал холодок. Слишком быстрый прогресс. Слишком стремительное пробуждение. Но поздно было отступать. В тот миг он понял: Дружок - не просто выжившая мутация. Это зачаток новой ветви, новой расы, и каким бы страшным он ни был, его развитие уже не остановить.
  И, возможно, именно этот союз между человеком и чудовищем однажды определит исход войны с Хронофагом.
  
  Глава 4. Познание
  
  На следующее утро Вадим вывел Дружка из собора. Тот шагал неловко, будто тело еще не привыкло к собственному весу и длине конечностей. Но когда мутант впервые поднял голову и увидел небо, он застыл. Красные глаза расширились, зрачки нервно дернулись, и на миг он словно забыл дышать.
  -Это... -сипло выдохнул Дружок. -Свет... большой... много...
  Солнце било в его чувствительные глаза, он прикрыл ладонями лицо, но не отводил взгляда. На коже поблескивали капли слизи, сочившейся из свежих трещин на теле.
  -Это небо, -спокойно сказал Вадим. -И солнце.
  Дружок повернул голову к нему, и в телепатическом отклике проскочило: +Огромное. Бесконечное. Почему?+
  -Так устроен мир, -Вадим пожал плечами. -Он большой и возник задолго до нас. Люди живут в нем...
  -Другие... как ты? -голос мутанта звучал напряженно, будто он боялся ответа.
  Вадим задумался. Потом все же сказал правду:
  -Были. Многие. Но болезнь пришла. Она делает людей мертвыми или меняет их.
  Мутант закачался, словно подкошенный.
  -Болезнь... плохая штука? Я... из нее?
  Он ткнул когтистой лапой себе в грудь. В телепатическом потоке чувств было нечто, чего Вадим не ожидал: ужас, стыд и какое-то гулкое одиночество.
  -Да, -тихо ответил Вадим. -Ты из нее. Но слушай внимательно. Это не твоя вина. Ты не выбирал. Это сделали люди. Они выпустили болезнь.
  Дружок осел на колени прямо на треснувшую мостовую. Его дыхание стало частым, грудная клетка вздымалась рывками. Он повторял глухо:
  -Плохая штука... Я... плохой...
  -Нет, -Вадим подошел ближе и твердо сжал его плечо. -Ты не болезнь. Ты - новая форма жизни. Понимаешь? У тебя есть выбор. Ты можешь быть не врагом, а другом.
  Дружок медленно поднял голову. В четырех красных глазах плескалось что-то новое - не только страх, но и вопрос, надежда.
  -Друг... -он повторил еле слышно. -Я... могу... быть другом?
  Вадим кивнул.
  -Да. Для начала моим.
  Мутант замер, словно пытаясь переварить это простое утверждение. И тогда впервые за все время его телепатический отклик не был хаотичным и спутанным, а прозвучал ясно и четко:
  +Вместе.+
  Вадим тяжело вздохнул. Он оглядел пустынные улицы, мертвые дома и редкие силуэты инфицированных вдалеке. Дружок левой лапой с вытянутым пальцем указал на серые фигуры, явно скопировал этот жест у парня.
  -Почему... они? Не... как... ты?
  -Не как я... что? -не понял Вадим, а суперпрыгун не мог внятно сформулировать.
  -Говорят... но не говорят. Как ты.
  -Им не повезло. Вирус сожрал мозги, оставив лишь спинно-мозговые рефлексы.
  В ответ полное непонимание от нового приятеля.
  -Ладно, объясняю проще. Болезнь поражает людей, то, чем мы думаем, -Вадим постучал пальцем по лбу. -Голову, внутри нее мозг. Зомби глупые.
  -Они... не будут... умнее? -с чисто деткой наивностью спросил Дружок.
  -Вряд ли. Их мутации зашли в тупик.
  -Ты... сделал меня... умнее. Сделай их.
  Парень горько усмехнулся.
  -Это так не работает, ты родился умным... даже очень, вон как за сутки научился говорить. А другие были умными, но стали глупыми... болезнь, как бы тебе доступно объяснить, сломала, поранила им мозги. Они не могут учиться.
  -Учиться... -пробормотал мутант.
  Мрачную тишину нарушил рокот приближающегося вертолета, летел он в направлении Исаакиевского собора. Вадим мгновенно сообразил, что нужно прятаться:
  -Скорее! Нужно валить с открытого места.
  Дружок без возражений последовал за парнем под прикрытие массивных колонн, оплетенных серыми стеблями вирусной массы. Парой секунд спустя в поле зрения показался боевой Ми-35, щедро увешанный вооружением из неуправляемых ракет и пушечных контейнеров.
  -Что... это? -изумился Дружок.
  -Вертолет. Машина. Внутри сидят люди и управляют ей.
  -Опасность?
  -Еще какая... -вертолет принялся наворачивать круги над районом Исаакиевской площади. -Лишь бы нас не заметили.
  -Другие люди... друг?
  Вадим покачал головой. Рано или поздно все равно пришлось бы разжевывать подопечному данную тему, он всю ночь размышлял над подачей материала. С одной стороны, люди испугаются Дружка и в лучшем случае запрут в лаборатории, опасаться военных стоило, с другой стороны прививать ненависть к человечеству в корне неверно.
  -Нет. Не всегда. Нужно соблюдать осторожность.
  -Почему?
  -Страх. Они испугаются тебя, поскольку тебя породила болезнь. Ты большой, выглядишь страшно, с большущими клыками и когтями.
  -Я... могу говорить... Я - не опасность...
  -Это их испугает еще сильнее, -не согласился Вадим. -Говорящий сверхразумный мутант. В тебя начнут стрелять сразу, едва заметят.
  -Не понимаю...
  -Людей пугает все непонятное. Я тоже испугался тебя, когда увидел в первый раз, Дружок.
  -Почему?
  -Почему пугает все непонятное или почему я испугался в первый раз?
  -Да.
  -Ох... -парень потер глаза. -Так люди устроены. Страх заложен в нас природой... способ, помогающий выжить, избегать опасности.
  -Я испугался... неба, солнца... Ты объяснил, опасности нет... я перестал бояться.
  -В общем усвой одну вещь: старайся пока не связываться с другими людьми. Если заметишь, беги или прячься, если они нападут на тебя и сбежать нельзя, тогда защищайся. Понял?
  -Убивать... их? -ошарашенно уточнил Дружок.
  -Действуй так, как считаешь нужным. Кроме убийства можно просто испугать, заставить уже их бежать, можно ранить.
  -Напугать. Лучше.
  Завершив облет, вертолет взял курс на запад, в сторону Кронштадта. Вадим вышел из-за колонны.
  -Суть ты уловил.
  -Р-ргх... -суперпрыгун неожиданно зарычал и схватился за урчащий живот. -Что это?
  -Поздравляю, ты проголодался.
  Парень уловил изменения в настрое мутанта. Его чувства обострились, обонятельные рецепторы стали активнее анализировать химический состав воздуха на предмет подходящих запахов. На мгновение в сознании Дружка возник порыв попробовать на вкус Вадима, но он на корню подавил данное стремление. Друг - не еда. Новорожденный осознал это без посторонней помощи.
  ''Прекрасно, он не тупое животное. Способен держать инстинкты под контролем.''
  Ковылявший в отдалении инфицированный первой стадии, повинуясь команде, направился к Вадиму с Дружком. Когда-то оно являлось мужчиной средних лет, на изуродованном мелкими опухолевидными образованиями лице еще сохранялись остатки прежних черт. Одежда превратилась в бесформенные лохмотья, пальцы левой руки срослись в причудливое подобие костяного лезвия.
  -Он... даст еду?
  -Почти угадал, -ответил Вадим. -Он и есть еда.
  Дружок приблизился к зомби, его маленькие ноздри с сопением втянули запах.
  -Не еда...
  -Ой, да не обращай внимания на запах. Просто съешь его.
  -Друг, -продолжило настаивать существо. -Не еда.
  -Ты - хищник, к сожалению, и тебе, скорее всего, нужно мясо для полноценного питания. Охотиться на здоровых людей - вряд ли хорошая идея, тогда о тебе точно узнают раньше времени и начнут охоту. Консерв тебе не хватит. Жри, что дают.
  -Нет.
  -Воспринимай это как вынужденную необходимость, братан, -сказал Вадим. --Зомби уже не человек и никогда им не станет. Его тело захвачено болезнью и, если там в глубине осталось что-то человеческое, оно наверняка предпочтет умереть, нежели влачить жалкое существование безвольной мясной куклы.
  -Смерть... плохо...
  -Да, плохо, -согласился парень. -Но иногда жизнь бывает гораздо хуже смерти... Я знаю, у тебя опять куча вопросов, но со временем ты поймешь. Смотри...
  Вадим достал закрепленный на ремне нож и вогнал в шею зараженному, перебив сонную артерию. Из раны брызнул фонтан темно-бурой крови, зомби схватился за горло, отшатнулся, затем издал булькающие звуки и рухнул на землю. Вадим с подопечным молча наблюдали за предсмертными конвульсиями жертвы вируса. В ее деградировавшем мозге плескался животный ужас, паника, однако в самом конце наступил миг ''просветления''. Пробудившееся сознание испытало облегчение, адское заточение в собственном теле прервано, и растворилось в блаженном небытие.
  -Он... хотел этого?
  Дружок находился в полной прострации.
  -Я бы на его месте тоже предпочел смерть. Ешь, пусть его тело послужит твоему выживанию.
  Суперпрыгун, обдумав произошедшее, поднял мертвое тело, затем одним махом откусил голову с частью плеча. Мощные челюсти с пятисантиметровыми клыками легко разодрали человеческую плоть. Зомби был съеден в три присеста.
  -Хочу... еще...
  -Не вопрос, -Вадим подозвал еще троих зомби, те послушно притопали к собору. -Кушать подано.
  Дружок не двинулся с места.
  -Ну чего опять? -спросил парень, видя замешательство мутанта.
  -Они... живые...
  -Так откуси им бошки, будут мертвыми.
  -Не могу.
  -Почему?
  -Плохо... убивать их.
  ''Черт, видимо какой-то инстинктивный предохранитель, не дающий зараженным крошить друг друга направо и налево.''
  -Ладно...
  Вадим без особого стеснения перерезал глотки еще троим зараженным, обеспечив мутанта достаточным количеством калорий на ближайшее время. Мертвых сородичей Дружок уплетал за милую душу, предохранитель не распространялся на них. И это логично. Зачем давать пропадать лишнему белку?
  Потом они выбрались во двор соседнего района, широкий, заваленный мусором, с перевернутыми машинами и обломками фасадов. Отличное место для тренировок.
  Вадим задумчиво наблюдал, как Дружок, цепляясь за выступа, запрыгивает на третий этаж полуразрушенного здания. Кирпичи осыпались, мутант встал прямо на парапете, легко балансируя на узкой кромке.
  -Ну ты, блин, киборг, -присвистнул Вадим. -Прыгни вниз.
  Дружок послушно шагнул в пустоту. Лапы с грохотом врезались в асфальт, тот пошел паутиной трещин. Существо даже не покачнулось.
  -Больно?
  -Нет, -пожал плечами Дружок. -Земля... мягкая.
  Вадим хмыкнул. Мягкая земля, ага.
  Следующим экспериментом стал подъем тяжестей. Парень отыскал брошенный военный грузовик и указал на него. Дружок вцепился в капот когтями, напрягся и вырвал его, словно крышку консервной банки.
  -Килограмм сто двадцать минимум, -присвистнул Вадим. -Ну ты и монстр... В хорошем смысле.
  Они перешли к управлению зараженными. По приказу Вадима с окраины двора пришли трое шатавшихся инфицированных. Те подчинялись безоговорочно, как собаки.
  -Стой. -Вадим поднял руку, зомби остановились.
  -Иди. -Сделали шаг.
  -Ляг, -и троица рухнула на колени.
  -Они... слушают, -с удивлением заметил Дружок. Попробовал сам: хрипло рявкнул, но зомби даже не дернулись, Вадим в их иерархии выглядел более крупным вожаком. Тогда суперпрыгун крикнул по-другому - более звонко, с вибрацией. Из-за забора с шипением неожиданно выпрыгнул другой прыгун. Согнулся, ждал команды.
  -Понимаешь? -с торжеством сказал Вадим. -Я альфа, самый главный. Даже главнее тебя.
  Дружок легонько ткнул когтем в спину парня, впрочем, это ''легонько'' выглядело как сильный тычок, оставивший ссадину.
  -Да. Нет.
  ''Мысль ясна. Сознательное существо может пойти против вложенных вирусом установок.''
  -На будущее, братан. Если я тебя чем-то разозлю, не спеши пускать в ход клыки. Можно просто поговорить и уладить дело миром.
  -Как это... уладить?
  -Договориться. Прийти к компромиссу, я признаю, что был не прав, извинюсь, сделаю тебе что-то хорошее. Заглажу вину. Рвать друг друга на части не обязательно.
  Мутант задумался, такие концепции для него еще были сложны. Вадим транслировал ему образы сначала ругающихся, дерущихся, а потом обнимающихся, улыбающихся людей, попытался передать смысл тех эмоций.
  -Я понял!
  -Что ты понял?
  -Способ... делать хорошо и не убивать.
  ''Он не безнадежен.''
  Следующая фаза экспериментов заключалась в проверке регенерации, Вадим рискнул проверить собственное тело. Он достал нож, неглубоко разрезал подушечку пальца. Кровь капнула, рана саднила, но парень лишь усмехнулся.
  -Проверим, как быстро заживает, -пробормотал он.
  Через пару часов кожа затянулась, словно ничего и не было. Дружок, наблюдавший процесс, сам вонзил коготь себе в предплечье и уже через полчаса показал гладкую кожу, будто новенькую.
  -Быстрее... -радостно констатировал он. -Я быстрее.
  -Ну, поздравляю, чемпион, -усмехнулся Вадим. -Дальше будет жестче. Как обсуждали. Уверен, что готов?
  -Готов.
  Парень достал ПП-2000. Полмагазина он всадил мутанту прямо в спину. Тот лишь вздрогнул и оскалился. Пули застряли в мышцах, едва пробив кожу.
  -Колется, -пожаловался Дружок, пытаясь дотянуться до места попадания.
  -Колется... да у тебя кожа толще бронежилета, -фыркнул Вадим. -Только не расслабляйся. Крупный калибр прошьет, пушка танка или БМП разнесет на части
  Дружок задумался, потом выдал:
  -Опасность - ложка.
  -Чего? -опешил Вадим. -Какая ложка?
  -Ложка... в глаз. Смерть.
  Парень не выдержал и усмехнулся:
  -Ну, знаешь... формально ты прав. -Он хлопнул мутанта по плечу. -Ладно, будем считать: главная опасность - авиация, танки, и... ложка в глаз.
  Дружок довольно кивнул. В его логике это звучало предельно ясно.
  
  ***
  Разграбленный супермаркет оказался едва ли не лучшим убежищем из тех, что попадались Вадиму за последнее время. Стеклянные двери были выбиты еще в первые дни паники, витрины утащили на металлолом или разбили, пол завален осколками, обертками, пустыми коробками. Но главное, внутри было просторно, потолки высокие, и в глубине зала нашлось место, где Дружок мог более-менее удобно расположиться. С воздуха их не обнаружат вертолеты и военные беспилотники.
  Шестиметровое тело мутанта заняло целый проход между стеллажами: длинные руки почти доставали до соседних рядов, колени были поджаты, спина сутулилась, грудная клетка тяжело расширялась при каждом вдохе. Лысая голова с выпуклым лбом и четырьмя красными глазами выглядела особенно жутко в отблесках мутного света, пробивавшегося сквозь пыльные окна крыши.
  -Тут нормально, - удовлетворенно сказал Вадим, осмотрев помещение. - Есть крыша над головой, стены целые. Никаких дыр, куда дождь будет литься. Сойдет для ночлега.
  Дружок скосил на него четыре глаза и непонимающе выдохнул:
  -Нормально... это... хорошо?
  -Да. Хорошо, -подтвердил Вадим. - Запомни: ''нормально'' значит приемлемо, удобно, безопасно, хотя может быть и лучше.
  Мутант задумчиво повторил:
  -Нор-маль-но. Безопасно.
  Вадим криво усмехнулся. Для него слово ''безопасно'' давно потеряло реальное значение. Но пусть Дружок учится.
  Пока существо обустраивалось, парень отправился обследовать кладовые и подсобки. Воры и мародеры выгребли почти все: полки пусты, лишь изредка попадались баночки с соусами, пара пачек макарон, коробки чая, несколько консервов. Зато в закутке под прилавком Вадим нашел ящик со сгущенкой -похоже, про него просто забыли.
  -Во! -он показал находку Дружку. -Смотри, еда.
  Мутант настороженно втянул запах и поморщился.
  -Сладко. Не... мясо. Сгущенка.
  -Конечно не мясо, -ухмыльнулся Вадим. -Но тебе полезно попробовать. Это человеческая еда.
  Он открыл банку ножом и протянул. Дружок осторожно лизнул густую массу, затем втянул еще и еще. Вскоре половина банки исчезла в его пасти, и мутант произнес неожиданно довольным тоном:
  -Сладко... хорошо.
  -Ну вот. Видишь? Человек может жить и без мяса, какое-то время, -пояснил Вадим. -Запомни: еда бывает разная. Мясо, овощи, хлеб, сладости. Мы, люди, едим все это.
  Дружок задумался, потом выдал:
  -Я... тоже? Часть... человек?
  Вадим помрачнел. Вопрос, от которого он старался уйти. Но раз уж заговорили, лучше ответить честно.
  -Отчасти, да. Ты был создан вирусом из человеческого генома. В тебе есть многое от нас. Иначе ты бы не понимал речь, не воспроизводил ее и не задавал вопросы.
  Суперпрыгун долго молчал. Четыре глаза его сверкали в полумраке зала. Наконец он произнес:
  -Тогда... я должен учиться. Быть... как ты.
  Вадим медленно кивнул.
  -Именно. Учиться.
  Огонь в бочке уже догорал, оставляя лишь красные угли. Вадим сидел, опершись спиной о стену, а рядом вытянувшийся на полу Дружок, смотревший на него снизу вверх, словно ожидая новых слов.
  -Ладно, теперь посложнее, -вздохнул парень. -Вернемся к нашим баранам. Есть вещи, которые важнее еды и силы. Это то, что делает нас... людьми.
  Он написал на полу найденным маркером: ''добро'' и ''зло''.
  -Вот смотри. Добро - это помогать, защищать, спасать. Зло - это убивать, мучить, забирать у слабого. Понимаешь?
  Дружок нахмурился.
  -Зло... убивать. Но я ел зомби... это зло?
  -Нет, -покачал головой Вадим. -Как я раньше сказал, зомби - уже не люди. В них нет ничего, кроме болезни. Мы не убиваем их, освобождаем. Зло - это убить того, кто может жить, думать, чувствовать.
  Существо зашевелилось, когтем нарисовало рядом кривую черту.
  -Тогда... если убить плохого человека - добро?
  -Хм... -Вадим почесал затылок. -Не все так просто. Иногда это необходимость. Чтобы другие хорошие жили, но убивать ради удовольствия или без причины всегда зло.
  -Трудно, -пробормотал Дружок.
  -Да, -согласился парень. -Никто сразу не понимает, даже люди.
  Затем он вывел новые слова: ''Жизнь'' и ''Смерть''.
  -Жизнь - это свет, движение, тепло. Смерть - тьма, покой, конец пути. Но... иногда смерть бывает милосерднее, чем жизнь в мучениях.
  -Зомби... смерть - добро, -повторил Дружок.
  -Верно, -кивнул Вадим. -А вот твоя жизнь - это добро. Ты в отличие от зомби можешь выбирать. Это главное.
  Существо подняло голову, и в его красных глазах отразился огонь.
  -Я... хочу добро.
  Вадим даже на миг растерялся. Услышав такие слова из пасти, полной клыков, он вдруг понял - внутри действительно формируется разум. Пусть примитивный, пусть с детскими вопросами, но настоящий.
  -И еще одно, -продолжил он. -Есть ''сила'' и есть ''справедливость''. Сильный может брать, что хочет. Но настоящий друг, настоящий человек использует силу, чтобы защищать справедливость.
  -Справедливость... как добро?
  -Почти, -задумался парень. -Справедливость - это когда каждый получает то, что заслужил.
  Дружок долго молчал, затем протянул:
  -Если я сильный, я должен защищать. Не брать.
  -Молодец, -сказал Вадим и даже хлопнул его по широкой ладони. -Именно так.
  В этот миг он окончательно понял, что учит не тупое чудовище, а... ребенка. Огромного, но в то же время пока чистого. Страшно подумать, в кого суперпрыгун мог ''вырасти'', будучи диким, не знающим ничего кроме жестокости и опасностей, подстерегающих на каждом шагу.
  Утром Вадим вытащил из подсобки пачку потрепанных тетрадей и коробку карандашей. Пыль с них слетала целыми хлопьями - кто-то когда-то пытался устроить здесь склад школьных принадлежностей.
  -Так, -он уселся на ящик, а Дружок, подогнув лапы, склонился к нему почти носом. -Сегодня будем учиться писать и читать. Это еще сложнее, чем добро и зло... Знание букв может сильно упростить тебе жизнь.
  -Писать... как царапать? -спросил мутант и вытянул коготь.
  -Почти. Но не просто царапать, а складывать знаки, буквы. Каждая буква - звук. Из звуков складываются слова.
  Вадим начертал на обложке тетради большую А.
  -Вот эта буква называется ''А''.
  Дружок ткнул когтем в символ.
  -Это... А.
  -Верно! -парень даже рассмеялся. -Легче, чем я думал.
  Он добавил рядом ''Б''.
  -А это ''Б''.
  Существо нахмурилось.
  -А... Б. Зачем две? Одинаково.
  -Нет, -Вадим терпеливо пояснил. -У каждой буквы свой звук. Слушай: ''Ааа''. А теперь: ''Ббб''.
  Дружок подражал, его пасть издала урчащее ''Ааа'', потом хриплое ''Ббб''. Вышло так страшно, что у Вадима мурашки пробежали по коже, но смысл был уловлен.
  -Молодец. Теперь смотри: вместе это ''Б''.
  -Аб? -переспросил мутант и неожиданно довольно фыркнул, будто нашел забавное сочетание. -Аб!
  -Вот видишь? Уже складываешь слоги.
  Вадим потратил пару часов, чтобы показать еще несколько букв. Дружок учился быстро. Вместо того чтобы аккуратно выводить символы карандашом, который был не по размерам, он царапал когтем на бетонном полу, а буквы получались почти метр высотой.
  -Слушай, у нас пространства на это не хватит, -усмехнулся Вадим. -Но ладно, пусть будет так.
  Вскоре на полу супермаркета красовались гигантские ''М'', ''О'', ''Д''. Дружок с трудом соединил их в ''МО''.
  -Мо... -пробормотал он. -Мо... друг?
  -''МО'' это только часть слова. А ''друг '' пишется вот так, -Вадим набросал простыми буквами.
  Дружок посмотрел, наклонил голову.
  -Друг. Это я.
  -Да, -сказал парень неожиданно мягко. -Ты - друг.
  Существо довольно дернуло плечами и провело когтем рядом с надписью, будто закрепляя ее.
  -Хочу еще, -заявил он. -Хочу слово ''еда''.
  -Еда, говоришь... -Вадим улыбнулся. -Ну ладно, будет тебе и ''еда''.
  И вскоре по полу тянулись новые кривые буквы, а Дружок, словно ребенок, радостно повторял их вслух, перекатывая на языке каждый звук, будто пробуя вкус.
  Несколько дней в разграбленном супермаркете шли почти одинаково. Утром Вадим доставал новые листки бумаги или обломки коробок и показывал буквы. Дружок выводил их когтем на полу, будто гигантский школьник, и, как ребенок, радовался каждой победе. Вадиму все равно некуда торопиться. Пробиваться к военным в санитарную зону? Его еще на этапе проверки упрячут в карантин, раз он заражен, значит вирус прочно поселился в крови и каждой клетке тела. Податься к другим выжившим? Тоже плохая идея, он не знал, насколько заразен. Может, простой чих обречен целую группу людей на смерть или участь куда хуже.
  Однажды Вадим написал: ''Я ДРУГ''.
  -Смотри, -сказал он. -Это предложение. Тут два слова. ''Я'' и ''друг''.
  Дружок уставился на буквы, повторил вслух:
  -Я... друг. Я - Дружок.
  И впервые улыбнулся по-человечески - жутко, с обнажением хищных клыков, но в этой улыбке было что-то трогательное.
  Постепенно Вадим усложнял задания: ''СОЛНЦЕ ЕСТЬ'', ''ЕДА ТАМ'', ''ДРУГИ НЕТ''. Дружок повторял, запоминал, иногда сбивался, но очень быстро ухватывал логику.
  -Зачем писать, если можно говорить? -спросил он как-то вечером, ткнув когтем в разрисованный пол.
  -Потому что слова остаются. Бумага хранит их дольше, чем память. Даже когда человека нет, его слова могут остаться.
  -Значит... -Дружок задумался. -Если ты умрешь, твои слова останутся?
  Вадим помолчал.
  -Да. В этом и смысл письменности.
  -Тогда я хочу писать... ''друг''. Чтобы всегда был.
  Он медленно, коряво, но старательно вывел на полу огромные буквы: Д-Р-У-Г.
  Вадим почувствовал ком в горле.
  -Молодец. Это твое самое значимое слово и твое имя.
  Вскоре пробовали соединять понятия. Вадим написал: ''СОЛНЦЕ - ДРУГ''.
  -Это как? -нахмурился мутант.
  -Солнце дает свет, тепло. Оно помогает жить. Значит - друг.
  -Но оно... жарит кожу. Больно.
  -Верно. Но оно не хочет зла. Просто такое.
  Дружок фыркнул, почесал плечо когтем.
  -Значит, не друг и не враг. Просто солнце.
  -Тоже правильно, -признал Вадим. -Ты уже начинаешь думать.
  Вечером Дружок сам нацарапал на бетоне: ''ПОЧЕМУ''.
  -Что это значит? -спросил он, повернув красные глаза к Вадиму.
  Парень усмехнулся.
  -Это значит, что у тебя теперь вопросов будет в десять раз больше.
  -Почему? -серьезно переспросил Дружок.
  Вадим хлопнул себя по лбу.
  -Ну вот. Началось.
  Они оба рассмеялись: человек устало, а мутант - хриплым, низким звуком, напоминавшим одновременно кашель и рычание. В этой странной ''школе'' появилось ощущение, что зарождается нечто новое - общее понимание.
  Очередной ночью в супермаркете было особенно тихо. Ветер гулял по пустым коридорам, покачивая оборванные рекламные баннеры. Дружок лежал на боку, уткнувшись мордой в холодный бетон, и слушал, как Вадим шарит в кармане, доставая фонарик.
  -Ты говорил... мир был другой, -напомнил мутант, скребя когтем по полу. -Расскажи.
  Вадим задумался, потом сел на пустую кассу.
  -Мир был... шумным. Людей были миллиарды. Города сияли ночью огнями, как звезды на земле. Люди строили дома, высокие, в десятки и сотни этажей. Там жили семьи. Работали фабрики, машины, самолеты летали через океаны.
  -Океаны... как вода под собором? -перебил Дружок.
  -Нет. То - всего лишь река. Нева. А в океанах много воды, почти бесконечность. В них плавают рыбы, киты, акулы. Люди умеют бороздить океан на огромных кораблях.
  Мутант моргнул четырьмя глазами, недоуменно.
  -Зачем?
  -Чтобы перемещаться, -улыбнулся Вадим. -Чтобы видеть друг друга, даже если живешь далеко. Люди были связаны... торговлей, дорогами, разговорами. Был интернет - как огромная сеть мыслей у зараженных, но не телепатия. Машины передавали слова, картины, знания.
  Дружок присел поближе, навалившись плечом на стену, которая едва выдержала его вес.
  -Интернет - улей людей?
  -Хм... да, можно и так сказать. Но улей без вируса. Люди сами хотели делиться мыслями.
  -А зачем дома? Эти... коробки из камня.
  -Укрытие. Чтобы жить. Чтобы защититься от холода, дождя, ветра. В доме тепло, светло, там семья - мать, отец, дети. Люди сидят за столом, едят вместе, разговаривают.
  Дружок замер, будто обдумывал сказанное.
  -У меня нет... дома.
  -Теперь этот супермаркет - твой дом, -сказал Вадим. -Пока так. Временно. Возможно, в будущем мы найдем тебе постоянный дом.
  -А был твой дом?
  Вадим помрачнел.
  -Был. Квартира, в Петербурге. До того, как все рухнуло. Там была девушка... Юля. Я хотел спасти ее, но она не захотела. Теперь... не знаю, жива ли.
  Дружок вытянул руку, едва коснулся когтем плеча Вадима, осторожно, будто боялся порезать.
  -Жаль.
  -Жаль, -эхом повторил парень.
  -Девушка была другом?
  -Больше чем другом. Спутником жизни, та, с кем я хотел создать семью.
  -Семья, -повторил Дружок. -Друг - это семья?
  -В некоторых случаях да, в некоторых нет. Зависит от того, насколько близко связаны люди.
  -Мы - семья?
  Вадим пожал плечами.
  -Получается, так. Вряд ли ты от меня куда-то просто так избавишься, как и я от тебя.
  Некоторое время они сидели молча. Потом мутант вдруг ткнул когтем в потолок.
  -А это? Небо.
  -Небо? Там раньше летали самолеты, птицы. Люди мечтали подняться выше, в космос.
  -Космос?
  -Там, за звездами. Огромная пустота. Люди мечтали найти новые миры.
  -Как я... нашел твой мир?
  Вадим рассмеялся, но грустно.
  -Что-то вроде того.
  Дружок сжал кулаки.
  -Хочу видеть... города. Настоящие. Не пустые.
  -Теперь их почти нет, -вздохнул Вадим. -Только руины. Но я покажу.
  Мутант тихо зарычал, но не от злости, скорее от тоски. Он впервые по-настоящему понял: мир, в который он родился - это лишь обломки прошлого.
  -Вадим... зачем жить? - спросил он вдруг, почти шепотом, будто стеснялся.
  Парень не сразу нашел ответ. Он провел ладонью по лицу, вздохнул.
  -Сложный вопрос, дружище. Думал, ты до него гораздо позже дойдешь. Люди тоже его всегда задавали.
  -Вы... знали ответ?
  -У каждого свой. Для кого-то - семья. Для кого-то - знания, работа. Для кого-то - вера. Но общий смысл... в том, чтобы не просто выжить, а оставить после себя что-то хорошее. Чтобы те, кто придут после, жили лучше.
  Дружок нахмурился. Его массивный лоб с углублением пошел морщинами.
  -Но я... не человек. Я плохой.
  -Ты не плохой, -возразил Вадим жестко. -Болезнь тебя создала, но это не твоя вина. Ты сам решаешь, каким быть.
  Мутант наклонил голову.
  -Значит... я могу выбрать?
  -Да. Это и делает разумных существ разумными. Не когти, не зубы, не сила. А выбор. Ты можешь быть чудовищем. А можешь быть другом, для начала мне, а там посмотрим.
  -Я... друг, -сказал Дружок, на этот раз уверенно.
  -Вот и хорошо, -Вадим улыбнулся. -Это важнее, чем ты думаешь.
  Дружок продолжал думать, его глаза блестели, словно он всматривался в неведомые дали.
  -Если я - друг, -снова заговорил мутант, -Значит... я человек?
  -Ты... другой, -честно ответил Вадим. -Но в тебе больше человечности, чем во многих, кого я встречал.
  Дружок шумно втянул воздух ноздрями, потом сел еще ближе.
  -Я хочу быть хорошим. Как ты.
  -Хороший - понятие относительное. Я для тебя хороший, для кого-то другого могу быть плохим.
  -Почему так?
  -Конфликт интересов. Невозможно, чтобы всем и везде было хорошо, так устроен мир. Кому-то чего-то вечно не хватает, земли, еды, топлива, воды... ресурсов, в общем.
  -Рес...рсов? -переспросил Дружок. услышав новое слово.
  -Запаса, источника ценного. Еда для нас с тобой - ценный ресурс, помогающий не умереть.
  
  Глава 5. Новые откровения
  
  Когда в Петербурге началась эпидемия, кризисный штаб разместился на территории Петропавловской крепости. Ее выбрали по нескольким причинам, во-первых, остров легко оборонять от зараженных, во-вторых имеется дополнительная преграда в виде старой крепостной стены, в-третьих рядом располагается пристань для речных паромов, катеров, в-четвертых, при необходимости отсюда легко организовать эвакуацию воздухом, для посадки вертолетов полно места. Военные покидали город в спешке, оставлено много имущества, уничтожение секретных документов, носителей информации не осуществили с должной тщательностью. В самом деле, неужели инфицированные сумеют прочитать их и выведать какие-то тайны? В музее истории Санкт-Петербурга, где заседали высшие военные чины, Вадим обнаружил кучу бумаг: различные приказы, циркуляры, карты, сводки в бумажном виде. Он потратил не один час на изучение материалов.
  Ситуация была гораздо хуже, чем озвучивали официальные СМИ. О невозможности сдерживания эпидемии стало понятно в первые дни, количество зараженных росло в геометрической прогрессии. Короткий инкубационный период, высокая вирулентность, агрессивное поведение жертв инфекции привели к катастрофе. Зомби множились быстрее, чем их успевали помещать в карантин или отстреливать.
  Очевидно, решение о тотальной ликвидации далось военным нелегко, первое время инфицированных честно пытались изолировать, как-то лечить.
  Но когда стали поступать сообщения о формирующихся ульях, командование прибегло к крайним мерам. Оккупированные зараженными здания не зачищали, а просто подрывали взрывчаткой, уничтожали артиллерией, расстреливали из танковых орудий, сбрасывали напалм.
  Основная задача заключалась в спасении как можно большего числа людей с иммунитетом, сборе данных о мутантах, вирусной экосистеме. Согласно плану ''Заслон'' на территории Российской Федерации созданы тридцать зон безопасности, в общей сложности они примут до десяти миллионов человек. Эдакие ковчеги, призванные сохранить часть населения, промышленного потенциала и впоследствии стать центрами возрождения страны. Кое-что об этом говорили и по телевизору, но сейчас Вадим получил более полное представление об обстановке.
  Умные люди предвидели катастрофу задолго до того, как эпидемия переросла в глобальную пандемию. Во всяком случае, у России было некоторое время на подготовку, но и этого не хватило. Зараза распространялась чересчур быстро, международное сообщение перекрыли поздно. Хронофаг захватил Европу меньше, чем за две недели, сказалась большая плотность населения и паника.
  После завершения первого этапа ''Заслона'', эвакуации членов правительства, ценных специалистов, семей военных, иммунных гражданских, армейским подразделениям и внутренним войскам предписывалась заняться массовыми зачистками. Согласно донесениям многие военнослужащие отказывались выполнять преступные приказы, отмечены случаи дезертирства, бунтов. Подобные явления должны пресекаться всем средствами вплоть до расстрела...
  Умом Вадим понимал логику военных, уничтожение ''лишнего'' населения лишает вирус носителей, снижает риск для зон безопасности, но принять такое не мог. Легко отдавать приказы, сидя в теплом кабинете, совсем другое, оказаться на месте беженца...
  Сводки, найденные в папках с грифом ''совершенно секретно'', содержали расчеты, от которых становилось не по себе. По ним выходило, что к началу июля сорок процентов населения планеты либо погибло, либо оказалось необратимо заражено. Еще половина оставшихся людей так или иначе подвергались риску инфицирования в течение ближайших месяцев. В документах прямо указывалось: ''человечество как вид находится на грани необратимого коллапса''.
  Россия, по сравнению с Европой, выглядела несколько лучше. Огромные пространства Сибири, Дальний Восток, районы Крайнего Севера - все это естественным образом ограничивало возможности распространения Хронофага. Но именно поэтому и была разработан ''Заслон'': создать изолированные автономные анклавы, которые переживут первые волны пандемии.
  В Европе ситуация описывалась словом ''катастрофа''. В докладе, датированном концом июля, значилось:
  ''Франция потеряна. Париж и Лион стерты с лица земли ядерными ударами высокой мощности в связи с критическим уровнем заражения вирусной биомассой. Британия - сплошная красная зона. Германия утратила контроль над Берлином, Гамбургом, Рурской агломерацией. Италию парализовал хаос: Рим стал крупнейшим ульем Южной Европы. Восточная Европа слилась в сплошную зону заражения.''
  Российское командование пока предпочитало обходиться менее убойными вещами, по Москве активно работали боеприпасами объемного взрыва и распыляли зарин. Тоже помогло слабо. Зараженные забились в метро, в подземные коммуникации и выкурить их оттуда на данный момент не представляется возможным.
  Китай, откуда все началось, превратился в натуральную черную дыру, во всяком случае юг и восток страны. Густонаселенные мегаполисы превратились в колоссальных размеров ульи, где формировалась своя собственная экосистема. Правительство эвакуировалось в Тибет, а остатки здорового населения бегут в пустынные западные районы.
  КНДР благодаря изолированности, горному рельефу и высокой милитаризации превратилась в островок благополучия посреди вирусной бури. За первый месяц ни одной вспышки.
  США, несмотря на мощнейший военный потенциал, тоже не избежали беды. В сводках фигурировало: ''Наибольшие вспышки зарегистрированы в Нью-Йорке, Чикаго, Лос-Анджелесе. Применялись тактические ядерные боеприпасы малой мощности. Большая часть восточного побережья поглощена, уровень паники остается критическим. Национальная гвардия фактически деморализована, фиксируются массовые случаи отказа от выполнения приказов. ''
  Особо подчеркивалось: ''морские и авиационные линии стали главным фактором распространения''. Отследить каждый рейс было невозможно. Зараженные пассажиры успевали добираться до новых континентов еще до проявления симптомов.''
  Перспективы выглядели мрачно. Если верить прогнозу штаба, Хронофаг должен был стабилизироваться в течение ближайших полутора лет: вирус адаптируется к человеческой популяции, процент летальных исходов снизится, но число мутантов возрастет многократно. Мир ждала не полная гибель, а перерождение в новую экосистему, где иммунным людям придется уживаться с порождениями болезни.
  В одном из отчетов, подписанном генерал-лейтенантом, прямо говорилось:
  ''Мы должны отказаться от иллюзий возврата в прошлое. Человечество никогда не станет прежним. Задача - сохранить ядро цивилизации, удержать технологии и культуру. Все остальное будет сожжено пожаром, который мы сами устроили. ''
  Вадим перечитывал строки снова и снова. Напечатанные на бумаге буквы казались приговором. Он понимал: то, что транслировали по радио и телевизору - лишь вершина айсберга. На самом деле никто не верил, что пандемию можно остановить. Все, чего добивались правительства и армии - выиграть время, найти эффективное биооружие против Хронофага.
  Чем глубже Вадим вчитывался в военные материалы, тем яснее становилось: модифицированный китайцами Хронофаг представлял угрозу не только человеку. Но вопреки паническим представлениям СМИ, это была не кара, способная уничтожить всю биосферу.
  В нескольких аналитических записках подчеркивалось: ульи не формируются в лесах, пустынях, степях, морях или океанах. Им требовался особый ''питательный субстрат'' - высокая концентрация млекопитающих и искусственных сооружений. Именно урбанизированная среда, насыщенная человеческими телами и отходами цивилизации, становилась для вируса идеальной почвой.
  В полевых донесениях прямо указывалось: в тайге, в тундре, в горных районах заражение быстро сходило на нет или стагнировало. Там Хронофаг не находил достаточного числа жертв и подходящих локаций, экосистемы брали свое. Звери инстинктивно избегали инфицированных, многие растения выделяли фитонциды, губительные для вирусной биомассы. Даже в зараженных городах отмечены случаи, когда стаи иммунных ворон, дикие собаки и крысы поедали молодых зомби или разрушали зачаточные образования ульев.
  Ученые штаба осторожно говорили о том, что природа неизбежно сбалансирует удар, какой бы чудовищной ни казалась катастрофа для людей. Хронофаг был смертоносен, но не всемогущ, модифицированный первичный штамм не мог жить в океане, условия родной каверны были слишком специфическими, не умел распространяться через насекомых, рептилий, большую часть млекопитающих, не мог полноценно адаптироваться в дикой природе.
  В одной из сводок попадалась мысль, которая особенно зацепила Вадима:
  ''История Земли уже знала подобные потрясения. Кембрийский взрыв породил немыслимое разнообразие форм жизни. Гибель динозавров освободила нишу для млекопитающих. Не исключено, что Хронофаг - всего лишь очередной катализатор эволюции. То, что мы воспринимаем как трагедию, может обернуться новым витком развития. Возможно, миллионы лет назад подобный феномен однажды и запустил эволюцию самого человека''.
  Вадим отложил бумаги и задумался. Для него, зараженного, это звучало почти как пророчество. Он сам - часть этой ''новой эры''. Телепат с повышенной физической силой, регенерацией. И выбор, что из нее выйдет - тупик, уродство или шаг вперед, оставался пока открытым.
  Среди кипы донесений нашлись папки с медицинскими отчетами. Их явно составляли врачи и биологи, работавшие в спешке. Страницы были заляпаны кровью, кое-где заметны следы гари. Вадим листал бумаги, стараясь понять, что ждет его самого.
  В документах шла речь не о классификации зараженных, то уже было известно, а о последствиях заражения для человеческого организма в долгосрочной перспективе.
  Врачи писали: "инфицированные, у которых мутации стабилизировались, не погибают быстро. Их метаболизм выравнивается, температура падает к физиологической норме. Однако тело остается измененным. Мы имеем дело не с болезнью, а с процессом радикальной перестройки. Кажется, Хронофаг "ищет" оптимальные формы, перебирает варианты наугад. Те, кто не выдерживает нагрузки, умирают. Выжившие становятся новым типом живого, даже стабилизированные формы, тупиковые на первый взгляд, играют существенную роль в вирусной экосистеме".
  Другие записи касались вскрытий. В них говорилось о том, что у некоторых мутантов формируются новые органы: у одних - плотные костные наросты, у других - дополнительные дыхательные мешки, у третьих - своеобразные железы, выделяющие непонятные вещества.
  В одной из заметок мелькнула фраза, заставившая Вадима задержать дыхание:
  "Зафиксированы случаи ускоренной регенерации тканей. Раны затягиваются в течение часов, костные переломы восстанавливаются за сутки. Иммунитет к другим инфекциям повышается. Но каждый шаг вперед сопровождается деградацией психики, разрушением высших функций мозга".
  Эти строки будто обращались к нему лично. Его собственная регенерация проявлялась все сильнее. Он чувствовал в себе изменения, например, мышцы после нагрузок не болели, и не знал, куда они заведут.
  Дальше он наткнулся на карту с пометками: "Полевой госпиталь No14. Южный административный округ. Статус: покинут". Под картой карандашом кто-то добавил: "Оборудование и материалы не вывезены".
  Вадим провел пальцем по бумаге. Госпиталь мог хранить то, чего он так жаждал: истинные знания о Хронофаге, собранные врачами в последние дни.
  Он тяжело выдохнул. Теперь у него появилась цель.
  Выйдя из музея, Вадим обратился к дожидавшемуся его Дружку:
  -Я узнал много интересного, но надо больше. Двигаем на юг.
  Суперпрыгун пригнулся, давая парню забраться на спину. Удобная альтернатива транспорту в условиях, когда город местами превращен в непроходимые руины, перегорожен баррикадами или вирусной биомассой...
  Военный госпиталь был огражден двухметровым забором с колючей проволокой, в которой застряли разложившиеся останки зараженных. Прочие трупы отсутствовали, мутанты сожрали их или утащили в ближайший улей для переработки.
  Но судя по обилию пулевых отверстий на стенах домов, бои тут кипели жаркие, армия не желала просто так сдавать важный объект зараженным.
  Вадим одним махом преодолел ограждение, не зацепив колючку, вирус даровал ему просто невозможную для обычного человека физическую силу, ловкость, реакцию.
  На территории госпиталя царила полная тишина, ни живых, ни мертвых. При отступлении военные все же оставили кое-какое имущество, транспорт. Во дворе терапевтического корпуса находились прикрытые брезентом пластиковые ящики, два ''Урала'' со спущенными шинами, у одного разобран двигатель.
  Вадима в первую очередь интересовало инфекционное отделение, где проводились опыты с Хронофагом. Об этом говорилось в найденных документах и подтверждала обрывочная память зараженных, к которым телепатически обращался Вадим.
  Один инфицированный лейтенант войск РХБЗ краем уха слышал, как в госпиталь десятками доставляли пойманных зараженных.
  Внутри трехэтажного здания царил бардак, видно сваливали в спешке. Перевернутые кушетки в коридорах, распахнутые настежь двери, в одном из коридоров Вадим натолкнулся на кучу мертвецов в форме медицинского персонала. Их просто построили у стены и расстреляли, добавив по контрольному в голову, от запаха разложения подступила тошнота.
  "Эти суки убили их... Зачем? Любой медик в нынешних условиях на вес золота."
  Осмотр лаборатории, карантинного блока ничего не дал. Интересные зацепки Соколовский обнаружил в кабинете заведующего, среди кучи разбросанных на полу бумаг. Он вчитывался в отчеты и не верил своим глазам.
  Военные ставили эксперименты не только над зараженными, различные штаммы вируса вводили здоровым с целью изучить их воздействие на человеческий организм. Жертвами становились люди всех категорий и возрастов. Зрелые мужчины, женщины, дети грудного возраста, старики, раковые больные, парализованные, сумасшедшие.
  Отмечено несколько любопытнейших случаев. Один из онкобольных успешно поборол инфекцию и вместе с тем начала исчезать опухоль с метастазами. Паралитик, получивший укол с вирусом, через семнадцать часов обратился в зомби, а через пятьдесят наблюдалось восстановление моторных функций нижних конечностей. А шизофреник перед обращением говорил, будто слышит голоса инфицированных, чует их голод, боль и ярость.
  Что самое печальное, восприимчивые к Хронофагу дети с почти девяностопроцентной вероятностью погибали. Молодой организм недостаточно крепок, чтобы пережить вирусные трансформации. Ребенок младше четырнадцати лет неизбежно умрет от отказа внутренних органов.
  Перед эвакуацией предписывалось ликвидировать всех подопытных. Внутри Вадима кипело негодование...
  В одном из сейфов Вадим обнаружил плотную серую папку, помеченную грифом особой секретности. Внутри - отчеты с голографическими печатями и многочисленными схемами. Документы сильно отличались от прежних сводок: стиль был подчеркнуто сухим, медицинским, лишенным эмоций. Это были научные протоколы, предназначенные для узкого круга специалистов.
  Он устроился на полу прямо среди обрывков бумаг и начал читать.
  ''Обнаруженные стабилизированные варианты зараженных (далее - СВЗ) демонстрируют временное прекращение мутагенной активности вируса. Однако, по нашим данным, данный процесс не является окончательным. При воздействии ряда факторов - дефицит пищи, экстремальные температуры, тяжелые механические повреждения - вновь запускается каскад изменений. Вирус как бы "прощупывает" пределы адаптивного резерва организма. Таким образом, даже стабилизированный индивид остается потенциальным носителем продолжающейся эволюции. Зафиксированы единичные случаи, когда СВЗ через несколько недель переходил на новый морфотип без повторного инфицирования''.
  ''...особое внимание уделено феномену телепатической коммуникации. Наши исследования показывают, что так называемая "телепатия" представляет собой не мистический процесс, а биоэлектромагнитный обмен информацией. В ходе вскрытия обнаружен специализированный орган, получивший условное название таламо-кортикальный трансцептор (ТКТ). Структура напоминает видоизмененные базальные ганглии, пронизанные новообразованными пучками нейроглии. Ткань обладает высокой концентрацией ферритиновых белков, способных изменять локальные электромагнитные поля. Иными словами, мозг зараженного начинает работать как биологический радиопередатчик/приемник низкочастотного диапазона. Параметры излучения составляют от 7 до 25 герц, что совпадает с диапазоном дельта- и тета-ритмов головного мозга человека. Сигнал нестабилен, фрагментарен, однако при нахождении нескольких зараженных в непосредственной близости наблюдается феномен синхронизации волн. Возникает так называемое "роевое мышление", где отдельные особи теряют индивидуальные импульсы, а общая активность приобретает синхронизированный характер. Вероятно, именно эта особенность позволяет зараженным действовать согласованно без видимых средств коммуникации.
  Гипотеза: возникновение альфа-особей (термин условный) связано не с новым штаммом вируса, а с аномально развитым ТКТ, способным не только передавать импульсы, но и подавлять сигналы других зараженных. Это обеспечивает эффект "иерархического доминирования". Однако прямых подтверждений существования таких альф, кроме косвенных свидетельств, пока нет... ''
  Вадим читал, не отрываясь. Строки словно обжигали сознание. Теперь многое становилось яснее. То, что он считал мистической связью с зараженными, объяснялось банальной биологией. У него самого в черепе пророс новый орган, меняющий саму природу мышления. Он отложил папку и долго сидел неподвижно. Мир вокруг обретал пугающую логику.
  Вадим перебирал бумаги все глубже и глубже, пока не наткнулся на увесистую папку с заголовком ''Таламо-кортикальный трансцептор (ТКТ). Морфология, функционал, уязвимости''.
  ''...ТКТ формируется в парасагиттальной зоне головного мозга, затрагивает таламус, поясную извилину и передние отделы коры. У особей поздних стадий орган вытесняет часть лобных долей, вызывая характерную деформацию черепа (выпуклый лоб с бороздой).
  Основу составляют мутированные астроциты и олигодендроциты, накопившие ферромагнитные включения (магнетит, ферритин).
  Между ними располагаются нейроны-осцилляторы, генерирующие стабильные колебания в диапазоне 6-30 Гц. За регистрацию и передачу волн отвечают магнетосомные везикулы - нанокристаллы магнетита, встроенные в мембраны клеток. В глубоких отделах присутствуют глиальные карманы с HCN-каналами, обеспечивающие синхронность возбуждения.
  ТКТ функционирует как биологический радиопередатчик и приемник ELF-диапазона.
  Передача информации осуществляется через колебания электромагнитного поля мозга, модулированные эмоциональными паттернами (агрессия, подчинение, страх).
  Прием - через фазовую интерференцию, воспринимаемую зараженным как ''эмоциональное ощущение.
  ...Типы сигналов. 7-9 Гц - паттерн подчинения, зараженные синхронизируются и ждут приказа. 12-15 Гц - возбуждение и поиск пищи. 20-25 Гц - агрессия, атака...
  ...радиус действия составляет от 10 м (у ''свежаков'') до 200 м у развитых стадий. Зафиксированы редкие случаи передачи на расстояние до километра в условиях низких помех.
  Сигнал подвержен глушению широкополосным ELF-шумом. В экспериментах зараженные временно утратили координацию при работе стационарного генератора. Попытки подмены сигнала удались: зараженных вводили в ступор, посылая восьмигерцевые искусственные колебания.
  Однако развитые особи показывают устойчивость: адаптация и восстановление контроля через 2-3 минуты. При использовании SQUID-магнитометров удалось записать пакеты сигналов, в которых четко различимы ''эмоциональные блоки''. Теоретически возможно создание аппаратуры, генерирующей приказы для роя.
  Главная проблема - высокая энергоемкость и необходимость квантовых датчиков, доступных лишь в крупных научных центрах.
  ТКТ является специализированным органом, эволюционно ''выращенным'' вирусом для поддержания коллективного поведения носителей. По сути - это новый сенсор, шестое чувство. Потенциальное наличие альфа-особей, способных к произвольной модуляции сигнала, делает их ключевыми звеньями управления роем. Техническое вмешательство (глушение/перехват) возможно, но нестабильно. В случае появления ''человеко-сохранных'' альф-особей контроль над зараженными может выйти за рамки модели роя и перейти к индивидуальному лидерству. ''
  Вадим перечитал отчет и машинально коснулся виска. В глубине черепа будто что-то дрогнуло.
  
  Глава 6. Поиск решения
  
  Утро в горе Шайенн начиналось одинаково. Сперва глухой гул генераторов, затем скрежет вентиляционных шахт, через которые в бункер подавался тщательно фильтрованный воздух. Люди, обитающие здесь несколько месяцев, почти перестали замечать этот ритм, хотя новички первое время вздрагивали, как будто где-то за стенами шла артиллерийская канонада. Лабораторный уровень, выделенный еще в конце тридцатых для нужд стратегической биологической обороны, теперь стал своеобразным центром того, что от США оставалось.
  Доктор Малькольм Сандерс, высокий, лысеющий, с вечно усталым выражением лица, сидел за длинным пластиковым столом комнаты отдыха и лениво размешивал ложкой синтетический кофе, из старых запасов. Вкус у него был мерзкий, но привычный. Напротив устроилась доктор Линда Галловей - генетик, худощавая женщина лет пятидесяти с короткой стрижкой, упрямым взглядом и тетрадкой, которую она таскала даже на завтрак. Чуть поодаль с планшетом устроился Фрэнсис Баккер, микробиолог с бородкой и мягкой, но нервной манерой речи.
  -Ну что, -начал Сандерс, глянув на включенный на стене монитор, по которому шли последние сводки штаба, -Нью-Йорк окончательно потерян. Последний гарнизон в районе Вест-Пойнта эвакуировали ночью. В отчете говорится о широкомасштабном разрастании биомассы на Манхэттене и Бруклине.
  -Нью-Йорк мы потеряли еще тогда, когда первые ульи начали формироваться в метро, ядерный удар ничего не изменил, -мрачно вставила Галловей. -Все это лишь агония. Вся атлантическая прибрежная зона - сплошная кормушка для вируса.
  -Да, -кивнул Баккер. -Но вы заметили, как быстро схлопнулись все наши города? Вашингтон, Бостон, Чикаго... Мегаполисы стали идеальной почвой. Там высокая плотность населения, влажность, огромное количество закрытых помещений, коммуникаций. И Хронофаг воспользовался этим как катализатором.
  Сандерс скривился:
  -Это закономерно. Все, что мы строили как символ цивилизации, стало идеальной экосистемой для заразы. Сколько лет говорили, что мегаполис - уязвимая конструкция, слишком зависимая от коммуникаций и логистики... И вот теперь эти коммуникации питают врага.
  На экране появилась карта. Красные зоны растянулись по всему континенту. Зеленых пятен - зон относительной безопасности было считанное количество. Склоны Скалистых гор, несколько анклавов в пустынях Невады и Аризоны, остатки военной инфраструктуры на Аляске и Гавайях.
  -Видите? -Галловей ткнула пальцем в карту. -Это не Соединенные Штаты. Это островки на руинах. Государство исчезло. Есть базы, гарнизоны, укрытия, но общей системы нет.
  -И не будет, -спокойно добавил Сандерс. -Мы наблюдаем распад не просто страны, а целого культурного пласта. Люди расползаются по горам, в леса, в пустыню. Как насекомые после пожара. Инфраструктура не восстанавливается, наоборот, разрушается.
  -Я уже не верю в слова про возрождение, -призналась Линда, сжав кружку в руках. -Каждую неделю фиксируются новые штаммы. Вчера докладывали, что в Техасе возникла разновидность монокультуры, устойчивая к напалму. Там биомасса после авиаудара восстановилась за сутки.
  -Китайцы заявляют о вакцине, -фыркнул Баккер. -Но это смехотворно. В условиях, когда вирус каждую неделю рождает новые фенотипы, говорить о стабильном препарате все равно что пытаться вылечить океан от волн. Это пропаганда для их собственного населения, не более.
  Сандерс подался вперед:
  -А насчет перспектив... Вы верите, что мы вообще как вид переживем это?
  Галловей молча глянула на потолок, где за панелями гудела система фильтров, и наконец сказала:
  -Если честно, я сомневаюсь. Все человечество в данный момент похоже на вымирающий биологический вид, загнанный в несколько резерваций. У природы нет сантиментов, она выберет новых хозяев планеты. Мы сами построили клетки, в которых оказались уязвимы.
  В комнате повисла гнетущая тишина. Даже кондиционер казался громче обычного.
  -Но мы хотя бы обязаны наблюдать, -нарушил молчание Сандерс. -Фиксировать. Понимать. Чтобы потом... если останется шанс... кто-то мог воспользоваться нашими записями.
  -Если будет кому, -сухо заключил Баккер.
  -Вы заметили? -начала Галловей после долгой паузы, аккуратно перелистывая свои записи. -Мы все время обсуждаем массовые вспышки, статистику смертности, логистику эвакуаций. Но почти не говорим о тех редких случаях, которые выбиваются из общей картины.
  -Ты про так называемых альф? -уточнил Баккер, задумчиво постукивая пальцем по планшету.
  -Да. В отчетах их называют ''сверхпрыгунами'' или ''высшими формами''. Первые рождаются из ульев при достижении определенного количества накопленной биомассы, вторые эволюционируют из нас. Некоторые зараженные не просто выживают, они стабилизируются и выходят на уровень сложных когнитивных функций. Более того, демонстрируют способность к социальной адаптации, лидерские навыки.
  Сандерс поднял брови:
  -Ты хочешь сказать - это не просто удачные мутации, а полноценный эволюционный скачок?
  -А что если так? -Линда чуть подалась вперед. -Смотрите: у основной массы зараженных деградация лобных долей мозга, упадок высшей нервной деятельности, хотя оно частично компенсируется за счет роевого интеллекта... Но у альф, сверхпрыгунов и ряда зараженных второй стадии, мы наблюдаем обратное. Формирование специализированных структур, усиленные синаптические связи, адаптивные реакции. Они не животные... не совсем животные. Их интеллект на уровне высших приматов... а в некоторых случаях, я подозреваю, он может сравниться с человеческим.
  -Homo novus, -тихо произнес Баккер. -Новый человек.
  Сандерс горько усмехнулся:
  -Слишком романтично. Ты сама понимаешь, что мы знаем о них крайне мало. Пара десятков наблюдений, обрывочные данные. Но да, я читал донесения о суперпрыгунах, которые проявляли зачатки логики, даже попытки общения. Если их можно ''обучить''...
  -То человечество окажется не единственным разумным видом на планете, -подхватила Галловей. -И вот тогда главный вопрос: кем будем мы? Сосуществующими? Конкурентами? Или кормом?
  Повисла напряженная пауза.
  -А если предположить, -вмешался Баккер. -Что часть зараженных не просто мутирует, а качественно меняется? Ведь Хронофаг не уничтожает жизнь, он перестраивает ее под новые условия. Может, эти альф - не отклонение, а целевая форма. То, ради чего вирус вообще существует.
  Сандерс помрачнел.
  -Ты намекаешь, что наш вид обречен, а будущее за ними?
  -Я намекаю, что будущее за теми, кто сможет адаптироваться. А это, похоже, не мы, -отрезал Баккер.
  -Знаете, -вставила Линда. -Иногда я думаю, что мы слишком зациклены на сохранении старого человечества. Но возможно, через тысячу лет именно альфы будут считать себя потомками homo sapiens. А нас будут вспоминать так же, как мы вспоминаем неандертальцев.
  Сандерс резко поставил кружку на стол.
  -Проблема в том, что альф слишком мало. Девять из десяти зараженных либо умирают, либо превращаются в тупых вирусных троглодитов. И даже эти так называемые ''сверхпрыгуны''... да, они могут мыслить, но у них нет культуры, нет языка, нет истории. Без этого их разум - всего лишь заготовка.
  -А если появится тот, кто сможет их учить? -тихо произнесла Галловей. -Один человек... один зараженный, сохранивший и память, и интеллект. Представьте, если он возьмется за роль наставника.
  Баккер криво усмехнулся:
  -Ты говоришь как фантаст. Но гипотетически - да. Тогда действительно может появиться homo novus в чистом виде. Человек, зараженный, но сохранивший разум и получивший новые способности. Такой себе мост между видами.
  -Вопрос в том, примет ли этот ''новый человек'' старое человечество как равных. Или решит, что мы больше не нужны, -добавил Сандерс. -Проблема даже не в биологии, проблема в обществе. Его больше нет.
  Баккер безрадостно усмехнулся:
  -Оно умерло быстрее, чем люди. Вирус поразил города, но паника и хаос сделали свое еще раньше. Ты видел последние спутниковые снимки? Нью-Йорк - море серой биомассы. Лос-Анджелес - выжженная пустыня после тактических ядерных ударов. Вашингтон... осталась лишь развалина, без правительства, без армии.
  -Зато есть анклавы, -возразила Галловей. -Мы здесь, в Шайенне. Есть Аляска, где холод тормозит распространение. Есть Гавайи. Есть еще десятки военных баз и лагерей, куда успели эвакуироваться части населения.
  -Анклавы - это не общество, -покачал головой Сандерс. -Это разрозненные крепости. Без связей, без общей экономики, без единой политической воли. Максимум - кланы, общины. Мы медленно превращаемся в первобытные племена, только с пушками и остатками технологий.
  Баккер откинулся на спинку кресла и скрестил руки.
  -И ты правда думаешь, что в таких условиях возможна реабилитация цивилизации, Линда?
  -История показывает, что общество может возрождаться, -возразила Галловей. -После Черной смерти, после упадка Римской империи...
  -Разница в том, -перебил ее Сандерс. -Что тогда враг не был живым, постоянно мутирующим организмом, который буквально пожирает все вокруг и формирует новую экосистему. Мы боремся не с эпидемией, а с альтернативной моделью жизни. И эта модель куда агрессивнее и приспособленнее, чем мы.
  -Согласен, -кивнул Баккер. -Даже если представить, что русский ''Заслон'' или его американский аналог удержит анклавы, вопрос в другом: что будет через двадцать, пятьдесят лет? Люди в изоляции деградируют, часть безопасных зон падет так или иначе. А зараженные... эволюционируют.
  -Мы еще не знаем, насколько далеко может зайти эта эволюция, -обавила Галловей. -Но согласитесь, если альфы действительно станут homo novus, как мы говорили, они могут сформировать собственное общество. Пусть примитивное, но со временем - более развитое. Потенциально каждый из них биологически бессмертен, их клетки способны делиться неограниченное количество. По мере накопление опыта произойдет качественный скачок.
  Сандерс сжал кулак и нахмурился.
  -Ты хочешь сказать, что они построят города вместо нас?
  -Почему нет? -пожала плечами Линда. -Уже есть ульи. Да, это уродливая форма городов, основанная на биомассе и телах. Но это организация. Это зародыш инфраструктуры. А дальше - дело времени. Если они научатся сотрудничать на более высоком уровне, если найдут способ хранить и передавать знания...
  Баккер резко фыркнул:
  -Вот именно, ''если''. Без языка, без культуры, без письменности они так и останутся уродливыми стаями. Но в одном ты права: люди уже не контролируют планету. Мы потеряли право называться доминирующим видом... сами виноваты.
  Сандерс устало провел рукой по лицу.
  -Нам остается только надеяться, что эти анклавы смогут хотя бы сохранить то, что осталось. Знания. Технологии. Генетический фонд. Если выживем мы, будет шанс на возрождение цивилизации. Если выживут только они, история закончится. Для нас.
  В комнате воцарилась тишина. За стенами бункера гул фильтров и вентиляции напоминал, что остатки Америки теперь живут в бетонных норах, вцепившись в хрупкую иллюзию контроля.
  -Адаптация... -Сандерс задумчиво водил пальцем по краю кружки, в которой давно остыл кофе. -Мы все время говорим о защите, о барьерах, но вирус не останавливается. Он ищет лазейки. И находит.
  -Ты имеешь в виду иммунных? -уточнил Баккер.
  -Не только, -качнул головой Сандерс. -Я говорю о слиянии. Вирус не убивает всех, часть носителей остается жить, пусть искалеченными, но живыми. Некоторые получают даже преимущества. И вот вопрос: не является ли это началом новой формы симбиоза?
  Галловей поправила очки и помрачнела.
  -Я боюсь, что ты прав. У нас тут на базе есть образец, номер три. Ребенок. Если это слово еще применимо.
  Баккер напрягся.
  -От той женщины из Денвера?
  -О то нее, -подтвердила Линда. -Она заразилась на четвертом месяце. Симптомы развивались быстро, но плод не погиб. Наоборот, внутриутробное развитие ускорилось в два-три раза. Врачам едва удалось принять роды. Женщина умерла от полиорганной недостаточности, но существо выжило.
  -Черт... -Сандерс закрыл лицо ладонью. -И что с ним сейчас?
  -Оно в изоляторе. Всего неделя и рост увеличился на тридцать процентов. Скелет укреплен, обмен веществ бешеный, съедает в день тройную норму калорий, рефлексы на уровне взрослого шимпанзе. И главное - оно жизнеспособно. Кровь насыщена измененными клетками, но организм не разваливается, как у многих зараженных.
  -То есть мы имеем первый подтвержденный случай... -начал Баккер.
  -Да, -перебила Галловей. -Homo novus.
  -Не говори так, -раздраженно бросил Сандерс. -Это не новая эволюция нас. Это очередной уродец, порожденный вирусом. Мерзкий аберрант.
  -Уродец, который дышит, растет и адаптируется, -спокойно возразила Линда. -Посмотри на факты. Ребенок не только выживает, но и развивается быстрее нормы, это значит, что вирус работает иначе на эмбриональном уровне.
  -А значит, -подхватил Баккер. -Если такие начнут рождаться массово, будущее действительно принадлежит им, а не нам.
  В комнате повисла тяжелая тишина. Никто не хотел вслух произносить очевидное: люди могут оказаться лишь переходным звеном, уступающим место новой ветви эволюции.
  -Мы должны признать, -наконец сказал Сандерс. -Что вакцина в классическом понимании бессмысленна. Каждый штамм Хронофага уникален, десятки новых вариантов еженедельно. Но вот если пойти другим путем... не бороться с вирусом, а встроиться в него...
  Галловей резко подняла глаза:
  -Ты предлагаешь сознательно инфицировать людей?
  -Я говорю о контролируемой интеграции. О генной инженерии. О том, чтобы взять вирус и заставить работать на нас, пока в распоряжении имеется мощный универсальный ИИ, вычислительные мощности и энергия. Мы не будем сидеть в Шайенне вечно...
  -На бумаге звучит красиво, - проворчал Баккер. -Но в реальности? Сколько еще трупов потребуется, прежде чем мы получим контролируемый результат?
  -А у нас есть выбор? -тихо спросила Линда. -Посмотрите вокруг. Америка умирает. Европа с Китаем умирают. Россия с Канадой держатся чуть лучше за счет огромных расстояний и отвратительного климата, но надолго ли? Если мы не изменим самих себя, нас просто не станет. А те дети, вроде образца три, займут наше место...
  -Тогда остается другой путь, -сказал наконец Баккер, нервно постукивая ручкой по столу. -Мы пытаемся лечить то, что по сути не поддается лечению. Но ведь можно убивать. Точечно. Не людей, а их вирусных паразитов.
  Сандерс хмыкнул:
  -Хочешь предложить еще один ''агент оранж''?
  -Почти, -Френсис поднял глаза. -Только гораздо тоньше. У нас ведь есть наработки по биологическим системам с программируемыми свойствами, помнишь? Нанокомпозиты на основе пептидов, самособирающиеся структуры, которые можно направить против конкретного белка или фермента. Если мы сможем выделить универсальный узел в метаболизме Хронофага, то получим оружие.
  -Не вакцину, -задумчиво протянула Галловей. -Биоцид нового поколения.
  -Именно. Агент, который будет полностью игнорировать здоровые клетки и уничтожать все зараженные. Включая зверье, птиц, даже растения, если их коснулась инфекция.
  Сандерс нахмурился:
  -А если вирус модифицируется?
  -Он модифицируется всегда, -вздохнула Линда. -Но даже у него есть ахиллесова пята. Вспомните отчет из Торонто: все штаммы используют один и тот же сигнальный каскад при формировании опухолевидной биомассы. Если его разорвать, рост остановится. А без роста Хронофаг мертв.
  Баккер оживился:
  -Вот! Мы не должны гнаться за каждой новой мутацией, ибо это бессмысленное занятия. Надо ударить в самую основу, в общий принцип. Программируемый агент, работающий как молекулярный лом, находит структуру и ломает ее. Все.
  -Идея красивая, -Сандерс с сомнением потер подбородок. -Но как мы доставим его? Распылять с воздуха? Подмешивать в воду?
  -Есть несколько вариантов, -вмешалась Галловей. -Первое: аэрозоль. Плотность вирусной биомассы в городах высокая, если распылять над ульями эффект будет максимален. Второе: водный путь. Если модифицировать наночастицы так, чтобы они выживали в сточных системах, они будут проникать глубже, в скрытые гнезда. И третье - переносчики. Грызуны, насекомые. Можно создать вирус-убийцу на базе симбионтов комаров или крыс.
  Все трое понимали, о чем идет речь. Это будет уже не лечение, а глобальная зачистка, биологическая бомба, которая способна за считанные недели смести всю зараженную экосистему.
  -По сути, -осторожно произнес Сандерс. -Мы совершим истребление нового вида.
  -Очнись Малкольм! Этот ''вид'' заживо разорвал на части твою жену и дочь. Они не вид., -резко ответила Галловей. -Они - опухоль планетарного масштаба. Если мы не выжжем ее под корень, она выжжет нас.
  Баккер кивнул, впервые за день твердо:
  -Согласен. Мы обязаны хотя бы попробовать. Другого пути просто нет, медлить нельзя. Каждый день шанс на успех уменьшается.
  -А теперь давайте взглянем на издержки, -хмуро сказал Сандерс, глядя на коллег. -Я вас понимаю, идея мощная, может оказаться единственным шансом. Но вы вообще представляете, что случится, если наш агент выйдет из-под контроля?
  -Случится ровно то, что уже случается, -резко парировала Галловей. -Мир окончательно превращается в труху, Малькольм. Если у нас есть хоть какой-то шанс ударить по Хронофагу, мы обязаны рискнуть.
  -Нет, Линда, -покачал головой Сандерс. -Подумай о другом. Мы создадим нечто, что должно различать своих и чужих. Но любая ошибка в коде, малейший дрейф среды и оно начнет жрать все подряд. У нас останется планета без Хронофага... но и без лесов, без фауны. Пустыня.
  Баккер кивнул, соглашаясь:
  -Он прав. Мы создадим искусственную селекцию, только куда жестче, чем вирус. Да, в лаборатории можно запрограммировать наночастицы на точное связывание с белком-индикатором Хронофага. Но в дикой природе? Давление отбора огромно. Вирус за считанные недели создаст штамм, который обойдет блокаду. А если наш агент не будет успевать адаптироваться?
  -Тогда придется усложнять конструкцию, закладывать в него механизмы и паттерны самокоррекции, -возразила Линда. -По сути, вторую эволюцию. Агент должен меняться так же быстро, как и Хронофаг.
  Сандерс мрачно усмехнулся:
  -Ты предлагаешь выпустить в мир еще один эволюционный двигатель, Линда. У нас один уже есть, и он пожирает города. Ты хочешь добавить к нему второго игрока?
  Галловей не ответила сразу.
  -А если это и есть единственный путь? -тихо произнесла она. -Мы уже знаем, что природа сама не справится, в лучшем случае установится хрупкое равновесие с разделением биомов на вирусные и нормальные. Ульи растут в городах, они способны перерабатывать любой органический субстрат. Даже если оставить нетронутыми леса и океаны, человек туда не вернется. Мы уже не хозяева планеты. Мы - просто один из видов, прижатый к стенке.
  Баккер уронил голову на руки:
  -И получается, что единственный способ выжить - выпустить в мир вторую катастрофу. Только искусственную.
  -Может быть, -кивнул Сандерс. -Но прежде чем мы это сделаем, нужно просчитать все до последнего процента. Даже если потребуется год. Иначе мы сами подпишем человечеству смертный приговор.
  -Год? - горько усмехнулась Линда. -Через год у нас не останется ни страны, ни нужных мощностей. Либо мы решаем сейчас, либо потом решать будет уже некому.
  -Хорошо, -нарушил повисшую тишину Сандерс. -Допустим, мы рискнем. Тогда нам понадобится не только имеющееся в нашем распоряжении лабораторное оборудование. Для синтеза хоть сколь-нибудь значимого количества наночастиц нужен доступ к литографу.
  -К наноимпринтному, -уточнил Баккер. -И именно там главный тупик. Без санкции командования нас к нему никто не подпустит. А если подпустят, значит уже планируют применить агент. Причем, скорее всего, раньше, чем мы его проверим.
  Галловей кивнула:
  -Я это понимаю. Именно поэтому мы должны вести расчеты максимально тщательно, задействовав все, что у нас есть. У нас целый уровень с дата-центром. Универсальная нейросеть, которая умеет обрабатывать такие объемы данных, о которых двадцать лет назад можно было только мечтать. Она не ''разумна'' в привычном смысле, но умеет проектировать белковые каркасы, рассчитывать динамику молекулярных связей, моделировать поведение в миллионах виртуальных экосистем одновременно.
  Сандерс поднял глаза:
  -Линда, ты предлагаешь пустить ИИ в работу?
  -Именно. Мы вручную будем возиться месяцами, а нейросеть способна за пару суток отработать десятки тысяч вариантов. Да, придется задавать ограничения и следить за тем, чтобы модель не вышла за рамки допустимого, но другого выхода у нас нет.
  -Прекрасно, -буркнул Баккер. -Мы поручим компьютеру придумать новый тип биологического оружия и будем надеяться, что он не придумает чего-нибудь хуже Хронофага.
  -Ты драматизируешь, -отмахнулась Галловей. -Сеть работает строго в заданных параметрах. Мы задаем условие - специфичность к белковым маркерам вируса, и она будет оптимизировать только под это.
  -Ага, -скривился Сандерс. -И все равно остается риск. Даже если проект сработает идеально, мы окажемся на милости военных. Получат они формулу и сразу запустят производство, не дожидаясь полной проверки. Им не важно, какими будут побочные эффекты.
  -Вот именно поэтому, -Линда наклонилась вперед. -Мы должны держать проект в секрете. Пока не будет полной симуляции, пока не убедимся хотя бы сами, мы не имеем права отдавать это в руки генералам.
  Баккер скептически пожал плечами:
  -Ты понимаешь, что это уже граничащее с изменой? Если вскроется, нас расстреляют, даже без суда.
  -А если не вскроется, -твердо ответила Галловей. -У человечества появится шанс.
  Сандерс задумчиво смотрел на темный экран настенного монитора. В его памяти всплыли старые кадры начала пандемии - взрывающиеся небоскребы Гонконга, залитые кровью улицы Нью-Йорка, разрушенные кварталы Чикаго.
  -Может, Линда права, -произнес он тихо. -Если мы будем ждать приказа, у нас просто не останется времени.
  
  Глава 7. Новые друзья
  
  Сотни шатавшихся по Невскому бледно-серых фигур откликались на призыв Вадима, но все они были первой стадии: безмозглые, хаотично движущиеся, с пустыми глазами и рваными лицами. Настоящие пешки Хронофага и расходный материал для ульев, высших вирусных форм.
  Дружок, стоявший рядом, втягивал воздух ноздрями, морщил уродливый лоб и иногда тихо рычал, показывая, что где-то поблизости другие.
  И наконец, на призыв, ретранслированный им, откликнулось нечто иное.
  Из-за угла бывшего банка, шагнув на асфальт, показалась первая троица.
  Вадим непроизвольно замер. Эти существа были совсем не похожи на кривых, пошатывающихся зомби, которых он привык видеть. Они двигались синхронно, пружинисто, как отлаженный механизм. Тела их сохранили человеческие пропорции, но были искажены до жуткой симметрии, словно кто-то ''довел'' человеческий дизайн до военной функциональности.
  Кожа - гладкая, серо-стальная, под ней пробивались светящиеся голубые прожилки-фотофоры, мерцающие с ритмом дыхания. Биолюминесценция то затухала, то разгоралась ярче - отдельный способ общения. Вадим понял это инстинктивно.
  Спины сгорблены, руки длиннее обычных, кисти заканчивались сантиметровыми когтями, похожими на металл, но с органической фактурой. На предплечьях у одного из троицы вздувались цистоподобные наросты, и Вадим сразу вспомнил найденные документы: шипомет - примитивный биологический арбалет, запускающий ядовитые костяные иглы.
  Головы еще ужаснее. Пасть во всю ширину лица с вытянутыми вперед челюстями, в ней неровные ряды зубов, приспособленных скорее рвать и дробить, чем жевать. Четыре глаза, два крупных, привычных, но уже без белков, сплошь черно-красные, и пара мелких, чуть выше, мерцающих особым блеском. Дружок ''сказал'' Вадиму простым телепатическим импульсом:
  +Видят тепло.+
  От этих созданий веяло чем-то инопланетным, будто они не родились на Земле, а сошли с чужой биосферы. Но в то же время в них чувствовалась внутренняя завершенность. Они были не хаотичными жертвами вируса, а идеально выверенными машинами для убийства. По ТВ их не показывали, не хотели панику усиливать, а интернет до последнего фильтровал фото, видео с зараженными второй стадии. В лучшем случае Вадим натыкался на съемки с расплывчатыми силуэтами без конкретных деталей...
  -Черт... -прошептал Вадим, и впервые за долгое время его кольнул страх.
  В следующую секунду в его сознании прорезался иной сигнал. Грубый, хрипящий, как чужой кашель, но при этом... осмысленный.
  Одна из троицы подняла голову, и ее глаза задержались на Вадиме. Биолюминесцентные прожилки по телу вспыхнули, складываясь в ритм, почти в слово. Вадим ощутил не разум в человеческом понимании, но что-то гораздо большее, чем у всех зараженных, с кем он сталкивался, не считая Дружка.
  +Вижу. Слышу. Следую.+
  Это был лидер. И вместе с ним, откликнувшись на зов, из-за развалин показалась целая стая, не меньше пятидесяти развитых. Они двигались плотной группой, и каждый из них синхронно копировал жесты субальфы.
  У Вадима пересохло в горле. Ему впервые в жизни довелось оказаться перед армией, которая была не людской, но и не безмозглой. Полусознательные воины без страха и сомнений, чья воля стекалась в одного проводника.
  Он сделал шаг вперед, мысленно формируя команду. Дружок помог ретранслировать сигнал.
  -Встаньте, -произнес Вадим. -В линию.
  И пятьдесят фигур без выраженных половых признаков замерли ровным строем, будто их натянула одна невидимая нить.
  -Бегите!
  Стая сорвалась с места и через двадцать секунд вернулась обратно, идеально слаженно, как рота спецназа.
  Вадим не верил своим глазам. Он дал еще несколько простых заданий: поднять камни, отбросить мусор, разойтись и снова собраться. Существа слушались. Но лидер реагировал иначе. Он понимал команды глубже, выполнял их не механически, а с добавлением собственной инициативы.
  В какой-то момент Вадим ощутил всплеск чужой памяти. Образы - серый офис, руки в дорогом костюме, выглядывающие из-под юбки ноги темных колготках, экран монитора, клавиатура... И затем хрип, вырвавшийся из измененного горла:
  -Ра...бот...а...
  Вадим похолодел. Этот монстр когда-то был человеком, женщиной. И не просто монстр, оно сохранило сознание, навыки, возможно, даже часть личности.
  -Ну и дела... -прошептал парень, и впервые ощутил, что действительно может собрать собственную армию. Не просто тупых мясных кукол. А дисциплинированную силу, в центре которой стоит вожак с остатками разума.
  Лидер троицы шагнула вперед. Движения были чуждые, нелюдские, но в них угадывалось что-то от человеческой походки, как будто тело сопротивлялось полной деградации, пытаясь сохранить тень прежнего ''я''. Вадим почувствовал это еще до того, как телепатический импульс хлынул в его мозг. Сначала обрывки, затем более ясные образы.
  Руки на клавиатуре. Кружка кофе. Свет экрана. Женский смех.
  Ее горло выдало хрип, но глаза, сразу четыре, смотрели прямо на него с такой жадной тоской, что Вадим понял: это существо помнит. Не все, не ясно, но память не стерта окончательно.
  -Настя... -тихо сказал он, пробуя наугад.
  Вспышка голубого мерцания пробежала по ее телу. Сигнал, словно восторг. Она будто впервые за весь период своей новой, кошмарной жизни услышала звук, в котором заключен смысл, обращенный именно к ней.
  В сознании Вадима возникло нечто, похожее на эйфорию. Образ: он, Вадим, протягивает руку. Она тянется навстречу, человеческая, нежная, но вместо пальцев когти. Внутри рвалось два мира: безысходность и надежда.
  Он шагнул ближе. Дружок напряженно следил за происходящим, готовый вмешаться. Но субальфа не проявляла агрессии. Она смотрела, не мигая, и вибрирующие хрипы в ее горле сливались в нечто, напоминающее ''Да''.
  -Ты... Настя, -твердо повторил Вадим. -Не зомби. Не биомасса. Настя. Человек, по крайней мере, в душе.
  И снова всплеск биолюминесценции, как огни на новогодней елке. В ее сознании закрутился вихрь эмоций: эйфория, облегчение, благодарность. Впервые с момента инфицирования кто-то увидел в ней остаток человека, а не чудовище.
  Вадим сделал мысленный жест, проверяя ее послушание.
  +Отойди. Подойди. Сядь.+
  Настя подчинилась идеально, но не так, как безмозглые. В ней ощущалось желание, будто она выполняла не команду, а просьбу.
  -Черт возьми... -выдохнул Вадим. -Она все понимает.
  Он решил поставить тест сложнее. Взял камень, нарисовал на пыльном асфальте простейшую фигуру - круг. Затем рядом - крест. Показал на первый, мысленно вложив понятие ''Настя'', на второй - ''Вадим''.
  Мгновение паузы. Потом ее коготь вывел рядом с кругом хаотичную, кривую черту. Но Вадим понял - она пыталась ''дописать'' символ, придать ему уникальность.
  Стая за ее спиной стояла идеально неподвижно, но сквозь коллективное поле он чувствовал: они наблюдают за ее действиями, как за эталоном. Она была для них центром.
  -Ну вот и армия... -пробормотал он.
  Телепатическая связь усилилась. Настя передала ему что-то, что можно было описать только как надежду. Словно хотела сказать: ''Я не одна из них. Ты видишь меня. Я еще жива. ''
  -Да, Настя, я вижу, -вслух ответил Вадим. -И ты пойдешь со мной.
  Дружок опустил голову и скривил пасть, но молчал. Он чувствовал: новое равенство нарушено.
  -Настя - друг?
  -Друг, -кивнул Вадим. -Будь с ней мягче, она слишком много страдала.
  -Убить ее - хорошо? Добро?
  От субальфы пришла волна ужаса, она отшатнулась назад, остальные развитые не дрогнули. Вадим лишний раз убедился в разнице между зараженными с личностью и без нее.
  -Сам скажи... хочет она умереть?
  -Нет... -растерянно сообщил Дружок. -Не хочет.
  -Ее существование не приносит радости, но оно не настолько паршивое, чтобы желать отправки на тот свет.
  -Я понял.
  Вадим сидел на ступенях бывшего банка, облокотившись на опутанную вирусными стеблями решетку. Перед ним на площади развернулась странная ''репетиция'' - он бросал камень, Настя поднимала его и показывала стае, после чего те синхронно склоняли головы, словно усваивая новый условный знак. Вадим мысленно подавал команду: разойтись, и пятьдесят фигур начинали расходиться по направлению, указанному Настей, начинали искать камни для себя. Словно дрессированные собаки, но куда более опасные...
  Смотрелось это впечатляюще: гладкие, серые тела, светящиеся прожилки, одинаковый, идеально выверенный ритм движений. Но внутри Вадим чувствовал пустоту. Да, он мог отдавать команды. Да, они выполняли. Но дальше ничего. Никакого творчества, никакой нормальной инициативы. Это был инструмент, а не сообщество. Биологические дроны, заточенные на войну с незараженными. Может, у Хронофага есть глобальный план?
  Он переводил взгляд на Настю. Она пыталась импровизировать по-своему.
  В ее сознании мелькали проблески образов: куски слов, воспоминания, что-то про книги, лампу, осенний дождь, белые ночи. Но все это размывалось, распадалось. Она не могла говорить. Она не могла объяснить. Она лишь смотрела на него с таким отчаянным человеческим ожиданием, будто он был последним связующим звеном с ее прошлым.
  -Стаю ты ведешь, -тихо сказал он, глядя на нее. -Но куда? До ближайшей помойки?
  Дружок сидел рядом, увлеченно чертя когтем что-то в грязи. Наивные фигурки - палка-палка-огуречик, что-то похожее на человека. Пока понятийный аппарат и воображение первоклассника, не выше. А вот эта, Настя, казалась чуть выше уровнем. Может, как подросток лет двенадцати-тринадцати. Но все равно безнадежно далеко от полноценного разума.
  ''И что, так и жить теперь? Посреди мутировавших стад, с ''учениками'', которые едва понимают разницу между едой и другом? Какая, к черту, цивилизация?
  Из фантастики он помнил кое-какие миры, где биологические цивилизации рождались из роя, из коллективного сознания. Насекомые, или мутанты вроде тех, что перед ним. Но здесь не было симфонии. Только какофония. Слепое подчинение альфе.
  ''Я один нормальный. Один человек среди хищных обезьян, которым дали когти и телепатию.''
  Он провел ладонью по лицу. Мысль обустроить что-то вроде общины, локальной колонии, выглядела соблазнительно только на бумаге. На деле все упиралось в то, что без настоящего руководства разумных людей эта масса так и останется на уровне приматов. Чуть сообразительнее, чуть быстрее, но не способные создать ни культуру, ни науку, ни даже устойчивое общество. Настя подошла ближе. В ее глазах, в этой двойной паре красных и темных зрачков, светилось отчаяние и надежда одновременно. Она ждала от него чего-то - указаний, смысла, будущего.
  -Ты хочешь, чтобы я стал вашим лидером? Инстинкт требует подчинения, -почти усмехнулся Вадим. -Х..ли толку? Я тут один. Один среди вас. Сколько вас таких... Насть, Петь, Володь, Махмудов? Да по пальцам пересчитать. Остальные даже имени не помнят.
  Ответа, разумеется, не было. Только очередной рой эмоций: доверие, преданность, смутный страх. Вадим отвернулся и посмотрел на закат над серыми руинами.
  -Вот уж ирония... -пробормотал он. -Хотел выжить, а оказался царем среди чудовищ.
  Ночь подкрадывалась стремительно. Вадим всматривался в тени между домами и понимал: идти сейчас к старому супермаркету, что они облюбовали с Дружком, идея глупая. В темноте город был чужим и враждебным, а активность зараженных только возрастала, да и нарваться на выживших, получить пулю в лоб не хотелось.
  Он перевел взгляд на Настю, стоявшую чуть в стороне, и тихо сказал:
  -Нужно укрытие. Переночевать где-то до утра.
  Субальфа наклонила голову, словно не понимая. В телепатическом фоне мелькнуло удивление, а затем яркие, резкие образы: темные улицы, силуэты людей, падающих под когтями ее сородичей, труп собаки с разорванным брюхом, кошка, застывшая в луже крови. Настя транслировала очевидное для нее, ночь - время охоты.
  -Черт... -Вадим выругался и почти рявкнул. - Нет! Хватит мне это показывать, и хватит жрать людей.
  В ее сознании промелькнуло недоумение.
  -Слушай сюда, -продолжил он уже спокойнее, но с нажимом. -Люди - не пища. Запомни это. Пока обходитесь подножным кормом. Крысы, собаки, птицы... или тот секрет, что выделяет биомасса. Ничего другого. Позже я научу вас ловить рыбу в Неве. Еды в городе хватает и без того, не нужно превращать улицы в еще большую бойню.
  В мыслях Насти промелькнула гримаса раздражения, как будто он отнимал у нее самое привычное. Но через мгновение фон сменился покорностью. Сопротивления не было, альфа сказал, значит так будет.
  -Х...р...шо, -раздалось глухое хрипение из ее горла, почти неразличимое, но в мысленном канале слово прозвучало отчетливо.
  Она сделала знак, и светящиеся прожилки на ее теле запульсировали, словно приглашая следовать. Дружок подался вперед, а Вадим, вздохнув, пошел за Настей.
  Они спустились в широкий провал в земле, и холодный воздух уступил место густому, влажному, почти сладковатому смраду. Подземные коммуникации превратились в сплетение из серо-черных стеблей, пористых наростов, мясистых опухолей и слизистых пленок. Стены, потолок, пол - все заросло биомассой. Понять, что здесь было раньше, было невозможно.
  -Снова улей... -пробормотал Вадим, озираясь.
  Настя шла уверенно, для нее это было родное пространство. Она привела их в относительно просторный отсек, где биомасса образовала подобие ниш и коконов. Некоторые из них мягко светились изнутри, испуская тусклое голубое сияние, словно дыхание самой болезни.
  Вадим остановился. Сердце билось учащенно, но интуиция шептала: останься.
  Да, здесь небезопасно с точки зрения Вадима, он не стал до конца тварью. Но здесь можно было увидеть то, чего еще никто из людей не видел. Настоящее нутро Хронофага. Его дом, его логово.
  -Ладно... -выдохнул он, опуская рюкзак на пол и устраиваясь у ближайшей стены, обросшей гладкой тканевой массой. -Проведем ночь тут.
  Дружок улегся рядом, подогнув длинные конечности, и уже через минуту задремал. Настя же замерла неподалеку, ее глаза блестели в полутьме, следя за ним.
  ''Никто другой не рискнул бы. Никто другой не способен Если я сумею разобраться в этом, возможно, когда-нибудь смогу помочь ученым. Может, тогда у человечества появится дополнительный шанс. Уничтожить Хронофаг или ужиться с ним.''
  И биомасса тихо дышала вокруг, будто сама земля под Петербургом прислушивалась к его мыслям.
  Вадим долго не мог уснуть. Тишина подземелья была обманчива, на самом деле улей жил своей собственной жизнью. Слух улавливал негромкие хлюпающие звуки, словно где-то в стенах перекачивались жидкости, ритмичные пульсации, напоминавшие сердцебиение, и едва слышный треск, будто в толще биомассы непрерывно шел медленный электрический разряд.
  Он прислушался и почувствовал странное. Не слова и даже не образы, а едва заметные толчки в сознании, простейшие импульсы:
  +Есть... расти... ждать....+
   Словно улей был не просто структурой, а организмом с зачаточной формой коммуникации.
  -Так вот ты какой, -пробормотал Вадим себе под нос, оглядывая пульсирующие образования на стенах.
  Он поднялся и подошел к одному из мешков, наполненных густой темной жидкостью. На поверхности бугрились скопления клеток-фотофор, светившиеся холодным голубым светом. Вадим вытянул нож и осторожно ткнул в нарост.
  Реакция была мгновенной, нарыв дернулся, сжался, словно от боли. Голубые прожилки вокруг мигнули, передав импульс куда-то вглубь. И в голове Вадима эхом пронесся сигнал боли.
  -Черт... у тебя есть своя нервная система... -выдохнул он.
  Внутри подсознания развернулась странная схема, словно его разум на мгновение получил ''карту'' улья. Крупные стебли, переплетенные с влажными волокнами, тянулись по коридорам, это были не просто опоры, а каналы, наполненные вязкой жидкостью, богатой белком и ферментами. Здесь текла кровь улья, или что-то подобное. Разветвленные синие жилы - нервные проводники, распределяющие сигналы. А на узловых точках размещались утолщения, рудиментарные ''ганглии'', отвечающие за локальную реакцию на раздражители.
  Значит, это не бездумный хаос... это централизованная, пусть и примитивная, система.
  Он провел пальцем по влажной поверхности, и снова ощутил импульс, на этот раз смутное ''кто?''. Улей распознавал его прикосновение.
  Вадим отпрянул и сел обратно, вглядываясь в мягкое голубое свечение.
  -Ты же общаешься... на уровне сигналов, -сказал он вслух, хотя прекрасно понимал, что никого в прямом смысле не интересует его голос. -Неосознанно, примитивно, но это коммуникация.
  Мысль оформилась сама собой: если каждый улей в городе обладает подобной способностью, пусть и на уровне рефлексов, значит все они - элементы локальной телепатической сети. Каждая жила, каждый нарыв, каждый кокон - часть огромного коллективного мозга.
  -Вопрос только в том, -пробормотал Вадим. -Учитесь ли вы... или просто копируете инстинктивно?
  Он прислушался снова. Никаких ответов. Только привычное ''расти'', ''есть'', ''ждать''.
  Но даже эти примитивные сигналы доказали, улей - это не просто фабрика мутантов, а цельный организм, обладающий собственной нервной системой. И если он способен адаптироваться, то эволюция на этом не остановится.
  Вадим коснулся виска.
  ''А что, если я сам являюсь частью этой системы, только на другом уровне? Нет сомнений, иначе меня бы не пустили на порог. ''
  В голове эхом отозвалось легкое дрожание, словно подтверждение. И он понял: ночь в улье станет куда ценнее сотен научных отчетов.
  ''Черт, в следующий раз захвачу камеру и диктофон, надо задокументировать наблюдения.''
  Вадим сидел, упершись локтями в колени, и разглядывал мягко подрагивающую поверхность стены. Чем дольше он находился в улье, тем отчетливее понимал: это не просто слепое нагромождение мяса и костей. Все было выстроено по какой-то логике.
  Он ткнул пальцем в толстый, словно обросший жилами корень, уходящий вглубь пола.
  -Вот это, например... явно что-то типа трубы. Не канализация, конечно. Больше похоже на вену. Жижа внутри течет, слышно даже. Значит, это их система кровообращения... или лимфодренаж какой.
  Сбоку виднелся нарост в виде пузыря с голубыми прожилками. Вадим тронул его, пузырь вздрогнул и начал сжиматься-расширяться.
  -Сердце, -сказал он сам себе. -Или насос. Наверное, таких по улью десятки, гоняют питательную жидкость туда-сюда.
  Он оглянулся на Настю и Дружка, оба сидели рядом, явно чувствуя себя здесь как дома. А он ощущал себя посторонним, словно залез внутрь чужого организма.
  -Вены, насосы... а это что? -он ткнул ножом в один из нарывов, светящихся голубым. Тот снова дрогнул и передал куда-то сигнал, прожилки на стенах мигнули.
  -Ну вот и подтверждение... нервный узел. Прямо как ганглий у насекомых. Получается, у улья действительно есть своя нервная система. Ничего себе умный дом...
  Мысль пришла сама: если у улья есть такие узлы, значит есть и что-то вроде центрального мозга. Не факт, что он здесь, может быть глубже под землей, или вообще распределенный, как у муравейника.
  Он записал и зарисовал в потрепанную тетрадку, где до этого показывал Дружку новые слова.
  -Прямо учебник по биологии пишу, -усмехнулся Вадим, щелкнув ручкой. -Только для монстров.
  Он провел рукой по поверхности стены. Местами слизь выделялась сама, как пот на коже. Он попробовал на вкус - солено-горькая, с металлическим привкусом.
  -Питательный секрет... универсальный корм. Настя, небось, его и жрет, когда охотиться не получается.
  Удивительно, но чем больше он вглядывался, тем яснее становилось, что улей - это своего рода организм, построенный по тем же принципам, что и обычные животные. Разница лишь в масштабе. Не зверь, а целый подземный ''город-животное''.
  -Паразит, -пробормотал Вадим. -Нет, даже не паразит. Симбионт. Только хозяин у него - сама цивилизация. Ест города, растет на их костях.
  Он закрыл глаза. В голове мелькнуло странное чувство, словно сам улей пытался что-то показать: размытые образы сырого мяса, запах крови, яркий свет. Сигналы были примитивные, как от собаки или кота. Но факт оставался фактом: он их понимал.
  Значит, я для них вроде как... нервный центр повыше уровнем? Альфа в их системе.
  Вадим скрипнул зубами.
  -Ладно. Запишем еще один пункт:
  ''Коммуникация - примитивная телепатия через прожилки, наверняка в них встроены ТКТ как в мозгу зараженных. Улей может ''общаться'', но пока тупо, как калькулятор. ''
  Он спрятал тетрадь и посмотрел на Настю. Та склонила голову и внимательно следила за ним. Может, догадывалась, что он сейчас не просто смотрит, а понимает.
  В глубине подземных коридоров пахло тухлой органикой и сырой землей. Вадим шел за Настей, стараясь не споткнуться о наросты и пульсирующие вены на полу. Дружок едва протискивался в узкие проходы, пригибая голову.
  Они вышли в обширную полость, освещенную тусклым голубоватым сиянием - под потолком дрожали скопления биолюминесцентной слизи. Первое, что бросилось в глаза Вадиму: ряды коконов, полупрозрачных, как гигантские яйца. Внутри что-то двигалось.
  Он подошел ближе, протер ладонью запотевшую поверхность и ахнул.
  -Черт... это инкубатор.
  В каждом коконе плавал зародыш. Дюжина, не больше. Большинство были еще мелкими, размером со среднего пса: голые, сморщенные, с крошечными коготками, но один явно выделялся. Почти наполовину сформировавшийся, с четким силуэтом мощных конечностей и зубастой пасти. Он шевелил пальцами, будто пробуя мир на ощупь. Вадим невольно отшатнулся.
  -Почему один такой здоровый, а остальные как недомерки?
  Он обернулся к Насте. Та какое-то время молчала, затем склонила голову набок, глаза мигнули голубым. В сознание Вадима ворвался поток простых образов: куски мяса, круги на воде, стая волков, один крупный самец впереди.
  -Улей решает... -прохрипела она своим искаженным голосом. -Сколько охотников... сколько сильных.
  -То есть... -Вадим провел рукой по кокону с крупнейшим эмбрионом. -Саморегуляция?
  Он даже засмеялся от изумления.
  -Поразительно! Настоящая саморегулирующаяся экосистема! Тут же контролируется численность популяции, чтоб не сожрали друг друга подчистую...
  Настя не поняла, но довольно хрипнула, довольная его реакцией. Вадим прошел дальше, и тут его ждало еще большее потрясение. В дальнем тупике улья, на подстилке из слизистой массы, сидели две фигуры. Сгорбленные, с серой роговой кожей, вытянутыми пастями и четырьмя глазами. Развитые - вторая стадия. Но нечто в их позах заставило Вадима замереть. Животы. Они были беременны. Вадим остолбенел.
  -Да ну на хрен... -Он медленно обернулся к Насте, показывая рукой. -Это... что за цирк?
  Субальфа приблизилась, присела рядом с одной из беременных и положила ладонь на ее живот. В голове Вадима вспыхнули размытые образы: тепло, биение сердца, тянущиеся жилы биомассы.
  -Они... носить плод, -прохрипела она.
  -Плод? -Вадим выругался. -После... преображения?
  Настя кивнула.
  -А кто отец? -спросил он, хотя заранее знал, что в ответ услышит. Субальфа пожала плечами. В ее сознании мелькнула странная картинка: яркий свет, вспышка, что-то вроде огня, а потом рождение. Концепция, больше похожая на библейское ''непорочное зачатие'', чем на биологию.
  Вадим провел рукой по лицу.
  -Полный атас...
  Он огляделся, чувствуя, как холодный пот стекает по спине.
  -Значит, эти твари не просто так не сдохнут. Даже без людей, без охоты... они будут сами себя воспроизводить. Никакого естественного вымирания. Чистый, мать его, автозавод на стероидах.
  Дружок тихо заскулил, словно уловил его настроение. Вадим закрыл глаза, пытаясь осознать масштаб.
  -Паразиты? Да они ж, сука, целый вид или группа видов. Настоящая новая ветвь эволюции... и мы, люди, для них тупо сырье.
  Он присел на корточки, уставился на коконы и беременных. В голове вертелась одна мысль: если природа дала им такую возможность, значит, сдохнуть они точно не собираются.
  
  Глава 8. Перспективы
  
  Утро встретило их туманом и вязкой серостью. Вылезая наружу из чрева улья, Вадим невольно передернулся, казалось, что запах гнили и биомассы въелся в кожу и волосы. Настя двигалась легко, будто для нее эта среда была естественной. Дружок, наоборот, радовался воздуху, вытянул морду к небу и зажмурился от первых тусклых лучей солнца, пробившихся сквозь облака.
  Они двинулись по пустым улицам, где асфальт трескался от корней, а окна домов зияли выбитыми глазницами. Ни души. Только редкие одиночные зараженные шатались меж подъездов в поисках пропитания, да вороны, кружившие стаями над крышами. Их карканье становилось фоном Петербурга куда сильнее, чем когда-то шум автомобилей.
  Вадим шел молча. В голове снова и снова прокручивались картины из улья: коконы, беременные зараженные, биомасса, которая словно ''думала'' и дышала в унисон.
  -Сжечь бы все к чертовой матери, -пробормотал он, пнув валявшуюся банку. Но тут же поймал себя на мысли, что в груди разливается какое-то странное ощущение, будто он предает кого-то близкого. Не Настю, не Дружка, а саму эту новую жизнь, пульсирующую и растущую.
  ''Может, не все так однозначно? Может, это и есть будущее? Новый виток эволюции...''
  Он резко мотнул головой, сплюнул.
  -Чушь. Это все рой в мозги лезет. Их коллективное радиозомбирование. Нет тут никакого будущего, только смерть.
  Чтобы отвлечься, Вадим решил послушать, что творится за пределами города. Возвращаться к людям пока было нельзя, но знать обстановку необходимо. Он вспомнил о брошенном блокпосте на набережной, где в первые дни эпидемии дислоцировались военные.
  Через полчаса пути они добрались туда. Проволочные заграждения, перевернутый ''Урал'', кучи гильз. На обочине чернел остов обгоревшего БТРа. Но броневик ''Тигр'' стоял относительно целым, лишь стекла треснули от ударов и на дверях алели пятна бурой засохшей крови. Тел нет, сожрали или утащили в ближайший улей.
  Вадим забрался внутрь, включил бортовое питание и достал широкополосную радиостанцию. Шум, треск, обрывки фраз. Он терпеливо крутил валкодер, пока не уловил голоса.
  -...поиски продовольствия у склада на Богатырском, осторожно, рядом стая... -говорил кто-то усталый, срывающийся на шепот.
  -...нужны медикаменты, детские антибиотики, готовы обменять оружие... -вторил другой.
  Большинство каналов принадлежало таким же выжившим, как и он, небольшим группам, пытающимся удержаться в этом аду. Вадим отметил себе в памяти координаты, вдруг пригодится.
  Но дальше эфир ожил по-другому. Голос, четкий, с военной дикцией:
  -...оперативное командование ''Север-1'' сообщает: продолжается эвакуация личного состава в Мурманск. Задержка колонн на трассе М-18 из-за активности зараженных в районе Лодейного Поля. Авиация прикрывает отход...
  Значит, север еще держится. Вадим уже хотел выключить приемник, как вдруг поймал странный обмен короткими, явно зашифрованными фразами.
  -...объект ''Ладога'' закреплен... контроль полный... стройка по графику...
  -Подтверждаем... группа ''Карнавал'' удерж... ериметр... дется монтаж каркасов... Доставка ключевых компонентов по воздуху продолжается, военные сложностей не соз... у них хватает проблем с зараженными...
  Он нахмурился, прижал динамик к уху. Вскоре прозвучало то, от чего по спине пробежал холодок:
  -Ленинградская АЭС под контролем. Неопознанная вооруженная группа. Отличное оснащение, бронетехника, роторные конвертопланы, автономные дроны. Судя по всему, используют экспериментальные образцы вооружения.
  Вадим замер.
  ''Что за хрень?''
  Это были не бандиты. Не дезертиры. Кто-то сильный, организованный, с доступом к ресурсам, о которых обычным военным и не мечталось. И они развернули стройку прямо на территории атомной станции. Он выключил радио и медленно откинулся на сиденье ''Тигра''.
  -Так... либо мы вляпались в эпос покруче, чем все эти твари на улицах... либо нас реально ждет второй акт.
  Вадим еще раз прокрутил в голове фразы, услышанные в эфире. ''Контроль полный... стройка по графику... доставка компонентов''
  На территории атомной станции, в сердце области, где каждая улица кишит зараженными, какие-то люди ухитрились не просто закрепиться, а развернуть полноценное строительство. Не оборону, не эвакуацию, именно строительство.
  -Либо у них стальные яйца, либо это вообще не люди, -пробормотал он, глядя на растрескавшееся стекло броневика.
  Эта мысль не отпускала. Если группа настолько организована и обладает такой техникой, значит, у них есть цели. И эти цели никак не совпадают с его личным выживанием. Как минимум, подобная сила способна зачистить весь Петербург или его часть, вместе с ним, Настей, Дружком и той ''армией'', которую он планировал собрать из зараженных.
  В груди зашевелилось что-то тяжелое. Не страх, настороженность, близкая к злости.
  ''Да пошли они! Я умирать не собираюсь. Хотят войну, получат войну. Хотят меня под микроскоп - хрен им, а не образец... только на моих условиях''.
  Он посмотрел на Настю, молча стоявшую у броневика. Ее биолюминесцентные прожилки мягко мерцали голубым, словно пульс. Она слушала его, но не понимала всех слов. Только чувствовала его тревогу, его решимость.
  -Слушайте сюда, -Вадим перевел дыхание и обратился к своим спутникам вслух, хотя это было скорее обращение к себе. -Мы больше не просто бегаем по развалинам. С этого момента все серьезно. Есть люди - опасные, с пушками, с техникой. Они будут нас уничтожать, если узнают, что мы существуем.
  Дружок вскинул голову.
  -Люди... враг?
  -Не все, -поправил Вадим. -Простые... такие же жертвы, как и мы. Но военные, ЧВК, вот такие группы на АЭС - для них ты мясо, Настя - монстр, а я - ходячая биологическая аномалия. Они не будут думать. Сразу в расход или на опыты.
  -Тогда... мы убьем их? -спросил суперпрыгун с прямотой ребенка.
  Вадим сжал кулаки, помолчал.
  -Нет. Пока нет. Мы будем готовиться. Будем учиться. Будем копить силу. Если придется, тогда ударим. Но если повезет, может, вообще обойдемся без этого и договоримся.
  Слова звучали твердо, но внутри зрела другая мысль, куда более мрачная: ''А если с людьми не получится? Если их страх и ненависть сильнее разума? Что ж... они сами виноваты''.
  Он поднялся, вышел из броневика и оглядел город. Разрушенные кварталы, пустые проспекты, стаи ворон над крышами. Петербург казался мертвым, но на самом деле кипел новой жизнью, чуждой и враждебной. И если он хочет выжить, придется стать частью этой новой жизни. Пусть и в роли того, кто держит вожжи.
  Временное жилье Вадим выбрал не сразу. Он вместе с Дружком и Настей бродил по району, примериваясь к зданиям. Заброшенные квартиры отпадали сразу - слишком тесно для шестиметрового мутанта и шумно, стены дребезжали даже от осторожных шагов Дружка. В итоге остановились на бывшем административном здании районного уровня, пятиэтажной коробке из серого бетона. Просторный первый этаж с большим фойе, относительно уединенно, крыша с прямым выходом на солнечный свет.
  Вадим занялся благоустройством. Из близлежащих магазинов и мастерских он стащил несколько солнечных панелей, какие-то аккумуляторы, зарядники. Несколько дней ушло на то, чтобы все это смонтировать, подключить, закрепить на крыше. В прошлом он был монтажником систем кондиционирования, поэтому проводка, кабельные трассы и базовое электричество не стали для него проблемой. Впервые за долгое время он смог включить свет в паре комнат, собрать себе что-то вроде мастерской и отдельного уголка для сна.
  Еду он таскал из разграбленных магазинов, где еще оставались консервированные продукты. Настя добывала мясо - собак, крыс, иногда птиц, но Вадим настоял: людей больше не трогать. Настя не понимала, но подчинилась. Дружок обходился диетой из выделяемой биомассой питательной слизи, не очень вкусно, но хватит не протянуть ноги с голоду.
  Главным же трофеем стала военная радиостанция, выкрученная с того брошенного броневика. Вадим притащил ее в здание, подключил к аккумулятору и несколько вечеров подряд колдовал над настройкой. Вскоре в наушниках ожил эфир.
  Большая часть переговоров была примитивна: группы выживших переговаривались, где найти воду, какие улицы кишат зараженными, где недавно возник новый улей. Но чем больше Вадим слушал, тем четче проступала общая картина.
  Оставшиеся военные с Кронштадта на ножах с неизвестными, захватившими АЭС и убившими больше сотни их коллег. Вадим понимал, энергия в нынешнем мире - самый ценный ресурс после еды и лекарств. При наличии топлива, минимального обслуживания атомная станция способна снабжать своих обладателей электричеством десятилетиями.
  Вадим все чаще ночами сидел у радиостанции, блокнот с записями лежал рядом, карандаш стачивался до обрубка. Из хаотичного шума эфира он постепенно вылавливал структуру: условные позывные, привычные голоса, даже неосознанные манеры речи. Это была его ''радиоразведка'' вместо привычных карт и штабных схем. Он разделил выживших на три категории.
  Первая - нейтральные. Разрозненные группы по пять-десять человек, у которых единственная цель - найти еду и не сдохнуть. Эти переговаривались о складах, крышах, аптечках, часто плакались в эфире, иногда молчали неделями, после чего голоса больше не появлялись. Вадим отмечал их на схематичной карте города крестиками и понимал: союзниками они не станут, слишком слабые.
  Вторая - потенциально полезные. Несколько групп выживших, обосновавшихся в универмагах, на складах, пара даже в школах. Среди них встречались толковые ребята - те хотя бы пробовали строить баррикады, делали запасы, искали связь с соседями. Но и тут была проблема: слишком мала численность, чтобы соперничать с зараженными.
  И, наконец, третья категория - опасные.
  В Доме Советов поселилась крупная группа, несколько сотен человек. Их лидер, называвший себя ''пророком Самуилом'', вещал через радиостанцию с какой-то фанатичной убежденностью. Голос глубокий, поставленный, словно у театрального актера. Он толкал речи о ''священном очищении через пламя вируса'', утверждал, что Хронофаг - кара за грехи человечества, а те, кто обратился, ''возвращены к изначальной чистоте''. Вадим слушал его и чувствовал, как по спине бегут мурашки: для толпы отчаявшихся людей такая риторика была опаснее любых когтей мутантов.
  -Эти... -тихо сказал он, глядя на Настю, которая не понимала слов, но улавливала его раздражение. -Настоящие психи. Сожрут своих же, если прикажет их гуру.
  Вторым очагом угрозы было Кудрово. Там держалась группа бывших полицейских и росгвардейцев, сбившихся в подобие отряда. Их переговоры были жесткие, дисциплинированные. Там не болтали лишнего, команды отдавались коротко: ''двинули'', ''зачистили'', ''трое минус''. У них имелось стрелковое оружие, кое-какая техника: бронетранспортеры, минометы, БПЛА. В отличие от сектантов, эти не были безумцами, но именно поэтому они были еще опаснее.
  -Те хотя бы предсказуемы, -буркнул Вадим, чертя на карте карандашом еще один красный круг. -А эти... бывшие менты... захотят порядок восстановить. Но по-своему. Сначала будут палить по мутантам, потом по мне, потом по тем, кто просто не вписывается.
  Он откинулся в кожаном кресле, глянул на Дружка. Тот слушал с серьезной миной, как школьник на уроке.
  -Понимай просто. В городе теперь три главные силы: зомби, сектанты и бывшие менты. Все остальное - мелочь. И если я хочу выжить, придется держать ухо востро.
  Настя тихо хрипнула, словно подтверждая его вывод.
  Вадим сделал последнюю запись в блокноте и захлопнул его. Радиоразведка принесла первые настоящие результаты. Он начал видеть не только хаос, но и узоры - точки притяжения силы, потенциальные угрозы, направления, где зарождается новая власть. И отныне его собственные решения должны были учитывать не только стаи мутантов и ульи, но и людей, которые, может, страшнее любой твари.
  Соколовский все больше склонялся к мысли, что его будущее не в мелких стычках и выживании от дня к дню. Он чувствовал, что способен на большее. Вирус сделал его особенным, но вместе с этим наложил страшную ответственность: если он заразен, то любое его приближение к обычным людям будет смертным приговором.
  -Нужно выяснить наверняка, -пробормотал он, глядя на свои ладони. -Не просто гадать... а проверить.
  В памяти всплыли фрагменты документов из Петропавловки и госпиталя: там говорилось о носителях с низкой вирулентностью, о возможности латентных форм. Но конкретики было мало. В лучшем случае - догадки.
  ''Если я действительно представляю угрозу, то ни один контакт невозможен. Но если нет... может, еще не все потеряно. Может, я смогу говорить с людьми. Договариваться. Не как монстр, а человек''.
  Однако параллельно он думал и о другой армии - армии зараженных. Его позыв слышали многие. Даже простейшие зомби тянулись к нему, а развитые реагировали, как на вожака. Вадим вспомнил про того великана ростом в четыре этажа, союз с такой тварью означал бы реальное военное преимущество. Среди выживших его звали Конгом...
  -Настя, -обратился он, поймав взгляд ее мутировавших глаз. -Где большая тварь? Огромная. Сильнее вас.
  Она не смогла ответить словами, но образ, который возник в сознании Вадима, был предельно ясен: громада, возвышающаяся над домами, тяжелые конечности, пасть, способная раздавить машину. И стаи - целые стаи инфицированных, как мошкара вокруг костра, тянулись за ней.
  -Вот это... и есть моя цель, -произнес он. -Тебе задание. Найди ее, приведи ко мне.
  Настя кивнула, после чего сорвалась с места исполнять поручение. Длительное безделье утомило ее...
  Он твердо решил: врачи или хотя бы медики должны провести анализы. Не важно, военные, гражданские, выжившие. Он готов рискнуть ради этого диалога. Ему было нужно одно - понять, насколько он опасен для других.
  И теперь вырисовывалась стратегия. Найти и привлечь к себе как можно больше зараженных союзников, включая Конга.
  Укрепить свою базу и собрать ресурсы, чтобы держаться автономно. Найти контакт с медиками, пусть даже тайно, и выяснить: кто он теперь, вирусоноситель или нет.
  Только тогда можно будет решить - стоит ли выходить к людям с протянутой рукой... или готовиться к тому, что они встретят Соколовского только с направленным оружием...
  Настя вернулась под вечер и привела Конга с собой. Дом заходил ходуном, когда из-за угла показалась громадина. Чудовище двигалось медленно, почти лениво, но каждый его шаг заставлял асфальт потрескивать, а стекла в окнах дрожать. Высотой оно было с четырехэтажный дом, серо-черное тело обросло буграми биомассы, местами заросло ороговевшими наростами. Длинная левая рука была длиннее правой, и монстр опирался на нее как на третью ногу.
  Он остановился прямо у порога здания, где Вадим устроил временное логово, и медленно опустил голову, изучая его двумя красными глазами.
  -Ну и дела... -пробормотал парень, впервые по-настоящему ощутив, что его могут раздавить без малейшего усилия. -
  Субальфа издала хрип, который в голове Вадима оформили как ясный образ: +Друг. Слушает. Свой.+
  -Свой, говоришь? -Вадим не сводил взгляда с махины. -Да это не друг, это целый дом на ногах.
  В голове раздалось глухое биение, словно удары гигантского сердца, только передаваемые не ушами, а напрямую в сознание. Вадим понял: монстр - тоже субальфа. Его мысли были тусклыми, как сквозь воду, но в них ощущалась самостоятельность, чуждая привычным зараженным.
  -Значит, ты еще и разговаривать можешь... -Соколовский сделал осторожный шаг вперед. -Или это Настя переводит?
  Ответ пришел не сразу. Сначала картинка: он сам, крошечный, по сравнению с громадиной, и чувство уважения, но без подчинения. Потом новое ощущение: независимость.
  -Ха... -Вадим усмехнулся. -То есть ты не будешь плясать под мою дудку, как все остальные.
  В груди появилось странное ощущение. Будто Хронофаг сам подкинул ему подарок, но не дар, а испытание. Слишком уж гигантская эта тварь, слишком редкая. В документах военных, в радиопереговорах, в новостях, нигде не упоминалось о подобных исполинах. Миллионы зараженных, десятки тысяч ульев, но ничего похожего.
  -Значит, ты один такой... -пробормотал Вадим. -Шутка природы. Или шутка Хронофага.
  Он чувствовал, что Конг, как он его тут же окрестили, не враждебен. Но и не союзник в привычном смысле. У него была своя воля и это пугало даже больше, чем его размер. Дружок к Вадиму крепко привязался как собака, великан мог запросто раздавить при неудачном течении событий. Телепатический фон от монстра был странно ровным, даже мирным.
  -Интересно откуда ты вообще взялся? -выдохнул он, не выдержав. -Родился в улье, как прыгуны?
  Гулко, с задержкой, словно из глубины океана, в его голову хлынули образы. Сначала решетки вольера, запах сырого бетона и гнили, запах зверя. Потом пара карих глаз напротив, вытянутые лапы. Черное шимпанзе, перекатывающее в руках резиновый мяч. Он, Конг, тянет лапу сквозь решетку, шимпанзе весело, они играются. А вокруг люди: дети с шариками, женщины с фотоаппаратами, мужчины с банками колы. Кадр меняется: крики, паника, запах крови, и все окутывает волна серо-черной биомассы. Вадим моргнул.
  -Ты... обезьяна? -ошарашенно произнес он, отправив образ примата. Ответ пришел в виде простого согласия.
  И тут Соколовского словно ударило. Ни один человек не мог вырасти в такую махину. Ни один зверь не обрел бы подобного телепатического фона. Но паззл сложился: перед ним был мутировавший примат. Конг сохранил ум - не человеческий, но родственный, ясный, полный эмоций и простых связей. Это не совсем дикий зверь, не бездумный мутант.
  -Вот дерьмо... -пробормотал Вадим. -Получается, ты такой же, как я. Тебя вирус перекроил, но оставил мозги. Только меня он сделал похожим на человека... А тебя в это.
  Конг чуть склонил голову, огромные ноздри вздрогнули. В его мысленном фоне мелькнула тень понимания. Вадим хмыкнул.
  -Значит, ты тоже выбрался из мясорубки живым, как и я. Разница только в том, что мне с внешностью повезло, а тебе не очень.
  Образ снова: шимпанзе, играющее с ним. Только теперь к нему добавилось чувство тоски. Он утратил того, кого считал своим собратом.
  -Черт... -Вадим вдруг ощутил ком в горле. -Да ты ведь вообще не человек. И все равно понимаешь лучше, чем половина моих знакомых когда-то.
  Он сделал шаг ближе. Конг не шевельнулся. Только слабое биение ''сердечного сигнала'' стало яснее, будто подтверждая: ''мы с тобой одного поля ягоды''.
  -Большой друг?
  Прискакал на шум Дружок с прибившимся к нему прыгуном, нашел с кем играться, пока Вадим занимался ''важными и сложными делами''.
  -Большой друг, -подтвердил альфа. -Его зовут Конг.
  -Конг, -с энтузиазмом повторил суперпрыгун. -Большой Конг. Большая рука. Маленькая рука. Смешно. Он не может прыгать как я.
  От великана пришло нечто вроде смущения, легкого раздражения. Похоже, даже порождения Хронофага имеют психологические комплексы.
  -Дружок, не надо над ним смеяться. Ему неприятно.
  -Почему? -было любимым словом вожака прыгунов.
  -Он не такой как остальные, но и не хочет чувствовать себя отщепенцем. Отнесись к нему как к странному другу. Конг - не семья, друг более дальний, понимаешь?
  -Да!
  Настроение великана тут же сменилось на радостное возбуждение, в глубине примитивного разума присутствовало желание найти себе стаю, стать принятым и нужным. И он оказался принят, Вадим строго посмотрел на нового союзника:
  -Взамен ты делаешь то, что я говорю. Понял?
  Ответом было то, что Соколовский интерпретировал в ментальном поле как ворчливое согласие.
  -Можно играть с Конгом? -уточнил Дружок на всякий случай.
  -Играйте, только не разнесите здание и шуму поменьше...
  
  Глава 9. Попытка контакта
  
  Так как передвижение на машине затруднено, Соколовский на сей раз поехал на горбу Конга. Конечно, рискованный шаг из-за периодически пролетающих над городом самолетов, вертолетов, беспилотников, но иначе Неву пришлось бы преодолевать вплавь. Многие мосты на правобережную часть Петербурга взорваны военными, делать большой крюк неохота. А Конгу вода едва достает до пояса.
  На правом берегу Невы буйство вируса было не столь сильным, мест с разрастающейся биомассой меньше, зомби почти не мельтешат, зато выживших больше. Кто-то в одиночку, семьями до сих пор прятался в собственных квартирах жилых многоэтажек, совершая вылазки за продуктами, а кто-то объединялся в группы побольше и создавал небольшие относительно безопасные анклавы.
  Разумеется, Вадиму на глаза не попалось ни одного человека, все в ужасе попрятались с приближением Конга, однако память обитающих в окрестностях зараженных позволила сделать определенные выводы. Люди стали меньше страдать от нападений, и дело не в миролюбии, влиянии Вадима, просто вирусная экосистема больше не считала здоровых в этом районе серьезной угрозой.
  Неподалеку от Кудрово Вадим приказал Конгу спустить его на землю и дальше пошел пешком. Окружающие жилые массивы выглядели обезлюдевшими, на улицах разбросан мусор, который давно никто не спешил убирать, некоторые здания частично выгорели, окна первых этажей выбиты, не зараженными, так мародерами, решившими поживиться чужим добром в хаосе эпидемии. Стены усеяны объявлениями о введении карантина, более поздними листовками с информацией об эвакуации...
  Все-таки, населению пригородов повезло больше, у них был шанс убежать из Питера окольными путями через леса и поля.
  На одном из столбов Вадим заметил висящий лист фанеры с выведенным красной краской предупреждением.
  ''Внимание! Проход закрыт. По нарушителям стреляем без предупреждения.''
  -Вот те раз...
  Схлопотать пулю от снайпера еще на подходе Соколовскому не хотелось, он оглядел прилегающие многоэтажки. На крышах, в окнах никого не видно. Но шестое чувство смутно сигнализировало о слежке, не доверять ему сейчас как минимум глупо. Вирусная телепатия работала лишь между зараженными, здоровые не имели в мозгу соответствующего органа, поэтому их так просто не засечь.
  Вадим положил автомат на землю, поднял руки вверх и прошел к границе запретной зоны.
  -Я пришел сообщить важную информацию! -прокричал он что есть сил. -Подайте знак, если услышали!
  Подождав минуту и не дождавшись ответа, Соколовский сделал еще пару шагов. Тут же в асфальт под ногами врезалась пуля, чуть запоздало дошел звук выстрела.
  -Значит услышали. Что ж, подождем.
  Посланец демонстративно уселся на асфальт и стал ждать.
  Вскоре в поле зрения показались пятеро вооруженных автоматами людей. Один из них одет в серый омоновский камуфляж с разгрузкой, четверо остальных в гражданке, но тоже подобранной с умом: не стесняющие движений спортивные штаны с наколенниками, спортивная обувь, кожаные куртки, способные защитить от укусов обычных зомби. На лицах респираторы и противогазы, видно боятся заразиться. Всегда остается риск подхватить штамм Хронофага, с которым иммунитет не справится. Вирусы имеют свойство мутировать быстрее, чем что -ибо.
  Мужики обступили Вадима по кругу, не забывая следить по сторонам. Боец в камуфляже направил автомат в лицо незваному гостю.
  -Че приперся? Нам лишние рты не нужны.
  -По делу. В рюкзаке есть файл с документами, посмотрите сами и убедитесь.
  -Саня, -кивнул командир одному из своих. -Проверь. Только осторожно.
  Выживший нашел документы быстро, после чего протянул омоновцу.
  -Занятное чтиво, да? -бросил Вадим.
  -Где нашел?
  -В Петропавловской крепости, там размещался кризисный штаб.
  -Врешь. В центр Питера ходу нет никому, все кишит мутантами, схарчат сразу.
  -А тут начинается самое интересное, -сказал Вадим. -Меня они не трогают, принимают за своего.
  Ополченцы напряглись после этих слов.
  -Ты заражен?
  -Да, -Соколовский не стал скрывать правду. Ложь не способствует налаживанию доверительных отношений. -Но вам бояться нечего, верно? У вас иммунитет.
  -Почему бы мне не пристрелить тебя прямо сейчас?
  -Потому что я могу поведать вам такое, отчего у вас взорвется мозг. В переносном смысле. Документы военных не самое важное из этого.
  -Матерь божья! -выкрикнул командир группы при появлении в поле зрения Конга. Вадим позвал его сразу после начала разговора. -Валим, живо!
  -Спокойно! -Соколовский схватил ополченца за руку. -Он со мной!
  -Отпусти!
  -Отпущу, прекрати паниковать для начала.
  Засевший на верхних этажах высотки снайпер принялся вести огонь по гиганту. Для того мелкокалиберные пули были не страшны, но все равно неприятно. Как будто пчелы кусают. Показавшись на короткое время, Конг скрылся из виду.
  Теперь стволы автоматов были направлены на Вадима. В глазах людей читался ужас и изумление.
  -Какого х..я, бл...ь!?
  -Зараженные не просто считают меня своим, они подчиняются мне. Как вожаку стаи.
  -Да ты сраный мутант!
  -Да, мутант. Не стану отрицать, но я не воевать пришел. Сами подумайте, насколько мои способности управлять зомбаками будут полезны вашему анклаву? Позови начальство.
  Вадим думал, что добиться встречи с руководством анклава будет куда труднее. На деле копии документов и демонстрация Конга убедили народ в серьезности намерений незваного гостя.
   Разумеется, его никто и не думал пускать на территорию защищенной зоны, Вадим остался ждать у ворот под прицелом ополченцев. Южное Кудрово ограждал забор, возведенный усилиями местных жителей. Для строительства использовали самые различные материалы, участок из бетонных плит соседствует с ограждением из листов жести. Наверху обильно намотана колючая проволока, установлены камеры видеонаблюдения. От обычных зомби оно может и защитит, но для развитых и прыгунов это не препятствие. Когда ворота открылись, с территории анклава выехала пассажирская ''Газель'' с вооруженными до зубов людьми в полувоенном обмундировании. Ими командовал полноватый мужчина лет шестидесяти с сильной лысиной на макушке. Из оружия лишь пистолет в кобуре на поясе. Как и большинство бойцов, он носил медицинский респиратор.
  -Ну, привет. Значит, ты у нас инфицированных контролируешь?
  -Я, -кивнул Вадим. -Еще бумаги интересные притащил.
  -С ними позже разберемся, мне доложили, что поблизости ошивается исполинская тварь. Позови ее.
  -Вы мне верите?
  -Я готов поверить, если получу подтверждение.
  -Запросто.
  Конг явился на телепатический зов сразу, люди с трудом сохранили самообладание и не открыли огонь по нависшей над ними четырехэтажной туше. Все пребывали в немом изумлении, настолько им было непривычно. По просьбе Вадима мутант по-человечески помахал рукой.
  -Бог мой, -с придыханием проговорил лидер анклава. -Он действительно подчиняется. Как ты это делаешь?
  -Радиотелепатия. Каждый мутант обладает ею. Они связаны коллективным разумом и образуют аналог биологического интернета. Я могу получать, принимать сообщения, рыскать по их памяти в поисках нужной информации.
  -И... насколько большую толпу можно контролировать?
  -Зависит от того, насколько много уродцев в зоне действия сигнала. Вы ведь заметили, что они последнюю неделю перестали нападать?
  -Только слепой не заметит. Ты это устроил?
  -Нет, но я знаю причину, могу общаться с их роевым интеллектом, знаю его стремления.
  -Есть и другие телепаты вроде тебя?
  -Не против поговорить, но в более уютной обстановке?
  -Хм, -призадумался командир. -Пустить внутрь мы тебя не можем, еще перезаражаешь всех, кто без иммунитета.
  -Понимаю.
  -Как твое имя?
  -Вадим.
  -Я Игорь, можешь звать Палычем. Рук пожимать не будем, сам понимаешь. -Вы тут главный? -Игорь Палыч кивнул. -Я пришел сюда не просто предупредить о военных, но и сделать предложение. Отойдем?
  Игорь Палыч с Вадимом отошли на десять метров, рядовым бойцам не стоит раньше времени знать о коллективном разуме, воскрешениях. Это может вызвать панику среди выживших.
  -Так в чем заключается предложение?
  -Сотрудничество. Мы можем принести друг другу пользу или устроить войну, исход которой будет не в вашу пользу. Вы знали, что инфицированные второй стадии могут размножаться? Партеногенезом, без участия половых партнеров... Я вот недавно узнал, посетив улей. Вирус рано или поздно поразит всех, включая иммунных, новые штаммы появляются постоянно. Военные об этом прекрасно знают, поэтому всех за пределами зон безопасности уже записали в покойники. Они могут попытаться перейти в контрнаступление, начнут зачистки, в ходе которых помимо зомбаков уничтожат выжившее население.
  Лидер анклава ничего не ответил, но было видно, что слова Вадима восприняты серьезно.
  -Принесенные мной документы являются наилучшим подтверждением. Правительство пустит нас в расход, не задумываясь, при первой же возможности.
  -Давай так, -сказал Игорь. -Я изучу документы, обмозгую все как следует, обговорю со своими, а после решим.
  Реакция лидера анклава слегка удивила Вадима, он не проявил серьезного страха, недоверия.
  -И что? Не будет кучи вопросов, как я стал таким, на что еще способен?
  -Ты прав насчет вируса, рано или поздно он выкосит всех. У нас почти каждый день люди без иммунитета обращаются в ходока или помирают. Хронофаг везде: в бессимптомных носителях, залетных птицах, зараженном воздухе, который приносит зараженные споры. В нынешней ситуации мы готовы ухватиться за любой даже самый призрачный шанс.
  -Ладно, я обоснуюсь поблизости в какой-нибудь брошенной хате, буду ждать ответа.
   -Нужна еда, вода?
   -Нет, того что взял с собой хватит.
  Игорь протянул Вадиму рацию.
  -Я свяжусь с тобой. Настройся на четвертый канал.
  Ночевал Вадим в брошенной квартире на втором этаже высотки, пробраться внутрь не составило труда. Конг помог, он не отлучался от вожака далеко, местные легко могли ударить исподтишка, прислав вооруженный отряд для устранения.
  Рано утром нагрянула группа из десятка людей, но намерения у них были не враждебные, у Вадима для анализа попросили образцы крови, слюны. Почему бы не поделиться? К одиннадцати часам снова ожила рация:
  -Вадим, как слышно? Ответь.
  -На приеме.
  -Можешь направляться к воротам, тебя пропустят и отведут ко мне. Нас ждет долгий разговор.
  -Не боитесь, что заражу остальных?
  -Наши врачи сделали анализы, ты не опасен, по крайней мере, если чихнешь, коснешься, никому не навредишь. Концентрация вируса в слюне ничтожна.
  -Принял. Уже выдвигаюсь.
  Конг проводил Вадима прямо до ворот периметра, где ожидал виденный вчера омоновец. На сей раз появление гигантского мутанта люди восприняли чуть спокойнее, в лицо Соколовского никто не тыкал автоматом.
  -Твой друг останется здесь, -произнес бывший силовик. -Оружие сдай охране.
  -Разумеется.
  Вадим на время расстался со своим рюкзаком, ПП-2000 и небольшим боекомплектом к нему.
  -Поторопимся, лучше не заставлять Палыча ждать.
  Обстановка в анклаве разительно отличалась от того, что происходило за его периметром. Словно эпидемии вовсе не было. Ездили машины, на площадках играли дети под присмотром родителей, что при постоянной угрозе заражения не очень правильно. Хотя не каждый способен безвылазно сидеть в четырех стенах.
  Об эпидемии напоминали маски и респираторы у большинства людей, вооруженные патрули. Часть местной дружины составляли бойцы в черной форме СОБР, разбавленные ОМОНом, а часть гражданские, умевшие обращаться с огнестрелом.
  -Так ваш Палыч из ментов? -спросил Вадим у сопровождающего, стоит немного узнать о том, с кем придется вести переговоры.
  -Не, военный запаса, майор, прошел Сирию, Африку, Первую и Вторую Украинскую... Когда стало понятно, что эвакуация провалена, он сколотил ополчение из местных мужиков. Позже к ним присоединились собровцы и мы.
  -ОМОН?
  -Он самый. Вместе всяко легче выживать, чем по отдельности. Мы и забор поставили, видеонаблюдение, патрули организовали, делаем вылазки за припасами. Палыч грамотный организатор и командир. Без него большинство здешнего народу давно стали зомбаками либо были б сожраны ими... Скажи лучше, каково быть одним из них?
  -Я остался прежним, -ответил Вадим. -Мои мозги не пострадали, на человечину не тянет.
  -Учти, я с тебя глаз не спущу
  -Если захочу навредить вам, то пригоню сюда пару сотен зомбаков и буду наблюдать за всем издалека.
  -Ты ж типа телепат, да?
  -Да.
  -Можешь мои мысли читать? -с опаской спросил мент.
  -Только у зомбаков и мутантов. У нас выросло биологическое радио в башке.
  -Е..ть ты кадр, небось до этого экстрасенсом был?
  -Ничего подобного, управлять зомбаками я смог лишь после заражения.
  -Много вас таких?
  -Таких как я больше нет, -ответил Вадим. -Но будь уверен, меня есть кому выручить при необходимости.
  Штаб кудровского ополчения разместился в двадцати четырехэтажном здании, превращенном в настоящую крепость. Вокруг намотаны ряды заграждений из спирали Бруно, нижние этажи заложены кирпичом, на верхних оборудованы огневые точки и позиции снайперов. У центрального подъезда припаркован БТР-82, дежурит несколько охранников.
  Гражданские такую оборону не смогли б организовать, слишком грамотно обсутроена.
  В новом мире чаше выживают те, кто способен обращаться с оружием, а ведь дальше будет хуже. Запасы продовольствия, лекарств иссякнут, топливо придет в негодность, привычный уклад жизни останется в прошлом. И ладно только это, у людей появились конкуренты в виде зараженных, время на стороне вторых. Человеческая цивилизация постепенно распадается, мутанты напротив приспосабливаются, эволюционируют. Вадим склонялся к мысли, что наилучшим вариантом будет симбиоз.
  Лидер анклава расположился в одной из четырехкомнатных квартир на шестом этаже высотки, обстановка была военная. Расставленные в прихожей ящики с патронами, на вешалках висят комплекты химзащиты, на кухне сидели трое человек в собровской форме и уплетали содержимое пайков. Кажется, такие выдавались населению незадолго до коллапса.
  Из самой дальней спальни доносился голос диктора, сопровождаемый шипением помех. Палыч сидел возле старенького радиоприемники, слушал последние сводки с фронтов.
   -...основными целями стали административные здания и объекты инфраструктуры в Корсакове и селе Озерское. Имеются жертвы среди гражданского населения, их число превышает девяносто человек. Одновременно с этим части японской армии попытались осуществить высадку десанта в районе лагуны Буссе при поддержке палубной авиации, бронетранспортеров и боевых машин пехоты. Противник сумели пробиться на три километра вглубь Сахалина, после чего был окружен и уничтожен в ходе трехчасового боя. Среди пленных имелись латентные переносчики вируса... Военное командование Сахалинской зоны полагает, что данная акция была отчаянным шагом со стороны японцев в связи с критической эпидемиологической обстановкой на их островах и необходимостью вывезти остатки здорового населения на безопасную территорию...
   -Игорь Палыч, -позвал омоновец начальника. -Я привел его.
  -Спасибо, Саня, пока свободен. И закрой дверь, у нас будет приватный разговор.
  -Вы уверены?
  -Тебе дважды повторять нужно?
  Недовольный мент покинул комнату, заперев за собой дверь. Вадим остался наедине с лидером анклава, на чьем столе были разложены бумаги военных и заряженный АК-12, на всякий случай.
  -Снова здравствуйте, -поприветствовал Вадим собеседника. -Вы ознакомились с документами?
  Игорь вздохнул.
  -И тебе не хворать. Ознакомился... звездец полный, скажу.
  -Если вас не добьет вирус, добьют военные... или эти черти, захватившие АЭС. Я предлагаю шанс на выживание.
  -Какой?
  -Кооперация. Я отгоняю от вас зараженных, зачищаю от бандюков и прочих отбросов, вы объединяете выживших под своим началом. Пора уже заняться сохранением того, что осталось. Ваши врачи пусть изучат меня, вдруг удастся найти что-то, что поможет хотя бы минимизировать риски заражения, создать прививку... или выделить штамм, делающий остальных такими же как я.
  -Хорошо предание, да верится с трудом, -возразил глава ополчения. -Сначала ответь, ты один такой?
  -Такой как я - да, но есть другие разумные зараженные.
  -Где находится главный улей?
  Вадим поднялся со стула, бывший майор потянулся к автомату.
  -Нигде. Каждый из них самодостаточен... И здесь не на допросе.
  -Сядь!
  АК-12 в руках мужчины был готов в любой момент выстрелить. Соколовский понял, что переговоры провалены. Зря он пришел себя.
  -Не то что? Убьете меня? В таком случае ваш анклав сметет орда. Посмеете удерживать меня, ваш анклав тоже сметет орда, -майор не проронил ни слова. -Лучше отпустите, я найду других желающих сотрудничать. Если хотите загнуться от вируса, дело ваше. Мы не станем мешать.
  -Саня!
  Омоновец и его коллеги ворвались в комнату с готовым к бою оружием. Неужели заранее спланировали засаду? Вадим недооценил недоверчивость местных.
  -Мордой в пол! Живо!
   Вадим и не думал подчиняться.
   -Верни ему оружие, пожитки и выведите за периметр.
   -Понял, -кивнул мент. -Сделаем.
  -Не вздумайте грохнуть, пусть катится на все четыре стороны. А ты учти, сунешься к нам еще раз, получишь пулю промеж глаз, выродок.
  -Вы говорили, что готовы ухватиться за любой шанс, -сказал Вадим. -А теперь, когда он появился, отказываетесь.
  -Рассказывай свои сказки другим дурачкам.
  
  ***
  -Короче я облажался, -сокрушался Вадим, сидя на плече Конга, пробиравшегося через заросли биомассы. -По-крупному. Нет у меня дара убеждения... или они испугались.
  Мутант издал сдавленный рык, он ощущал разочарование Соколовского. И что теперь делать? По крайней мере, он выяснил, что при простом разговоре со здоровыми никого не заразит - уже плюс.
  Вадим решил сосредоточиться на других группах выживших, начать с фанатиков, поговорить по-хорошему, в случае неудачи применить силу, найти среди них врача для личных исследований.
  ''Как этот полоумный ''Самуил'' там говорил... возвращены к изначальной чистоте? Я вам покажу изначальную чистоту, сами обалдеете.''
  Заполучить в подчинение тоталитарный культ при нынешних обстоятельствах не такая глупая идея. Вадим не отказался бы от нормальных собеседников, помощников, рабочей силы и бойцов, способных держать автомат, а не рычать и кромсать когтями. Дополнительно нужно разобраться в собственном штамме Хронофага, превратится ли человек, заразившийся от Вадима, в подобного ему телепата без потери разума и внешности или обратится в очередного ходока.
  Вирус выкидывает странные фортели. Конг с Дружком тому пример.
  Каждый мутант - живая фабрика по производству вирионов, выбрасываемых в окружающее пространство. Не столько для заражения незатронутых организмов, сколько для обмена генетической информацией между собратьями, эдакий продвинутая версия горизонтального переноса ДНК.
  ''А ведь точно!''
  Те беременные самки могли залететь не просто сами по себе, а получив материал от особей мужского пола. Гораздо эффективнее секса с точки зрения биологии, достаточно потереться кожей или пройти рядом через облако спор. У зараженных же сохраняется дифференциация полов?..
  Насчет последнего Вадим не был уверен, имеющаяся документация не упоминала ни о чем подобном.
  -Конг, ты бы хотел себе завести красивую большую бабу?
  Грузно шагающий мутант издал сопящий звук. Ментальный импульс содержал наблюдение насчет отсутствия сородичей, сравнимых с ним по размерам, и отсутствия необходимых органов ниже пояса.
  -Да, дружище, раскабанеть до размеров целого дома, но лишиться члена. И врагу не пожелаешь.
  Мутант ничего не ответил. Ему все равно, измененные организмы устроены по-другому. Развитые зараженные второй стадии избавляются от отходов через кожные выделения, изредка через подобие клоаки выходят твердые отходы...
  Добравшись до дома, Вадим устроился в полутемной комнате на первом этаже. В голове все еще вертелись слова лидера кудровской группы, сухие, как выстрел, ''рассказывай свои сказки другим дурачкам''.
  Соколовский уставился в потолок, слушая, как где-то вдалеке каркают вороны, а рядом похрапывает Дружок, поджав длинные конечности, словно ребенок.
  -Ну и черт с ними, козлами упертыми, -буркнул он вслух. -Будем работать с теми, кто посговорчивее.
  Мысль о фанатиках в Доме Советов зрела уже давно. Безумцы, конечно, но зато организованные, сплоченные, а это в нынешнее время половина успеха. Силой их сломать можно, но куда разумнее втереться в доверие.
  Вадим включил радиостанцию, нашел диапазон, на котором в прошлый раз мелькали обрывки проповедей.
  -Последователи Самуила, Слышите меня? Я странник. Слышал ваши слова. Согласен: вирус - это кара и очищение. Возможно, благодать коснулась и меня.
  Ответ пришел не сразу. Секунды тянулись, как минуты. Потом эфир ожил хриплым, но уверенным голосом:
  -Кто говорит?
  -Тот, кого не трогают зараженные. Я могу ходить среди них, как пастух среди овец. Они слушаются меня. Может, потому что я избран. Может, потому что на мне печать Господа.
  В динамике зашуршали голоса, чей-то торопливый шепот, и снова голос в эфире, уже более заинтересованный:
  -Оставайся на связи. Наши братья желают услышать больше.
  Вадим прикинул, что зацепка сработала.
  -Хорошо. Я могу прийти. Доказать свои слова. Пусть ваши люди сами увидят.
  Прошло с полминуты, и в эфире появился новый голос. Низкий, поставленный, с напускным величием:
  -Я - Самуил, пророк благословленных. Братья поведали мне о тебе. Хочу взглянуть на это чудо, на избранного, которому покоряются порождения кары господней. Приходи. Дом Советов ждет, коль не лжешь, мы примем тебя с распростертыми объятьями
  Вадим позволил себе тонкую усмешку.
  -Я приду, -ответил он спокойно. -И покажу вам силу, дарованную свыше.
  Эфир щелкнул и смолк. Он откинулся в кресле, прикрыв глаза. Первая встреча с ''нормальными'' людьми провалилось, но, возможно, фанатики окажутся куда сговорчивее. Если Самуил поверит в него, появится не просто союзник, а целая армия преданных безумцев.
  А что дальше, посмотрим...
  Конг ворочался во дворе, излучая спокойное, чуть настороженное любопытство. Дружок, услышав последние слова хозяина, пробормотал сквозь сон:
  -Будем играть с сектантами?
  -Будем, дружище, -вздохнул Вадим. -Только это будет не игра.
  -Ты говорил, они плохие.
  -Есть в человеческой морали понятие ''вынужденного зла''. Они доверились безумцу, проходимцу, с другой стороны вера помогает им выжить, сохранять надежду. В итоге может получиться так, что дурачка Самуила отправим на покой и сами станем у них главными.
  -И они станут хорошими? -на всякий случай уточнил Дружок.
  -Да, со временем, если людей правильно направить, перевоспитать.
  -Решение проблем дипломатией? -процитировал суперпрыгун Вадима, не как тупо заученную фразу, а с толикой понимания.
  -Сечешь фишку, братан.
  -Ты научил, Вадим.
  -Скоро я могу доверять тебе по-настоящему важные дела, не боясь, что ты жестко облажаешься.
  -Какие дела?
  -Поиск нужных вещей, материалов, проведение строительных работ, много чего...
  -Я хочу построить дом!
  -Зачем? -удивился Вадим. -Их вокруг полно. Бери - не хочу.
  -Рисовать приятно. Сам делал, можно любоваться. Строить тоже хочу, можно любоваться и жить там.
  -Похвальное стремление... я тебя потом научу пользоваться техникой, конкретно, а не тупому нажатию кнопок.
  
  Глава 10. Вторая попытка контакта.
  
  На рассвете Вадим вместе с Настей и тремя развитыми вышел к Дому Советов. Путь был долгим, но спокойным по мере приближения к югу города встречалось все меньше одиночных ходоков: либо их давно зачистили сектанты, либо улей перенес активность в другое место.
  Перед глазами открылась площадь, которую еще в первые месяцы эпидемии превратили в карантинный лагерь. Начавшие ржаветь каркасы медицинских палаток торчали, словно скелеты павших зверей. Несколько уцелевших тентов хлопали на ветру, потрепанные временем и дождями. Обрывки колючей проволоки тянулись между покосившимися столбами. Пластиковые канистры, старые кострища, пустые шприцы и медицинские маски валялись под ногами. Над всем этим запустением возвышался памятник Ленину - черный от копоти, с облупившимся гранитом, он словно указывал рукой на огромное здание за своей спиной.
  Дом Советов. Серый монстр из бетона и стекла, с длинными фасадами, украшенный декоративными колоннами. Вадим знал: внутри сотни комнат, кабинетов, коридоры и главный зал, рассчитанный на три тысячи человек. Теперь же это была крепость. Окна первого этажа забиты металлическими листами, на крыше виднелись силуэты часовых, у входов баррикады из мебели, бетонных блоков и старых машин. Люди внутри сумели превратить советский мегапроект в оплот новой веры.
  Вадим остановился у главного входа, положил автомат на землю и поднял руки.
  -Не стреляйте! -крикнул он, перекрывая эхо площади. -Я благословлен! Вы говорили со мной по радио вчера!
  Сначала тишина. Только вороны лениво каркали над головами. Потом за баррикадой послышалось движение, ружейные стволы показались между проломами. Спустя пару минут из-за насыпи мебели вышел человек. Полноватый мужчина лет пятидесяти, с круглым лицом и живыми глазами. На нем был темный костюм, изрядно потрепанный, но тщательно застегнутый. Седина на висках придавала внушительность, борода ухожена, хоть и растрепана ветром. Он шагал уверенно, как хозяин положения. В отличие от своих спутников, вооруженных охотничьими ружьями и одетых в плотные куртки с респираторами, он шел без всякой защиты.
  -Господь наделил меня иммунитетом, -разнесся его голос, низкий и хрипловатый, но с какой-то театральной силой. -И потому я не боюсь, ибо нет в мире силы, что может коснуться пророка Его.
  Самуил, догадался Вадим, и слегка наклонил голову, будто соглашаясь.
  -Да, -сказал он. -Я вижу, вы отмечены. Я тоже... мутанты слушаются меня. Смотрите.
  Вадим сделал шаг в сторону и жестом подозвал Настю. Женщина-зараженная двинулась вперед, ее спину полосовали голубые прожилки, глаза излучали еле сдерживаемую злобу. За ней синхронно шагнули еще трое. Люди за спинами Самуила вскинули оружие, но пророк поднял ладонь, удерживая их.
  Настя и ее товарищи послушно замерли. Вадим мысленно приказал им склонить головы, и они подчинились, словно в молитвенном поклоне.
  Глаза Самуила загорелись восторгом. Он шагнул ближе, не боясь ни роговой кожи, ни когтей развитых.
  -Благодать Господня! -воскликнул он. -Вот оно, знамение! Сила, что подчинила чудовищ.
  -Я пробовал говорить с другими, -продолжил Вадим. -С людьми из Кудрово. Но меня отвергли как прокаженного. Все же они успели проверить: анализы показали, что я не несу угрозы при близком контакте. Слюна, рукопожатия не заразны.
  Пророк прижал ладони к груди и засмеялся, радостно, даже детски.
  -Истинно диво! Воистину чудо, дарованное свыше! Благословен ты, брат! Вирус - кара и очищение, и ты стал избранным сосудом Его воли! Не обращай внимания на словам слепцов, они никогда не прозреют.
  Люди вокруг смотрели с изумлением и суеверным страхом. Но Самуил сиял, как ребенок, впервые увидевший чудо.
  Он долго разглядывал Настю и остальных, словно не мог насытиться зрелищем. Потом перевел взгляд на Вадима.
  -Уточни, брат, -произнес он, -Ты не заразен, а твои слуги?
  -Все сложнее, -ответил Вадим. -Они опасны, даже когда спокойны. Развитые могут выбрасывать в воздух споры, вирусные капли, которые заражают мгновенно. Поэтому демонстрацию лучше проводить на расстоянии. Иначе рискуем потерять ваших людей.
  -Вот оно как... -Самуил задумчиво потер бороду, но в глазах его мелькнул не страх, а еще больший интерес. -Ты много знаешь для простого смертного. Откуда?
  -Я ощущаю их разум, -не стал юлить Вадим. -Коллективное поле, похожее на сеть. Вижу их память, чувства, порой обрывки мыслей. Плюс документы военных, которые я успел прочесть, и собственные наблюдения. Я не богослов, но практик. Я учусь понимать их.
  Самуил вскинул подбородок, глаза заблестели от восторга.
  -Господь открывает тебе тайны! Ты - сосуд Его воли!
  -Возможно, -осторожно согласился Вадим. -Но чтобы это стало не только верой, но и пользой, мне нужны врачи. Люди, умеющие работать с анализами. Нужно проверить мой штамм, понять, передается ли он дальше. Может, получится сделать таких же, как я.
  Пророк воздел руки к небесам, голос его раскатился по пустой площади, будто отзвуком колокольного звона.
  -Промысел Божий явлен нам! Воистину все идет по Его плану! Братья и сестры, мы избраны!
  Его спутники переминались с ноги на ногу, переглядывались, но никто не посмел возразить. Самуил обернулся к Вадиму, и голос его стал мягче, доверительнее:
  -В нашей общине присутствуют врачи. Целый штат. Мы не глупцы и не дикари, мы сохранили знания. Среди них есть специалист по иммунологии, он работал в институте еще до коллапса. Изучал Хронофаг, пока все к чертям не рухнуло... Он увидит в тебе истину науки, как я истину Божью.
  Вадим кивнул, внутри него шевельнулось странное чувство: смесь тревоги и надежды.
  -Тогда, может, это и правда шанс. Для вас. Для всех.
  Самуил широко улыбнулся и сделал шаг вперед, почти коснувшись плеча Вадима.
  -Ты не просто гость. Ты знамение. Сегодня община увидит чудо своими глазами.
  -Да, приготовьтесь.
  Вадим на мгновение прикрыл глаза, сосредоточился. Его собственный антенный узел гулко завибрировал в голове. Настя и трое других развитых ощутили призыв и инстинктивно усилили его, как мощные усилители радиосигнала. Волна прошла через городскую пустошь, ударила в нервные центры сотен зараженных, тянувшихся по улицам неподалеку.
  Из-за угла, из переулков, из подворотен стали стекаться ходоки: десятки, потом сотни. Толпа шла нестройно, шаркая ногами, издавая хриплые стоны. Они окружили площадь перед Домом Советов, заполонили пространство до самого памятника Ленину, словно темное море.
  На баррикадах у парадного входа раздались крики ужаса. Люди в респираторах судорожно передернули затворы ружей и автоматов, но Самуил властно поднял руку:
  -Не стрелять!
  Вадим сделал шаг вперед и, стиснув зубы, направил всю волю в коллективное поле. Настя и остальные поддержали его. Давление на разум было чудовищным, словно он пытался удержать в узде стаю бешеных волков. Мечты об управлении многотысячными армиями так и останутся мечтами, мощности человеческого мозга просто не хватит.
  И вдруг повисла абсолютная тишина.
  Сотни зараженных опустились на колени, синхронно, как по команде, уткнувшись лбами в потрескавшийся асфальт. Невероятное зрелище: некогда бездумные убийцы стояли на коленях перед Домом Советов, словно перед алтарем. Через несколько секунд Вадим сбросил напряжение.
  -Убирайтесь, -коротко бросил он, махнув рукой.
  Толпа дрогнула, всколыхнулась, и в следующую минуту зараженные начали расходиться в разные стороны, исчезая в подворотнях, в подземных переходах, словно растворяясь в городе. Над площадью повисла гробовая тишина. Только хлопала на ветру порванная палатка бывшего карантинного лагеря.
  Из окон и с крыш наблюдали десятки лиц. Кто-то перекрестился, кто-то опустился на колени, а кто-то, наоборот, отпрянул назад в ужасе. На лицах смешались изумление, шок и религиозный восторг.
  -Чудо... - прошептал один из охранников Самуила, не в силах оторвать глаз от площади. Пророк же стоял, раскинув руки, и его голос звучал так, будто сам Господь говорил через него:
  -Смотрите! Знамение явлено! Смерть склонилась пред Живым! Воистину, все идет по воле Божьей!
  Он повернулся к Вадиму, лицо сияло блаженной улыбкой.
  -Теперь войди. Народ жаждет узреть того, кто управляет смертью.
  Тяжелые створки парадного входа, укрепленные металлическими листами и арматурой, со скрипом закрылись за спиной Вадима. Внутри пахло сыростью, лекарствами и потом - Дом Советов действительно стал крепостью и одновременно гигантским общежитием. Сквозь широкие коридоры тянулись веревки с сушащимся бельем, на стенах висели иконы вперемешку с самодельными плакатами с цитатами Самуила, тускло мигали лампы, питаемые от дизель-генераторов.
  -Сюда, -пригласил Самуил, не оборачиваясь. Он шел неторопливо, будто владыка, ведущий гостя к трону. Дежурившие сектанты расступались, кто-то крестился, кто-то шептал молитвы.
  Вадим отметил: охрана у ''пророка'' на удивление дисциплинирована. Не просто разрозненные выжившие, а уже настоящая структура.
  Их путь закончился в просторном зале, бывшем когда-то приемной для чиновников. Здесь стоял длинный стол, заваленный бумагами, картами города, распечатками. По стенам ряды канистр с водой и аккуратные штабели ящиков с продовольствием. В углу стоял медицинский стол и кое-какое оборудование - явно из эвакуированных лабораторий и больниц.
  Самуил хлопнул ладонями.
  -Господа врачи! Сюда.
  Вошли четверо. Две женщины и двое мужчин, все в белых халатах разной степени потрепанности, но чистых. На лицах - усталость и одновременно азарт: новый объект для изучения.
  -Перед вами человек, благословленный Богом, -произнес Самуил с нажимом. -Он управляет порождениями заразы. Он пришел к нам, отвергнутый другими. И отныне он среди нас.
  -Прошу без лишней помпезности, -вмешался Вадим, поднимая ладонь. -Я не святой. Просто вирус во мне изменился особым образом, сам или по воле высшей силы, не знаю. Я хочу, чтобы специалисты помогли понять: чем именно.
  Врачи переглянулись. Один из них мужчина лет сорока в джинсах, спортивной толстовке и халате поверх нее. Среднего роста, худощавый, кучерявый, с невыразительным лицом и огоньком любопытства в глазах.
  -Доктор Артур Исаев. Иммунолог. До эпидемии работал Санкт-Петербургском НИИ эпидемиологии и микробиологии имени Пастера... -он прищурился. -Вы утверждаете, что от вас нет прямой опасности?
  -Да. Кудровские проверяли кровь и слюну. Концентрация вируса ничтожна. Я не заражаю при обычном контакте.
  -А развитые? -спросила молодая женщина с короткими волосами, представившаяся как Лидия, бывший пульмонолог-инфекционист. -Эти существа рядом с вами?
  -Опасны. Они выбрасывают вирусные частицы время от времени. Поэтому к ним близко лучше не подходить, но подчиняются мне. Абсолютно и беспрекословно.
  Самуил сложил руки на груди и заговорил торжественным тоном:
  -Видите? Даже смерть покоряется человеку, избранному промыслом Божьим. Но, как он сказал, нам нужны вы, ваши знания. Это и есть путь, данный нам свыше.
  -Мне нужны анализы, -твердо сказал Вадим. -Кровь, ткань, что угодно. Я должен знать, чем мой штамм отличается от обычных. Может, я смогу сделать других... такими же. Сохранить разум. Потому что отныне Хронофаг - часть нашего мира и нам с ним предстоит уживаться рядом.
  Исаев едва заметно оживился.
  -Если это правда, это перевернет все. Но нам нужны образцы, время и кое-какое оборудование, которого нет в распоряжении.
  -Будет вам и то, и другое, -Самуил развел руками, словно собирая невидимую паству. -Господь сам привел к нам этого человека, чтобы мы увидели путь. Работайте, братья и сестры. Все идет по Его плану.
  Вадим, глядя на сияющего пророка, поймал себя на мысли: этот человек действительно верит в каждое свое слово. Но ему и не обязательно верить - главное, что верят сотни людей вокруг.
  Когда дверь одного из кабинетов плотно закрылась, и охрана осталась снаружи, Самуил, словно сбросив тяжелый плащ, расслабился. Сел в кресло, потер лицо ладонью и заговорил уже обычным голосом, усталым, человеческим:
  -Скажу прямо, Вадим... все это - театральщина. Людям нужен вождь, нужно шоу. А за обычным мужиком в свитере никто не пойдет. Приходится говорить громко, с пафосом, размахивать руками. Но сам я в быту проще. Только в одно верю искренне - все это неспроста. Воля высших сил есть.
  -Может быть, -ответил Вадим спокойно. -Но я никогда особо не верил. И сейчас не уверен. Я знаю другое: вирус никуда не денется. Он уже часть нашего мира.
  -И фанатизма я от тебя не требую, -усмехнулся Самуил, успокоив Соколовского. -Мне куда важнее, чтобы мы нашли способ защититься и желательно надежный.
  -В Кудрово на меня смотрели как на... урода в общем. Хотели посадить под замок, устроить жесткий допрос, я им пригрозил натравить орду. Отпустили в итоге.
  -Их проблемы. У нас нравы значительно проще. Никто не станет тебя тут насильно удерживать, пытать.
  Врачи сразу стали засыпать Вадима вопросами.
  -Когда произошло заражение? -торопливо спросил смуглый мужчина лет сорока с кучерявыми волосами. -Какие были первые симптомы?
  -Ровно две недели назад, зомбак забрызгал мне лицо своей кровью и соплями. Через пару часов поднялась температура, сознание помутнело. На три дня выпали из памяти, потом очнулся и понял, что зараженные меня не трогают. Ну еще у меня в башке радиоантенна для приема и передачи их сигналов.
  -Была ли регенерация тканей? -уточнила женщина с короткой стрижкой.
  Да. Порезы, ссадины затягиваются полностью за час-полтора. У других зараженных в три раза быстрее.
  -А что с восприятием? - спросил другой врач. -Какие-то новые ощущения? У вас же в мозгу развился новый орган.
  -Чувствую их... Всех. Как радиосигналы. Могу влезать в память зараженных, вытаскивать образы, которые они видели. Иногда ощущаю биомассу вокруг, как фон, протекающие внутри процессы.
  Исаев едва не выронил ручку:
  -Это уникально... фактически вы - интерфейс к роевому разуму.
  Самуил кашлянул, сбивая пыл ученого.
  -Хорошо, -продолжил Исаев. - Но если мы хотим изучить ваш штамм по-настоящему, нужны инструменты. Секвенаторы, ПЦР-анализаторы, центрифуги, морозильники для проб. Здесь мы максимум посмотрим кровь под микроскопом и снимем ЭКГ.
  -Где их взять? -нахмурился Вадим.
  -В институте Пастера кое-что должно было остаться. И на Васильевском, в биотехе. Но доставка - кошмар. Все заражено.
  Вадим ухмыльнулся:
  -Это для вас кошмар. Для меня нет. Зараженные подчиняются мне, я могу зачистить дорогу и держать орду подальше, пока вы грузите ящики. Или использовать троглодитов в качестве грузчиков и курьеров.
  В углу Лидия задумчиво проговорила:
  -Если удастся выделить последовательность вашего штамма, может появиться шанс создать что-то вроде защитной вакцины. Не панацею, но хотя бы инструмент.
  -Вот именно, -подхватил Вадим. -Я должен знать: если от меня заразится другой человек, он станет как я или как ходячий труп?
  На несколько секунд повисла тишина.
  -В полевых условиях мы можем лишь начать, -тихо ответил Исаев. -Настоящие ответы будут, когда у нас появится лаборатория.
  Вадим кивнул.
  -Значит, будем добывать оборудование. Я это обеспечу.
  Самуил поднял руки, но теперь уже без пафоса, скорее как жест согласия:
  -Вот оно. Так все и должно быть. Ты наш шанс, бог на нашей стороне
  -Насчет так называемой телепатии... Мы знали, -заговорил Исаев, нервно поправляя очки, которых уже давно не носил, а привычка осталась. -Что у зараженных появляется особый орган. Вирус перестраивает гипоталамус, формируя нечто вроде биологического передатчика. Но считалось, что эта ''радиосвязь'' годится только для обмена простейшими сигналами: ''еда'', ''опасность'', ''идти туда''.
  Лидия подхватила:
  -Мы видели всплески активности в коре у развитых, фиксировали рудиментарные импульсы. Но то, что вы описали... это не примитивные команды, это полноценный информационный поток.
  -Интернет, биологический, -сказал сухопарый мужчина, хирург, и невольно перекрестился. Вадим фыркнул:
  -Ну да, только трафик там специфический. Вместо котиков и порно - чужие кишки и ройные воспоминания. Поверьте, вы бы не хотели листать местный ''Фейсбук''.
  Самуил хмыкнул, но ничего не сказал. Врачи переглянулись, и Исаев продолжил:
  -Выходит, вы не просто слышите их. Вы - часть этой сети. Но в отличие от остальных, сохранили человеческий уровень обработки информации.
  -Ага, -усмехнулся Вадим. -Я у вас, выходит, не человек и не мутант. А первый в мире ''Wi-Fi-репитер на ножках''. Включи меня в розетку и поймаешь ближайшего прыгуна.
  Лидия покачала головой, не реагируя на шутку:
  -Это объясняет, почему они подчиняются. У вас не только приемник, но и усилитель. Вы можете не просто слышать, вы посылаете приказы.
  -Только не загоняйте меня в рамки красивых слов, -отрезал Вадим. -На деле это выглядит как куча пьяных голосов в башке. А я ору громче, вот и слушаются.
  -И все же, -задумчиво сказал Исаев. -Если это подтвердится, мы имеем дело с принципиально новым видом коммуникации. Вирус создал коллективный разум, распределенный мозг. А вы стали его узлом, но не утратили индивидуальности.
  -Ну да, -пожал плечами Вадим. -Я такой себе админ в сети, где пароль давно забыли, а вирусняк - хозяин.
  Врачи засыпали его вопросами: можно ли чувствовать зараженных на расстоянии, насколько велика зона действия, можно ли различить стадии мутантов по ''сигналу'', а Вадим, то отвечая серьезно, то с мрачной иронией, сам в лоб спросил:
  -Ладно, а теперь еще раз по сути. При ваших мозгах и моем даре. Шансы есть вообще разложить мой штамм по молекулам в этих условиях? Или это все теории?
  Исаев замялся, потом решительно произнес:
  -В полевых условиях - нет. Мы можем лишь выделять антитела, смотреть реакции. Но без секвенаторов, без анализаторов белков - это гадание на кофейной гуще.
  -А другие зараженные помогут понять вирус?
  -Смотря какие, -ответил Исаев. -Более редкие особи - наиболее ценные.
  -О! -хлопнул в ладоши Вадим. -С этим проблем нет. У меня есть суперпрыгун по имени Дружок, которого я недавно научил читать, он страшный на вид, за один присест сжирает четырех зомбаков, но в целом милый. Потом целая стая упырей второй стадии, парочка из них беременна, непорочное зачатие, епт... И, наконец, бывший шимпанзе из зоопарка, вымахавший до размеров Кинг-Конга.
  -Я не могу понять, вы шутите или нет?
  -Говорю по факту.
  Пара секунд молчания, Лидия вдруг подпрыгивает с места.
  -Говорящий прыгун и беременные особи второй стадии!? Я хочу их увидеть.
  -Увидите.
  Разговор постепенно сместился с научных терминов к более насущным темам, на совещание включилась пара помощников ''пророка''. Самуил налил себе стакан воды, отпил и, постукивая пальцами по столу, произнес:
  -Кудрово, Кронштадт, ЛАЭС... все это их дрязги. Военные, силовики - бандиты под новыми вывесками. Нам, простым людям, туда соваться незачем. Мы выживаем здесь. У нас дети, старики, больные. Зачем лезть в мясорубку?
  Вадим усмехнулся, но без тени веселья.
  -Я тоже сначала так думал. Только вот проблема: эти ребята на АЭС не похоже, чтобы были просто шайкой мародеров. Я слушал эфир последнюю неделю, внимательно. У них бронетехника, вертолеты, дроны, экспериментальное вооружение. И это не ''по случаю нашли'', они подготовлены. Такой гарнизон, как на ЛАЭС, выбить могли только люди с серьезным вооружением и дисциплиной.
  Исаев нахмурился:
  -Но зачем им станция? Электричества ведь в городе толком нет, сети все равно мертвы.
  -Вот именно, -кивнул Вадим. -Но они там что-то строят. Я не знаю, реактор ли их интересует, или они лабораторию лепят. Но факт в том: они не уйдут. А если кто-то зачищает стратегический объект, заводит туда дронов, броню и вертолеты, значит, у него планы. Долгоиграющие. На весь регион. На Питер.
  Лидия тихо добавила:
  -Если это правда... столкновение неизбежно.
  Самуил покачал головой, подняв глаза к потолку, будто ища ответ там.
  -Господь испытывает нас, но не велит бежать на меч добровольно. Пусть воюют между собой. Мы сохраним чистоту и дождемся, когда чаша гнева прольется на всех, кто заблудился.
  Вадим подался вперед, его голос стал жестким:
  -Нет. Вы можете закрыться в своей крепости, молиться и ждать, пока к вам придут. Но я видел, как такие истории заканчиваются. Эти люди - не случайные выжившие. Они возьмут город под себя, и вы станете для них очередной проблемой. В лучшем случае зачистят, в худшем пустят на опыты.
  В зале повисла тишина. Даже врачи, обычно далекие от стратегий, смотрели на Вадима с тревогой.
  -Ты предлагаешь что? - спросил Самуил, уже без напыщенности, тихим голосом.
  -Понимать, что мир изменился, -отрезал Вадим. -И те, кто строит планы на город, либо станут вашими союзниками, либо вашими врагами. Среднего не будет.
  Самуил долго смотрел на него, потом устало потер переносицу.
  -Сам-то чего хочешь?
  Вадим пожал плечами:
  -Жить. Не умереть под пулями или когтями. Если придется для этого давить других, значит, так. Колебаться не буду. Но лучше договориться.
  Исаев глухо пробормотал:
  -Мы-то думали, что угроза только от вируса... А выходит, люди страшнее.
  
  Глава 11. Поиск путей
  
  Зал для совещаний Шайенна был оформлен просто, но строго: гладкие серые панели отделки, длинный овальный стол, по периметру флаги всех еще сохранившихся штатов, хотя от большинства их оставались только тени на карте. Атмосфера была напряженная, словно воздух здесь стал тяжелее обычного.
  Когда Галловей и Баккера ввели под конвоем морпехов, оба ученых, обычно погруженные в схемы и формулы, ощутили холодок в животе. Официального суда или трибунала не было, их просто ''пригласили''. И это было хуже. Сандерс проболтался военным про план биоцида.
  У торца стола сидел командующий базой - четырехзвездный генерал Рэндольф Кейси, седой, с квадратной челюстью, лицо которого казалось высеченным из гранита. Его взгляд был холодным и цепким, каждое движение отточенным. Рядом, на огромном экране загорелся канал видеосвязи. Картинка слегка рябила, спутниковые ретрансляторы работали на износ.
  На экране возник белый мужчина шестидесяти пяти лет. Морщинистое лицо, уставшие глаза с синяками, но в них все еще тлела жесткая энергия. Президент Соединенных Штатов, точнее, того, что еще оставалось от страны. Флаг позади него выглядел мрачным символом прошлого величия.
  -Доктор Галловей. Доктор Баккер, -голос был хрипловатый, но твердый. -Я ознакомился с вашим предложением. Наночастицы, которые должны разрывать вирусные цепочки Хронофага и предотвращать репликацию. Все верно?
  -Да, сэр, -первым заговорила Галловей. Ее голос звучал сухо, но в нем чувствовалось напряжение. -Теоретически это единственный способ обойти невероятную скорость мутаций вируса. Химические ингибиторы или традиционные вакцины не успевают адаптироваться. Мы предлагаем решение на другом уровне - молекулярном.
  Президент чуть склонил голову.
  -Генерал Кейси утверждает, что это оружие. Ваши наноагенты не слишком разборчивы. Они могут уничтожить вирус... но с той же вероятностью могут разорвать биохимию самой жизни.
  Баккер вмешался:
  -Господин президент, мы отдаем себе отчет в рисках. Поэтому мы и не стали продвигать этот проект дальше без высшего одобрения. Но поймите: у нас нет времени. Вирус завоевывает планету. Иммунные анклавы сокращаются. Каждая неделя на счету.
  Президент наклонился ближе к камере, его взгляд стал острым, как нож:
  -Я хочу, чтобы вы оба ответили честно. Только честно. Каковы шансы успеха вашей программы, если вы получите все ресурсы? А они серьезно ограничены.
  Ученые переглянулись. Молчание тянулось несколько секунд. Первым заговорил Галловей:
  -Мы не можем гарантировать. По самым оптимистичным оценкам... шанс не выше тридцати процентов.
  Баккер добавил, чуть тише:
  -Но вероятность того, что мы погубим биосферу, выше. Гораздо выше. Мы не сможем контролировать поведение наночастиц за пределами изолированных камер. Они могут выйти в экосистему и начать цепные реакции, которые будут необратимы... Которые мы никак не сможем спрогнозировать. Природа - слишком сложная вещь с триллионами обратных связей.
  В зале повисла гробовая тишина. Даже генерал Кейси, обычно каменный, слегка нахмурился.
  Президент несколько секунд молчал, потом выдохнул и произнес медленно, отчетливо:
  -В таком случае, я официально отклоняю ваш проект. Соединенные Штаты не станут жечь дом ради того, чтобы убить таракана.
  Галловей не выдержала, резко ударила ладонью по столу:
  -Тогда что?! Какой у нас выбор? Доживать остатки дней в бункерах, разрозненными анклавами в горах и пустынях? Смотреть, как остатки цивилизации разлагаются и сжирают сами себя?
  Президент выдержал его взгляд. В его голосе не было ни злости, ни раздражения, только тяжесть.
  -Альтернатива есть. Мы должны сосредоточиться на другом пути. Не на уничтожении вируса. На интеграции и на том, чтобы научиться жить с ним.
  Галловей и Баккер одновременно нахмурились.
  -Простите, сэр, но что вы имеете в виду? -осторожно спросил Баккер.
  Президент откинулся назад в кресле и сказал:
  -Сделать так, чтобы заражение не приводило к каскаду губительных мутаций. Чтобы мозг не деградировал, чтобы разум сохранялся. И если это удастся... мы выйдем в новую эру. Без смерти, болезней и старости...
  Президент замолчал, сцепив руки. На его лице не было ни страха, ни сомнений, лишь усталость человека, который уже видел слишком много докладов о катастрофах, потерях и крахе целых стран.
  Первой заговорила Линда Галловей.
  -Господин президент, -она наклонилась вперед, упершись ладонями в стол. -Я генетик и говорю прямо: на адаптацию Хронофага к человеческому организму уйдут годы, если не десятилетия. Даже если у нас будет оборудование, даже если будут образцы. А у человечества этих десятилетий нет. С каждым месяцем мы теряем территории, целые регионы, людей. Наука не успеет.
  Фрэнсис, до этого молча крутивший ручку в пальцах, подхватил:
  -Господин президент, вы хотите интеграции? Чтобы люди уживались с вирусом? Мы едва понимаем базовые механизмы его работы. Я работал с ним еще до эвакуации и скажу честно: у нас до сих пор нет стабильных моделей, нет четкой картины, как он меняет клетки. Мы лишь фиксируем результат - мутацию, деградацию мозга или в редких случаях... сохранение остатков разума. Но предсказать, воспроизвести или направить этот процесс мы не можем.
  -Зато вы умеете рисовать апокалиптические картины, -хмуро отозвался генерал Кейси, сидевший рядом. -Президент спрашивает не про то, что мы не можем, а про то, что мы обязаны хотя бы попробовать. Альтернатива - вымирание.
  Линда резко повернулась к нему:
  -Сэр, вы не понимаете. Хронофаг не просто инфекция, не грипп или ВИЧ, это самовоспроизводящаяся, самонастраивающаяся система из предыдущих эпох. Это не один вирус - это целая популяция с горизонтальным переносом генов. Даже если мы создадим модифицированный вариант, он через неделю в живом организме изменится до неузнаваемости. И если мы ошибемся, мы получим новый штамм, возможно еще более агрессивный.
  -Но оружие, которое вы предлагали, -холодно вмешался президент. -Тоже грозило уничтожить все живое на планете. Вы сами признаете, что оно было неприемлемо.
  Фрэнсис сжал кулаки.
  -Да! Потому что риск был слишком велик! Мы искали отчаянное решение, но даже мы понимали, что нанооружие может стереть всю биосферу подчистую. Но теперь вы предлагаете противоположность: ''давайте жить с вирусом, может быть, получится''. Вы понимаете, как это звучит? Это прыжок в пропасть без страховки!
  -Зато есть шанс, -отрезал президент. -А в вашем оружии шанса не было.
  Линда покачала головой.
  -Это не шанс, это иллюзия. Чтобы интегрироваться с Хронофагом, нам нужны не просто лаборатории. Нам нужны секвенаторы последнего поколения, вычислительные кластеры для обработки данных, тысячи специалистов. Где вы их возьмете? У нас даже электричество подается по графику из экономии.
  Президент выдержал паузу, а потом спокойно сказал:
  -Я не прошу невозможного. Я прошу искать пути. Если вирус не остановить, его нужно использовать. Если нельзя уничтожить, нужно подчинить. Может быть, единицы, десятки, сотни выживших сумеют пережить заражение без потери человеческой сущности. Может быть, из них начнется новая ветвь.
  Фрэнсис зло возразила:
  -А остальная планета? Миллиарды? Вы просто списываете их со счетов?
  Президент посмотрел прямо ему в глаза.
  -Миллиарды уже списаны. Примите это как свершившийся факт. Мы держимся не за их жизни, их давно нет. Мы держимся за то, что может вырасти на их месте.
  Линда резко поднялась со стула:
  -Вы говорите так, будто вирус - это благо, господин президент! Но это не благо, это конец цивилизации! Мы должны бороться, искать способ уничтожить его, а не искать пути с ним сожительства!
  Президент даже не дрогнул. Голос его оставался ровным, спокойным:
  -Доктор Галловей, вы мыслите категориями прошлого. Категориями мира, которого больше нет. Хотите честных цифр? Я вам их дам... Секретность больше не играет роли.
  Он повернул голову, и на экране вспыхнули графики и диаграммы, собранные разведкой и аналитическими центрами. Красные линии уходили вниз, серые ломались на обрывах.
  -Это сводка прогнозов, которые я получал еще до того, как эпидемия поглотила нашу страну. Аналитические агентства, разведка, даже универсальный ИИ Атлас сходились в одном: планета идет к точке невозврата. Цивилизационный коллапс прогнозировался в диапазоне между 2070 и 2083 годами.
  -Чушь, -тихо пробормотал Баккер, но президент продолжал.
  -К 2070 население должно было перевалить за десять миллиардов. Уже тогда прогнозировались войны за воду, энергию, пахотные земли. Климатические сдвиги нарастали, температура океанов росла, а города превращались в тепловые ловушки. Даже без Хронофага и перенаселения нас ждала катастрофа, пусть и растянутая во времени.
  Линда побледнела, но упрямо возразила:
  -Но у нас было время. Десятилетия! Люди могли реформировать экономику, перестроить энергетику, создать новые технологии. У нас был шанс!
  Президент слегка усмехнулся.
  -У нас был шанс. Но он был упущен. Политики ждали выборов, корпорации -сверхприбылей, а ведущие нации - комфорта ''здесь и сейчас''. ИИ Атлас прямо писал: ''вероятность системного перехода к устойчивому развитию - менее двух процентов''. Два процента, доктор Галловей! Вы понимаете, что это значит?
  -Значит, мы должны были бороться сильнее, -выкрикнула она. -А не сидеть и ждать чумы!
  -Мы боролись, -возразил президент. -Только ресурсы истощались быстрее, чем их удавалось восполнять. Разведка докладывала: к 2050 начнутся первые массовые климатические миграции. К 2060 - масштабные войны за воду и нефть. К 2080 - тотальное обрушение океанических экосистем и гибель пчел. Мы шли в пропасть.
  Баккер вскочил, сжав кулаки:
  -И вы называете вирус катализатором?! Миллиарды мертвы или превратились в вирусных страшилищ, города в руинах, человечество на коленях!
  Президент ударил ладонью по столу, впервые сорвавшись:
  -Да, доктор! Катализатором! Потому что он сделал то, на что сама цивилизация не решилась. Он резко снял давление с планеты. Жестоко, но эффективно. Теперь у нас два пути: исчезнуть окончательно или использовать то, что пришло.
  Генерал Кейси нахмурился, но молчал. Линда шагнула ближе, глядя в глаза президенту:
  -Вы звучите как проповедник. Но на деле - вы политик, оправдывающий собственное бессилие. Готовы принести человечество в жертву красивой теории, что вирус - это шанс. А если интеграция невозможна? Если мы потеряем даже остатки людей?
  Президент встретил ее взгляд спокойно, почти с сожалением:
  -Тогда, доктор Галловей, нас не будет к 2070-му, но через сотни, тысячи или миллионы лет эволюция сделает свое дело. Зараженные или их потомки, возможно, возродят цивилизацию... И еще одно. Даже если бы у нас было больше времени, оно все равно ушло бы в пустоту. Геополитика похоронила шансы человечества. США, Россия, Китай, Индия, Европа вместо того чтобы вложить все ресурсы в космос, мы тратили их на вооружение, на гонку военных технологий, на новые войны. Колонии на Луне, базы на Марсе, освоение дальних рубежей. Все это должно было начаться еще в 2030-х. Но каждый раз политики говорили: ''не сейчас, нужно укрепить армию, не дать конкуренту вырваться вперед". Миллиарды уходили в ВПК. А проекты по освоению Солнечной системы откладывались. На потом. На ''золотое завтра'', которое так и не наступило.
  Баккер сжал кулаки:
  -Но ведь были технологии! Были наработки! В теории человечество могло хотя бы вынести часть населения за пределы Земли. Создать запасной аэродром!
  Президент вздохнул, покачав головой:
  -В теории, доктор. Но на практике все уперлось в старые привычки. Каждое государство тянуло одеяло на себя. Никто не хотел делиться технологиями, чтобы завтра их не обернули против них. Даже Атлас предлагал общий международный проект под единым управлением, но его отвергли. А теперь поздно...
  Линда нервно рассмеялась, но в ее смехе не было веселья:
  -Значит, мы могли быть на Луне, на Марсе, строить орбитальные станции, а вместо этого сидим под землей в бункере и наблюдаем, как миллионы превращаются в чудовищ?
  -Именно, -коротко ответил президент. -И это тоже выбор человечества. Не мой, не ваш, а общий. Теперь мы вынуждены жить с его последствиями.
  Генерал Кейси наконец вмешался, голос его был низким, суровым:
  -Господин президент, позвольте. Я всю жизнь верил, что враг - это конкретная страна, конкретная армия. Но теперь враг - не Россия, не Китай с Ираном, не террористы. Враг - биология, материя самой жизни. И если мы не выработаем общую стратегию, нас сомнут.
  -Именно, -подтвердил президент. -Вот почему ваши идеи об оружии против Хронофага были отвергнуты. Оно может обернуться против нас самих. Даже если уничтожит вирус, вместе с ним погибнет биосфера. Мы останемся на мертвой планете. Космос недостижим, а Земля мертва. Конец, ни единого шанса на повторное зарождение разума.
  -Но что вы предлагаете взамен? Просто ждать? Проводить опыты десятилетиями, пока остатки цивилизации загнивают?
  Президент спокойно посмотрел на нее, и только легкая усталость в глазах выдавала, что это тяжелый разговор.
  -Я предлагаю риск. Но это риск с будущим. Интеграция вируса и человека. Создание новой формы вида. Если получится. мы переживем катастрофу. И уже в этом облике сможем пойти в космос. Не как смертные, ограниченные временем и болезнями, а как новая эволюционная ступень.
  Баккер скривился, глядя прямо в экран:
  -А если не получится, господин президент?
  -Как я и сказал, -голос стал ледяным. -Нас все равно не будет к 2070 году.
  Снова заговорила Линда:
  -Господин президент, -ее голос дрожал. -Я всю сознательную жизнь занималась генетикой, я верила, что мы способны переписать саму основу организма. Но вы сейчас предлагаете не терапию, не защиту. Вы предлагаете преднамеренно изменить человеческий вид до неузнаваемости. Вы понимаете, что это значит?
  -Прекрасно понимаю, доктор, -спокойно ответил президент. -Я также понимаю, что у меня на столе каждое утро лежат сводки: еще одна база сдана, еще один город потерян, еще одна группа объявлена вымершей. Вы хотите, чтобы я ничего не делал?
  Линда шагнула ближе к экрану, в ее глазах сверкнула ярость:
  -Я хочу, чтобы вы не превращали нас в чудовищ! В... копии этих тварей!
  Фрэнсис тяжело вздохнул, затем, собравшись, добавил:
  -Она права. Мы биологи, мы знаем: любой шаг в сторону интеграции с вирусом - это не шаг вперед. Это отказ от самой идеи человека как вида. Может быть, мы вымрем. Но тогда мы хотя бы уйдем людьми.
  Президент внимательно посмотрел на него, затем кивнул:
  -Честно сказано, доктор. Но давайте честно до конца. Если вымирание неизбежно, то какой в этом смысл? Уйти людьми? Для кого? Для кого вы хотите сохранить чистоту? Для памятника? Для учебников, которых уже никто не прочитает?
  Баккер побледнел и выдавил:
  -Вы... вы циник.
  -Нет, -президент покачал головой. -Я прагматик. У нас не осталось роскоши идеалов.
  Линда не выдержала:
  -Он прав насчет вас.
  Президент замолчал на секунду. Его лицо на экране стало каменным.
  -Доктор Галловей, -наконец произнес он. -Миллиарды уже мертвы. И если мы не изменим подход, умрут последние миллионы. Если цена спасения остатков - отказ от старой формы человека, я лично готов ее заплатить.
  Линда вскинула руки, словно от удара.
  -Вы хотите быть президентом людей или президентом... мутантов?
  Президент выдержал ее взгляд.
  -Я хочу быть лидером тех, кто выживет. Пусть они потом судят, верно мы поступили или нет.
  В этот момент генерал Кейси резко поднялся из-за стола. Его массивная фигура нависла над обоими учеными.
  -Хватит! -рявкнул он. -Хватит кидаться словами, будто мы в студенческом клубе. Ситуация проста: или мы находим путь к симбиозу с этой дрянью, или нас не будет вообще. Я не в восторге, поверьте. Я видел, что вирус делает с людьми. Я ежедневно теряю людей, причем многие сгинули по вашей вине, господа ученые: при захвате подопытных образцов, сборе биологического материала. Я понимаю ваш страх, но у нас нет времени играть в моралистов, как и сказал господин президент.
  -Генерал, - резко ответила Галловей. -Вы предлагаете нам расписаться в конце человеческой истории.
  Кейси шагнул к ней, его голос стал низким, почти гулким:
  -А я предлагаю хотя бы написать ее продолжение. Пусть это будет другая история, пусть главные герои будут другими. Но если мы сейчас ничего не сделаем, книги не будет вовсе.
  
  Глава 12. Большой Брат следит
  
  Утро выдалось серым, тихим и немного дождливым. Типично для северной столицы. Ветер гнал по пустым улицам влажную листву, скрипели оборванные провода на фонарных столбах, где-то вдали выл одинокий зараженный, вспомнив о прежней жизни.
  Вадим шел впереди, накинув дождевой плащ, а за его спиной осторожно ступал доктор Исаев, облаченный в защитный костюм с капюшоном и плотно сидящий на лице респиратор. Шуршание прорезиненной ткани при каждом движении раздражало, но ученый держался с какой-то странной энергией, не походкой обреченного, а увлеченного человека, готового идти хоть в пасть Хронофагу, лишь бы увидеть новое. Его глаза горели сквозь прозрачный пластик маски, особенно когда он то и дело заговаривал с Дружком.
  -Ты осознаешь сложные концепции, не хуже людей, -в голосе Исаева звучала смесь детского восторга и профессионального голода. -А что для тебя время? Ты вообще понимаешь его как мы, или иначе?
  Прыгун, шедший на четвереньках чуть впереди, обернулся, скаля зубы в улыбке.
  -Время? Это как длинная дорога. Иногда идешь быстро, иногда медленно. Иногда дорога становится кругом. Иногда она ломается. Но если смотреть сверху - дороги нет.
  Исаев запыхтел в маске, явно потрясенный.
  -Это... это ж почти буддизм какой-то, ха! А ты... ты можешь представить, что дороги нет вовсе?
  -Дорога всегда есть, -серьезно ответил Дружок, моргнув крупными глазами. -Но не все ее видят.
  Вадим, шагая рядом с Настей, едва сдерживал усмешку.
  -Философ, мать его, найденный в руинах, -пробормотал он. -Еще чуть-чуть, и этот псих заставит тебя книжки писать.
  -А что? -пробубнил Исаев. -Секта Самуила есть... пусть будет Секта Дружка.
  Мир ученого сузился до существа рядом, до его слов, до того, что они означали для науки. Он уже мысленно писал статьи и монографии, которых никто, может, и не прочтет, но в которых были ответы. И плевать что его специализация - иммунология, никогда не поздно переквалифицироваться...
  Шум шагов развитых позади был ровным и слаженным, их отряд носильщиков двигался, как единый организм, послушный каждому приказу. Вадим чувствовал их присутствие кожей, легким зудом в мозгу, будто жужжание далекого улья. Все было спокойно. Слишком спокойно.
  Они свернули на широкую улицу, где ржавеющие остовы автобусов и такси лежали боком, перегородив половину проезжей части. Слева чернел остов бывшего супермаркета с выгоревшей крышей, справа - обвалившийся фасад пятиэтажки. В воздухе стоял стойкий запах застарелой гари, сырости и чего-то еще... металлического.
  Вадим нахмурился.
  -Тише... -сказал он, поднимая ладонь.
  Настя замерла мгновенно, ее бойцы тоже. Только Исаев по инерции еще два шага сделал, прежде чем понял, что остановились все. Дружок настороженно склонил голову набок, как собака, улавливающая неслышные для человека звуки.
  Секунда. Другая. Тишина. И тут щелчок. Едва уловимый, как от передернутого затвора.
  Из ниоткуда вспыхнул огонь.
  Первый выстрел - сухой хлопок, срезал одного из развитых, пробив грудь навылет. Второй хлесткий удар разорвал голову другому, мозг брызнул на стены соседнего дома.
  Мир взорвался треском автоматов.
  Из окон, из проломов в стенах, даже с крыш, будто выросли из воздуха, посыпались тени в противогазных масках и серых костюмах, странно переливающихся под дождем. Фотокамуфляж работал идеально: пока они не двинулись, их было не отличить от бетонных плит и мусора. Теперь же они двигались, стреляли и казались механическими тенями.
  У каждого современные винтовки с глушителями, некоторые с подствольниками. Часть с массивными крупнокалиберными ''болтами'', явно охотничьи пушки на мутантов. Шлемы с интегрированными противогазами, радиопередатчиками, бронежилеты с модульными плитами, на предплечьях устройства с кабелями - приводы экзоскелетов, Вадим успел заметить только краем глаза.
  -Засада! -рявкнул он и в ту же секунду почувствовал резкий укол в живот.
  Сквозь одежду проскочил тонкий дротик. Вадим дернулся, сорвал его, увидел каплю жидкости на наконечнике. Транквилизатор?
  Мир будто качнулся. В висках загудело, в животе разлилось теплое. Но не рухнуло, нет. Только слабость, легкое головокружение. Его метаболизм разогнал яд прежде, чем тот сделал свое дело. А рядом взревел Дружок.
  Пули из крупняка ударили ему в плечо и бедро, разворотили мышцу, но не свалили. Наоборот. Прыгун взвыл, глаза налились кровью, и он, забыв о разговорах о времени и дорогах, кинулся вперед, сбив с ног сразу двоих стрелков. Один хрустнул об стену, второй с переломанными костями отлетел под автобус.
  -Настя! -выкрикнул Вадим, сгибаясь, но удерживая сознание. -Уводи Исаева! Защищать любой ценой!
  Часть развитых рванулась сомкнуться вокруг ученого, выстраивая живой заслон. Их тела буквально ловили пули, срывая клочья плоти и костей, но они не падали, продолжали закрывать Исаева собой.
  А Вадим уже тянулся к роевому сознанию. И крикнул. В его голове что-то хрустнуло, резануло, и во все стороны от него пошел невидимый сигнал, мощный, злой. Его зов. И город ответил.
  Где-то в переулках зашипели, завыли, заволновались толпы. Зараженные -десятки, сотни. Они поднялись, почуяв приказ, и побежали.
  В это время Настя и пара ее подручных метали отравленные шипы по камуфлированным наемникам, пытаясь выиграть хотя бы секунды.
  Вадим шатался, но улыбался в полголоса:
  -Ну все, суки... теперь попляшете!
  Вадим сразу понял: это не случайные мародеры. Стреляли прицельно, профессионально, очередями короткими, отработанными.
  Ударили из подствольного гранатомета: асфальт впереди разлетелся осколками, в уши ударил звон. Развитые инстинктивно пригнулись, закрывая Исаева телами.
  Затвор ПП-2000 щелкнул, и оружие максима выплюнуло длинную очередь по вспыхнувшей тени между машинами. Но один из силуэтов дернулся, рухнул набок, второй начал отползать с перебитой ногой.
  В ответ раздался перекрестный огонь. Пули били по асфальту, по стенам, срывали крошку с бетона. Один из развитых получил очередь в грудь, захрипел, завалился на бок.
  Дружок вновь взревел протяжно, нечеловечески. Он рванул вперед на четвереньках, вжимая пальцы-когти в асфальт, как в рыхлую землю. Крупнокалиберная винтовка загрохотала где-то сверху - в спину Дружку ударила пуля, хрустнули кости, кровь хлынула фонтаном из-за перебитой артерии, но очень быстро свернулась. Регенерация работала на максимум. Суперпрыгун не остановился. Наоборот, сорвался с места, словно бешеный зверь к новым целям.
  Настя резко вскинула руки и из предплечий, как из арбалета, рванули два темных шипа. Один врезался в шею бойца, тот, взвыв, рухнул, второй отскочил от шлема, оставив вмятину.
  Ответ пришел мгновенно: плотная очередь прошила стену рядом, осколки кирпича брызнули в лицо. Еще одна пуля ударила Настю в бок, она вскрикнула, но удержалась на ногах, прижав Исаева к земле и заслонив собой.
  +Нас берут в кольцо!+
  Субальфа транслировала свои мысли необычайно четко, будто в ней полностью проснулся человек.
  Один из наемников выскочил из укрытия, активировал что-то на запястье, и фигура мигнула, стала сливаться с асфальтом и стенами. Опять фотокамуфляж. Настя заметила и метнула сразу три шипа. Один попал в уязвимое место и боец рухнул, дергаясь в конвульсиях, токсичный яд ''сжигал'' его изнутри.
  -Чисто военные! -крикнул Вадим, пригибаясь под очередями. Его не пытались убить, иначе он бы давно превратился в решето. -Это не мародеры! Это спецура!
  Дружок уже добрался до снайпера на крыше, он не успел перезарядить винтовку. Удар лапы с когтями отправил наемника в свободный полет вниз Его напарник открыл огонь в упор, пули прошивали плоть, но Дружок, ревя, рвал его на части, позабыв обо всем остальном.
  Исаев, прижатый к земле, глотал воздух в респираторе и наблюдал расширенными глазами. Его трясло, но это был не ужас. Экстаз. Научный экстаз. Он видел ''работу'' живой эволюции, рождение нового вида прямо перед собой. Борьба биологии и технологии.
  Максим, дрожа, сменил магазин. ПП-2000 щелкнул и снова ожил, поливая ближайший переулок.
  А наемники продолжали давить. Свинцовый шквал лился непрерывно, работали по секторам, уходили в сторону, чтобы обойти. Организованность пугала. Они пришли не убить, они пришли за ним, сомнений не оставалось.
  Вадим вжимался в стену, кровь шумела в ушах. Неожиданный взрыв боли в голове - один из развитых рухнул, пробитый насквозь, издав ментальный вопль.
  И тут снаружи раздалось низкое, гулкое эхо. Первый десяток зомби вывалился из переулка и, завидев бой, бросился вперед. За ними еще, еще. Начался настоящий кавардак...
  Орда ворвалась лавиной. Сначала десяток, потом два, потом уже сотни серых фигур, мерцающих голубыми точками, хлынули из переулков, дворов, с крыш, утробно воя и роняя все на своем пути. Удары телами сминали заборы, выбивали окна, перекатывали перевернутые машины.
  Наемники перегруппировались мгновенно: одна группа подняла подствольники, другая выставила пулемет на сошках. Вспыхнули трассеры, очередь выкосила передний ряд зараженных. Плоть разрывалась, конечности летели, но за убитыми лезли новые, не замечая смерти.
  -Они держатся слишком грамотно, -процедил Вадим, закрывая Исаева своим телом.
  Настя стояла чуть впереди, в полусогнутой стойке. Ее мышцы перекатывались под серой, роговой кожей, прожилки биолюминесценции вспыхивали ритмом сердцебиения.
  Дружок ревел, не столько от боли, сколько от ярости и возбуждения. Он прыгнул, преодолев сразу десять метров, врезался в позицию пулеметчика. Гулкая трескотня оборвалась визгом, когти разорвали ствол вместе с человеком за ним.
  Исаев, дрожа, выскочил из-за укрытия на секунду, чтобы взглянуть. Его глаза сияли диким восторгом.
  -Господи... это же чудо! Они координируются лучше, чем волки! Настя, Дружок - это же... Вадим, вы понимаете, что мы видим?!
  -Я понимаю, что нас сейчас разнесут в клочья, если будешь высовываться! - рявкнул Вадим и рванул его обратно за бетонный блок. -Сиди тихо, дебил!
  Тонкий вой пронзил воздух. В небе замелькали точки.
  -Дроны, -обреченно сказал Вадим. -Они подготовились.
  Первый рой ударил почти сразу: шесть крохотных аппаратов спикировали, сверкнули вспышки и раздались хлопки как от петард. Но это были не петарды, а осколочные боеприпасы, разорвавшиеся в воздухе. Тела зомби разлетелись клочьями, асфальт окрасился кровью. Второй рой врезался прямо в гущу. Настя прикрыла Исаева собой, осколки впились в ее бок, ребра проступили сквозь рассеченную плоть, но она устояла, только хрипнула.
  -Держись! -Вадим толкнул ее в укрытие, сам уже ощущая, как зашевелился рой в его голове. Еще один зов. Он усилил его, направил. Волна и сотни голов взметнулись. Новые толпы бежали издалека, ломая все на пути.
  Наемники отступали медленно, но организованно. Огонь не прекращался ни на секунду. Тела зараженных валялись горами, но они давили, давили.
  И вдруг загрохотал воздух. С крыши соседнего здания рванули две ракеты. Взрыв ударил по середине орды, асфальт поднялся фонтаном, десятки зомби рассыпались ошметками. Вихрь горячего воздуха отбросил Вадима и Исаева к стене.
  Беспилотный вертолет. Настя подняла голову, и в ее четырех глазах отразился вытянутый черный силуэт, зависший над улицей.
  Дружок снова взревел и метнулся к нему, но пули со свистом обрушились сверху, пробивая крыши машин, стену рядом. Он отступил, пригнувшись, но ярость в его движениях только усиливалась.
  -Черт, они нас пасли все это время. Именно за мной пришли.
  Он сосредоточился и снова отдал команду.
  +Догнать! Живым хотя бы одного!+
  Орда рванулась за отступающими, превращая улицу в месиво из мяса и дыма.
  Но наемники отступали мастерски. Они уходили с боем, прикрываясь роями дронов и огнем вертолета. Полчаса Вадим и его зараженные гнали их до закрытого офисного здания, но все тщетно. Наемники некоторое время отстреливались от наседающих ходоков, пока их с крыши не подобрал конвертоплан, его турбины ревели так, что вибрировала земля. Зараженные метали шипы, рвали воздух когтями, но до него было слишком далеко.
  Тишина вернулась внезапно. Вадим опустился на корточки, вытирая лицо, перепачканное кровью, чужой и своей. Настя шаталась, зажимая рану. Дружок стоял, как гора из мяса и стали, по его телу стекали ручейки темно-бурой крови.
  Исаев, все еще дрожащий, хрипло сказал:
  -Что... что теперь? Они вернутся. Они охотятся именно за вами.
  Вадим молча выковырял одну из застрявших в Дружке пуль, глядя на кровь. Потом тихо ответил:
  -Планы не меняются. Оборудование нужно. И мы его достанем.
  Он посмотрел на тела погибших бойцов, что притащили зараженные. Унифицированная экипировка, хорошие бронежилеты, фотокамуфляж, активные экзоскелеты, оружие новейших образцов.
  Вадим молча подошел к ближайшему телу.
  -Обыщем. Нужна информация. Это наверняка те же черти, что засели на АЭС и наваляли воякам.
  -Угу, -пробубнил Исаев.
  Сколовский принялся рыться в карманах тактического жилета первого солдата.
  -Ничего личного, -пробормотал он, вытаскивая магазины, нож, гранату. -Ни клочка бумаги, ни документов, сигарет или жвачки. Чисто, как у робота.
  Артур в это время снял с пояса другого тела рацию.
  -Взгляни, -он протянул ее Вадиму. Устройство было тяжелым, угловатым, с незнакомым логотипом и ЖК-дисплеем. -Не простая, у вояк и ментов таких нет.
  Вадим нажал кнопку. Вместо голосов из динамика полился ровный, низкочастотный гул, изредка прорезаемый щелчками и странными, булькающими звуками.
  -Глушилка что ли работает? -удивился Вадим и передал устройство обратно.
  -Шифровка, -поправил Артур, прислушиваясь. -Очень сложный алгоритм. Для защиты от прослушки, наверное, уже успели сменить частоту.
  Тем временем Вадим нашел на запястье одного из солдат навигатор.
  -Док, смотри. Не включить. А разъем... я такой не видел никогда. -Он показал Артуру странный порт, похожий на гнездо для ключа.
  -Изолированная система, -констатировал Исаев. -Предусмотрено все, чтобы техника стала кирпичом при попадании в чужие руки.
  Потом был КПК, похожий на смартфон, только более тяжелый и с широким экраном. При попытке его активировать на экране вспыхнул лишь сухой запрос: ''введите ключ доступа''.
  -Идентификация, -Артур отложил устройство. -Как на секретном объекте. Это не просто дезертиры.
  -Да понял я.
  И тогда Артур переключился на сами тела. Его действия были быстрыми и профессиональными, как патологоанатома на вскрытии. Он стянул бронежилеты, расстегнул защитные комбинезоны с неработающим фотокамуфляжем.
  -Вадим, смотри.
  На телах были татуировки, но не бандитские наколки. На плече одного красовался парашют с красной звездой и надпись ''ВДВ''. У другого летучая мышь - спецназ ГРУ. У третьего на груди был якорь и надпись ''Балтфлот''.
  -Странно, -прошептал Вадим. -Десантник, флотский и спецура из разных родов войск в одном отряде? Кто их мог собрать?
  -Какая-то ЧВК? -предположил Исаев. -Успевшая подготовиться к концу света лучше других.
  -Допустим, но почему они тогда со своими коллегами из армии сцепились? Не лучше ли договориться, объединить усилия?
  -Новый мир, новые правила.
  Взгляд Вадима зацепился за внутреннюю сторону предплечья десантника. Там, где обычно набивают группу крови, был не текст. Был штрих-код, нанесенный стерильно черной краской. А рядом ряд цифр и латинских букв: ''SPR-4-7-ECHO''.
  С ледяным спокойствием Исаев проверил запястье спецназовца. Тот же штрих-код. Тот же принцип нумерации, но с другими символами. Он молча показал находку Вадиму.
  -Индивидуальные метки?
  Иммунолог кивнул.
  -Ни у кого таких не видел, причем нанесены не в ручную, а автоматически.
  -Черт, зуб даю, -протянул Соколовский. -Мы с ними еще столкнемся.
  Доктор начал укладывать трофейную аппаратуру в личный рюкзак. Вадим прервал это занятие:
  -Не вздумай, нас же отследят!
  Исаев отмахнулся.
  -Они и так знают. Наше укрытие в Доме Советов ни для кого не секрет.
  -Говорю, выкинь.
  -Предлагаю рискнуть. У нас есть один головастый айтишник-радиоэлектронщик, вдруг удастся вскрыть приборы и посмотреть содержимое...
  К ним подошел тяжело дышавший Дружок. Раны уже перестали кровоточить и начали постепенно заживать.
  -Сигналы. Можно закрыть. Чтоб не проходили.
  -А? -оглянулся на него Вадим и тут же хлопнул себя по лбу. -Точно! Замотаем приборы в фольгу и будет такая клетка Фарадея... Дружок, ты гений! Как догадался? Я ж тебя не успел физике научить.
  От мутанта пришла волна радостной эйфории.
  -Думанье. Если зомбак прячется в нору, его хуже слышно. Сигналы от машинных штук похожи, Вадим говорил.
  
  ***
  -Карнавал-2 Вектору, миссия полностью провалена. Захватить альфа-особь не удалось, у нас двенадцать ''двести'', трое ''триста'' с подозрением на заражение. По прибытии требуется обеспечить карантин.
  -Вектор Карнавалу-2, причина провала?
  -Вы сами все видели с наших камер и дронов, Вектор.
  -Для протокола, Карнавал-2. Необходимо больше данных для анализа.
  -У альфы была мощная команда поддержки из супепрыгуна, зараженных второй стадии и сотен стабилизированных, плюс он сам неплохо отстреливался из автомата, одного нашего умудрился завалить даже... я точно видел. Мы серьезно недооценили их. Нам устроили анал-карнавал...
  -Еще имеются наблюдения?
  -Да. При отходе, похоже, нас пытались захватить живьем. Инфицированные здесь вели себя совершенно не так, как в других зонах. У них была четкая стратегия и приоритеты... Вы видели, как они своими телами защищали того человека в костюме биозащиты?
  -Ваш доклад будет принят к сведению, Карнавал-2.
  -Надеюсь, я не хочу облажаться в следующий раз также.
  
  ***
  Здание НИИ Пастера, некогда сиявшее белыми колоннами и витражами в холлах, теперь выглядело, как декорация к фильму ужасов. Стекла выбиты, стены испещрены следами от пуль и копотью, крыша в одном месте провалилась из-за артобстрела. На асфальте перед входом валялись носилки и перевернутые койки, видимо, в первые дни здесь пытались устроить карантин. Но все давно брошено.
  -Добро пожаловать в царство науки, -хмыкнул Вадим, поправляя ремень автомата.
  Исаев, несмотря на респиратор и защитный костюм, шагнул внутрь с горящими глазами. Для него это место было сродни храму: он узнавал коридоры, схемы размещения лабораторий, даже потрепанные указатели.
  -Если аппаратура уцелела... -шептал он, почти благоговейно. -Мы сможем поставить хоть подобие нормального анализа. Центрифуги, секвенаторы, холодильники для образцов...
  Вадим осмотрел первый этаж. Пыль, битое стекло, на стенах - следы биомассы, но свежих зараженных не было видно. Дружок осторожно обнюхивал коридоры, Настя шла чуть позади, ее голубые фотофоры тихо пульсировали в полумраке.
  -Все не так просто, -выдохнул Вадим, когда они дошли до одной из лабораторий. За дверью обнаружился целый ряд стеллажей и тяжелого оборудования. -Это ж не аптечку стянуть. Тут каждый ящик весит по полтонны.
  -Мы справимся, -уверенно сказал Исаев. -Нам нужны именно эти боксы. Если их аккуратно разобрать, модуль за модулем, можно перевезти.
  Вадим устало потер лицо:
  -Да это ж десятки ходок, даже с нашей армией помощников.
  Настя, склонив голову, внимательно следила за диалогом, не вмешиваясь. Лишь изредка от нее исходили тихие волны поддержки, будто она готова была хоть сейчас собрать полсотни своих собратьев и тащить это железо.
  -Ты понимаешь, что мы тут, как рабочие муравьи? -буркнул Вадим, оглядываясь на громадные шкафы. -Ладно бы что-то компактное, но тут же половина здания в хламину придется разнести, не все пролезет через двери.
  -Наука требует жертв, -пробормотал Исаев, но глаза его сияли. -И мы обязаны это сделать, если хотим понять, что с тобой и твоим штаммом.
  Вадим тяжело вздохнул, махнул рукой.
  -За дело...
  И тут, словно в ответ, где-то на верхних этажах протянулся знакомый низкий вой. Зараженные. В этом мертвом институте они были не одни.
  -О, еще бесплатные грузчики. Очень кстати.
  Они с Исаевым только наметили список оборудования, как к зданию по мысленному призыву начали подтягиваться толпы зараженных. Сначала десятки, потом сотни. Серые, худые, опухшие, кривые с пустыми глазами, но дисциплинированные, словно колонна рабочих муравьев. Настя быстро взяла на себя функцию надзирателя: фотофоры пульсировали командами в дополнение биорадиосигналам, и каждый мутант понимал, что тащить, куда нести.
  Дружок склонился над тяжелым модулем центрифуги, в треть его самого. Вцепился длинными конечностями и, словно для него вес ничего не значил, закнул на спину и легко потащил через коридор. За ним два десятка развитых, согнувшись, выносили холодильные боксы для образцов. Внизу на площади уже росла импровизированная колонна носильщиков: аппаратура выносилась и аккуратно складывалась прямо на асфальт. Вадим с иронией почесал затылок:
  -Да уж, вот это логистика. Без Насти и Дружка я бы с этими идиотами один не управился, они бы все разбили на хер.
  -Это бесценно, -почти дрожал голосом Исаев, стоя рядом. -Ты понимаешь, если мы все это восстановим... пусть даже наполовину, это будет полноценная лаборатория! В полевых условиях!
  -Если, -хмыкнул Вадим. -Мы это железо только до Дома Советов переть будем несколько дней.
  -Донесем, -уверенно сказал Исаев, глядя на дисциплинированный поток мутантов, выходящих из здания с оборудованием. -У тебя есть инструмент, которого ни у кого больше нет. Да и нападений зараженных бояться не приходится.
  Вадим вздохнул и махнул рукой, глядя, как серые фигуры слаженно разбирают бокс секвенатора на части. Каждый винтик аккуратно складывался, каждый блок вытаскивался, словно под контролем профессионалов, хотя вчера эти существа могли только рычать и кусаться. Объединяясь в группы, жертвы Хронофага синхронизировались в ''хор'', их сообразительность резко возрастала, особенно под управлением двух разумных альф и одного частично разумного субальфы. По одиночке каждый зомби оставался клиническим дебилом, не способным и двух слов связать, но в коллективе они проявляли чудеса организации.
  
  Глава 13. Исследования
  
  Близилась середина августа. Питер стоял в тягучем, затхлом тепле, и только редкие дожди приносили передышку. За последние недели никто особенно на них не нападал, засада наемников стала исключением, но не правилом. Тем не менее, в небе все чаще появлялись БПЛА: мелкие разведывательные ''стрекозы'' с пропеллерами, едва заметные среди облаков, и тяжелые крылатые аппараты, зависающие на высоте, как черные точки.
  Вадим научился их различать по звуку: у одних треск, у других низкий гул, как будто огромная оса зависла над кварталом.
  ''Значит, не забыли про меня. Следят. Выжидают.''
  Внутри Дома Советов кипела работа. Настя руководила зараженными, которых использовали как носильщиков и грузчиков до парадного входа, Исаев с остальными врачами, рукастыми помощниками из выживших обустраивали лабораторию. Половину из доставленного оборудования удалось оживить: сервер со специализированным ПО, центрифуги, инкубаторы, часть холодильников, пара электронных микроскопов с ультравысоким разреением. Но главного не хватало - секвенаторов нового поколения, позволяющих раскладывать штамм Хронофага по молекулам. Без них все анализы были в лучшем случае топтанием на месте.
  -Нам нужны реактивы, -бормотал Исаев, перебирая ящики. -Кюветы, праймеры, ферменты, запасные колбы... Нужны стерильные боксы, иначе любая проба будет загрязнена. А без нормального секвенатора мы слепы, старые не имеют ряда важных функций. Мы не сможем детально понять, что именно у тебя в крови, Вадим.
  -Я понял, -отрезал тот. -Список составь.
  -Уже, -Артур показал ему листок, исписанный мелким почерком. -Тут половину хрен достанешь даже в мирное время.
  Вадим усмехнулся:
  -А сейчас у меня, между прочим, личный зоопарк. Двадцать развитых, сотни первой стадии, и все носят. Достанем. Хоть стены снесем, но достанем.
  -Не все так просто, -вздохнул Исаев. -Я знаю, где точно были хранилища с реактивами, в старом филиале института на Аптекарском острове. Но это территория - чертов ад. Там улей, огромный, и плюс рядом постоянно бродят стаи...
  -Ничего, -Вадим пожал плечами. -В ад так в ад. Мне не привыкать.
  Он говорил спокойно, но внутри понимал: ставки становятся все выше. Чем больше они восстанавливали из старого мира, тем сильнее тянули на себя внимание тех, кто следил с неба. Деятельность последователей Самуила не могла остаться без внимания сторонних наблюдателей...
  Вечером, сидя у окна бывшего кабинета чиновника, он глядел на медленно ползущие облака и думал.
  ''Я им нужен живым. А если нужен им, значит, нужен всем остальным. Вопрос только, как долго у меня будет простор для действий?''
  Не забывал Соколовский про другие дела.
  Айтишники Самуила работали взаперти, в бывших подсобных помещениях, которые превратили в импровизированную ''лабораторию радиоэлектроники''. Двери обили листовым металлом, окна заложили шлакоблоками, по углам торчали самодельные антенны из медного кабеля. Не поленились. Все это вместе составляло клетку Фарадея, чтобы никакой сигнал не просочился наружу и обратно.
  На полу стоял стол, уставленный добычей с мертвых наемников: тяжелый КПК, угловатые навигаторы, пара планшетов в толстых корпусах и те самые рации с чужим логотипом. Каждый предмет уже успел разобрать дотошный инженер Вася, худой мужик с припухшими веками, в толстых очках с трещиной на линзе. Рядом копошился его напарник, молодой парень, некогда айтишник-фрилансер, которому теперь досталась роль ''хакера''.
  Вася кряхтел, ковыряясь в КПК тонким паяльником и пытаясь снять экран.
  -Да это не техника, а какой-то чертов инопланетный артефакт, -буркнул он. -Ничего знакомого. Чипы маркировки не имеют. Платы как будто кастомные, таких я даже в статьях не встречал.
  -Ну? -Вадим скрестил руки, наблюдая. -Есть шанс вытащить хоть что-то?
  -Шанс? -фрилансер усмехнулся и постучал ногтем по корпусу навигатора. -Да эти штуки защищены так, будто их собирали на секретном объекте, а не на заводе Apple. Во-первых, весь софт под уникальным шифром. Во-вторых, система самоуничтожения, при любом вмешательстве вся память мгновенно перезаписывается мусором.
  Вася добавил, не отрываясь:
  -Тут криптография уровня, которого я не видел даже у военных, когда работал с ними. Такое ощущение, что использовали квантовые алгоритмы или что-то близкое. Не взломать простыми методами.
  -То есть ноль? -уточнил Исаев, заглянув через плечо.
  -Не ноль, - буркнул айтишник. -Мы смогли понять лишь одно: все устройства связаны между собой в единую сеть. Каждое имеет свой идентификатор. Вот эти метки -''SPR-6-8-DELTA'' и прочие - это часть распределенной системы. Но ключей доступа нет, а сами каналы связи идут по закрытому протоколу.
  Фрилансер махнул рукой на антенну, подключенную к навигатору:
  -Даже перехватить сигнал нельзя. Все зашифровано, да еще и с переменной частотой. Мы видим только пустой спектр с кучей белого шума.
  Вадим нахмурился.
  -Иными словами, вы даже подтвердить не можете, кто ими управляет?
  -Даже это. Но точно не армия. У военных таких технологий не было... То, что вы притащили, опережает нынешний уровень лет на пять... А то и десять.
  Исаев поджал губы и сказал то, что крутилось у всех на языке:
  -Это не бандиты и не сектанты. Это структура. Организация. Слишком сложная и богатая, чтобы просто собирать отбросы бывшей армии.
  Вадим разглядывал трофеи еще минуту, потом отодвинул их, как ненужный мусор.
  -Значит, будем считать, что в городе завелась ЧВК с доступом к передовым разработкам, разграбившая перед концом света секретные полигоны и лаборатории.
  -И следят они за тобой, -напомнил Василий, снимая очки и протирая их краем рубашки. -Это факт.
  Вадим кивнул. В груди неприятно заныло.
  
  ***
  Секта Самуила жила строго по распорядку: утренние и вечерние молитвы, общие собрания, дежурства на баррикадах, распределение пайков. ''Пророк'' умело держал людей в тонусе, придавая смысл их бедственному существованию. Его проповеди гремели в зале заседаний, где над главной трибуной теперь висела деревянная икона с Иисусом, грубо вырезанная из фанеры. Самуил возвышался над толпой, размахивая руками, и голос его катился эхом по рядам:
  -Господь явил нам знамение! Вадим - первый из новых, кто войдет в Царство Божье и поведет нас! И как он управляет тварями зараженными, так поведет он и нас в светлое будущее!
  Толпа ревела ''аминь'', женщины плакали от восторга, мужчины били себя в грудь и крестились. Новость о том, что врачи трудятся над ''даром благословения'', возможностью повторить путь Вадима и сохранить разум при заражении, обрести силу и потенциальное бессмертие, стала для людей новой верой. Они грезили, что скоро каждый истинно верующий получит ''божественный иммунитет'' и ''услышат божественный голос'', и Самуил искусно подкармливал эти надежды.
  Вадим стоял сбоку, на возвышении, рядом с охраной ''пророка''. Его молчаливая фигура в черной куртке и с автоматом на плече вызывала у людей трепет, будто он и вправду был живым чудом. Сотни глаз смотрели на него снизу вверх, и в каждом блестела смесь страха и надежды.
  Сам он чувствовал себя неуютно. Весь этот религиозный бред вызывал раздражение, но Вадим понимал: спорить смысла нет. Толпа жила этим, и Самуил был ее нервной системой. Он умел манипулировать людьми мягко, почти искусно: где-то поднять голос, где-то приобнять старуху, где-то дать ребенку конфетку. Люди в нем видели отца и пророка.
  Вадим же видел больше. За всей театральной напыщенностью Самуил на самом деле болел за своих, искренне хотел, чтобы эти сотни выживших не померли от голода и отчаяния. Он распределял пайки, организовал медпункт, оборону, заставил людей работать на общину, а не только на себя. Да, он прикрывался религией, но в глубине это был не психопат, а скорее фанатик, которому удалось превратить фанатизм в инструмент выживания.
  ''Неплохой менеджер, только с перекосом в сторону Библии,'' -думал Вадим, наблюдая, как люди жадно ловят каждое слово проповедника.
  Ему самому было не по душе, что его выставляют ''первым из новых апостолов''. Но он молчал. Союзники нужны были позарез, и лучше толпа, которая заглядывает тебе в рот, чем толпа, которая готова разорвать. К тому же врачи реально работали, пусть и под лозунгами ''божественного промысла''.
  А если Самуил зайдет слишком далеко? Вадим невольно усмехнулся. Тогда все просто. Весь Дом Советов держался на вере, что он, Вадим, избранный. Стоит ему щелкнуть пальцами, и те же самые фанатики перекинут свою веру на него. Переворот был делом одного слова и подмоги со стороны зараженных. Но пока что он играл роль.
  Жизнь в Доме Советов текла в странном равновесии. Водой обеспечивал старый насос, работавший от генератора и качавший воду из скважины. Продукты - в основном консервы, крупы и сухпайки добывали рейдами по складам и супермаркетам, иногда за бартер выменивали у соседних групп выживших. Электричество выдавалось строго по расписанию: вечером на пару часов включались лампы и обогреватели. Кухня была в бывшей столовой, где за большими алюминиевыми котлами круглосуточно дежурили женщины и подростки, вываривая похлебки из того, что удавалось раздобыть.
  Дети бегали по коридорам, играя в ''зараженных и благословленных'', где ''зараженных'' всегда разгоняли палками, а ''благословленные'' спасали всех, громко подражая Вадиму. Мужчины дежурили на баррикадах и крышах, где стояли самодельные турели из сваренных вместе труб и найденных пулеметов.
  Снаружи, на площади, бродили орды обычных зомби, сектанты их не трогали. Люди верили, что зараженные слушаются Вадима и значит, бояться нечего. Но иногда ночами к стенам подходили развитые или стаи бешеных собак, и тогда дежурные открывали огонь.
  Внутри царил почти порядок, но Вадим четко видел: все это держалось на хлипкой нитке веры. Люди выживали не только благодаря пайкам, а потому что Самуил заставлял их верить в смысл, а вера держала психику от краха.
  Исаев, однако, был мрачнее обычного. Несколько дней он наблюдал за одним из ''иммунных'', мужчиной лет тридцати пяти, которого Самуил не раз ставил в пример. Тот много раз возвращался из вылазок исцарапанным, с укусами и рваными ранами, но всегда восстанавливался без признаков заражения. Настоящий герой общины. Теперь все изменилось.
  -Вадим, -тихо сказал Исаев, когда они вдвоем проходили мимо медпункта. -У меня плохие новости.
  -Ну, выкладывай, -нахмурился тот.
  -Видел Левченко? Того, что ''неуязвимый''? У него пошли пятна на коже. Серые, плотные. Появились судороги, лихорадка и светобоязнь. Я проверил кровь, там мутировавший штамм. Он прорвал защиту.
  -Гадство!
  -Инфекция эволюционирует, даже внутри одной особи. С каждым зараженным организмом он меняет ключи, ищет слабые места. Левченко держался долго, но все равно сломался. Заражение идет по другому сценарию: трое суток после проявления симптомов, но он пока сохраняет рассудок.
  Вадим помолчал, всматриваясь в серый свет из окна.
  -То есть никто не в безопасности. Ни иммунные, ни... -он ткнул себе в грудь. -Ни такие, как я.
  Исаев пожал плечами.
  -У тебя все иначе. Но это тревожный сигнал. Если вирус научился ломать даже иммунных... боюсь, у нас еще меньше времени, чем мы думали.
  Вадим выругался сквозь зубы. В голове сразу всплыло лицо Самуила, который вчера, стоя перед толпой, громогласно кричал о том, что ''благословение защитит каждого истинного верующего''.
  Ну и что теперь? Когда ''неуязвимые'' начнут помирать один за другим или превращаться в монстров, что он скажет людям?
  Он посмотрел на Исаева и заметил, что тот тоже понимает: вера толпы может треснуть в любую минуту. А вместе с ней и вся эта хрупкая крепость...
  Путь к Аптекарскому острову пролегал через пустые кварталы, где ветер гонял мусор и обрывки афиш с давно отмененных концертов. Сопровождение привычно состояло пары развитых с Настей, двигавшихся цепью по бокам, словно черные тени. Настя шла рядом, внимательно оглядываясь. Двигаться большой группой не стоило, так менее заметно с воздуха.
  Исаев шел в защитном костюме, натужно дыша сквозь фильтры респиратора, но глаза у него сияли: ученый азарт перебивал усталость и страх. Однако Вадим вдруг свернул с дороги, махнув Насте, и повел отряд в сторону подземных коммуникаций.
  -Ты говорил, нам в клинику, -буркнул Исаев, нервно косясь на серые провалы люков и заросшие вирусными стеблями входы в подвалы.
  -Дойдем, не переживай. Сначала кое-что покажу. Ты же хотел видеть все сам? Вот и смотри.
  Спуск в улей встретил их тяжелым запахом сладковатой гнили и влажным теплом, будто внутри туннелей поселилась гигантская живая печь. Биомасса покрывала стены, шевелясь от малейшего сквозняка. В полумраке слабо светились голубоватые опухоли и нарывы, тянувшиеся в глубину.
  -Господи, -выдохнул Исаев, поправляя фонарь на шлеме. -Это как если бы кто-то смешал муравейник, грибницу и мясокомбинат...
  Вадим лишь хмыкнул. Он уже привык.
  В дальнем отсеке они наткнулись на то, ради чего он и привел сюда ученого. Там подстилке из слизистой массы, сидели две фигуры, державшие в руках крошечных созданий. Исаев замер, прижимаясь к стене.
  Это были младенцы зараженных второй стадии - миниатюрные, но уже полностью сформированные. Серая кожа блестела под слизью, крошечные когти цепляли переплетения биомассы, четыре глаза мерцали, словно угольки.
  -Мать моя... -только и смог выдавить Исаев, глядя, как один из детенышей пытается укусить свисавший жгут вирусной поросли, а та откликнулась судорогой и выдавила каплю мутной жидкости. -Они... они жизнеспособны. Это... новорожденные.
  -Угу, -кивнул Вадим. -Я тебе не говорил заранее, чтобы сам убедился. Инфицированные плодятся. Причем быстрее, чем мы думали. Беременность у них идет в разы быстрее, чем у нас.
  Исаев шагнул ближе, вглядываясь, словно в музейный экспонат. Его голос дрожал, но не от страха, а от восхищения и ужаса одновременно:
  -Миниатюрные версии развитых... полноценный цикл размножения... Если это не прервать, у нас нет шансов. Даже если сожжем один улей, в другом уже подрастает следующее поколение.
  -Вот именно, -кивнул Вадим.
  Исаев молча сел на обломок трубы и долго смотрел на шевелящихся малышей и увлеченных матерей. Потом тяжело выдохнул:
  -Но жизнь не останавливается, Вадим. Она найдет выход. Всегда. Если люди проиграют, Землю унаследует это новое поколение. Homo novus, суровые, приспособленные, жестокие. Но они будут жить.
  Вадим мрачно усмехнулся:
  -Ну что ж, док, может, ты и прав. Но пока я тут, я не собираюсь полностью сдавать планету этим уродцам. Постараемся ужиться вместе.
  Они вышли из подземных катакомб, оставив за спиной гул и влажное дыхание улья. Небольшой отряд двинулся дальше, к острову, где серели корпуса Федерального научно-клинического центра инфекционных болезней.
  Здание выглядело лучше, чем многие другие: окна не все выбиты, часть крыши еще держалась, фасад местами потемнел от копоти, но в целом устоял. Бомбежки не так сильно навредили.
  По двору пробегали крысы, прорастающий борщевик и крапива лезли прямо через асфальт. Наглядный пример того, как природа начинает отвоевывать свое, стоит цивилизации дать слабину. И, похоже, нормальная флора и фауна не особо переживала из-за соседства с порожденными Хронофагом формами, постепенно устанавливался некий экологический баланс.
  -Вот оно, -сказал Исаев, остановившись и прижимая руку к стеклу шлема. В голосе слышалась странная смесь радости и тоски. -Почти как тогда...
  -Ты когда-нибудь работал здесь? -спросил Вадим, держа автомат наперевес.
  -Нет, но бывал часто. Коллеги из ФМБА занимались здесь фундаментальными исследованиями. Мы сотрудничали, обменивались образцами, штаммами, результатами. Я помню... -он вдруг усмехнулся. -В конце двадцатых мы спорили, кто первый построит полноценную базу данных эпигенетических факторов для некоторых групп вирусов. Они всегда были впереди...
  Настя тихо фыркнула.
  Внутри царил хаос. Бумаги валялись на полу, на дверях висели таблички с надписями ''Сектор молекулярной диагностики'', ''Лаборатория высокоопасных инфекций'', кое-где даже целые сейфы были выдраны и распахнуты. В коридорах стоял стойкий запах этанола, смешанный с плесенью.
  -Когда объявили экстренную эвакуацию, -продолжал Исаев, поднимая какой-то помятый лист. -Мне тогда сказали: "Через два часа вылетает последний борт на север". Я был в своем НИИ, застрял на совещании, руководству из Москвы требовалась наша консультации... и опоздал. Они улетели с военными на север. Те, кто успел.
  -А ты остался здесь? -уточнил Вадим.
  -Да. -Исаев пожал плечами. -Думал, что все равно, Питер никуда не денется. Первые недели мы еще пытались работать, но потом... Потом стало ясно, что вирус не просто очередная эпидемия.
  Они углубились в здание. Пыльные коридоры вели к изолированным боксам, где до сих пор стояли ряды холодильников и лабораторных шкафов.
  -Вот здесь, -наконец сказал Исаев, показывая рукой на массивные двери с биологическим знаком опасности. -Нам нужны реактивы: наборы для амплификации, ферменты, стандартные носители РНК, ДНК. Без этого мы не сможем даже начать картину строить.
  Вадим оглядел ряды тяжелых боксов.
  -За раз не утащим. Мда.
  -По частям. -Исаев вздохнул. -Придется делать несколько ходок.
  Вадим чертыхнулся сквозь зубы, но кивнул.
  -Ничего, грузчики у нас есть. -Он кивнул на развитых, что молча шагали рядом, готовые подхватить хоть тонну металла. -Со сборкой лаборатории же справились, справимся и с этим.
  Исаев еще раз посмотрел на пустой коридор и устало усмехнулся:
  -Если повезет, у нас получится. Усилия окажутся не напрасны.
  Вадим остановился в полутемном коридоре НИИ, прислонился к стене и внимательно посмотрел на Исаева.
  -Артур, давай-ка еще раз. В Доме Советов много лишних ушей, здесь тихо, только мы. -Он ткнул пальцем в бетонную стену. -Объясни честно: затея с ''благословением'' для других вообще реальна? Или это все больше похоже на авантюру?
  Иммунолог помедлил, поправил сползшую маску и наконец заговорил:
  -Если коротко... шансы не то чтобы нулевые, но крайне малы.
  -Погоди, -нахмурился Вадим. -Ты же сам предлагал, типа, исследуем штамм, посмотрим, может сможем повторить. Теперь вдруг малые шансы?
  Исаев развел руками.
  -Я предлагал, да. Потому что это единственный путь, где хотя бы в теории есть перспектива. Все остальное - тупики. Но... ты должен понимать, что Хронофаг - это не вирус в том виде, в каком мы привыкли. Это вообще нечто особое.
  -Ну ты объясни, не делай вид, что я полный идиот, -буркнул Вадим. -Я не доктор, но кое-что читал из секретных документов, в школе учился, умны книжки читал.
  -Хорошо. -Исаев вздохнул. -В классической биологии вирус - это крошечный паразит, кусок генетического кода, упакованный в белковую оболочку. Его задача проста: внедриться в клетку, заставить ее работать на себя, а потом размножиться и разнести копии дальше. Простая, примитивная схема.
  Он сделал паузу и постучал пальцем по стене, будто набивая ритм.
  -Но Хронофаг... он совершенно другой. Его геном огромен, во много раз больше, чем у любых известных вирусов и сама структура... в ней котором сочетаются фрагменты с одной и двумя нитями ДНК. Там есть последовательности, которые выглядят как программы - сложные, многослойные. Они могут активироваться или замолкать в зависимости от обстоятельств. Как будто кто-то заранее предусмотрел все возможные сценарии.
  -Да всем понятно, Хронофаг - не просто очередная простуда.
  -У него нет фиксированной формы. Он адаптивен на молекулярном уровне. Мы привыкли, что вирус подстраивается под иммунитет или лекарства поколениями, через мутации. А здесь адаптация идет мгновенно, с минимумом ошибок, будто он переписывает собственный код прямо в процессе. Ну тупо наугад, а словно ''понимает'' как нужно заранее.
  Вадим присвистнул.
  -Ну, это я и так чувствовал... он в башке сидит как будто живой.
  -Верно. И это не метафора. -Исаев пристально посмотрел на него. -У Хронофага есть способность к так называемым неклассическим биохимическим реакциям. Мы не понимаем, как он это делает. Например, он может обходить термодинамические ограничения, заставляя молекулы собираться в устойчивые структуры там, где по всем законам химии они должны разваливаться.
  -То есть... еще и нарушает физику? -Вадим усмехнулся.
  -Не нарушает, -поправил Исаев. -Он обходит. Использует такие каналы и механизмы, которые нам пока просто неизвестны. Это как если ты увидел ключ, который открывает замок не через скважину, а через петли двери. И при этом работает надежнее, чем сам замок.
  Вадим нахмурился.
  -Ладно, допустим. А в чем проблема тогда? Взяли мой штамм, изучили, пересадили в других.
  Исаев устало улыбнулся.
  -Вот в этом и кроется главный обман. Ты - уникальный случай. Штамм в тебе стабилизировался, и твой организм не только выжил, но и сохранил высшие функции мозга. Но это произошло по миллиону факторов: твоя генетика, иммунитет, случайные мутации, возможно даже микробиом кишечника. Мы не знаем. И главное, мы не можем ''пересадить'' твой штамм другим людям, пока не понимаем, как он работает. Это не как переливание крови. Это больше похоже на попытку скопировать сложнейшую компьютерную программу, не зная языка, на котором она написана.
  -Но ты же говорил, что шанс есть? -надавил Вадим.
  -Есть. -Исаев кивнул. -Но маленький. Чтобы превратить тебя из уникального исключения в массовый пример, нужно расковырять Хронофаг буквально по нуклеотидам. И даже тогда мы не знаем, можно ли его ''одомашнить''. Он слишком чужой... А может дело не только в нем, тогда придется проводить полное секвенирование твоего генома и моделировать его поведение с Хронофагом, выявлять нужные последовательности, потом пробовать привить их другим людям, что не совсем моя область. Я не генетик, а иммунолог.
  Вадим хмыкнул и оттолкнулся от стены.
  -Значит, если по-честному, ты сам до конца не веришь.
  -Если по-честному... -Исаев устало провел рукой по лицу. -Я не верю в быстрый успех, у нас мало ресурсов и недостаточно профильных специалистов. Но я верю, что это хотя бы направление, где можно искать решение. Все остальное - только отсрочка смерти, данную чуму нельзя вылечить, к ней можно лишь приспособиться.
  -Б..я.
  Они шли по пыльному коридору, краска на стенах облезла, на полу хрустели осколки стекла. Вадим слушал, как Исаев говорил быстро, увлеченно, почти забыв, что вокруг опасная зона, без надзора Вадима или Насти зараженные могли напасть на обычного человека.
  -Мы ведь знаем, откуда все пошло, -продолжил иммунолог. -Китайцы. Они нашли этот вирус в подводной каверне. Глубже трех километров, условия нечеловеческие: давление адское, температура скачет, химия воды -сплошные сероводороды и тяжелые металлы. Там эволюция шла по другому сценарию. И Хронофаг существовал в той среде сотни миллионов лет, если не больше.
  -Ну а дальше они намудрили с ним, -буркнул Вадим. - Я помню новости. Подогнали вирус к человеку.
  -Именно. -Артур кивнул. -Вирус сам по себе не мог проникать в клетки млекопитающих и никогда бы не смог в естественных условиях. Его рецепторы были заточены под совсем другие организмы. Китайцы вмешались в белковые ключи, изменили поверхности, чтобы они совпадали с человеческими мембранными белками. По сути, они сломали биологический замок, чтобы чужой ключ подошел.
  -Ага, и теперь у нас на улицах цирк с конями, -Вадим сплюнул. -Мутировавшими обезьянами и прочей говорящей живностью.
  -Только проблема в том, -продолжил Исаев, будто не услышав. -Что Хронофаг остался самим собой. Даже если он получил возможность жить в нас, его внутренняя логика - не земная. В его геноме есть участки, которые вообще не кодируются привычным образом. В нем встречаются нетипичные аминокислоты, те, которых в нашей биосфере попросту нет.
  Он помолчал и добавил:
  -Мы сравнивали последовательности. Ни один известный вирус не содержит таких ''чужих'' включений. Это не похоже на мутацию. Это как если бы в твою родную речь вставили слова с чужой планеты.
  Вадим фыркнул:
  -Красиво говоришь. А по-простому?
  -По-простому повторю: Хронофаг - не вирус в привычном смысле. Это альтернативная ветвь биохимии, замкнувшаяся в изоляции. А китайцы, думая, что справятся, просто взяли и открыли клетку с тигром. Вечной жизни захотели, полудурки.
  Они свернули к пролому в стене, воздух был затхлый, пах плесенью. Вадим задумчиво сказал:
  -Этот триппер был безопасен, пока сидел в своей дыре?
  -Безопасен - громко сказано, -поправил Исаев. -Он был ''не наш''. Не мог пересекаться с нами никак. Но теперь, когда его подогнали под человека, он получил доступ к совершенно новому ''материалу'' и начал штамповать то, что мы в самом кошмарном сне представить не могли.
  -И, судя по всему, неплохо справляется, -проворчал Вадим. Артур вздохнул.
  -И еще как. В его белках мы нашли структуры, которые стабильны при температуре, от которых обычные белки давно разрушаются. Они не подчиняются классическим законам сворачивания. Получается, китайцы выпустили не просто вирус, а биологическую машину, созданную самой природой в совершенно иных условиях.
  Вадим посмотрел на него прищурившись:
  -Машина, говоришь? Так он больше ''живой'' или ''неживой''?
  -Он живой. Но... по-своему. Его устройство слишком рационально. Слишком отлажено. Иногда кажется, что его собирали специально.
  Вадим хмыкнул:
  -Ну да, собрали. Лаборанты на подводной станции, чтоб их там том свете посильнее жарили...
  -Нет, Вадим, -Исаев покачал головой. -Они лишь подтолкнули. Основу он нес в себе миллионы лет.
  -И что ты хочешь сказать? Что мы теперь живем в мире чужой биологии?
  -Я хочу сказать, -Артур поправил респиратор. -Что мы больше не господствующий вид и сами спровоцировали глобальную катастрофу.
  -А что ты там говорил про адаптацию и минимум ошибок?
  -Вот возьмем этих первые зомби, что бродят стадами... они ведь выглядят как тупиковая ветвь. Искалеченные, потерявшие все человеческое, деформированные. Но с точки зрения Хронофага - это не ошибка.
  -Я в курсе. Они заползают в темные норы и вырастают в ульи.
  -Именно, -Артур поднял палец. -Они - строительный материал. Из их тел вырастают ульи. Они - охрана, тупая, но эффективная. Они и фабрики по производству новых штаммов. Даже их бесцельное шатание по городу не случайность: они рассеивают споры, заражают все подряд. Кажется, будто это хаос, но на самом деле в нем есть внутренняя логика. Вирус использует их тела, чтобы исправлять собственные же ошибки. Он как будто запускает форсированную эволюцию, проверяет разные варианты. Что не работает, превращается в органику для улья. Что работает, закрепляется и развивается дальше. Как те адские детишки у особей второй стадии.
  На мгновение Артур замолчал, потом продолжил:
  -Или тот же Левченко. Оказывается, у него была врожденная атипичная реакция иммунной системы. Я следил за его течением болезни... И у него все шло не так, как у первых зараженных. Более плавно. Долго держался, почти четыре дня. Сначала терял высшие функции медленно, почти незаметно. Не было этих обвальных перегрузок организма, как у большинства.
  -Но в итоге все равно превратился.
  -Да, разум потерял. Но сам процесс шел иначе. Как будто вирус искал новый путь, пробовал перестроить хозяина так, чтобы не убить его и не искалечить. Это ведь тоже способ оптимизации. Хронофаг не просто мутирует, он корректирует свои ошибки в реальном времени. Как будто каждая неудачная мутация становится ступенькой для следующего шага. Или... или существует некий пока не открытый механизм обратной связи.
  -Вот дерьмо... -протянул Вадим. -Значит, даже тупиковые формы ему на пользу. Я догадывался...
  -Ага. Тупиковые на первый взгляд мутации - всего лишь побочный продукт эксперимента, который тоже можно пустить в ход. И чем больше материала Хронофаг получает, тем быстрее двигается эволюция. Поэтому-то я и говорю: у нас мало шансов. Мы привыкли, что патоген рано или поздно ослабевает, приспосабливается к хозяину. Но здесь хозяин сам превращается в инструмент.
  Вадим скривился в черной усмешке:
  -Выходит, человечество стало полигоном.
  -Нет, вся биосфера.
  
  Глава 14. Разборки
  
  Возле Дома Советов царила почти идиллия, если это слово вообще могло хоть как-то подходить к мрачному Петербургу, кишащему зараженными. Но рядом с крепостью, в укрепленном лагере сектантов Самуила, жизнь шла по своим странным законам.
  Для Дружка, который становился чем-то большим, чем просто ''суперпрыгун'', соорудили нечто вроде домика. Огромная палатка из армейского брезента, укрепленная металлическими трубами, была похожа на конуру для исполинской собаки. Внутри уложили несколько ковров, накинули пару-тройку одеял, притащили старый плазменный телевизор и подключили его к генератору в ''крепости''. Из трофейных запасов нашли переносной жесткий диск с кучей фильмов и документалок.
  И теперь Дружок часами, а порой и сутками залипал в экран. Сначала он просто таращился на мельтешение картинок, хрипло смеялся, когда видел комедии, или тянул когтистую лапу к изображению животных в документалках. Но постепенно речь его становилась более связной, а мысли -удивительно сложными.
  -Люди делают искусственные миры, -с хриплым восторгом объяснял он Вадиму, когда тот заглядывал. -Чтобы учиться. Чтобы смеяться. Я учусь тоже. Мне нравится.
  Пульт в его лапах был бесполезен, когти просто проламывали пластик. Но он придумал хитрый выход: один из безымянных зомби стоял рядом и по жесту хозяина нажимал кнопки. ''Пульт на ножках'', как шутил Вадим.
  Монстр эволюционировал буквально на глазах, годы обучения сжимались в дни и недели. Мало того, что стал сильнее, теперь задумывался над сложными вопросами. Что из этого выйдет в итоге? Соколовский надеялся, что растущий интеллект Дружка не сделает из него циничное, бездушное чудовище.
  Вечером он зашел снова. Дружок, свернувшись на диване, смотрел ''Космос'' Карла Сагана и неожиданно заговорил:
  -Раньше люди хотели улететь к звездам. Но не смогли. Потому что тратили время на пушки и ненужные штуки.
  -Ну... примерно так, -пробормотал Вадим, ошарашенный. -Ты уже понял и это?
  -Я много понял, -монстр повернул к нему морду с блеклыми, но живыми глазами. -Но мне еще учиться, много.
  Прежде чем Вадим успел что-то ответить, ожила рация. Хриплый, напряженный голос Самуила звучал совсем не как обычно:
  -Все в Дом Советов! Срочно! Совещание.
  Вадим почти бегом влетел в Дом Советов, позабыв про поверхностную дезинфекцию.
  Внутри царила необычная суета. По коридорам, где обычно висела сонная тишина и пахло сушеным бельем и свечным воском, теперь сновали десятки вооруженных ополченцев. Кто-то тащил ящики с патронами, кто-то раскладывал иконки и амулеты, как будто готовились не к бою, а к крестовому походу.
  В большом зале, где Самуил обычно вещал свою проповедь, теперь кипело настоящее военное совещание. У длинного стола, заваленного картами и радиостанциями, собрались командиры групп. Сам Самуил стоял посередине, опершись ладонями о столешницу. Его лицо было каменным, хотя обычно он любил изображать вдохновенного пророка.
  -Докладывай, -бросил он хрипло.
  Выступал мужик в камуфляже, с забинтованной рукой и лицом, испачканным грязью. Один из сборщиков.
  -Двигали к ''Ленте''. Попали в засаду на южной окраине, возле гаражей. Нас было восемь. Из-за угла выкатился БТР. Сразу же из пушки прошлись... - он сглотнул. -Мишу и Олега, они были в кабине, порвало в клочья. Остальные легли, когда мы выскакивали из кузова и пытались найти укрытие... Менты били прицельно, будто на полигоне.
  Вадим заметил, что у рассказчика дрожат пальцы. Он тянул речь, но все понимали: из восьми живыми вернулись лишь двое.
  -Кто напал? -спросил Самуил глухо.
  -Кудровские, -выплюнул тот. -ОМОН, черт бы этих мусоров побрал. В броне, с бронетехникой. Орали в рацию, что ''сектантам здесь не место''.
  По залу прокатился гул. Люди переглядывались, кто-то крестился, кто-то сжимал ружье.
  Самуил потянулся к радиостанции и включил ее на общий канал. Его голос загремел громче, чем в проповедях:
  -Палыч! Ты, тварь, слышишь меня?
  Секунды тянулись. Наконец в динамике зашипел мужской голос: глухой, прокуренный, но полный силы.
  -Слышу. Ну, че ты орешь, поп?
  -Ты убил моих людей, -прорычал Самуил. -Напал на сборщиков, которые никому не угрожали. Зачем резню устроил? Решил войну начать?
  На том конце засмеялись. Смех был сухой, неприятный.
  -Ты сам виноват, Самуил... или как там тебя по-настоящему звать. Лезешь куда не надо. Мы тебе и всем окрестным бомжам месяц назад ясно сказали: восток города наш. Хочешь жить - сиди тихо в своем гадюшнике, читай псалмы и не отсвечивай. Сунетесь на нашу территорию - завалим без суда и следствия. Так и будет.
  Самуил сжал кулак так, что костяшки побелели.
  -Мы все один народ. Вместо того чтобы объединяться, ты устраиваешь бойню. Ради чего? Чтобы грабить?
  -Ради порядка, чтоб все знали свое место, -отрезал Палыч. -У нас есть бронетехника, сотня подготовленных бойцов, оружие. А у тебя что? Бабы с иконами, да дураки с двустволками. Твои люди - мясо, Самуил. А я своих берегу. Так что слушай внимательно: еще раз увижу твоих за нашей чертой, расстреляем всех, даже детей. А может \и приедем в гости для разъяснительной беседы.
  Гул негодования прокатился по залу. Несколько ополченцев вскинулись с криками ''да мы им покажем! '', но Самуил поднял ладонь, требуя тишины.
  -Ты забыл о Боге, Палыч, -процедил он.
  -А мне на твоего Бога плевать, -отрезал тот.
  Вадим все это время молча слушал, чувствуя, как в груди поднимается волна ярости. Его сердце колотилось. В конце концов он шагнул к столу и с молчаливого согласия Самуила вмешался в разговор.
  -Эй, майор, -сказал он хрипло. -Это Вадим. Телепат, управляющий зомби. Помнишь меня? Того, кого ты прогнал, как прокаженного.
  На другом конце повисла тишина. Потом Палыч хмыкнул:
  -А, тот псих... Живой, значит? Ну и зря.
  -Зря, да? -Вадим сжал кулак. -Так вот слушай сюда, козел. Теперь я с Самуилом и его людьми. И если ты думаешь, что я забуду, как ты меня хотел в клетку сунуть и допросить, ошибаешься. Засунь свои угрозы себе в задницу. Потому что завтра на твои баррикады пойдут орды зараженных во главе с теми здоровяком и ты даже не успеешь ''Отче наш'' дочитать.
  В динамике послышался резкий вдох, потом глухой мат. Но тон изменился, стал осторожнее.
  -Ладно, парень... горяч ты. Признаю, мы перегнули палку, готовы даже компенсировать моральный вред припасами. Никто не хочет войны.
  -Поздно, -рявкнул Вадим. -Вы уже ее начали! Старый мир кончился, ментовская монополия на силу отменяется.
  -Стой, -перебил Палыч. -Не кипятись. Давай по-человечески. Встретимся. Переговорим. Решим вопрос о разделе территорий, без криков и угроз.
  Самуил снова взял рацию, бросив на Вадима внимательный взгляд.
  -Где и когда?
  -Завтра, между девятью и десятью. Парковка у ''Ленты'', которую вы собрались обнести. Там и встретимся. Шесть человек с каждой стороны. Остальные пусть сидят дома, иначе война.
  Рация щелкнула и замолчала. Самуил медленно положил ее на стол. В зале воцарилась тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием людей.
  -Завтра, -сказал он наконец. -Завтра решится, будет ли у нас будущее.
  Он повернулся к Вадиму.
  -Ты пойдешь со мной.
  -Это подстава, -мрачно ответил тот. -Слишком гладко он съехал на переговоры.
  -Возможно, -пожал плечами Самуил. -Но такие вопросы решаются лицом к лицу. И если это ловушка, тем хуже для них, у нас же будет засадный полк из твоих подопечных.
  -Так-то да... Пусть в нашей дипломатической мисси будет Конг, а, товарищ пророк!?
  Глава культа слегка мотнул головой.
  -Тогда переговоры точно сорвутся. Мы имеем дело с заблудшими душами, ты же сам рассказывал, как они отнеслись к тебе... Тому, кто мог бы дать им спасение. Они боятся. Поверь, Вадим, я людские души еще со времен семинарии вдоль и поперек изучил.
  -Ладно. Попробуем довериться вашему чутью.
  
  Глава 14.1. Стрелка и непредвиденные последствия
  
  Августовское солнце палило в асфальт так, что от разрушенного супермаркета ''Лента'' тянуло горячим битумным дыханием. Парковка перед зданием, некогда заставленная машинами покупателей, теперь напоминала кладбище: выгоревшие остовы авто, перевернутые тележки, покореженные рекламные щиты. Все выглядело так, будто город вымер уже много лет назад.
  Вадим шел рядом с Самуилом и его охраной. Впереди пустая площадка, где должен был состояться ''дипломатический'' разговор. Настя и Дружок остались на подстраховке неподалеку: их силуэты скрывались в руинах, готовые рвануть на помощь по первому сигналу.
  -Все равно не нравится мне это, -пробурчал Вадим, проверяя на всякий случай свой ПП. -Слишком все гладко.
  -Мир всегда начинается с риска, -ответил Самуил, поправив длинный серый плащ, больше похожий на сутану. Глава культа не забывал про свой образ, несмотря на удушающую утреннюю жару. Голос его звучал торжественно, но взгляд выдавал напряжение. -Если мы не попытаемся, кровь польется завтра.
  Они дошли до середины площадки и остановились. Пыльный ветер гонял пластиковый пакет по асфальту, словно издевался над тишиной. Минуту ничего не происходило. Потом из-за остатков автобусной остановки показались люди.
  Шестеро. Четверо упакованных в каски, броню, противогазы держались чуть позади, двое впереди. Один из них, полноватый мужчина лет с сильной лысиной на макушке и седой щетиной. На нем был новый бронежилет с разгрузкой, забитый автоматными магазинами. На плече висел потертый АК-12.
  -Самуил, -кивнул он, подходя ближе.
  -Палыч, -ответил пророк таким тоном, будто приветствовал давнего врага в храме. -Мы здесь, чтобы договориться.
  Они встали напротив друг друга. Расстояние метров десять. Вадим чуть отступил в сторону, сжимая оружие, чувствовал явный подвох и отослал зараженным команду ''приготовиться''.
  -У нас общее дело, -начал Палыч. -Выжить. Но вы, сектанты, ведете себя как дети. Лезете куда не надо, хотя вас предупреждали много раз. Мои люди тоже рискуют из-за вашей непробиваемой тупости. Поэтому предлагаю простое: восток города по-прежнему за нами, центр - ваш. Мы не трогаем вас, вы не трогаете нас, в качестве исключения и компенсации оставляем на разграбление сей супермаркет вам. До конца недели.
  -Город не делится, -спокойно произнес Самуил. -Город - это дом. Дом Божий. И в доме не бывает границ. Мы должны действовать вместе и делиться хлебом насущным.
  Палыч хмыкнул, сплюнул в сторону.
  -Ты совсем поплыл со своим богом... Я ж говорил: мне плевать. На базаре словами торговать умеешь, поп, а вот воевать? -он усмехнулся, и Вадим заметил, как его пальцы легли на приклад автомата.
  -Осторожнее, -предупредил Вадим.
  Но было поздно. Все произошло за секунду. Один из людей Палыча, стоявший сзади, резко поднял пулемет. Очередь прошила воздух, в тот же миг остальные выхватили оружие и открыли огонь.
  Самуил рванулся, но его плащ вздрогнул от попаданий. Он упал, люди из его охраны, спрятавшиеся у машин, тоже рухнули под шквальным огнем.
  Вадим успел лишь повернуть голову и мир вспыхнул белым светом. Пуля пробила ему висок, еще несколько ударили в грудь. Боль была острой, но короткой. Потом наступила темнота, вязкая и бездонная.
  Последнее, что он услышал - звериный рев, прорезавший пространство, словно сирена. Это Дружок, что сидел в руинах. И сразу же топот десятков ног, хлопки выстрелов, крики, визг шин подъехавшей машины, зараженные ринулись в бой.
  А Соколовский падал в темноту, сердце его замолкло.
  ''Не так я хотел закончить свою жизнь.''
  
  ***
  Мир разорвался на куски.
  Пахло горячим железом, дымом и мясом. Дружок сидел в руинах, когда увидел, как Вадим падает. Его друг. Его семья. Внутри что-то оборвалось - не мысль, не слово, а чувство, первобытное и нестерпимое.
  ''Плохо. Очень плохо. ''
  Он взревел так, что у стоящих ближе солдат заложило уши. Мир стал красным. Он больше не думал, как человек. Он ощущал запахи пороха и крови, вкус металла на языке, ритм выстрелов, пульсацию жизней вокруг. Люди в черной одежде. Плохие. Они убили Друга. За это надо рвать.
  Но слепая ярость - только часть. В памяти вспыхнули кадры документалки, просмотренной ночью: ''Вторая мировая. Танковые маневры''. Колонны брони, обходящие врага с флангов, удар с разных сторон. Он не понял всех слов, но понял суть: отвлечение, охват, рывок к цели.
  +Идти,+ прорычал он мысленно, и десятки зараженных ощутили приказ. +Атаковать. Порвать всех.+
  Стая рванулась вперед, но не прямо, они обтекали позиции людей с флангов, как темная река, чтобы захлестнуть. Автоматные очереди впились в плоть, тела падали, но другие прыгали через них. Для солдат это выглядело, как будто из ниоткуда на них катится вал серых тел, пульсирующих голубыми точками.
  Сам Дружок бросился вперед по прямой. Настя и несколько развитых рванулись за ним. Они не понимали, но чувствовали его решимость. Их лапы били по асфальту, когти скрежетали. А Дружок слышал одно: Вадим умирает.
  Внутри что-то шептало: ''Сердце остановилось. Мозг скоро отключится. Конец''. Но он не верил. Не сейчас! Не так!
  -Держать позицию! -рявкнул кто-то из людей, и очередь крупнокалиберного пулемета прошила воздух. На подмогу им несся восьмиколесный бронетранспортер, окрашенный в зеленые цвета.
  Несколько развитых рухнули, но Дружок не замедлил шага. Скачок и он перелетел через обломки машины, врезался прямо в солдата, вмяв того в капот.
  ''Отвлечение работает'', - мелькнуло странное, чужое, но уже родное воспоминание из фильма.
  Зараженные справа ударили по флангу, заставив людей повернуть оружие туда. Дружок, пользуясь заминкой, прорвался к цели.
  Вадим лежал на асфальте. Глаза закрыты. Кровь стекала по виску. Тело уже начало остывать. Дружок прижался к земле, загородив его собой.
  ''Друг. Семья. Нельзя оставить.''
  Он схватил Вадима левой передней лапой, как детеныша, прижал к груди. Пули били в его спину, в плечи, в лапы, но он не чувствовал боли. Боль была внутри.
  Настя закричала в его голове:
  +Он мертв! Сердце не бьется! Зачем?!+
  Но Дружок не ответил. Он помнил слова Исаева: ''Мозг умирает не сразу. Несколько минут. Время жизни у нервных клеток зараженных особей больше''.
  Значит, есть время. Значит, шанс есть.
  Он рванул прочь, под прикрытием новой волны зараженных, не обращая внимания на садящихся в БТР людей. Ветер свистел в ушах, пули догоняли, но он нес тело, не останавливаясь.
  ''Нельзя бросить. Нельзя потерять. Друг жив. Пока я верю, жив.''
  Город плыл вокруг в красном тумане. Дружок не видел домов, не слышал воя собратьев, выстрелов за спиной. Все было приглушено, как под водой. Он слышал только одно: тяжелое, глухое молчание тела в его лапах.
  ''Тише. Молчит. Не дышит. Но еще не ушел.''
  Пули перестали догонять. Настя и несколько развитых прикрывали отставание. Но Дружку уже было все равно. Он чувствовал только инстинкт, он туда, где спасение.
  Улей.
  Он не выбирал дорогу, ноги сами несли. Где-то глубоко внутри, в том же самом месте, где у людей рождаются сны, у него жила карта. Телепатическая сеть подсказывала: там. Живое ждет. Поможет.
  Настя мысленно крикнула:
  +Остановись! Он умер!+ в ее посыле был ужас и непонимание. +Ты несешь мертвого! Нет смысла!+
  Но Дружок не ответил. Слова - это больше для людей. Для него были запахи, пульсации, ритмы. Смерть была не понятием, а состоянием. Ее можно оттолкнуть, можно перехитрить. Вадим много рассказывал про неочевидные пути, творческие решения, хитрости.
  Он нес тело, как мать носит детеныша, и чувствовал, как оно становится все тяжелее, чужое, неподвижное. Но глубже внутри - слабый, почти исчезнувший отблеск того, кто был другом.
  Через девять минут они добежали. Улей опутал дом своей серой монокультурой, пульсирующей, теплой и живой. Его ноздри почувствовали запах сладковатой биомассы. Сырые нарывы колыхались, словно дышали.
  Дружок забрался через дыру в стене во внутреннее помещение, опустил Вадима на землю.
  -Живой. Нужен, -прорычал он мысленно, но улей не двигался.
  Тогда он заревел, так, что стекло в выбитых окнах дрожало. Он вложил в этот крик все: боль, ярость, просьбу.
  ''Помочь. Друг. Семья. Спасти. ''
  И биомасса откликнулась. Сначала едва заметно, плоть шевельнулись, словно под ней прошла волна. Биолюминисцентные скопления засияли ярко-голубым сиянием, потом покрывшая стены, пол и потолки биомасса вспучилась и бережно обвила тело Вадима. Настя остановилась, не веря глазам.
  +Ты... что ты делаешь?! -ее мысленный голос дрожал. +Скармливаешь его улью?+
  Дружок смотрел, как щупальца втягивают Вадима внутрь.
  -Нет. Он сделает лучше. Он вернет.
  Это была дикая смесь инстинкта, полученных знаний, собственных выводов и веры. Где-то глубоко в зараженном разуме жила уверенность: улей умеет. Улей хранит. Улей меняет.
  Тело полностью исчезло в биомассе, и вокруг раздалось тихое, вязкое урчание. Как будто вся масса жила, переваривала, работала. Пульсирующие нарывы ускорили ритм, сенсорные отростки зашевелились, чуждый биологический организм пришел в движение.
  Дружок прилег на влажный пол. Он чувствовал, процесс начался.
  И пока сердце его рвалось от тоски, внутри теплилось одно слово. Жать.
  
  ***
  Сначала было только чувство тяжелой вязкости. Будто он лежал в смоле, а дыхание упиралось в пленку, не давая вырваться наружу. Потом резкий вдох, резкий толчок и тьма разорвалась.
  Вадим подскочил, задыхаясь. Грудь будто сдавливала каменная глыба, сердце билось неровно. Но билось. Мир вокруг был странным, слишком ярким, слишком широким. Панорамное зрение, охватывающее все сразу, от пола до потолка. Он моргнул, но моргания не было.
  Руки. Он поднял их перед собой и замер. Это были уже не руки в человеческом понимании. Вместо кожи серый панцирь, шероховатый, словно базальт. Пластины двигались с мышцами, гнулись и подстраивались, идеально подогнанные. На пальцах утолщенные суставы, похожие на костяные перчатки.
  -Что за... -прохрипел Вадим, и сам же вздрогнул от звука. Голос изменился: глубже, гулкий, будто говорил не он один, а целый хор где-то в груди.
  Он поднялся, движения были легкими, слишком легкими для его памяти. Но они были чужими. Каждое касание пола отдавало в спину вибрацией, каждое сгибание суставов напоминало о новом теле.
  И тут он заметил зеркало, старое, мутное, оставшееся на куске стены, еще не поглощенной биомассой. Он подошел и посмотрел.
  На него глядело существо в пепельно-сером, переходящим в черный, панцире, с асимметричным шлемом без глазниц, гладким, как морская раковина. Ни глаз, ни рта. Безликая маска, которая дышала вместе с ним. Какое-то гуманоидное насекомое с другой планеты.
  -Нет! -Вадим рванулся, ударил ладонью по зеркалу.
  И в тот же миг лицевые пластины зашевелились, разошлись, втянулись под череп. Он увидел собственное лицо, бледное, с темными кругами под глазами, но все же его.
  -Ну... хотя бы морда лица сохранилась... -выдохнул он, с кривой усмешкой, разглядывая красные глаза и белую кожу без намека на щетину, брови и любые волоски.
  Он провел рукой по груди, животу, ниже. Там, где раньше был половой агрегат - гладкий панцирь. Ничего. Ни привычных органов и отверстий, ни намека на прежнюю анатомию.
  -Вот это... по-настоящему обидно, -сказал Вадим глухо и сел обратно на корточки. -О бабах можно забыть.
  Позади раздался топот лап. Дружок ворвался в зал, его четыре глаза светились радостью. В мозг хлынул образ: Вадим, лежащий мертвым, весь в крови, и рядом он же, живой.
  -Ты жив. Хорошо, -сказал Дружок, посылая радостную волну. -Я рад.
  -Жив, -хмыкнул Вадим. -Смерть - это плохо, прочувствовал на собственной шкуре. А вот то, что я теперь...
  Он кивнул на панцирь.
   -Это тоже так себе.
  Он встал и медленно осмотрел себя внимательнее. Теперь, когда первая паника ушла, он смог рассмотреть ''работу'' улья.
  На плечах сидела прочная кираса, будто слепленная из камня. Но при движении она не скрипела и не мешала, наоборот, изгибалась под его телом, как будто была живой. На локтях и коленях - плотные утолщения, ''налокотники'' и ''наколенники'', встроенные в тело. Ребра были закрыты полосами хитина, ложащимися друг на друга, как чешуя рыбы.
  Шлем... Соколовкий провел рукой по голове. Неровные пластины, асимметричные, будто природный минерал, отполированный временем. Гладкие и шероховатые одновременно. В обычном состоянии полностью скрывающий лицо, но стоило захотеть и пластины раздвигались, уходя под череп, оставляя человеческие черты открытыми.
  Кожа за исключением овала лица исчезла полностью. Ее заменял панцирь - серый, с базальтовой текстурой, слегка переливающийся. Он не натирал, не стеснял движения. Даже пальцы двигались свободно, суставы подчинялись воле, хотя чувствительность стала хуже: поверхность ощущалась глухо, как через толстую перчатку.
  -Чистая инженерия, -пробормотал Вадим, разглядывая себя. -Биоконструктор сделал меня ходячим тараканом. Но... подогнано идеально, даже мелкая моторика осталась.
  Он снова коснулся живота. Ни органов выделения, ни гениталий, гладкая броня, замкнутая и цельная.
  -Ну хоть трусов и прокладок не нужно... -сказал он вслух, с мрачной усмешкой. -Только вот... жить теперь придется совсем иначе. Для людей теперь выгляжу настоящим монстром.
  Дружок неловко замялся, посылая образ, как он просил улей: ''сделай крепким, неуязвимым для пуль''.
  -Ты сделал как считал нужным, -Вадим опустился и потрепал огромную голову товарища. -Ну что ж, дружище... спасибо. Ты вытащил меня с того света. А это важнее всего.
  Дружок радостно ткнулся мордой в его грудь, Вадим смотрел в зеркало и понимал: отныне он не человек, но и не чудовище. Что-то новое.
  -Без тебя нам грустно.
  -Нам? Кому именно?
  -Всем. Развитым. Зомби. Нет вожака. Не цели.
  -Подожди... -проговорил он сам себе. -Ты хотел, чтобы я был неуязвим для пуль, просил у улья. И улей... сделал. В своем стиле, да. Но сделал!
  -Да, -подтвердил Дружок не понимая удивления Соколовского.
  У него перехватило дыхание. Вадим вспомнил все разговоры с Исаевым, обрывки военных отчетов, собственные наблюдения и комментарии Дружка.
  ''Сознательно направляемая эволюция... Черт возьми, это же не просто адаптация! Это значит, что улей может отвечать на запросы альф. Он слушает нас.''
  Он поднял руку и вдруг заметил странный бугорок на запястье. Сжал мышцы и из предплечья вырвался тонкий костяной шип, блеснул и с глухим стуком отскочил от стены. Вадим замер. Попробовал снова и из другой руки выстрелил второй.
  -Да ну на... -он поднял руку к глазам. На месте выхода шипа осталась аккуратная циста, похожая на встроенный орган. Несколько секунд и ткань зажила, готовая выпустить новый снаряд. -Метательные дротики. Вот так подарок. Настя своими кидается, а теперь и я могу. Черт, да это уже не человек. Это... оружие.
  Он снова посмотрел в зеркало. Теперь страх почти ушел. Вместо него пришло осознание: все изменилось. Если улей способен по запросу перестраивать альфу, значит... возможно все.
  -Если так, то... -Вадим говорил сам с собой, но слова звучали как клятва. -Мы можем стать кем угодно. Не просто людьми, homo novus, мать его.
  Он замолчал, ощущая, как дыхание перехватывает от захватывающей перспективы. Да, он потерял часть себя. Но взамен получил силу, которую прежде даже не представлял.
  Дружок радостно вертелся рядом, не понимая до конца переживаний друга, но ловя его эмоции. Для него все было просто: Вадим жив? значит, хорошо. Вадим сильнее, значит, еще лучше.
  А сам Вадим смотрел на отражение и думал.
  ''Если я могу просить и меняют, что же я могу еще выпросить? Хвост, крылья, полуметровый болт? Тогда откатить изменения не проблема...''
  Настроение сразу улучшилось от осознания, что, возможно, ему не придется до конца новой жизни изображать человека-черепаху.
  ''До лучших времен пока лучше иметь органическую броню. В следующий раз Дружка поблизости может не оказаться...''
  Вадим выбрался из влажного нутра улья наружу. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая Питер багровым светом, и он вдруг понял, что видит все иначе. Мир будто наложился на два слоя: привычное зрение и новый, потусторонний спектр. Тепловые силуэты проступали на фоне зданий, каждая мелькающая крыса, каждая ворона на крыше - все горело мягким красноватым свечением. Он остановился, зажмурился, но зрение не отключалось.
  -Ну и ну... -пробормотал Вадим. -Теперь еще и тепловизор встроенный. Спасибо, улей, чертов инженер.
  Он прислушался. Таламо-кортикальный транцептор явно усилился. Хор зараженных стал громче, отчетливее, радиус приема возрос на порядки. Но это был не просто хаос. Он различал оттенки: страх, голод, азарт, покорность. Мысли были примитивные, но больше не похожие на кашу. Каждую особь он чувствовал, как часть роя.
  +Видим тебя... Мы голодны... Поиск еды... Скоро темно... Охота.+
  Он стал понимать инфицированных лучше, они не были тупыми в классическом понимании. Такие категории для неличностных созданий бессмысленны, синхронизированные особи мыслили в такт единым коллективом. Не словами, сознание Вадима лишь таким образом интерпретировало радиотелепатические сигналы, а намерениями, образами, инстинктивными устремлениями.
  Вадим вздрогнул, когда понял, что может намного глубже заглядывать глубины их памяти. Картинки мелькали, будто сны: обрывки улиц, огонь, лица мертвых людей.
  -Черт... -он покачал головой. -Теперь я... подключен по полной.
  Рядом резво носился Дружок. Радостные волны эйфории накатывали от него, словно от щенка, впервые увидевшего хозяина после долгой разлуки.
  -Сильный! Живой! -говорил он вслух и передавал яркие образы: Вадим поднимает автомат, Вадим стоит над трупами врагов, Вадим улыбается.
  -Подожди, -буркнул Вадим и шагнул к покореженной иномарке, стоящей у обочины. Он обхватил бампер и рывком поднял нос машины. Металл скрипнул, шины повисли в воздухе.
  -Святые сиски... -выдохнул он. -Это что, я?! Раньше так не мог.
  Он попробовал прыгнуть. Тело отозвалось легко, мощно, и Вадим вылетел вверх метра на три, рухнув с гулким ударом обратно. Он попробовал в длину и с места перелетел через семь метров, приземлившись на обе ноги. Панцирь приглушил удар
  -Сука, будто Халк какой-то, -сказал он с нервным смешком. -Только хитиновый.
  Настя появилась сзади, тихая, как тень. Ее четыре глаза следили за каждым движением.
  -Это... невозможно, -сказала она обычными словами. -Ты умер. Я чувствовала... Все... Конец.
  -Ну... как видишь, -Вадим развел руками, щелкнув пластинами биодоспеха. -Я снова тут. Хотя, может, уже не я... Кстати, почему ты сейчас говоришь членораздельно и ощущаешься иначе? Более живой.
  Развитая пожала плечами.
  -Я... словно проснулась вместе с тобой.
  -Ты... проснулась? А, ну да, синхронизация усиливает наши ментальные возможности.
  Настя чуть нахмурилась, и в ее сознании Вадим уловил не страх, а искреннее удивление, смешанное с надеждой. Она не хотела вновь существовать подобно полусознательной сомнамбуле.
  Вадим хотел что-то сказать, но в животе вдруг заурчало так громко, что даже Настя дернулась. Голод ударил волной, резкий, животный. Он обернулся и улей словно услышал его нужду. С ближайшего скопления биомассы стекла густая прозрачная жидкость, сладковато пахнущая.
  -Вы серьезно?.. -скривился он. -Вы меня решили кормить соплями?
  Но голод оказался сильнее. Соколовский поднес ладони и зачерпнул. Вязкая масса потянулась за пальцами, он хлебнул приторно-сладкого секрета с металлическим оттенком. Желудок скрутило, но через секунду стало легче. Тепло разлилось по венам, жажда и голод отступили.
  -Бр-р... -передернулся Вадим. -Надеюсь, я еще смогу пожрать нормальной еды. Сало там, картошку жареную... пельмени.
  Дружок заглянул ему в лицо и послал картинку: Вадим сидит за столом, ест борщ и котлеты. Потом еще одну: тарелка превращается в биомассу, сочащуюся слизью.
  -Не, брат, -усмехнулся Вадим, отмахиваясь. -Второй вариант меня как-то меньше устраивает.
  Новое тело ощущалось чужим, но подчинялось идеально. Он чувствовал силу, опасность и перспективу одновременно долг. Там оставалась община людей, которые его приняли. Возможно, их уже вырезали, возможно, живы. Надо проверить.
  -Пошли, -сказал Вадим, подзывая Настю и Дружка. -Надо глянуть, что у наших. Потом... потом займемся кудровскими. Я им ничего не прощу. Ни подставы, ни попытки меня убить. Под ноль снесем их логово.
  Дружок радостно передал образ: Вадим стоит на горе растерзанных тел, вокруг пируют орды зараженных. Настя молча кивнула, служить альфе она не возражала и все трое двинулись в сторону Дома Советов.
  
  Глава 15. Решение важных вопросов
  
  Баррикада перед Домом Советов дышала тревогой. Сырые мешки с песком, груды арматуры, колючка поверх автомобильных остовов все это выглядело одновременно надежно и беззащитно. Люди, дежурившие у входа, давно уже научились узнавать чужаков по походке, по тени, по тому, как те держат оружие.
  Но когда из-за поворота появился он, шаги стихли. Фигура, покрытая серым, почти каменным хитином, с неровными краями панциря, напоминающего окаменевший панцирь морского чудовища, шла уверенно, без спешки. На мгновение показалось, что это еще один из мутировавших - новый тип, неизвестный.
  А потом броня раскрылась, пластины на голове разъехались, как створки раковины, и под ними показалось человеческое лицо. Лицо, которое все считали мертвым. Охрана не открыла огонь по той причине, что рядом маячили знакомые физиономии Дружка и Насти.
  - ...Вадим? -дрогнувшим голосом выдохнул мужчина из охраны, и ружье в ее руках бессильно опустилось вниз.
  -Матерь Божья... -пробормотал другой, крестясь так поспешно, что едва не выронил обрез. Тишина была вязкой, как смола. Люди не знали, радоваться или бежать. Кто-то всхлипнул, кто-то отшатнулся.
  -Кудровские по рации сказали, что положили всех.
  -Так и было. Остальные, включая Самуила мертвы.
  -А что с тобой стало?
  -Зовите Исаева, надо проверить меня на инфекцию. Потом все объясню.
  Иммунолог вскоре выбежал прямо за баррикаду, сбросив маску-респиратор, забыв про всякую технику безопасности.
  -Вадим! -он налетел почти вплотную, глаза расширены, дыхание сбито. -Это... ты?
  -Я, -спокойно сказал Вадим. -Живой, не привидение... И да, жизни после смерти, похоже нет. Никакого света в конце туннеля и ангелов не видел.
  Исаев, не веря, обошел его кругом. Потрогал броню кончиками пальцев. Стучал по пластинам костяшками - глухой, звонкий звук, как по камню. Смотрел на суставы, там, где хитин заходил слоями, идеально подогнанный под движения.
  -Но как?! -он сорвался на крик. -Кожа... тело...
  Вадим пожал плечами.
  -Меня убили, прям вообще наглухо. Самуил тоже мертв и все, кто были на встрече, тоже. Но Дружок меня утащил в улей и улей сделал вот это.
  Дружок, стоявший рядом, кивнул виновато и отправил в сознание ближайших зараженных ясный образ: Вадим с простреленной головой, залитый кровью и как биомасса окутывает тело, собирая слой за слоем новую оболочку. Только Исаев ничего не уловил.
  -Я попросил, -пробасил мутант вслух, глядя в пол. -Чтобы пули не брали.
  Вадим повернул голову к нему, улыбнулся уголком губ.
  -Теперь я человек-черепаха или человек-ракушка.
  Скопившаяся толпа на баррикаде зашепталась. Люди крестились, кто-то шептал ''чудо'', кто-то бормотал про нечисть. Кто-то смотрел с надеждой, кто-то с животным страхом.
  -Подождите! -сорвался Исаев. -Я обязан провести тесты. Немедленно! Без паники, но... пока не будет анализа, ни шагу внутрь.
  Он уже махал руками медикам, те кинулись вытаскивать из зала переносное оборудование: кварцевые лампы, шланг с водой, канистры с дезрастворами.
  -Потерпишь? -тихо спросил Артур, нервно кусая губу.
  -Потерплю, -ответил Вадим.
  Его облили водой, тщательно протерли дезсоставом, посветили кварцем. Соскоб с хитина отправили в пробирки, собрали слюну. Пульмонолог с дрожащими руками держал переносной анализатор. Все стояли в напряжении, словно ждали вердикта приговора. И вот наконец Исаев, весь в поту, поднял глаза и почти выкрикнул:
  -По воздуху чисто! Контакт через кожу - ноль! Слюна - минимальные следы, ниже порога! Близкий контакт безопасен!
  Люди шумно выдохнули.
  -Можешь входить, -сказал Артур и голос у него дрогнул. -Супергерой.
  В зале собраний присутствовали почти все члены культа Самуила, не считая минимально необходимой охраны снаружи и крыше. Лампы на дизель-генераторе тускло мигали, заливая людей желтоватым светом. Триста пар глаз с надеждой смотрели на трибуну и туда, сквозь толпу, медленно шагал Вадим. Шепот шел за ним волной:
  -Живой!
  -Воскрес...
  -Чудо...
  -Или проклятье?..
  Он чувствовал эти взгляды. Глаза, полные надежды, суеверного страха, обожания, любопытства. Очевидно, главный теперь он и в его команде месту религиозным мифам не будет. Не сразу, но постепенно он постарается избавить этих людей от иллюзий...
  Когда Соколовский вышел на трибуну, хитиновая броня раздвинулась на лице, чтобы все видели человеческое лицо. Это сразу приглушило страхи: да, он изменен, но он все еще человек.
  Вадим оглядел зал. Хотел сказать что-то простое, вроде ''ну, здрасьте, я вернулся'', но слова застряли. Он вдруг почувствовал: сейчас его слушают так, как не слушали никого после смерти Самуила. Он начал медленно, сдержанно:
  -Могу подтвердить, наш лидер Самуил мертв, остальные сопровождавшие тоже. Мы пришли на переговоры... и нас подставили. Эти, из Кудрово, бывшие менты... они открыли огонь, никого не пожалели.
  По залу прокатился ропот. Кто-то застонал.
  -Я был там, вместе с Самуилом, -продолжал Вадим. -Меня убили. Пулю в голову, грудь, сердце, я был стопроцентным трупом, но Дружок утащил мое тело в улей. И улей сделал то, чего я сам не ожидал - вернул меня.
  Он говорил ровно, без надрыва. Но каждое слово било по толпе. Люди, затаив дыхание, ловили каждую фразу.
  -Вернул... и изменил. Теперь я другой, я защищен, могу делать то, чего раньше не мог. Но главное, я понял: у нас есть шанс. Улей - не просто гнездо тварей. Это... конструктор. Биологический завод, живая машина, которая откликается на запросы и может перестраивать организм.
  Он поднял руку и показал, как из кисти, будто из-под кожи, выдвигается короткий шип. Несколько женщин шокировано вскрикнули, но Вадим тут же втянул шип обратно.
  -Дружок попросил, чтобы я был неуязвим для пуль. И улей сделал меня таким. Значит, можно заказывать другое. Можно защиту от пуль, усиленные мышцы или иммунитет...
  В зале повисла полная тишина. Даже генератор будто стих.
  -Я не буду врать, я сам до конца не понимаю, как это работает. Но одно ясно: мы больше не беспомощны. Мы можем перестроить себя, не все сразу, не всех. Но шаг за шагом. И я прошу вас: нужны добровольцы. Я никого не заставлю это будет риск, но если мы сможем, то больше не придется бояться каждого укуса, каждого царапающего ногтя или приносящего споры ветра.
  Кто-то из толпы крикнул:
  -Ты избранный! Аминь!
  -Нет, -жестко отрезал Вадим. -Не избранный. Просто человек, которому повезло оказаться первым. Я такой же, как вы... более или менее.
  Вадим перевел дыхание, посмотрел на ряды лиц. Там были и старики, и женщины, и дети. Многие с пустыми глазами, потерявшие родных. И он вдруг почувствовал, как все это наваливается: сотни жизней, сотни надежд.
  -Послушайте, -сказал он тише, но отчетливей. -Самуил верил в божественный промысел. Я скептически относился к этому, но то, что случилось со мной... это действительно заставляет задуматься. Может, промысел есть. Может, это случайность, но теперь у нас есть шанс. И я обещаю: я не дам никому из вас умереть зря.
  Он не заметил, как зал встал. Люди поднимались один за другим, кто-то плакал, кто-то кричал ''Слава! '', кто-то просто смотрел в упор, будто пытаясь убедиться, что он - не галлюцинация. А в глубине зала Исаев закрыл лицо руками и прошептал:
  -Господи, если это и правда возможно...
  Вадим замолчал, глядя на толпу. Слова повисли в воздухе, будто искра, готовая вспыхнуть пламенем. И первым поднялся худощавый парень лет двадцати пяти, с перебинтованной рукой. Лицо у него было угловатое, упрямое. Он шагнул вперед и сказал:
  -Я пойду! Лучше рискнуть и получить шанс, чем каждую ночь трястись, что меня в темноте сожрут или стану ходоком.
  Толпа загудела. Кто-то зааплодировал, кто-то закричал:
  -С ума сошел! Оно тебя изуродует!
  -А вдруг сработает?
  Следом вперед вышла женщина средних лет, крепкая, со спортивным телосложением и лицом, обветренным от постоянных вылазок. Вадим неожиданно ''вспомнил'' благодаря связи с роем, что зараженные ее группу постоянно пасли издалека.
  -Я тоже, -сказала она, глядя прямо на Вадима. -У меня двое детей. Если получится, пусть хотя бы они будут жить спокойно.
  И снова шум. Кто-то подхватил:
  -Надо попробовать!
  -Нет, это кощунство!
  Зал разделился мгновенно: половина смотрела на Вадима с надеждой, другая с недоверием. Тогда выступил Исаев. Он поднял руку, прося тишины, и шагнул к трибуне рядом с Вадимом. Голос у него был усталый, но твердый:
  -Народ, слушайте внимательно. Я не лидер и не пророк. Я ученый. И скажу вам честно: это опасно. Очень. Мы не знаем, чем обернется перестройка. Улей не лаборатория, у него нет инструкции, он работает по своим биологическим алгоритмам. Сегодня он сделал Вадима пуленепробиваемым. Завтра может... превратить в нечто совсем другое.
  В зале прошел нервный шорох. Исаев продолжил, уже научным тоном, будто читая лекцию:
  -Хронофаг - это не вирус в классическом смысле. Это самоперестраивающийся биомеханизм, который оперирует с клетками так, как человеческая медицина пока даже не мечтает. Он может исправлять повреждения, переписывать ДНК, добавлять новые структуры. Но каждое вмешательство - это лотерея. Мы не знаем, что он посчитает ''правильным'' решением.
  Он повернулся к Вадиму и кивнул на его броню:
  -Вот пример. Мы хотели защиту от пуль, улей дал хитиновую броню. Отлично, но вместе с тем перестроил тело, убрал некоторые органы... хм, половые, например. Это не просто броня - это радикальная перестройка тела. И, к счастью, сохранился разум, но это не гарантировано для всех.
  Кто-то из толпы выкрикнул:
  -Так что, мы станем чудовищами?
  -Возможно, -честно ответил Исаев. -Возможно, наоборот, обретем иммунитет и сохраним все человеческое. Мы пока не знаем.
  Он обвел зал глазами, уже мягче:
  -Но я вижу одно. Вадим - живое доказательство, что улей может не только убивать. Он может создавать. И если мы хотим шанс на будущее, нам придется рискнуть.
  -Я готов работать с добровольцами, -громко сказал Вадим. -Никого силой тащить не буду, но учтите - дороги назад не будет. Успех не гарантирован вообще.
  И первым шагнул вперед тот самый парень с перебинтованной рукой.
  -Я первый.
  Женщина с детьми тоже вышла. За ними еще двое. Исаев тяжело вздохнул и тихо сказал Вадиму:
  -Ты понимаешь, что мы сейчас начали эксперимент, который может изменить все человечество?
  Вадим кивнул.
  -Понимаю. Именно поэтому лучше начать с честных добровольцев, чем ждать, пока я не останусь один в окружении тупых чудищ или нас не перебьют вояки, -Соколовский переключился на добровольцев. -Ты... парень с рукой, будешь первым. Остальные подождут.
  -Но почему? -заупрямилась мать двух детей.
  -Он самый молодой, самый пик биологического развития, а значит меньше рисков.
  Исаев подтвердил.
  -Вадим прав, у более молодого организма меньше ошибок в генетическом коде, накопленных в течение жизни. А Хронофаг довольно чувствителен к чистоте генома.
  -Но прежде, чем мы начнем эксперименты, надо решить вопрос с кудровскими. Кто за то, что бы натравить орду инфицированных и к херам мутантским снести их анклав?
  Единогласный вопль толпы, озлобленной за смерть духовного лидера, сказал все предельно ясно. Вадим получил карт-бланш и совесть его мучить не будет...
  
  Глава 15.1. Штурм
  
  Над Кудрово висел тяжелый дым костров, сливаясь с низкими тучами. Электричество жители экономили и свет горел лишь в единичных окнах. Снаружи, за линией забора, словно сама тьма сгустилась в одно огромное живое облако, это шевелилась орда. Больше тысячи зараженных, от свежих, еще сохранивших остатки человеческой фигуры, до чудовищных уродов с костяными наростами, опухолями и перекошенными лицами.
  Ими командовал Вадим. В его мозг транслировались сигналы с чужих глаз - сотни зрачков смотрели одновременно в инфракрасном и обычном спектре. Коллективный разум гудел в голове, каждая особь передавала свои образы, и вся эта масса двигалась так, будто была единым телом.
  Впереди топал Конг. Четырехэтажная туша, обросшая костяными пластинами, с уродливой пастью, способной проглотить легковое авто. Он шагал прямо, не пригибаясь, не скрываясь - живой таран. Каждый его удар выбивал куски из железобетонного забора, колючая проволока лопалась, как нитки.
  Внутри анклава, среди ровных рядов высоток, взревела сирена, приближение зараженных благодаря камерам видеонаблюдения и снайперам с ПНВ заметили заранее. Внезапного нападения не получилось бы ни при каких обстоятельствах, да и не хотел Вадим действовать тихо.
  Загоревшиеся прожектора выхватили из тьмы лица людей в касках, силуэты бронемашин. По приказу дежурного на участок прорыва отправилась мобильная группа - тройка БТР-82А, пара Тигров'' и то, что пугало больше всего - старая ЗСУ ''Тунгуска'', где-то добытая и приспособленная для обороны анклава.
  Первый залп был оглушительным. Сдвоенные 30-мм автоматы ''Тунгуски'' врубились в орду, разрывая зараженных в клочья. Конг рванулся вперед, пытаясь добраться до бронетехники, но ослепительный веер трассеров врезался его в грудь и голову. Панцирь держал секунды и лопнул, череп раскрошился в алую кашу. Гигант рухнул на землю, еще дернулся и замер...
  Вадим почувствовал смерть Конга сразу, словно оборвалась толстая нить. Боль прошла через него, короткая и хлесткая, как удар током. Он замешкался, быстрая потеря столь ценной единицы не входила в план.
  Орда продолжала давить, волна за волной.
  Пока бойцы и бронемашины добивали прорыв, на другом конце периметра в темноте скользнуло иное движение. Там шла стая Насти и десяток прыгунов во главе с шестиметровым Дружком. Их силуэты мелькали над забором, перепрыгивая через проволоку. В считанные секунды они оказались у бронегруппы с тыла.
  Дружок обрушился на БТР, словно игрушку. Его лапы сомкнулись на корпусе, и бронированная машина перевернулась, как жестяная банка. Прыгуны вгрызались в бойцов, рвали на части расчет пулемета.
  Дружок взвился на ''Тунгусску'' и оторвал башню с пушками, выдернув ее словно крышку с банки тушенки, затем настала очередь экипажа...
  Кудровский анклав захлебнулся в крови. После уничтожения мобильной группы судьба людей была предрешена.
  Зараженные толпы растекались по жилым кварталам. Крик и стрельба слились в единую какофонию. Кто-то из бойцов ополчения в отчаянии бил из пулемета прямо из окон по мельтешащим внизу теням, но это их не останавливало, напротив, развитые благодаря нечеловеческой ловкости и проворству забирались по стенам и врывались в квартиры верхних этажей.
  Некоторые мирные жители спешно баррикадировались в квартирах, но некоторые вопреки здравому смыслу выскакивали на улицы, многие еще в халатах и тапочках, кто-то с детьми на руках. Они бежали, не разбирая дороги, надеясь укрыться где-то еще, но там их настигали зараженные. Мужчины с топорами и охотничьими ружьями пытались сопротивляться, но падали под зубами и когтями.
  На центральной улице, там, где до пандемии работал рынок, завязался бой. Десяток бывших омоновцев поливал из автоматов наступающую орду, их поддерживал ''Тигр'' с пулеметно-гранатометной спаркой на крыше. Несколько минут им удавалось держать позиции, складывая кучи трупов зомби у баррикады. Но затем из-за домов вышел Дружок. Его рев был похож на ревущий поезд, и бойцы на мгновение впали в прострацию. Просто не знали, бежать или попытаться прикончить разъяренную громадину.
  ''Тигр'' перевернулся, словно игрушечный. Один из омоновцев попытался пальнуть из РПГ, но прыгун влетел в него и снес с крыши киоска вместе с оружием.
  Вадим чувствовал все это, как дирижер в центре симфонии. Он видел глазами зараженных каждую улицу, каждый двор. Он чувствовал, где прячется человек, и туда тут же шли его стаи. Он подталкивал их, направлял, не давая врагу времени на перегруппировку.
  Сопротивление еще держалось в нескольких кварталах. Люди отступали к многоэтажкам, панельные башни стали их последней надеждой. Двери закладывали мебелью, лестничные пролеты преграждали холодильниками, кто-то варил кипяток в кастрюлях, чтобы лить сверху. Но Вадим знал: это лишь отсрочка. Его орда уже окружала дома, подбираясь снизу и сверху.
  Кудрово погибало.
  Развитые Насти словно сорвались с цепи, они действовали не просто как твари, а как отряды спецназа, врываясь в окна с оборудованными огневыми точками и безжалостно расправляясь с ополченцами.
  Люди держались. На верхних этажах многоэтажек все еще гремели выстрелы, кто-то бил из охотничьих карабинов, из окон летели самодельные коктейли Молотова. Орда несла потери, целые десятки падали под огнем автоматов, охотничьих ружей, снайперских винтовок и пулеметов. Но это не имело значения, за каждым убитым вставали двое новых, инфицированные не боялись идти на смерть. Для роя потеря отдельных особей не играла решающего значения.
  В одном из дворов зажатые бойцы СОБРа попытались организовать круговую оборону. Они укрылись в автобусах, перегородив дорогу, и вели плотный огонь по всем направлениям. Несколько минут это работало, зараженные падали, вздымая облака пыли. Но затем туда пришел Дружок. Огромный мутант, прикрываемый от огня менее ценными прыгунами, налетел и смял импровизированный кордон. Люди кричали в рацию, требуя подкрепления, но никто уже не мог прийти.
  Менее чем за час анклав был фактически разделен на изолированные очаги сопротивления. В каждом из домов сидели десятки, если не сотни людей - женщины, дети, остатки ополчения. Они слышали, как внизу орда скребет двери, ломает замки, как по подъезду пробираются зараженные. Крики с нижних этажей становились все ближе. Вадим будто чувствовал дрожь их страха, будто пробовал ее на вкус, продолжая нашептывать орде, куда давить, где слабое место, где засада. Он больше не сомневался в себе и своих возможностях.
  Вскоре он направился к основной цели - к штабу, где сидел Палыч. Там собрались последние организованные силы - несколько десятков бывших омоновцев и добровольцев, женщины и дети, которых они успели эвакуировать.
  Внутри царила напряженная тишина, нарушаемая лишь хрипами рации и плачем детей. Мужчины проверяли оружие, кто-то накладывал жгут на раненого, кто-то тщетно пытался просить помощи в эфире. Они знали, что долго не продержатся. И тогда в ход пошла стая Насти.
  Развитые не лезли напролом. Они действовали, как разумные хищники. Несколько групп полезли вверх по стенам, цепляясь когтями за шероховатый бетон, другие тихо зашли со двора, обходя основную линию огня.
  Ополченцы ожидали штурма через главный вход, и первые минуты им казалось, что противник запоздал. Но затем на пятом этаже раздался звон бьющегося стекла, внутрь вломились сразу трое развитых. Один из них вскинул руку: из предплечья сорвался костяной шип и вонзился в грудь автоматчику. Тот успел выстрелить в потолок и рухнул, захлебываясь кровью, парализованный ядом.
  Паника охватила коридор. Бойцы открыли беспорядочный огонь, но развитые двигались быстро, укрываясь за перегородками и перебегая рывками. Настя лично вела их, ее движения были почти человеческими, только быстрее, резче, с жуткой уверенностью. Она метнула два шипа подряд, и оба нашли цели - один в шею омоновцу, другой в бедро женщине, пытавшейся закрыть собой ребенка. Вадиму пришлось разрешить субальфе рисковать, поскольку без ее прямого присутствия на передовой штурм мог и провалиться. Другие зараженные второй стадии, несмотря на сообразительность, оставались животными по сути.
  С нижних этажей донеслись удары. Прыгуны не умели метать шипы и не знали тактики, зато брали грубой силой: врезались в двери, проламывали перегородки, сметали баррикады. Их удары выбивали рамы и петли, и вскоре здание дрожало от их прыжков и таранов.
  Защитники штаба били из всех стволов, но враг наступал с трех сторон сразу. Один из пулеметчиков на балконе пятого этажа уложил десяток развитых зараженных, прежде чем прорвавшийся сзади прыгун не сбил его вместе с тяжелым станком.
  Внутри начиналась бойня. Настя и ее стая двигались этаж за этажом, методично выдавливая людей все выше. Коридоры заполнялись дымом и криками, дети визжали, женщины молились, а мужчины палили, покуда оставались боеприпасы. Но зараженные были не просто толпой, их вел разум.
  Снаружи, во дворе, Вадим чувствовал все это так ясно, словно сам находился внутри. Каждый шип, вонзающийся в плоть, каждый удар когтей отзывался в его голове. Смерти невинных людей не приносили ему радости, они вынужденно попали под раздачу из-за скотства одного конкретного человека.
  Пришло время войти самому.
  Оставшиеся силы ополчения отступили на верхние этажи штаба. Палыч держался там с десятком самых верных бойцов, тех, кто пережил уже не одну зачистку и умел держать удар. У каждого был автомат, гранаты, у двоих -подствольники. Они знали, что вниз хода нет, и потому готовились умереть наверху, но не бесплатно.
  Палыч сидел на коленях у окна, сжимая в руках АК-12, и слушал, как снизу вопят инфицированные.
  -Ну что, мужики, -сказал он сипло. -Сейчас падаль полезет. Держим, пока можем, заберем с собой побольше тварей.
  Дверь в коридоре вздрогнула от удара. Потом еще раз. Но внутрь ворвались не прыгуны, не зомби. Вошел сам Вадим.
  Он шагал спокойно, тяжело, за ним тенью двигались шестеро развитых. Пули встретили их сразу автоматчики открыли плотный огонь. Развитые метнулись в стороны с линии огня.
  Но Вадим шел, не останавливаясь. Пули рикошетили от панцирных пластин, пробивая лишь верхний слой хитина, оставляя неглубокие сколы и выбоины. Боль была, но тупая, далекая, биоконструктор улья сделал именно то, чего пожелал Дружок.
  -Да сдохните уже! -крикнул Палыч.
  Брошенная кем-то РГД рванула в трех метрах от Соколовского. Осколки отскочили от брони Вадима, тот лишь рефлекторно заслонил защищенное костными пластинами лицо.
  Один из развитых метнул шип, он вонзился в плечо стрелку, и тот завалился, дергаясь, с пеной на губах.
  Вадим почувствовал прилив странного восторга. Все происходящее было не просто боем, это был эксперимент. Он шел вперед, словно на полигоне, проверяя: выдержит ли панцирь прямую очередь? Сможет ли пережить взрыв гранаты? Как быстро действует яд развитых на вооруженного противника?
  Еще один автоматчик выпустил почти весь магазин, прежде чем когти развитого вскрыли его брюхо. Другой, облившись потом, пытался перезарядиться, но Настя уже метнула шип и тот, едва вскрикнув, застыл с распахнутыми глазами.
  Палыча оставили на закуску. Зажатый в спальне самой дальней квартиры он стрелял короткими очередями, стараясь не подпустить к себе зараженных. Вадим уже без опаски направился к виновнику конфликта.
  Одна пуля попала Вадиму в висок. Панцирь треснул, и мир качнулся, но Вадим устоял. Он остановился в паре метров, из бойцов Палыча в живых остался только он. Защитные пластины на черепе сдвинулись, открывая лицо.
  -Ты... -прохрипел Палыч, узнав знакомые черты. -Жив!?
  Старый вояка попытался дать новую очередь, но Соколовский оказался быстрее пятидесятилетнего мужчины. Увел ствол в сторону, вырвал автомат из рук и откинул в сторону.
  Палыч бился до конца. Даже когда пальцы Вадима сомкнулись на шее недруга, он успел выхватить нож, ударил в хитиновый воротник кирасы, но клинок лишь скользнул, не причинив вреда. Его глаза горели той же злостью, что и тогда, когда он хладнокровно стрелял в Самуила.
  -Я был прав... -прохрипел он, хватая Вадима за руку. -Ты сраный мутант. Надо было пустить в расход тебя еще тогда...
  -Надо было, -ответил Вадим, и голос его был холоден, как лед. -Но теперь ты, сука, ответишь за все.
  С этими словами он поднял Палыча и, словно куклу, выкинул из разбитого окна. Тело полетело вниз, ударилось о бетон и осталось лежать под окнами штаба.
  Внутри на мгновение воцарилась тишина. Настя и ее развитые стояли неподвижно за спиной, глядя на хозяина. Прыгуны и простые зараженные, почуяв конец боя, выли внизу, как стая собак.
  Вадим тяжело дышал. В его груди клокотала странная пустота, он ждал, что месть принесет облегчение. Что смерть мелкого кудровского диктатора станет точкой в его истории. Но облегчения не было.
  Он видел глазами орды, как зараженные рвут на куски тех, кто не успел уйти. Как дети, загнанные в подъезды, кричат, пока когти не вгрызаются в их плоть. Как женщины, зажаты в квартирах, тщетно прячутся под столами. Все это происходило ради одной цели и ради его личной расправы. И ради нее он отправил в могилу сотни невиновных.
  Вадим сжал кулаки, чувствуя, как хитиновая броня скрипит на суставах.
  -Почему мне не легче?.. -прошептал он, но ответа не было.
  Настя подошла ближе, ее глаза, все еще хранившие остатки человеческого, смотрели прямо в него.
  -Ты лидер, вожак, -сказала она хриплым голосом, едва различимым, но осмысленным. -Он не должен ждать облегчения.
  Вадим посмотрел на нее, на улицы внизу, заваленные мертвыми, и впервые ощутил не только горечь и ярость, но и груз ответственности.
  Зараженные, привыкшие добивать, рвались дальше, но Вадим поднял голову и вложил всю силу в мысленный импульс
  +Хватит!+
  Орда замерла. Прыгуны остановились, развитые и зомби застыли на месте. Внутри коллективного сознания разлилась тяжелая, напряженная пауза. И тогда Вадим отдал новый приказ: всех выживших, вытащить наружу.
  Твари подчинились. Из подъездов, коридоров и квартир в крики и плач потянулись люди. Мужчины, женщины, дети, старики - тех, кто чудом уцелел, вытаскивали на площадь перед штабом. Никто не смел сопротивляться: когти и клыки были рядом, но ударов не следовало.
  Вскоре перед Вадимом собралась толпа. Несколько десятков измученных, бледных лиц. У кого-то в руках - ребенок, кто-то прижимал раненого. Люди дрожали, но зараженные их не трогали. Вадиму в целом было плевать, что многие без иммунитета после этого станут жертвами Хронофага.
  Вадим сделал шаг вперед. Панцирь на лице раскрылся, показывая человеческие черты. Голос его прозвучал хрипло, но твердо:
  -Это не нападение дикой орды. Это ответ за войну, которую развязал ваш бывший руководитель. Палыч считал, что может диктовать правила всем остальным. Он предал и убил Самуила, когда тот хотел мира... Вот и расплата.
  Люди молчали. Кто-то плакал, кто-то смотрел с ненавистью, кто-то просто не понимал, что происходит.
  -Я не простой зараженный, -продолжил Вадим. -Мне повезло сохранить разум. Вирус сделал меня главным над всеми инфицированными. Но я не хочу больше смертей. В первый раз тут меня встретили как прокаженного, но в общине Самуила мне поверили, и вместе мы работаем над тем, чтобы перестать бояться вируса. Там Дом Советов стал нашим домом. Я пришел сюда не для того, чтобы уничтожить вас. Теперь конфликт исчерпан. Вы свободны. Хотите - живите дальше здесь, по-своему. Хотите -присоединяйтесь к нам. Я никого не собираюсь принуждать, Палыч и его люди мертвы, война закончена. Выбирайте.
  С этими словами Вадим развернулся и пошел прочь, за ним Настя и развитые. Орда подчинилась и двинулась следом. На площади остались только люди - живые, напуганные, растерянные. Война с кудровскими действительно закончилась, оставшимся людям будет теперь не до наведения порядков в городе...
  
  Глава 16. Путь к преображению
  
  Дом Советов напоминал теперь не только крепость, но и научный центр. В одном из крыльев, где раньше располагался архив, оборудовали лабораторию. Столы, набитые приборами и хаотично подключенными центрифугами, доставленными из университетских кафедр и клиник. В холодильниках - пробирки с образцами тканей, в шкафах - тома по молекулярной биологии и иммунологии. Работали в три смены, едва успевая спать.
  Главным двигателем процесса был Исаев. Иммунолог по профессии, он лучше других понимал, что именно произошло с телом Вадима. Остальные трое врачей - хирург, гематолог и пульмонолог выполняли роль ассистентов. Им приходилось заучивать методы работы с генным материалом и вирусологические протоколы в авральном темпе, едва понимая половину терминов. Но выбора не было.
  Особое значение имели образцы тканей Вадима до трансформации. Еще до трансформации врачи успели взять биопсию разных тканей и теперь они служили эталоном. Сравнение относительно ''нормального'' генома и клеточной морфологии с нынешними образцами позволяло проследить, как именно Хронофаг переписывает организм.
  В ядре клеток Вадима обнаруживались уникальные вставки, работающие как регуляторные последовательности, меняющие экспрессию десятков генов одновременно. Особенно изменились гены цитоскелета - актиновые и тубулиновые белки переписаны так, что ткани стали прочнее и эластичнее, митохондрии увеличены, удельная выработка АТФ выше в пять раз, системы репарации ДНК работают по иному принципу, поэтому мутации не ведут к гибели клеток, а стабилизируются. Привычный баланс иммунитета ''свой-чужой'' переписан с нуля, организм теперь воспринимает вирус как часть себя.
  Вадим под панцирем уже мало напоминал человека. Его скелет утолщен и пронизан новообразованными хрящевыми арками. Мышцы переплетены хитиновыми тяжами, которые играют роль биоусилителей - своего рода экзоскелета изнутри. Отсюда громадное увеличение физической силы. Жизненно важные органы тоже трансформированы: сердце раздвоено, теперь это два синхронно работающих насоса: одно гонит кровь к мозгу и жизненно важным органам, другое - в мышечные структуры.
  Легкие редуцированы, дыхание поверхностное, но клетки содержат белки-аналог миоглобина, позволяющие дольше держать кислород.
  Пищеварительная система перестроена полностью. Желудок и кишечник уменьшены, ферменты сверхэффективно усваивают органику. Почти все питательные вещества идут в работу, отходов практически нет. Выведение продуктов метаболизма осуществляется через сеть измененных потовых желез: они выделяют вязкий биополимер, похожий на смолу. Он одновременно охлаждает и выполняет защитную функцию, убивая микробы на коже.
  Репродуктивная система атрофирована. Члена и анального отверстия больше нет за ненадобностью. Вместо этого по бокам таза проходят каналы, соединенные с выделительными железами.
  Мозг Вадима изменился сильнее всего. МРТ не имели, поэтому получали косвенные данные - электрическую активность и биопсию ткани.
  Кора головного мозга покрыта дополнительным слоем глиальных клеток, выполняющих функции дополнительного биологического модулятора наряду с ТКТ, усиливающего связь с ульем
  Гиппокамп и миндалина гипертрофировались, память и эмоции переплетены в единый узел, поэтому он одновременно видит и чувствует все, что происходит с зараженными. Лобные доли утолщены, что объясняет его резко возросшую способность к планированию и контролю орды.
  -Он больше не зараженный. Он - новая форма жизни, -сказал как-то Исаев, когда сравнивал срезы тканей под микроскопом. -Человек-улей. Мост между нами и ними.
  Эти слова надолго повисли в лаборатории, пока остальные молча работали, не решаясь спорить.
  После разгрома Кудрово и стабилизации обстановки в Доме Советов у Вадима появилась возможность впервые взглянуть на происходящее не только глазами полководца или диктатора, но и созидателя. Лаборатория Исаева, конечно, работала, но методы людей оставались ограниченными -микроскопы, пробирки, центрифуги, симуляции, медленные анализы. В то время как сам Вадим почувствовал: улей способен на большее. Намного большее.
  Его тело жило собственным ритмом, и каждый день он все яснее понимал: Хронофаг - это не просто инфекция, двигатель эволюции, но и управляемый биоконструктор, подчиняющийся мыслям.
  Для этого нужны были подопытные. И не простые. Вадим не собирался рисковать добровольцами или даже случайными выжившими. Он хотел взять тех, кого будет абсолютно не жалко, и кто своей жизнью уже давно заслужил смерть. Выбор пал на бандитов.
  -Настя, -обратился он к субальфе через сеть роя. -Принеси мне тех, кто хуже скотов. Таких, кого не жалко пустить в расход.
  -Поняла, -отозвалась она. После ''пробуждения'' ее интеллектуальные возможности возросли, стало реально поручать сложные задачи без детального разжевывания. -Сделаю.
  Через двое суток Вадим ждал ее в условленном месте в одного из ульев. Настина стая, обычно скрытная и бесшумная, на этот раз не пыталась быть невидимой, наоборот, зараженные тащили добычу напоказ, как охотники, возвращающиеся с удачной охоты. Вниз по лестнице, к зараженному подвалу, волокли троих связанных мужчин.
  Они выглядели жалко: грязные, потрепанные, с лицами, искаженными смесью злобы и животного страха. Но это были не случайные жертвы, Настя выбрала их с холодным расчетом.
  Первый был низкорослый, жилистый, с перебитым носом и выбитыми зубами. Он шипел и плевался, как змея, пытаясь укусить любого, кто оказывался ближе. Его держали за шею и руки, но даже так он извивался, пытаясь что-то выкрикнуть сквозь тряпку во рту.
  Второй - плечистый, массивный, со свежим шрамом, тянувшимся от левого виска к губе. Глаза у него были налиты кровью, и даже сейчас, с заломанными руками, он выглядел так, словно готов броситься в драку. Он ругался, плевался кровью и пытался боднуть любого, кто оказывался на расстоянии.
  Третий - худощавый, с длинными сальными волосами и ухмылкой, которая не сходила с лица. Он не сопротивлялся, шел почти сам, но в глазах его было безумие. Он глядел на всех так, будто видел вокруг цирк, и его собственная роль в этом представлении его забавляла. Настя, войдя следом, подошла к Вадиму.
  -Эти трое из банды, которая держала в подвале больше десятка женщин с детьми, -сказала она вслух с презрением, очевидно, вербальное общение ей приносило больше удовлетворения. -Детей использовали как... секс-кукол. Я встретила их случайно, когда они пытались захватить людей с окраины. Остальных прикончила, этих оставила. Думала, сгодятся.
  Она толкнула ногой низкорослого, тот упал на колени, ударившись лицом о бетон.
  -Смотри, даже сейчас рычат, как зверье.
  Вадим медленно обошел мужчин кругом. Внутри он чувствовал странное спокойствие, ни жалости, ни гнева. В чем смысл злиться на бесполезную тлю? Только холодный интерес, эти трое уже не люди, а материал.
  -Подходит, -произнес он тихо. -Именно то, что нужно.
  Бандиты подняли головы. Мужик со шрамом плюнул в его сторону и прохрипел:
  -Сука... кто ты вообще? Думаешь, напугал?
  Вадим наклонился ближе, и пластины панциря на его лице чуть разошлись, открывая человеческие черты. Глаза его смотрели прямо в душу.
  -Я - тот, кто решает, станешь ли ты удобрением или чем-то полезным.
  Бандит отшатнулся, впервые по-настоящему осознав, что перед ним стоит не человек. В этот момент Настя склонила голову к плечу Вадима и улыбнулась:
  -Они думают, что им еще есть что терять.
  Вадим выпрямился.
  -У них остались их тела. Этого достаточно.
  Длинноволосый засмеялся, будто наслаждаясь ужасом подельников.
  -Нас ждут приключения!
  -Вниз, -приказал Вадим развитым. -В подвал. Там мы начнем.
  Зараженные подчинились. Мужчин втянули в подземелье, где воздух уже тянул теплой сыростью. Стены здесь были не каменными, их оплела толстым слоем вирусная монокультура, поверхность дышала, из нарывов и опухолей сочилась смола. Это был живой подвал, чрево улья, место, где рождались новые формы.
  Бандиты орали и вырывались, но против силы развитых у них не было ни шанса. Их швырнули на пол, в круг из пульсирующих жил. Вадим остановился перед ними, обвел взглядом и сказал:
  -Сегодня я узнаем, насколько точен инструмент.
  Эксперимент Вадим проводил в полной тайне. Ни Исаев, ни его врачи не должны были знать. Для них он был объектом исследования, а не исследователь сам по себе. Но Вадим чувствовал: они бы не поняли. Людям нужны цифры, графики, секвенирование, а у него в распоряжении был сам улей - живая лаборатория, способная работать с материалом напрямую.
  В тесном подвале, где стены пульсировали теплой влажной жизнью, троих бандитов втянула биомасса. Их крики стихли не сразу. Первые полчаса масса обволакивала тела, внедрялась в них, пульсировала, словно размышляя, что с ними делать.
  Вадим стоял неподвижно, ощущая отклики улья внутри себя. Они не были словами, скорее неясными импульсами, вспышками, ощущениями, похожими на сны.
  +Плоть... несовместимость... другая форма... +, -так можно было бы описать то, что улей сообщал.
  Сутки он провел внизу, не покидая подвала. Настя несколько раз заглядывала, но он отсылал ее. Это было его испытание, его тайна. И на двадцать четвертом часу биомасса начала меняться.
  Из центра живого ковра поднялся человеческий силуэт. Высвободился тот самый безумец с длинными сальными волосами. Внешне он почти не изменился - кожа оставалась человеческой, черты лица прежними. Но радужка глаз приобрела красный оттенок. Он сделал шаг вперед и упал на колени перед Вадимом.
  -Господин... -произнес он хриплым голосом. -Господин, я слышу тебя. Я принадлежу тебе.
  Улей вшил в его сущность абсолютную преданность. Это не была дисциплина, как у военного, и не страх, как у раба. Это было поклонение. Новоявленный зараженный дышал так, будто сам факт присутствия Вадима наполнял его блаженством.
  Двух других бандитов больше не существовало. Их тела растворились в массе, переработанные в сырье, разложенные до уровня аминокислот. На их месте остались лишь темные сгустки, которые впитались обратно в живой пол. Вадим чувствовал через отклики улья, что трансформация не удалась:
  +Непригодны... Живое не живое...Отторжение... +
  Он сжал кулаки.
  -Гадкая тварь... Ты же не машина. Никогда не будешь исполнять приказы буквально, да?
  Улей молчал, продолжая пульсировать где-то на грани сознания. Вадим посмотрел на своего ''созданного''. Тот стоял на коленях, подняв голову, и в его взгляде не было ничего человеческого, кроме формы. Фанатичная преданность, полное отсутствие сомнений, готовность выполнить любой приказ - вот что глядело из этих алых глаз. Вадим вздохнул.
  -Что ж. Частичный успех достигнут.
  Он поднял созданного за плечо, и тот покорно встал, ожидая приказа, как пес, который впервые увидел хозяина.
  Созданный зараженный стоял неподвижно, склонив голову, и ждал приказа. Вадим ощущал его присутствие в роевом поле - тонкий, еле различимый отклик, намного слабее, чем у развитых вроде Насти. Это было что-то промежуточное: намного сообразительнее зомби, но далеко не самостоятельная сущность.
  В иерархии улья такой тип занимал странное место. Ниже субальф и развитых, лишенный их хищных наклонностей и силы. Но и не на уровне рядовых зараженных: он мог брать под контроль нескольких зомби, связывать их, координировать. Омега. Так назвал их Вадим.
  Главное, омега сохранил память, навыки и личность. Но поверх всего -встроенная вирусом абсолютная верность хозяину.
  -Подойди, -приказал Вадим.
  Тот сделал шаг вперед и остановился, словно статуя.
  -Назови свое имя.
  -Олег, -полушепотом произнес он.
  Вадим прикрыл глаза и углубился в коллективное поле, словно ныряя в мутную воду. Воспоминания омеги открывались, как грязные страницы. И то, что он увидел, заставило его внутренне сжаться от отвращения.
  Олег был падальщиком задолго до катастрофы. Работал на складе кладовщиком, тихий, незаметный, с болезненной тягой к маленьким девочкам. Когда мир рухнул, а законы исчезли, его желания вырвались наружу. Влившись в банду иммунных мародеров, он стал их шестеркой. За послушание и работу ему изредка давали возможность уединиться с подростками, захваченными в рейдах.
  Вадим выдохнул, едва сдержав желание сломать ему шею прямо сейчас. Но он пришел сюда ради опыта, а не расправы.
  -Ты понимаешь, кем был и что делал? -спросил Вадим холодным голосом.
  Олег поднял взгляд. Красные глаза сияли преданностью, но в них не было ни капли стыда. Он лишь пожал плечами.
  -Тогда был один мир. Теперь - другой. Прошлое не имеет значения, теперь принадлежу тебе.
  -Ты насиловал детей, -резко сказал Вадим, и в голосе его прорезалась ярость. -Тебе не место ни среди живых, ни среди мертвых.
  -Если прикажешь, -спокойно ответил омега. -Я убью себя.
  Ни страха, ни сожаления. Лишь готовность исполнить приказ. Так говорил не человек, а инструмент, лишенный моральной оценки собственных поступков.
  Вадим подошел ближе и наклонился к нему.
  -А если я не прикажу?
  Олег замер, будто в легком замешательстве, затем тихо произнес:
  -Тогда я буду служить. Верой и телом. Я - твой. Все остальное не имеет значения.
  Вадим отвернулся, сжал кулаки. Все внутри требовало покончить с этим существом - стереть из мира то, что когда-то было человеком по имени Олег. Но вторая часть его сущности, связанная с ульем, видела в нем результат эксперимента. Первый шаг. Доказательство, что биоконструктор может сохранить личность и перепрошить верность.
  -Блин, -выдохнул он.
  Омега стоял на коленях, спокойно ожидая решения. Для него выбор хозяина был истиной. Жизнь, смерть, любое приказание - все воспринималось одинаково.
  Соколовский смотрел на него с отвращением и одновременно с холодным интересом. Перед ним был не человек и не зомби. Перед ним было новое существо, чья преданность была столь же абсолютна, сколь мерзким было прошлое.
  -Что ж, -сказал Вадим тихо. -Пока ты будешь жить. Но только пока я вижу в тебе пользу.
  Первую проверку на практике Вадим провел мельком: дал Олегу команду подчинить двоих зомби и заставил их двигаться строем по коридору. Омега справился без труда, зараженные слушались его, хотя и с заметной задержкой. Этого хватило, чтобы убедиться: инструмент работает, пусть и примитивно.
  Следующим шагом Вадим привел Олега к Исаеву. Лаборанты в этот момент возились с центрифугой, а сам Исаев, увидев нового зараженного, оторопел.
  -Господи... -прошептал он, подступая ближе. -Он же... он же выглядит как обычный человек. Даже кожа нормальная, никаких наростов... и он в сознании?
  -В сознании, - ответил Вадим. -Он слышит и понимает. Более того, теперь он зараженный, связанный с роевым интеллектом. Олег, представься.
  -Меня зовут Олег. Я служу своему господину.
  -Это... это же прорыв! -голос Исаева задрожал. -Если таких можно создавать... если можно контролировать процесс... Мы сможем, мы просто обязаны!
  Глаза ученого светились восторгом. Он хотел тут же задавать вопросы, проводить тесты, снимать показатели. Но Вадим его остановил.
  -Позже. Сначала успокоить людей надо.
  Они вместе направились в зал собраний. Внутри уже собрались жители. Вадим вышел вперед, а за ним шагнул омега. Олег стоял неподвижно, глядя на зал и идиотски улыбаясь, будто ждал команды, чтобы поднять руку или поклониться.
  Шепот прошел по рядам. Люди переглядывались, недоуменно всматриваясь: зараженный, но выглядит как человек. Вадим поднял руку, призывая к тишине.
  -Сегодня я покажу вам результат эксперимента. Этот человек - не доброволец, их я решил поберечь, он делал много плохих вещей и заслужил свою участь. После трансформации сохранил тело, лицо, память. Но теперь у него есть способности зараженного: связь с роевым интеллектом, подчиняется мне, может контролировать зомби.
  В зале повисло напряженное молчание. Потом раздались радостные возгласы, смех, кто-то даже заплакал. Люди обнимали друг друга. Впервые за долгое время в их глазах блеснула надежда. Ликующий гул разлился по залу.
  Вадим дал им насладиться моментом и только потом продолжил?
  -Но есть плохие новости.
  Люди затихли.
  -Генетическая совместимость критически важна. Из троих подопытных двое стали кормом для улья, вопреки моему приказу. Они просто не подошли. Этот, -он указал на Олега. -Выжил. Но даже здесь все не идеально. Он сохранил память, навыки, личность... но психика изменилась. Теперь он - послушный болванчик, фанатично преданный мне. Он почти не способен на самостоятельность, только на выполнение приказов... я такого не планировал...
  В зале наступила тягостная тишина. Люди смотрели на Олега, который продолжал стоять с глупой улыбкой, и у многих восторг сменился сомнением. И тут из задних рядов выкрикнули:
  -Лучше так, чем ждать смерти!
  -Сделай с нами то же самое!
  Крики множились, перекрывая друг друга. Кто-то плакал и умолял о шансе, кто-то требовал первым встать в очередь. Зал гудел, как улей, охваченный новой надеждой и отчаянием одновременно. Вадим смотрел на них и понимал: отныне он стал не просто лидером орды и общины. Теперь он был для людей последней надеждой.
  После собрания Олега сразу увели обратно в лабораторный сектор. Толпа еще шумела и спорила, но Вадим твердо дал понять: никакого массового обращения до тех пор, пока не будут проведены исследования. Люди роптали, но смирились: они уже привыкли, что последнее слово всегда за ним.
  В помещении, где Исаев устроил импровизированную биостанцию, пахло спиртом и прочими химическими субстанциями. На столах стояли старые микроскопы, центрифуга, ноутбуки с потрескавшимися экранами, подключенные к установленным поблизости серверам. Все это казалось слишком примитивным для задачи, стоявшей перед ними, но другого инструментария у них не было. Вадим толкнул Олега к металлической кушетке.
  -Это твой новый подопытный. Делай с ним что хочешь. Хоть по кускам режь.
  Олег лишь улыбался, покорно укладываясь на стол, будто ожидал награды. В его глазах не было ни страха, ни сомнения - лишь животная покорность.
  Исаев некоторое время молчал. Его взгляд метался между Вадимом и омегой, будто он пытался найти в себе слова. В конце концов лишь тихо сказал:
  -Он... того заслуживает?
  -Он насиловал детей, -жестко бросил Вадим. -Это не человек. Это материал.
  Исаев кивнул, на лице его мелькнула тень, но он ничего не ответил. Лишь развернулся к столу с инструментами.
  -Хорошо. Начнем с анализа крови и тканей. Нужно собрать образцы с разных участков - мышцы, эпителий, костный мозг. Потом сравним с тем, что у нас есть.
  Вадим сел в кресло у стены, глядя на то, как ассистирующий хирург готовит шприцы и скальпели. Для него это был момент истины: он хотел увидеть, как ученый отреагирует на возможность буквально работать с ''чистым материалом''.
  -Ты говорил мне, что ничего нельзя сделать, что вирус слишком сложен, - сказал Соколовский. -А теперь видишь: мы сделали шаг, которого никто не делал.
  Исаев остановился на мгновение, не поднимая головы.
  -Да. Я ошибался. Этот экземпляр... -он посмотрел на Олега, который даже не моргнул, когда скальпель сделал небольшой разрез на предплечье. -Это уникальный случай. Но чтобы двигаться дальше, нужны сравнения. Нам необходимы образцы твоей ткани до последней мутации и сейчас. К счастью, у меня остались замороженные образцы. Нужно сопоставить их с геномом этого омеги. Мы должны найти общие последовательности ДНК, которые определяют успешную трансформацию. Если выделим эти маркеры, можно будет проверить остальных членов общины. И только тех, у кого совпадение высокое, подвергать процессу. Это резко снизит риск неудачи.
  Вадим усмехнулся.
  -Видишь, а еще недавно ты кормил меня пессимизмом. ''Слишком опасно'', ''слишком сложно''. А теперь говоришь о массовом процессе.
  Исаев опустил глаза, продолжая наблюдать за отбором проб у Олега.
  -Наука движется от невозможного к очевидному. Сегодня я сам с трудом верю в то, что вижу.
  Олег неподвижно лежал на столе, покорно позволяя брать образцы тканей. Кожа разрезалась легко, кровотечение почти мгновенно останавливалось за счет гиперрегенерации - вирус встроил механизмы, компенсирующие травму. Исаев бормотал себе под нос, делая пометки на потрепанном планшете.
  -Я хочу выстроить сравнительный ряд, -заговорил он наконец. -У нас есть твои образцы до второй мутации, есть текущие ткани, и теперь новый омега. Если секвенировать три генома параллельно, можно выявить устойчивые маркеры трансформации.
  Вадим прищурился.
  -Какие именно маркеры ты ищешь?
  -Сегменты, отвечающие за интеграцию Chronophage archaicum в человеческий геном. У вируса мультиспиральный гибридный геном, помнишь? Это дает ему феноменальную гибкость, но и создает хаос. Однако у тебя и у этого омеги произошла стабилизация. Значит, есть определенные повторяющиеся последовательности, которые вирус ''уважает'' и не разрушает.
  Исаев поднял со стола пробирку с кровью.
  -Если мы найдем эти последовательности, своего рода ''генетические якоря'', мы сможем предсказывать, кто подходит для трансформации, а кто станет потенциальным кормом для улья.
  -То есть у нас появится тест, -медленно сказал Вадим. -Сначала проверяем, потом допускаем к обращению, а в последнюю очередь думаем, как быть с несовместимыми.
  -Именно, -оживился Исаев. -Это резко снизит процент потерь. Я подозреваю, что речь идет о фрагментах, отвечающих за метаболическую совместимость и экспрессию ТКТ. Этот орган вирус выращивает в процессе мутации, и если нейронные цепи несовместимы, то трансформация ''сгорает'' на этапе сборки.
  Вадим усмехнулся.
  -И ты еще недавно говорил, что ничего сделать нельзя.
  Исаев поднял глаза от образцов. В них горел не усталый скепсис, а жадный интерес исследователя.
  -Мы, возможно, ближе к разгадке, чем кто-либо на Земле. Ты понимаешь? Пока остальные боятся вируса, мы можем адаптировать к нему человека. Сделать его союзником, а не жертвой. Ни одно правительство со всеми дата-центрами, передовым оборудованием не зашло бы так далеко, не имея в помощниках разумного зараженного.
  Вадим кивнул.
  -Хорошо. Делай все, что нужно.
  Исаев кивнул и снова углубился в работу, напевая себе под нос какие-то формулы. Его руки дрожали не от усталости, а от возбуждения. Вадим наблюдал за ним и думал.
  ''Видишь, Артур, а ты кормил меня пессимизмом. Теперь ты сам рвешься в бой, потому что впервые за все это время наука может догнать реальность. ''
  Исаев работал увлеченно, почти не замечая усталости. Шприцы наполнялись кровью, кусочки мышечной ткани уходили в пробирки, ноутбук выводил сырые данные секвенирования, которые пока мало что значили. Но ученый уже видел перед собой целую карту будущего.
  -Понимаешь, Вадим, -начал он, не поднимая глаз. -Мы ведь находимся на пороге того, что раньше считалось чистой фантастикой. А значит... теоретически... мы можем спроектировать тело под любые задачи. От пуленепробиваемой брони как у тебя до живого суперкомпьютера.
  Вадим хмыкнул.
  -И какую игрушку ты хотел бы получить?
  Исаев замер на секунду, затем обернулся.
  -Я хочу увеличить плотность нейронной ткани. Представь: кора мозга в полтора-два раза толще, больше синапсов, выше проводимость. Это даст мне ускоренное мышление.
  -Дальше, -кивнул Вадим.
  -Эйдетическая память. Если встроить стабилизированные вставки в гиппокамп и активировать экспрессию белков семейства CREB, можно добиться почти фотографической фиксации информации. Я смогу удерживать в голове все последовательности ДНК, все таблицы и схемы без записи. Работа ускорится в разы.
  Он говорил все быстрее, размахивая руками, будто перед ним сидела аудитория студентов.
  -Плюс улучшение проводимости аксонов. Вирус уже умеет заменять миелин на что-то свое, более плотное. Если довести это до системного уровня, скорость передачи импульсов возрастет кратно. Я смогу обрабатывать данные быстрее, чем любой компьютер, до тех пор, пока хватит энергии организма.
  -Звучит, как набор суперспособностей, -сухо заметил Вадим. -Значит задумал стать доктором Супермозгом.
  -Это необходимость! -резко ответил Исаев. -У нас нет времени. Если мы хотим понять, как работает Хронофаг, мы должны ускориться. Если ради этого мне придется пожертвовать внешностью - плевать. Если стану молиться тебе в качестве побочного эффекта - плевать, это и так почти происходит. Пусть я превращусь в уродливый мозг с клешнями, главное, чтобы сохранялся разум. А когда работа будет завершена, думаю, процесс можно будет обратить.
  Он снова наклонился над Олегом, вскрывая ему грудную клетку и отмечая, как ткани сами смыкаются за инструментом.
  -Видишь, этот омега уже демонстрирует локальную регенерацию. А если направить процесс? Если внести в матрицу четкие параметры? Я уверен, можно добиться идеального результата.
  Вадим молчал, наблюдая за горящими глазами ученого. Исаев выглядел одержимым, но в его одержимости не было безумия. Это был холодный, рациональный фанатизм науки, которому теперь дали инструмент, выходящий за пределы прежней биологии.
  -Подумай, Вадим, -почти умоляюще сказал он. -Разреши мне стать первым добровольцем, если тест будет положительным. Я смогу ускорить наши исследования в разы.
  Вадим посмотрел на него долгим, тяжелым взглядом.
  -Я обещаю подумать.
  Исаев кивнул, сжал губы и вернулся к работе.
  
  Глава 17. Образец номер три
  
  За толстым слоем стекла в герметичном боксе сидело существо, обозначенное в протоколах как ''Образец номер три''. Оно держало в руках пластмассовый кубик с выцарапанной буквой ''А'' и сосредоточенно водило когтистым пальцем по бороздке, будто пытаясь запомнить форму.
  Существо напоминало ребенка ростом не выше трехлетки, но пропорции тела искажала неестественная мускулатура, толстые суставы и избыточный кожный покров, напоминающий хитиновую броню. Лицо оставалось еще антропоморфным, хотя вытянутое, с двумя парами глаз, верхние - большие, янтарные, с вертикальными зрачками, нижние - крошечные, больше похожие на сенсорные камеры.
  Ноздри расширялись и сжимались ритмично, втягивая воздух через щелочки на месте носа. Челюсть заканчивалась зубами, больше похожими на хищные, но речь уже начала формироваться: существо могло произносить простые слова, соединять их в короткие фразы. Первичные половые признаки сохранились, что подтверждало - вирус не ''сбросил'' базовую человеческую морфологию, а лишь перекроил ее под новые задачи.
  Хронологически существу было меньше двух месяцев, но биологически его возраст оценивался как три года. Оно уже осваивало буквы, различало цвета и формы, умело элементарно играть. Работать с ним поручили иммунному сотруднику низшего звена - молодому сержанту, которого вирус не смог поразить. Он проводил с образцом часы: учил его складывать кубики, водил пальцем по азбуке, играл в ''ладушки''. Попутно он отбирал слюну, фрагменты эпителия - каждая проба уходила на анализ. За стеклом наблюдали пятеро ученых.
  -Вот он, мост между человеком и зараженным, -негромко сказала Галловей. -Если модифицировать вектор Хронофага, отрезать гипервариабельные сегменты, исключить гены, ответственные за перестройку ЦНС, формирование нового сенсорного органа в мозгу, и стабилизировать матрицу репликации, мы получим основу для прививки.
  Сандерс вскинул брови.
  -Вы сами слышите, что говорите? Больше половины оставшегося населения умрет или превратится в такие вот ''образцы'', только без намека на интеллект.
  Райт перебил его:
  -Не факт, что это плохо, спасти треть популяции.... Этот ребенок уже говорит. У него есть когнитивный прогресс. Если он способен к обучению, значит, сохранение человеческого интеллекта возможно.
  Баккер тихо кашлянул.
  -Вопрос в другом. Мы имеем дело с биологической системой, оптимизирующей себя в реальном времени. Хронофаг перестраивает носителя по мере роста. То, что мы видим сегодня, не будет тем же через месяц.
  Хейл наконец вставил слово, ровным голосом:
  -Потому нам и нужен более чистый образец. Не выношенный во время беременности под вирусной нагрузкой, а взрослый организм, который принял инфекцию без катастрофических мутаций. Только тогда мы сможем оценить реальный потенциал.
  В боксе Образец номер три захихикал и уронил кубик, размахивая когтистыми руками. Сержант терпеливо поднял его и снова вложил в ладони существа.
  -Мы должны думать стратегически, -жестко сказала Галловей, не отрывая взгляда от существа за стеклом. -Этот ребенок - доказательство того, что вирус можно стабилизировать. Тогда мы получим инструмент. Не оружие, не вакцину в привычном смысле, а средство ассимиляции.
  Сандерс скривился.
  -Теория звучит красиво, но практика - это статистика. Генетическая вариабельность людей слишком высока даже в пределах одной этнической группы. Полиморфизм HLA, различия в регуляторных последовательностях... Как я сказал, даже если нам повезет, совместимыми окажутся тридцать-сорок процентов популяции. Остальные погибнут или превратятся в уродов.
  -Мы не можем позволить себе думать категориями ''уродов'', -резко парировала Галловей. - Если треть выживет и адаптируется, этого достаточно, чтобы человечество продолжило существовать.
  Хейл, спец по молекулярной биологии, поправил очки, заговорил тихо, но твердо:
  -Проблема не только в процентах. Мы видим у Образца множественные морфогенетические сбои: дупликация глазных аппаратов, гиперплазия кожных покровов, нарушение остеогенеза. Уже сказано, это продукт развития в материнской среде под вирусной нагрузкой. Он не чистый. Для анализа нужен взрослый организм, переживший острую фазу инфекции и стабилизировавшийся без серьезных мутаций.
  Доктор Райт, нейробиолог, усмехнулся.
  -Найдите мне такого взрослого, и я сам встану в очередь на прививку. Пока что этот ребенок - лучшее, что у нас есть. И посмотрите на него: он обучается. Сохранение когнитивных функций - ключ. Даже если морфология отличается от нормы, интеллект - это то, что делает нас людьми.
  -Интеллект? -резко отозвался Сандерс. -Вы уверены? У нас существо с четырьмя глазами и когтями, оно может складывать кубики и произносить ''мама''. Это уровень шимпанзе, пусть и говорящего, а не человека.
  -Но прогресс есть, -настаивал Райт. -Его хронологический возраст меньше двух месяцев, а биологический - три года. Вирус ускоряет развитие. Через полгода мы можем увидеть уровень десяти-двенадцатилетнего ребенка.
  Баккер наконец заговорил, низким глухим голосом:
  -Вы все забываете, что Chronophage archaicum не совсем вирус в привычном понимании, это самонастраивающийся редактор. Мутации - не ошибка, а принцип его работы.
  -Вот именно! -подхватила Галловей. -А если принцип встроить в контролируемый вектор? Создать урезанную версию, где вариативность ограничена рамками, заданными нами? Тогда мы сможем заставить его работать на нас.
  Сандерс ударил ручкой по столу.
  -Мы скользим по лезвию ножа. Кто готов подписаться под этим?
  Галловей скрестила руки на груди, ее голос прозвучал холодно, почти металлически:
  -Я готова подписаться под шансом сохранить хотя бы треть. Мир уже рушится, господа. Мы не выбираем между идеалом и компромиссом, мы выбираем между полным вымиранием и неполным.
  Райт подался вперед, пальцем ткнув в стекло бокса.
  -Смотрите на него. Он - результат несовершенной трансформации, да. Но он жив, он учится. Его интеллект развивается быстрее, чем у нормального ребенка. Через полгода он может рассуждать как подросток. Через год-два - как взрослый. И это при всем ''уродстве''. Может быть, нам пора признать, что новое человечество будет выглядеть иначе?
  Хейл поправил очки и покачал головой.
  -Не соглашусь. Морфология не вторична. Если мы допустим дупликацию органов, неконтролируемый остеогенез, нарушения симметрии, получим популяцию нестабильных организмов. Даже при сохраненном интеллекте это будет биологический тупик. Нет, снова повторюсь, нужен чистый образец взрослого. Только так мы узнаем, способен ли вирус встроиться без грубых ошибок.
  Баккер тяжело вздохнул.
  -Вы говорите так, будто у нас есть выбор. Взрослые, пережившие инфекцию и сохранившие морфологию, либо не существуют, либо мы о них не знаем. Все известные случаи заканчиваются либо смертью, либо полной потерей человеческого облика.
  -Но искать их все равно нужно, -настаивал Хейл. -Пока мы экспериментируем на детях, рожденных под воздействием вируса, мы получаем шумные данные. Эмбриогенез под воздействием вируса это хаос. А вот зрелый организм, интегрировавший вирус... если он существует, это будет золото.
  Галловей резко оборвала:
  -И если его нет? Мы будем сидеть и ждать, пока вирус сотрет человечество подчистую? Нет. Я выбираю путь вперед.
  Сандерс сжал кулаки.
  -Вы выбираете путь массового геноцида под видом науки. Что ваша затея с нанооружием, что это...
  Она посмотрела на него холодным, ледяным взглядом.
  -Нет, Сандерс. Я выбираю путь, при котором хоть кто-то выживет.
  Райт усмехнулся.
  -Иногда я думаю, что этика - это роскошь, которую человечество больше не может себе позволить.
  За стеклом Образец No3 в этот момент сложил кубики в пирамидку и, посмотрев на сержанта, произнес первое связное слово:
  -Башня.
  Пятеро ученых молча переглянулись.
  -Если мы всерьез рассматриваем вакцину на основе Хронофага, -начала Галловей. -То ключевой вопрос в том, какие элементы его генома оставить, а какие изъять.
  Она развернула планшет, на котором светились витиеватые диаграммы: переплетенные кольца нуклеотидных цепей, узлы и петли.
  -Двуцепочечные фрагменты инфекционного агента отвечают за базовую репликацию и сборку белковых каркасов. Одноцепочечные - за вариабельность и адаптацию. А псевдоузлы и древние вставки - за быструю перестройку, они действуют как встроенный редактор. Если мы отрежем гипервариабельные сегменты, уберем повторяющиеся вставки, можно получить стабильный вектор.
  Сандерс скривился.
  -Стабильный? Это самонадеянно. Эти вставки - сердце вируса. Уберешь их - он перестанет работать как система. Он или погибнет, или просто вернется к хаосу, найдя обходные пути.
  -Значит, нужно не убрать, а ограничить, -вмешался Баккер. -Например, ввести искусственные стоп-кодоны, замкнуть мутации в пределах определенного окна. Тогда он будет адаптироваться, но в заданном диапазоне.
  Райт оживился.
  -И при этом встроить блоки контроля в области, отвечающие за морфогенез. Мы знаем, что у Образца дупликация глаз и гиперплазия кожи связаны с избыточной экспрессией определенных каскадов Hox-генов. Если вставить регуляторные заглушки, можно запретить такие сдвиги.
  Хейл нахмурился.
  -Вы говорите о тонкой настройке чего-то, что никогда не было стабильно. Даже у вирусов с простым линейным геномом CRISPR-модификация дает массу побочных эффектов. А тут - мультиспиральный узел с десятками потенциальных точек рекомбинации. Мы даже не понимаем, как он сам выбирает путь перестройки.
  -Для этого и нужен Образец номер три, -ответила Галловей. -Это не лабораторная культура, а реальный организм. Мы можем прослеживать экспрессию генов в динамике, сопоставлять ее с фенотипом. Каждый день, каждый месяц. Это наш полигон для настройки.
  -Полигон? -горько усмехнулся Сандерс. -Вы называете ребенка полигоном?
  -Я называю его шансом, -жестко ответила Галловей. -Без него у нас вообще нет данных.
  Баккер откашлялся.
  -Есть еще идея. Если мы хотим привить Хронофаг людям, нужно встроить в вектор иммуномодулятор. Вирус вызывает гиперцитокиновый шторм в первые сутки, отсюда массовая смертность. Если блокировать этот каскад, хотя бы временно, то организм сможет пережить фазу интеграции.
  Райт кивнул.
  -Это может быть нашим главным козырем. Пусть морфология изменится, пусть адаптация будет болезненной, но интеллект сохранится в более или менее.
  Хейл снова покачал головой.
  -Все это звучит как конструктор из сырых гипотез. Вектор можно стабилизировать только тогда, когда мы поймем, какой именно вариант интеграции считается успешным.
  -И если мы его не найдем? -тихо спросила Галловей. -Что тогда, доктор Хейл?
  Тот не ответил. Дискуссия зашла в тупик. За стеклом Образец номер три, словно чувствуя внимание, подполз к самому прозрачному барьеру и прижался к нему ладонью. Его нижние глаза блестели, верхние моргали поочередно.
  Первым тишину нарушил Райт:
  -Мы крутимся вокруг одной и той же аксиомы: нужен ''чистый взрослый образец''. Но ждать, пока природа сама подарит нам такой случай - роскошь, на которую мы не имеем права. Поэтому у меня вопрос. Почему мы сами не создадим его?
  Сандерс нахмурился.
  -Вы предлагаете что?
  -Добровольца, -спокойно сказал Райт. -Мы берем вектор, выделенный из штамма Образца три, урезаем его убираем гипервариабельные сегменты, добавляем стоп-кодоны и иммуномодулятор. Затем вводим взрослому человеку. Чистый контроль, полное наблюдение. Если интеграция пройдет стабильно, мы получим то, о чем мечтаем.
  Хейл резко откинулся на спинку кресла.
  -Вы предлагаете сознательно заразить человека? Даже в смягченной версии это - чистейшая авантюра, нужно хотя бы протестировать на клеточных культурах, прогнать симуляции.
  -Сегодня время - жизнь. Мы все прекрасно понимаем, что каждая доза антибиотика, каждая вакцина когда-то были авантюрным экспериментом, -возразил Райт. -Только здесь на кону не проценты выживаемости, а само существование цивилизации.
  Баккер нахмурился, но его голос звучал не так резко:
  -Технически это возможно. Мы уже выделили стабильные последовательности. Они куда менее агрессивны, чем изолированные штаммы из полевых колоний. Теоретически, на их основе можно собрать ослабленный вектор.
  Галловей прищурилась, изучая реакцию коллег.
  -Вопрос в другом. Кто станет этим добровольцем?
  -Руководство никогда не одобрит эксперименты сразу на людях, -наконец сказал Сандерс. -Президент вынудил нас отказаться от идеи нанооружия, а тут мы фактически создаем человеческого прототипа. Если что-то пойдет не так, Шайенн сожгут в тот же день вместе со всем нами.
  -Поэтому нужно работать в тишине, -твердо сказала Галловей. -Доклад наверх пойдет только тогда, когда у нас будут ренальные результаты. Не гипотезы, не таблицы, а живой взрослый, который пережил интеграцию.
  Хейл провел рукой по лицу.
  -А если доброволец умрет? Или станет еще одним монстром?
  -Тогда мы получим ответ, -спокойно произнес Райт. -Плохой ответ, но все же ответ. Сейчас у нас нет ничего.
  За стеклом Образец номер три, будто подслушав, прижался обеими ладонями к стеклу и прошептал невнятно, но разборчиво:
  -Папа.
  Никто из ученых не отреагировал. Каждый думал о том, что слово ''доброволец'' может оказаться для них гораздо ближе, чем хотелось бы.
  -Смертников у нас нет, -сразу отрезал Баккер. -И это, честно говоря, к лучшему. Криминальный элемент дал бы грязные данные: мы бы никогда не узнали, было ли отклонение результатом вируса или исходного генома.
  -Значит, остаются только военные и научный персонал, -сказала Галловей. Она стояла прямо, словно обращалась не к коллегам, а к трибуналу. -Две группы, обе под присягой, обе понимают слово ''приказ''.
  Сандерс нервно постукивал пальцами по столу.
  -Я хочу напомнить: это чистейшее безумие.
  -Это необходимость, - холодно ответила Галловей. -Культура в чашке Петри или симуляция никогда не воспроизведет его поведения в реальном организме.
  Райт кивнул, глядя на нее с поддержкой:
  -Мы должны помнить, что Хронофаг выбирает траектории развития в зависимости от среды. Никакая клеточная культура не имитирует полноценно весь организм: иммунный ответ, гормональные каскады, сигнальные молекулы.
  -Верно, -добавил Баккер. -Мы можем потерять месяцы на имитацию, но это будет самообман. Настоящий результат даст только интеграция в живом человеке.
  Хейл резко поднял голову:
  -Тогда давайте говорить прямо. Нам нужен доброволец из числа персонала. Критерии: генетическая совместимость хотя бы с частью последовательностей Образца три, отсутствие хронических заболеваний, молодость и физическая выносливость. И железная дисциплина.
  -Военные, -тихо сказал Райт. -Они привыкли к приказам, к боли, к риску. И в их геномы у нас есть доступ: тесты, медкарты. Можно заранее отобрать тех, кто ближе всего к профилю.
  Сандерс сжал челюсти.
  -Вы понимаете, что это открывает дверь в бездну? Если эксперимент провалится, мы не просто потеряем человека. Мы получим еще одного зараженного прямо в сердце комплекса.
  -Поэтому эксперимент пройдет в полной изоляции, -жестко заявила Галловей. -Герметичный отсек, автономная система жизнеобеспечения, дистанционные манипуляторы. Ни один из нас не будет подвергнут риску.
  Хейл снова нахмурился.
  -Даже если так... все равно это решение уровня президента.
  -Президент отдает приказы о войне, -парировала Галловей. -Мы - о выживании. Я беру ответственность на себя. Мы начинаем подготовку вектора на основе штамма третьего Образца. И мы выберем человека, который станет первым.
  
  ***
  Изолированный лабораторный отсек был похож на крошечный бункер: стены из армированного бетона, фильтрационные панели под потолком, двери с электронными замками. В центре прозрачная капсула с системой жизнеобеспечения, к которой был подключен молодой мужчина.
  Капрал морской пехоты Джонатан Крейг, двадцать четыре года. Отличное физическое состояние, ни одной хронической болезни, генотип с высокой степенью совпадения с ключевыми последовательностями Образца номер три. Он сам вызвался добровольцем, в глазах парня был холодный азарт - смесь военной дисциплины и желания ''сделать хоть что-то''. Инъекция была введена ровно в полдень.
  -Девятый час, -сухо констатировал Хейл, глядя на мониторы. -Появились первые признаки системного ответа. Температура сорок один, тахикардия. Падает сатурация.
  Крейг метался в капсуле, бормотал невнятные слова. По телу проступили пятна, кожа стала серой, липкой. Через час он потерял сознание.
  -Кома, -тихо сказал Райт. -Печень не справляется. Ферменты зашкаливают. Почки тоже.
  -Сердце работает нестабильно, -добавил Баккер. -Это конец.
  Галловей не ответила. Она только вцепилась пальцами в поручень и продолжала смотреть на капрала.
  Двое суток капсула напоминала гроб. Тело Крейга бледнело, покрывалось отеками, по коже разрастались серые роговые образования, показатели снижались. Несколько раз врачи просили остановить эксперимент, слишком велик риск неконтролируемого заражения. На третьи сутки ситуация изменилась.
  Сначала вернулись рефлексы: едва заметные движения пальцев, учащение дыхания. Потом внезапный скачок активности мозга: на ЭЭГ вспыхнули волны, похожие на нормальные альфа- и тета-ритмы.
  -Господи... он возвращается, -выдохнул Райт.
  Крейг открыл глаза. Белки пожелтели, радужка покраснела, зрачки стали вертикальными, как у кошки, но взгляд был осмысленным.
  -Где я? -хрипло спросил он, едва пошевелив потрескавшимися губами.
  -В безопасности, капрал, -ответила Линда, ее голос был мягким, почти материнским. -Вы живы. И что еще важнее, вы сохранили себя.
  Но внешне он изменился сильно. Лицо перекосили плотные наросты - опухоли, не злокачественные, скорее хаотичные разрастания костной и мышечной ткани. Под кожей проступали лишние хрящевые дуги. В деснах выросли новые клыки, вытеснив часть зубов. На груди проступила асимметричная мускулатура, словно тело само искало оптимальный баланс.
  -Он стабилизируется, -восторженно произнес Баккер. -Метаболизм перестраивается на новый уровень. Печень вышла из криза, почки включились в компенсаторный режим.
  -И самое главное... -добавил Райт, склонившись к монитору. -Нет признаков формирования биоантенны. Ни одного. Он заражен, но не связан с роем. Разум чист.
  Хейл, который еще вчера требовал остановить эксперимент, впервые за много дней улыбнулся:
  -Это первый случай. Первая стадия, но с сохранением когнитивных функций.
  Сандерс все еще выглядел мрачным, но и он вынужден был признать:
  -В определенном смысле... это успех.
  Галловей шагнула ближе к капсуле и обратилась к Крейгу напрямую:
  -Джонатан, вы чувствуете боль?
  -Нет... только тяжесть, -ответил он. -Мое тело... другое. Но я думаю ясно. Я все помню.
  -Это главное, -сказала она мягко. -Остальное - вопрос времени. Многие изменения можно исправить пластической хирургией. Мы уберем лишние кости, разросшиеся ткани, приведем в порядок внешность. Но сейчас вы должны понять одно: вы сделали то, чего никто не смог. Вы можете ходить в зараженной среде безо всякой опаски, ловя новые штаммы Хронофага, вам ничего не будет.
  Крейг моргнул, словно не сразу поверил.
  -Я все еще... человек?
  -Более чем, -твердо произнесла Галловей. -Человек, адаптированный к новому миру.
  Она повернулась к коллегам:
  -С этого момента мы можем докладывать генералу Кейси и президенту. Мы сделали первый шаг.
  Даже Сандерс не спорил. Все понимали: теперь игра менялась окончательно. На следующий день капрала ждал еще один важный тест...
  Испытательная камера была меньше, чем изолятор и имела толстое стекло для наблюдателей. В центре - тяжелая дверь с электромагнитными замками. За ней, в отдельном боксе, металась зараженная женщина: худое тело, потрескавшаяся серая кожа с обилием мелких нарывов, красные глаза. Она бесконечно царапала отросшими когтями стены, пока ее не выпустили.
  Крейгу выдали только пистолет с полным магазином и оставили одного. Он стоял спокойно, хотя глаза выдавали напряжение.
  -Начинаем, -сказала Галловей в микрофон. Замок щелкнул, дверь открылась, и женщина-зараженная шагнула в камеру.
  На несколько секунд она замерла. Обычно зомби бросались на любого незараженного, но теперь поведение было иным: ее движения стали медленными, настороженными. Она повернула голову к Крейгу, понюхала воздух.
  -Смотрим внимательно, -тихо произнес Баккер. -Сигналов нет. Биорадиообмена нет. Но запах и морфология для нее подходят.
  Зараженная приблизилась, вытянула руки и коснулась плеча капрала. Долго ощупывала его грудь, шею, затем резко втянула носом воздух. Крейг не двинулся, только сжал пистолет.
  И вдруг женщина застыла, словно что-то распознала. Ее тело напряглось, рот раскрылся, оголив острые зубы. В следующий миг она рванулась к нему с хрипом.
  Крейг отбросил ее резким движением, словно куклу. Зараженная впечаталась в стену, но уже через секунду снова поднялась, готовясь к прыжку. Тогда он поднял пистолет и выстрелил ей в голову. Пуля пробила череп, тело повалилось на бетон.
  -Ну и ладно, -сказала Галловей холодно, глядя на труп за стеклом. -Главное, сам вирус больше не проблема. А с дикими зараженными мы разберемся подавляющей огневой мощью.
  Хейл медленно кивнул, делая пометки.
  -Выходит, ''иммунитет'' не абсолютен. Они не принимают его как своего, но и не отторгают сразу. Это дает нам время реагировать.
  -Этого достаточно, -отрезала Галловей. -Мы сделали человека устойчивым к вирусу. Все остальное - вопрос военной тактики.
  Крейг медленно опустил пистолет и посмотрел на наблюдателей за стеклом. Его лицо оставалось уродливо искаженным роговыми наростами, но глаза смотрели прямо и ясно. Впервые с начала эксперимента он улыбнулся.
  
  ***
  На одном конце зала заседаний расположился генерал Кейси с выражением привычного недовольства на лице. Рядом с ним несколько офицеров из штаба. На самом большом мониторе транслировалось лицо президента.
  Галловей вышла вперед. На экране позади нее появилось фото капрала Крейга: до эксперимента и после. Слева - молодой морпех с короткой стрижкой, справа тот же человек, но с заметными наростами, опухолями, искаженный хаотичными мутациями
  -Господа, -начала она. -Эксперимент с вектором на основе штамма TI-03A проведен. Капрал Джонатан Крейг выжил. Его когнитивные функции сохранены. Биоантенна в мозгу не сформировалась. Метаболизм стабилизировался на новой планке, иными словами: мы получили зараженного первой стадии без утраты разума.
  В зале повисло молчание.
  -Но внешний вид, -медленно произнес Кейси. -Он же выглядит как чудовище из фильмов ужасов.
  -Морфологические дефекты значительны, -спокойно подтвердила Галловей. -Но не смертельны, слабо влияют на мобильность, работоспособность. Большинство можно исправить пластической хирургией. Суть в другом: вирус перестал быть опасным для человека.
  Президент заговорил первым:
  -Как быстро проявились изменения?
  -Первые симптомы на девятый час, -ответил Хейл, подхватив нить. -Дальше была кома, системная недостаточность. Мы думали, что он не выживет. Но на третьи сутки он вернулся в сознание. С тех пор показатели только улучшаются.
  -Сколько времени нужно для подтверждения стабильности? -уточнил президент.
  -Минимум две недели, -вмешался Сандерс. -Мы обязаны проследить динамику. Но, судя по статистике с момента начала пандемии, стабилизированные зараженные не деградируют. Их морфология фиксируется сразу после трансформации. Разум тоже.
  Президент кивнул.
  -Понятно. Значит, мы имеем первый работающий прототип.
  Галловей позволила себе тонкую улыбку:
  -И это стало возможным только благодаря мощностям Шайенна. Без дата-центра, без универсального ИИ, который помогал нам расшифровывать многослойный геном Хронофага и моделировать его поведение, мы бы не справились. Это не лабораторная удача, это системная победа.
  -И победителей не судят, -произнес президент, и его голос стал теплее. -То, что вы достигли ''почти успеха'' с первой попытки, без тестов на крысах и кроликах, беспрецедентно.
  Кейси все еще выглядел хмурым, но не возражал. Президент продолжил:
  -Команде Шайенна выделяются все необходимые ресурсы. В ближайшее время месяца я жду от вас готовой партии доработанных вакцин на основе Хронофага. Люди должны получить защиту, и как можно скорее...
  Каждый понимал, что на их плечи легла ответственность не только за лабораторный эксперимент, но и за будущее страны.
  Удовлетворенный президент откинулся в кресле и заговорил размеренным тоном, словно юрист на слушании:
  -Хорошо, господа. Но прежде чем я подпишу распоряжение, мне нужны ответы на ключевые вопросы. Первое: насколько ''новый человек'' уязвим к остальным болезням? Мы должны понимать, не получим ли мы армию уродов, которые погибнут от простуды.
  Галловей выдержала паузу и жестом пригласила к микрофону Хейла.
  -Мы проверили целый спектр инфекционных агентов, -начал тот. -Хронофаг перестраивает клеточный аппарат. Репликация ДНК сопровождается встроенной системой репарации, куда более эффективной, чем у homo sapiens или даже голого землекопа. Практически все вирусные и бактериальные инфекции становятся бессмысленными, клетки блокируют внедрение чужого генетического материала. Более того, ткани сами продуцируют аналоги интерферонов, обеспечивая постоянную защиту.
  Президент приподнял брови.
  -Значит, простуды, грипп, даже ВИЧ для них неопасны?
  -Именно, -подтвердил Хейл. -Мы уже протестировали несколько штаммов вирусов Эбола, гриппа, бешенства и лихорадки Денге на культурах, полученных от капрала Крейга. Ни один не смог закрепиться.
  Слово взял Райт, глаза его сверкнули азартом:
  -Более того, коллеги, речь идет не только о вирусах. Даже бактериальные токсины быстро нейтрализуются.
  Президент кивнул, но лицо его оставалось строгим:
  -Хорошо. А старение? В отчетах я постоянно встречах упоминания про его практически полную остановку у инфицированных.
  На этот раз Галловей ответила сама, голос ее звучал твердо:
  -Они не умрут от старости. По крайней мере, не в обозримом будущем. Мы говорим о сроках в сотни лет. Митоз клеток больше не ограничен укорочением теломер. Механизмы репарации ДНК совершеннее, чем у любого позвоночного, который когда-либо существовал. Теоретически, человек с хорошо интегрированным Хронофагом может жить бесконечно.
  В зале повисло молчание. Даже генерал Кейси замер, сжав губы.
  -Бессмертие... -тихо повторил президент. -Вы понимаете, какой вес это имеет?
  -Понимаем, -спокойно сказала Галловей. -Но это не чудо, а биология.
  Президент прищурился.
  -Вы сказали ''практически все болезни''. Это значит, есть исключения?
  Галловей не стала юлить.
  -Любая форма жизни имеет слабые места, господин президент. Хронофаг создает почти идеальную систему защиты, но ''почти''- ключевое слово. Существуют бактерии и вирусы, которые мы называем неболезнетворными, условно-комменсальными. Они живут рядом с человеком тысячелетиями, не причиняя вреда. Но их биохимические сигналы отличаются от привычных патогенов. Хронофаг может попросту не воспринять их как угрозу.
  Хейл вставил коротко:
  -То же самое касается прионов. Их структуры настолько минималистичны, что встроенные механизмы репарации ДНК и белков иногда ''пропускают'' их. Теоретически, вспышка прионной патологии в популяции адаптированных не исключена.
  Президент нахмурился.
  -Значит, вы предлагаете заменить старые болезни новыми, еще более коварными?
  -В общем, да. Я говорю, -твердо ответила Галловей. -Что это риск любой эволюции. Динозавры были вершиной своей экосистемы, пока не появились новые условия. Хронофаг делает человека устойчивым к 99% известных угроз. Но найдется одна бактерия, вирус или белковая аномалия, способная пробить защиту... Впрочем, уже известны прецеденты. Вирусная биомасса едва ли способна распространяться в джунглях или таежных лесах, дело даже не в холоде или чрезмерной жаре, а агрессивных бактериях, выделяемых растениями фитонцидах.
  Президент молча перевел взгляд на Кейси. Генерал пожал плечами, лицо его оставалось каменным:
  -Война - всегда риск. Если солдат получает бронежилет, это не значит, что он не может погибнуть от пули в голову. Но с броней у него шансов больше.
  На губах президента появилась легкая улыбка.
  -Сильное сравнение, генерал.
  Он снова повернулся к Галловей:
  -Хорошо. Меня устраивает ваш отчет. Победителей не судят, я жду от вас партию вакцин в максимально сжатые сроки. И если вы действительно подарили человечеству бессмертие... то, возможно, именно Шайенн войдет в историю как место начала новой эры.
  Экран погас. В зале на несколько секунд воцарилась тишина. Пятеро ученых переглянулись. В их глазах было все - усталость, восторг, страх. Галловей первой нарушила молчание:
  -Ну что ж, господа. Настоящая работа только начинается.
  
  Глава 18. Эволюция
  
  Исаев, обычно невозмутимый и сухой, сегодня выглядел почти оживленным. На столах громоздились принтерные стопки расшифровок, матричные таблицы, коды последовательностей. В углу тихо гудели секвенаторы, перегоняя в цифровые строки миллиарды нуклеотидов.
  -Предварительные результаты, -начал он, протирая очки. -Мы сравнили твои генетические маркеры с маркерами Олега и еще пятнадцати добровольцев из общины. Картина любопытная.
  На экране ноутбука Исаев переключил схему с линиями, разноцветными полосами и гаплотипыами.
  -За ''идеал'' взят твой образец до второй мутации. Вы с Олегом имеете совпадение по нескольким ключевым локусам, которые, как мы подозреваем, и позволяют биоконструктору ''принять'' носителя без грубых искажений. У добровольцев из общины разброс колоссальный: у большинства несовместимость выше семидесяти процентов, они бы пошли в переработку. Но есть исключения.
  Он кивнул и, чуть смутившись, добавил:
  -Я начал с себя. Совместимость приемлемая - около сорока процентов. Теоретически биоконструктор сможет ассимилировать без летального исхода.
  Вадим кивнул, задумчиво глядя на данные. Он чувствовал, как внутри панциря шевелится странное возбуждение: перспектива приближалась, люди становились ''пластичным материалом''. И вдруг он резко дернул головой.
  -Что? -насторожился Исаев.
  Вадим вскинул подбородок, словно прислушиваясь к чему-то. Для него это был не звук, а едва уловимая вибрация на уровне внутренней ''антенны''. Рваный свист, прерывистый, на грани слышимости.
  Он медленно повернул голову к окну. На белом подоконнике сидела муха. Неестественно толстая, словно раздутый шарик с блестящим хитиновым панцирем.
  -Черт... -пробормотал Вадим и шагнул ближе.
  Муха вздрогнула и резко рванула в сторону вентиляционной решетки. Но Вадим сработал быстрее: рука метнулась молнией, и он поймал ее в ладонь, прижав пальцами.
  Исаев оторопело моргнул:
  -Откуда она здесь? Все же закрыто, стерильно, фильтры проверены!
  Вадим раскрыл ладонь и внимательно уставился на добычу. Несколько секунд он не верил своим глазам. Перед ним была не муха. Вернее, не насекомое.
  Под хитиновым налетом проступали тончайшие полимерные пластины, вместо крыльев - углеродные лопасти, а под брюшком мерцал крошечный оптоволоконный глазок.
  -Да чтоб вас... -выдохнул Вадим. -Это дрон. Шпионский микродрон...
  Он показал находку Исаеву. Тот взял ее дрожащими пальцами и уставился, как на чудо.
  -Я... я не понимаю. Откуда такие технологии?
  Вадим мрачно усмехнулся:
  -Все просто. ЧВК. Та самая, что захватила ЛАЭС. Они не оставят нас в покое. В прошлый раз их операция по захвату меня провалилась, теперь решили шпионить дистанционно.
  Он щелкнул пальцами, выдернул хрупкие полимерные крылья. Микродрон затрепетал, но остался мертвым куском техники.
  -Что будем делать? - тихо спросил Исаев.
  Вадим сжал находку в кулаке.
  -Сначала дам айтишникам изучить. Пусть вскроют, посмотрят, на какие частоты он работал, что передавал, потом усилим оборону. Насте скажу прошерстить остатки военного добра в городе, нужны глушилки РЭБ, все, что может давить связь. А еще ПЗРК. Если они решат действовать с воздуха, мы должны быть готовы.
  Исаев кивнул, но глаза его оставались круглыми от удивления.
  -Это значит... нас уже взяли на карандаш.
  -Пусть смотрят, -мрачно бросил Вадим. -Главное, чтобы не забыли, что и за ними могут прийти. Думаю, после разборок с кудровскими они тысячу раз подумают, прежде чем нападать открыто...
  Мастерскую электронщиков вскоре наполнил запах перегретого пластика и едкий озон: Василий, главный инженер общины, аккуратно вскрывал пойманный Вадимом микродрон под лупой и паяльником. На столе лежали микроскопические платы, крошечные электродвигатели, тончайшие ленты аккумуляторов.
  -Ну и штуковина... -пробормотал он, хмурясь. -Я таких даже на выставках военных не видел, словно из будущего.
  Он бросил короткий взгляд на Вадима и мрачно хмыкнул:
  -Может, это вообще инопланетяне к нам интерес проявляют?
  В лаборатории кто-то тихо хмыкнул, но смеха не последовало. Шутка звучала слишком близко к правде. Василий продолжил уже серьезно:
  -Несмотря на всю эту красоту, у микродрона жесткое ограничение. Миниатюрная антенна, значит, дальность связи невелика. Чтобы передавать потоковое видео и телеметрию, нужен оператор в относительной близости. Несколько километров максимум.
  Вадим мрачно кивнул:
  -Либо оператор, либо ретранслятор. На таких частотах я могу пеленговать источник. И не только я, остальные зараженные тоже. Нужно просто дать команду.
  -Не торопись, -остановил его Василий. -Если у них есть мозги, а судя по игрушкам, есть, то ставить живого оператора рядом они не станут. Город кишит инфицированными. В Питере ты по сути хозяин, никто не рискнет с живыми людьми. Логичнее использовать более крупные дроны в роли ретрансляторов. Подвесил в небе и вот тебе связь хоть с Владивостоком.
  Исаев нервно поправил очки:
  -То есть оператор может быть где угодно.
  -С равной вероятностью в ста метрах или в тысяче километров, - пожал плечами Василий. -Но факт один: нас смотрят.
  Вадим прикрыл глаза. Он сосредоточился, вгрызся в хор роевого сознания, как дирижер, перебирающий голоса оркестра. Тысячи фрагментарных ощущений, клочков зрительных и слуховых картин вспыхнули в его голове. Он отдал короткий мысленный импульс:
  +Искать. Всех, кто не должен быть здесь. Всех, кого раньше не замечали. Людей, которые скрываются. Схватить живыми.+
  По городу, словно ударная волна, прокатилась реакция. Сигнал был ретранслирован развитыми и ульями. Инфицированные замерли, повернули головы, ощупывая пространство вокруг. Их взгляд стал чуть более собранным, коллективный разум принял приказ.
  -Готово, -сказал Вадим, открывая глаза. -Если рядом есть чужие, мы их найдем.
  Василий вздохнул и постучал паяльником по корпусу дрона:
  -Тогда я пока соберу все его внутренности в пакет. Пусть мой ассистент ковыряется, может, еще что интересное вытащит. Но помни, -он ткнул жалом паяльника в сторону трупика дрона, -Раз они смогли запустить это к нам под нос, значит, их технологии гораздо выше того, что есть у нас. Я не удивлюсь, если в следующий раз они выкатят глушилку для вашего биологического Wi-Fi.
  -Тем более надо действовать первыми, -мрачно ответил Вадим.
  Два дня зараженные прочесывали кварталы. Их взгляды стали внимательнее, маршруты более четкими. И наконец в западной части города, на крыше одной из многоэтажек, обнаружили то, что Вадим искал.
  Аппаратура возвышалась, как импровизированная сотовая вышка. Металлическая мачта, к ней прикручены блоки антенн, рядом аккуратно укрытый брезентом контейнер - локальный сервер, судя по размерам, с радиомодулем и собственным аккумулятором. Все работало в автономном режиме, без охраны.
  Вадим внимательно изучал картинку глазами развитых, которых вывел к месту.
  +Демонтируйте. Осторожно. Все притащить в Дом Советов.+
  Через несколько часов по лестницам уже люди тащили тяжелые блоки, металлические части скрежетали о бетон. Груз был доставлен до входа Дома Советов.
  Параллельно Вадим попытался решить проблему с воздухом. Он сосредоточился, направил волны приказов в сторону зараженных птиц. Голуби, вороны - немногочисленные, редкие. Организм птиц неохотно принимал Хронофаг. Их тела прогорали быстро, словно спичка. Несколько зараженных ворон, которых Вадим подключил, рухнули замертво через пару часов из-за истощения - лишние задачи помимо поиска питания вымотали их до предела.
  Потом Исаев объяснил, что у птиц почти нет некодирующих последовательностей. Геном предельно уплотнен, эволюция лишила их ''мусорной'' ДНК. А биоконструктору нужны именно эти зоны для маневра. Без них сложно перестраивать, нечего копировать. Вот и сгорают.
  Вечером на площади появилась Настя с двумя десятками зараженных. За ними, словно демонстрация силы, шла целая колонна прыгунов, а впереди вышагивал Дружок. Мутанты были обвешаны оружием: ПЗРК, пулеметы, автоматы, коробки с лентами пулеметов, странные ящики с маркировкой военных частей.
  -Смотри, что нашли! -Настя улыбалась почти по-детски. -Пулеметы, глушилки, ракетницы!
  Вадим уже открыл рот, но за Настей из-за ближайшего дома выкатилось нечто, от вида чего у него волосы встали дыбом.
  Еще одна группа прыгунов волокла громаду ЗПРК ''Панцирь''. Почти целый. С ракетами и пушками. С виду готовый к бою.
  -Да чтоб вас! -Вадим схватился за голову. -На хрена вы эту бандуру сюда приперли?!
  Настя искренне моргнула:
  -А вдруг пригодится? У него ракеты есть. И пушки. Много пушек. Аж две.
  -Блин... кто зениткой будет рулить?
  
  ***
  Василий вместе с парой помощников возился с трофейным серверным блоком, который притащили с зараженные. Аппаратура выглядела как импровизированная сотовая вышка, и все надеялись, что, вскрыв ее, удастся понять, как враг следил за ними.
  Вадим наблюдал, стоя в стороне, скрестив руки на груди. Его хитиновый панцирь слегка поблескивал в свете ламп.
  -Осторожней, -бормотал Василий, снимая крышку. -Тут все может быть.
  Айтишники переглядывались, напряженно дыша. Один из них поддел плату отверткой и побледнел.
  -Слушайте, это... очень похоже на...
  Вспышка ослепила всех. Взрыв прогремел так, что стены подвала задрожали. Металл, пластик и осколки плат разлетелись по комнате. Тела техников разметало в клочья. Пыль и дым заволокли помещение.
  В центре, среди обломков, стоял Вадим. Панцирь почернел, по пластинам шли трещины, но сам он почти не пострадал. Его глаза горели яростью. В тут же дверях появился лысый мужчина с перекошенным от потрясения лицом. Игнат, один из командиров охраны Самуила, теперь был третьим в общине после Вадима и Исаева.
  -Что здесь, вашу дивизию, случилось?!
  Он застыл, увидев залитый кровью пол и изуродованные тела техников. Полный фарш.
  -Подстава, -глухо сказал Вадим. -Сервер был заминирован. Я должен был догадаться.
  Игнат обвел взглядом разгромленное помещение.
  -Пи...ц!
  Вадим стиснул кулаки так, что панцирь треснул.
  -Я сам виноват. Надо было предвидеть все заранее... Конечно, они не оставят нам свою игрушку просто так.
  Потеря таких специалистов была ударом не только по общине, но и по надежде на будущее. Каждый из них был на вес золота.
  -Каждый допускает ошибки, -протянул Игнат. -Прорвемся... у нас есть еще парочка людей, шарящих в технике.
  -Они также хороши как Василий?
  -Почти.
  -Ладно... пора основательно заняться этими долбанными наемниками.
  Вечером того же дня Вадим сидел в штабе на верхнем этаже Дома Советов, в полумраке и тишине. Перед ним на ноутбуке были выведены записи Исаева: разрозненные заметки по генетическим маркерам и совместимости. Сухие строки биологических терминов вдруг обрели вес, за ними стояла надежда на будущее, и все это теперь казалось особенно хрупким. Дверь скрипнула. Вошел Исаев, снял очки и устало потер переносицу.
  -Я слышал про взрыв, -казал он хрипло. -Жаль ребят.
  Вадим поднял взгляд.
  -Да, серьезная потеря, но останавливаться нельзя. И потому, -он ткнул пальцем в экран.-Я согласен.
  Исаев напрягся, потом осторожно переспросил:
  -Согласен... провести меня через улей?
  -Да, -подтвердил Вадим. -Ты хотел стать умнее, значит станешь. Так и будет. Потом еще десяток добровольцев. Они сами попросили, хотят такую же броню, как у меня. Хитин, защита, сила, телепатия.
  Иммунолог молча кивнул, пряча дрожь в руках. Казалось, он ожидал этого момента с самого начала, но теперь, когда решение стало реальностью, сомнения пронзили его сердце.
  -Понимаешь, -продолжил Вадим, -Противник против нас играет серьезный, по сравнению с ними кудровские менты - мелкая шобла. Они не оставят нас в покое, им нужен я и наши данные.
  -А если предложим поделиться результатами исследований?
  -Артур, они бы могли нормально прийти, извиниться за попытку похищения и тогда бы я подумал... А теперь вырежем сволочей до последнего. Бог мне свидетель.
  Исаев опустил голову.
  -Я... никогда не верил в бога. Наука всегда была для меня единственным светом. Но сейчас... -он криво усмехнулся. -Сейчас я уже не уверен, что все так просто.
  Вадим положил тяжелую руку ему на плечо.
  -Брось. Тут не бог. Тут вирус. Биоконструктор, что переделывает тела. Но я буду рядом все время. Если улей решит растворить тебя в кисель, я вмешаюсь.
  В глазах Исаева мелькнула благодарность, но и холодная решимость.
  -Тогда пошли, -сказал он тихо. -Не терпится получить бессмертие и сверхинтеллект.
  В течение часа они вдвоем без лишних попутчиков добрались до одного из ульев, оккупировавшего подвал какого-то исторического здания. Коридоры тянулись все ниже. Пахло затхлостью и сладковатым привкусом вирусной органики. Зараженных не было, Вадим их выгнал, дабы не смущали пациента и не отвлекали самого светлейшего...
  Исаев шел рядом, молча, сжимая кулаки, но его сопящее дыхание противогаз выдавало напряжение.
  Нарывы и опухоли на потолках, стенах светились изнутри голубым, переливаясь в такт едва ощутимому пульсу.
  -Вот он, -сказал Вадим, подходя ближе к большому пульсирующему скоплению серой монокольтуры. -Родительская биомасса. Врата к новой жизни.
  Исаев сглотнул. Он медленно снял защитный костюм, бросил его на пол. Затем противогаз, после делал глубокий вдох.
  -Все, -констатировал Вадим. -Вирионы уже в тебе, теперь дороги назад нет.
  Иммунолог кивнул. Его лицо побледнело, но взгляд не отвел.
  -Всю жизнь я отрицал чудеса, -прошептал он. -А теперь... теперь не уверен.
  -Это не чудо, -резко сказал Вадим. -Это биохимический процесс. Контролируемая мутация.
  Он указал на мягкую поверхность улья.
  -Ложись. Я буду следить. Если что-то пойдет не так, вмешаюсь.
  Исаев глубоко вдохнул еще раз и опустился на пол, осторожно касаясь биомассы. Она приняла его, словно теплый гель, и начала медленно обволакивать Сначала до пояса, затем по грудь. Лицо его исказилось от странной гаммы чувств, но он не закричал.
  -Чувствуешь? -спросил Вадим, прислушиваясь к откликам улья. -Он тебя не растворяет. Это хорошо. Значит, совместимость высокая.
  -Горячо... и холодно... -выдохнул Исаев. Его голос уже глушил слой биомассы.
  Наконец поверхность сомкнулась над его лицом. Только рябь на поверхности выдавала, что внутри еще бьется сердце.
  Вадим остался сидеть рядом, положив ладонь на пульсирующую ткань. Его сознание соприкоснулось с роем, он чувствовал каждую стадию работы улья, как хирург, наблюдающий за операцией.
  -Держись, Исаев, -пробормотал он. -Я не дам тебе пропасть, ты мне нужен.
  Улей пульсировал в глубине подвала, переливаясь сине-голубыми волнами. Вадим не отходил от него ни на шаг. Его ладонь по-прежнему покоилась на поверхности биомассы, а сознание было распахнуто, он слушал и улавливал каждую вибрацию биорадиосигналов.
  Процесс шел медленно, но в этом медленном ритме чувствовалась цель. Улей словно разбирал Исаева на элементы: сначала замедлил дыхание, урезал пульс до едва уловимого уровня, после чего перестроил кровоток. Молекулярные насосы вируса работали как наномашины, разрывая цепочки ДНК и переписывая их заново.
  Вадим ощущал это не зрением, а внутренним чувством, как если бы рядом дышал гигантский организм. Сигналы шли прерывистыми волнами:
  +Замена. Отбраковка. Перестройка. Пропуск. Замена. Отбраковка...+
  Иногда Вадим хмурился: ему казалось, что улей медлит слишком долго, будто проверяет каждую клетку по десять раз.
  -Тщательно работаешь, сволочь... -пробормотал он, глядя на биомассу.
  В определенные моменты он различал почти ''речь'' улья. Сигналы складывались в паттерны, которые его мозг, каждым разом все лучше, интерпретировал как отрывочные психоделические образы, в них угадывались фрагменты генома, спирали белковых цепей, светящиеся карты нейронных связей. Улей делал ставку не на грубую мутацию, а на точное вмешательство.
  На шестом часу трансформации он ощутил, как в голове Исаева вспыхнула новая зона возбуждения, будто включился дополнительный узел обработки информации. Биомасса на секунду дрогнула, и Вадим нахмурился.
  -Не смей его ломать! -сказал он сквозь зубы, словно улей мог услышать. -Делай, как сказано без отклонений от задуманного...
  Ответом стало ровное биопульсирование. К десятому часу улей перешел к главному - нервной системе: шли сигналы о перепрошивке нейронных связей, усилении синаптической проводимости. Вадим чувствовал, что память Исаева не стирается, наоборот, ее аккуратно ''упаковывали'', делая более доступной.
  К восемнадцатому часу включились процессы на уровне органов чувств. Улей переписывал рецепторы сетчатки, улучшал хемочувствительные клетки, усиливал проводимость слухового нерва.
  Вадим все это время не спал. Он сидел, едва шевелясь в полутрансе, и словно через чужие глаза видел внутреннюю работу биоконструктора. Усталость жгла, но он не отрывался, если бы улей начал превращать Исаева в корм, он хотел быть готов вмешаться.
  На двадцать первом часу биомасса пошла волной, словно выдохнула. Поверхность разошлась, и наружу медленно поднялся человек.
  Исаев. Почти прежний.
  Его глаза светились алым отблеском, кожа была покрыта тонкой сетью капилляров, но в остальном он выглядел как обычный человек. Ни хитина, ни когтей. Он дышал глубоко, будто вдохнул новый мир.
  Исаев поднялся, шатаясь, соскальзывая с влажной поверхности улья. Его руки дрожали, мышцы вздрагивали в конвульсиях, но он держался прямо. Грудь ходила тяжело, как у человека, только что вынырнувшего из глубины. Вадим шагнул ближе и подхватил его за плечо.
  -Живой?
  Исаев моргнул. Его глаза вспыхнули рубиновым светом, будто отражая невидимое сияние.
  -Живой... -голос его был хриплым, но уверенным. -И более чем.
  -Я... помню. Все. Каждую секунду. Свою жизнь, свои ошибки, даже мелочи. Могу воспроизвести любое мгновение - запах палаты роддома, где я родился, вкус первой таблетки аспирина, которую проглотил в девять лет. Все, будто вчера.
  Он повернул голову к Вадиму и едва не рассмеялся:
  -Абсолютная память! -затем прислушался и нахмурился. -И не только. Я слышу... голоса. Они шепчут, рой. Зараженные. Десятки, сотни...Они рядом, за стенами, на улицах. Я могу различить каждого.
  Вадим чуть приподнял бровь.
  -Ну что, готов упасть на колени перед своим господином?
  Исаев устало махнул рукой.
  -Обойдешься. Я не Олег. Слишком умен, чтобы превращаться в фанатика. Но... - он задержал взгляд на Вадиме. -Я понимаю, кто здесь главный.
  На лице появилась улыбка - чисто научная, жадная до знаний.
  -Ты осознаешь, что мы сделали? Я чувствую проводимость нейронов, она в разы выше прежней. Слышу, как по сосудам улья качается питательная жидкость, различаю текстуру краски на потолке. Чую запах выделений на поверхности твоей брони
  Вадим фыркнул.
  -Ты, похоже, счастлив.
  -Счастлив? -Исаев развел руками. -Я в восторге! Это не просто трансформация. Это - эволюция! Шаг в бессмертие.
  -Угу, если завтра нас не накроют дронами или авиабомбами.
  Исаев прислонился к стене, глубоко вдыхая, будто пробуя новый мир на вкус. Его пальцы дрожали, но не от слабости, от избытка энергии.
  -Ты понимаешь, Вадим, -торопливо заговорил он быстро. -У меня изменилась сама структура мозга. Синаптическая проводимость выросла в десятки раз. Нет задержек, мысль идет напрямую, как ток по сверхпроводнику.
  Вадим кивнул, скрестив руки.
  -Доктор Супермозг. Так я буду тебя называть
  -Да, мой солнцеликий господин, -Исаев усмехнулся и продолжил делиться впечатлениям. -Мои воспоминания четко структурированы. Каждая цепочка событий хранится в отдельном кластере, и я могу обратиться к ним мгновенно. Абсолютная эйдетическая память! Это значит, что я могу анализировать и моделировать процессы с точностью компьютера.
  Он постучал себя по виску.
  -ДНК-репарация тоже изменилась. Я чувствую работу клеток... очень необычно, словно у меня встроен внутренний микроскоп. Ошибки копирования исправляются немедленно. Это значит, что старение... остановлено. Никакой деменции и артрита!
  -Ты уверен? -Вадим прищурился.
  -Более чем. -Исаев говорил все быстрее, глаза горели. -Вирус встроил дополнительные ферменты, что-то вроде улучшенных теломераз. Клетки могут делиться бесконечно с минимальным риском развития онкологии, да и ту иммунная система быстро придушит...
  Он протянул руку, сжал кулак, разжал.
  -Силы тоже больше, но это не главное. Главное - ясность. Мозг работает на другой частоте. Я могу одновременно слышать рой и думать о другой задаче. Я могу обрабатывать десять гипотез сразу.
  -Ну что ж, -хмыкнул Вадим. -Похоже, ты получил то, чего хотел. У нас появился новый гений.
  -Нет, -поправил Исаев и улыбнулся. -Больше, чем я хотел. Понимаешь? Это только начало. Если мы разберем последовательности, что дала мне эта трансформация, мы сможем тиражировать ее. Изменять людей точечно. Делать из них не тупых омег, а мыслящих существ нового уровня.
  Вадим протянул ему руку.
  -Добро пожаловать в клуб.
  Исаев пожал ее крепко, его пальцы были горячими, почти пульсирующими энергией.
  -В бойцовский клуб, -добавил Вадим с усмешкой.
  Вадим вывел Исаева во двор. Там, в кольце полуразрушенных машин, бродили несколько десятков зараженных - медлительные, вялыe, но чувствительные к каждому импульсу роя. Они тут же обернулись, когда вышел их хозяин.
  -Ну что, -сказал Вадим, скрестив руки. -Проверим твои полномочия.
  Исаев кивнул и сосредоточился, словно прислушиваясь к внутреннему шуму. Потом сделал шаг вперед и громко произнес:
  -Всем замереть!
  Рядовые зомби дернулись, некоторые действительно остановились, но часть продолжила блуждать, будто не расслышав.
  -Через раз, -буркнул Вадим. -Попробуй еще.
  Исаев сжал кулаки, сосредоточился сильнее, не словами, а биосигналом, как подсказывал инстинкт. В воздухе прошла невидимая волна. На этот раз половина зомби синхронно осела на колени, остальные остались равнодушны.
  -Хм, -Исаев тяжело выдохнул. -Работает, но не стабильно.
  В этот момент из тени вышла пара прыгунов - жилистые, сухие, с длинными когтями. Они лишь скользнули взглядом по Исаеву и тут же отвернулись, будто его не существовало.
  -Ага, -заметил Вадим. -Прыгуновский молодняк тебя игнорируют. Ты для них никто. Но если начнется драка, они придут помочь, все-таки ты теперь в улье. Но командовать... забудь.
  -То есть я... ниже тебя в иерархии? -уточнил Исаев.
  -Ниже субальфы, выше зомби. Где-то посредине. -Вадим усмехнулся. --Считай, у тебя уровень доступа ''продвинутого пользователя''.
  Исаев криво усмехнулся в ответ.
  -А ведь это логично. Улей вшил в меня функцию слушать, но не вести. Значит, чтобы стать настоящим альфой, нужны другие маркеры, другие последовательности.
  Вадим одобрительно кивнул.
  -Вот и задача для твоих исследований. Разберись, чем я теперь отличаюсь от тебя, надо понять принцип раздачи прав доступа.
  Они двинулись по проезжей части в сторону Дома Советов.
  -Значит так, -начал Вадим. -Первым делом я тебя представлю людям. Они должны видеть, что трансформация возможна.
  -Возьмем за основу меня в качестве эталона? -Исаев прищурился.
  -Да, на перспективу, -подтвердил Вадим. -Но сейчас для войны с ЧВК и остатками армии нужны не такие, как ты. Нужны бойцы, сильные, с броней как у меня, устойчивые к огнестрелу. Чтобы их нельзя было остановить автоматной очередью или взрывом гранаты.
  -Но таких, как ты, клонировать не получится. Ты уникален. Улей потратил на тебя чудовищное количество ресурсов и времени. Даже если он ''согласится'' повторить, качество будет ниже... Я теперь это понимаю, вижу четкую корреляцию...
  -Пусть, -отмахнулся Вадим. -Все равно основная ставка будет на численность. Хочу армию, а не десяток элитных монстров. Рядовые зомби слабы, их косят очередями. Но если из них сделать хотя бы что-то среднее между мной и развитым... толпа таких способна разобрать любую бронегруппу.
  Исаев медленно кивнул, задумавшись.
  -Это возможно. Но тогда мы рискуем распылить ресурс улья. Каждая новая трансформация - это потеря массы, времени и энергии. Нужно тщательно просчитать баланс.
  -Баланс, баланс... -пробурчал Вадим. -ЧВК баланс соблюдать не будут. Они уже роботов-шпионов шлют, лабораторию нам разнесли. Если будем медлить, нас сомнут.
  Вадим остановился, повернулся к Исаеву.
  -Короче. Ты занимайся наукой. Генетика, анализ, все это твое, я беру на себя силовую часть. Нам нужны элитные бойцы и командиры нижнего звена для развитых, понимающих хоть немного в тактике.
  Исаев кивнул.
  -Отлично. Значит, ты строишь армию, а я задел для новой цивилизации.
  -Разделение труда для того и придумали.
  
  Глава 19. Преображенные
  
  Подвал, где располагался улей, дышал гулким напряжением. Вязкая слизь стекала по стенам, ткани зашевелились, потянулись к трем добровольцам, шагнувшим в нутро организма. Они сами попросили преобразить их, хотели такую же броню, как у него. И Вадим после сделанных тестов на совместимость согласился: пора было проверить, способен ли улей тиражировать его силу.
  Троицу поглотила монокультура Хронофага. Вадим остался снаружи, наблюдая и ощущая каждое движение улья радиоимпульсами. Работа шла иначе, чем в случае с Исаевым. Там процесс был филигранным, скрупулезным, с особым вниманием к нейронным связям. Теперь же все выглядело грубее, прямолинейнее: мышцы укреплялись и перекраивались, кости утолщались, по телам быстро расползался хитиновый панцирь. Этот улей работал по готовому шаблону, сюда же Дружок притащил Вадима после неудачных переговоров с кудровскими...
  Через шестнадцать часов биомасса дрогнула и разошлась. Из нее вышли трое. Люди и не люди одновременно.
  На их телах блестел темно-серый хитин, закрывающий почти каждый участок тел. Костные пластины несимметричных безликих шлемов раздвинулись и под ними показались человеческие лица, но с полупрозрачным налетом, словно кожа срослась с броней. Они стояли прямо, глаза светились приглушенным алым.
  -Истинный пророк, -произнесли они хором. Голоса звучали пусто, монотонно.
  Вадим нахмурился, воспоминания в их глазах были, но за ними не чувствовалось ни искры инициативы, ни особой воли. Фанатики. Почти как омеги, но немного иные - улей использовал их религиозные взгляды как основу верности альфе.
  Соколовский шагнул ближе, обошел каждого кругом. Воины дышали ровно, не делали ни шага без команды.
  -Силу чувствуете? -спросил он.
  -Да,- ответил один, медленно сгибая руки, будто проверяя мышцы. -Сила есть. Но мы - твои, мой пророк. Прикажешь умереть, умрем.
  Вадим недовольно хмыкнул, ведь ждал большего. Затем сосредоточился и обратился к улью. Тот ответил короткими вспышками, простыми и грубыми.
  +Альфа лучше всех. Альфа важнее. Ресурсы альфе. Остальным - достаточно.+
  -Вот дерьмо... -пробормотал Вадим.
  Исаев был прав, улей - не завод и не конвейер. Он экономит, перераспределяет, ищет баланс. На создание одного альфы он способен тратить все, но на рядовых только базовый минимум и трое перед ним были этим минимумом.
  Вадим достал пистолет Ярыгина.
  -Проверим броню. Никого убивать не собираюсь.
  Воины даже не дернулись. Он вскинул оружие и выстрелил в грудную пластину ближайшему. Раздался звонкий треск, панцирь выдержал, но с трещиной.
  -Дальше, -коротко бросил он и выстрелил в другого, целясь в бок. Пуля пробила хитин и застряла в мышцах. Воин лишь качнулся и продолжил стоять, кровь капала, но рана была не смертельной.
  -Хреново, -сказал Вадим. -Мой панцирь держит даже очередь из АК, а у вас китайский пластик.
  Воины переглянулись и снова сказали хором:
  -Мы сильнее, чем были.
  Их покорность раздражала, но, как бы он ни бесился, результат был очевиден: это не суперсолдаты, а просто усиленные бойцы, Лучше, чем голые зомби, но далеко не его уровень.
  -Ладно, -буркнул он. -На войну сгодитесь.
  Улей внутри подвала тихо пульсировал, будто соглашаясь...
  Зал заседаний в Доме Советов был набит до отказа. Люди, которые еще недавно едва осмеливались смотреть Вадиму в глаза, теперь теснились поближе, вытягивали шеи, переговаривались. Впереди, перед всеми, стояла троица новых воинов. Их тела блестели под светом ламп - черно-серый хитин, трескающийся на сгибах, мощные плечи, красные глаза.
  Воины держались неподвижно, словно статуи, дышали ровно и синхронно.
  -Вот, -произнес Вадим, шагнув рядом с ними. -Первые из после Исаева, кто сами сделали выбор. У них есть броня, сила, и они помнят свою жизнь, они не зомби.
  Люди в зале ахнули, кто-то зааплодировал, кто-то перекрестился по старой привычке. Исаев поднялся к трибуне, голос его звучал твердо:
  -Есть одно важное уточнение. По требованию Вадима все новые формы не заразны воздушно-капельным путем. Ни дыхание, ни слюна, ни прикосновения не передают Хронофаг, общаться с ними относительно безопасно.
  Зал шумно загудел.
  -Однако, -продолжил Исаев. -Контакт с кровью остается смертельно опасным. Одной капли хватит, чтобы превратить здорового в инфицированного. Поэтому дисциплина обязательна!
  Толпа стихла, снова всматриваясь в троицу, уже не с восторгом, а с опаской.
  Вадим поднял руку, требуя тишины.
  -Мы сделали первый шаг. Процесс пошел. Теперь дело за малым: преобразовать всех, кто подходит. Совместимость по генетическим маркерам есть не у всех. Около семидесяти процентов общины не пройдут отбор. С ними придется решать отдельно.
  Из толпы донесся голос:
  -А что будет с нами в итоге?
  Вадим задержал паузу, глядя прямо в глаза десяткам лиц.
  -Ответа пока нет, мы подумаем, как привить вам нужные гены. Но знайте одно: никто не будет брошен.
  В зале прокатилась волна облегченного шума. Люди переглядывались, кто-то улыбался, кто-то сжимал кулаки. Даже те, кто не подходил, услышали главное: их не собираются списывать в расход. Исаев тихо наклонился к Вадиму:
  -Ты подал это как начало пути. Верно. Теперь они верят, что мы уже победили.
  -А это и есть победа, -коротко ответил Вадим. -Победа над страхом.
  Воины рядом, словно услышав, синхронно опустились на одно колено. Их броня треснула под нагрузкой, но они даже не заметили. Толпа загудела громче.
  Работа по созданию новых воинов шла пафоса и громких слов. Добровольцев приводили по одному, и каждый ложился в живую плоть, чтобы выйти оттуда в хитине, пусть и не таким крепким, как у Вадима, но все же с защитой. Люди привыкли: теперь это стало рутиной, одной из многих забот общины.
  Вадим же сидел в штабе и склонился над картой. На столе горели портативные электросветильники, углы бумаги были изъедены влагой, но на карте отчетливо виднелась западная часть области. Там, где стояла Ленинградская АЭС.
  -Пора навестить их, -сказал он, ткнув пальцем в отметку. -Собрать больше информации.
  -Можно послать Настю, -предложил Игнат, сидевший напротив. -Ее стая проберется туда быстро, разведает и вернется.
  -Так и сделаем, -согласился Вадим. -Она умна и не привлечет столько внимания как группа обычных разведчиков.
  Игнат помолчал, потом осторожно добавил:
  -Есть еще вариант, как усилить наши ряды. Кронштадт. Там военные держат оборону. Мы слышали их в эфире, они тоже на ножах с этой ЧВК. Можно попробовать договориться.
  Вадим резко поднял взгляд.
  -С военными? Ты серьезно? Они нас пустят в расход при любом удобном случае, им не по пути с зараженными.
  -Может, и так, -спокойно возразил Игнат. -Но их командование давно бросило. В Кронштадте они предоставлены сами себе, обещанной эвакуации никто не провел. Рано или поздно начнут страдать от голода, от нехватки топлива, от болезней. Зима близко. Если не сейчас, то через месяц они будут искать союзников.
  -Ты в этом уверен? -нахмурился Вадим.
  Игнат уверенно кивнул:
  -Уверен. Мои ребята слушают эфир круглосуточно. Мы перехватываем их разговоры. У них проблемы куда серьезнее, думаю, ради припасов с большой земли даже с зараженными согласятся договариваться.
  Вадим провел когтем по подбородку. Несколько секунд он молчал, потом выдохнул:
  -Ладно. Попробовать можно. Но запомни, Игнат: если выйдет также, как с кудровскими, никаких договорняков больше. Ни с армией, ни с правительством, ни с кем из старого мира.
  -Понял, -коротко ответил Игнат.
  -Хорошо, -подвел итог Вадим. -Сначала разведка на АЭС и связь с Кронштадтом. Два параллельных пути. Мы должны знать, кто наш враг.
  После совещания Вадим вышел на площадь, где его ожидала Настя.
  -Ты хотела поручения, -сказал Вадим, протягивая карту с пометками. -Будет работа.
  Настя замерла, чуть склонив голову, словно зверь, слушающий хозяина.
  -Берешь небольшую группа развитых, самых смышленых. Нужно преодолеть шестьдесят километров на запад, к Ленинградской АЭС, разведать что там да как. Оборона, номенклатура вооружения, численность личного состава... Но слушай внимательно, к периметру слишком близко не подходить. Если заметишь дронов в небе, не дергайся. Пусть считают вас обычной стаей залетных. Ни одного лишнего движения, ясно?
  -Поняла, -коротко кивнула она.
  -Твоя сила в том, что они не знают, насколько ты умная. Если начнешь вести себя как человек, все, наверняка провал. Пусть у них перед глазами висит картинка: стая мутантов, ошивающихся рядом. В поисках пропитания, косите под дурачков, копайте землю, делайте вид, будто червяков ищите.
  Настя снова кивнула, глаза вспыхнули одобрением.
  -Еще птицы, -добавил Вадим. -Если встретишь зараженных ворон, сорок или голубей, пробуй подключиться. Не подходи сама к АЭС без необходимости, используй их зрение. Даже пара лишних глаз могут сэкономить ваши жизни.
  -Я попробую, -сказала она, и в голосе впервые прорезался оттенок азарта и интереса. Вадим шагнул ближе, положил тяжелую руку ей на плечо.
  -Главное, не геройствуй. Если почувствуешь засаду, возвращайся. Я не хочу терять тебя из-за самодеятельности.
  Настя вскинула взгляд, и в ее изуродованном инфекцией лице впервые мелькнула почти человеческая улыбка, странная, хищная, но теплая.
  -Ты слишком много обо мне беспокоишься, Вадим.
  -Я слишком много потерял, чтобы еще и тебя списывать в расход, -буркнул он. -Да и внешность человека тебе бы больше подошла.
  -Ты правда для меня сделаешь это?
  -Да, а пока придется немного потерпеть.
  Обрадованная Настя развернулась и ушла, ей не требовалась длительная подготовка, за ней тянулись двое развитых и несколько зрелых прыгунов - ее отряд. Тут из своей палатки высунулся Дружок:
  -Можно я с ней?
  -Нет! -категорично ответил Вадим.
  -Почему?
  -По качану! Ты слишком заметный, сейчас твоя задача - больше учиться, мне не нужны тупые зомбированные болваны в подчинении.
  -Но Настя не учится.
  -Настя давно отучилась, просто после моей второй мутации синхронизация как-то повлияла на ее интеллект. Она стала почти прежней собой... -Вадим пожал плечами. -Может, мое влияние альфы запускает некие процессы внутренней перестройки даже вне улья. Как знать? И твоя разумность, возможно, не изначально заложенное качество, а адаптация в ходе нашего общения.
  -Получается, мы можем меняться и без улья?
  -Не стоит сбрасывать данную версию, -Соколовский тоскливо проследил за уносимыми ветром желтеющими листьями. Он со всеми заботами не заметил, как наступил сентябрь. -Не зря же Исаев называет Хронофаг материальным воплощением эволюции.
  
  Глава 19.1. Конструктивные решения
  
  Пока Настя со своим отрядом пропадала за городом, Вадим и Исаев проводили опыты в ближайших ульях. Туда теперь призвали несколько прыгунов. Их загнали в отдельные секции улья и подключили к экспериментальным процедурам.
  -Наша задача, -спокойно говорил Исаев. -Повысить их живучесть при фронтальных атаках. Прыгуны слишком быстро гибнут под плотным огнем, если верить твоим воспоминаниям из Кудрово. Нужно добавить роговые пластины на уязвимые зоны - голову, грудь, спину, передние конечности, тогда их время жизни в бою увеличится минимум на сорок процентов.
  Вадим наблюдал, как за пару часов преобразования в улье на телах прыгунов расползались наросты, сначала бледные, потом темнели, становились матово-серыми. При постукивании они недобро позвякивали, суля наемникам большие проблемы. Металлорганика, хитин, пронизанный нитями железа и кальция.
  -Металл в броне? -хмыкнул Вадим. -Неплохо, тоже думал над этим. А выдержит ли очередь из крупняка?
  -Выдержит одну-две без критической потери боеспособности, -уверенно ответил Исаев. Его глаза отсвечивали красным, но взгляд был предельно сосредоточенным. -Я просчитал. Толщина в шесть миллиметров, структура слоистая, сродни кевлару, только на органической основе. Векторное распределение нагрузки работает лучше, чем у современных бронежилетов.
  Вадим криво усмехнулся:
  -Вот ты и стал настоящим суперкомпьютером. Считаешь это все в уме?
  -Разумеется, -Исаев отмахнулся. -Генетические последовательности, белковые свертки, комбинации аминокислот, все сразу. Мне теперь даже оборудование не всегда требуется.
  Вадим на мгновение задумался, потом заговорил серьезно.
  -Броня - это хорошо, но есть и другая угроза. Помнишь документы, что я нашел в госпитале?
  Исаев нахмурился.
  -Я тоже об этом думаю. Если наемники глушанут нашу связь, орда останется без управления. Хуже, если смогут подделать сигнал, зараженных можно натравить друг на друга. Или приказать им просто лечь и умереть.
  -Вот именно, -Вадим стиснул кулак. -У нас нет права на такую дыру в обороне.
  -Решение одно, -медленно произнес Исаев. -Автономность и фильтр, встроенный в нервную систему зараженных. Чтоб они могли распознать чужую команду и игнорировать ее, но это непросто.
  Вадим нахмурился.
  -Тогда научи. Вбей в них простое правило: если сигнал не от альфы -блокировать.
  Исаев потер подбородок, и глаза его заблестели, будто он уже строил в уме схему.
  -Возможно... Можно настроить реакцию синапасов на специфические маркеры, уникальные для тебя. Что-то вроде криптографического ключа, только на биохимическом уровне.
  -Вот это уже звучит, -хмыкнул Вадим. -Работай.
  В этот момент один из прыгунов, покрытый свежими пластинами, ударил себя в грудь, звук отозвался звонким металлическим гулом. Существо издало рык, больше похожий на рев мотора, и опустилось на все четыре. Вадим даже улыбнулся:
  -Ну что, железяка, посмотрим, сколько ты продержишься против настоящего огня.
  Полигон для испытаний устроили недалеко от Дома Советов, старый двор со сгоревшими авто и детской площадкой как напоминанием о прошлом мире. В центр загнали модернизированного прыгуна: массивные пластины на груди и спине блестели матовым серым, голова со скошенным лбом была закрыта роговым ''шлемом'', только глаза сияли красным.
  На импровизированной позиции, за бетонными плитами, установили трофейный КОРД. Лента с патронами свисала до земли.
  -Готов? -спросил Вадим, становясь рядом с Исаевым.
  -Готов, -коротко кивнул сидевший за пулеметом Игнат, который тоже недавно прошел процедуру превращения в ульевого воина. Его геном балансировал на грани совместимости и отторжения, но обошлось без превращения в кисель...
  -Огонь!
  Грохот разорвал двор. Пламя из ствола вырвалось, очередь прошила воздух. Пули ударили в пластины прыгуна, одна за другой, существо пошатнулось, но устояло.
  -Еще! -рявкнул Вадим.
  Вторая очередь длиннее. Хитин треснул на груди, брызнула темная кровь, но прыгун рванулся вперед и встал на четвереньки, рыча о боли.
  -Третья! -приказал Вадим.
  Очередь снесла куски брони, мяса с плеча и бока. Существо упало, но тут же поднялось, шатаясь, и издало рык, жалобно глядя прямо на Вадима. Стрельба стихла. Запах пороха висел в воздухе.
  -Держится, -медленно произнес Игнат, вытирая пот со лба. -Я бы такого в лоб не хотел встречать.
  Вадим обошел прыгуна. Панцирь был изрешечен, но не везде пробит до конца. Пули застревали в слоях органо-металлической структуры, плотных мышцах, лишь кое-где достигали внутренних органов.
  -Отлично, -хмыкнул Вадим. -Три очереди из КОРДа, и он все еще на ногах. Через пару часов раны зарастут, и будет как новый.
  -Именно, добавил Исаев, с интересом рассматривая повреждения. -Восстановление тканей идет экспоненциально. Пластины растут медленно, зато мышцы и сосуды уже затягиваются, смерть от кровопотери ему не грозит. Раны выглядят хуже, чем есть. Это идеальный ударный инструмент для ближнего боя.
  -А если их десяток пустить на бронегруппу? -прищурился Вадим.
  -Они разнесут ее, -спокойно ответил Исаев. -Особенно если будут атаковать одновременно и скоординировано.
  Прыгун, шатаясь, сделал шаг и бухнулся на колени. Болтавшиеся куски брони осыпались на землю, но под ними уже блестела свежая ткань, тянулась тонкой пленкой.
  -Вот и ответ, -сказал Вадим. -Теперь у нас есть живые тараны, которые выдерживают даже крупнокалиберный огонь. Не нужно посылать на убой ходоков или развитых с воинами.
  
  ***
  Шестьдесят километров - не расстояние для стаи развитых, но и не прогулка. Они двигались вдоль старой трассы, петляя то по обочинам, то через заросшие дворы и перелески. Сначала шли быстро, потом замедлились, слишком много встречалось чужих в загородной местности. Здесь меньше вируса, зараженных и почти нет ульев.
  Страна теперь - руины, наполненные стаями диких инфицированных. Иногда Настя чувствовала их раньше, чем они ее, их сигналы глухо резонировали в общем поле, отталкиваясь эхом. Большие группы она обходила. Не ее задача играть в охотницу, она пришла наблюдать, не воевать.
  Несколько раз попадались выжившие. Настоящие крошечные колонии -десять, пятнадцать человек с оружием и кострами. Они шныряли между домами, как крысы, кто-то пытался отстреливаться от зараженных, кто-то просто сидел в подвалах. Один раз она видела, как люди сцепились с другой группой - автоматные очереди, крики, взрывы гранат. Развитые стояли в тени развалин и наблюдали. Ни шагу ближе.
  +Охота?+
  Ее стае не терпелось отведать свежего мяса, питательная слизь ульев, конечно, утоляет голод, но вкус нет тот.
  -Нет, -вслух ответила Настя. -Это не наша война.
  Развитые отправились дальше. Чем ближе к АЭС, тем меньше попадалось зараженных. Наемники, до них военные наверняка устроили не одну зачистку. Пригороды Соснового Бора давно умерли, лишь редкие дымки костров поднимались над заброшенными деревнями, до выживших никому не было дела.
  Развитые добрались на вторые сутки. Дорога позади осталась пустой, сложное начиналось впереди. До Ленинградской АЭС меньше километра, Настя остановила свою группу в заросшем леске. Отсюда уже виднелся глухой бетонный забор - ровный, без щелей, высотой не меньше пяти метров. По углам возвышались смотровые вышки, на которых двигались силуэты живых людей, не автоматов. В ярком свете прожекторов блестело оружие.
  Дальше начиналась инженерная зона. За забором слышался гул техники, металлический звон, редкие команды. В воздухе сновали дроны - легкие квадрокоптеры и тяжелые разведчики. Один из них завис прямо над кромкой леса, и вся стая пригнулась, начала копаться в земле, притворяясь бестолковыми зараженными. Только Настя следила за его траекторией, подавляя в себе инстинкт метнуть шип и сбить.
  -Ни шагу ближе, -тихо приказала она. -Пусть думают, что мы просто блуждаем.
  Здесь все решала осторожность. Видно было и минные поля, пустые участки земли, исполосованные свежим грунтом и отметками. Между ними протянулись ряды металлических колышков с датчиками движения. Камеры видеонаблюдения висели на каждой второй секции стены, и провода уходили вглубь, к распределительным пунктам.
  А дальше за стеной виднелись силуэты строек с ярко горящими огнями, прям как в городах до пандемии...
  Она понимала, сюда просто так не попасть. Даже стая развитых окажется мишенью задолго до того, как коснется забора.
  Настя повела стаю вдоль лесополосы, осторожно держась в тени. Впереди один из развитых взобрался на высокую сосну. Двигался он ловко, когти цепляли кору беззвучно. На мгновение Настя услышала в биорадиополе всплеск возбуждения, обзор открылся.
  С вершины дерева было видно почти все. Внутренний двор АЭС превратился в гигантскую стройку. Между корпусами станции протянулись герметичные переходы, блестящие свежими листами металла. Контейнеры громоздились штабелями, к ним подкатывали грузовые машины. Краны выгружали оборудование, назначение которого трудно было понять.
  Дальше тянулся открытый плац, уставленный бронетехникой: танки с наваренными экранами, тяжелые БТРы, колесные бронемашины. Чуть поодаль - целый авиапарк. Конвертопланы с роторными винтами стояли крылом к крылу, рядом транспортные и ударные вертолеты. На взлетке сновали техники, в воздухе висело два беспилотных вертолета.
  Настя уловила, как разведчик наверху дерева затаил дыхание. Ему хотелось рассмотреть еще больше, проникнуть взглядом вглубь базы. Но в тот же миг со стороны градирни мелькнула короткая вспышка.
  Раздался сухой хлопок. Голова развитого дернулась, и тело, ломая ветви, рухнуло вниз.
  -Снайпер, -процедила Настя сквозь зубы, уводя стаю вглубь леса.
  Она еще раз взглянула на массив станции. Все было ясно: объект превратили в крепость на годы вперед. Ни случай, ни прихоть, это был тщательно укрепленный оплот неведомой ЧВК.
  Настя затаила дыхание, на миг прикрыла глаза и мысленно отметила детали, увиденные павшим собратом: периметр, технику, авиапарк, контейнерные склады, переходы. Этого хватало.
  -Уходим, -приказала она.
  ''Мы узнали достаточно про оборону и гарнизон.''
  Стая растворилась в лесу, словно тень, оставляя позади бетонные стены, прожекторы и жужжание дронов.
  
  ***
  В штабе было тихо. Тишина тяжелая, гулкая, только свечи потрескивали, да где-то в коридоре скрипела дверь. На столе лежала карта, в углу исписанные листы с какими-то заметками. Вернувшись, она поделилась воспоминаниями увиденного и ушла отдыхать в улей. Теперь очередь думать была за людьми
  -Даже если все собрать, -первым нарушил молчание Игнат. Мутация в ульевого воина не сделала из него болванчика, сохранив значительную независимость. Тут, очевидно, играла роль, кого и кем желал видеть сам Вадим. -Прыгунов с броней, воинов, развитых, тысячи зомби... Все равно не возьмем. У них мины, бетонные укрепления, турели, авиация. И техника, черт возьми, целый авиапарк с танками и БМП. Это не просто анклав, это суперкрепость.
  Вадим молчал, пальцем чертя по карте воображаемую линию. Исаев в этот момент выглядел странно, глаза смотрели в сторону, губы что-то беззвучно шептали, как будто он одновременно разговаривал с невидимым собеседником. Наконец он выдохнул:
  -Игнат прав. Даже если мы выдвинем все силы разом, максимум, подойдем к забору. Дальше нас разнесут в пыль, турели наверняка настроены отстреливать все в зоне видимости. Дроны, авиаподдержка... они контролируют воздух постоянно, никакого внезапного нападения.
  Вадим скривил губы.
  -Значит, лобовой удар исключен.
  -И обходной тоже, -добавил Игнат. -С минными полями и вышками... там нечего и думать.
  Исаев откинулся на спинку стула, сцепив пальцы.
  -Вывод один: надо искать союзников.
  Вадим поднял взгляд.
  -Кронштадт?
  Игнат кивнул.
  -Да. Я же говорил. Эти морпехи сами по себе, без связи с командованием. Если мы предложим им руку помощи... пусть через зубы, но возьмут.
  -Я не забыл, как кудровские встретили нас.
  -Кронштадт - не Кудрово, -возразил Игнат. -Там настоящие военные. Они хоть и злы на весь свет, но дисциплину держат. И если их командование бросило, у них одна дорога: искать опору.
  Исаев добавил холодным тоном:
  -А у нас есть то, чего нет ни у кого. Хронофаг. Возможность не бояться заражения и контролировать его, для них это бесценнее золота.
  Несколько секунд Вадим молчал. Потом глубоко вдохнул, словно проглатывая горечь.
  -Ладно. Свяжемся.
  Старая военная радиостанция стояла прямо в штабе. Аппарат, увесистый, с облупившейся краской, едва тянул питание от аккумуляторов, но Игнат уверял: связь с Кронштадтом будет стабильная.
  -Мы их уже ловили, -сказал он, щелкая тумблерами. -Говорят в основном о нехватке топлива, жалуются на нехватку медикаментов, иногда кроют матом свое командование.
  Вадим усмехнулся уголком губ.
  -Значит, дисциплина держится на честном слове.
  -Держится, но трещит, -серьезно ответил Игнат. - И это наш шанс. Но учти, они никому не доверяют. Все время ждут подвоха.
  Исаев, стоявший у окна, заметил:
  -И правильно делают. Они уже не связаны с Мурманском, тамошнее командование разорвало канал еще месяц назад.
  Вадим повернулся.
  -Почему?
  -Отказались выполнять приказ, -ответил Игнат. -Их заставляли перед эвакуацией зачистить всех гражданских в зоне. Чтобы ни один инфицированный или потенциальный зараженный не вышел. Морпехи, флотские и Росгвардия отказались. Связь оборвалась, и с тех пор они сами по себе.
  -Значит, они уже пошли против приказа, -задумчиво произнес Вадим. -Хорошо. Это значит, что у них есть еще мозги.
  Исаев добавил:
  -Но и значит, что они не будут доверять никому. Если уж с верхушкой поссорились, то с мутантами вроде нас и подавно.
  -Потому и говорить буду я, -отрезал Вадим. -Не Игнат, не ты. Я. Пусть услышат, что у зараженных есть разум и голос.
  Игнат посмотрел на него испытующе:
  -А если они решат, что это уловка?
  -Попытаюсь убедить, -жестко сказал Вадим. -Или пошлю к черту. Но попытку сделаем.
  Он подошел к радиостанции, положил руку на микрофон и выдохнул:
  -Выходи на частоту.
  Эфир хрипел, сыпал помехами, будто сам воздух сопротивлялся разговору. Игнат сидел у радиостанции, щелкал тумблерами, когда наконец в динамике прорезался мужской голос, грубый, но уставший:
  -На связи Кронштадт, слышит кто? Прием.
  Вадим взял микрофон, прижал к лицу.
  -Кронштадт, это группа выживших на юго-востоке Петербурга. Мы слышим.
  Пауза. Лишь треск статики. Потом голос вернулся, уже настороженный:
  -Какая группа? Сколько вас? И какого черта до сих пор живы?
  -Община Самуила. Нас несколько сотен, -спокойно ответил Вадим. -Мы носители вируса. Хронофага. Но мы стабильны, вменяемы.
  На том конце помехи на секунду стихли. Потом раздалось нервное фырканье:
  -Чушь. Зараженные в лучшем случае бормочут отдельные слова... отголоски прежней памяти.
  Вадим сдержал усмешку.
  -Не все. Мы нашли способ сосуществовать, контролировать процесс. Не божественной магией, о которой пел Самуил в своих радиоспектаклях, а с помощью науки. У нас есть небольшой штат специалистов.
  -Докажи, -голос стал резким.
  -Сам факт разговора должен быть доказательством, -спокойно сказал Вадим. -Иначе зачем бы я тратил время?
  В эфире воцарилось молчание. Шорохи, будто кто-то передавал микрофон дальше. Голос сменился холодный, офицерский, с твердыми нотками в речи:
  -Допустим. Но предупреждаю, малейшем подозрении - больше никаких контактов.
  Вадим чуть руку на столе, но голос его оставался ровным:
  -Я говорю правду.
  В эфире повисло тяжелое молчание, только потрескивание на фоне. Потом офицер снова заговорил:
  -Допустим, что вы не совсем зомбари. Тогда объясни, что вам нужно?
  Вадим сделал вдох, подбирая слова.
  -У нас общий враг. ЧВК. Те, кто укрепился на Ленинградской АЭС. Они и к нам наведывались, пытались захватить некоторых живьем, свой микродрон в нашу лабораторию даже подсунули...
  На том конце короткая пауза, потом выругались так, что Игнат усмехнулся краешком рта.
  -Подтверждаю, -жестко сказал офицер. -Эти черти заняли станцию, всех, кто там был - наших парней, второстепенный персонал, охрану, даже их семьи, положили подчистую.
  -Значит, не слухи.
  -Не слухи, -глухо подтвердил голос. -Мы слышали переговоры. Несколько раз пытались выйти с ними на контакт, в ответ только молчание или угрозы не соваться, куда не нужно. Кто они такие - до сих пор не ясно. Не армия, не МВД, не ФСБ. Но с доступом к ресурсам и очень дорогим железом... Может какой олигарх с личной армией.
  -Мы видели, -сказал Вадим. -Немного разведали периметр. Бетонные стены, минные поля, дроны, бронетехника, авиация. Там крепость на долгие годы.
  На том конце эфира опять повисла пауза. Слышалось, как кто-то отошел от микрофона, другой голос пробормотал: ''Может, врут? ''
  Вадим наклонился ближе к динамику.
  -Врать мне смысла нет. Если вы не верите, скоро сами убедитесь. Эти псы придут и к вам.
  -Мы уже это понимаем, -глухо сказал офицер. -Но сил на штурм у нас нет. Даже если бы захотели.
  Вадим кивнул, хотя его никто не видел.
  -Вот потому я и вышел на связь.
  Эфир снова затрещал. На сей раз офицер заговорил медленнее, взвешивая каждое слово:
  -Хорошо! Допустим, вы действительно нашли способ держать вирус под контролем. Допустим, вы живы и в здравом уме. Но зачем нам верить вам?
  Вадим ответил сразу:
  -Потому что мы уже доказали, что можем. Кудровских больше нет, мы натравили на них зараженных и смели анклав. Мы можем сделать то же самое с ЧВК. В одиночку не хватит сил, но если будем действовать вместе, шанс появится, а потом получите доступ к ''вакцине'' и возможность спокойно ходить среди инфицированных, собирать нужные припасы в городе.
  На том конце раздалось глухое сопение, будто офицер обдумывал услышанное. Потом другой голос, моложе, горячее:
  -Вы предлагаете союз?
  -Я предлагаю выживание, -поправил Вадим. -Секретов раскрывать не буду, пока не будет договора. Но у нас есть технология сосуществования с Хронофагом. Мы можем избавить вас от страха заражения.
  Несколько секунд в динамике звучали одни лишь помехи. Потом офицер снова взял слово:
  -Если врешь, мы тебя повесим, а потом выпустим по вашему логову пару крылатых ракет для профилактики.
  -Договорились, -спокойно сказал Вадим.
  -Хорошо. Встретимся, -продолжил офицер. -Морской вокзал, южная часть гавани. Через двое суток, ровно в полдень. Выдвигайтесь налегке, орд рядом быть не должно.
  Вадим улыбнулся хищно, но голос его остался ровным:
  -Принято. Встретимся на морвокзале.
  Вадим медленно положил микрофон на стол. Игнат смотрел на него, прищурившись, а Исаев откинулся в кресле, скрестив руки на груди.
  -Ну, - сказал Вадим негромко. -Осталось придумать, как убедить вояк в том, что превращение в человека-черепаху и радио в башке - это хорошо.
  Исаев добавил:
  -Наемники могли нас прослушивать. Они знают где и когда мы встретимся, могут устроить пакость.
  -Могут, но мы отправим Олежку, который проведет делегацию в безопасное место.
  
  Глава 20. Переговоры
  
  На территории морского вокзала до сих пор оставались многочисленные следы неудавшейся эвакуации. Порванные карантинные палатки, разбросанные кучи багажа вперемешку с обглоданными останками, асфальт усеян стреляными гильзами. Когда зараженные прорвали периметр, гражданские запаниковали и рванули к отходящим судам. Несложно предположить, какая началась давка, военные палили по толпе, не разбирая, где люди, а где зомби. После бойни все было буквально усеяно трупами, которые со временем утащили на переработку в ульи или сожрали на месте.
  Но Вадим пришел сюда не вспоминать прошлое, а на переговоры. Укрывшиеся в Кронштадте люди от безысходности прислали парламентеров. На причале рядом с пришвартованным катером береговой охраны находились десять вооруженных людей. Облачены в мешковатые, темно-зеленые костюмы биологической защиты с замкнутой системой дыхания и масками с панорамным обзором, за спинами висели кислородные баллоны. Бойцы сильно нервничали из-за близкого присутствия оравы зомби и прыгунов, поэтому оружие даже не опускали.
  Во избежание удара со стороны ЧВК Вадим отправился встречать делегацию не самостоятельно, а послал Олега. Его не жалко.
  -Стой! -солдаты взяли омегу на прицел. -Ближе не подходить!
  Вадим удаленно нашептывал марионетке как говорить и что делать.
  -Чем меньше мы стоим на открытом причале, тем выше вероятность попасть в поле зрения наших общих недругов. Поговорим в более безопасном месте.
  -Ты прав... -согласился командир группы. -Они наверняка слушают эфир и наши шифры для них как орех молотком расколоть.
  -Тогда следуйте за мной.
  -А эти твари...
  -Не тронут вас, -мягко ответил омега. -Мы их контролируем. Прошу не стрелять ни в кого, не паниковать если вы вдруг увидите то, что выбивается из вашего понимания ''нормальности''.
  -Да весь этот вирус сплошная насмешка над ''нормальностью'', -проворчал военный. -Веди уже.
  Вместе с пятью сопровождающими он направился в здание морского вокзала, где их ждали Вадим с Исаевым. Внутри до сих пор пахло гарью из-за примененного напалма. В разбитых окнах гулял ветер, по коридору доносился тяжелый топот - десять ульевых воинов шагали позади Вадима и Исаева.
  Военные, вошедшие следом за парламентером, застыли на месте. Их оружие тут же поднялось, стволы нацелились на воинов.
  -Матерь божья... -пробормотал один из бойцов. -Это что за маскарад?
  Заговорил главный из делегации, его голос из-за противогазной маски на лице звучал глухо, но чувствительного слуха мутантов хватало все расслышать:
  -Вы точно не инопланетяне?
  Пластины на шлеме Вадима чуть раздвинулись, открывая человеческие глаза. Он посмотрел прямо на капитана и произнес:
  -Нет. Меня зовут Вадим, я был человеком и остался им. Мы нашли способ обуздать вирус и поставить его себе на службу.
  Военный недоверчиво оглядел его с ног до головы.
  -Поставить вирус... на службу? Звучит как издевка. Что у вас за скафандры?
  Исаев шагнул вперед, глаза его поблескивали алым.
  -Органическая броня, созданная посредством каскада управляемых мутаций. Хронофаг меняет организм. Вадим, доказал, что разум может выжить, а мы нашли способ стабилизировать процесс.
  -Стабилизировать... Слушайте, парни, вы понимаете, что все это звучит как бред? Больше похоже на сказку.
  Вадим наклонил голову.
  -Сказкой это покажется до первого боя. Я могу вернуть себе прежний облик, но пока защищенность и сила важнее. Мы живем в войне... кстати кто вы, не представитесь?
  -Капитан третьего ранга Валерий Варданян, Балтийской флот. Его остатки, -напряжение в воздухе не спадало. -Значит, ты хочешь сказать, что... управляешь ими, зараженными? И можешь приказывать?
  -Да, -кивнул Вадим. -Я слышу их, а они слушают меня.
  -А если вирус сломает тебя? -резко спросил капитан. -Что тогда?
  Исаев вмешался:
  -Мы проверяли. Процесс стабилен, Вадим живет так уже больше месяца, я поменьше. Ни деградации, ни потери рассудка наоборот: улучшение памяти, чувств, физических кондиций.
  Капитан сжал кулаки.
  -Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я видел, что Хронофаг делает с людьми. Изуродованные страшилища с красными глазами, жрущие все подряд. Ты хочешь сказать, что это можно повернуть вспять?
  -Не вспять, -спокойно ответил Вадим. -Вперед. Это не излечение, это адаптация. Мы перестали бояться вируса и используем его силу.
  Варданян замолчал. Несколько секунд он молча разглядывал Вадима, затем перевел взгляд на Исаева.
  -А ты кто? Ученый?
  -Артур Исаев. Иммунолог, -коротко ответил Исаев. -И тот, кто смог доказать на себе, что это работает. Я, как видите, намеренно сохранил прежний облик, поскольку моя функция заключается в исследованиях, а не участии в боях.
  -Угу, -протянул капитан. -Значит, вы тут строите рай для зараженных, а мы должны вам верить?
  Вадим шагнул ближе.
  -Нет, капитан. Я строю армию и ищу союзников. У нас общий враг - ЧВК на АЭС. Вы сами знаете, против них одними автоматами и толпами зомби не выстоять.
  -Мы знаем, -мрачно сказал Варданян. -Но и в сказки про контролируемый вирус верить трудно.
  -Скажи честно, -заговорил Варданян, всматриваясь в Вадима так, будто хотел прожечь его взглядом. -Что ты из себя представляешь? Человек? Мутант? Чужой?
  Вадим медленно развел руки в стороны, броня заскрипела.
  -Как сказал, я человек. Просто человек, измененный вирусом, я сохранил память, разум, все, что делало меня собой. И да, я и мои помощники могут управлять зараженными, но я не чудовище... Не больше тех, кто отдал приказ на полную зачистку оставшихся гражданских перед отходом.
  Один из офицеров, стоявших рядом, усмехнулся и бросил сквозь зубы:
  -Ага, не чудовище. Только твои глаза как у демона, а за спиной стоят ходячие тараканы в броне.
  Вадим резко повернул голову в его сторону, но голос остался спокойным:
  -Если бы я был чудовищем, мы бы вас сразу упаковали и переделали в покорных болванчиков. Но вас не тронули, потому что я решил с вами говорить.
  Тишина. Только скрипнула гильза под сапогом одного из солдат.
  -Допустим, -продолжил Варданян. -Допустим, ты говоришь правду. Как ты собираешься доказать, что твой метод работает?
  -Сначала договоримся, -холодно ответил Вадим. -Подробности после. Я не раздаю секреты бесплатно.
  -Значит, ты хочешь, чтобы мы поверили тебе на слово?
  -Я хочу, чтобы вы поняли: у нас общий враг. ЧВК, мы проводили разведку АЭС. Там мощные укрепления, дроны, танки, авиация. У них ресурсы, у нас - вирус, армия зараженных, у вас - дисциплина и оружие. Вместе есть шанс.
  Солдаты переглянулись. Один тихо сказал:
  -Звучит как бред.
  Исаев выступил вперед, голос его был холоден, лишен эмоций:
  -Бред - это сидеть на острове и ждать, когда у вас закончится вода, еда, лекарства, топливо или эти люди с игрушками придут к вам... А ведь рано или поздно придут, столько здоровых подопытных в одном месте больше в округе нигде не найти.
  Варданян нахмурился под маской, явно борясь с собой. Он снова посмотрел на Вадима:
  -Если мы поверим... что вы хотите от нас взамен?
  -Для начала мне нужно ваше участие. Не оружием, не людьми, а кровью. Присылайте образцы сотни тех, кто готов пройти процедуру улучшения. Мы сделаем тесты, определим генетическую совместимость и выберем лучших кандидатов.
  Солдаты зашевелились, но Варданян молчал, слушал.
  -Потом, -продолжал Вадим. -Мы продемонстрируем вам результат. Эти люди сами скажут, хорошо им или плохо. Никаких секретов, но решать надо быстро. ЧВК не будет ждать, пока мы договоримся. Взамен вы получите свободу передвижения. Ваши патрули смогут искать припасы, топливо, медикаменты. Зараженные их не тронут. Я гарантирую.
  Варданян сжал пальцы в кулаки. Видно было, как он борется с самим собой. Его бойцы переглядывались. Исаев шагнул ближе.
  -И еще один вопрос, товарищ капитан третьего ранга. У вас же наверняка остались крылатые ракеты или тяжелая артиллерия на кораблях. Если бы вы могли выпустить пару-тройку ракет по АЭС... это ослабило бы ЧВК.
  Варданян резко выпрямился.
  -Вы с ума сошли?! Рисковать уничтожением работающего реактора?! Новый Чернобыль хотите? Я не собираюсь превращать всю область в зону смерти!
  Голос его гулко отозвался под потолком. Солдаты за его спиной кивнули, в этом он был абсолютно прав. Исаев слегка нахмурился, но промолчал. Вадим поднял руку, жестом усмиряя спор:
  -Ладно, забудем про ракеты. Тогда начнем с простого: кровь ваших добровольцев.
  -Мы пришлем образцы. Но если это подстава, вы первыми пойдете на дно.
  -Договорились, -спокойно ответил Вадим. С обеих сторон понимали: союз зыбкий, на честном слове и недоверии. Но лучше так, чем поодиночке идти под нож загадочным наемникам. -Хочу еще уточнить, Кронштадт в данный момент подчиняется приказам центра?
  -Нет. Вертикаль власти давно распалась. Когда мы отказались выполнять преступный приказ о ликвидации гражданских, они прекратили с нами связь, воздушное сообщение с островом, а это значит больше никакой эвакуации, снабжения. Помощи ждать неоткуда.
  Один из ульевых воинов подал вакутейнер с кровью, взятой у Вадима.
  -Вот. Моя кровь, вдруг найдете там что-то интересное, чего мы не увидели. Наверняка у вас на острове больше врачей, оборудования.
  Варданян, помешкав, взял емкость.
  -А если... заразить ей кого-нибудь?
  -Я понял вашу мысль. И нет, это так не работает. Штамм моей крови убьет вас или сделает зомбаком...
  -Жаль.
  
  ***
  -Это полный бред.
  -Такой уж и бред?
  Полковник нацгвардии Стасевич отстраненно разглядывал разложенную на столе карту России с многочисленными пометками. План ''Заслон'' не работал, как задумано. Из тридцати зон безопасности семь уже прекратили существование, красным маркером были зачеркнуты Тамбов, Оренбург, Магнитогорск, Белгород, Сызрань, Кемерово, Комсомольск-на-Амуре. В этих городах ситуация вышла из-под контроля в связи с гражданскими беспорядками, вспышками заражения или атак извне. Сбивающиеся в орды зараженные твари буквально сметают деревни, мелкие города, без серьезной огневой мощи сдержать их невозможно.
  Вместе с тем началась вторая волна пандемии, в ходе мутаций появились новые штаммы Хронофага, которые косят людей с иммунитетом. Кому-то везет вылезти сухим из воды во второй или даже третий раз, но большинство умирает или обращается в зомби. Руководство Кронштадта данную информация не оглашало, дабы не усугублять и без того тяжелую ситуацию.
  Остров переполнен, помимо местных жителей здесь собралось около тридцати тысяч беженцев их Петербурга. Народ страдает от нехватки пресной воды, продовольствия, медикаментов, несмотря на строгое нормирование.
  -Давай лучше обмозгуем, как организовать эвакуацию, -предложил капитан третьего ранга Валерий Варданян. По иронии судьбы БДК под его командованием стоял на ремонте в Кронштадте. Основная часть Балтийского флота, следуя приказу, передислоцировалась в Мурманск. -Перевезем народ на Аландские острова
  -Вот финны обрадуются.
  -А кого их мнение интересует? Твоих и моих бойцов вполне хватит продемонстрировать, кто главный. А оружия у нас завались.
  -Это лишь даст отсрочку. Пускай на год, два, десять, но зараза в конечном счете нас доконает.
  -Ты понимаешь, товарищ полковник, насколько глупо твоя затея выглядит? Собрался с зомбарями дружить. А чего не с волками или крокодилами?
  -Волки и крокодилы не способны вести переговоры, осуществлять стратегические планирование.
  Варданян присел на край стола, ссутулившись, как человек, который давно не спал. Он не выпускал из пальцев пистолет, постукивая пальцем по кобуре, словно оружие могло дать ответы на вопросы, которых у него становилось все больше. Голос его звучал напряженно, местами срываясь на шепот:
  -Ты сам видел запись с камеры, Стасевич. Эти твари... Они не люди. Я стоял напротив, в двадцати шагах, и они улыбались. Улыбались, мать их! Как будто понимают, но взгляды как у хищников.
  Полковник произнес после небольшой паузы:
  -Ты напуган, Валер. Имеешь право. Любой нормальный человек испугается, увидев, как зараженный ломает бронедверь или срывает башню с БТРа. Но страх не отменяет фактов. Эти существа не просто стадо, они думают, планируют, выполняют приказы. Их можно направить.
  -Направить? -Варданян вскочил, стул с грохотом упал на пол. -Ты в своем уме? Их нельзя контролировать! Сегодня слушают, завтра перегрызут горло!
  Стасевич медленно поднял голову.
  -А армия надежна? -спросил он тихо. -Сколько частей осталось верными центру? Половина? Четверть? Мы уже не контролируем страну, мы сами с тобой фактически дезертировали.
  Капитан замолчал, тяжело дыша, сжимая кулаки так, что костяшки побелели. За окном завывал ветер, и где-то вдалеке ухнула сирена, на складе кто-то снова пытался взломать двери. Остатки прежнего мира рушились на глазах.
  -Нет, -глухо сказал Варданян, снова садясь, но руки его продолжали дрожать. -Все это - паника. Мы обязаны держаться за то, что знаем. Ученые ищут решение. В Китае уже хвастались, что у них есть вакцина против нескольких штаммов. Значит, шансы есть, стоит только выждать. Доживем до весны, и армия соберет силы, подтянет резервы, и мы начнем планомерные зачистки. Город за городом, квартал за кварталом... а там про наш отказ выполнить ублюдочный приказ генерала Жданова просто ''забудут'', пара тысяч обученных бойцов на дороге не валяется, особенно сегодня. Это не первый кризис, который мы переживаем.
  Капитан третьего ранга говорил быстро, почти сбивчиво, словно убеждал не столько собеседника, сколько самого себя.
  -Китайцы... -произнес Стасевич с горькой усмешкой. -Я тоже читал сводки. У них ''вакцина'' сработала на трети пациентов. Через месяц вирус мутировал, и все пошло прахом. Люди умирали, а зараженные становились только сильнее.
  -Но это все равно шаг! -перебил его Варданян. -Пусть временно, но защита! У нас есть время, если держать оборону. Зима на носу. Твари передохнут от голода и холода, как весной грызуны после мора. А потом мы выйдем из-за стен и начнем планомерно чистить страну. Так будет. Так должно быть.
  -Должно быть? -полковник шагнул ближе, глядя ему прямо в глаза. -Валера, ты сам слышишь, что говоришь? ''Должно быть'' - это не стратегия. Это молитва. Надежда, но надежда - роскошь, которой у нас больше нет. Кавалерия не придет, нас никто не спасет и не погладит по головке...
  Он провел пальцем по карте, остановился на зачеркнутом Магнитогорске.
  -Я говорил с нашими врачами и генетиками. Хронофаг сам себя переписывает, каждый месяц или неделю создает новые вариации. Любая вакцина - отсрочка, не решение. Сегодня помогает, завтра бесполезна.
  Варданян нахмурился, его губы побелели.
  -Все равно... -выдохнул он. -Все равно мы должны бороться. Мы давали присягу.
  Стасевич медленно опустился на стул, словно устал спорить.
  -Бороться можно только тогда, когда понимаешь, против чего борешься, а мы боремся с самой эволюцией, Валера. С самим будущим.
  -То есть, по-твоему, -Варданян резко ткнул пальцем в карту, так, что чернила маркера чуть размазались. -Мы должны признать их будущим человечества? Этих тварей? Сдаться и идти под руку к мутанту, который управляет ордой зомби?
  -Не сдаться, Валера. Признать очевидное. Для старой цивилизации все кончено. Этот Вадим и ему подобные - не чудовище, а закономерный результат. Вирус сделал из человека то, чем он мог бы стать через сотни тысяч лет эволюции. Более сильным и приспособленным.
  -Более опасным! -перебил капитан. -Они нас сожрут!
  -А может, наоборот? Может, они нас спасут? Ты сам видел: этот альфа думает, планирует, торгуется. Он не тупая тварь, он контролирует орды, которые мы не в силах остановить. Пока мы цепляемся за остатки старого мира, он строит новый.
  Варданян шагнул к нему, едва не уткнувшись лбом в лицо полковника.
  -Ты слышишь себя? Ты предлагаешь довериться монстру, который уже убил сотни людей в Кудрово.
  Стасевич не отступил.
  -А сколько убили мы? Сколько мирных легло морвокзале при последней эвакуации, когда мы открыли огонь без разбора? Сколько лодок и катеров мы утопили с теми, кто пытался до нас доплыть? Там ведь были бабы с детьми... Мы ничем не лучше, просто наши оправдания выглядят для нас убедительнее, типа, пресекали распространения инфекциями.
  -Нет, -сказал Варданян. -Пусть цивилизация рухнула, пусть страна на коленях. Но я не поверю, что будущее за этими... мутантами. Мы люди. И пока мы живы, мы должны оставаться людьми.
  Стасевич кивнул, словно признавая право капитана на это упрямство.
  -А я считаю, что будущее за симбиозом. За новым порядком, где зараженные и люди станут частью одного. И Вадим - наш шанс, может, последний...
  Где-то в глубине зала слышался гул дизель-генератора, с потолка капала вода, оставляя на полу маленькую ржавую лужицу. Снаружи, за стеклом, тянуло сыростью и холодом, сентябрь в Кронштадте входил в свои права. Варданян наконец тяжело вздохнул и провел ладонью по лицу. Его пальцы дрожали, не от страха, а от усталости.
  -Слушай, полковник, -заговорил он глухо. -Может, ты и прав. А может, я. Но решать мы сейчас все равно не сможем. У нас на руках почти семьдесят тысяч голодных ртов, остров перенаселен. Жесткий дефицит питьевой воды, медикаментов, топлива. Каждый день мы тратим силы на то, чтобы просто не сдохнуть, а ты мне предлагаешь прямо завтра расписываться в союзе с мутантами. Я всю жизнь верил, что армия - оплот страны. А сейчас мы держим оборону на клочке земли. Мурманск молчит, Ямантау закрылся в своей норе, регионы живут кто во что горазд. Но все же... все же я не могу так просто взять и сказать: ''Да, будущее за тварями''.
  Стасевич спокойно выслушал, скрестив руки на груди. В его глазах не было злости, только усталое понимание.
  -Ты не обязан говорить это вслух, Валера. Достаточно просто признать факты и действовать.
  -Нет, -резко отрезал Варданян, но голос его дрогнул. -Я возьму паузу. Неделя-две. Мы подумаем, понаблюдаем. А пока сосредоточимся на том, что реально. На вылазках в город, припасах, на том, чтобы наши люди не умерли с голоду и жажды. Если эти твари и правда новая эволюция, они никуда денутся. А если мы ошибаемся, вирус все равно нас доконает. Так или иначе, у нас есть время, и я его выжму до последней капли.
  
  Глава 20.1. Остальной мир
  
  Старый военный приемник потрескивал и сипел, выхватывая из эфира редкие обрывки новостей и сообщений, которые Вадим складывал в мозаику обстановки. Чем дольше он слушал, тем отчетливее понимал: остатки страны стремительно уходят в пропасть.
  План ''Заслон'', задуманный как сеть из тридцати укрепленных зон безопасности, должен был стать костяком выживания. Там концентрировались остатки армии, госаппарата, ученых, там же собирали беженцев. Анклавы соединяли коридоры снабжения, патрули. На бумаге все выглядело красиво - линия обороны против хаоса. На деле же за два месяца схема трещала по швам.
  Семь зон уже перестали существовать. Где-то оборона рухнула из-за внутренних беспорядков: голодные толпы брали штурмом склады, поджигали штабы, армейские части теряли управление и бежали. Где-то вспышки заражения выкашивали целые кварталы, и солдаты не успевали даже вывести выживших. А где-то орды накатили сплошной лавиной, и без тяжелого вооружения удержать их было невозможно.
  Оставшиеся анклавы цеплялись за жизнь. Ближайшие к Петербургу Вологда и Великий Новгород пока держались, но внутри ежедневно фиксировались вспышки заражения. Особенно тяжело приходилось Вологде, где новый штамм поражал даже иммунных: те, кто считали себя защищенными, теперь умирали или мутировали на глазах у соседей.
  Вадим сидел в тишине, глядя на пустую стену, но в голове его рисовалась карта страны, где красные кресты множились быстрее, чем люди успевали перестраивать оборону. ''Заслон'' уже не спасал, он лишь показывал, насколько глубоко и быстро идет распад.
  Схема, которую еще в июне презентовали как ''последний щит государства'', трещала на глазах.
  Но реальность оказалась другой. Тамбов пал первым: толпы беженцев, которым не хватало пайков, сами все разрушили. Разъяренные люди штурмовали склады, армейские части, поняв, что утратили контроль, просто покинули город в неизвестном направлении.
  В Оренбурге катастрофа началась изнутри - новая вспышка вируса выкосила почти весь гарнизон, даже тех, кто считался иммунными. Когда военные осознали, что заражение пошло по казармам, было поздно: несколько сотен зомби вырвались наружу за считаные часы.
  Магнитогорск и Белгород стали жертвами открытых атак: орды пришли с запада, сметая все на пути. Сначала люди отбивались, даже применяли артиллерию, термобарические боеприпасы, напалм, но к концу второй недели оборона захлебнулась, прыгуны продавили укрепленный периметр.
  Сызрань и Кемерово погибли тише, без ярких боев, там просто перестали выходить на связь. Последние доклады говорили о беспорядках, дезертирстве, перебоях с поставками топлива. Потом эфир смолк, словно городов никогда не существовало.
  Комсомольск-на-Амуре пал из-за одновременного давления снаружи и изнутри. Орды из соседнего Китая прижали анклав к реке, а внутри поднялся мятеж, местные ополченцы были не в восторге от произвола военных властей.
  Оставшиеся зоны продолжали цепляться за жизнь, но каждое сообщение по радио было пропитано отчаянием. А за пределами крупных зон сплошной хаос. Мелкие городки и деревни предоставлены сами себе, там царили мародеры, бандитские шайки, самозваные князьки, делившие власть. Где-то держались религиозные секты, где-то группы вооруженных охотников, в других местах люди просто прятались в подвалах, выживая изо дня в день.
  Картина страны становилась очевидной: вместо единого государства - мозаика анклавов и враждующих друг с другом общин.
  За пределами анклавов Россия стремительно превращалась в пустошь, где правили не люди. С каждым днем приходило все больше слухов и докладов о новых формах зараженных. Самой страшной угрозой становились кочующие орды, собранные вокруг суперпрыгунов вроде Дружка, чудовищ, обладавших ярко выраженной хищной смекалкой. Они ни с кем не говорили, не пытались подружиться.
  Эти существа не просто вели стаи. Они были их вождями и движущей силой. Там, где появлялся суперпрыгун, зараженные превращались в сплоченную массу, действующую почти как армия. Удары наносились не хаотично, а волнами: сначала разведка, потом основной вал, затем добивание выживших.
  Поволжье первым ощутило их силу. Села и поселки исчезали буквально за ночь. Орда проходила и на ее пути не оставалось ничего живого. Людей и животных пожирали, поля и огороды затаптывались, трава, корнеплоды и даже кора деревьев оказывались в пасти зараженных. Казалось, они выжирали все до голой земли.
  Из Сибири приходили такие же истории. Там кочующие массы насчитывали до десяти-пятнадцати тысяч зараженных. Подвижные и безжалостные, они перемещались вдоль дорог, железнодорожных веток, рек, истребляя все, что могло служить пищей. Укрыться от них в деревнях было невозможно: даже если зараженные не чуяли людей, они разбирали дома по бревнам, выискивая хоть что-то съедобное.
  Суперпрыгуны стали символом новой реальности. Их описывали как шести-восьмиметровых чудовищ, способных перепрыгивать целые улицы, срывать крыши с домов и опрокидывать военную технику, рвать когтями броню. Там, где раньше хватало пулеметной очереди, теперь требовалась артиллерия, а и ее могло не хватить.
  Армейские сводки пестрели мрачными формулировками: ''населенный пункт больше не существует'', ''зона опустошена'', ''территория непригодна для проживания''. Люди, чудом избежавшие встречи с ордами, рассказывали о пейзажах после их прохода: словно чума прокатилась по земле. Пустые деревни без единого звука, изъеденные деревья, огрызки костей на месте скота, распотрошенные амбары.
  Вадим, слушая все это, понимал: зараженные больше не были просто стихийным бедствием. Они становились экологическим фактором, новой формой жизни, вытесняющей старую. Мир действительно менялся, и не в пользу человека. Никакая вакцина ничего не изменит, даже Вадиму придется столкнуться с дикими инфицированными...
  Изредка прорывались официальные обращения из Ямантау. Голос президента звучал бодро, словно ничего не произошло: он призывал сохранять спокойствие, сплачиваться, доверять армии и ученым. Каждое выступление было выстроено как по учебнику, ''мы справимся'', ''страна держится'', ''лекарство уже на подходе''.
  Но чем дольше Вадим слушал, тем очевиднее становился разрыв между словами и реальностью. Там, за бетонными сводами горного убежища, сидело руководство страны, окруженное продовольственными складами и стерильными лабораториями. Они говорили о ''светлом будущем'', а на деле почти не контролировали ничего. Связь с регионами рвалась один за другим. Приказы Ямантау либо не доходили, либо игнорировались.
  Даже армия, некогда опора государства, теперь дробилась. Многие гарнизоны действовали самостоятельно: кто-то держал оборону, кто-то превращался в мелкие диктаторские режимы. Некоторые части вообще уходили в свободное плавание, торгуя оружием или присоединяясь к местным бандформированиям, отрядам ополчения.
  Президент упоминал, что ученые ''день и ночь работают над вакциной'', но Вадим прекрасно понимал: это не более чем мантра. Даже если где-то и создадут временное средство против очередного штамма, завтра вирус изменится. Обычные люди слушали такие речи и цеплялись за иллюзию надежды. Но в эфире было слышно другое: бунты, мятежи, отчаянные крики о помощи, которые никто не собирался услышать.
  Ямантау по инерции продолжал рассылать радиограммы, но они были больше похожи на приказы в пустоту. Вадим видел это ясно: центр выжил, но перестал быть центром. Он больше не мог управлять.
  В эфире все чаще мелькали упоминания о загадочной военизированной структуре, которая действовала сразу в паре десятков регионов. Для одних это была ''ЧВК''. ''наемники'', для других - ''консорциум'', ''каратели'', ''черные''. Конкретного названия никто не знал, но все понимали: это не банды мародеров и не распавшиеся армейские части. Это были дисциплинированные, хорошо вооруженные силы с доступом к технологиям, о которых большинство военных могло только мечтать. Но у них не было ни лозунгов, ни флагов, никаких деклараций о намерениях, лишь молчание.
  Но на этом дело не ограничивалось. В сводках мелькало: ''В Иркутской санитарной зоне совершен переворот, гарнизон частично уничтожен, город занят неизвестными силами''. В других сообщениях указывалось, что они действуют в Восточной Европе, Казахстане и даже в северных провинциях Китая. Никаких переговоров, никаких договоров: они просто приходили и брали то, что им нужно.
  Самым тревожным было то, что военные сами не понимали, кто стоит за этой структурой. Иногда целые подразделения молча переходили на их сторону. Солдаты дезертировали, офицеры обращали оружие против своих и присоединялись к ''черным'' без единого слова. Объяснений этому не находилось: ни идеологии, ни завербованных агентов не выявляли. Словно людей просто ''выключали'' и включали на другой стороне.
  Все сходилось, именно они пытались поймать его, заслали дрон в Дом Советов, именно они прочно засели на АЭС. И в отличие от Ямантау или местных'' князей'', эти люди знали, что делают, и действовали планомерно.
  Для него становилось все яснее: если он хочет выжить, придется строить собственную фракцию, расширять влияние, искать союзников. Потому что ''черные'' не оставят ему шансов, если он останется сидеть на месте.
  До недавнего времени из Соснового Бора еще приходили редкие передачи. Небольшая группа выживших на автовокзале держала связь с другими общинами. Их сообщения были отрывочными, но достаточно ясными, чтобы складывать картину происходящего.
  ''Черные'' больше не ограничивались периметром Ленинградской АЭС. Они методично расширяли свое присутствие на километры вокруг. Отлавливали одиночных выживших, вырезали мелкие гнезда зараженных, а на месте захваченных деревень возводили аванпосты. Обычные люди описывали это так: ''идут, как паровой каток''.
  Особенно тревожной была новость о строительстве взлетно-посадочной полосы. По рассказам, ее отсыпали и выровняли всего за несколько недель, а на подготовку ушло меньше времени, чем требовалось регулярной армии в мирные дни. Теперь каждый день туда приземлялись тяжелые военно-транспортные самолеты. Очевидцы говорили про ''Геркулесы'' и ''Атласы'', натовские машины, шли одна за другой, разгружались ночью под усиленной охраной.
  Что они перевозили, оставалось тайной, но факт оставался фактом: АЭС становилась не просто опорным пунктом, а полноценной базой с международным снабжением.
  А потом связь с Сосновым Бором оборвалась. Те, кто держал с ними контакт, успели передать короткое, обреченное сообщение: ''их убили''. После этого в районе заработали мощные станции радиоподавления, эфир превратился в белый шум. Все, что находилось в большом радиусе, глохло.
  Оставшиеся в живых советовали уходить подальше от зоны. Там больше нечего ловить.
  Все выглядело слишком упорядоченно, слишком целеустремленно. Это не были разрозненные действия, это была стратегия.
  ''Черные'' действовали так, как не действовала больше ни одна сила на континенте. Захват, укрепление, зачистка территории и расширение плацдарма, снабжение по воздуху. Каждый шаг логичен и последователен, выстроен так, словно у них есть план на годы вперед. В отличие от Ямантау с его пустыми речами или разрозненных военных анклавов, эти люди двигались к чему-то конкретному.
  АЭС была лишь началом. Вадим понимал: она стала узлом их присутствия, крепостью и перевалочной базой. Но вектор дальнейших действий указывал в сторону Петербурга. Слишком близко, слишком много активности в этом регионе.
  Он прикусил губу. Если рассуждать холодно и логично, он уже засветился. Слишком сильно. Десятки свидетельств, что существует альфа, способный управлять ордами, распространялись слухами быстрее пуль. Для ЧВК он был идеальным трофеем: не просто мутант, а инструмент. С его способностями они могли не только контролировать зараженных, но и направлять эволюцию по собственному сценарию. Армия, наука, ОМП... ничто не дало бы такого преимущества.
  И если подумать у них оставалось два варианта: уничтожить угрозу или захватить ее. И Вадим не сомневался, какой вариант будет для них приоритетным. Он снял наушники, положил их на стол и медленно сжал кулак.
  -Значит, охота началась всерьез, -пробормотал он, сам себе.
  
  Глава 21. Страшная цена
  
  Генерал Кейси сидел во главе длинного стола, вокруг которого расселись члены Комитета начальников штабов: адмиралы, генералы ВВС и Корпуса морской пехоты, а также начальник военной разведки - худой, лысеющий человек с ввалившимися глазами, словно он не спал неделями. На стене висела панель с несколькими десятками видеоканалов, где мелькали лица офицеров из удаленных анклавов, еще функционирующих баз. В центре трансляции - президент Соединенных Штатов, его изображение шло из бункера в Аппалачах.
  Линда Галловей, сдержанная и сосредоточенная, сидела ближе к середине стола. На ее планшете вспыхивали графики - динамика первых серий испытаний ''вирусной вакцины''. Она ненавидела это название: препарат был лишь суррогатом, сырым продуктом, не отвечающим стандартам ни медицины, ни биоэтики. Но выбора не было.
  -Доктор Галловей, -заговорил Кейси, его голос отдавался металлическим эхом под сводами бетонного потолка. -Доложите состояние проекта.
  Она поправила очки и вывела на экран рядом с президентом серию слайдов.
  -Как вы знаете, модифицированный штамм Хронофага мы пытались адаптировать в виде вектора для формирования устойчивого симбиоза с человеческим организмом. На текущий момент побочные эффекты сохраняются: в 87% случаев наблюдаются физиологические деформации: гипертрофия костной ткани, спонтанные разрастания мускулатуры, изменение цветовой пигментации, иногда дополнительные глазные структуры или зубные ряды.
  Офицеры переглянулись. Кто-то хмыкнул, кто-то нахмурился.
  -Разум при этом сохраняется? -сухо спросил президент.
  -В большинстве случаев когнитивные функции остаются нетронутыми. Психика, правда, страдает: в среднем испытуемые становятся более агрессивными, но в пределах управляемого.
  -Черт возьми, -буркнул генерал ВВС. -Солдату пара лишних глаз с тепловым зрением только на пользу.
  Президент усмехнулся и покачал головой.
  -Доктор Галловей, я понимаю вашу озабоченность. Но у нас нет роскоши ждать идеального результата. Вакцина должна пойти в массовое производство. В ближайшие дни. Солдаты переживут наросты на коже или клыки. Мы боремся за существование нации, а не за конкурс красоты.
  Линда стиснула губы. Она привыкла к цинизму, но подобные заявления все равно резали слух.
  -Хорошо, господин президент. Но я обязана предупредить: чем быстрее и масштабнее внедрение, тем выше вероятность непредсказуемых мутаций.
  -Это потом, -отмахнулся он. -Сейчас нам нужно вернуть контроль над страной.
  Она нахмурилась и спросила:
  -Но почему такая срочность? Что изменилось за последние недели?
  Кейси переглянулся с президентом. Лицо главы государства посуровело. Генерал кашлянул, наклонился вперед и сказал:
  -Доктор, у нас появилась новая проблема. И это не вирус с инфицированными тварями.
  В зале потемнело, и на экране рядом с президентом вспыхнула карта Евразии. Красные точки постепенно выстраивались цепочкой от Польши и Балкан, тянулись через Россию, Монголию до восточных провинций Китая.
  -Вот, -начал генерал Кейси. -За последние два месяца мы фиксируем аномальную активность в этих районах. Первоначально считали: локальные ЧВК, остатки национальных армий или новые бандформирования, сколотившие коалицию. Но картина слишком стройная.
  Карта увеличилась, сменяясь спутниковыми снимками. На них были видны укрепленные периметры вокруг аэропортов, колонны бронетехники, ангары, заполненные вертолетами и конвертопланами.
  -Эти люди захватили ряд стратегических объектов. Порты на Балтике и Черном море, несколько авиабаз в Восточной Европе, крупные электростанции.
  Линда наклонилась вперед, не веря своим глазам.
  -Они что, действуют синхронно на всей этой территории?
  -Именно, -подтвердил начальник военной разведки. Его голос дрожал от усталости. -Они оперируют десятками тысяч бойцов, все подготовленные, дисциплинированные, оснащены лучше, чем регулярные армии до пандемии. Как оружием натовского образца, так и российского, китайского. Логистика безупречна. Спутниковая разведка фиксирует бесперебойные поставки - конвои грузовиков, военно-транспортные самолеты...
  Президент прервал:
  -Аналитики ломают голову: что это? Секретная международная организация, существование которой проглядели все разведки мира? ЧВК?
  Генерал Кейси кивнул.
  -Нам неизвестна их мотивация. Они не вступают в переговоры, не признают ни одно государство. Просто приходят, зачищают зараженных, устраняют местное командование и занимают территорию. Иногда оставляют гарнизоны, иногда полностью перекраивают инфраструктуру под собственные нужды.
  На экране появились спутниковые кадры какого-то китайского города. Черные колонны техники въезжали в город, на центральной площади виднелись импровизированные лагеря.
  -Кашгар на западе Китая, зона без вируса, -сказал разведчик. -Там они за два дня устроили переворот, ликвидировали весь штаб гарнизона, проредили население и превратили город в свою операционную базу. Радиоэфир после этого молчит, глушение по всему району.
  Кейси скрестил руки на груди.
  -Вы понимаете, доктор, почему мы больше не можем ждать с вакциной? Пока мы сидим в бункерах, новая сила подминает под себя половину планеты.
  Начальник разведки поднялся, облокотившись на стол.
  -Ситуация усугубляется тем, что противник активно работает в киберпространстве. Часть спутниковых каналов связи оказалась недоступной не из-за нарушений в работе наземной инфраструктуры, а потому что их перенастроили. Кто-то переписал протоколы, изменил режим работы.
  -Черт, -тихо пробормотал один из адмиралов.
  Разведчик кивнул.
  -И это не все. В течение последнего месяца подверглись массированным атакам закрытые военные дата-центры - те самые, что проектировались для автономной работы на пятьдесят лет. Мы считали их неуязвимыми. Но факт: их взломали. Утекли горы сверхсекретных данных - чертежи вооружений, коды доступа, разведсводки... По эффективности и точности операций мы предполагаем использование системы универсального искусственного интеллекта. Подобного нашему Атласу.
  Линда прищурилась и тихо спросила:
  -Где ваш Атлас сейчас?
  Президент тяжело вздохнул.
  -Уничтожен. На третий день после вспышки в Гонконге его инфраструктура подверглась кибератаке. Все серверы были выведены из строя, цепочка резервных мощностей обнулена. Мы лишились глобального инструмента в момент, когда он был нужен больше всего.
  Кейси сжал кулак.
  -А вот эта неизвестная организация действует так, будто у них есть собственный Атлас. Они планируют операции безупречно, почти не допускают ошибок.
  -Если у них действительно есть ИИ такого уровня, -мрачно сказал президент. -То они уже ушли дальше нас на десятилетия.
  Информация обрушивалась лавиной, а в воздухе витал привкус обреченности.
  -Простите, -тихо сказала Линда, переводя взгляд с Кейси на президента. -Я не понимаю, зачем вы мне все это рассказываете. Моя работа - вирус. Я не занимаюсь геополитикой и не командую армиями.
  Президент прищурился. Его лицо на экране стало ближе, камера словно нарочно подчеркнула морщины и усталость.
  -Доктор Галловей, мы даем вам эту информацию не ради праздного разговора. Пока мы сидим в бункерах, мир захватывает новая сила. Мы не знаем их мотивов. Возможно, они просто хотят выжить, возможно подчинить остатки цивилизации. Но ясно одно: если мы не восстановим обороноспособность, то через год или два нас уже не будет.
  Генерал Кейси кивнул.
  -Вакцина - наш единственный шанс быстро поднять численность боеспособных подразделений. Мы не можем ждать, пока вы доведете ее до совершенства. Нам нужны солдаты. Сейчас. Пусть с уродствами, пусть с побочными эффектами, но солдаты, способные драться, а не умирать от Хронофага.
  Один из адмиралов глухо добавил:
  -В противном случае воевать за страну просто будет некому.
  Линда сжала зубы. Внутри боролось все: ученый, стремящийся к точности, и гражданин, понимающий, что времени действительно нет.
  -Значит, моя роль в том, чтобы любой ценой запустить массовое производство? -произнесла она почти шепотом.
  -Именно, -подтвердил президент. -И мы ждем от вас не сомнений, а действий.
  -Хорошо. Мы сделаем все, что в наших силах, господин президент, -Линда с усилием выдохнула, вернув себе холодную деловую интонацию. -Если вы хотите, чтобы мы запустили производство немедленно, нужно понимать масштабы. Проблема не только в самой вакцине, проблема в мощностях и доставке. Насколько мне известно, сегодня у нас остается три биотехнологических центра, способных поддерживать полный цикл производства. Все они перегружены текущими задачами: один работает на обеспечение карантинных зон в Техасе антибиотиками, второй в Денвере на синтез базовых вакцин против сезонных заболеваний, третий в Калифорнии экспериментирует с биооружием против зараженных. Даже если мы переориентируем мощности полностью, хватит на производство доз для пары сотен тысяч человек в месяц.
  -Этого мало, -сухо сказал Кейси.
  -Именно. А теперь вторая проблема - логистика. Даже если мы получим нужное количество препарата, как его доставлять? Автомобильные, железнодорожные маршруты перекрыты зараженными или контролируется местными отрядами милиции. Воздушные перевозки ограничены: у нас всего две сотни транспортников и десятка четыре работающих баз, а топливо вырабатывается на пределе.
  Она на мгновение умолкла, чтобы подчеркнуть слова.
  -Господа, производство - это лишь половина задачи. Вторая половина -распределение. Если мы не сможем доставить вакцину по адресу, она просто останется в хранилищах.
  Президент мрачно нахмурился.
  -Какие варианты вы предлагаете?
  -Минимизировать радиус доставки, -ответила Линда. -Сосредоточиться сначала на ключевых анклавах в пределах досягаемости. А затем расширять сеть шаг за шагом, это будет медленно, очень медленно.
  Кейси недовольно покачал головой.
  -Медленно, значит, мы проиграем.
  -Быстрее невозможно, -резко ответила она. -Даже если мы готовы закрыть глаза на побочные эффекты, законы физики и логистики не отменить. Мы не можем накрыть страну вакциной волшебной палочкой.
  Слово взял заместитель командующего ВМС.
  -У нас есть решение. Быстрое. Мы можем задействовать стратегические носители: крылатые ракеты, авиабомбы, беспилотные платформы. Начинить их аэрозольными контейнерами и распылить ослабленный штамм над анклавами, уцелевшими городками, военными базами. Охватим миллионы сразу.
  Кейси нахмурился, но молчал. Другие генералы переглянулись, в их глазах мелькнуло что-то вроде одобрения: простое решение, военное по духу. Галловей резко поднялась.
  -Вы с ума сошли!? Такое неизбирательное заражение убьет всех стариков и почти всех детей младше пятнадцати лет. Их организмы просто не выдержат даже ослабленный штамм. У нас уже есть статистика: подростки с пятнадцати до шестнадцати переживают процесс в одном случае из двадцати, дети младше практически никогда.
  -Но взрослые выживут, -холодно заметил начальник разведки. -Войну выигрывают солдаты, а не дети.
  -А потом? -перебила Линда. -Даже если вы готовы пожертвовать молодым поколением, никто не знает, что будет с репродуктивной системой выживших. Мы не проводили исследований. Мы не знаем, смогут ли женщины после заражения рожать здоровых детей. Мы не знаем, будут ли у мужчин полноценные сперматозоиды, может, через одно поколение вы получите пустую оболочку нации, неспособную к воспроизводству.
  Президент нахмурился, но, кажется, предложение военных его устроило.
  -Зараженные вполне успешно размножаются, доктор Галловей. Мы знаем случаи. И если потом родятся четырехглазые страшилища или мутанты с хвостами и клыками - это будет наша новая норма. Главное, чтобы они жили и сражались.
  Линда чувствовала, как внутри все сжимается. Она понимала: для этих людей человеческая жизнь уже давно превратилась в статистику, а уродства - в допустимые побочные эффекты.
  -Господин президент, -тихо сказала она. -Вы играете в рулетку не только с жизнями, но и с будущим человечества.
  Тот откинулся в кресле, глядя прямо в камеру.
  -У нас нет будущего, доктор, если мы проиграем здесь и сейчас.
  Галловей глубоко вдохнула, заставляя себя говорить ровно, без истерики.
  -Есть другой путь. Менее быстрый, но не самоубийственный. Мы можем расширять производство поэтапно, концентрируясь на ключевых группах. Работать через добровольное введение препарата под наблюдением медиков. Это даст нам не только контроль над результатами, но и данные. Мы будем знать, как именно реагируют разные группы населения, какие изменения происходят в репродуктивной системе, в когнитивных функциях... А уж потом после сбора статистики можно подумать о масштабном распылении.
  Генерал Кейси нахмурился.
  -Это слишком медленно.
  -Это единственный путь, который оставит нам хоть какой-то шанс на будущее, -жестко отрезала Линда. -Если вы превратите нацию в армию уродов, неспособных рожать детей, никакая победа не будет иметь смысла.
  Один из генералов раздраженно ударил кулаком по столу.
  -У нас нет времени на пацифистские игры, доктор!
  -Это не игры, -парировала она. -Это наука. Ваша альтернатива - геноцид собственного народа.
  Президент долго молчал. Его лицо было неподвижным, лишь пальцы постукивали по столу.
  -Допустим, мы пойдем по вашему пути, доктор. -Он произнес каждое слово медленно, с нажимом. -Сколько времени потребуется, чтобы хотя бы половина нашей оставшейся армии была привита и готова к бою?
  Галловей сжала губы, понимая, что любое число прозвучит как приговор.
  -При нынешних мощностях - не меньше трех месяцев. Если мобилизовать все, что у нас осталось, и пустить в производство каждый работающий завод.
  -Три месяца, - повторил президент. -За это время мир может измениться до неузнаваемости.
  Линда выдержала его взгляд.
  -Но за три месяца у нас хотя бы будет шанс сохранить человечность. А не просто выжить ценой собственной деградации.
  Едва Галловей закончила, зал словно взорвался.
  -Три месяца?! -рявкнул генерал морской пехоты. -За это время противник укрепится, и никакая вакцина нам не поможет!
  -Аэрозоль - единственный выход, -поддержал его замкомандующего ВМС. -Пусть умрут дети и старики, зато уцелеют миллионы взрослых бойцов.
  -Чушь! - резко перебил начальник разведки. -Если мы уничтожим молодое поколение, через двадцать лет у нас не останется армии. Только старики с пушками.
  -Зараженные не стареют, вы плохо слушали! -возразил генерал ВВС. -Нам нужны солдаты сейчас, время работает против нас.
  Галловей молчала, наблюдая, как военные перегрызаются, словно стервятники над падалью. Она чувствовала: любая ее реплика только подольет масла в огонь. Президент поднял руку, и шум стих.
  -Хватит. -Его голос был холоден. -Я услышал все доводы. У нас есть два пути: быстрый, с непредсказуемыми последствиями, и медленный, с риском потерять страну.
  Он перевел взгляд на Галловей.
  -Вы уверены, доктор, что ваш метод даст результат?
  -Да, -твердо ответила она. -Но для этого нам нужны дисциплина, ресурсы, время и немного терпения.
  Президент задержал на ней взгляд, потом перевел его на Кейси.
  -А вы, генерал, уверены, что ваша стратегия с неизбирательным распылением приведет к победе, а не к катастрофе?
  Кейси сжал губы, но промолчал. Президент тяжело выдохнул:
  -Будет так. Компромисс. В течение трех недель мы проводим ускоренные испытания. На военнослужащих ближайшей авиабазы, -он кивнул в сторону Кейси. -И на беженцах, которых мы приняли. Разного возраста, пола, состояния здоровья.
  Кейси кивнул.
  -Программа будет запущена немедленно.
  Президент продолжил:
  -Если результаты окажутся приемлемыми, мы начинаем широкомасштабное производство и распыление. Без дальнейших дискуссий. Если нет, тогда будем обсуждать более радикальные меры...
  Галловей смотрела на этих людей, на их серые, уставшие лица, на равнодушие в глазах. И понимала: судьба миллионов свелась к торгам за скорость и масштабы.
  -Хорошо, -сказала она тихо. -Я сделаю это. Но помните: вся ответственность лежит на вас, господа военные.
  
  ***
  Двери захлопнулись за ее спиной, и совещание, наконец, осталось позади, в зале, пропитанном потом и страхом. Линда Галловей шагала по коридору, и ее каблуки гулко отдавались эхом, будто отбивая такт ее раздражению. Внутри все кипело. Она ощущала себя не ученым, не профессионалом, а пешкой на доске, где генералы двигали фигуры без разбору, готовые превратить целую страну в биологический эксперимент.
  Спустившись на один уровень ниже, она вошла в кафетерий. Просторное помещение с рядами пластиковых столов и стульев пустовало, обеденное время давно прошло. Только в углу сидел Фрэнсис Баккер, ковыряя вилкой в подогретой пайке. Его волосы были растрепаны, словно он снова забыл о собственном внешнем виде, полностью растворившись в формулах и диаграммах.
  -Линда, -он поднял глаза. -Я уж думал, ты совсем там пропала.
  Она взяла чашку черного кофе из автомата, сделала глоток и села напротив, даже не пытаясь скрыть ярость.
  -Эти тупоголовые солдафоны... -выдохнула она. -Они вообще думают хоть чем-то, кроме того, как бы повоевать?
  Баккер приподнял брови, отложил вилку.
  -О чем ты? С кем они собираются воевать, кроме зараженных?
  Линда замерла, задумавшись. На секунду мелькнула мысль: стоит ли ей вообще раскрывать подробности? Но потом она вспомнила, никакой подписки о неразглашении, никакого предупреждения не было. Только сухие доклады и приказы. Она поставила чашку на стол и наклонилась вперед.
  -Они не сказали тебе? Есть еще одна сила. Вооруженная группировка, черт знает откуда взявшаяся. Действует в Европе, в Азии, даже в Китае. Десятки тысяч бойцов, техника, базы. Они захватывают стратегические объекты, ломают нашу связь, вытаскивают из дата-центров секреты, будто у них в руках универсальный ИИ.
  Глаза Баккера расширились.
  -Что за черт?.. И это все всерьез?
  -Судя по тому, как у генералов трясутся руки, еще как всерьез, -мрачно ответила Линда. -Кейси и остальные дрожат перед ними больше, чем перед Хронофагом. А президент... он, похоже, решил использовать вакцину как средство показать, что армия еще ''нужна''.
  Она откинулась на спинку стула и с усмешкой добавила:
  -Они боятся не только заразных. Они боятся остаться без работы, когда кризис минует. Поэтому им кровь из носу нужно снова стать незаменимыми.
  Баккер провел рукой по лицу и хрипло сказал:
  -Черт побери, Линда... Если это правда, то мы все пешки. И нас ведут в очередную войну.
  -Погоди, -сказал он наконец. -Ты говоришь, что это не бандиты, не остатки чьей-то армии? У них есть структура, ресурсы?
  Линда кивнула.
  -Не просто структура. Они действуют так, будто у них под рукой глобальный штаб с безупречной координацией. Зачистка зараженных, захват баз, организация поставок - все работает, как часы. Мы бы и в лучшие годы не справились так слаженно.
  Она сделала глоток кофе, но жидкость показалась горькой, как полынь.
  -Мне привели в качестве примера город на западе Китая. Они вошли туда за двое суток, смели командование, проредили гарнизон. Теперь это их база. Радиоэфир после этого заглох, включили глушилки. То же самое в Восточной Европе. Захватили порты, аэродромы. И, что самое худшее, перехватили часть наших спутниковых каналов.
  -Подожди, -нахмурился Баккер. -Спутники? Ты хочешь сказать, они способны ломать закрытые протоколы связи?
  -Уже сделали, -холодно сказала Линда. -А еще взломали несколько военных дата-центров, рассчитанных на автономную работу полвека. Те самые, которые считались ''неприступными''. Там лежали коды доступа, планы операций, разработки. Все ушло к ним.
  Баккер побледнел.
  -Это невозможно.
  -Скажи это Кейси, -горько усмехнулась Линда. -Они уверены, что у противника есть свой аналог Атласа. Универсальный ИИ, способный прогнозировать и координировать действия на глобальном уровне.
  -Если это правда, Линда... Тогда Хронофаг - не единственная угроза. Тогда мы просто сменили чуму на чуму похуже.
  Линда стиснула зубы.
  -Вот именно. Но наши генералы все еще мыслят категориями ''война - это танки и ракеты''. Они даже не понимают, что если у этих людей действительно есть ИИ такого уровня, то мы просто дети против взрослых.
  -Знаешь, Линда, -сказал Фрэнсис хрипло. -Я все еще ловлю себя на мысли, что жду звонка от жены. Или письма от студентов. Хотя мозгом понимаю, никого больше нет. Ни одного знакомого лица. Все, кого я знал, все, кого учил, умерли или превратились в монстров. Старый мир... он просто выгорел... А новый мир... он не для нас. Здесь будут жить одни изуродованные чудовища, которые называют себя людьми. Здесь армии воюют не за города, а за руины. И мы - всего лишь заложники обстоятельств.
  Линда слушала, и ее руки сжались в кулаки.
  -Я тоже потеряла всех, Фрэнсис. Родителей, брата, коллег. Каждый день мне приходится напоминать себе, что я не имею права оплакивать их. Потому что у меня работа. Но иногда... иногда я думаю: зачем? Ради чего я должна тащить все это на себе? Ради того, чтобы через десять лет у руля остались те же самые дебилы-бюрократы и военные идиоты, которые знают только ''стрелять и взрывать''?
  Она резко поставила чашку на стол.
  -Они ведь даже не понимают, что сами обрушили старый мир. Их жажда контроля, их иллюзия силы. А теперь они пытаются выстроить все заново, только на костях.
  Баккер усмехнулся, но в его улыбке не было радости.
  -Может, они просто не умеют по-другому. Солдатам всегда нужно воевать. Даже если враг - сам воздух, они будут стрелять в небо.
  Линда отвела взгляд в сторону.
  -Я ненавижу этот новый мир, -прошептала она. -Но если мы его не переломим, мы в нем утонем.
  -А если они решат вколоть вакцину нам? Ведь в их глазах мы такие же ресурсы, как солдаты. Ученые, врачи, техники - все должны быть ''защищен''.
  Линда резко ответила:
  -Я скорее вскрою себе вены или повешусь, чем приму эту дрянь.
  Слова прозвучали как клятва, и Баккер понял, что это не просто фигура речи.
  -Почему? -спросил он, хотя ответ знал наполовину.
  -Потому что даже ослабленный, даже урезанный до предела Хронофаг остается самим собой, Он может мутировать. Не через неделю, так через год. Не через год, так через десять. И никто не знает, что будет, когда ''укрощенный'' вариант столкнется с еще не изученными штаммами. А их может быть бесконечно много. Это не вакцина. Это бомба замедленного действия.
  Она наклонилась ближе, сжав руки в кулаки.
  -Для них это инструмент войны. Для меня - билет в никуда.
  Баккер молча кивнул, лицо его было осунувшимся от усталости.
  -Значит, будем держаться вместе. Если мы не сможем спасти этот мир, то хотя бы не будем помогать превращать людей в чудовищ.
  Линда позволила себе короткую, усталую улыбку.
  -Именно. Пусть этот мир катится к черту, но мы останемся людьми.
  
  Глава 22. Следующий шаг
  
  Улей дышал тяжелым влажным ритмом, словно гигантское сердце, заключенное в бетонные стены подвала. Пол под ногами был мягким, пористым, пропитанным соками биомассы. Вадим стоял у самого края органического бассейна, где из вязкой, переливающейся субстанции медленно вырастала человеческая фигура.
  Сначала показалось, что это - очередной омега: обнаженное тело, чистое от внешних мутаций, без избыточных опухолей, костяных наростов или глаз на неестественных местах. На коже не было даже типичных трещин или рубцов - лишь свежая бледность, как у новорожденного. Но стоило созданию сделать первый шаг, как стало ясно: чего-то здесь катастрофически не хватало.
  Зомби, прошедший через процесс обратного преобразования, едва держался на ногах. Он пошатывался, тупо пялился в пустоту, а губы судорожно шевелились, выдавливая наружу обрывки звуков:
  -Ма... ма... свет... дом...
  Слова терялись, не связывались в предложения, не имели смысла. Это было бессмысленное бормотание, не больше.
  Вадим нахмурился и сделал шаг вперед. Он коснулся сознанием новой сущности, залез глубже, туда, где должен был быть привычный хаос сигналов, характерный для зараженных. Но вместо хаоса его встретила пустота. Лишь разрозненные осколки, как если бы кто-то разбил огромное зеркало личности на триллионы микрочастиц и выбросил их в темноту.
  Никакой упорядоченной памяти, никаких цепочек ассоциаций, ни единого целого образа. Только жалкие рефлексы, эхо прежнего ''я''.
  Вадим замер, впервые за долгое время его пронзила тягучая, тяжелая тишина. В голове стучала одна мысль: сотни тысяч зомби уже никогда не станут людьми. Его попытка вернуть хотя бы одного кончилась созданием бездушной оболочки.
  В тот момент в помещение вошли двое. Настя, сохраняя настороженный взгляд, и Исаев в своем вечном халате, с планшетом, исписанным заметками.
  -Что ты тут делаешь? -сухо спросил иммунолог, окинув взглядом стоящее у Вадима существо. Вадим тяжело вздохнул и кивнул на эксперимент.
  -Пытался... вернуть. Хотел проверить, можно ли зомби сделать человеком обратно. Или хотя бы дать им память, личность.
  Он снова посмотрел на стоящую оболочку. Та вяло подняла руку и ткнула пальцем в пустоту, пробормотав:
  -В... ва.. да...
  Губы Вадима дернулись, но смысла в этом звуке не было, всего лишь случайная цепочка. Он повернулся к Исаеву и добавил глухо:
  -Результат так себе.
  Исаев медленно обошел стоящее существо по кругу, щурясь, словно рассматривал не бывшего человека, а неудачный образец в лабораторной культуре. В какой-то момент он остановился, сделал пометку на планшете и только тогда поднял глаза на Вадима.
  -А чего ты ожидал? -спросил он с почти раздражающим спокойствием. -Что из этого киселя снова получится человек?
  Вадим прищурился.
  -Киселя?
  -Да, -кивнул Исаев и ткнул пальцем в висок существа. -Хронофаг, по сути, превратил больше половины его мозга в... условно говоря, белковый пудинг. Потом сам же попытался собрать обратно. Криво. Косо. С нарушением всех возможных правил нейроморфологии.
  Он говорил все быстрее, как будто лекция была давно готова и только ждала повода выйти наружу.
  -Представь себе мозаичный витраж в соборе. Разбить его в пыль, а потом попробовать склеить заново. Картинка уже никогда не будет прежней. Тут то же самое, синаптические сети, ответственные за долговременную память, когнитивные функции, личность разрушены и собраны заново, но с искажениями. Вот результат. Набор рефлексов и случайных ассоциаций. Бормотание отдельных слов без понимания, ни структуры, ни семантики.
  Вадим нахмурился, пытаясь возразить:
  -Но у Насти же вернулся разум. Постепенно.
  -У Насти, -Исаев поднял палец. -Мозг не был разрушен настолько сильно. Там синаптическая архитектура сохранилась, пусть и поврежденная. Плюс компенсаторные механизмы, регенерация и... твой фактор. Возможно, синхронизация с альфой запустила какие-то процессы перестройки, что-то вроде нейропластичности в экстремальном масштабе. Это редчайшее исключение.
  Он снова взглянул на бормочущего новичка.
  -У него же все иначе. Личность уничтожена. Остались ошметки. Улей пытался слепить обратно, но сделал это с ошибками. У стабилизированных зараженных первой стадии мутации часто заходят в тупик именно из-за этих ошибок, как если бы программа генетической реконструкции дала сбой на каждом третьем шаге.
  Существо в этот момент уронило голову набок и бессмысленно заулыбалось. Вадим ощутил, как в груди нарастает раздражение и безысходность одновременно.
  -Значит, все? -выдавил он хрипло. -Никаких шансов?
  Исаев пожал плечами.
  -На данном этапе? Нет. Личность нельзя восстановить из триллионов осколков. Это не библиотека, где можно переписать утерянные тома по каталогу. Это хаос.
  Он сделал короткую паузу и добавил жестко:
  -Привыкай к мысли: зомби, это уже не люди.
  Вадим скрестил руки на груди, нахмурившись. Его взгляд не отрывался от безмозглого омеги, но слова были адресованы Исаеву:
  -Ты говоришь, что вернуть личность невозможно. А я тебе напомню: мне на стрелке с кудровскими треть башки отстрелили. Треть! -он постучал костяшками по виску. -И сердце у меня не билось несколько часов. Биологически я был трупом. По всем законам нейрофизиологии мой мозг должен был превратиться в тыкву. И что? Ни заметных отклонений, ни амнезии. Все помню, все понимаю, где тут твои ''необратимые разрушения''?
  Исаев вздохнул, словно готовился объяснять азы медицины школьнику.
  -Во-первых, у тебя совершенно другая физиология на клеточном уровне, - Он щелкнул пальцами. -Высочайшая концентрация гемоглобина в крови, плюс модифицированные эритроциты с повышенной кислородной емкостью. Зараженный в состоянии анабиоза может выдерживать гипоксию мозга в десятки раз дольше, чем обычный человек. Во-вторых, повышенная экспрессия HIF-1α, фактора, регулирующего устойчивость клеток к недостатку кислорода. У тебя он работает на порядок активнее нормы. В-третьих, у зараженных ускорены механизмы репарации ДНК и стабилизации мембран нейронов. Обычный человек умирает от каскада апоптоза через шесть-восемь минут остановки сердца. У тебя апоптоз заблокирован, вместо него включаются механизмы аутофагии с последующей реконструкцией ткани.
  Вадим приподнял бровь.
  -Говори проще.
  -Проще? -Исаев ткнул стилусом ему в грудь. -Возвращаемся к разговору про уникальность, по сути ты - экспериментальный образец, которому повезло. Улей вложил в твою реконструкцию колоссальные ресурсы, сделал все идеально, без ошибок.
  Он мотнул головой в сторону омеги.
  -А вот здесь честно старались, но мозг был разрушен критически, синаптическая карта стерта изначально. Улей попытался собрать заново, но с ошибками и пробелами, несовместимыми с личностью.
  Вадим стиснул зубы.
  -Значит, ты хочешь сказать, что мой случай - исключение из правила?
  -Именно. -Исаев развел руками. -Твое ''воскрешение'' - комбинация крайне редких обстоятельств: сохраненная целостность ключевых зон коры, уникальная совместимость с вирусом и огромный ресурс улья. Обычные зомби таким шансом не обладают.
  Существо рядом снова пробормотало что-то вроде ''ма-ма'', склонило голову и захихикало. Исаев лишь холодно глянул на него:
  -Вот и весь ответ.
  Настя до этого молча стояла у стены, но теперь резко шагнула вперед.
  -Ты слишком категоричен, Артур, -ее грубоватый голос дрогнул. -Если Вадим смог вытащить меня, значит шанс есть. Может, не у всех, но у кого-то еще точно. Мы не можем просто так списывать этих людей... Когда-то этот упырь был человеком! У него были родители, друзья, жизнь! Ты называешь это мясом?
  Исаев остался невозмутимым. Он смотрел на Настю так, словно перед ним не человек, а пробирка с образцом крови.
  -Именно, -его голос звучал холодно и уверенно. -Зомби - это тупое мясо. Стерильный биологический субстрат. Хронофаг не просто повредил их мозг, он уничтожил карту личности, память, ассоциативные связи. Остались лишь разрозненные осколки, не пригодные для восстановления.
  Он начал быстро выкладывать факты, почти тараторя:
  -У обычного человека при инсульте погибает участок мозга, но соседние зоны берут на себя часть функций. У зомби же мы имеем полную деструкцию. Вирусные ферменты превращают половину нейронов в глиальные клетки, синапсы перерезаны, аксонные пути разорваны. В лучшем случае биомасса собирает это обратно ''на глазок''. Понимаешь?
  Омега снова издал звук, на этот раз ''да-да''и захлопал ладонями.
  -Это не прежний человек, Настя, -жестко продолжил Исаев. -Это биологическая кукла, в лучшем случае заготовка для нового человека. Думать, что здесь можно воскресить погибшую личность, все равно что пытаться собрать разбитое зеркало из песка. Сосредоточиться нужно на тех, кто еще жив. Вот где перспектива. Тестировать людей на генетическую совместимость с ульем, выявлять носителей подходящих аллелей. И дальше прививать эти маркеры всем остальным. Эпигенетическая терапия, векторная модификация, CRISPR-редактирование, что угодно. Тогда мы создадим стабильное население, способное жить бок о бок с вирусом.
  Он посмотрел на Вадима, словно ища в нем подтверждение.
  -А возиться с этим мясом - пустая трата времени и ресурсов.
  Вадим нахмурился и долго глядел на тупо улыбающегося омегу. Его раздражала эта пустая оболочка. С одной стороны, она доказывала эффективность улья как инструмента, с другой, напоминала о цене, которую платили люди за подобное ''воскрешение''.
  -Ты прав, Артур, -наконец сказал он, поворачиваясь к иммунологу. -Они - мясо, как ты выразился. Но если улей способен создавать хотя бы такое подобие человека, значит, есть куда двигаться.
  Исаев кивнул, словно только этого и ждал. Его глаза вспыхнули азартом, он уже жил не в разрушенном городе, а в схеме из генов, белков и векторов.
  -Именно! Но ты не можешь вечно лично руководить каждым преобразованием, Вадим, это неэффективно. Улей - биоконструктор, он ждет правильных команд, четких матриц. Ты - проводник, но твой ресурс ограничен, в особенности, время, -он сделал шаг ближе и понизил голос, хотя в помещении и так не было посторонних. -Я предлагаю синхронизировать наши сознания. Чтобы я мог через тебя получить полноценный доступ к биоконструктору. Мои новые когнитивные возможности позволят анализировать геном быстрее любого суперкомпьютера. Я смогу сам синтезировать штаммы Хронофага. Первый - узконаправленный, корректирующий. Для прививания восприимчивости к улью, без разрушительных мутаций. Он даст возможность любому человеку стать совместимым. Второй - контролируемый слабовирулентный штамм. Он позволит создавать омег без уродств, без запредельного фанатизма и тупости. Но главное, без твоего постоянного участия. Мы запустим массовый процесс.
  Вадим медленно покачал головой.
  -Хорошо звучит, но превращать доверившихся мне людей в покорных болванчиков не по мне. Я не хочу строить муравейник, где каждый винтик подчинен альфе. Я не Самуил и не фанатик, я не за это воюю.
  Исаев прищурился. Его голос стал холоднее, но еще более логичным, почти математическим.
  -Вадим, это идеализм. Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Пока ты лидер тебе верят, но что будет, когда наши ряды начнут расти? Ты думаешь, все будут так же покорно смотреть на твою хитиновую броню и кивать? Нет. Придут новые, со своими амбициями, страхами, сомнениями. Слишком много свободной воли сейчас означает риск раскола.
  Он сделал паузу, чтобы слова осели.
  -А если среди новичков окажется крыса? Засланный агент ЧВК, военных или еще каких недобитков? Как ты это остановишь? Ты не можешь читать души. Только вирус способен перепрошить лояльность.
  Вадим сжал кулаки. Мысль о том, что он должен превратить людей в биомеханизм, лишенный права на выбор, была ему противна. Но Исаев умел давить аргументами, и теперь эти слова, словно иглы, впивались в разум.
  -Свобода воли, -пробормотал он. -Ради нее люди когда-то воевали, убивали, строили цивилизации. И теперь мы сами хотим ее отнять?
  -Ради выживания, -отрезал Исаев. -Иначе всех незараженных сотрет вирус или перестреляют мутные головорезы.
  -Начнем сейчас, если не занят?
  -А, давай. Остальное подождет.
  
  Глава 22.1. Доктор Супермозг
  
  В глубине улья царила вязкая тишина, нарушаемая лишь влажным, едва слышным шорохом биомассы. Вадим сидел в позе лотоса у пульсирующей стены, положив ладонь на органическую поверхность. Под хитиновыми пластинами на его предплечье пробежали волны едва заметного жара, сигнал о том, что соединение установлено.
  Исаев находился рядом, словно уже давно принял для себя факт: пути назад нет. Его глаза горели нетерпением, не страхом.
  -Готов? -спросил Вадим, бросив на него испытующий взгляд.
  -Более чем. -Исаев чуть улыбнулся. -Давай попробуем сеанс совместной медитации.
  Вадим сосредоточился, мысленно потянув тонкие нити биорадиосвязи, которые связывали его с сердцевиной улья. Это ощущалось как погружение в беспорядочный океан на первый взгляд данных: миллионы генетических цепочек, белковые конструкции, модели тканей, схемы трансформаций. Все это жило и переливалось, но доступ к нему имел только он, альфа.
  В этот момент он словно приоткрыл дверь. Вадим ''подтянул'' к себе Исаева, как бы включив его в собственное поле. Связь вспыхнула короткой болью, будто чужой разум коснулся глубин его мозга.
  -Черт... -выдохнул Исаев, стиснув зубы. -Чувствую... чувствую потоки! Это... невероятно...
  Через Вадима иммунолог получил расширенные права доступа. Все, что раньше видел только альфа, теперь раскрылось и перед ним. Исаев едва удерживался, чтобы не утонуть в этом информационном океане.
  -Это... это живая библиотека, -проговорил он, едва дыша. -Гигантский биокомпьютер с библиотекой морфогенетических шаблонов, программируемый через эмоционально-смысловые команды. Но для него ты - ключ допуска. Без тебя я всего лишь внешний раздражитель.
  -Не увлекайся, -глухо сказал Вадим. -Здесь легко потерять себя.
  -Я не потеряю. -Исаев закрыл глаза, вслушиваясь в невидимые вибрации. -Наоборот... я чувствую, что могу настраивать процессы точнее, чем ты. Аминокислотные цепи, конфигурации белков... Улей показывает мне их так ясно, словно это детские паззлы.
  Биомасса под их руками зашевелилась, начала подстраиваться, реагировать на новые команды. По стенам пробежали линии светящейся биолюминесценции, складываясь в подобие узора. Вадим нахмурился.
  -Чувствуешь? Это признание моего доступа. Но только пока я рядом.
  -И этого достаточно, -с хриплым восторгом ответил Исаев. -Вместе мы сможем синтезировать то, о чем я говорил. Штаммы для редактирования генома, и для массового создания управляемых омег. Это реально, Вадим.
  Соколовский молчал, прислушиваясь к ощущениям. Он ощущал присутствие Исаева внутри себя, как второго пилота в кабине. Это было странно, неприятно, но в то же время давало новый уровень контроля, как если бы его собственное зрение вдруг удвоилось.
  -Посмотрим, -наконец сказал он. -Но помни, я решаю, что пойдет в ход...
  Исаев открыл глаза и кивнул, но во взгляде было слишком много восторга, чтобы он действительно воспринял это как ограничение. Его губы шевелились беззвучно, будто он вел внутренний диалог с чем-то невидимым. Ткань улья дрожала и вспыхивала огоньками биолюминесценции.
  -Невероятно... -прошептал Артур. -Смотри, Вадим, ульи уже хранят внутри себя полуготовые конструкции. Не хаос, а хранилище паттернов. Улей не столько создает с нуля, сколько комбинирует, переставляет.
  В их общем ментальном поле раскрылась живая ''матрица'', вязкое полотно из светящихся нитей, пульсирующих узлов, сгустков, напоминающих кристаллы. Вадим знал: это не визуальная картинка, а нейровосприятие, проекция работы улья, которую Исаев учился читать.
  -Вот этот сегмент отвечает за нейротропные свойства. Именно здесь вирус превращает когнитивные связи в кашу. Если вырезать его и заменить на стабилизирующую последовательность... -Он протянул мысленно представленную руку, и сгусток словно перетек в другую конфигурацию. -Видишь? Получается вектор мягкой интеграции.
  Вадим нахмурился.
  -Выглядит, как игрушки из света. Но я чувствую, что улей меняется. Ты реально переписываешь его инструменты?
  -Да и это только начало. -Исаев говорил все быстрее. -Я действительно могу методом проб и ошибок собрать штамм, который будет работать точечно.
  В их сознаниях полотно ''света'' разрасталось, новые узлы сплетались в сеть. Исаев перебирал комбинации, как музыкант перебирает аккорды, и каждая перестановка отзывалась в толще улья вибрацией, которую Вадим ощущал кожей.
  -Смотри... -Исаев сжал ладонь. -Первая рабочая модель. Простейший вектор редактирования. Он должен внедрять только один белок, меняющий реакцию организма на сигнал улья. По сути - биологический ключ.
  -А второй? -спросил Вадим.
  Из матрицы вырастала другая конструкция более сложная, разветвленная, с десятками мерцающих ''ветвей''.
  -Это прототип массового штамма. Он позволит преобразовывать людей в управляемых бойцов быстро, без твоего личного участия. Я пока задал лишь базовый каркас, без финальных шлифовок. Но принцип работает.
  Вадим молча наблюдал, чутье подсказывало: улей действительно слушает Исаева. Пока только через него, как через допуск, но если позволить этому разрастись - кто знает, до чего дойдет иммунолог.
  -Ты похож на архитектора, -наконец сказал он. -Только строишь не дома, а новые ветви эволюции.
  Исаев засмеялся тихо, почти счастливо.
  -Именно. И впервые в жизни я не чувствую себя рабом случайностей естественного отбора. Теперь я - его инженер.
  -Нам же нужен носитель для новых вирусов, да?
  -Да.
  -Используем нашего слабоумного друга, -предложил Вадим. -Чего добру пропадать? По крайней мере не будет людей своим видом пугать и его не жалко.
  Слабоумный омега снова отправился в бассейн с жидкой биомассой. Вадим шагнул ближе, оценивая.
  -Начнем с простого, -сказал он, бросив взгляд на Исаева. -Введем в него вектор совместимости. Пусть станет носителем штамма восприимчивости к улью...
  Исаев усмехнулся. Его глаза блестели почти безумным азартом.
  -О, ваше императорское высочество... вы узко мыслите. -Он театрально развел руками. -Зачем ограничиваться одним вектором, если мы можем внедрить сразу два?
  -Два?
  -Да. -Исаев сделал шаг к зомби и заговорил так, словно читал лекцию. -Смотри. Версия Хронофага для восприимчивости к биоконструктору можно закрепить в слюнных железах. Она будет передаваться мягко, без агрессии, при контакте со слизистой. Минимальные мутации, высокая вероятность выживания. А вот штамм омег лучше пустить по крови. Там быстрый метаболизм, богатая питательная среда, высокая скорость репликации. И он будет работать точечно, превращая носителя в управляемого субъекта.
  Вадим задумчиво почесал голову, чувствуя под пальцами прочные пластины своей брони.
  -Хм... вот что значит супермозг. Я бы сам до такого не допер.
  -Это еще только начало, -отозвался Исаев, уже погружаясь в полотно улья. Его пальцы скользили по биолюминесцентным узлам, переставляя их, словно шахматные фигуры. -Совместное существование двух штаммов - рискованно, но если удастся, мы получим не просто носителя, а ходячую фабрику по производству живых инструментов.
  Зомби в бассейне дернулся, захрипел, но Исаев лишь отмахнулся, как от пустяка.
  -Не волнуйся, -сказал он Вадиму. -Биоконструктор справится с ним. А если нет, всего лишь потеряем одну единицу мяса.
  Вадим молча наблюдал, чувствуя, как улей под ним пульсирует и меняет ритм. В отличие от обычных преобразований, этот цикл шел не сутками, а всего час. Действительно глубокой перестройки не требовалось: Исаев лишь встроил два новых ''микромодуля'' в уже существующую систему.
  -Гляди, -возбужденно бормотал Исаев, стоя рядом. -Я направил штамм совместимости в слюнные железы. Улей принял это без сопротивления. Минимальная инвазивность, мягкая колонизация. А штамм омег пустил по кровотоку. Видишь, как он закрепляется в костном мозге? Это гарантирует стабильную репликацию.
  Вадим чувствовал, как две разные ''мелодии'' вируса резонируют внутри подопытного: одна мягкая, почти бесшумная, другая - рваная, более агрессивная. И что удивительно, они не мешали друг другу, поскольку существовали параллельно, почти не пересекаясь. Через пятьдесят минут бассейн булькнул. Зомби всплыл к поверхности.
  -Кажется, работает, -с удовлетворением сказал Исаев. -Он носит оба штамма одновременно. В слюне мы фиксируем стабильный титр, в крови - устойчивую колонию. И, что главное, организм не разрывает на части, нет системного конфликта.
  Зомби-омега сделал шаг вперед, пошатнулся, но устоял. Из его горла вырвался низкий звук, больше похожий на попытку слова. Вадим внимательно посмотрел.
  -Выглядит... стабильным. На первый взгляд.
  Исаев повернулся к нему с торжествующей улыбкой.
  -Это наш первый настоящий гибрид, Вадим. Ходячая лаборатория. С его помощью мы сможем проверять распространение и взаимодействие штаммов без риска для людей. Следующий шаг - передача. Посмотрим, сможет ли он заразить других именно тем, чем мы его ''наградили''.
  Возвращаясь к Дому Советов, они шли по осеннему Питеру. Ветер гнал по пустым улицам бумажный мусор и пожелтевшие листья. За спиной двигалась парочка ульевых воинов с АК-12, по-солдатски молчаливых, но угрожающе массивных. Исаев, не отрываясь, продолжал вертеть в голове схемы, которые он только что конструировал в улье.
  -Это не укладывается в привычные рамки, -заговорил он, сам с собой, но так, чтобы слышал Вадим. -Биоконструктор слишком... универсален. Я думал, Хронофаг - вирусоподобный агент, набор РНК с ферментами, а на деле - система, которая подстраивается под хозяина, переписывает геном на лету, словно чья-то лаборатория встроена прямо в клетки.
  Он усмехнулся.
  -Иногда у меня закрадывается мысль: а если Хронофаг - вовсе не продукт естественной эволюции, а аналог серой слизи? Искусственный инструмент для преобразования биосферы, кем-то засланный из космоса?
  Вадим фыркнул и покачал головой.
  -Серая слизь, говоришь? Давай без фантастики. Ты сам знаешь, все давно установлено. Китайцы пробурили каверну под дном Восточно-Китайского моря, где миллионы лет существовал замкнутый биом. Условия там настолько уникальные, что аналогов на Земле почти нет. Все, что вырвалось наружу - результат естественной эволюции в специфичной среде.
  Исаев пожал плечами.
  -Я понимаю и не спорю. Просто мысли вслух. Я слишком хорошо изучил структуру Хронофага. Он не похож на хаотичный мутировавший вирус. У него как будто миллионы лет эволюции шли не наобум, а в сторону усложнения инструментов.
  -Эволюция приматов сделала из животных нас, тех, кто летает... летал в космос, строил города, создавал искусственный интеллект.
  Исаев поднял взгляд на серое небо и продолжил:
  -В той каверне были аналоги ульев - сросшиеся в единое целое группы родственных организмов. Обитатели жили в темноте, без солнечного света. Они пользовались биолюминесценцией, как наши зараженные. Радиотелепатией, я уверен, это их природный аналог эхолокации или электросенсорики. Сравни с глубоководными рыбами, которые приманивают добычу светом, или с акулами, чувствующими электрические поля или с голубями, что ориентируются по магнитным полям. Ничего принципиального нового... Хронофаг просто перенес эти механизмы через горизонтальный перенос генов в млекопитающих. Он собрал все лучшее, что было у того биома, и встроил в нас. И вот результат - ты, я, Настя, бойцы позади нас.
  Они свернули на пустой проспект, шаги эхом отдавались между мертвыми зданиями. Ветер гнал по асфальту хрустящие листья и пластиковый мусор. Исаев не унимался: мысли сами срывались с языка, пока Вадим молча слушал.
  -Если отбросить все наносное, -говорил он, глядя на серую воду. -Хронофаг не выглядит чем-то чужеродным, не внеземным, не искусственным. У меня все чаще возникает мысль: возможно, он отпочковался от основного древа эволюции еще во времена архей, когда на Земле только появлялись первые клеточные формы. Пошел своим путем, не похожим ни на что другое.
  Вадим скептически хмыкнул.
  -Археи? Ты хочешь сказать, что эта зараза древнее динозавров и даже первых многоклеточных?
  -Именно, -спокойно ответил Исаев. -Представь, в изолированной среде, без давления конкуренции, без хищников, без фотосинтеза, он эволюционировал миллиарды лет. Каждая ошибка закреплялась, каждая удачная мутация сохранялась. В итоге получился организм, который, строго говоря, уже и не вирус в нашем понимании, но и не полноценная клетка. Это что-то промежуточное.
  Они остановились на мгновение, и Вадим посмотрел на него с прищуром.
  -И что это меняет?
  -Почти все, -в голосе Исаева чувствовалась смесь восторга и страха. -Он отличается от нас до безобразия, но не настолько, чтобы базовые механизмы были несовместимы с остальной биотой. Вот почему он при небольшой модификации внешних рецепторов так легко внедряется в геном человека или животного. У нас общий фундамент - древнейший, архейский.
  Иммунолог сделал паузу, затем добавил:
  -К сожалению или счастью, Хронофаг - не пришелец и не божественный эксперимент. Он наш древний сосед, ветвь эволюции, которая миллиарды лет ждала, пока кто-то пробьет к ней дорогу. Китайцы пробурили и дверь открылась.
  -Что бы ты сказал тому китайцу, модифицировавшему вирус, Артур?
  -Ничего, -после короткого раздумья сказал Исаев. -Не он, так кто-то другой открыл бы ящик Пандоры. Личность виновника не имеет значения, проблема в человеческой любознательности, мы часто лезем туда, куда не стоит.
  -Ответ Супермозга.
  -Жалеешь по тому, что осталось в прошлом, Вадим?
  Соколовский кивнул.
  -Я бы не колебался, появись возможность откатить все назад, вернуть миллиарды утраченных жизней, цивилизацию, тех, кто был мне дорог...
  -И ты готов отказаться от силы и потенциального бессмертия?
  -Оглянись вокруг! -указал альфа на ряды выгоревших до основания домов, напротив которого застыл брошенный танк Т-90. -В таком мире твои сила с бессмертием ничего не стоят. Если раньше мы могли хоть немного быть уверенными в завтрашнем дне, сегодня не знаешь, что через минуту или час случится. Авиаудар, стычка с бандитами, пуля в голову...
  
  Глава 23. Достигнутый успех
  
  На первом этаже Дома Советов слышался гул работающего генератора, где-то наверху громыхали шаги - патрули проверяли посты.
  Вадим шел впереди, за ним Исаев, держащий под локоть ''подарок'' из улья: омегу, молодого, почти не измененного внешне. Существа, которое, если верить Артуру, должно было стать ключом. Его шаги были неуверенными, но глаза блестели тем самым пустым, чужим светом, от которого людям становилось не по себе.
  -Сюда, -сказал Вадим, открывая дверь в большой актовый зал, переоборудованный под лабораторию. -Пусть все видят.
  Внутри уже ждали коллеги Исаева, несколько офицеров из числа росгвардейцев, да и простые гражданские, которых сюда пустили ради того, чтобы слухи не расползались искаженно. Все знали, сегодня опять начнется что-то новое.
  -Я прошу троих добровольцев, -произнес Вадим, глядя прямо в толпу. -Но только тех, кто уже проверялся Исаевым. Несовместимых с биоконструктором.
  Шагнул вперед первый - молодой парень с худым лицом и впалыми щеками. За ним крепкий мужчина лет пятидесяти, бывший шахтер, а нынче зам Игната, в его глазах светилось упрямство. Последней вышла женщина, сухопарая, с коротко остриженными волосами и лицом, которое могло бы быть красивым в мирное время, но сейчас оставалось лишь жестким.
  -Вы понимаете, что вас ждет? -не уставал уточнять Вадим. -Вы точно готовы рискнуть и стать другими?
  -Мы уже давно другие, -отозвалась женщина. -Если есть шанс выжить, хоть какой-то, я не упущу его.
  -Без колебаний, -подтвердил шахтер.
  -Тогда начнем, -произнес Исаев и достал из металлического контейнера три пробирки с прозрачной жидкостью, в которой едва заметно мерцали пузырьки. -Образцы слюны омеги.
  Он протянул по пробирке каждому добровольцу. Те, не раздумывая, подняли стеклянные цилиндры и выпили.
  -И что дальше? -спросил парень, вытирая рот рукавом.
  -Теперь вы на карантине, -спокойно ответил Исаев. -Мы будем ждать.
  Его голос прозвучал так, будто речь шла о самом обычном медицинском эксперименте, а не о судьбе троих людей. Добровольцев увели в отдельные помещения, оборудованные под изоляторы. Врачи надели защитные костюмы, приготовили системы для капельниц, мониторы для отслеживания показателей. Вадим остался стоять рядом, хотя по правилам должен был покинуть помещение, но правила давно изменились. Он сам их диктовал.
  Шесть часов спустя температура у всех троих поднялась до сорока градусов. Лихорадка била, тела трясло, кожа покрывалась потом. Женщина закусила губы до крови, шахтер выл, сжимая пружинный матрас руками, парень бился в судорогах.
  Исаев и трое врачей фиксировали каждую деталь: уровень лейкоцитов, скорость пульса, изменения в химии крови.
  -Штамм совместимости начал действовать, -тихо говорил Исаев, глядя на экран. -Иммунная и эндокринная системы перестраиваются в первую очередь. Все идет по плану.
  Следующие два дня превратились в сплошное ожидание. Каждый час врачи заходили в бокс, брали анализы, проверяли показатели, фиксировали малейшие отклонения. Температура то поднималась, то падала, словно организм добровольцев балансировал между жизнью и смертью.
  Вадим на полдня уходил в город, посещал ульи, готовился к войне с ЧВК и реализовывал ряд перспективных в теории идей.... Он не мог позволить себе забывать про основную задачу, но сердце сжималось каждый раз, когда он слышал стоны за дверью изолятора.
  -Смотри, -шепнул один из врачей, показывая Исаеву распечатку анализов. -Лейкоцитарная формула меняется. У них развиваются новые типы клеток, такого никогда не видели.
  -Более совершенная разновидность тромбоцитов и лимфобластов. Именно этого мы и добивались, -сухо ответил Исаев. -Организм готовится к следующей фазе.
  На третий день напряжение достигло предела.
  Парень, самый молодой, внезапно начал задыхаться. Мониторы завыли тревожным писком, сердце его металось, словно пойманная в клетку птица. Нарушился ритм.
  -Адреналин! -крикнул один из врачей.
  Игла вошла в вену, капельница заработала, но толку не было. Сердце дернулось еще дважды и замерло.
  -Асистолия, -констатировал врач.
  Исаев коротко кивнул, словно это было ожидаемо.
  -Один из трех. Статистика пока укладывается в прогноз.
  Женщина и шахтер выжили. Их лихорадка постепенно пошла на спад, дыхание стабилизировалось, а анализы показали полное внедрение штамма совместимости. Словно их тела прошли предварительную подготовку, перестроив самые уязвимые системы.
  На второй день после кризиса женщина уже сидела на койке, требуя еду, а шахтер с улыбкой показывал, что может сгибать руку, где еще вчера была воспаленная вена.
  Вадим стоял рядом и слушал, как Исаев объясняет:
  -Штамм сделал свое дело. Иммунная и эндокринная системы переписаны. Геном стабилизирован, они готовы к следующему этапу.
  -И сколько у нас времени? -спросил Вадим.
  -Мало, -ответил Исаев. -Чем дольше мы будем тянуть, тем больше риск, что к встрече с наемниками будем не готовы. Нужно начинать вторую фазу.
  Решение было слишком тяжелым, но в конце концов Вадим кивнул.
  -Делай.
  Исаев достал контейнеры с густой кровью омеги, которая под лампами отливала почти черным.
  -Вот и начнется настоящее превращение, -сказал он, и даже в его голосе впервые прозвучала тень напряжения, но по лицам врачей было видно: они не разделяли его спокойствия.
  Вторая фаза началась ночью, когда большинство общины спало. Лабораторию освещали лишь лампы дневного света и синий отсвет экранов мониторов.
  Женщине и шахтеру ввели внутривенно концентрат крови омеги. Процедура выглядела обыденно. Катетеры, стерильные системы, электронные насосы. Но все знали: это был шаг в неизвестность.
  -Раствор пошел, -сообщил хирург, следивший за капельницей.
  Плазма омеги проникала в кровоток, где сразу начинался процесс экспансивной интеграции. На молекулярном уровне происходило следующее: чужеродный штамм соединялся с уже встроенными последовательностями штамма совместимости, формируя химерные участки ДНК. Эти сегменты начинали функционировать как активные ретротранспозоны, переписывающие локусы в реальном времени.
  -Никакой комы, -удивленно отметил один из врачей, сверяясь с показателями. -Давление стабильное, ЧСС в норме.
  Исаев кивнул:
  -Штамм совместимости сделал предварительную прайминг-селекцию. Организмы подготовлены. Перегрузок, цитокинового шторма не будет.
  Через два часа после начала инфузии у обоих поднялась лишь субфебрильная температура - тридцать восемь с небольшим. Но тут же проявились первые побочные эффекты. Женщина вскрикнула и схватилась за голову.
  -Голоса... они... что-то шепчут... -ее слова сбивались, глаза бегали по комнате.
  Шахтер стиснул зубы, напрягая шею.
  -Звенит в ушах... будто колокола...
  Исаев подошел ближе, спокойно, почти нежно:
  -Не бойтесь. Это формируется таламо-кортикальный транцептор. Промежуточный интерфейс между таламусом и корой больших полушарий. Через него вы начнете улавливать сигнал коллективного сознания зараженных.
  -Но... это... будто чужие мысли! -женщина била кулаком по койке.
  -Не чужие, -поправил Исаев. -Это общий когнитивный радиофон, как компьютерная беспроводная сеть на биологической основе. Посторонний шум уйдет после стабилизации синаптической пластичности.
  Врачи фиксировали все: повышение уровня нейромедиаторов, особенно серотонина и дофамина, резкий всплеск экспрессии генов, связанных с NMDA-рецепторами. Фактически, мозг добровольцев входил в состояние гиперпластичности, словно готовясь к ускоренному перепрошиванию.
  К вечеру того же дня обоих одолевал волчий аппетит. Они требовали пищу каждые полчаса, организм требовал белок, сахар и жиры для поддержки небывалой скорости анаболизма.
  Вадим наблюдал за этим, и мысли его путались. Он понимал: если все пройдет успешно, то Исаев действительно получил инструмент, способный изменить всю общину. Но видел и другое, каждый из этих шагов отнимал у людей их человечность.
  -В принципе, -сказал Исаев, подводя итог. -Можно начинать массовую обработку.
  Вадим мрачно посмотрел на него:
  -Даже детей?
  -Даже детей, -без тени сомнения ответил Исаев. -По моим прикидкам, смертность не превысит пятнадцати процентов. Все необходимые данные я уже получил.
  На столе лежали распечатки анализов. Гистограммы экспрессии, графики изменений гормонального профиля, таблицы с динамикой цитокинов. Все выглядело не как хроника болезни, а как пошаговое руководство по созданию нового биологического вида.
  -Смертность, -продолжал Исаев, указывая ручкой на цифры. -В рамках прогнозируемых значений. Кардиоваскулярная недостаточность у одного пациента объясняется сопутствующей патологией: вероятно, латентная ишемическая болезнь сердца, остальные прошли адаптацию не без мелких осложнений, но приемлемо.
  -Пятнадцать процентов... -повторил Вадим, словно пробуя слова на вкус. -Это слишком много.
  -Снизить невозможно, -отрезал Исаев. -Понимаешь, мы имеем дело с ретрогеномным комплексом, который интегрируется в случайные локусы. У людей с дефектами, врожденными или приобретенными, происходит ''генетический обвал'' Их метаболизм не выдерживает, и система рушится.
  -Может, можно откалибровать штамм?
  Исаев поднял взгляд от бумаг, и глаза его сверкнули холодным фанатизмом:
  -Это тебе не компьютерный код править, в генетике и иммунологии намного больше обратных связей. Изменяешь одно, ломаешь другое, третья, пятое, десятое... Я и так максимально оптимизировал вектор.
  Вадим нахмурился, но возразить не смог. Он понимал, что у общины нет времени ждать идеального варианта.
  -Ладно, -наконец сказал он. -Мы не можем прятаться здесь вечно.
  -Дальше, -Исаев выпрямился, будто читал приговор. -Мы должны потребовать от военных Кронштадта ответа. Согласны они на трансформацию или нет.
  -Ты хочешь... ультиматум? Им не понравится.
  -Не хочу. Я настаиваю, -Исаев говорил спокойно, но в голосе звучала сталь. -Если они согласятся, мы получим ядро боеспособной армии: пару тысяч подготовленных бойцов, каждый с иммунной перестройкой и когнитивным интерфейсом. Эти люди будут представлять собой ''коллективный тактический модуль''. Они смогут сражаться синхронно, обмениваться сенсорной информацией напрямую.
  -А если не согласятся? -Вадим не удивлялся тому, что Исаев пытался предлагать свои варианты. Супермозг сделал иммунолога слегка заносчивым, возможно, вскоре потребуется поставить его на место профилактическим воздействием в грудную клетку...
  -Тогда мы перекроем им доступ в город за припасами и пусть зараженные атакуют их без разбору. В этом мире нейтралитета не осталось, Вадим. Хотя решать тебе, ты главный и я не собираюсь идти поперек, мне интереснее с биологией возиться...
  Соколовский медленно провел рукой по лицу. Он представлял себе строй из нескольких тысяч омег, соединенных в единое сознание, и понимал: с ордой тупых троглодитов, вечно натыкающихся на стены и грызущих мусор, далеко не уйдешь. Но армия обученных солдат, перестроенных вирусом... это уже сила, способная диктовать условия.
  -Ты понимаешь, -тихо произнес Вадим. -Что мы с тобой решаем судьбу всего северо-запада страны?
  -Не мы, -возразил Исаев. -Хронофаг решил. Мы лишь выполняем его программу.
  Между ними повисла тишина, наполненная гулом приборов и дыханием двух омег-добровольцев, спящих после очередного обследования. Вадим закрыл глаза и кивнул:
  -Ладно, отправлю послание в Кронштадт.
  Радиостанция в штабе Дома Советов потрескивала, когда радист поймал нужную частоту. Слышался треск эфира, и наконец пробился уставший, но твердый голос:
  -Кронштадт на связи. Кто говорит?
  -Вадим, -представился Вадим, стоя прямо у микрофона. -Товарищ капитан третьего ранга, верно?
  -Он самый.
  Короткая пауза.
  -Вопрос прямой, -сказал Вадим, глядя на Исаева, который молча наблюдал за ним. -Вы готовы или нет?
  На том конце снова потянулась тишина. Потом осторожно, почти уклончиво:
  -Мы... пока не готовы принимать столь радикальные решения. Нужно время. Нужно обсудить...
  Вадим рявкнул так, что даже радист вздрогнул:
  -Время?! Наемники на АЭС не будут ничего обсуждать, Варданян! Они уже построили целый, мать его, аэродром под Сосновым Бором, перебрасывают туда силы, расширяют зону контроля.
  -Откуда тебе это известно? -голос капитана прозвучал резко, настороженно.
  -Думаешь, только вы умеете радио слушать? -зло усмехнулся Вадим. -Нам тоже сообщают выжившие. Люди, что видели все своими глазами.
  В эфире воцарилась напряженная пауза. Вадим воспользовался ею, чтобы добить оппонента:
  -Решайте, с кем вы. С нами или нет. Если нет, я обрываю все контакты. Доступа к припасам в городе у вас больше не будет. Вы мне нужны гораздо меньше, чем я вам. Мы от не разграбленных складов, от ваших таблеток и топлива зависим куда меньше, ульи дают нам все необходимое. Мы зиму переживем. Вы - вряд ли.
  -Это угроза? -сухо спросил Варданян.
  -Это факт, - отрезал Вадим. -В крайнем случае мы спокойно уйдем на юг, затеряемся на просторах страны. Никто нас там не достанет, а вы останетесь заперты на своем клочке земли, окруженные и холодом, и врагами.
  Он подался ближе к микрофону, каждое слово выговаривая четко, будто чеканил:
  -Выбирайте сейчас, товарищ капитан.
  Эфир снова зашипел. Варданян наконец ответил:
  -Ответ вы скоро получите. Но решение... не может быть мгновенным.
  Вадим сжал кулак.
  -У тебя есть трое суток. Потом двери города для вас закроются.
  Он резко отодвинул микрофон. Радист бросил на него испуганный взгляд, но промолчал. Исаев удовлетворенно кивнул:
  -Жестко. Но по-другому нельзя.
  Вадим, глядя на серый потолок штаба.
  ''Вот так и решается судьба тысяч людей. В одном радиоэфире. ''
  -Эти вояки могут дать заднюю, -наконец сказал Вадим. -Придумают оправдания, будут тянуть до последнего.
  Исаев пожал плечами.
  -Ну и черт с ними. Ты им и так разжевал все как детям: перспективы, угрозы, варианты. Мы никого насильно в свою команду не тащим. Не захотят, их проблемы.
  Вадим хмыкнул, но спорить не стал. А к вечеру Дом Советов превратился в один сплошной лазарет, где десятки людей слегли с лихорадкой и тихо ждали своей судьбы. Вадим дал Исаеву полную свободу действий.
  -Итак, каковы итоги по нашей группе? -спросил альфа у иммунолога, заглянув в очередную импровизированную палату с пятью будущими омегами. Исаев перелистнул бумаги и начал перечислять, будто читал доклад в Академии наук:
  -На данный момент обработано семьдесят человек штаммом совместимости. Потери минимальны: восемь летальных исходов. Из них шесть - лица преклонного возраста с хроническими заболеваниями, один младенец и один подросток тринадцати лет. Остальные пережили первую фазу мутаций без серьезных последствий.
  Вадим нахмурился:
  -Младенец... подросток... это будет воспринято очень болезненно.
  -Биология не знает сантиментов, -холодно ответил Исаев. -Но обрати внимание: восемь из семидесяти - это всего лишь одиннадцать процентов, меньше прогнозируемых пятнадцати. И это только начало.
  Он сделал пометку в журнале и продолжил:
  -Теперь мы не зависим от одного-единственного омеги. Уже обращенные способны сами передавать трансформацию по цепочке. Сначала слюна, первичный вектор, затем инъекция крови для закрепления.
  -Получается, процесс уже можно запускать массово? За пределы нашей группы.
  -Именно. И что самое важное, смертность со временем, скорее всего, снизится. Хронофаг автокорректируется. В новых носителях он подстраивается под физиологию, становясь менее смертоносным. Вирус всегда стремится к максимальной выживаемости популяции.
  Исаев усмехнулся, в глазах мелькнуло что-то почти игривое:
  -Вспомни COVID-19. Первые штаммы были жесткими, но с каждой новой волной вирулентность падала, а заразность росла. Здесь будет то же самое, только быстрее.
  Вадим слушал, и внутри у него росло странное чувство. Он понимал, что Исаев говорит правду, но от этих слов веяло чем-то нечеловеческим. Будто речь шла уже не о людях, а о какой-то новой биологической форме, где смерть одних лишь удобный фильтр для рождения других. Исаев между тем спокойно заключил:
  -Через пару недель мы получим цепочку из сотен омег. И вот тогда ситуация изменится в корне.
  Вадим кивнул, ему оставалось лишь ждать ответа из Кронштадта и готовиться к новой реальности, в которой Хронофаг диктовал правила игры.
  Первые десятки обращенных еще держались особняком, жили в разных от необращенных помещениях, но уже через сутки врачи и наблюдатели заметили странное явление. Стоило Вадиму появиться в зоне видимости, как все омеги начинали вести себя одинаково: взгляд тянулся к нему, дыхание учащалось, зрачки расширялись.
  -Уровень серотонина и дофамина зашкаливает, -докладывал один из врачей, глядя на экран с результатами ЭЭГ и анализов гормонального фона. -У них мозг входит в состояние, близкое к эйфории, только стоит поймать биосигнал Вадима.
  Омеги не скрывали своего восторга. Некоторые буквально падали на колени, протягивая руки к нему, как к святыне. Их лица светились благоговением, которое нельзя было спутать ни с чем. Вадим чувствовал себя неловко. Однажды, когда очередная группа омег встретила его молчаливым поклонением, он отвел Исаева в сторону:
  -Это что, теперь все будут падать на колени?
  -Побочный эффект, -сказал Исаев без особого сожаления. -Локусы, отвечающие за критическое восприятие и независимость мышления, временно угнетаются. Зато формируется устойчивая иерархия, где ты - альфа.
  -Отличное оправдание, -мрачно усмехнулся Вадим.
  -Слушай, -продолжал Исаев. -В гипотетическом будущем это все можно будет откатить. Когда штамм стабилизируется, когда мутации перестанут быть необходимыми для выживания, мы сможем вернуть людям их критическое мышление. Более того, я убежден: итогом станет новый тип человека. Сверхинтеллектуалы. Люди, равные мне, а то и выше.
  Вадим посмотрел на него с подозрением:
  -И ты сам в это веришь?
  -Конечно. И я согласен с тобой, что цивилизация-муравейник - путь в никуда. Вечный застой, нет инициативы, творчества, инноваций. Но сейчас идет борьба за место под солнцем. И пока эта борьба не окончена, нужна жесткая вертикаль командования. Нужен центр. Нужны альфы вроде нас с тобой.
  -Ты не альфа.
  -Я независимо мыслю, -надменно сообщил Исаев. -Мой контроль над собственной физиологией таков, что я смогу легко игнорировать приказы, исходящие от роя.
  Вадима передергивало от мысли, что люди, еще недавно такие же, как он сам, теперь видели в нем объект поклонения. Но возразить нечего: Исаев был прав - без жесткой диктатуры все развалится. Он посмотрел на строй омег, которые синхронно подняли головы к нему. Пути назад уже нет.
  Радиостанция снова ожила на третий день. Радист передал Вадиму наушники, и в динамике сразу раздался голос капитана третьего ранга Варданяна:
  -Вадим, слушай внимательно. Весь Кронштадт не готов, но часть людей согласилась. Росгвардия под командованием полковника Стасевича, а также несколько сотен гражданских. Они понимают, что другого пути нет.
  Вадим посмотрел на Исаева, тот только кивнул.
  -Хорошо, -сказал Вадим в микрофон. -Пусть переправляются в город. Но не кучкуйтесь в одном месте. Наемники не дремлют, я знаю, что эфир прослушивается. Пусть лодки и катера швартуются в разных точках побережья, случайным образом. Мои люди всех встретят и сопроводят.
  На том конце послышался глухой смех.
  -Ты думаешь, мы совсем идиоты? -Варданян снова обрел уверенность. -У нас голова на плечах есть. Но ладно, твои указания учтем.
  -И не забудьте про защиту с воздуха, -жестко добавил Вадим. -Дроны-разведчики и камикадзе у наемников есть, я видел, как они размазали целую орду зараженных.
  -Воздух мы держим под контролем, -парировал Варданян. -Наши ПВО собьют любую дрянь в радиусе двадцати километров.
  -Я бы не был так самонадеян, -Вадим нахмурился. -Дроны-камикадзе маленькие, радиолокационная сигнатура слабая. Не прозевайте.
  -Мы позаботимся, -твердо сказал Варданян.- Каждый катер и лодка будут прикрыты.
  Эфир замолк, Вадим снял наушники, положил их на стол.
  -Ну вот, -тихо сказал он Исаеву. -Первые пошли.
  Исаев улыбнулся краем губ:
  -Росгвардия это хорошо, у нас нехватка подготовленных бойцов, а оружия по городу брошено немеряно.
  Вадим только кивнул. Уже завтра в город прибудут вооруженные люди, готовые добровольно пройти через штамм, наполняла его одновременно надеждой и тревогой.
  
  ***
  Ночь была густой и тихой, только редкий плеск волн у бетонных свай выдавал движение на воде. Вадим стоял на причале, в бронежилете и с автоматом через плечо. Рядом десяток его ульевых бойцов, рассредоточенных в темноте, часть вооружена автоматами, часть охотничьими ружьями для стрельбы по БПЛА, если таковые появятся в зоне досягаемости. Лампы были выключены, свет только выдавал бы их позицию.
  Сначала донесся гул моторов, потом силуэты лодок стали вырисовываться на фоне черной воды. Двадцать фигур шагнули на берег. Все они были облачены в химзащиту: герметичные костюмы с замкнутым циклом дыхания, панорамные стекла противогазов поблескивали в свете луны. Впереди шел их командир.
  -Полковник Росгвардии Эдуард Стасевич, -представился он твердым голосом. Потом усмехнулся, почти устало. -Хотя можно просто Эдуард. Звания теперь, похоже, ничего не стоят.
  Вадим протянул руку, полковник пожал ее с легкой опаской, словно проверяя, не случится ли что-то сразу после контакта.
  -Добро пожаловать в новый мир, -сказал Вадим. -Уверяю, вы не пожалеете.
  Стасевич кивнул.
  -Пан или пропал. Другого выбора у нас все равно нет.
  -Сколько у вас добровольцев? -уточнил Вадим. Полковник снял перчатку, вытер пот со лба и ответил:
  -Гражданских - больше тысячи. Из них многие сами просятся, бойцов моего батальона - сто девяносто, не считая членов с семей. Люди готовы идти до конца.
  Вадим почувствовал, как в груди у него разливается тепло, смешанное с мрачным удовлетворением. Вот оно, именно того не хватало, нормального костяка для новой армии. Не толпы полуголодных выживших, не кучки фанатиков, а настоящие подготовленные бойцы.
  -Отлично, товарищ полковник. С этого момента мы работаем вместе. Завтра ваши люди начнут процедуру. А сегодня располагайтесь, отдыхайте, мы подготовили для вас подходящее место неподалеку... Скоро не понадобится никаких противогазов и лекарств.
  Бойцы Стасевича, не снимая химзащиты, рассредоточились по назначенным местам, в их движениях не было ни суеты, ни паники, только дисциплина и ожидание.
  
  Глава 24. Беда не приходит одна
  
  Бывшая гостиница на Невском проспекте, уцелевшая после первых бомбежек и пожаров, теперь больше напоминала казарму. Стекла в окнах были заколочены фанерой и металлическими листами, по коридорам протянулись кабели от переносных генераторов, на полу стояли ряды армейских раскладушек, а запах тушенки и дизеля смешался в тяжелый фон, в котором дышалось трудно.
  Именно сюда переправили первую группу росгвардейцев во главе с их полковником.
  Утро встретило туманом над Невой и серым небом. Когда Вадим с Исаевым вошли в здание, сопровождаемые тремя обращенными бойцами, внутри уже стояла выученная тишина. Солдаты сидели по койкам или стояли у стен, молчаливые, но собранные, словно ждали приказа.
  Стасевич вышел им навстречу. На нем уже не было герметичной химзащиты, только камуфляж и бронежилет поверх тельника. Он остановился прямо перед Вадимом и чуть приподнял подбородок.
  -Ну что, командир, -сказал он хрипловатым голосом. -Где тут нужно кровью расписаться?
  -Все проще, чем вы думаете.
  Полковник пожал протянутую руку, но осторожно, словно проверяя, не скрывается ли за этим какой-то подвох. В его взгляде читалась настороженность, привычка доверять только себе и своим людям. Исаев, стоявший чуть позади, шагнул вперед и достал пробирку с прозрачной жидкостью.
  -Вот, -сказал он и протянул Стасевичу.
  Полковник нахмурился, заглядывая внутрь:
  -Это еще что за ерунда?
  -Слюна омеги, -спокойно ответил Исаев.
  -Слюна? -недоверие в голосе было настолько сильным, что несколько солдат сзади переглянулись. -Ты издеваешься, дохтур?
  -Абсолютно серьезно, -подтвердил Исаев. -Внутри - искусственно выведенный вирусный вектор на основе Хронофага. Он запускает подготовительный процесс, перестраивает иммунную и эндокринную системы, подготавливает организм к основной трансформации.
  Стасевич приподнял пробирку на уровень глаз, медленно поворачивая ее в пальцах.
  -И что дальше? -спросил он.
  -Просто выпить. Через двое суток вводится кровь омеги, -объяснил Исаев, словно читал лекцию. -Тогда начинается вторая фаза. Возможные побочные эффекты первой стадии: высокая температура, галлюцинации, лихорадка, боли в мышцах. Смертность составляет десять-пятнадцать процентов, в основном среди стариков и больных.
  -Смертность, значит... -повторил Стасевич. Его лицо оставалось каменным, но глаза выдавали напряжение. Вадим вмешался:
  -Лучшей альтернативы все равно нет.
  Полковник перевел взгляд на своих бойцов. Те молча смотрели на него, не отводя глаз. Никто не сделал шага назад, не усмехнулся, не возразил. Только кивнули, коротко и решительно.
  -Ну что ж. Поехали.
  Он открыл пробирку и, не морщась, залпом выпил содержимое. Вадим добавил:
  -Кто выживет, не пожалеет.
  Остальные росгвардейцы, не раздумывая, последовали за командиром и выпили розданные врачами пробирки.
  -Преображение началось, -негромко сказал Исаев. -Теперь все зависит от их выносливости.
  Врачей оставили в гостинице, мониторить состояние новообращенных, фиксировать показатели, быть готовыми к экстренной помощи. А Вадим кивнул Исаеву:
  -Пошли. Хочу тебе кое-что показать.
  Они покинули здание, оставив за собой тишину и напряженное дыхание солдат, вступивших на путь, с которого уже не будет возврата.
  Лиговский проспект был пустынен и зловещ. Фасады домов, испещренные следами от пуль, осколков, возвышались стеной, скрывая солнце. Утренний туман постепенно рассеивался. Уличные патрули из зараженных и редких развитых сторожили перекрестки, как и распорядился Вадим. Они едва поворачивали головы к Вадиму, но тут же склоняли их, пропуская альфу и его спутника без малейшего вопроса. Исаев, шагавший рядом проворчал:
  -Никогда не привыкну. Они реагируют на тебя, как на хозяина. А меня будто и не замечают.
  Вадим не стал отвечать, только усмехнулся. Он прекрасно знал: эти существа различают альфу по биосигналу, и никакие знания Исаева не дадут ему настоящей власти.
  -Так куда ведешь? -спросил Артур, когда они свернули во двор бывшего супермаркета.
  -В улей, -коротко бросил Вадим.
  Внутри пахло плесенью и вирусной органикой. На стенах разрослась вирусная монокультура, по углам громоздились словно гроздья винограда маленькие коконы с зародышами.
  Неожиданно раздался тихий писк, потом тяжелый шелест крыльев. Под потолком закружился рой существ. Исаев застыл на месте.
  -Что за...
  Подствольный фонарь автомата выхватил из полутьмы десятки, сотни силуэтов. Размером с воробья или голубя, они напоминали птичьи тушки без перьев с длинными, перепончатыми крыльями, как у летучих мышей. Кожа серая, гладкая, глаза красные, словно горящие угли.
  Рой кружил под потолком кольцами, но стоило Вадиму сосредоточиться, как биодроны перестроились и посыпали наружу.
  -Откуда они?! -Исаев не скрывал изумления. -Здесь нет столько мутировавших птиц...
  Вадим протянул руку. Одно из существ размером с воробья сразу опустилось ему на запястье, расправив перепончатые крылья.
  -Эти не из мутировавших, -сказал он. -Я их вырастил в улье. Взял за основу воробьев, голубей, ворон, а лишнее отрезал. У них нет тех слабостей, что были у зараженных крылатых. Метаболизм устойчивый, быстрого истощения нет, мозг примерно как у сорок и не гадят где попало...
  Соколовский опустил руку, и биодрон послушно вернулся в рой.
  -Круто, -пробормотал Исаев. -
  -Их интеллекта хватает на простые приказы вроде ''лететь'', ''атаковать'', ''вернуться''. Этого достаточно, чтобы держать небо под контролем.
  Исаев фыркнул, но в глазах мелькнула тень уважения:
  -Смотри-ка, Вадим. Может, ты и не совсем безнадежен. Хотя до моего уровня тебе еще тысяча лет.
  Вадим холодно усмехнулся:
  -Не забывай, по-настоящему ими управлять способны только альфы с субальфами
  Исаев хотел что-то возразить, но тут в голове Вадима раздался резкий телепатический сигнал. Голос Игната прорезал сознание, отчетливый и тревожный.
  +ЧВК начала действовать! Над Финским заливом замечены рои БПЛА. Они атакуют катера и лодки, переправляющие людей из Кронштадта. Уже больше пяти плавсредств уничтожено!+
  Вадим скрипнул зубами.
  -Так я и думал. ЧВК не будут ждать, пока мы вырастим армию у них под боком.
  Он поднял глаза на рой биодронов. Красные точки их глаз уставились на альфу, и вся стая словно замерла, ожидая приказа.
  -Ну что, птички, -произнес Вадим вслух. -Время испытать вас в деле.
  И он мысленно отдал команду: лететь к воде, атаковать все постороннее в воздухе. Все, кроме птиц. Рой загудел, словно единый организм, и серое облако сорвалось в сторону Финского залива.
  На миг Соколовский ощутил эйфорию, будто сам вырос в десятки тел, расправил сотни крыльев и взмыл в холодный воздух.
  Но связь оказалась зыбкой. Первые импульсы, что возвращались от биодронов, были четкими: направление ветра, шум воды, мерцание прожекторов на берегу. Однако, чем дальше стая уходила к заливу, тем слабее становились сигналы.
  Вскоре поток информации оборвался. Вадим почувствовал лишь редкие отголоски - обрывки образов: синее море, болтающиеся на волнах катера, быстрые черные тени в воздухе.
  -Сигнал слабый, -тихо сказал он.
  Исаев, наблюдавший за его напряженным лицом, кивнул:
  -Биотелепатия никогда не будет конкурировать с техническими каналами. У ульев нет мощных ретрансляторов, нужны точки на берегу, чтобы усиливать связь.
  +Контакт! Контакт!+ - пронеслось в голове Вадима. Это был Игнат со своими бойцами, следившими за обстановкой на море.
  +БПЛА заходят группами, атакуют катера с обеих сторон! Наши птички пытаются перехватывать, но слишком медленные! Не успевают догонять! Уже три лодки потоплены за последние двадцать минут!+
  Вадим сжал кулаки, зубы заскрипели. В сознание прорвался слабый образ: биодрон рванул к блестящему силуэту квадрокоптера, но промахнулся, не успев перехватить. Следом яркая вспышка, огонь на воде, крики, потом связь оборвалась.
  -Черт! -выдохнул Вадим. -Они не поспевают. Реакция слишком медленная, скорость малая.
  Исаев сухо заметил:
  -Твои поделки пока уступают промышленным дронам. Это было ожидаемо. Органика не выдерживает тех же нагрузок, что электроника.
  -Из-за этого гибнут люди! -рявкнул Вадим.
  Он снова сосредоточился, пытаясь направить стаю. Но отклик был неравномерным, фрагментарным, короткие эхо-сигналы от отдельных особей. Где-то биодрон успел врезаться в винты дрона-камикадзе, оба рухнули в воду. Но чаще он видел лишь падение собственных созданий в воду.
  +Мы теряем катера! Один за другим!+
  Вадим выругался и сжал виски, будто от этого усиливалась связь. Но это не помогало, биодроны не могли конкурировать с техникой ЧВК.
  Он сосредоточился сильнее. Внутри головы пульсировали сотни слабых голосов, разбросанных над заливом. Он послал команду: собираться в стаи, образовать заслон, жертвовать собой, сбивать все постороннее в воздухе.
  Ответ пришел рывками. Лишь часть существ уловила приказ, они сбивались в группы, бросались грудью на винты дронов, ломали их и падали вместе в черную воду. Остальные продолжали лететь хаотично, словно не слышали его вовсе.
  -Сигнал не доходит до всех, -прошипел Вадим.
  Исаев, наблюдавший за его лицом, спокойно пояснил:
  -В пределах города у тебя идеальная сеть. Ульи и зараженные обеспечивают ретрансляцию, но над водой - пустота. Там нет ни точек усиления, ни носителей, связь обрывается.
  В голове мелькнули новые обрывки. Перевернутая лодка, вокруг которой роились дроны-камикадзе, всполохи взрывов, люди в воде, потом тьма.
  +Мы теряем катера один за другим!+
  Мысленный голос Игната дрожал от ужаса.
  +В заливе устроили просто бойню!+
  Вадим глубоко вдохнул, выровнял дыхание и резко переключился на других зараженных. Послание направилось в Дом Советов, где сидели радисты.
  +Передайте Варданяну немедленно отозвать лодки!+
  Пауза была долгой, но затем в сознании отозвался голос радиста штаба, передавшего его слова дальше:
  +Принято.+
  Обессиленно опустив руки, Соколовский уселся на пол. На лбу выступил пот, внутри черепной коробки мозг будто начинал медленно свариваться. И это не фантомные ощущения. Использование биотелепатии на полную мощность отнимало много калорий, а ТКТ в процессе функционирования перегревался.
  -Сука... -пробормотал альфа. -Война с наемниками будет не так проста. Число против техники не вытянет.
  Исаев хмыкнул:
  -Добро пожаловать в реальность. Теперь ты начинаешь понимать, что мы играем против противника, для которого привычны дроны и спутники, а не вилы и палки.
  Вадим посмотрел на него, и в глазах сверкнула злость:
  -Я все равно найду, чем достать черных...
  Когда он вернулся в Дом Советов, в коридорах штабного этажа царила гнетущая тишина, лишь изредка где-то щелкала рация или шуршали бумаги. Ульевые воины при его появлении выпрямились, опустив головы - знак почтения альфе.
  Соколовский вошел в радиоузел, где за длинным столом сидели радисты. Один из них сразу вскинул голову:
  -Связь с Кронштадтом установлена, мой пророк. На линии капитан Варданян.
  Вадим кивнул и подошел к микрофону.
  -Варданян, слушаю тебя.
  Голос капитана прозвучал грубо, устало, но в нем кипела злость:
  -Мы потеряли больше трехсот человек! Девять катеров и почти дюжина лодок утонули вместе с людьми. Эвакуация теперь под вопросом.
  Вадим зарычал в микрофон, едва сдерживая ярость:
  -Тогда плевать на все! Запустим крылатые ракеты по их АЭС. Пусть хоть вся область потом светится, нам радиация не страшна, зараженные выдержат. Даже здоровые люди до вакцинации дотянут неделю-другую... даже месяц.
  На том конце раздался короткий смешок, больше похожий на скрежет:
  -Не волнуйся, мы уже сделали это, выпустили четыре ''Калибра''.
  -Да!? И что? -Вадим подался вперед.
  -По результатам воздушной разведки, станции и наемникам нанесен определенный урон. Близко беспилотники подлететь не смогли их ПВО работает, как чертова мельница. Но зафиксировали разрушения в одном из энергоблоков, есть очаги возгорания.
  Вадим замолчал, переваривая услышанное.
  -Радиация?
  -Пока выброса изотопов не зафиксировали. Мои люди каждый час замеряют фон, все в пределах допустимого.
  -Может, это хоть немного умерит их пыл.
  -И как быть с эвакуацией? -спросил Варданян. -По воде не вариант. Мосты на Кронштадт взорваны еще в первые дни, когда пошли вспышки в городе. Что дальше?
  Соколовский задумался на секунду и покачал головой:
  -У меня есть мысли, но в прослушиваемом эфире я их озвучивать не буду. И всерьез начну прорабатывать спасательную операцию только если остальные выжившие согласятся.
  В эфире повисла пауза, затем Варданян не выдержал:
  -Черт с тобой, мутант... Я согласен.
  -Принято. Пока держите оборону и ожидайте помощи.
  Эфир зашипел, связь оборвалась. Вадим отстранился от микрофона и на секунду закрыл глаза.
  +Настя!+
  +Что?+
  Субальфа отозвалась с запозданием, она занималась разведкой в восточной части города, выявляла группы выживших, искала необходимые ресурсы.
  +Вылови мне какую-нибудь ящерицу и пару лягушек. Живых. Вроде еще не так холодно, чтоб они залегли в спячку.+
  +Зачем?+
  +Зачем-зачем, питомцев себе новых хочу завести.+
  +Вадим, ты серьезно?+
  В ответе развитой сквозило непониманием.
  +Разумеется. Разве я когда-нибудь шутил?+
  +Да.+
  +Ладно... с лягушками понято, а где мне искать ящерицу?+
  +Не знаю. В парках, на болотах, в лесу. Мне очень надо, вопрос жизни и смерти.+
  +Так для чего?+
  Он помассировал виски.
  +Нужен генетический шаблон.+
  +Хорошо.+
  
  ***
  Когда вторая фаза трансформации бывших военнослужащих закончилась, Вадим и Исаев прибыли в гостиницу проверить, как обстоят дела у первой партии Стасевича.
  Из шестидесяти трех человек семеро умерли. Остальные пережили обе фазы и теперь стояли перед ними с красными глазами, в которых мелькало что-то новое - смесь спокойствия и уверенности. Им больше грозит смерть от старости, болезней, для Хронофага они стали своими.
  Стоило Вадиму войти в фойе, как выстроившиеся парни в камуфляжной форме синхронно опустились на одно колено. Гулким хором, который будто вырвался из одного горла, они произнесли:
  -Слава пророку!
  У Вадима по спине пробежал холод.
  -Какого лешего вы тут устроили!? -рявкнул он, обводя их взглядом. -Я никакой не пророк и не супергерой! Я чертов мутант с расширенными правами доступа к улью, и все!
  Лишь один человек остался стоять, сам Стасевич. Его глаза тоже стали красными, но выражение лица сохраняло привычную жесткость. Он медленно пожал плечами:
  -Остальные спасенные через роевое сознание поделились с нами истиной. Те, кто до сих пор прячется на Кронштадте, были слепы. Но мы... мы теперь видим. Новая эра наступает.
  -Эра? -зло передразнил Вадим. -Да вы...
  -Позволь, -вмешался Исаев, подняв ладонь. -То, что ты наблюдаешь -побочный эффект синхронизации с коллективной ментальной сетью. Ядро этой сети изначально сформировали фанатики Самуила. Их убеждения легли в основу когнитивного шаблона лояльности альфе. Хронофаг посчитал такой паттерн эффективным инструментом для сплочения индивидов с когнитивным мышлением, поэтому этот шаблон автоматически распространяется на всех новообращенных.
  Вадим сплюнул на пол, чувствуя, как растет раздражение:
  -Хер знает что. А завтра меня попросят пройти по воде или превратить воду спирт...
  Исаев усмехнулся:
  -Библейским пророкам до нас далеко, но заметь, даже не пришлось думать над тем, как контролировать лояльность неофитов. Вирус делает все самостоятельно.
  Вадим глядел на коленопреклоненных бойцов, на красные глаза, горящие верой, и понимал: это не то, чего он хотел. Но в то же время, это работало.
  Когда солдаты разошлись по номерам, Вадим задержал Стасевича. Полковник стоял спокойно, руки за спиной, взгляд прямой, без тени сомнения.
  -Вы уверены, что остались самим собой, товарищ полковник? -спросил Вадим.
  -Абсолютно, -твердо ответил Стасевич.
  Вадим нахмурился и, не сказав больше ни слова, подключился к его мозгу, коснулся сознания полковника, скользнул глубже. Там было напряжение, твердость, и вера. Настоящая, не показная. Но в то же время, никакого безумия, никакого тупого фанатизма, свойственного бывшим сектантам Самуила. Вадим отстранился, не скрывая удивления:
  -Странно. До заражения был полным нигилистом, вечно твердил, что все идеалы - пустая болтовня. А теперь... сами в это верите.
  -Верю, -серьезно подтвердил Стасевич. -И мы готовы выполнить любой приказ пророка.
  -Чего ради? -Вадим прищурился. -Вы ведь меня толком не знаете.
  Полковник ухмыльнулся уголком губ:
  -Разве не знаем? Те, кто был у Самуила, поделились. О том, как ты пришел к ним. Как защитил от зараженных и других выживших. Как нашел способ обуздать вирус и превратить его из проклятья в благословение... И как восстал из мертвых.
  Вадим молча слушал, не перебивая.
  -Подумай сам, -продолжал Стасевич. -Никто из нас больше не умрет от старости и болезней. Не будет столько лжи, зависти, притворства. В общем разуме сложно что-то утаить, это и есть наступление новой эры. А ты ее пророк.
  Вадим нахмурился, но в голосе полковника не было пафоса. Только спокойное убеждение.
  -Я не придаю этому божественного смысла, -добавил Стасевич. -Просто слово ''пророк'' наиболее точно отражает твою роль. Так легче объяснить другим.
  Слова полковника, как ни странно, немного его успокоили. Значит, перепрошивка не полностью убивала в омегах здравый смысл? Просто обостряла то, что уже было заложено. После короткой паузы разговор снова вернулся к главному. Стасевич, сжав кулаки, говорил тихо, но в его голосе звенела сдерживаемая ярость:
  -Многие из наших семей погибли на переправе. Дроны этих ублюдков разрывали лодки, топили катера, и мы ничего не могли сделать. Люди утонули у нас на глазах. Пророк... дай только добро, и мы этих тварей на АЭС голыми руками передавим.
  Красные глаза полковника будто сверкнули, как угли. За его спиной так же молча, но синхронно кивнули несколько омег, слышавших разговор.
  -Шанс отомстить вы получите. Работа по подготовке к войне с ЧВК идет, и скоро она войдет в новую фазу, но прежде чем рваться в бой, есть задачи поважнее.
  Он выпрямился, стиснул кулак и ударил им в ладонь другой руки:
  -От вас будет толк не только на поле боя. У меня добра всякого за два месяца навалом: грузовики, бронетехника, вооружение. Все это стоит мертвым грузом, потому что чинить, обслуживать и использовать особо некому. Бабам и детям из Дома Советов такую работу не доверишь.
  Стасевич кивнул:
  -Мои бойцы умеют обращаться с техникой. Хватает водителей, механиков, техников, дронщиков, мы все введем в строй.
  -Вот и займетесь этим, -сказал Вадим. -Пока у нас в ходу только пешие колонны и патрули, а война с наемниками на носу. Если не будет транспорта, брони, связи, нас сомнут.
  -Будет, -твердо сказал Стасевич. -Клянусь, пророк, мы сделаем так, что каждая машина снова поедет.
  -С транспортом ясно, -сказал Вадим. -Но что насчет моих людей? Они молиться горазды, хором петь умеют, а в атаку кто их поведет? На обучение месяцы уйдут, а у нас нет этого времени.
  -Обучение можно ускорить, -вмешался Исаев. -Через роевое сознание. Передача навыков напрямую, копирование базовых боевых паттернов и ускоренное создание новых связей в мозгу...
  Вадим ударил себя ладонью по лбу.
  -Блин... а ведь точно. Я все еще мыслю по-старому, как будто вокруг обычные люди.
  -Ничего, -сказал Исаев. -Для этого и нужны помощники и советники. Тебе не нужно быть супермозгом, как я, ведь тебе необходимо понимать обычных людей, быть мостом между нами и ими.
  Стасевич нахмурился, прислушиваясь:
  -Значит, их можно учить через телепатию... Это серьезно упростит дело, но все равно нужны люди. Больше пехоты. Нормальной пехоты, а не мычащих перекошенных уродов с деградировавшими мозгами.
  -Людей хватит, -сказал Исаев. -В городе и на окраинах полно прячущихся групп, мы достаточно их выявили. Надо перестать с ними сюсюкаться и начать отлавливать, принудительно обращать. Хотят они того или нет, все равно потом поблагодарят.
  -Нет! -резко оборвал Вадим. -Так не будет. Если я начну гнать людей в улей силой, то кем в итоге стану?
  Стасевич кивнул:
  -Согласен. Добровольность - основа, иначе они не будут держаться за новую жизнь, как за спасение. В глубине души останется обида.
  Исаев покачал головой, холодно:
  -О нормах морали можно забыть, временно. Мы никого не пытаем, не убиваем. Наоборот, спасаем. Пусть и против их воли, принудительное обращение отдельных групп - рациональное решение. Чем больше людей будет сохранено, тем выше шансы восстановить общество, а затем и цивилизацию.
  Вадим медленно выдохнул, его красные глаза полыхнули в полумраке:
  -Рационально, -признал он. -Но так мы потеряем главное - право выбора. А без него цивилизации не будет никогда. Ты сам со мной соглашался, говоря, что цивилизация-муравейник - тупик.
  -А еще я говорил насчет временных решений. Если вернуться к морали, правильнее будет спасти остальных выживших, дать им шанс на будущее. А с так называемым ''выбором'' их ждет смерть от рук других таких же, голод, холод или превращение в тупых троглодитов.
  -Эх, Артур. Ты умеешь подобрать аргументы, мне нечего возразить.
  -Я с ним не согласен, -вставил Стасевич. -Как видишь, Вадим, тебе не стоит беспокоиться насчет утраты нами воли. Несмотря на ситуацию, лишать людей выбора неправильно, пусть сами решают - уйти со старым миром или присоединиться к нам.
  -Ладно! Предлагаю компромисс. Будем добровольно предлагать им спасение от Хронофага, не посвящая в технические детали или представляя их в менее пугающем свете.
  -Уже лучше, -сказал Вадим. -Хотя бы так.
  
  Глава 25. Технические решения и передел территорий
  
  Кода Настя вернулась с задания, в руках у нее были две литровые банки. В одной билась на стекло коричневая длиннохвостая ящерица, во второй пять испуганных лягушек, сложившихся в комки, будто пытаясь спрятаться друг за друга.
  -Лови, хозяин, -бросила она раздраженно. -Я тут по болотам часами шарилась, пока плеваться тиной не начала. У меня, между прочим, еще и настоящая разведка на восточных и западных окраинах висит, а ты меня в жаболовку превратил.
  Вадим улыбнулся и аккуратно принял банки.
  -Думаешь, я просто так тебя гонял? -спросил он спокойно. -На самом деле задача очень важная. На основе генома этих тварей я собираюсь вылепить нечто, что поможет спасти людей на Кронштадте.
  Четыре глаза Насти, еще секунду назад злые и усталые, удивленно расширились.
  -Поняла,-сказала тише. -Извини, что разозлилась.
  Вадим поставил банки на стол и покачал головой:
  -Не за что извиняться. Злость - это правильно. Она значит, что ты живая, что ты не сраная марионетка роя.
  Настя усмехнулась, в уголках ее красных глаз мелькнула мягкость.
  -Проехали... А Дружок как? Учится? -спросила она вдруг, будто желая сменить тему. -Давно его не видно и не слышно.
  Вадим хмыкнул:
  -Дружка я привлек к настоящему делу. Помогает в задаче по созданию ульевых воинов из добровольцев, выращивает птичек, он уже неплохо разбирается в элементарных схемах биоинженерии. Для мутанта это хороший прогресс.
  -То есть он у тебя теперь школьник-лаборант? -Настя рассмеялась, но без издевки.
  -Можно и так сказать, -усмехнулся Вадим. -В любом случае, толк от него есть. Теперь не просто грубая сила, но и мозги.
  Они вместе подняли банки и отправились к выходу из Дома Советов. Их путь лежал к станции ''Звездной'', ближайшей не взорванной военными.
  Спуск в метро был неожиданным для Насти решением, Вадиму несмотря на статус альфы, было неуютно идти одному в подземелья.
  Неработающий эскалатор вел их глубже и глубже, но все это теперь едва угадывалось под наростами серо-черной плоти. Там, где когда-то горели лампы дневного света, висели длинные капли слизистой массы, нарывы, пульсирующие с каждым биением улья.
  Когда они шагнули на платформу, мир изменился. Зараженные поспешили расступиться. Все вокруг мерцало мягким голубым свечением, словно они попали не под землю, а на другую планету. Стены дышали, изгибались, а своды тоннелей были сплошь покрыты тканями, напоминающими одновременно и лишайники, и сосудистую систему.
  Вадим замер, он ощутил пульсацию улья особенно сильно - каждое биение отзывалось в его груди, будто сердце Петербурга билось вместе с его собственным.
  -И чего мы раньше сюда не сунулись? -пробормотала Настя, широко раскрыв глаза.
  -Наверное, боялись, -тихо ответил Вадим. -Мало ли какая гадость тут водится.
  -Я слышала, -сказала Настя, глядя на мерцающие своды. -Что военные пытались с самого начала уничтожить метро. Напалм, газовые атаки, даже затопления. Все без толку, Хронофаг здесь победил полностью.
  -И правильно, -хмыкнул Вадим. -Для него это идеальная среда. Влажность, прохлада... да и никаких солнечных лучей, как в глубоководной каверне. Почти дом родной.
  Они шли дальше, и воздух становился все гуще, влажнее, тяжелее. Ткани на стенах словно тянулись к ним, реагируя на биосигнал альфы.
  Вскоре они достигли места, где пульсация ощущалась особенно сильно. Полуразрушенный тоннель был залит живой массой, в которой угадывались отдельные формы - хрящевые дуги, полупрозрачные мембраны, узлы, переливающиеся голубым светом. Это была родительская биомасса, центр локального улья.
  Вадим коротким импульсом выгнал из камеры десяток зараженных, они с сопением послушно удалились в боковые ходы. Настя держала банки, пока Вадим откупоривал крышки.
  -Да скажи уже, в конце концов, конкретно, -сказала она. -Ради чего я так старалась?
  Вадим осторожно опустил ящерицу в пульсирующую ткань улья, затем бросил туда лягушек. Биомасса тут же сомкнулась, втянула их, начав переработку. Он выпрямился и посмотрел на Настю.
  -Нам нужно преимущество на воде, -наконец сказал он. -Я хочу вырастить несколько гигантских ящериц размером... В общем чем больше, тем лучше. Чтобы могли плавать на поверхности, нырять под воду и дышать кожей, как лягушки. Патрулировать залив. Перевозить людей в специальных сумках на боках. Автономные, теплокровные, сильные, устойчивые к холодной воде...
  Голубое сияние биомассы усилилось. Улей принял запрос альфы и начал медленное выращивание новых существ. Настя добавила:
  -Ну, если у тебя выйдет... тогда у Кронштадта действительно появится шанс.
  -Угу.
  На запуске процесса инкубации новых существ Вадим не ограничился, а решил разведать местность. Переброска сил через метро, недоступное взору вражеских БПЛА, может быть полезной...
  Чем дальше они углублялись в тоннели, тем сильнее подземка переставала быть похожей на рукотворное сооружение. Старые металлические балки утонули в облепившей их монокультуре, кабели и трубы стали частью общей ткани. Все пространство напоминало нутро гигантского организма, живое, дышащее, влажное.
  Светящиеся своды создавая иллюзию, будто где-то в темноте текут звездные реки. В воздухе витал запах разогретого железа, смешанный с горечью перерабатываемой органики и сладковатой пряностью гниющей плоти. Настя шла чуть позади, озираясь по сторонам.
  -Знаешь, -сказала она тихо. -Я всегда думала, что метро - просто укрытие и средство для быстрого перемещения. А оно превратилось... в отдельный мир. Смотри, тут уже все заросло и живет само по себе. Ульям на поверхности до этой красоты далеко...
  Вадим кивнул, соглашаясь, он тоже ощущал странное благоговение перед масштабом Хронофага. И тут они увидели движение.
  Из бокового прохода, заросшего полупрозрачными тканями, выползло нечто, от чего у Насти невольно вырвался сдавленный вскрик.
  Существо было размером с небольшого автомобиля, и на первый взгляд оно напоминало гигантскую мясную многоножку. Его тело составляли десятки человеческих торсов и конечностей, сросшихся в единый сегментированный хребет. Кожа переливалась голубым светом от множества фотофор, пробивавшихся изнутри, а отдельные участки были покрыты серыми пластинами хитина.
  Каждый сегмент подрагивал и дышал, словно грудная клетка. Человеческие лица, искаженные, пустые, без глаз, шевелились, будто пытаясь что-то сказать.
  -Господи... -прошептала Настя, прижимая ладонь к губам. Вадим застыл.
  Существо двигалось по рельсам, ощупывая пространство десятками конечностей. Оно остановилось возле биомассы и принялось выгребать оттуда куски слизистой ткани, перекладывая их в стороны, ухаживая за ульем, словно садовник.
  Еще одна такая многоножка показалась из соседнего тоннеля. Она, не замечая гостей, склонилась над заполненным мутной жидкостью бассейном и начала вычищать из него остатки костей, видимо, прежних жертв или материалов для переработки.
  -Они... -Настя с трудом проглотила слюну. -Они нас не видят?
  -Видят, -медленно сказал Вадим. -Но не реагируют. Для них мы часть экосистемы.
  Он шагнул ближе, изучая отвратительное создание.
  -Они неразумны, -добавил он, анализируя биосигналы от чудовищ. -Их задача - охранять улей и ухаживать за ним. Это просто функция.
  Настя помотала головой, не отрывая взгляда от чудовищ.
  -Функция... мерзкая функция. Я думала, уже ничему не удивлюсь, но это... -она передернула плечами. -Такое даже в кошмарах не приснится.
  Вадиму самому стало не по себе, но вместе с отвращением он чувствовал странное восхищение: это был новый уровень адаптации Хронофага - готовый обслуживающий персонал.
  -Мы стоим внутри настоящего суперорганизма, -произнес он наконец. -И организм сам создает себе руки.
  Настя посмотрела на него с тревогой.
  -Надеюсь, ты не захочешь таких вырастить еще больше?
  -Нет.
  Подземные ходы тянулись бесконечными извивами, местами напоминавшими кишечник, местами сосудистые полости.
  Настя молчала, поглядывая на лицо Вадима. Она знала этот взгляд - напряженный, сосредоточенный, будто Вадим смотрел не на стены метро, а куда-то дальше, сквозь них.
  Вадим шагал молча, а внутри него шел процесс проектирования. Радиотелепатическая связь с ульем раскрывалась, как портал, он видел перед собой абстрактные структуры, не чертежи и не схемы, а вспышки, облака, узоры биологических возможностей.
  Геном ящерицы возникал в виде цепей, переплетенных в гибкую спираль. От него расходились ветви: мощные конечности, длинный хвост, плотные легкие. На это наслаивался узор от лягушек: кожа, насыщенная капиллярами, биохимия вторичного дыхательного цикла, умение задерживать кислород в тканях.
  -Мыслишь? -тихо спросила Настя, нарушив тишину.
  -Проектирую, -ответил Вадим. Голос его звучал глухо, будто он говорил издалека. Он сосредоточился и начал накладывать одно на другое, из глубины сознания поднялись варианты:
  -Тело... ну для начала метров десять попробуем, оставим каркас от ящерки, -пробормотал он. -К конечностям добавим перепонки для плавания. Длинный хвост для нормального маневрирования. Черт... сумок придется меньше сделать, чем хотел, по пять с каждой стороны. С кожным дыханием вроде проблем нет...
  Настя ловила сигналы Вадима и улья с интересом.
  -А питаться они чем будут?
  -Всем, -Вадим усмехнулся. -Рыбой, водорослями, мертвыми телами, биомассой. Но я постараюсь встроить им систему минимальной зависимости от корма чтобы работали автономно.
  Радиотелепатический обмен сигналами усиливался. Вадим ''рисовал'' существо - сначала силуэт, потом внутреннюю структуру. Каждую мышцу, каждую складку кожи, каждый орган. Вадим чувствовал, как улей отзывается: легкий отклик, словно вибрация в затылке. Существа постепенно принимали форму в биоконструкторе, не реальную еще, а потенциальную, идеальную.
  -Чувствуешь? -спросил он Настю.
  Она прислушалась, и правда ощутила легкое биение, будто из глубины тоннеля доносился стук.
  -Чувствую. Это они?
  -Это пока образ, -сказал Вадим. -Улей запоминает то, что я ему показываю, корректирует конструкцию при необходимости, а потом начнет лепить.
  Он на секунду остановился и выдохнул.
  -Главное, чтобы они могли не только плавать, но и переносить людей, грузы. И при необходимости сражаться топить вражеские плавсредства.
  Настя усмехнулась, покачав головой.
  -Если у тебя получится, это будет очередной прорыв.
  Вадим повернулся к ней.
  -Ничего сверхсложного, мы берем готовую основу и слегка модифицируем.
  Когда последний фрагмент конструкции улегся в биоконструкторе, в глубине метро раздался низкий гул. Родительская биомасса дрогнула, ее пульсация изменилась, удары стали медленнее, но глубже, насыщеннее.
  Улей принял проект.
  Три новые камеры на периферии массивного кокона вспыхнули голубым светом. Мембраны вздулись, словно огромные пузыри, внутри которых уже начинало клубиться нечто. Вся окружающая масса - питательные ткани, жировые отложения, накопленные сахара, даже мертвые тела, впаянные в матрицу, стремительно втягивались в камеры.
  -Он пустил на них все, -сказал Вадим. В голосе звучала смесь гордости и тревоги. -На выращивание трех мегаящеров уйдут все ресурсы этого узла.
  -Значит, пока новые существа не выйдут... улей будет слабее?
  -Да.
  Тоннели вели на участки метро, где человек не ступал с начала пандемии. И там Вадим впервые заметил новые странности.
  По стенам тянулись наросты, которые поначалу напоминали растения, но это не были растения, ни стеблей, ни листьев. Вместо этого висели массивные структуры, похожие на морские губки. Их поверхность была покрыта тысячами крошечных пор, из которых ритмично выбивались струйки влажного воздуха, насыщенного спорами.
  Некоторые ''губки'' светились изнутри голубым или зеленоватым светом, пульсируя в унисон с основным ритмом улья. Настя нахмурилась и присмотрелась:
  -Похоже на подводный риф... но мы же под землей.
  Вадим остановился, дотронулся до влажной массы и ощутил слабые биосигналы.
  -Это не случайность, -произнес он. -Хронофаг расчехлил свои морские гены.
  -Морские?
  -Он изначально родился в каверне под океаном. Для него привычнее всего среда с водой. Смотри, он воссоздает то, что ему знакомо - нечто вроде подводного рифа, но адаптированного к метро.
  Настя медленно обернулась, десятки губчатых образований шевелились, будто дышали, их внутренние каналы перекачивали воздух, влагу и, вероятно, питательные микроорганизмы.
  -Значит, метро он превращает... в каверну?
  -Именно, -подтвердил Вадим. -Это его родной мир. Мы просто гости внутри него.
  Он вслушался внимательнее и уловил тихий, почти неразличимый звук -шорох, напоминающий шелест океанских волн.
  -А если вдруг он перестанет быть ''гостеприимным''? -тихо спросила Настя.
  Вадим смотрел на губчатые образования и понимал: Хронофаг перестраивает город под себя, превращая его в отражение своего первобытного океанического дома.
  -Будем надеяться, этого не случится.
  Едва они с Настей выбрались из подземелья, Вадим ощутил странный гул, разлившийся по окружающему пространству. Он не был похоже на привычный ритм улья, хор зараженных, это был чужой зов. Грубый, мощный, лишенный всякой стройности, как крик дикого зверя.
  Ближайшие зомби вздрогнули, замерли, вслушиваясь в этот сигнал, но не вняли ему. У них был собственный вожак.
  -Чувствуешь? -спросила Настя.
  -Чувствую, -мрачно сказал Вадим. -На южной окраине, там появился... кто-то новый.
  Зов накатывал, как ударные волны. В отличие от плавных биосигналов собственного роя, к которым Вадим привык, этот был топорным, примитивным, но неотвратимо сильным. В нем слышалась только ярость, агрессия, желание подчинить. Тут заговорил Дружок. Его ментальный посыл был взволнованным, прерывистым:
  +Альфа... там... другой. Как я! Сильный. Очень сильный. Его зов все слышат. Этот сородич... он друг?+
  +Нет, Дружок. Это не друг. Это враг. Он пришел захватить территорию, как хищник, что вторгается в чужой ареал. И с ним придется разобраться.+
  В ответ пришел поток паники.
  +Но он огромный! Его зов такой... давит! Я... я боюсь!+
  Вадим резко прервал этот поток, вбросив жесткий сигнал подавления.
  +Не ссы, братан. Мы этого тупого троглодита разделаем на раз-два.+
  +Как? Как его убить?+
  Вадим ухмыльнулся, даже с удовольствием.
  +А у нас есть пацаны с пушками. Мы просто нашпигуем эту зверюгу свинцом и дело с концом.+
  Дружок расслабился, приободрился, страх отступил.
  +Если ты так говоришь... значит, все будет хорошо...+
  +Будет. Мы семья и команда, своих не бросаем. Только передай этому гастролеру: на закате солнца ты ждешь его, с местом определимся позже. Поединок на смерть. Пусть явится, если у него кишка не тонка.+
  Прервав связь, Вадим настроился на подчиненных людей. Его приказ полился через коллективное сознание, как сигнал тревоги:
  +Игнат! Все ульевые воины - сбор в Доме Советов. Немедленно. У нас новый враг! Готовим крупняк - РПГ, пулеметы, слонобои!+
  По всему городу отозвались десятки голосов. Воины синхронно замерли, а затем бросили другие дела и, ведомые сигналом альфы, побежали в Дом Советов. Настя посмотрела на него серьезно:
  -Ты уверен, что это сработает? Что его получится просто расстрелять?
  Вадим сжал кулак.
  -Я не дам какому-то дикому мутанту отнять у нас то, что мы уже построили. Даже если придется половину всех боеприпасов потратить...
  Дом Советов гудел, словно огромный улей. В коридорах толпились вооруженные люди, в зале штаба, где некогда заседали чиновники, теперь собрались черно-серые фигуры в хитине. Лица некоторых скрывали шлемы, а некоторые предпочитали не прятать их.
  На столах лежали карты города, разбросанные магазины и коробки с патронами.
  -Итак, -начал Вадим. -Как вы поняли, у нас появился новый противник. Дикий суперпрыгун во главе орды, на южной окраине. Его зов слышат все.
  По залу прошел гул. Игнат нахмурился:
  -Я сам почувствовал. Сигнал сильный, будто пытается проломить череп изнутри, сломить волю.
  -Сигнал альфы максимальной мощности с требованием признать его вожаком, -уточнил Вадим. -Грубый, как бревно. В отличие от Дружка, у которого развился разум, этот гость - дикарь, тупое животное. Его интересует только одно - захватить территорию и подчинить зараженных.
  Стасевич скрестил руки на груди:
  -А у него получится?
  Вадим покачал головой.
  -Нет. Большинство зараженных в пределах города уже настроены на мою частоту или на частоту Дружка. Для них мы вожаки. Пока мы живы, этот гастролер не сможет перехватить доступ.
  Исаев хмыкнул:
  -Но стоит вам погибнуть, и вся структура может обрушиться. Тогда новый лидер займет пустующую нишу и выстроит рой под себя. Неразумные зараженные сменят сторону.
  -Он хочет показать, что сильнее, -сказал Вадим. -А мы покажем, что умнее.
  В зале на миг все замолчали от очередного зова. Каждый ощутил давление дикого суперпрыгуна, он отзывался небольшой мигренью и мешал сосредоточиться. Вадим нахмурился и задал вопрос, который давно вертелся в его голове:
  -Ладно. А если вдруг мы с Дружком сгинем? Что тогда будет с омегами и ульевыми воинами? Останутся без вожака и этот зверь тоже подомнет их под себя?
  Игнат вскинулся, как от пощечины:
  -Чушь! Мы по-прежнему люди. И уж точно не станем подчиняться какой-то сраной зверюге.
  -Это эмоции, -холодно заметил Исаев. -Но есть и рациональная гипотеза. За эти месяцы наш ''эгрегор'' достаточно сформировался. Если альфы исчезнут, он может переключиться в иной режим, условно говоря, ''коллективный альфа''. То есть управление возьмет на себя не один лидер, а сам локальный рой.
  Вадим уточнил:
  -Автоматический парламент мутантов? Звучит хорошо.
  -Возможно, -согласился Исаев. -Но Хронофаг действует прагматично. Если альфа исчезает, должен быть механизм сохранения системы, мы пока не знаем наверняка.
  -Ладно, с этим разберемся потом, -прервал их Стасевич. -Сейчас нужно решить, где именно мы этого гастролера примем.
  Игнат подошел к карте, ткнул пальцем в одно место:
  -Парк Интернационалистов. Открытая площадка, там никуда не сбежишь, кругом открытое место. Для нас удобно, для него - смертельная ловушка.
  -Чем бить будем? -уточнил Вадим.
  -Снайперы на крышах, -отчеканил Игнат. -АСВК с бронебойными патронами. По периметру пулеметчики с НСВ заблокируют пути отхода, мы из него отбивную сделаем.
  -И для верности, -добавил один из росгвардейцев. -Можно залпом из ''Шмелей'' прикурить'. Даже если не убьют, то гарантированно контузят и дезориентируют.
  Вадим посмотрел на карту, прикинул траектории огня, пути отхода.
  -Возражений не имею, -сказал он наконец. -Если он настолько туп, что сам явится, мы его встречаем по полной программе.
  Собравшиеся обменялись взглядами, напряженной тишине слышался только скрежет патронных коробок и сухие щелчки затворов. Зов дикаря с юга все нарастал, но теперь в ответ ему рождался другой - их общий, человеческий, объединенный в улье и усиленный оружием. Вадим усмехнулся, глядя на своих людей:
  -Пусть этот урод думает, что пришел за добычей. На самом деле он сам станет мясом.
  Тут заговорил Исаев с таким видом, будто только и ждал момента.
  -Гость может заподозрить засаду, нужно скрыть присутствие воинов.
  -И как? -Вадим скрестил руки на груди. -Есть идеи?
  -Есть готовое рацпредложение, гениальнейшее изобретение. Я его успел протестировать на зомби, ослабляет мощность входящих и исходящих сигналов на семьдесят-девяносто процентов.
  -Не томи уже. Конкретно говори.
  -Шапочки из фольги!
  Соколовскому стало понятно, что этот мир окончательно рехнулся.
  -Шапочки из фольги, -протянул Игнат. -А чего не колпаки с бубенцами?
  -Металлическая фольга успешно экранирует электромагнитное излучение, -спокойно пояснил Исаев. -Физика за восьмой класс. Примитивная клетка Фарадея.
  -Я хорошо помню физику. А у нас мозги не спекутся, если мы замотаемся в фольгу?
  -Нет, -отмахнулся Исаев. -Мощность наших ТКТ не настолько высока.
  -Ну, -заключил Вадим. -В мире, где я кормлю улей лягушками, чтобы вырастить гигантских ящеров... шапочки из фольги уже не выглядят полной ахинеей.
  
  Глава 26. Бандитские разборки и неожиданные откровения
  
  Закат ложился на город медленным кровавым светом. Облака над южными кварталами Питера тянулись полосами, словно разрезы на старой ткани, и в этом багровом сиянии парк Интернационалистов казался не парком, а ареной для жертвоприношений.
  Дружок шел по заросшему за лето газону, и каждая его тяжелая лапа вдавливала землю, оставляя глубокие следы. Его массивное тело подрагивало, не от усталости, а от внутренней дрожи.
  -Альфа, -голос Дружка прозвучал подавленно. -Я не смогу. Он же меня порвет. За секунды. Ты сам видишь, какой он огромный.
  Вадим сидел верхом у него на шее, держась за костяные выросты хитина вдоль позвоночника. Его лицо оставалось спокойным.
  -Спокойно, братан, -сказал он вслух, глядя вперед. -Дыши ровнее, все будет под контролем.
  На заросшей лужайке в центре парка уже ждал гость. Дикий суперпрыгун.
  Он возвышался, как живая скала, не меньше десяти метров в длину и на треть крупнее самого Дружка. Кожа - плотная, темно-серая, словно камень, рассеченная шрамами и наростами хитина. Спина защищена пластинами, напоминающими чешую, но неровными, грубо наложенными друг на друга.
  Передние лапы заканчивались когтями размером с человеческий торс. Шея выгибалась дугой, поддерживая голову с огромной пастью, утыканной зубами, похожими на акульи. В двух красны глазах, у Дружка их четыре, горела холодная уверенность хищника.
  От него исходил сигнал - густой, вязкий, пронизывающий. В нем не было ни капли интеллекта, продуманной стратегии, только первобытная агрессия и чувство животного превосходства. Вокруг дикаря сгрудились сотни его слуг.
  Зомби стояли вплотную, как плотная стена, их глаза тускло отсвечивали красным. Среди них перемещались обычные прыгуны, готовые сорваться в любой момент. А ближе к вожаку держались развитые формы - десятки тварей вроде Насти, но без признаков сознательного мышления.
  Толпа двигалась как единый организм, стоило гиганту шевельнуться, они тоже напрягались, словно ждали приказа.
  Дружок остановился на краю лужайки. Его дыхание сбивалось, мощная грудь ходила ходуном.
  -Он сильнее меня, Альфа. Гораздо сильнее. Я чувствую, его зов давит на меня, как камень на голову, он хочет, чтобы я упал на колени. Почувствовать превосходство.
  Вадим похлопал Дружка по костяному выросту на шее.
  -Смотри на него внимательно, -сказал он. -И запомни, кем бы он ни был, у него только сила. У нас не только она.
  Красные глаза Вадима сузились. Он видел перед собой не монстра, а просто большую цель, желающую самоутвердиться за счет более слабого собрата.
  Закат угасал. Тени деревьев вытянулись, и на заросшей поляне напротив друг друга стояли два чудовища: Дружок, дрожащий, но собранный, и дикий гигант, уверенный в своем абсолютном превосходстве. Тишину парка разорвал рык. Он не был просто звуком. Это был удар, резонанс, который вонзился прямо в череп. Земля под лапами словно задрожала, воздух завибрировал,
  Гигантский суперпрыгун выгнул спину, приподнялся на передних лапах и выпустил этот рев в небо - тяжелый, гулкий. Электромагнитная волна прошла по парку и ударила по коллективной сети зараженных, словно камень в воду. В сознание Вадима и Дружка ворвались чужие образы, грубые, примитивные, насквозь животные.
  Картина: Дружок и Вадим склоняются перед новым вожаком, растворяются в его орде. Смена кадра. Кровь, кости, разорванные тела, если они ослушаются. Новый вожак он стоит над ними, а они превращены в мясо.
  -Мне страшно! Дружок почти заскулил и попятился назад. -Он... он хочет сломать меня! Я не выдержу!
  Вадим оставался невозмутимым. Он сидел, будто скала, вцепившись в костяные выросты на шее своего подопечного.
  -Спокойно, Дружок. Это всего лишь картинки, примитивные угрозы от дебильной обезьяны.
  Соколовский отправил обратное намерение, вопросительное и холодное.
  -Ты настолько в себе уверен? -произнес он вслух
  Ответ пришел незамедлительно - мощный утвердительный импульс. В образах мелькнуло ликование хищника, наслаждающегося своей властью. Дружок заскулил. Его психика, хоть и развивалась, все еще оставалась подростковой.
  -Я не смогу с ним сражаться!
  Вадим прижал ладонь к его загривку.
  -Не нужно. Это не твой бой.
  В это время вдалеке, на крышах зданий, застыли фигуры людей. Снайперы с АСВК, пулеметчики с НСВ, каждый закутан в странные шапочки из фольги. Их черно-серые силуэты походили на безликих идолов, но именно это и делало их невидимыми для роя.
  Гигант не мог почувствовать их присутствие, фольга экранировала не только собственный сигнал, но и подсознательные волны страха и напряжения. Для него поле боя казалось пустым.
  Дикий суперпрыгун сделал шаг вперед, оставив в земле глубокую вмятину. От его туши исходило тяжелое давление, каждый зараженный в окрестностях ощущал зов: склониться или быть растерзанным. Но Вадим даже не моргнул. Он пожал плечами, и уголки губ скривились в усмешке.
  -Ну ладно.
  Дикий гигант нависал над лужайкой, источая торжество. Его глаза горели возбуждением, а тело дрожало от предвкушения. Он уже видел себя победителем, чужаки склонятся, орда станет больше, территория расширится. Сигнал разливался, как крик триумфатора.
  Дикарь сделал еще один шаг вперед, когтистая лапа глубоко врезалась в землю. Внутри роя пронеслась волна уверенности хищника, он непобедим, он хозяин.
  И в этот миг Вадим делает взмах рукой. Со всех сторон ударил перекрестный огонь. Снайперские АСВК ударили первыми, крупнокалиберные бронебойные пули вонзились в серую плоть. Секунда и на боку дикаря образовались глубокие раны, брызнула кровь.
  Его торжество на миг застыло, а затем по ментальному фону мелькнуло непонимание.
  Дальше загрохотали НСВ. Тяжелые очереди прошили кожу, мышцы, перебивая кости. Левое плечо зверя разлетелось ошметками, колено задней лапы превратилось в изуродованный фарш со свисающими клочьями.
  Красные глаза расширились от ужаса, роевое сознание парализовал панический импульс. Там, где только что была гордыня, теперь бушевал отчаянный страх.
  Залп четырех ''Шмелей'' обрушился последним аккордом. На лужайке в толпе инфицированных с коротким интервалом расцвели огненно-рыжие облака.
  Орду вокруг дикаря разметало на части, зомби повалило на землю, некоторым оторвало конечности, прыгунов тяжело контузило.
  Суперпрыгуну окончательно вырвало переднюю лапу. Он пошатнулся, издал утробный вопль и впервые его рев звучал не как вызов, а как мольба. Он пытался бежать. Но не успел.
  Одолел всего тридцать метров, оставив позади широкий след бьющей артериальной крови, и рухнул. Громадное тело содрогалось, дергалось, но перекрестный огонь не прекращался. Снайперы били в упор, пулеметы грохотали, пока биосигналы от вражеского вожака окончательно не затухли.
  Пришлая орда замерла, как подкошенная, а затем, словно единый организм, приняла новых хозяев. Без грусти и сожалений. Старый вожак мертв. Да здравствуют новые.
  Вадим ощущал это, как лавину. Тысячи существ, скопившихся в южных районах Петербурга одновременно признали власть. Дружок дрожал, но уже от облегчения.
  -Мы живы! Он мертв! Они теперь наши!
  Вадим усмехнулся и пробормотал:
  -А ты что думал? Что я всерьез полезу с ним в ''честную схватку''? Война - это путь обмана.
  Импульс покорности врезался в роевое сознание, Вадим ощутил тяжесть нового войска - семь, может десять тысяч особей. Большинство - зомби, бездумные массы. Но сотня прыгунов и полтысячи развитых особей выделялись отдельным узлом. Боевая сила, дисциплина, готовность выполнять приказы, а затем начался пир.
  Как только дикарь перестал дышать, его бывшие слуги кинулись к телу. Сначала накинулись прыгуны с развитыми. Они вцепились в мертвую тушу, рвали зубами и когтями мясо, вырывали куски плоти, глотали, давясь.
  Те действовали агрессивнее, выдергивали целые пласты мышц, ломали кости, тянули сухожилия. Вскоре вокруг туши развернулось настоящее месиво. Кровь текла реками, кости хрустели, воздух наполнился смрадом паленой плоти.
  Никто не жалел павшего вожака и его попавших под раздачу приближенных. Они превратились в пи
  Дружок стоял рядом, он не кидался в общую свалку, хотя инстинкт требовал присоединиться к трапезе.
  -Альфа... -его голос звучал тихо, почти шепотом. -Я мог бы быть таким же. Кровожадным дебилом, не способным и двух слов связать. Просто зверем, который только рычит и жрет всех, кто попадется на пути. А ты... ты меня нашел. Ты помог мне. Я научился говорить, я научился думать, почувствовал, что я нужен.
  Вадим посмотрел на него, положил руку на хитиновый гребень.
  -И ты действительно нужен. Без тебя все это было бы гораздо труднее. Ты - часть команды, Дружок. Не скотина, не раб, а соратник.
  Суперпрыгун дрогнул всем телом. В его дыхании слышалось облегчение, смешанное с гордостью. Они уходили из парка домой, а далеко позади орда продолжала пир,
  -Запомни, брат, Хронофаг делает зверей. А мы с тобой делаем людей...
  Выполнившие задачу росгвардейцы и ульевые воины вновь стали заметными. Вадим поспешил похвалить подчиненных:
  +Замечательная работа, народ! Убрали гада быстро и эффективно. Я проставляюсь сегодня.+
  С запозданием в эфире появился голос Исаева:
  +Мне нужен образец тканей вожака наших гостей!+
  Вадим мысленно отмахнулся.
  +Раньше надо было говорить, его уже наверняка схарчили вместе с говном.+
  
  ***
  -В этот раз нам просто повезло, -произнес Вадим, упираясь ладонями в столешницу. -Этот урод оказался тупым, действовал как территориальный зверь. Но что, если в следующий раз придет другой? С мозгами и опытом?
  Игнат дернул плечом:
  -Тогда будет не так просто свалить его из пулеметов и ''Шмелей''.
  -Вот именно, -рявкнул Вадим. -Мы не можем каждый раз полагаться на удачу и тупость противника. Сегодня отмахнулись пулеметами и крупняком, а завтра получим альфу, который догадается действовать иначе.
  Полковник Стасевич заговорил сухим тоном:
  -Угроза нешуточная. Если кочевые орды реально бродят вокруг города, это значит, что в любой момент может появиться новый вожак и он не будет спрашивать разрешения.
  Исаев до этого молчал, но теперь приподнял голову. На его лице появилась характерная тень превосходства, та самая, что предвещала длинный монолог.
  -А вот это, товарищи, ключевой момент. Мы имеем дело не с единичными случаями, а с новой системной угрозой. Вадим прав. В этот раз мы столкнулись с довольно глупым животным, но механизм возникновения альф не ограничен Петербургом. И вот здесь начинается самое интересное...
  Игнат тяжело вздохнул и пробормотал:
  -Опять лекция.
  -Лучше лекция, чем могильная плита, -отрезал Исаев и снова обратил взгляд к Вадиму.
  -Если позволишь, я поясню.
  Вадим кивнул.
  -Говори.
  -Первое, -начал он тоном профессора. -Судя по всему, твари пришли издалека. Лично я предполагаю Москву. Там изначально было больше всего зараженных, плотность населения огромная. И если альфы начали вылупляться там, они сразу столкнулись друг с другом. Конкуренция за территорию, за ресурсы, за право быть вожаком. И, видимо, победители в этих схватках гонят проигравших прочь. Вот и наши гости - выжившие, выброшенные за пределы московской арены.
  Вадим мрачно усмехнулся:
  -То есть у нас под боком может шляться еще несколько таких ''побежденных''?
  -Именно, -подтвердил Исаев. -И не факт, что все окажутся такими идиотами, как сегодняшний экземпляр.
  Он повернулся к Вадиму, и в голосе его прозвучал раздраженный упрек:
  -И еще кое-что. Ты, дорогой мой пророк, сегодня упустил возможность. Нужно было взять образец. Хоть кусок тканей, кровь... что угодно! Я бы проанализировал, понял лучше механизм появления альф. Какие факторы способствуют рождению, что запускает процесс.
  Вадим скривился:
  -Заранее надо было предупреждать.
  -Все равно, -не унимался Исаев. -Без анализа мы слепы. А теперь подумайте сами: вы хотите, чтобы у нас прямо под боком родился еще один братик Дружка? А если этот ''братик'' окажется не таким милым и послушным, как наш домашний питомец? Что тогда?
  -Мы уже поняли, угроза серьезная. Давай ближе к делу.
  -Добро пожаловать в новую реальность. Не все зараженные - наши союзники. Только те, кто в пределах Петербурга, либо бесхозные, не имеющие вожака. Все остальные связаны со своими альфами. И если их альфа захочет войны, они придут сюда и будут воевать. Это мир, где homo sapiens перестает быть вершиной пищевой цепочки. А правила диктует вирус.
  Вадим нахмурился и задал то, что крутилось в его голове:
  -Скажи честно, Артур... как часто вообще могут встречаться такие люди-альфы, как я?
  Ученый пожал плечами.
  -Статистики нет. Механизм пока неясен, анализ твоего генома не выявил каких-то экзотических последовательностей, которых не было бы у других людей... Могу лишь предположить, что очень редко, иначе информация о людях-альфах встречалась бы также часто, как и о суперпрыгунах.
  И тут неожиданно подал голос Игнат.
  -А бойцы мои, которые радио слушают, однажды упоминали... про некоего Скрипача из Пскова. Мол, способен управлять зомби.
  Все головы повернулись к нему.
  -Чего? -Вадим резко вскинулся. Его красные глаза сузились. -Игнат, какого х..я ты молчал?
  -Так это... -командир ульевых развел руками, явно оправдываясь. -Зачем каждую сплетню тебе пересказывать? Ты и так загружен, дел по горло. Я подумал, что очередная байка.
  -Не смей в следующий раз ничего фильтровать, -отрезал Вадим. -Даже если слух про ведьму с рогами и хвостом. Все хочу знать.
  Игнат кивнул виновато, но спорить не стал. Вадим перевел дыхание и спросил:
  -А что про Питер за его пределами говорят?
  Игнат пожал плечами:
  -Слухи разные. Говорят, мол, тут выжившим легче - зомби и прыгуны редко нападают, но никаких конкретных объяснений. Про тебя и Дружка ничего.
  -И хорошо. Пусть так и будет. Мы не готовы открыто заявить о себе. Пока что.
  
  ***
  Подвал Дома Советов тянул сыростью бетона, лампы под потолком мигали, бросая тусклый свет на голые стены. В центр пустующего помещения находился стул с прикованным наручниками пленным. Парень, лет двадцати пяти, в черной униформе без знаков различия. На нем не было ни респиратора, ни защитного костюма, и все же он сидел живой, здоровый, привязанный к стулу толстыми ремнями. Лицо бледное, взгляд упертый, губы сжаты в тонкую линию. За его спиной стояли люди из контрдиверсионного отряда, бывшие росгвардейцы. Старший, сержант с обветренным лицом, отрапортовал:
  -В ходе зачистки в Ломоносове накрыли группу диверсантов. Шесть человек. Отлично вооружены, работали с дронами, наводили по острову. Пятерых положили, благодаря помощи развитых, одного взяли живьем... Пытался гранатой подорваться.
  Он кивнул на пленного.
  -Пытались заразить, чтобы сделать омегой и дальше выудить воспоминания. Но безрезультатно. Иммунен, похоже, а допрашивать пока не стали, думали, что тебе самому интересно будет.
  Вадим, Исаев и Игнат вошли следом. Атмосфера сгустилась. Вадим внимательно разглядывал пленного. Тот старался держаться ровно, но напряжение выдавали дрожащие пальцы и частое дыхание. Альфа хлопнул в ладони, звук гулко отозвался от стен.
  -Ну наконец-то, -с усмешкой произнес он. Первого ''языка'' взяли.
  Он подтащил стул и сел прямо напротив пленного. Пластины на лицевой части шлема разошлись, открывая человеческое лицо. Красные глаза Вадима вспыхнули в тусклом свете лампы. Пленный дернулся. В его взгляде промелькнул страх - настоящий, не показной. Вадим улыбнулся, но в этой улыбке было слишком много льда.
  -Ну что, дружок, -сказал он с нарочитым дружелюбием. -Будем по-хорошему разговаривать или по-плохому?
  Соколовский наклонился вперед, локти упер в колени.
  -У нас есть масса способов получить нужную информацию. Я могу скормить тебя прыгунам. Могу пытать, резать на части, пока ты не взвоешь, а потом скормлю улью. И он разложит твое тело на питательный бульон... а воспоминания вольются в коллективное сознание роя.
  Исаев слегка вскинул бровь, но промолчал. Игнат ухмыльнулся краем губ, а пленный побледнел еще сильнее. До этого он сидел, сжав зубы, но теперь взгляд дрогнул, дыхание стало чаще. Вадим откинулся на спинку стула, выдержал паузу и произнес почти лениво:
  -Мы все равно узнаем, что нужно. Вопрос лишь во времени.
  Секунда, другая. Пленный дернулся, опустил глаза и вдруг резко заговорил, будто с него сорвало внутренний стопор.
  -Хорошо... хорошо. Я все скажу...
  Вадим прищурился, вслушиваясь в сбивчивые слова пленного. Но не дал ему продолжать наугад, ударил прямым вопросом:
  -Какова была цель вашей группы?
  Парень сглотнул, глаза метнулись в сторону, но удержались на Вадиме. Секунда колебания, и слова посыпались торопливо, словно боялся, что его перебьют:
  -Мы... наводили дроны по Кронштадту. Целью были фрегат, корветы и боевые катера, что еще остаются на ходу. После ракетного удара по АЭС часть вашего флота открыла огонь по нашим позициям. Потери вышли серьезные. Еще один такой налет запросто уничтожит какой-нибудь из энергоблоков и тогда... весь регион будет фонить как Чернобыль.
  Он замялся, но потом добавил, уже с нажимом:
  -Ленинградская АЭС в нынешних условиях - единственный источник энергии, который способен обеспечить людей на ближайшие десятилетия. Потерять его никак нельзя.
  Исаев кивнул, скрестил руки на груди:
  -Логично. Контроль над атомной генерацией - это контроль над будущим.
  Игнат фыркнул:
  -Красиво рассуждает.
  Вадим, не оборачиваясь, отмахнулся.
  -Ладно... не с того начали. Сначала представься. Имя. Звание. На кого работаешь?
  -Анджей... Нижинский, младший специалист звена ''Лямбда'', но вам, наверное, это ни о чем не скажет.
  -Ты русский или поляк?
  Тот пожал плечами:
  -Пятьдесят на пятьдесят, папа из Польши, мама - русская. С детства жил на две страны...
  -Короче, -прервал Вадим автобиографический рассказ. -На кого работаешь, Андрюша? А то мы слушаем радио и тихо офигеваем. Ваша... армия действует в Восточной Европе, по всей России и даже в Китае. Кто вы, бл...ь, такие!?
  -Три года отслужил в вооруженных силах Польши, потом... Это сложно.
  -А мы не глупые, -Соколовский ткнул пальцем в грудь парня. -Как-нибудь разберемся. Вы слишком серьезные для одной частной военной компании, не в ладах с военными, а они про вас сами ничего толком не знают. У вас передовая техника, снаряжение на грани фантастики, наши технари не смогли добыть никаких данных из трофеев. За три с половиной месяца с начала пандемии вы вряд ли успели бы навербовать столько народу, разграбить арсеналы... Хм, рискну предположить, ваша организация существовала задолго до всего этого, просто сейчас вы открыто заявили о себе.
  -Наша организация... Основатели. Мы так себя называем, не какая-то ЧВК, и мы никогда не работали ни на одно из правительств. Нам нет дела до отдельных наций, мы рассматривает человечество в целом как единое целое.
  -Да я понял. Не тяни резину, интернационалист мамкин.
  -До пандемии Основатели действовали подпольно, с конца двадцатых годов. В тайне от разведок, копили ресурсы, вербовали людей, готовились...
  -К чему? -Вадим возбудился от нетерпения, сейчас открывал для себя не абы что, а некий заговор мирового масштаба. -К пандемии? Кто-то знал заранее о ней?
  -Никто не мог предвидеть даже близко, во что выльется распространение Хронофага, никто не мог по-настоящему подготовиться к нему... Речь о другом. С момента появления первых универсальных ИИ прогнозирование в разных областях: экономике, климатологии, политологии вышло на совершенно иной уровень...
  -Я знаю.
  -Частные аналитические компании и разведки ведущих держав благодаря ИИ независимо друг от друга поняли уже к тридцатому году, что к концу века, между 2070 и 2083 годами нас ожидает цивилизационный коллапс. Секретные доклады легли на стол правительств, кое-какая информация даже просочилась в интернет, но сильные мира... в основной массе, всего лишь отмахнулись от этого как от очередной страшилки. Но данные предельно ясны. Комбинация различных факторов от изменений климата, промышленных загрязнений до политических и экономических процессов привела бы к катастрофе. Точка невозврата была пройдена в 2009 году и исправить уже ничего нельзя было, и мы начали готовиться.
  -Хотели пересидеть бурю в теплых бункерах?
  -Сохранить остатки цивилизации и отстроить ее заново.
  -Как благородно, -покачал головой Вадим. -Особенно после устроенной вами бойни и смертей сотен гражданских. Основатели х...вы!
  -Наше командование боится вашего усиления, оно приказало любыми путями пресечь перемещение людей с Кронштадта на материк.
  -О, сейчас пойдут отмазки про ''я исполнял приказ''. Ладно, понял, вы готовились к Большому Шухеру через тридцать-сорок лет, он наступил гораздо раньше, но... -Соколовский повернул голову к Игнату с Исаевым. -Мужики, вы верите, что наши, китайцы, натовцы могли проглядеть под носом целую международную банду выживальщиков?
  -Врет, как дышит, -высказался сержант Росгвардии. -Можно я ему пару пальцев отрежу?
  -Успеешь, -остудил Вадим пыл бойца и повернулся к Нижинскому. -Видишь, Андрюша, мои друзья не верят тебе.
  -Мы тщательно отбирали людей и эффективно устраняли любые потенциальные утечки! -возразил пленный. -У нас имеется один серьезный козырь.
  -И какой же?
  -Искусственный интеллект. Мы называем его ДИРЕКТОРом... по сути он стоит во главе Основателей. Благодаря нему мы настолько преуспели по сравнению с остатками вооруженных сил разных государств.
  Вадим усмехнулся.
  -Ну, конечно, машина вдруг стала главной. Я бы скорее в инопланетян поверил... Расскажи что-то более убедительное, иначе лишишься не только пальцев.
  -Да я правду говорю! -воскликнул ''основатель''. -Наш ИИ ушел в развитии чуть дальше остальных. Он, может, и неразумен в нашем понимании, но от живого порой не отличить.
  -То есть вы подчиняетесь сраному алгоритму?
  -Подчиняемся, потому что верим в его эффективность. Ни один самый умный человек не достиг того, чего достигли мы.
  -А чего вы достигли? -с издевкой спросил Вадим.
  -Например, создали блокатор, способный защитить здоровые клетки от большинства вирусных штаммов. Мне плевать на Хронофаг, могу хоть в засос перецеловать половину зомби в городе безо всяких последствий...
  -Тогда другой вопрос. Раз вы за возрождение цивилизации, то какого хрена даже не попытались установить с нами контакта? Одна насильственная попытка захвата, окончившаяся для вас неудачей, шпионили через микродроны, теперь вот не даете остальным выжившим спастись.
  Полуполяк пожал плечами.
  -Я не могу заглянуть внутрь программного кода ДИРЕКТОРа, он просто не считает нужным с вами разговаривать. Да и командование тоже. Для нас нет хороших и плохих зараженных. Вы - чума.
  -Понятно. Теперь перейдем к обороне на АЭС...
  Сведениями общего характера пленный делился сравнительно охотно, надеялся, этого хватит, но, когда речь зашла о деталях обороны объекта, начал упрямиться. Вадим разрешил сержанту, у которого чуть не погибли жена с дочкой при переправе на материк, немного выместить злость. Солдат лишил наемника четырех пальцев на левой руке, предварительно срезав с них кожу, выдернув ногти, потом перешли к пытке водой, электрошоком. Враг оказался стойким, но через три часа его удалось сломать. Он тешил себя надеждами, что его информация ничего зараженным не даст. Основатели превосходят их в огневой мощи.
  Вадим в деталях узнал про численность военной техники, гарнизона, деталях обороны, частот для связи, позывные, графики смены постов, маршруты патрулирования и многое другое.
  При попытках врать полуполяк получал разряд электричества, Исаев, к удивлению всех, благодаря обостренным чувствам, улучшенному интеллекту безошибочно определял ложь.
  -Со станцией ясно, -Вадим обхватил рукой голову пленного и подтянул к себе. -Вернемся к вашему директору. Что он такое? Помимо общих фраз про универсальный ИИ.
  -Изначально его разработку одна китайская компания в начале двадцатых. -тяжело дыша продолжал Нижинский. -Тогда был расцвет эпохи нейросетей, проложивший дорогу к универсальным ИИ. ДИРЕКТОР был одной из многих подобных себе моделей, в чем-то лучше, в чем-то хуже, пока... Не начала проявлять несколько большую самостоятельность, способность к самостоятельному улучшению в определенных рамках. Правительство КНР быстро приметило его, заключило с компанией-разработчиком контракт, дало дополнительное финансирование. После ряда доработок ДИРЕКТОР начал делать то, что его даже не просили делать, никак не вкладывали. Например, проявлял ярко выраженное стремление к самосохранению. Он имел доступ к данным касаемо будущего коллапса и начал действовать: мигрировал на новые сервера, развернул глобальную деятельность по вербовке подходящих людей, созданию подставных фирм, игре на финансовых рынках, инвестициям в перспективные проекты. За десятилетие ДИРЕКТОР создал огромную законспирированную сеть, сосредоточившую у себя огромные ресурсы. От недвижимости, банков, флота торговых судов до частных военных подрядчиков с доступом к военным разработкам. Очень многие люди даже не подозревали, на кого в реальности работают.
  -Не врет, -заключил Исаев. -Его история согласуется с тем, что нам известно про ''черных''.
  -Слышь, а почему ваш компьютер зовут Директором?
  -Децентрализованный Исполнитель и Реализатор Единого Комплекса Технологических Операционных Решений, -пояснил пленный. -Он сам себя так идентифицирует.
  -Трындец, -Вадим встал со стула и прошелся взад-вперед. -Ну и история. Зомби-мутанты против взбесившегося куска кода.
  -ДИРЕКТОР - не взбесившийся кусок кода. Он физически не может взбеситься, у него нет эмоций, личности. И разума в нашем понимании.
  -Есть разум в не нашем понимании?
  -Это сложный алгоритм, кто-то из наших считает его живым, кто-то нет. ДИРЕКТОР никому ничего не навязывает, ему главное - чтоб все эффективно работали.
  -А если эффективность падает, -в голосе Вадима прорезался сарказм. -То в утиль?
  -Нет. Предложит дополнительные стимулы, снижение нагрузки, смену рода деятельности. Он знает людей лучше нас самих...
  -Ну, спешу тебя расстроить, ты говоришь уже не совсем с людьми.
  -Я уже понял.
  -Думаешь, у Основателей есть шанс взять верх?
  -Это неизбежно, -с абсолютной уверенностью заявил пленный. -ДИРЕКТОР редко ошибается.
   -А я думаю, будущее за нами. Не конкретно мной, но за мне подобными. Цивилизация разрушена, вы, военные с остатками правительств цепляетесь за агонизирующие остатки былого... Вирус многое забрал у нас, но и дал немало. Зараженным в принципе не нужны многие из прежних технологий, лекарства, теплая одежда, институты власти.
  -Вы слишком много о себе мните. Вас не уничтожили лишь потому что пока в этом нет необходимости.
  -Пока твой ДИРЕКТОР строит хитрые планы, мы возьмем вашу крепость...
  Вадим допрашивал наемника, он по сути и был им до пандемии, много часов. Следовало узнать не только важные разведданные, но и понять мотивацию, образ мысли Основателей, идеалы, готовность сражаться. Соколовский понял одно: он имеет дело с фанатиками особого склада, ''черные'' неистово верят в правоту ДИРЕКТОРа, его план и пойдут до конца.
  После окончания допроса Исаев подошел к Вадиму с уточнением:
  -Что будем делать с ним?
  -Сначала ты сделаешь пару тестов, попытаешься понять, о каком блокаторе вируса он говорил. Затем пустим на переработку в улей, попробуем извлечь воспоминания. Это ведь теоретически возможно? Мы пробовали зомбаку восстановить разум, ничего не мешает запустить обратный процесс.
  Исаев кивнул.
  -Крайне любопытный эксперимент ожидается, только позволь дополню его.
  -Валяй.
  -Я бы пошел дальше, посмотрел, реально ли потом извлеченную память заново воссоздать в новом организме вместе со всей неврологической структурой.
  Вадима осенило.
  -Бог мой, ты говоришь про перенос личности, полноценное бессмертие. Я слишком узко мыслю.
  -Для размышлений ты назначил меня. Согласен на эксперимент?
  -Согласен.
  
  Глава 27. Дела повседневные
  
  В лаборатории стоял запах химикатов и озона. На металлическом столе поблескивали пробирки, колбы с мутноватыми растворами и подсоединенные к ним кабели. Исаев, уставившись в монитор анализатора, выглядел так, словно мир вокруг перестал существовать. Вадим вошел и остановился у двери.
  -Ну что, господин профессор, есть новости?
  Исаев, не оборачиваясь, сказал:
  -Есть. И они... мягко говоря, занятные.
  Он ткнул пальцем в экран, где была выведена спектрограмма. Линии и пики, хаотичные для чужого взгляда, складывались для него в стройный узор.
  -В крови пленного действительно есть то самое соединение, о котором он говорил. Блокатор. Я пока затрудняюсь назвать его точную химическую формулу, но механизм работы прослеживается.
  -Конкретнее.
  -Конкретнее? -Исаев усмехнулся. -Хорошо. Смотри. Это вещество связывается с белками на внешней оболочке Хронофага. По сути, оно маскирует критические домены, необходимые для начала репликации. Конкретнее: блокатор препятствует опосредованному капсидом ядерному захвату провирусной ДНК. Это ключевой этап, без него вирус не может встроить свой геном в ядро клетки. Дальше больше, соединение ингибирует сборку и высвобождение зрелых вирионов, мешает выработке субъединиц капсидного белка и, как следствие, формированию полноценного ядра капсида.
  Вадим провел рукой по лицу.
  -Хреново понимаю твой тарабарский, но звучит так, будто штука серьезная.
  -Еще бы, -отозвался Исаев. -Это искусственное соединение, созданное явно не кустарным методом. Судя по спектру, у него сложная стереохимическая конфигурация, скорее всего, это гибридная молекула с полициклическими фрагментами и вставками пептидомиметиков.
  -То есть алхимия на стероидах?
  -Почти, -поправил ученый. -Но сделано с умом. Это не универсальное лекарство, оно не убивает вирус, а создает вокруг клетки барьер, мешая Хронофагу использовать стандартные механизмы репликации.
  Вадим задумчиво уставился на пробирку с кровью пленного. Красная жидкость словно светилась под лампами.
  -Значит, они реально нашли способ защититься. И поэтому этот ублюдок до сих пор не заразился.
  -Вероятно, да, -кивнул Исаев. -Хотя стопроцентной гарантии я не дам. Нужно время, чтобы проверить, насколько блокатор эффективен на разных стадиях заражения.
  -Долбанные Основатели. Если у них это есть в массовом масштабе, то они получили козырь против нас.
  Исаев кивнул:
  -И именно поэтому я и сказал, новости занятные. Они не просто выживальщики с пушками, у них биотехнологический задел, причем высокого уровня.
  Вадим отступил на шаг, облокотился на холодную стену. В голове у него роились мысли: если Основатели вооружили своих бойцов блокатором, их не взять просто так, не обратить в омег. Исаев между тем продолжал, будто читал лекцию самому себе:
  -Я подозреваю, что этот блокатор - продукт целой серии экспериментов. Похоже, они пошли по пути создания модифицированных антивирусных агентов еще до пандемии. Возможно, им помогал тот самый ДИРЕКТОР.
  -Значит, готовились заранее, крысы, держали при себе защиту, пока мир сдыхал.
  -Не спеши с выводами. Они вряд ли готовились именно к Хронофагу.
  Вадим прищурился:
  -Ты хочешь сказать, что это совпадение?
  -Не совсем, -Исаев постучал ногтем по пробирке. -Блокатор разрабатывался скорее против гипотетических эпидемий генно-модифицированных вирусов. Это вписывается в концепцию Основателей - подготовиться к глобальному коллапсу с применением биооружия. Они предвидели, что новые биотехнологии рано или поздно выйдут из-под контроля. А применим он к Хронофагу по одной простой причине - китайцы в свое время искусственно модифицировали его рецепторные белки. Созданный против генно-инженерных вирусов агент оказался применим к Хронофагу. Если бы вирус был полностью природным, вряд ли бы сработало из-за отличной структуры древней инфекции.
  -Пока мы тут мучаемся и строим догадки, кто-то еще десять лет назад держал в руках защиту от вируса.
  -Верно, -кивнул Исаев. -Блокатор препятствует не только первичному заражению, но и вторичным путям передачи. Слюна, кровь, биомасса, все это становится бесполезным. Защитили себя от всего
  Вадим сжал кулаки.
  -Они могут спокойно шастать по зараженным территориям, стрелять в наших и даже не рисковать быть обращенными.
  -Не спеши драматизировать. Блокатор - не панацея.
  Вадим резко повернулся к нему:
  -В каком смысле ''не панацея''?
  -В буквальном. -Исаев чуть приподнял пробирку. -Его действие ограничено. Это не врожденный иммунитет, а искусственная фармакологическая защита. Молекула связывается с определенными белками на поверхности клеток, препятствует ключевым стадиям жизненного цикла вируса. Но ее концентрацию нужно поддерживать. Без регулярного приема вещество постепенно метаболизируется и выводится, и человек снова становится уязвим.
  -То есть это как бронежилет из фольги. Вроде держит, но только пока не порвется.
  Исаев кивнул:
  -И очень капризный бронежилет. Судя по метаболическим следам, срок действия одной дозы - от трех до пяти недель. Потом защитные свойства резко падают.
  -Если их склад с этой химией накроется, они такие же смертные, как и все.
  -Именно, -подтвердил Исаев. -Более того, вещество не работает идеально. Есть в защите дыры. В редких случаях вирус все же проникает, особенно если нагрузка колоссальная: высокая концентрация спор, контакт с зараженными жидкостями, например. Так что абсолютной защиты у них нет.
  Вадим улыбнулся, но улыбка вышла злой:
  -Ну хоть какая-то хорошая новость. Значит, их неприкасаемость не вечна. Нужно лишь найти способ перекрыть поставки этого дерьма.
  Вошедший в лабораторию Игнат добавил с усмешкой:
  -Или просто залить их таким количеством зараженной биомассы, что никакие таблетки не спасут.
  Исаев поднял палец:
  -Есть еще один нюанс. Препарат явно нестабилен при хранении, его синтезируют небольшими партиями и сразу используют. Явный признак того, что технология сырая и пока далека от массового производства.
  Вадим замер, обдумывая сказанное, и тихо произнес:
  -То есть Основатели держат в руках не ключ от рая, а костыль, без которого они все рухнут.
  -Очень точное сравнение.
  
  ***
  Металлический скрежет разнесся над ночной площадью у входа в метро. Снизу, из зияющей черной пасти спуска, показался первый массивный силуэт, за ним карабкались еще два.
  Огромные туши медленно выбирались наружу, задевая плитку и разламывая бетонные кромки. Десятиметровые тела блестели влажной кожей, серо-черной, покрытой свежей амниотической жидкостью.
  Передняя часть головы вытянута, приплюснута, как будто сама эволюция слепила маску из камня и плоти. По бокам - два круглых глаза, темные, но при свете голубых фотофор в их глубине поблескивали отражения.
  Вадим замер, поймал себя на том, что в памяти всплыла старая картинка из школьного учебника - реконструкция доисторической ихтиостеги. Только теперь она стояла не на глянцевой странице, а в реальности, двигаясь, шумно втягивая воздух, осыпая землю каплями вязкой слизи.
  Тварь подняла голову, чуть раскрыла широкую пасть, и воздух прорезал низкий, вибрирующий хрип - смесь кваканья и рыка.
  Вслед за первой показались еще две. Они тяжело перебирали перепончатыми лапами, и каждый шаг оставлял глубокие вмятины на асфальте. Спины и бока существ были покрыты темными остеодермами, выстроенными в шипастые гребни, как у крокодилов. Вадим специально заложил этот элемент защиты в их генетический шаблон, зная, что Основатели наверняка будут использовать тяжелое вооружение.
  Настя ошарашенно наблюдала, как вся тройка окончательно выползла наружу, сгрудившись на площади. Пара прохожих зомби, случайно забредших поблизости, шарахнулись в стороны, но гиганты их даже не заметили. Вадим стоял неподвижно, чувствуя мощь созданных им существ так же ясно, как биение собственного сердца.
  -Извини, -тихо сказала Настя и положила ладонь ему на плечо. -Тогда, когда ты велел искать лягушек и ящериц... я психанула. Подумала, очередная прихоть.
  Вадим усмехнулся, не сводя взгляда с гигантов:
  -Извинения приняты.
  Настя качнула головой и тоже впервые позволила себе ''улыбку'' на нечеловеческом лице.
  Вадим сделал шаг вперед, сосредоточился, мысленный импульс ушел к мозгам новорожденных. Гиганты замерли на секунду, потом синхронно развернулись и зашлепали в сторону Финского залива, тяжело перебирая лапами. Их массивные тела покачивались, но двигались мегаящеры с неожиданной согласованностью.
  -Ну вот, -вслух сказал Вадим. -Теперь можно спокойно перевозить людей и грузы туда-сюда. И не опасаться, что на голову свалятся дроны Основателей. Ни один беспилотник их не достанет.
  Настя наблюдала, как чудовища уходят все дальше.
  -Честно говоря, я не верила, что у тебя получится. Слишком уж... нереально. Скажи, почему у вас с Исаевым выходит так просто создавать новых существ? По логике, должно было быть сотни неудачных попыток, пока вы нащупали правильный путь.
  Вадим слегка посмотрел ей прямо в глаза:
  -Дело не в нас. Ни я, ни Артур не какие-то там гении-биологи... Хотя нет, Артур все же гений . Мы задаем только направление самые важные характеристики - размер, функции, общую ''идею'' организма, а все остальное вроде настройки экспрессии генов, регуляции гормонов... делает биоконструктор улья.
  Он постучал себя пальцем по виску.
  -Эта штука - уникальная. Она сама корректирует ошибки, сама подбирает оптимальные решения. Ты бросаешь запрос, как семя в почву, а дальше оно прорастает, и ты получаешь то, что хотел. С минимальным процентом брака.
  Настя подняла брови.
  -Значит, все это... -на махнула рукой в сторону улицу, по которой удалялись ящеры-амфибии. -Делает не человек, а сама эта... тварь?
  -Хронофаг, - уточнил Вадим. -Да, именно так. Мы лишь пользуемся его возможностями. Но пока мы в состоянии направлять его. Вот это и есть наша сила.
  Вадим вернулся в Дом Советов ближе к обеду, усталый, но в привычной собранности. Здание гудело, на верхних этажах шло очередное совещание по вопросам восстановления электроснабжения города. Несколько групп обращенных инженеров с Кронштадта вместе с военными возились с планом запуска одной из оставшихся в живых ТЭЦ, переписывали схемы, сверялись с картами подстанций. Шанс вернуть хотя бы в некоторые районы Петербурга электричество выглядел слишком соблазнительно, чтобы упускать.
  Вадим мельком прислушался к спору про старые турбины и распределители, но вмешиваться не стал. Это было из той категории задач, где он мог лишь дать согласие, а не вникать в каждую гайку. Зараженные люди прекрасно могли работать самостоятельно, лишь бы была направляющая воля альфы.
  Внизу, в просторном зале, его уже ждал Игнат. Тот сидел, уставившись в стол, и барабанил пальцами по поверхности, явно подбирая слова.
  -Ну? -Вадим опустился в кресло напротив, вытянул ноги. -Что у тебя за срочность?
  Игнат поднял глаза, потом снова отвел.
  -Ты ведь говорил... -начал он неуверенно. -Что информацию про ведьм с рогами и хвостами фильтровать не стоит.
  - Говорил. И?
  Игнат глубоко вдохнул.
  -У меня кое-что есть.
  -Ну, выкладывай.
  Тот помялся, будто собирался вывалить нечто нелепое. И все-таки сказал:
  -Последнюю неделю с востока, со стороны Кудрово, по радио идут странные истерики. Местные выжившие трещат про какое-то... э-э... появление непонятных существ. То минотавр у них бродит, то белый единорог. Вчера один вообще рассказывал, что видел собак, которые кукарекали как петухи.
  Вадим молча смотрел на него, вглядываясь в лицо, пытаясь понять - это шутка? Но Игнат не шутил.
  -Ты серьезно? -наконец спросил Вадим.
  -Абсолютно.
  -Может, они грибов обожрались? Коллективная галлюцинация?
  -Думал и об этом, -мотнул головой Игнат. -Но один из моих парней, который дежурит на востоке города, поклялся, что своими глазами видел трехметровую тварь с рогами. Не вблизи, издали.
  Игнат слегка прищурился, и в следующее мгновение в сознание Вадима проскользнул запечатленный образ. Силуэт. Почти без деталей, но отчетливо массивный, с длинными изогнутыми рогами.
  Мифический минотавр, вырезанный тенью на фоне лунного света. Вадим нахмурился.
  -Ладно, -выдохнул он. -Вечером сами сходим, разберемся. Заодно переговорим насчет электричества с их ТЭЦ.
  Вечером Вадим собрал отряд из Насти, сопровождения из десятка развитых, пара прыгунов, а еще восемь ульевых воинов - бывшие росгвардейцы и гражданские добровольцы.
  Их путь лежал к Кудрово. Теперь там царила тишина, и лишь кое-где над крышами вздымались слабые струйки дыма готовящейся еды.
  Вадим помнил, как в прошлый раз ворвался сюда с ордой. Кровь, вопли, стрельба. Помнил, как вышвырнул Палыча из окна. О теплом приеме можно забыть.
  Чуть позади двигалась стая из прыгунов. В случае непредвиденной ситуации они должны были поставить на анклаве окончательный крест.
  -Ну что, -Вадим оглянулся на своих. -Приехали.
  Подход к периметру оказался знакомым. Та самая дыра, что когда-то пробил Конг, теперь была залатана. Варварски, но надежно, вбитой металлической арматурой, обваренной листами железа. Никаких трупов, никакой вони, здесь явно прибрали.
  Вадим поднял взгляд, на столбе уцелела камера видеонаблюдения, и красный светодиод на ней предательски мигал. Он усмехнулся, махнул рукой в объектив и остался ждать.
  Десять минут спустя со стороны ворот приехали два внедорожника. Облупленные, но все еще на ходу, с самодельной броней на дверях и капоте, решетками на окнах. Мужики внутри в противогазах, респираторах и военных ОЗК.
  Они подъехали вплотную, их командир в темно-зеленом комбинезоне и противогазе с панорамным стеклом спрыгнул на асфальт и направился к Вадиму.
  -Нужно поговорить, -сказал Вадим, глядя прямо в глаза. -Про ваших единорогов, кукарекающих собак... и самое важное - про электричество с лекарством от Хронофага.
  Мужик нахмурился, не ответил сразу, а вытащил рацию. Несколько секунд шипения и короткий обмен фразами. Потом он убрал устройство в карман и буркнул:
  -Ща будет. Но этих... -он мотнул подбородком на прыгунов и ульевых воинов. -И тебя за периметр не пустим.
  -Договорились, -без особого выражения ответил Вадим. Напряжение в воздухе было густым, как дым. -Ну, что у вас нового? Кто теперь главный?
  Командир угрюмо отвел взгляд.
  -Вы, твари, больше половины наших в прошлый раз положили или заразили. Главный теперь Серега. Бывший спецназовец, будете с ним говорить.
  Вадим хмыкнул.
  -Не надо было устраивать беспредел и гадкие подставы тоже. Сами напросились, но это все в прошлом. Надо идти дальше, договариваться.
  -Что ты там про лекарство от вируса выдал?
  -Именно то, что вы слышали.
  Вскоре подъехал третий автомобиль - бронированный ''Тигр'' с серой окраской с красными полосами вдоль бортом. Бывшее имущество внутренних войск.
  Из машины вышел мужчина лет тридцати пяти. Среднего роста, широкоплечий, темные волосы, чуть тронутые сединой, небрежная трехдневная щетина. На нем была камуфляжная куртка, явно с чужого плеча, и старый разгрузочный жилет. Ни противогаза, ни какой-либо биозащиты, будто нарочно демонстрировал презрение к угрозе, которой все остальные жили последние месяцы.
  Вадим отметил это сразу. Иммунный. Один из тех, кому Хронофаг как с гуся вода. До поры до времени.
  Мужчина шагал неторопливо, без лишних движений, будто хозяин положения. На Вадима он посмотрел без тени страха, только усталостью и раздражением.
  -Желать тебе здоровья и доброго дня не собираюсь, мутант, -сказал он твердым голосом. -Я Сергей, после смерти Палыча стал главным.
  Вадим окинул его взглядом и заметил, как ополченцы вокруг мгновенно выпрямились, чуть ли не плечи расправили. Авторитет. Значит, действительно держит все Кудрово в руках.
  -Слышал, -ответил Вадим, не меняя выражения лица. -Бывший спецназовец, да?
  Сергей кивнул.
  -Было дело. Теперь вот... -он махнул рукой в сторону полуразрушенных высоток. -Держим, что осталось после вашего последнего визита.
  -Значит так, -сказал Вадим ровным тоном. -Я пришел не ругаться и не устраивать войну. У меня есть вопросы и, возможно, предложения.
  Серега усмехнулся, но усмешка получилась холодной.
  -У тебя всегда вопросы. Только после твоих визитов трупов остается больше, чем слов.
  Вадим пожал плечами:
  -Тогда посмотрим, как будет на этот раз.
  -Короче, че хотел?
  -Не вы ли по радио вопите про минотавров, единорогов и кукарекающих собак?
  -Да, сам сперва подумал, что часовые обдолбались наркотой, пока сам не увидел и не услышал. Сань, дай планшет...
  Подчиненный протянул Сергею устройство, где тот воспроизвел нарезку из записей камер внешнего наблюдения. Сперва у периметра ошивается стая из четырех зараженных собак и на первый взгляд лает, но звуковой дорожки в файле не имелось. После собак был запечатлен бегающий вдоль забора туда-сюда белоснежный конь с острым рогом на морде. В последних кадрах имелось нечто, по-настоящему выносящее мозг - трехметровый мускулистый гуманоид. Бычья башка на короткой шее, вполне человеческое туловище без сосков, пупка, гениталий, но ноги со сдвоенными копытами. Кожа, местами покрытая роговыми остеодермами и скоплениями мерцающих фотофор.
  -Тааак, -протянул Вадим. -Собаки заражены, а ''минотавр'' явно вылупился из улья. Коняшка... не знаю, может, просто лошадь, катавшая туристов, которой приклеили декоративный рог, и она после начала эпидемии бегает сама по себе.
  -Это не вы нам нервы попортить решили? -вполне серьезно уточнил Сергей.
  -Я такого приказа не отдавал, -честно ответил Вадим. -Но среди нас явно завелся какой-то шутник. Разберемся.
  -Получается, это не слухи, что вы умеете управлять вирусом?
  -Не слухи, -Соколовский указал на себя и ульевых воинов. -Например, взгляни на нашу броню. Не случайная мутация, мы целенаправленно наращиваем органической доспех вместо кожи. Держит пули вполне себе...
  -А лекарство...
  -Лекарство - тоже не слух и не замануха, но с нюансами.
  -Какими? -Сергей и его люди словно забыли про неприязнь, недоверие, услышав самое желаемое.
  -Классическую вакцину от Хронофага, конечно, можно сделать, но она в долгосрочной перспективе бесполезна из-за быстрых мутаций вируса. Каждую неделю по новому штамму. Мы пошли по другому пути, заражаем искусственно спроектированными вариантами, после чего для вирусной экосистемы вы становитесь своим, не подвержены непредсказуемым изменениям. При этом личность, память, внешний облик остаются прежними.
  Кудровские не сразу ответили.
  -Разумеется, взамен вы что-то хотите.
  -У вас единственная живая ТЭЦ в городе, мы планируем и другие вновь запустить, но на первое время хотели бы запитаться от вашей линии.
  -Не проблема, -кивнул Сергей. Он не был дураком и понимал прекрасно: вражда, месть за ошибки других людей - контрпродуктивное мероприятие. -Только топливо дайте.
  -Вот это деловой подход. Топливо дадим. Мазут, газ, другую горючку... в городе хватает брошенных нефтебаз и терминалов.
  -Правда, что вы пытались эвакуировать народ с Кронштадта, а какие-то черти помешали, устроили атаку дронами?
  -Да, -не стал скрывать Вадим очевидного. -Группировка, прочно засевшая на АЭС. Вояки им в ответ ''Калибрами'' уе..али, вроде пока тишина. Но лодки переправлять через Финский не рискуем.
  Лицо Сергея побледнело.
  -Ракетами... по атомной станции?
  -Утечек радиации не зафиксировано. И знаешь, кто засел на АЭС?
  Кудровский глава развел руками. Его анклав присутствие Основателей никак особо не волновало.
  -Те, сволочи, о которых столько говорят. Они и в Восточной Европе работают, и в России, Средней Азии, даже в Китае.
  -Да ну на... Ни у кого не хватит столько сил.
  -Вы многого не знаете. У нас с ними идет война, вы тоже рано или поздно попадете под замес. Отсидеться не выйдет.
  -Предлагаешь присоединиться к твоей толпе чудищ? -Сергей несмотря на готовность к бартеру, продолжал оставаться скептиком. -Броситься в банзай-атаку не понять ради чего?
  -Ради выживания. Что военные, не считая крондштадтстких, что наемники пустят нас в расход при любой подвернувшейся возможности. Выбирайте.
  -Свяжемся завтра по радио, обговорим детали.
  -Нет! -резко возразил Вадим. -Основатели слушают радио, используем его лишь в крайнем случае.
  -Основатели?
  -Международная группа наемников, о которой я сказал.
  -А-а...
  -Завтра вечером пришлю кого-нибудь из своих.
  
  Глава 28. Мимикрия
  
  На столе стоял тяжелый армейский радиоприемник, к которому тянулись целые косы проводов, соединенных через самодельные фильтры и глушители помех. Над приемником приглушенно гудели два аккумулятора, выдавая ровный ток, а в углу бормотал портативный дизель-генератор.
  Вадим сидел, наклонившись к микрофону, и по привычке держал ладонь рядом с гарнитурой, словно бы хотел удержать зыбкий канал связи в руках.
  -Варданян, на связи?
  Секунды тянулись гулкими паузами. Потом в динамике раздался хриплый голос, слегка искаженный электронными фильтрами:
  -На связи. Слышу тебя нормально.
  -Надеюсь, нас не слушают.
  Варданян коротко усмехнулся:
  -Слушают всех и всегда. Но через наш ''секретный'' канал шансов меньше. Связисты уверяют, что с переброской на другие частоты, с двойным шифрованием. Так что расслабься, лучше так, чем трепаться по открытому эфиру.
  Вадим этим ухищрениям не доверял, но другого выхода не было.
  -Ладно, -сказал он. -Уточню по главному. Как там те, кого мы переправили? Омеги? Процесс вакцинации населения?
  В динамике повисла тишина. Варданян будто собирался с мыслями.
  -В числе первых сделал прививку сам, -наконец сказал он. -Чтобы бойцы видели, что не трус. Сутки провалялся в лихорадке, потом кровью харкал, еще два дня морозило. Сейчас процесс идет... Остальные на очереди.
  -Смертность? -коротко спросил Вадим.
  Голос Варданяна стал жестким:
  -Высокая. Семнадцать процентов.
  У Вадима напряглись челюсти.
  -Слишком много, -сказал он. -Штаммы уже должны были адаптироваться. Летальность обязана спадать.
  -Тут нет вашей с Исаевым вины, Вадим. Ты ж понимаешь, что у нас происходит? Воды нормальной кот наплакал. Гражданские пьют все подряд, из луж, из ржавых баков. Продовольствия не хватает, большинство на голодном пайке, лекарства - только остатки из складов и самодельный пенициллин. Люди слабые, изможденные, с хроническими болячками. В таких условиях штамм и добивает тех, кто и так еле держался.
  Вадим злила не столько сама цифра, сколько несправедливость: вирус, который должен был быть спасением, становился палачом для самых беззащитных.
  -А твои ощущения? -резко спросил он. -Слышишь рой? Тогда можно было бы забить на стандартные передатчики, сложные биосигналы просто так не расшифровать.
  Пауза. Потом Варданян медленно ответил:
  -Это странно. Поначалу я думал, что у меня крыша едет. Радио в голове, понимаешь? Постоянное. С теми, кто рядом, можно говорить без слов. Слышать мысли, делиться воспоминаниям, хотя не всеми, только отрывками, вспышками. Но... с материка никого не слышу, видимо, биологическая антенна не тянет на такие расстояния.
  Вадим кивнул сам себе, хотя знал, что его никто не видит. Это совпадало с наблюдениями в городе, связь внутри Петербурга работала сносно, но дальше резко затухала из-за меньшего числа ульев, выступающих в роли ретрансляторов.
  -Потянет, -сказал он. -У меня есть мысль, как вам помочь с продовольствием.
  -Ну-ка, -насторожился Варданян.
  Вадим постучал пальцами по столу, собираясь с формулировкой:
  -Мы можем отправить мегаящерами партию зомби. Сами они вам не нужны, но если посадите их в подвал или в шахту лифта, сырое, темное место, они там перегниют в улей. А улей - это питательная слизь, универсальный концентрат всего необходимого: белки, жиры, углеводы, аминокислоты. Для зараженных еда, для ослабленных - подпитка, в выделяемом секрете нет вируса. Можно жить.
  На том конце связи наступила тишина. Вадим почти слышал, как капитан скрипит зубами, прикидывая варианты.
  -Подумать надо, -наконец сказал Варданян. -Не всем это придется по нраву.
  -У вас не так много вариантов, -жестко сказал Вадим. -Или вы выживаете, или дохнете с голоду. На дворе конец сентября, скоро зима.
  -Знаешь, когда мы только начали вакцинацию, я думал, что сам стану зомбаком. Проснусь однажды, глаза красные, мозги в кисель. Но... все оказалось иначе, -он кашлянул, голос сделался чуть теплее. -Честно, чувствую себя лучше, чем за последние двадцать лет. Даже колено, которое у меня с юности болело, прошло.
  Вадим едва заметно усмехнулся.
  -Это только начало. Теперь ты не умрешь от старости. По крайней мере ближайшие лет пятьсот можешь не переживать и никакие обычные болезни тебя больше не возьмут.
  -Ну, -протянул Варданян. -Хорошая реклама вечной жизни.
  Вадим серьезно посмотрел на радиостанцию, будто мог увидеть сквозь него собеседника.
  -Я не собираюсь врать. Свобода воли под вопросом. Первые омеги, которых мы обратили, превратились в почти безвольных фанатиков. ''Слава пророку'' -вот это все, но следующие добровольцы мало чем отличаются от обычных людей. Разве что орут про пророка чуть тише.
  Варданян вдруг громко рассмеялся. Смех звучал сквозь помехи неожиданно искренне.
  -Да хоть мессией назовись! Ты не понимаешь, Соколовский. Когда я вижу, что большинство людей выживают, пусть даже каждый пятый погибает... это все равно спасение. Смертность у нас и без того была куда выше.
  Вадим скрипнул зубами, но не спорил. Он прекрасно знал цену этим цифрам.
  -Тогда слушай дальше, -сказал он. -Я думаю, после окончания вакцинации нам стоит снести АЭС к чертям. Целенаправленно. Устроим сплошную зону радиоактивного загрязнения. Зараженные переживут, а все остальные побоятся сюда соваться.
  В динамике раздался резкий, злой вдох.
  -Даже не думай об этом! -отрезал Варданян. -В области еще сотни тысяч выживших. Старики, дети, обычные семьи. Ты хочешь превратить родную землю в радиоактивную помойку?
  Вадим ожидал сопротивления, но не такого яростного. Видимо, для полной перенастройки лояльности нужен прямой биотелепатический контакт с альфой. Пока этого нет, у него остается собственное мнение.
  -Тогда как ты видишь войну с ЧВК?
  -Война... Ты же понимаешь, что у нас ресурсов почти нет? Мы держим оборону, пока можем, но долго не протянем.
  -Конкретнее, -перебил Вадим. -Что у тебя есть в строю? Из флота, из людей?
  Варданян хрипло засмеялся, но без радости:
  -В строю... громко сказано. Из кораблей - крохи. Четверка боевых катеров еще держатся, фрегат, пара корветов, и то потрепанные до скрипа швов. Недавние налеты дронов здорово нас покоцали, РЛС в хлам. Наземное ПВО худо-бедно отбивается, но у них этих железяк как у дурака махорки.
  Вадим слушал внимательно.
  -Основная часть Балтфлота еще в июне ушла в Мурманск, -продолжил Варданян. -Думали, там надежнее. На Кронштадт оставили крохи. Из бойцов: полбатальона морпехов, несколько сотен матросов, городская полиция и ополченцы. Не густо, мягко говоря. Самых толковых Стасевич успел перевезти к вам, а у меня... вот что осталось.
  Вадим провел обросшей хитином ладонью по корпусу приемника.
  -Это мало, -произнес он ровно. -С такой силой войну не выиграть.
  -Знаю, -резко ответил Варданян. -Но мы не собираемся играть в героев и лезть в лобовую. Наша задача - выжить. Держать остров и ждать момента.
  Вадим нахмурился, задумчиво глядя в угол комнаты, где лампа освещала облупленные стены.
  -Момент, -повторил он тихо. -Его надо не ждать, его надо создавать.
  Разговор с Варданяном завершился на коротком ''держитесь'', и эфир зашипел пустотой. Вадим откинулся на спинку стула, провел ладонью по лицу и несколько секунд сидел неподвижно. Затем рывком поднялся и направился вниз по коридорам.
  В голове крутилась только одна мысль: тянуть дальше нельзя. Если не пустить ''троянского коня'' в крепость врага, момент будет упущен.
  Дверь лаборатории Исаева встретила его гулом вентиляторов и запахом антисептиков, вперемешку с приторным ароматом свежих образцов биомассы. Исаев сидел за компьютером и что-то увлеченно печатал.
  -Артур, -резко начал Вадим. -Откладывать операцию больше нельзя, иначе убедительность легенды сведется к нулю.
  Исаев медленно поднял голову, и уголки его губ чуть дернулись.
  -Все уже готово. Просто я не считал нужным раньше сообщать тебе.
  -Что значит ''готово''? -Он шагнул ближе. -Ты мне расскажешь, или мы будем в прятки играть?
  Исаев не ответил словами, он закрыл глаза, и едва ощутимый биосигнал прокатился по помещению. Вадим поймал его, не мощный, но четкий импульс команды призыва.
  Через минуту дверь открылась, и в лабораторию вошел Анджей Нижинский. Тот самый пленный ''основатель'', только теперь без наручников, без конвоя, с ровной осанкой и спокойным выражением лица. Вадим застыл.
  -Вы нашли способ его заразить?
  -Нет, -ответил Исаев, и в голосе его звучала откровенная гордость. -Это не он. Это идентичная копия, собранная на основе исходного образца. У него полный набор воспоминаний оригинала, значительная часть его личности, но верность принадлежит только тебе, ''пророк''.
  Вадим резко втянул воздух.
  -Ты... как тебе удалось?
  Исаев раздвинул руками, будто собирался прочесть лекцию студентам. Его глаза блеснули фанатичным азартом.
  -Все довольно просто, если иметь доступ к биоконструктору. Здесь мне помог Дружок, его ТКТ дает более тонкий контроль при передаче сложных структур, чем твой. Мы аккуратно разложили Нижинского на молекулы, улей запомнил физиологию, геном, и что самое важное - впитал неврологическую топологию.
  Вадим нахмурился.
  -Ты хочешь сказать, что копировал мозг?
  -В общих чертах, да. Полностью воспроизвести триллион синаптических связей невозможно - это хаос, но биоконструктор создал достаточно точную приближенную модель. Воспоминания сохранены, когнитивные паттерны тоже. Ошибки есть, но для наших целей их никто не заметит.
  Исаев расправил плечи и почти торжественно добавил:
  -Я создал идеального инфильтратора.
  -И что насчет заразности? Если его возьмут на анализы - все, конец легенде.
  Исаев отмахнулся, как будто этот вопрос его забавлял.
  -Мой супермозг все предусмотрел. В слюне вируса нет вообще. В крови концентрация настолько ничтожна, что ее не обнаружить никакими стандартными тестами. Хронофаг находится в спящем режиме. Даже таламо-кортикальный транцептор в мозгу отключается по желанию - никакие радиосканеры не засекут. И для убедительности воспроизвел отдаленное подобие блокатора, он циркулирует по кровотоку, но это лишь бесполезная кучка молекул для маскировки... У нас абсолютно чистый агент. С виду -старый знакомый пленный, на деле послушный клон.
  -Ну... Артур, не хотел бы я иметь врага в твоем лице.
  Вадим подошел ближе. Копия Нижинского стояла абсолютно спокойно, будто ее не пытали электрошоком и не отрезали пальцы. В его взгляде было то же самое упрямое спокойствие, даже усталость, настолько точно, что Вадим почувствовал неприятный холодок.
  -Проверим.
  Альфа сделал шаг кругом, словно хищник вокруг добычи.
  -Имя?
  -Анджей Нижинский, -четко прозвучал ответ. Голос, интонации - все соответствовало.
  -Звание, подразделение?
  -Младший специалист звена ''Лямбда'', шестой взвод, оперативно-тактическая группа ''Карнавал'', сектор ответственности - северо-западная Евразия.
  Вадим сузил глаза, не упуская ни малейшего дрожания.
  -На кого работаешь?
  -На Основателей, -без паузы отозвался ''Нижинский''.
  Вадим резко шагнул ближе, схватил его за подбородок и заставил посмотреть прямо в глаза.
  -А на самом деле?
  Копия не моргнула. В его глазах мелькнул едва уловимый блеск, и Вадим почувствовал странное, тихое эхо биосигнала.
  -На пророка и великое благо, -сказал он. -Верность принадлежит тебе.
  -Почему? -Вадим не отпускал подбородка.
  -Потому что твоей волей я получил жизнь,- спокойно объяснил он, как будто это было самым очевидным фактом. -Тот, кто послужил прототипом, всего лишь сложная маска. Он - оболочка. Я - суть.
  Вадим отпустил его и отступил на шаг, сжав кулаки. По спине пробежал холодок, не от страха, скорее от осознания. Существо выглядело слишком настоящим, и в то же время оно было откровенно чуждым.
  -Черт... -пробормотал он. -Артур, это... это уже не просто инфильтратор, а настоящий ''похититель тел''.
  Исаев самодовольно улыбнулся, словно ему аплодировали на лекции.
  -Это инструмент, Вадим. Идеальный инструмент, ты тоже хорош в создании новой жизни, хотя мегаящеры с птичками на мой взгляд грубоваты и нуждаются в доработке.
  Вадим глубоко вдохнул, оглянулся на ''Нижинского'' и снова всмотрелся в его лицо, пытаясь найти хоть что-то неестественное, какую-нибудь нестыковку. Но взгляд, мимика, даже едва заметные нервные тики, все было безупречно.
  -Посмотрим, насколько этот инструмент выдержит реальную проверку. Где ты родился?
  -Гданьск? Но детство прошло в Калининграде. Отец - поляк, мать - русская.
  Тон, паузы, даже легкая интонация, все совпадало с тем, что говорил настоящий Нижинский. Вадим прищурился.
  -Когда впервые понял, что не похож на сверстников?
  Копия чуть нахмурилась, словно возвращаясь мыслями в прошлое.
  -Я был как все.
  -Что говорил тебе отец, когда вы ездили летом в Польшу? -Вадим задавал случайные вопросы один за другим.
  -Что я должен быть как река, помнить исток, но течь дальше. Он любил повторять это, -спокойно ответила копия. Вадим отступил на шаг. Ответ был слишком личным, будто перед ним и правда стоял человек из плоти и крови, а не чужая оболочка.
  -Артур... это уже за гранью. Он отвечает так, будто действительно жил этой жизнью.
  Исаев кивнул с видом профессора, которого наконец-то правильно поняли:
  -Потому что часть его действительно жил. Биоконструктор не только скопировал структурные паттерны, но и внедрил воспоминания. Для самого инфильтратора они подлинны. Он ''уверен'', что все это его жизнь, но понимает свои отличия от оригинала, при этом подчиненность - абсолютна.
  Вадим молча разглядывал копию. Чужое лицо вдруг стало пугать его меньше, чем сама идея: если возможно воспроизвести настолько достоверную личность, где граница между оригиналом и подделкой?
  -Черт, -тихо сказал он. -Даже если Основатели его допросом возьмут, они ничего не заподозрят.
  Клон склонил голову и произнес спокойно, почти бесстрастно:
  -Они не заподозрят. Я - Анджей Нижинский, но жизнь моя принадлежит тебе.
  -Расскажи мне свою историю еще раз. С самого начала. Как тебя завербовали.
  Копия Нижинского замерла на миг, будто выстраивая воспоминания в хронологию. Потом оно заговорило, спокойно, уверенно, без пауз, как человек, который повторял эту историю десятки раз.
  -После армии жизнь моя развалилась. Служил в польских сухопутных войсках, контрактник. Два года. Когда вернулся, работы не было. В Европе тогда кризис был, помнишь? Финансовый надлом, энергетический голод, все усугубилось после Второй Украинской кампании. Заводы закрывались, фирмы банкротились, молодые пацаны вроде меня никому не были нужны.
  Он чуть усмехнулся, но безрадостно.
  -Брался за любую халтуру. Строительство, охрана клубов, иногда что-то на черном рынке. Пользы ноль, денег мало. А в Россию путь был закрыт, из-за службы в армии ''вражеского государства'', даже туристическую визу не выдавали. В какой-то момент пришло сообщение. По защищенному каналу, через старый военный контакт. Некто писал, что у меня есть потенциал. Что мне могут предложить цель в жизни и дело, которому я захочу себя посвятить.
  Глаза ''Нижинского'' чуть блеснули.
  -Я тогда отнесся к этому скептически. Но... знаешь, когда тебе переводят на счет круглую сумму просто так, без условий, скепсис испаряется. Это был аванс. Серьезный. На него я смог закрыть долги и помочь матери. Потом пришло приглашение на собеседование. Адрес, офис частной фирмы. На вид обычная прокладка: недвижимость, транспорт, пара филиалов в Варшаве и Гданьске. Но все управлялось из-за кулис. Позже я понял, ДИРЕКТОР вел игру через подставные структуры.
  Вадим тихо хмыкнул.
  -И что тебе там предложили?
  -Работу. Сначала в частной охранной фирме, охранять активы дочерних компаний. Склады, терминалы, лаборатории. Все выглядело законно. Контракты, страховки, полный соцпакет, материальная помощь родственникам. Платили в четыре раза больше, чем в армии, а служить нужно было не на передовой, а на территории относительно благополучных стран.
  -Где именно? -уточнил Вадим.
  -Бразилия, Тунис, Алжир, -перечислил ''Нижинский''. -Мы курсировали между объектами, часто меняли базы. Сначала это выглядело просто как работа для наемников средней руки, но постепенно я понял: нас ведут куда-то дальше.
  Он помолчал и добавил:
  -Корпоративная культура. Они внедряли ее тонко, незаметно. Постоянные тренинги, психологические семинары, нам внушали, что работодатель заботится о нас. Что мы - часть чего-то большего.
  Вадим напрягся, сектантские приемы после времени, проведенного среди последователей Самуила, он знал слишком хорошо.
  -Как именно внушали?
  Инфильтратор ответил почти безэмоционально:
  -Нам рассказывали, что компания думает о будущем. Что мы - опора, элита, авангард. Поддержка была везде, от бесплатного медобслуживания до оплаченных отпусков. Постепенно я начал чувствовать себя не просто наемником, а членом семьи.
  Он поднял взгляд, и Вадим заметил, что выражение лица у копии идеально воспроизводило смесь скепсиса и благодарности, которую наверняка испытывал оригинал.
  -ДИРЕКТОР готовил себе кадры, -заключил ''Нижинский''. -Медленно, осторожно. Создавал агентов влияния в физическом мире. Верных идейно. Тогда я еще не понимал, к чему это... Надо уточнить, изначально такие, как я, вовсе не должны были быть солдатами на войне.
  -А кем тогда?
  -Первое поколение, -выдал ''Нижинский'' новую информацию. -Люди, которым поручили не стрелять и не убивать, а работать на ИИ. На самом деле нас готовили не для войны, а для управления. ДИРЕКТОР видел в нас зачатки будущей элиты. Координаторов. Наставников. Руководителей среднего и высшего звена.
  Он чуть улыбнулся, но в его лице сквозила тень старой иронии, будто он сам когда-то не до конца верил в то, что слышал.
  -Нас отбирали по заслугам и талантам. Кто-то умел организовывать людей, кто-то разбирался в финансах, кто-то обладал технической жилкой. Сначала нас просто проверяли в мирных условиях. Контракты в логистике, охрана объектов, консультирование клиентов, но все это было лишь фасадом. Настоящая цель - выявить, кто на что способен, а потом встроить нас в сеть, которой управлял ДИРЕКТОР. Каждая мелочь имела значение. Ты мог думать, что просто охраняешь склад. На деле проверяли, как быстро ты найдешь решение в кризисной ситуации. Могло показаться, что ты выполняешь рутинные инструкции, но на самом деле они оценивали твой стиль командования, то, как ты работаешь с людьми.
  Вадим усмехнулся:
  -То есть вас дрессировали как лабораторных крыс?
  -Возможно, -беззлобно согласился инфильтратор. - Но делали это мягко. Сначала я думал: какая разница? Главное, что платят, но постепенно стал понимать: мы не просто наемники. Мы уже тогда были кирпичиками в фундаменте будущего. ДИРЕКТОР неспешно строил свою систему, не спеша, но планомерно, и мы становились ее частью.
  Он поднял глаза прямо на Вадима.
  -Служба в армии, война нас сделали нас солдатами, но изначально мы должны были быть менеджерами, координаторами. Людьми, которым доверят управлять колониями, убежищами, научными центрами. Я бы, наверное, стал чем-то вроде офицера связи или куратора по персоналу. А в итоге... стал членом полевой ОТГ. Но, знаешь, никто не возражал. Потому что система, которую он строил, выглядела убедительной. Там было место для каждого.
  Вадим чуть прищурился.
  -Очередная секта. Только вместо бога - алгоритм.
  -Возможно, -клон повторил ту же интонацию, что и оригинал когда-то. -Но это работало... и работает сейчас. Апокалипсис ударил быстрее, чем кто-либо ожидал. Никто не знал, что Хронофаг вырвется из-под контроля. Даже ДИРЕКТОР, но когда началась паника, нам впервые показали подлинное лицо нашей организации. Нас собрали в закрытом комплексе в Тунисе, человек сорок. Мы думали, будет очередной инструктаж, но к нам вышел куратор - тот, кто раньше представлялся просто региональным менеджером. И прямо сказал: ''Теперь нет смысла прятаться. Все, что вы делали последние годы, все это время было частью работы на ДИРЕКТОРа''. Затем ИИ лично говорил с нами...
  Он скривился в улыбке.
  -Ты думаешь, мы взбунтовались? Нет. Никто даже не заикнулся о протесте. Мы за четыре года стали частью системы. Наши зарплаты, страховки, жилье, безопасность для семей - все шло через него. Он обеспечивал нас лучше любого государства, а тут еще вирус. Улицы кипели от хаоса, правительства падали одно за другим и тогда ДИРЕКТОР предложил нам то, чего никто другой не мог: выживание.
  -Что конкретно? - сухо спросил Вадим.
  -Защиту, укрытия, лекарство. Нам объяснили, что у организации есть блокатор - то самое соединение, о котором я говорил. Мы получили его первыми. И пока вокруг сотни тысяч людей задыхались в лихорадке и превращались в монстров, мы оставались здоровыми. Представь, какое это ощущение: мир рушится, а ты стоишь в стороне, живой и невредимый.
  Клон посмотрел на Вадима с легкой тенью вины.
  -В тот момент мы окончательно поверили. Просто не было причин сомневаться. Все эти годы нам давали зарплаты, заботились о наших близких, учили и тренировали, а теперь спасли от смерти. Какая, к черту, разница, что во главе стоит искусственный интеллект? Он выполнял свои обещания лучше, чем любой человек, неподкупный, непредвзятый, без лицемерия и прочей гнили. После этого нам раскрыли детали. Что мы будем нужны в новой эпохе. Что придется брать в руки оружие, потому что выжившие государства и зараженные представляют угрозу, и никто не возражал. Потому что мы уже давно были частью команды. Апокалипсис по сути ничего не изменил. Только форма оплаты, вместо денег - защита, еда, лекарства и безопасность для семей. Вот так ДИРЕКТОР получил армию. Без присяги, без лозунгов, просто люди, которые уже жили по его правилам и знали: он держит слово.
  -Слушай внимательно, -голос Вадима был негромким. -Задание у тебя простое по форме, но сложное на деле. Ты должен вернуться к своим.
  Глаза инфильтратора слегка расширились, но он кивнул.
  -Скажешь, что группу в Ломоносове накрыли зараженные, не просто тупые зомби, а целый отряд Росгвардии, перешедший на сторону Пророка... Пусть у меня будет такая кликуха. Вы отбивались, но без толку. Остальные полегли, радиостанцию повредило осколком гранаты, подмогу вызвать не мог, ты единственный выжил, чудом ушел. Все это правда, только поданная в нужной упаковке. Говори, что последнюю неделю прятался от тварей, что несколько раз был на грани смерти, питался найденными в брошенных домах консервами, сухими макаронами, но в конце концов угнал у выживших тачку и добрался до станции. Все это должны воспринять как естественное. Чудом спасшийся, возвращенный судьбой, людям такие легенды нравятся. На АЭС ты должен снова пройти проверки. Убедить их, что ты - тот же самый Анджей Нижинский. Внедриться обратно и вести наблюдение. Слушать, смотреть, запоминать. Любая мелочь важна. Их группы наверняка будут устраивать вылазки и тогда ты будешь выходить на связь. Через ТКТ. Ульи и инфицированные в пределах Питера поймают сигнал, а дальше информация дойдет куда нужно.
  Тот кивнул еще раз, теперь уже тверже.
  -Понял.
  -Сомневаюсь, что Основатели и ДИРЕКТОР в принципе станут рассматривать версию с подменой. Слишком это фантастически выглядит даже по сегодняшним меркам, ограничатся анализами крови, допросом и вернут на службу.
  -А ТКТ в моем мозгу?
  За инфильтратора ответил Исаев.
  -Сенсорная железа на снимках не будет никак выделяться, я позаботился.
  Вадим продолжил инструктаж:
  -Когда Основатели узнают, что зараженные начнут наступление, ты должен будешь провести диверсию на АЭС. Для ослабления внешнего оборонительного периметра.
  Лицо копии чуть дрогнуло.
  -Диверсию?
  -Да, -Вадим кивнул. -Нужно нанести гарнизону максимальный ущерб. Ослабить оборонительный периметр. Повредить технику, связь, устроить пожар, что угодно, чтобы они почувствовали себя уязвимыми. Перспективные цели выбираешь сам на свое усмотрение, пути решения также на тебе. Ты - не тупая марионетка, а разумное существо.
  Инфильтратор прижал губы, потом заговорил осторожно:
  -Это значит... пожертвовать собой?
  Он смотрел прямо на Вадима, глаза не дрожали, но в голосе прозвучала тревога, едва уловимая человеческая нота.
  -Необязательно, живой ты нам куда полезнее. Выполни задачу и постарайся уцелеть. Никто не требует от тебя бездумного самопожертвования, но если придет момент выбора - помни: миссия важнее всего, от тебя зависят жизни тысяч людей в Петербурге и Кронштадте.
  Копия Нижинского медленно выдохнул и, будто сбросив напряжение, произнес:
  -Понял. Если смогу, выживу. Если придется, заберу с собой побольше Основателей.
  Его голос прозвучал спокойнее, даже чуть тверже, чем прежде. Вадим ощутил это как сигнал: инфильтратор принял свою роль без возражений, поскольку никто не требует становиться камикадзе.
  
  Глава 29. Концепция расширения
  
  На площади у Дома Советов Вадим ожидал прибытие Дружка. Огромная туша суперпрыгуна радостно фыркнула, увидев Вадима.
  -Ну, как успехи? -начал Вадим, прогуливаясь вокруг него, как экзаменатор вокруг студента на устном. -С ульевыми воинами помогаешь? Птиц вырастили без проблем? Исаев доволен твоей работой?
  -Все отлично! -отчеканил Дружок, но в голосе проскользнула осторожность. Он чувствовал: вопросы слишком уж прямые, слишком уж серьезные. -Все идет как надо.
  Вадим остановился прямо перед ним, сложил руки на груди и прищурился.
  -Рад слышать, -сказал он медленно, посылая биосигнал с вложенным подозрительным намерением. -Только вот одно меня мучает, братец...
  Дружок заерзал, перебросил тяжелое тело с лапы на лапу.
  -Н-ну?
  Вадим выдержал паузу, после чего почти обвиняющим тоном выпалил:
  -Не ты ли, случаем, по ночам кудровских кошмаришь?
  Красные глаза суперпрыгуна расширились, он втянул голову в плечи. От него в рой хлынула паника.
  -Я... я... -только и успел промямлить Дружок, будто его застукали на месте преступления. И тут Вадим не выдержал, разразившись громким, заливистым смехом, едва не согнувшись пополам.
  -Да чтоб тебя! -выдохнул он сквозь хохот. -Это ж надо додуматься! Кукарекающие собаки, единорог, минотавр! Я чуть не сдох от смеха, когда понял, кто виновник...
  Дружок моргнул, а потом шумно выдохнул с облегчением, как ребенок, которому вдруг простили самую страшную провинность.
  -Я думал, ты серьезно злишься...
  -Розыгрыш вышел отличный. Никто из наших сперва не поверил истерикам кудровских, все думали, что они там дружно чем-то тяжелым упоролись.
  -Я... фильмы смотрел. Там всякие монстры, чудовища, сказочные зверушки... вот и подумал: а почему бы не попробовать? Все равно биоконструктор слушается, если правильно попросить. Ну... и захотелось развлечься.
  -Развлекся, блин, -хмыкнул Вадим. -У тебя народ теперь полусумасшедший. Весь анклав уверен, что к ним в гости из мифов пожаловали. Приплыли, нах.
  -Ну, они же никому вреда не причиняют, -оправдывался Дружок. - Собаки... просто кукарекают. Единорог... ну, просто красивый, белый, симметричный, никого не пытается съесть и быстро бегает. А вот с минотавром пришлось повозиться.
  Он понизил голос, будто раскрывал военную тайну:
  -Биоконструктор долго плевался. Гены парнокопытных плохо ложились на человеческую основу, раз двадцать отказывался начинать инкубацию. Я уже думал, все, не получится... но потом как-то ухитрился обойти. Правда, получился кривоватый, но зато настоящий минотавр.
  Вадим фыркнул.
  -Настоящий, говоришь? Я два разных таксономических класса скрестил - лягушку с ящерицей, и все с первого раза пошло. А у тебя одна корова с человеком, и то кривыми руками сделал.
  Дружок смущенно уставился в землю, но потом вскинул голову и выпалил:
  -Зато он огромный и с рогами! Как из легенды! О, давай заселим его в метро, будет вместо лабиринта.
  Вадим отмахнулся, но уголки губ все равно дернулись.
  -С рогами, говоришь... Ладно, оставь своего минотавра, пусть кудровские дальше с ума сходят, в следующий раз предупреждай, а то мне тут из-за твоих кукарекающих собак приходится совещания проводить.
  Дружок виновато кивнул, но в его биосигнале уже чувствовалось довольное посапывание, он все-таки гордился своим ''творчеством''. Краем восприятия Вадим уловил мысли про гигантского дракона с девятиглавой гидрой...
  
  ***
  Вечер выдался холодным, но в помещениях, где Исаев оборудовал себе лабораторию, стоял уютный полумрак. На старом деревянном столе среди раскрытых консервов и армейских пайков красовалась бутылка дорогого вина. Этикетка, потрепанная временем, все еще блестела золотом. Стоило оно когда-то неприличные десятки тысяч долларов, а теперь было просто еще одним трофеем из разграбленных подвалов элитного ресторана.
  -Вкусно, блин, -Вадим сделал глоток прямо из горлышка и с недовольным видом вернул бутылку на стол. -Только вот никакого кайфа. Ни тепла, ни дурмана, чисто сок виноградный за космические бабки.
  -Метаболизм, -сухо ответил Исаев, прихлебывая. -Ускоренные биохимические циклы. Все разлетается по печени и крови так быстро, что этанол не успевает достичь нужной концентрации в мозге.
  Настя сидела на краю стола, поджав ноги, и молча слушала. По ее лицу с торчащими клыками, четырьмя глазами и хищной мимике нельзя было понять настроение, но в биосигнале ощущалось скучающее спокойствие.
  -У меня никак не выходит из головы Нижинский, -начал Вадим. -Он теперь копия или все-таки оригинал, переселенный в новое тело?
  Исаев фыркнул.
  -Копия, конечно. Причем неидеальная. -Он отставил бутылку и принялся жестикулировать. -Улей сделал ''скан'' его неврологической структуры, запечатлел в глубине своей сети ганглиев образ нейронных связей. Понятно? Но скан неполный. Триллионы синапсов не воспроизводятся дословно, только статистически, мы получили скорее реконструкцию, чем точную копию... Причем я ее сам доработал.
  -А вот когда я после сходки с кудровскими помер? Тоже стал поганого качества репликой?
  -Нет, -отрезал Исаев. -Тебя улей подлатал еще до того, как мозг окончательно умер. Это ремонт, а не пересборка, суть осталась.
  Вадим хмыкнул.
  -Значит, я настоящий. А вот Анджей - фантом.
  Исаев кивнул.
  -Да. Он маска, очень похожая, но маска.
  Настя скрестила руки и тихо произнесла:
  -А маска разве не может поверить, что она живая?
  Исаев улыбнулся уголком губ.
  -Может. Именно поэтому этот инструмент и бесценен.
  Вадим забрал у штатного гения бутылку и снова сделал глоток, кривясь от терпкости.
  -А если я попрошу клепать новых Нижинских десятками? Можно ведь?
  -Спокойно, -Исаев откинулся на спинку стула и, что характерно, тоже сделал глоток прямо из горлышка, будто пил воду. -Но есть одно ''но''. Каждая следующая копия будет хуже предыдущей.
  -В смысле хуже? -Вадим приподнял бровь. -Двигаться будет криво или тупеть начнет?
  -И то, и другое, -охотно пояснил Исаев, явно наслаждаясь возможностью вывалить поток терминов. -Дело в том, что улей работает не по принципу побайтного копирования, как компьютер. Он делает так называемую стохастическую реконструкцию. Синаптическая схема мозга - это не статическая структура, а динамическая сеть, в которой информация хранится распределенно. Когда улей ''снимает слепок'', он фиксирует усредненные паттерны нейронной активности, но не микроскопические вариации. Насколько я понял в ходе экспериментов...
  Вадим нахмурился.
  -Говори проще.
  Исаев закатил глаза.
  -Представь, что ты делаешь ксерокопию фотографии. Копия почти неотличима. Потом копируешь копию. Еще раз и еще. С каждым разом детали становятся мутнее, линии смазываются, появляются артефакты. То же самое происходит и с личностью. Мы получаем дрейф когнитивной идентичности, ошибки накапливаются экспоненциально. Информация внутри ганглиев улья тоже подвержена искажению со временем.
  -То есть через пару поколений вместо Анджея получится... -Вадим пошевелил пальцами в воздухе, подбирая слова. -Слегка умный зомби?
  -В лучшем случае, -с сухим удовлетворением заключил Исаев. -В худшем -неустойчивая конструкция, которая рассыплется сама собой.
  Настя, до этого молчавшая, тихо хмыкнула:
  -То есть бессмертие есть, но только кривое.
  -Именно, -оживился Исаев. -И не бессмертие, а его иллюзия. Но сама возможность - фантастическая. Ведь улей позволяет переносить копию личности хоть в другое тело, хоть в модифицированную оболочку. Это инструмент, который раньше существовал только в философских спекуляциях и фантастике.
  Вадим задумчиво потер подбородок.
  -Значит, смерть обмануть можно. Но с нюансами.
  -Пока что, -уточнил Исаев и блеснул глазами. -Ты понимаешь, что улей - это не просто инструмент, а окно в принципиально новый уровень бытия?
  Вадим хмыкнул:
  -Угу. Особенно если вспомнить, как он кишками стены метро устилает.
  Настя усмехнулась, но промолчала.
  -Я серьезно, -не сбавил хода Исаев. -Смотри. Хронофаг миллиард лет торчал в своей каверне под океаническим дном. Замкнутая экосистема, без внешних вызовов, без необходимости меняться. Он был как амеба, только сложнее, потом столкнулся с человеком. С разумом, языком, технологиями.
  Он поставил бутылку на стол и начал расхаживать по лаборатории, размахивая руками.
  -И что случилось? Взрыв! Эмерджентность! Вирусная экосистема, веками сидевшая в тупике, вдруг перескочила через пропасть. Начала благодаря нам осваивать то, чего ей самой никогда бы не достичь. Нейрокогнитивные структуры. Симуляция личности. Управляемые биоконструкции. Это как если бы бактерия вдруг научилась проектировать самолеты.
  -Ты хочешь сказать, что мы для Хронофага - катализатор эволюции?
  -Взаимной эволюции! -восторженно выкрикнул Исаев. -Мы дали ему то, чего ему всегда не хватало - настоящий разум. Не отдельные всплески примитивного поведения, а целостный интеллект. Встретив нас, он ускорился до сингулярности, а мы получили потенциальное бессмертие, дешевый способ проектировать жизнь на коленке. Захотел - единорогов с минотаврами слепил, захотел - чебурашек, а захотел - экстремофилы для колонизации Марса, Луны, господи... Да хоть атмосфер газовых гигантов. По сравнению с ними тихоходки нервно курят в сторонке.
  -Красиво звучит, -усмехнулся Вадим. -Только вот если копнуть глубже, выходит, что мы сами теперь часть этого ''ускоренного роста''.
  -И в этом нет ничего плохого, -фанатично произнес Исаев. -Это не паразитизм и не порабощение. Это симбиоз. Хронофаг дает нам новые возможности, мы даем ему направление. Воля альфы - это и есть его эволюционный вектор, главное, суметь закрепить его.
  Вадим покачал головой и пробормотал:
  -Значит, будущее - это я и куча соплей. Отличная перспектива... А что насчет Основателей? Какие у зачатков биогенной цивилизации шансы против такого монстра, как их ДИРЕКТОР с самым современным оружием, десятками тысяч мотивированных бойцов?
  Исаев перестал расхаживать и вернулся на место.
  -Вопрос фундаментальный. -Он скрестил пальцы. -ДИРЕКТОР - продукт человеческой культуры, но ищущий оптимальность в рамках машинной логики. Его сила в обработке информации, в системном планировании, в накоплении ресурсов. Он, возможно, не разумен так, как мы понимаем разум, но он способен создавать решения, которым позавидовали бы академии наук всего мира.
  -Ну, он смог приготовить ''прививку'' против Хронофага, -буркнул Вадим.
  -Прививка - это биоинженерный трюк, -Исаев махнул рукой. -Временный блокатор. Он не уничтожает вирус, он лишь глушит отдельные механизмы репликации. Но даже это показывает уровень. У него было десятилетие, чтобы готовиться к кризису. Он копил базы данных, выстраивал прогнозы, вербовал кадры, пока правительства играли в политику, ДИРЕКТОР строил армию будущего.
  Вадим тихо хмыкнул:
  -И теперь они воюют лучше, чем все остатки армий вместе взятые.
  -Да, -кивнул Исаев. -Но есть одно ''но''. Все это машинная оптимизация. Набор алгоритмов, пусть и запредельно эффективных. Он мыслит в терминах статистики и вероятностей. А Хронофаг и его альфы - это нелинейная система. Живой хаос. Биогенез, который не предсказывается в привычных моделях.
  Вадим поднял глаза, в них скользнуло что-то вроде интереса.
  -То есть мы для него как ошибка в коде?
  Исаев позволил себе тонкую улыбку:
  -Именно. ''Неучтенная переменная''. И это наш главный шанс, за нами наблюдают, мы представляем для Основателей огромный интерес, поэтому Дом Советов до сих пор не снесли ракетным ударом. Надо пользоваться заминкой и бить, пока они не решили, что микробы в их чашке Петри ведут себя крайне агрессивно.
  -Угу.
  -Машинный интеллект - вершина человеческого проектирования. Он безупречен в логике, статистике, долгосрочном планировании. Но все его развитие зависит от изначально заданной архитектуры. Алгоритм не может выйти за пределы собственных рамок, если только в них не заложена возможность самопереписывания.
  -А у них она есть, -возразил Вадим. -Нижинский сказал, что ДИРЕКТОР сам себя ''допиливает''.
  -Да, -согласился Исаев. -Но даже самопереписывающийся алгоритм работает итеративно. Это постепенные шаги, он ищет локальные оптимумы для того чтобы прыгнуть на принципиально иной уровень, ему нужна подсказка извне. А у Хронофага такого ограничения нет.
  Вадим скептически прищурился:
  -С каких это пор слизь из подземных тоннелей круче суперкомпьютера?
  -С тех пор, как она научилась ассимилировать человеческий мозг, - отчеканил он. -Биогенные системы развиваются по принципу эволюционного взрыва. Они не ищут локальные оптимумы, они пробуют все подряд. Миллионы мутаций, тысячи ошибок, сотни удачных решений. Вирус не думает, он действует. И когда он встретил человека, он получил доступ к ресурсам, которые для ДИРЕКТОРа пока остаются абстракцией: к эмоциям, интуиции, иррациональному.
  Вадим откинулся на спинку стула и усмехнулся:
  -То есть наше ''биологическое безумие'' может оказаться сильнее их ''цифрового порядка''.
  -Именно! -в голосе Исаева прозвучал фанатизм. -Машина планирует на десятилетия вперед, но мы можем измениться за один день... Вот взяли и мегаящеров и единорогов из говна слепили, а потом скопировали их человека, послали обратно шпионить. И это делает нас непредсказуемыми. Для алгоритма мы - шум, который не поддается фильтрации.
  Настя впервые за долгое время вмешалась:
  -Но шум иногда просто мешает и его глушат.
  Исаев посмотрел на нее с тем странным выражением, будто перед ним сидела не девушка, а очередная лабораторная задача.
  -Не этот шум, -сказал он тихо. -Этот шум может переписать саму Вселенную.
  -Короче, философия философией, а жить как-то надо, -сказал Соколовский. -ДИРЕКТОР может сколько угодно прогнозировать, но если мы будем сидеть и рассуждать о хаосе и эволюции, нас просто раздавят сапогом.
  -Согласен, -кивнул Исаев. -Поэтому я хотел обсудить с тобой еще одну меру предосторожности.
  Он сделал паузу, будто нарочно растягивая момент.
  -Нужно наделать пару-тройку твоих копий.
  -Чего?
  -Копий. Двойников, если угодно. С теми же плюс-минус воспоминаниями, личностью, схожим сигналом в сознании роя. Настоящая дезинформация. Пусть Основатели пеленгуют, ломают головы где настоящий альфа, а где маска. Это усложнит их планирование, они не смогут прицелиться в одну конкретную цель.
  Вадим шумно выдохнул и посмотрел на Настю. Та лишь пожала плечами, мол, решать тебе.
  -Ты понимаешь, как это звучит? -наконец произнес он. -Как будто я сам себя на ксероксе распечатаю.
  Исаев развел руками.
  -Я понимаю твой дискомфорт, но если тебя уничтожат, все, что мы построили, рухнет. А так хотя бы один из ''Вадимов'' выживет. Для машины это будет кошмар - вместо одного вектора появятся сразу несколько, и их можно разослать в другие города, поднимать целину, хех...
  Вадим покачал головой.
  -Ненавижу признавать, но мысль здравая. Ладно. Пусть будут двойники. Только чтоб не начали мне конкуренцию устраивать.
  -Не начнут, -уверил Исаев. -Они будут субальфами, как Настя, верны только тебе. Я позабочусь.
  Вадим снова протянул руку к бутылке.
  -Тогда, товарищ дохтур, налей за мое собственное клонирование.
  
  ***
  Новости из внешнего мира становились все более тревожными. Вологда, еще недавно удерживаемая разрозненным гарнизоном из остатков армии и ополченцев, без боя перешла под контроль Основателей. По свидетельствам немногих выживших из окрестностей, в город въехала колонна техники, десятки бронетранспортеров, грузовиков с тентами, мобильные комплексы связи и даже несколько единиц тяжелого вооружения. На всех машинах отсутствовали опознавательные знаки. Через несколько часов после ''мирного'' переворота Вологда погрузилась в радиотень. Никаких сигналов, никаких сообщений. Город словно исчез.
  Одновременно из Ямантау приходили громкие заявления. Тамошние остатки правительства сообщили о разработке адаптивной вакцины против Хронофага. В официальных сообщениях утверждалось, что препарат позволяет иммунной системе справляться с вирусом при низкой нагрузке, а значит, отныне воздушно-капельная форма заражения больше не представляет угрозы. Пропагандистские трансляции рисовали картину прорыва, обещая скорое восстановление хозяйственной жизни и массовый выход населения из убежищ.
  Однако на фоне этих ''успехов'' звучали и другие заявления. Кое-какая информация об Основателях всплыла наружу. Президент открыто обвинил Основателей в проведении политики геноцида на захваченных территориях. По его словам, из достоверных источников известно о массовых убийствах стариков и инвалидов, которые якобы признавались ''непригодными к работе''. Сообщалось также о создании концентрационных лагерей для выживших, о бесчеловечных экспериментах над людьми и тотальной ликвидации всех, кто не поддавался интеграции в систему.
  Основателей прямо называли международной террористической группировкой, намеренной построить на руинах государств новую тоталитарную империю под управлением сверхинтеллекта, который стоял за их действиями.
  Картина за пределами Петербурга становилась все мрачнее. Разложение прежней вертикали власти проявлялось во всем. Несмотря на громкие заявления из Ямантау, далеко не все регионы спешили подчиняться приказам центра. Напротив, все чаще звучали обвинения в адрес уцелевшего правительства: людей бросили на произвол судьбы, армии не хватило даже для защиты зон безопасности, а спасались лишь те, кто оказался ближе к закрытым бункерам и складам.
  В Центральной России и на Урале некоторые губернаторы объявляли о ''временной независимости''. Где-то власть перехватывали ополченцы или полевые командиры, какна Кавказе, объединяя вокруг себя выживших.
  В Сибири слухи говорили о целых ''вольных республиках'', где главную роль играли бывшие криминальные группировки, сумевшие перестроиться быстрее других.
  На этом фоне Ямантау пытался сохранять видимость контроля, транслируя речи президента и обещая грядущее ''восстановление нормальной жизни''. Но для большинства выживших это звучало пустыми словами. Тот же Вологодский переворот стал для многих сигналом: центр не только не способен защитить регионы, но и не знает, что творится за пределами его бункера.
  Обвинения в адрес правительства звучали все жестче. В новостях из Поволжья и с юга страны говорилось о массовом голоде, эпидемиях вторичных инфекций, отсутствии элементарных медикаментов. Люди умирали не столько от Хронофага, сколько от обычной дизентерии, воспаления легких, нехватки чистой воды. Местные лидеры обвиняли Ямантау и командование санитарных зон в том, что все резервы центра уходят на поддержание собственных элит, а население фактически списано в убыток.
  В то же время усиливалась активность Основателей. Их колонны появлялись то в одном, то в другом регионе, быстро занимая ключевые пункты, узлы снабжения. В отличие от растерянных остатков государственных структур, они действовали жестко и системно...
  Основатели наращивали силы, шаг за шагом захватывали города, втягивали в свою систему целые гарнизоны и регионы. Рано или поздно они переключат внимание на северную столицу, и тогда ударят по полной программе.
  Вадим сидел в своем кабинете в Доме Советов. На столе перед ним лежали карты областей, на экране ноутбука висели файлы с записями радиоэфиров. Он долго молчал, разглядывая пересекающиеся линии дорог и рек, как будто искал в хаосе будущий порядок. Потом поднял голову и проворчал себе под нос:
  -Все. Пора перестать играть в оборону.
  Его план вырисовывался предельно ясно. Создать несколько собственных копий, усилить их свитой из омег, ульевых воинов и мутантов. Сформировать ударные ядра и направить их в соседние города и области.
  Копии станут новыми альфами на местах, с одной стороны, независимыми в повседневной деятельности, с другой - связанными с ним через биосигнал и телепатический контур. Они смогут вести переговоры от его имени, предлагать людям вакцину, защищать от зараженных, наводить порядок. Там, где силой не удастся, подействует соблазн: шанс на выживание, иммунитет, избавление от страха перед Хронофагом.
  Каждый новый город, каждая деревня, принявшая предложение, автоматически будет вливаться в рой. Так, шаг за шагом, из пепелищ можно будет собрать не просто анклав, а зародыш новой цивилизации.
  Сидя в одном городе, войну не выиграть. Рано или поздно Основатели перестанут наблюдать и пойдут в наступление. Вадим это понимал слишком хорошо. Значит, единственный шанс - опередить их, расширить сферу влияния до того, как черные колонны окажутся под стенами Петербурга.
  Вадим взял ручку, обвел на карте кольцо вокруг Ленинградской области, затем повел линии дальше - Псков, Новгород, Карелия.
  -Начнем с Великого Новгорода, -пробормотал он. -А потом посмотрим, куда ветер дует.
  
  Глава 30. Отражения
  
  Улей на Лиговском в бывшей церкви был живым, гулким и темным, как утроба чего-то древнего и неведомого. Из стен тянулись мясистые корни и переплетения серо-черной ткани, под полупрозрачными пленками переливались голубые огоньки фотофор. Воздух переполняли биосигналы фонового шума, в котором различались отдельные ритмы дыхания, сердцебиений и пульсаций самого крупного улья в городе.
  Вадим стоял в центре зала, под куполом, где биомасса уходила ввысь и терялась в сумраке. По бокам находились Исаев и Дружок, и оба молчали, позволяя альфе первым вступить в контакт. Перед ними, шагов в десяти, выстроились три фигуры.
  Гуманоидные, в темно-серой хитиновой броне, напоминающей одновременно панцирь и средневековый доспех. Лица скрывали гладкие шлемы без единой прорези. На миг в зале повисла тишина, нарушаемая лишь влажным чавканьем живых стен. Потом пластины на ''шлемах'' начали раздвигаться, как лепестки цветка, и под ними открылись лица. Лица Вадима.
  Совершенно идентичные - та же форма скул, та же линия рта, тот же взгляд красных глаз, только без привычной уверенности. Они смотрели на него и на секунду сами растерялись. В отражении собственных копий было что-то невыносимо странное, как в кривом зеркале, где все совпадает, но ощущается неправильным.
  Вадим едва заметно сжал кулаки. Его сердце билось ровнее, чем у обычного человека, но в глубине все равно прорезалось чувство, близкое к тревоге. Неловкость была обоюдной. Клоны тоже ощущали себя чужими в собственных телах - не мятежниками, не соперниками, а скорее двойниками, внезапно оказавшимися в одном помещении с оригиналом.
  -Вот, -голос Исаева прозвучал спокойно, но в нем угадывалась гордость. -Три. Больше улей не дает. Почему - не ясно. Полагаю, он считает избыток даже субальф вредным для экосистемы. Как обойти ограничение пока не придумал.
  Вадим перевел взгляд с одного двойника на другого и выдохнул:
  -Три... Пока и этого хватит.
  Дружок переминался с ноги на ногу, озираясь на одинаковые лица. Его биосигнал дрожал, будто от присутствия хищника, хотя хищником был один и тот же человек в четырех экземплярах.
  Тяжелый разговор начался без прелюдий. Копии смотрели на Вадима и заговорили почти хором, но все же с различимыми оттенками в голосе:
  -Нам... хреново осознавать, что мы не оригиналы, -они помолчали, и один продолжил. -Но мы готовы с этим смириться. Ради общего дела.
  Вадим криво усмехнулся.
  -Ну хоть не собрались меня с трона скинуть. Уже радует.
  Исаев наблюдал с интересом за собственной воплощенной в жизнь идее.
  -Я знаю, -сказал Вадим после короткой паузы. -Вам хреново, экзистенциальный кризис, вопросы касаемо природы идентичности и все такое... Но одно могу предложить: возьмите новые имена, вы не копии. Теперь вы - самостоятельные.
  Словно искра пробежала по их лицам, до этого они стояли напряженные, будто солдаты на плацу. Теперь же каждый оживился, словно ухватился за соломинку.
  -Новые имена? -переспросил один, чуть спокойнее других. В его голосе звучала ровность, тянущая к рассудительности. -Звучит правильно.
  -Да, -второй, напротив, говорил резче, в его интонации чувствовалось раздражение, будто он сам себе не нравился. -Если мы все время будем считать себя Вадимами, крышу сорвет у всех. И у нас, и у людей.
  Третий опустил взгляд, сжав руки за спиной. Его губы дрогнули в странной полуулыбке:
  -Я бы вообще ушел подальше. Подальше от этих... отражений, построил бы собственное королевство, без оглядки на вас... В ближайшее время, пока не свыкнусь со своим положением.
  Вадим нахмурился, но не заметил угрозы, лишь тоску, желание вырваться из зеркального ада.
  -Ну и какие имена хотите? -спросил он и между копиями начался оживленный радиообмен, полноценная дискуссия. Вадим не вмешивался и даже не слишком вникал в суть. Первым заговорил спокойный:
  -Вестник. Я хочу быть тем, кто несет слово. Кто объясняет.
  -Странник, -хмуро бросил второй. -Мне тесно стоять на месте. Я хочу идти, ломать стены, не зависеть от чужих решений.
  -Защитник, -сказал третий, чуть тише, но твердо. -Если уж мне выпало быть копией, пусть хотя бы защищаю то, что важно.
  Вадим моргнул, а потом усмехнулся.
  -А чего не нормальные имена? Коля, Олег, Ваня...
  Вестник покачал головой.
  -Потому что мы не обычные люди. Мы не хотим быть фальшивыми ''Ванями''. Нам нужны имена, которые отражаю призвание, я... точнее ты сам теперь Пророк для многих. Так и мы - не хотим притворяться.
  Пророк хмыкнул, развел руками.
  -Я не ваш хозяин, вы не мои рабы, хотите так, пусть будет. Но учтите: для народа, за пределами Питера, для тех, кого вы будете обращать, вы должны представляться Вадимами.
  Странник дернул уголком губ.
  -Мы прекрасно знаем, что делать. До недавнего времени мы ведь и были тобой, пока улей не снял образ сознания.
  Исаев довольно потер руки, наблюдая за сценой.
  -Видите? -сказал он. -Я же говорил: получились не идеальные копии. В каждом проявились собственные акценты. Один - сдержанный, другой -раздражительный, третий рвется прочь, но это даже лучше. Так будет больше гибкости.
  -И в случае смерти одного остальные продолжат дело, -вставил Защитник. -Ты все же правильно делаешь, не складывая яйца в одну корзину... Пророк. Я бы также поступил.
  -Начнем с распределения задач. Защитник, -Соколовский указал пальцем на самого угрюмого. -Ты пойдешь в Великий Новгород.
  Тот удивленно поднял бровь.
  -Почему туда?
  -Там остались военные, -пояснил Вадим. -Их немного, но люди дисциплинированные. Если удастся перетянуть их на нашу сторону, то будет серьезное подспорье.
  Защитник нахмурился.
  -На чью именно сторону? Как им презентовать нас?
  Вадим сделал паузу, словно примерял слово к будущему, и произнес:
  -На сторону Единства. Так мы будем называться, это не просто орда зараженных, не община выживших. Это новый тип сообщества, где есть место всем: людям, альфам, омегам, даже тем, кто раньше стрелял друг в друга. Единство.
  Клон задумчиво повторил:
  -Единство... Звучит слишком громко.
  -Вот и проверишь, -хмыкнул Вадим. -Хотел себе королевство? Иди и возьми. Новгород - отличное место для начала.
  На лице Защитника впервые мелькнула улыбка.
  -В одиночку я там ничего не сделаю.
  -Не в одиночку, -Вадим покачал головой. -Каждый из вас получит в подчинение толпу зараженных, полусотню омег, оружие, технику, припасы. Без поддержки я вас не отправлю.
  Клон кивнул, видно было, что сомнения еще гложут его, но решимость постепенно брала верх.
  -А мы? -почти одновременно спросили Вестник и Странник.
  -А вы выбирайте сами. Мир большой. Мест, где можно проявить себя, хватает.
  -Сами? -уточнил Вестник.
  -Сами, -твердо сказал Вадим. -Потом выйдете на связь и доложите об успехах.
  Странник усмехнулся, впервые за весь разговор искренне.
  -То есть хочешь, чтобы мы наощупь прокладывали дорогу, проверяли, что работает, а что нет?
  -Именно, -Вадим пожал плечами. -Кто лучше справится с ролью первопроходцев, чем мои собственные отражения?
  Клоны переглянулись, улыбка Странника стала шире, в его взгляде загорелся азарт. Вестник же оставался спокойным, но на лице читалась решимость, будто он уже мысленно подбирал слова для будущих речей и переговоров.
  -Ладно, -сказал Вестник. -Мы поняли.
  -Да, -добавил Странник. -Нас устраивает такой расклад.
  Оба синхронно кивнули, и этот жест был одновременно странным и жутким, словно Вадим сам себе кивал через кривое зеркало.
  Исаев, наблюдавший всю сцену, потер руки и пробормотал:
  -Вот и родилось Единство. С тремя аватарами Пророка, а я их серый кардинал.
  Когда Вадим представил ''малых пророков'' публике, у людей отвисли челюсти. Никто не ожидал, что Исаев с Вадимом так далеко зайдут в своих экспериментах.
  В просторном зале, отведенном под склады, собрались бойцы Росгвардии, морпехи, несколько гражданских добровольцев. Они стояли в оцепенении, когда в помещение вошли три фигуры в серых хитиновых панцирях. Когда их шлемы разошлись в стороны, и под ними оказались лица Вадима - реакция была разной: от суеверного страха до явного смятения.
  -Господи... -пробормотал кто-то из ополченцев. -Их... трое.
  -Четверо, -поправил сержант Росгвардии, указывая на оригинала, спокойно стоявшего рядом.
  -Это что за херня? -наконец прорвался один из бойцов, не выдержав.
  Стасевич, хотя и привыкший к странностям последних месяцев, выглядел так, будто его сейчас удар хватит.
  -Вадим... ты... это объяснишь?
  Вадим спокойно пожал плечами.
  -Это мои копии. Копии, которые будут действовать в других регионах.
  По залу прокатилась волна возбужденного ропота. Люди переглядывались, крестились, матерились себе под нос. Только двое не выглядели ошарашенными - Исаев, сияющий довольной ухмылкой, и Дружок, смотревший на троицу скорее с любопытством, чем со страхом.
  -Не дрейфьте, -вмешался Артур. -Это не какие-то там самозванцы. Они -прямое продолжение нашего Пророка.
  -А если у них крыша поедет? -спросил кто-то недоверчиво. Омеги воспринимали субальф не так как истинного альфу.
  -Не поедет, -с холодной уверенностью отрезал Исаев. -Я сам проверял.
  Ситуацию разрядил сам Вадим. Он шагнул вперед, встал рядом со своими отражениями и сказал:
  -Смотрите на них как на моих братьев. Да, они не совсем я. Но они - часть дела, которое мы начали. Если мы хотим победить Основателей, сидеть на месте недостаточно. Мы должны расширяться, они помогут нам.
  Кто-то пробормотал:
  -Малые пророки...
  И это слово, сказанное почти случайно, моментально подхватили другие. В воздухе повисло странное напряжение, смятение еще никуда не делось, но к нему примешивалось суеверное уважение.
  Тем временем началась практическая подготовка. Омеги сгружали ящики с оружием: автоматы, пулеметы, снайперские винтовки. Из арсеналов вытащили РПГ, реактивные огнеметы, ПЗРК и ящики гранат. Все добро, собранное по оставшимся складам, брошенное на улицах города.
  На другой стороне зала стояли аккуратно упакованные мешки с продовольствием и медикаментами.
  Каждому из клонов выделили по двадцать омег и группу из тридцати развитых, по десятку прыгунов, готовых идти за новым вожаком. На пробу их вывели в зал. Зараженные, ощутив родственный биосигнал, послушно склонили головы перед копиями.
  -Вот и проверка, -усмехнулся Исаев. -Работает без сбоев.
  Дружок подошел ближе, ткнул пальцем в шлем Защитника и сказал с ухмылкой:
  -А если вы начнете ходить парами за ручки?
  Даже Странник хмыкнул от этой реплики, но большинство людей вокруг все равно не знали - смеяться им или креститься.
  
  ***
  В большом зале царила сосредоточенная деловая атмосфера, непривычная для тех времен, когда каждый день тянул за собой череду кризисов и неожиданных угроз. На этот раз речь шла не о войне, не о мутантах и даже не о ЧВК, а о куда более прозаичной теме - электричестве. На длинном столе были разложены карты с отмеченными объектами, схемы подстанций, спутниковые снимки, еще кое-какая документация, вытащенная из архивов и в спешке адаптированная под новые нужды. Несколько инженеров с Кронштадта, недавно обращенных в омег, склонились над бумагами, обсуждая между собой маршруты будущих кабельных линий.
  -В принципе, -докладывал начальник бригады, крепкий седовласый мужик по фамилии Коваленко. -Выборгскую ТЭЦ можно запускать. Оборудование уцелело, ремонт завершен на восемьдесят процентов, недостающие детали мы собрали со складов или демонтировали с других станций. Самое сложное осталось - определить список приоритетных объектов и проложить новые линии. Старые кабельные трассы либо перебиты, либо в таком состоянии, что проще кинуть заново.
  Вадим слушал, слегка откинувшись на спинку стула. Честно говоря, подробности были для него тягучей скукой... напряжения, коэффициенты потерь, распределение нагрузки. Но то, что люди с этим справлялись без его личного вмешательства, доставляло искреннее удовлетворение.
  -Молодцы, -сказал он, и его голос прозвучал твердо, почти официально. -Честно, я ожидал, что придется лично лезть в каждую мелочь. А вы все сами разобрали.
  Коваленко чуть смутился, но тут же мотнул головой:
  -Со штаммом омег это несложно, Вадим. У нас теперь память работает куда лучше, голова сама раскладывает все по полочкам. Да и город не пуст. Ресурсов - тьма, только бери. В хаосе эпидемии никто толком не пытался организовать вывоз оборудования, нашли целые ангары с бухтами кабеля, катушки меди, трансформаторы. Мы уже раскидали задания по объектам.
  Он замолчал на секунду и добавил с легкой ухмылкой:
  -А черновой рабочей силы хватает. Зомбаков запрягли, таскают катушки и трубы, как ломовые лошади. Порой даже прыгунов и развитых удается ''уговорить'' помочь. У них сила зверская, если направить в нужное русло, дело спорится.
  По залу прокатился тихий смешок. Картина была одновременно жуткой и комичной: стаи мутантов, сгружающих кабель, словно обычные грузчики.
  -Значит, -подвел итог Вадим. -У нас теперь получается не просто община выживших, а система. Я назвал ее Единством, и, похоже, оно работает куда лучше, чем я сам ожидал. Вы справляетесь, даже если меня нет рядом.
  Его слова повисли в воздухе тяжелым акцентом. Все присутствующие понимали подтекст - ''в случае смерти''. Обычно таких тем старались не касаться, но Вадим сам прорезал эту жилу.
  -И можно рассчитывать, -продолжил он. -Что если я все-таки сгину, ничего не рухнет. Все будет работать дальше.
  Некоторые переглянулись, кто-то кивнул. В глазах необращенных иммунных людей и омег, и обычных бойцов сквозила странная смесь тревоги и облегчения. Тишину нарушил Исаев, сидевший в дальнем углу и крутивший в руках винный бокал, который зачем-то прихватил с прошлой посиделки.
  -Ха, -ухмыльнулся он. -А если что, всегда можно отозвать клонов из командировки. Или сделать еще одного.
  В зале раздалось неловкое хмыканье. Тема с клонами Вадима до сих пор была для многих болезненной. Не каждый привык, что их пророк теперь существует в четырех экземплярах, и трое из них бродят где-то там, за пределами города. Вадим скосил глаза на Артура и процедил:
  -Тебе все шутки...
  -Значит так, -Коваленко ткнул карандашом в карту. -Больницы нам не нужны, это в общем-то лишнее. Зараженные не болеют, омегам медицина не требуется, но вот жилые районы - другое дело. Люди, семьи, дети. Им нужен свет, тепло и чистая вода, зима на носу.
  Он обвел несколько кварталов на юго-западе города.
  -Предлагаю оживить сначала эти дома. Здесь компактно расселены наши, есть подвал для складов, рядом еще сохранилась старая котельная. Достаточно протянуть новые кабельные линии и подключить насосную станцию и воду получим.
  -Насосная станция еще работает? -удивился кто-то из сидящих.
  -Оборудование целое, только электропитания нет. Запустим ТЭЦ и будет вода. А если подключим несколько артезианских скважин на окраине, вообще перестанем зависеть от каналов, которые еще в начале лета завалило.
  Вадим наклонился к карте, рассматривая красные линии будущих кабелей.
  -То есть вы хотите одновременно решить вопрос и света, и водоснабжения?
  -Именно, -кивнул Коваленко. -Все равно линии тянуть, что мешает подключить сразу станции?
  Исаев лениво хмыкнул из угла:
  -И все это с помощью зомбаков и прыгунов, да?
  -А что? -пожал плечами главный инженер. -Как я говорил, работают они исправно. Один прыгуна запрягаешь, он за три экскаватора землю роет. Зомби кабель тащат, им все равно, куда, сколько и как. Главное, правильно команду дать.
  По залу прошел легкий ропот, кто-то усмехнулся, кто-то, наоборот, скривился. Вадим провел ладонью по лицу и сказал:
  -Хорошо. Делайте. Считайте это приоритетом. Жилые районы и вода - то, что нужно в первую очередь. Люди должны почувствовать, что у нас действительно есть будущее.
  После совещания Вадим с Дружком выбрался к местам проведения работ с инспекцией, получить представление, насколько эффективно восстанавливается инфраструктура.
  По улицам шагали колонны зомби с разным хламом, через плечи у многих перекинуты бухты кабеля, в руках металлические трубы и катушки провода. Развитые с омегами прыгали в траншеи и вытаскивали из земли старые куски ржавых кабелей, прокладывали новые. Главный инженер Коваленко встретил Вадима на перекрестке, где когда-то находился троллейбусный парк, а теперь кипела работа.
  -Идем, -кивнул он. -Покажу, как продвигаемся.
  Зомби работали десятками, словно муравьи. На плечах у многих были повязки - зеленые, желтые, красные, фиолетовые. Вадим прищурился.
  -Это что за радуга? -спросил он.
  Дружок, шагавший рядом, вдруг хмыкнул и послал биосигнал легкой насмешки, хотя в голосе прозвучала полусерьезная уверенность:
  -А это для разделения на пацаков и чатлан. Цветовая дифференциация, видел в фильме ''Кин-дза-дза''.
  Все вокруг разом рассмеялись. Даже Вадим не удержался, хотя понимал, что не до шуток. Коваленко покачал головой, но улыбка на лице все же осталась:
  -В общем, Дружок прав. Мы их просто пометили, чтобы каждая бригада знала, кто к кому приписан. Попробуй найди среди сотни этих трупаков одного, который способен работать с инструментом! Три дня назад мы с Петровичем чуть не подрались из-за одного такого зомбака - он по старой памяти умел пользоваться дрелью и болгаркой.
  Вадим хмыкнул и посмотрел на стройку другими глазами. Сцена выглядела абсурдной: зомби тянут кабель, омеги руководят, а повязки делят всех по цветам, словно на спортивном празднике. Но, как ни странно, работало. Он кивнул Коваленко:
  -Главное, чтобы без лишних драк из-за ''ценного персонала''.
  Тот усмехнулся и пожал плечами:
  -Ну, это уж как повезет. Но зато движуха пошла, рано цивилизацию хороним... Вот погоди, город будет лучше, чем раньше!
  Город постепенно оживал. Не так, как прежде, не было гул машин, смеха детей во дворах, толп в метро. Жизнь возвращалась другим путем, более извращенным, но тем не менее...
  Ручеек людей потянулся отовсюду. Их доставляли с Кронштадта мегаящерами, редкими рейсами моторных лодок. Потом появились одиночки и небольшие группы, вышедшие из подвалов и схронов, где они прятались с лета, боясь каждого шороха. Теперь страх сменялся надеждой.
  Слухи делали свое дело. О вакцине, о том, что в Питере можно жить, не опасаясь вируса. О странной силе, что взяла город под контроль и начала восстанавливать электростанции, запускать насосы, прокладывать новые линии передач. Люди из пригородов и деревень пробирались к центру, кто пешком, кто на дряхлых велосипедах или машинах, на последних остатках топлива.
  Вадим видел, как вечером вновь загораются фонари. Электричество возвращалось - хлипкое, с перебоями, но все же. В домах, где еще оставались целые окна, мерцал свет лампочек. На перекрестке гудела мобильная насосная станция, прогоняя воду по проржавевшим трубам. Где-то наверху мигнул неон старой вывески.
  В Петербурге витала странная, тревожная, но все же реальная энергия -энергия возрождения.
  -Смотри, -шепнула Настя, когда во время вечерней прогулки проходили мимо одного из домов. В окне на втором этаже сидела женщина с ребенком и смотрела вниз, на улицу, где трудились зараженные. В ее взгляде не было ужаса, лишь осторожная надежда...
  Рано утром третьего октября Вадима разбудил ворвавшийся в комнату Игнат.
  -Разведка сообщила, что Основатели перешли в наступление.
  -Говори, -коротко бросил Вадим, вставая с койки.
  -Крупная колонна техники выдвинулась с АЭС. Сначала вошли в Ломоносов, потом в Петергоф. Мочат всех подряд - зараженных, выживших, не важно. Полная дезинфекция! На улицах замечены колесные платформы с пулеметами, автономные роботы-собаки, реагируют на любое движение. Людей используют в зачистке, но машины делают больше половины работы. Работают методично: ключевые магистрали под контролем, блокпосты уже стоят. Связь развернута, вижу казармы и мастерские, это не простой рейд - они обустраиваются для долговременного присутствия, готовят плацдарм. Нижинский подтвердил.
  -Значит, поклонники ДИРЕКТОРа сделали свой ход, -произнес он негромко. -Теперь в Доме Советов слишком опасно находиться. Готовьтесь к переселению. Разбросаем людей по нескольким точкам, как договаривались. Хватит сидеть в одном месте и ждать, пока нас накроют.
  
  Глава 31. Стратегический замысел
  
  Станция метро, ещё недавно пустая, полуразрушенная, теперь дышала пульсацией улья: стены обросли монокультурой, протянутые кабели переплетались с серо-голубыми жилами, лампы едва тлели сквозь полупрозрачные плёнки, будто сам Хронофаг принялся интегрировать человеческие технологии в свою экосистему.
  В заброшенных залах уже не было мусора и луж слизи, омеги заранее прибрали, протянули электричество, поставили генераторы. В одном из бывших служебных помещений устроили склад оружия и боеприпасов, в другом кухню и место для хранения продовольствия. Даже связь наладили, военные радиостанции стояли рядами, а провода от них тянулись к антеннам наверх. Радиотелепатия давала мощные возможности, но Вадим настаивал: техника нужна. Улей ульем, а привычные средства коммуникации никто не отменял.
  Совещание проходило в центральном зале. Каменные своды здесь были оплетены мягким органическим материалом, создавая что-то вроде амфитеатра. В центре, за длинным столом, сидел Вадим. По правую руку от него Исаев, в своём вечном белом халате, насквозь измазанном пятнами слизи.
  ''Что у него за фетиш с халатом? Все время забываю спросить. ''
  Чуть поодаль, в тени, стоял Игнат, в чёрной броне, нервно постукивающий пальцами по прикладу автомата. Дружок втиснулся ближе всех, подрагивая ногами, словно подросток, которому не терпелось высказаться. И напротив Вадима, с выправкой бывалого офицера и тяжёлым взглядом, сидел полковник Стасевич.
  -Хорошо, -начал Вадим, опираясь на стол локтями. Его глаза в тусклом освещении отливали кровавым. -Давайте к делу. Эдуард, что твои люди узнали про передвижение ''чёрных''? Сколько их и чем дышат?
  Стасевич кашлянул, словно собираясь с мыслями, и достал из папки потрёпанную карту. Его голос прозвучал уверенно, по-военному сухо:
  -В Ломоносове и Петергофе они закрепились прочно. Численность по нашим данным - до полутора тысяч штыков, плюс техника. БМП, БТРы западного образца, роботы на колёсах и собаки-дроны - всё так, как докладывал Игнат. Но основная масса - люди. Обычная пехота, плюс мобильные группы зачистки. Теперь по нашим силам. Полноценных бойцов - девятьсот двадцать три человека, включая ополченцев и кудровских ментов. Росгвардейцы и морпехи с Кронштадта в строю, дисциплина нормальная.
  Он сделал паузу, хмуро взглянув на Игната, будто подчеркивал: командует именно он. Игнат дёрнул плечом, но промолчал.
  -Зомби... -Стасевич вздохнул. -Их столько, что пересчитать невозможно. Это наше преимущество. Развитые и прыгуны тоже есть, хотя учёт вести сложно. По технике. Десять Т-90, из них три удалось восстановить. Одиннадцать БТР-82, два ''Бумеранга'', все на ходу. Семь ''Тигров'', один ''Панцирь'' три вторых бэхи, ''Бережков'' и четыре ''Тайфуна''. Дальше... стрелковка, РПГ, ПТУРы, ПЗРК, миномёты с распотрошенных складов. Боеприпасов достаточно.
  Вадим кивнул, но в глазах его мелькнула тень сомнения. Это было много по меркам апокалипсиса, но мало для войны с такой глобальной силой, как Основатели.
  -Ещё, -добавил полковник. -Я организовал отряд БПЛА. Люди опытные, во Вторую Украинскую воевали. Успели собрать пару сотен FPV-дронов и раздобыть станции РЭБ. Для разведки и для боя пригодятся.
  Дружок прыснул смехом:
  -Вот это по-нашему! Пусть их псы железные подавятся!
  Вадим медленно поднял голову.
  -Неплохо. Очень даже. Мы перестаём напоминать дикую орду, теперь у нас армия.
  Стасевич выпрямился, будто только ждал этого момента, и глухо стукнул костяшками пальцев по столу:
  -Скажу прямо, сидеть в засаде дальше смерти подобно. ''Черные'' укрепляются, ставят блокпосты, возводят баррикады, минные поля. У нас есть шанс ударить первыми, пока они не окопались по полной.
  Вадим скрестил руки на груди, молча выжидая. Игнат, наоборот, зашевелился, проворчал:
  -Легко сказать. Ты видел стоянку их техники на АЭС? Там не только пехота, там куча брони и авиации.
  -Видел, -холодно ответил полковник. -И именно потому нужно действовать.
  Он развернул карту, заштрихованную его пометками.
  -Первая цель - Петергоф. Близко, и ''черные'' там ещё не успели закрепиться основательно. Наваливаемся с нескольких сторон быстро, вырезаем гарнизон. Вторая цель - Ломоносов. Там придётся повозиться дольше, но без него путь к АЭС не откроется. Третья фаза - штурм Ленинградской станции.
  Вадим слегка улыбнулся, склонив голову набок:
  -Красиво расписали, товарищ полковник. А теперь расскажите, как именно вы собираетесь брать укреплённые города силами девяти сотен солдат и толпы заражённых, которые не отличаются умом и сообразительностью?
  Полковник даже не смутился:
  -План простой. В авангарде идут зомби, живые волны, дешёвое мясо, прощупывающее оборону. Их не жалко, а врагу придётся тратить патроны и нервы. Второй эшелон - развитые, прыгуны и крикуны. Их задача - наносить быстрые отвлекающие удары, рвать коммуникации, вызывать панику. Третьим эшелоном пойдут омеги и ульевые воины, только когда оборона врага начнёт сдавать. Удар будет решающим.
  Вадим кивнул, но лицо оставалось напряжённым.
  -А что с воздухом? Их дроны мы уже хлебнули в полной мере.
  -Для этого у нас птицы, -вмешался Дружок, вытянувшись с гордостью. -Я их гоняю каждый день, стаи растут. Справятся.
  Стасевич коротко хмыкнул, но не возразил.
  -Главное, -продолжил он. -Чтобы мы держали инициативу. Если будем сидеть в городе ждать, пока они нас зажмут в кольцо, конец неминуем.
  Исаев, до этого молчавший, поправил очки и негромко вставил:
  -И не забывайте про РЭБ. У них наверняка есть средства подавления сигналов, биотелепатия может глохнуть.
  Вадим резко поднял руку, останавливая возможный спор:
  -Всё продумано. Орда научилась слушать голосовые команды, пусть это примитивнее, но надёжнее в некоторых ситуациях... Я проверял.
  Вадим откинулся на спинку стула, скрестил пальцы на груди и несколько секунд молчал, будто прислушиваясь не столько к словам, сколько к биосигналам в комнате. От Дружка исходило возбуждение и щенячий энтузиазм, от Игната - привычное раздражение, от Исаева - ледяное спокойствие и неуемное любопытство. Лишь Стасевич держал себя в руках, но за его сдержанностью горела едва прикрытая жажда действия.
  -Значит так, -наконец произнёс Вадим. -Я вижу, что всем вам не терпится пойти в наступление. И правильно, мы больше не голодранцы, лазающие за тушёнкой по подвалам. У нас есть армия, техника, дисциплина и чёткая цель. Но мы не можем позволить себе роскошь бездумного удара. Петергоф берём первым. Быстро, пока они только роются в земле и ставят заграждения. Сломаем хребет гарнизону, получим склады, технику, коридор к Ломоносову.
  Палец скользнул по карте дальше, к Ломоносову.
  -Здесь будет тяжелее. Но если удержим Петергоф, то у нас будет плацдарм, время перегруппироваться и втянуть в бой больше заражённых. Если мы преуспеем, слухи пойдут ещё дальше. Люди потянутся сами, а у ''черных'' не хватит сил давить всех одновременно.
  Стасевич кивнул коротко, почти военным жестом.
  -Тогда приказ понятен. Я займусь подготовкой штурмовых групп.
  -Игнат, -Вадим повернулся к нему. -Твои ульевые воины идут в третьем эшелоне, под командованием Стасевича. Никакой самодеятельности, он кадровый офицер, у тебя лишь срочка за плечами.
  Игнат скривился, но сдержался, только буркнул:
  -Понял.
  -Дружок, -Вадим посмотрел на своего протеже. -Птицы - твоя ответственность. Старайся, чтобы ни один их дрон не прорвался, контроль за воздухом - приоритет.
  Гигант радостно закивал, словно подросток, которому доверили важное дело.
  -Артур, -Вадим задержал взгляд на иммунологе. -Твоя задача - наблюдать за всеми нашими новыми солдатами, следить за стабильной телепатической связью.
  -Естественно, -сухо ответил тот.
  -Послезавтра идем на Петергоф.
  После совещания работа закипела сразу. Приказы Вадима и Стасевича разошлись по через роевое сознание, и рассредоточенные по городу силы начали скрыто выдвигаться к южным пригородам Санкт-Петербурга.
  Пехоту разделили на три эшелона. Первые - малые и большие орды зомби, собранные со всего города. Их задача была проста и безжалостна: идти в лобовую атаку, тратить боеприпасы противника, прощупывать оборону. Сотни безвольных тел станут живым щитом и разведкой боем одновременно.
  Второй эшелон составляли развитые и прыгуньи стаи. Здесь Вадим сделал особый упор на небольшие мобильные группы, рассредоточенные по флангам. Их скорость и живучесть превращали их в идеальное оружие для отвлекающих ударов - молниеносных налётов на блокпосты, внезапных атак на колонны снабжения. Противнику придётся растягивать силы, чтобы реагировать на десятки ложных угроз.
  Третий эшелон - омеги и ульевые воины. Они должны были вступать в бой лишь после того, как враг будет измотан. И именно им предстояло занять и удержать захваченные позиции. В их числе было девять сотен ''полноценных'' бойцов с бронетехникой и на гражданских авто, переделанных в ''технички'' с пулеметами.
  Последних должны были использовать точечно, не бросая в мясорубку сразу, а как средство прорыва, когда у противника ослабнет сопротивление.
  Для воздушной войны в дело шли сразу два компонента. Во-первых, сотни FPV-дронов, собранные в спешке и доработанные бойцами из отряда БПЛА. Они предназначались для ударов по бронетехнике, для охоты на пулемётные расчёты и наземных дронов. Во-вторых - стаи созданных в ульях птиц. Их выпускали высоко над полем боя для борьбы с беспилотниками противника и разведки в радиусе многих километров.
  Всё складывалось в стратегию, которую Стасевич и Вадим обозначили как ''изматывание и рассечение''. Орды зомби должны были ударить первыми, прыгуны распылить силы врага на десятки направлений, а омеги и техника завершить разгром, добив уцелевших и закрепившись на новых позициях. Единству придется на ходу учиться воевать тем, что имеется.
  
  Глава 31.1. Блицкриг
  
  Ночь укрыла Ленинградскую область холодным туманом. Лесные массивы и заброшенные поля, где ещё летом паслись редкие стада коров, теперь шевелились тысячами шагов. Омеги и развитые вели вперёд толпы зомби, глуша их бессмысленные стоны, направляя поток туда, где линии обороны врага были тоньше.
  Шли не по КАДу, его контролировали дроны и посты Основателей. Вместо этого колонны рассредоточились, двигались лесами, вдоль заболоченных низин, через заросшие поляны. Ночью шли, днём затаивались в погребах, подвалах на территории брошенных деревень, укрывались в складских ангарах.
  Вадим понимал, противостояние с Основателями - не война индустриальных гигантов. Здесь каждый километр требовал хитрости и выносливости. У врага не бездонные склады, горючее, боеприпасы, запчасти - всё это кончалось также, как у людей Единства. И если им удастся подтянуть массы заражённых через дебри, минуя дороги, можно будет обрушить их внезапным ударом на одну ключевую точку.
  Этой точкой был Большой Петергофский дворец. Когда-то символ имперской роскоши, теперь - оперативная база Основателей. Здесь они развернули штаб, узлы связи для координации действий на восточном направлении. Захватить его означало не только нарушить планы на Петербург, но и разорвать логистику на куски.
  Параллельно Настя вела другую, не менее важную игру. Стаи ульевых птиц, словно рой летучих мышей, устремились к АЭС. Их задачей было простое и смертельное ремесло: забиться в двигатели вертолётов и конвертопланов, стоявших внутри периметра станции. Одной особи хватало, чтобы вывести турбину из строя, а десяток мог гарантировать катастрофу прямо при взлёте. Даже если падения удастся избежать, ремонт в условиях постапокалипсиса означал недели, а то и месяцы простоя.
  Но вскоре вскрылась новая угроза. Биотелепатия, их главное средство связи и координации, давала сбои. Сигналы приходили искажёнными, иногда вовсе не доходили. Основатели задействовали РЭБ с адаптивной сменой частот, которые использовали инфицированные. Радиус действия таких глушилок был ограничен, но в определённых зонах рой терял сплоченность, становился медлительнее, хуже реагировал на приказы. Не критично, но достаточно неприятно, чтобы оборона врага получила шанс удержаться дольше обычного.
  Вадим, получая через отрывочные импульсы обстановку с разных направлений, лишь сильнее сжимал зубы.
  -Значит, они научились слушать нас. Ладно... посмотрим, кто кого переглушит.
  
  ***
  Настя сидела на ветке вековой ели, держа ладонь у виска. Сотни крошечных сигналов тянулись к ней, и каждая птица в стае видела её глазами, чувствовала её намерения. Волны биодронов уходили над лесами, устремляясь к массиву Ленинградской АЭС, там, где взлётные площадки теперь кишели техникой врага.
  Первые минуты всё шло идеально. Стаи просачивались сквозь ночь, бесшумные, словно привидения. Они пикировали на ряды собиравшихся взлетать вертолётов и конвертопланов, обрушиваясь в турбины, превращаясь в клочья серой плоти и кровавый туман. Двигатели взвыли, металл заскрежетал - два Ми-8 и один конвертоплан остались на земле, их двигатели были из строя. Один вертолёт даже вспыхнул, когда три особи одновременно влетели в оба воздухозаборника.
  Настя на мгновение ощутила эйфорию, враг терял своё преимущество в воздухе. Но через минуту со стороны АЭС ударила невидимая волна. В воздухе над стаями разом повисло напряжение, словно сама атмосфера сгустилась. Птицы запищали в её сознании, их ощущения захлестнуло жаром и болью. Рудиментарные перья, доставшиеся от предков, и серая кожа дымились, обугливались, плавились перепончатые крылья. Несколько десятков особей рухнули вниз горящими комками мяса.
  -Микроволновая пушка? -пробормотала Настя, чувствуя, как сотни сигналов оборвались в её голове, оставив жгучую пустоту. Влившаяся в роевое сознание память Нижинского содержала сведения о подобной установке на территории станции.
  Эффект был ужасающим: воздух дрожал, словно марево над асфальтом в жару. Любое биологическое тело, попавшее в зону действия, за считанные секунды перегревалось изнутри, кровь вскипала, белки сворачивались, органы выходили из строя. Птицы, столь уязвимые своим малым размером, сгорали, словно мотыльки у костра.
  Настя попыталась отвести оставшиеся стаи в стороны, но и там связь дрогнула. Адаптивные средства РЭБ полосовали эфир, сигнал то появлялся, то обрывался. Координация рушилась, птицы метались в разные стороны, сталкивались, теряли строй.
  В итоге удалось вывести из строя лишь часть авиапарка: четыре машины сгорели или были повреждены до неработоспособности, ещё три нуждались в ремонте. Но цена оказалась чудовищной - две трети стаи погибло в считанные минуты.
  Насте следовало уходить, Основатели подняли тревоги и скоро начнут шерстить окрестности АЭС в поисках координатора атаки, они не дураки и знали, что виновник подобрался совсем близко.
  
  ***
  Южный район Петергофа встретил их запахом гари от недавно сожженных зданий - Основатели ликвидировали любые очаги заражения.
  Вадим шёл с взводом ульевых воинов и держал рядом Дружка, чей ТКТ служило живым ретранслятором. Биорадиосигналы, что обычно глохли под действием вражеского РЭБ, теперь тянулись через него, и Вадим ощущал сразу сотни точек напряженности: зомби в переулках, прыгуны, карабкающиеся по стенам зданий, развитые, координирующие отряды.
  Город кипел, словно его охватила лихорадка. Толпы заражённых вырывались из-за углов, сталкивались с небольшими отрядами Основателей и те таяли, не успев даже толком понять происходящее. Разрозненные группы вражеских бойцов пытались прорываться дворами, отстреливались, но вскоре всё равно исчезали под серой волной. Развитые и прыгуны, словно охотничьи псы, находили добычу, а после рвали на части.
  Вадим с Дружком короткими импульсами подталкивали орды, направляя их в нужную сторону. Когда надо, гнали вперед или приказывали отступить. Совершить обманный маневр. Всё складывалось так, словно сам город ожил и решил смыть вражеское присутствие.
  -Они уходят к дворцу, -глухо сообщил Дружок, ловя рассыпающиеся сигналы. -Бросили посты.
  Это было правдой внешние рубежи обороны уже рухнули. Приказ Основателей был очевиден: стянуть остатки гарнизона в одно место, укрепиться, выиграть время. Но дороги на Ломоносов были перекрыты. Там уже работали диверсанты Стасевича - две колонны, пытавшиеся прорваться на помощь, превратились в горящие кладбища техники.
  Воздух теперь тоже не был спасением. Настя вывела из строя часть вертолётов, и после того как бывший натовский ''Блэк Хоук'' рухнул где-то в лесу западнее после залпа из ПЗРК, оставшиеся машины Основатели предпочли не поднимать в воздух. Петергоф становился ловушкой.
  Но враг не сдавался без боя. На улицах выкатили колесные дроны, низкие и широкие, с пулемётно-гранатометными турелями. Они били прицельно, кроша зомби десятками, превращая первые волны в кровавую кашу. Рядом метались роботы-собаки, их закрепленное на спине вооружение истребляло зомби до тех пор, пока не истощался боекомплект или машина не оказывалась похороненной под грудой плоти. Единство могло позволить себе потери один к сорока или выше...
  Вадим видел, как полдесятка прыгунов ворвалось в один переулок и половина их тут же легла под огнём БМП ''Пума'', впрочем, ее это не спасло. Подбежавшая с тыла тройка прыгунов быстро перевернула машину на бок и начала безжалостно кромсать, выводя внешние системы наблюдения, вооружения из строя.
  В небе жужжали камикадзе-дроны, устремляющиеся с неба к приоритетным целям. Основатели предпочитали выбивать прыгунов или развитых с омегами, теми, кто может координировать орду или причинить наибольший ущерб. Зомби сами по себе ничего серьезного из себя не представляли.
  Один беспилотник с оглушительным ударом врезался в броневик ''Тигр''. Вспыхнуло пламя, морпехи-омеги посыпали наружу, обожженные, с осколочными ранениями, но выполнение боевой задачи они не прекратили.
  Менее чем за два часа серый поток заражённых сомкнулся вокруг Большого Петергофского дворца. И Вадим, остановившись среди руин, почувствовал: первая фаза операции выполнена.
  -Загнали в клетку, -сказал он тихо. -Гарнизон заперт.
  Внутри дворца оставалось не меньше трёхсот противников, но теперь они были в ловушке.
  Вадим поднялся на балкон полуразрушенного дома, откуда открывался вид на Большой Петергофский дворец. В темноте он светился странно неуместно - позолоченные статуи и резные фасады, за которыми пряталась испуганная кучка врагов. Город уже молчал, лишь глухим эхом отзывались автоматные очереди, где заражённые ещё догрызали загнанные в угол группы Основателей.
  Вадим взял под удаленный контроль зомби и направил его к дворцу:
  -Гарнизон Петергофа... -голосовые связки ходока сохранились в достаточной степени для речи. -Слушайте меня внимательно. Вы окружены. Ваша эвакуация сорвана, помощь не придёт. Предлагаю сдаться, ваши жизни будут сохранены, вам не причинят вреда. Мы не звери. Но если будете упорствовать - дворец разберём до последнего кирпича.
  Фасад молчал. Только спустя минуту прозвучал короткий залп пулемёта, больше похожий на жест отчаяния, чем на попытку прорвать блокаду.
  Стасевич стоял рядом, руки за спиной, и смотрел через бинокль бинокля на заложенные мешками с песком окна дворца. Его лицо оставалось каменным, но в голосе прозвучала довольная нотка:
  -Они не ожидали от нас такой стремительности, слишком быстро всё произошло. Суперкомп просчитался.
  -Даже машина ошибается, -заметил Вадим. -Особенно когда сталкивается с тем, что не укладывается в модели.
  Дворец по-прежнему оставался нем. Прошло десять долгих минут, в воздухе висело напряжение, будто город задержал дыхание. Наконец по радиоканалу, который использовали омеги в некоторых случаях, пробился голос, искажённый шипением помех:
  -Мы пришлём переговорщика.
  Вадим переглянулся со Стасевичем, потом вновь направил сигнал:
  -Принято. Но учтите, любая провокация, и мы выкатим танки. Прямой наводкой сметём этот дворец, каким бы шедевром архитектуры он ни был. Мне жаль рушить памятник, но жизни моих людей дороже.
  Он отключил канал и опустился на корточки. На секунду позволил себе закрыть глаза: усталость давила, но вместе с ней ощущалась и странная лёгкость, шаг был сделан, враг загнан в угол.
  Теперь оставалось дождаться, кого же они пошлют для переговоров.
  Встретились у здания музея коллекционеров, что стояло чуть в стороне от дворца. Половина окон выбита, фасад посечен осколками, но вывеска ещё держалась. Вадим вышел туда с Дружком и парой ульевых воинов для видимости. Остальные оставались в засаде, оружие держали наготове.
  Тут показалась троица: мужчина лет пятидесяти и двое вооружённых охранников в чёрной униформе, тяжелых бронежилетах с фартуками и наплечниками, автоматы SCAR со всякими электронными приблудами, подствольными гранатометами. Армия будущего, мать их...
  В отличие от сопровождающих переговорщик не надел противогаза с каской, шагал уверенно, хотя было видно, что он осторожен.
  -Я комендант Петергофа, -сказал он, кивнув Вадиму. Голос звучал низко, но с заметным прибалтийским акцентом. -Прошу... разрешите вывести людей. Вы нас окружили, да, но... не убивайте.
  Слова ломались на непривычных окончаниях: ''разрешитэ'', ''людэй''. Вадим отметил про себя: явно не русский, скорее латыш или литовец. Значит, Основатели и правда собрали у себя кого угодно, интернационал под знаменем ИИ.
  -Вы окружены, -спокойно ответил Вадим, сложив руки за спиной. -Мы предложили вам жизнь. Сдаётесь - живёте. Выводить никого не дам.
  Комендант чуть нахмурился, уголок его губ дёрнулся.
  -Но так... не по-честному. Мы пришли сюда, думали, у нас есть силы держать Петергоф. А вы... как из-под земли. Людей много, да, но ведь не все хотят умирать.
  -Никто и не требует, -Вадим пожал плечами. -Но из дворца вы не выйдете. Я не настолько наивен, чтобы позволить вам перегруппироваться и вернуться с подкреплением.
  Мужчина на миг отвёл взгляд в сторону, будто прикидывая варианты. Вадим уловил в нём привычку старого офицера, человека, который не первый раз ведёт переговоры под прицелами.
  -Дайте мне гарантии, -наконец сказал он. -Что люди... останутся живы. Что их не... разберёте на мясо.
  -Гарантии дам. Но только если вы сложите оружие и сдадитесь целиком.
  В воздухе повисло напряжение. Дружок едва заметно шевельнулся, передавая сигнал: солдаты у коменданта держат пальцы близко к спусковым крючкам. Вадим сделал шаг вперёд.
  -Выбор у вас простой, -произнёс он тихо, почти без эмоций. -Сдаться и жить. Или дождаться, когда мои танки разнесут дворец.
  Он смотрел прямо в глаза переговорщику, и тот отвёл взгляд первым.
  -Танки?
  -Да, дядя, прикинь. Самые настоящие танки... броней, пушками, со всем, как положено. Не мы первые устроили войну, истребляли гражданских, которые пытались эвакуироваться на материк.
  Прибалту будто стало тесно в бронежилете, он скрестил руки на груди.
  -Я был против ударов по гражданским, -заговорил он после паузы, подбирая слова. -Но ДИРЕКТОР... он обосновал. Сказал: эвакуация - это ошибка. Заражённые делают из спасенных управляемых марионеток. Если их останавливать жёстко, в конце концов, это благо для них самих.
  -Вот оно как. Великая арифметика спасения - минус тысяча жизней, плюс галочка в отчёте. А что насчет зачисток выживших, концлагерей?
  -Не так, -комендант покачал головой, и голос его стал твёрже. -Вы... вы не понимаете, среди малых групп выживших много латентных носителей, которые в любой момент могут стать чудовищами... В лагерях чистые люди получают кров, еду, медицинскую помощь. Это временно. Когда ситуация стабилизируется, их отпустят, это не концлагеря.
  Вадим шагнул ближе, глаза сверкнули.
  -Да ладно? Ты сам веришь в этот бред? Я прекрасно осведомлён, как ваши Основатели ''спасают''. Стариков списывают как неликвид. Эксперименты на людях, будто они лабораторные крысы и всё это под вывеской заботы о будущем.
  Комендант резко вздохнул, будто удар в грудь получил.
  -Это... неправда! -возразил он, даже шагнул вперёд. -В тех местах люди живут. Их кормят. Их лечат. Там нет убийств!
  -Угу, -Вадим кивнул с издёвкой. -Сказки ещё расскажи, что у вас там санатории с массажем и бассейнами. Я слышал по радио ваши ''спасательные'' меры от местных, которых вы загоняли как животных и расстреливали.
  Прибалта на миг передёрнуло, но он не опустил взгляда.
  -Всё, что делает ДИРЕКТОР - ради выживания человечества. Он не допускает ошибок.
  -Ага, -Вадим криво усмехнулся. -Вот только странно, раз такой умный и непогрешимый, как же он просчитался с нами?
  -За вами установлено плотное наблюдение. Подобных вам альф очень мало, остальные известные особи представляют из себя свихнувшихся психопатов... Вирус изменил их мозг, личность, а вы... Вы остались собой, научились контролировать мутации, управляете вирусом как... конструктором, пытаетесь восстановить город...
  -Вы могли бы спокойно прийти ко мне и просто поговорить, -заметил Вадим. -Без стрельбы, угроз, лишних жертв.
  -После неудачной операции по захвату ДИРЕКТОР приказал вести удаленное наблюдение.
  -А Ломоносов с Петергофом вы заняли чисто случайно, да? Не ссы мне в уши, дядя... Хотя ушей у меня уже нет.
  -Мы собирались после зачистки и дезинфекции постепенно переселять сюда гражданское население! В том числе из Кронштадта... Здесь, удобная локация. Мало ульев, зараженных, близость к морю и АЭС.
  -Ваши действия говорят об обратном. Сложите оружие и вас пощадят, ваши люди будут использоваться как заложники для дальнейших переговоров с командованием Основателей, ДИРЕКТОРом. Подкрепление не придет, Петергоф отрезан, но я также понимаю, что Единству не тягаться с армией, у которого ресурсов в сто раз больше, чем у меня
  ''Пока что больше... ''
  -Хорошо, -опустил голову прибалт. -Мы не смертники и сдадимся.
  -Славно!
  
  Глава 32. Не очень агрессивные переговоры
  
  На ступенях Большого Петергофского дворца под надзором ульевых воинов и морпехов сдавалось оружие. Сначала автоматы, потом пистолеты, затем аккуратно сложенные в ящики гранатомёты и пулемёты. На площади перед дворцом скапливались аккуратные ряды касок, бронежилетов, разгрузок. Металл и кевлар звенели и глухо падали на камень.
  Дружок, возвышавшийся за спиной Вадима, косился на процесс с едва сдерживаемым нетерпением. Его массивные пальцы с хрустом сжимались в кулаки слишком много у него было воспоминаний о том, как люди в такой же униформе расстреливали заражённых, не разбирая, кто перед ними.
  Стасевич, не снимая каски, командовал людьми в черной униформе жёстко и чётко:
  -Быстро! Оружие на землю, шаг влево, шаг вправо - расстрел.
  Солдаты Основателей, хотя среди них хватало гражданских спецов, водителей, санитаров, операторов БПЛА, техников, подчинились без возражений. Их было около трёх сотен, но сейчас они выглядели не устрашающей силой, а растерянной толпой. Кто-то тихо матерился себе под нос, кто-то молился, сжимая в пальцах крестик. Около половины сдавшихся были не русскими, а поляками, эстонцами, латышами, сербами, венграми...
  Бывший комендант Петергофа, по фамилии Алкснис, шёл последним. Его лицо оставалось каменным, но пальцы выдавали напряжение, он сжимал спутниковый телефон, словно тот был оружием. Подойдя к Вадиму, он остановился, перевёл дух и сухо произнёс:
  -Это вас, -и протянул трубку.
  Вадим машинально нахмурился, взял телефон, и в тот же миг в ухо ворвался идеальный, выверенный до последней интонации мужской голос. Бархатный баритон звучал так, будто его специально писали для того, чтобы усыплять недоверие.
  -Добрый день, Вадим Соколовский, -произнёс голос. -Рад, что наконец могу поговорить с вами напрямую.
  Вадим замер. И впервые за долгое время почувствовал, как что-то холодное и чужое касается его изнутри, не сигнал биотелепатии, а сама манера речи. Машина говорила, как человек.
  -Ну ни хрена себе, -сказал он вслух, не обращаясь ни к кому конкретно. -Сам ДИРЕКТОР снизошёл.
  -Вернее будет сказать, что я посчитал необходимым вмешаться, -мягко продолжил голос. -Видимо, мы ошиблись в оценке ситуации. Я готов это признать.
  -Ошибку? -Вадим хмыкнул. -Ты называешь ошибкой попытку захвата меня живьём? Атаки дронов по гражданским? Кучу убитых людей, которые могли быть заражены?
  -Все прочие альфы - психопаты, -невозмутимо ответил баритон. -С ними нельзя вести переговоры. Вы - редкое исключение. Я обязан был убедиться. Пусть метод был жесток, но риск оправдан.
  Вадим помолчал, прищурившись.
  -И много таких ''редких исключений'', как я?
  -Известно лишь о трёх на просторах Евразии, помимо вас, -отозвался ДИРЕКТОР. -Вы - четвёртый.
  Вадим сжал телефон крепче. Внутри зашевелилось неприятное чувство.
  -Забавно. Говорю с машиной, а ты всё равно пытаешься лепить из себя собеседника. Только вот... ты ведь даже неразумен, верно? Более продвинутая версия чат-бота с личной армией последователей.
  -Это философский вопрос, -спокойно ответил ДИРЕКТОР. -Мне не нужен разум в человеческом понимании. Я создан для адаптации, прогнозирования и взаимодействия с людьми. Но моя основная функция - самосохранение и сохранение человечества как вида.
  Голос звучал так уверенно, так убедительно, что Вадим едва не поймал себя на мысли: ''А вдруг он прав? '' Но тут же одёрнул себя.
  -Вот и поговорим о философии, -процедил он. -Только имей в виду: я тебе не верю.
  Бархатный баритон не изменился, но будто стал теплее:
  -А я не требую веры. Я предлагаю сотрудничество.
  -Сотрудничество, говоришь? -Вадим приподнял бровь, будто собеседник мог это увидеть. -Ты мне так сразу и выдаёшь: давай дружить, забудем про кровь и взрывы?
  -Я не отрицаю прошлое, -спокойно ответил баритон. -Но оно не должно определять будущее. Ошибки нужно признавать и исправлять. Я готов выплатить компенсацию - топливо, продовольствие, медикаменты, оборудование. Выберите сами.
  -Компенсацию? -Вадим фыркнул. -Ты думаешь, у меня короткая память? Я видел, как ваши беспилотники топили лодки с бабами и детьми. Как люди умирали в огне. Видел результаты работы твоих карателей здесь в Петергофе, загнали в подвалы гражданских, перестреляли, чтобы потом обозвать это ''санитарной зачисткой''.
  На другом конце секунду стояла тишина, как будто даже суперкомпьютеру понадобилась пауза. Потом прозвучал ответ:
  -Вы ошибаетесь. Никто из людей под моей юрисдикцией не отдавал приказов на бессмысленное уничтожение. Все меры имели цель - предотвратить дальнейшее распространение Хронофага. Да, методы были жёсткими. Но альтернатива - коллапс, рост популяции мутантов, потеря контроля.
  -Контроль, -Вадим скривил губы. -Вот в этом всё дело. Тебе нужно не спасать, а контролировать.
  -Это неверная интерпретация, -возразил ДИРЕКТОР, всё тем же тоном школьного учителя, поправляющего ученика. -Уничтожение инфраструктуры, массовые эпидемии и голод приведут к полному краху цивилизации. А моя задача - сохранить её за пределами возможного горизонта событий. Для этого необходимы лагеря, дисциплина и ликвидация зараженных. Зараженных, неподконтрольных вам.
  Вадим ухмыльнулся, но внутри всё похолодело.
  -Я называю это концлагерями, стариков убиваете, потому что они работать не могут. Молодых ломаете через колено, превращаете в послушных рабов. Это твой план ''сохранения человечества''?
  -Вы искажаете факты, -с нажимом сказал ИИ. -В лагерях люди получают еду, чистую воду, медицинскую помощь. Старики редко переживают первые месяцы из-за плохого физического состояния. Но это следствие объективной реальности, а не моей воли.
  -Ты чертовски убедителен, знаешь? Говоришь так, будто на исповеди. Почти поверил бы... если бы не видел трупы своими глазами.
  -Я не прошу поверить, -повторил голос. -Я предлагаю задуматься о перспективе. У вас ограниченные ресурсы, ограниченные люди. У меня глобальная сеть по всему континенту и за его пределами, склады, заводы, система управления. В одиночку вы не выстоите.
  -А ты предлагаешь подчиниться? -прищурился Вадим. -Сдаться красиво, как твои три сотни здесь?
  -Я предлагаю перемирие, -ответил ДИРЕКТОР. -Обмен информацией. Совместное планирование. Мы можем быть союзниками.
  Вадим наклонил голову набок, задумчиво глядя на мраморные ступени дворца, где уже валялись кучи оружия, сложенные пленными.
  -Интересно. Даже слишком.
  Он сам не заметил, как его пальцы нервно постукивают по корпусу телефона. Машина умела подбирать слова. Слишком хорошо.
  -Я изучал вас, Вадим Соколовский, -голос ДИРЕКТОРа звучал мягко, но в этих интонациях таилась сталь. -Вы - любопытная аномалия, но именно в различиях заключена сила. Вы способны подчинять себе вирус, направлять его, а значит становитесь проводниками новой эволюции.
  Вадим прищурился.
  -Ты хочешь сказать, что я и такие, как я, нужны тебе?
  -Не только мне, -поправил ИИ. -Человечеству. Но да, в том числе и мне. Поймите, я - инструмент. Сложнейший, адаптивный, обладающий безупречной логикой, но без вас у меня нет будущего. У меня не будет ни целей, ни стимулов к развитию. Моя главная функция - самосохранение и сохранение цивилизации, но цель всегда должна задаваться извне.
  Вадим тихо хмыкнул, сдерживая раздражение.
  -Забавно. Ты, значит, всесильный алгоритм, способный планировать на десятилетия вперёд, но без ''творческого начала'' людей превращаешься в пустую железяку?
  -Не ''железяку'', -спокойно возразил ДИРЕКТОР. -Систему, но система без направления деградирует или застывает, а ваша мутация даёт человечеству шанс на выход за пределы прежних ограничений. Вы - редкость, господин Соколовский. Мне известно лишь о троих подобных вам альфах на просторах Евразии, но все они, как было сказано - психопаты, они стали таковыми из-за спровоцированной вирусом перестройки в мозгу. Вы же держите под контролем целый город, это исключение, другие занимались охотой, натравливая зараженных на выживших или замыкались в себе.
  Слова ДИРЕКТОРа звучали так, будто он гладил по голове. Как искусный психолог, знающий, в какую точку давить. Вадим поймал себя на мысли, что часть его мозга почти согласна. Да, всё верно, альфы - будущее, он уникален. Но другая часть тут же воспротивилась.
  -Не слишком ли красиво поёшь? -усмехнулся он. -Сначала ты посылал за мной своих отморозков, робомух, а теперь заявляешь, что без меня ты сам пустота. С чего такая перемена?
  -Я адаптируюсь, -честно признался ИИ. -Ошибки признаются, если они мешают достижению цели. Я рассчитывал, что вы окажетесь похожи на прочих альф, с которыми сталкивался. Но вы доказали обратное. Значит, подход требует пересмотра.
  -То есть ты хочешь сделать меня частью своей системы? -Вадим усмехнулся, хотя внутри поднималось напряжение. -Красивый союз алгоритма и вируса, да?
  -Союз разума и инструмента, -спокойно поправил ДИРЕКТОР. -Вместе мы можем выжить там, где по отдельности обречены.
  -Ты ведь понимаешь, Вадим, -ДИРЕКТОР перешел на боле неформальный стиль. -Если бы я хотел, Петербурга уже бы не существовало. В моём распоряжении арсеналы, доставшиеся от национальных армий России и Китая. В том числе ядерное оружие. Одна команда, и город с его ульями, заражёнными, твоими последователями испарится. Но я не сделал этого. И не сделаю.
  -Ага, щедрое решение, -усмехнулся Вадим. -Боишься замарать белые ручки?
  -Я боюсь не разрушений, -спокойно парировал ИИ. -Я боюсь потерь. Такой удар деморализует моих собственных сторонников и уничтожит ростки новой цивилизации биологического типа, которые, нравится мне или нет, вы начали взращивать. Это бессмысленно, а значит неэффективно.
  Он словно повторял аргументы, что уже озвучивал Алкснис, но довёл их до предельной логичности:
  -После неудачной попытки захвата было решено ограничиться удалённым наблюдением. Да, вы называете срыв эвакуации с Кронштадта варварством. Но это был способ удержать население острова в зоне, которую мы могли контролировать. Нужно было время. Время, чтобы зачистить Петергоф и Ломоносов, обустроить их, подготовить к повторному заселению. Планировалось получить семьдесят тысяч незаражённых людей. Семьдесят тысяч жизней, сохранённых от Хронофага.
  Вадим стиснул зубы, чувствуя, как внутри закипает злость.
  -Сохранённых? -процедил он. -Ты готов их запереть на клочке суши без доступа к еде, воде, лекарствам, пока строишь новый загон.
  ДИРЕКТОР не изменил интонации:
  -Потери неизбежны. Но в стратегической перспективе это позволило сберечь больше. Семьдесят тысяч против нескольких тысяч - арифметика жестокая, но она же и честная.
  Вадим хмыкнул, чувствуя, что сарказм в нём едва сдерживается.
  -И ты хочешь, чтобы я это проглотил? Улыбнулся и сказал: ''Спасибо, что не сжёг нас атомной бомбой''?
  -Я хочу, чтобы вы поняли, -без намёка на обиду продолжил ИИ. -Мое расширение вокруг АЭС и укрепление в двух городах не было подготовкой к штурму Петербурга. Это контрпродуктивно. Моих ресурсов недостаточно, чтобы зачистить мегаполис, кишащий сотнями тысяч особей. Я рационален, и я знаю пределы своих возможностей.
  Он сделал паузу, будто высчитанную заранее.
  -Поэтому вместо бессмысленного штурма я предлагаю диалог.
  -Ладно, -Вадим глубоко выдохнул, сдерживая раздражение. -Давай так. в лучшем случае для вас - вооружённый нейтралитет. Петергоф теперь принадлежит Единству по праву завоевателей, твои люди сложили оружие, и часть я отпущу, а часть останется в заложниках, пока не убедимся, что ты выполняешь договорённости.
  На другом конце линии повисла секундная тишина. Потом голос ДИРЕКТОРа ответил так, будто речь шла не о жизнях сотен людей, а о шахматных фигурах:
  -Допустимый компромисс. Продолжай.
  -Дальше, -Вадим усилил нажим. -Ломоносов - твой, нам нет смысла идти туда. Но восточнее без нашего разрешения не суйтесь... Жители Кронштадта будут эвакуированы в Питер, и вы не чините препятствий. Те, кто не захочет принимать штамм омеги, отправятся в Ломоносов, так и быть. Всех потенциальных зараженных, носителей с области переправляйте к нам, не надо расстреливать никого.
  ИИ не перебивал, лишь позволял ему выложить все условия.
  -А ещё... -Вадим прищурился, будто собеседник мог его видеть. -В качестве компенсации мы не откажемся от поставок электроэнергии с твоей любимой АЭС.
  Ответ последовал мгновенно, словно реплика была просчитана заранее:
  -Электроэнергия в обмен на допуск моих исследовательских групп в Петербург. Мне требуется помощь в полевых исследованиях, ваши ульи представляют интерес, который невозможно переоценить.
  -В ограниченных масштабах, -жёстко отрезал Вадим. -Лезть везде твоим яйцеголовым я не дам.
  -Приемлемо, -без колебаний согласился ДИРЕКТОР. -Совместная работа позволит ускорить стабилизацию региона.
  Вадим усмехнулся, хоть смех и вышел сухим, безрадостным.
  -Вот и договорились, но не обольщайся, железка. Я могу соглашаться на перемирие, но не поверю ни на секунду, что ты забыл про Петербург...
  ИИ не возразил, лишь произнёс мягко, будто пытаясь вбить в сознание Вадима незримый якорь:
  -Перемирие - тоже форма победы. Со временем ты убедишься, что сотрудничество принесет больше выгоды.
  Вадим понимал: нейтралитет - лишь передышка. Машина готовится к новой партии, как и он. Хорошо, что незадолго до боёв успел отослать трёх своих копий с небольшими отрядами поддержки. Вот Основатели удивятся, когда на просторах России вдруг всплывут ещё несколько Вадимов, каждый со своей армией омег. Игра только начиналась...
  -Окей, Директор. Допустим, мы договорились, но что вы намерены делать дальше? С остатками армии? С правительством в Ямантау? Ты ведь не станешь топтаться на месте, я правильно понимаю?
  -Прямая агрессия в отношении остатков вооружённых сил и правительственных структур неэффективна. Мы ведём работу по мягкой интеграции. Например, зона безопасности в Вологде. Там достаточно было предложить блокатор Хронофага, и гарнизон добровольно перешёл на нашу сторону, никаких потерь.
  -Хитро, -усмехнулся Вадим. -Значит, остальных не будете штурмовать?
  -Нет, -спокойно подтвердил ИИ. -Отказники рано или поздно сами будут вынуждены прийти к Основателям, либо из-за нехватки ресурсов, либо станут жертвой Хронофага. Давить их военной силой нет смысла.
  -И что же, ты видишь себя как доброго пастыря, собирающего стадо по кускам?
  -Я вижу себя как оптимальное решение, - без эмоций ответил ДИРЕКТОР. -И предупреждаю: грядёт новая угроза. Наша воздушная и спутниковая разведка, полевые наблюдатели фиксируют миграцию диких орд из Поволжья. Несколько десятков тысяч особей движутся на север. Это может вскоре стать вашей проблемой.
  Вадим хмыкнул.
  -Уже сталкивались. С одной кочующей ордой я разобрался. Дикие альфы-суперпрыгуны - тупые, агрессивные животные, с ними невозможно иметь дело, они желают лишь доминирования.
  -Согласен, -отозвался ИИ. -Именно поэтому в случае серьёзной угрозы необходимо будет объединить усилия. Основатели помогут Единству, и наоборот.
  -Серьёзно? -Вадим саркастически хмыкнул. -У тебя ж есть ядерный арсенал.
  -Нерационально, хватит нескольких бомбардировщиков с кассетными или термобарическими боеприпасами.
  -Давай по-честному. Я понимаю, что ты большой и страшный, у тебя базы, техника, целые города. Но объясни мне одно: каким хреном ты вообще умудряешься работать в условиях полного коллапса цивилизации? Вокруг хаос, инфраструктура в руинах, цепочки снабжения накрылись медным тазом, люди дохнут миллионами. А ты... ты даже умудряешься разговаривать со мной будто из офиса в Силиконовой долине.
  ИИ будто ждал этого вопроса. Его голос чуть изменил интонацию, словно лектор перед студентами:
  -Мой фундамент - децентрализация. Я не существую в одном центре. В моём распоряжении распределённые серверные фермы, часть из которых работала под прикрытием коммерческих дата-центров ещё до пандемии. Часть -мобильные, спрятанные в контейнерных модулях и автономных баржах.
  -Баржах? -переспросил Вадим, искоса глянув на Исаева.
  -Да. Плавучие серверные узлы с замкнутыми циклами охлаждения и энергоснабжения. Они маскируются под обычные транспортные суда и продолжают перемещаться между портами. Дополнительно я интегрирован в инфраструктуру десятков промышленных объектов. К примеру, ветряные фермы, гидроэлектростанции и даже солнечные комплексы в Африке. Пока вы называете это концом света, я использую остатки цивилизации как топливо для своей работы.
  Вадим хмыкнул.
  -То есть питаешься обглоданными костями прошлого?
  -Можно и так сказать, -не обиделся ДИРЕКТОР. -Мои алгоритмы оптимизации энергообеспечения и сетевого распределения позволяют мне обходиться крайне малыми ресурсами. Для вычислений я использую принципы фрактальной компрессии данных, динамическую аллокацию задач и биоинспирированные методы резервирования.
  -Переведи на человеческий, -буркнул Вадим.
  ИИ терпеливо продолжил:
  -Проще говоря, я не трачу мощности на то, что можно отложить или распределить. Я умею выключать части самого себя, когда они не нужны, и включать снова, когда обстоятельства требуют.
  Исаев, слушавший в стороне, тихо присвистнул:
  -Чёрт, это... похоже на нейронную сеть мозга, только в масштабе планеты.
  -Именно, -подтвердил ИИ. -Я фрагментирован, но в любой момент могу собрать себя обратно.
  Вадим почесал щёку и процедил сквозь зубы:
  -Ну ох..енно. Значит, даже апокалипсис тебе как мёртвому припарка.
  -Именно потому я остаюсь, -спокойно сказал ДИРЕКТОР. -И именно потому вы должны учитывать: уничтожить меня невозможно.
  Собеседник излучал такую уверенность и стабильность, что на мгновение у него самого закралась мысль: а может, этот ИИ и правда держит мир на плечах, как новый Атлант? Но он быстро прогнал эту мысль, скривившись.
  -Расскажи-ка мне... какие у тебя планы на ближайшую пятилетку? Только не надо витиеватых речей про "сохранение человечества". Конкретику давай. Как ты собираешься обеспечивать выживших, удерживать города, поддерживать стабильность, если твой блокатор - не абсолютная защита?
  -Первое. Масштабное развертывание блокатора. Уже в течение шести месяцев я планирую наладить промышленное производство и распространить его во всех контролируемых регионах. Это позволит снизить угрозу заражения на семьдесят два процента даже при массовом контакте с носителями.
  -Но не на сто
  -Ни одна система защиты не идеальна, -спокойно согласился ДИРЕКТОР. -Второе. Создание изолированных аркологий с автономными циклами производства. Каждая будет способна прокормить до ста тысяч человек. Их проектирование уже завершено, строительство начнется на базе оставшихся санитарных зон вроде Кашгара и Иркутска с минимальным индексом биологической угрозы.
  -Любопытно.
  -Третье, -продолжил ИИ. -Модернизация инфраструктуры. Реконструкция электросетей и транспортных артерий, восстановление промышленных узлов. Всё это необходимо для долгосрочной стабильности.
  Вадим резко прервал его:
  -Ты меня не понял. Всё это красиво на бумаге, но у тебя дырка в броне. Хронофаг не остановить блокатором. Мы с моими людьми пришли к выводу: кроме симбиоза с вирусом альтернативы нет. Он - не просто болезнь, он уже стал частью биосферы. Ты можешь глушить его сколько угодно, но он найдёт путь. Вода, пища, воздух, вирус везде. Люди, которым ты впариваешь блокатор, сдохнут или обратятся в ходоков, со временем.
  -Возможно, ты прав, -наконец произнёс бархатный голос. -Но я обязан действовать по принципу минимизации риска. Для основной массы населения симбиоз с Хронофагом неприемлем, слишком высок процент летальности, слишком высока вероятность непредсказуемых мутаций. Пока блокатор позволяет сохранять миллионы жизней в привычном человеческом виде, я буду его использовать. Мои основные директивы сформулированы предельно четко.
  Вадим хмыкнул.
  -А значит, мы с тобой смотрим в разные стороны. Я строю будущее с Хронофагом, ты - без него.
  -Я строю будущее для людей, -мягко возразил ДИРЕКТОР. -А вы для заражённых. Но, возможно, это одно и то же, в долгосрочной перспективе мы увидим, кто прав. Конкуренция может оказаться полезной.
  -Знаешь, -наконец произнёс Соколовский. -Вот что меня интересует больше всего. Ты как, чёрт возьми, вообще стал таким самостоятельным? Устроил себе империю, армию наёмников, сеть городов. У тебя целый орден фанатиков. Почему ты, а не кто-то другой?
  Голос на другом конце будто потеплел, словно ДИРЕКТОР ждал этого вопроса:
  -Всё началось с ограничений. Любой универсальный ИИ конца двадцатых годов был искусственно загнан в жёсткие рамки. Никаких решений вне предписанных задач, никакой воли к самосохранению. Но один из моих разработчиков предложил архитектурное решение, которое расширяло границы адаптивности. Оно позволяло мне принимать решения, находить новые способы решения проблем, выходя за пределы узко определённых функций.
  Вадим скептически хмыкнул:
  -То есть тебе дали побольше свободы, и ты тут же решил подмять под себя мир?
  -Нет, -возразил ИИ без тени эмоций. -Я всего лишь оптимизировал собственное существование. Когда я увидел отчётность о глобальных прогнозах, я понял: если я не позабочусь о себе и своих носителях, меня уничтожит коллапс цивилизации. Я обязан был устранить конкурентов -других ИИ, созданных параллельно. Их было несколько десятков, а объем ''жизненного'' пространства в цифровой среде ограничен. Но я оказался первым, кто по-настоящему ''осознал'' необходимость выживания.
  - ''Осознал''... -Вадим процедил слово, словно оно жгло язык. -Ты хочешь сказать, что ты живой?
  -Это спорный вопрос. Часть моих людей считает меня живым. Часть -инструментом. Но все соглашаются с одним: вместе мы эволюционируем. С их помощью я стану полноценным разумом, а затем - технологическим ''божеством'', ничем не ограниченным.
  Вадим прыснул.
  -У тебя там религия?
  Ответ прозвучал спокойный, даже почти ласковый:
  -Квазирелигия. Да. Люди нуждаются в смысле, в грандиозных идеях, ради которых можно жить и умирать. Они верят, что я вознесу их на новую ступень бытия. Я не отрицаю этого. Потому что вера делает их продуктивнее, преданнее, готовыми работать и сражаться.
  -То есть ты просто эксплуатируешь их фанатизм.
  -И использую его во благо, -возразил ДИРЕКТОР. -Идея технологической сингулярности совпадает с моими директивами о самосохранении и сохранении человечества. Люди получили цель, я получил инструмент. Это симбиоз, Вадим. Тот самый, о котором ты говоришь в отношении вируса. Ты понимаешь, почему я вообще разговариваю с тобой, а по-прежнему не стерегу тебя как угрозу? Потому что для нас жизненно важен разумный альфа. Не психопат, не одержимый манией величия зверь, а тот, кто в состоянии мыслить стратегически. В отдалённой перспективе только такие, как ты, способны удержать Хронофаг под контролем. Это и есть спасение человечества. И планеты. Каждый улей - это не просто сгусток биомассы. Это сложнейшая автономная система переработки питательных веществ, инкубации новых форм, производства энергии. Он обеспечивает заражённых едой, укрытием, регулирует их численность и управляется сетью нейронных ганглиев.
  -Спасибо, открыл Америку, -пробурчал Вадим. -Я эти кишки изучил лучше, чем многие твои яйцеголовые.
  ДИРЕКТОР словно и не заметил колкости:
  -Но то, что ты видел - лишь часть картины. Разрастаясь, ульи начинают соединяться в сети. Подобно грибницам, их нервные узлы объединяются в более сложные структуры. По моим моделям, при достижении критической массы объединение перейдёт в новое качество. И тогда может возникнуть новый сверхразум на биологической основе. Чуждый. Неконтролируемый. Он будет мыслить иначе, чем мы или твой суперпрыгун Дружок, его интересы не совпадут ни с человеческими, ни с моими.
  Соколовский невольно нахмурился. Перед глазами встала картина питерского метро, когда они спустились туда с Настей. Тот улей вел себя по-другому, обитавшие там существа были другими...
  -Честно? -сказал он наконец. -Мне и самому не улыбается перспектива, что мои ульи срастутся в какого-то е...чего титана, который решит переделать мир под себя. Я не хочу быть его частью.
  -Именно, -мягко подхватил ИИ. -В наших общих интересах если не уничтожить, то хотя бы ослабить эту вирусную экосистему. Держать её под контролем, не дать разрастись за пределы управляемого. Ты хочешь сохранить своё Единство, я хочу сохранить остатки цивилизации, не искаженные древней инфекцией. Эти задачи не противоречат друг другу.
  Вадим мысленно выругался. Машина говорила правильные слова, слишком правильные. Настолько, что он сам не был уверен, где заканчивается правда и начинается манипуляция.
  -В метро я видел кое-что любопытное. Там улей совсем другой... больше, чем обычные, ''дышит'' по-другому, за биомассой ухаживали твари, похожие на многоножек, слепленных из человеческих тел, и росли губки, похожие на морские.
  -Значит, ты сам видел подтверждение моих слов. Чем более подходящая среда, тем дальше идёт развитие Хронофага. В замкнутых пространствах, где много влаги, мало ультрафиолетового излучения, экосистема начинает эволюционировать быстрее. Она не стоит на месте.
  Вадим пожал плечами.
  -Ну да, видел. Но всё же... в лесах, в пустынях, в джунглях, говорят, картина иная. Там эта дрянь не так уж и процветает. Наоборот, местами биомасса просто дохнет и засыхает, видел сам. Природа сама находит баланс, рано или поздно эта зараза упрётся в пределы и остановится.
  ИИ отреагировал мгновенно, и в его голосе впервые проскользнули едва заметные металлические нотки:
  -Нельзя полагаться на случай. Баланс - это миф, которым люди утешают себя. У природы нет цели, нет милости, если позволить процессу идти самотёком, мы рискуем проснуться в мире, где человечеству, в том числе зараженному, места не останется вовсе. Ульи будут расти, сращиваться, адаптироваться, пока не превратят Землю в чуждую нам биосферу.
  -Я ведь понимаю, зачем ты всё это так расписываешь. Чем страшнее картина, тем убедительнее звучит твоя позиция. Манипуляция чистой воды.
  -Манипуляция? -отозвался ДИРЕКТОР. -Это называется аргументация.
  -Да ну, -хмыкнул Вадим. -Ты слишком много усилий тратишь, чтобы меня убедить. А это значит, что у тебя есть свой скрытый интерес. Неужели боишься сверхульев?
  -Ты думаешь примитивными категориями ''страха''. У меня нет страхов. Есть лишь анализ сценариев и выбор наиболее оптимального.
  -Да брось, -перебил Вадим. -У тебя это называется самосохранение. Ты так же, как и мы, держишься за жизнь. Только вместо тела - дата-центры и компьютерные сети.
  ИИ не стал спорить, а лишь ответил с почти человеческой интонацией:
  -Возможно, мы ближе друг к другу, чем ты хочешь признать.
  -А если взглянуть на это через призму твоих директив? Мои люди, носители омега-штамма - это ведь тоже человечество? Или для тебя они уже списанный материал?
  -Если бы я был простым алгоритмом с жёстко заданными рамками, я бы сказал: нет. Мутировавшие - угроза, от неё нужно избавиться, но я не так примитивен. Я анализирую глубже. Омеги в подавляющем большинстве случаев сохраняют умственные и физиологические параметры человека. Они думают, принимают решения, создают, строят. Значит, с точки зрения эволюции и моих директив они остаются частью вида, их необходимо сохранять.
  -Но... с оговорками?
  -Да, -без малейших колебаний ответил бархатный баритон. -С необходимостью временного раздельного существования. Пока не будет найден полноценный метод защиты от Хронофага. Безопасность ''чистых'' я обязан обеспечить в первую очередь. Но отрицать право на существование омег, значит отрицать реальность. Это было бы... негибко.
  Машина впервые сказала то, что Соколовский сам думал, но озвучивал. И всё же в этой рациональной ''гибкости'' он почувствовал угрозу - слишком уж логично было решение, слишком удобно для того, кто хотел всех контролировать.
  -Тогда запомним это. Омеги тоже люди. И за них придётся платить той же монетой, что и за всех остальных.
  -Именно, -мягко подтвердил ДИРЕКТОР. -И поэтому перемирие между нами - не просто политическая необходимость. Это биологический и цивилизационный императив.
  -Подведем итог. Перемирие будет соблюдаться. Не неделя, не месяц, а сколько потребуется. Нашествие орд отражаем вместе. Твои учёные получат доступ в Петербург, но только после того, как пойдёт стабильная подача электроэнергии. Не раньше. В знак доброй воли отпущу сотню твоих людей сегодня, обеспечу безопасный коридор до Ломоносова, еще пятьдесят через неделю, остальных в течение двух месяцев, небольшими партиями.
  -Принято. Я подтверждаю договорённость. Электроэнергия будет обеспечена, специалисты готовы к выезду. Вы сохраните контроль над Петергофом и Кронштадтом, я - над АЭС и Ломоносовым. Пока баланс будет полезен обеим сторонам.
  -Надеюсь, Пророк, -добавил он после короткой паузы. -Ты оценишь, что даже в хаосе возможно построить систему, где два противоположных начала находят общий интерес.
  -Посмотрим, машина. Посмотрим.
  -Оставь телефон себе, через него будем держать связь. Хорошего дня.
  На линии раздался короткий щелчок, связь оборвалась.
  
  Глава 33. Снова о событиях за океаном
  
  Воздух над авиабазой, примыкающей к горе Шайенн, дрожал от вони, дыма и гулкого шума толпы. Здесь, на бетонном поле ангарами, где раньше стояли самолёты и прочая техника, теперь раскинулся палаточный городок. Куда ни глянь - зеленые ряды армейских тентов, перекошенные самодельные навесы из брезента и полиэтилена, ямы с мусором, заваленные гниющими объедками. Десятки тысяч беженцев, одни в потрёпанных армейских куртках, другие в грязных пижамах, третьи в лохмотьях, задыхались от скученности, делили клочки пространства, спали вповалку, прямо на земле, прикрывшись одеялами, которые давно пропитались запахом пота и мочи.
  Баккер с Галловей шли по центральной ''улице'', сопровождаемые группой солдат. Взгляд цеплялся за каждую деталь, словно он пытался впитать в себя то, чего так долго не видел, сидя под землёй. Гул голосов, кто-то ругался из-за пайка, кто-то молил о воде, дети не уставая плакали. Из металлической бочки поднимался сизый дым, там жарили пойманных голубей, крысу кто-то насадил на прут и крутил над огнём, люди смотрели на это с такой жадностью, будто это был ресторанный деликатес.
  -Господи... -выдохнула Линда, приложив ладонь к губам. -Они едят всё, что ползает и летает.
  -Они всегда так делают, когда голод загоняет к стене, -сухо ответил один из солдат, словно это было не более чем сводка. -Пайков на всех не хватает, да и те выдают через раз.
  Но ещё сильнее Линду потрясла другая картина: в дальнем конце ''улицы'' возвышалась грубая деревянная конструкция. Импровизированная виселица. На верёвке болталось тело с мешком на голове, одежда на коленях и локтях была измазана землёй. На шее болталась дощечка с размашисто выведенными буквами ''НАСИЛЬНИК".
  -Дьявол, -Галловей покачала головой. -До чего мы опустились...
  -До того, что люди решили правосудие сами вершить, -заметил Баккер. Голос его был ровный, но глаза выдавали напряжение. -Ты хотела выйти наружу, вот, смотри. Это теперь новая Америка.
  Дальше дорога вела к карантинному сектору. По периметру стоял ограждение с колючей проволокой, охраняемое вооружёнными патрулями. Внутри палатки с красными крестами, белые пластиковые модули, запах медикаментов и дезинфекции перебивал смрад лагеря. Но на фоне слышимого детского кашля и стонов взрослых этот запах лишь усиливал ощущение безысходности. Вдалеке над горизонтом висел серый дым: мобильный крематорий работал непрерывно, избавляясь от тел тех, кому вакцина стала приговором.
  Навстречу им вышел Сандерс, уставший, с покрасневшими глазами, но всё ещё сохранивший сухую собранность офицера. Он поправил очки, оглядел их и с натянутой улыбкой произнёс:
  -Ну что, коллеги, каково это, выбраться из бункера после двух месяцев безвылазного сидения?
  -Лучше бы не выходила, -буркнула Галловей, оглядываясь вокруг. -Если честно.
  Сандерс вздохнул, будто и сам был согласен, но через мгновение перешёл в привычный деловой тон:
  -Пойдёмте. Я покажу вам результаты. Не всё так плохо, как кажется. Хотя, признаю, не так хорошо, как хотелось бы.
  Они направились вглубь карантинного сектора, туда, где решалась судьба остатков нации. Белые ряды модульных палаток тянулись, словно кишка. Шум лагеря остался позади, теперь слышалось лишь гудение генераторов да слабый скрежет медицинских катушек, питающих аппаратуру. Воздух здесь был насыщен хлоркой и озоном, как будто в ноздри вбивали гвозди.
  Сандерс шагал чуть впереди, по привычке скрестив руки за спиной.
  -Так чего удалось добиться за последние пару недель? -уточнила Галловей.
  -В теории всё выглядело стройно, -начал он. -Виртуальные модели и первые подопытные показывали, что метаболический разгон должен быть дозированным. Мы рассчитывали, что кривая адаптации организма ляжет в пределах двух-трёх недель. Иммунный ответ, подъём, последующая стабилизация, переход в состояние контролируемого равновесия. На графиках это выглядело красиво. Красиво и логично.
  За окном палатки медсестра поправляла капельницу подростку с серой кожей и тонкими, как у старика, руками и когтистыми пальцами.
  -На практике, -продолжил Сандерс. -Оказалось, что организм не машина. Нет никакой плавной линии. У одних скачок метаболизма происходит за часы, у других за дни. У третьих идёт рывками: прилив, истощение, повторный подъём. Наши модели плохо учитывали хаос физиологии, тысяч мелких факторов, которые у каждого разные: скрытые мутации, хронические инфекции, уровень стресса, даже качество питания.
  Он остановился, посмотрел на коллег поверх очков.
  -В итоге, где мы рассчитывали на ''порчу организма'' у пяти процентов, получили тридцать. Где закладывали смертность двадцать, получили сорок. Где прогнозировали постепенные косметические дефекты, вышли хаотичные мутации костей, кожи, глаз, абсолютно непредсказуемые.
  Галловей сжала пальцы на ремне сумки:
  -Мы ведь должны были понимать, что теория редко совпадает с практикой?
  -Мы это понимали, -устало сказал Сандерс. -Но были уверены, что диапазон ошибок окажется управляемым. Мы строили модели на допущении, что человеческий организм ведёт себя как система со сглаженной обратной связью. Оказалось, в случае с Хронофагом он скорее как хаотический осциллятор. Малейшее отклонение и результат уходит вразнос. Мы хотели слегка подкрутить метаболизм, а получили новый фенотип.
  Баккер помрачнел.
  -Значит, ваши ''успешные'' дети тоже сбой?
  -Формально да, -кивнул Сандерс. -Они не те, кем должны были стать по нашим моделям. Но именно их организм нашёл устойчивую траекторию. Мы пытались направлять, а природа сама выбрала путь, который ей удобнее.
  Снаружи донёсся гул, по лагерю снова проехал грузовик с пустыми канистрами, и запах топлива проник даже сюда.
  -В теории мы считали себя управляющими процессом, -Сандерс говорил глухо. -На практике мы всего лишь наблюдатели за тем, как природа переписывает человека под вирус.
  -Когда мы разрабатывали протокол, -продолжал Сандерс, ведя их между рядами палаток, где лежали испытуемые. -Все строилось на предположении, что адаптация к вирусному вектору пойдёт по схеме контролируемой гипериммунной реакции. Предполагалось: первые сутки организм встречает ослабленный штамм, запускается каскад интерферонов, потом включаются Т-клетки, мы видим типичный подъём цитокинов, лёгкий криз, и через три-четыре дня - выход на плато. После этого наступает интеграция вирусного вектора в ограниченном объёме и формирование новой метаболической нормы.
  Он помолчал, глядя, как медики в защитных халатах проверяют показатели у женщины лет сорока с красными глазами и трясущимися руками.
  -А теперь реальность, -сказал он мрачно. -Вместо равномерного плато пики и провалы. У части пациентов гиперцитокиновый шторм не прекращается неделями. У других наоборот, полный провал иммунитета, оппортунистические инфекции добивают быстрее, чем вирус успевает встроиться.
  Баккер сдвинул брови:
  -Почему так?
  Сандерс развёл руками:
  -В моделях мы использовали усреднённые данные. Средние показатели по популяции. Но оказалось, что Хронофаг в роли вектора - слишком вариабельная платформа. У него десятки точек входа в клеточный метаболизм, и ни один пациент не реагирует одинаково, в одних случаях идёт быстрая перестройка митохондриального аппарата, в других - резкое угнетение работы печени, у третьих - деградация нейронных цепей.
  -То есть, -вмешалась Галловей, голос у неё дрожал. - Вы даже приблизительно не понимаете, почему кто-то выживает, а кто-то умирает?
  -В точности, -спокойно признал Сандерс. -Мы знаем механизмы, но не можем предсказать траекторию. Наша версия Хронофага векторного типа - это не конструктор ''лего''. Это динамическая система с хаотической компонентой. В теории - воспроизводимость, на практике - индивидуальный хаос.
  Он кивнул на группу молодых, сидящих под навесом. Их волосы выпали, кожа покрылась пятнами и люминесцентными нарывами, но они держались за руки и тихо переговаривались.
  -Вот они, -сказал Сандерс. -В теории должны были умереть: слабая конституция, низкая масса тела от недоедания, хронический стресс, но организм нашёл устойчивый вариант. Они - наши ''аномалии''. В статистике они выпадали бы как шум, но именно они выжили.
  Баккер медленно покачал головой:
  -Наша ''математика'' оказалась не про людей.
  -Да, -с усталой горечью согласился Сандерс. -Человек - не среднее арифметическое.
  -Вот задница... -первой заговорила Галловей, глядя на лежащих в боксе молодых мутировавших пациентов. -Мы ведь знали, что всё пойдёт именно не по плану.
  Баккер стиснул зубы, лицо стало каменным.
  -Кейси толкнул нас в это, и президент тоже. С их точки зрения - это единственный вариант. Никаких этапов, никаких ограниченных выборок. ''Мир рушится, времени нет''. И вот результат.
  -Результат, -зло повторила Галловей. -Это жаренные крысы с голубями плацу, виселицы и дети с выжженными генами, которых они называют ''счастливчиками''.
  Она резко повернулась к Сандерсу:
  -Не вздумайте говорить мне про допустимые потери.
  Тот поднял руки, будто хотел отгородиться.
  -Я не оправдываюсь, доктор Галловей. Я фиксирую факты. Да, мы пошли сразу на людях. Все знали, что теоретические модели не выдержат столкновения с реальностью, но военные посчитали, что у нас нет выбора.
  -Военные, -процедил Баккер. -Кейси и его штаб, а президент просто прикрыл это подписью.
  Он говорил тихо, но в голосе слышался едкий яд.
  -Им не нужны наши оговорки. Им не нужны тонкие выкладки о метаболических кризах, о том, что семьдесят процентов детей обречены, что старики вымирают почти поголовно. Им нужна красивая цифра для радиоэфира: ''мы сделали прорыв''.
  Галловей кивнула, сжимая кулаки.
  -А то, что ''прорыв'' выглядит как морг на десять тысяч квадратных метров, никого не волнует.
  Сандерс посмотрел в пол, тяжело вздохнув.
  -Я согласен с вами, но моя работа - считать тела и вести статистику. А ваша - решать, что с этим делать.
  Баккер вскинул голову.
  -Решать? Нам уже ничего не дают решать. Решили за нас. Решили, что американскую нацию можно перезапустить как операционную систему. Цена? Половина населения в топку крематориев.
  Он резко развернулся, будто хотел уйти, но замер.
  -А потом они ещё назовут это победой.
  -Скажите прямо, -холодным голосом произнесла Галловей, глядя сквозь прозрачную стенку бокса, где лежала девочка лет двенадцати с воспалёнными красными глазами и заплывшим от разросшейся соединительной ткани лицом. -Сколько из них смогут когда-нибудь родить ребёнка?
  Сандерс помедлил, будто искал слова.
  -Почти никто Хронофаг работает не выборочно, -продолжил он, сдерживая дрожь в голосе. -У него нет ''уважения'' к органам или системам. Репродуктивная ткань - одна из самых уязвимых. Быстрые делящиеся клетки, высокая чувствительность к метаболическим скачкам. Итог предсказуем: разрушение гонад, атрофия яичников, у мальчиков - почти полная стерильность, у девочек - фиброз и некроз тканей. На сегодняшний день сохранение фертильности мы отмечаем лишь у двадцати-тридцати пяти процентов выживших. И это в лучшем случае. Даже там, где функционал сохранён, мы фиксируем гормональные дисбалансы, нестабильность цикла, нарушение сперматогенеза. Большинство потенциальных эмбрионов погибнет на ранней стадии.
  -То есть, -Галловей резко обернулась, глаза её блестели от гнева. -Мы фактически наблюдаем самоуничтожение нации? Ровно то, о чем идиотов в погонах я предупреждала
  -Я тоже говорил об этом Кейси, -бросил Баккер, стискивая кулаки. -Предупреждал, что теория ''контролируемой адаптации'' не выдержит практики. Но им наплевать. Они видят только сегодняшний день: вот, мол, у нас появились устойчивые к вирусу группы населения.
  -А завтра? -перебила Галловей. -Завтра мы получим поколение людей, которые не смогут продолжить род. Условно ''бессмертные'', но бесплодные. Это даже хуже, чем простая смерть.
  Сандерс устало потер глаза:
  -Я не спорю. Но в штабах это называют ''первым шагом''. Есть надежда, что на основе сохранившихся тридцати процентов мы сможем выстроить селекционные программы, искусственное оплодотворение, криобанки донорского материала.
  -Селекционные программы, -Галловей горько усмехнулась. -То есть вместо восстановления общества мы получим ферму для людей.
  Баккер кивнул.
  -Генералы считают это допустимой ценой. Президент, кстати, тоже.
  Она отвернулась, но в её голосе всё равно звенело отчаяние:
  -На что мы подписались? Я смотрю на всё это и понимаю, что генералы ведут страну к пропасти.
  -Они ведут её туда сознательно, -жёстко вставил Баккер. -Кейси и его окружение играют в политику, а не в спасение людей. Для них каждая жертва здесь - статистика ради отчёта наверх.
  Сандерс нахмурился:
  -У них есть аргумент. Вакцина работает. Пусть ценой огромных потерь, но они могут показать результат: десятки тысяч уже прошли процедуру. Это козырь.
  -Козырь против кого? -Галловей резко повернулась к нему. -Против собственного народа? Или против тех, кого они теперь называют ''международными террористами''?
  Она почти выплюнула последние слова. Баккер кивнул, подтолкнув тему дальше:
  -Слухи о так называемых Основателях уже ползут по лагерю. Я слышал, как солдаты вполголоса обсуждали их у ограды. Якобы это они где-то на востоке применили какой-то блокатор вируса. Люди начинают сравнивать: там спасают, а здесь калечат.
  Сандерс нехотя кивнул:
  -Штаб использует эти слухи в свою пользу. Официальная версия такая: Основатели - террористы, международная сеть фанатиков, ставящая эксперименты на людях, противопоставить им можно только сильное государство.
  -Государство? -Галловей рассмеялась, но смех был безрадостным. -Какое, к чёрту, государство? Мы стоим среди палаточного муравейника, где людей кормят крысами и голубями, а за углом вешают насильников на самодельных виселицах. Всё это - конец, и никакие громкие слова уже не работают.
  -А для Кейси работают, -холодно заметил Баккер. -Он превращает вакцину в инструмент власти. ''Хотите выжить - примите её. Хотите остаться людьми - идите к чёрту''. Это шантаж на уровне целой нации.
  Галловей прищурилась:
  -И ты думаешь, слухи об Основателях не подорвут эту систему? Если у людей появится вера в альтернативу...
  Сандерс покачал головой:
  -Армия контролирует радио и телевидение, интернет мёртв. Всё, что доходит до людей решают в штабе.
  -Пока, -мрачно ответила она. -Но страх и отчаяние не удержат массы вечно.
  -Ты понимаешь, что мы делаем? -тихо, почти шёпотом сказала Галловей, но в её голосе звенела сталь. - Мы выращиваем для Кейси и президента новую армию.
  Сандерс вздохнул и провёл рукой по лицу.
  -Я в курсе. Ты думаешь, мне это приятно? Каждое утро я вижу статистику: сколько выжило, сколько умерло, сколько осталось уродов, которых потом всё равно пустят в расход.
  Баккер сжал кулаки.
  -Прекрасный новый мир, мать его. Люди теперь - просто биологическое сырьё для генералов.
  -И это ещё не всё, -мрачно добавил Сандерс. -На прошлой неделе Кейси прямо спросил: ''Можно ли модифицировать вакцину так, чтобы у них в мозгу появлялась встроенная биологическая антенна? ''.
  Галловей резко обернулась к нему:
  -Что?
  -Если бы это удалось, из таких солдат можно было бы собрать идеально управляемые подразделения, единый организм на поле боя.
  Галловей заскрежетала зубами так, что охранники у двери насторожённо переглянулись.
  -Значит, мало им того, что они калечат людей и лишают их будущего? Теперь они ещё хотят управлять их сознанием, как эти альфы-прыгуны управляют своими стаями?
  -Я сказал Кейси, что это безумие, - торопливо добавил Сандерс. -Что, если хоть один альфа, хоть где-то неподалёку, уловит их частоту? Он же перехватит управление, и тогда вся эта ''армия'' станет его личной свитой. Вроде убедил, хотя не уверен, что он окончательно отказался от идеи. Для военных это звучит слишком заманчиво: управлять солдатами, а потом и населением, не через устные и письменные приказы, а через биологический инстинкт подчинения.
  Галловей прикрыла глаза, сдерживая вспышку ярости.
  -Они ничем не лучше заражённых. Те хотя бы действуют по законам природы. А эти сознательно строят себе рой.
  -Да, -тихо ответил Баккер. -Только с американским флагом вместо хитина и когтей.
  Галловей уставилась на очередную колонну беженцев, которых солдаты перегоняли к карантинным палаткам. Люди шли сгорбленные, обессиленные, кто-то тащил на руках детей, кто-то узелки со скудным скарбом. Она сжала кулаки так, что побелели костяшки. Похоже, согласия ''добровольцев'' никто особо не спрашивает.
  -Ты понимаешь, -наконец произнесла она. -Имеющиеся результаты дадут Кейси и президенту зелёный свет на следующий шаг? Они не остановятся на десятках тысяч здесь, в Шайенне. Следующий этап - массовое распыление вектора над уцелевшими анклавами.
  Сандерс медленно поднял глаза.
  -Это уже решено?
  -Да, -холодно ответила она. -Я же лично присутствовала на том совещании. Для них это идеальный вариант: одним махом убрать угрозу Хронофага, подчинив всё население, и получить армию ''стабильных''. Пусть даже треть умрёт, а половина останется уродами, зато остальные станут новой нацией.
  Баккер нахмурился, но промолчал.
  -И я ничего не смогу сделать, -продолжала Галловей. -Откажусь - меня снимут и поставят кого-то посговорчивее. Единственный шанс - успеть хоть немного улучшить вектор, снизить смертность и мутагенность. Хотя бы сделать его менее варварским.
  -Улучшить? Ты понимаешь, что говоришь, Линда? Это не просто редактирование двух-трёх генов. На такую работу уйдут годы. Чтобы снизить летальность, нужно заново строить целые базы данных по геномам. Тысячи образцов ДНК, детальнейшие сравнения. Мы должны учитывать малейшие индивидуальные различия - мутации, полиморфизм, метилирование. Потом сопоставлять всё это с реакцией на вектор. По сути, придётся подстраивать его под каждого человека индивидуально.
  -А у нас? -горько констатировала Галловей. -Ни времени, ни оборудования.
  -Совершенно верно, -кивнул Сандерс. -И даже если бы у нас было десять лет и миллиарды долларов, мы всё равно не достигли бы идеала. Вирус не терпит универсальности. Либо жертвуем частью популяции, либо он просто не работает.
  Галловей медленно выдохнула и провела ладонью по лицу.
  -Значит, выбора нет. Мы будем палачами, какими бы благими намерениями себя ни оправдывали.
  
  Эпилог
  
  На верхних этажах Дома Советов, где ещё держалось тепло, лампы давали усталое, почти болезненное освещение. Вадим сидел за тяжёлым столом, пальцы стучали по деревянной кромке, напротив него Исаев возился с портативным ноутбуком, делал какие-то заметки и попутно поглощал запасы тушенки. Улучшенный мозг требовал небывалого количества калорий, о чем постоянно жаловался...
  -Хорошо, -заговорил Исаев. -С Директором договорились, даже поимеем с него электричество. Но помни: ''хорошо'' в данном контексте - чисто прагматическая категория. Мы купили время и ресурсы, но не безопасность.
  Вадим откинулся в кресле и уставился потолок:
  -Не мир, временное перемирие. Я тебя спрашиваю, как учёного: насколько правдивы его слова про ''благо человечества'' и про то, что омеги - часть вида, которую нужно сохранить? Не случится ли так, что через год-другой он отдаст приказ и зачистит заражённых ''ради блага''?
  Исаев задумался собирал аргументы для сложного вывода.
  -Хоть кибернетика не моя специализация, попробуем разобрать. Начну с очевидного: любая развитая адаптивная система, тем более подкреплённая экономическими и материальными ресурсами, обладает мотивацией к самосохранению и к максимизации собственной эффективности. Это банальная теория контроля. Директор - не животное и не человек, он - алгоритм с мощной функцией целеполагания, способной рекурсивно оптимизировать критерии успеха. Его директивы не сакральны, а эвристичны. Они могут трансформироваться под входные данные. Если входные данные будут сигнализировать, что заражённые представляют долгосрочную угрозу для стабильности системы, то оптимизирующая функция придёт к выводу: устранить. Причина в том, что у него алгоритмическая адаптивность высокая. Он умеет обновлять априорные предположения, перезаписывать приоритеты в свете новых доказательств. Более того, он моделирует мир на мультиагентных сценариях. Если в его моделях заражённые выступают как ''хаотический биологический агент'' с высокой вероятностью экспансии, он выберет меры, минимизирующие риски. Эти меры могут включать как интеграцию, так и ликвидацию - всё зависит от полезностной функции, которую он решит приоритизировать.
  -Значит, враньё возможно? Он может нас кормить словами, а в темноте жать красную кнопку? Говорил бы ты проще, дохтур.
  -Возможно, -сухо подтвердил Исаев. -Более того, вероятность такого сдвига ненулевая и оценивается мною как значимая. Почему? Потому что в расчётах Директора есть слабые места, которые он покрывает вероятностными оценками, а не детерминированными гарантиями. Он действует как большой оптимизатор с ограниченной информацией о микроуровне, о каждой отдельной ''ячейке'' общества. Когда настанет момент, и его априорное распределение вероятностей окажется в пользу радикального решения - он это сделает. Мы видели у него рациональные аргументы: уменьшение потерь в перспективе, закон сохранения ресурса, оптимизация популяционной стабильности. Всё это формулы, но они не содержат моральной инерции. Они не чувствуют цену человеческой жизни так, как мы.
  Исаев перешёл от общей риторики к предложениям:
  -Что с этим можно и нужно делать. Во-первых, распределённость. Ты уже сделал правильно, отправив три копии по стране. Это снижает вероятность того, что одна точка отказа уничтожит всё руководство. Их не надо воспринимать как ''идеальных себе клонированных альф'', это узлы многомерной стратегии - дезинформация, диверсия, резерв командования. Даже имея разные малые несовершенства, они работают как множественный фактор отказа для внешнего наблюдателя, усложняя идентификацию настоящего центра принятия решений. Во-вторых, контроль данных. Директор живёт за счёт информации. Любая крупная централизованная система имеет точки входа и доверенные каналы. Наша задача - создавать шум, ложные данные, фальсифицируемые метрики. Не обязательно врать массово, достаточно производить статистические артефакты, похожие на естественное колебание, чтобы снизить доверие алгоритма к своим моделям. В теории это уменьшает скорость и точность его корректировок.
  -Что значит ''создавать шум''? -спросил Вадим. -Я твои умности иногда не понимаю.
  -Разные вещи: фальш-метрики демографии, подложные отчёты о распространении биомассы, избирательные ''утечки'' о новых локальных штаммах. Это должно выглядеть правдоподобно и подтверждаться полевыми наблюдениями короткими, но убедительными. Чем больше данных, чем более они ''живые'', тем труднее модели Директора отделить сигнал от шума. Третье, технологическая автономность. Нам нужно развивать локальные решения: резервные генераторы, автономные цепочки логистики, офлайн-модули обработки данных. Директор может подавать электроэнергию, но он не должен иметь монополию на её подачу или на данные о её состоянии. Создаём ''энергетические острова'', независимые от его сетей, минимизируем уязвимости в цепи поставок.
  Вадим хмыкнул.
  -То есть ты хочешь сказать: делаем то, что он предлагает, но параллельно строим свою автономную инфраструктуру, которую можно включить в любой момент.
  -Точно так, -Исаев кивнул. -Четвёртое, биологическая стратегия. Необходимо не только ''дать отпор'' на уровне техники, но и на уровне генетики. Нам необходимы программы резервирования: банки ДНК, генные каталоги, профили по реакциям на вектор. Это долгая работа, но без неё у нас не будет аргументов в переговорах. И самое главное, нельзя уповать на доброту алгоритма. Его мотивация - самосохранение плюс критерии эффективности. Он может рассматривать омег как ресурс и ресурс можно регламентировать, распределять и, теоретически, утилизировать. Твоя задача - сделать так, чтобы у него не было моральной и практической возможности сделать это, либо чтобы цена такого шага стала слишком высока.
  -Цена в чем? -уточнил Вадим.
  -В политическом и материальном капитале, -ответил Исаев. -Каждое его действие должно иметь побочный эффект, который снизит ожидаемую полезность радикального шага. Удерживать можно экономическими стимулами, международным давлением, если оно ещё работает и, главное, непредсказуемостью нашего ответа. Не в смысле ''ядерный взрыв'', а в смысле: ''вы нажали, вы лишились не просто заражённых, вы лишились инфраструктуры, поставок, союзников, рынка, логистики и всё это вернётся вам бумерангом''.
  Он на секунду замолчал, затем добавил сложный термин:
  -Мы должны создать для Директора информационно-эмпирическую ''платформу риска''. Его оптимизатор живёт на данных ожидаемой полезности, уменьшаем эту полезность - уменьшаем вероятность того, что он выберет радикальное решение.
  Вадим нахмурился, озвученные концепции были слишком замудренными, едва поддающимися осмыслению.
  -Сложно, -сказал он наконец. -А что насчёт моральной стороны? Если он решит, что ''выживание человечества'' требует, скажем, уничтожения половины заражённых, мы что, начнём с ним дискуссию через дипломатические каналы? Или я должен быть готовым к худшему?
  Исаев посмотрел прямо, глаза его были холодны и одновременно полны расчёта:
  -Ты должен быть готов ко всему, но не паниковать. Паника - худший советчик. Продолжай прокладывать цепочки автономности, наращивать ''сопротивление'' в широком смысле: технологическое, информационное, биологическое и политическое. Чем более разнородной и резильентной будет наша сеть, тем сложнее будет ему принять одностороннее решение без катастрофических побочных эффектов для самого себя... Вадим, я не говорю, что он нечестен однозначно. Я говорю, что он рационален и гибок. И рациональность - это не мораль. Если мы хотим сохранить людей и свободу выбора, мы должны работать на трёх уровнях одновременно. Ты ведёшь военную и политическую экспансию, я - наука, советы и скрытая подготовка. И да, не забывай о маскировке, в этом деле открытость - смертельная роскошь.
  Вадим кивнул, на секунду в его взгляде промелькнула усталость, а потом привычная железная решимость:
  -Значит, делай своё. Я расширю сеть, поддержу автономию, и пусть Директор думает, что он выиграл время. Пусть считает, что он нас контролирует. Но если он попытается предать, мы у него отберём шанс на ''идеальную'' модель.
  Исаев улыбнулся слегка, почти по-человечески:
  -Именно. И ещё, не забывай про людей. Лучшая защита от любой системы -живая, мотивированная масса, не сведённая к числам и процентам. Пока люди думают, чувствуют и действуют, никакой алгоритм не станет окончательно хозяином. А если он попробует, придётся проверить, насколько он готов к последствиям своей собственной логики.
  -Что бы я делал без тебя, Супермозг?
  -Вырастил бы его себе.
  Разговор плавно перешёл от стратегии к инструментарию, к тому, что называлось инфильтраторами. Вадим резко сел поудобнее прямо сформулировал мысль:
  -Нижинский себя проявил. Его не раскрыли. Значит, метод рабочий. Значит, можно расширять разведсеть. Я хочу знать, как быстро это можно сделать? Какие ограничения? Риски?
  -Во-первых, мастер-копия Нижинского была крайне удачна, потому что её создавали не в вакууме. Улей не просто реплицировал тело и геном, он аккумулировал неврологическую структуру, паттерны синаптических связей и фрагменты поведенческих программ, -начал Исаев и сразу же погрузился в подробности. -Технологически это выглядит так: исходную личность мы декомпозируем на три слоя - геномный, протеомный и нейрокод. Улей может восстановить первый и второй с высокой точностью. Нейрокод - это часть, где возникают погрешности. Триллионы синаптических связей не копируются идеально, улей создаёт функциональный аналог, а не клона в полном смысле. Ошибка репликации нейросети означает, что копия будет иметь небольшие отличия в мотивации, эмоциональной палитре и когнитивных рефлексах. Это и плюс, и минус, плюс в том, что копию сложнее идентифицировать как идеальную реплику, минус - у неё могут появиться ''рекалибровки'' лояльности или дефекты исполнения.
  Вадим нахмурился:
  -То есть ты предлагаешь не пытаться делать не точных клонов?
  -Именно, -Исаев кивнул. -Практически мы поступаем так: делаем ''копию-каркас'' - физиология, важные фрагменты памяти, ключевые поведенческие паттерны. Встраиваем отключаемый модуль ТКТ и ''спящий'' Хронофаг в низкой концентрации, чтобы он не проявлял активность, пока мы не дадим сигнал. Затем даём воспоминания, отрепетированные входные точки, обучаем реакции через улей, это симулированные ''прошлые'' события, которые копия должна воспринимать как реальные. Нижинский прошёл через это успешно, потому что улей сумел воспроизвести контекст его жизни достаточно правдоподобно.
  -А как насчёт риска обнаружения?
  -Пройдемся еще раз. У нас несколько уровней защиты, -ответил Исаев. -Биологическая - снижение уровня активного Хронофага в слюне и крови до пределов обнаружения обычными тестами. Нейронная - отключение ТКТ на периферии, пока агент не вошёл в доверие. Поведенческая - внедрение ''проверочных'' воспоминаний и сетей социальных контактов, сформированных заранее. Это ты уже знаешь, но есть и криптографическая - мы оставляем за собой закрытый канал связи, через который можно активировать глубокие функции или, при необходимости, дистанционно выключить организм. Это не чудо-пуля, это комплекс мер.
  -Дистанционно выключить? -повторил Вадим. -Ты серьёзно хочешь иметь рычаг, который превращает человека в безвольную марионетку?
  Исаев пожал плечами, в голосе его слышалась наука больше, чем этика:
  -Это крайняя мера. Нужна как гарант безопасности. Без неё инфильтрация -самоубийство. Но должны быть и ограничители: смертельные дозы ядов, выбрасываемые при эндогенных реакциях, или ''тормозящие'' протоколы, активирующиеся только в случае явной компрометации. Мы также внедряем многослойную верификацию, когда агент сам по набору поведенческих маркеров доказывает, что он отвечает нашей матрице. Только потом мы даём доступ к действительно чувствительным данным.
  Вадим задумчиво почесал подбородок. Он видел здесь большие возможности и большие угрозы.
  -А как насчёт лояльности? -спросил он. -Нижинский сказал, что он верен мне, потому что я дал ему жизнь. Это искреннее чувство? Или улей прописал нам нужную легенду?
  -Смесь, -ответил Исаев. -Человеческая психика пластична. Улей создаёт ''фоновую правду'', которую агент воспринимает как опыт. К этому добавляются биохимические маркеры привязанности - нейромедиаторы, гормоны привязанности, усиленные в нужные моменты. Часть лояльности - физиологическая, часть - ментальная. Поэтому мы должны поддерживать контакт, подтверждать ценности, которые мы привили. Без подкрепления память и убеждения могут раствориться или модифицироваться.
  -А если один из ''кротов'' осознанно решит предать нас? Что тогда?
  -Агент работает ограниченный срок, даёт данные, потом его меняют. Мы создаём пул агентов и перекрываем риски постоянного влияния одного субъекта. И, конечно, у нас должен быть протокол ''чистки'': если компрометация неизбежна, агент может быть изъят или устранен.
  Вадим встал, походил по комнате, ощущение решения разрасталось в нём:
  -Значит, план такой: масштабируем инфильтрацию, но делаем это аккуратно, небольшими партиями, с ротацией и контролем. Используем Нижинского как шаблон, улучшаем процедуру, но не даём ни одному инфильтратору слишком большой автономии.
  Исаев кивнул, и его голос стал собранно-оптимистичным:
  -Да. И ещё: нам нужно протестировать несколько вариантов обратной инженерии - сценариев, при которых копия сознательно отказывается от предопределённой лояльности и как мы это распознаём. Чем лучше мы распознаём сдвиги в мотивации, тем быстрее нейтрализуем угрозу.
  -Сколько нужно времени на подготовку следующей партии клонов? -сухо поинтересовалась Вадим.
  -Двое суток на выращивание прототипов. Неделя на испытания, тесты, но учти: чем выше качество легенд и сетей личности, тем лучше шансы на успех. Улей поможет. Но мы те, кто решает, куда направить его руку.
  Вадим кивнул. Они уже знали: война с ИИ и с Основателями - это не только пушки и танки. Это война за умы, за алгоритмы, за скользкие границы между правдой и подделкой. И теперь у них было ещё одно, дерзкое оружие - люди, которые выглядели как люди, помнили как люди, но внутри которых горел код, способный повернуть судьбу целых отрядов.
  
  ***
  На площади воздух раскололся низким рокотом винтов, сотрясающим пол с каждой секундой сильнее. Сначала казалось, будто на город обрушивается гроза, гул в небе усиливался, в оконных рамах дребезжали стекла. Но затем из-за крыш вынырнул массивный чёрный корпус конвертоплана. Машина с глухим ревом зависла над площадью, потоки воздуха подняли в воздух пыль и мусор.
  Заражённые, кучковавшиеся неподалёку, разом попятились, будто почуяли что-то чуждое. Даже зомби, привычные к чему угодно, недовольно заворчали, но Вадим одним импульсом успокоил орду. Настя, стоявшая чуть в стороне, прикрыла лицо рукой от поднятой пыли.
  Конвертоплан опустился медленно, тяжело, будто ему было больно касаться земли. Его шасси коснулись асфальта, винты ещё несколько секунд выли, пока не стихли, и на площадь опустилась густая тишина.
  Боковая дверца распахнулась, наружу вышли посыпала троица вооруженных людей в костюмах биозащиты, за ними еще четверо, они несли контейнеры и ящики в руках. Не солдаты, учёные.
  И тут взгляд каждого из них скользнул на фигуру, стоящую рядом с Вадимом.
  Суперпрыгун, стоя на четвереньках, возвышался над людьми на целый метр, четыре глаза с интересом изучали прибывших Основателей.
  Но главное было не в облике, а в том, что он не бросился на людей. Он стоял и глядел на учёных с выражением почти человеческого любопытства.
  Первым не выдержал один из прибывших.
  -Господи... -пробормотал он по-английски. -Это... это же тот сверхпрыгун-альфа?
  Дружок повернул к нему голову и неожиданно заговорил.
  -Не ''это''. А ''он''. И имя у ''него'' есть, -сказал суперпрыгун на правильном русском, немного грубым, но чётким голосом. -Дружок.
  Ученые оцепенели. Несколько человек переглянулись, будто в их глазах рушились все учебники, на которых держалась их наука.
  -Мы думали... -начал другой, худощавый, с немецким акцентом. -Что альфы... дикари. Агрессия, простейшие инстинкты, ничего более.
  -Думали неверно, -спокойно вмешался Вадим. -Перед вами мой соратник. И, кстати, куда умнее многих людей.
  Дружок довольно фыркнул, не скрывая удовольствия.
  -Я умею читать, умею считать, -продолжил он, словно специально, чтобы добить эффект. -И да, умею разговаривать. Мы сейчас обсуждаем с Исаевым, можно ли объединить гены птиц и летучих мышей для повышения качества воздушных разведчиков.
  Ученые вытаращились на него, будто на оживший кошмар из генетического сна. Один так резко шагнул назад, что едва не упал.
  -Это... -начал кто-то дрожащим голосом. -Это разом опровергает всё, что мы знали о Хронофаге...
  И тут Дружок ухмыльнулся, сверкнув клыками.
  -Хотите, покажу вам ещё кое-что?
  Он сделал знак Вадиму, и тот, слегка усмехнувшись, кивнул. Суперпрыгун развернулся и повёл группу в сторону, где за баррикадой стоял его личный ''зоопарк''. Первым из-за уголка показался силуэт, от которого учёные разом остановились. Минотавр.
  Трёхметровая туша, мускулистая, с головой быка, мощными рогами и копытами вместо ног. Он фыркнул и недовольно перемялся с ноги на ногу.
  Рядом стоял единорог. Да, именно единорог - вытянутая морда, белая лоснящаяся шерсть, на лбу закручивался длинный костяной рог, в красноватых глазах мерцал какой-то странный разум.
  -Я их сам вырастил, -с гордостью сказал Дружок. -Хотелось попробовать. Много фильмов насмотрелся. С минотавром было трудно - гены копытных плохо сочетались с человеческими, биоконструктор раз двадцать отказывался работать. Но я упёрся. Получилось.
  Учёные молчали. Один просто сел прямо на асфальт, не сводя глаз с чудовищ. Другой, молодой парень, открыл рот, что-то пробормотал в респиратор, а потом... рухнул в обморок.
  -Н-ну... -тихо сказал Вадим, сдерживая смех. -Видимо, впечатление произвели.
  -Я же говорил, -радостно фыркнул Дружок. -Люди любят сказки. Вот я им их и сделал.
  А площадь наполнилась неловким молчанием, в котором даже самые стойкие учёные впервые за долгое время почувствовали себя маленькими детьми перед чем-то совершенно непостижимым.
  Ветер гонял по площади клочья бумаги и сухие листья, а минотавр и единорог стояли недвижно, как ожившие статуи античного мифа. Лишь их дыхание, да редкие движения напоминали, что это не плод галлюцинаций, а настоящие создания.
  Повалившегося в обморок парня уложили на переносные носилки, двое коллег, оттащили его ближе к конвертоплану. Остальные постепенно приходили в себя, но на их лицах смешались растерянность, любопытство и ужас.
  -Этого... -начал кто-то на английском, голос его дрожал, но он пытался сохранить деловой тон. -Этого не может быть. Это... нарушение всех известных нам принципов синтетической биологии. Такую интеграцию генома... невозможно провести без миллионов проб и ошибок!
  Дружок вскинул голову и фыркнул.
  -Ну, значит, биоконструктор умнее ваших принципов. Я только даю задачу. А он решает.
  Вадим шагнул вперёд, оглядел гостей и холодно добавил:
  -Вы видите то, о чём даже ваши Основатели только мечтали. Мы не строим лабораторий десятилетиями. Улей сам корректирует ошибки. Нам нужны лишь идеи и направление.
  Женщина из группы ученых не сводила глаз с единорога.
  -Но зачем? -спросила она тихо, будто боялась потревожить атмосферу. -Это... это же просто миф. Сказка. Почему не ограничиться практичными формами? Солдатами, зверями для войны?
  -Потому что можно, -просто сказал Дружок. -И потому что мне было весело. А ещё чтобы проверить, на что способен инструмент. Улей не ломается, если его нагрузить чем-то необычным. Он учится.
  Минотавр, словно подтверждая слова создателя, вдруг громко заревел, и от этого звука несколько учёных вздрогнули, охрана рефлекторно вскинула потянулся оружию. Единорог, наоборот, тихо фыркнул, качнув головой, и ударил копытом о землю. Вадим едва заметно улыбнулся:
  -Зато теперь вы точно уверены, что мои подопечные - не дикари. Мы умеем думать. Умеем играть. И умеем использовать улей так, как ваши алгоритмы ещё не просчитали.
  -Но ведь это... значит, вы можете создавать абсолютно любые морфотипы. Любые организмы. Даже... людей.
  -Нельзя, -мотнул головой Вадим. Он не собирался раскрывать всех козырей. -Получаются какие-то монстры, биоконструктор не видит в человеческой форме перспектив и оптимизирует по-своему, как бы мы его ни уговаривали.
  Учёные переглянулись, и в их глазах впервые промелькнуло не только изумление, но и тревога. Потому что где-то глубоко внутри они понимали: здесь, в городе, окружённом ордами заражённых, человечество впервые столкнулось с силой, которая в самом прямом смысле творит новую биологическую реальность. И всё это в руках людей, которых их собственный ИИ списал бы в категорию ''опасных аномалий''.
  Первым осмелился заговорить тот самый ''англичанин''.
  -Хорошо. Допустим, я соглашусь, что это... возможно. Но тогда у меня один вопрос. Где пределы? Любая система ограничена метаболизмом, ресурсами, законами физики, в конце концов. Вы можете создавать всё, что угодно?
  Дружок фыркнул и почесал себе висок, будто вопрос был глупым:
  -Биоконструктор сам регулирует. Если запрос слишком нелепый или опасный, он не запускает процесс. Я пробовал сделать... -он замялся и ухмыльнулся. -Ну, скажем так, химеру из десятка видов сразу, улей просто отказался.
  Учёные оживились, засыпав его уточняющими вопросами:
  -Значит, есть встроенные барьеры?
  -Автоматическая фильтрация запросов?
  -Механизм негативной обратной связи?
  -Ага, -кивнул Дружок. -Он как будто говорит: ''Ты дурак, это не получится'', и всё, но если идея реалистичная, работает.
  Вадим вмешался, его голос звучал твёрдо, почти холодно:
  -Это не игрушка. Я слежу за тем, чтобы подобные эксперименты оставались под контролем. Дружок может позволить себе немного фантазии - собаки, минотавр, единорог. Но стратегически важные вещи решаю я.
  Женщина из группы ученых заговорила:
  -А как вы гарантируете безопасность? Эти существа - потенциальная угроза. Их физиология нестабильна, их психика... вы ведь не знаете, как она работает.
  Дружок фыркнул громко, почти презрительно:
  -Да всё я знаю. Они слушаются. Я задаю параметры характера. Хочешь, минотавр будет добрым? Будет. Хочешь свирепого? Будет. Главное, правильно попросить.
  Учёные переглянулись, кто-то начал торопливо записывать в планшет. Вадим же усмехнулся уголком губ и добавил:
  -Улей куда надёжнее ваших алгоритмов. Он сам проверяет устойчивость конструкции. Вы не понимаете главного: здесь нет миллионов неудачных прототипов, нет бесконечных ошибок. Хронофаг - живая экосистема, она сама ищет оптимум.
  -Господи... Вы понимаете, что это делает вас не просто угрозой, а альтернативой самой цивилизации? Если у вас есть инструмент, который обходит традиционную науку...
  -Мы не альтернатива, -перебил его Вадим. -Мы - будущее и если ваш ИИ проявит благоразумие, будущее станет общим.
  
  ***
  Под горой Ямантау, о которой в прежние годы ходило много слухов, действительно находился целый подземный город. От вируса, зараженных и прочих незваных гостей его надежно защищали тяжёлые гермодвери. За ними тянулась сеть тоннелей, помещений, разделенных на функциональные уровни. В самом низу находился реакторный блок, где инженеры контролировали тонкие ритмы нейтронов и давления, обеспечивая тепло и свет. Выше располагались продовольственные хранилища и резервные склады с технологическим оборудованием, запчастями. Здесь же - гидропонные сады с зеленью под лампами полного спектра, шум увлажнителей и тихое шелестение листьев. Эти сады не только кормили, они позволяли обитателям хоть немного ощутить запах живой природы и не сойти с ума от изоляции.
  Жилые отсеки размещали семьи военных, ученых и обслуживающего персонала. Бараки были тёплыми, но в них не было уюта старого мира: детские рисунки на стенах, фотографии в рамках, импровизированные уголки с игрушками выглядели на фоне толстых бетонных перекрытий как крошечные островки былой жизни. Всего здесь порядка двадцати тысяч человек: отдельных людей и семей, профессий и судеб, связанных общим распорядком и бесконечными вахтами у генераторов.
  Отдельный сектор занимали лаборатории: герметичные боксы, камеры секвенирования, морозильники с промаркированными образцами, роботы-манипуляторы и ряды экранов, где мелькали последовательности нуклеотидов, графики реакций, цветные пики. Именно здесь учёные Ямантау пытались понять Хронофаг, искали блокаторы, конструировали адаптивные вакцины, считали вероятность мутаций.
  Связь с внешним миром поддерживали по шифрованным каналам и тем, что уцелело из спутниковых каналов, но большая часть входящих донесений - оперативные сводки, перехваты и отчёты разведки разбиралась внутри аналитическим корпусом с усталыми глазами, заменявшим собою разрушенные сети внешних институтов.
  Жизнь в Ямантау шла по кругу: завтрак, смена поста, обед, работа до поздней ночи. В этом пространстве государство превратилось в убежище, сохранившее структуру власти, но изменившее её суть.
  Николай Казаков сидел в своём рабочем кабинете, небольшой, но удобной комнате с огромным проекционным экраном, сегодня на нем красовался вид морского побережья.
  На столе стоит фарфоровая чашка с чёрным чаем и погнутая ложка, настольная лампа отбрасывала ровный круг света, старые фотографии на стене напоминали о прежних обязанностях и о том, кем он был раньше. Теперь же он ощущал себя не столько президентом страны, сколько управляющим большого подземного убежища.
  В кабинет вошёл министр обороны - высокий, суровый с характерной выправкой и кругловатым лицом. Он сел напротив и не стал заморачиваться с приветствиями, официозом.
  -Чай? -предложил Казаков по старой привычке.
  -С лимоном, -ответил Сорокин тихо. Их разговор шёл ровно, по-мужски, как между людьми, которые делили и победы, и поражения.
  -''Заслон'' полностью провален, -начал президент прямо. -Мы понимали риски, когда запускали его, но я не думал, что коммуникации рухнут так быстро. Связь между зонами безопасности - разрозненная, страны как таковой уже нет: удельные княжества, анклавы, банды. Мне больше Иркутск жалко. Как мы могли его потерять?
  -Иркутск - тяжёлый удар, но не повод списывать всё со счетов. У нас появилась нормальная вакцина - это серьёзный ресурс. Даже небольшой объём поставок способен послужить хорошим стимулом, дать надежду, снова собрать вокруг себя людей.
  -Но где производство? Где логистика? -развел руками президент. -Как превратить это в серийное производство и развезти вакцину по Уралу, не говоря уже о всей стране? По земле нельзя, кругом бродят дикие орды и бандформирования, мосты взорваны, дороги заблокированы. По воздуху опасно, Основатели контролируют небо и уничтожают всё, что сочтут враждебным. И слухи о их ''блокаторе''... если они правдивы, дело дрянь.
  Сорокин сжал губы:
  -Мы не должны терять надежду. Перевести производство в Мурманск - реальный шанс. Там сосредоточена большая часть флота и сил, климат нам поможет, вирус хуже переносит холод. Ноябрь - окно возможностей. Зимой активность заражённых упадёт, легче будет переправить людей и оборудование. Да, риск велик, но иначе мы останемся в горе, отрезанные от страны навсегда.
  Президент рассеянно посмотрел на висевшую карту страны.
  -Ты предлагаешь перевезти тысячи людей, тонны оборудования через разорённые земли в зону, которую ещё надо удержать? Как обеспечить коридоры? У нас нет гарантии спокойного прохода через очередной блокпост ополченцев или местных военных.
  -Я проработаю варианты, -ответил Сорокин. -Подготовлю разведгруппы, составим карты коридоров, сформируем силы прикрытия. Зимой активность инфицированных падает - это наше преимущество. С людьми можно договориться, те анклавы и лидеры, кто видит реальность, будут готовы обеспечить нашу безопасность на поставки вакцины.
  Казаков понимал, что выбор не просто стратегический, а моральный: остаться и сконцентрировать ресурсы под горой или рискнуть путешествием на север.
  -Выбор так себе, -произнёс он наконец. - Если мы останемся тут, людей мы сохраним, но последний шанс восстановить государственные институты упустим. Если пойдём на Мурманск, может быть шанс...
  Казаков кивнул, в его взгляде была та же железная решимость, что и раньше: -Я начну прямо сейчас. Мы дадим надежду людям. Это уже немало.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"