Человек медленно брёл по давно выжженной, пустой, мёртвой земле.
Резкий порыв ветра распахнул драную куртку человека, выдувая всё с трудом накопленное тепло. Человек попытался застегнуть куртку на единственную пуговицу, но ничего не вышло. Тогда человек оставил это занятие, уже не надеясь согреться. Сегодня это стало неважным.
В одной руке замерзающими пальцами он сжимал несколько помятых бумажных листов. Ветер попытался вырвать их у человека, но тот, словно очнувшись, прижал листы к груди, как единственную ценность, оставшуюся у него.
Наверное, так и было на самом деле.
Остывший солнца диск здесь катится полгода.
Погода ночь царит над мёртвою страной,
Ни травки, ни ручья, ни зверя предо мною;
На дальнем полюсе - наряднее природа!
Он был поэтом. И, возможно, единственным в этом мёртвом мире. Или последним, неважно теперь.
Никто не мог сказать, отчего мир погиб. Вкрадывается подозрение, что он всегда был таким, просто этого не замечали, или не хотели замечать.
Куда ни глянь, всюду пепел и прах, прах и пепел. Быть может, так не везде, где-то да и сохранилась жизнь. Вряд ли. Впрочем, должна же быть надежда, которой суждено умереть последней. Но это уже не имеет отношения к поэту.
Нет больше ужасов для тех, кто одолел
Неумолимый гнев светила ледяного,
Мрак ночи, Хаоса подобие седого,
Однажды поэт видел, как три человека яростно дрались за маленькую фляжку воды. Кое-кого тогда забили камнями в кровавое месиво. Позже выяснилось, что в процессе забивания фляжка случайно раскололась и вся вода вытекла на землю и тут же исчезла в трещинах.
- "Не повезло", - подумал тогда поэт, удаляясь от криков разочарования, переходящих в вой безумцев.
Когда теряешь последнее, грань безумия легко переступается.
Поэт дошёл до конца своего пути: пред ним земля резко обрывалась вниз, в темнеющую бездну. Сейчас там плескался едкий желтый туман, однако сомнений в поражающей воображение глубине бездны не было.
Поэт заглянул за край и удовлетворенно кивнул сам себе. Затем опустился на колени и негнущимися пальцами взял один из листков. Разгладив его на коленке, он вынул стержень от шариковой ручки из кармана и корявым, но всё же понятным почерком написал несколько строк, тем самым закончив поэму.
Подобрав средних размеров камень, поэт придавил им листы к земле. Творение не должно умирать вместе с творцом. Встав с колен, он посмотрел на горизонт, где за большим валом, состоящего из остатков прошлого мира шипел и масляно пенился серый, в черных разводах океан.
Случайный, слабый луч солнца прорвался сквозь свинцовые тучи и одарил мимолетным теплом лицо поэта. Поэт улыбнулся, но хлесткий ветер немедленно стер улыбку.
Человек вынул из-за пояса поддавшийся ржавчине старый револьвер. Открыл барабан. Одна пуля. В самый раз.
Щелчком вернув барабан на место, человек поднес револьвер к виску. Пододвинулся ближе к краю обрыва и нажал на курок...
Быстро. А главное, это достойная смерть для поэта. Последнего в этом мире.
Темнеющие тучи расплакались снегом, перемешанным с пеплом.