Мы с Яшей почвоведы. Да нет, не почвоеды, почву мы не едим и даже ей не закусываем, разве уж очень наклюкаемся после изучения местности, вернее местных достопримечательностей в виде разнообразных домашних напитков. Квас не считается. Мы почву изучаем.
Отправляясь летом в экспедицию, мы с собой берем лопаты покрепче и копаем. Копаем день, два, месяц, и все ради того что - бы составить карту почв определенного района. Местное население никак не может взять в толк, чем это мы занимаемся. Чего эту почву, то - есть землю изучать, и так сразу видно хорошая она или нет. Особенно нас достают старики, они - то нас и прозвали почвоведами, толи не слышат, толи издеваются, глядя на нас, когда мы возвращаемся все в грязи и пыли. Действительно работа у нас пыльная. Яша нас вообще кротами называет. Конечно, мы сами можем не копать, уступая эту работу наемным работникам, но кто - же откажется от лишнего рубля.
Работа нам нравиться, начальство далеко, сидит по кабинетам, простор, временем распоряжайся, как хочешь, и местное население уважает, считая нас великими учеными. До ученых нам далеко, но кто - же будет отказываться от дармовой славы и почета. С планшетом, нет, не электронным, и лопатой мы вышагиваем по деревне с видом первооткрывателей. Заглядывая в карту местности, и щелкая пальцем по компасу, создаем видимость серьезной работы. Мы работаем в одной деревне полмесяца - месяц, потом переезжаем на новое место и все начинается сначала. И, слава богу, что переезжаем. После нас остаются глубокие ямы, в которые очень часто попадает домашний скот, вот тогда нас и вспоминают злым и не тихим голосом, но мы уже далеко, нам не страшно и не стыдно. Да, конечно, почвенные разрезы, это так называются наши ямы, мы должны засыпать после изучения, но после общения с хлебосольным населением не то, что засыпать, вылезти с этой ямы не можем. Одним словом память о себе оставляем надолго.
Я себя кротом не считаю. Крот что, он ищет в земле червяков, личинок и другую еду, а мы копаем ради денег. Разницу чувствуете. Я уверен, что наша работа полезна и необходима, по крайней мере, для нас, а этого уже достаточно.
Свою работу я сравниваю с такими уважаемыми профессиями как археолог и гробокопатель. Почвовед связующее звено между ними. Подумайте. Гробокопатель копает яму что - бы туда закопать умершего. Археологи наоборот копают ради того что - бы выкопать историческую ценность, в крайнем случае того - же умершего. Интересно, хоронят труп, а через тысячу лет выкапывают, и это уже историческая ценность. Мы, почвоведы, выкапываем яму, что - бы потом ее закопать. Правда между этими событиями, мы изучаем почвенные слои, отбираем образцы, и вымазываем грязью этих слоев листы полевых журналов.
Вечерами, отдыхая в отведенном нам помещении с двумя удобствами: столом и кроватью, все остальное на улице, мы страдаем от безделья. Когда есть гости, или нас пригласили, мы этих страданий не замечаем. Они начинаются утром с раскалывающейся головы. Но утро вечере мудренее, особенно если вечер прошел по дурацки.
Временами мы с Яшей соревнуемся. После ужина, отбросив надоевшую книгу, ми бьем мух, которых тут столько, что и не сосчитать. Но мы их считаем. Кто больше мух убьет за час, тот и победил, с него причитается. Газет у нас мало, да и те быстро заканчиваются, превратившись в лохмотья, поэтому мы бьем мух резиной от спортивных штанов или от трусов. Это настоящее искусство. Резинкой можно убить муху на потолке, до которого не достать и на мягкой ткани, газетой такого не сделаешь.
В такие моменты у нас тишина. Каждый сосредоточено занимается охотой, складывая "дичь" в кучки по пятьдесят штук, для отчетности.
Это интеллектуальное времяпрепровождение. В это время в голову лезут всякие интересные мысли, в том числе и великие.
Вот, например. Все чаще копая почвенные разрезы, мы наталкиваемся на интересную особенность почвы, особенно вблизи деревень и поселков. Эта особенность заключается в том, что почва начинается слоем мусора. Прежде чем докопаться до чернозема, мы выкапываем бутылки, стекло, целлофановые пакеты и многое другое. Строение почвы изменилось, оно не такое, каким было раньше. В нем появился новый, еще неизученный слой. Я первый обратил на это внимание. Я первооткрыватель.
Каждый ученый стремиться увековечить свое имя или имя своих друзей и знакомых в названии открытия сделанное им. Так называют звезды, материки острова. В крайнем случае, придумывают новый научный термин. Такова цена тщеславия. Но что делать мне? Не могу же я назвать своим именем слой навоза и мусора. Мне кажешься это малоприятным. Нет. Я придумаю новый термин, который будет понятен всем. Археолог, докопавшись до черепков, костей, зубил или фундаментов, воздев руки вверх, с радостью сообщает себе и всем окружающим, что открыл культурный слой. Так называется у историков остатки древних стоянок. Культурный слой. Красиво. Я тоже так хочу. Так вот. Я решил. Все потомки, почвоведы, археологи, гробокопатели и просто крестьяне, если они еще сохраняться в будущем будут называть открытий мной слой, так как я его назвал. Это будет уникальный слой, образовавшийся в наше время, и название ему - безкультурный слой. Красиво, не правда - ли? Но главное - точно.