А, может быть, не апофеоз, а эйфория? Старческий маразм? И все уже исчислено, подшито и пылится в очень даже возможных архивах?
Да кто бы и возражал? - Так или иначе, наступая на хвост вечности, нет резона предаваться унынию. И эта книжица, особенно вторая ее часть, порукой тому.
Ну и что же?
Вот он - я, Господи, вскормленный на хлебах коммунистического атеизма и лишь с годами взалкавший радости небесной. Ибо обо мне и сказано: "Без Бога жить можно, а умирать - нельзя".
И вместе со своими грехами несу я на покаяние весь багаж, что нажил за свою неприкаянную жизнь, все то, что стало частью меня и что не удержало меня в моем атеистическом прошлом, а, наоборот, к покаянию привело.
И не случайно материалист Михаил Светлов презентует этот сборник. Его оптимизм проник и в мой "Апофеоз". Не случайно я вспоминаю "затюканного апостола" советской власти Владимира Маяковского. С него начались мои личные счеты с поэзией, и его напористость зарядила меня на всю жизнь. Со мной навсегда гениальная меланхолия Сергея Есенина, добрая
ироничность Игоря Северянина и рассудительность Леонида Мартынова. И если весь этот "букет" будет перевязан ленточкой благородной мечтательности от Александра Грина, то я умиротворяюсь в отдании долгов своих. А если я забыл, что еще у меня в багаже, так Господь помнит, и в Его воле крестить мое покаяние.
А тебе, дорогой мой читатель, досталась самая тяжелая работа: свидетельствовать о том, что из этого получилось.
* * *
В вазе хрустальной сегодня раскрылись пионы,
Самый любимый и самый желанный букет,
Милая вновь весела, благосклонна,
Только не вечен пионовый цвет.
Сердце мое достучало, пожалуй, до точки,
Мне бы не видеть твою роковую печаль:
Ах! Закружились пионовые лепесточки,
Поцеловав на прощанье холодный хрусталь.
Стол лакированный вышит пионовой гладью,
Не торопись прибирать живописный хаос:
Если случилось, что жизнь подошла к увяданью,
Значит порадует апофеоз!
* * *
Над изголовьем постели
Облаком в синей ночи
Золотоглазая фея
Снова о чем-то молчит.
Руки ее поправляют
Легкое кружево снов,
Только напрасно лукавят
Сны эти про любовь.
Золотоглазая фея,
Полно, не суетись!
Сладость ночных феерий
Мне не заменит жизнь.
И не молчи. Наверное,
Песни твои хороши.
Спой голосочком свирельным
Что-нибудь для души.
Пусть твои песни напомнят
Шепот лесного ручья,
Где на зеленых склонах
Был безмятежен я.
Запахами земляничными
Снова задышит грудь -
Может душою и мыслями
Там я смогу отдохнуть...
Но даже волшебница-фея
Мне не сумела помочь
И навсегда улетела
Облаком в синюю ночь.
* * *
Прости, дорогая, прости!
Напрасно цветы зацвели:
Пионы и ветку мимоз
Тебе я опять не принес.
Прости, дорогая, прости,
Что были напрасны мечты,
И что по прошествии лет
Все также насущен хлеб.
Прости, дорогая, прости
Никчемность земной суеты,
Несказанность лучших слов,
Несбыточность вещих снов.
Прости, дорогая, прости,
Что наши дороги круты,
Но тот, кто нас повенчал,
Блаженства не обещал.
Прости мне смиренную грусть,
Прости нерастраченность чувств.
Пока нам с тобой по пути,
Прости, дорогая, прости...
* * *
Не время водку жрать
и лить бальзам на раны:
Покуда свет надежды не угас,
Умолкните тщеславия фанфары,
и немощность помилуй нас!
Мы гости званые в безликое застолье.
Здесь нет хозяев и мертвы вожди,
и нелегко в угаре славословья
нам от самих себя уйти.
А в небесах рассвет расправил крылья -
дни новые неистово грядут.
Веди нас в путь грядущего палитра,
веди нас в путь, в последний путь!
Мы все преодолеем
"Прохладно, однако, бывает порой!
Примерз к позвоночнику твой геморрой.
Но стон не сорвется, не капнет слеза,
Хоть даже слова на лету замерза..."
(Д. Федорович, "Ване Каеву")
...ют.
...ют. ...ют.
Капель? - Весна пришла, однако.
Чу! Признак верный: оттепель в штанах,
И геморрой, оттаяв с прибабахом,
Вновь с музою знакомит нас!
И, слушая Пегаса ржанье в стойле,
Я улыбнусь - мне с хобби повезло:
Главнее средства нет от геморроя,
Чем старое потертое седло.
Мы вдаль умчимся следом за мечтою,
Не требуя в награду ничего.
Но коль ты не стяжал и геморроя,
Я для тебя придумаю его!
Баллада о королевстве желаний
Давно в королевстве желаний
Не слышно счастливых речей.
Там каждый живет на заклание
В плену у безумных страстей.
И плакала королева,
За руку меня брала:
"Спаси от беды, рыцарь верный, -
Я буду к тебе добра".
И я целовал ее руку,
А в соловьиную рань,
Перекрестясь на угол,
Ушел на незримую брань.
Закаты сменяли рассветы,
И был беспощаден кинжал:
Во вражьи вонзаясь доспехи,
Он в сердце мое попадал.
Но я поднимался из праха:
И каялся, и грешил,
И все искушенья и страсти
В конце концов усмирил.
Спокойный и бездыханный
Я долго лежал в тишине,
Но дух с исцеляющей дланью
С небес снизошел ко мне.
И с новой надеждой и верой
Привел меня в сумрак палат:
"Я всех победил, королева!"
Но был ее холоден взгляд:
"Мы с вами когда-то встречались,
В мои приходили вы сны,
Но где вы так долго блуждали,
Что нынче совсем не нужны?"
И вновь по дорогам страданий
Понес я свой жизненный крест.
Прощай, королевство желаний -
Погибель любви и надежд!
Осенние мотивы
"Как хороши, как свежи были розы
В моем саду!"
(И. Мятлев)
1. Пока всё идет хорошо
Осени и лет метаморфозы
Дарят нам напрасные волненья:
Хороши и свежи были летом розы,
Но прекрасен и букет осенний!
Что ж ты нынче пасмурней, чем осень,
Незнакомка с грустными глазами:
Не тебе ли в ноги золотую россыпь
Осень стелет мягкими коврами?
И совсем не стоит торопиться,
Обрывая паутинки света
По аллеям, где среди опавших листьев
Дней грядущих прячутся рассветы.
Женщина, чье имя словно песня,
Не смотри на этот мир устало:
Для тебя сегодня все рыцари воскреснут
И поднимут ржавые забрала.
И утихнут здесь и в отдалении
Бранные дела и пересуды,
И хмельные мужики в смущеньи
Спрячут недостойную посуду,
И достанут записные книжки
Вечные пижоны и студенты,
И напишут с посвященьем вирши
Или даже ямбами сонеты.
Женщина желанная, как муза -
Наш восторг и наше вдохновение.
Может, мы на свете для того и нужны,
Чтобы примечать твои явления?
Женщина, красивая, как осень,
Обрывала паутинки света,
И листвы осенней золотая россыпь
Ей вослед шептала комплименты...
2. Романс
Как благоуханны были розы
В царстве их небесной красоты,
И хрупки весенние мимозы,
И нежны пионов лепестки!
Отцвело цветов очарованье,
Но не торжествуют прах и тлен.
Закружилось жизни величанье
На балу осенних хризантем.
Белоснежной чистоты цветами
Окрылилась грешная земля -
Будто ангелы мелькают между нами,
Или снегом грезится зима.
Разметались белые сугробы,
Украшая свадьбы и невест,
Опускаясь в храмы и во гробы
Божьим всепрощением с небес.
Вот и жизнь моя расщедрилась на осень.
И печалюсь я, да не совсем.
Для печали и тоски не сносен
Горький запах белых хризантем.
Не томись же помыслом напрасным:
Что сбылось, и что не удалось? -
Нет, еще не кончен жизни праздник,
И на нем ты самый званый гость!
Где-то ждут нас слава и богатство,
Но от всех сомнений и химер
Годы нас уносят в ритме вальса
По пути из белых хризантем...
* * *
"Я знаю, город будет..."
(В. В. Маяковский)
О, грусть вселенская, попутчица моя,
В вечерний час в заводской тишине
Отрадно мне с тобой наедине,
Когда в цехах уснуло эхо дня.
Под благосклонный посвист соловья
Размерен и меланхоличен шаг,
И будто вожделенный город-сад
По улицам своим ведет меня,
И в одуванчиковом цвете тополей
Кокетлива корявость корпусов,
И громадье индустриальных снов
Вновь марширует в памяти моей!
О грусть вселенская, скупа твоя слеза!
В руинах вавилоны всех времен:
Пусть нами рай земной не обретен -
Мы вновь открыли путь на небеса
От заводской к небесной проходной,
Минуя градов чудных светотень,
Что образами райских деревень
Маячат нам над суетой земной!
Эпитафия
Мою любовь ведет по жизни грусть.
Но даже будь Господне дозволение,
Ни волшебством, ни вожделением
Не оскорблю высоких чувств.
И с тем спешу земной окончить путь,
В конце строки успев поставить точку,
Где раньше тороватым многоточием
Определялась жизни суть.
И в даль уйду за мыслимый предел
Туда, где мир порядочней и краше,
Где, отойдя от грешных тел и дел,
Соединятся души наши.
"Мальчики, вспомним историю..."
(Миша Гринин)
Кузине
Топчут слоны Ганнибала
Истории древней страницы,
И рыцари за забралом
Прячут безусые лица.
Они тех слонов Ганнибала
Проводят по перевалам,
Снимая лишь на привалах
Кованые забрала.
И в час сокровенный и звездный
Склоняют безусые лица:
В тетрадках своих походных
Новые пишут страницы.
Ах, эти страницы, как лиры!
А строки - тугие струны, -
Готовы поведать миру
О том, как все были юны,
О том как готовились к бою,
Веруя и мечтая,
И жертвовали собою,
Историю сотворяя!
Трубят слоны боевые,
К нам со страниц шагая,
И навсегда молодые
В памяти лица мелькают:
Все те, кого еще помним
И кого позабыли, -
Снова зовут на подвиг
Их неумолкшие лиры.
Так подпоем, как умеем -
Хватит и нам работы.
Истории нашей новейшей
Еще не окончены своды.
Не все еще песни спеты,
Не все написаны книжки
О рыцарях и поэтах
И навсегда мальчишках!
* * *
Д. Федоровичу
Мол, нет того, что надкусить нельзя. -
И тихим эхом засмеялся воздух,
Незримою своей метаморфозой
Объявший необъятность бытия.
Вот и мечта жива наверняка.
Пусть нету в ней цены и измерения -
Чрез пошлость быта, праздности и лени
Опять к перу протянется рука.
И зажурчат по руслам строк слова,
Искрясь иронией, сарказмом и резоном,
И Верой, что они забытым Словом
Вернутся в наши души и сердца!
Мемориал поцелуя
Почему замерли звуки новой мелодии,
и их можно потрогать руками?
И рука, державшая карандаш, остановилась,
не записав в нотной линейке звук,
рожденный криком чайки над морской волной?
И пена прибоя, взметнувшись вверх,
так и не долетела до неба
и не упала обратно в море?
Кто сказал мгновенью: "Остановись!"
и мгновенье стало вечностью?
Не наши ли губы навесили замок
на мельницу времени?
И вся мировая история
мощным потоком войдя в нас,
застряла в ожидании своей судьбы,
робко напоминая о себе
такими далекими ударами наших сердец.
И мы милостиво развели уста:
и услышали новую песню, написанную для нас,
и увидели море, соперничающее синевой с небом.
И разрешили продолжиться Истории.
Но это была уже наша История.
* * *
В моей жизни что-то изменяется:
Вдруг заветные желанья исполняются.
То, что грезилось, о чем давно мечталось,
Матери-али-зовалось.
Раритеты, дефициты и экзотика -
Коль не съесть, так надкусить извольте-ка!
Вот такие славные вещички,
Потребляемые по привычке!
В моей жизни что-то изменяется:
Что исполнилось, о том уж не мечтается.
Но осталось, что-то же осталось,
Чтобы скоротать годов усталость,
Чтоб однажды, нажитое бросив,
В день весенний перекрасить осень!
Не скучная песня
Светлой памяти моей матушки
Тих наш уголок и невелик наш дом,
Но уютен он и светел,
И в саду осеннем под тяжестью плодов
Низко опустились ветви.
И жена-супруга стала веселей:
Нет, еще не спета наша песня!
В самый раз сегодня ждать гостей,
Чтоб порадоваться вместе.
А придет ли матушка-свекровь -
Захлопочет будто и не гостья.
Для ее любимых пирожков
Место на столе найдется.
А придет ли теща - радуется дочь,
Закипит работа, как бывало,
И вдвоем заправят настоящий борщ
Чесноком и желтым салом.
А придут ли батюшки-отцы,
Принесут вина к обеду,
И под борщ кубанский и под пироги
Мирно потечет беседа...
А жена заплачет: "Хватит, не дури!
Уж давно Господь прибрал их.
Если хочешь, тесто ставь на пироги,
А с борщом без мамки я управлюсь".
Вот и славно будет, и наверняка
К нам приедут братец мой и шурин,
И сестру твою и свояка
Обниму и расцелую!
Воблы астраханской привезет свояк,
Шурин - сало от кубанских кущей,
Ну а что же братец? - Да пусть приедет так.
Без гостинцев хватит нам закуски.
И глаза осушит мудрая жена:
"Всех, конечно, встретим, даже братца.
Только в даль такую ехать на рожна -
Киселя хлебать и целоваться?"
Что за незадача! - Значит, вышло так:
И друзей любимых мы не встретим.
Хоть и не по нраву мне такой расклад,
Может, нас проведают соседи?
"Ты прочисти уши и разуй глаза:
У соседей праздник и застолье.
И друзья заходят. И гостит родня.
Урожай богаче. Дом просторней".
Ну и слава Богу: радость - не печаль.
Позову-ка я строителя-дружбана.
Усажу под образ, буду величать,
Угощать и подливать в стаканы:
"Ты, Сашко-дружище, нам построил дом.
Честь тебе, а нам в судьбе опора.
И в ковчеге этом штормы и потоп
Встретим мы достойно и покорно!"
"Позови дружбана, честен он и добр.
Пусть посмотрит на свою работу.
Только чем все кончится, знаю наперед,
А смотреть такое неохота".
Снова пальцем в небо. Ты прости, жена:
Разве нам еще кого-то нужно?
Мы накроем стол и нальем вина,
И совсем не скучным будет ужин!
Мы с тобой устроим праздник на двоих:
Вместе мы немало каши съели.
Ты была по жизни другом дорогим,
И еще мы многое сумеем!
"Что ж я даже рада. Только неспроста
Эти разговоры ты затеял:
Ты себя не мучай и попей винца.
Мне бы лишь добраться до постели..."
Вот сижу на кухне. Ой-да хорошо!
Догорают угли в печке.
Чуть повечеряв, осенний день ушел
Новые готовить встречи.
А придет ли матушка-свекровь -
Захлопочет будто и не гостья.
Для ее любимых пирожков
Место на столе найдется...
Времена покаянные
1. Сонеты я не пишу
Еще не все исполнилось о нас.
Еще зовут колокола к обедне,
И час приходит, покаянья час:
Поторопись - он, может быть, последний.
Сегодня - нет, а завтра выйдет срок.
Никто не знает промысел Господень.
Бальзамом слез омой души порок -
И, может, будешь Господу угоден.
Да что наш срок? - Уж целый мир созрел,
Грозя обрушиться плодом червивым.
Но ждет Господь: вдруг кто-то не успел
Его своим спасеньем осчастливить.
Но ждет Господь, и если не придем,
То этот день последним будет днем.
2. Храм архистратига
Божьего Михаила
А казалось, что все запредельно:
Песни спеты, не в радость труды,
И содружество слова и дела
Зафальшивило где-то в груди.
Но напрасные чувства утишив,
Я войду в этот низенький храм,
Белым облаком притулившийся
К нашим гибельным берегам.
И зовущий нас новым ковчегом
В многотрудный спасительный путь,
Чтобы где-то за бренностью века
Радость вечную в души вдохнуть.
Или в час неурочный, вечерний
Возле храма пройду в тишине -
И опять ненароком примерю
Эту радость к уставшей душе.
Или, может быть, встречусь случайно
В бурном море мирской суеты
С тем, с кем связан молитвой и тайной,
С кем делил в послушаньи труды.
С тихим трепетом, как на причастии,
Как касаясь икон и святынь,
Поцелуемся мы троекратно
И друг друга благословим...
Пассажиры мы или команда
На ковчеге, но наш рулевой,
Вокруг нас воскуряя ладан,
Единяет нас в вере святой.
3. Херувимская песнь
Уйдите, оглашенные, из храма.
Покинь сомненье нас, и вера укрепись:
Вновь ужасни рассудок Божья тайна.
Непостижимое свершись.
Так каждый раз стоим, изображая,
Как к нам нисходят с горней вышины,
Незримыми крылами осеняя,
Небесных воинств светлые чины.
Они поют, и мы им подпеваем,
Оставив попеченья и дела.
И Троицу Святую прославляя,
Возносим благодарные слова.
И с ними сам Господь дори-носимо
На троне славы вечного Отца,
Приходит, и глагол непобедимый
Язвит любовью души и сердца:
"Ломите Мое тело и ядите,
И нового Завета пейте кровь -
Источника бессмертного вкусите
Во оставление грехов".
И Дух Святой, войдя во алтари,
Готовит нам святейшие дары.
4. * * *
Для чего хранил меня Господь
Там, где жизнь цепляется за край,
Где и лучшие не вынесли невзгод
И, шагнув за край, попали в рай
Или в ад? - Но Бог им судия.
Для чего же Он хранил меня
В дни, когда как будто повезло,
И мое смешное ремесло
Мне дарило сладостный обман?
И когда я был до свинства пьян,
Что казалось несмываемый позор
Выносил мне смертный приговор,
Для чего до роковой петли
Стыд и срам меня не довели?
Для чего Господь хранил меня,
Богохульника и болтуна? -
За дела какие - и невесть.
Может, лишь за то, что был и есть,
Чтоб пред тем, как превратиться в прах,
Я успел покаяться в грехах?
Тела тлен - еще не смерть души.
Господи, суд праведный сверши:
К покаянию грехи взыщи,
Покаяние мое крести...
Каюсь!
Что это не я попал под обстрел.
Каюсь!
За тех, кто покаяться не успел.
Каюсь!
За свой персональный непыльный мирок.
Каюсь!
Что был терпелив и неведом мне Бог,
Дарующий всюду и крышу и стол,
Но слов благодарных я не нашел.
Каюсь!
За глупо прожитые дни и года,
Пока сединой не зашлась борода.
Каюсь!
Что больше влюблялся и меньше любил.
Каюсь!
Что без покаяния жил...
Господи, спаси и сохрани:
Душу покаянную прими!
Но сказал, Господь: "Ты жив пока!
Не спеши лететь за облака.
Лишь теперь твоя начнется жизнь -
Радуйся о Мне и веселись!
Выйдет срок - придет и твой черед,
Как души твоей созреет плод.
То-то радостью исполнится Мой дом,
Если угодишь Мне тем плодом!"
"А пока до срока поживи,
Просветляясь в Вере и Любви.
И, быть может, кто-нибудь другой
Этот свет увидит над тобой!"
5. Поколение, достигшее цели
"Я слыхал не раз,
что мы несчастное поколение,
лишенное романтики и прошлого,
воспоминаний и стремлений,
ортодоксальное поколение
без подвигов
и падений!"
(Стефан Цанев)
1.
Нас убеждали,
что мы
счастливое поколение -
порождение триединства законов диалектики и истмата,
и, наверно, мы могли бы стать властелинами вселенной,
досконально изучив партийные догматы.
Но толи мы плохо всосали аксиомы цинизма,
толи их злое жало еще не сгубило наши души,
вдруг по милости Божьей
море подожгла синица,
и посыпались на нас несчастья
вместе с ножками Буша.
Не было бы счастья -
несчастье помогло.
2.
А все началось в послевоенные годы
под звуки победных маршей,
когда в наших бравых отцов
влюблялись наши мамаши.
Когда еще не зарубцевались раны
на телах и зданьях,
восстановление генофонда страны
стало партийным заданием.
"Все на борьбу с разрухой!"
3.
Все обошлось бы без Бога и мистики,
если бы мы родились
только для исправления статистики.
Но расчеты, теории, скальпели и прочие средства
не спасли Датского королевства...
4.
Звезда Полынь
нас коснулась своею тенью.
Теперь мы знаем:
это было знаменье.
Но мы все еще на слуху,
поколенье,
обреченное своим рожденьем
на грехопаденье,
но которому дано было откровение
и надежда на спасение.
Поколенье,
потерпевшее кораблекрушение,
когда мы готовились встать у штурвала корабля,
идущего по дороге в никуда,
по светлой дороге Октября.
"Нынешнее поколение будет жить при ..."
5.
Так бы и жили
каждый при своем.
При своем разбитом корыте,
выдолбленном из иллюзий ни о чем,
из придуманных сказок об общественном развитии.
"Пока все идет хорошо", - приговаривал парень,
выпрыгнувший с десятого этажа.
6.
Достигшее цели поколение
теперь верит не только в знамения.
Истина, раньше скрытая от нас за семью замками,
нынче с нами.
В одночасье рухнули воздушные замки,
а фонды для вавилонской башни украли.
Но и в стоге сена не спрятать булавки,
и мы в трехдневье построили новые храмы.
Новые храмы в пустоте душевной,
где нынче тесно звону колоколов,
их звоны разносятся по всей вселенной,
сокрушая глиняных кумиров
и золотых тельцов.
"Христос воскресе!"
7.
Вот она тоненькая соломинка,
вытаскивающая нас из бездны небытия,
спасающая нас от самих себя.
Вот она Истина, обретшая плоть и кровь.
И ныне, и присно, и во веки веков.
Мимо нее пройдешь -
другой не найдешь
и пропадешь...
8.
Куда же проноситесь мимо
те, что толпились за нами?
Вам не нравятся смотреть на наши спины
и вы готовы поспорить с ветрами?
Ах, как быстры ваши форды и мерседесы,
и лишь понаслышке знакомы вам
инфаркты, инсульты и стрессы.
Нет, никто не мешает
выбрать дороги эти,
где вы поймаете
разве что ветер.
И никто вам не пудрит мозги
и не вставляет в колеса палки -
каждый имеет право въехать
в приватизированную пирамиду Хеопса
на собственном катафалке...
Впрочем, там, где суета сует,
истины нет.
9.
А истина здесь, в настоящем.
Среди нас Господа молящих
за тех, кто был прежде
и будто бы не был,
за наших нераскаявшихся отцов и дедов.
Да и зачем рождаются дети,
зачем родились мы
и живем на свете?
Не для того же,
чтоб душа и мир богатели грехами,
и грехи эти мы завещали
идущим за нами?
Вот мы и стоим возле первой ступени
лестницы в небо,
лествицы спасения:
и не сделать нам шага первого,
не избавившись от груза смертельного.
Так выдавливай из себя по капле
слова покаяния,
и подготавливай грядущее обетование:
нам еще на годы и годы
хватит этой скорбной работы, -
мы еще не все успели,
мы, поколенье достигшее цели...
6. Умиротворение летнего дня
А в лугах за рекой благодать.
Ой пусти меня, речка-река,
В заповедные эти луга
Ароматами трав дышать.
А в траве луговой благодать
Обитает, наверно, веками,
Чтоб ее с луговыми цветами
Можно было в венки заплетать.
А в траве луговой благодать...
Я раскинусь в траве безмятежно,
И, усталые веки смежив,
Буду звукам незримо внимать.
Буду звукам незримо внимать...
Буду слушать как тонко и звонко
Пролетает незримая пчелка,
Собирая лугов благодать.
Собирая лугов благодать...
Только это совсем не просто
При ее незавидном росте
Все цветы перецеловать...
И кузнечиков струнный оркестр
Будет долго звучать окрест.
И вспугнув комара свирель
Просолирует басом шмель.
Буду звукам незримо внимать...
Буду слушать шептание трав.
И, смятенье в груди уняв,
Ароматами трав дышать.
Ароматами трав дышать...
И откроются тихо глаза,
И увижу вокруг небеса,
Источающие благодать.
Так, наверно, и будет в раю,
Если только грехи отмолю...
7. Посещение
Я о городе далеком грежу,
Будто слушаю забытую песню,
Вспоминаю позабытые лица.
Нет, пожалуй, это мне не снится.
Я о городе далеком грежу:
Пробираюсь я по улочкам тесным,
От которых не осталось и названия,
Где идут-бредут воспоминания.
Что-то вспомню или что примечу,
Может быть, кого-то снова встречу,
Но теперь уже все может статься:
Или "здравствуй" говорить, или прощаться?
Солнце ласковое меня нежит.
Я вдыхаю ароматов свежесть.
Сам Господь печется о погоде.
Не весна ли там? - О да, на вроде.
Там мне встретятся мои родители.
Радостные будто небожители.
Молодые, как с семейного портрета.
Это было, или будет это...
Только их окликнуть не успею:
Застит город белою метелью.
Наметет сугробы по дорогам,
Но теперь, пожалуй, ненадолго.
Я о городе далеком грежу,
Будто слушаю забытую песню,
Вспоминаю позабытые лица.
Нет, пожалуй, это мне не снится.
8. День и ночь
Чур меня, наваждения ночи! -
Гонит призраков новый день.
Солнце весело в небе хохочет,
Сдвинув облако набекрень.
И как будто яснее дорога
Пролегла через сумерки лет -
Их осталось совсем немного,
Чтобы что-то хотеть и суметь.
Отчего же не радуют ясность
И приветливость щедрого дня?
И не впрок ли сготовлены яства,
И кому эта песня нужна?
И не жалко ли бдений ночами -
Позади ли они, впереди -
С сериалами грез не кончаемыми,
С холодком и истомой в груди?
Все прекрасней годов угасанье,
Все желанней приход тишины,
Где становится Истина Тайной,
А вдали чьи-то песни слышны...
В заключение, чтоб самому не запутаться, привожу перечень своих основных сочинений с годами выпуска и с приблизительными периодами их написания:
1. "Путешествие по времени", 2004 г.(?), до 1970 года
2. "Август", 2002 г., 1970-1980 гг.
3. "Меланхолия", 2002 г., 1980-1987 гг.
4. "Мистификация длиною 16 тысяч миль", 1999 г., 1985-1991 гг.