Я опустил пакетик чая в стакан с кипяченой водой и долго-долго смотрел сквозь стекло в надежде увидеть изменение цвета налитой жидкости. И только я смог бы заметить это изменение. Это был последний пакетик, который использовал еще мой прадед, а за ним дед, отец, и теперь я. Над нами смеялись, издевались наши жены, но, неизменно, утренний завтрак оканчивался таким вот чаепитием.
Экхла сплюнула на панели пола:
- О, боги! Ну сколько можно?! Ваша родовая шизофрения доведет меня до безумия! Я когда нибудь доберусь до этой дряни и выброшу ее за борт!
- Заткнись, Экхла! Эта родовая, как ты говоришь шизофрения, так же и твоя, если ты не забыла! - Хоть Экхла и являлась моей женой, она же была и моей родной сестрой. Я вновь завернул пакетик в целофан и положил во внутренний карман бортового комбинезона. - Все-таки, - я повернул стакан к свету, - это уже чай, а не кипяток и даже присутствует аромат!
Жена скривилась, но ничего не ответила. Я прихлебывал напиток и смотрел в иллюминатор. Ах, вот бы кусочек сахара! Дедушка так воодушевлялся, когда рассказывал о нем. Он называл его сладким. Я не знал такого вкуса, но видимо он был прекрасен. Я подумал о нашем будущем. Экхла не могла иметь детей и это было непоправимо. Последние представители умершей Земли, мы уже несколько столетий летели к планете под кодовым названием 15854Q, где предполагали найти новый дом. В начале космолет населяло 153 выживших, самых богатых людей планеты, сумевших в короткие сроки снарядить эту экспедицию и покинуть агонизирующую планету. Теперь остались только мы. Даже если мы и добермся до места и сумеем высадится (в чем я сомневаюсь, так как о пилотировании на этом корабле уже все забыли со времен жизни моего отца) человечество перестанет существовать, так как эта сучка не может иметь детей!
Но эти мысли уже были привычными, а вот попробовать сладкого хотелось все сильнее и сильнее. Я облизнул губы и попытался представить, как это - СЛАДКО!!! Ничего не получилось. Умру, и никогда не узнаю самого совершенного. Это было так страшно! Я смотрел на холодные звезды и плакал.
Сергей Аникин: Что оставим в себе после "пандемии"?