- Когда Гагарин в космос слетал, ему сразу после лейтенанта майора присвоили и дали звание дважды Героя Советского Союза.
- А почему сразу дважды?
- Одного Героя за взлёт, второго за посадку.
- А когда в космос первый раз полетел Хубисхал Чойбонов, то на общем сходе все бурятские ламы и шаманы признали его божественную сущность.
- А после того как Вэнь Фан первым ступил на поверхность Марса, ему присвоили звания Героя КНР и Героя Хо-сина, то есть Марса. А кроме того, он был объявлен пожизненным секретарём парткома провинции Марс.
Такой разговор вели у иллюминатора корабля Василий Русаков, Отхон Циремпилов и Ту Фан. Только Нассер бин Сухайм Аль Тани хранил молчание. Чем кичились эти нищие космические скитальцы? Его предок Фейсал бин Халифа Аль Тани купил право на разработку всего свинца и висмута на Венере. Любой член семьи Аль Тани мог возить с собой в космосе двух соколов и верблюда. Но Нассер редко пользовался этим правом, так как животное и птицы плохо переносили межпланетные полёты.
Тема высоких наград всплыла в связи с тем, что приближалась цель их экспедиции - Титан, спутник Сатурна. Он хоть и спутник, но по размерам больше Меркурия. Если с Луной сравнивать, то Титан в полтора раза больше, а тяжелее так почти вдвое. Среди спутников планет Солнечной системы Титан второй, после спутника Юпитера Ганимеда. Но у Титана были свойства уникальные. После Земли он единственное в Солнечной системе тело, имеющее жидкость на поверхности. И это - единственный спутник планеты, имеющий плотную атмосферу. И какую атмосферу! 400 километров толщиной при малых размерах самого Титана. Давление на поверхности в полтора раза больше, чем на поверхности Земли. За посадку на такую планету точно надо давать звания Героя и Почётного божества Титана. А также добавлять третьего сокола и гепарда в экипаж.
Василий, Отхон, Фан и Нассер были первыми космонавтами, прилетевшими в систему Сатурна. В эти космические края люди пока не долетали. Не то чтобы лететь долго. Ещё в конце двадцатого века корабли долетали до Титана за время от трёх с небольшим до шести с половиной лет. Потом технологии улучшились, укладывались в два года четыре месяца. В 2005 году зонд "Гюйгенс" сел на поверхности планеты. Но это небольшие корабли и зонд. А вот везти экспедицию, с едой-питьём, с оборудованием и всем прочим необходимым, да ещё вернуть обратно, на это требовался корабль, построенный по иным технологиям. Реальные черты такой полёт стал приобретать, когда был создан Мироном Фомичёвым принципиально новый ракетный двигатель ССД-8888.
Говорят, и Василий Русаков в это верит, что Мирон Фомичёв - псевдоним. А сам автор до сих пор засекречен и продолжает творить в секретном конструкторском бюро. То ли на Земле, то ли на Ио. Русаков считает, что Ио - более вероятно, так как это полностью российская территория.
Четыре восьмёрки в названии - маркетинговый ход. Это была восьмая модель, то есть просто ССД-8. Но если товар продавать, его надо продавать самому массовому покупателю. А после того, как космос заполонили Дисань Ши-и, третий миллиард, то такими покупателями стали китайцы. Восьмёрка у них - число счастья. Четыре восьмёрки в названии - это брэнд. И действительно, двигатели Фомичёва китайцы стали закупать массово. Очередь на них была расписана на годы вперёд. Эти же двигатели несли нашу экспедицию к Титану.
С приближением цели путешествия на борту нарастало радостное возбуждение. Все были готовы, всё работало в штатном режиме, средства высадки и необходимое оборудование были подготовлены. Одно угнетало командира корабля полковника Русакова. На Титан должны были спускаться не все. Космический корабль выходил на орбиту, с него на Титан шла спускаемая капсула. Кто-то должен был остаться на корабле. Этот кто-то, определённый штатным расписанием экипажа, - Отхон Циремпилов. Именно поэтому в экипаже, состоящем из представителей трёх стран: России, Китая и Катара, - было четыре человека. Три страны будут объявлены первопроходцами Титана. И три человека. Четвёртый, долетевший сюда, по Титану не пройдёт. Когда стартовали, всё это было ясно и просто. Есть задачи экипажа, есть своя задача у каждого его члена. Но после совместно проведённых месяцев, после того экипаж по настоящему сдружился. Даже Нассер, хоть и принц, - прекрасный парень. Так вот, теперь всё это казалось Василию нечестным. Он уже стал продумывать такой вариант: на корабле есть запасная спускаемая капсула. После того, как первая экспедиция вернётся с Титана на корабль, кто-то из экипажа спустится на поверхность ещё раз вместе с Отхоном. Сам Русаков, как командир, должен будет остаться на орбите. Значит, спускаться Отхону или с Фаном, или с Нассером. Русаков поделился мыслями с Отхоном и предложил выбрать себе напарника. На что тот ответил:
- Не выдумывай лишнего, командир. Есть утверждённая программа полёта. Я знал, что и как будет. Я был на это согласен. Не бери в голову.
Вышли на орбиту, в назначенное время начали высадку. Место для посадки выбирали с учётом времени года и суток. Год на Титане по-нашему длится 29 лет. Семь с половиной лет - лето! Хотя какое там лето. Титан, да и вся система Сатурна - это задворки Солнечной системы. Света туда доходит - кот наплакал. Да ещё плотная атмосфера Титана пропускает всего десять процентов от этих доходящих крох. Полдень на Титане, как наши послезакатные сумерки. Нет света, нет тепла, отсюда температура на поверхности минус сто восемьдесят. Тем не менее, всё было рассчитано так, чтобы сесть летом и днём, а не зимой и ночью. День на Титане длится шестнадцать земных суток, поэтому время работы на поверхности было установлено восемь суток, полдня, так сказать.
Перед посадкой оценили состояние атмосферы Титана. Всё в целом было спокойно. Тяжёлые массы метановых облаков образовывались в районе пятидесятой широты и медленно пыли на запад. Скорость была невелика: один-два метра в секунду. Экипаж знал, что максимальная скорость наблюдаемых облаков никогда не превышала десяти метров в секунду. Ничего не предвещало нештатных ситуаций. Начали спуск. Почувствовали, когда плотная атмосфера обхватила спускаемый аппарат. Движение замедлилось. Приборы показывали значения в пределах нормы. Через два часа приземлились.
Вслед за аппаратом с людьми сел грузовой модуль. А затем пошла тяжёлая обычная исследовательская работа. Развернули лабораторный модуль. Обычная большая палатка, в которой работали, не снимая скафандров. Там оборудование, лаборатория и склад. Технику, маленький планетоход с ковшом, оставляли рядом. Сами ночевать уходили в спусковой аппарат, где можно было снять скафандр. Источники энергии были примитивные, работали на углеводородах, окислитель привезли с собой. Углеводородов на Титане, что грязи. Или, можно сказать, грязь там из углеводородов. Атмосфера Титана почти вся из азота, всего полтора процента примесей, в основном аргона и метана. Вся поверхность - лёд. А температура на поверхности близка тройной точке метана. Поэтому есть реки и озёра. В озёрах, правда, основа - жидкий этан, с примесями метана и пропана.
Проработали на поверхности уже шесть суток. Регулярно с Отхоном на связь выходили. Он с орбиты вёл наблюдения за верхними слоями атмосферы Титана, за Сатурном, связь с Землёй поддерживал.
Нассер работал вместе со всеми, но и о своей миссии не забывал. И всё удивлялся. Дом Аль Тани своего человека в экспедицию пробивал не напрасно. Шейхи рассчитывали всю разработку углеводородов на Титане под себя подмять. Когда стали решать, кто из представителей семьи полетит, выбор пал на Нассера. Во-первых, он по происхождению не последний в ряду наследников престола. Во-вторых, кто-то зацепился при обсуждении за то, что он долго проработал на Луне. Резоны были такие: На Луне тяготение 17% от земного, на Титане - 14%. Температура ночью на Луне до минус полтораста. День длится две земных недели. Напомню, на Титане - 16 дней. Решили, что сходства много, значит, Нассеру бин Сухайму лететь. В глубине души Нассер понимал, что всё не так будет. Но, пока летели, всё-таки казалось ему, что мир, в который он прилетит, окажется очень знакомым. А вышло совсем иначе, вот и удивлялся. На Луне нет атмосферы, на Титане - есть. Огромная разница. На Луне стоишь - вот они звёзды, рядом. А поверхность - тысячи нюансов чёрного и серого цвета. На Титане ты в вечной дымке, атмосфера очень плотная. Стоишь, а тебя обступают тёмно-оранжевые сумерки. А чаще они кажутся грязно-коричневыми. На Титане всегда очень, очень холодно. А на Луне ночь тёмная и холодная. Зато день - солнечный, и жара до ста градусов. Поэтому разные скафандры для Луны и Титана. Это было очень непривычно. Лунный скафандр громоздкий. А здесь главное, чтобы тёплый. Ходишь на Луне по поверхности скачками. А здесь, думал Нассер, приделай крылья к скафандру, оттолкнись ногой и лети. Тяготение слабое, атмосфера держит. Хотел попробовать соорудить что-то крылоподобное, но передумал. Вдруг коллеги засмеют. А то бы он парил, как сокол в небе. На Луне из-за отсутствия атмосферы нет эрозии. Камни, пыль всё острое, угловатое. На Титане лежат под ногами гладкие обкатанные валуны. Ветра на Луне нет, на Титане - есть.
Кстати, про ветер. Из-за очень плотной атмосферы климат на Титане мягкий. В верхних слоях атмосферы, говорят, бывают бури. А внизу тишь, да гладь. Один раз заморосил за всё время метановый дождик, да и то, если бы не приборы, сами может и не заметили. Правда, углеводороды атмосферные содержат канцерогены, как примеси. Поэтому, возвращаясь в корабль, скафандры у шлюза чистили. Но опять же, это не так как на Луне, где скафандр в шлюзе специально обрабатывается и чистится, чтобы не пронести в жилой блок острую лунную пыль.
Суточный план работ завершили. Василий ушёл на спускаемую капсулу составить и отправить отчёт. Фан ещё возился в лаборатории. Нассер решил пройтись по округе. Ему надо было оценить объёмы запасов углеводородов. После возвращения на корабль, как только они стартуют обратно к Земле, ему нужно будет отправить зашифрованное послание шейхам. Кратко, но ёмко должен он изложить все перспективы добычи на Титане, чтобы к его возвращению, ещё до основного отчёта экспедиции, был готов план действий по покупке всех Титановых концессий.
Нассер пошёл в сторону дальней горной гряды. Поверхность Титана достаточно ровная, но есть дюны, есть и горы. Нассер шёл и думал о том, чем его отметят шейхи за его участие в экспедиции. Может быть, правда, разрешат возить в космос третьего сокола. По бокам скафандра в ножнах висели два ножа дамасской морозостойкой стали. Их Нассер называл "Мои соколы". Ручки были сделаны в виде головы этой птицы. Птицу возить в космос наследник дома Аль Тани не собирался. А вот третий нож на пояс мог добавить. Насер думал о том, что если два ножа висят на двух боках симметрично, то как повесить третий нож? Третьего бока нет. Тогда он подумал о том, что ножи можно носить все на одной стороне. И все будут видеть, какой он уникальный и заслуженный космопроходец. Нассер шёл в направлении противоположном области их обычных работ. Ему хотелось иметь более полное впечатление обо всей зоне высадки.
Через наушники донёсся голос Фана:
- Нассер, всё в порядке?
- Да. В полном. Что-то случилось?
- Нет. Просто ты уходишь из зоны видимости. Будь внимателен. Конец связи.
- Спасибо, Фан. Я недолго погуляю.
Нашлемный фонарь подсвечивал дорогу. Но в густом мареве свет растекался, не образуя чёткого пучка света. Вдруг Нассер остановился. Он двигался вдоль незаполненного русла, образованного когда-то протекавшими здесь потоками. Посредине выделялась гряда камней, которая обратила на себя внимание. Нассер заволновался и попытался понять, что его так зацепило? Он всматривался и вдумывался. Вывод, к которому он пришёл, его потряс. Вид напоминал захороненный скелет динозавра, частично выступающий из земли. Вот начинают разбег мелкие хвостовые позвонки. Затем тазовые кости. Гребнем пошёл хребет. Позвонки здесь крупные, массивные, тяжёлые. А к голове опять на спад. Плоский вытянутый бугорок подсказывал, что это припорошённый череп.
"Нет. Не может быть, - лихорадочно раздумывал Нассер. - Ну, какие здесь динозавры? Это лёд так замёрз, а мои фантазии создают всё остальное"
Тем не менее, он спустился к "скелету" и оказался у самого кончика "хвоста". Пальцами попытался выломать кусочек, чтобы посмотреть. Вмёрзло всё насмерть. Нассер достал одного "сокола" и острым клинком начал вырубать "позвонок". Получалось плохо. Тогда Нассер переместился туда, где части наиболее выступали над поверхностью. Уж если не отрубить, то можно было попытаться отломать. Без механизмов получалось плохо, но космонавт был усерден. Ему показалось, что что-то получается. Он сосредоточился на объекте и перестал замечать, что происходит вокруг. Поэтому когда что-то или кто-то подхватил с огромной силой Нассера и стремительно потащил вдоль русла, размазывая его экраном шлема и грудью по поверхности, он искренне изумился.
Русаков завершал разговор с Отхоном Циремпиловым, когда почувствовал какое-то волнение, ощутил дрожь. Он быстро завершил разговор, ничего не говоря о Отхону недобрых предчувствиях. Затем призадумался: что случилось? Прислушался ко внутренним ощущениям и понял, что дрожь идёт снаружи. Василий приложил ухо к обшивке. Конечно, это была обшивка внутренняя. Под ней извивались змеи проводов, работали приборы, обменивались показателями датчики. Но дрожь и невнятный шум передавались через металлические детали довольно отчётливо. В иллюминатор ничего толком не было видно из-за густого атмосферного "смога". А вот приборы показывали резкое изменение обстановки за бортом. Там начиналось настоящее светопреставление. Русаков стал немедленно одевать скафандр, попутно вызывая своих товарищей, пока остававшихся за пределами спускаемого модуля. Фан откликнулся сразу. Он подтвердил, что неожиданно поднялся сильный ветер, которого здесь, на поверхности, никак не ожидали. По сути, бушевал шторм, но своеобразный. Если посадочный и лабораторный модули шторм затрагивал краем, то в стороне в направлении гор со скоростью курьерского поезда неслись воздушные массы. Двигались они вдоль поверхности, но Фан предполагал, что где-то они начнут резкое движение вверх. Фан подозревал конвекцию воздушных слоёв. Но самое неприятное заключалось в том, что, по свидетельству Фана, воздушный поток нёсся туда, куда отошёл Нассер. На запросы по связи Нассер не отвечал.
Катарца сначала тащило по руслу. Когда ошеломление схлынуло, он стал пытаться мыслить здраво. Первым страхом было: только бы не разбился щиток экрана скафандра. Тогда смерть. Нассер не мог понять, кто его тащит. Не местный же динозавр? Затем он почувствовал, что прижимать к поверхности его стало меньше, и он даже начал как бы взлетать. Тогда стало ясно, что несёт его внезапно возникшая буря. Воздушный поток переворачивал Нассера лицом вверх. Он по-прежнему боялся стукнуться обо что-нибудь лицом, поэтому прикрывал его руками и стал группироваться: подтягивал ноги к животу. Тогда космонавта шторм вывернул ногами чуть вперёд. Впереди показались дюны, Нассер сжался. Удар. Его подбросило, швырнуло вниз ногами. Показалось, что правая нога неестественно подогнулась. Но тут опять приподняло и потянуло дальше.
Русаков выскочил из спускаемого модуля, стал спешно задраивать люк. Из лабораторного модуля выглядывал Фан, делал знаки рукой. Нассер по-прежнему не отзывался. Русаков побежал к лабораторному модулю, хотя ветер сбивал с ног. Наконец добрался. В палатке ветер чувствовался только по трепыханию стенок.
- Вот он движется, - Фан показал на экран устройства.
Точки на экране обозначали космонавтов. На необжитом Титане не было системы глобального позиционирования. Определить точное местонахождение Нассера было трудно. Но, направление на него оборудование указывало. Кроме того, можно было прикинуть по мощи сигнала примерное расстояние.
- Его тащит ураганом, - кричал Фан.
Русаков стал вызывать Нассера. Ответа не было. Волнение усиливалось: Нассер мог потерять сознание, могла выйти из строя аппаратура, он мог уже погибнуть.
- Надо выходить на поиски, - убеждал Фан, но Русаков и сам принял такое решение.
Они вышли наружу, втиснулись вдвоём в кабинку планетохода и принялись выруливать в том направлении, в котором показывал прибор. Фан прихватил комплекс спутниковой связи и связывался с Отхоном, чтобы тот принял сигнал со скафандра Нассера. Имея два направления на сигнал, они попробуют определить более точный пеленг.
И тут отозвался Нассер.
- Ты где? - закричал Русаков.
- Лежу на дне, - ответил Нассер.
Он действительно лежал на дне озера. Глубина была с метр, голова полностью была под слоем жидкого метана. Ветер не стих, но Нассера выкинуло сначала на периферию штормового потока, а затем и за его пределы.
- Как самочувствие? В порядке ли скафандр? Если ли смесь для дыхания? Не испортилась ли система терморегуляции?
На Нассера сыпались вопросы, на которые он сразу-то и не мог ответить. Он приподнялся, опираясь на руки за спиной. Голова и торс поднялись над поверхностью озера. Даже озерца. Ноги лежали, если можно так сказать, на берегу. Нассер поднял левую руку, на которой размещены датчики: всё в целом нормально. Он стал подниматься, и тут правую ногу пронзила боль. Нассер толчком выбросил себя на поверхность, сел. Что-то с ногой: перелом или вывих. Посмотрел на кулаки: в обоих что-то зажато. В правом - рукоятка ножа-сокола. Видимо, рефлективно пытался цепляться ножом за поверхность, клинок обломился. Что было в левой руке, сразу и не понял. Кусочек чего-то. Потом вспомнил: "динозавр", попытка отломать фрагмент "кости". Значит, всё-таки отломил. Нассер открыл сумку, вделанную в левый бок скафандра, отстегнув магнитные защёлки, положил туда и кусочек, и рукоятку ножа. Осмотрел, ощупал скафандр. На правой ноге нашёл рваную дыру, прощупывался термослой. Опять Нассер поразился разнице с Луной. На Луне, из-за давления внутри и его отсутствия снаружи, воздух уже бы высвистел из скафандра. Порывшись в сумке, нашёл клейкую ленту и плотно залепил дыру. Проверил датчики - всё в порядке.
Вышел на связь:
- Унесён ураганом. Движение прекратилось, сижу на берегу метанового озера. Впереди в километре горы. Ориентир - два близких пика. Позиция моя такова, что я вижу солнце между ними.
Надо сказать, что Солнце здесь выглядит, как всего лишь ясный участок неба в мутной мгле. Но, тем не менее, какой-то свет оттуда идёт. Нассер продолжал:
- Скафандр в порядке. Запас воздуха достаточен. Идти не могу. Жду команд.
- Мы едем.
Сверяясь с указаниями Отхона, координируя сигнал от Нассера, вышли на верное направление. Связь стала устойчивее.
- Нам везёт, что ветер затих, - сказал Фан.
Он был не совсем прав. Ураган продолжался, но стал ходить кругами. Космонавты объезжали его по краю. Их било порывами, но уже не грозило утащить в неведомые дали. Наконец, в туманной дымке стал различим силуэт человека, который махал руками. Нашли.
Когда помогли Нассеру подняться, чтобы поднять на планетоход, он закашлялся. Грудь сдавило. Его усадили опять на поверхность.
- Я боюсь, что рёбра помяты, - помолчав, сказал Русаков. Он осмотрел машинку. Она была приспособлена для небольших работ рядом с модулями. Кабинка на одного, покатые борта, впереди ковш. Они вдвоем доехали, прижавшись друг к другу и скрючившись. Положить Нассера нормально, чтобы довезти и не навредить, было некуда.
- Возвращайся, - спокойно сказал Фан. - Я побуду здесь. А ты посмотри, что можно подобрать для транспортировки.
- Мне придётся задержаться. Надо будет подзарядить батареи планетохода.
Фан оценил показатели датчиков у себя и у Нассера.
- У нас воздуха вполне достаточно.
Нассер порадовался, что прежде чем отправиться гулять, он дозарядил скафандр.
Русаков двинулся в обратный путь. Ехать было проще, он шёл обратно по их же следу. Но вот когда он вернулся на место высадки, его ждало мощное потрясение. Вихрь, как уже говорилось, начало крутить. Русаков ехал в направлении разгулявшихся воздушных потоков. Пока он отсутствовал, ветер похозяйничал здесь. На поверхности лежали ящики со взятыми пробами, которые должны были загрузить в посадочный модуль перед взлётом. Ветер хватал их, нёс и с размаху швырял на посадочный модуль. Ящики, видимо, проносились мимо одного из посадочных шасси, но шасси не повредили. Зато был помят двигатель посадочной ступени. И что ещё хуже, один из баков с горючим основного двигателя был пробит.
Как командир, Русаков не стал горевать понапрасну. Когда исследовали слой металлического водорода на Юпитере, он попал в куда худшую ситуацию. Он был тогда старшим помощником на корабле, и, кстати, вторым штурманом был Фан. А теперь-то всех проблем: у члена экипажа сломана нога, подозрения на перелом рёбер, и не на чем улететь с планеты. Русаков поставил планетоход на подзарядку аккумуляторов, прошёл в лабораторный модуль. Нашёл там ещё один комплект орбитальной связи, связался с Отхоном. Тот выслушал и спокойно сказал:
- Готовлю запасной модуль к посадке.
Русаков замялся:
- Ты бы не спешил. Садиться в зону урагана рискованно.
- Оставаться дальше, ещё рискованнее. Квак (КВАнтовый Компьютер - примечание автора) моделирует сохранение, если не ухудшение ситуации в течение продолжительного времени. Буду садиться. Что ты собираешься делать, командир?
- Поищу что-нибудь для транспортировки Нассера. Жаль, тележки нет никакой.
После паузы Отхон сказал:
- Индейцы не знали колеса. Пользовались волокушами.
- Точно.
Русаков нашёл большой лист пластика. Оценил его. Затем взял слой пористого полимера, в него заворачивали контейнеры с пробами. Автоматическим молотком прибил полимер к щиту по краям. Он рассчитывал, что на мягком полимере Нассеру будет удобнее. В двух углах щита пробил отверстия, завёл через них тросы, которые, в свою очередь, другим концом подсоединил к планетоходу. Батареи зарядились, можно ехать.
Русаков уселся в кабину и стартовал. Сперва он оглядывался, смотрел: как идёт по поверхности щит. Щит вполне прилично скользил, и Русаков перестал оборачиваться, смотрел только вперёд.
Нассера осторожно уложили на спину на щит головой вперёд, он поднял руки и ухватился за край щита за головой.
- Готов! - крикнул он.
Фан залез в кабину к Русакову:
- Трогай.
Ветер чуть усилился, бил в лицо. На экран шлема бросало капли метанового дождя. А Русаков думал, что всё будет хорошо. Не может же всё время быть только хуже и хуже. Все неприятности должны уже закончиться. Нассер ехал и думал о своём, когда заметил, что щит стало отрывать от поверхности. Парусность щита большая, ветер встречный. Он же сам думал о том, чтобы смастерить крыло и полетать. Вот и полетал. Летел, правда, невысоко: полметра над поверхностью.
Русаков обернулся:
- Э-э! Да он взлетает. То-то я чувствую, машина тяжело идёт. Нассер, ты его прижми как-нибудь к поверхности!
- Ну как он его прижмёт? - проворчал Фан.
Щит стало приподнимать выше. Подняло уже на метр. Нассер забыл о боли и пребывал в радостном возбуждении. Ему хотелось подняться выше и выше.
- Я сейчас остановлюсь, - заволновался Русаков. - Его или оторвёт, или потом бросит вниз, он тогда всё совсем переломает.
Но щит плавно снизился, царапнул по поверхности одним из углов, совсем лёг на поверхность. "Крыло" опять стало волокушей.
- Тащи! - скомандовал Фан.
Когда доехали до места посадки, уже слышали звук спускающегося модуля. Это шёл на выручку Отхон.
А дальше пошла авральная работа: грузили ящики с образцами, те, что сохранились неразбитыми после бури; аккуратно занесли Нассера; закатили в специальный отсек планетоход, не стали оставлять на Титане. Закатывали так. Русаков сел в кабину и по пандусу заехал наполовину. Затем вылез из кабины и с помощью Фана затолкал аппарат дальше в отсек. Закрепили планетоход, ящики с грузами, закрыли грузовые отсеки, забрались сами в модуль. Перед тем как запустить двигатели Отхон сказал с улыбкой:
- Ну что, командир? Вот и я побывал на Титане.
На борту корабля Нассера осмотрели. Переломанную ногу обработали, вкололи лекарства для быстрого сращивания и обхватили самофокусирующейся повязкой. Рёбра оказались целы, всего лишь сильный ушиб.
В отчёте дому Аль Тани, отправленном шифром, Нассер доложил перспективы добычи углеводородов на Титане, описал проделанную работу и просил одно: разрешить отныне писать полное имя Нассер Сакр бин Сухайм Аль Тани. Ибо Сакр значит "сокол".
Экспедиция возвращалась домой. Причиной возникшего шторма, после анализа и обсуждения, стали считать мощное приливное воздействие Сатурна. Окончательный вердикт должны были сделать на Земле, после изучения всех данных.
Как-то Нассер полез в сумку своего скафандра за рукоятью сломанного ножа. Он хотел по возвращении сделать новое лезвие. Среди предметов он обнаружил маленький белёсый кусочек от чего-то длиной сантиметров семь и шириной - три. Сперва не понял и хотел выбросить. А затем вдруг вспышкой в мозгу - "скелет динозавра", выпирающий из льдов Титана. Нассер осмотрел его внимательнее. Он удивился, что предмет оказался твёрдым. Если бы это были наросты льда и замороженного метана, то в тепле корабля они бы растаяли. Значит, дома надо будет отдать предмет в лаборатории семьи Аль Тани. Какие ещё сюрпризы преподнесёт эта вещица?
И Нассер сказал вслух:
- А интересно, были на Титане динозавры?
Друзья обернулись и посмотрели на него. Нассер улыбнулся: мол, шутка. Фан и Отхон улыбнулись в ответ. А Русаков посерьёзнел и сказал:
- Лет эдак миллиардов через пять Солнце станет красным карликом. На Земле того начнётся ад, Земля погибнет. А вот Титан как раз окажется в комфортной зоне. Органики там немерено. Вот тогда там заведутся такие формы жизни, какие нам ещё и не снились.
Нассер отвернулся, продолжая улыбаться. Сокол всё ещё в полёте, он продолжает кружить по Солнечной системе, открывая её тайны.