Представьте себе, что участники забега на стометровке перед стартом собрались и стали обсуждать, что надо объединить усилия. Надо вместе изучить и освоить этот финиш. Что только усилия каждого члена команды, затраченные ради успеха коллектива, приведут к быстрым и большим результатам. И всё в таком духе.
Вы вот смеётесь, понимая, что собрались они не ради общего дела, а ради личной победы. Что каждый будет жилы рвать, чтобы обставить других. Никто не придёт на помощь соседу, чтобы дать ему возможность ускориться, преодолеть себя. Нет! Надо быть единственным. Лучшим. На секунду, на десятую, на сотую, на тысячную долю секунды быстрее, но лучше. Стать первым и единственным!
То, что не скрывают на старте забега, камуфлируют в других областях жизни. Когда задумали осваивать Венеру, то говорили, что надо сложить общие усилия, лучшие технологии и всем вместе... Ну, вы понимаете. А что на деле?
Сначала начали лавировать представители Индии. Вдохновлённые успехами лунной программы, они стали искать повод, чтобы рвануть на Венеру в одиночку. России стали ставить в упрёк, что она развернула центры подготовки космонавтов в Пакистане. Но, это был только предлог, чтобы заняться венерианским проектом самим. Потом начались трудности.
Китай всегда себе на уме. У них как раз сформулировали теорию Третьего миллиарда. Мол, два миллиарда китайцев на Земле достаточно. Третий миллиард должен уйти в космос. Это будет Золотой миллиард, рассеянный среди звёзд. А там, где уже есть миллиард китайцев, другим делать нечего. Т.е. Китай стал претендовать на уникальность в освоении космических пространств.
Американцы - увлекающиеся люди. В первую очередь они увлекаются теми персонами и идеями, которым удаётся отхватить самый большой кусок финансового и ресурсного пирога. Сначала увлеклись высокотемпературной электроникой. Потом увлеклись идеей изучения взаимодействия Венеры с солнечным ветром. А для этого надо измерение в двух точках. Один аппарат висит на орбите, другой - субспутник. Один меряет солнечный ветер, другой регистрирует процессы в плазме около Венеры. Вообще, после успеха русской программы ГЛОНАСС на Луне американцам захотелось создать систему спутников на орбите Венеры.
У Европы появились другие проблемы. Они озадачивались, как высадиться на Земле, на собственных территориях, занятых мигрантами. Были такие регионы, в которые местные и представители власти даже не совались. Но, было интересно узнать, какие там развились формы жизни?
Поэтому в атмосферу Венеры врывались каждый сам по себе и в своё время. Освоили миссии с космонавтами в верхних слоях атмосферы Венеры. А вот садиться на поверхность считали делом невозможным. Нет, я не имею в виду садиться вообще, а садиться с людьми. Техника по поверхности Венеры уже ездит. А какой смысл людей вниз гонять? Там температура 460 градусов Цельсия, там давление 92 атмосферы. Там в атмосфере всего три с половиной процента азота, остальное - углекислый газ. Там облака из серной кислоты и ураганы. Зачем людям туда лезть? Но сидит где-то в некоторых людях шило.
- Кто в ад первый?
- Я! - и шаг вперёд из строя.
А проблем - море. Мало сесть. Надо выжить и надо взлететь. Как взлетать при таком давлении? Как выжить, когда вокруг кислотное пекло?
Но, для некоторых тем интереснее и желаннее цель, чем более недостижимой она кажется. Были люди, которые прикидывали так и сяк.
На одной из межведомственных комиссий был адмирал. У меня один знакомый не любит межведомственных комиссий. Он говорит, что приходят люди из разных отраслей. Знают они только свою часть науки, а других не понимают. Так вот посидят, поговорят, как глухой со слепым, и разойдутся. А я считаю, что бывает прок. Ведь каждый приносит свой кусочек мозаики. Не всегда, но иногда она складывается. И тогда удивительная картина цельной науки вырисовывается. Так вот, адмирал, услыхав о проблемах на поверхности Венеры, фыркнул:
- Да у нас есть техника для изучения глубинных горячих источников. Ныряет на тысячу метров, а там давление 100 атмосфер. И подплывает к выходу из мантии горячих источников, или выхода расплава лавы наружу. Так градусов четыреста бывает. Так что, вы не говорите зря, есть такая техника.
В конце концов, вырисовалась концепция. И вот первая экспедиция, которая должна была сесть с космонавтами на поверхность Венеры, подлетала к планете.
Когда стало ясно, что русские рискнут садиться с людьми, космическое сообщество зароптало. Стремясь к цели поодиночке, вдруг вспомнили про необходимость кооперации и сотрудничества. Стали настойчиво намекать, что в экипаже должны быть представители разных стран. Россия вяло намекала, что в разработке посадочного модуля ей как-то никто не помогал. Но, в конце концов, объявили, что экипаж будет международным. Индия, Китай и Америка замерли в ожидании, усиленно пиаря своих космонавтов, людей с опытом освоения планет. В том числе и атмосферы Венеры. Наконец, русские объявили экипаж.
Представители космических агентств были в шоке. Бразилец? Ну, участвовали бразильцы в ряде небольших окололунных проектов. И всё. А этот Веве вообще никогда в космос не летал.
Но, пресс-атташе Роскосмоса с абсолютно каменным лицом зачитал коммюнике:
- Символично, что в экспедиции представители не только Восточного и Западного полушарий, но и Северного и Южного.
Так сказать, дети всей Земли.
Взлетели на тяжёлой ракете-носителе "Вагай". Было поколение "Ангары" до ракет с водородными двигателями. На смену пришёл "Богучар". Теперь "Вагай", но говорили, что в серию он не пойдёт. А пойдёт более усовершенствованный "Гилюй". Обещали нечто прорывное и невообразимое.
За четыре с половиной месяца космонавты должны были добраться до второй планеты Солнечной системы и нашей ближайшей соседки.
В полёте Одинцов и Веве очень сдружились. А над Щукиным стали подшучивать, и причина для этого была. Игорь был горячим сторонником идеи, что на поверхности Венеры может быть жизнь. Он показывал фотографии, на которых указывал объекты, напоминающие зверей и растения. Сперва было забавно, но потом все эти "сычи", "змейки", "скорпионы", "медвежата" и "четырёхлистники" стали напрягать. Ну похоже на что-то, и что? Облака тоже на многое похожи. При буйной фантазии всё что угодно можно обнаружить на самом невинном изображении.
Одинцов, как командир, старался вести себя корректно. Не хватало ещё, чтобы из-за фантазий в экипаже начались трения. Но, Щукин в какой-то момент сам устал убеждать своих товарищей. Он рассудил так, что обнаружение венерианских форм жизни само за себя скажет лучше, чем его горячие речи. В свободное время он рассматривал и рассматривал в своём планшете фотографии, сделанные на поверхности Венеры различными аппаратами. Игорь хотел лучше запомнить те объекты, которые некоторыми учёными воспринимались как формы жизни. Игорь хотел узнать их сразу, как только увидит.
Бортовые системы работали нормально. Связь с центром и с теми экспедициями, которые работали в атмосфере Венеры, была устойчивой. На здоровье космонавты не жаловались. Шла серьёзная работа по подготовке к операции на Венере. Одинцов и Щукин осознавали, что в их миссии есть какая-то незавершённость. Они сядут на поверхность Венеры, но выйти из спускаемого аппарата им не удастся. Ну, нет ещё скафандра для ада. Нет! Это какая должна быть система охлаждения? Такую на горбу не утащишь.
Поэтому задача была следующая. Сесть на поверхность в спускаемом аппарате. Отработать четверо суток. Взлететь и вернуться на Землю. Читается легко. Две строчки полётного задания. А ведь каждый этап - смертельная опасность. Поэтому и считалось, что садиться на Венеру с людьми не надо. Всё то же самое могут сделать роботы. А как же любопытство? Хорошо, что во времена Колумба не было роботов. А-то бы его не послали открывать Индию. Робота бы отправили. Автоматические станции - хорошо, но посмотреть своими глазами - куда как интереснее.
Вышли на орбиту Венеры и стали ждать команды ЦУПа на спуск. Ждали двое суток. Там тоже разные мнения были. Кое-кто до последнего момента выражал сомнения по поводу необходимости спуска людей вниз. Мол, пусть до 50 километров над поверхностью спустятся. Там на платформе останутся, а капсула сядет в автоматическом режиме. Отработает полный цикл исследований, взлетит. А там посмотрим. Если всё пройдёт как надо, то потом можно и с живыми существами попробовать. И не факт, что с людьми в первую очередь. Но, кто-то сумел из руководства настоять, взять на себя решение: космонавтам на поверхность садиться.
На первом этапе спуска на орбите остался командно-служебный модуль (КСМ). Остался в автоматическом режиме, люди из него полностью перешли в блок работы в атмосфере Венеры. Блок спустился до высоты 50 километров, где развернули специальный дирижабль. Он вместе с частью комплекса должен был находиться на заданной высоте, дожидаясь возвращения экспедиции. Космонавты перешли в посадочный модуль.
Вот эти переходы до полёта вызывали большие споры. На орбите в корабле-спутнике никого. На дирижабле - никого. А ведь космонавтам при взлёте надо будет стыковаться в обратном порядке. Что если проблемы при стыковке? С Земли на таком расстоянии, из-за задержки сигнала не сильно сумеешь помочь. Но, Генеральный сказал:
- Космонавты знают, на что идут. Добровольно, заметьте, идут, на верёвке их никто туда не тянет. Все мы свою ответственность знаем. Но, волков не бояться, в лес не ходить. Значит, мы до полёта должны так всё отработать, так на совесть всё сделать, чтобы и у нас, и у тех, кто жизнью там своей рисковать будет, сомнений никаких не возникало. От нештатных ситуаций никто не застрахован. А брать ещё людей в полёт, чтобы кто-то остался в командно-служебном модуле или на дирижабле, это, сами понимаете, какое утяжеление.
Конечно, все понимали. Ещё один человек на борту, это и питание на него, и объём пространства, и воздух, и снаряжение. А вы учтите: туда лететь четыре с половиной месяца, обратно - восемь.
Как так? А вот так. Планеты-то движутся. То сближаются, то расходятся. Поэтому ещё одного человека надо год в космосе таскать. Накладно.
Посадочный модуль пошёл вниз. Это была не менее сложная и не менее составная конструкция, чем весь корабль в целом.
Место посадки выбирали при планировании экспедиции чрезвычайно тщательно. Поверхность Венеры в целом ровная, состоит из базальтов, образовавшихся в стародавние времена, когда ещё изливалась вулканическая лава. Но, как говорится, есть нюансы. Тессеры - участки, похожие на паркет или черепицу. Садиться туда - смерть. Это площадки изрезанные вертикальными уступами, усеянные булыжниками. Да ещё булыжники эти кучками навалены.
На Марсе роверы сажали в кратеры с гладким дном. Но, учёным такие площадки неинтересны. Кратер образуется при ударе метеорита о поверхность. Удар вышибает из планеты вещество. Так вот, выбитое вещество, пока не осядет, проходит через атмосферу и может измениться. А значит, пробы, взятые на поверхности, не отражают реального состояния грунта.
Выбирали из двух вариантов: первый - мантийное вещество, второй - коровое. То есть, одна поверхность образована при застывании в ходе вулканической деятельности вещества верхней мантии, а вторая - планетарной коры. Остановились на мантийных равнинах. Вулканические равнины на Венере довольно обширны, поэтому не было нужды целиться в какую-то точку. Выбрали удобный район приземления, а там уж, где сядем.
Спускаемый аппарат начал входить в нижние слои атмосферы Венеры. Показания приборов были на грани нормы, но в целом всё шло неплохо. Аппарат начал разогреваться, но это ожидали, надо было сесть. Пока работали отражающие экраны, система охлаждения должна была заработать на поверхности.
Спускаемый аппарат сел. Сразу отцепился блок ядерного реактора, отъехал в сторону и включился на полную мощность. Он начал давать энергию для системы охлаждения. Температура посадочного модуля стала снижаться и нормализовалась. В ЦУПе началось ликование, которое охладил Генеральный:
- Там взлёт сложнее посадки. Вот когда вернутся на Козьму (так Генеральный называл КСМ), тогда и будем шампанское открывать.
Космонавты распределились как в карауле: рабочая смена, бодрствующая и отдыхающая. Таким образом, один человек на борту всегда спал, а двое нет. Один из двоих имел личное время, другой отрабатывал поставленные задачи.
В своё личное время Щукин усиленно просматривал пространство Венеры, которое окружало их корабль. Его особенно устроил выбор специалистов по месту посадки. Те фотографии, на которых впервые усмотрели возможность венерианских живых объектов, были сделаны аппаратом "Венера-9", а затем "Венера-13" и "Венера-14". "Венера-9" садилась на северо-восточном склоне области Бета. А это - мантийный плюм.
Поэтому мантийная равнина казалась ему то, что надо.
Теперь, немного о том, как Игорь рассматривал панорамы. В кино спускаемую капсулу показали бы с громадными окнами во всю стену. На практике при внешнем давлении в 100 атмосфер такие иллюминаторы выдавит на раз. Поэтому внешние камеры выводили изображение внутри на экран или представляли как голограмму. Игорь часами сидел в своём кресле, вертел голограмму. Растягивал и сжимал её, увеличивал отдельные участки. Но, ничего похожего на то, что он желал найти, ничего похожего на фрагменты снимков с "Венер", не находилось. Он утешал себя тем, что может быть то место, где они сели, необитаемо. Но есть другие места, где жизнь более сосредоточена. Там жизнь просто кишит, конечно, по венерианским меркам.
Всё время после посадки шла напряжённая работа. Специальные роботы выезжали из модуля и брали пробы грунта. На Земле специалисты руки потирали и слюни пускали. Это же надо - впервые получить грунт с Венеры. Брались пробы атмосферного воздуха. Всё это сразу упаковывалось в герметичные контейнеры. Выбросили за борт два контейнера по программе "Биориск". Первые опыты начали давным-давно, ещё на околоземной орбите, когда в открытый космос на год вынесли контейнер, в котором находились чашки с биологическими объектами. А затем контейнер забрали и смотрели, как поведут себя объекты после воздействий перепада температур и солнечной радиации. Так и сейчас в контейнерах были чашки с мотылём, дафниями, бактериями, различными семенами. К концу вторых суток наметились проблемы в системе охлаждения, но Щукину удалось привести всё в норму. Веве следил за здоровьем своих товарищей. Посадочный модуль маленький. Движения ограничены. Все рядом. Поэтому необходимы специальные упражнения, специально разработанная статическая гимнастика. Необходимые тренажёры на борту были. Веве гордился, что пару тренажёров разрабатывали и с его участием. В душе ему хотелось, чтобы его напарники чуточку заболели. Не сильно, но всё-таки. Например, аппендицит. Веве стал бы единственным врачом, удалившим аппендицит на Венере. Или перелом. А он наложит гипс. Здравый рассудок подсказывал, что лучше бы всем остаться здоровыми. Но, что врач без больных? Так, одно название.
К концу третьих суток Одинцов пошёл спать, Щукин свои плановые работы выполнил. Веве проснулся. По графику исследований Веве занялся Щукиным. Провёл его обследование, погонял на тренажёрах. Щукин всё делал механически, хотелось заняться панорамами и голограммами. Затем вдруг опять подскочила температура в модуле, и Игорь занялся системой охлаждения. Потом засбоил робот, вышедший за очередной пробой грунта. Он то ли упёрся в выступ поверхности, то ли заклинило ходовую часть. Щукин стал выводить робота в ручном управлении. Веве не терял времени и отслеживал показатели организма у бортинженера. Любые данные на Земле при обработке могли дать ценную информацию, которая пригодится в следующих полётах. Наконец, и температура снизилась, и робот вернулся. Тут Щукин сумел развернуть свои картинки. Но, долго поработать не удалось. Проснулся Одинцов и потребовал, чтобы Щукин отправился спать. Всё по графику, всё по плану. Игорь знал, что с командиром не спорят, и пошёл укладываться. А изображения не выключил. Веве провёл комплекс исследований с Одинцовым, так же как восемь часов назад с Щукиным, погонял и Вячеслава на тренажёрах. Когда закончил, то перешёл в кресло бодрствующего космонавта. Хотел выключить изображение, но передумал. Заинтересовался, что там Щукин всё время высматривает?
Картинка в целом была унылой: статичный пейзаж и всё. На Венере, не смотря на плотные тучи над поверхностью, всё же не абсолютный мрак. Так, сумерки. Но, смены дня и ночи, бураны, всё это делает картинку нечёткой. Поэтому из посадочного модуля всё время били лучи светильников, освещавшие прилегающую территорию и позволяющие делать качественные снимки. Веве искал у камней глаза или хвосты, или там чешую. Что им Щукин показывал? Нет, ничего. Уж если Щукин не нашёл, что Веве с ходу отыщет? И тут бразильцу в голову пришла забавная мысль. Он загрузил запись, сделанную с начала посадки до настоящего времени, и прокрутил её в ускоренном режиме. Пришлось ещё с режимами поэкспериментировать, чтобы не быстро проскакивала и не тянулась долго. Наконец, нашёл такой режим. Просмотрел раз. Даже какое-то удовольствие получил. Тени меняются, ветер носит клочья облаков. Забавно. Веве прокрутил ролик второй раз, третий. Появилось нехорошее чувство. Тревоги что ли? Стал крутить раз за разом, а когда понял, что его зацепило, то позвал:
- Командир.
И потом даже взвизгнул:
- Командир!
Щукин минут двадцать не доспал. Когда проснулся, на часы посмотрел и решил было сразу не вставать, долежать своё время. Но тут услышал споры какие-то.
Одинцов и Веве горячо что-то обсуждали перед экраном. Одинцов, как командир, был спокоен. Его басок мерно рокотал, успокаивая темпераментного бразильца. Веве горячился и доказывал своё.
Щукин подошёл посмотреть. И тогда Веве прокрутил изображение для него, ещё и показывая пальцами, на что обратить внимание. Щукин посмотрел, увидел, и тепло разлилось в его душе. А показывал Веве, что несколько камней на равнине ползли. Ползли из разных точек, но строго к их кораблю.
- Есть! - закричал он. - Есть жизнь! Что я говорил?
- Да подожди, - отмахнулся Одинцов. - Движение есть, не спорю. Метров сто за сутки они проходят. Но здесь же ураганы. Вот их и движет ветром.
- Ветром бы их в одну сторону двигало, - резонно заметил Игорь. - А здесь они ползут к нам.
- Реакция на свет, - вяло заметил Одинцов.
- Да! Но, неживой объект на свет как реагирует? Никак.
- Камень к северу мхом обрастает, - отшутился Вячеслав.
Веве было не по себе. Он знал, какие в джунглях бывают объекты. И камнями прикидываются, и веточками, а потом как тяпнет. И всё - конец!
Веве стал считать. До отлёта меньше суток. Доползут - не доползут?
Одинцов похлопал его по плечу.
- Даже если они живые, что они нам сделают?
- О-о! Эти дьяволы живут здесь в аду. Может они могут стены прогрызать? Зачем они к нам ползут? Напасть?
- Это - любопытство! - убеждённо воскликнул Щукин - Им просто любопытно: кто мы, зачем мы здесь?
Веве отправили спать. Он уснул не сразу. Ворочался.
- Сейчас бы чайку горяченького крепкозаваренного попить, обдумать, - мечтательно сказал Одинцов.
Игорь посмотрел на него:
- Жаль мы не можем выходить из модуля.
- Нет такого скафандра, - отрезал командир.
- Я знаю. Но, я вот думал. Можно же придумать ровер? Он отстыковывается от модуля и ездит по поверхности, а затем пристыковывается обратно. Космонавт не выходит на поверхность, но в ровере он более мобилен.
- А система охлаждения ровера?
- Сначала охлаждаем ровер, например, до нуля градусов или немного ниже. Космонавт одевается потеплее и переходит в ровер. Ровер отстыковался, поехал. Конечно, он будет постепенно нагреваться, но какое-то время для поездки будет.
Одинцов уважительно посмотрел на друга.
- На Земле предложишь разработчикам.
- Само собой, - Щукин не отрывал взгляд от экрана, но уловить движение в реальном времени было практически невозможно. Надо сравнивать почасовую съёмку. Вот если за час объект сместиться метра на три-четыре, то тогда ещё можно что-то заметить.
Неумолимо приближался час отлёта. Занялись подготовкой к взлёту. Перешли в стартовую капсулу. Основная часть посадочного модуля оставалась на Венере, приборы в автоматическом режиме продолжат исследования. Забрали один из контейнеров по программе "Биориск", второй оставили на поверхности. Кто его заберёт, когда? Всегда есть надежда.
Взлетали с поверхности не на двигателях, а на стратостате. Выбросили два баллона и стали накачивать газом. Атмосфера Венеры плотная, здесь и водяной пар даёт хорошую подъёмную силу. Но, конструкторы решили взлетать на водороде. Заработали установки по выработке газа. На Земле водород горюч, поэтому дирижабли на водороде были и остаются чрезвычайно взрывоопасными. А вот в атмосфере Венеры нет кислорода, с которым водород образует гремучую смесь. Поэтому решили, что риск минимален. Баллоны наполнились, и плотная атмосфера сама стала выталкивать капсулу с космонавтами вверх. На высоте 50 километров включили маневровые двигатели, нашли дирижабль и состыковались. А затем стартовали к КСМ. Стыковка состоялась и там.
В ЦУПе ликовали. Впервые! Впервые сели и взлетели!
Рассказы о камнях, подбирающихся к кораблю, восприняли спокойно.
Генеральный сказал:
- У нас на Земле есть зоны, где камни ползают. С момента сотворения Земли ни кого ещё не напали, никого не съели. А вот взлететь с Венеры - это вам не фунт изюму.
Экипаж настраивался на долгие месяцы возвращения, которые будут заняты первичной обработкой результатов экспедиции. С собой везли взятые пробы, а главное - впечатления.
Веве был рад, что злые каменюки не успели доползти до их корабля.
А Щукин приговаривал:
- Брат, они просто любопытные. Мы зачем на Венеру прилетели? Напасть? Нет, любопытство, брат, великая вещь. Вот и они, на Венере, как дети, ей Богу!
• Автор выражает благодарность сотрудникам Госкорпорации "Роскосмос" за интересные и высоконаучные материалы, размещаемые на сайте "Роскосмоса" и в журналах "Русский космос" и "Дистанционное зондирование Земли из космоса в России", а также активным участникам форума на сайте novosti-kosmonavtiki.ru за их неравнодушие, инженерную и творческую смекалку, а также за желание идти вперёд за горизонты науки.