Рыцари Кин и Кар сидели за столом в королевской кухне и лакомились зеленью и мясом дерева-птицы. Главный Королевский Шеф-Повар не одобрял посещения кухни посторонними лицами, тем более, если они еще и задерживались для приема пищи. Но сейчас был совсем другой случай. Дело в том, что из всех рыцарей Шеф-Повар очень не любил мастера Здора. Мастер Здор по старой морской привычке звал Главного Королевского Шеф-Повара запросто коком, а Королевскую Кухню - камбузом. Поэтому мастеру Здору дорога на камбуз, то есть на кухню, была заказана. К Черному Рыцарю у Шеф-Повара было более сложное отношение. Когда Черный Рыцарь приходил на кухню и рассказывал всякие гадости про мастера Здора, Шеф-Повар сам угощал его чем-нибудь, да еще, глядишь, и подносил стаканчик-другой. Если Черный Рыцарь во время рассказа начинал невзначай похлопывать поварих по их горячим (в том числе и в прямом смысле слова из-за жары на кухне) задам, Шеф-Повар деликатно отворачивался. Но выпив упомянутый выше стаканчик-другой, Черный Рыцарь преображался. Он переставал похлопывать поварих и принимался их лапать. Он брал ведро из-под очистков, уходил в винный погреб к волшебной бочке и возвращался с ведром полным несусветной бурды. Из этого ведра он прямо и пил. Ту же самую бурду. Здесь Черный Рыцарь переставал рассказывать гадости про мастера Здора и принимался говорить гадости в адрес Шеф-Повара. Поэтому Черного Рыцаря Шеф-Повар тоже не любил, ну может чуть меньше, чем мастера Здора.
К Кину и Кару Шеф-Повар относился лояльно. А сегодня, придя на кухню с рассказом о том, как мастера Здора и Черного Рыцаря застали в королевской библиотеке за раскрашиванием иллюстраций в невесть где добытом экземпляре "Ее неудовлетворенной страсти", доблестные рыцари удостоились угощения. Шеф-Повар раз десять с неослабевающим удовольствием выслушал, как у Черного Рыцаря был изъят в королевскую казну его знаменитый двуцветный карандаш, а сам его обладатель был сослан по месту непосредственной службы в пустыню. Мастер Здор был просто взят под домашний арест.
Вот за эту-то историю и лакомились Кин и Кар зеленью и мясом дерева-птицы.
- Бесподобный вкус, - откинувшись на спинку стула, оценил рыцарь Кин. - Ваше мастерство, господин Шеф-Повар, равно волшебству волшебника Баккара.
Шеф-Повар густо покраснел.
- Конечно, мой опыт позволяет мне готовить разнообразные блюда. Но, справедливости ради, должен заметить, что привезенная дичь была великолепна. А это заслуга пыхыяков рыцаря Кара.
Теперь и рыцарь Кар оторвался от еды.
- Пыхыяки большие мастера в охоте на дерево-птицу. Есть люди, занимающиеся этим промыслом, но им трудно тягаться с пыхыяками.
- Да, - поддакнул Шеф-Повар. - Дерево-птица не должно быть слишком молодо, тогда мясо еще не так сочно. Но и не слишком старо, тогда оно теряет свою зелень, а древесина огрубевает.
- Великое мастерство найти и срубить подходящее дерево-птицу, - резюмировал рыцарь Кар.
- В самом деле, тяжелое занятие? - заинтересовался рыцарь Кин.
- Ужасно тяжелое.
- А вы, дружище Кар, пробовали?
Рыцарь Кар замялся:
- Ну, несколько раз.
- А вот и вранье, - развеселился рыцарь Кин. - Ни разу! Ну, ведь ни разу? А, ни разу?
Смущенный Кар молча кивнул.
- Ну, это не рыцарское дело, - вступился за Кара Шеф-Повар.
- Ерунда, - поднялся со своего места Кин. - Рыцарю до всего есть дело. Даже до раскраски неприличных картинок.
Все трое рассмеялись.
Через некоторое время кони вынесли двух рыцарей из Джокертаны и к вечеру доставили их в старую столицу, Баккардану. Постучав в ворота, они услышали, как раздался шум отодвигаемого засова. Ворота распахнулись, и в лучах заходящего солнца блеснула серебряная обшивка их внутренней стороны.
- Добро пожаловать, господа рыцари, - приветствовал их охранник. - Рыцарь Артур будет очень рад.
Всадники поехали влево по узкому проходу и вскоре достигли следующих ворот, перед которыми был еще и ров. Опустили подъемный мост, и они поехали дальше. По пути им пришлось преодолеть еще пару-тройку ворот.
Баккардана была выстроена давным-давно в тяжелые и смутные времена. Поэтому-то и выстроили ее в горах, и эти горы защищали город с двух сторон. С третьей стороны была пропасть. И только с четвертой к городу подходила дорога. Ядро города было окружено высокими стенами, а вокруг него шла по полуспирали вторая стена. Между этими двумя стенами разместилось несколько ворот, через которые пришлось бы попытаться пройти любым захватчикам. Стены были практически неприступны.
Переночевали герои у гостеприимного рыцаря Артура, который каждые полчаса будил гостей, чтобы узнать, не желают ли его друзья чего-нибудь еще.
Утром невыспавшиеся рыцари отправились дальше и к полудню перевалили через западный хребет. Рыцарь Кар рассказывал старую пыхыякскую легенду о происхождении дерева-птицы. Рыцарь Кин слышал эту историю многократно от того же рыцаря Кара, но, как известно, разговоры помогают скоротать время. Поэтому он не перебивал увлекшегося Кара. Вот какова была эта легенда.
Давным-давно жили громадные хищные птицы. (Черный Рыцарь почему-то всегда прибавлял, что прилетели они из пустыни). От этих прожорливых тварей не было житья ни одной зверюшке на западном побережье. Обратились тогда звери за помощью к волшебнику Баккару. Волшебник потребовал от птиц оставить животных в покое, но только рассмеялись крылатые наглецы. И превратил их волшебник Баккар. Но так как не он их создал, то не мог превратить их во что-нибудь полностью. И должен был, отбирая что-то у птиц, дать им что-то же взамен. И волшебник Баккар превратил птиц в деревья. Вместо свободы птицы обрели долгую-предолгую жизнь. И превратились они лишь частично. У них снизу были корни, ствол, а сверху два крыла и птичья голова. Так как птицы были чрезвычайно прожорливы, то скоро их корни высосали все соки из прибрежных скал. И без того скудная порода стала совсем бесплодной, и на скалах исчезла всякая растительность. Животные отошли вглубь острова. И даже редкие гномы покинули эти края, им просто стало нечего добывать. Так и стояли на вершинах прибрежных скал, пронзив их громадными корнями, крепкие деревья с гордо поднятыми птичьими головами. Они были несвободны, но они были вечны. Века проходили за веками, но лишь изредка какая-либо птица, чьи корни уже ослабели от старости, взмахнув еще крепкими крыльями, отрывалась от скал и улетала. Птица обретала свободу, но она улетала в море умирать. Таково было проклятие Баккара.
Так за разговорами рыцари доехали до пыхыякских лесов. И следующую ночь рыцари провели у лесного костра. Пыхыяки радостно приняли своего предводителя, рыцаря Кара, и его друга. Накормив гостей вкусным, сытным ужином, они уложили их на мягкие травяные подстилки. После чего кто-то из пыхыяков принялся играть в фишки, а другие - слушать старинные истории и легенды. Рыцарь Кин неплохо играл в "Камень Баккара", игру, произошедшую от пыхыякских фишек. Однако фишки сильно отличались от известной Кину игры. И, не сумев разобраться до конца в стоимости тех или иных сочетаний, рыцарь отвернулся. Закрыв глаза, он принялся слушать рассказы.
Когда-то волшебник Баккар сотворил прекраснейшую Яку. Лось-великан возил ее на своей широкой спине. Свирепые джураки охраняли ее и расчищали ей путь. Кабаны с утра до вечера грели своими телами ее ложе, чтобы на ночь она легла в теплую постель. Размеренно текла жизнь прекраснейшей Яки. Все звери подчинялись ей. Она насладилась летом, восхищалась красками осени, звери защитили ее от зимних трудностей. Но пришла весна. И явилась Яка к Баккару, и гневно сказала ему:
- Весна пришла. И за возлюбленной самец лягушки ныряет в мутные неведомые глубины, а крот роет новые ходы, чтобы провести любимую по всем своим кладовым, и белка-летяга совершает умопомрачительные прыжки между деревьями, чтобы поразить свою избранницу. А где тот, кто придет ко мне, оценит и очарует меня?
Нахмурился волшебник Баккар. Еще бы, ведь Яка его разбудила. Но все-таки Баккар сдержался и вежливо ответил:
- Хорошо. Будет тебе тот, кто придет и оценит тебя.
И отвернулся волшебник Баккар, хотел спать дальше. Но не отставала от него Яка.
- Всего один? - закапризничала она. - Но ведь даже из-за сутулой горбоносой лосихи бьются два красавца-самца. Форели на горном перекате выпрыгивают из ручья, и тот, кто прыгнет выше всех, будет избранником речной красотки. Я уже не вспоминаю, как бьются в кровь джураки ради своей толстозадой ленивицы. А мне и не будет из кого выбрать. Разве это справедливо?
Рассвирепел Баккар и сказал тогда ей:
- Ну, хорошо. Будет тебе из кого выбирать, и будешь ты выбирать вечно, и будешь всегда мучаться своим выбором.
Создал тогда Баккар двух братьев-близнецов, Пы и Хы, и сбылось это его проклятье. И выбирала Яка, и мучалась своим выбором, и выбирала вновь. Нарожала она множество детей. Так пошел народ - пыхыяки.
Приоткрыв глаза, Кин посмотрел на сидящих у костра.
"Прекраснейшая Яка, - хмыкнул он про себя, и еще раз осмотрел низкорослый лесной народец. - Тоже, небось, была волосатая, с покатым лбом, тяжелой нижней челюстью. Руки, наверное, длинные, на лице щетина, грудь отвислая. - Кин закрыл глаза, подумал. - А вообще-то ведь никто из нас ни разу не видел пыхыякских женщин. А какие они? Ведь есть же у них женщины? Пыхыяки все-таки не фендрики".
С этими мыслями рыцарь уснул, а проснулся разбуженный яркими лучами солнца. Рыцарь Кар уже возился с джураками, на которых рыцари здесь меняли своих коней. К седлу своего джурака Кар приторачивал бочонок с хвощовым пивом. Ему помогал пыхыяк-рассказчик. Он вежливо поприветствовал рыцаря Кина:
- Приезжайте осенью, - сказал на прощанье старичок рыцарям. - Угостим оленьими пальцами, да и напитки будут славные.
Вдоль гор рыцари направились к Хребту Дракона. К полудню их ожидала новая встреча. На дороге стояли гномы в своих широких штанах, расшитых жилетах и войлочных шляпах с широкими полями, под передним краем которых были прикреплены пластинки черной слюды, чтобы прямой солнечный свет не раздражал привычных к тьме подземелий глаз. Это были пожилые представители горного народа, вышедшие торговать. Рядом, в тени, лежали украшения, оружие и непонятные предметы домашнего обихода. Гномы перебирали вещи узловатыми пальцами со следами золотой пыли, навечно въевшейся в кожу под ногтями. Рыцарям низкорослые пройдохи попытались продать меч, который, по их словам, был заговорен двести сорока семью заклятьями.
Рыцарь Кин вопросительно посмотрел на Кара.
- Сомневаюсь, - буркнул Кар. - Что-то я ни разу не встречал гнома, который сумел бы досчитать до пятидесяти трех.
Гномы от мягких почтительных уговоров перешли к гнусным ругательствам. А гномы, скажу я Вам, очень здорово умеют ругаться. Говорят, что под землей они и не разговаривают, а лишь перемежают предлогами ругательства. Рыцари не стали связываться с этим сволочным народцем и поехали дальше.
- Вот ведь человечки, - проворчал Кин, говоря о гномах. - Затоптать бы лошадьми.
- Дядюшки на них нет, - ответил Кар. - Вот когда он опять появится, он им задаст.
Рыцарь Кар втайне считал себя выше остальных рыцарей. Да, волшебник Баккар всякого рыцаря звал "племянничек". Но ведь, кто такие рыцари Кин, Мак и другие рядом с рыцарем Каром, если волшебника зовут не Баккин, не Бакмак и не Бак-как-то-иначе, а именно Баккар.
Вскоре вдали замаячила оранжевая равнина.
- К вечеру мы пересечем ее, - сказал Кар. - Не хотелось бы мне заночевать на ней. Против оранжевой равнины я-то ничего не имею, но вот изначальный лес ...
Рыцарь Кар выразительно умолк.
Об изначальном лесе уже многие столетия ходили дурные слухи. Даже пыхыяки побаивались заходить в эти места.
Рыцарь Кин тоже посмотрел вправо, где виднелась темная стена леса, а по краю росли молодые елочки. Пройдут годы, они вырастут и сыграют свою роль в истории всего острова.
Заночевали рыцари, действительно, уже за равниной. Солнце садилось в океан, и его последние лучи освещали только вершины гор. Где-то клубились облака.
- Это там перевал? - спросил Кин. Рыцарь Кар сделал из фляги глоток жирного лосиного молока, затем медленно поднял глаза.
- Да, именно где-то там и есть перевал "Гнездо облаков". Он даже более трудный чем "Левый путь".
- А что если на обратном пути мы попробуем его одолеть?
Рыцарь Кар недовольно покачал головой.
- Не хотелось бы. За ним провинция мёртвых, и если мы там заблудимся, то пропадём или забредём в пустыню. А в пустыне сам знаешь ...
Рыцарь Кин сам ничего не знал про пустыню. Только то, что рассказывал Чёрный Рыцарь. А Чёрный Рыцарь, это - правда, ничего кроме ужасов о пустыне не поминал. Но всегда возникал один и тот же вопрос: а как же сам Чёрный Рыцарь умудрялся вернуться оттуда здоровым, без единой царапины, да ещё и под хмельком?
Совсем стемнело. Джураки смачно лакомились ягодами где-то неподалёку. Рыцарям ещё не хотелось спать. У каждого на уме была предстоящая охота. Чтобы отвлечься и развлечь друг друга, рыцари по очереди сели между костром и плоской чёрной гладью скалы, и, ловко складывая пальцы, разыграли тенями свои истории. Сначала рыцарь Кин изобразил вычитанную им недавно из пожелтевшего манускрипта старинную легенду о мести горного короля. А затем рыцарь Кар разыграл шуточные сценки пыхыякской охоты.
Наутро рыцари выбрали себе цель. Это было старое матёрое дерево, стоящее на вершине невысокой скалы. Точнее сказать, рыцари выбрали именно скалу, а не дерево. Дерево стало целью лишь потому, что росло на этой скале.
Подниматься стали медленно, не спеша. Рыцарям до сего дня не приходилось лазить по скалам, хотя рыцарь Кин одно время лазил по стенам дворца в окна дамских комнат. Скала была совсем иссохшая от времени. Это было на руку Кину и Кару, множество трещин позволяло с удобством ухватиться и крепко поставить ногу. Когда рыцари проползли половину пути, солнце стояло прямо над головами и немилосердно пекло. И тут на счастье подвернулась маленькая пещерка. Точнее даже не пещерка, а так - углубление. Но рыцари, потеснившись, пристроились там вдвоём. Кар тут же извлёк из-за пазухи кусок лепёшки и фляжку с хвощовым пивом. Кин же просто прислонился к холодному камню и стал оглядывать окрестности.
- Посмотри-ка! - Кин указал Кару вниз. - Наши джураки!
Действительно, внизу можно было видеть джураков. Наевшись вволю ягод, они отыскали небольшую речушку и погрузили свои жирные мохнатые тела в её резвые холодные струи.
- А ведь никто кроме нас, - задумчиво сказал Кин, - и не знает, что здесь есть речка. Давай назовём её Джурачьей.
- Непонятное выйдет название, - выдавил из себя усиленно жующий лепёшку Кар.
- Почему непонятное? Кому это не понятно, кто такой джурак?
Кар прожевал наконец-таки свой кусок:
- Джурак всем понятен. Почему река джурачья непонятно. В эти края джураки не забредают.
- Но наши-то забрели!
- Так это только из-за нас.
- Всё равно, - кипятился Кин. - Я увидел первый эту реку, как хочу, так и назову. Чего расселся? Полезли!
Кар покачал головой, почесал бородку, выковыривая из неё застрявшие крошки, и полез дальше вслед за Кином.
Вершина была уже недалеко, но и подъём становился труднее. Камень крошился под рукой, и трудно было найти надёжную опору. Приходилось всё время смотреть под ноги. Кроме того, поднять голову было нельзя из-за солнца, оно начинало бить прямо в глаза и слепило.
- Как только эти охотники лазят, - прохрипел Кин.
И тут раздалось громкое хлопанье, и порыв ветра чуть не сбросил рыцарей вниз. Щурясь, Кар всё-таки взглянул вверх.
- Это птица, - прошептал он и прокашлялся.
- Птица, - сказал он уже громче. - Машет крыльями.
Кин тоже поглядел. Пот застилал глаза, но он всё же увидел стоящее совсем уже близко дерево с птичьей головой. Глаза у этой птицы были с две ладони. Клюв был с руку и выглядел достаточно крепким. Птица очень внимательно разглядывала рыцарей и сильно взмахивала крыльями.
"Хорошо, что приросла к земле, - подумал Кин. - Если бы она могла атаковать нас с воздуха, мы были бы уже мертвы".
Преодолевая поток воздуха, рыцари подобрались вплотную к вершине. Когда они вылезали на ровную поверхность, птица уже размахивала крыльями вовсю. Кину и Кару пришлось чуть ли не ползти. И тут Кину показалось, что земля проваливается под ногами. Через некоторое время он обнаружил, что земля действительно трескается.
- Что происходит? - закричал он. Ветер относил его слова в океан.
- Да это всё птица!- крикнул в ответ Кар.
Кин поднял голову и увидел, что птица махала крыльями уже настолько сильно, что корни стали вылезать из земли. Рыцари схватились за мечи, ожидая, что вырвавшаяся на свободу птица сразу ринется на них. Время как будто замедлилось, мгновения тянулись бесконечно. Рыцари видели, как медленно, один за другим из земли вылезали птичьи корни. Как облетали с них крошки скальной породы и небольшие крупинки земли. Наконец птица полностью обрела свободу, но какое-то время висела на одном месте, хотя и продолжала энергично взмахивать крыльями.
"Да ведь это её первый полёт, - подумал Кар. - Она в небе как птенец, впервые выбравшийся из гнезда"
Наконец птица смогла сориентироваться в пространстве, взмахи крыльев стали реже, ствол принял почти горизонтальное положение, и птица направилась в океан.
Мощный вихрь сразу стих. Свежий солоноватый ветерок нёс совсем иные ощущения. Кин поднялся в полный рост, всё ещё сжимая меч в руке.
- Я думал, что нам придётся сражаться за жизни, а она полетела умирать.
Птица неслась невысоко над океаном. Мощные потоки воздуха из-под её крыльев создавали рябь на водной поверхности. Наконец птица стала набирать высоту.
- Нет, - ответил проникшийся пыхыякской философией Кар. - Она обрела свободу.
Бордовое солнце садилось в океан. Сзади стояли хмурые горы. Рыцари стояли на вершине, обдуваемые ветром. Они ощущали себя одновременно и свободными, и бессмертными.