Редакция вторая, дополненная, исправленная и высочайше одобренная патриархом Селорном.
13. ДУХ, ДУША И ТЕЛО
- ...так что, если резюмировать вышесказанное, мы столкнулись со странной компашкой из предавший Веиндора жрицы, эалийского мозголаза и как минимум одного тёмного мага. Причём тёмный этот явно дарларонец - слишком уж он крут. И пришлось нам тяжко. - Талия поправила на носу деревянные очки без стёкол и выжидающе уставилась на гостей - Мора Разноглаза и Иреру.
Помимо хмурой парочки эалов за большим овальным столом в гостиной госпожи ан Камиан сидели Ирсон и лоснящаяся усатая выдра - новое "воплощение" давешнего иллюзорного лиса. Энаор и Инон остались внизу, в стеклянном кубе. Его Высоконагломордие по-прежнему не покидала мысль прорыть насквозь Бриаэлларский остров, и Ирсону пришлось вколоть ему новую дозу снотворного. Инона же, напротив, никак не удавалось разбудить.
- Вы столкнулись... и пришлось вам тяжко, - задумчиво повторил Мор. - Вы - это линдоргский маг, главный колдун ан Ал Эменаитов, он же один из лучших их телепатов, и жрец Веиндора, тоже, насколько я понимаю, не из последних.
- Ага, и все мы выглядели на фоне наших уважаемых оппонентов, мягко говоря, блэдно, - поморщилась Талия. - Однако нам всё же удалось заполучить и "вафлю", и языка. Так что, думаю, мы всё-таки небезнадёжны.
- Всё это действительно донельзя странно - сначала чёрные старики в подвале, Свечи Вопросов, покушение на Энаора, теперь эти ваши... веиндороненавистники, - обхватив голову руками, проговорила Ирера.
- Вот-вот. Поэтому мне ужасно не терпится узнать, что Мор нароет в голове этого пройдохи Рестеса! Может, уже переберёмся вниз и... приступим? - предложила Талия, едва не подпрыгивая на стуле.
- Непременно. Но перед тем как тратить силы на веиндороненавистников, нам было бы неплохо узнать, что делается в стане ненавистников кошек.
- В смысле? - хором спросили Талия и Ирсон.
Ирера осуждающе покачала головой:
- Вижу, чувство реальности утратил не один Энаор. Ректор Линдорга объявил, что сегодня в Зале Многоголосья будут обнародованы результаты расследования по "Каниралийской трагедии".
- То есть нас будут публично пороть, - втянула голову в плечи Талия.
- Вот именно, - сверху вниз глянула на неё эалийка. - Уж Кошкодав постарается.
- Эх, надо было туда, вместо посла нашего бедного, Энаора заслать. Ему бы понравилось... - грустно проговорила Талия.
- Посол тоже был бы счастлив, - заверил её Мор и, перегнувшись через стол, принялся делать резкие пассы руками. - Вам лучше пересесть, иначе мало что увидите.
- А на что там смотреть? Интриги никакой. И так понятно, с кого сдирать шкуру.
Сдвинув стулья, алаи, танай и выдра сгрудились с одного края стола. Талия обнесла всех киали, с улыбкой разливая ароматный багровый напиток из медного чайника - пузатого, четвероногого, с ручкой-хвостом и ушастой крышкой. Мор посмотрел на часы и щёлкнул пальцами. В тот же миг перед товарищами развернулась панорама Зала Многоголосья - огромной каменной чаши, разбитой на соты невысокими перегородками.
Каждый из этих секторов принадлежал одному из "Голосов" - послов различных государств, представителей всевозможных торговых гильдий, союзов транспортников и, конечно же, объединений магов. Трансляция велась с двух точек: из ячейки Голоса Бриаэллара, откуда открывался отличный вид на центральное возвышение, и из ложи напротив неё.
- А вот и герои дня, - пробормотала Ирера: на обитом светлой кожей центральном помосте появились Ректор Линдорга и Них"наз Мабраг, по прозвищу Кошкодав.
Из-за простых кипельно-белых одеяний их можно было бы принять за жрецов Леди Света Лайнаэн, если бы картину не портили тёмные волосы Ректора и вязь татуировки на лбу Мабрага. Также на обоих господах магах отсутствовали непременные для светлых сияющие побрякушки... Впрочем, нет, одна на двоих всё-таки была. Стоячий воротник Ректоровой робы оставлял открытой переднюю часть его длинной бледной шеи, и на месте удалённого кадыка кожу, собранную в несколько вертикальных складок, скрепляла изогнутая алмазная булавка. Её крохотный камень пылал нестерпимо ярко.
Как и три четверти линдоргских магов, и Них"наз, и господин Ректор были людьми. На этом сходство между ними заканчивалось. Высокий, статный владыка Линдорга выглядел ещё внушительнее на фоне коренастого, большеголового Мабрага, чьи толстые пальцы, казалось, были созданы для того, чтобы тянуть из моря тяжёлые просоленные сети, а не сплетать тончайшие нити заклятий. Отличалось и выражение их лиц - если Ректор был спокоен, то Них"наз явно нервничал.
- Что-то он совсем не кажется довольным, - заметил Ирсон.
Его реплика прозвучала неожиданно громко. Стоило Ректору появиться на помосте, как все разговоры мгновенно смолкли. В гостиной Талии тоже повисла напряжённая тишина, лишь чья-то ложка позвякивала о край чашки. Тем временем два могущественных чародея деловито раскланялись с коллегами и остановились в центре возвышения.
- Полагаю, не требуется объяснять, по какому поводу я собрал вас здесь, - как всегда без предисловия начал Ректор. - Них"наз Мабраг вернулся из Канирали, успешно завершив порученное ему расследование. Я прошу вас, уважаемый коллега, изложить нам только проверенные факты. Будьте максимально точны и беспристрастны. Помните, Линдорг обладает достаточными ресурсами, чтобы защитить вас и ваших сотрудников от недовольства тех, кому собранная вами информация покажется нелицеприятной. - Ректор решительно поджал тонкие губы и, сделав широкий жест рукой, пропустил Них"наза вперёд.
Кошкодав неловко поклонился и оглянулся на Ректора с видом хелраадского ребёнка, бросающего последний умоляющий взгляд на мать с порога зубоврачебного кабинета15. Но владыка Линдорга, как и всякая добропорядочная хелраадская мать, остался непроницаемо-спокоен.
- Как вы знаете, мне вып... выпала честь возглавить расследование Каниралийских бесп... беспорядков.
Голос Кошкодава прерывался. Мабраг пошлёпал пальцами по шее, обновляя заклинание-громкоговоритель, но алаи прекрасно видели - дело тут отнюдь не в магии.
- Господин Мабраг, прежде всего нам хотелось бы понять, как вообще стало возможным подобное расследование? - воспользовавшись паузой, спросил Голос торгового союза Анлимора. - Обнаружить следы деятельности большинства телепатов, особенно спустя столько времени, крайне сложно, а алайских телепатов - нереально в принципе!
- Было нереально, - тихо сказал Ректор. - Было. Но наука, господин Голос, не стоит на месте.
По залу пошёл шепоток сомнения, но Ректор тут же поднял руку, пресекая разговоры.
- Уже довольно долгое время Линдорг обладает инструментом, позволяющим нам с уверенностью говорить о том, подвергалась ли некая особь телепатическому воздействию и, что в случае с Канирали несравнимо важнее, к какой расе принадлежало существо, это воздействие оказавшее. Данное изобретение и было задействовано командой господина Мабрага. Продолжайте, Них"наз.
- Я не стану утомлять вас подробностями - перечень собранных улик и их анализ без каких-либо купюр представлен в нашем отчёте, с которым каждый из вас может ознакомиться у моего помощника. Скажу о главном. Все они указывают на строго определённую группу лиц, определённый народ. На тех, кого трудно было заподозрить в действиях подобного характера.
- Уж конечно, - хмыкнул Ирсон; Ирера раздражённо шикнула на него.
- Это Элаан, господа! - провозгласил Мабраг. - Не телепаты неведомой нам расы, не маги Чёрных Башен, и... и отнюдь не эалы. Я вынужден полностью исключить возможность их причастности к вышеозначенным событиям. Потому мне не остаётся ничего, кроме как принести господину Голосу Бриаэллара извинения за неосторожные высказывания и преждевременные выводы некоторых своих коллег.
К концу своего душераздирающего монолога Кошкодав совсем скис. Он походил на верного пса, которого ни с того ни с сего отколотили палкой. Голос Бриаэллара - носатый ан Меанор неопределённого возраста - выглядел не менее комично. Он точно держал во рту выводок мышат, щекотавших ему язык и нёбо, - губы и щёки его подрагивали от сдерживаемого нервного хохота, когда он величественно кивнул, принимая извинения.
Тут взгляд волшебного глаза, благодаря которому гости Талии наблюдали за ячейкой бриаэлларского посла, метнулся к более интересной цели - ложе Голоса Элаана. Но в ней, увы, уже никого не было. Хозяева соседних ячеек вскочили на ноги и, с вытянувшимися от изумления лицами, таращились друг на друга...
В этот момент иллюзорное изображение мигнуло и погасло, и гостиная Талии погрузилась в полумрак.
- Вот те раз, - сказала ан Камианка, но никто не ответил ей; все переваривали.
Из руки Иреры мерно падали орехи - словно бусины из разорванных в тревоге чёток. Мор гипнотизировал взглядом осадок в своей чашке. Выдра превратилась в кучку замшелых кирпичей, а Ирсон, закинув голову, любовался абажуром из мышиных скелетов.
(Каждая мышь была нагружена пучком злопамяток, из которого на бечёвке свисала медная бирка - видимо, с именем одного из недругов Талии. Скелеты выглядели очень старыми. Некоторых косточек в них недоставало, остальные пожелтели от времени и потрескались, так что их пришлось скрепить клёпками и проволочками. Зато глаза, уши и хвостики грызунов, сделанные из расписного фарфора, блестели как новые - любо-дорого посмотреть... и ещё раз посмотреть, и ещё...)
Талия взяла со стола вилку, задумчиво повертела её перед носом и вдруг резко ткнула себя в ничего не подозревающий хвост.
- Я явно не сплю! - морщась, констатировала она, и тут почтенное собрание прорвало.
- Это просто немыслимо! - вскричала Ирера.
- Ничего не понимаю! С чего бы это Линдорг взялся играть с нами в поддавки? - более спокойно вторил ей Мор. - Особенно сейчас, когда мы были практически в их руках. Элаанцы! У элаанцев нет ни одного приличного телепата. Дилетант на дилетанте.
- А что если теперь есть? - всполошился Ирсон. - Представьте только, во сколько раз возрастёт мощь Элаана, если ко всему тому, чем они обладают, прибавится ещё и телепатия!
- Страшно подумать! - передёрнула плечами Талия.
- Тут и Линдоргу есть чего испугаться, - кивнул Мор. - Если ты прав, то мы все в настолько большой опасности, что и Кошкодаву впору с нами, котами, подружиться, и нам, котам, - с хелраадскими псами. Но я не думаю, что ты прав.
***
Мучительно тянулись минуты. Амиалис страдала от тягостного ожидания, словно её тащили за усы, придерживая при этом за хвост. Бывшая царица Руала была одна в просторных тёмных покоях. Она стояла неподвижно, словно впала в оцепенение, зачарованная игрой огненных язычков в закопчённой чаше светильника.
На душе её скребли крысы. Она получила, что хотела... а затем потеряла так же быстро, как и обрела... И вот теперь она здесь, в месте, где всё началось. Здесь, чтобы расплатиться, вернуть долг, выполнить свою часть давнего договора. Впервые за долгие годы Амиалис было страшно.
Послышались голоса. Они доносились из прохода, чернеющего в дальнем конце стены слева от Амиалис. Она настороженно прислушивалась: от каждой самой незначительной детали, от каждой мелочи могла зависеть её судьба. Первый голос - звучный, сильный, голос существа, привыкшего повелевать и умеющего это делать, - говорил на непонятном Амиалис языке.
Его собеседник... у него был мерзкий, гнилой голос. Так мог бы говорить могильный червь, которому вдруг вздумалось изменить любимому занятию - поеданию мертвецов - и поступить на службу. Как выяснилось, он и внешне походил на червя: его кожа была нездорового бледного цвета, казалось, что её слишком много, отчего она лежала тонкими дряблыми складками. Будто он выел изнутри труп какого-то хвостатого толстяка и теперь неловко ковылял в своём чудовищном, источающем сладковатое зловоние, коконе. Бег в мешке по некрофагски.
Несмотря на отменную выдержку, Амиалис не смогла сдержать отвращения к этому тошнотворному существу, а оно, заметив её брезгливую гримасу, так и заколыхалось от удовольствия - чем, разумеется, разозлило алайку ещё сильнее.
- Твоя работа закончена. А для остального ещё не время, - отрезал его спутник - худощавый, сутулый человек в тёплом тёмном свитере и скверно сшитых брюках. Он жестом отослал "червя" и с неприятным радушием поклонился Амиалис.
- Итак, царица Амиалис, владычица Руала собственной персоной. Ну что ж, надеюсь, ты тоже не забыла Хозяина Шилора.
Амиалис не забыла. Она кивнула в ответ, так и не найдя, что сказать.
- Тебя, царица, я думаю, интересует вопрос, почему ты здесь? Почему мы оторвали любящую мать от воспитания сына, пошедшего дурным путём? - Он покачал головой, словно осуждая собственное деяние. - Поверь, мне тоже жаль, но каким бы дурным ни был его путь, он ведёт в весьма выгодную нам сторону. Твоему сыну суждено сыграть значительную роль в наших планах в отношении небезызвестной тебе сианай.
- Планах? Ещё декаду назад вы хотели, чтобы эта Аниаллу ни в коем случае не попала в Руал, а сейчас радуетесь тому, что она свободно разгуливает под Руалом?
- Да. Планы изменились. Скажем так, они эволюционировали. Но это не единственная причина, заставившая нас вмешаться. Нам, дорогая Амиалис, не хотелось потерять тебя до того, как ты выполнишь свою часть нашей маленькой сделки. А ведь мы неминуемо лишились бы твоего общества, если бы ты сделала то, что собиралась - тут уж можешь мне поверить. Я понимаю - это слишком... решительный шаг, но иначе было просто нельзя.
- Так значит, я здесь, чтобы выполнить свою часть нашей сделки? - с напускной холодностью спросила Амиалис. Страх отступал, пусть и мелкими, детскими шагами, и к алайке возвращалась ее всегдашняя самоуверенность.
- Да, именно за этим. Мне нужен твой тел алаит, - твёрдо заявил Шилор.
- Тел алаит? - в замешательстве повторила Амиалис. - Но как я смогу отдать его тебе?
- Точно так же, как боги делятся своим духом с верующими. Ниспошлёшь мне благодать. Выжмешь из себя кошку до капли.
- Зачем?! - не выдержала Амиалис.
- Вот это оставь на моё усмотрение. Мы же не спрашивали тебя, что ты собираешься делать с короной Руала! У нас много... проектов, и тебе посчастливилось стать частью одного из них. Заметь - одного из самых перспективных.
- Что ждёт меня... после? - с трудом сохраняя самообладание, выдавила Амиалис.
- Тебе известно о завоеваниях д'ал? - вместо ответа спросил Хозяин.
- Да, - недоуменно кивнула алайка, - я читала летопись в их городе и видела портал.
- Верно, кошка, - похвалил Хозяин; он произнёс последнее слово каким-то особым тоном, и Амиалис невольно вздрогнула. - Я хочу, чтобы ты отправилась к ним. Я не совсем доволен их нынешним наместником, тем более - он не алай, хотя и успешно играет его роль. Мы подумали, что стоит перенять вашу традицию и поставить у власти в этом мире двоих - мужчину и женщину. Впрочем, - доверительно шепнул Шилор, - впрочем, мы не будем жалеть, если у д'ал вновь будет лишь один властитель... или властительница.
Амиалис, уловив смысл его слов, не смогла сдержаться и расплылась в острозубой улыбке. Раз Шилор говорил ей всё это, значит, убивать её он и вправду не собирался... и все же, когда Хозяин направился к выходу из зала, жестом пригласив её следовать за собой, у Амиалис перехватило дыхание. Она переступала последнюю черту.
Они вошли в полутёмный коридор, вырубленный в скальной породе - видимо, дворец Хозяев располагался где-то под землёй. Из многочисленных ответвлений - не то боковых проходов, не то просто трещин - тянуло холодом. Под высоким потолком, в алом свете факелов метались неясные тени. Они вызывали у Амиалис чувство необъяснимой тревоги, ей ужасно хотелось идти пригнувшись, закрыв голову руками, но бывшая царица не поддавалась этому постыдному желанию и шествовала вперёд, гордо выпрямив спину.
Откуда-то справа появилось огромное человекоподобное существо и что-то прорычало Шилору. Тот кивнул ему и ответил всё на том же непонятном наречии, видимо, соглашаясь. В итоге широкие лапы Шога, как называл эту тварь Хозяин, зашаркали следом. Алайке была неприятна эта свита, глухо сопящая ей в затылок, но она не осмелилась поинтересоваться ни тем, кто это, ни тем, зачем он идёт за ними. Коридор пошёл вниз. Стало значительно теплее, в воздухе запахло стерилизующими снадобьями.
Шилор толкнул стеклянную дверь. Амиалис вступила в комнату, посреди которой на высокой витой подставке мягко сиял каплеобразный сосуд.
- А я ведь хорошо помню нашу прошлую встречу, - задумчиво проговорил Шилор. - Помню, как блестели глаза у юной принцессы Руала... в предвкушении кончины её отца. Вот только одно так и осталось для меня секретом - что именно подтолкнуло тебя к такому решению: любовь к мужу или желание заполучить власть над страной?
Хозяин ждал. Амиалис с удовольствием вогнала бы когти в его наглые глаза, превратила глазницы в незаживающие раны. Но она стерпела и всерьёз задумалась над ответом. Она пыталась вернуться в прошлое, вспомнить, отыскать в нём себя такую, какой она была в те дни...
Конечно, она любила Криана, и любовь эта не была мимолетной прихотью принцессы, сбежавшей из дома в поисках приключений. Её сердце принадлежало ему и по сей день, хотя любовь мужа из свежего ветра давно превратилась для Амиалис в липучую патоку, крепко держащую её за все четыре лапы - прежде такие проворные и сильные...
Да, Амиалис любила Криана. Но власть она любила не меньше. Она могла остаться с возлюбленным в Долине Снов, но не сделала этого. Трон манил её, и Амиалис вернулась в Руал, на поле боя. Понимая, что одной отца ей не одолеть, она прибегла к помощи Хозяев - Шилора, явившегося пред ней, как злой колдун из детской сказки. В лучших традициях жанра, он предложил ей помощь в обмен на некую услугу в далёком будущем. Сделка была заключена, Агир - повержен, Амиалис - коронована. Однако торжество её было не полным - даже в момент триумфа ей недоставало Криана.
Амиалис знала, чем рискует, отправляясь за мужем... и всё же пошла на риск. Ей стоило огромного труда организовать, оправдать в глазах жрецов свою вылазку за Барьер. Ничуть не легче было уговорить Криана поменять драконье тело на алайское. Но она справилась. Справилась со всем, кроме мятежного духа своего обожаемого супруга. Как ни старайся, дракона не втиснешь в кошачью шкуру. Особенно - в шкуру набожного руалского кота.
Иногда Амиалис хотелось переломать благоверному все кости, чтобы достигнуть желаемого, но это не мешало ей пылко любить его. Царица не смогла побороть это вредоносное чувство даже после того, как по милости Криана её положение в Руале пошатнулось. Именно в этот момент, а отнюдь не в тот, когда она решала, жить её отцу или нет, Амиалис встала перед сложнейшим выбором в своей жизни. Криан или трон, трон или Криан? Власть или любовь? Со стороны могло показаться, что, отрекшись от престола, Амиалис выбрала последнее, но сама царица думала иначе.
Она пожертвовала властью над Руалом не столько ради любви, сколько ради власти над собственной судьбой. Она вдруг отчётливо увидела: если сейчас оставит Криана, покорится решению жрецов, воспоминания об этом вечно будут отравлять ей жизнь. Она не забудет... и жрецы - тоже. Нет, такие уступки - не для неё. Власть всегда была для Амиалис синонимом полной, безграничной свободы, возможности контролировать всё и вся, не подчиняясь никому, возможности быть высшим законом, истиной в последней инстанции - пусть даже в крошечном Руале. Разве такую власть ей предлагали купить ценой разрыва с Крианом? О нет!.. А именно она была целью жизни Амиалис.
- Мне была нужна власть, - твёрдо ответила Амиалис, радуясь, что искренний ответ, как ей казалось, совпадает с тем, какой хотел услышать Шилор.
Хозяин медленно кивнул.
- Ну что ж, моё любопытство удовлетворено. Теперь мы можем приступать... если ты, Амиалис, конечно, не предпочтёшь умереть и отдать себя на волю милостивой Аласаис... или Веиндора? - он в упор посмотрел на алайку, но та, не колеблясь ни мгновения, отрицательно покачала головой.
И тут, без предупреждения, Хозяин вскинул руки, выставил их вперёд, словно хотел схватить Амиалис. Она с трудом сдержала себя, чтобы не отшатнуться. Шилор сжал пальцы и медленно, с усилием, будто растягивая толстый резиновый жгут, стал разводить руки в стороны...
...Боли не было. Стены комнаты раздвинулись, отдалились от Амиалис. В глазах у неё потемнело. Она почти не чувствовала своего тела, оно стало каким-то чужим, нескладным, неудобным. Амиалис стоило огромных трудов не дать онемевшим ногам подогнуться, но вскоре она окончательно утратила над ними контроль. Осязание, слух и обоняние тоже угасли. Дождавшись, когда его добыча достаточно обессилила, окружающий мрак перешёл в наступление. Он водоворотом закружился вокруг Амиалис, стискивая, скручивая её безвольное тело... или самую душу? - алайка уже не знала. Она казалась себе куском желе, угодившим в кухонный сток. Струи мрака обвивали, облизывали её, унося частицы Амиалис в ледяные глубины воронки. Амиалис таяла, становилась всё меньше и меньше... Лишь малая толика её естества, как черенок от вишни, застрявший поперёк трубы, оставалась на месте. Алайка попыталась сконцентрироваться на ней, стать ею и только ею, отринув всё остальное - всё то, что жаждал пожрать водоворот, то, что камнем тянуло Амиалис в его чёрную гибельную пасть - свою тел алаит. Отдать дух, чтобы сохранить душу. Неимоверным усилием Амиалис сумела удержаться, найти устойчивое положение, но тут сознание покинуло бывшую царицу, и она упала на пол. Потускневшая шерсть осыпалась с её хвоста, как хвоя с высохшей еловой лапы.
***
- Вас не хватятся? - спросила Талия Мора и Иреру, прежде чем спустить их в куб.
- Нет. Селорн поручил нам расследовать кражу Свеч Вопросов. И велел не попадаться на глаза, пока вор не будет найден, - ответил Мор.
- И как ваши успехи?
- Никак. Изначально было ясно, что дело это гиблое. Ни одной улики, ни намёка на след... - поморщился Мор.
- С чего это Селорн стал так разбрасываться лучшими кадрами?
- Если ты пойдёшь и спросишь у него, мы будем тебе очень признательны, - прижала к сердцу чёрную ладонь Ирера.
- Замётано! - вежливо присела Талия, и, обернувшись к Ирсону, попросила: - Ты им там всё покажешь, ладно?
- А ты куда намываешься?
- Ну, ты ведь знаешь - мы, ан Камианы, коллекционируем всякое разное, в том числе и образцы голосов. А я хорошо запомнила голос этой Веиндоровой жрицы-ренегатки, вот и хочу попробовать сличить его с ними. Вдруг повезёт. Ты не волнуйся, такие запросы у нас обычное дело, никто внимания не обратит.
- В её голосе было что-то настолько примечательное, что ваши могли включить его в своё собрание?
- Можно подумать, у нас там строгий отбор, - фыркнула Талия. - Как вы, танаи, говорите: "Каждое существо - избранное. Каждый Путь - архиважный". Вот так и мы - не делим всё - ну, всё, что не занимает места, - на обычное и необычное. А просто тащим! И складируем. Сороки мы, в общем, те ещё.
- Удачно покопаться в гнезде! - хлопнул её по плечу Ирсон.
Талия опустилась на корточки и занялась созданием "шлюза".
Наблюдая за этим странным процессом, Ирера искоса посматривала на Мора. Телепат досадливо хмурился, не выказывая ни малейшего желания поскорее приступить к допросу.
- Тебя что-то тревожит? - мысленно спросил он Иреру, поймав её настороженный взгляд.
- Это я тебя хотела спросить. Обычно тебе не терпится докопаться до истины, а тут - никакого энтузиазма.
- Мне не нужно быть анэис, чтобы догадаться, чья это "вафля". Все нити сходятся на одной персоне.
- Я бы не спешила с выводами, - выдавила Ирера. - Тот его разговор с братом Энбри ещё ничего не доказывает. А больше ничего подозрительного мы не узнали, хотя прослушивали его покои, согласись, довольно долго.
- Не доказывает? - холодно ощерился Мор. - А если я скажу тебе, что, убеждая Орина, будто наш Совет собрался засунуть планы по антителепатической обороне под блохастую лежанку, патриарх Селорн лгал? Лгал цинично, целенаправленно, от первого слова и до последнего.
- Но тогда - зачем? - опешила Ирера. - Зачем он всё это сделал?
- Вот это нам и предстоит выяснить, - решительно дёрнул ухом Мор. - Насколько бы больно нам ни было.
***
- Это и есть дух кошки царицы Амиалис? - спросил Шог, уткнувшись плоским носом в бутыль на подставке.
- Конечно, нет. Дух так просто не увидишь. Это... своего рода суррогат души, питательный раствор, носитель для духа. Надо же нам как-то его сохранить.
- Чудеса, Хозяин! - подобострастно пробасил Шог.
- Ничего чудесного. Это чистая наука, - отмахнулся Шилор. - По сути дух - это сгусток энергии. Да-да, только он подчиняется весьма специфическим законам, и с ним надо работать особыми методами. Всё тоньше, сложнее, ненадёжнее, но... Но мы тем не менее смогли забрать дух у этой прекрасной отцеубийцы. - Он тонко улыбнулся, вглядываясь в застывшие черты Амиалис. - Причём оба они чувствуют себя превосходно. Их ждёт славное будущее! Дух кошки, как и подобает зверю, отправится охотиться. Мы привьём на это деревце пару новых ветвей, наделим его новым телом и подобием разума, и... и укажем дичь. А царица - царица будет править... Нужен же мне кто-то, кто сможет держать за хвосты всю эту мяукающую толпу!
Чудо не то, что нам это удалось. Чудо - что никто не решился провернуть нечто подобное раньше. Не понимаю их пиетета перед всеми этими духовными штучками! Никаких исследований, никаких попыток оптимизировать процессы формирования духовной оболочки, повысить скорость, эффективность... - ничего! Всё - на самотёк! Всё - под священным запретом! Всё - черепашьим шагом, и не важно, сколько существ пострадает из-за их щепетильности и лени. Знаешь, все эти просвещённые энхиаргцы напоминаю мне варваров, сжигающих врачей за то, что те якобы вмешиваются в промысел божий. Самодовольные дикари! И наши хвостатые друзья алаи - не исключение. Смешно: раса, способная видеть дальше и глубже всех, добровольно завязывает себе глаза. А ещё говорят, что они презирают все условности! Танаи и то пошли дальше - посмотри хотя бы, что их богиня проделала с нашей синеглазой плаксой...
Хозяин кивнул слугам, и те втроём, осторожно подняв Амиалис, унесли её из лаборатории. Шилор покачал головой, глядя вслед этой "траурной процессии". Видимо, образ бесчувственной женщины, повисшей на руках у слуг, навевал ему неприятные воспоминания. На молодом лице Хозяина внезапно проступили морщины - не легкие следы эмоций, а те глубокие борозды, какие могут оставить только прожитые годы, годы страданий и сомнений. Шог в недоумении смотрел на Шилора.
Но замешательство Хозяина длилось недолго - он чуть заметно тряхнул темноволосой головой и зашагал к стене, на которой, почти сливаясь с ней, висел плотный занавес. Сильная рука с тонкими белыми пальцами отдёрнула ткань, и Хозяин, а вслед за ним и верный Шог, прошли в смежную комнату. Шилор склонился над распростёртой на плите серой кошкой.
- Разве это то, что было вам нужно, Хозяин? - спросил Шог, разглядывая неподвижного зверька; бока кошки едва заметно вздымались, и это было единственным признаком того, что она жива. - Я думал, что вам нужна двуногая алайка, а не домашняя кошка, - проговорил он, потирая шершавые пальцы.
- Видишь, - Хозяин указал пальцем на мордочку Нелы, - её глаза начинают светиться, она становится самой собой. После нехитрых манипуляций мне удалось заставить её тело начать преобразовываться в алайское. Нам надо лишь немного помочь ей со строительным материалом, и будет у нас настоящая, двуногая, голокожая кошка. Мы чуть-чуть поколдуем над строением её мозга, химией тела - и всё. Мы готовы.
- А зачем вам понадобилось захватывать эту самку живьём? Не проще ли было выкрасть чьё-нибудь запасное тело? Или вовсе - одолжить одно у той же Амиалис? - продолжал допытываться Шог - его начальник любил внимание.
- Её душа должна быть здесь до последнего. Так сказать, греть постельку для нашей дорогой гостьи. И потом, я хочу посмотреть, как поведёт себя госпожа Нела, оказавшись в перекроенном теле, как оно повлияет на её душу - на её образ мыслей, поведение, способности и так далее.
Шог криво усмехнулся.
- Дух, тело и душа... У нас есть две части ключа к вратам победы, -пробормотал Шилор, поглаживая короткий серый мех, - недостаёт третьей. Но она скоро будет в наших руках. И быть может, всё пройдёт настолько гладко, что первые две нам и вовсе не понадобятся. Я предвижу, что в самом недалёком будущем она будет... есть с моих рук.
***
Бой подходил к концу. Отряд Инона железной метлой прошёлся по коридорам древнего лабиринта, вычистив из его промозглых закоулков тучу всевозможной нежити. Нежити прыгающей, ползающей и летающей, кусающейся, жалящей и плюющейся зловонным ядом. Нежити бездушной и одушевлённой...
Предоставив своим спутникам расправляться с полуразумными порождениями магии смерти, Инон занимался теми, под чьей мёртвой плотью трепетали тусклые огни пленённых душ. В отличие от простых жрецов на Иноне не было ни доспехов, ни символов Милосердного, защищавших своих носителей незримым щитом. Не было при нём и оружия - он сам был оружием, "мечом животворящим в деснице Веиндора". Повелительными взмахами рук Инон вырывал души из тел нежити с той же лёгкостью, с какой сноровистый крестьянин выдёргивает морковь из жирного чернозёма. Дыхание жреца было ровным, сердце билось медленно, размеренно, и в такт этому внутреннему метроному он шагал и шагал вперёд, к центру лабиринта, где полусгнившей слоновьей тушей лежал Дом Вечного Бытия. Их цель. Живое логово их сегодняшнего Врага.
То, что издалека походило на сваленные кучей остовы кораблей, увитые толстыми пожухшими розовыми лианами и укрытые драными полотнищами тёмных парусов, вблизи оказалось аморфным, лишённым кожи созданием, вроде тех кошмарно перекрученных, пронзённых собственными костями уродов, в которых превращают группы желающих сэкономить на дороге туристов неисправные порталы.
Инону уже не раз доводилось видеть подобное "торжество плоти", любовно вылепленное некромантами из трупов тысяч своих жертв, и всё же сердце его сжалось от жалости и омерзения. Как в самый первый раз, когда...
Он остановился, чтобы вознести краткую молитву Веиндору - не подобает вершить правосудие, преисполнившись ненависти. Милосердный услышал, и спокойствие вновь снизошло на его верного слугу. Подходя к неестественно маленьким воротам, похожим на стянутую горловину розового мешка, Инон даже усмехнулся, подумав: "Интересно, местные называют их просто "дверьми" или же используют какой-нибудь анатомический термин, вроде "сфинктера"?"
Внутри было влажно и жарко. Подошвы Инона с треском отклеивались от пола - липкого, в тёмных потёках, как на скотобойне. За бугристыми живыми стенами что-то ревело, булькало, урчаще гудело, стонало, бормотало - глухо и гнусаво. Время от времени доносились хлюпающие хлопки, словно шматы сырого мяса шлёпались и шлёпались на металлический лист.
Почти не встречая сопротивления, жрецы Милосердного добрались до центрального зала. Сквозь стекло его плоской крыши были видны разноцветные брюшки огромных жуков, пожиравших друг друга в мертвенном свете луны. Их бесчисленные ножки скользили по гладкой поверхности, среди осколков хрусталя, ржавых гаек, пучков сена, головок одуванчиков, обрывков афиш и обломков позолоченной мебели.
По стенам тянулись чудовищные барельефы, сплетённые их светящихся внутренностей. По ним метались кошачьи тени - угловатые, изломанные, угольно-чёрные. Их бешеный танец гипнотизировал, а вибрирующие, истеричные, голодные крики заставляли жрецов скрежетать зубами. Инон посмотрел под ноги. Теперь они шли по ковру из грязной, свалявшейся чёрной шерсти. Словно кто-то откопал труп гигантского кота и содрал с него полуистлевшую шкуру. Кое-где к ней даже пристали мелкие кладбищенские цветочки.
В центре зала, на залитом кровью чешуйчатом пеньке, похожем на обрубок драконьей шеи, сидел хозяин дома. Высокий, сутулый, он плотно закутался в традиционный для представителей его профессии грязно-коричневый кожаный балахон. Перед некромантом, закрывая своего владыку спинами, стояли три костяных голема. У ног первого, длинношеего, с плоской головой питона, лежала груда тощих кошельков с застёжками из змеиных зубов. Второй, чёрный, как головешка, походил на кота с непомерно длинными клыками. В руках он держал корзинку с тёмными, свёрнутыми в трубку вафлями. Третий скелет, тоже котоподобный, поблёскивал облупившейся позолотой. Он сидел на полу, скрестив тонкие кости лодыжек, на которых покоилась стеклянная миска, полная костяной муки.
Завидев пятёрку Инона, големы тут же пришли в движение. Чёрный выхватил из миски вафлю и направил её на ближайшего жреца. Золотой - выставил перед собой миску и исхитрился дунуть в неё, не имея лёгких. Змееголовый же скелет прыснул на "кошельки" собственным ядом, и те тут же взметнулись в воздух. Один за другим они распахнулись, демонстрируя бледно-розовый шёлк подкладки, и Инон понял - то были раздавленные, иссохшие, безглазые змеиные головы. Они набросились на двух жрецов помоложе, заставив их встать спина к спине и уйти в глухую оборону. Оставшимся двоим пришлось и того хуже: один, словно испугавшись големовой вафли, бросился бежать, вокруг же другого из костяной муки соткалась игольчатая сфера - словно стрелки инея разбежались по незримому шару, разве что иней не ложится столь правильным кружевом колючих спиралей. Сжав зубы, пленённый позолоченным големом жрец, что было силы рубил сферу мечом, но клинок бессильно лязгал по кости, не оставляя на ней даже царапин.
Инон не вмешивался - благодаря его присутствию, исход битвы был предрешён изначально, и жрец хотел, чтобы этот эпизод стал уроком для его подчинённых. Он смотрел на своих младших товарищей и думал о том, что они слишком полагаются на оружие и слишком мало - на силу своего духа, свои жреческие способности. Неужели никто не сообразит?.. Нет.
Результат не заставил себя ждать. Один из них пропустил атаку, и зеленоватый "кошелёк" впился ему в ладонь. Жрец пошатнулся, выронил меч и, пьяно захихикав, уселся на пол.
Дальше медлить не имело смысла.
Инон чувствовал, что под ногами его чуть заметно пульсирует живая ткань. Отодрав от ковра лоскут, он вжал ладонь в упругую желтоватую массу, сосредоточился... и вот уже плоть Дома Вечного Бытия стала его плотью. Инону ничего не стоило заставить её преобразиться, принять нужную ему форму, послужить своим интересам. Как чудовищные побеги, прорвав косматый ковёр, к потолку взметнулись упругие, хлёсткие щупальца. Щёлкая, как кнуты, они один за другим переловили "кошельки", сломали хребет их хозяину, туго спеленали двух других големов, метнулись к некроманту... и замерли, потому как замер Инон.
- Именем Веиндора! Остановитесь! - раздался за его спиной чистый, высокий голос.
Инон оглянулся - на пороге стоял глашатай Л"аэнора, правителя Элидана и главы Совета Стражей Смерти.
- Что всё это значит? - спросил Инон.
- Это значит, благородный герой, что ты ошибся сказкой, - вместо глашатая промурлыкал чёрный голем. - Ты заигрался, Инон, и забыл, кому ты служишь. Вот твой приятель и пришёл тебе это напомнить.
- Вы... околдовали его, - проговорил Инон, и волосы на его голове зашевелились: врага, способного на такое, он ещё не встречал.
- Хуже, Инон, много хуже. Я написал на тебя жалобу в твой собственный Совет.
- И на что же ты, падаль, пожаловался?
- На то, что ты пользуешься служебным положением в личных целях.
- И цели эти чрезвычайно неприглядные, - подал голос золочёный скелет. - Позорные цели. Хуже некуда.
- Ты ведь жрец Веиндора Милосердного, верно? Верно, - продолжал чёрный. - Тогда нам не очень понятно, что ты здесь вообще делаешь. Зачем ты здесь, а? Исходя из "Конвенции о правах мёртвых и бестелесных" причин может быть две. Первая - что всех нас сделали такими насильно. - Скелет тренькнул когтем по собственным рёбрам. - Наши души не подходят для этого и страдают нечеловечески, вот ты и явился сюда, чтобы принести нам, горемыкам, свободу. Но нет, мы все вполне довольны формой своего существования! У неё масса плюсов. А минусов - тьфу.
Остальные скелеты согласно закивали. Было в их движениях что-то нелепо ребячливое, задорное... Эта насмешка, попытка нежити симулировать жизнерадостность, изображать, что "форма её существования" есть лишь безобидное для души отклонение от нормы, взбесила Инона. Щупальца вновь стиснули скелетов... но тут же обмякли - воля Инона столкнулась с чьей-то чужой волей. И тот, другой - видимо, глашатай - оказался сильнее.
- Вторая причина, что мы сами заточили чьи-то души в какие-нибудь жуткие оболочки - из мёртвой плоти, камня, железа и так далее. Заточили, заставили работать на себя, и их души страдают, - продолжал начитанный голем. - В таком случае их надлежит освободить, а нас, соответственно, покарать. Но где ты тут видел пленённые души? А? Их тут нет. Ни единой, самой завалящей душоночки!
- Вот мы и спраш-ш-иваем, - прошипел располовиненный голем-змей, - что вы забыли здесь, господа Стражи Смерти? Это раньше, до всяких конвенций, ты, Инон, мог убить нас просто за то, что мы мерзкая нежить. А теперь - нет. Другие времена.
- Вы - по-прежнему убийцы. А Веиндору неугодно, чтобы существа лишали друг друга жизни, - сквозь зубы процедил Инон.
- И что же, он посылает к каждому из убийц по своему жрецу? Ничего себе! Так раздуть штат. Не прокормишь! - хихикнул позолоченный.
- Он посылает своих жрецов к тем, чьи злодеяния переполнили чашу его терпения. А вы считаете своих жертв тысячами, - ответил Инон.
- Как и множество других обитателей нашего мира. Хочешь, дадим тебе списочек посмотреть? Так почему же из всех ты почтил своим высоким вниманием именно нас? Детские травмы дают о себе знать?
Инон сделал несколько глубоких вдохов.
- О! Знаю, он сейчас обвинит нас в том, что мы надругались над трупами своих жертв, - пробухтел змей; он приподнялся на руках, угнездив обломок позвоночника в чёрном меху.
- А мы покажем ему, как некий король южных земель съел семью своего брата, а некая королева северных, истребив аборигенов Ледяных лесов, приказала набить их шерстью подушки для сотни своих фрейлин. Пусть полюбуется!
- Вот мы и спрашиваем, Инон, - почему мы? Молчишь? Ну да ладно, спишем этот случай не простую случайность. Так совпало. Но странное дело, мой адвокат собрал статистику по вашим предыдущим миссиям. И знаешь, что выяснилось? Целью всех ваших карательных акций была "мерзкая нежить"! Одни сплошные мертвяки! Поголовно! Ни одного дышащего, гадящего и потеющего. А это дис... диск... дискриминация! Нехорошо получается, Инон. Невозможно усидеть на двух стульях - служить беспристрастному богу и быть пристрастным. Так что поставят вас, ребята, коленями на мышиные косточки, да лет так на полтораста! - заключил скелет.
- Это не вам решать, - подал голос глашатай. - Идёмте, Инон. Нас ждут. Мои люди позаботятся о ваших подчинённых.
- Это безумие! - воскликнул Инон, но приказу повиновался.
- Вам ли говорить об этом? - с укором спросил глашатай, но спутник пропустил его замечание мимо ушей.
- Не понимаю, как его жалоба вообще оказалась на столе Совета? Кому пришло в голову внести её обсуждение в протокол?
- Советнику ан Камиан.
- Кому? - поперхнулся Инон.
- Госпоже советнику Талии Аэлле ан Камиан, - глухо повторил глашатай. - И, я уверен, она отлично на этом заработала. Деловой хватки ей не занимать.
- Как же... как же всё это... может быть? - проговорил Инон; от нереалистичности происходящего у него закружилась голова.
- Формально она следует букве закона. Всё в рамках "Конвенции о правах мёртвых и бестелесных", которую вы с ней так горячо отстаивали. И брать анонимные пожертвования теперь тоже не запрещено. Нам остаётся только смириться. Как и с бесчисленными комитетами и комиссиями, с бесконечными согласованиями, запросами, разрешениями, отчётами и счетами. С тем, что мы тонем в исках. С тем, что каждый упырь теперь имеет право голоса. И так пребудет вовеки, - обречённо махнул рукой глашатай.
- Не пребудет! - поймав его запястье, сквозь зубы процедил Инон.
И проснулся.
Рубашка его промокла от пота. Инон лежал на диване, в закутке стеклянного куба, в подвале Талии ан Камиан. Он держал за горло деревянную гадючку, поддерживавшую вместе с тремя товарками, плоскую вазу с приторно-розовыми кактусами. Сдержав тошноту, Инон сдавил пальцы ещё сильнее, и прочное лакированное дерево с треском переломилось. Ваза завалилась на бок, и кактусы стали походить на какое-то чудовищное колючее вымя. Брезгливо отдёрнув руку, Инон сел. Взгляд его обежал комнату.
Инону чудилось, что сон всё ещё не закончился. Реальное смешалось с нереальным, словно кто-то тщательно собрал клочки его кошмара и развесил их по комнате, как неряшливая девица сохнущее бельё. Эти отвратительные кактусы... приклеенные к стенам рогатые жуки, овальная кровать, отделанная по бокам металлом под чешую, застланная алым шёлковым бельём и оттого похожая на полувыпотрошенную рыбину. Прямо в этой разверстой ране свернулся клубком Энаор. Кое-где к его косматой шерсти пристала глина и сухая трава. Над головой кота покачивались светильники, свитые из розовато-жёлтых кольчатых трубок - они напоминали клубки кишок... с которыми, как говорили, Энаор так любил играть в детстве.
Инон содрогнулся. Да, он уже давно живёт в кошмаре, среди уродства и извращений. Более того, он сам творит этот кошмар, воплощает в реальность, защищая права всевозможных выродков и их прихлебателей. Не он ли доказывал, что "жить" в камнях - для некоторых душ естественно? Что это лишь вариант нормы? А ведь от этого всего один шаг до того, что явилось ему во сне. Будь он проклят! Будь проклята эта неугомонная Талия ан Камиан с её "гуманными" идеями!
Инон отёр пот и вытащил из-за спины жёсткую думку. Нет, не думку - то была тряпичная кукла. Уродец о двух головах - Талии и Энаора. На щеке первой было вышито "полоумная ан Камианка", а на лбу второй - "полоумный ан Ал Эменаит". На груди красовалась надпись "Умный алай неизвестной породы".
Некоторое время Инон буравил игрушку глазами, не в силах понять, что в ней так поразило его. А потом ошарашено прошептал: "А что если у Талии и вправду две головы?" Что если все её действия тщательно спланированы кем-то другим? Безумцем Энаором? Открыто ненавидящим Веиндора Селорном? Её интриганкой-матерью? Или... самой Аласаис? Что если кто-то сознательно пытается подточить мощь жречества Веиндора? Расшатать тысячелетние основы их веры? Развести в Храме Его гниль бюрократии? Превратить священнослужителей в торговцев и коррупционеров? Придавить их всех каблуком мнения общественности, которым кошки издревле умели вертеть, как своим хвостом.
И что если эта бедная жрица, напавшая на Талию, сражавшаяся с ним самим за душу Рестеса, так же, как и он сам сейчас, поняла, к чему могут привести эти "гуманные" реформы, и только потому пошла против своего собрата по вере?
Инон сжал разболевшуюся голову руками.
Да, так всё вставало на свои места. Предчувствуя страшную беду, жрица Милосердного и её соратники решили действовать. Рестес играл роль провокатора. Он связывался с теми, кто мог злоумышлять против Веиндора и, прикинувшись одним из них, вызнавал их гнусные планы. Единственным, что несколько смущало Инона в этой версии, было присутствие среди товарищей жрицы эалийского телепата. Но... но ведь и среди кошек встречаются добропорядочные экземпляры, верно?
15 В Хелрааде использование магии в медицинских целях строжайше запрещено. В результате большинство лечебных процедур довольно болезненны. [Назад]