Аннотация: День был чрезмерно солнечным. Он врывался в окна пятиэтажного здания, слепил глаза и залезал за шиворот. Люди, находящиеся в комнате на третьем этаже, сосредоточенно смотрели друг на друга, улыбались и потели.
День был чрезмерно солнечным. Он врывался в окна пятиэтажного здания, слепил глаза и залезал за шиворот. Люди, находящиеся в комнате на третьем этаже, сосредоточенно смотрели друг на друга, улыбались и потели. Трое мужчин и женщина обсуждали поставки нового оборудования на их предприятие.
- Лариса Николаевна, а что у нас с таможенной декларацией?
Лариса Николаевна, высокая и худощавая, посмотрела что-то в своем блокноте, только после этого ответила:
- Документы отдали все той же компании, через три дня они закончат оформление, Евгений Сергеевич.
- Прекрасно, прекрасно, - проговорил мужчина с усами, поглаживая подбородок. Он сидел во главе стола и являлся руководителем. - А что с техническими характеристиками? Их перевели, проверили? - обратился он к мужчине справа от себя.
Лариса Николаевна снова что-то посмотрела в своем блокноте:
- Этим занимается Анастасия. Ей осталось заверить все у нотариуса.
- Прекрасно, прекрасно, Николай Алексеевич! - похвалил мужчину справа руководитель, поворачиваясь к сотруднику слева, - а вы чем порадуете, Семен Андреевич?
- Место освободили, все проверили. Ждем указаний, - сразу же ответил ему Семен Андреевич, невысокий плотный мужчина средних лет.
Щебетали за окном синицы, и гремели мимо проезжающие машины.
- Вот и все, тогда. Столько нервов перетрепали с этим оборудованием! - заулыбался Евгений Сергеевич. - Как вы сами-то хоть? Лето, а мы работаем.
- Тянем помаленьку, - с такой же довольной и расслабленной улыбкой ответил Семен Андреевич, вытирая пот со лба носовым платком.
- Отпуск могу дать, но только одному из вас. Есть еще месяц с семьей можно отдохнуть. Ну, кто хочет?
- Все хотят, конечно, - отчеканила женщина. Она сидела прямо, не обращая внимания на жару.
- Может, тогда Николаю Алексеевичу его дадим? Все-таки трое детей, я правильно помню? - обратился руководитель к мужчине справа.
- Да, трое милых детишек. Света, Олеся и Егорка, маленький совсем еще, - перечислял мужчина слева, весело оглядывая собеседников и загибая пальцы. - Олеся в сентябре идет в первый класс.
- Какая большая уже! Тянете всех троих, молодец, Николай Алексеевич! - похвалил мужчину справа руководитель, откидываясь на спинку кресла. Он начал обмахиваться папкой, лежавшей до этого на столе, из нее вылетело несколько листов и разлетелось по комнате. - Вот же растяпа!
Лариса Николаевна и Семен Андреевич тут же бросились собирать документы; Евгений Сергеевич пытался подняться с кресла, но, приподнявшись, тут же грузно опускался назад. Николай Алексеевич, сидевший до этого тихо и неподвижно, перевел взгляд на бумаги, разбросанные на полу, медленно поднялся, наклонился и поднял один лист. Остальные успели собрать его коллеги. Они тяжело дышали, особенно Семен Андреевич.
- Спасибо, спасибо, - благодарил руководитель, забирая у них бумаги, - спасибо, Николай Алексеевич, - он взял лист, протянутый этим мужчиной.
Все снова расселись и приняли крайне деловой и серьезный вид.
- Так на том и порешим. Отпуск я даю вам, Николай Алексеевич, и не спорьте со мной! - ткнул пальцем в мужчину справа руководитель, не давая тому возможности возразить. - Вы усердно работали все это время, нужно и с семьей отдохнуть. И не расстраивайтесь так, Лариса Николаевна! Съездите на море осенью, там и цены пониже будут, - повернулся он к надувшей губы женщине.
Выходили все трое из комнаты, где остался руководитель, одновременно.
- А как вы, Николай Алексеевич, умело отжали себе этот отпуск! - добродушно рассмеялся Семен Андреевич, хлопая коллегу по плечу, - и про детей рассказали, и что в школу пойдет средняя дочка, упомянули! Хитрец, ой, хитрец! - смеялся он, хваля коллегу, и тут же старался успокоить Ларису Николаевну, несшую в руках свой блокнот. - Не расстраивайтесь вы так, ваш сын парнишка умный; пропустит осенью недельку занятий да нагонит быстро. Вы же понимаете, он у вас постарше, чем девочки Николая Алексеевича.
- Я не сержусь, - смягчилась женщина, - вы правильно говорите, Николай Алексеевич, сын-то мой умный и сообразительный, пропуски нагонит. А ваша дочка все-таки в первый раз идет в школу, тут пропускать нельзя.
Семен Алексеевич довольно крякнул и хлопнул мужчину, идущего рядом, по спине:
- Хитрец! - прошептал он, чтобы не услышала женщина, - и ее теперь на свою сторону перетянул. Ой, хитрец!
Через час Николай Алексеевич ехал домой, пользуясь общественным транспортом. Проблем с вождением личного автомобиля у него никогда не было, но и личного автомобиля тоже не наблюдалось. Кондуктор молча взяла его деньги и протянула билет, тут же направляясь к новым пассажирам. Николай Алексеевич сидел у окна и смотрел на мелькающий город невидящими глазами.
- Сидят тут, понимаете, - услышал над собой ворчание мужчина, - когда старшие стоят.
Он отвернулся от окна, рядом с ним стояла старушка и окидывала всех недобрым взглядом. Она явно хотела сесть, но место никто не уступал. Николай Алексеевич оглядел присутствующих, никто даже не пошевелился от слов пенсионерки. Все молчали, стараясь на нее не смотреть.
- Сидят тут, понимаете, - снова пробурчала старушка, с надеждой и злобой поглядывая на сидящих перед ней людей. Николай Алексеевич оживился, глаза у него на мгновение заблестели, румянец пошел по щекам, и участился пульс.
- Садитесь, пожалуйста, - соскочил молодой человек, сидевший напротив мужчины и слушающий до этого музыку в плеере.
- Спасибо, милок, спасибо, - радостно залепетала женщина, довольно усаживаясь на освободившееся место. Николай Алексеевич сник и снова загрустил.
В супермаркете он набрал корзину продуктов, не особо рассматривая то, что берет. Отстояв очередь, начал пробиваться на кассе.
- Мужчина, вы уверены, что перцы те пробили? По-моему, вы цену соседних вместо своих взяли.
- Там только такие остались, правильно все пробито, - услышал голос позади Николай Алексеевич и закрыл открытый для ответа рот.
- Вы уверены? - недоверчиво протянула девушка на кассе, поправляя волосы.
- Уверен, точно последние.
- Что ж, извините.
Николай Алексеевич расплатился, взял тяжелые пакеты и направился домой. Жара спадала, временами хлопала по спине горячими лучами и утихала под дуновением ветра. У подъезда в тени тополя сидели старушки, любящие именно этот подъезд и эту лавочку.
-Здравствуйте, Николай Алексеевич, - поздоровались они с мужчиной.
- Не тяжело вам? Такие пакеты несете, - спросила одна старушка, сочувствующе осматривая покупки.
- С чего тяжело будет, дурная? Мужчина крепкий, выносливый, - зашипела на нее вторая.
- Чего-то вы рано сегодня, - протянула грубым голосом третья, не обращая внимания на перепалку двух подруг.
- Так рабочий день пораньше закончился, жара-то какая сильная - кто вообще в такое время работает?
- Все работают, дурная, - снова набросилась на первую старушку вторая, цокая языком.
- В отпуск, наверное, выходите? - догадалась третья и, не дожидаясь ответа, повернулась к подругам, - в отпуске Николай Алексеевич; давно пора, столько работает.
- И правильно, правильно, - зашевелилась первая, поправляя платок на голове. Головы всех троих были покрыты платками, и, несмотря на жару, двое из них были в колготках.
Пока они разговаривали, к ним подошла молодая женщина с девочкой. Девочка строго осмотрела мужчину и с деловым видом полезла к нему в пакет.
- Олеся, дома посмотришь покупки! - сказала молодая женщина и повернулась к Николаю Алексеевичу, - милый, а ты что так рано сегодня?
- Он в отпуске, душенька, - заговорила ласково третья старушка. Голос ее более нежным не стал, но лицо просветлело и умилилось.
- Радость какая! - всплеснула руками женщина и поцеловала мужа в щеку. - Хоть к маме моей съездим, навестим. Она нас столько раз звала!
- Правильно, надо родителей навещать, - наставляла третья старушка, поглаживая по голове Олесю. Та все равно осматривала пакет, не обращая внимания на укоризненный взгляд матери.
- Да, да, - молодая женщина положила руку на плечо мужа, смотревшего перед собой. - Хорошо, что отпуск дали, а то Коля все на работе и на работе, на нас времени почти не остается.
- Правильно, правильно, - поддакивала первая старушка.
- Чего правильно, дурная? - взъелась на нее вторая. Пока они перепирались и переругивались, Николай Алексеевич с женой и дочкой поднялись к себе.
- Вот и славно, - сказала она, целуя мужа в щеку. - Пойду, ужин приготовлю.
И она готовила. Резала и жарила что-то весь вечер, чтобы отпраздновать долгожданный отпуск. Во время ужина болтала без умолку, нахваливая мужа. А затем, радостная, легла спать, не забыв очередной раз поцеловать его и сказать:
- Какой же ты у меня хороший, активный, умный. На работе так ценят, соседки хорошо отзываются. Ты такой замечательный! - в порыве чувств она обняла мужчину и убежала в спальню.
А Николай Алексеевич остался в пустой кухне. Сидел и смотрел на часы, размеренно отмеряющие уходящие минуты. Капала вода с не до конца закрытого крана, тускло светила лампочка. Постепенно домашние утихли и уснули, было слышно, как они ворочаются во сне и тихо сопят. В окно заглядывала неполная луна и тут же пряталась за облаками. Взгляд мужчины со стеклянного постепенно становился блестящим и горьким. Он оглядывал стены кухни, старые обои и шкаф. Лицо покрывалось разочарованием, а в голове у него вертелась мысль. Мысль странная, но давно не дающая покоя. Если все говорят за него, решают за него и думают за него, то живет ли он? Николай Алексеевич ущипнул себя за руку, проверяя, жив ли. Кожа горела и болела, а в голове стоял густой туман.