Аэропорт Пирсон. Торонто. Юра стоял в очереди на паспортный контроль, нервно вертя в руках синюю канадскую 'паспортину'. От волнения Гусько поминутно то снимал, то одевал очки. Потом тщательно протирал их, и тут же вспоминал, что на фотографии в документах он без очков. Тогда наш герой опять совал их в карман от греха подальше. Прошло уже добрых минут пятнадцать, когда стоящая позади него женщина случайно бросила взгляд на паспорт, который он держал в руках, и вежливо заметила:
- Вам, наверное, не сюда. Здесь только для иностранцев. Для граждан Канады - отдельная очередь.
Юра совершенно не врубился, что хочет от него незнакомка, уловив лишь что-то про граждан Канады. На всякий случай он улыбнулся в ответ и завертел головой, внимательно читая вывески. А когда сообразил, наконец, что встал не туда, куда следует, обругал сам себя: 'Идиот! Так и спалиться недолго. Запомни уже, наконец: ты больше не иностранец. Ты теперь полноправный гражданин этой страны'.
Вообще буквально с первых же минут прилета в Торонто, он с удивлением обнаружил, что толком не понимает, что ему говорят, и окружающие отвечали ему полной взаимностью. Еще в Латвии, когда Юра учил английской, ему казалось.... Да, что там, казалось. Многие завидовали, как 'свободно' Гусько говорит на 'забугорном' языке. Теперь у него больше не осталось никаких заблуждений по этому поводу. Вероятно, его учили какому-то специфическому латвийскому диалекту.
В зале для граждан было не так людно. Здесь находился десяток небольших столов-конторок расположенных в ряд, за которыми сидели люди в форме. По-видимому, пограничники. Юра выбрал мужика с самой добродушной физиономией. Словно ныряя в холодную воду, на негнущихся от волнения ногах, Гусько просеменил к представителю власти и протянул ему документы. Тот ленивым движением взял паспорт и стал листать его. Он долго смотрел на фото, затем на стоящего перед ним человека, потом снова на фото. Юра был ни жив, ни мертв от страха. Ему казалось, что подлог вот-вот раскроется.
- Откуда прибыли? - спросило, наконец, должностное лицо, продолжая держать документ в руках.
- Из Рига, - ляпнул Юра и, поняв, что собственноручно сдал себя со всеми потрохами, похолодел от ужаса. Он уже практически почувствовал, как сталь наручников захлопывается на его запястьях.
- Откуда? - переспросил пограничник. Рейсы из таких экзотических мест вроде бы сегодня не приходили.
- Это - гостиница, где я жить Москва, - нашел выход из положения Гусько.
- Так, значит, вы вернулись из Москвы?
- Да, да, - радостно закивал головой Юра. Кажется, удалось выкрутиться.
- Цель визита?
- Я тут жить.
Канадец еще раз проверил имя и фамилию в паспорте. Они были чисто англосакскими, что никак не соответствовало уровню знания родного языка у обладателя документа. Однако за время работы приходилось видеть и не такие варианты. Гораздо подозрительнее казалось, что приезжий сильно нервничает. Тогда он решил задать пару дополнительных вопросов:
- Так вы что же, живете в Москве?
- Нет, я говорить 'тут' - Торонто. Значит, Москва - 'там', - от волнения затараторил Юра.
Служивый поморщился:
- Вы не могли бы говорить помедленнее? Я плохо вас понимаю. Я спросил, какова была цель вашего визита в Москву? Бизнес?
- Просто близкий друг встречать.
- Окей. Близкий друг.... То есть цель - личная?
- Нет. Личная близость с другом - не цель. Я больше женщин любить.
- Меня не интересует ваша сексуальная ориентация, - глаза мужика увеличились до максимально возможных размеров. - Что вы в Москве делали?!
- Вместе с друг смотреть город.
- А, туризм, значит...
- Нет, туризм в Москва - плохо. Я любить Канада!
Представитель власти начал терять терпение:
- Так, сколько дней вы отсутствовали?
- Где? Москва?
- Я имею в виду ваше отсутствие на канадской территории! - у пограничника на нервной почве начал дергаться левый глаз.
- Я не отсутствовать. Я возвращайся. Я жить тут.
Мужик в форме поморщился, как от зубной боли. Потом нашел в паспорте штампы отлета и прилета и сам ответил на свой вопрос:
- Окей, два дня, - он взглянул на таможенную декларацию, явно торопясь довести дело до конца. - Так... Что будете декларировать? Спиртное, сигареты? Продукты питания везете? Товары для продажи?
- Спиртное - нет. Сигареты - нет. Товар - нет, - для большей убедительности Юра даже прижал обе руки к сердцу.
Лицо канадца приобрело подозрительное выражение. Гусько не знал, что цены на выпивку и курево в стране были одними из самых высоких в мире. И каждый, кто выезжал за границу тащил назад полную норму этих товаров, разрешенную законом. Если не для себя, так по просьбе друзей. Причем отовсюду, даже из соседней и очень недешевой Америки.
- А если проверить? - служивый пристально уставился в глаза приезжего.
Гусько тут же с готовностью взгромоздил свою сумку к нему на конторку, и дернул молнию. Сумка была старая, потертая и порядком грязная.
- Хорошо, хорошо, - брезгливо поморщился канадец. - Это что, весь ваш багаж? Окей. Не нужно открывать. Проходите.
Он нарисовал в таможенной декларации какой-то значок, потом вложил ее в паспорт и вернул владельцу.
'Вот же тупые! Ни хера не понимает, что ему люди говорят. И соображает еле-еле. Правильно о них Задорнов пишет. Еще и пидорасом пытался выставить. А у самого-то рожа смазливая. И подмигивает все время....', - подумал Юра, проходя пограничный контроль. Только теперь он вспомнил, что его спрашивали еще и про пищевые продукты. Между тем у него в сумке лежала палка копченой колбасы и полбатона белого хлеба. Обычная предосторожность: денег у него было, кот наплакал. А вдруг в дороге есть захочется. В Канаде, говорили: все дорого. 'Хоть здесь всех наколол', - с удовлетворением подумал Гусько.
Какое то время он шел по коридору пока тот не начал раздваиваться. Прямо по ходу виднелся зал прилета. Направо, висела табличка 'Таможня'. Здесь также стоял человек в форме, который проверял таможенные декларации. Потом разрешал кому-то продолжать свой путь, а кого-то заворачивал на досмотр. Он взял у Юры декларацию, посмотрел на нарисованный значок и, указал в противоположном от таможни направлении.
Наш герой на радостях понесся навстречу со своей новой жизнью. Вот уже впереди показались стеклянные автоматические двери с надписью 'Выход в город'. Они приветливо открывались и закрывались, словно аплодируя Юриному приезду. Когда до них оставались не более двадцати шагов, путь ему внезапно преградила маленькая лохматая собачонка с ошейником, но без поводка. Она посмотрела на Гусько и злобно тявкнула. 'Устроили тут зоопарк из аэропорта, - подумал Юра, - Ну и где эти долбанные хозяева?'. Он огляделся по сторонам. Вокруг было полно народа, но на животное никто не обращал ни малейшего внимания. Тогда, недолго думая, Гусько резко, почти без замаха, пнул собачку, расчищая себе дорогу. Та подлетела в воздух на приличную высоту, приземлилась и залилась громким лаем.
Откуда-то как из-под земли появилась женщина. И опять в форме. Она взяла собачку на руки и решительно подошла к Гусько.
'Блин, кажется, хозяйка, - сообразил Юра. - Да еще, похоже, эта баба - работник аэропорта. Вот же не повезло!'.
- Я не бить собака. Случайно запинаться об она. Я извиняться, - начал оправдываться Гусько.
Однако вместо того, чтобы начать скандал из-за животного, баба вежливо, но твердо потребовала:
- Пожалуйста, откройте свою сумку!
- Зачем? - опешил Гусько.
- Таможенный досмотр, - женщина ткнула себя пальцем в грудь, где красовалась нашивка. Слово 'таможня' Юра уже успел выучить наизусть.
Он наклонился и расстегнул молнию. Вещей у него практически не было, и уже секунд через десять таможенница торжествующе достала оттуда палку колбасы и хлеб.
- Пройдемте, - сказала представительница закона.
Вместе они вернулись в помещение таможни, где Юрины продукты были тут же выброшены в большой металлический контейнер. Женщина предложила нарушителю сесть, потом забрала у него паспорт и начала допрос:
- Вас же спрашивали про пищевые продукты. Почему вы их утаили?
- Торговать - нет. Сам колбаса есть, - начал оправдываться Гусько.
Ему вдруг стало так жалко своей колбасы, что он мгновенно почувствовал острое чувство голода.
- Ну, так и надо было съесть в самолете, - парировала таможенница.
- А можно я сейчас? Как много смогу? - голод внезапно стал невыносимым.
- Что?! - изумилась женщина и даже оглянулась на контейнер, чтобы убедиться, что выброшенные продукты все еще там. - Вы будете есть мусор?!
- Это мусор? Помнить, я быть студент в советский время. Однажды, мы идти столовая...
- Нет! - заорала во весь голос баба. - Я никому не позволю, есть мусор на территории Канады! Еще раз спрашиваю: почему не вы декларировали или не выбросили?
- А что, мусор тоже надо декларировать? - не понял Юра.
- Ну, все, хватит! - отрезала таможенница и, потом, выписав какой-то бланк, протянула Гусько.
- Что это? - он крутил бумажку в руках, ничего не понимая.
- С вас штраф - 300 долларов.
Юра чуть не упал со стула, на котором сидел. Это было почти все, что находилось в его кошельке. Он прошептал ошеломленно:
- За что?!
- Вы нарушили таможенные законы Канады. Мы имеем право задержать вас для....
- Не надо! Я согласен, - едва не закричал Гусько. - Только у меня нет столько деньги.
- Это не мои проблемы, - отмахнулась таможенница. - Платеж принимается всеми видами кредитных и дебетовых карт. Срок оплаты - в течение недели.
Тут Юра понял самое главное - на месте платить не нужно. Тогда он с готовностью закивал головой, подтверждая, что заплатит в самое ближайшее время. Женщина отдала ему паспорт вместе с квитанцией, и наш герой со всех ног кинулся к выходу.
Оказавшись по другую сторону стеклянной двери, Гусько последний раз окинул взглядом зал прилета. Он уже собирался уходить, когда заметил, как хорошо известная ему маленькая собачонка подбежала к чьим-то вещам. Животное обнюхало один из чемоданов и, усевшись рядом, залилось радостным лаем. Юра решил подождать еще немного, со злорадством предвкушая продолжение спектакля. Его надежды оправдались. Возле собаки тут же появилась ее хозяйка и начала выяснять, кому принадлежит багаж. Уже через минуту она уводила с собой в направлении таможни чету пожилых индусов.
Ну, вот и все! Гусько смял штрафную квитанцию в шарик и ловко как баскетболист забросил ее в урну для мусора. Начиналась новая жизнь.
Юра вышел из аэропорта. Еще с детства он обожал приключения. Как-то ему в руки попала книжка одного английского путешественника, который объехал, чуть ли не полмира. Тот писал, что может определить большинство городов по запаху, с закрытыми глазами. Особенно подробно он описывал Стамбул с его восточными базарами. Запах ковров, жареного мяса, пряностей. Юре это запомнилось. С тех пор, когда он попадал в новый город, всегда пытался сначала почувствовать его запах. И только потом складывать представление о нем. Например, Рига, для него, пахла свежемолотым кофе и пирожными. Москва - бензином и расплавленным асфальтом. Питер - пронизывающей влагой, с изрядной долей соли. Оказалось, что Торонто имеет легкий фруктовый запах, но не натуральный. А как чисто вымытое с фруктовым гелем тело.
Этот запах почему-то насторожил. Как что-то хотя и приятное, но стерильное и ненастоящее. Но Юра тут же прогнал от себя эту мысль. Запах совсем не важен. Ведь, в конце концов, его цель не нюхать, а жить в этом городе. Здесь, на земле обетованной, о которой мечтал всю свою сознательную жизнь. А к любому запаху легко привыкаешь. Даже если сначала он не понравился. Потом, еще и обходиться без него не сможешь.
Подошел автобус. Гусько сел в него и довольно быстро доехал до центра города. Дальше нужно было добираться на метро. На север, до конечной станции. Как же, блин, ее название? Забыл. Вот же, придурок! Юджин все подробно объяснил ему и даже нарисовал схему. Конечно же, Юра успел ее потерять. Слава богу, хоть бумажка с адресом цела. Ну, ничего, сейчас спросим, где здесь у них ближайшая станция метро. Скотт говорил, что они в центре на каждом шагу.
Гусько поймал первого попавшегося прохожего и задал ему вопрос.
- Метро? - долго чесал репу мужик, словно первый раз слышал об этом достижении цивилизации. - А, окей, - в конце концов, сообразил он. - Я, кажется, знаю. Сейчас свернешь налево вон на той улице. А дальше все время прямо.
Юра взял курс в указанном направлении. Шел долго. Прошло, наверное, не меньше полчаса. Когда, наконец, впереди показалась заветная ярко-красная надпись 'Metro', Гусько со всех ног бросился туда. Стеклянная раздвижная дверь автоматически раскрылась перед ним, и вдруг ... он увидел ряды полок с разложенным на них товаром. Некоторое время наш герой носился между ними, ища вход в подземку, пока, наконец, не понял. Это был обыкновенный супермаркет.
'Тупые, ну тупые! Про метро никогда не слышали. Как же прав был Задорнов!' - бушевал Юра. Какое то время он бегал вокруг магазина, возбужденно жестикулируя, дергая шеей, и ругаясь вполголоса. Потом, окончательно обессилев, швырнул свою сумку на асфальт и сел рядом, закрыв лицо руками.
Пришел он в себя от легкого металлического звука. Рядом с ним дребезжала упавшая монета. Юра смотрел на нее, пока она не успокоилась, и только потом поднял глаза наверх. Перед ним стояла женщина лет шестидесяти.
- Проблемы? - участливо спросила она.
- Мне нужно под землю. Глубоко. Но там есть свет. И там поезда. Они идти на север, - чтобы на этот раз его гарантированно поняли, Юра старался говорить как можно проще и, не использовать слово 'метро'.
Женщина помолчала минутку, потом с вздохом ответила, печально качая головой:
- Это не ко мне. Я - христианка и наркотики не приемлю. И вот тебе мой совет: лучше бы ты обратился к Богу, чем связываться с этой дрянью!
- Нет, нет, - Юра, видя, что она собралась уходить, протянул ей бумажку с адресом. - Мне надо ехать здесь.
Канадка, наконец, поняла, что от нее хотят.
- А, ты просто заблудился, - протянула она. - Так это тебе нужно на сабвэй. Я сейчас объясню, как его найти. Потом поедешь до конечной станции 'Финч'. Там спросишь, куда дальше.
У Гусько в голове что-то щелкнуло. Точно, когда Юджин объяснял, как добраться до его квартиры он использовал слово 'сабвэй', а не 'метро'. Юра тогда не придал этому значения, а потом и вообще забыл.
Он отправился назад по тому же самому маршруту, по которому только что пришел. Но теперь Юра заметно повеселел. От недавнего нервного срыва не осталось и следа. Гусько уже не просто шел, а бежал вприпрыжку. Вместе с хорошим настроением к нему вернулась его обычная любознательность. Он крутил головой по сторонам, стараясь не упустить ничего интересного.
Пока ему бросились в глаза три вещи. Во-первых, отношения между пешеходами и автотранспортом. Переходы находились явно в более привилегированном положении. Канадцы переходили улицу медленно, спокойно, полностью расслабленные. А водители терпеливо ждали, уступая дорогу. Все это было так не похоже на Латвию. Там пешеход даже на зеленый свет перебегал улицу рысью, затравленно оглядываясь по сторонам. А уж, не дай бог, если он замешкался.... Что происходило в этом случае передать словами невозможно. Это можно было только прочувствовать на себе. Так как Юра в своей жизни всегда исполнял роль только пешехода, да еще и очень рассеянного, он сразу оценил это преимущество.
Что удивило, во-вторых, это небывалое количество инвалидов на улицах. Они были везде: сидели в кафе, делали покупки в магазинах, посещали кинотеатры. Сначала Гусько решил, что в Риге просто более здоровый народ, чем в Торонто. Однако, через некоторое время, понял, что это не совсем так. Просто повсюду на улицах имелись специальные пандусы и эстакады, позволяющие легко передвигаются по городу на колясках. Городские автобусы оборудовались специальными подъемниками. В сабвэй так же можно было легко попасть с помощью лифтов. Да и сами инвалидные коляски практически все оборудовались электродвигателем, что позволяло их хозяевам свободно передвигаться на значительные расстояния. Гусько понял: количество инвалидов здесь не больше, чем в Латвии. Просто в Риге они сидели в тесных квартирах многоэтажек, зачастую годами не имея возможности выйти на улицу. В Торонто же делалось все, позволяющее этим людям вести полноценный образ жизни.
Окончательно Юру добили бесплатные туалеты. Везде! Конечно, Гусько и в Латвии никогда за них не платил. Даже в самом центре Риги всегда находились способы, как решить свои проблемы, не пострадав при этом материально. Нет, Юра не был жадным. Просто, это являлось для него вопросом принципа. Каждый день своей жизни он старался хоть что-то получить даром. Если же это не удавалось, Гусько считал что день прошел зря. А тут, пожалуйста.... Как говорится на местном диалекте - 'Haljava, please'. Все-таки гораздо приятнее ощущать себя цивилизованным человеком. Особенно, если тебе лично это ничего не стоит.
Что ж, для начала совсем неплохо! Чем дольше он находился в Канаде, тем больше страна ему нравилась.
Вот, наконец, указатель: небольшая красная птичка с надписью 'Subway'. Гусько по ступенькам спустился вниз и опять чуть не взорвался. Он стоял посреди длинной галереи с кучей магазинчиков, кафе, ресторанов. Никаких признаков подземки. Юра уже начал впадать в состояние прострации, но тут, на свое счастье, увидел стрелку со знакомым красным значком. Тот показывал, в каком направлении двигаться. Значит, все в порядке. Наш герой успокоился и продолжил свой путь.
Вокруг него бурил людской поток. Лица всех цветов: смуглые, черные, желтые, бронзовые. Белые тоже попадались. Видимо, был обеденный перерыв, и служащие из многочисленных офисов деловой части города вышли перекусить и сделать покупки. Народ здесь одевался намного приличнее, чем наверху. Особенно женщины.
Это вообще, как понял Юра, отдельная тема. В Латвии противоположный пол всегда был в идеальной форме. Посмотреть, так глаза разбегались, одна красивее другой. Даже выносить мусор они выходили с прекрасным макияжем, стильно одетые и на высоких каблуках. Словно бы каждую минуту ожидая встретить своего принца на белом коне. В Торонто же, мало того, что женщины не блистали красотой (по крайней мере, на Юрин вкус), так еще как специально, рядились в бесформенные майки, джинсы и какие-нибудь стоптанные кроссовки.
Но здесь, внизу, все оказалось не так плохо. Многие дамы были в прекрасных деловых костюмах, в туфлях на высоком каблуке и с модными прическами. 'Вот, где прячутся самые лучшие женщины Торонто. Под землей. Учтем', - подумал Гусько.
Наконец, он нашел вход в сабвэй. За общественный транспорт Юра отродясь никогда не платил и теперь долго маялся, изыскивая возможность проскочить на халяву. Потом решил все же не рисковать для первого раза. Тяжело вздохнув, он купил билет и спустился на платформу. Здесь было уже немноголюдно. Гусько огляделся по сторонам. Оформление станции подземки поразило своей простотой. Никаких тебе скульптурных и художественных излишеств как в Москве или Питере. Строгая функциональность. Просто глазу зацепиться не за что.
Рядом с ним стоял мужик, одетый, несмотря на теплую погоду в черный морской бушлат. На серебристых сверкающих пуговицах изображены якоря обвитые цепью. На рукаве эмблема с надписью на русском 'Тихоокеанский Флот'. Гусько обрадовался земляку и уже хотел подойти к нему, но в этот момент у того зазвонил телефон и он начал быстро говорить по-английски. Юра погасил свой порыв. В нескольких шагах впереди него высокий худой афроамериканец танцевал на перроне. Его волосы были заплетены во множество мелких косичек. Он громко напевал, не обращая ни на кого внимание. На скамейке неподалеку сидел серьезный молодой китаец в очках и читал какую-то толстенную книжку, судя по всему учебник. Солидный пожилой индус в деловом костюме и кожаной папкой под мышкой смотрел телевизор. Экран был подвешен на длинных проводах прямо к потолку станции. Шла программу новостей. В это время раздался нарастающий металлический звук и из тоннеля показался поезд.
Только через пару часов Гусько добрался до своей станции. Опять, не обошлось без приключений. С самого начала он сел на ветку, ведущую в противоположном направлении. Но, в конце концов, все завершилось благополучно. Юра выбрался наверх и на удивление быстро нашел нужную улицу, которая находилась неподалеку от станции.
Юджин рассказывал ему, что живет в так называемом 'русском районе', но пока этого не чувствовалось. Вокруг звучала только английская речь. Поэтому Гусько решил больше ни у кого, ни о чем не спрашивать, но в очередной раз попал в затруднительное положение. Он ходил по улице взад вперед и никак не мог найти свой дом. Ему нужен был 230-ый номер. Однако здесь, за 200-ым шел сразу 280-ый. Совершенно невероятно для Риги, где номера домов последовательно сменяли друг друга.
Порядком поплутав, он все-таки решил обратиться за помощью. Поймав молодого парня в кепке-бейсболке, Гусько, тщательно выговаривая слова, спросил по-английски:
- Вы не мочь мне помогать?
Местный пристально посмотрел на него. Затем произнес в ответ по-русски:
- Да, ладно не парься. Здесь все по-русски понимают. Чего хотел то?
Юра слегка обалдел от неожиданности, но быстро пришел с себя и перешел на родной язык:
- Не знаете, где здесь 230-ый номер?
- А, - слегка задумался парень и покрутил головой по сторонам. - Так, это тебе надо через.... Вон, видишь, тот небольшой парчок. И там, в конце твой дом. Сразу налево, за русской синагогой.
- Какой, какой? - изумился Гусько.
Но прохожий уже ушел, оставив его в одиночестве переваривать сказанное.
Действительно, теперь дом обнаружился быстро. Это было высотное здание, одиноко торчащее как серый четырехгранный столб посреди небольшого клочка зелени. Двери закрыты на замок, рядом с ними домофон. Некоторое время Юра слонялся неподалеку, ожидая, когда кто-нибудь выйдет. Однако раньше к входу подошла какая-то бабушка. Она приложила карточку к небольшой серой коробочке на косяке двери. Замок щелкнул, дверь открылась. Гусько не мешкая, проскочил вслед за старушкой и только сейчас сообразил, что точно такая же карточка была прикреплена к ключу Юджина. Просто Юра сразу не понял ее предназначение.
Наш герой огляделся по сторонам. Он находился в чистом и светлом вестибюле. Везде кадки с зеленью. Парочка мягких диванов. Три лифта с дверьми, из серебристого металла. В один из лифтов молодые ребята затаскивали диван. Чуть в стороне стояли несколько стульев, разобранный на панели шкаф и торшер бежевого цвета. 'Наверное, переезжают', - подумал Юра. Напротив входной двери размещалась небольшая комната-офис. Рядом с ней какой-то мужик подметал пол. Видимо, хозяин. А может, секьюрити.
Едва Гусько вошел внутрь, мужик бросил мести и пристально посмотрел на него. Юра испугался. Ясно, что тот видел, как Юра проскочил вслед за старушкой. Если его сейчас спросят, что он здесь делает, то, что ответить? Что пришел в гости? Тогда, могут спросить к кому. Сказать, что он живет в этом доме? Так может, этот секьюрити знает всех своих жильцов как облупленных.
Но деваться было некуда, и без особых надежд на успех Гусько снял очки и зажал их в руке. Неожиданно это помогло. Взгляд мужика стал мягче, он поздоровался с Юрой и, кивнув подбородком куда-то влево, сказал:
- Вам там письма, по-моему. Проверьте.
Гусько посмотрел в указанную сторону. Там стоял небольшой столик, а на нем десяток конвертов. Юра подошел и стал перебирать их. Для этого ему снова пришлось надеть очки. Однако мужик занимался уборкой, не обращая на него ни малейшего внимания. На имя канадского приятеля, действительно, нашлись два письма.
Вертя конверты в руках, Гусько подошел к лифту и стал ждать. Теперь выяснилось, что из трех лифтов работает только один. Первый был занят переезжающими. Другой - сломан. Постепенно в вестибюле стала скапливаться толпа. Юра стоял уже добрых минут десять. Лифт, между тем, все не приходил.
- Черт! Канада, а такой же бардак как у нас! - задумавшись, негромко сказал он по-русски.
- Таки, точно, - неожиданно откликнулся на том же языке стоящий рядом с ним мужчина. - Еще, какой бардак! Извините, я в этом доме уже месяц живу. Давно вас заметил и хотел познакомиться.
Незнакомец был невысокого роста. Примерно Юриных лет - около сорока. Солидное брюшко. Темные слегка вьющиеся волосы. Намечающаяся лысина. Веселый жуликоватый взгляд. Одет он был в легкую серую куртку и джинсы.
- Ну..., - растерялся Юра, не зная как ему реагировать.
Но сосед по дому, не заметив замешательства собеседника, продолжил:
- Таки хорошо, шо вы оказались наш - русский.
Гусько вспомнил, что его, вообще то, зовут Юджин. И он теперь чистый канадец. Юра начал лихорадочно соображать, как выкрутиться из этой ситуации:
- Ну, не совсем, так....
- Да я понял, понял! - чему-то обрадовался незнакомец. - Я таки имел в виду - русскоговорящий. Я ведь и сам не совсем чтобы русский.
Он бросил взгляд на конверты, которые Юра держал в руках и, где адресатом значился Юджин Скотт.
- Тоже уже фамилию переделал? - поинтересовался сосед. - Да ты не журись! Я тоже там, - он неопределенно махнул себе за спину, - был Аркадий Копейкин. А теперь я - Арчи Бабловски. Но ты таки можешь звать меня просто - Аркаша, - и протянул руку, незаметно переходя на 'ты'.
'Только еще приставки 'фон' не хватает', - мысленно усмехнулся Юра и тут же придумал ему кличку - 'Фон-Барон'. Потом решил не мудрить и представился своим настоящим именем.
- Странно, а шо же ты таки тогда взял себе имя Юджин? - насмешливо спросил Аркаша. - Ведь, это по-нашему значит - Евгений. И фамилия... А шо, до того была Быков? Или, Коровьев?
У Юры заболела голова от излишне говорливого собеседника. Он совершенно не был готов к этому разговору и очень боялся сболтнуть что-то лишнее. Больше всего в жизни Гусько сейчас хотел, чтобы пришел лифт. Словно услышав его мольбы тот, как по команде появился. Не соблюдая очередность, и расталкивая людей, Гусько, рванул внутрь. Он очень надеялся, что Аркаша не успеет за ним. Однако Фон-Барон не отставал, не забывая при этом задавать вопросы:
- Ну и шо тебе Канадщина? Канадолы отмороженные еще не заколебали?
Юра на минуту задумался, над тем, что такое 'канадолы', а его новый знакомый, не ожидая ответа, продолжал тараторить:
- Я ведь уже со всеми нашими в доме перезнакомился. А с тобой вот первый раз заговорил. Я таки и не знал, что ты русский. Я вообще то нашего брата сразу узнаю. Даже без единого слова. Только по выражению лица. Вот у канадолов оно всегда спокойное, расслабленное. Собой довольное. Если даже не улыбается, то, кажется, вот-вот осклабится. А у наших или жесткое, мол, шо лучше тебе со мной не связываться. Или озабоченность, тревога в глазах. Словно гроши занял, а шо отдавать немае. Я ведь с тобой прокололся с самого начала. Решил таки, что ты из местных будешь. А теперь смотрю: ну какой с тебя канадол? Таки типично наш человек. Хотя знаешь, за последнее время ты вроде бы переменился. Похудел, шо ли? И, как будто нервничаешь все время. Шо, на русской недавно женился? Или, наоборот, с канадкой разбежался? Да, еще и очки...
- Что-то со зрением плохо стало. Вот, вчера пришлось купить, - Юра отчаянно тянул время, ожидая, когда Фон-Барон выйдет на своем этаже и оставит его, наконец, в покое.
Лифт в очередной раз остановился, и Аркаша попрощавшись, крикнул на прощание:
- Я из квартиры 1510. Заходь в гости.
С вздохом облегчения Гусько поехал дальше. Юджин жил на предпоследнем 28-ом этаже. Кнопка вызова погасла, и кабинка лифта остановилась. Еще пара минут и, он у цели. Вот, она, заветная дверь, обклеенная под дерево. Слегка обшарпана, но, в общем, вполне прилично. Юра вставил ключ в замок и, волнуясь, трясущимися руками повернул его. Почему-то Гусько до самого последнего момента не верил, что замок откроется. Ведь для него это была такая же заветная дверца, как в сказке про Буратино. Дверца, ведущая в сказочную страну. И вот, Гусько нажал ручку и, зажмурив глаза, шагнул через порог.
Даже через закрытые веки проник яркой свет. Юра открыл глаза, и первое что он увидел, это его источник - большое окно во всю стену. Гость огляделся вокруг: паркетный пол, стены покрашены в светло-бежевый цвет, люстра из дешевого желтого металла. Налево через приоткрытую дверь виднелась небольшая кухонька. Квартира была обставлена по холостяцки просто, но все самое необходимое для жизни имелось: стол, стулья, большой диван, телевизор.
Гусько подошел к балконной двери, открыл ее и вышел наружу. Вид с предпоследнего этажа открывался великолепный. Внизу до самого горизонта расстилался Торонто. У Юры перехватило дыхание от счастья. И пусть в его кармане лежали чуть больше трех сотен долларов. И пусть он не имел ни малейшего понятия, что делать дальше. Гусько твердо знал только одно: теперь, когда мечта его жизни, наконец, исполнилась, все будет просто замечательно. И, никак иначе!
В этот момент он вспомнил о Юджине. О том, что нечестно с ним поступил. Однако Юра тут же прогнал эту мысль от себя. Что ж тут нечестного? Юджин прожил почти сорок лет в Канаде. А теперь его очередь. Все по справедливости. Хотя, постой.... Сколько ему самому еще осталось? Может до 65-ти. Ну, пусть до 70-ти. Так значит, Скотт добрый десяток лет ему еще остался должен. Вот же - скот!
Гусько наклонился над перилами и, увидев проходящую внизу женщину, привлекшую его внимание своими крупными габаритами, плюнул. Плевок летел с такой высоты неожиданно долго и, конечно же, никуда не попал. 'Надо больше тренироваться', - подумал Юра, счастливо улыбаясь.
* * *
Тяжелый 'КамАЗ' перевалил через пригорок, и дорога внезапно оборвалась. Свет фар уперся в водную поверхность. Самосвал вдруг резко клюнул носом и начал не столько съезжать, сколько сползать вниз. Вокруг была только темная вода, и Юджин испуганно схватился за ручку кабины, готовый в любую секунду выскочить из машины.
Заметив это суетливое движение, Михаил покровительственно усмехнулся:
- Не боись, паря. За рулем - ас!
Это были практически первые его слова за всю поездку. Водитель оказался человеком не слишком коммуникабельным. Пассажир пытался из вежливости несколько раз завести разговор, но безуспешно. Михаил отвечал односложно, всем своим видом показывая, что не испытывает особого желания общаться. Так они и проехали молча от самой Москвы. Смотрели на ночную дорогу и слушали музыку.
Действительно, 'КамАЗ' вскоре выровнялся и принял горизонтальное положение. Как только фары засветили параллельно водной поверхности, стал, виден противоположный берег. Оказалось, что перед ними неширокая речка, с крутыми заросшими кустарником берегами. Машина медленно вползла в нее и осторожно, словно на ощупь двинулась вперед.
'Почему бы не использовать мост?' - слушая плеск воды под колесами, подумал Юджин. Однако вслух ничего не сказал. Как-то он отдыхал в Коста-Рике и там купил тур на вездеходах по джунглям. Одним из самых интересных пунктов программы было именно преодоление водных преград. В конце, концов, Юра обещал показать ему местную экзотику. Вот приключения и начинаются.
Машина, наконец, выбралась на противоположный берег. Тяжело пробуксовывая на мокрой глине она вскарабкалась на крутой откос. Дальше дело пошло веселее. Уже минут через пять показалась окраина деревни. Ни один фонарь на улице, по которой они ехали, не горел. А может, их и не было вовсе. Свет фар выхватывал из темноты приземистые строения с резными деревянными ставнями. Лишь кое-где светились желтые квадратики окон, свидетельствуя, что живые здесь все-таки есть. Наконец они остановились возле одного из домов.
Прибывшие выбрались из кабины и пошли по направлению к калитке. Михаил толкнул узкую дощатую дверку от себя. Она отозвалась тоскливым скрипом. Тут же откуда-то из темноты раздался яростный собачий лай.
- Тихо, Яшка! Свои! - прикрикнул водитель на собаку.
Но та и не думала успокаиваться, злобно гремя цепью. В одном из окон отодвинулась занавеска, и мелькнуло чье-то лицо. Через секунду окно распахнулось, и оттуда выглянула пожилая женщина. Ее седые волосы отливали серебром в лунном свете.
- Мишка, ты что ли? - вглядываясь в темноту, поинтересовалась она. - С Юркой?
- Да, кто же еще? Оба мы здесь. Открывай, баба Клава, - весело отозвался водитель.
- Так, заходите. И не запирали. Вас ждем.
Гости прошли через маленькую полутемную прихожую, тускло освещенную лампочкой, висящей на скрученном проводе. Одну из стен помещения занимали полки, на которых стояли пустые стеклянные банки, какие-то кастрюли, тазы и прочий домашний скарб. К другой стене была прибита большая старомодная вешалка из толстой проволоки, с висящей на ней одеждой. Пахло кожей и мокрым застаревшим мехом. Михаил открыл деревянную дверь, ведущую непосредственно в дом и низко нагнувшись, шагнул через порог. Юджин не сообразил повторить маневр следом за ним и больно ударился лбом о низкую притолоку. Потирая ушибленное место, и щурясь от яркого света, он огляделся.
Прямо перед ним стояла та самая пожилая женщина, которую Михаил назвал бабой Клавой, с интересом его разглядывающая. Канадец тоже скользнул по ней любопытным взглядом. Она была одета в темную юбку и длинную кофту малинового цвета. Худощавая. Невысокого роста. Лицо с правильными выразительными чертами. Голубые добрые глаза. Тонкие длинные, совсем не крестьянские пальцы. В молодости явно была красива. В руках хозяйка теребила полотенце, расшитое по краям красными петухами. Позади нее виднелся стол, за которым сидел какой-то старик.
- Юрка, какой же ты вымахал! Совсем взрослый мужик,- после короткой паузы баба Клава бросилась к нему на шею. - На улице бы встретила - ни в жизнь бы не узнала. Это ж, сколько мы лет не виделись?
Юджин в ответ растерянно обнял женщину, не вполне понимая, как следует себя вести в данной ситуации. Он открыл рот, чтобы поздороваться, но хозяйка уже толкала его к столу:
- Да ты, проходи, проходи. Садись. Поди, устал с дороги?
Теперь гость смог как следует разглядеть старика. Его глаза выцветшего серо-стального цвета смотрели оценивающе и в то же время как-то иронически. Седые волосы были коротко подстрижены. Теплая, несмотря на лето, байковая рубашка. Темно-коричневый пиджак, на лацкане которого красовался какой-то орден.
Канадец, наконец, пришел в себя и сделал шаг вперед. Он, широко улыбаясь, протянул руку хозяину для приветствия:
- Юджин. Очень приятно быть знакомый!
Услышав ужасный иностранный акцент, старик удивленно вскинул брови и перевел вопросительный взгляд на водителя. Мол, ты мне кого привез? Тот словно оправдываясь, разразился в ответ необычно длинной для него тирадой:
- Вишь, дед Гера, туда-сюда, что с русскими в ихней Прибалтике творят? На родном языке разговаривать запрещают. Он то по-нашему уже только через пень-колоду. Меня дружок его предупреждал еще в Москве. Да, что там язык... Я недавно читал в газете. Эти прибалты, мать их! Все русские фамилии в паспортах на свой лад переделали. Дык, как шипящих букв у них в алфавите нету, то и получилась: был - Шишкин, стал - Сиськин. Был - Пышкин, стал Писькин.
- Да, дела, - покачал головой старик. - Зря выходит, мы их освобождали. Надо было под немцем оставить. Ладно, Юрка. Дай хоть обнять тебя.
Дед взял палку, прислоненную к стулу и начал, с трудом подниматься. Юджин тут же подскочил к нему и подхватил под руку, помогая ему встать:
- Юрка - нет. Мой имя есть - Юджин. Это есть - ошибка. Прибалтика - нет, Канада.
- Не помогай. Сам, встану. Мне хоть и лет много, но не старик еще, - хозяин, наконец, выпрямился в полный рост. - Мы тоже географию в школе проходили. Что Прибалтика - это не Канада, не хуже тебя знаем. И нет здесь никакой ошибки. А звать тебя, Юркой будем. Как родители с детства нарекли. И слышать больше не хочу эти ваши собачьи клички. Ты на родной земле, здесь тебя никто не обидит.
Он крепко обнял 'прибалтийца', потом отстранился внимательно оглядывая:
- Возмужал.... Усы знатные - молодец! А вот что это там у тебя на затылке? Хвост как у моей кобылы Ласточки. Ну, чисто - срамота! Чтоб завтра же в парикмахерскую.
- Ты что старый? Совсем из ума выжил? - супруга шутливо хлестнула его по спине полотенцем. - Чего, пристал с глупостями? Видишь с дороги человек? Давайте, к столу. У меня стынет все.
Юджин сел на предложенный стул. Мысли путались. Он не понимал, что происходит. О чем говорят эти люди? То ли у него совсем плохой русский. То ли Юра что-то не так объяснил своим родственникам. В конце концов, Скотт решил, что еще представится удобный случай все выяснить, и, пока, огляделся по сторонам.
Изба была небольшая, с низким потолком. Один ее угол занимала большая русская печь, выкрашенная белой известью. От вкрученного в одну из ее стенок крюка, шла длинная веревка с висевшей на ней цветной занавеской. Она разгораживала избу на две половины. Под окнами той половины, на которой они находились, стояла длинная во всю стену широкая деревянная лавка. В углу примостился маленький телевизор, покрытый кружевной вязаной салфеткой. Сверху темнел прямоугольник старинной иконы с не зажженной лампадкой. Завершала обстановку металлическая кровать с панцирной сеткой, застеленная толстой пуховой периной и с пирамидой подушек поверху. Над ней коврик с изображением медведей на фоне густого леса. Громко тикали настенные часы-ходики.
В то время как гость осматривался, баба Клава суетилась возле стола. В центр она поставила большую чугунную кастрюлю, в которой лежала большая жареная птица. По-видимому, гусь. Покрытый коричневой корочкой, он издавал невероятной вкусноты запах. Рядом с ним стояла желтая эмалированная миска с картошкой, посыпанной зеленью. На тарелочках поменьше располагались закуски. Отдельно на деревянной дощечке ждали своего часа пироги, прикрытые чистым холщовым полотенцем.
- Ну вот, все, гостечки дорогие. Чем богаты, тем, как говорится, и рады! - хозяйка последний раз придирчиво обвела глазами стол и видимо осталась довольна.
- Едрит твою через коромысло! А главное то забыла? От бабы-то, - дед весело подмигнул мужикам.
- Да что ж ты меня старую в погреб гоняешь? - жена сразу сообразила, о чем идет речь. - Вон, пусть молодежь лезет.
- Мишка, - распорядился хозяин, - давай-ка ты. Гость конечно помоложе будет, но неудобно. А ты - свой. Там как вниз спустишься, под лестницей слева стоит.
Водителя не пришлось долго уговаривать. Он уверенно открыл деревянный люк в полу и бодро полез вниз. Сразу было видно, что проделывалась эта операция не в первый раз. Не прошло и пары минут, как Михаил появился вновь, прижимая к груди объемистую бутыль с прозрачной жидкостью.
Дед Гера, не торопясь, разлил всем в маленькие граненые стаканчики. Юджин осторожно понюхал и поинтересовался:
- Это ест водка?
- Лучше! - ответил вместо хозяев водитель. - Это фирменный бабы Клавин напиток - 'Смородиновка'. Четырехкратной очистки. На смородинных листьях настояна, туда-сюда. Слеза божья. Пей, не боись.
- Ну, за встречу! - дед глубоко вздохнул, словно приготовился к нырянию в воду. - Со свиданьицем на тульской земле! Авось, не последний раз видимся.
Все выпили. Даже баба Клава, предварительно перекрестившись, осилила почти половину. Лишь Юджин слегка пригубил и поставил стаканчик на стол.
- Э, нет! Так, не пойдет! - запротестовали мужики. - За встречу то до дна нужно.
- Водка - нет пит. Sorry, - оправдывался канадец.
- Да где ты там сор увидал? - удивился Михаил, и даже для верности подняв бутыль, посмотрел ее на свет. - Говорят же тебе - слеза. Ну, там, туда-сюда, если что с потолка упало.... Дык, возьми вилку, вытащи. Всяко бывает.
- Сильный алкогол - нет пит, - объяснил, в чем дело Юджин. - Пиво толко.
- Пиво..., - компания переглянулась. - Да где ж мы тебе его возьмем, милай? У нас и хлеб то не каждую неделю завозят. Ну, давай, не обижай.
- Что за привычка дурная - людей поить, - попыталась заступиться за гостя баба Клава. - Не хочет, пусть не пьет. Не все же такие как вы - выпивохи.
- Нет, уж, приехал в Россию, пусть живет по нашим законам! - резко отрубил дед. - Вот поэтому вас всех в Прибалтике асси... ассилими...ассимили..., - он попытался выговорить трудное слово, потом плюнул: - Потому вас раком поставили, что от корней вы своих оторвались. В таких делах надо как кремень! Умри, а до конца стой! Потому что если сегодня ты пить бросил, то завтра точно на языке прибалтийском заговоришь.
Юджин не совсем понял, чем так возмущается хозяин дома. Однако основной смысл до него дошел - пить придется. Ну что ж, в конце концов, он сам хотел попробовать простой крестьянской жизни. Тогда Скотт зажмурился и вылил в себя все содержание стаканчика без остатка. Рот и горло обожгло так, что гость невольно закашлялся. Жидкость была явно крепче, чем простая водка.
- Во, молодец, другое дело! Наш человек! - одобрительно зашумели мужики.
Баба Клава тут же подложила Юджину в тарелку что-то противно склизкое:
- Закусывай Юрочка, закусывай. Все свое. Все свежее. Только что с грядочки. У вас там ведь одна химия в городах, - заботливо гладя гостя по руке, уговаривала хозяйка.
- Что это?- все еще продолжая кашлять, подозрительно поинтересовался он, тыкая вилкой в скользкий предмет.
- Так, рыжики, ж. Соленые, - объяснила женщина.
- Грыжики? - не понял канадец.
Все расхохотались, кроме гостя. Дед весело подмигнул Михаилу и пояснил:
- Грыжики - это у тех, кто водки не пьет и думает много. А у тебя, гвардеец, на тарелке грибы. Первосортные грибочки. Ферштейн? Или как там по вашему?
- Толко что с грядка? - продолжал сомневаться Юджин.
Новый взрыв смеха. Канадец тоже вежливо улыбнулся, хотя и не понял, что же такого веселого сказал.
- Нет, грибы у нас в огороде пока еще не растут, - вытирая ладонью слезы, объяснил дед. - Это Клавка осенью в лесу собирала. Сама же и солила. Ешь, внучек.
- Сам ты - яд! - снова заступился за хозяев Михаил. - Лучше бабы Клавы никто в деревне грибы не солит.
- Ну, не хочет, не надо, - попыталась прекратить спор женщина. - Возьми тогда хотя бы сальца. Тоже очень хорошо под крепкое. Отрезать?
Хозяйка пододвинула поближе к гостю тарелочку с небольшим беловато-желтым брусочком с твердой корочкой понизу. По его середке проходили две тонкие коричневые прослойки мяса. На боку блестели маленькие капельки влаги. Видимо сало только недавно достали с холода.
Юджин не знал, что означает слово 'сало', однако, посмотрев на тарелку, сразу отрицательно помотал головой:
- Жир ест за здоровье плохо! Можно пробоват это? - он показал пальцем на салат из огурцов и помидоров, обильно политый подсолнечным маслом.
- Это чем же вы там в своей Прибалтике питаетесь? То-то ты такой худющий! - всплеснула руками баба Клава. - Конечно, бери, что душа просит. Только так опьянеешь то быстро. Дай хоть картошки тебе с гусиной ножкой положу.
- Вот, молодежь, - усмехнулся дед, вновь разливая по стаканам. - Сразу видно, не воевал. Вот, на фронте, помню.... Кусочек сала съешь - вот такусенький..., - дед слегка раздвинул большой и указательный пальцы, показывая размер. - И ничего, целый день потом в седле. А что с твоей травы? Понос один. А как только из окопа в кусты начал бегать, так жди: снайпер тебе пилюлю немецкую пропишет. После нее животом уже никогда маяться не будешь.
- Ну, понеслись воспоминания, - Михаил от чего-то занервничал - Давай, выпьем быстрее, пока до кавалерии дело не дошло.
На этот раз выпили дружно. Даже у Юджина процесс прошел почти безболезненно. По его телу медленно разливалось приятное расслабляющее тепло. В голове слегка шумело, как будто где-то вдалеке шел поезд. Сказывалась усталость с дороги. Увидев, что на него никто не смотрит, он отрезал себе тонкий ломтик сала и стал жевать.
- А что ты имеешь против кавалерии? - дед щепоткой подхватил с тарелки квашеную капусту. - Без нее все едино - никуда.
- Кому она нужна, туда-сюда? Это против ракет то? - скептически хмыкнул водитель.
- Вот, до войны тоже так говорили. Куда, мол, против танков? А началась, сколько потом кавдивизий создали? Хоть знаешь? Семен Михайлович бывало...
- Ай, - отмахнулся Михаил. - У вас в родне все такие. И батю твоего, говорят старики, не переспорить было.
- Ты батю не трожь, сопляк! - взъерошился дед. - Таких еще поискать.... В Отечественную героизма много случилось. Сколько народу подвиг Александра Матросова или Гастелло повторило? Сотни. Но только мой батя, один единственный, кто повторил подвиг Ивана Сусанина. Ведь целую эсэсовскую дивизию в леса и болота завел.
- Во, понеслось, туда-сюда. Во, заливает. Брехня все это! - его оппонент словно в ожидании поддержки своих слов повернулся к Юджину.
Канадец, наконец, поймал нить разговора и неслабо удивился. Про подвиг Сусанина он слышал. Еще в детстве от своей бабушки. Это была его любимая история, поэтому запомнилась очень хорошо.
- Нет, - усомнился он. - Наше время - карта ест. Не может быт как Сусанын.
- Конечно, не может. Вон, даже иностранец понимает, - кивнул головой водитель.
- Может! - настаивал дед.
- Нет, не может, - не соглашался оппонент.
- Может!!
- Да, не может быть дивизия! Там и полка не было! - практически перешел на крик Михаил.
- Говорю тебе, дивизию!!! - дед стукнул ладонью, так что подпрыгнули тарелки.
В мозгах Юджина произошло короткое замыкание. Он тупо переводил взгляд с одного на другого, надеясь, что мужики вот-вот рассмеются и скажут, что пошутили. Однако их лица оставались серьезными. Не найдя, что ответить, канадец вдруг спросил невпопад:
- Они все умират?
- Кто умирать? - спорщики даже слегка ошалели от неожиданности.
- Немцы, - уточнил автор вопроса.
- Интересно девки пляшут по четыре штуки в ряд! Ну, Юрка, ты даешь! - округлил глаза дед Гера. - О фашистах забеспокоился. Едрит твою через коромысло! А что с моим батей потом стало, тебя не волнует? Да у вас там, в Прибалтике, уже совсем с ума посходили? Немцы тебе что, ближе наших? Правильно значит, по ящику показывают, как вы там под знаменами еэсовскими маршируете.
- Эсэсовкими, - поправил деда Михаил.
- Какая разница? - отмахнулся хозяин. - Все они одним миром мазаны - на богатства российские свой роток разевают.
Гость смутился:
- Я хотеть спросит, затем.... После.... Как ваш батья?