Аннотация: Что делать, если звездное небо ты видишь с одним человеком, а нравственный закон велит оставаться с другим? Ахтунг: Мир Полудня сплавлен с Третьим Рейхом. Обновление от 24.09.2010
Посвящается Тень Желаний, вдохновившей меня на этот рассказ.
1. Звездное небо.
Эрих с облегчением сдирал с себя пропотевшую форму. Все-таки, климат на этой планете совершенно отвратительный. А еще в этот раз вместо душа пришлось срочно обрабатывать результаты рейда, чтобы успеть к субботней трансляции данных. Результаты представляли собой цепь древних артефактов, условное наименование "Колокол 18". Колокол он и есть колокол, пыльный пористый конус без смысла и красоты. Но ради 9-ти этих штук они двое суток лазили по раскаленным кавернам. А после столь плодоносного захода вся команда помылась и пошла отмечать, и только Эрих сидел и описывал по очереди одинаковые Колокола 18. Даром, что-ли, ксеноархеолог?
Он зашвырнул грязные шмотки в контейнер и нырнул под душ, ощущая усталое томление. Есть в жизни блаженство, и вот оно - рядом. А потом - домой, на свежие простыни, под теплый бок мужа. Интересно, Людвиг позаботился об ужине? Насвистывая, мужчина тщательно отскребся, потом накинул казенный халат и отправился к полкам с новой формой.
И там его ждал сюрприз в виде белобрысого начальника охранения в таком же сером халате. Куцая казенная тряпка туго обтягивала широкие плечи офицера. - Фриц! - обрадовался Эрих, - неужели не только меня служба отвлекает от законного отдыха? - Увы, господин капитан, - обычное официальное обращение скрасил милый румянец и целомудренная попытка запахнуть разъезжающуюся на груди одежду, - За время нашего отсутствия произошло два малых прорыва периметра. Я обязан был немедленно проинспектировать последствия... и причины.
- Понятно, - рассеянно заметил Эрих. Этих малых прорывов случалось иной раз по пять на дню, и только такой педант, как оберштурмфюрер капитан Фридрих Аргенау, был способен скрупулезно реагировать на каждый в соответствии с уставом. - Сочувствую вашей нелегкой службе.
Он взял первый попавшийся комплект своего размера и с удовольствием понаблюдал, как неловко жмется начальник охраны, стараясь одновременно придержать ворот и выбрать себе рабочую форму из крайне неудобно расположенной стопки - на уровне колен. Бедняге пришлось наклониться и продемонстрировать, что для его тугих ягодиц халатик слегка узковат и коротковат. Наконец, капитан преуспел в своем соблазнительном занятии и, отчаянно краснея, кивнул Эриху, устремляясь к кабинке для переодевания.
- Послушайте, - сказал ему вслед археолог, не в силах удержаться от подколки. Ведь наедине можно пошутить и с суровым геноссе Аргенау, не так ли? - Я, конечно, понимаю, что капитан научного корпуса - это просто смешно, и не чета доблестному капитану штурмовиков. Но все же, мы в одном звании... И уже полгода в одном отряде... Может, будем обращаться друг к другу по имени? - Я вовсе не имел ввиду проявить к вам пренебрежение, господин капитан, - Фриц тоскливо оглянулся на двери кабинки. - Эрих. - Простите, Эрих. Совсем наоборот, я испытываю бесконечное уважение к просвещенному офицерству научного корпуса... - Правда? Смотрите, Фриц, я вам верю. Оберштурмфюрер коротко склонил голову, безмолвно подтверждая, что достоин доверия. И снова оглянулся на раздевалку. Но у Эриха было слишком хорошее настроение, чтобы просто так отпустить его. - Раз так, Фриц, предлагаю отметить это дело в "Трех Крестах". И заодно удачный рейд. Вас не покоробит мое предложение? - Буду весьма польщен, - деревянно ответил Фриц. Гвозди бы делать из таких людей, - восхищенно подумал Эрих, провожая его взглядом.
Было уже поздно и в "Трех Крестах" кроме них было всего два посетителя - задумчивые инженер-офицеры, одиноко пьющие в противоположных углах. Скоро ушли и они. Эрих взял красного вина и принялся расспрашивать оберштурмфюрера о службе, наслаждаясь его смущенными улыбками и скованными ответами. Но стандартные карьерные перипетии Фрица были вполне предсказуемы, и скоро археолог отвлекся, вдохновенно втирая штурмовику про изысканные развлечения Нератоса, столицы старейшей кеннорийской колонии, где ему довелось служить перед назначением сюда. - Как же вас занесло в наше захолустье? - напряженно улыбнулся Фриц. - Мой муж... для него комендантство здесь имеет какое-то сложное значение. А я соблазнился должностью начальника научного корпуса, - Эрих рассмеялся, чувствуя приятный шум в голове и тепло в теле, - кто же знал, что этот корпус будет состоять из трех человек... включая меня. А вы слышали анекдот об инженере, решившем обучиться стрельбе?
Фриц помотал головой, и археолог рассказал ему этот бородатый анекдот. А потом, понизив голос и склонившись поближе, - еще парочку не совсем пристойных. Колени их соприкоснулись под столом, и Фриц не стал отдергивать ногу. Домой идти совсем не хотелось, Эрих наслаждался беспечным трепом и соседством привлекательного мужчины, не замечая, что тот перестал участвовать в разговоре и сидит, каменно застыв и упершись взглядом в стол. Только вино оберштурмфюрер пунктуально глотал вместе с ним.
На середине истории об идиотском падении исследовательского планера в жерло вулкана (это было просто-таки фундаментальное научное проникновение, коллега!), Фриц вдруг вскинулся и решительно притянул Эриха к себе, впиваясь в губы. Археолог ошарашенно раскрыл рот. А потом обрадованно обнял штурмовика, сжимая упругие мускулы и страстно отвечая на поцелуй. Все его тело задрожало от восторга, и он чувствовал такую же страстную дрожь Фрица и бешеное биение его сердца. Голова кружилась, от жадно шарящих под его рубашкой рук распространялся нестерпимый жар и медленно концентрировался в паху.
Поцелуй прервался, и Эрих растерянно поглядел на Фрица, держащего его за руки. Давно ли он испытывал подобное от столь непритязательных действий? Да практически никогда не испытывал. - Пошли, - штурмовик потянул его куда-то, и Эрих послушно последовал за ним. Так хотелось ощутить заново этот восхитительный трепет.
Они вышли на черную лестницу и долго целовались там. Потом, услышав эхо чьих-то шагов, взбежали наверх, переглядываясь и держась за руки. На крыше было темно и жарко, и они снова обнимались, прижимаясь к вентиляционной шахте. Дрожь все еще била Эриха, но уже проходила; хотелось чего-то большего невинных лобзаний. Он запустил руку под расстегнутый ремень офицера, гладя и сжимая его лобок. Фриц застонал, его ладони ласково массировали ягодицы археолога, а палец скользнул между. - Я хочу, - капризно сказал Эрих, выворачиваясь, и Фриц моргнул, замирая. А потом кивнул и покладисто опустился на четвереньки. - Хороший, - шептал Эрих, покрывая поцелуями его спину и смазывая вход своей слюной. Мускулы вздрогнули под его пальцами и легко разошлись, и Эрих осторожно зашел, двигаясь сначала медленно, а потом, почувствовав отклик большого тела под собой, - все сильнее и быстрее. И скоро уже яростно вбивался в глухо стонущего и старательно ему подмахивающего оберштурмфюрера. Фриц кончил достаточно быстро, и Эрих вышел из него, опасаясь доставить неудобство, и излился через некоторое время в свой кулак. Они вытянулись рядом на нагретом пластике крыши.
- Вам понравилось? - спросил Фриц, гладя его по животу и заглядывая в глаза. - Да, - ответил Эрих, подумав. Ничего особенного, на самом деле, но чувства... чувства зашкаливали, как у влюбленного подростка. - А вам? - передразнил он слишком церемонного офицера. Но тот не уловил легкой насмешки: - Да, очень, - прошептал он, щекотно облизывая и покусывая соски Эриха. Начальник научного корпуса лениво изгибался, подставляясь под твердые красивые губы. Сейчас он бы с удовольствием раздвинул ноги перед этим здоровенным солдафоном - если бы тот его достаточно возбудил. И Фриц почувствовал его настроение, и с воодушевлением принялся целовать его везде-везде и ласкать самые интимные местечки и складочки. Он брал Эриха совсем не так, как тот его, возвращая грубость нежностью, а примитивный трах - изысканными ласками. И Эрих плавился под его губами и пальцами и сходил с ума от нетерпения, ощущая его движения в себе. И лежал потом, раскинувшись дохлой морской звездой, и бессмысленно смотрел на огромные звезды.
- Звездное небо над головой, и нравственный закон во мне... был... твердый..., - цинично пошутил Эрих, кладя руку на член любовника. Фриц улыбнулся в ответ и потерся носом об его плечо, вряд ли что-нибудь поняв. - Откуда ты только взялся такой... - он целовал глаза и виски ластящегося к нему оберштурмфюрера, - Искусный. И ласковый... А я думал: железяка-железякой. И даже не счел нужным постараться доставить удовольствие, слегка устыдился Эрих. Полагал, для солдафона - и так сойдет. Какие ласки нужны ходячей цитате из устава.
Они медленно целовались, прощаясь, и он улыбался всю дорогу до дома, вспоминая. Только на пороге своего коттеджа попытался стереть радостно-дебильное выражение с лица и напрягся: вдруг Людвиг почует что-нибудь. Людвиг. Он виновато прокрался внутрь, надеясь, что муж спит или работает. А ведь он никогда не изменял раньше. Все 10 лет их брака хранил верность.
Людвиг сидел перед лаптопом в кабинете - слава богу, работал и не вышел его встречать. Эрих юркнул в душ смывать следы прелюбодеяния. Живот подводило от голода, и он решил поживиться чем-нибудь на кухне. Оказывается, благоверный позаботился об ужине - на столе стояла еда под серебристыми крышками и приборы на двоих. Чувство вины приобрело особый, съедобный оттенок. Эрих забрался в один из судков и спер оттуда лепешку. - Явился, дорогой. Пьяный и голодный. От неожиданности он подскочил, лепешка выпала из рук. - Людвиг! Опять подкрадываешься! Муж обнял, зарываясь носом в волосы: - И бессовестный: сразу за стол, а меня и не позвал. А я тебя ждал. Он взял Эриха за щеки и развернул к себе. - Зачем ждал, - пробормотал тот, опуская взгляд, - шел бы себе спать, ведь знаешь, что на работе сейчас завал. - Винный? - спросил Людвиг, насмешливо щуря всегда холодные глаза, - Ты хоть помнишь, какой сегодня день, чудо? - Ну, вроде бы не твой день рождения? - жалобно улыбнулся Эрих. - Наша десятая годовщина, любимый. - Прости, дорогой, - он уткнулся в широкую грудь мужа и подумал: никогда больше, никогда тебе не изменю, прости. - В кровати отработаешь, - усмехнулся Людвиг и отодвинул ему стул.
Эрих с несчастным видом крутил вилку, наблюдая, как супруг накладывает еду и зажигает свечи. Потом рассказал, как они застряли во влажной каверне, пока вытаскивали шестой по счету Колокол 18 - абсолютно идентичный всем последующим и предыдущим. - Нас там с таким смачным чпоком всосало, ты не поверишь. Я чуть не обделался от одного этого звука. Решил, что это из кого-то кишки выдавливает, - он рассмеялся, - а один из солдат и мой Карл - таки обделались. Ты бы слышал, как по этому поводу разорялся геноссе Аргенау, насчет чести мундира. Обделанного. Людвиг тоже смеялся, и на душе стало легко. Он порасспрашивал мужа о перспективах развития автоматической индустрии на этой планете, обращаясь к нему: майн команданте. Людвиг с удовольствием отвечал: он очень радел за этот проект.
Эрих объелся, как клоп, и попытался схалтурить в постели: поныл, что устал и ни на что не способен. - Не отлынивай, - сурово сказали ему, - отрабатывай свое плохое поведение. Пришлось отрабатывать двумя продолжительными минетами, а потом, уже практически засыпая, - безвольно подставленной задницей. Перед тем, как заснуть, он вспомнил звездное небо, и в груди защемило от странной тоски.
2. Темная звезда.
Воскресенье у Эриха было законным выходным, и он намеревался честно проспать до 11-ти, а потом устроиться в кресле с книгой (все равно более ценных развлечений здесь не было) и так провести весь день, не вставая. Разве что по нужде и пожрать... Так как - спасибо, набегался за неделю. Будто не уважаемый научный работник, а штурмовик-новобранец.
Так что он упорно претворял свой план в жизнь, не обращая внимания на утренние (господи, 6 часов!) приставания Людвига. - Просыпайся, - шептал тот ему на ухо. Щекотал ягодицы и живот, даже пару раз лизнул в паху. Эрих упрямо заворачивался в одеяло и бодро уползал, когда его пытались перевернуть кверху попой. - Ну, успокойся же, пожалуйста, дай, - просил муж, - мне же скоро уходить. У Людвига выходных не было. - Отстань, дай поспать, вот ненасытный, - вредно отвечал Эрих, всячески уворачиваясь, хотя было бы куда легче действительно дать. Можно было бы даже не просыпаться. Но принципы сегодня представлялись дороже спокойствия.
- Никакой от тебя радости, - сердито сказал обиженный супруг и ушел, звонко шлепнув его по заднице. Сон тоже ушел, как не бывало. Он еще полежал, старательно жмурясь и прислушиваясь, как Людвиг гремит посудой и хлопает дверьми. Дождался щелчка входного замка и тоже встал, потирая пострадавшее место.
На кухне обнаружилась аккуратная стопочка свежих тостов и чайник под грелкой. Щедрые остатки! Людвиг всегда готовил двойную порцию на завтрак. А Эрих никогда не разделял его с ним - слишком разный распорядок дня, просыпаться также рано, как его карьерист-муж казалось просто невозможным.
- Сердце красавицы, - подпевал Эрих, врубив любимую оперу, и намазывал тосты маслом. Фразу про измену он благонравно пропускал: - Пам-пара-пам. Утро началось не по плану, но все же обещало быть хорошим.
Увы, обещания не оправдались. Мужчина не смог сосредоточиться ни на казавшейся такой завлекательной недавно книжке по компаративному анализу жертвенных обрядов. Ни на свежем выпуске "Вестника ксеноархеолога" с тремя новыми статьями от знакомых коллег (один из них - давний оппонент), о котором мечталось дня три. Модный бестселлер показался на удивление занудным. Музыка не создавала настроения, а отвлекала.
Эрих, душераздирающе зевая, отправился инспектировать рабочий стол Людвига. Но рыться в бумагах не стал, изменив своему обычаю. Вместо этого он сразу открыл маленький ящик с порнухой и удовлетворенно полюбовался на изящного черноволосого юношу в позе рака. Муж всегда оставлял журнальчики раскрытыми на страницах с мальчиками, поразительно похожими на Эриха. Эрих подозревал, что специально. В качестве некого тайного и непотребного мессиджа. Надо же быть таким озабоченным!
А может, это своеобразный комплимент?
Он пристроил журнал на зеркало и, отступив на шаг, принялся придирчиво сравнивать: кто красивее. Мальчик был совсем молоденький, и это был его несомненный плюс перед 32-летним Эрихом. Зато у него лицо одухотвореннее. Особенно вот так, в три четверти, со взглядом устремленным вдаль и немного вниз.
Ну, да, конечно, хмыкнул про себя Эрих, именно интеллигентный взор и разворот в три четверти и привлекают Людвига в нем неимоверно. Он встал в коленно-локтевую позицию, задом к зеркалу, пытаясь сохранить при этом одухотворенность. Результат впечатлял. Тихо хихикая, мужчина прислонился к стене, и на голову ему свалилась злополучная порнуха. Он рассеяно ее полистал и остановился на фотографии брутального блондина, медитирующего на толчке. Лицо у того казалось немного грустным - может, из-за темных глаз?
На Людвига похож, - обманывал сам себя Эрих, битых полчаса водя пальцем по фигурке блондина, и не мог обмануть. У Людвига глаза льдисто-голубые. Людвиг никогда не посмотрит так напряженно и немного печально. Никогда не будет целовать его так... самоотреченно. И не застынет, борясь сам с собой, и отчаянно себе проигрывая - чтобы плюнуть на все и решительно захватить его, Эриха, прямо в пустом баре. Плюнуть на все и встать перед ним раком, отдаваясь его похотливой грубости.
Он закрыл лицо, вспоминая снова и снова: Фриц гневно сжимает губы, выслушивая оправдания нерадивого подчиненного; Фриц заглядывает ему в глаза: вам было хорошо? Сосредоточенно прислушивается к нехорошим шорохам в области панцирного поражения. Целует его ноги, щекотно прикусывая кончики пальцев. Ясно улыбается, спрыгивая с кавернозного выступа: вы были правы, господин капитан, здесь явно что-то есть. Становится на четвереньки и покорно опускает голову на руки. Заливается краской и смущенно вздрагивает губами, не находясь с ответом. Властно над ним склоняется: посмотрите на меня, Эрих, не закрывайте глаза. И Эрих смотрит и теряется в двух темно-зеленых безднах, и пытается найти источник звездного света, таящегося в них, и не может. Фриц, Фриц, Фриц.
Надо сходить на работу, вот что. Разберется с отчетностью наконец-то, раз ни на что все равно не способен, кроме как сидеть на полу и мечтать об адюльтере. Кажется, Фриц тоже проводит все дни на службе. Неужели у него нет никакой личной жизни, подумал Эрих, невольно радуясь этому обстоятельству. Самообман, конечно, опять: разве может такой красивый мужчина... и великолепный любовник... оставаться один? Наверняка, кто-то преданно ждет его вечерами. А он просто... посмотрит издали и все.
*** В деловом комплексе было немногим более спокойно, чем в будний день. А Эрих и не знал, что его окружают сплошные трудоголики. Ну и хорошо, значит он не выделяется своим рабочим порывом. Стиснув зубы, археолог мужественно набросился на постылые таблицы и рапорты. И даже увлекся этим занятием, обнаружив отчеты геноссе Аргенау о прорывах периметра. Вот уж кого не напрягает составить сотню подробных описаний практически одинаковых событий. Улыбаясь, он внимательно прочел все, представляя, как сосредоточенно Фриц строчит их на своей планшетке.
Нет, азартно подумал он, закончив, во всем этом есть какая-то система, это похоже на аритмичную цикличность живого организма... Просто слишком большого, чтоб мы его могли увидеть. Сидим и сражаемся здесь, как стая мелких креветок с кончиком щупальца гигантского осьминога. Бедняга Фриц, как бы его не придавило случайно эдаким... тентаклем. Он подготовил базу для аналитических графиков, воображая себе голого оберштурмфюрера (но в парадной фуражке), бьющегося с огромным тентаклем в рукопашную. Большой тентакль в сознании побеждал, а малый тентакль одобрительно шевелился между ног ученого. Все было готово, и Эрих сконцентрировался на отборе и вводе данных, выбросив из головы непристойности.
Через пару часов он самодовольно откинулся, любуясь получившейся моделью. Какой изящный полет теоретической мысли! Осталось прогнать и уточнить это все на практике. Организуем несколько экспериментальных периметров в округе - чисто для сбора данных. А какой блестящий результат последует в случае подтверждения теории: они смогут не бороться с загадочными выбросами, а как бы пропускать их через себя... Падение энергозатрат и использования человеческих ресурсов в десятки раз! Людвиг будет рад, для его индустриального проекта самое то. Наконец-то научный корпус (в лице конкретного капитана Эриха Ромеля-Клаузевица) принесет реальную пользу.
Надо будет подключить Карла к соответствующей перенастройке периметра - используем, наконец, его химико-физическое образование по прямому назначению, а не только для лаборантской работы по взятию проб у бесконечных Колоколов и Параллелепипедов. Кому и для чего вообще нужен весь этот поток одинаковых артефактов? - подумал он вдруг с нехорошим подозрением, вспомнив, что вообще-то, их база имела статус научной, как это ни смешно. И отправился побродить по лабораториям - унять творческое возбуждение. Вспомнился снова тентакль, оберштурмфюрер в фуражке... И большой черный ремень! - решил Эрих, сладко жмурясь, - Ремень будет весьма к месту.
Большая часть новенького оборудования стояла под чехлами, ни разу не тронутая. Обжит был всего один угол с анализаторами, и там Эрих обнаружил Карла, корпевшего над очередными замерами. - Карл! - искренне обрадовался Эрик, - Ваше трудолюбие заслуживает самой высокой оценки, и особенно - своей своевременностью. - Господин Ромель, - Карл вскочил, поправляя очки, - простите, я вчера не закончил... Но сегодня обязательно все доделаю. - Не волнуйтесь, дорогой коллега, время все терпит. До тех пор, пока трудолюбие, талант и доброе воля искупает постыдные слабости... - Эрих нес эту высокопарно-покровительственную чушь совершенно автоматически, не задумываясь даже над минимальным смыслом. Он просто неумолимо и неизбежно каждый раз включался в этот модус поведения при виде влажных испуганных глаз Карла и его тощей нескладной фигурки. Свое значительное высказывание он завершил, снисходительно потрепав мягкие волосы младшего лейтенанта. Какой, все-таки, милый молодой человек. И почтительный. Вон, как потупился и полузаломил руки.
Эрих поделился с ним своими выкладками и объяснил будущую роль Карла в предстоящем эксперименте. - Нам потребуется тесное сотрудничество с геноссе Аргенау, - мечтательно улыбался он, - Доблестный оберштурмфюрер досконально изучил эту проблему, так что поделитесь своими предложениями с ним также. Карл скис, кусая бледные губки: - А может не надо, господин Ромель... тесного сотрудничества... Может, достаточно будет послать ему отчет? - Как это - не надо! - возмутился начальник научного корпуса, - Межведомственное взаимодействие - основа успешного проекта в приграничье! Он был готов одарить подчиненного еще парочкой мыслей, почерпнутых из абсолютно безумной брошюрки, присланной министерством с предпоследней передачей данных ("Мораль защитника дальних рубежей" ). Но заметил, что у того на глазах выступили слезы, а руки задрожали, сцепляясь друг с другом.
- В чем дело, Карл? У вас имеются личные предубеждения против оберштурмфюрера? - У меня - нет... Скорее, у него... Это будет, невыносимо, господин Ромель! После вчерашнего позора... Проклятье! Он вспомнил забавный инцидент при исследовании влажной каверны и бешено-брезгливые нотации Фридриха о чести мундира - перед двумя съежившимися парнями в изгаженной форме. Для них, наверно, все было совсем не забавно. Вот почему Карл не сделал вчерашней работы. А Эрих еще распространялся сегодня о постыдных слабостях. Недавний его треп представился гнусным издевательством над коллегой.
- Послушайте, я потребую у геноссе Аргенау извинений. Он не имел никакого права вас шпынять, - Эрих снова погладил бедного парня по волосам. Положительно, невозможно удержаться! Такой несчастный. Карл втянул голову в плечи. - Это исключительно моя прерогатива. - Не надо извинений, господин Ромель... - Почему же?! - С него станется принести их в офицерском собрании... с пояснениями... Эрих рассмеялся: - Полно, Карл, вы слишком суровы к геноссе Аргенау, он вовсе не такой бесчувственный. Совсем, совсем не такой... Говорить о Фрице было приятно.
- Я попрошу принести их лично, только в моем присутствии. И поверьте, во вчерашнем конфузе нет ничего ужасного. Подобное может произойти с любым... особенно в начале карьеры. Вот, например, я, будучи курсантом... И Эрих рассказал жуткую историю о том, как их направили на первичную разведку (3 желторотых третьекурсника!), а они заблудились, и вместо недавно откопанных катакомб забрели на военную базу, проникли случайным образом за барьер и долго (2-е суток) метались по коленчатым переходам, пытаясь выбраться. Пока не наткнулись на какую-то кладовую, где в запечатанных пакетах обнаружили нечто вроде еды. - От этой дряни у нас разболелись животы, а меня так вообще пронесло. Вы же понимаете, что нагадить прямо там мне показалось неуместным, и я пробрался в соседнее помещение и сделал свое дельце в какой-то контейнер. И вот, вообразите, все это время вояки гонялись за нами по своей базе и именно на это утро, наконец, нашли - прямо в помещении для отходов, на остатках ночного пиршества, - Эрих ностальгически смеялся: - О, этот незабываемый вкус помоев! Но самое ужасное, - он наклонился к робко улыбающемуся Карлу и трагически расширил глаза, - самое ужасное обнаружилось за завтраком! Когда тот самый обделанный мной контейнер оказался автоклавом с как раз завтраком! До сих пор поражаюсь, как мне удалось его открыть...
Поражался Эрих потому, что вскрывал автоклав и туда гадил вовсе не он, а один из его товарищей. Сам бравый курсант Ромель дальновидно облегчился в мешок с отходами и оставил его в переходе. Но кто сейчас разберет - кто куда, после стольких лет! Тем более позора тогда досталось всем троим поровну - естественно, они не стали выдавать соратника. - Как над нами издевались эти штурмовики... А последующая слава в академии! Хотите, я поделюсь этим случаем в офицерском собрании, и пусть все эти солдафоны ржут надо мной? А про вас забудут, поверьте, я позабочусь. Эрих подмигнул и рассеянно покрутил коричневую кудрявую прядку Карла, не замечая, как тот покраснел от этих ничего не значащих для коренного нератосца действий. Он вспоминал свою гремящую славу в академии. История с базой и штурмовиками только прибавила ему популярности - он всегда умел поворачивать самые нелепые ситуации в нужную сторону в общественном мнении. Так что обещание Карлу позаботиться было совсем не пустым.
- Вы так добры... - Ладно, не стоит благодарности, - Эрих поднялся, - думайте над заданием. Надо доложить коменданту о предполагаемых исследованиях... позаботиться о ресурсах и финансировании... и заручиться поддержкой Фрица. Да, с Фрицем лучше поговорить до Людвига.
*** Фриц, вызванный с полигона, вышел ему навстречу, и его лицо озарилось такой радостью, что Эрих невольно остановился. В груди тягуче заныло, и под палящим солнцем этой планеты его пробрал озноб. - Эрих! Я не думал, что сегодня увижу вас. - Я сам удивлен, Фриц, но дело, приведшее меня к вам, кажется достаточно важным. Фриц серьезно кивнул, глядя бездонными темными глазами, а Эрих почувствовал, как в животе закручивается маленькая спираль. Он излагал свою идею, любовался строгим сосредоточенным лицом Фрица, а спираль все закручивалась и закручивалась. - Это замечательно, Эрих, вы не представляете, как нас замучили эти прорывы. Как бы мне хотелось, чтобы ваша теория оказалась истинной. Археологу стало стыдно, что он все это время небрежно проглядывал отчеты начальника охранения по диагонали. Хотя... в конце-концов, благодаря этому набрался большой фактический материал! - Я очень надеюсь на ваше сотрудничество. - Я весь ваш, Эрих, - тихо сказал Фриц, еле заметно улыбаясь, и от этой слабой улыбки лицо его снова осветилось. Эрих на мгновение прижал руку к горлу: спираль дошла и до туда. - Ну, тогда осталось доложиться коменданту. - Геноссе комендант Клаузевиц сейчас на полигоне.
Они молча шли рядом, изредка соприкасаясь рукавами, и спираль вкручивалась Эриху обратно в живот. Он словно плыл в темном пушистом облаке, а Фриц казался таящейся в нем вспышкой. Заготовленная еще вчера за ужином фраза ("Простите, Фриц, но того, что было на крыше, больше не повторится" ) застряла в нем мерзлым неприятным комком, и он просто физически не мог его извергнуть. Ведь это означало: погасить свет в темно-зеленых глазах, разорвать пушистое облако, окутывающее их одно на двоих... а спираль наверняка разорвет его изнутри болью.
- Земля упала на небо, а господин Ромель-Клаузевиц явился на службу в воскресенье, - усмехнулся Людвиг, оторвавшись на мгновение от мониторов. Он схватил неосторожно приблизившегося Эриха за шею сзади и, подтащив, поцеловал его около уха. Эрих вяло упирался: было неловко перед присутствующими офицерами, к тому же, Людвиг при исполнении всегда внушал ему легкий трепет. Приведшее его сюда дело показалось в этот момент чепухой и глупостью. Он вздохнул, собираясь с мыслями и духом, и повел плечами, пытаясь сбросить тяжелую руку мужа. Тот только крепче сжал его шею. Эрих поймал мрачный взгляд Фрица и подмигнул ему из-за плеча супруга. Глаза оберштурмфюрера доверчиво распахнулись, а Эрих рассмеялся: - Отпусти, Людвиг, вечером этим займемся, а сейчас у меня к тебе дело. Людвиг засмеялся в ответ и отпустил, укоризненно покачав головой. Присутствующие стыдливо отвели взгляды. Кроме Фрица. - Мне нужны ресурсы на исследования прорывов периметра. Есть возможность значительно уменьшить связанные с этим энергозатраты. - Примерно на сколько? - теперь комендант пристально смотрел прямо на него: просчитывал перспективы. - Ориентировочно - в 15-20 раз. - Хорошо. Можешь рассчитывать на полное финансирование. Оставь свои выкладки и явишься ко мне через... - он покосился на мониторы, - три часа. - Рад служить, - буркнул Эрих, сморщив нос: что за тон! - Мне понадобится геноссе Аргенау... для консультаций и координации взаимодействия. Людвиг коротко кивнул Фрицу, отпуская, и они вышли из командного пункта - снова вдвоем.
В переходе оберштурмфюрер схватил его за локоть и втащил в какую-то тесную комнату, призрачно освещенную аварийной лампочкой. - Послушайте, Фриц, я... Фриц поднял его подбородок и осторожно прикоснулся губами. И Эрих слабовольно задрожал в его руках, и приник всем телом, углубляя поцелуй. То, что все это время накручивалось в нем, наконец со звоном лопнуло и теперь обрывками хлестало изнутри. Он хищно впивался зубами в беззащитно подставляемую ему шею и жадно терзал губы любовника. Да, любовника, в конце-концов, многие делают это, в этом нет ничего особенного - в измене. Жалкие оправдания, понимал он, плавясь и летя в пропасть, жалкие и нелепые, такие же мелкие и глупые, как попытки соблюдать строгую нравственность... Рядом с темными звездами в винно-зеленых глазах Фрица. - Что, Эрих... вы хотели сказать... - Я люблю тебя, Фриц.
3. Пустота.
Дни Эриха были наполнены Фрицем, как весна - солнцем. Его азартные эксперименты с прорывами периметра переплетались с совсем другими исследованиями. И там он узнал, как много смыслов таится в серьезном молчании Фрица. И какое, оказывается, сладострастное и похотливое существо таится в нем самом.
Питаемый постоянным чувством вины к Людвигу, он стал стал не то, что ласковым - никогда, за всю свою жизнь, он не был и не будет способен на ласку ни к кому, кроме Фрица, - но очень, очень покладистым. И неизбалованный Людвиг благодарно принимал неожиданные милости, каждый день опасаясь, что все так же неожиданно закончится; и боялся задуматься о причинах своего счастья. Да, эти 5 месяцев они были на самом деле счастливы - все трое.
- Ты такой хороший в последнее время, Эрих, - говорил Людвиг, гладя его по спине, - прям как только что нагадивший в ботинок котяра. - Ну, не могу же я гадить тебе в ботинки каждый божий день, - хихикнул тот, обмирая от собственного цинизма. А потом сердито вильнул попой, выворачиваясь из под руки мужа: - Ну, если тебе не нравится, то и пожалуйста! - Нравится-нравится, - Людвиг ловил его и снова прижимал животом к подушке. А Эрих широко разводил ноги и закрывал глаза, представляя себе Фрица, и сердито бухтел: - Ишь, привередливый... ничем... не угодить... - дыхание его прерывалось в такт движениям супруга: иллюзорный Фриц возбуждал неимоверно; но все же меньше, чем настоящий.
С Фрицем они забирались в только открытые сталактитовые галереи, и Эрих склонялся, заглядывая в проем кристаллического скопления. Там, внутри, росли маленькие пирамиды и конусы. И еще трапецоиды и параллелепипеды. В свете шахтерского фонарика они сверкали и переливались: в своем детском состоянии проклятые Колокола оказались удивительно прекрасны. - Как красиво... Фриц... - Да, - отвечал капитан Аргенау, снимая с любовника штаны и гладя смуглые крепкие ягодицы. - Я знал... Фриц... Я знал, что это глобальная система... а найденное нами ранее - всего лишь результат стазиса... ох, Фриц... смертельного стазиса... терминальная стадия, Фриц... - Да, Эрих, - прошептал Фриц, лизнув его между лопаток. Внизу тихо светились изнутри и покачивались удивительные живые кристаллы, не достигшие пока своей терминальной стадии. И Эрих совсем не сразу понял, что светились они на самом деле, а покачивались - лишь в его плывущем сознании.
- Геноссе Аргенау сказал: копать от моей ноги и до вечера, ребята, Родина будет благодарна за все найденное, - рассказывал позже Эрих о знаменательном отрытии Материнских Сталактитов мужу, - И мы, немало вдохновленные этим, вонзили тонкие буры. И тут! Бабац! Упала вода! - он в возбуждении подпрыгнул на животе Людвига и врезал тому коленом под дых. - Потрясающе, - выдавил Людвиг, сгибаясь, - Каждое высказывание геноссе Аргенау врезается мне прямо в сердце. Точнее, в живот. Мне кажется, я уже знаю геноссе Аргенау лучше родного дядюшки. - При чем тут твой дядюшка! - Эрих сердито стучал по его плечам кулаками и заливался краской, - Я тебе рассказываю о величайшем научном открытии, а ты со своими глупостями! Людвиг смеялся, закрывая голову одной рукой, а другой подгребая под себя также смеющегося Эриха. Он целовал его вредную лукавую мордочку и заглядывал в хитро блестящие глазки.Так легко было бы догадаться обо всем - если бы он не работал так много... если бы просто позволил себе задуматься. Но вместо этого он любовался изящно вырезанными мускулами Эриха, его гибким золотистым телом. -Ты похож на юного бога, - насмешливо говорил Людвиг, обводя рукой тонкие красивые контуры и опуская ресницы. - Да, - горделиво соглашался Эрих, - Я такооой.
- Ты похож на возмужавшего бога, - возвращал он комплимент Фрицу у себя в кабинете, и тот молчал в ответ, закидывая голову и судорожно сглатывая. Эрих ловил губами дернувшийся кадык любовника и привязывал офицерским ремнем его щиколотку к запястью: - Мой обнаженный бог, я поймал тебя в твоих сумерках и пленил для надругательств... Он обошел свой письменный стол, выдергивая из брюк собственный ремень, чтобы связать вторую руку и ногу мужчины. - Говорят, сумерки богов ярки, как пламя, - бессвязно шептал он, целуя нежную кожу на внутренней стороне бедер Фрица и жестко сжимая его в паху. И улыбался внезапной мысли: - Раз ты сгорел в своем пламени, мой бог, я очищу тебя от пепла. Он достал пушистую археологическую кисточку и быстрыми движениями приласкал соски и живот Фрица, и тот беспомощно изогнулся в своих путах, хватая ртом воздух. Эрих щекотал кисточкой каждый сантиметр его тела, особо задерживаясь на чувствительных местах и перемежая это с поцелуями. Он довел Фрица до нервных судорог и мучительных стонов и только тогда взял его (не раздеваясь) - покорного и обессиленно дрожащего. - Мой бог, - говорил Эрих, все так же улыбаясь, - мой бог.
Жаркое темное счастье оборвалось внезапно. Эрих массировал плечи пропыленному Фрицу - тот забежал на минутку между двумя патрульными рейдами. - Скоро будет легче, - говорил он, целуя шею под линией коротких светлых волос, - Мы уже внесли изменения в синхронизатор... заживем как на курорте. - Да, Эрих, - глухо ответил Фриц. Он сидел за столом, устало опустив голову на руки. - Ты мне не веришь? - Верю, Эрих. С прошлого изменения все действительно стало немного легче. - Ага, а после этого раза останется лишь мелкая отладка, уверяю тебя. После того, как мне удалось приспособить наши колокольчики по назначению... - он прикрыл глаза и мечтательно протянул: - Это прорыв, настоящий прорыв... Даже Людвиг уже заказал специалистов для разработки очередного индустриального проекта. А если такой деляга и карьерист видит в этом перспективу, - мускулы Фрица закаменели под его пальцами, и он поспешно добавил: - Тебе, наверно, стоит принять в этом участие, Людвиг считает, что все состояние наших родов померкнет перед доходностью этого проекта в будущем. - А я? - Фриц тяжело поднялся, глядя на него в упор беспросветно темными глазами, - Мне нет места в твоем доходном и прекрасном будущем? - Но, Фриц, - растерянно пролепетал Эрих, - ты же знаешь... - он заметил, что держит руки поднятыми, как бы в готовности продолжить массаж, и с усилием опустил их. Потом виновато улыбнулся молча ждущему Фрицу. - Да, Эрих, - лицо мужчины болезненно застыло, - Я знаю, что ничего для тебя не значу. Всего лишь интрижка - началось по-пьяни, продолжается из скуки. - Это неправда, ты же знаешь... - Знаю, Эрих, - тихо сказал Фриц, каждым своим словом вбивая в него гвоздь, - Знаю и терплю это каждый день, - он скупо обвел рукой убогую лабораторную подсобку, - Но больше не могу... - он застегнул воротничок и взял фуражку, заканчивая: - Терпеть. Эриху казалось, что уходящий возлюбленный сказал ему гораздо больше, чем он смог услышать - и именно поэтому он не находил слов для ответа. - Не надо, Фриц, не делай этого... Фриц с надеждой обернулся на пороге, но, не дождавшись продолжения, вышел.
*** За все эти 5 месяцев ему почему-то ни разу не пришла в голову мысль уйти от Людвига. Ведь все было так хорошо, он наоборот полагал, что Фрицу должно быть лучше всех - ведь тот и свободен и любим. Тогда как он, Эрих, страдает, вынужденный лгать и мучиться чувством вины. И ежедневно рискует ради Фрица!
Но коварный штурмовик повернул дело так, что выставил его бесчувственным эгоистом, и теперь Эрих думал. Каждый день думал о том, как больно жить без Фрица, и как уйти от Людвига. За 10 лет их жизни переплелись так сильно, что разрывать надо будет с мясом. Нет, это просто жутко представить. Он глушил себя работой и стал холоден и резок с мужем.
Людвиг грустил и злился, не понимая, за что его наказывают. За все надо платить, думал он глядя ночью на Эриха, спящего на диване. Во сне тот сердито хмурил брови. Лучше бы не было этой всей ласки, так живо напомнившей ему их первый год. Эрих, словно собаку, - привел его со двора и погладил - перед тем, как ударить и посадить на цепь. Как жестоко. Не буду обращать на него внимания, решил он, сворачиваясь в одинокой постели, пусть перебеситься и все станет, как раньше.
Но не обращать внимание оказалось сложно. Однажды вечером он увидел Эриха, прощающегося с коллегами около офиса. Тот со смехом ударил Карла по плечу, от чего щуплый парнишка пошатнулся и отступил на пару шагов. Эрих, естественно, не заметил - развернулся и пошел к дому, пиная блестящий камешек. Людвиг медленно ехал за ним на краулере, а потом вышел и догнал мужа, отправив машину с водителем. Так хотелось, чтобы и с ним смеялись так же весело. Эрих, подскочив, обернулся: - А, это ты... привет! - он устало улыбнулся. - Ждал кого-то другого? - Кому я нужен, кроме тебя! - хитро прищурился он, напрашиваясь на комплимент. - Да и мне не особо, - ухмыльнулся Людвиг, радуясь его шутливому настроению. - А... ну давай разведемся. - Ни за что, - Людвиг прижал его к себе, утыкаясь носом в висок, - Не смей об этом даже думать. Эрих не стал вырываться, зародив теплую надежду где-то внизу живота, и они пошли домой вместе, беспечно болтая.
Эрих увлекся, увлекся и не заметил, как милая беседа перешла в своеобычные домогательства, а когда опомнился - было уже как-то неловко резко сопротивляться, и он только закрыл глаза и отвернулся: иллюзорного Фрица больше не было с ними. Все растворялось в пустоте. - Ты только берешь, Людвиг, - сказал он, поднимаясь с ковра и вертя в руках брюки, как будто не знал, что с ними делать, - Берешь и ничего не даешь взамен.
Людвиг оцепенел на мгновение от такой несправедливости, лицо его стало совсем детским. - Беру, вот как? - спросил он, бледнея, - А чего же я тебе не даю, Эрих? Может быть, самой конъюнктурной научной базы из всех новых колоний? С неограниченным финансированием? Или управления активами твоего рода? Они удвоились за 10 лет, вряд ли ты удосужился это узнать, когда брал деньги со счета, но вдруг тебе это хоть немножко интересно, дорогой? Или... - он стиснул зубы, подумав, что унизительно доказывает собственную полезность, и ушел в кабинет.
Эрих швырнул ему вслед штанами. Ничего из этого мне не нужно, - хотелось крикнуть ему. - Мне нужен Фриц, - прошептал он, забираясь в постель прямо в рубашке и кителе. Иллюзорный Фриц ушел из их супружеского ложа, но зато пришел в его сны. Сейчас они встретятся.
Но вместо горячего секса всю ночь снились бесконечные лабиринты каверн, и Эрих вскочил ни свет ни заря, в 6 часов. Людвиг, так и ночевавший в кабинете, уже шумел душем. За вчерашние разборки было неудобно, и он тихонько затаился за углом коридора, ожидая свою очередь в ванную. Проскользнул только когда Людвиг ушел на кухню. Глупо так прятаться по углам от собственного мужа, думал он, остервенело вытирая намоченные под раковиной волосы. И решительно направился на кухню.
Людвиг жарил яичницу с беконом. - А... где тосты? - удивился Эрих. - Я не думал, что ты проснешься так рано, - холодно ответил мужчина, - Сначала для себя готовил. - А... - тупо повторил Эрих, внезапно вспомнив, что Людвиг не ест хлеб. Значит, все эти годы муж перед работой делал завтрак специально для него, а он так ни разу и не присоединился... - Прости, - прошептал он, обнимая Людвига со спины, - Я вчера вовсе не то имел ввиду... Я хотел сказать... давно я с тобой не развлекался - уже и не помню, когда. - Я помню, - Людвиг аккуратно выложил яичницу и отставил тарелку, разворачиваясь, - На последнее тезоименитство. Ты еще сказал, что у тебя на меня только по пьяни встает. Перед тем как отрубиться. Эрих мучительно покраснел: - Это вовсе не так... я пошутил, должно быть. - Да, я тогда понял - ты так смеялся, так смеялся. - Вот надо тебе сейчас пьяные глупости вспоминать. Давай лучше чем приятным займемся...
Эрих хитро улыбнулся и снова зашел мужу за спину, гладя того по животу и ягодицам. Все было правда - Людвиг его совершенно не возбуждал в пассивной роли... вот в активной - да, приятно... Но со спины и в форме он был похож на Фрица. При одной этой мысли внизу все встало колом. Людвиг недоверчиво посмотрел на него через плечо. - Отвернись! Ты меня смущаешь. Мужчина склонился и уперся в стол, словно о чем-то задумавшись. Эрих рваным движением сдернул с него брюки. - У тебя смазка есть поблизости? Людвиг молча отвернул лацкан, доставая тюбик из внутреннего кармана. - Зачем тебе это на работе а, коварный изменщик? - захихикал Эрих, щедро выдавливая гель,- Ты же начальник, можешь всех иметь без смазки. Людвиг фыркнул, опуская голову и смутно напоминая этим Фрица. - Наклонись пониже... пожалуйста, - прошептал Эрих и резко вошел.
Людвиг закусил запястье: смазки-то на него не пожалели, но подготовить даже и не подумали... Не больно, но приятного мало, ведь он был снизу несколько месяцев назад... Совсем ничего приятного нет, честно говоря. Некоторое время он терпел, пытаясь найти сносное положение, а потом не выдержал: - Я с тобой был понежнее... - Что, не нравится? - хмыкнул Эрих с каким-то даже злорадством, кажется, и Людвиг сердито было выпрямился, но застыл на пол-движении: наконец была найдена нужная поза, то самое место было задето, и внутри что-то морозно подвело. Мужчина тихо застонал.