Анкудинов Кирилл Николаевич : другие произведения.

Оползень

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Текст представляет собой сценарий-экранизацию романа американского писателя-детективщика Росса Макдональда. Действие текста из США середины ХХ века перенесено в современную Россию.
  Предуведомление от автора:
  
   Заявляю сразу же, с первой строки: все персонажи этого текста, почти все его сюжетные линии и значительная часть его диалогов созданы не мной, а другим автором.
   Однако этот текст - не плагиат.
   Этот текст - сценарий-экранизация.
   Сценаристы берут чужой литературный текст (например, роман) и адаптируют его так, чтобы по нему можно было поставить кино. По первоисточникам кино, чаще всего, ставить невозможно - они создавались не "для кина", а для чтения.
   Я очень люблю американского (американско-канадского) писателя-детективщика Росса Макдональда (Кеннета Миллара). В моей иерархии он стоит выше Хемингуэя (чьим учеником он был). Я считаю, что произведения этого автора могут дать огромные возможности для киноартистов: Росс Макдональд - "кинематографичный" писатель. Насколько я знаю, в нашей стране его тексты никогда не экранизировались - ни в СССР, ни в РФ. И не инсценировались в наших театрах.
   Дело в том, что Росс Макдональд - очень американский писатель. Он - американец до мозга костей (в отличие от квазиамериканца - англичанина и швейцарского обитателя Чейза, по которому советские и постсоветские люди представляли себе Америку).
   Жизнь США середины ХХ века - от современного россиянина это далеко, и нынешнего российского зрителя не прельстит.
   Но у Росса Макдональда есть роман, реалии которого прекрасно накладываются на реалии нынешней России. Нынешняя Россия - такая реальность, что написать о ней невозможно. Писатели пытаются - у них не получается. Удивительный парадокс: Росс Макдональд, пиша о США середины ХХ века, рассказал в этом романе о России XXI века.
   Роман называется "The Way Some People Die" (1951). В буквальном переводе - "Как некоторые умирают", "О том, как умирают иные люди". На русский язык это заглавие переводилось по-разному: "Так они умирают", "Разные виды смерти", "Смерть по выбору", "Смерть на выбор", "Смерть в рассрочку". И исходное англоязычное заглавие, и все его переводы на русский язык - хороши (может быть, за исключением последнего: Макдональд - не Селин; он тоже мизантроп, но его мизантропия иной природы). У них есть общий недостаток: они совершенно не годятся для названия фильма.
   По этой причине я дал сценарию название "Оползень". Никакого оползня в первоисточнике нет: там ключевые сцены происходят в долине, в посёлке нефтяников. Я перенёс их в высокогорье, в "альтернативную олимпийскую деревню". Это - одно из моих дополнений, введённых в текст.
   Вообще я старался минимально изменять сюжет первоисточника. Даже имена персонажей - русифицированы, но по звучанию близки к именам героев первоисточника. Некоторые имена приобрели символические смыслы, но они и в исходном варианте тоже несли в себе символические смыслы, просто мы их не ловим. Так девочку-наркоманку там зовут "Руфь"; это - имя библейской бедной вдовы, собиравшей колоски на поле. В нашем случае это имя не годится, хотя бы потому, что у нас оно - только еврейское, а эта героиня - не еврейка. Я подобрал героине имя "Руслана". В уменьшительном варианте - "Руся". Или "Русь".
   Главный герой романов Росса Макдональда - Лю Арчер. "Лю" - это "Levi"; значит, у меня он станет "Львом". "Арчер" - "Артамонов". Лев Артамонов. Я изменил биографию героя, поскольку в наших реалиях безнаказанно совершать такие "подвиги", какие совершает Лю Арчер в его романах, невозможно без "высокого родового статуса". Остальные изменения, произошедшие с персонажами, увидите сами...
   Расклад таков: канва - Росса Макдональда, вышивка по канве - моя.
   Благодарю прекрасного, гениального писателя Росса Макдональда за то, что он предоставил мне канву для моих экспериментов!
  
  Оползень
  
  Сценарий-фантазия по мотивам романа Росса Макдональда
   "The Way Some People Die"
  
  Посвящается памяти американского писателя Росса Макдональда
  и русского кинорежиссёра Алексея Балабанова
  
  
   Север Черноморского побережья Кубани. По одну сторону - узкая полоска песка и кустарник. По другую сторону - бескрайнее синее море. Далеко в море - белый парус. Напрашивается романс о "парусе одиноком", но вместо него звучат панк-аккорды.
   Небо ясное, но холодное дыхание осени чувствуется - отдыхающих нет. По песку идёт крепкий мужчина в возрасте около 35-40 лет. Это частный детектив Лев Артамонов.
   Он направляется к дому на берегу моря. Дом крупный, старый ("сталинской постройки"), одноэтажный, но высокий (не двухэтажный, а "с крутой лестницей вверх"). Выглядит дом запущенным, он зарос плющом. Ограды или забора вокруг него нет. Он развёрнут фасадом в противоположную морю сторону. Лев подходит к дому не с фасада, а к боковой двери. Именно она сейчас - действующий вход в дом.
   Льва встречает Светлана Владиславовна Лаврентьева. Это пожилая женщина в возрасте за 60 лет, очень культурная и доброжелательная; но временами в ней проглядывает железная хватка бывшей школьной учительницы.
  - Лев? Артамонов? Как добрались?
  - Без приключений.
  - Где ваша машина?
  - За поворотом.
  - А не украдут?
  - Кому нужна эта рухлядь?
  - Мне так неудобно. У нас когда-то была хорошая бетонная дорога... перед центральным входом. Но с тех пор, как в нашем доме не осталось мужчин, она заросла кустами. И некому их выкорчевать. Теперь к нам на машине доберёшься только с моря, а это далеко. Ко мне больше не едут курортники. В этом году лишь в августе были молодожёны из Сургута. Я смотрела на парня и думала - вот его бы в пару моей Галинке...
   Лев меняется в лице.
  - Стоп. Когда вы мне позвонили, вы сказали, что у вас пропала девочка.
  - Да. Моя маленькая бедная глупая девочка!
  - Сколько же лет вашей девочке?
  - Двадцать четыре. В следующем месяце будет двадцать пять.
  - Светлана Владиславовна... я думаю, девочка в двадцать четыре года сама способна позаботиться о себе.
  - Нет! Вы не знаете мою Галю! Она такая доверчивая, такая чистая, она такая гордая! Она погибнет!
  - Ну ладно... она исчезла - отсюда?... из этого дома?
  - Нет, из Краснодара.
  - Что она делала в Краснодаре?
  - Она там работает медсестрой в Кубанской городской больнице... живёт... жила в общежитии для медсестёр.
  - Светлана Владиславовна. В Краснодаре есть отделение полиции, занимающееся поиском пропавших людей. Почему бы вам не обратиться туда?
  - Я так и сделала. А там мне порекомендовали вас. Я несколько раз ездила в Краснодар, в полицию. Последний раз - на прошлой неделе, написала заявление о пропаже. В этот понедельник ко мне приехал полицейский, такой молоденький мальчик. Он дал мне ваш телефон.
  - Ничего не понимаю. Я всю жизнь живу в Ростове. Откуда у краснодарского полицейского, да ещё и у молоденького мальчика, мой телефон?
  - Не знаю. Но он вас так хвалил. Говорил, мы не поможем, а Лев Артамонов из Ростова такой спец, такой ас... он песчинку на дне морском сыщет.
  - Когда пропала ваша дочь?
  - В прошлом году, как раз перед Новым Годом уехала.
  - Уехала? У неё есть машина?
  - Откуда? Мы - бедная семья.
  - Как же она уехала?
  - Её увёзли из дома, где она снимала квартиру.
  - Так она жила в Краснодаре - в общежитии или в доме?
  - Сначала в общежитии. А с прошлогодней весны - в доме, у одного старика.
  - И с тех пор никак не заявляла о себе? Не звонила?
  - Звонила пару раз по левым телефонам... на секунду. "Мам, я в порядке" - и всё. Я пыталась перезвонить - какое там: "абонент вне зоны доступа". В июне она мне открытку прислала. А до того в апреле, говорят, её видели в Новоморске... в обществе бандитов...
   Лев Артамонов собрался с духом:
  - Светлана Владиславовна. Я вас уважаю. Я вас очень уважаю. Я не буду с вас брать денег. Но... извините меня, боюсь, что я вам... не смогу помочь.
   Светлана Владиславовна вытаскивает из кармана фотографию дочери и бросается ко Льву в слезах.
  - Как же так?! Вот, посмотрите на мою красавицу, поглядите, какая она у меня...
   На фото - молодая брюнетка с узким лицом и большими глазами. Она действительно очень красива. Но определение "глупая" к ней совсем не подходит. Девушка с фотографии не только красива, она умна, это видно по взгляду. В её выражении лица есть смелость, независимость, даже дерзость.
   Лев рассматривает фотографию, потом твёрдо говорит:
  - Светлана Владиславовна, я передумал. Я буду... Я буду искать вашу дочь.
   На этих словах на экране появляются крупные буквы - название фильма.
  
  Оползень
  
   Панк-аккорды, звучавшие всё время, вызревают в песню. Под эту песню и под вариации её мелодии идут титры фильма.
  
   Эко накидались кирпичей,
   Вдоволь наорались на судьбу,
   В крике не услышали его мольбу.
   В гневе растоптали не того,
   Спиртом разбудили сатану.
   Спали, а он плакал и кричал: "Тону!".
  
   Пускай ему приснится
   холм с лысой головою,
   А на холме волчица
   и песни, что я вою.
  
   В глазу торчит бревно.
   Он видит за мостом,
   Как нищий пренебрёг постом,
   Как он собаку ел
   И плакал от тоски,
   Что Богу не видать ни зги.
  
   Пускай ему приснится
   холм с лысой головою,
   А на холме волчица
   и песни, что я вою.
  
   Спрячь нас, дурман-трава,
   Спрячь нас, сестра-любовь!
   Уже тошнит от слова "кровь"!
  
   Пускай вам всем приснится
   холм с лысой головою,
   А на холме волчица
   и песни, что я вою.
   Пускай и мне приснится
   холм с лысой головою,
   А на холме волчица
   и песни, что я вою.*
   *песня рок-панк-группы "Прах шакала"; автор - Шура Прахов (Александр Сапунов).
   (проигрыш) пА. па-баба-па-паба,
   пА. па-баба-па-паба.
  
   В гостиной дома Светланы Владиславовны хозяйка и Лев неторопливо пьют чай и смотрят с высоты на расстилающееся до горизонта море.
   В обстановке гостиной - "честная, аккуратная бедность"; кажется, что комнату моют чуть не каждый день с мылом. Застеклённые книжные шкафы; их полки заставлены кувшинами с сухим камышом и ковылём, детскими поделками и рисунками. Много мелких недорогих безделушек. Повсюду лица - иконы в большом количестве, репродукции портретов Лермонтова, изображения каких-то индусов, среди которых опознаются седобородый Ошо и мордатый Раджниш, семейные фото советского периода. На самых старых фото - молодая пара, он и она; он - всегда в строгом костюме и при галстуке. Потом на фото появляется маленькая девочка. На более поздних - мужчина средних лет в белом медицинском халате, иногда вместе с красивой женщиной, в которой видны черты молодой Светланы Владиславовны. Есть и большое фото Гали на стене.
   Лев говорит:
  - Дом на берегу моря... Вам повезло.
  - Повезло? Молодой человек, вы шутите? Этот дом - моё проклятье.
   Лев вопросительно глядит на Светлану Владиславовну.
  - Этот дом государство дало родителям до моего рождения, в пятьдесят первом году. Мой отец - второй секретарь Староплетенского райкома, Владислав Михайлов. Не слыхали о нём? Он сделал много добра людям. Вы ведь тоже - сын советского генерала милиции? Нам, бывшим, надо держаться вместе... Как мы славно жили тогда! Я вышла замуж за Юру Лаврентьева. Он работал хирургом в Таманской больнице. Тоже не слышали? К нему даже из-за границы приезжали, таким он был виртуозом. А потом все стали умирать. В восемьдесят четвёртом году - отец, через семь лет после него ушла мама.
   Лев собирается закурить.
  - В две тысячи третьем году скончался муж, и в нестаром возрасте. Молодой человек, курИте на здоровье, я не запрещаю... КурИте и помните о моём муже. Его сгубило проклятое курево.
   Лев кладёт сигарету обратно в пачку.
  - Я рассчитывала, Галя останется дома, прочила её в мою школу, в учителя. Я тогда служила завучем. Но Галя, увы, пошла не в меня, а в своего отца, она решила во что бы то ни стало стать врачом, после выпускного поехала в Краснодар поступать в медуниверситет. Пришла туда с лучшим ЕГЭ, но не попала на бюджетное место - тогда без стажа на бюджетку не брали. А где в нашей станице возьмёшь медицинский стаж? У станичных фельдшеров-коновалов? Вот Галя и осталась в Краснодаре. Сначала я ездила к ней каждую неделю, и она тоже приезжала ко мне - и летом, и перед Новым Годом, и на выходные, помогала по хозяйству. Потом мы виделись реже. И вот она пропала...
  - Светлана Владиславовна, я постараюсь отыскать её...
  - Теперь я осталась одна... в этом доме. Чтобы купить молока или хлеба, мне приходится пилить два километра, если напрямую, или, если по пляжу, все три. А силы-то уже не те. Три года назад я вышла на пенсию. Коллеги навещали меня, иногда по дороге покупали продукты. Но и они меня бросили. Ни соседей, никого. Поговорить не с кем, одна-одинёшенька. Если сюда ворвутся бандиты, они меня зарежут, а я никуда не дозвонюсь, не успею. А как здесь страшно зимой, когда ветер с моря воет.
  - Так продайте дом и купите квартиру в многоэтажке.
  - Молодой человек, вы смеётесь? Денег, вырученных за этот дом, не хватит даже на однушку в нашей Староплетенной. Он разваливается. Прибоем подмывает фундамент. Весь чердак заражён грибком. Серпула плачущая. Такая дрянь, которая разрушает всё... и плачет при этом. Через пять-десять лет дом рухнет прямо на мои старые кости.
  - Светлана Владиславовна, давайте вернёмся к вашей дочери. Что с ней случилось?
  - Это началось в сентябре прошлого года - с того месяца всё идёт кувырком. Ведь Галя планировала в нынешнем году поступать в медуниверситет, и поступила бы, если бы не этот... Герман Спиридонов, журналист из Новоморска, мутный тип, в спорте что-то мутил. Он тогда попал к Гале в больницу, говорят, что был ранен в живот; а больница - замяла это дело, полиции не было. Ну, этому деляге дали отдельную палату. И мою Галю словно подменили - дни и ночи просиживала в его палате, всех других больных забросила.
  - Может быть, она влюбилась?
  - Ничего... такого... между ними не было. Мне сказали, что это исключено.
  - Что было дальше?
  - В конце ноября Германа выписали. И он исчез. В Новоморск он не вернулся. Говорят, что его видели в Донецке среди ополченцев.
  - А Галина?
  - Она жила в краснодарском доме до Нового Года. Прямо перед Новым Годом её увёз какой-то парень.
  - Герман?
  - Нет. Герман немолод. А это был молодой парень.
  - Что-нибудь о нём вам известно?
  - Ничего не известно. Мне никто ничего никогда не говорит.
  - Ладно. Сейчас я поеду в Краснодар...
  - Сразу? Может, переночуете у меня? Вечер же близко.
  - Нет. Я хочу за ночь добраться до Краснодара и завтра успеть переговорить со всеми, кто знал Галю. Не люблю терять половину дня на дорогу. Светлана Владиславовна, мне нужны адреса краснодарцев.
  - Ой, а я знаю только двоих. Во-первых, это старик, у которого Галя снимала комнату. Я так тогда беспокоилась, что она переехала из общежития... к мужчине. Мои страхи оказались ложными: ему сто лет в обед. Семён Захарович Райхер. Знаете, он фронтовик, он воевал, у него даже орден есть... Как вы, Лев, относитесь к евреям? Я их уважаю. Культурная нация. Я всегда говорила Галеньке: "Галя, держись поближе к евреям; они умны, они не потонут, и ты тоже не пропадёшь.
  - Захар Семёнович Райхер... И его адрес...
  - Улица Абрикосовая, дом семь. Такой маленький белый дом в районе Автозавода.
  - Я найду. А кто второй?
  - Вторая. Это Оля Грекова, девчонка с нашей станицы, бывшая галина одноклассница. Она работает медсестрой в Кубанской больнице вместе с Галей... и жила с ней в общежитии в одной комнате. Я просила её, чтобы она сообщала мне, если Галя начнёт что-то делать не так... ну, вы понимаете... но всё всегда было правильно. А потом Галя ушла из общежития к Райхеру.
  - Адрес общежития?
  - Не идите туда, незачем. Суббота - день дежурств Оли по графику. Вы найдёте её в Кубанской городской больнице. Главный корпус, отделение хирургии, четвёртый этаж.
  - Понятно. Я оставлю у себя фотографию Гали, можно?
  - Конечно же, можно.
  - И ещё просьба. Светлана Владиславовна, вы говорите, что Галя прислала вам открытку. Я её возьму тоже, я хочу иметь образец почерка.
  - Берите-берите.
   Светлана Владиславовна подходит к шкафу, отодвигает икону, открывает шкаф, достаёт из шкафа книгу большого формата (на обложке видны крупные буквы заглавия - Даниил Андреев "Роза Мира"), открывает книгу, вытаскивает из неё открытку. На открытке - вид моря с белым парусом и четверостишие.
  
   "Белеет парус одинокий
   В тумане моря голубом!...
   Что ищет он в стране далёкой?
   Что кинул он в краю родном?...
   М. Ю. Лермонтов".
  
   Светлана Владиславовна говорит экскурсоводческим тоном:
  - А вы знаете, молодой человек, что Лермонтов списал свою "Тамань" не с Тамани, а с нашей станицы, со Староплетенной? Вот так-то. Он останавливался на ночлег у нас, и здесь встретил всех своих прототипов - и слепого мальчика, и контрабандистов, и ундину тоже. Домик, где он ночевал, снесли в прошлом году. Я уж и жаловалась в Краснодар, и письма протеста подписывала - никакого толку! Мэр нашей станицы - ворюга! Всё только бы себе в карман нахапать... а о культуре никакой заботы...
   Лев берёт открытку и читает вслух:
  - "Милая мамочка. У меня всё в порядке. Не беспокойся обо мне. Приеду, но не сейчас"... Так... Отправлено седьмого июня. Штемпель Бухтинска. Я забираю открытку.... Светлана Владиславовна, мне пора в путь. Я хотел бы взять у вас... аванс. Обещаю, что если не найду Галю, верну вам всё.
   Светлана Владиславовна подходит к швейной машинке, стоящей на нижнем возвышении буфета, открывает крышку, достаёт оттуда маленькую пачку денег, отсчитывает несколько крупных купюр и даёт их Льву.
  - Столько хватит?
  - Хватит.
   Светлана Владиславовна прячет остальные деньги под крышку машинки.
  - Ну, с Богом! Удачи вам, молодой человек! Найдите мою Галю! Я сама была в её возрасте красавицей, и знаю, насколько это опасно.
   Тем временем морской пейзаж за окном потемнел - вечереет, и паруса уже не видно.
  
   Кубанская городская больница - очень современная: царство никеля, кафеля, пластика и гигиены. Лев Артамонов в накинутом на плечи белом халате и в бахилах. По коридору снуют врачи и санитарки. У одной из юных санитарок выдалась свободная минута, она стоит в коридоре. На груди у неё бейджик:
  
  Ольга Грекова,
  медицинский работник,
  Кубанская городская больница,
  отделение хирургии
  
   Ольга Грекова - маленькая блондинка лет 25 - пухленькая, круглолицая, симпатичная и аккуратная. Такие девушки часто краснеют, мило гневаются, выходят замуж за военных; их женихи, а потом их мужья говорят о них с ухмылкой - "мой командир".
   Лев Артамонов подходит к Ольге.
  - Здравствуйте. Я бы хотел с вами пообщаться.
  - Привет. Я люблю общаться. Не поймите меня неправильно, в хорошем смысле общаться.
  - Меня зовут Лев Артамонов. Я приехал из Ростова. Я - частный детектив.
  - Вау! Никогда не видела частных детективов. А можно, я с вами сфоткаюсь?
  - Можно.
   Ольга фотографируется со Львом на телефон.
  - Мне надо поговорить с вами о вашей подруге, о Гале Лаврентьевой.
   Ольга слегка мрачнеет.
  - Я её почти год не видела. Что я о ней скажу?
  - Ну, вы же были её одноклассницей. И работали с ней здесь. И вместе прожили в общаге четыре с половиной года. Какие у вас были отношения?
  - Средней паршивости. Кисло-сладкие, потом - кислые, потом отношений не стало.
  - Почему так?
  - Не сошлись характерами. Точней, не сошлись классовым происхождением.
  - Неужели?
  - Понимаете, Галя у нас - из станичных аристократок. Белая кость, голубая кровь. Отец - великий хирург, мать - заслуженный педагог, дедушка - ваще памятник, сама - бохэма. А у меня мамка - продавщица в сельпо, батя - тракторист. Я, как только Галю заселили ко мне, сразу же сказала: "Значит так, голубушка; здесь люди отдыхают после работы, а некоторые - готовятся к учёбе. Курить - на лестнице, алкоголь - только по праздникам, никаких посторонних мужиков. Твоя личная жизнь за пределами комнаты меня не колышет. И взаймы не дам. Галюня погоревала, но приняла мои правила. Вы не поймите меня неправильно, я - не тиранша... и не ханжа. Я сама не прочь посидеть с девчулями за праздничным столом, выпить вина, попеть, потанцевать. Но всему своё время. Вы понимаете, что я имею в виду.... И эта её ненасытность к мужикам. Она ведь и к моему Пашке клинья подбивала...
  - Даже так?
  - У меня есть жених, курсант Краснодарского военного училища. Мы всё порешили: в следующем году он выпускается, и я тогда закончу заочку в универе; после выпуска свадьба, его распределят - я уже знаю, в какую часть; там начмедша уходит на пенсию, мне место будет. Так вот, эта змея начала крутить и с Пашкой... Я сразу же заявила Пашке: "Ещё раз увижу её рядом с тобой ближе пятидесяти метров - свадьбы не будет". И с соседушкой побалакала... так, что та собрала манатки и пошла искать себе жильё... ну, семь футов ей под килем и попутного ветра в паруса.
  - А с какими мужиками Галя крутила ещё?
  - Всех не перечислить. Даже кое-кого из нашего отделения охомутала...
   Оля вдруг переходит на полушёпот:
  - Женатики. Я не буду называть их имена, поймите меня правильно. Ещё был мальчик из золотой молодёжи, сынок дипломата, то ли поэт, то ли артист, бохэма. Ходил весь в белом, как петух. Ну и Алик, конечно...
  - Алик?
  - Она же с ним уехала в Новоморск.
  - Не с Германом Спиридоновым?
  - Нет. С Германом она всё болтала в палате.
  - А вот теперь поподробнее - о Германе...
  - Лады. Герман Спиридонов, пятьдесят семь лет. Работал в газете "Вестник Новоморска" спортивным и криминальным журналистом, владел спорт-клубом "Глобус-Арена" в Приморском районе Новоморска. Поступил в нашу больницу... десятого сентября прошлого года с гнойным перитонитом. Не поймите меня неправильно... ходили разные сплетни... но я заявляю, что у него был гнойный перитонит и ничего кроме него... вы понимаете, что я хочу сказать.
   Появляется врач.
   - Ольга, через пять минут занесите в кабинет томограмму больного из четыреста тридцать восьмой палаты.
  - Хорошо... И наша Галя стала зависать у Германа.
  - Может быть, у них был роман?
  - Исключено. У нас в каждой палате видеокамеры. Жаль, что нет звукозаписывающих устройств, не знаю, о чём таком беседовала Галинка с этим Германом Спидом. У него кликуха была - "Спид"... А потом явился Алик... Ну, зовут его не Алик. Он кавказец, и фамилия у него сложная... типа тарантула. Они с Германом совладельцы "Арены". Алик пришёл наведать больного приятеля, и как только увидал Галю, у него слюни потекли - джыгыт, горачий кров. А та - не промах, ответила на мужской запрос...
  - Что было потом с Германом?
  - Германа выписали двадцать девятого ноября. Говорят, что он на неделю вернулся в Новоморск. А потом исчез неизвестно куда.
  - А Галя?
  - Она осталась жить у своего старого еврея. В конце декабря к ней приехал Алик и увёз её в Новоморск. Я слыхала, что они там поженились.
  - Знает ли Светлана Владиславовна о похождениях дочери?
  - Вы что?! Чтобы наши девки меня в стукачки записали! Я, конечно, заботилась о Гале перед её мамочкой... но знала меру. Вы догадываетесь, что я имею в виду. Пусть эта вдовствующая королева со своей прынцессой живут как хотят. Я в их личную жизнь не лезу. Честно говоря, не я принимаю всё это... не поймите меня неправильно, я не расистка. Я торе... толе... толерантная. Я люблю кавказские танцы, кавказскую кухню. Но я считаю, что русские девушки должны быть с русскими ребятами, а у кавказцев есть свои подруги... ну, вы понимаете, что я хочу сказать. Ой, я тут с вами заговорилась! Бегу!
  
   Вечер. Белый частный дом за низким забором. По сравнению с хороминой Светланы Владиславовны он кажется крохотным. Лев Артамонов просовывает руку за калитку двери, отодвигает щеколду, проходит во двор. За забором у дома - маленький садик с осенними фруктовыми деревьями, скамейка. На скамейке закашлялся старик, кашляет долго и надсадно, не может остановиться. Лев подбегает к нему, стучит по спине.
  - Не... на...до. Ле...карство в вер...хнем кар...ма...
   Лев вытаскивает таблетки, даёт одну таблетку старику. Тот приходит в себя.
  - Спасибо, юноша. Вы меня спасли.
   Старик бодрый, жилистый, с еврейской внешностью, балагур. Видно, что ему очень много лет, и видно, что он - для его возраста - крепок.
  - Вы Семён Захарович?
  - Он самый. А фамилия моя непростая. Первый слог моей фамилии заключает в себе то, что Чубайс обещал нам; а в её втором слоге - то, что мы от него получили. Вы арестованы, гражданин Рай-Хер! Ха-ха.
   Старик смеётся, и его смех похож на кашель.
   Лев говорит:
  - Кстати, о Чубайсе. Не в защиту... но, согласитесь, что все... мы... достойны Чубайса. Народишко-то у нас... неважнецкий. Семён Захарович, я к вам по делу, я хочу с вами поговорить о девушке, которая жила у вас в прошлом году, о Гале Лаврентьевой. Вы её помните?
  - Юноша бледный, вот что я вам скажу. Перед вами - не маразматик. Помню ли я Галю Лаврентьеву? Отчего мне её не помнить? Мне о ней всё время напоминают. Шастают в этот дом толпами и спрашивают: "Как найти Галю Лаврентьеву?", "Где сейчас Галя Лаврентьева"? Откуда старому Семёну знать, где сейчас Галя Лаврентьева?
  - Кто-то к вам приходил раньше?
  - Вы на сегодня пятый с расспросами о Гале Лаврентьевой. Кстати, юноша бледный со взором горящим, вы кто?
  - Я частный детектив из Ростова Лев....
  - Лёва из Ростова.
  - И я ищу Галину Лаврентьеву.
  - Все ищут Галину Лаврентьеву.
  - Кто все?
  - Сперва на прошлой неделе приехала мамаша. "Ах, не вернулась ли моя Галенька?!". "Мадам, если Галенька вернётся, то не ко мне". Хорошо ещё, что я не сказал этой курице, что её доча укатила с кавказцем. А то она от переживаний померла бы на месте. Или родила бы Галю повторно. Но мамаша - не считается. Она была не сегодня.
  - А кто был сегодня?
  - Ой, сегодня у меня таки было вавилонское столпотворение. Сначала заявились эти поцы на джипе.
  - Какие поцы?
  - Шпана дворовая. Один тощий, как жердь, второй, тот, кто за рулём, толстый, как боров. Представились менеджерами курортно-оздоровительного комплекса "Парадиз". Хотел бы я поглядеть на тот парадиз, в котором оздоравливают пистолетом... Тощий вытащил пушку, начал махать ею перед моим шнобелем, требуя Галю. Ну, пришлось ему разъяснить, что я ломал таких пачками, когда его папаши не было даже в проекте, и что его ищет злая смерть пехотного ефрейтора Ганса Фогеля, был такой щеночек, и его не стало в январе сорок пятого. Я его задушил этими руками.
   Лев улыбается.
  - Четвёртый Украинский фронт, шестидесятая армия, хозяйство генерал-полковника Курочкина, батальонная разведка. Войну закончил в чешском городе Оломоуц. Тридцать восемь лично убиенных врагов. Орден Славы Третьей степени. Вот так-то, юноша Лёва со взором невинным... Я блефовал, конечно. Куда мне против тех двоих. Как ни странно, мои угрозы возымели действие. Тощий сел в джип и убрался. Через четыре часа парочка вернулась, уже с боссом в костюме. Тот вёл себя вежливо, извинился за своих охламонов.
  - Босс?
  - Всем боссам босс, не погляди что метр с кепкой. Вот ведь... те ребятишки корчили из себя бандюков, а сами - шакалята голодные. А этот - всё строил из себя культурного бизнесмена и чиновника. "Я депутат, я помощник депутата"... посулил мне персональную пенсию как фронтовику. Нужны мне дары от чёрта плешивого. Я отказался. И вы бы отказались, Лёвушка, если б увидели его глаза.
  - А какие они?
  - Никакие они, вот какие его глаза. Он-то и есть душегуб; Лёва, я убеждён, что он убивал. И он тоже захотел Галю. Не столько Галю, сколько её ненаглядного Алика. Алик у этой мафии что-то своровал. Я в первый раз узнал фамилию Алика. Аслан Темиртайпиев. Я сказал, что это похоже на название моего лекарства от печени - "тетрагепатрин". Босс ответил, что Алик у него давно в печёнках сидит. И они все заржали, как дураки. Я объяснил боссу, что не видел Галю и Алика с прошлого года, что я не знаю и не могу знать, где сейчас Галя с Аликом, потому что они в этом году не звонили старому Семёну. Кажется, он поверил мне.
  - Вы сказали, что я - пятый. Значит, был четвёртый.
  - Был. Этот... пижон.
  - Какой пижон?
  - С которым Галя гужевалась прошлым летом. Не бандит, и не подбандиток, как те, а так... имитатор, фрайер в белом... белые туфли, белые штаны, белый пиджак, белая рубашка, белый галстук, белая ковбойская шляпа. Белая сопля в бронзовом паккарде. Этот тоже интересовался Галей... тихо, осторожно. Мне подумалось, что он-то, в отличие от тех... знает, где Галя... что он интересуется не Галей, а теми. Разведчик хренов.
  - Хорошо, Сёмён Захарович. Теперь расскажите мне про Алика.
  - Что мне о нём рассказывать? Я его видел один день - двадцать пятого декабря прошлого года. Он примчался из Новоморска на чёрном фольксвагене, Галя с Аликом собрали шмотки и навсегда уехали в Новоморск.
  - А какой из себя, этот Алик?
  - Огромный кавказец. Но не дикий. Цивильный, лощёный даже. Задал он старому Семёну задачку.
  - Что такое?
  - У меня есть маленький навык; я умею определять национальность по лицу. Вы понимаете, что в январе сорок пятого года мне было жизненно важно суметь отличить чеха от судетского немца. С той поры я стал практиковаться. Вот вы, юноша, типичный русак, хотя и Лёва. А с этим Аликом... не получилось. Я глядел на него и думал: кто он? Чечен - не чечен. Ингуш - не ингуш. Аварец - не аварец... Старею. Теряю навыки.
  - Спасибо за информацию, Семён Захарович.
  - Не за что. Лёва, у меня к вам будет одна небольшая просьба. Когда найдёте Галю, сообщите мне. Я беспокоюсь за неё. За Галей охотятся опасные люди, а этот пижон не спасёт её. Я любил Галю. Мне с ней было весело. Однажды ко мне зашла её напарница Оля. Она девушка славная - порядочная, целеустремлённая; но рядом с Галей она... как пресная ватрушка. Галя не славная... но в ней есть изюминка. С ней легко. Мне кажется, что у меня есть что-то общее с Галей. Только я не могу понять, что. Нет, она не еврейка. Настоящая кубаночка.
  - Я не только дам вам о ней знать. Я приведу её к вам.
  - Лёва, вы мыслите десятилетиями. Старому Семёну не угнаться за вашими широкими шагами. Я не увижу Галю. У меня рак лёгких. Четвёртая стадия. Врачи отмерили мне не больше трёх месяцев. Пиво мне нельзя, а рак, значит - можно. На что мне тот рак без пива? Хорошенькое дело, Лёва...
  
   Утро следующего дня. Новоморск. Это большой портовый город, но сейчас Лев Артамонов - на задворках Новоморска. Маленькая круглая площадь; с одной её стороны пустырь, с другой - круглая серая бетонная блямба-пломба без окон, наводящая уныние. Это здание спортивного клуба "Глобус-Арена".
   Лев открывает дверь клуба и входит. Дорогу ему преграждает высокий смуглый кавказец в форме охранника. Из недр "Арены" слышатся удары по боксёрской груше.
  - Вам кого?
  - Мне нужно поговорить с хозяином.
  - Его нет.
  - А кто есть?
  - Никого нет. Воскресенье.
  - А там что за шум? - Лев указывает на звук ударов.
  - Там парень тренируется.
  - Можно к нему? Может, он знает, где хозяин?
   Охранник кричит:
  - Сенька-а!
  Раздаётся юношеский голос:
  - Чего, Хаса-а-н?
  - Там к тебе мужи-и-к.
  - Чего надо?
  - Не знаю.
  - Пусть идёт.
   Лев проходит в глубь здания, в спортзал. Там подросток лет пятнадцати колотит по груше. Подросток голый по пояс, в камуфляжных штанах и в боксёрских перчатках, дворового вида, невысокий, курносый и лохматый. На него насмешливо глядит сверстница, девчонка по внешности тоже простая.
  - Чего надо, дядя?
  - Мне бы хозяина.
  - Его нет в городе.
  - О каком хозяине мы говорим? Мне бы Алика.
  - Его нет в городе.
  - Тогда Германа Спиридонова.
  - Его нет в городе. И нет давно.
  - Как давно?
  - С прошлого года.
   Девчонка встревает:
  - В него же стреляли! Продырявили кишки...
   Пацан реагирует на эту реплику нервно:
  - Виолетта, замолчи!
   Лев спрашивает у него:
  - А, всё-таки, где Алик?
  - Не знаю. Его нет в городе.
   Снова отвечает Виолетта:
  - В среду Алик звонил Сеньке, хотел увидеть его показательное выступление, назначил встречу в воскресный день. Сенька пришёл; вот... старается, пыхтит. А Алик - тю-тю.
   Сенька снова дёрнулся:
  - Виолетта, заткнись!
   Виолетта не унимается:
  - Наш Сеня ещё не знает, что у "Арены" будет новый владелец...
   Сенька не выдерживает. С криком "Виолетта, завали пасть!" он кидается на Виолетту. Виолетта уворачивается и продолжает насмешничать:
  - Блин, офигеть, какие мы нервные...
  - Виолетта, этот человек - из полиции. Вы из полиции, дядя?
   Лев отвечает:
  - Я из фирмы "Гэлакси плэжа плюс". Мы хотим на противоположной стороне площади построить магазин компьютерной техники. Я должен узнать у вашего хозяина, не будет ли он против.
   Сенька говорит:
  - Хозяина нет в городе. Приходите потом.
  - А где хозяин?
   И опять отвечает Виолетта:
  - Алик живёт в доме за шесть кварталов отсюда, если идти влево. Кирова сорок три. У неё.
  - У Гали?
  - У какой ещё Гали? У своей мамы, у старой Патимат.
   Сенька молотит яростно грушу.
  - Виолетта, ты языком выроешь себе могилу. Молчи! Ни слова!
  
   Лев подходит к частному дому на улице Кирова, открывает щеколду калитки, стучит в дверь. Никто не открывает. Он стучит в дверь ещё раз, сильнее. Из соседнего дома выходит женщина.
  - Вам кого?
  - Мне бы Патимат Темиртайпиеву.
  - Она в больнице. Навещает сына. Этой ночью на него напали на пристани, избили. Куда катится мир!
  - Как мне пройти к больнице?
  - Пройдёте по улице Кирова дальше; через три квартала будет больница.
  
   Больница Приморского района Новоморска. Никакого сравнения с Кубанской городской больницей - не больница, а больничка, временный травмпункт убогого вида.
   Лев проходит по коридору, слышит из-за двери два голоса - пожилой женщины и молодого мужчины.
  - Нет, мой строптивый сын, ты никуда не уйдёшь. Ты должен лежать здесь. Так сказал врач.
  - К шайтану врача!
  - Не поминай шайтана! А то он прилетит и унесёт тебя. Пророк Мухаммед изрёк, что мы должны слушаться врачевателей. Завтра тебя выпишут, а сегодня ты не уйдёшь из больницы. Я скажу, чтобы проследили.
   Дверь открывается, из палаты выходит сухощавая пожилая женщина, одетая по исламскому дресс-коду - в чёрное платье до кистей рук. Её волосы и шею полностью скрывает чёрный платок.
   Когда она уходит, Лев заходит в палату. Там несколько коек, но занята лишь одна. В ней здоровенный пузатый кавказец лет тридцати в майке (видна мохнатая грудь) и в трениках. Его широкое мясистое небритое лицо - в свежих кровоподтёках и ссадинах. Голова забинтована полностью, но небрежно - жёсткие чёрные волосы торчат из бинтов; один бинт просунут под подбородок. В этой картинке есть что-то смешное, как будто в белые детские пелёнки запеленали дикого кабана.
   Кабан видит Льва и угрожающе заявляет:
  - А ты кто такой? Вали отсюда.
  - Тише... Я - частный детектив из Ростова. А вы - Темиртайпиев?
  - Я сказал тебе - вали! А то огребёшь!
  - Мне надо знать, где сейчас Галина Лаврентьева.
  - Один только шайтан знает, где она...
  - Разве она не ваша жена?
   Забинтованный кабан вдруг начинает хохотать громовым голосом.
  - Ха-ха-ха! И ты! Тоже нас перепутал...
  - Что такое?
  - Тебе нужен Алик Темиртайпиев, Аслан. А я - его брат, Магомет Темиртайпиев, Мага. Нас всегда путают. Эти трое вчера ночью тоже попутали нас.
  - Трое?
  - Скоты. Двое - толстяк и качок - держали меня за руки, а третий, самый поганый, худой - измолотил меня. Если бы меня не держали, я б его урыл. Им был нужен мой брат. Всем нужен Алик, а страдаю за него всегда я.
  - А где я могу найти Алика?
   В речи Магомета нет чужого акцента, по-русски он говорит чисто. Его происхождение выдаёт только то, что во время волнения он вдруг начинает изъясняться пафосно и красочно, как восточный пророк.
  - Чтоб его Железная Волчица замуровала в ледяной пещере, этого Алика! Чтоб его шайтан отправил на дно моря, этого Алика! Никто в мире не знает, где Алик! И я не знаю и не желаю знать, где Алик! Он мне больше не брат, мой прОклятый младший брат Алик!
  - Но где он может быть?
  - Бухтинск, улица Олеко Дундича, идёт под гору, дом двадцать девять, единственная многоэтажка на всю улицу, шестой этаж, квартира номер шестьдесят два, домофон выломан, дверь открыта всем подлунным джиннам. В этом нечестивом доме собрались богопротивные шишки Бухтинска и Новоморска; как же там обойдётся без Алика, пошедшего по дороге порока. Там ищи своего Алика! А меня оставь в покое! Если ты пришёл... от этого, я ничего не знаю и ничего тебе не скажу. Когда б знал, сказал бы твоим аскерам вчера. Если ты мент, я всё равно ничего не знаю и ничего не скажу. Вали!
   Лев выходит в коридор, встречает медсестру.
  - Я пришёл к Магомету. Что с ним случилось?
  - Вчера ночью его избили на причале, на молу. Он сам явился сюда перед полуночью, весь в крови, страшный. Мы его перевязали. Сегодня вечером, наверное, выпишем. Достал. Орёт, права качает, сестёр лапает.
  - Что он делал на молу?
  - Спал?
  - Он спит на молу?
  - Нет, конечно. Он спит на своей яхте, на "Звезде Джигитов". Ну, яхта - одно название. Рыболовецкая шхуна с парусом.
  - Зачем же он вылез на мол?
  - Покурить, наверное.
  - А кто его бил?
  - Откуда мне знать? Наверняка его сородичи. У них там свои разборки.
   В конце коридора медсестричка помоложе прижала к уху телефон. Сестра, с которой беседовал Лев, вдруг говорит вслух, обращаясь ни к кому.
  - Нинка опять со своим красавчиком треплется...
  
   Бухтинск - маленький курортный городок под Новоморском. В отличие от Новоморска, в Бухтинске мало высотных зданий. На всю улицу Олеко Дундича, идущую под уклон, - одна девятиэтажка, вздымающаяся как свеча. У её единственного подъезда - автомобильная площадка с машинами. Среди них джип.
   Лев Артамонов подъезжает к площадке на своих старых жигулях, вытаскивает из бардачка пистолет (у него как у частного сыщика есть разрешение на ношение оружия), кладёт его в задний карман брюк, толкает дверь подъезда (она действительно открыта), поднимается вверх.
   На лестничной клетке шестого этажа его внимание привлекает квартира Љ 61. Точнее, не сама квартира, а претенциозная посеребренная табличка на её двери с чеканенным изображением стилизованного кита в волнах и с надписью:
  
  Константин Данилов,
  артист, поэт, радиожурналист, менестрель, бродяга.
  Киты - это не то, чем они кажутся.
  
   Но Льву сейчас нужна не эта квартира, а другая, которая напротив. Квартира Љ 62. На ней нет табличек. Лев прикасается к двери, вдруг она открывается сама собой вовнутрь.
   Лев входит. В прихожей и единственной комнате - всем погромам погром. Всё деревянное разбито в щепки, всё текстильное изодрано в клочья, всё бумажное изорвано. Мебели тут больше нет: стулья, стол, даже кровать - всё сломано. Пол усеян обломками, обрывками, пухом из подушек, ватой из одеяла. Не осталось ни одного целого предмета.
   Лев цокает языком и проходит из прихожей в комнату. Дверь на кухню закрыта. Внезапно она отворяется. С кухни выскакивает юнец с пистолетом, направленным на Льва; Лев не успевает вытащить свой пистолет.
   Парнишке нет и двадцати лет. Он прыщав и невероятно, противоестественно тощ. Кости, обтянутые кожей, тонкая цыплячья шейка, втянутые щёки, височные впадины. Скорее всего, у него какой-то сдвиг обмена веществ. Парень зол сухой яростью больного.
  - Ты кто?
  - А ты кто?
   Лев пытается коснуться заднего кармана брюк - и получает хлёсткий удар по пальцам.
  - Вопросы здесь задаю я!
  - Ты следователь по особо важным делам?
   Эта шутка стоит Льву тычка пистолетом в лоб.
  - Не умничай!
  - Больше не буду. Я умничаю только с умными.
   Эту подколку юнец пропускает - может быть, потому что не понимает её. Одной рукой он держит пистолет у лба Льва, другой рукой охлопывает его одежду, доходит до заднего кармана брюк, вытаскивает пистолет.
  - Ни фига себе! Повторяю вопрос: ты кто?
  - Я тренер по боксу из Ростова. Алик обещал для моей команды хорошего бойца. Сеньку. Я приехал за ним.
  - А плётка зачем?
  - Стреляют...
   Лев оглядывает разгромленную комнату и замечает:
  - Камрад, да ты мог бы работать шрёдером.
   На роже юнца - непонимание и злоба.
  - Объясняю доступно, камрад: шрёдер - это такой офисный аппарат для измельчения бумаги.
   Юнец бьёт Льва под дых, так, что тот сгибается.
  - Не умничай!
   Он вытаскивает телефон и звонит:
  - Шеф, мы у Алика поймали... нет, не Алика. Постороннего кренделя. У него плётка. Он говорит, что тренер из Ростова. И умничает. Что? Сейчас привезём. Ну, пошёл! Шевели булками, ур-род!
   Держа Льва на мушке, парень выводит его из подъезда, сажает в джип. За рулём джипа - другой парень, сверстник тощего; он беспредельно толст - круглая розовая морда, двойной подбородок, огромный свисающий живот. Толстяк ест бутерброд.
  - Скелет, кто это?
  - Крендель неясный. Ехаем к шефу. Свинья, дай пожрать!
  
   Джип едет по горной дороге в сторону от моря. Он подъезжает к высоким воротам. За забором - дворец в "новорусско-квазиготическом стиле" - с башенками; крыша дворца украшена ядовито-синей турецкой черепицей. На фасаде - надпись разноцветной мигающей электрогирляндой:
  
  Летняя резиденция
  Парадиз
  
   Скелет выводит Льва из джипа, нажимает на кнопку у ворот. Раздаётся запись женского любовного вскрика - такой в этом странном доме звонок.
   - Шкаплер, это я, Скелет...
   Дверь ворот автоматически открывается. Скелет и Лев проходят мимо охранницкой с охранником - невысоким, но накачанным бритоголовым шкафчиком в камуфляже (он старше Скелета и Свиньи). Шкаплер присоединяется к паре, идущей по бетонному коридору-тоннелю, кажущемуся бесконечным. Коридор во всю длину оклеен фотографиями, так, что это напоминает сельский дворец культуры. На каждом фото - один и тот же низенький пухленький плешивый человечек в сопровождении казаков, военных, чиновников, звёзд шоу-бизнеса, спорта, масс-медиа, раскрученной на ТВ культурки (Гергиев, Никита Михалков) и политиков. Часто встречаются фотки с Жириновским. В конце коридора - самое крупное фото: человечку пожимает руку Путин. Человечек ростом ниже Путина.
   Конвоиры выводят Льва в огромнейшее гулкое помещение с длинными окнами. Оно удивительно - посредине бассейн, вокруг него - длинные столы с пластиковыми стульями, как в фабричной столовке, позолоченный арбатский фонарь. С высоченного потолка свисает громадная люстра в виде рога изобилия, тоже позолоченная. На уходящих ввысь стенах - тёмные картины в мощных золотых багетах. Вероятно, среди них есть и подлинники старых мастеров - но ничего не разобрать: на полотнах всё потемнело от испарений бассейна. На одной стене близко к потолку - большая лосиная голова с рогами в окружении надписи, мерцающей гирляндой лампочек.
  
  Выпьем, казакИ,
  за лося!
  чтобы елося и спалося,
  чтоб любилося и жилося!
  
   Из колонки струится липкая сладко-горькая саксофонная мелодия "Парадиз", которой в восьмидесятые годы завершались телепередачи "Что? Где? Когда?".
   С противоположной стороны помещения входит и быстро шествует (именно так - быстро шествует) надменный хозяин этого детсадовского шика - в переливчатом шёлково-павлиньем халате. Он небольшого роста, с брюшком, часть волос на его лысеющей голове перекинута, как у Лукашенко (тот самый коротышка с фотографий в коридоре). Ему около 60 лет, и похож он на менеджера среднего звена или на советского бухгалтера. Он мог бы показаться милым и забавным дядькой-пухликом, если б не его глаза - не злые, не гневные, а пустые, мёртвые, как у рыбы. В руке у хозяина - огромный бронзовый кубок. Там не вино, а что-то белое, безалкогольное, простокваша или йогурт.
  - Ну?...
   Скелет докладывает:
  - Я поймал его в Бухтинске, в квартире Алика. У него плётка. И он умничает.
   Хозяин перекидывает взгляд на Льва. Лев начинает, опередив открывшего рот Скелета:
  - Я частный детектив из Ростова.
   Скелет жалуется:
  - А он говорил мне, что тренер по боксу...
  - Видите ли, господа, у меня раздвоение личности. Во мне всегда просыпается вторая личность, когда на меня направляют оружие.
   С этими словами Лев резко взмахивает рукой, так что держащий его на мушке Скелет шарахается - и громогласно декламирует-завывает по-актёрски:
  - Я - Гойя!!! Глазницы воронок мне выклевал ворон, слетая на поле нагое! Я - Гойя!!!
   Скелет молвит жалобно:
  - Шеф, он опять умничает.
   Шеф прихлёбывает из кубка и говорит:
  - Обыскать.
   Лев реагирует:
  - Не стОит труда. Я предоставлю вам свою визитную карточку, господа.
   Лев вытаскивает из нагрудного кармана визитку и протягивает её шефу. Шеф читает вслух:
  - Ростов. Частное детективное агентство "Найда"... Сколько человек в штате твоей "Найды"?
  - Один. Я.
  - Ну-ну. Найда... Ха.
   Шеф читает визитку дальше.
  - Лев Анатольевич Артамонов... К советскому генералу МВД Анатолию Матвеевичу Артамонову из Ростова какое имеешь отношение?
  - Прямое. Это мой родной отец. Он давно умер. Можно, я сам дочитаю визитку? А то у вас глаза заболят от напряжения...
  - Почему не в полиции?
  - Не работаю на государство.
  - Свободный, значит. Независимый. Ха. И на кого ты работаешь?
  - Сейчас? В данный момент я работаю на Светлану Владиславовну Лаврентьеву, пенсионерку, отставную учительницу. Она хочет вернуть свою дочь Галину. Её увёз Алик. Темиртайпиев.
  - Учительнице не нравится Алик? Странно. Всем нравится Алик. Мне нравится Алик.
  - И мне нравится Алик - повторяет Скелет.
  - И мне нравится Алик - подхватывает Шкаплер.
  - А тебе, Викентьич, нравится Алик? - обращается шеф к ещё одному незаметно появившемуся субъекту - к сухопарому старику в смокинге и галстуке-бабочке. В этом бандитском бедламе старик выглядит инородно: интеллигентная внешность, прямая благородная осанка, тонкая полуулыбка.
  - Мне нравится Алик - молвит Викентьич с достоинством.
   Из боковой двери выходит высокая длинноногая и длиннолицая дама. Ей около 35 лет. Вечернее платье, платиновые волосы, матовый лик, алая губная помада, томные манеры, недобрые глаза. Дама похожа на уставшую манекенщицу, она очень деланная.
   Дама утомлённым голосом протягивает:
  - А мне не нравится Алик. И Гале не нравится Алик. Она его бросила, коварная змея.
   Лев обращается к даме:
  - Вы знаете Галю Лаврентьеву?
  - Отож. Знаю. И знаю, где она. Вчера я трещала с Нюшей Турчак. Нюша сказала мне, что позавчера видела Галю в баре Красного Хутора. С парнишкой. Краси-и-вым...
   Шеф напрягся:
  - С Аликом?
  - Нет, не с Аликом. С мальчишечкой помоложе и покрасивше Алика и, тем более, тебя, мой ненаглядный. С каким-то киноактёром. Нюша Турчак видала его на кинопробах. Как вас зовут, таинственный незнакомец?
  - Лев.
  - А меня - Ирэна. Ирэна Бабаева. Вы всё равно меня не знаете.
  - Я вас знаю. Заочно. Я читаю прессу.
  - Вы хотели сказать - жёлтую прессу - но постеснялись. Напрасно. Здесь никто не стесняется, даже Викентьич. Познакомьтесь, Лев: пред вами - мой мужик. Денис Илларионович Дроздов, он же Дозер. Он вас ненавидит. Он уродец. Он плешивый карлик. Он ненавидит всех, кто выше ростом, красивше или умнее его.
   Дозер вдруг одним движением резко выплёскивает содержимое своего кубка в Ирэну. По её лицу и по дорогому вечернему платью стекает густая белая жидкость.
   (Дозер не повышает голос - он говорит то с чёткой тихой властностью, то доверительно, но никогда не громко - и не меняет выражение пухлого лица-маски; он как медведь - действует без подготовки и непредсказуемо).
   Ирэна верещит:
  - Завтра же купишь новое платье! Идиота кусок!
   Дозер так же молча и бесстрастно швыряет Ирэну в бассейн. Вопли Ирэны, брызги! Дозер галантно подаёт барахтающейся Ирэне руку, вытаскивает её и уводит в соседнюю комнату.
   Викентьич хитровато смотрит на Льва, подмигивает и говорит:
  - И так у них - каждый день.
   Шкаплер недовольно глядит на Викентьича. Тот гасит полуусмешку.
   Из двери выходит Дозер. На его щеке - алый след от помады. Дозер бросает Льву:
  - С этого дня ты работаешь на меня. Ты поможешь мне.
  - Сбивать простоквашу?
  - Независимый ты, хлопчик, это я усвоил, дубли мне ни к чему. На, держи...
   Дозер вытаскивает из толстого кошелька ворох купюр и всучивает её оторопевшему от такого напора Льву.
  - Ты работаешь на меня, хлопец. Без возражений. Это решено.
  - Что я должен делать?
  - То, что делал раньше. Искать Галю Лаврентьеву. И её Алика. Мне потребен Алик. Езжай в бар Красного Хутора и найди там Галю. Она мне не нужна, она нужна тебе. Через Галю выйдешь на Алика. Веди его ко мне.
  - Он у вас что-то украл?
  - Не твоё дело.
  - Почему бы вам самому... не поехать в Красный Хутор?
  - Понимаешь - теперь негромкий голос Дозера звучит в режиме доверительности - нельзя мне туда. Не моя зона влияния. Я царь Угорска, я свой человек в Новоморске, я приглядываюсь к Бухтинску. Южнее Джубги мне путь заказан. А тем более Красный Хутор. Там же Олимпик-Дабл рядом, там дача президента, премьера, министров, губернаторов, путадетов. Силовики на каждом шагу. ФСБ, МВД, ФСО, Нацгвардия, хренардия. Не любят меня силовики. Хотят отжать мой бизнес себе. Я-то знаю меру, а эти москальские волкИ - никакой меры знать не станут... Вот если сюда, в этот дом, сейчас ворвётся рота ОМОНа, они ведь не найдут тут ни крупицы запрещёнки. А если в Красном Хуторе окажется Скелет или Свинья... тем более я... как только мы ступим на землю Красного Хутора, нам в секунду подкинут... что не надо. Соображаешь? Как надыбаешь Алика и приволочёшь мне - гуляй дальше, люби Галю. Действуй, боец. Дерзай. Скелет, верни ему оружие. Он теперь в наших рядах.
  
   Дело к вечеру. За поворотом автобусная остановка. Лев Артамонов садится в переполненный автобус "Угорск - Красный Хутор". Автобус едет. На развилке за автобусом начинает следовать пижонский бронзовый паккард с белым абрисом внутри.
  
   Бар Красного Хутора, пафосный и дорогой. Посетителей мало. За столиком сидит Лев Артамонов с чашкой кофе. Он при деньгах, он может позволить себе чашку кофе в заведении для солидных господ.
   На маленьком возвышении-эстраде певец поёт...
  
   Мальчик смотрел вороватыми глазками
   В глазки прохожих, как в щели заборные.
   Мальчик смотрел вороватыми глазками
   В божьи труды и работы топорные.
  
   В мясо для похоти, в крики проклятия,
   В звенья цепей и в визжащих от радости,
   В скорбные глазки братков на распятиях,
   В глазки иуд, искупавших их в гадости.
  
   Долго глядел на потехи греховные,
   Видел, как их искупают негодные.
   Видел, как кушают свиньи верховные
   Наши хрящи, для еды непригодные.
  
   Им подавали Иванов под соусом,
   Машек и Дашек с грибами и гренками,
   Пели за жизнь чуть надсаженным голосом
   И упивалися кровушкой с пенками.
  
   Мальчик смотрел, кулачонки сжималися,
   Слёзы текли и причины не ведали.
   "Папа, скажи, для чего мы рождалися?".
   "Чтоб свиньи жирные нами обедали".
  
   "Я лучше выйду в окошко на улицу.
   Хоть полетаю, как птички небесные.
   Пусть свиньи жирные мною любуются -
   Редко их радуют шутки неместные".*
   *песня группы "Прах шакала"; автор - Шура Прахов.
   (длинный проигрыш). Певец блаженно говорит в микрофон: "И полетел...".
  
   В бар входит новый посетитель. Он молод, ему не больше 25 лет, но определение "парень" ему не подходит. Это не "парень", это "юный джентльмен" - статный, среднего роста. Весь в белом: белые туфли, белые штаны, белый пиджак, белая рубашка, белый галстук - всё с иголочки, ни малейшего пятна или складки. Венчается это великолепие белой ковбойской шляпой. Юный джентльмен красив, как Аполлон: лепное лицо, глубокая ямочка на мужественном подбородке, синие глаза, роскошные златые кудри до плеч. Но, вероятно, ему уже хорошо знаком алкоголь - кончик носа покраснел, веки красноватые и припухли, в лице несвежесть.
   Посетитель садится за столик и говорит хрустальным голосом со мхатовскими модуляциями, но говорит то, что не подходит такому голосу:
  - Слышь, братан, а я тебя видел.
   Лев откликается в тон:
  - И я тебя где-то видел, братиш. Ты не снимался в кино?
  - Не-а. Только пробовал. Все кинорежиссёры - или мужчины или женщины. Завидев меня, режиссёры-бабы хотят покувыркаться со мной в постели. Мужики - тоже.
  - А ты?
  - А я не поддаюсь; у меня есть подружка... Привет, меня зовут Костя Данилов, для друзей - "Кит". Нет, я не самоубийца. Я люблю жизнь со всеми её здоровыми радостями и предполагаю жить долго. Если получится.
  - Что такое?
  - Засада, братан. Ты знаешь Дозера?
  - Кто это?
  - Ах, да... ты ж из Ростова. Мне о тебе говорил мой шеф с радио... тоже творческая личность. Я ведь поэт... выпустил сборник... "Киты уходят в море".
   Костя начинает манерно декламировать:
  - Ах, война кругом, ах, от дома дом потихонечку загорается, но в дому былом - мой фотоальбом, и огонь к нему подбирается... Да, я боюсь! Я боюсь!! Имею право бояться! Мне страшно... за себя... и за Галю!
  - Что случилось, братишка?
  - У меня была подруга в Краснодаре, Галя Лаврентьева. Потом я уехал из Краснодара. В Бухтинск. В феврале этого года Галя подселилась в мой дом; стала жить напротив меня - специально, наверное, чтоб я был рядом. Она вышла замуж.
  - За кого?
  - За Алика. Это чеченец. Это страшный человек...
  - И что дальше?
  - Я из известной семьи: мой отец - посол Российской Федерации в одном африканском государстве. Они с мамой сейчас - в Африке. У меня есть запасная хата в Олимпик-Дабл. Месяц назад Алик попросил меня, чтобы я его куда-то спрятал... с Галей. Я предложил ему своё бунгало. Лучше бы я этого не делал...
  - Что так?
  - Алик, как выяснилось, правая рука мафиозо из Угорска. Дозера. Это страшный человек. Мне рассказал о нём мой шеф с радио, он когда-то занимался журналистскими расследованиями местного масштаба. Он и тебя знает мальцА... Алик у Дозера украл что-то важное.
  - Что?
  - Не знаю. Бабло, наверное. Теперь головорезы Дозера рыщут по всей Кубани, ищут Алика. Они выйдут на меня. Если я не выдам им местонахождение Алика, они меня убьют... запытают.
  - А если выдашь?
  - Тогда меня убьёт Алик.
  - Хреново.
  - Хреновее некуда. Хуже всего, что в эту хрень втянута моя Галя. Алик ревнует её на каждом шагу, унижает, даже бьёт. Фактически он превратил Галю в рабыню. Но я нашёл выход!
  - Какой?
  - Братан, ведь ты же ищешь Галю... так мне сказал о тебе мой шеф с радио. Прямо сейчас мы поедем в Олимпик-Дабл... и ты убедишь Галю вернуться к её маме. Дозер с Аликом пускай сами выясняют отношения, без нас с Галей. Я не раз просил Галю бросить Алика. Я её не убедил. Она мне не верит, она зовёт меня мажором и трусом. Она права. Я трус! Трус! Я боюсь, что если я увезу Галю, Алик найдёт и убьёт меня. Это страшный...
  - А что Алик сделает со мной, если её увезу я?
  - Но ты ж её не увезёшь. Ты всего лишь убедишь её вернуться к маме... Я не хочу впутываться... Алик считает меня галиным хахалем. А тебя.... Он не знает тебя. Да он тебя даже не увидит. Приедь к Гале, шепни ей пару слов...
   Лев встаёт.
  - О кэй, братишка. Поехали в Олимпик-Дабл.
   Лицо Кости светлеет. Он обрадованно бормочет:
  - Жребий не тяни, ведь у пристани всё готово, почти отплытие, но тебе - ни-ни, уплывут огни, не тебе суждено прибытие...
   (Этот несуразный молодчик словно бы способен лишь на два состояния - на взвинченное самодовольство и на боязнь; и эти два состояния у него идут полосами).
  
   Скрипичный проигрыш мелодии "Мальчик смотрел вороватыми глазками...". Ночь. Бронзовый паккард винтажного вида подъезжает к большому горному посёлку Олимпик-Дабл. Посёлок удивителен: это бесконечное скопление крупных, эффектных - и совершенно одинаковых, как клоны - одноэтажных коттеджей. За редкими исключениями коттеджи не заселены. Огней в домах не видно нигде; паккард едет по мёртвому городу.
   За рулём паккарда - Костя. Лев рядом.
  - Это и есть наш Олимпик-Дабл. Его построили к сочинской зимней Олимпиаде четырнадцатого года для иностранцев. А иностранцы - отказались жить тут. Вот лошьё...
  - И правильно сделали. Как тут жить? Посёлок сползает в пропасть. Вот это - что? Подстанция?
  - Ага, подстанция.
  - Она же почти сползла. Скоро у вас будет блэкаут.
  - Лишь бы не каминг-аут. Ха-ха. Всё равно иностраши - лохи. От такого рая отказались... Бесплатный вай-фай, шикарные плазменные телевизоры ловят пятьсот каналов. А холодильники! Это ж рефрижераторы! В морозилку живой человек уместится!
  - Всё равно не хочу жить тут.
  - И не будешь, лошара. Тут тебе не по карману. А мне - по карману. Пропасть, говоришь, а мне - ничо. От моей хаты до пропасти далеко. На мою житуху - хватит пространства, лавэ и света. Живём, братан!... Вот она - моя хата.
   Паккард останавливается в некотором отдалении от одного из коттеджей. Хоть в нём темно, как во всём Олимпик-Дабле, какие-то признаки заселённости тут есть. Например, у ворот коттеджа стоит чёрный фольксваген.
   Костя вновь замандражировал:
  - Братан, вот что я подумал... может быть, будет правильно, если я посижу в машине, подстрахерю тебя? А ты пойдёшь к Гале один... Это будет... сра... стратегически верно.
  - Я тебя понЯл, братиш. Сра-сра. И сса-сса. Лады, к Гале иду один... Сиди тут, жди.
   Лев вытаскивает из кармана брюк пистолет, глядит на него и перекладывает в другой карман. Костя на соседнем сидении, увидев это, нервно дёрнулся.
   Лев подходит к воротам коттеджа. Как ни странно, они открыты. Лев идёт к застеклённой чёрным стеклом двери коттеджа и, подумав, начинает несильно стучать.
   За дверью слышен тихий женский голос:
  - Кто там?
  - Откройте. Я заблудился. Подскажите мне, как проехать на Майкоп.
   Голос говорит:
  - На Майкоп вы не проедете. Здесь тупик. Возвращайтесь в Угорск и езжайте по трассе.
  - Откройте мне, Галя. Галина Лаврентьева.
  - Вы кто?
  - Меня зовут Лев Артамонов. Я ваш друг. Я от вашей мамы.
  - Я вас вижу. Я вас не знаю.
   Очевидно, стекло двери чёрное лишь с внешней стороны. Со стороны дома оно прозрачно. Паккард светит на дверь фарами, и изнутри дома Льва на крыльце видно.
   Лев ёрзает ногой по половику и говорит:
  - Подождите, сейчас я покажу вам вашу фотографию.
   Он достаёт из кармана фото Галины и подносит его близко к двери.
  - Таких моих фоток много. Я не знаю, где вы её взяли.
  - Галина, послушайте меня. Седьмого июня этого года вы послали своей маме открытку. Белеет парус одинокий в тумане моря голубом. Мама хранила вашу открытку в книге Даниила Андреева "Роза мира".
  - Да, это её любимая книга...
   Дверь открывается, и на пороге появляется Галя. Она такова, какова на фотографии, только выглядит не столь яркой. Она, словно стёртая копия со своей фотографии и выглядит уставшей. На голове у Гали платок - не как у Патимат, а лёгкий, косыночный.
  - Чего вам надо?
  - Я ваш друг. Я приехал забрать вас и увезти к вашей маме. Она переживает за вас.
  - Я тоже за неё переживаю. Я вернусь к ней непременно. Но сейчас... я не могу.
  - Посмотрите - видите машину? Там ваш друг Костя Данилов.
  - Он мне не друг. Он тряпка. Уходите. Мой муж в доме. Он жутко ревнивый. Если он увидит вас...
   С противоположной стороны дома слышится неясный шум.
  - Ай! Что вы наделали?! Вы разбудили мужа. Уходите, сейчас же!
   Лев тянется к карману с пистолетом. Вдруг глаза Галины расширяются от ужаса. Она вопит:
  - А-а-а!!! Осторожно!!! Сзади!!!
   Лев Артамонов не успевает обернуться назад. На него обрушивается тьма.
  
   Лежащий на земле возле двери дома в Олимпик-Дабл Лев открывает глаза. Над ним склонилась женщина. Это не Галя - женщина старше и шире Гали.
  - Вы очнулись?
   Лев садится, ощупывает карман брюк с пистолетом. Пистолета нет. Лев ощупывает второй карман брюк, вытаскивает из него мобильник.
  - Что вы делаете?
  - Ф-фу... Думал, мой мобильник украли. А он был в другом кармане.
   Лев глядит на часы, потом - снова на мобильник.
  - Что за чёрт! Четыре двадцать семь ночи! Что со мной было?
  - Я не знаю. Я здесь живу недавно. Поехала кататься на машине и заблудилась, тут все дома одинаковые. Вижу, ворота открытые, свет горит. Дай, думаю, спрошу хозяев как проехать... А тут вы... лежите. Что с вами?
   Лев притрагивается к своему затылку, нащупывает шишку, морщится от боли.
  - Меня стукнули по башке. И, возможно, ограбили.
  - Чем стукнули?
  - Носком с песком. Рифма, однако.
  - Почему вы думаете, что носком?
  - Потому что если б меня двинули с такой же силой чем-то твёрдым, мне бы проломили череп. А так... сотрясение мозга средней тяжести. Сколько я здесь валяюсь?
  - Я подъехала сюда пятнадцать минут назад.
   Лев встаёт и смотрит на женщину. Она, что называется, в бальзаковском возрасте - ей чуть больше 45 лет. Женщина среднего роста, корпулентная, с большим бюстом, но не толстая, круглолицая, круглоглазая. Вопреки бабьему телосложению и лицу, это отнюдь не "баба", это "леди". В ней есть манеры и чувство собственного достоинства. Больше всего эта женщина похожа на властную и культурную купчиху. Одета она в плотное пальто с лисьим воротником.
  - Спасибо вам за заботу.
   Из прихожей дома льётся свет, дверь в дом открыта. Лев заходит в дом, проходит через прихожую в комнату, включает свет там.
   Обстановка в доме - какая-то безликая. Видно, что в этом доме жили - кровать не застелена, есть другие следы поспешного бегства. Но на стенах - ни картин, ни фотографий. И все предметы в доме - никакие, безличные, гостиничные.
   Настырная незнакомка заходит в дом вслед за Львом и внимательно разглядывает его.
  - Что вы так смотрите на меня? У меня на носу прыщ?
  - Что вы тут делаете?
  - Я здесь живу.
  - Не врите. Вы здесь не живёте.
  - Ваша правда. Здесь живёт мой начальник.
  - Снова врёте. Здесь живёт не ваш начальник. А ну, отвечайте, как зовут вашего начальника?
  - Его зовут Константин Данилов. Он моложе меня лет на десять. Такое бывает. До этого тут жили другие люди, мужчина и женщина. Сегодня они уехали, Костя привёз меня сюда: ему надо, чтобы кто-то пожил тут и покараулил его дом.
  - Всё вы врёте.
  - Хорошо, я не останусь в этом доме. Мне тут не нравится. Довольны?
   Лев выходит из дома и выключает свет. Он шарит под ковриком на крыльце, достаёт ключ, закрывает дверь дома и снова прячет ключ под половик. Незнакомка идёт за ним.
  - Теперь я верю, что вы здесь по праву. Извините. Живите на здоровье.
  - Я здесь больше не живу. Я возвращаюсь в Бухтинск.
   Лев и женщина выходят за ворота. Чёрного фольксвагена Алика больше нет, нет и паккарда Кости. Взамен - стоит серая тойота.
  - Давайте, в знак извинения, я вас вывезу отсюда. Вам куда?
  - Я хотел бы добраться до Бухтинска.
  - Это по пути. Я живу в противоположной части Олимпик-Дабла, на улице Светлой. Рядом с моим домом останавливается маршрутка. Она едет в Бухтинск. А вы подскажете мне, как доехать до моего дома. Я не ориентируюсь.
   Лев в Олимпик-Дабле впервые; он тоже не ориентируется, но садится в тойоту.
   Незнакомка щебечет:
  - Я недавно вышла замуж, у меня медовый месяц. Мы с мужем поселились здесь. Может быть, вы знаете моего мужа? Полковник Геннадий Филиппов.
  - Я знаю пятерых Филипповых, десяток полковников, два десятка Геннадиев. Но полковника Геннадия Филиппова я не знаю. Увы.
  - Жаль. Я его тоже плохо знаю. Мы познакомились два месяца назад в Адлере. Мне не нравится, как он себя ведёт. Если так пойдёт дальше, я с ним разведусь... С кем имею честь?
  - Лев. Лев Артамонов.
  - А я - Маргарита. Можно - Марго. Давайте, обменяемся телефонами. Позвоните мне с вашего мобильника на мой...
   Лев звонит на мобильник Маргариты.
   Лев и Маргарита отыскивают искомый дом - по звуку. Там наяривает в ночи...
  
   На маленьком плоту сквозь бури, дождь и грозы,
   Взяв только сны и грёзы, и детскую мечту,
   Я тихо уплыву, лишь в дом проникнет полночь,
   Чтоб рифмами наполнить мир, в котором я живу.
  
   Ну и пусть
   будет нелёгким мой путь.
   Тянут ко дну боль и грусть,
   прежних ошибок груз.
   Но мой плот, свитый из песен и слов,
   Всем моим бедам назло
   Вовсе не так уж плох. *
   *песня Юрия Лозы.
  
   В единственном месте этого собрания домов-клонов горит жизнь. Стоит стол с орущим кассетным магнитофоном и с опустошёнными бутылками пива, на пылающем мангале жарится шашлык.
   У стола на стуле сидит крепкий мужчина в возрасте за 55 лет. Рост у него он выше среднего. Прямоугольное лицо мужчины - типично славянского, (северорусского) и "офицерского" типа. Мужчина ухожен - аккуратные седые виски, тонкие щегольские усики, гладко выбритый подбородок. О таких говорят "военная косточка".
   Тойота останавливается, Маргарита выходит к мужчине. Тот подходит к ней и жёстко хватает её за руку.
  - Ты где была?! Я тебя ждал три часа.
  - Дорогой, тебя тоже не было. Я хотела поездить по Олимпик-Дабл, поискать тебя. И заблудилась. Заехала не туда.
  - Чтоб больше такого не было... А этот козёл - кто?
  - Это прохожий. Он указал мне дорогу.
   У мужа Маргариты на шее крупная родинка. Он глядит на Льва и зло говорит:
  - Прохожий? Ну и проходи отсюда! Пош-ш-ёл!
   Лев выходит из тойоты и идёт к остановке маршрутки.
  
   Брезжит тёмное осеннее утро. Под скрипичный проигрыш мелодии "На маленьком плоту" маршрутка с единственным пассажиром - с Львом Артамоновым - въезжает прямо на площадку бухтинского дома-свечи на улице Олеко Дундича. Жигули Льва стоят там, где он их оставил предыдущим днём. И паккард Кости стоит. А джипов, к счастью, нет.
   Лев выходит из маршрутки, подходит к подъезду и поднимается по лестнице на шестой этаж. Раскрытая дверь квартиры Алика Темиртайпиева зияет чернотой (Скелет оставил её в таком виде). Похоже, всё, что творится в этом доме, не интересует его жильцов. А Льва интересует - дверь противоположной квартиры Љ 61 с посеребрённой табличкой. Лев притрагивается к двери. Дверь вдруг тихо открывается вовнутрь. В глубине тёмной прихожей на полу белеет что-то длинное. Лев заходит внутрь, закрывает за собой дверь. Темнота. Лев включает узкий луч фонарика своего мобильного, направляет его на лежащий предмет.
   Это человек в белом костюме. Он неподвижен. Под ним, рядом с его шеей - тёмная лужа. Это Костя Данилов. Его ковбойская шляпа откатилась по полу.
   Герман очень тихо говорит:
  - Братишка...
   Тыльной стороной своей ладони он прикасается к ладони Кости. Потом молвит так же тихо:
  - Братишка, тебе крышка.
   Лев направляет луч на огнестрельную рану в спине, точнее, в нижней части шеи Кости. Ворот костюма Кости сзади залит кровью. Лев очень внимательно рассматривает пулевое отверстие в шее. У Льва тихо вырывается:
  - Вот как!... Хреново.
   Луч фонарика мечется по тёмной комнате Кости, выхватывает стол. На столе лежит книга. Лев берёт её, открывает на титульном листе. Свет фонарика освещает дарственную надпись:
   "Вернись, я всё прощу,
   Как написала одна бульварная романистка.
   Китёнок! Я сейчас сижу на полу и реву!
   И это - не постмодернизм.
   Разлука - это больно, как заметил бы Виктор Шкловский.
   Читай это и помни о Женечке Хомячковой с Радио Бухтинска.
   Вот такой дискурс, Кит".
  
   Лев ощупывает карман костюма Кости, достаёт оттуда чёрную записную книжечку, перелистывает, освещая лучом фонарика. В книжке - номера телефонов и имена. Его внимание привлекает последняя страничка книжки. На ней - две записи...
  
   Светлана Владиславовна Лаврентьева. Станица Староплетенная.
   (ряд цифр - номер телефона Светланы Владиславовны).
  
   Лев Артамонов. Ростов-на-Дону.
   (ряд цифр - номер телефона Льва).
  
   Лев очень аккуратно, так, чтобы это не было заметно, вырывает страничку книжки и кладёт её в свой карман. Он выходит из прихожей на лестничную клетку, тихо прикрывает её. Спускается, открывает дверь подъезда, смотрит по сторонам. Людей поблизости нет - сквозит раннее полутёмное утро маленького спящего городка.
   Лев поспешно идёт к машине. Резко стартует, проезжает несколько кварталов, затем останавливается, вытаскивает из кармана вырванный листок и сжигает его в огне зажигалки.
  
   Позднее утро. Лев подъезжает к белому двухэтажному зданию. На фасаде дома надпись:
  
  Государственная телерадиокомпания г. Бухтинска
  "Городское Телевидение Бухтинска"
  "Городское Радио Бухтинска".
  
   Лев спрашивает на вахте:
  - Скажите, как мне найти Евгению Хомячкову?
  - Она на месте. Второй этаж, по коридору направо, первая дверь.
  - Спасибо.
   Лев открывает дверь на втором этаже. Из редакционного компьютера звучит негромкая песня. Молодые женщины поют нежными голосами со странными модуляциями...
  
   Жёлтый лист осенний вьётся в небесах.
   О тебе мечтаю я в своих мечтах.
   Я всё чаще вижу этот странный сон:
   Ты со мной танцуешь, ты в меня влюблён.
  
   И я тебя по-прежнему люблю,
   И на тебя с надеждою смотрю,
   И ты меня когда-нибудь поймёшь,
   И подойдёшь, и за руку возьмёшь.
   Пара-ба па-ба паба-па па-пА.
   Пара-ба па-ба паба- па па-пА.*
   *песня группы "Колибри".
  
   Высокорослая девица (в возрасте примерно 25 лет) с гладкими волосами неестественного розового цвета сначала подпевает, а потом начинает сомнамбулически кружиться под песню. Она замечает вошедшего Льва и огорошивает его вопросом:
  - Добрый путник, как вы относитесь к божьим коровкам?
   Лев пожимает плечами.
  - Вы не находите, что божьи коровки напоминают милых старушек? Божьи коровки - такие насекомые, которые думают, что они милые старушки. А милые старушки - такие насекомые, которые думают, что они божьи коровки. Мне днём предстоит интервью с одной божьей коровкой. Не обращайте внимание на инопланетян. Они тут случайно.
   Лев смотрит на девицу. Она - не эталон красоты, у неё слишком крупные черты лица. Но она легка и эйфорична. Одета девица в стильное однотонно чёрное платье. На груди у неё - крупная камея. Девица относится к милым созданиям, которые сначала кажутся ужасно экстравагантными и оттого хрупкими, беззащитными; но уже после десяти минут беседы с ними понимаешь, что более расчётливых и защищённых особ мир не видел.
  - Вы Евгения Хомячкова? У меня к вам дело.
  - Да, она самая. Валяйте.
  - Я из другого города. Я вчера в кафе встретился с Костей Даниловым. Он назначил мне сегодня новую встречу - деловую.
  - Странно, Кит и дело - вещи несовместимые.
  - Он позвал меня в телерадиокомпанию. Я пришёл сюда, а его нет.
  - Ещё чудесатее: Кит здесь месяц как не работает. Его уволили. За пьянство.
  - Где я могу его найти?
  - Улица Олеко Дундича, дом двадцать девять, шестой этаж, квартира шестьдесят один. Там его берлога. Он в ней, если не шляется где-нибудь.
  - Спасибо. Я вообще-то ищу его знакомую. Галину Лаврентьеву.
   Евгения слегка мрачнеет.
  - Эту?
  - Вы с ней знакомы?
  - Так. Шапочно. Шапка-шапка, где была? В цирке-шапито. Что ты, шапка, видела? Шапки да пальто. Номерки, зонты и палки - всё, что было в раздевалке. Она - соседка Кита. Как-то весной устраивала у себя пати, вечеринку с коктейлями. Кит пригласил меня туда.
  - Какая она - Галя?
  - Её плюс - сексуальность. На этом её плюсы заканчиваются. Начинаются минусы. Эдакая Манон Леско из Старомышастовки. Станичная Кармен.
  - А вы злая...
  - А то. Я же из Питера. Я питерская штучка. Родилась в этом славном граде и надеюсь закончить жизнь там же. В холодном сгорит Петербурге холодное сердце моё... Впрочем, Галя ещё терпима на фоне её Алика.
  - А что Алик?
  - Знаете, кавказский бандюган омерзителен не тогда, когда он такой, какой он есть, а когда пытается выглядеть европейским интеллектуалом.
   Женя начинает передразнивать Алика:
  - Ах, милочка, я вчера перечитывал Кортасара; он круче Борхеса с Коэльо. Ах, милочка, ранний Джармуш мне нравится больше позднего Антониони. Ах, милочка, моя слабость - это умеренно темперированный брит-поп. Твоя слабость, паря - это русский шансон. Владимирский централ, ветер северный, этапом из Твери грусть немерено... Если бы вы его видели... нечто с чем-то: кудри в бриолине, штаны со стразами, клетчатый пиджак, шёлковая лиловая рубаха с агатовыми запонками, белый шарфик. Лобик от Ломброзо, тонкое кашне, морда водовоза, и на ней - пенсне. Не хватает пенсне, всё остальное - наличествует. Абрек в фуляре. Я потом так хохоталась... Зачем вам нужна Галя?
  - Она пропала.
  - Не находИте её. Окажете миру неоценимую услугу.
   (Женя Хомячкова, Галя Лаврентьева и Ирэна Бабаева - разные, различного возраста и опыта; но все они иногда говорят с одинаковой мурлычуще-безличной интонацией).
  - У меня к вам ещё вопрос... Костя говорил, что у него на радио есть начальник, который занимался журналистскими расследованиями. Теперь я думаю, что и его Костя нафантазировал.
  - Нет, это не фантазия. У Кита нет фантазии. Его начальник, бывший, конечно - Яков Северный. "Северный" - настоящая фамилия". "Хомячкова" - тоже. Наш Яша, самый большой неряха и обжора в Бухтинске. Он неряшлив настолько, что в этом есть свой стиль. Это он научил Кита везде носить шляпу. У Кита - белая ковбойская шляпа, у Яши - чёрная мушкетёрская; Яше идёт носить шляпу, Киту - совсем не идёт. Яша - мировой мужик, но тюфяк, тюлень. Он был зампредседателя нашего радио, занимался расследованиями, перешёл кому-то дорожку, его попёрли отовсюду. Оставили только передачу "Тысяча маньяков всех времён и народов". Она идёт днём в будни, её никто не слушает. А он старается. Кит работал в его передаче на четверть ставки, реплики с листа читал. Ему деньги не надобны; просто у нас так положено, чтобы все, кто в эфире, числились бы в штате. Яшу у нас пока держат потому, что в Бухтинске даже Яков Северный - местная достопримечательность. Он - в самом конце коридора. В аппендиксе.
   - Спасибо.
  - Не за что. Вам совет: в следующий раз перед встречей с девушкой побрейтесь.
   Лев Артамонов идёт по коридору редакции. Коридор загибается маленьким крюком-тупиком. С одной стороны тупика - служебные туалеты, с другой - дверь с табличкой:
  
  Яков И. Северный
  радиожурналист.
  Маньяки Якова ждут вас.
  
   Лев стучится в дверь.
  - Да, да, входите.
   Яков Северный - добродушный бородатый-пузатый увалень лет пятидесяти. В его рабочем кабинете нет ничего, кроме стола, стула и пульта звукозаписывающей аппаратуры. На стене - большой портрет Севы Новгородцева и бумажная офисная чепуха вроде лягушки, пережимающей горло цапле (со слоганом "Никогда не сдавайся!"), круглые часы. На столе - неимоверный бардак: исписанные листы бумаги, флэшки, карандаши, шариковые ручки, вырезки, брошюры, безделушки и предметы неясного назначения. Одет Яков необычно для государственного учреждения и для своего возраста: шорты, длинная замусоленная толстовка и чёрная мушкетёрская шляпа на голове. Правой рукой он что-то пишет на листе бумаги, левой толкает крохотного котёнка к блюдцу.
  - Пей, пей, дурашка! Это я не вам. Вы не дурашка, вы - Лев Артамонов. Я угадал? Вы верите в экстрасенсов?
  - Нет.
  - Я тоже. Я агностик. Но тогда почему стОит мне поговорить с кем-то о ком-то, кого я не знаю, через сутки этот кто-то является пред мои очи?
  - Вы говорили обо мне?
  - Вчера. С Костей Даниловым. Я не в первый раз говорю с ним о вас. Я дал ему ваш телефон, очень уж он тогда умолял меня. Это было полтора месяца назад.
  - Откуда у вас мой телефон?
  - От Мирочки Самсоновой. Вы же с ней учились в Ростовском юридическом институте. Она узнала телефон от ваших однокашников и хранит его на всякий случай. Она в вас была влюблена, между прочим. Ну, теперь-то у неё муж.
  - Да, Мирочка... Давно это было. Где она сейчас? Как у неё дела?
  - Что с ней станется? Работает завлитом в Бухтинском драматическом театре.
  - Передавайте ей привет.
  - Передам. А вы здесь... из-за этой истории с Дозером?
   Лев немного удивлён проницательностью Якова.
  - Да... в общем.
  - Поклянитесь, что вы на стороне Кости. Иначе я не скажу вам ни слова.
  - Клянусь, что я на стороне Кости...
  - Ритуал проведён. Я верю в ритуалы... Довлатов, брысь! Я назвал этого котика Довлатовым. Он похож на Довлатова, такой же всеядный и бессодержательный - ты не находишь? Если ты на стороне Кости, то ты на моей стороне, а если ты на моей стороне, то это повод перейти на ты. С чего начнём?
  - С Дозера.
  - Дозер. Весьма уважаемый и опасный мэн. В девяностые годы о нём говорили всякое. Он единственный из своей компании, кто не схлопотал судимость. Ныне - законопослушный олигарх районного масштаба. Денис Илларионович Дроздов, он же "Дозер", он же "Дид Денис", он же "Дид". Владелец санаторно-оздоровительного комплекса "Парадиз" в горах под Угорском. Владелец Угорского торгово-развлекательного центра "Парадиз". Владелец сети гостиниц и хостелов "Парадиз": пять зданий в Угорске, гостиница в Новоморске, хостел в Краснодаре. Ведутся разговоры о строительстве гостиницы "Парадиз" в нашем Бухтинске. Депутат районного Законодательного Собрания Угорского района. Помощник депутата Государственной Думы Российской Федерации Бориса Шерстянникова от ЛДПР. Рвался в "Единую Россию", да кто ж его туда пустит? Почётный атаман Угорского казачества. Руководитель молодёжной спортивно-патриотической организации "Патриот". Сопредседатель двух и член семи благотворительных фондов. На свои средства купил медицинскую аппаратуру для Угорской городской больницы. Гражданская жена, известная светская львица Ирэна Бабаева - вдохновитель и спонсор международного кинофестиваля в Бухтинске "Кинодеймос"... И он же, Дозер, по моему недоказуемому мнению, - крупнейший наркобарон западной Кубани. Поле сбыта товара - от Джанхота до Абинска и Темрюка. Путь товара - Афганистан-Таджикистан-центр России-Таганрог-Новоморск-Угорск. Вертолёты через границы - автомобили в России - катера и парусники по Азовскому и Чёрному морям... Впрочем, я больше не занимаюсь ни российским криминалом, ни политикой. Нафиг-нафиг. Меня теперь интересуют только исторические преступники.
   Яков подходит к пульту, включает его, ставит короткую музыкальную подводку и громко объявляет:
  - Уважаемые слушатели Радио Бухтинска. Я напоминаю вам, что через двадцать минут вас ожидает очередная передача цикла "Тысяча уродов всех времён и народов". Трепещите заранее. Ваш путеводитель по уродскому паноптикуму Яша Северный.
   Яков выключает пульт и возвращается ко Льву.
  - У нас есть время. Сейчас пойдёт блок городских новостей; а мои гады - после.
  - Тогда перейдём к Косте. Он действительно сын посла?
  - Да. Его отец - посол Рамбии. Не Замбии. И не Гамбии, а Рамбии. Рамбия - африканская страна, которую отыщешь на карте лишь с помощью сильной лупы, да и то не сразу. Она возникла пять лет назад после очередного переворота. Отец Кости в девяностые работал в МИДе, потом ушёл в отставку, поселился у моря. Когда появилась Рамбия, понадобился посол, а ехать туда никто не хотел, вот костиного отца сорвали с тихой гавани. Послу необходима супруга, но послу нафиг сдался двадцатилетний оболтус, вечно попадающий в скверные истории. Тем более, что Рамбия - исламское государство, там сухой закон. Родаки Кости оставили его в Бухтинске на мой присмотр и на присмотр ещё доброго десятка взрослых. Да разве за ним углядишь?
  - Да уж.
  - Костя Данилов - эталон мажора Мажоры - не одни киношные подонки, рассекающие на дорогих тачках, избивающие и насилующие всех и всегда отмазывающиеся. Иному мажору жить потрудней, чем простому человеку. Что я говорю? Вы же сам - сын генерала. А мои родители - провинциальные артисты; я тоже кому-то кажусь мажором.
  - Понимаю.
  - Костя всю жизнь хочет вырваться из своей золотой клетки. Ему мнится, что где-то есть настоящая жизнь, к которой он волею судьбы непричастен. Он её не находит. Когда Косте исполнилось восемнадцать, он втайне от родителей пошёл в военкомат - сам. Ну и попал в армейский театр, два года прослужил на подмостках; снова подлинность уплыла мимо него. Он не понимает, что его золотая клетка - в нём самом... Он всё ищет себя. Сперва он подался в киноактёры. О плохих актёрах говорят, что они играют себя; в этом плане Костя уникален: он не смог даже играть себя. Несмотря на его фактуру, нигде дело не пошло дальше кинопроб. Потом он стал писать стихи - грамотные и красивые. Беда в том, что такие стихи пишет каждый второй мальчик из культурной семьи. Его стихи изобиловали ангелами и китами. Старик Бомзе из нашего Союза Писателей плевался: гладкопись, литературщина. Ну, Костя, не издамшись у нас, издался в Майкопе - там составитель сборника добрый, всё берёт. Костя напечатал и книгу - деньги у него на то есть. Лежит она в наших магазинах... Я сделал последнюю попытку помочь ему - устроил на радио в свою передачу; она тогда шла в формате пьесы на двоих. Элементарнейшая работа - говори вслух реплики, которые написал не ты. Он даже здесь лажал - являлся на запись бухой, не мог произнести написанное, нёс отсебятину, бесившую слушателей. Я его отмазывал перед дирекцией. Но я тут сам на птичьих правах. Завершилась его карьера радиоактёра, когда он банально уснул в прямом эфире после ночных возлияний. На сей раз его отмазать я не смог. Пришлось уволить.
  - Тяжёлый случай.
  - Я с ним однажды поговорил серьёзно. Сказал ему: Костик, ты всё ищешь не ведомую никому реальность. А её нет. Нетути. Реальность одна, мы в ней живём. Вот и ты живи. А то единственной твоей находкой когда-нибудь станет пуля в башку или в спину, которую ты получишь от Гали или от её дружков-бандитов... Он, конечно, обиделся.
  - Эта Галя...
  - Костя - осёл; он сидит на сокровище и не видит того. Жека Хомячкова до сих пор влюблена в него по уши. Такая девка любого нормального парня снабдит острыми впечатлениями на всю жизнь. Но Костику Жеки мало - ему подавай реальную бандитку.
  - А кто она, эта Галя?
  - Я о ней мало знаю, никогда её не видел. Слышал, что она жена дозеровского эмиссара в Новоморске и в Бухтинске. Он у Дозера что-то стибрил, Галя тоже под ударом. А Костик - рвётся выручать свою Галину. Ну и дурак. Ровно сиди на берегу реки, кайфуй в туапсинском яхт-клубе - трупы всех твоих врагов когда-нибудь проплывут мимо тебя...
   Яков глядит на настенные часы.
  - Извини. Время выхода в эфир.
   Яков подходит к пульту, включает его и после подводки говорит. Добрый день, мои родимые полуденники. В эфире ваш Яша Северный и его тысяча уродов всех времён и народов. Наш цикл достиг кульминации. Сегодня у нас знаменательный день; сегодня, как некоторые догадались, мы будем говорить о символе маньячества, о великом и ужасном Джеке-Потрошителе. Экспертам известно, что под этим именем орудовали четыре британских маньяка. Они действовали в строгой последовательности. Первым был Джек-Потрошитель. Вторым - Джек-Мотрошитель. Третьим приходил Джек-Ворошитель. Наконец, самым последним на места убийств являлся Джек-Хорошитель. Он занимался тем, что прихорашивал жертв трёх предшествующих маньяков. В этом, мои слушатели урок для вас: если вы не можете изменить нашу жизнь, украшайте её, и будет вам счастье. Всё, что нельзя изменить, можно украсить. Только поэтому мы ещё живы... А теперь перейдём к фактам. Джек-Потрошитель...
   Лев тихо выходит из кабинета и закрывает за собой дверь.
   Проходя по коридору, он бросает взгляд на открытую дверь Жени Хомячковой. Лицо Жени искажено горем: по-видимому, весть о гибели Кости только что дошла до неё.
   Лев выходит на крыльцо телерадиокомпании, хочет закурить, слышит сирену приближающейся полицейской машины, поспешно садится в свои жигули и проезжает несколько кварталов. Снова пытается закурить - теперь в машине. Раздаётся сигнал его мобильника. Лев нажимает кнопку, подносит телефон к лицу, разговаривает:
  - Слушаю. Это вы, Светлана Владиславовна? Говорите, ваша Галя сегодня утром приехала? На такси? Вот и славно... Что не славно? Её забрали неизвестно куда? Какой-то парень забрал? Погодите, я скажу примету этого парня. Он кавказской национальности. Что? Не кавказской национальности? Очень странный парень? Чем же он странный? Тощий, как смерть? Он приехал не на джипе? Ах, да, там же у вас поворот, машину не видно... Светлана Владиславовна. Успокойтесь. Я знаю этого парня. Я знаю, где находится Галина. Я еду в это место. Прямо сейчас. Я добьюсь, что Галина опять вернётся к вам. Я обещаю. Светлана Владиславовна, не выключайтесь! У меня к вам вопрос... Вы сказали мне, что в прошлый понедельник к вам из Краснодара приезжал полицейский, такой молоденький мальчик. Как он представился? Лейтенант полиции Константин Даль? Ну, хорошо хоть не Олег Даль... Светлана Владиславовна, хотите, я сейчас опишу вашего полицейского. Лет двадцати пяти, среднего роста, смазлив, синие глаза, ямочка на подбородке, актёрские манеры, чёткий красивый голос, неуставные золотые кудри до плеч... Знаком ли я с ним? Знаком... шапочно.
   Лев выключает мобильник и говорит вслух.
  - Шапка-шапка, где была? Я была в кино. Что ты, шапка, видела? Было так темно. Задремала я нечаянно на колене у хозяина.
   Затем добавляет:
  - На чьей я стороне, достопочтенный Яков? На стороне ли я Костика? Разумеется, я на стороне Костика. Я всегда на стороне мёртвых. И на стороне заложниц.
   Жигули Льва стремительно срываются с места. Звучит скрипичный проигрыш мелодии песни "Мальчик смотрел вороватыми глазками...".
  
   Лев Артамонов подъезжает к летней резиденции "Парадиз", выходит из машины, жмёт на кнопку звонка. Слышен сигнальный сексо-вскрик.
   Голос Шкаплера:
  - Кто там?
  - Это Лев Артамонов.
  - Подожди тут.
   Лев ждёт у ворот. Через некоторое время они открываются. Лев идёт к охранницкой. Выходит Шкаплер, смотрит на него.
  - А где твой ствол?
  - Украли. В натуре, украли.
  - Ладно, иди.
   Под проигрыш мелодии "Мальчик смотрел вороватыми глазками..." Лев один идёт по коридору с фотографиями.
   В бассейногалерее Дозер в халате сидит за столом, глядит на воду в бассейне и с наслаждением уплетает громадное блюдо крабов. Делает он это быстро, упоённо и неряшливо, часто вытирает грязные руки о халат. За ним стоит Скелет, глотая слюну.
  - Слышь, Скелет. Ты, когда вчера сидел в засаде, что-то кушал?
  - Нет. Я порядок знаю.
  - А потом?
  - У Свиньи в машине немного.
  - А здесь, у меня?
  - Ничего не ел.
  - А потом?
  - Всю ночь и полдня ездил по вашим поручениям.
  - И ничего не покушал?
  - Нет. Не до того было.
  - Так ты, Скелет, голодный?
  - Да.
  - Ну тогда... иди к Шкаплеру, он тебя покормит. Ты свободен.
   Скелет уходит. Дозер берёт телефон, набирает номер и говорит:
  - Слушай сюда, Шкаплер. Сейчас к тебе заявится Скелет. Не корми его. Если узнаю, что ты его кормишь, ноги вырву. Пущай он Свинью объедает.
   Дозер выключает телефон и говорит в пространство:
   - У Скелета диабет первого типа. У Свиньи диабет второго типа. Забавно.
   Потом Дозер обращается ко Льву:
  - Где Алик?
   Лев пожимает плечами.
  - Я не плачУ за несделанную работу. Наслышан о твоих подвигах. Ты не Лев, ты олень, если позволил врагу подойти сзади и вырубить себя.
  - Но Галя...
  - Что Галя? Галя у меня. И это не твоя заслуга. Утром сюда позвонила какая-то женщина, сообщила, что Галя вернулась к маме. Это был ты? Ты сменил пол? Поздравляю... Думаю, это была мать Гали.
  - Этого не может быть.
  - Почему?
   Лев после неловкой паузы решает сменить тему.
  - Но я же выманил Галю из Олимпик-Дабла.
  - Галя говорит иначе.
  - Что она говорит?
  - Она говорит, что Алик двинул тебя по башке, сел в машину и уехал. Она подумала, что он тебя убил, стреманулась и побежала из своего укрывища куда глаза глядят. Потом всю ночь добиралась до дома на маршрутках, попутках и такси.
  - Может быть, так и было.
  - Может быть... И это - худший из раскладов. Алик растворился в пространстве. Фук - и нет. Знать бы, куда он направился... Если он на Украине, я позвоню Авакову. Если он в Чечне, я позвоню Рамзану. Если он в Грузии, я позвоню грузинам. Но где он? Куда он двинул? На север, на юг, на восток, на запад? По морю, по земле? На машине, на поезде, на самолёте? Чёрт! Мне думается, что эта девушка... Галя... она недоговаривает.
  - Где она? Что вы с ней намереваетесь сделать?
  - Она во флигеле. Есть там одна специальная комната. Её допросит Скелет.
  - Этот может...
  - Или, лучше, я сам допрошу её.
  - А давайте я.
   Дозер с удивлением глядит на Льва.
  - Как это?
  - Я буду подсадной уткой... В той комнате есть звукозаписывающая аппаратура?
  - ПолнО. И скрытые видеокамеры.
  - Взъерошьте мне шевелюру и киньте к Гале. Типа меня вы тоже поймали. Я поговорю с ней и вытяну у неё информацию об Алике.
   Дозер вытаскивает из кошелька несколько купюр и даёт их Льву.
  - Молодца. Я принимаю твой план. Только...
  - Что только?
  - Я знаю, почему ты приехал ко мне. Ты ведь втрескался в свою Галю. Предупреждаю тебя: ты в её комнате затем, чтобы вытащить из Гали информацию об Алике. Получу через тебя инфу - враз отпущу тебя с Галей; кохайся с ней, сколько пожелаешь. Но не в этом доме. Помни там: я тебя слушаю и смотрю. Тебе позволено только говорить с Галей. Го-во-рить! Бла-бла. Перейдёшь черту - накажу. Мой дом - не дом свиданий.
  - Понимаю. Нравственные скрепы.
  - Не кощунствуй.
  
   Взъерошенного Льва вталкивают в комнату, где находится Галя, и закрывают дверь. Лев подбегает к закрывшейся двери, колотит кулаками.
  - Негодяи! Бандиты! Выпустите меня отсюда!
   Галя с удивлением смотрит на него.
  - О, Артамонов!... А ты как здесь оказался?
  - Мимоходом.
   Комната маленькая, тёмная, с одним окошком под потолком и с яркой лампой вверху. На тюремную камеру она не похожа. Это, скорее, гримёрная - большое зеркало, косметические флаконы на полочке. Два стула, две кровати. Галя сидит на кровати.
  - Ты забыл сказать: "Сатрапы". Ты записался в наседки?
   Лев садится на стул и глядит на неё с непониманием.
  - А-а, ты заделался рыцарем на белом коне и прискакал в драконье логово за принцессой?
   Лев продолжает молчать.
  - Я поняла. Ты служишь моей мамочке. Знаешь, как её в нашей школе называли? Светлана Владиславовна - "Советская Власть". Это сейчас она богомолка. А в советские времена была такой правильной коммунягой...
   (На сей раз Галя соответствует своей фотографии. Теперь она не блёклая копия с самой себя, какой была в Олимпик-Дабл. Сейчас Галя яркая, азартная, злая).
  - Галя, я здесь, потому что я не люблю, когда меня бьют по голове. Тем более, носком с песком. Я ненавижу носки с песком.
  - Артамонов, ты меня удивляешь. Как ты догадался, что это был носок?
  - Меня им били раньше. Три раза. Все, кто делали это - сейчас в тюрьме... Где Алик?
  - Почём мне знать, где Алик?... А-а, Артамонов, поняла. Ты мститель, граф Монте-Кристо, и твоя мстя страшна. Вот только сперва этот Наполеон прикончит тебя. И меня заодно. Он напхал весь двор своими башибузуками - Наполеошка. Думаю, что у него такие же сексуальные проблемы, как у Наполеона. У людей с малым ростом это бывает.
   Галя громко произносит:
   - Импотент! Козёл! Наполеон сраный!
   Лев успокаивает Галю:
  - Тише, Галя. Он не убьёт тебя. И меня он не убьёт.
  - Почему?
  - Да потому, Галя, что перед тем, как мне позвонила твоя мама и сообщила мне, кто тебя забрал, после чего я понял, где ты... так вот, я тогда направлялся в Гостелерадио Бухтинска. Там я встретился с радиожурналистом Яковом Северным. И сказал ему, что ты пребываешь у Дениса Дроздова. Именно так. У Дениса Дроздова.
  - Теперь он дополнительно убьёт этого журналиста. И мою маму.
  - Он не убьёт журналиста, Галя. Он не убьёт твою маму. Он не убьёт никого. Потому что... когда Яков Северный узнал, что ты у Дениса Дроздова, он созвал собрание коллектива Гостелерадио Бухтинска. Коллектив большой, не меньше тридцати рыл. И теперь все в Гостелерадио Бухтинска знают, что ты и я находимся у Дениса Дроздова. Здесь. В летней резиденции "Парадиз". Повторяю ещё раз: в летней резиденции "Парадиз". По этой причине Денис Дроздов не убьёт никого. А нас он отпустит - раньше или позже. Но всё равно скоро.
  - Ну, раз он не убьёт никого... тогда у меня появились соображения, куда подался мой благоверный Алик...
  - Куда же?
  - Артамонов, не спеши. Не всё сразу... Я познакомилась с ним в Краснодаре прошлогодним сентябрём. В моё отделение привезли больного, Германа Спиридонова, журналиста и спортивного бизнесмена из Новоморска. Пулевое ранение в живот.
  - Чем Герман его объяснял?
  - Несчастный случай. Чистил оружие, оно выстрелило... я тогда была наивной, поверила.
  - А разве не Алик стрелял в Германа?
   Галя на секунду меняется в лице, но тут же берёт себя в руки.
  - Нет. Этого не может быть. Они друзья... Алик зашёл навестить друга, увидел в меня и влюбился с первого взгляда. Сулил золотые горы. Он убедил меня выйти за него замуж. После замужества я увидела, что горы Алика - не золотые, а гранитные. Откуда возьмутся золотые горы у горца? Он же не ювелир. Он овэц пасот. Таких, как я.
  - Он тебя разочаровал?
  - Не то слово. Я через день после свадьбы поняла, что он связан с каким-то криминалом. У него было двенадцать мобил, и он вечно звонил, и ему звонили... перетирали свои делишки... он всё время где-то пропадал, я неделями его не видала... Вляпалась девка. Я всё это время ожидала, что его посадят или убьют... и меня с ним. Наконец я поняла, что не люблю его, что он мне чужой. Но я ничего не могла сделать. Он бы меня не отпустил. Вдобавок нарисовалась его экзотическая родня. Прежде всего, братик-неандарталец. Как только пузатый Мага звал Алика поплавать в море, половить рыбки по старой памяти, Алик тут же сломя голову нёсся на "Звезду Джигитов"; и опять неделями я его не видела? Это нормально - так вести себя с молодой женой? А ревновал он меня... к каждому столбу. Он орал на меня. Он иногда распускал руки. Муж. Объелся груш.
  - Галя, обещаю, что как только найду Алика, дам ему звезды. Джигитов.
  - Артамонов, ты тоже влюбился в меня?
  - Просто я нормальный парень. Я не терплю такое обращение с женщинами.
  - Влюбился, не отмазывайся... Артамонов, теперь расскажи, как ты вышел на меня.
  - Я встретил в баре Красного Хутора твоего дружка Костю Данилова.
  - Он мне не дружок. Он трус. Как только увидел вышедшего Алика, тут же стартанул.
  - Алик поехал в его направлении?
  - Я не обратила внимания.
  - Вернёмся за минуту до того. Я приехал в Олимпик на машине Кости, зашёл к тебе, постучал в окно дома, поговорил с тобой. В доме есть запасной выход?
  - Да.
  - Наверное, Алик вышел через этот выход, обошёл дом по периметру пространства между домом и оградой, подкрался ко мне сзади и стукнул меня по башке. Теперь твоя очередь.
  - Стукнуть тебя по башке?
  - Нет, рассказать, что было потом той ночью. С тобой.
  - Алик свалил на нашем авто. Я осталась одна. Я пыталась привести тебя в чувство, тормошила - всё было бесполезно. Я подумала, что ты мёртв. Я представила, что мне сидеть ночью... одной... с твоим трупом... и тут меня пробило на измену. Я побежала от этого грёбаного дома. Очнулась только на стоянке маршрутки. Сдуру села не в ту маршрутку, заехала в Горячий Ключ. Потом выбиралась на попутках. В Крымске поймала таксо. Короче, добралась до дома лишь утром.
  - В Бухтинск не заезжала?
  - Артамонов, что у тебя было в школе по географии? Бухтинск - это в другой стороне.
  - Так какие у тебя соображения о том, куда направился Алик?
  - Никаких соображений. Мне хочется рвать и метать! Паскуда! Кинул меня одну... на растерзание этой тухлой банды.
  - Галя, рви и мечи, сколько твоей душе угодно. Здесь всё имущество принадлежит этой тухлой банде. Даю добро на маленький поггомчик...
  - Правда?
  - Правда.
  - Артамонов, ты в меня влюбился. Можно, я расколошматю... расколошмачу... не знаю, как правильно оно произносится... это зеркало?
  - Тебе можно всё. Валяй! Колошмачь!
  - Нет, мне неловко... И хозяина жалко. Он хоть импотент, хоть карлик, а душка. Дуся. Артамонов, он дуся, это так? Ну, раз ты молчишь, тогда я... расколошмакую эту круглую штучку. Как её называют?
  - Это пульверизатор?
  - Пуль... пульверти... Он стреляет пулями?
  - Нет, Галя. Он нужен для другого.
  - Для чего?
  - Не скажу.
   Галя со всей мочи швыряет пульверизатор о стену. Летят осколки. Лев спрашивает:
  - Галя, у Алика череп какой формы - квадратный или круглый?
  - Круглый.
  - Обожаю круглые черепа. Они заставляют меня вспомнить об Иосифе Бродском. Когда он был молод, его друзья решили угнать самолёт...
  - В топку Иосифа Бродского. Артамонов, чем пахнет?
  - Одеколоном. Он находился в пуль...
  - Так наш дуся одеколонится? Он, наверное, нетрадиционной сексуальной ориентации.
  - Всё может быть... Как насчёт твоих соображений?
  - Соображения имеются... Слу-у-шай, уже, наверное, поздно.
   Лев глядит на часы.
  - Да, поздновато.
  - А не пора ли нам лечь спать? Не пойми меня неправильно, как говорит одна крыса. Спать - это значит спать. А соображениями о местонахождении Алика я поделюсь завтра.
  - Как скажешь, Галя.
  - Артамонов, ты неподражаем. Пришло время спатоньки. Ты знаешь эту песню?
   Галя горланит:
  - Спи, моя радость, усни!
   Лев подхватывает:
  - В доме погасли огни!
   Галя и Лев орут вдвоём:
  - Птички уснули в саду!
  - Мышки уснули в пруду!
  - Постой, как это мышки в пруду?
  - Мышки уснули в саду,
   Птички завязли в пруду!
  - Опять хрень! Но там же были мышки...
  - Галя, они потом. Месяц в окошко глядит, дверь ни одна не скрипит, мышка за печкою спит.
  - Вот где мышка скрывалась...
  - Глазки скорее сомкни!
   Спи, моя радость, усни...
   Усни-и-и. Усни.
  - Артамонов, ты прелесть. Не забудь о моих соображениях. Напомни мне утром.
  - Йес-с! Где здесь выключатель? Что, свет вообще не вырубается?
  - Не-а.
  - Как в ГУЛАГе. Берия, блин, нашёлся!
  - Постараемся уснуть при свете.
  
   Сквозь окно под потолком пробивается первый луч нового утра, смешавшись с навязчивым светом лампочки. Лев просыпается.
  - Артамонов, ну ты и здорОв храпеть. Подойди ко мне. Я хочу сказать тебе кое-что.
   Лев подходит к Гале.
  - Артамонов, я вчера всё наврала.
  - Что именно?
  - Я не была в Горячем Ключе и в Крымске. Алик забрал меня с собой. Сначала он наорал, хорошо хоть не ударил меня. Кричал, что я собираю за собой хвосты, что эта хата теперь спалена, что надо валить отсюда. Потом мы сели в его авто и поехали.
  - Куда?
  - Сперва в Бухтинск. Он приказал мне ждать его внизу, в авто. А сам поднялся к себе, потом выскочил из подъезда, и мы поехали в Новоморск. Он всю дорогу матерился, как чёрт. Мы доехали до пристани, где стояла "Звезда Джигитов". Он сказал мне, чтобы я возвращалась к маме, но не на его машине. Он дал мне денег на таксо. Я вышла из авто, а он пошёл на яхту. Потом яхта отшвартовалась и поплыла.
  - Куда?
  - В северном направлении.
  - Галина, теперь ответь мне: зачем тебе понадобилось врать?
   Вдруг дверь комнаты открывается, и входит Дозер. У него опухшее лицо - эту ночь он не спал. Дозер замечает:
  - Это правильный вопрос.
   Галя шарахается.
  - Я испугалась! Я вас боюсь!
   Дозер резюмирует:
  - Что ж, информация, которую я сейчас услышал, соответствует информации, полученной ночью из Новоморска. Сторож причала - старый осёл. Пока разобрали, что он лепечет...
   Дозер обращается к Галине и Льву:
  - Сутки! Из-за ваших дурацких игр, ребята, я потерял сутки. Впрочем, я догадываюсь, в каких местах сейчас может быть Алик. Я его найду.
   Дозер набирает телефон и говорит:
  - Свинья, сейчас из этого дома выйдет девушка. Да, та самая, Галя. Она мне больше не нужна. Возьми это сокровище, усади в джип и отвези к мамочке в Староплетенную. Доставь в целости и сохранности. Чтоб волос с головы не упал.
   Галя уходит из комнаты. Лев спрашивает:
  - А я?
  - А ты останешься у меня.
   Дозер смотрит на Льва молча. Лев говорит:
  - Так не пойдёт. Я не Скелет. Пленников кормят даже в чеченских зинданах.
   Дозер опять включил "режим доверительности". Он отвечает радушно:
  - Какой плен? Ты мой гость. Ты мой друг. Можешь уйти отсюда, когда пожелаешь.
  - Я сделаю это сейчас.
  - Не гони коней. Посидим, покушаем, сыграем партейку в бильярд. Ты играешь в бильярд?
  - Да.
  - Вот и славно.
   Дозер снова звонит по телефону:
  - Слышь, Викентьич. Наруби нам бутербродов, и я жду тебя в бильярдной.
   Он обращается ко Льву:
  - Это мой дворецкий. У меня всё, как в лучших домах ЛондОна, включая личного мажордома. Валентин Викентьевич Флоринский, доктор философских наук, бывший профессор. У него в Новоморске кафедру закрыли, он пошёл служить мне.
  
   Бильярдная. Дозер и Лев. Дозер говорит:
  - На что сыграем? На интерес я не играю. На деньги играть с тобой - всё равно что играть на интерес... Я придумал! Мы будем играть с тобой на Алика. И на тебя.
  - Как это?
  - Если партию выигрываешь ты, гуляй отсюда к своей Гале. Ты мне будешь неинтересен.
  - А если я проиграю?
  - Что значит если? Ты проиграешь. И останешься служить мне. Только искать ты будешь не Галю, а Алика. В накладе не оставлю. Я тебе аванс дам сразу. А когда поймаешь Алика и приведёшь ко мне, подкину лимон. Не раскатывай губу на валюту. Рублей.
   Входит Викентьич с бутербродами.
  - Викентьич, скажи мне своё философское словечко. Чтоб было новым. Повторишься - накажу. И чтоб понравилось мне.
   Викентьич отвечает с достоинством:
  - Гносеология.
   И слово-то твоё какое-то гнусное. Не. Не катит.
  - Онтология.
  - Ты это мне специально сказал, чтобы я про онкологию подумал?
  - Эпистемология.
  - Вот! Теперь ты угодил. Ступай. Зайдёшь ко мне сегодня вечером, объяснишь мне, чем трансцедентное отличается от трансцендентального. А то я твою прошлую лекцию ни хрена не понял. Снова начнёшь мутить - накажу.
   Викентьич уходит. Лев спрашивает Дозера.
  - Вам это доставляет удовольствие?
  - Что?
  - Измываться над людьми?
  - Разве это люди?
  - А кто же?
  - Юзеры... Ты согласен с условиями партейки? Согла-а-сен. Куда ты денешься с подводной лодки?
   Дозер и Лев начинают играть в бильярд. При этом Дозер непрестанно разговаривает. Лев иногда подаёт реплики.
  - Сейчас я тебе на пальцах объясню. Не хуже Викентьича. Все люди делятся на юзеров и дозеров...
  - Не понимаю.
  - Представь наркошу. Барыга харкнул ему в лицо. Не станет же наркоша возбухать против него... Барыга ему кайфы дарит.
  - Но Викентьич - не наркоша.
  - Ты уверен? Он мог бы после закрытия кафедры устроиться в Краснодаре. Или даже в Москве. Его б взяли. А пошёл ко мне - лакеем. Потому что я плачу ему в десять раз больше, чем заплатили бы в любом вузе, а у него - семья. Чем Викентьич не наркоша? Наркоши - они ведь разные бывают. Кто-то сидит на герыче, кто-то на крокодиле, кто-то на соли, а кто-то на моём бабле. А Ирэнка?... А Скелет со Свиньёй? Не будь меня, Ирэнка плечевала бы на трассе... а со мной она светская львица - фу ты ну ты, с Нюшей Турчак мы по телефону балакаем, международные кинофестивали мы устраиваем. Не будь меня, Скелет со Свиньёй гопничали бы в подворотнях, а, скорее, уже сдохли бы... а со мной они бойцы, их уважают. Не будь меня, семейство Викентьича сидело бы на хлебе и воде, даже если Викентьич преподавал бы в другом городе... а они на мои деньги каждый год за рубеж лётают. Почему бы мне не похаркать в морды тех, кого я снабжаю кайфами? В пределах дозы. Каждому своё - Свинью я обматерю, а Викентьича - интеллигентно уделаю... Запомни, парень, все люди делятся на юзеров и дозеров. На тех, кто ловит кайфы, и на тех, кто поставляет им кайфы. Дозеры и юзеры. Третьего не дано.
  - А я?
  - Ты хочешь быть дозером?
   Лев твёрдо отвечает:
  - Нет.
  - Тогда ты юзер.
  - У кого?
  - Когда я выиграю партейку - у меня.
  - Ну... это не считается. Я - не юзер. И не дозер. Я свободный.
  - Это тебе только кажется. Не будешь слугой мне, начнёшь служить такой мрази, рядом с которой я - святой мученик. Это написано на тебе, парень... крупным шрифтом: Лев Артамонов - слуга по жизни.... Один - ноль в мою пользу.
  - Но ведь третье есть... Есть нормальные честные люди.
  - Нет третьего, парень. Есть другие дозеры. И есть другие юзеры. Те, которые не у меня, а у других дозеров. Я к ним не лезу. Ещё есть юзеры, которые сами себе юзеры.
  - Это как?
  - В Бухтинске начальником уголовного розыска подполковник Гриша Гуров. Ты его знаешь?
  - По детству. Он - друг моего отца.
  - А сейчас с ним виделся?
  - Нет.
  - Честные люди, говоришь? Гриша Гуров - честный мент. Он в натуре честный. Видел бы ты его: мужику за шестьдесят, жена ушла, живёт в однухе, одет хуже бомжа и трезвонит на всех перекрёстках: "Я честный, я взяток не беру!". Поставь рядом наркошу и Гурова - нет разницы, два чухана. Наркоман ухайдакает себя герычем, а Гуров - собственной честностью. Он сидит на игле своей честности, обходясь без моих услуг. И я его не трогаю - он мне не мешает. Гуров... еврей, наверное... как ты.
  - Я не еврей. Я русский. И Гуров - не еврей.
  - Да, ладно. Любите вы, еврейцы, ловить кайфы в себе самих. Кто постарше - тот кайфует от воспоминаний о временах, когда рука была крепка и хер стоял. Еврейчик моложе - торчит от того, что всё знает, всё понимает и ни во что не вмешивается. Тоже наркомания. РусачкИ-кацапчикИ - те другие. Те ловят кайф не от самих себя, а от толпы, от мнений. Подсели на иглу чести.... Взять, хотя б, Германа. Уж я ему предложил сотрудничество на царских условиях... А он: "я русский офицер", "честь русского офицера", "не поклонюсь тебе". Какая ещё честь офицера? Зёма, алё - ты ж наркобарыга и альфонс. Ну, я ему и сказанул: "Если у тебя честь офицера, тогда мы разделим земной шар на две части: в одной части сиди ты со своей честью офицера, а в другой буду я". Сдриснул он после этого. Я не знаю, куда. Мне не интересно. Он меня не трогает, и я его не трогаю... Алик - другое дело...
  - Это Алик стрелял в Германа?... Один - один, кстати.
   Лев своим вопросом застиг Дозера врасплох, так, что тот пропустил шар. Лев добавил:
  - Что с него, чурки, взять?
   Дозер вновь натянул на своё лицо бесстрастие и ответил:
  - Ты дурак, парень. Хорошо начал, плохо закончил, переборщил с дозой. Какое мне дело до чужих кровей? У меня, конечно, есть при себе скиновский отряд. Спортивно-патриотическая организация "Патриот". Но это скиньё так... для технических потребностей. Я - интернационалист. Мне похрен... что Иван, что Аслан, что Абрам, как ты... не бунтуй. Алик мне враг не поэтому... Алик мне враг, потому что он украл моё. Моё! Если я позволю украсть у себя хоть на копейку, враз окажусь на помойке... Под иглой дозеров... Пущай Алик у рязанского Германа ворует сколько хочет. Со мной этот номер не пройдёт. Я южанин, я кубанец, я куркуль... Алик будет наказан. А я проживу сто лет. На воле, в богатстве и в почёте. Вот так. Сто лет. И ни годом меньше.
  - Неужели?
  - Натурально. У меня отличные гены. Мой дед умер в возрасте ста пяти лет. БатькУ восемьдесят пять, и он жив-крепок. Я веду здоровый образ жизни. Я занимаюсь спортом. Я пью болгарскую простоквашу. А это, по словам Ильи Мечникова, фундамент бессмертия, в ней целебные микробы сидят. У меня нет вредных привычек. Я не курю. Выпиваю... только на стрелках... в моём бизнесе трезвенников нет... но в меру это дело даже полезно. Я во всём блюду меру. Главное - мера. Доза. Недоборщить - плохо. Переборщить - ещё хуже. Ме-ра.
   Лев так взволнован разговором, что незаметно для себя перешёл на ты.
  - Но ведь ты умрёшь. В сто лет, в сто пятьдесят лет...
  - Умру. И чо?
  - Ты же пред Богом предстанешь. Что ты Ему скажешь? Бог - не юзер.
  - Правильно. Бог - не юзер. Знаешь, почему?
   Дозер приближает своё лицо к лицу Льва и говорит спокойно:
  - Да потому, что Бог - это дозер. Такой, как я. Может, никакого рая нет? Может, праведники валяются по канавам под кайфом облеванные, а мнят, что витают в райских кущах? Может, райские реки - это ангелы Господни в рожи праведникам плюют с полметра, а те обтекают и наслаждаются... А? Бог - это дозер. А дозер с дозером договорится. Два - один в мою пользу. Я закончил игру. Ты проиграл.
   В бильярдную входит Свинья.
  - Шеф, я довёз её. У неё там полиция.
  - Из-за чего?
  - В Бухтинске нашли убитым её дружка.
  - Как его зовут?
  - Не запомнил.
  - Свинья ты голландская... Ты неисправим. Лев как могут звать убитого дружка Гали?
  - Вероятно, это Константин Данилов.
  - Молодец. А кто его, по твоему мнению, убил?
   Лев неуверенно говорит:
  - Алик, наверное. По дороге в Новоморск
   Дозер отвечает:
  - Учись, Свинья, у умного человека, а то так свиньёй и помрёшь. А как убили Константина Данилова?
  - Не знаю.
   Свинья рапортует:
  - Его застрелили. В спину. В шею сзади.
   Дозер вытаскивает из кошелька большую пачку денег, передаёт её Льву.
  - Это тебе аванс, хлопчик. Иди и найди Алика. Он должен быть у меня. Не забывай о нашем уговоре. Ты теперь мне служишь.
   Лев и Свинья выходят из бильярдной. Дозер, оставшись один, насмешливо хмыкает:
  - Свободный он. Ха.
  
   Лев Артамонов в Новоморске. Он подъезжает к дому Темиртайпиевых на улице Кирова, выходит из машины, открывает дверь забора, как в прошлый раз, затем тянет на себя ручку двери дома. Дверь открыта. Лев стучится в комнату. Звучит голос Магомета:
  - Входи!
   Лев заходит в комнату. Она большая, светлая, кажущаяся пустой - на белых стенах ни картин, ни фотографий, ни ковров. Только на одной стене висит под стеклом карандашный рисунок парусника. Магомет валяется на кровати в майке и в трусах. Его голова по-прежнему забинтована, что придаёт его облику и словам эффект лёгкого абсурда. Кровоподтёки и ссадины на лице у него заживают, но ещё заметны.
  - Ты прости меня за позавчера... Я подумал, что ты - от тех... Как тебя зовут?
  - Лёва.
  - Лёва, ты на машине? Давай поедем на причал, посмотрим на яхту. А то моя мама уехала, забрала машину... Позавчера вечером меня выписали, мама взяла меня за ручку, привела домой, уложила в постель и всё это время сидела надо мною. Я не мог выйти никуда. А мне надо увидеть мою яхту.
  - Сколько отсюда до причала?
  - Три квартала?
  - А пешком не?
   Магомет недоуменно смотрит на Льва.
  - Если бы ты знал, Лёва, чем меня кормили в этой больнице. На ужин перловая каша, на завтрак манная каша, на обед овсяная каша и суп с капустой. На таком питании я бы через неделю замычал. Как вы, урусы, это всё едите? Мужчина должен есть мясо.
   Магомет непосредственен, как ребёнок. Но он вспыльчив, а росту этот ребёнок под метр девяносто, а весу в нём - сто двадцать кило. Опасное дитя в бинтах.
   - Мама поехала на рынок, покупать баранину. Вернётся - накормлю тебя барашком по-тамбульски.
  - По-стамбульски?
  - Лёва, как ты думаешь, какая у меня национальность?
  - Чеченец?
   Магомет разочарован.
  - Ва-а... Какой чеченец? Я - тамбулец! Тамбульцы - народ на юге Дагестана. Нас, тамбульцев, осталось не больше двух тысяч, а говорят на тамбульском языке во всём мире триста двадцать семь человек, включая мою мать и меня с братом. Наш язык - умирающий. Если нас с братом убьют, останется триста двадцать пять человек... Но ещё есть тайные тамбульцы. У Ленина мама была тамбулкой и у Эйнштейна. И великий Тамерлан был тамбульцем. Моя фамилия - Темиртайпиев, это значит мы из тайпа, из рода Тамерлана, Тимура. Стамбул мы тоже основали.
   Всё это Магомет говорит на полном серьёзе. Лев показывает на рисунок парусника.
  - А это чья работа?
  - Алика. Он очень талантлив. У него много талантов. У меня нет талантов.
   С непонятной горечью Магомет добавляет:
  - Я не хочу себе талантов. Я хочу быть как все!
   Лев меняет тему:
  - Магомет, у меня есть сведения, что вчера ночью Алик ушёл в море на "Звезде Джигитов".
   Магомета подбрасывает как пружиной. Он вскакивает, натягивает на себя джинсы и джинсовую куртку и кричит:
  - Чего ты ждёшь? Погнали!
  
   Море. Маленькая пристань с будкой сторожа и шлагбаумом. Рядом - стоянка для автомобилей. Она пуста. За шлагбаумом - бетонный широкий мол.
   Лев и Магомет входят в будку сторожа. Сторож - старик в капитанской фуражке. Он обращается к Магомету:
  - Мага, прости меня, дурака старого. Я тогда пропустил к тебе этих... Их было трое. А я - один...
   Магомет мрачно отвечает:
  - Михалыч, проехали... Где "Звезда Джигитов"?
   Михалыч растерянно молвит:
  - Вчера ночью Алик ушёл на ней в море.
   Магомет вспылил:
  - Михалыч, сколько раз я говорил тебе, чтобы ты не разрешал Алику брать яхту без моего согласия!
  - Но ведь Алик - такой же владелец яхты, как и ты...
  - Аа-а!
   Магомет досадливо машет рукой. Лев говорит Михалычу:
  - Можно, я задам несколько вопросов?
  - Можно.
  - Во сколько часов Алик приехал?
  - После полуночи. В двадцать минут первого.
  - Это была его машина?
  - Его. Чёрный фольксваген.
  - Был ли в машине кто-то ещё?
  - Я не видел. Он стоял далеко. И пассажирская дверь с другой стороны. Может быть, кто-то вышел из машины. Когда Алик подъехал ко мне, он сидел один.
  - Что он сделал?
  - Побибикал, чтобы я открыл ему шлагбаум. Это запрещено, но у нас все так делают. Лишь бы не бросали машины на молу. Он поехал по молу до яхты, скинул в яхту рыбацкую снарягу, потом поехал назад. Оставил машину на стоянке и пошёл к яхте.
  - Вы с ним разговаривали?
  - Нет.
  - Вы выходили из будки?
  - Нет.
  - На каком ближайшем расстоянии он был от вас?
  - Метрах в пятнадцати. В ту ночь было полнолуние. Луна висела над морем и освещала Алика. Лунные лучи сверкали в стекляшках на его штанах. Это был Алик. Алик! Его блескучие штаны, его пиджак с плечами, его длинные чёрные волосы, его походка.
   Магомет встревает, взрываясь:
  - Э-э... Что за лирика-шмирика?! Луна висела над морем... пихал я эту луну во все её лунные отверстия! Надо ехать!
  - Куда, Магомет? Мы не знаем, где яхта.
   Лев снова обращается к Михалычу:
  - А фольксваген? Что с ним было потом.
  - Он стоял. А потом исчез. Честно говоря, я вздремнул немного. Когда проснулся, машины не было. Я подумал, что это Алик вернулся с моря и уехал к себе.
   Раздаётся звонок на телефон Михалыча. Михалыч берёт телефон и разговаривает:
  - Что?... Когда?... Где это? У Волчанских камней?
   Михалыч заканчивает разговаривать по телефону и говорит Магомету:
  - Мага... ты это... не волнуйся. Сейчас мне позвонили и сказали, что в прошлую ночь на Волчанские камни выбросилась какая-то парусная яхта. Она похожа на "Звезду Джигитов"... Но, может быть, это не она... Стой же!
   Магомет пулей вылетает из будки. Лев спешит за ним.
  
   Жигули Льва едут по горной дороге. Лев за рулём, Магомет - рядом.
   Магомет замечает:
  - Атаманку проехали.
  - А Волчанка - это севернее Атаманки?
  - Да.
  - А Староплетенная - ещё севернее?
  - Да. Только от Волчанки до Староплетенной не доехать. Там скалы, потом плавни. Надо делать крюк на восток через Германку и Галушкинскую.
  - А по морю?
  - По морю недалеко... Слу-у-шай, мы же в пятницу днём с братом рыбачили севернее Волчанских камней.
  - А я тогда был в Староплетенной... Наверное, я видел ваш парус...
  - Наверное. Других парусников там тогда не было.
  - Когда вы вернулись?
  - В шесть вечера. Я оставил брата в Бухтинске и вернулся в Новоморск. Поставил "Звезду Джигитов" у причала и остался на ней
   Магомет вспомнил о яхте и нахмурился:
  - Ох, уж этот брат... снова услужил мне. В марте он брал без спроса "Звезду Джигитов" и ходил на ней шесть дней... Я ему вставил пистон... он пообещал, что больше никогда не будет так делать. И вот опять... если он посадил "Звезду Джигитов" на камни, мне будет не на чем выходить в море и ловить рыбу. На что станет жить наша семья? Алик полагает, что прокормит нашу семью на деньги от своей отравы. Он ест лёгкий шайтанов хлеб, и сыт им. Он не знает, что у шайтана вся пища отравлена, как его поганый товар!
   Магомед обращается ко Льву.
  - В нашем народе есть поверье. К недовольным детям по ночам приходит шайтан. Он обменивает их лица на шайтанов хлеб. Те, кто не соглашаются на обмен, живут трудно, в бедности, всю жизнь работают, как буйволы. Их никто не любит. Но у них есть своё лицо. А те, кто продают своё лицо, едят шайтанов хлеб, который не имеет веса, и таким людям в жизни легко, им всегда везёт, их все любят. Но в час Грозного Суда Аллах обращается к ним и говорит: "Неверные, где ваши лица?!". Неверные ищут свои проданные лица и не находят. Тогда Аллах сбрасывает их в огненную пропасть...
  - Круто...
  - Наверное, мой младший братишка продал своё лицо шайтану. У него нет своего лица. Он крутится, он вертится, он стал урусом, я клянусь, он стал урусом! Но он не урус и не тамбулец, он никто. В детстве он подбивал меня на шалости. А платил всегда я. Он отмазывался так, что оставался не при делах. А я залетал. И даже когда я отказывался принимать участие в его затеях, даже если я ничего о них не знал, всё равно виноватым делали меня. Когда Алик ограбил ларёк, я так и не смог доказать ментам, что был в это время в другом месте. И меня менты взяли на учёт... Алик - ловкач, Алик - общий любимчик, даже моя мама любит его больше, чем меня. А я старше его на два года. Пророк сказал смертным: "Младшие да повинуются старшим, да почитают их и слушаются их всегда и во всём"...
  - Хм...
   Магомет опять впал в пророческий тон речи, и это смешно и не смешно одновременно.
  - Я поговорил с ним как мужчина... как старший брат с младшим. Я сказал ему: мой неразумный брат, что ты делаешь с собой, со своей душой и со всеми нами? Тебе Аллахом дано гордое имя "Аслан", то есть "лев". А ты позволяешь, чтобы тебя кликали как презренную собачонку - Алик. Алик-шмалик, тьфу! Ты торгуешь шмалью, медленной отравой. Он ухмыльнулся и сказал: брат, но я же травлю ею урусов. Тебе урусов жалко? Я сказал ему: брат, у урусов такие же лица, как у правоверных; да, они гяуры, но травить ядом нельзя никого, мой богоотступный брат, этого Аллах не велит - морить людей дурманом. Твой отец был рыбаком, твой дед был рыбаком, твой прадед был рыбаком, твой прапрадед был рыбаком, и я иду по дороге отцов, и я ловлю рыбу как все нормальные тамбульцы. Разве от того, что я ловлю рыбу не в Каспийском море, как прадед, а в Чёрном море, что-то изменилось? Мы живём среди урусов, мы должны знать это и не становиться урусами, не то мы навлечём гнев Аллаха, да смилуется он над нами. У урусов свои порядки, им нравится разврат, а у нас свои порядки. На кого ты стал похож, мой заблудившийся брат? Ты стал похож на урусского пидора. Ты надеваешь на себя пёстрые пиджаки и штаны с драгоценными камнями, чтобы понравиться урусским пидорам и урусским шлюхам. Он спросил меня: брат, откуда ты знаешь, каковы урусские пидоры, где бы ты их мог видеть? Я сказал: брат, я не видел урусских пидоров, потому что мои глаза не хотят их видеть, и моё сердце их не увидят. Брат сказал: брат, а я видел урусского пидора. Я спросил: мой нечестивый брат, где ты видел урусского пидора? Он сказал: брат, я его видел на Украине. Тут мне стало так весело, что я засмеялся и забыл свою обиду на брата. А брат продолжал спрашивать меня: брат, а где ты видел урусских шлюх? Я сказал: брат, я вижу урусских шлюх два раза в год, когда хожу к толстой Жанне на Виноградную улицу. Я знаю, что это грех, и я знаю, что я отвечу за этот грех на Грозном Суде пред ликом единственного Судьи, но я - здоровый мужчина, и я не женат. Я не могу побороть мужскую плоть и за это гореть мне в огне. И что мне сказал мой богомерзкий брат? Он мне сказал: брат, а я вижу урусских шлюх каждый день, они ходят пред моим взором, желают моей смерти и готовят её. Нет, Лёва, это достойно мусульманина, тамбульца, мужчины, мужа молодой жены? Я добываю деньги трудом, а этот ишак, он на мои деньги каждый день покупает урусских шлюх, да таких, которые готовят ему смерть! Он лишился ума и зрения, я клянусь! Клянусь!
   Жигули въехали на высокую скалу. Они едут по дороге над обрывом. Оттуда открывается величественный вид на море.
  - Сейчас будут Волчанские камни.
   За поворотом жигули останавливаются. Лев и Магомет выходят. Внизу лежит узкая полоска безлюдного пляжа и автомобильное шоссе. Вдалеке, почти у горизонта - скалы, выступающие из воды. У подножья одной из них - останки парусника, похожего на мёртвую белую бабочку. Кажется, что разглядеть их в деталях с такого расстояния невозможно; но Магомет видит всё. Он мгновенно меняется в лице, и из его глотки вырываются громкие хриплые проклятья на незнакомом гортанном языке. Он похож на воющего волка.
  
   Лев и Магомет едут обратно. Магомет угрюмо говорит:
  - Лёва, сверни на эту дорогу.
  - Что такое?
  - Да так... Тут есть одно место. Мне надо зайти туда.
   Жигули подъезжают к большому одинокому кабаку у горной дороги. На его фасаде - стилизованное изображение усатого джигита на коне и надпись.
  
  Вольный горец
  Ресторан-бар
   Магомет и Лев заходят в ресторан. Большой зал, полутьма, горский антураж. Посетителей мало, все они - мужчины средних лет кавказской внешности, сидящие по углам парами и компаниями. Женщин нет. Гремит песня...
  
   Я встретил розу, она цвела
   И ароматом была полна.
   Я эту розу сорвать готов.
   Но побоялся её шипов.
  
   А рано утром я в сад вошёл,
   Но этой розы я не нашёл.
   Ой, роза, роза, я закричал,
   Зачем тебя я да не сорвал?
  
   Я побоялся шипов твоих.
   Теперь ты, роза, в руках чужих.
   Сорвали розу, помяли цвет.
   А этой розе семнадцать лет.
  
   Ой, парни, парни, мой вам совет:
   Не рвите розу в семнадцать лет.
   Розы прекрасны, розы нежны.
   И эти розы нам всем нужны.*
   *Текст песни приписывается Рейсану Магомедкеримову, Амирхану Масаеву и Магомеду Дзыбову. В данном случае она исполняется Дзыбовым.
  
   К Магомету подходит немолодой черкес маленького роста с длинными усами, похожий на артиста Мурата Кукана - хозяин заведения. Держится он добродушно и лукаво.
  - Ай, Мага! Какими судьбами! Сейчас ты с твоим кунаком отведаешь индейку в орехово-перечном соусе. Пальчики оближешь!
  - Не надо, Айдамир. Мама дома готовит барашка по-тамбульски. Не хочу перебивать аппетит. Мне пятьсот грамм...
  - И твоему кунаку тоже?
   Лев отвечает:
  - Нет. Я за рулём. Мне кофе и три сэндвича. Магомет, тебе, может, тоже сэндвичей?
   Магомет упрямо заявляет:
  - Не надо мне сэндвичей. Не буду портить аппетит.
  - Магомет, спиртное на пустой желудок. Ты нажрёшься...
   Магомет мрачно изрекает:
  - Я не нажрусь. Пускай моя кривая судьба нажрётся мною.
   Магомет и Лев садятся за столик. Официант приносит Льву кофе с сэндвичами, а Магомету - колбу-шкалик водки и рюмку. Магомед сразу же наливает рюмку и быстро опрокидывает её в глотку.
  - Лёва, ты не поверишь, но я мог бы быть хозяином этого грёбаного заведения. Я пять лет проработал тут барменом. Накопил денег. Хотел выкупить заведение - денег хватило бы. Но мой нечестивый брат уговорил меня потратить деньги на яхту. Я сказал: брат, как же так, у нас есть лодка, зачем нам яхта? Брат сказал: на лодке в дальнее море не выйдешь и много рыбы не наловишь. Я поверил ему. Мы скинулись на яхту: я дал две трети денег, брат - треть. И снова брат обманул меня - яхта была нужна ему для его богомерзких дел. Он на ней ходил по морю и возил к нам яд... И вот он её разбил...
   Магомет наливает и хлопает ещё одну рюмаху.
  - Если бы этим заведением владел я, этого урусского мяуканья не было бы. В моём заведении днём и ночью звучали бы боевые песни настоящих горцев, настоящих мужчин на настоящих языках. Песни на тамбульском языке, песни на аварском языке, песни на лезгинском языке, песни на даргинском языке, песни на чеченском языке, песни на ингушском языке, песни на осетинском языке, песни на кабардинском языке, песни на абхазском языке, песни на адыгейском языке. В моём заведении не было бы слышно только песен на прОклятом Аллахом языке вадурцев. В этом жалком народе нет мужчин.
   Магомед наливает и выпивает ещё рюмку.
  - Какой это "Вольный горец"?! Это не "Вольный горец"! Это... "Голубой петух"! Здесь собираются пидоры всех национальностей, чтобы послушать пидорское мяуканье собственных аликов на не их языке. Лёва, посмотри вокруг. Здесь же все пидоры. И эти двое в свитерах за столиком у окна... И пятеро там... И вот там... И эти...
   Магомет действительно нажрался. Он показывает рукой на посетителей "Вольного горца", громко говорит и привлёк к себе внимание. Возможно, уже была бы драка, если б не забинтованная голова Магомета: его такого жалеют.
   Лев успокаивает Магомета:
  - Мага, всё, хватит. Хорош, хорош, хорэ. Больше не пей, Мага! Стопэ!
  - А ты что меня учишь?! А?!
   И тут грянула новая песня. Хор мужчин упоённо гремит:
  
   Сто причин тебя любить!
   Сто причин тебя забыть!
   Сто причин тебя искать,
   Чтобы снова потерять!*
   *Песня Азамата Биштова.
  
   Магомет увидел вошедшего в зал человека в полицейской форме, враз протрезвел и громко шепчет Льву:
  - Лёва, валим, валим! Это наш участковый!
   Участковый тоже заметил Магу. Он направляется к нему.
  - Здравствуй, Мага. У тебя неприятности?
  - Какие неприятности?
  - Погляди на себя в зеркало. Это кто тебя так обработал? Алик?
  - Какой Алик? Алик - мой брат...
  - Так кто же?
  - Это... мой друг.
  - Хорошие у тебя друзья, ничего не скажешь.
  - Это моё личное дело.
  - Я не за тем к тебе пришёл... Где ты был в ночь с воскресенья на понедельник?
  - Я был дома. В своей кровати. Моя мама это подтвердит.
  - Твоя мама что угодно подтвердит.
  - Не трогай мою маму!
  - Ты знаешь Тараса Трюшко, старого рыбака из Атаманки?
  - Я его знаю. И он меня знает.
  - По показаниям Тараса Трюшко он вышел той ночью в море на лодке и в час ночи увидел плывущую вдоль берега на север "Звезду Джигитов". В ней находилось два человека. Два, а не один! Чуешь, Мага, чем это пахнет?
  - Чем это пахнет?
  - Это пахнет кичей! Для тебя... Один человек был на корме яхты. Он сидел, прислонившись к мачте спиной. Тарас узнал в нём Алика. Второй человек стоял на носу яхты. Тарас помахал ему рукой, но мужчина не ответил. Мага, почему ты не помахал рукой Тарасу Трюшко?
  - Потому что это был не я. Меня на яхте не было.
  - Мага, давай рассуждать логически. Один мужчина на вашей яхте - Алик. Следовательно, второй мужчина на вашей яхте - это ты, Мага.
  - Почему?
  - Да потому что кто ещё может быть на "Звезде Джигитов" кроме Алика и тебя?
  - Не знаю, кто может там быть.
  - А кто знает, Мага?
  - Ты дурак?
  - Но-но, я при исполнении...
  - Тарас Трюшко сказал, что у того, второго мужчины, была забинтована голова? Нет? Не была? А у меня она забинтована с субботы. Ты видишь.
   Магомет указывает на бинты на своей голове. Участковый немного смутился...
  - Ну... можно развязать на ночь... а потом снова завязать.
  - Кто будет этим заниматься? Я? Алик? Наша мама?
  - Ладно... Ты не можешь никуда выезжать из Новоморска. Теперь у тебя подписка о невыезде. Устная. Зайдёшь ко мне, и я оформлю письменно...
   Участковый уходит.
  - Магомет говорит Льву:
  - Лёва, ну что это такое? Сначала меня избили. Потом мой брат разбил мою яхту. Теперь меня же - меня - обвиняют! В чём? В том, что я разбил свою яхту?... Сложно вы, урусы живёте... Я не хочу так сложно жить! Я хочу жить как все!
   Магомет допивает остатки водки.
  
   Жигули едут по Новоморску. Возле "Глобуса-Арены" Магомет говорит:
  - Лёва, тормозни.
  - Что такое?
  - У меня тут одно дело...
   Магомет вытаскивает из кармана дырчатый кастет и надевает его на пальцы.
  - Это у меня от одного козла. Он прыгнул на меня, когда я был барменом...
  - Мага, ношение кастета запрещено законом. Тебя арестуют.
  - И тебя арестуют, Лёва. У тебя ружьё под задним сидением.
  - Мага, это ружьё зарегистрировано в полиции... Ты пьян... Мага, куда ты идёшь?
   Магомет направляется к двери "Глобуса-Арены". Вдруг из двери выходит Сенька и отважно преграждает Магомету дорогу.
  - Куда, дядя?
   У Сеньки на голове - шерстяная рэперская шапка. Вроде бы, носить такие шапки рано - не зима. Но молодёжь носит эти шапки, превращающие головы в мешки, даже летом.
   Магомет обомлел.
  - Ты чо, мальчик? Попутал рамсЫ?
  - Дядя, тебе сюда вход закрыт.
  - С каких пор?
  - С сегодняшнего утра, дядя. Клуб "Глобус-Арена" за долги перешёл другому владельцу. Он не твой, дядя.
  - Он и не был мой. Он Алика.
  - Уже не Алика.
   Магомет пытается оттолкнуть Сеньку.
  - Мне нужно забрать свои личные вещи. Можно?
  - Низзя, дядя.
  - Да кто ты такой, мальчик?!
  - Я теперь работаю на Дида Дениса. И "Арена" принадлежит ему, дядя. Я теперь вхожу в молодёжную спортивно-патриотическую организацию "Патриот". Я патриот, дядя. Я буду чистить Россию.
  - От кого?
  - От таких, как ты, дядя!
   Сенька срывает со своей головы шапку. В прошлый раз он был лохмат, сейчас Сенька обрит под ноль.
  - Я скинхэд, дядя... Чемодан - вокзал - Дербент, дядя.
  - Что-о-о? Урррр-ррр-ою падлу!
   С этим криком Магомет бросается на Сеньку - как истый уркаган; трудно поверить, что полчаса назад этот человек говорил высокими интонациями восточного пророка. Сенька отскакивает. Магомет вновь кидается на Сеньку; тот опять отскакивает, подначивая боксёрскими прыжками на месте и короткими хуками в воздух. Со стороны это выглядит как начало единоборства бритоголового Давида и Голиафа с забинтованной головой или моськи и обратившего на неё внимание слона.
  - Ну, дядя! Ударь! Давай! Бей! Чемодан - вокзал - Дербент!
   Тут из двери "Глобуса-Арены" вылетает дюжина спортивных парней разного роста и возраста (в промежутке от пятнадцати до тридцати пяти лет). Объединяет их то, что у них у всех наголо обриты головы. Они скандируют:
  - Чемодан - вокзал - Дербент! Чемодан - вокзал - Дербент.
   Один из парней постарше - высокий и смуглый - разворачивает плакат с безграмотными словами:
  
  чимадан - вакзал - дирбент
  
   Лев и Магомет узнают в держателе плаката охранника Хасана. Магомет кричит:
  - Что, Хасан, тоже в скинхэды записался?
  - А то, Мага. Я ариец.
  - С каких пор ты, Хасан, ариец?
  - Да с тех пор, Мага, как мой народ вышел из Ирана. Мы - благородные персы. А вы, тамбульцы - турки!
   Этого Мага выдержать не может. Он бросается на Хасана, подминает его вместе с плакатом и начинает молотить кулачищем с кастетом. На них сверху кидается-падает вся дюжина бойцов. Образуется барахтающаяся и орущая человеческая куча мала.
   Лев залезает под заднее сидение машины, достаёт ружьё-двустволку, выходит из машины и стреляет в воздух. Все разбегаются; только избитый Хасан ползёт к двери, да Магомет, которому тоже досталось (на его лице кровь), идёт к жигулям.
  - Лёва, поехали отсюда.
  - Когда-нибудь, Мага, тебя пришибут...
   Лев и Магомет отъезжают метров сто. Вдруг к машине подходит странное существо. Это девочка - тощая, измождённая, глазастая, старообразная. Ей можно дать и одиннадцать лет, и все двадцать - девочка без возраста. Она одета в яркую красную футболку с белой надписью на спине "СССР" и советским гербом.
  - Мага, как хорошо, что я тебя встретила! Где Алик?
   Магомет злобно отвечает:
  - Не знаю я, где твой Алик! Вали!
  - Мага, золотой, спаси меня! Может быть, у тебя есть немного...
  - Ничего у меня нет. Я сказал, вали!
  - Но ты же знаешь, где Алик...
  - Я не знаю. Он пропал! Проваливай! А то огребёшь!
  
   Жигули стоит у набережной. На лице Магомета к старым, заживающим кровоподтёкам и ссадинам прибавились новые, свежие. Магомет до сих пор не может успокоиться:
  - Лёва, нет, ты слышал это?! Хасан идёт в скины! Последние времена наступают, клянусь! Хасан пошёл в скины! Ты знаешь, кто этот Хасан?
  - Кто он?
  - Вадурец поганый - вот кто он. До нашего прихода это убогое племя сидело в своих пещерах и жрало летучих мышей. Вот так: ам-ам. Я клянусь! У нас их так и зовут: вадурцы-мышееды, вадурцы жрут нетопырей. Мы принесли им огонь, мы дали им колесо, мы приучили их к счёту, мы одарили их письменностью... Вадурцы - это дикари, у них всё наоборот, всё не как у людей. Что нормальный человек сделает так, то бестолковый вадурец сделает эдак. Гитлер был вадурцем. И Чикатило. Ты это знаешь?
   Лев пытается перевести разговор на другую тему:
  - Кто она?
  - Она?
  - Девчонка, которая сейчас к тебе приставала.
  - А, это. Красная Руська, наркоманка.
  - Почему же она красная?
  - Да потому что любит совок... Она сейчас живёт в промзоне, в гаражах. У Ромки-Двойника.
  - Чей он двойник?
  - Слушай, что ты глупые вопросы задаёшь?! Не знаю, чей он двойник! Твой он двойник! Парень это здешний, охранник в промзоне, фамилия у него - Двойников. Он в прошлом году с моим Аликом и с Германом Спидом крутил дела... барыжил ядом. Не раздражай меня!... Нет, вы это видели! Вадурец Хасан записался в скинхэды! Хасан стал арийцем! Конец света близок, я клянусь! Вадурские чучмеки ходят в фашистах!
  
   Лев вводит Магомета в его дом. Появляется старая Патимат:
  - Мой неуёмный сын, где ты был?
  - Ма, не обращай внимания. Погулял немного.
  - Ты не забыл, что пришло время полуденного намаза?
   Патимат расстилает молитвенный коврик. Патимат и Магомет простираются ниц, обратившись лицами к Мекке. Лев спешно покидает дом.
  
   Промзона. Гаражная территория - плоские гаражи лепятся друг к другу до горизонта. Безлюдно. Лев Артамонов спрятался за гаражом и наблюдает за вагончиком охраны у въездных ворот. Из вагончика выходит мужчина средних лет в костюме, с галстуком и с портфелем в руке. Он озирается. Вдруг со стороны ворот к нему подбегает высокий светловолосый парень лет двадцати пяти в форме охранника. Лев включает звукозапись на телефоне. Он недалеко от этих двоих, но они его не видят.
   Парень ехидно говорит:
  - Что, мужик, словил кайф?
   Мужчина в недоумении:
  - Что такое?
  - Любовное удовольствие, говорю, испытал?
  - Ты кто такой?
  - Я брат этой девушки. Двоюродный.
   Мужчина молвит невпопад:
  - Приятно познакомиться.
   А знаешь ли ты, сколько лет этой девушке?
  - Ей восемнадцать лет. Она так сказала.
   Парень вытаскивает из кармана листок и подносит его к лицу собеседника.
  - Это копия её свидетельства о рождении. Васильева Руслана Владленовна. Год рождения - две тысячи четвёртый. Значит ей пятнадцать лет... Ты педофил, мужик. Поздравляю.
   Мужчина морально убит. Он тихо говорит:
  - Как же так?!... Моя дочь в её возрасте.
  - То-то же... Теперь я обязан позвонить в нашу полицию и сообщить о тебе.
  - Не надо! Она сама ко мне привязалась! Сказала, что ей восемнадцать лет. И что администрация не против...
  - А твои глаза где были? Я звоню в полицию. Новоморск - город высокой морали. Педофилам здесь не место.
  - Извините... я из другого города. Я приехал сюда на конференцию менеджеров... я не знал, какие порядки в вашем городе...
  - Ты хочешь сказать, что в твоём городе педофилам есть место? Назови свой город. Я хочу знать его имя. Педофилам в России нигде не место. Пусть езжают в растленный Запад и там удовлетворяют свои грязные похоти.
   Парень подтянутый, длинноногий. Не красавец, но и не урод. Внешность у него несколько плебейская - выпуклые глаза, широкий рот - но в его возрасте мужчина может обойтись без породистости. Волосы - не длинные, но и не короткие, они средней длины - стрижка с пробором. Больше всего парень похож на комсомольского вожака советских времён. Или на лидера таких организаций, как "Молодая гвардия", "Наши", "Идущие вместе". Сейчас, когда он разглагольствует о "высокой морали", у него весьма комсомольско-примерный облик.
   Мужчина раздавлен и лепечет:
  - Мы можем договориться? В моём портфеле - пятьдесят тысяч...
  - Ты даёшь мне взятку?
  - У меня есть банковская карточка. Я могу перевести с моей карточки на твой счёт... двести тысяч рублей.
  - Ты рискуешь.
  - Пятьсот...
  - Ну, раз такое дело, почапали в банк. Он в квартале отсюда, переведёшь сумму на мой счёт. Меня зовут Роман Вадимович Двойников. А у тебя паспорт с собой? И банковская карта? Молодец. Предусмотрительный.
   Роман и мужчина уходят. Лев выключает запись на телефоне.
  
   Лев Артамонов заходит в вагончик охранника. Обстановка там скудная, но жилая: стол, два стула, небольшой фанерный комод, две кровати. На одной кровати (она не заправлена) полулежит девочка Руслана в мятой красной "советской" футболке. Вид у Русланы растерзанный, и заметно, что она нездорова.
  - Кто там? Двойник, ты? А, это вы... дружбан Маги из машины... слушай, у тебя... у вас... есть... это?
  - У меня ничего нет. Тебе плохо?
  - Мне херово.
   Руслана дрожит, как от озноба.
  - Четыре дня меня плющит.
  - С того дня, как пропал Алик?
  - Да, блин! Что за жизнь гребучая! Алик свалил, а Мага - за здоровый образ жизни. Мне тот зож, как в сердце нож.
  - А Ромка? Это он тебя посадил на иглу?
  - Он.
  - Когда?
  - В прошлом году, весной.
  - Как часто ты колешься?
  - Два раза в неделю.
  - У Алика?
  - Да.
  - А Ромка?
  - Он с лета прошлого года завязал. У него теперь этого... не сыщешь ни крохи. Он занят другим бизнесом.
  - Тобой торгует?
  - Мужик, а ты кто такой, чтобы морали мне читать? Поставь себя на моё место. Я позавчера ночью чуть кони не двинула. Это было на Волчанском пляже. Когда из моря вышел тот парень.
  - Какой парень?
  - Нормальный парень. Я его не знаю. Это не глюк. Это был реальный парень.
  - Где твои родители?
  - Их нет.
  - Как нет? Умерли?
  - Мамка померла. А папка до того ушёл к другой бабе. Теперь они в Москве, и я не знаю, где там они.
  - У тебя никого нет?
  - Есть. Бабушка.
  - Ну, хоть бабушка... Что случилось в прошлом году с Германом Спидом?
  - Его подстрелили у Ростова.
  - Кто?
  - Какие-то тамошние братки.
  - Где теперь Герман?
  - На Украине. Я не хочу туда.
  - Где именно на Украине?
  - Я не знаю. Никто не знает.
  - Через кого он держит связь?
  - Через Опарыша.
  - Какого Опарыша?
  - Это один парень на Украине. Он гомик.
  - Как зовут Опарыша?
  - Не знаю. Ромка знает. Это одноклассник Ромки... Ты найдёшь Алика? Найди! Спаси меня! Я подыхаю! Мамочки!
  
   В вагончик вернулся Ромка. Едва он видит постороннего у себя, как сразу же хватается за монтировку - и молча набрасывается на него. На стороне Ромки - молодость. На стороне Льва - опыт. Один удар монтировкой - мимо: Лев уклоняется. Второй удар - снова мимо: Лев отскакивает в сторону. Удары по воздуху такой мощи, что если б Лев попал бы под них, он был бы ранен или даже убит. Третий удар - и Ромка, не рассчитав сил, валится по инерции - лицом вниз. Лев бросается на него, переворачивает на спину и не без удовольствия заряжает Ромке кулаком в глаз. Руслана вопит, Ромка скулит:
  - Больно же! Ты чо дерёшься?
  - Ты первый начал.
  - Ты кто?
  - Я частный детектив. Мне нужна информация.
   Ромка встаёт с пола и, трогая подбитый глаз, орёт на Руслану:
  - Руська, свалила!
  - Не уйду. Он снова стукнет тебя.
  - Руська, тварь, я тебя ща сломаю! Ты берега потеряла, падаль? Пош-шла отсюда! Закрой дверь с обратной стороны!
   Руслана выходит из вагончика. Роман вновь делает "комсомольское лицо":
  - Какая информация от меня требуется?
  - Информация о журналисте из местной газеты "Вестник Новоморска" Германе Спиридонове, более известном в твоих кругах как "Герман Спид".
   Лицо Ромки вновь зло щерится:
  - Руська выболтала. Шаллава... Подстилка сифозная... Греботина морфиновая... Я с ней ещё потолкую. Кровью будет мочиться.
   Лев говорит ему тихим, но страшным голосом:
  - Роман, слушай внимательно. После нашей беседы я уведу Руслану туда, где о ней позаботятся. А если ты будешь искать её... или, тем паче, прикоснёшься к ней хоть пальцем, я тебя перекалечу. Ты только что убедился, что я с тобой это сделать могу. Повторяю: мне нужна информация о Германе Спиридонове.
  - Я не знаю такого человека... Мне надо... того... к начальству. Можно, я пойду?
  - Ты его знаешь. И ты никуда не уйдёшь, пока не расскажешь мне о Германе Спиридонове. А ещё - об Алике Темиртайпиеве. И об их взаимоотношениях.
  - А-а, эти? Я водился с ними, было дело. Но когда я узнал, что эти люди занимаются наркоторговлей, я сразу же прекратил общение с ними. Наркотики - это зло. Это удар по генофонду российской нации, как сказал Президент России Владимир Путин. Я верю в Путина. Про меня даже говорят, что я похож на Путина, вот только рост у меня - метр восемьдесят пять. Я верю в великое будущее России...
  - Парниша, не испытывай моё терпение.
  - Что? Вы не верите в великое будущее России?
  - Я верю в твоё великое будущее на зоне. Ты сегодня поднял себе три уголовных статьи.
   Лев включает воспроизведение записи телефона. Раздаются голоса Романа и клиента Русланы: "Что, мужик, словил кайф? - Что такое?". Лев выключает воспроизведение.
  - Там весь разговор. Первая статья, это, как ты догадался, шантаж. Вторая статья - это сутенёрство. Ну а третья статья - растление несовершеннолетней.
  - Я её не растлял!
  - Тогда изменим статью. Третья статья... это вовлечение несовершеннолетних в сексуальные отношения с целью извлечения материальной выгоды. Тоже не лучшая статья для житья на зоне.
   Ромка вдруг смертельно испугался. Он вмиг превратился в жалкого суетливого и лебезящего человека-червя:
  - Начальник, не надо, не надо!!! Не говорите никому! Вы хотите свою долю? Будет вам доля. Триста тысяч ваши, двести тысяч - мои. Договорились? Мы сработаемся.
  - Мне не нужна твоя доля. Мне нужна информация.
  - Но у меня нет никакой информации... А что будет, если я ничего не скажу? Вы позвоните в полицию?
  - Да, я позвоню в полицию. А до того я тебе накостыляю.
  - Я понял. Вы хотите взять четыреста тысяч. Берите-берите...
  - Ты опять не понял... Что ты за пингвин такой непонятливый. Мне деньги не нужны. Я - частный детектив. Мне нужна информация о Германе Спиридонове.
  - Всю сумму?... Я не против.
  - Ты меня достал. Сейчас тебе будет больно... Ты в прошлом году работал на Германа Спида?
  - Нет. То есть да. Мы были партнёрами по бизнесу. Не с наркотой, не-не-не! Мы занимались спортивным бизнесом.
  - А сейчас ты на кого работаешь?
   Ромка гордо откидывает голову и заявляет:
  - Я ни на кого не работаю. Роман Двойников свободен, словно ветер синего моря. Роман Двойников - независимый.
  - Ща как звякну тебя, независимый, в твою тупую бошку вот этой железкой - станешь навеки независимый.
  - Я всё понял. Вам нужна информация о Германе Спиридонове...
  - Дошло наконец-то.
  - Он взял под контроль всю наркоторговлю в Новоморске за период с 2015-го по начало лета 2018-го года. Алик ему помогал.
  - А потом?
  - А потом появилась смежная корпорация. Более сильная. Алик не захотел с ней делиться. Он по жизни волчара-одиночка. Роммантик.
   Роман произносит слово "романтик" с бесконечным презрением, словно сплёвывает.
  - Как его ранили?
   Роман перешёл на интонацию спокойного рассказчика:
  - Это было в начале сентября прошлого года. Герман и Алик возвращались с товаром из Воронежа. Алик тогда уже переметнулся... в смежную корпорацию, но Герман этого не знал. Товар был спрятан в покрышках колёс автомобиля. С внутренней стороны покрышек. Под Батайском их тормознули местные. Герман вытащил волыну - и получил маслину в живот.
  - В него стрелял Алик?
  - Нет. Стрелял батайский. Алик навёл батайских. Это... филиал смежной корпорации.
  - Всё ясно. Что потом?
  - Алику было б проще, если б Герман подох. Но Герман оказался живучим. Тогда Алик устыдился и повёз Германа в Краснодар, в Кубанскую горбольницу. Оплатил операцию, реабилитацию, отдельную палату.
  - Что было с Германом после того как его выписали?
  - Он вернулся на пару дней в Новоморск. Его отыскали представители смежной корпорации и поговорили с ним. После этого Герман свалил.
  - Куда?
  - В Украину.
  - Куда именно?
  - Есть в Запорожской области городок - Приморск. До марта Герман шхерился там.
  - А потом?
  - А потом к нему приплыл Алик. На личной яхте. У Алика брат, лошара бешеный. Алик раскрутил его на покупку яхты. Ему она нужна не для рыбной ловли, а для вот таких деловых поездок. Алик предлагал Герману почётную капитуляцию перед смежной корпорацией на оптимальных условиях. Но Герман же - роммантик. Разговор у них не состоялся. Герман наорал на Алика и чуть не избил его. Заметьте, не избил...
   Ромка трогает свой подбитый глаз.
  - Где Герман сейчас?
  - Никто не знает. Он после визита Алика уховался так, что его собака не найдёт.
  - Как выглядит Герман?
  - Ему под шестьдесят. Высокий, но пониже меня, представительный. Седые виски, тонкие усы. Он выглядит как офицер. Он и есть офицер. Он же в Чечне воевал. Но вы больше похожи на офицера. А он - так, старый козёл. Он похож на козла. Вы очень мужественно выглядите. Вам об этом говорили? Вы тоже воевали в Чечне? Или в Сирии?
  - Есть у него особые приметы? Кроме шрама на животе, конечно. Татуировки, бородавки, родинки.
  - У него большая родинка на шее. Справа.
  - Вот как! Ещё один вопрос. Насчёт Опарыша.
  - Какой ещё опарыш? Я не люблю рыбалку.
   Лев сжимает руку в кулак, подносит его к лицу Ромки и говорит:
  - Солнце моё, взгляни на меня. Моя ладонь превратилась в кулак... Я имею в виду твоего одноклассника по кличке "Опарыш". Он сейчас с Германом?
  - Да.
  - Что тебе о нём известно?
  - Да так... Я с ним не водился... Он же того... продырявленный кекс...
  - Как это?
  - На зоне его... продырявили через заднюю панель. Он теперь... заднеприводной.
  - Как его зовут?
  - Глеб. Глеб Моренко. Сын хохла прибабахнутого, вроде нашей Руськи, и то ли цыганки, то ли молдаванки. Папаша воспитывал его один. Ну и довоспитывался до того, что сынку захотелось понюхать жизню. Пошёл он к пацанам, те поставили его на стрёме, когда пошли магаз ломать. Шухер - все убежали, один Глебка попался. Ну и не выдал никого из пацанов; его же батя на Гайдаре да на пионерах-героях воспитывал. Заложил бы пацанов - отделался б условкой. А так менты озверели и дали мальчонке срок. Мальчонка домашний - вот его на зоне продырявили. Откинулся он, возвращается к пацанам, типа герой, Марат Казей, никого не сдал. Роммантик... А ему - облом-с: ты теперь не герой, а изгой, не Марат Казей, а Зина Портнова. Сначала у него батька свалил от позора к хохлам. Опарыш покрутился у нас лет семь - и туда же. Там его не знают.
  - Как выйти на Опарыша?
  - Что?
  - Как выйти на Опарыша? Я три раза вопросы не повторяю.
  - Он работает в Приморске, в отеле "Червень". Там в баре есть певец. Вы его сразу узнаете, он ни на кого не похож. У них с Опарышем связь... в хорошем смысле... в том смысле, что тот певец - связной, он всегда знает, в каком номере отеля Опарыш сейчас.
  - А где Герман певец знает?
  - Нет. Говорю же, этого не знает никто. Кроме Опарыша... Два роммантика нашли друг друга, хи-хи. Встретились два одиночества, блин. Совет да любовь... Нет, Герману, конеш, западло контачить с Опарышем. Герман - натурал и вояка. Но у Германа никого. Один на льдине. Доигрался... волк на скрипке.
  - Это то, что я хотел от тебя узнать.
  - А что со мной?
  - Живи пока.
  - Может быть, вы мне вернёте... это... ну, запись, где я... с этим менеджером?
  - Нет. Не верну.
   Лев выходит из вагончика.
  
   Лев Артамонов идёт по улице с Русланой, крепко держа её за руку.
  - Куда мы идём?
  - К твоей бабушке. Я узнал, где она живёт.
  - Хрена мне сдалась бабушка? Она целыми днями в телек пялится. Раньше хоть "Культуру" смотрела, теперь переключилась на "Звезду".
  - Руслана, к Ромке ты не вернёшься. Он же мразь.
  - Я знаю.
   Руслана выглядит получше, чем в вагончике. Она не дрожит. Может быть, у неё прошёл шок, а, может, она успела догнаться каким-либо паллиативом. Теперь она держится горько-расслабленно и говорит тихим голосочком.
  - Руслана, теперь подробно расскажи о том парне на Волчанском пляже.
  - Я видела его в ночь с воскресенья на понедельник.
  - Который был час.
  - Не помню. Я не ношу часы. Заполночь примерно.
  - А точнее? Сразу после полуночи?
  - Нет, позже. Где-то часа в два.
  - Что ты делала на Волчанском пляже?
  - Я там часто бываю. Вспоминаю детство. Когда мне было семь лет, мы ездили сюда всей семьёй - папаша, мама, Лора и я. Лора - это наша собака, золотистый спаниель. Папаша жарил шашлыки и пел под гитару, мама подпевала, а Лора гоняла чаек. Потом мы купались. Это был рай. Он закончился враз. Сначала умерла Лора. Потом пропала коллекция ракушек, которую папаша собирал для меня. Первого сентября я пошла в первый класс. Пошла с цветами, счастливая; а пришла - и узнала, что папаша ушёл к другой бабе, что его у нас больше не будет. Мамка говорила, что та баба богаче, поэтому он к ней ушёл. А бабушка говорит, что при Сталине ему не позволили уйти к другой. Его бы на собрании трудового коллектива так пропесочили...
  - Ну, это не совсем точно...
  - Что неточно?! Советское время - самое лучшее, это факт! В то время мой батяня был изобретателем-рационализатором. Его все уважали, его даже однажды показали в передаче "Это вы можете". У него одних только грамот - штук сто, все лежат в бабушкином шкафу. Он работал на текстильной фабрике - наладчиком станков, потом мастером, потом дослужился до начальника цеха. А мамка была в ОТК фабрики. Там они познакомились. Когда власть забрали либерасты, наша фабрика закрылась. Мамка стала челночить... но это до моего рождения; потом ей надо было сидеть со мной. Она шила на дому. А батька - кантовался по охранам. И нашёл там себе богачку. Если бы не было социального неравенства, он бы остался с нами. После этого мамка всё время плакала. И умерла. Если много плакать, то умрёшь. Я осталась с бабкой. Та мне рассказала всю правду... о том, что даже поздний Союз - уже не то, уже рай с червоточиной. Настоящий рай был при Сталине - лётчики-полярники, заводы, фабрики, Дворцы Пионеров, белые-белые, золотые-золотые; а все гады тогда были в лагерях. Бабка говорила мне: "При Сталине ты бы не по подворотням шарилась, а была бы пионеркой, мечтала бы о полётах на Луну... Я хочу быть пионеркой... с красным галстуком.
  - Мы отвлеклись. Что было на пляже?
  - Я чуть не сдохла там, вот что было на пляже! Меня всю крутило. Я лежала на спине, слушала прибой и думала, что уже умерла. Но я знала, что жива. Я представила, что вот сейчас из моря выйдет Сталин - и перестреляет всех гадов. Начиная с Ромки. И меня тоже... пускай. Я - гадина! Я - хуже всех! Я - самая плохая!
  - А потом?
  - А потом из моря вышел... я подумала, что Сталин. Но это был не Сталин; это был парень в водолазном костюме. Или голый... нет, он был в водолазном костюме, а лица я не видела, оно было за стеклом. Но я его узнАю.
  - Не была ли у него забинтована голова?
  - Это был не Мага. Я знаю Магу.
  - Может, это был Алик?
  - Нет. Не Алик. Алика я тем более знаю.
  - Какой он был? Высокий, маленький, худой, толстый?
  - Он был нормальный. Неужели не понятно - он был нормальный?!
  - Ниже Алика и Маги?
  - Да.
  - Хоть что-то мы выяснили...
  - Ещё у него на шее было что-то... такое квадратное. Под водолазным костюмом.
  - Что именно?
  - Не знаю. Типа коробки.
  - Какого размера? Как спичечный коробок?
  - Больше. Гораздо больше.
  - Как телефон?
  - Нет. Телефон плоский. А это было... как блок из десяти спичечных коробков. Оно торчало квадратом.
  - Что парень сделал потом?
  - Он потопал по песку, прошёл мимо меня, раздвинул кусты и вышел на шоссе.
  - В каком направлении?
  - От меня, конечно. Не к скалам же. Там тупик.
  - Может быть, была тачка?
  - Была, была! Далеко от меня на шоссе. Вдруг вспыхнули два глаза. Я гадала, что это; потом догадалась: это же фары включились.
  - Какой была тачка?
  - Я её не видела. Но она была необычной.
  - Почему?
  - Фары были крупными, как у грузовика. Но у грузовика фары выше...
  - Мы дошли.
   На скамейке у дома сидит старуха сварливого вида. Увидев Руслану со Львом, она ворчит:
  - Явилась, не запылилась. С новым хахалем. Где ты его подцепила?
   Лев отвечает:
  - Я не хахаль. Я привёл вам вашу внучку.
  - Вижу, не слепая.
  - Она очень больна. Её надо лечить.
  - Тебя только не спросила.
  - По крайней мере, не выпускайте её на улицу.
  - Не выпущу... Пойдём, внуча, я расскажу, какую новую гадость дерьмократы учудили...
  
   Поздний вечер. Лев Артамонов припарковал жигули у гостиницы в Новоморске, вышел из машины, идёт к двери гостиницы. Подъезжает полицейская машина. Из неё выходят двое молодых полицейских, блондин, сержант полиции, и брюнет, старший сержант.
   Сержант спрашивает:
  - Лев Артамонов?
  - Я самый.
  - Полиция Бухтинска. Вы должны проследовать за нами и сесть в эту машину.
  - Я арестован?
   Полицейские мнутся.
  - Нет, но... С тобой хочет поговорить начальник уголовного розыска Бухтинска подполковник Григорий Гуров.
  - Ночью? Кстати, орлы, представьтесь.
   Блондин представляется:
  - Сержант полиции Ферзенко.
   Приходит очередь брюнета черкесской внешности:
  - Старший сержант полиции Жуков.
  - А я думал, Тлепцеруков.
   Брюнет достаёт из кармана наручники и надевает их на запястья Льва.
  - Ну, теперь я точно арестован. В чём дело, парни?
  - Подполковник Гуров объяснит тебе, в чём дело.
  
   Полицейская машина подъезжает к трёхэтажному зданию полиции Бухтинска. Почти ночь; все окна здания черны, только на третьем этаже горит окно. Это кабинет начальника уголовного розыска подполковника Григория Гурова.
   Ферзенко и Жуков вводят в кабинет Гурова Льва в наручниках. Гуров - субтильный встрёпанный мужичонка в возрасте за шестидесяти лет с тощим лицом. Конечно, Дозер погорячился, характеризуя Гурова как "бомжа"; но рациональное зерно в этом определении есть. Полицейская форма на Гурове плохо сидит и выглядит затрапезно, да и парикмахера он не посещал давно - хаотично торчащие лохмы, седая щетина. Главное, что нет в Гурове вальяжности полицейского начальника. Он весь на нервах, весь вибрирует - то встанет со стула и начнёт ходит по кабинету взад-вперёд, а то захрустит пальцами. Речевая манера Гурова - тоже нервная. Он часто кричит - не оттого что злой, а оттого что нервничает.
   Жуков рапортует:
  - Товарищ подполковник, по вашему приказанию...
   У Льва вырывается:
  - Дядя Гриша!
   Гуров немедленно взрывается:
  - Какой я тебе дядя Гриша?! Щенок! Ты знаешь, что на этом моём столе лежит ордер на твой арест?! Да-да. Я его не подписал! Но я его сейчас подпишу!
   Он обращается к Жукову и Ферзенко:
  - Снимите с него наручники и можете быть свободны. Идите, ребята, по домам, отдыхайте. Поздно уже.
   Жуков и Ферзенко снимают со Льва наручники и уходят. Гуров обращается ко Льву:
  - Ну. Теперь поведай, как сын моего лучшего друга Толи Артамонова, чистейшего, честнейшего опера... докатился до того, что работает на Дозера... И не делай вид, что не знаешь, кто это такой. Тебя видели у Дозера. Первый раз - в воскресенье с семнадцати одиннадцати до семнадцати сорока девяти. Второй раз ты пробыл у Дозера всю вторую половину понедельника и ночь с понедельника на сегодня.
  - В первый раз меня привезли к Дозеру под дулом пистолета.
  - А во второй раз? Ты приехал туда сам.
  - Мне приехать туда было надо.
  - Для чего надо?
  - Я веду частное расследование по запросу бывшей учительницы из Староплетенной, разыскиваю её пропавшую дочь Галину Лаврентьеву. Я получил информацию, что она находится у Дозера.
  - Она там была?
  - Да.
  - Где она сейчас?
  - В доме у матери.
  - Твоё расследование закончилось. Всё. Гуляй.
  - А я гуляю.
  - Нет, ты не гуляешь... Ты гуляешь. Но ты гуляешь не туда.
  - Гуляю я или не гуляю? И кто из нас работает на Дозера?
  - Не понял...
  - Дядя Гриша, как долго ты служишь в угрозыске Бухтинска? Думаю, что долго. Дозер вызревал на твоих глазах. Конечно... как же можно потревожить такого уважаемого и законопослушного гражданина. Ведь он владелец санаторно-оздоровительного комплекса "Парадиз" в горах под Угорском. Владелец Угорского торгово-развлекательного центра "Парадиз". Владелец сети гостиниц и хостелов "Парадиз" - пяти зданий в Угорске, гостиницы в Новоморске и хостела в Краснодаре. Депутат районного Законодательного Собрания Угорского района. Помощник депутата Государственной Думы Российской Федерации Бориса Шерстянникова от ЛДПР. Почётный атаман Угорского казачества. Руководитель молодёжной спортивно-патриотической организации "Патриот". Сопредседатель двух и член семи благотворительных фондов. На свои средства купил медицинскую аппаратуру для Угорской городской больницы. Просто идеал.
  - Не сыпь мне соль на раны. Что, я не ловлю его курьеров в Бухтинске каждый месяц? Но всегда выходит так, что его курьеры сами по себе, а он - сам по себе. И он вообще в другом районе. Живёт себе в стерильных чертогах Угорска. Обзавёлся ста завязками в угорской администрации и в Краснодаре. На него Сам столько лет клык точит. Даже он бессилен... Ладно, забыли. Погутарим на другую тему.
   Гуров вдруг вытаскивает телефон, кладёт его на стол, включает запись и меняет тон разговора на громко-официальный:
  - Допрос подозреваемого Льва Артамонова. Лев Артамонов, знакомы ли вы с Константином Даниловым, жителем Бухтинска 1994-го года рождения?
  - Знаком.
  - Где и когда вы познакомились?
  - В воскресенье вечером, в баре Красного Хутора. Он подошёл к моему столику. Допросите бармена, он подтвердит.
  - Что вы делали потом?
  - Поехали с ним в Олимпик-Дабл.
  - С какой целью?
  - С целью частного расследования.
  - Что вы делали в ночь с воскресенья на понедельник?
  - Лежал во дворе олимпик-дабловского дома в отключке, ударенный по голове. В четыре двадцать семь ночи очнулся.
  - Что за бред!
  - Это не бред. У меня есть свидетельница. Маргарита Филиппова из Олимпик-Дабл.
   Гуров выключает запись.
  - И, конечно, ты не знаешь номер её телефона.
  - Номер её телефона - в моём телефоне. Вот он. Позвони по этому номеру и поговори.
   Гуров набирает номер телефона и говорит:
  - Алло! Это Олимпик-Дабл, Маргарита Филиппова? Мы вас не разбудили? Извините, что звоним так поздно. Вас беспокоит уголовный розыск Бухтинска. Не бойтесь, я всего лишь задам несколько вопросов. Вы встречались с человеком по имени Лев Артамонов? Когда? В ночь с воскресенья на понедельник. Что он делал? Лежал без сознания во дворе по адресу Олимпик-Дабл, улица Прямая дом тринадцать. Очнулся в четыре двадцать... сел в вашу машину... помог найти ваш коттедж. Расстались без десяти пять. И это может подтвердить ваш муж. Отлично! Возможно, мы вызовем вас и вашего мужа в качестве свидетелей. Спасибо.
   Обескураженный Гуров говорит Льву:
  - Она тебя спасла.
   Затем он снова включает запись и переходит на официальный тон:
  - Допрос подозреваемого Льва Артамонова. Лев Артамонов, вы заходили в подъезд дома по адресу: город Бухтинск, улица Олеко Дундича, дом номер двадцать девять в понедельник в семь пятнадцать утра?
  - Да. И не только в подъезд. Я заходил в квартиру номер шестьдесят один. И видел там труп Константина Данилова.
  - Гуров снова обескуражен, но продолжает допрос:
  - С какой целью вы заходили в квартиру Константина Данилова?
  - С целью получения от Данилова дополнительных сведений о Галине Лаврентьевой. А теперь вы докажите, что Костя Данилов был убит не раньше семи пятнадцати... А, дядя Гриша?
   Гуров выключает запись:
  - Чёрт! По заключению эксперта-патологоанатома Константин Данилов скончался примерно в шесть тридцать от кровопотери. Умер он не сразу. Исходя из наших расчетов... роковой выстрел мог произойти с четырёх до пяти тридцати утра. Не позже.
  - Вот. С четырёх до пяти меня видели в другом месте за десятки километров отсюда. А до пяти тридцати я ехал в маршрутке. Кто увидел меня в подъезде?
  - Гуров задумчиво говорит:
  - Это странная история. В понедельник, в восемь утра в наше отделение позвонила какая-то женщина. И сказала, что по адресу улица Дундича, дом двадцать девять, квартира шестьдесят один произошло убийство. Убит хозяин квартиры Константин Данилов, а убийца - Лев Артамонов из Ростова. Рабочий день у нас ещё не начался, а дежурный лопухнулся, не отследил место звонка. Мы по приколу послали патруль... а там действительно труп Кости Данилова. Старуха с третьего этажа услышала шаги на лестнице, подглядела в дверной глазок и увидела... мужчину, похожего на тебя, в семь пятнадцать поднимавшегося по лестнице, а в семь тридцать один - спускавшегося... Лёвушка, скажи, что ты делал потом, после того, как обнаружил труп?
  - Ходил. Ездил. Ел. Спал.
   Гуров вновь взрывается и кричит:
  - Ты занимался расследованием убийства! Не имеющего никакого отношения к твоему делу! Ты пошёл в бухтинскую Гостелерадиокомпанию и допросил там двух свидетелей - Евгению Витальевну Хомячкову, 1995-го года рождения и Якова Ильича Северного, 1970-го года рождения! А должен был пойти ко мне! Ко мне! Я здесь расследую убийства!
  - Дядя Гриша, если бы я тогда знал, что ты начальник здешнего угро, я бы пошёл к тебе.
   Гуров снова включает запись:
  - Подозреваемый Лев Артамонов, знаком ли вам этот предмет?
   Гуров вытаскивает из ящика письменного стола пистолет и кладёт его на стол.
  - Да знаком. Это мой пистолет, который был зарегистрирован на моё имя в Ростове... Сказать дату регистрации и номер регистрирующей организации?
  - Не надо... Подозреваемый Лев Артамонов, как ваше личное оружие оказалось под решёткой дождевого стока недалеко от дома двадцать девять на улице Дундича?
  - Его у меня похитил в Олимпик-Дабле муж Галины Лаврентьевой Аслан Темиртайпиев, который ударил меня по затылку и воспользовался тем, что я после удара отключился. Вероятно, он в Бухтинске застрелил Костю. И потом спрятал пистолет под решётку стока.
   Гуров выключает запись.
  - Час от часу не легче. Где сейчас Аслан Темиртайпиев?
  - Я не знаю. И никто не знает. Дядя Гриша, тише, тише... Аслан Темиртайпиев по свидетельству сторожа пристани в Новоморске появился у пристани в двадцать минут первого ночи. Он взошёл на свою яхту "Звезда Джигитов" и отправился на ней в северном направлении. Допросите сторожа. И рыбака из Атаманки Тараса Трюшко.
  - "Звезда Джигитов" разбилась на Волчанских камнях.
  - Я знаю.
  - А где Аслан, ты знаешь?!
  - Он утонул. Или не утонул.
   Гуров начинает истерически смеяться, хватаясь за голову.
  - Ха-ха. Ай, Лёвушка-Лёвушка... Ну, что мне с тобой делать?
  - Дядя Гриша, отпусти меня. А я тебе найду Аслана.
  - Ты будешь искать его по запросу той учительницы?
  - Нет, по запросу учителя.
   Гуров машет рукой...
  - Знаешь что... валяй на все четыре стороны. Отпускаю чисто по знакомству... Я ведь помню восьмидесятые. Нас тогда все звали "тремя мушкетёрами". Три молодых ростовских мента - батёк твой покойный, Сам и я. Ментовское трио исполнителей Окуджавы. А всё и вышло по Окуджаве... скоро все мои друзья выбьются в начальство. Сам сейчас... на уровне стратосферы. Его в замминистра МВД всей России прочат. Ну и твой батёк тоже... Самый молодой генерал милиции в Ростовской области 1990-го года... Я помню тебя вот такой крохотулькой...
  - Да, дядя Гриша. Были годы...
   Гурова осенило:
  - А я ведь сейчас, отпуская тебя, совершаю должностное преступление. Ты подозреваемый, есть орудие убийства, есть свидетельские показания. Но это пускай Европа живёт по инструкциям. А Русь-матушка жила и будет жить по совести. Я же вижу, что ты, Лёвушка, не мог убить, потому что ты - хороший человек. Много у нас хороших людей. Даже в нашем Бухтинске занюханном. Яша Северный с городского радио, Мира Самсонова из драмтеатра, Фридман из прокуратуры, старик Бомзе из Союза Писателей, доктор Задвинский, адвокат Вулис, Иванов из моего домоуправления... Одна беда - все разобщены. Как там у Окуджавы... Умный в одиночестве ходит кругами, ему одиночество дороже всего. Ничего, Лёвушка... когда-нибудь мы, хорошие люди, объединимся.
   Он едва не плачет от умиления:
  - Иди, Лёвушка, иди. Пока я не передумал. Да, я творю административный подлог. Но я не могу его не творить, и в том моя высшая честность. Вот так!
  
   Позднее утро. Лев Артамонов лежит на кровати в гостиничном номере. Раздаётся звонок его мобильника. Лев берёт телефон, включает его на усиление громкости.
  - Я слушаю.
   Телефон говорит голосом Маргариты Филипповой.
  - Это Марго Филиппова из Олимпик-Дабла. Лев, вы меня помните? Вы не в тюрьме?
  - Я не в тюрьме.
  - Тогда выручите меня. Лев, меня ограбили! Сняли все деньги со счёта, угнали машину. Я застряла в Олимпик-Дабле, не могу никуда выехать.
  - Маргарита, кто вас ограбил?
  - Это не телефонный разговор. Приезжайте!
  - Хорошо. Я буду у вас.
  
   Олимпик-Дабл. Лев подъезжает к дому Филипповых. Серой тойоты у ворот нет. Лев открывает калитку, проходит мимо стола, стульев, мангала, звонит в дверь. Слышен голос Маргариты.
  - Кто?
  - Я, Лев Артамонов.
  - Дверь открыта. Проходите на кухню. Я там завтракаю.
   Лев входит в дом. В нём такая же гостинично-безликая обстановка, как в доме Кости Данилова. Маргарита с аппетитом уплетает завтрак и спрашивает мило-светским тоном:
  - Лев, можно мы будем на ты?
  - Можно.
  - Ты голоден?
  - Да.
  - Тогда присоединяйся. Здесь за углом - отличное кафе. Чудесно готовят, и еду можно выносить к себе домой.
   Судя по всему, Маргариту ограбили не до конца. По крайней мере, наличные у неё имеются. Видно, что Маргарита огорчена случившимся, но не раздавлена. Лев присоединяется к завтраку, потом оглядывает кухню и спрашивает?
  - Тебя ограбил муж?
  - Да. Спасибо, что ты меня спросил. Я хотела поговорить об этом. Но я не знала, как начать. Я - ужасная фантазёрка. Живу в мире иллюзий, а жизнь всегда меня приземляет.
  - Что он украл у тебя?
  - Во-первых, он увёл машину. А это - моя машина. А ещё он снял со счёта мои... свои... наши деньги. Огромная сумма, между прочим.
  - Где ты на него наткнулась?
  - Наткнулась?
  - Где ты с ним познакомилась?
  - В Адлере, в августе. Там был конный маршрут. И он научил меня ездить на лошади.
  - Маргарита, у меня ещё вопрос. Как ты оказалась в Адлере? Ты ведь не местная?
  - Верно, не местная. Я из Горноуральска. Всю жизнь жила там. С бывшим мужем. Понимаешь, мой первый муж, Жорик... он любил меня... и продолжает любить, он боготворит меня. Но он меня никогда не ревновал.
  - Так бывает со многими.
  - Так бывает со всеми. Но не со мной... Знаешь, какая у меня была самая любимая книга в детстве? "Мастер и Маргарита". Я ожидала, что если я зовусь Маргаритой, меня ждут полёты на метле и мой единственный Мастер. А меня ждала бухгалтерия Горноуральского шарикоподшипникового завода и муж, главный бухгалтер Горноуральского шарикоподшипникового завода, мой Жорик. Я предчувствовала, что когда умру, на моём надгробии напишут: бывший бухгалтер шарикоподшипникового завода, вдова главного бухгалтера шарикоподшипникового завода - я переживу Жорика, он старше меня. И положат мне на могилу шарикоподшипник. Мы с Жориком жили не бедно. Но я захотела полётов. Наверное, я законченная дура. И вот теперь жизнь меня снова приземлила.
  - Ты развелась с Жориком?
  - Да. Две трети наших денег я оставила ему, а одну треть взяла себе и поехала искать Мастера. Нашла, на свою голову. Ассоль хрЕнова.
  - Им оказался Геннадий Филиппов?
  - Да, он. Сказал мне, что полковник, что воевал в горячих точках, в Чечне, в Сирии, что сейчас отдыхает после ранения.
  - В каком месте он ранен?
  - В Сирии?
  - Я имел в виду не то? В какой части тела рана?
  - У него жуткий шрам от пулевого ранения - от живота по правому боку. Бр-р!
  - И родинка на шее с правой стороны?
  - Да. Ты его знаешь?
  - Не знаю. Но наслышан о нём. Он не вызывал у тебя подозрений?
  - Вызывал. Мне всё время казалось, что с ним что-то не так... И ещё этот официант.
  - Какой официант?
  - В Адлере официант окликнул его другим именем и вспомнил болезнь - нехорошую, стыдную... "Генрих вич", что ли?
  - Герман Спид.
  - Да, именно. Я подумала, что он болен. Но Гена сказал, что тот официант обознался и что его не держали бы в армии, если бы он действительно был болен спидом. Лев, пойми, Гена был настоящий офицер... галантный, весёлый, остроумный, щедрый. В Горноуральске есть офицеры. Но они не такие. А этот... он был настоящий! Как в кино! И Булгакова так любил! Я подумала, вдруг он беден. Но он приобрёл этот дом. Значит, не бедный, значит впрямь полковник. Я решила, что он - из спецслужб...
  - И что он сделал с твоими деньгами?
  - Он их у меня вытянул! Сказал, что это общие деньги... на наше кафе "У Маргариты". Я так хотела, чтобы у нас было кафе... у моря... в булгаковском стиле. Чтобы там по стенам висели цитаты из "Мастера...". И чтобы непременно был чёрный кот. Гена убедил меня, что деньги должны находиться на его счёте. Я ему поверила! Идиотка! Лев, я разбираюсь в бухгалтерских цифрах, но совсем не разбираюсь в людях! Я наивная дурёха!
  - Ты недавно снова стала его подозревать?
  - Да. Он вёл себя подозрительно... с прошлой недели. Всё время пропадал куда-то, ничего об этом не говорил. В четверг взял мою машину и уехал на полдня. А это - моя машина. В пятницу снова намылился. Я запретила ему брать мою машину. Тогда он вызвал такси - и вернулся на том такси. В тот раз он исчез ненадолго. Я заплатила таксисту, чтобы он назвал мне адрес пребывания Гены, и выяснила, что Гена ездил на другой конец Олимпик-Дабла, на Прямую тринадцать. В субботу он снова ушёл, на сей раз пешком. Я пошла за ним, поняла, что он идёт в направлении Прямой и побежала туда коротким путём. Я видела, как из этого дома к моему Геннадию вышла красивая девушка. Они скрылись в доме и долго были там. Мне надоело их ждать. Я пришла домой, навела справки и узнала, что этот дом принадлежит некоему Константину Данилову. Я решила, что та девушка - любовница Гены. Я хотела застукать их. И вот Гена ушёл ночью. Я потеряла его из вида... но я знала, что он - в том доме. Я пошла туда. Но там не было Гены.
  - Там был я в отключке.
  - Да, там был ты... Я вспомнила, Гена в субботу вечером и в воскресенье всё таскал то из машины в дом, то из дома в машину какую-то круглую жестяную чайную коробку. А вчера и позавчера он не выходил из дома и был смурной.
  - Ты заглядывала в ту коробку?
  - Нет! Как я могла?! Он трясся над ней как над сокровищем!
  - Как он покинул тебя?
  - Вечером мне позвонил этот... из уголовного розыска. Я рассказала Гене, сказала, что, возможно, нас вызовут в полицию как свидетелей. Тут Гена словно с цепи сорвался. Побежал к машине. Как я орала на него, как кричала, что не позволю брать свою тойоту. Да ещё и на ночь глядя. Он уехал. Я ждала его всю ночь. Утром пошла к тому дому, но он был пуст. Спасибо тебе за ключ под половиком. Я вошла в дом, нашла там следы пребывания мужчины. Я позвонила в банк... и мне ответили, что Гена снял все деньги со своего счёта ещё в четверг... И вот теперь я одна... кукую здесь. Укатил, блин, с любовницей и с моим баблом! А что делать мне?!
  - Маргарита, та девушка - не его любовница.
  - А кто?
  - Он ездил к её мужу. Он купил у него коробку. Точнее, её содержимое. А в ту ночь он пошёл прятать коробку в надёжное место. Он боялся, что ты заглянешь в неё.
  - Что же было в той коробке?
  - Маргарита, сейчас я скажу тебе очень неприятную вещь. Твой полковник Геннадий Филиппов не Геннадий, не Филиппов и даже не полковник. Он когда-то служил в армии, но давно вышел в отставку, и, думаю, в невысоком чине. Его зовут Герман Спиридонов, это брачный аферист и наркоторговец. В коробке были наркотики.
   Теперь Маргарита раздавлена. Она восклицает:
  - Боже! К каким страшным людям я попала!
  - Ну-ну... Самое страшное позади. Он не вернётся сюда.
   Маргарита вдруг стала радостной:
  - Правда? Где он сейчас?
  - Не знаю. Но догадываюсь.
  - Где же?
  - Думаю, на Украине. Он пребывал там... с начала декабря прошлого года по март нынешнего года. Скорее всего, ещё дольше. Он выправил документы на чужое имя и с ними приехал в Адлер. Где наткнулся на тебя.
   У Маргариты вырывается:
  - Как страшно жить! Хочу назад в Горноуральск!
   Она тут же берёт себя в руки:
  - Лев, я вот о чём подумала... Если он женился на мне по поддельным документам на другое имя, значит, наша свадьба недействительна?
  - Да. Недействительна.
  - И, значит, я могу вернуть машину и деньги?
  - Машину я отберу у него... если встречу.
  - Лев, вломи ему! От моего лица!
  - Будет сделано... С деньгами труднее... тут юридические тонкости.
  - Что ещё за тонкости? Чьи это деньги?
  - Пока - его. Но их можно отсудить как незаконно приобретённые путём мошенничества.
   Маргарита чуть не скачет от радости:
  - Правда?! Ты сделаешь это?!
  - Постараюсь. Но не гарантирую... Вот что. У меня есть диплом юриста, я могу стать твоим личным агентом по бракоразводному процессу и по всем финансовым казусам, связанным с этим процессом. Для этого тебе надо сейчас написать доверенность от своего имени на меня. Как ты подпишешься? Маргарита... как твоё отчество?
  - Павловна.
  - Маргарита Павловна... Филиппова?
  - Упаси боже! Баринова!
  - Это, как я понимаю, фамилия твоего первого мужа?
  - Да.
  - Это правильно. Что ж, работаем над доверенностью. В Олимпик-Дабле есть нотариус?
  - Должен быть...Левунчик, родной, ты спасаешь меня! Найди этого гада!
   Под проигрыш мелодии песни "Эко накидались кирпичей..." жигули Льва Артамонова мчатся по шоссе.
  
   Следующий день, и он близок к вечеру. Лев Артамонов в Приморске. Да, это Украина - повсюду жовто-блакитные флаги; звучит лихая песня...
  
   Iхали козаки iз Дону додому,
   Пiдманули Галю, забрали з собою.
   Ой ти, Галю, Галю молодая -
   Пiдманули Галю, забрали з собою.
  
   Поiдемо з нами, з нами, козаками,
   Краще тобi буде, як в рiдноi мами!
   Ой ти, Галю, Галю молодая -
   Краще тобi буде, як в рiдноi мами!
  
   Галя погодилась, з ними споченилась,
   Та й повезли Галю темними лiсами.
   Ой, ти, Галю, Галю молодая -
   Та й повезли Галю темними лiсами.*
   *Украинская народная песня.
  
   Лев Артамонов заходит в отель "Червень", идёт в зал отеля. На эстраде певец - тот самый, который в баре Красного Хутора пел песню о мальчике. Непонятно, как этот певец оказался здесь, но он здесь. И он поёт песню на русском языке...
  
   "Давайте подойдём поближе, ради Христа!" -
   Он слёзно умолял кого-то рядом с собой.
   Но шло перемещенье из запоя в запой,
   И каждый исполнял полёт сухого листа.
   "Всего-то пара пядей по сырому песку,
   А если вниз по скалам, то короче вдвойне".
   Но кто-то закричал: "Он подстрекает к войне!",
   И кум, любя, пристроил злое дуло к виску.
  
   А кит лежал на берегу в десятке метров от воды,
   Желая передать врагу, что полстолетья до беды.
   А кит лежал на берегу.
  
   "О чём он тут лопочет, не понятно ни зги.
   Какого херу вылез из воды, докладай?
   Понятней изъясняйся и башкой не мотай -
   Колись, а то размажутся по стенке мозги.
   Калёного железа не жалеют у нас.
   Всё выпытаем, сука, в этом деле мы мастаки.
   Вон этот стал безногий, а вон тот - без руки...
   Молчишь? А ну, Карпуха, засвети ему в глаз!".
  
   А кит твердил на все лады: "Уймись, великая орда",
   А этим было до балды, что четверть века до суда.
   А кит твердил на все лады.
  
   На этот раз по берегу бежала судьба -
   Дырявые штанишки и вершок от земли.
   Прости уж, но о большем у него не моли,
   Стреляние друг в друга нынче любит гурьба.
   А этот от гурьбы отстал, почуял не то.
   Гурьба и не заметила, что нет удальца.
   Она стреляла в мать и молотила отца.
   Малец один остался, но примчался зато.
  
   А кит в глаза ему смотрел. Малец сказал: "Пришёл я, вот".
   "Скажи им, маленький пострел, что до беды остался год".
   А кит в глаза ему смотрел.*
   *Песня группы "Прах шакала"; автор - Шура Прахов.
  
   Певец заканчивает петь и сходит с эстрады. Лев Артамонов подходит к нему.
  - Брат, мне надо... поправиться.
  - Ты кто? Я тебя не знаю.
  - Говорю же, мне надо поправиться. Где Опарыш?
  - Проходи дальше, чувак.
  - Где Глеб? У меня к нему дело. От Ромки-Двойника из Новоморска.
  - От Ромки?
  - Да. И подтверждение. Вот оно.
   Лев вытаскивает из кошелька несколько купюр и отдаёт их певцу.
  - Опарыш на четвёртом этаже, в четыреста тридцать седьмом номере. Бывай, брат, и сладких тебе снов.
  
   Лев на четвёртом этаже безлюдного отеля. Он видит дверь под номером 437, толкает её. Она не заперта и открывается. Лев входит. Жалкий гостиничный номер - стол (на столе спиртовка и прочее хозяйство гостиничного барыги-варщика), стулья, убогая продавленная кровать, высокий фанерный шкаф с одной закрытой дверью, тусклый полусвет лампочки под потолком. Всё выглядит буро-коричневым.
   На стуле сидит Опарыш. Он того же возраста, что и Ромка, но не похож на него - ниже ростом и рыхлее телосложением. Одет Опарыш во всё белое - как Костя Данилов, с тем отличием, что на Косте белое было с иголочки и идеально сидело, а белые одежды Опарыша - мятые и замусоленные. Голова Опарыша увенчана шапкой густых чёрных курчавых волос - как у Макаревича или как у блогера Варламова. Он действительно похож на опарыша - белое пухлое тело и чёрная голова. В его лице есть желтизна и одутловатость, а манеры, жесты, речевые интонации этого причудливого создания неприятно женственные. Опарыш напрягся и беспокойно смотрит на Льва.
  - Ты кто?
  - Я из Бердянска.
  - Ни разу не видел тебя в Бердянске.
  - Я там живу на побережье.
  - Колешься?
  - Колюсь.
  - Четвертняк? Полторак?
  - Два четвертняка.
  - Ого, у вас цены!
  - Мы не в Бердянске. Деньги на бочку.
   Лев вытаскивает пухлую пачку купюр и даёт Опарышу. Тот начинает ритуал - зачерпывает чайной ложкой немного белого порошка, зажигает зажигалкой спиртовку, плавит порошок на огне, берёт шприц.
   Снимай верхнюю одежду.
  - Зачем? Мне только в руку...
  - Я сказал, снимай! Ну же!
   Лев снимает с себя одежду - он оголился по пояс. На его теле нет следов от уколов.
  - О! Вау! Первый раз в первый класс?
  - Да. Хочу попробовать.
  - Новенький? ОглАшенный? КрестОмый?
  - Да.
   И тут с Опарышем происходит удивительная метаморфоза: этот белый мешок на глазах наполняется энергией, становится вдохновенным, истовым, как поэт или вождь. Он страстно произносит, сверкая в полутьме мелкими гнилыми зубами:
   - Поздравляю! Друг, сегодня ты наконец нашёл себя! Ты присоединяешься к нам! К тем, кто не такие, как все, как прочие! Ты приобщаешься к компании Бодлера и де Куинси, Верлена и РембО, Сент-Экзюпери и Лотреамона, чекиста Бокия и удивительного масона Мёбеса, шотландских посвящённых и тибетских мудрецов! Ты допущен к кругу избранных! Через секунду тебе откроются великие тайны мироздания, доступные лишь немногим, только им! Ты пройдёшь путём райских долин и таинственных ущелий! Ты узришь Чёрное Солнце Бытия! Приобщаю тебя к нектару элиты элит! Амен!
   Опарыш подносит шприц к бицепсу Льва - и вдруг, за секунду до укола, Лев выбивает шприц у него из рук, подбегает к упавшему шприцу и яростно растаптывает его. Опарыш щерится, выхватывает из кармана ножик-выкидуху на пружине, выбрасывает лезвие и бежит на Льва с отчаянным криком. Если Ромка был необученным, но всё ж опасным противником, то Опарыш - не противник. Лев хватает Опарыша за запястье, вырывает у него ножик, засовывает его в задний карман штанов и одним толчком бросает Опарыша на пол. Тот бессильно сучит ногами и обиженно скулит.
  - Слышь ты, Лотреамон? Где Герман?
  - Какой Герман?
  - Где Герман Спид?
  - Какой Спид?
  - Герман Спиридонов.
  - Я не знаю такого человека. Вы ошиблись дверью...
  - Брателло, я тебя всё равно ушатаю; и ты скажешь мне, где скрывается Герман.
   Лев орёт во всю мощь:
  - Где Герман!!!
   Опарыш трясётся, вжимает голову в плечи, но молчит. И тут происходит невероятное: дверь шкафа открывается, и из шкафа выходит девочка Руслана, притом абсолютно голая. Это несоблазнительное зрелише - истощённое, измученное, исколотое полудетское тело.
   Лев слегка прибалдел. А Опарыш молвит невпопад:
  - То... Русь моя... жена моя.
   Лев ехидно спрашивает:
  - Какая жена твоя? Ты же... не по этой части.
   Опарыш обиженно отвечает:
  - Чо я, не мужик, что ли?
  - Мужик... Отвечай теперь, мужик: где Герман?!!
  - Не скажу?
  - Не скажешь?!!!
  - Не скажу. Ты меня обидел.
  - Ща я тебя так обижу! Где Герман?!!!
   Подаёт голос Руслана. Она говорит лунатическим тоном:
  - В Кислой Жовкве.
  - В Кислой жо... Где-где?
  - В Кислой Жовкве. Это балка у моря, за Молочным лиманом, перед косой Бирючий камень.
   Лев обращается к Опарышу:
  - А сейчас мы поедем в Кислую Жо... туда; и ты укажешь мне дорогу.
  - Не укажу!
  - Нет, укажешь!
  - Не укажу! Я не выдаю друзей!
  - Укажешь. Или ляжешь. Руська, я запираю тебя в номере. Сиди тут до моего прихода. А этот... Сент-Экзюпери... пойдёт со мной. Мы с ним потолкуем малёхо.
   Лев одевается, берёт со стола ключ от номера, затем, подталкивая вперёд дрожащего Опарыша, выходит с ним из номера и запирает номер на ключ.
  - Шнелле, шнелле! Лотреамон...
   Опарыш гордо пищит:
  - Я никогда! Никогда не выдам своего друга! Я буду стоять... как Муса Джалиль!
   И вдруг он переходит на пение - чуднО звучит оно в тёмном пустом коридоре отеля.
  - Я умру. На позор палачам беззащитное тело отдам. Равнодушно они для забавы детей отдирать от костей будут жилы мои - обругают, убьют и мой труп разорвут. Не стерплю. Не скажу ничего. Не наморщу чела моего. И, как дуб вековой, неподвижный от стрел, я недвижим и смел встречу миг роковой...
   У этого Глеба есть неплохой музыкальный слух, но его голос слаб.
  - Герой, значит? Сейчас поиграем в гестапо...
  
   Поздний вечер, темно. Под проигрыш мелодии песни "А кит лежал на берегу..." жигули Льва едут по сельской дороге. За рулём - Опарыш со свежим фингалом под глазом. На соседнем сидении - Лев.
  - Скоро будет эта... Кислая Дупа?
  - Кислая Жовква. Скоро. Мы уже проехали Молочный лиман.
  - Рули-рули. Надеюсь, что ты не вздумал поиграть со мной в Ивана Сусанина...
  - Ни боже мой!... Слушайте, а может, не надо... туда?
  - Надо.
  - Может вернёмся? Тут волки.
  - Что ты несёшь? Какие волки?
  - В Запорожской области расплодились волки. Они съели трёх человек, двадцать девять коров, сто семьдесят семь свиней и одного осла.
  - Ща как выкину тебя на трассу, и они съедят второго осла.
  - Как вы без меня дорогу найдёте?... Давайте, вернёмся. Тут кабаны.
  - Какие ещё кабаны?
  - Страшные. Кабаны-убийцы.
  - Это я страшный.
  - Тут ядовитые москиты. Тут пиявки. Тут пауки-каракурты. Тут змеи.
  - Кто тут ещё?
  - Тут светящаяся радиоактивная фиолетовая сколопендра-89.
  - Кто?!
  - Сколопендра. Мутант. Здесь Чернобыль недалеко... Давайте, вернёмся, а? Мне нехорошо. И живот закрутило, и голова что-то... и сердце. Это радиация.
   Лев чешет кулак.
  - Полечить?
  - Не надо... Он меня убьёт! Он меня убьёт!! Он меня убьёт!!!
   Жигули долго едут среди кустарника, наконец выезжают на полянку. Посреди неё стоит серая тойота, принадлежавшая Марго Филипповой.
  - Приехали. Теперь надо идти пешком.
  - Куда?
  - Не знаю.
  - Как насчёт игры в гестапо?
   Опарыш вылезает из жигулей, берёт пластиковый пакет, в котором что-то бренчит и идёт по ночной дороге. Лев следует за ним. Стало совсем темно.
  - Ой! Кажется, меня укусила пиявка...
   Лев и Опарыш наконец доходят до небольшой сараюхи с одним окном. Внутри неё тьма. Опарыш стучится в окно.
  - Мяу!
   В сараюхе вспыхивает луч фонаря и начинает метаться.
  - Кто там?
  - Это я, Глебушка.
  - Какого чёрта ты пришёл вне срока?
  - Герман, открой. Я тебе принёс жратвы. И ещё кой-чего.
   Опарыш трясёт пакетом, там бренчит и булькает.
  - Передай через окно.
  - Не пролезет. Герман, открой дверь.
   Дверь открывается. На пороге стоит тот мужчина, которого Лев видел у коттеджа Маргариты в Олимпик-Дабл. Он небрит и в распахнутой рубахе. Виден уродливый шрам на животе. В руке у мужчины - большой рыбацкий нож, в другой - светящий фонарик. Опарыш передаёт ему пакет.
  - Ты кого привёл?!
   Лев выходит вперёд:
  - Я - от Маргариты Филипповой. Я её юридический посредник по бракоразводному процессу.
   Мужчина опускает руку с ножом и говорит Льву:
  - Ну что ж, заходЫ, турмалай.
   Он обращается к Опарышу:
  - А ты, падаль кучерявая, катись, чтоб я тебя не видел. Скройся с глаз моих. Только не вздумай взять мою тачку - найду и убью.
   Лев добавляет:
  - И мою тоже.
   Опарыш жалобно спрашивает:
  - Как же тогда я пойду?
  - Пешком.
  - Куда же я пойду пешком?
  - В Новогригоровку.
  - Это далеко. Тут волки. Тут кабаны. Тут москиты. Тут пауки. Тут змеи.
  - Будешь ныть - пойдёшь пешком в Херсон. Проваливай!
   Герман вводит Льва через коридор в единственную комнату. Электричества здесь нет. Герман зажигает оплывшую свечу на старом подсвечнике. Комната озаряется тусклым светом. Видны продавленная кровать, магнитофон-кассетник на полу, два стула, стол с двумя гранёными стаканами, пустые бутылки - много бутылок. Германа не узнать. Куда девался щеголеватый офицер, которого Лев видел четырьмя днями раньше в Олимпик-Дабле? Герман покинул Олимпик-Дабл два дня назад; возможно, он не брился ещё два дня до того - и этого хватило на то, чтобы густая седеющая щетина скрыла усики. Герман кладёт на стол нож с фонариком, выхватывает из пакета бутылку водки, открывает, наливает полстакана и разом выпивает, не закусывая. Затем он вытаскивает из пакета еду - хлеб и колбасу.
  - Садысь, турмалай. Будешь?
  - Нет, я за рулём.
  - Смотри, какой предусмотрительный, турмалай...
  - Почему турмалай?
  - Что, хочешь быть мандалаем. Выбирай - турмалай или мандалай? Как тебя звать-то?
   Герман протягивает руку.
  - Лев.
   Рука Германа замирает в воздухе.
  - Еврей, что ли?
  - Ну, тебя тоже зовут Германом.
  - Меня назвали Германом в честь космонавта Германа Титова.
  - А меня - в честь Льва Толстого.
   Лев и Герман пожимают руки.
  - А я ведь тебя видел тогда... Прох-х-хожий? Что у тебя с Маргаритой?
  - Герман, это у тебя с Маргаритой. Ты женился на ней по документам на другое имя. Ваш брак по любому недействителен. Она прислала меня, чтобы ты написал официальное заявление об отказе от брачных претензий.
   Лев вытаскивает из кармана бумаги.
  - Вот свидетельство о браке. Смотри - тут написано "Геннадий Филиппов". А ты - Герман Спиридонов. Вот доверенность от Маргариты на моё имя - заверенная нотариусом и с печатью. Она даёт мне право на посредничество в брачных вопросах. Вот моя копия юридического диплома. Вот чистый лист бумаги, вот ручка. Пиши.
  - И напишу. Легко. У меня к ней нет никаких претензий.
  - Да, но у неё есть претензии к тебе.
  - Какие?
  - Имущественные. Во-первых, машина.
  - Да верну я ей её таратайку!
  - А, во-вторых, деньги. Она очень недовольна тем, что ты снял их со счёта.
  - И бабло верну. Пускай подавится.
  - Вернуть надо сейчас.
  - А то что? Проценты набегут? Лейба, да ты коллектор... Сейчас у меня денег нет. Но они будут, непременно будут! Я вложил эти деньги в недвижимость...
  - Белую и сыпучую?
   Герман меняется в лице.
  - Кто тебе об этом сказал? Опарыш?
  - Нет, он ничего не говорил мне.
  - А-а, понимаю. Сунула нос эта... ласковая хрюша, Маргоша. Строит из себя ранимую-возвышенную. А поглядишь поближе - свинья свиньёй. Хрю-хрю.
  - Не оскорбляй женщину. Она и без того на тебя зла.
  - Ну, ты и турмалай в шлейках. Или мандалай в бобочке? Кто ты есть?
   Вдруг настороженное лицо Германа успокоено разглаживается. Он отрезает себе хлеба и колбасы, наливает в стакан водку, пьёт и закусывает.
  - Слу-у-шай, а давай я тебе расскажу свою жизнь. Ты не торопишься?
  - Не тороплюсь.
  - Значится так. Служил я. И воевал. Дослужился до капитана. А потом узнал, что мою часть переводят в Оренбургскую область. Ну, я и подал в отставку - шибко мне захотелось море повидать. Я ведь моря никогда не видал. Сначала рязанские леса, потом чеченские горы; не хватало мне вдобавок оренбургских степей до конца жизни. А море - это такая вещь... Глядишь - и хочется раствориться навсегда в этой синеве офигенской нафиг. Кто не видел моря, тот не жил по-настоящему. Поселился я в Новоморске, устроился в тамошнюю газету. Работа - не бей лежачего. Сначала освещал местный спорт, потом плюс к нему криминал. Пригляделся - и вижу: ребятьё дурь толкает; притом без системы, без командования. Ну, думаю, пора поставить это дело на штабную основу, чтоб всё было чики-чики. И поставил. Обзавёлся двумя замами - один по закупкам. Алик, из этих... из овцепасов каукасских. А другой - зам по безопасности. Чтоб приглядывал за Аликом. Этот - русский парень. Головастый. Далеко пойдёт. И попёр у нас бизнес в гору. Я прикупил спортивный клуб, уже подумывал завязать с дурью, оставить её Алику, а самому стать цивильным бизнесюком от спорта. А потом явился тот... счетовод в павлиньих перьях. Из Угорска. И начал меня щемить. Поначалу я думал: да кто он такой против меня? Он что, воевал? Ан нет - пошли у меня неприятности от того клопа. Первым не выдержал и соскочил Ромка. Но он соскочил честно; сказал, что не может тягаться с таким сильным противником и завязывает. Он не предал меня. А знаешь, почему? Да потому что он русский! Ты понимаешь - он русский, он свой! А Алик... шакал... не таков. Он действовал втихаря. Перекинулся к счетоводу, мне ничего не сказал. И однажды на меня наехали ростовские, шмальнули мне в пузо. А он - рядом сидел и молчал! Молчал, сука! Повёз меня в больничку; ля-ля-тополя, ты мой кунак, я за тебя кровь отдам. Ну не Иуда ли? Я только потом скумекал, что он сам устроил этот наезд... чтобы выслужиться перед фон-бароном. Выписываюсь я, возвращаюсь в Новоморск... а там бароновы головорезы меня дожидаются и на пальцах разъясняют мне, что Алик теперь баронов вассал. Мне пришлось сюда в одних портках драпать - оба бизнеса я передал Алику, и свалил, и сидел в дыре по имени Приморск. Хоть у синего моря - и то радость. Алик сам меня нашёл... и посмел явиться ко мне как парламентёр от барона. Я ему чуть рыло поганое не начистил. Объяснял, что мне, русскому офицеру, служить этой паскудной мокрице... это как жрать тараканов. Ни черта не объяснил. И пришлось мне из цивильной хаты валить в этот хлев... чтобы ни одна тварь не знала, где я. Но даже Алик - не конченый Иуда. Узнал я, что покаялся он и готов продать мне ту часть товара, на которую они с фон-бароном меня насосали. Вернулся я в Рашу, разжился деньжатами хрюшиными, встретился с Аликом - и вернул своё. Вот такая мне карта легла от фортуны.
  - Тебе товар продал Алик?
   Герман недоумевает.
  - А кто ж ещё? Алик.
  - Где он сейчас?
  - Почём мне знать?
  - Не было посредников? Или свидетелей?
  - Никого не было. Я - и он. Теперь мы - квиты. Я его, конечно, не простил. Но я его списал со счёта. Пущай коптит небо и лижет зад барону.
   Герман ликует, и это дико смотрится в его грязном логове.
  - Мне масть попёрла! Я лучшую карту вытянул! Я теперь на этом товаре расторгуюсь. Да так, что бабло Маргоши - это для меня... тьфу. Не обижу твою хрюшу, не боись, расплачусь с ней. Я писателем стану. Напишу книгу... в ней поведаю миру всю правду о гребучей войне в гребучей Чечне. И буду известным. Мне Нобелевскую премию дадут... Гуляем, турмалай!
   Герман снова выпивает. Лев внимательно глядит на Германа и после паузы говорит:
  - Герман-Герман... Присоска ты рязанская. Дурилка ты картонная. Голова ты садовая. Медуза ты сухопутная. Лопата ты совковая. Совок ты...
   Герман слегка обижен:
  - Какой я совок?
  - Космического масштаба. Деревянный ты совок, вот какой ты совок. По рупь двадцать. Буратино ты. Ты ж в советском военном училище чалился. Когда там тебе политэкономию давали, ты её каковским местом слушал? Небось, жигулёвское сосал... вместо марксизьмы-ленинизьмы.
  - Что такое?
  - Ты здесь со своим товаром... полтора дня. Опарыш торговал, пускай, день. Сколько у него было клиентов в этот день?
   Герман растерянно молчит.
  - Два в лучшем случае. А третьим - пришёл я. И нашёл тебя.
  - И что?
  - Герман, салабон ты ушастый, тебе же пришлось драпать в одних портках от барона из смежного района. Потому что он тебя сильнее. И потому что ты проиграл в конкурентной капиталистической борьбе. Ты думаешь, что здесь, на Украине нет своих баронов? Да вся Украина на квадратики поделена-расчерчена. И в каждом квадратике - барон. А ты своим товаром ему всю малину задемпингуешь. Ты же дёшево торгуешь, Герман. Ты экономику изучал? К Опарышу послезавтра... нет, завтра явятся местные ребята-хохлята. Он сдал тебя мне, он сдаст тебя и им. А они - нахлобучат тебя по москальским ушам и заберут себе весь твой товар. Это их поляна, Герман. У тебя же в Новоморске была крыша? Не может быть, чтобы не была... А здесь у тебя что?
  - Я найду крышу.
  - Где?
  - Помаракую - и найду.
  - Герман, у тебя ж нет гражданства Украины.
  - И что с того?
  - Ты здесь никто.
  - Ну-у... какой-то выход можно найти.
  - Нет у тебя выходов, Герман.
  - Почему?
  - Вот, посмотри... Тебя ищет Марго. И чего тебе с нормальной бабой не сиделось? Она собирается подавать на тебя в суд. Со дня на день тебя будет искать российская полиция. В связи с делом об убийстве Константина Данилова.
  - Это кто?
   Герман задаёт этот вопрос с искренним недоумением. Он не знает о Косте Данилове.
  - Вот уже два повода для твоей экстрадиции в Россию. Если ты будешь торговать дурью, тебя станет искать местная наркомафия. Я знаю, как она решит твою проблему - тебя экстрадируют по российским запросам. Если же ты не будешь торговать дурью... тогда торчи до посинения здесь, в Жовтой Пихве. Только я не знаю, на что ты станешь жить. Разве что пойдёшь в грузчики. Твоя карта бита, Герман. Твоя песенка спета, Герман. Но и это - не самое страшное...
   Герман, задумавшись о своём, перебивает Льва:
  - Вот ты же умный человек. Тогда ответь мне на вопрос...
  - Слушаю.
  - Скажи мне... только честно... как на духу. Почему у нас так устроено, что если маза - то это либо чурке, такому как Алик, либо совсем уж сволочи... как этому... из Угорска? А русскому человеку не везёт... Отчего этот гадский мир так несправедливо устроен?
   Лев отвечает - тихо, но яростно на пределе. Он вкладывает в слова всю ярость:
  - Наркотой не надо торговать, русский ты человек. Народ травить не надо.
   Герман некоторое время глядит на него, моргая. Потом удивлённо говорит:
  - Ну, ты точно еврей...
   Лев оставляет это без ответа.
  - Я ещё не сказал о самом страшном. Тебя ищет Дозер.
   Вот теперь Герман испуган по-настоящему. Лев продолжает:
  - Не надо делать вид, что тебе он неизвестен. Дозер, он же Денис Дроздов. Фон-барон из Угорска. Твой товар принадлежит ему. Он украден у него. Дозер землю роет, чтобы вернуть то, что у него отняли. И Дозер найдёт тебя, Герман.
   Германа осеняет. Он хлопает себя по лбу и говорит:
  - Я всё понял! Ты от Дозера.
  - Да, я от Дозера.
   Герман встаёт, нервно прохаживается, потом скорбно резюмирует:
  - И ты тоже...Нет больше честных людей. Русских не осталось. Одни Дозеры...
   Лев продолжает:
  - Теперь у тебя только два выхода. Либо я забираю тебя. С товаром. И ты попадаешь в лапы к Дозеру. Либо я оставляю тебя здесь. Но забираю товар. Тогда Дозеру ты не нужен.
  - А если я останусь здесь? С товаром...
  - Ты попадёшь в лапы к Дозеру. Там. Или здесь.
   Герман хватает со стола рыбацкий нож.
  - А если я тебя сейчас замочу, а, мандалай? А потом перепрячу товар.
  - Ты сядешь. Но это не освободит тебя от Дозера. Помни о Дозере. Он идёт по твоему следу. Моё убийство ничего тебе не даст. Не будет меня - к тебе придёт Скелет.
   Герман кладёт нож обратно и выкрикивает:
  - Блин! Чёрт, чёрт! Тебя надо было завалить сразу... когда ты только нарисовался тут. Тогда бы я ничего этого не узнал. И жил бы себе на спокойняке.
  - Тогда бы ты узнал это позже - от Скелета. Где товар, Герман?
  - Я отдам... отдам товар.
  - Не тяни время. Где товар, Герман?
   Герман тихо спрашивает:
  - Если я отдам товар, что будет со мной?
  - Не знаю. Это мне неинтересно. И Дозеру тоже.
  - Что мне потом делать?
  - Эмигрируй в Молдавию. Утопись в море.
   Герман горестно повторяет:
  - Моя песенка спета. Моя песенка спета...
  - Где товар, Герман?
   Герман после паузы почти неслышно роняет:
  - Это дерьмо... оно в сенях... на третьей полке снизу, за бутылками. В чайной коробке.
  - Спасибо. Живи.
   Лев выходит из комнаты. Слышен короткий звяк в коридоре. Затем Лев покидает сараюху. Он освещает дорогу во тьме тонким лучом фонарика мобильника. Герман следит за ним. Он берёт бутылку, набулькивает полный стакан (в бутылке остаётся ещё немного, на стакан), глотает, не закусывая, потом врубает магнитофон на полную мощь. Его любимая песня звучит с середины - в режиме крещендо, с колокольными звонами...
  
   Я не от тех бегу, кто беды мне пророчит.
   Им и сытней и проще на твёрдом берегу.
   Им не дано понять, что вдруг со мною стало,
   Что в путь меня позвало, успокоит что меня.*
   *Песня Юрия Лозы.
  
   Вкрадчиво входит Опарыш. Герман сначала не замечает его, потом замечает, потом замечает, выключает магнитофон. Опарыш кротко просит:
  - Герман, золотой. Может, ты разрешишь мне взять твою машину? Я пешком не дойду. Или, хочешь, останемся вместе?
   Герман, не слушая его, бормочет:
  - Что успокоит меня... что успокоит меня. Опарыш, что успокоит меня?
  - Не знаю... Этот человек ушёл? Это был плохой человек. Очень плохой. Герман, прости меня. Он меня пытал. Я был вынужден подчиниться его требованиям. Я сломался. Я - не Муса Джалиль. Ты же простишь меня?
  - Опарыш, отвечай, что успокоит меня?
  - Нам не надо успокаиваться. Мы и так спокойны. Мы будем жить... сражаться с врагами... спиной к спине... как два гардемарина в страшном мире... Герман, может, я возьму твою машину? Разреши. Ну, разреши-и!
  - Опарыш, подь ко мне!
   Опарыш подходит к Герману. Герман хватает со стола нож.
  - Вот что успокоит меня! И тебя!
   Герман резким сильным ударом бьёт Опарыша ножом в живот. Опарыш вскрикивает и оседает на пол. Герман наносит Опарышу ещё четыре боевых ножевых удара.
  - Вот и всё, Опарыш. Покорми сородичей.
   Окровавленный мёртвый Глеб полусидит у стены. Он отныне не "Опарыш". У него снова есть своё имя: он - Глеб Моренко. Герман весь забрызган кровью.
  
   Первая заря. Солнце только встало. Тихое серебристое море - бесконечная морская гладь, во все стороны света - утреннее серебро. На сей раз море оглушено песней, орущей посреди вод...
  
   Нить в прошлое порву, и дальше будь, что будет.
   Из монотонных будней я тихо уплыву
   На маленьком плоту, лишь в дом проникнет полночь.
   Мир, новых красок полный, я, быть может, обрету.*
   *Песня Юрия Лозы.
  
   В море - действительно плот. Песня орёт из магнитофона на плоту. Рядом сидит в позе горниста, допивая водку из горлА, голый человек. Это бывший "полковник Геннадий Филиппов", бывший наркоторговец "Герман Спид", бывший журналист новоморской газеты Герман Спиридонов, бывший капитан российской армии товарищ Спиридонов. Это голый человек в бесконечном море. Он поднимается, швыряет допитую бутылку в воду. Видно, что на нём нет ничего, даже плавок. Человек стоит боком к нам. Хорошо виден шрам на его боку, идущий от живота. К ноге человека привязан тяжёлый камень. Человек наклоняется, левой рукой берёт камень, прижимает его к груди.
   Магнитофон надрывается...
  
   Ну и пусть...
  
   На этих словах человек истово крестит себя правой рукой - и валится с плота в море. Плот переворачивается. Песня мгновенно замолкает.
   Перевёрнутый плот плавает на поверхности моря, освещённого встающим солнцем.
  
   Утро. Торжествующий солнечный свет. Под скрипичный проигрыш мелодии песни "На маленьком плоту" (играет только скрипка) по гористой местности катят жигули Льва Артамонова. За рулём - Лев. На соседнем месте - девочка Руслана. Она спит и вдруг просыпается.
  - Где мы?
  - Спи.
   Девочка Руслана - в относительно вменяемом состоянии. Наверное, Льву не стоило запирать её в номере, полном наркотиков, но у него тогда не было другого решения. К счастью, запасного шприца в том номере не оказалось. Через день-другой у Русланы опять начнутся ломки, но сейчас она держится подобранно и настороженно. Это окуплено амнезией на прошлую ночь.
  - Где я? Мне приснился сон, в котором меня трахал жирный волосатый гном. Фу-у. Буэ-э... У меня болит плечо. Меня кто-то укусил?
  - Тебя укусил опарыш.
  - Не смешно. Куда мы едем?
  - В Бухтинск. Мы будем там, по моим расчётам, в десять утра.
  - Но моя бабушка живёт в Новоморске.
  - Ты сейчас не вернёшься к бабушке. Так надо. Ведь ты от неё вновь сбежишь. Я познакомлю тебя с подполковником полиции Гуровым. Он хороший человек.
  - С мусором?! Он меня посадит?
  - Нет, Руся. Не посадит. Мы с ним подумаем, как тебя лечить.
   Голос Русланы истерически повышается:
  - Лечить?! От чего?! Я здорова!
  - Нет, Руся. Ты - наркоманка.
  - Я не наркоманка!
  - Ты наркоманка, Руся.
  - Я никогда... никогда не употребляла наркотики!
  - Я понял. Ты, Руся, юная пионерка. И к тебе придёт дедушка Сталин, чтобы повязать красный галстук.
   Руслана пристально смотрит на Льва и чётко говорит:
  - У людей есть святыни. Нахрена глумиться над ними?
  - Я осознал. Не буду глумится, Руся, над твоими святынями.
  - Это не мои святыни. Это святыни всего народа. Где мы сейчас?
  - Подъезжаем к Горностаевке. Мы проехали по Ардатовской стрелке. Там можно было обойти таможню и пограничников. Я так и сделал.
  - Какая таможня? Мы что, были в чужой стране?
  - Да, Руся. Ты была на Украине. Ты убежала от бабушки и попала на Украину.
  - Зашибись!... Ты всё врёшь! Украина... это же ужасная страна, где живут фашисты. Они убивают нормальных людей и маршируют с факелами. Я смотрю телевизор, я знаю, что такое Украина. Ты брехун!
  - Руся, мы уже покинули Украину. Сейчас мы на территории Крыма. Скоро будет Керчь, потом мы въедем на Крымский мост - и вернёмся на Кубань. Мы в Крыму.
   Девочка Русь таращится и вдруг выпаливает:
  - Крым наш!
   После этого она снова отрубается - приваливается головой к лобовому стеклу и засыпает.
  
   Утро. Здание полиции Бухтинска. Подполковник Гуров в своём кабинете. Входит Лев Артамонов, ведя за руку Руслану.
  - Дядя Гриша, привет от блудного сына.
   Гуров на взводе:
  - Ты кого мне привёл?
  - Это Руслана Васильева из Новоморска. Она наркоманка.
   Руслана угрюмо говорит:
  - Я не наркоманка.
   На её слова никто не обращает внимания. Гуров отвечает Льву.
  - Да вижу, что наркоманка. А то у меня в Бухтинске своих наркош не хватает, что ты решил перетащить новоморский контингент ко мне. Я жалею, что тогда тебя не задержал. Тебя давно надо арестовать, чтобы ты не путался у нас под ногами.
  - Да ладно, дядя Гриша...
  - Не ладно! Какого чёрта ты пошёл в нашу Телерадиокомпанию и растревожил эту питерскую осу, Евгению Хомячкову? Теперь она требует, чтобы мы выдали ей тело её ненаглядного Костика. А дело-то не закрыто. Она звонит мне каждые полчаса и обещает обратиться на "Эхо Москвы" и в "Новую газету". А всё из-за тебя.
  - Она делала бы это и без меня. Дядя Гриша, я привёз тебе свидетельницу.
  - Эта... она свидетельница?
  - Да. В ночь с воскресенья на понедельник она находилась на Волчанском пляже. Тогда, когда "Звезда Джигитов" налетела на Волчанские камни. Именно в это время она видела мужчину в водолазном костюме, вышедшего из моря. Она готова его опознать.
  - Мало ли что приглючится наркоманке.
   Руслана вновь встревает:
  - Я не наркоманка.
   На неё снова не обращают внимание. Лев объясняет Гурову:
  - Тогда она была в стадии ломки. А в этой стадии не бывает глюков. Напротив, все чувства необыкновенно обостряются, и в памяти запечатлеваются мелкие детали. Дядя Гриша, давай попробуем.
  - Ну, давай.
   Гуров вытаскивает из стола пачку фотографий, включает запись на телефоне, говорит официальным тоном:
  - Процедура опознания. Свидетельница Руслана Васильева, вы видели в ту ночь кого-то из людей на этих фотографиях?
   Гуров раскладывает на столе фото братьев Темиртайпиевых - Алика и Магомета.
  - Не они. Алика и Магу я прекрасно знаю. Тот был пониже.
   Лев шепчет на ухо Гурову, и Гуров показывает Руслане фото Германа Спиридонова.
  - Его я тоже знаю. Это Герман Спид. Он старый. И тот парень был ещё ниже ростом.
   Гуров раскладывает фотографии Дозера, Скелета, Свиньи, Шкаплера.
  - Эти из другого района. Этот тоже старый и коротышка. Этот худой. Этот толстый. А этот - слишком накачанный. Тот парень был нормальным. Понимаете, нормальным!
   Лев снова шепчет на ухо Гурову. Тот отмахивается:
  - Ну, этого не может быть! Это же невероятно! Что за чушь?!
  - Давай попробуем. Чисто формально.
  - Ну, разве, чисто формально.
   Гуров вытаскивает фотографию Константина Данилова в полный рост. И в ту же секунду Руслана кричит:
  - Это он! Это он! Это тот парень, который тогда вышел из моря! Это он!
   Гуров выключает запись. Он удивлён.
  - Теперь я совсем ничего не понимаю.
   Лев спрашивает Руслану:
  - Во сколько часов это было?
  - Часа в два.
  - Плюс-минус полчаса - свидетельница не носит часы, как видишь. А Костя в Бухтинске, по отзыву патологоанатома, был застрелен в промежутке от четырёх до пяти тридцати. Теоретически он мог выйти из моря в два ночи и добраться до Бухтинска в пять утра. В пять тридцать - тем более мог. Если же сдвинуть границу первого события на полчаса назад, получим лаг в четыре часа...
  - Лёвушка, каким образом Костя добрался б с Волчанского пляжа в Бухтинск?
  - На своей машине.
  - Там была машина?
  - Отвечает Руслана:
  - Была тачка на шоссе. Я видела только фары. Они были странными - большими, как у грузовика, но светили низко.
   Лев говорит:
  - Это был паккард Кости Данилова.
   Гуров спрашивает:
  - Но кто его подогнал туда?
  - У Кости была подружка - та самая Хомячкова, у него был старший друг - Яков Северный. В причастность этих двоих мне не верится. Но у Кости могли быть другие подружки и друзья. Он был компанейским парнем. У него тысяча завязок.
  - Но как Костя оказался на "Звезде Джигитов"?
  - Дядя Гриша, ты допросил сторожа пристани?
  - Да. Он утверждает, что в час двадцать на борт "Звезды Джигитов" взошёл Алик, после чего яхта отчалила. До того к ней никто не приближался. Он бы не позволил никому постороннему зайти в яхту. Только Алику или Магомету.
  - А если это был не Алик?
  - Тогда кто, чёрт возьми?! Магомет?
  - Нет. А если это был Костя Данилов, но переодетый в одежду Алика?
   Гуров взрывается:
  - Что за бред?! Алик - жгучий брюнет. А Костя - золотой блондин.
  - И у обоих длинные кудри до плеч. Луна висела над морем. Человек, который шёл к яхте, направлялся к морю. Луна светила ему в лицо. А сторож глядел на него со спины.
  - И что?
  - Да то, что при таком освещении светлое кажется чёрным. Как в театре теней. И сторож видел светлые волосы Кости - чёрными.
  - Ну, нет. Это ненаучная фантастика. И притом Алик был на "Звезде Джигитов", по словам рыбака из Атаманки. Как он туда попал, если туда сел не Алик?
  - Но он там был не один? Кто был второй? Логично считать, что это был Костя.
   И опять Гуров взрывается:
  - Тут нет логики! Взошёл на борт один человек, в море их стало двое, а из моря вышел вновь один - но не тот, кто взошёл на борт! Везите меня в психушку! Я ку-ку!
  - Дядя Гриша, не волнуйтесь, я тоже пока не могу разрешить эту загадку.
  - Ну и шут с ней... Что нам делать с этой... с Русланой Васильевой? Она теперь свидетельница. Её надо спрятать. Куда бы?
   Долго молчавшая Руслана откликается:
  - Не надо меня прятать. Отпустите меня к бабушке.
   Гуров восклицает:
  - Придумал! Отправим её к Магиду!
   Руслана испуганно спрашивает:
  - Магид - это что?
   Гуров отвечает ей:
  - Не что, а кто. Леонид Аронович Магид - лучший в мире специалист-нарколог. У него частная лечебница под Мацестой. Заодно вылечит тебя от наркотической зависимости.
   Руслана вновь повторяет - но теперь с угрожающей интонацией:
  - Я не наркоманка!
   Гуров набирает по телефону номер и говорит в телефон:
  - Алло, это частная лечебница "Магид"? Это звонит начальник уголовного розыска Бухтинска подполковник Гуров. Будьте добры, позовите Ароныча. Он на симпозиуме в Торонто? Это ты, Марик? Значит так, Марик. Сейчас к тебе приедет машина от меня. Я отправил тебе пациентку. Васильева Руслана Владленовна, примерно пятнадцать-шестнадцать лет, тяжёлая наркозависимость. Что значит, платное лечение? Марик, ну что ты как нерусский? Её надо спасти! Это святое дело! Она ещё и наша свидетельница вдобавок. Ну, оплачу, оплачу я её лечение. Из своей зарплаты. Что? Не хватит зарплаты? Марик, ну ты наглец. Брошу клич ребятам из угро; мы скинемся - так, что хватит. Учти, машина с пациенткой в пути. Только посмей развернуть. Знаешь, кто у меня в кентах? Без пяти минут замминистра внутренних дел всей России. Я напущу его на тебя, и ваша богадельня не вылезет из налоговых проверок. Вы спасёте её! Разговор окончен!
   Гуров звонит по ближней связи:
  - Ферзь, зайди ко мне. У меня поручение - сейчас заберёшь от меня девчонку и отвезёшь её к Магиду. Жду.
   Он обращается ко Льву:
  - Повезло тебе, Лёвушка, что красотка Галина Лаврентьева подтвердила твои показания и показания той женщины из Олимпик-Дабла.
  - Ты допросил Галю?
  - Да. Вчера. Ничего нового она мне не сообщила.
  - А ту женщину?
  - Не до неё было.
   Входит сержант Ферзенко. Лев успокаивающе говорит Руслане:
  - Ну вот, Русь Владленовна, ты не представляешь, как тебе повезло. Тебя будет лечить сам Магид...
   Русь Владленовна внимательно смотрит на присутствующих и горько молвит:
  - Сталина на вас на всех нет.
   Сержант Ферзенко уводит Руслану. Гуров блаженно откидывается на стуле и произносит:
  - Ну вот. Казалось бы, не сделал ничего такого особенного. А на душе радость.
   Лев тихо говорит ему:
  - А теперь, дядя Гриша, звони СамомУ.
   Гуров вскидывается со стула.
  - Что-о-о?!! На каком основании?! Да ты знаешь, что это Сам требует, чтобы я тебя арестовал?! Я с трудом отбиваюсь... я щажу тебя только из памяти о твоём батькЕ. Сам жалуется, что ты избил его внедрённого агента и заставил того агента разгласить бесценную оперативную информацию, угрожая физической расправой.
  - Штатного полицейского?
  - Нет. Это... друг полиции.
  - Кто? Ромка-охранник? Таких друзей - за нос, да в музей. Гоните его в шею.
  - Это не моя епархия. Пусть Сам разбирается... Ты не ответил мне на вопрос. На каком основании я должен звонить Самому?! Без пяти минут замминистру! Я - мелкая сошка!
  - На том основании, дядя Гриша, что в багажнике моей машины жестяная коробка, в которой чистейшей наркоты столько, что хватит на четверть Бухтинска. И если сегодня Сам не чухнется, тогда меня цапнут и посадят - другие госслужбы. После этого будут неприятности у тебя. И у СамогО тоже... Вот так, дядя Гриша.
   Ошарашенный Гуров набирает номер по телефону на столе.
  
   И в третий раз Лев Артамонов - у летней резиденции "Парадиз". Он выходит из жигулей, неся непрозрачный пакет, нажимает на кнопку звонка. Потом происходит то, что было раньше - вопрос Шкаплера "кто там?", отзыв "это я, Лев", звук открывающихся ворот, прохождение Льва мимо охранницкой. Но на сей раз из охранницкой выходят Шкаплер и Скелет, сопровождая Льва с двух сторон (в охранницкой остаётся Свинья). Лев и его конвоиры входят в "бассейногалерею". Там опять звучит липкий "Парадиз". Дозер в павлиньем халате и Ирэна играют в карты. Вдруг Дозер хватает сброшенного короля. Ирэна говорит ему:
  - Дорогуша, так не пойдёт.
  - Я подумал, что это валет.
  - Мало ли что ты подумал. Ты мухлюешь.
   Дозер произносит отчётливо:
  - Да, я мухлюю. Но ни один... слышишь, ни один человек в мире... не смеет мне это говорить в лицо. Ещё раз такое повторится, и я тебя накажу. Возьми свои слова назад.
  - Извини меня, дорогуша. Ты не мухлюешь.
   (Судя по всему, Дозеру начала изменять его выдержка).
  - Вот так-то, милочка. А теперь проваливай.
   Ирэна уходит. Дозер обращается ко Льву:
  - Где Алик?
   Лев спрашивает:
  - В понедельник утром вам позвонила какая-то женщина и сообщила о том, где находится Галя. Кто она?
  - Не знаю. Где Алик?
  - Его нет.
  - Тогда зачем ты ко мне явился?
  - Вам ведь нужен не Алик. Точнее, не совсем Алик.
  - Ты стал экстрасенсом? Ну-ну. Теперь мне самому интересно узнать, что мне нужно.
  - Вам нужно вот это.
   Лев засовывает руку в пакет (конвойные напряглись) и вытаскивает оттуда круглую жестяную коробку из-под чая.
   Дозер старается сохранить невозмутимость:
  - Где ты это взял?
  - Алик продал это третьему лицу.
  - Кому?
  - Вы его не знаете. Продал и канул в воду. Мы его не найдём.
   Дозер яростно разрывает игральную карту, которую он держал в руках.
  - Ты украл это?
  - Я купил это. У третьего лица.
  - Сколько хочешь?
  - Семьсот. Оно мне обошлось в пятьсот.
  - Пятьсот пятьдесят.
  - Пятьсот пятьдесят пять.
  - По рукам.
  - Деньги вперёд.
   Дозер вытаскивает из кошелька несколько пачек купюр, отсчитывает нужную сумму и передаёт её Льву. Лев засовывает полученные деньги в свой бумажник. Дозер вдруг бросает Шкаплеру и Скелету:
  - Хлопцы, обшмонайте его.
  - Э-э, мы так не договаривались!
   Шкаплер и Скелет обыскивают Льва. Шкаплер спрашивает:
  - Ствол так и не отыскался?
  - Не-а.
  - Ну и лох.
   Скелет суёт руку в задний карман брюк Льва, достаёт оттуда ножик-выкидуху, которую Лев отобрал у Опарыша, да и позабыл о том. Скелет кладёт ножик на стол. Дозер спрашивает:
  - Это что?
  - Нож.
  - Чей нож?
  - Мой.
  - Нет, это не твой нож. Скелет, чей это нож?
  - Опарыша. Тут и инициалы его нацарапаны. Гэ Эм.
  - Ну, отжал я перо у одного фраера. Было его, стало моё. Нельзя?
   Дозер говорит ровным голосом:
  - Сделка отменяется.
  - Что-о?!
  - Что слышал: сделка отменяется. Час назад мне сообщили, что на юго-западе Запорожской области обнаружен труп гражданина Украины Глеба Моренко с пятью ножевыми ранениями.
   Лев удивлён. Из него вырывается машинально:
  - Это не я его... это Ге...
   Лев осекается. Дозер говорит спокойно-торжествующе.
  - Я знаю. Ты его не убивал. Опарыша мочкануло то самое третье лицо, которое, кстати, мне хорошо известно. Но это знаю я. А кто тебе поверит ещё?
  - Не понимаю.
  - Объясняю. Есть труп. И есть вещь убитого козла, которая нашлась у тебя. И которую живой козёл бы тебе не отдал. Кто убийца? Не в натуре, а для быдла, для толпы. Ты убийца, так ведь?
  - И вы теперь сдадите меня полиции?
  - Не-а. Я не сдам тебя полиции. Я расторгаю сделку.
   Дозер обращается к Скелету:
  - Слышь, Скелет, бери его лопатник и кидай оттуда моё бабло.
   Скелет вытаскивает из кошелька Льва полученные деньги. Лев комментирует:
  - В том отделении, всё верно.
   Дозер берёт кошелёк и начинает вытаскивать деньги ещё.
  - Э-э... это другое отделение ... это ваш аванс.
  - Ты недостоин моего аванса. Лоханулся - плати.
  - Э-э... это вообще плата учительницы.
  - В компенсацию за разбитый пульверизатор... На, мне чужого не надо.
   Дозер передаёт Льву его похудевший кошелёк. Часть денег там осталась. Лев нарочно возмущается - так, чтобы его возмущение казалось Дозеру убедительным, но, в то же время так, чтобы это не разгневало Дозера.
  - Да вы кинули меня! Вы киданули меня! Безобразие!
   Ликующий Дозер отвечает спокойно:
  - Да, я кинул тебя, парень. Я киданул тебя. Теперь ты можешь кидануть меня... только попробуй. Это джунгли, парень. Тут клювом не щёлкают. Это бизнес.
   Дозер обращается к Шкаплеру со Скелетом:
  - Хлопцы, выкиньте его за ворота. Но не бейте. Он мне ещё пригодится. Пускай возвращается в Ростов. Если только он посмеет возбухнуть против меня или скажет лишнее... я пущу в ход улику, и он отправится на Украину отсиживать за убийство украинского гражданина. Или сядет в российскую тюрягу. А я позабочусь о том, чтобы его "Найда" потеряла клиентуру и накрылась. Через год он сам приползёт ко мне. И я его озолочу. Но первым делом я верну ему вот этот ножик. А пока он не дозрел, ножик полежит здесь... Свободный, значит, говоришь? Независимый? Ну-ну.
   Шкаплер и Свинья выводят Льва. Оставшись один, Дозер повторяет то же, что сказал после предыдущей встречи со Львом:
  - Свободный он. Ха.
  
   Скелет, Шкаплер и присоединившийся к ним Свинья выкидывают Льва за ворота "Парадиза".
  
   Автобусная остановка за поворотом. Автобусов много, но все они - не общественный транспорт. Это служебные автобусы. В них сидят крепкие камуфляжные молодцы, готовые в секунду выполнить любой приказ. Позади автобусов - чёрный автомобиль. Это необычный автомобиль, такого здесь десятилетиями не увидишь. Хотя ничего особенного в том автомобиле нет. В салоне автомобиля - трое: Лев Артамонов на переднем месте рядом с водителем, подполковник Гуров сзади. А за рулём - особенный человек. Одни его часы... но ничего особенного в тех часах нет. И костюм у этого человека особенный, и стрижка у него особенная - но костюм как костюм, стрижка как стрижка. Человек одного возраста с Гуровым, но рядом с ним Гуров смотрится неопрятным стариком. Гуров побрился, надел парадную форму, но всё равно он выглядит неопрятным стариком рядом с суперменом без возраста. Супермен пребывает в таких сферах, что у него теперь нет никаких свойств. О нём можно сказать только то, что - судя по его скупым движениям - он имеет отношение к военной службе, а - судя по лёгкости этих движений - он имеет отношение к той военной службе, где все ходят в штатском. Во всём этот человек особый, и служба у него особая. Это - тот, кого Лев Артамонов и Гуров именуют "Сам". Это Бог из машины. Он немыслимо богат. Он всевластен. Он деловито и вальяжно говорит:
  - Спасибо вам, ребятушки от всей души. Помогли вы нам, помогли. Этот... прыщ на ровном месте давно у всех добрых людей поперёк сердца стоял. А сковырнуть его мы не могли. У меня в его ближайшем окружении есть два человечка. Но даже они были бессильны. Хитёр был злодей... Это грохнет почище Цапка. Сейчас же дам распоряжение осветить дело Дозера трём федеральным каналам. На всю Россию прогремим! Наркопаук из Угорска. Звучит, а? Газеты, радио, сайты, Интернет - всю медиасферу осеменим. Молодца, ребятушки, молодца!
   Затем он меняет тему.
  - Мне звонил человечек из Киева. Сегодня в Азовском мире хохляцкими погранцами выловлен труп Германа Спиридонова. Чистое самоубийство, никаких сомнений. Разделся догола, привязал каменюку к ноге, выплыл на плоту на середину моря и сиганул. Ах, какой славный был боец, ах, какой орёл. И сломался. Лёгкие деньги сгубили отличного российского офицера. Вот так, ребятушки.
   Лев замечает:
  - Третий труп в этом деле.
   Бог из машины заинтересовался:
  - Третий?
  - Первый - это Костя Данилов. Третий - Герман. А второй - Опарыш.
  - Какой Опарыш?
  - Гражданин Украины Глеб Моренко, тело которого нашлось сегодня на юго-западе Запорожской области. Пять ножевых ранений.
   Бог из машины успокоился.
  - Гражданин Украины, убит на территории Украины. Это меня не касается.
   Звонок мобильника. Звонят Гурову. Он слушает молча, потом говорит:
  - Четвёртый труп, парни. Только что был найден Аслан Темиртайпиев. В море. Его течением отнесло на юг, аж до Небуга. Утопленник. Не самоубийство. Несчастный случай или убийство. Сегодня в пять вечера на первом этаже полиции Бухтинска опознание. Оповещены мать, брат, жена.
   Все молчат. Гуров нарушает паузу.
  - У нас в запасе есть два-три часа. А давайте, парни, закатимся ко мне на хату в Бухтинск. Прошлое вспомним, Окуджаву попоём...
   Бог из машины отказывается:
  - Не-не, ребятушки. У меня сегодня такой день. Сегодня смотрины. У Сергея Владиленыча. Улетаю сразу после операции... Владиленыч - фигня. Позавчера я был у Борисыча. Он не возражает. Сынок знает, о ком я веду речь, а ты, Гурыч, не втюхал. Эх, Гурыч-Гурыч, дярёвня бардовская...
   Бог из машины спрашивает Льва:
  - Скажи мне... только честно. Как ты относишься к Борисычу?
   Лев спокойно отвечает:
  - Мы все достойны его.
   Бога из машины такой ответ порадовал.
  - Умница, Анатольич! Государственно мыслишь. С сегодняшнего дня ты у меня в кадровом резерве.
  - Не хочу я быть ни в каком резерве.
  - А придётся. Есть такая работа, сынок, Родину защищать.
   Гуров не унимается; он обращается ко Льву:
  - Ну хоть ты, Лёвушка... Посидим, Окуджаву попоём.
  - Дядя Гриша, прости. Мне надо будет поехать в Олимпик-Дабл, к одной вдове.
   Бог из машины коротко ржёт:
  - Красивая вдова-то?
  - Ничего личного. Я её агент по бракоразводному процессу.
  - Ну не фига же себе! Вдова разводится.
  - Она ещё не знает, что стала вдовой. Мне надо известить её о том.
   Гуров раздосадован:
  - Парни, как же так!... Ну тогда хоть здесь...
   Он вдруг запевает дребезжащим тенорком:
  
   Поднявший меч на наш союз.
  
   Бог из машины подхватывает густым баритоном:
  
   Достоин будет худшей кары.
  
   Вступает Лев:
  
   И я за жизнь его тогда
   Не дам и самой ломаной гитары.
  
   И вот запело всё трио:
  
   Как вожделенно жаждет век
   Нащупать брешь у нас в цепочке.
   Возьмёмся за руки, друзья,
   Возьмёмся за руки, друзья,
   Чтоб не пропасть поодиночке.*
   *Песня Булата Окуджавы.
  
   На глазах Гурова - слёзы.
   Бог из машины глядит на часы.
  - Что-то распелись мы, ребятушки. Неровён час, спрячет гад своё добро.
   Он включает рацию и негромко говорит:
  - Начинаем, сынки. Пора. Не подведите. Работаем.
  
   Гром мелодии звучит во всю мощь, во весь оркестр - державно. Неисчислимые камуфляжники выскакивают из автобусов, штурмуют ворота, вламываются в "Парадиз". Через пару минут выходит первый камуфляжник. Он несёт на руках злополучную жестяную круглую коробку из-под чая. Затем появляется второй - он заломил руки Дозеру и ведёт его к автобусу. Дозер, как он был, в халате; и сказать, что сейчас он потрясён - ничего не сказать. Следующие выводят Шкаплера, Скелета, Свинью... а за ними тянется лента спортивных парней в надёжных объятьях камуфляжников. Непонятно, где, в каких складках "Парадиза" эти черти обитали.
   Последними из "Парадиза" выходят дворецкий Валентин Викентьевич Флоринский и светская львица Ирэна Бабаева - сами. Их никто не сопровождает, на них нет наручников.
  И они действительно взялись за руки.
  
   Звучит проигрыш мелодии той же песни "Возьмёмся за руки, друзья...", но уже не громово-оркестровый, а сурдиночно-скрипичный; и теперь в его звучании слышится не державная мощь, а что-то милое и легкомысленное. Жигули Льва Артамонова едут по горной дороге.
  
   Олимпик-Дабл, коттедж Маргариты. У ворот стоит какая-то незнакомая, не виданная Львом прежде машина. Лев выходит из жигулей. Его по-светски встречает радостная Маргарита.
  - Лев, здравствуй. А у меня - перемены: я решилась снова сойтись с Жориком, позвонила ему, и он, как настоящий мужчина, спас меня. Он мне всё простил. Он здесь; мы обедаем. Присоединяйся. Мы вновь поженимся на следующей неделе.
   За столом сидит и ест Жорик. Когда Маргарита говорила, что он старше её, это была правда, но недостаточная. Жорик намного старше её. Это старик в возрасте за семьдесят - сильно за - почти лысый (его голый череп усыпан старческой "гречкой") и очень культурный. Он гол по пояс. При виде Льва Жорик забеспокоился.
  - Дорогая, может быть, я пойду в дом и оденусь? При постороннем неудобно...
  - Милый, твоему организму полезны солнечные ванны. Сиди и не спорь со мной. Лови последние дары бабьего лета.
   И действительно потеплело - на прошлой неделе было холоднее.
   Маргарита продолжает светскую беседу:
  - Познакомьтесь. Это Жорик. Он мне дороже всего на свете. А это - Лев, мой юридический консультант, мой добрый рыцарь. Он любезно согласился выручить меня в одном непростом деле. Я ему так благодарна.
   Жорик встаёт со стула, подходит ко Льву, пожимает ему руку, долго держит его руку в своей руке, пристально глядит Льву в глаза и упоённо бормочет:
  - Как хорошо, что вы познакомились с Маргаритой Павловной! Это удивительный, удивительный человек.
   От него веет лёгким слабоумием - некоторые культурные старики иногда производят такое впечатление.
   Маргарита говорит:
  - А мы с Жориком как раз вспоминали тебя... Как ты? Видел... его?
  - Видел. И беседовал с ним.
  - Где он?
  - На Украине.
   Маргарита восклицает:
  - На Украине! В Донецке? Или в Луганске? Вот, Жорик, этот человек сражается в рядах ополченцев!... Мы сейчас говорим о прежнем владельце этого дома.
   Жорик продолжает бормотать:
  - Это удивительно, удивительно!
   Лев отвечает:
  - Вынужден разочаровать. Я видел его не на Донбассе. И не в рядах ополченцев.
   Маргарита реагирует мгновенно:
  - Как жаль. Жорик, сходи в дом, возьми рубашку и оденься. Дует.
  - Но, дорогая... минуту назад ты говорила...
  - Минуту назад было тепло. А сейчас потянуло сквозняком. У тебя больные почки. Не спорь со мной.
   Жорик уходит в дом. Маргарита делово спрашивает:
  - Ну? Каковы юридические перспективы?
  - Очень туманные. Можно вернуть деньги через суд. Но этим буду заниматься не я.
  - А он не против, чтобы мы пожили в домике? До его возвращения, конечно!
  - Он не против. Он не против ничего. Он умер. Он погиб. Он покончил самоубийством.
   Маргарита слегка отшатывается.
  - Какой ужас! Царствие ему небесное.
   ...Но через секунду вновь входит в светский тон и говорит с полуулыбкой:
  - Ну что ж. Он ограбил меня, теперь мы посмертно ограбим его. У него есть наследники?
  - Не знаю. Он был один.
  - Тогда я могу претендовать на наследство? Пожалуй, я повременю с нашей свадьбой на полгода... Вступлю в право наследства, а женюсь после. Жорик не будет возражать.
  - Это юридически бесперспективно. Брак был заключён на его другую фамилию.
  - Печально.
   Возвращается Жорик. Он надел на себя рубашку.
  - Дорогой, у меня грустная новость. Только что я узнала, что человек, которому принадлежал этот дом, ушёл из жизни. Но мы можем оставаться тут.
   Жорик проявляет тихое несогласие:
  - Но мне кажется, что жить в доме покойника - это не очень вежливо... и может навлечь на нас беду.
  - Вздор! Глупое суеверие! В кои веки нам представилась возможность пожить у моря. Да ещё в личном доме.
  - Но море далеко отсюда...
  - Час езды на маршрутке. Посмотри, какой домяра! Последнее слово цивилизации! Холодильник - там же спрятаться можно! А телевизор! Айда в дом!
   Маргарита, Лев и Жорик входят в дом. На стене висит огромный экран плазменного телевизора. Маргарита щёлкает пультом. Слышен голос ведущего новостной программы:
  - В Угорском районе Краснодарского края сегодня была арестована крупная наркобанда. Её возглавлял бизнесмен, депутат местного Заксобрания и помощник депутата Государственной Думы Российской Федерации Денис Дроздов, известный в криминальных кругах по кличке "Дозер". Наша власть продолжает неуклонный курс на беспощадное искоренение преступлений против жизни и здоровья граждан России. В вечернем выпуске новостей вы узнаете особенности уникальной операции правоохранительных сил против наркопаука из Угорска. Этой операцией руководил...
   Жорик выключает пульт:
  - Угорск - это совсем рядом, это соседний район. На юге всегда полно бандитов, отморозков и подозрительных типов. Дорогая, давай вернёмся в Горноуральск. Там тихо, спокойно.
  - Но здесь же - не Угорск.
  - Здесь очень плохое место. Мне сообщили, что сегодня ровно в полночь во всём Олимпик-Дабле отключат свет. Какие-то проблемы с подстанцией. Говорят, она в пропасть падает.
  - Дурачок. Какой свет в полночь у моря? Тебя сегодня ждёт незабываемый сеанс электрической супружеской любви. Ты мой Мастер, а я буду твоей ве-едьмочкой.
   Маргарита расстёгивает верхнюю пуговицу блузки и призывно подмигивает Жорику.
  - О чём нам беспокоиться? Где та пропасть? Она далеко. На нашу жизнь хватит щедрот этого мира. Ведь хватит, Жорик?
   Жорик подтверждает:
  - Хватит, дорогая.
  - В конечном счёте, этот дом можно продать, если тебе он так не по нраву. Лев, у тебя на примете нет подходящих покупателей?
   Лев сухо отвечает:
  - Нет. Пожалуй, мне пора.
  - Я тебя провожу до машины.
   Лев и Маргарита выходят из дома. Маргарита вытаскивает из кошелька деньги, быстрым движением передаёт Льву и говорит:
  - Спасибо тебе за всё, что ты сделал для меня. Будешь в горноуральских краях - заходи к нам. Встретим, разместим у себя.
   Вышел Жорик, продолжая бормотать:
  - Маргарита Павловна, это удивительный, удивительный человек...
   Лев садится в жигули и уезжает.
  
   Кафе в Бухтинске недалеко от здания полиции. Столики на улице. За одним из них сидит Галина Лаврентьева. Она ожидает Льва. Появляется Лев, присаживается за столик к Галине. Она говорит:
  - Артамонов, привет. Опознание в пять вечера. Почему так поздно?
  - Говорят, что подключился мэр Бухтинска, устроил цирк. Из Краснодара приглашён Макаров, лучший судмедэксперт на Кубани. Сегодня пятница, впереди два выходных, Макаров в выходные сюда не поедет. А тело и без того провело в воде почти неделю. В понедельник нечего будет экспертировать.
  - Понятно. Можно, я опознаю его первой и уйду? Влом мне встречаться с этой семейкой.
  - Можно. Я поговорю с Гуровым... Галя, почему ты не сказала мне ничего о Германе Спиридонове?
  - Я его не видела с прошлого года, со дня, когда он выписался.
  - Он был у тебя в Олимпик-Дабле в прошлую субботу.
  - Но меня у себя в тот день не было. Алик утром сказал мне, чтобы я свалила куда-нибудь - ему предстояла встреча в обстановке секретности. Я поехала в Красный Хутор, была там до вечера.
  - В ту субботу Алик принял у себя Германа. Он продал Герману партию наркотиков.
  - Теперь понятно, почему Дозер так рыл землю... Он арестован?
  - Да.
  - Хоть одна проблема решена.... Артамонов, как ты думаешь, где те деньги, которые Алик выручил за товар?
  - На дне морском. Но есть ещё один вариант...
  - Костя Данилов?
  - Догадливая... Да, Костя Данилов.
  - Я всегда держала его за дурачка. Я недооценила его.
  - Есть свидетель, который видел, как он вылез из моря на Волчанский пляж в ту ночь, когда разбилась "Звезда Джигитов". Он был в водолазном костюме. Под костюмом на шее у него находилось что-то, очень напоминающее денежную пачку в пакете.
  - Ну вот, паззл сложился. Костя каким-то образом проник на "Звезду Джигитов", утопил Алика, забрал у него деньги, не справился с управлением яхты, погубил её, затем выплыл на пляж с деньгами, добрался до Бухтинска... Но как добрался?
  - На своей машине. Её кто-то ему подогнал.
  - Небось эта... Хомячиха.
  - Я не представляю её в такой роли.
  - Артамонов, ты её не знаешь... Кит подался в Бухтинск на свою квартиру. В это же время в соседнюю аликову квартиру вернулись башибузуки Дозера. Они увидели Кита, заподозрили его и напали. Твой пистолет... его тебе ещё не вернули? Алик тогда обшмонал тебя и взял твой пистолет, я это видела. Пистолет либо был в квартире Алика, либо с Аликом на борту, и его взял Кит. Бандиты могли отобрать его у Кита и застрелить Кита из него. Ну что, складывается паззл?
  - Не совсем. Есть один вопрос.
  - Артамонов, ты зануда. Какой ещё вопрос?
  - Галя, знаешь, чем отличается невротик от психа? Псих считает, что дважды два - пять. Или три, неважно. А невротик знает, что дважды два четыре, и это его уж-жасно нервирует. Я видел Костю Данилова, я беседовал с ним. Он был невротиком. Но он не был психом. Так какого он чёрта переоделся полицейским, явился к твоей маме и вытянул меня из Ростова? Какую роль я вообще играю во всей этой бодяге? Здесь меня не знал никто. Никто! Кроме начальника угро и завлитши.
  - Возможно, он хотел получить противовес Алику. Лишний ствол - залог перестрелки. Ребятки из Дербента и из Ростова перестреляли друг друга. Как в том британском кино, где греки пострелялись с неграми. Он столкнул тебя с Аликом. Но вы оба остались живы. А он - попал в следующий замес. С дозеровцами.
  - Слишком изощрённая версия.
   Лев глядит на часы.
  - Без двенадцати пять. Пошли.
  
   Первый этаж полиции Бухтинска. Большой зал. В нём собралась толпа; руководящие функции взял представительный мужчина в дорогом костюме. Это мэр Бухтинска. Подполковник Гуров - в хорошем настроении. К нему подходит Лев.
  - Дядя Гриша, жена опознаваемого, Галина, хочет опознать первой и сразу уйти. У неё не лучшие взаимоотношения с его братом. Им не надо пересекаться.
  - Не вопрос... Как тебе понравился Сам?
   Лев неопределённо пожимает плечами.
  - А мне он понравился! Высокая должность не развратила его! Он не скурвился! Я поглядел в его глаза и увидел в них честность.
  - Я ничего не успел разглядеть в его глазах. Но все мы его достойны.
  - Старик, я тебя не понял. Но в одном ты прав. Мы его достойны. Россия достойна благородных людей на высших постах. Я придумал название для таких, как он, как ты, Лёвушка. Люди с честными глазами. А, звучит?... Чуть не забыл! Волобуев, то есть Артамонов, вот твой меч. Подозрения с тебя сняты, и я рад возвратить тебе твою пушку.
   Гуров передаёт Льву его пистолет. Лев прячет его в задний карман брюк.
   К Гурову и Льву подходит Галина. Она шепчет Льву.
  - Артамонов, я потом буду ждать тебя там же. Что они не начинают?
  - Сейчас начнут.
   Лев говорит:
  - Ну что ж, наконец я увижу тёзку.
  - Почему тёзку?
  - "Аслан" означает "лев".
   Процедура опознания начинается. Полицейские выкатывают в центр зала каталку с лежащим на нём телом, накрытым тканью. Толпа расступается. К каталке подходит Галина. Полицейский снимает ткань. На каталке лежит мёртвый высокорослый мужчина лет тридцати с крупным лицом и с длинными чёрными кудрявыми волосами. Он одет в синий джинсовый костюм. Чем-то мертвец напоминает Магомета. Но у него нет магометова пуза: при жизни у Алика было атлетическое телосложение.
   Галина говорит громко и ровно:
  - Да. Это мой муж Аслан Темиртайпиев.
   И сразу после этого Галина уходит из зала через боковую дверь.
   В главную дверь входят Патимат и Магомет. Патимат одета в ту же чёрную исламскую одежду, в которой Лев увидел её первый раз в новоморской больнице. А Магомет - в строгом костюме. Но его голова по-прежнему забинтована. Патимат и Магомет подходят к каталке. Первой говорит Патимат - спокойно:
  - Да. Это мой сын Аслан Темиртаймиев.
   Магомету спокойствие даётся труднее. Его лицо, украшенное сине-зелёными метами ссадин и кровоподтёков, побледнело. Магомет говорит:
  - Да. Это мой младший брат Аслан Темиртайпиев.
   Патимат поднимает руку и обращается к Магомету:
  - Это мой несчастный сын Аслан. Он перестал слышать голос Аллаха. Он жил во грехе, он нарушал заповеди Аллаха, он был беспечен. И Аллах его покарал. Теперь он здесь. Помни...
   Силы покидают её, и Патимат умолкает. Мать и сын идут к выходу. Присутствующие в тягостном состоянии, они молчат.
   Вдруг поднимает руку Лев. Он громко говорит:
  - Можно, я задам один вопрос?
   По толпе проходит возмущённый ропот. Мэр недовольно спрашивает:
  - Кто он такой?!
   Гуров вступается за Льва:
  - Это юрист из Ростова. Он консультирует нас. Он помог нам поймать Дозера.
  - Ладно. Один вопрос.
   Лев обращается к Магомету:
  - Скажите, когда вы с братом в ту пятницу были на рыбной ловле, в какой одежде он был?
   Толпа ропщет громче. Возможно, Льва заставили бы заткнуться, но Магомет немедленно отвечает - просто и спокойно.
  - Он был одет в этот джинсовый костюм. На нём нет пуговицы. Она оторвалась тогда, во время рыбной ловли - зацепилась за сеть.
   Лев продолжает задавать вопросы:
  - Теперь я спрошу представителей поисковой группы. В чём был одет он, когда вы нашли его тело в море?
   Старший сержант Жуков говорит:
  - Я был в поисковой группе. Тело было одето в этот джинсовый костюм. Я подтверждаю это. Мы просушили одежду...
  - А пуговицу вы не пришили?
   Ропот толпы становится ураганным. Мэр кричит:
  - Немедленно прекратите балаган! Какая наглость! Какая бестактность! Какое неуважение к горю!
   Патимат говорит Магомету так, чтобы её услышали:
  - Этот человек - уста Аллаха. Пойдём, мой сын.
   Патимат и Магомет уходят из зала через главную дверь. Сразу же после этого толпа устремляется к дверям - процедура опознания завершена.
   В коридоре Гуров недовольно выговаривает Льву:
  - Ну, услужил ты мне, Лёвушка...
   Он досадливо машет рукой и уходит. Сквозь выходящую толпу пробивается пожилой человек чудаковатого вида. Это судмедэксперт Макаров.
  - О, и пудель Артамон тут? Какими судьбами?
  - Здравствуйте, Иван Капитонович. Я хочу дождаться результата экспертизы. Я подожду часок-другой... в кафе за углом. Когда закончите, пришлите мне нАрочного.
  - Какие могут быть неожиданности? Утопленник - он и есть утопленник.
  - Капитоныч, ты же знаешь, что я - фея неожиданностей.
   Лев выходит из здания бухтинской полиции.
  
   Галина сидит за столиком кафе. К ней быстро подходит Лев. Он взволнован.
  - Артамонов, что с тобой? На тебе лица нет...
  - Галя, скажи, когда в прошлую пятницу Алик вернулся с рыбалки, во что он был одет?
  - Артамонов, ты, в мисс Марпл решил поиграть? Он был одет в тот рабочий джинсовый костюм, который всегда надевал на рыбалку. Это его рабочая форма.
  - И он вернулся без пуговицы...
  - Да. А что такое?
  - А он не сказал тебе пришить пуговицу? Он ведь всегда следил за своим внешним видом.
  - Забыл, наверное.
  - А в чём он был в субботу утром?
  - В майке и в спортивных штанах.
  - А в воскресенье ночью, когда он вырубил меня и свалил... что было на нём - джинсА или парадные одеяния?
  - Я не помню, кажется, джинсА.
  - Но сторож пристани говорит, что он был одет в брюки со стразами и в парадный костюм.
  - Да, кажется, я вспомнила. Он натянул на себя свои дурацкие штаны, пижонскую фиолетовую рубаху, клетчатый костюм.
  - Но его тело было обнаружено в джинсЕ. Без пуговицы.
  - Артамонов, ты, решил устроить мне допрос? Я не топила Алика. Я плавать не умею. Можешь устроить следственный эксперимент - кинь меня в воду, и я пойду на дно... Он мог переодеться в рабочую форму на яхте.
   Появляется сержант Ферзенко. Он говорит:
  - Артамон, тебя эксперт Макаров зовёт к себе. И он чем-то очень удивлён. Никогда не видал его таким.
  
   Лев входит в полицейскую комнату, где расположился Макаров. Она превращена в походную лабораторию - много инструментов и электронных приборов. На каталке лежит тело Алика, прикрытое тканью. Макаров не просто удивлён, он поражён.
  - Артамон, а ты впрямь - фей неожиданностей.
  - Что такое? Труп ожил?
  - Если бы. Во-первых, он не тонул. В лёгких нет воды. Его бросили в море мёртвым.
  - Что же стало причиной его смерти?
  - Он задохнулся.
  - Следы удушения есть?
  - Следи за моей речью, салага. Я не сказал "он был задушен". Я сказал "он задохнулся". Его поместили в герметичное помещение. Он дышал кислородом, выдыхал углекислый газ. Когда весь кислород вышел, он умер от кислородной недостаточности.
  - И он не сопротивлялся?
  - Ещё как сопротивлялся. Все костяшки пальцев сбиты. И это - не посмертные следы волочения тела по морским камням. Это прижизненные повреждения.
  - Как же такой лосяра позволил запереть себя в сейфе?
  - Не в сейфе. В помещении бОльшего объёма. В чём-то вроде барокамеры. Я думаю, он был усыплён. Хотя по прошествии такого срока следы химических веществ обнаружить невозможно. Но и это не самое странное.
  - Что ещё?
  - Я провёл анализ тканей на клеточном уровне. И теперь я не знаю, от чего умер Аслан Темиртайпиев. Внешние и внутренние результаты склоняют меня к версии об асфиксии от пребывания в закрытом пространстве. Но клеточные процессы выявляют иную причину.
  - Капитоныч, не томи.
  - Я сам в это не верю... Но он... замёрз. Не знаю, где можно замёрзнуть насмерть южной осенью...
   Льва осеняет. Он меняется в лице, хлопает себя по лбу и восклицает тоном "архимедовой эврики":
  - Капитоныч, а я знаю, где он замёрз.
  - Знаешь, так скажи старику.
   Но Лев не слышит Макарова. Он стремглав выбегает в коридор полиции и там втыкается головой в необъятное брюхо радиоведущего Якова Северного. Да, это Яша Северный: пузо, борода, шорты, грязная мятая толстовка, мушкетёрская шляпа на голове.
  - Куда спешим? Опознание завершилось? Я опоздал, как всегда?
  - Да.
  - А я решил тряхнуть стариной и провёл журналистское микрорасследование. Надыбал весьма интересные факты о твоей клиентке. Оказывается в 2013-м году в станице Староплетенной случился скандал. Точнее, трагедия со скандалом. Во время выпускного вечера погиб выпускник Староплетенской школы Алексей Одинцов. Вот он...
   Яков достаёт из кармана фото рыжего паренька с глуповатым лицом. Лев берёт фото.
  - Он упал со школьной крыши. После выпускного класс пошёл на крышу. Потом все ушли. Остался только Лёха. И была одна свидетельница: она уже уходила и увидела, как Лёха поскользнулся и упал через ограду. Ты догадываешься, кто был этой свидетельницей и одноклассницей Лёхи?
  - Да.
  - Сначала ей не поверили. Но она - дочка завучихи; в станице это какое-никакое начальство. А Алексей был сыном отца-одиночки, пастуха-алкаша. Дело замяли, но ей пришлось бежать из станицы в Краснодар. И с её мамашей теперь станичники знаются неохотно. Учикалка давила на следаков со страшной силой, в Москву звонила.
   Лев задаёт вопрос самому себе?
  - Вот откуда в ней всё это?
  - Не знаю. Про её деда ходят плохие толки. Зверствовал. Но он умер за десять лет до её рождения. А об отце говорят только хорошее.
  - Я беседовал с матерью. Приличная женщина, бывшая учительница. Немного чопорная, но, в общем, нормальная.
   Вдруг Лев обращается к Якову другим, доверительно-потрясённым тоном:
  - Яков, скажи... где тот железный дворник с железной метлой, который научит нас снова быть людьми?
   Яков отвечает - и насмешливо, и серьёзно разом:
  - Зачем тебе железная метла?... Я, например, люблю глядеть на облака. Когда смотришь на облака, видишь, что они лучше нас... и они другие. Им не нужна железная метла. И нам не нужна железная метла. Нас тоже носит ветер. Не наше дело - советовать ветру, как он должен нас носить. Ветер всё равно нас не услышит. Я любуюсь облаками... и в этом моя свобода, которую у меня не отнимет никто. Я - облако, которое хотя бы понимает, в какую сторону его несёт. Изменить своё движение я не могу. Я могу любоваться красками зари на утреннем небе. И в этом я нахожу своеобразное удовольствие.
   Лев теперь не только потрясён так, что душевно убит. Он рассержен:
  - Ты говоришь чудовищные вещи. Это всё равно что быть запертым в холодильник, и любоваться морозными узорами на стенке.
  - Холодильник - изобретение человека. А любоваться морозными узорами я люблю. Моя фамилия - Северный.
   Лев стремительно убегает.
  - Э! Фото верни!
  
   Кафе. Столик, за которым сидела Галина, пуст. Лев взволнованно спрашивает официантку:
  - Тут была девушка. Где она?
  - Ваша спутница? Её увёл молодой человек.
  - Как увёл?
  - Как уводят... Взял за руку и повёл к машине. Они уехали десять минут назад.
  - Что за молодой человек?
  - Высокий молодой человек в костюме, кавказской внешности.
  - У него были особые приметы?
  - Была особая примета. У него забинтована голова.
   Лев выкрикивает со стоном:
  - Магомет!
   И задаёт официантке новый вопрос:
  - Куда они поехали?
  - Куда?
  - В какую сторону? На юг или на север?
  - Я не знаю...
   Лев показывает жестами.
  - Они поехали туда? Или туда?
  - Туда...
  - На юг!
   Официантка успокаивает Льва:
  - Да вы не волнуйтесь так. Ревность вредит здоровью.
   Лев отходит в сторону, вынимает телефон, набирает и кричит в телефон на всю улицу. Лев страшен. Прохожие обращают на него внимание и шарахаются.
  - Дядя Гриша... где ты сейчас? Вызвали в Краснодар? Дядя Гриша... только что Магомет украл Галину Лаврентьеву. И увёз её. Я не знаю, куда. Знаю, что на юг. В какую Чечню? Он - не чеченец. И не в Дагестан. У меня есть одна догадка... Дядя Гриша, если их там не окажется, посади меня! Только выслушай! Олимпик-Дабл, Прямая тринадцать. Я хочу, чтобы на этот адрес выехали патрульные машины. Из Бухтинска, из Туапсе и из Майкопа. Немедленно! Дядя Гриша, какие приколы? Речь идёт о человеческой жизни! Возможно ещё одно убийство. Кого убьют? Не факт, что Галю. Дядя Гриша, ну, отнесись ты к моим словам серьёзно! Ну, сделай что-нибудь! Дядя Гриша... Дядя Гриша!... Дядя Гриша!!!
   Лев почти воет в мобилу. По окончании разговора он немедленно вскакивает в жигули и стартует как ракета. Официантка с удивлением говорит вслух:
  - Ревность - это страшная сила.
  
   Вечер. Под яростный проигрыш мелодии песни "А кит лежал на берегу..." автомобиль Льва Артамонова бешено несётся по горной дороге. Лев изнемогает, выжимая последние возможности из жигулей.
  
   Ночь. Олимпик-Дабл. Жигули Льва подъезжают к дому Кости Данилова. У дома - не виданная Львом машина - большая, чёрная. В доме горит свет - в комнате и на кухне.
   Лев выходит из жигулей, открывает калитку, осторожно заглядывает в окно комнаты, так чтобы его не увидели изнутри. Там Галина Лаврентьева - одна. В её руке - пистолет. Он направлен на дверь, ведущую на кухню.
   Лев прикасается к заднему карману брюк, где находится его пистолет, но не вытаскивает пистолет из кармана. Он проходит через открытую дверь в прихожую, топая нарочно. Затем он очень медленно открывает дверь в комнату и входит.
   Галя повернулась в сторону Льва, она держит его на спусковом крючке. Галя кажется безумной. Один её глаз заплыл от удара, на другой щеке - капля крови. Чужой крови.
  - Артамонов, это ты?
  - Я. Галя, кто тебя так?
  - Никто. Как ты меня нашёл?
  - Галя, от кого ты защищаешься?
  - Ни от кого. Это пестик Алика. Он его спрятал тут.
   Галина медленно опускает пистолет вниз, но продолжает его держать в руке. Она говорит - спокойно и насмешливо:
  - Рыцарь на белом коне вновь прискакал к принцессе?
  - И готов ударить копьём во вражеский щит.
   Неожиданно с кухни доносится звон, как будто там действительно ударили копьём в щит - упало металлическое блюдо или поднос.
  - Что это? Что там зазвенело?
  - Я ничего не слышу. Тебе показалось.
   Лев говорит:
  - Галя, я давно хотел у тебя спросить. Как ты относишься к божьим коровкам?
  - Что-о?!
  - Ты не находишь, что божьи коровки напоминают милых девушек? Божьи коровки - такие насекомые, которые думают, что они милые девушки. А милые девушки - такие насекомые, которые думают, что они божьи коровки.
  - Артамонов, ты бухой? Или ширанулся? Что за бред? Какие нахрен божьи коровки? У меня голова затрещала от твоей чепухи.
   Вдруг на кухне раздаётся громкий треск, как будто кто-то выламывает дверь изнутри.
  - А это ты тоже не услышала?
  - Что я должна была услышать? Ничего не было.
  - Было. Такое, что дом чуть не упал. Твой дом падает, Галя.
  - Нет, ты точняк под кайфом. Глюки слуховые. И бредишь. Божьи коровки, дом падает...
  - Этот дом действует на тебя странно. Ты не слышишь, что реально было, но слышишь то, чего не было.
  - Мне надоели твои бредни. Я звоню в полицию.
  - Полиция едет сюда, Галина. Я её вызвал.
  - Ну, коли так, то я сделаю одно признание...
   После короткой паузы Галина говорит:
  - Артамонов, это я застрелила Константина Данилова.
  - При каких обстоятельствах это было?
  - В ту ночь... после того как Алик вырубил тебя, мы уехали. Но я доехала только до Бухтинска. Алик высадил меня у нашего дома и сказал, чтобы я ждала его в квартире. Дал мне твой пестик против бандитов. И укатил. Я ждала... и тряслась всю ночь.
  - Во что был одет Алик?
  - В джинсУ, конечно. В парадную форму Алика нарядился Костя. Он, после того как мы уехали, обыскал этот дом, нашёл одежду Алика, нацепил её на себя - и проскользнул в ней на яхту. Алик появился на яхте позже. Он отчалил в море, не зная, что везёт Кита.
  - Что было потом?
  - Я ждала Алика, а пришёл ко мне Кит. Он сказал, что подрался с Аликом на яхте. И сбросил его в море. Ещё он сказал, что между нами стоял Алик, а теперь его нет. Он стал лапать меня, мацать, чуть не повалил на кровать. А мне были противны его ласки. Как я не померла от омерзения? Мне в лицо дышал убийца... и насильник. Я не понимала, что делаю. Всё было как во сне. Я машинально схватила пистолет. И выстрелила.
  - Ещё одна версия. Которая по счёту?
  - Артамонов, ты не веришь мне. Ты считаешь, что я всё вру?
  - Ну, не всё. Кое в чём ты говоришь правду.
  - В чём же?
  - Ты действительно застрелила Константина Данилова. Это правда.
  - Ты не веришь мне? Ты не веришь мне! Ты не веришь мне?!
   Рука Галины с пистолетом, как бы нехотя, поднимается. Лев оцепенел.
  
   И в эту же секунду во всём доме гаснет свет. Как было обещано, ровно в полночь в Олимпик-Дабле отключили электричество (подстанция сползает).
   И одновременно раздаётся грохот выломанной двери с кухни. В тёмную комнату гневно вваливается Магомет. Он освещён только лунным светом, выглядит он во тьме бело и жутко. Одно его плечо прострелено пулей и в крови. Другое плечо вывихнуто от удара в дверь кухни. На пальцах правой руки Магомета - кастет, голова - всё так же забинтована. Магомет молча и медленно надвигается на Галину как белоглавый терминатор. Кажется, что он больше не чувствует боли.
   Галина истерически кричит и стреляет в грудь Магомету. Магомет опускается на колени. Галина подходит к нему и стреляет в его забинтованную голову. Пуля сносит Магомету верх черепа. Труп Магомета падает навзничь. Галина стреляет ему в спину три раза. После этого Лев Артамонов включает свет на своём мобильнике и говорит вслух:
  - Шесть.
   Галина вздрагивает.
  - Что шесть?
  - Ты потратила шесть пуль. Больше их нет. Отдай-ка пушку мне...
   Лев подходит к Галине, мягко вынимает пистолет из её ладони и кладёт себе в карман.
  - Ну, вот и всё, Галя.
   Лев вытаскивает из заднего кармана собственный пистолет и направляет его на Галину.
   Галина говорит спокойным тоном:
  - Артамонов, ты неподражаем. Тебя бы в кино... Можно, я достану из шкафа свечи?
  - Можно. Но без фокусов.
   Галина подходит к шкафу, достаёт оттуда подсвечник, две свечи, зажигает свечи. Она неуверенно молвит:
  - Артамонов, ты сам всё видел. Он был опасен... я боялась...
  - Галя, ты чувствительна... как кобра.
  - Он хотел меня изнасиловать.
  - Он не хотел тебя насиловать.
  - Он же был вооружён... этой железякой. В кафе он подошёл ко мне, молча взял меня за локоть и повёл в машину. Он взбесился. Он привёз меня сюда. Он ударил меня по лицу железякой. Я нашла пестик Алика, ранила его и заперла на кухне. А он выломал дверь и ворвался сюда. Он хуже бешеной собаки.
  - А ты, Галя хуже кого?
  - Кому поверят все - мне, русской девушке? Или этому?...
  - Галина, все поверят мне. Я всё видел. Зря ты не потратила последнюю пулю на меня. Я жив и буду свидетелем на суде. А судить будут - тебя.
  - Это же была самозащита!
  - Галя, это могло б прокатить, если б было одно убийство. А их - три. Ты, Галя, убила троих.
  - Как троих?
  - Костю - раз, Магу только что - два... и Алика.
  - Алика я не убивала... Я не умею плавать...
  - В холодильнике не нужно плавать.
  - В каком холодильнике?
  - В том, что на кухне. Точнее, в морозильной камере холодильника. Сюда едет полиция. Специалисты тщательно обследуют холодильник, а ты ведь не помыла морозилку? А если помыла, следы органики там всё равно найдутся. И они принадлежат Алику. Каково это - запереть живого человека в морозилку? Расскажи об этом, Галя. Мне интересно.
   Галина Лаврентьева впервые напугана по-настоящему. Лев опускает пистолет, но держит его в руке.
  - Молчишь? Тогда, Галя, я расскажу, как всё было. По порядку.
  - Валяй, Артамонов.
  - Эта история началась в прошлом году, в сентябре. Когда в Кубанскую горбольницу поступил пациент с пулевым ранением - Герман Спиридонов из Новоморска. И когда его стал навещать Алик Темиртайпиев. Герман понял, что Алик перекинулся к Дозеру и, возможно, навёл батайцев на него. Я говорю "возможно", потому что подтверждения этому нет. Может быть, Алик всего лишь хотел усидеть на двух стульях. Ведь это ты, Галя, раскрыла Герману глаза на Алика?
  - Почему я?
  - Я видел Германа, я беседовал с ним. Он не дурак, но он не любит думать. Он любит переживать. Он бы до конца верил в куначество и дружбу. Но ты натравила его на Алика. И в его голове сложился план мести. Он уходит в тень, ты влюбляешь в себя Алика, крадёшь у него наркоту. Тогда он выходит из тени под чужим именем, отыскивает подходящую одинокую женщину, влюбляет её в себя, выкачивает у неё деньги, покупает на эти деньги украденную тобой наркоту и расторговывается на новом месте. Вы в прибыли, а Дозер с Аликом - в убытке.
  - Так всё и было. Только без меня. Наркоту Герману продал Алик.
  - С тобой, голубушка... У этого плана было много недостатков. Герман их не видел, а ты - увидела прекрасно. Но ты согласилась принять участие в его авантюре. Потому что у тебя были свои дополнения к плану Германа.
  - Какие же?
  - Видишь ли, влюбить в себя Алика для тебя не проблема. Ты его даже женила на себе. И украсть наркоту у Алика - не проблема. Проблема - выжить после этого. Тебе лично. Герман мыслит по-военному, и им ты воспринималась как стратегическая жертва, о которой можно забыть. Полководцы ведь не жалеют о полёгших полкАх, если общий манёвр удался. Герман не хотел убивать Алика; он хотел подставить его перед Дозером, а как ты выкрутишься, его не колыхало. А ты знала, что тебе придётся убить Алика. И планировала его убить. Но и это - не самое трудное, что тебе предстояло.
  - Что же предстояло?
  - Помимо Алика был ещё Дозер. Ты не могла убить его. А даже если б убила, это тебе б не помогло - на его место пришёл бы другой. Корпорация продолжит работать даже сейчас, после ареста банды Дозера. Просто сменилась банда. И при любом раскладе для корпорации ты - воровка. Если бы пропал товар и после этого Алик бы погиб не своей смертью или умер бы своей смертью или исчез бы, первой подозреваемой у Дозера гарантированно была бы ты. Единственным способом избежать расправы для тебя была иллюзия побега Алика в присутствии добросовестного независимого свидетеля. Тебе не годился Костя. Тебе не годился любой человек, который как-то пересекался с тобой - Дозер раскопал бы все твои связи. Тебе был нужен "человек из Ростова". То есть я. Я оказался идеальной кандидатурой на роль зрителя твоего цирка-шапито. Ведь частный сыщик может пребывать в чужом регионе, расследуя собственное дело. Даже то, что я сын советского генерала, было тебя на руку - это позволило тебе манипулировать социальными комплексами твоей матери. Ты узнала обо мне от Кости, Костя - от Яши Северного, Северный - от моей однокашницы Самсоновой. Так в этом деле появился я. Не подозревая о том.
  - Ну и бред!
  - Не бред, Галя. Итак, ваш план достиг кульминационной точки. Костя переодевается полицейским и вытягивает меня сюда через Светлану Владиславовну. Герман выправляет документы, под чужой фамилией возвращается в Россию, находит богатую разведёнку, поселяется с ней в Олимпик-Дабле. Дом ему покупаешь ты... на деньги Кита. В прошлую субботу Герман явился к тебе сюда, и ты продала ему украденную у мужа наркоту.
  - А как же Алик?
  - Он с прошлого вечера был в твоём холодильнике. Алик вернулся с рыбной ловли в пятницу. Ты накормила его ужином со снотворным. И засунула в морозилку. Когда Костя в тот вечер ломал предо мной комедию, он проговорился, ляпнул, что в морозилку дабловского коттеджа можно поместить живого человека. Он в тот момент подумал о живом человеке в твоей морозилке.
  - А что тебе сказал Герман о том, кто ему продал товар?
  - Он сказал, что его продал Алик.
  - Ну вот... Артамонов, ты стал жертвой своей фантазии. Ты болен, Артамонов. Ты шиз.
  - Его слова не подтверждаются показаниями свидетеля, видевшего тебя тогда. А Герман не захотел палить тебя. Всё-таки, он был джентльменом.
   Галя слегка изменилась в лице:
  - Почему был? Он умер?
  - Да. Он умер. Покончил самоубийством.
   Галина после паузы уверенно говорит:
  - Артамонов, это ты довёл его до самоубийства.
   Лев игнорирует реплику Гали.
  - Вернёмся к твоему паладину, к Киту-мореходу. Та ночь с воскресенья на понедельник стала его звёздным часом. И лебединой песней. Ему было нужно зацепить меня на крючок и вывести меня на тебя. С этой задачей он справился блестяще. Ты разыграла "нападение Алика", а Костя подкрался ко мне со спины и двинул меня по башке. После этого Костя переоделся в аликову блестящую парадку, сел в аликов фольксваген, забросил в багажник пластиковый мешок с аликовым телом и погнал в Новоморск. А ты на костином паккарде помчалась к Волчанскому пляжу, чтобы встретить Костю после того как он разобьёт "Звезду Джигитов" о Волчанские камни и выйдет из моря. Но был один нюанс...
  - Какой нюанс?
  - Ты не могла оставить те деньги ни в Олимпик-Дабле, где был я, ни в Бухтинске, куда могли вернуться дозеровцы. Тебе надо было взять их с собой. Но дорога от Олимпик-Дабла до Волчанки идёт через Угорск мимо "Парадиза". Ты испугалась быть схваченной Дозером с деньгами и отдала их на сохранение Киту. Бедняге пришлось выплывать из моря с пакетом на шее. Это была трусливая глупость - незнакомый автомобиль в полночь не вызвал бы подозрений. Но твой план сработал. Косте в ту ночь повезло ещё два раза.
  - В чём?
  - На "Звезде Джигитов" всегда ночевал Мага. В предыдущую ночь его избили головорезы Дозера. Дозер, кстати, в субботу сразу после того как перестали отвечать все двенадцать мобил Алика, стал рыть землю по всей Кубани - ты это знала, и тебя это мандражило. Ты узнала, что Мага в новоморской больнице. Может быть, ухажёром-красавчиком тамошней медсестрички Нины был Костя. Но ты ещё не ведала, что в тот вечер Магу выпишут из больницы за плохое поведение. Он пошёл бы на яхту, однако мать отвела Магу домой и всю ночь просидела с ним. Яхта была свободна - вот первое везение. А второй раз Косте повезло из-за полнолуния. Он въехал на мол, подъехал к яхте, вытащил из багажника мешок с трупом Алика, сбросил его в яхту как рыбачью снарягу. Но оставлять машину на молу было нельзя - сторож Михалыч бы возмутился и выбежал бы из будки. Костя отогнал машину к стоянке и пошёл по молу к яхте. Михалыч видел его со спины. Луна светила Косте в лицо, и в её свете золотые кудри Кости показались Михалычу чёрными. Он принял переодетого Костю за Алика.
  - Удивительная ахинея. Артамонов, да ты сказочник. В море на яхте видели двух мужчин. Двух. Живых.
  - Одного живого. Костю, который стоял на носу яхты и не отреагировал на приветствие рыбака из Атаманки, потому что не знал его. А второй был мертвецом, прислонённым к толстой кормовой мачте в сидячей позе.
  - Зашибись, какая чушь? Только сидящих мертвецов не хватало...
  - Костя... кстати, он ведь был яхтсменом... доплыл до Волчанских камней, сбросил в море тело Алика, уничтожил свою пижонскую одёжу, переоделся в водолазный костюм, направил яхту на камни, прицепил к шее пакет с деньгами, кинулся в море - и выплыл к тебе Моби Диком. Вы вдвоём доехали до новоморской пристани. Костя направился в Бухтинск на паккарде, а ты - на фольксвагене. На костиной квартире в Бухтинске ты застрелила его, потому что он бы раскололся на первом же допросе. Потом ты поехала на фольксвагене. Где ты спрятала авто и деньги, я не знаю. И не хочу знать. Следствие разберётся. Ты поймала такси, и вот ты - у мамы. Засим закончился первый акт пьесы.
  - Был и второй?
  - А как же. Ты ведь ещё не сделала главное - не продемонстрировала меня и мои показания миру и Дозеру. Ты решила подставить меня - ты убила Кита из моего пистолета и спрятала пистолет недалеко от дома, потом позвонила в полицию Бухтинска и назвала меня убийцей. Если бы меня арестовали, я бы официально подтвердил существование Алика и его бегство. Но тебе показалось, что меня не арестуют. Твоё предчувствие было верно: с бухтинской полицией я столкнулся только вечером следующего дня. Тогда ты позвонила Дозеру и выдала ему саму себя. Это была ставка на рыцаря, который примчится выручать принцессу из логова дракона. И она оправдалась - я приехал к Дозеру за тобой. Ты наплела Дозеру, что у меня есть важная информация, и что ты готова стать подсадной уткой по отношению ко мне. То же самое позже сказал Дозеру и я - насчёт тебя. Понимаешь, в чём ирония судьбы: ты была наживкой для меня, а я - для тебя. Это была игра троих в покер вслепую. По её итогам мы с Дозером остались при своих - мы оба не получили нужную нам информацию. А ты, Галя, единственная - выиграла. В присутствии Дозера - он подслушивал нас, и ты это знала - я засвидетельствовал, что в вечер с воскресенья на понедельник Алик реально жил, и что он реально сбежал из Олимпик-Дабла. А потом Дозер скушал вторую половину твоей дезы - о том, что Алик уплыл конкретно на яхте. После этого Дозер ещё сомневался в Алике, продолжал искать его через меня. Но тебя он больше не подозревал. Ты совершила невозможное, Галя. Ты - гений манипулирования. Ты манипулировала тремя... нет, четырьмя...нет, пятью мужчинами. Алик, Герман, Кит, Дозер. Ну и я вдобавок.
  - Артамонов, я теперь сама собою горжусь.
  - Галина, тут нечем гордиться. И вот последний штрих... этот несчастный.
   Лев показывает рукой на труп Магомета.
  - Правда всегда выйдет на свет. И станет всем видна. Даже Магомет сообразил, в чём дело. Особенно после того как я задал ему вопрос о том, во что был одет Алик... А Алик тоже подозревал тебя. Он говорил с братом... и сказал, что каждый день видит урусских шлюх, которые ходят перед его взором, желают ему смерти и готовят ему смерть. Магомет неверно понял брата, он решил, что речь идёт о множестве урусских шлюх. А речь шла об одной тебе. Вот чего, Галя, ты добилась. Ты стала урусской шлюхой...
   Ненависть Галины ко Льву наконец прорывается - только одной репликой, но в неё вложена вся мощь злобы:
  - А ты, Артамонов, жидовский попугай!
   Лев отвечает спокойно:
  - Не угадала. Я - русский. Почему-то все принимают меня за еврея. Кроме настоящего еврея. Помнишь, Галя, старика, у которого ты снимала комнату в Краснодаре, Семёна Захаровича Райхера? Он смертельно болен и жалеет, что не увидится с тобой.
   Галина улыбнулась:
  - Жаль. Духарной старик.
  - Так вот, он сказал, что у него с тобою есть что-то общее, только он не может понять что. А я понял...
  - Что же?
  - Он убивал - врагов на войне. Он герой, но он убийца. И ты убиваешь. Он не осознал, но почувствовал, что у тебя есть опыт убийства... как и у него. Но ты тогда ещё никого не убила. Или убила?
   Лев вытаскивает из кармана фотографию Алексея Одинцова и показывает её Галине.
  - Вспомни, Галя, смешного рыжего Лёшу Одинцова. Он тоже тебя лапал и мацал?
  - Артамонов, ты не поймёшь. Ты никогда не был в шкуре молодой красивой девушки.
  - Галина, никто никогда не сможет залезть в твою шкуру. Ты не такая как все.
  - Это ты мне типа комплимент сделал?
  - Какой комплимент?! Галя, ты ведь натворила всё это не из-за денег. Ты была в шоколаде даже с Аликом. Ты разлюбила Алика? И Алик тебя разлюбил, он готов был дать тебе развод, он хотел развода. Ты бы только свистнула - и вмиг женила б на себе твоего золотого Китёнка, он бы осыпал тебя богатством. Но дело в том, Галя, что ты желаешь не денег. Точнее, ты желаешь денег. Но не в первую очередь.
  - Чего ж я желаю в первую очередь?
  - Галя, тебе нравится убивать людей. Мужиков, по крайней мере. Ты кайфуешь от этого. Ты маньячка, Галя. Ты не выходишь на улицу с ножом, ты действуешь в рамках цивильных обстоятельств. Но ты сгнила изнутри, Галя. Ты ненормальна, Галя.
  - Все делают так, как я.
  - Никто не засовывает живых людей в холодильники. Никто не вгоняет пять пуль в раненого - а ты сделала это на моих глазах. Тебе нравятся необычные вещи, Галя. Такие вещи, которые противны любому нормальному человеку.
   Голос Льва начинает дрожать:
  - А ведь я любил тебя, Галя. Я искал тебя, Галя, потому что я любил тебя. Я рассчитывал, что буду с тобой вместе. Но я не могу быть с тобой вместе. Потому что ты убийца... убийца... убийца.
   В первый раз Лев Артамонов потерял контроль над собой. Он повторяет:
  - Убийца... убийца... убийца... убийца... убийца.
   Галина говорит ему совершенно спокойно - с обречённо мурлычущей интонацией:
  - Да ладно, Артамонов... Как будто ты сам не такой же...
   Она подходит ко Льву, пытается обнять его. Лев отшатывается от неё.
  - Артамонов... если в натуре любишь меня, окажи мне последнюю услугу... Тебе вернули твоё оружие. Оставь один патрон... не для тебя... для меня. И дай пестик мне... Ну, если ты трясёшься за свою тушку, тогда кинь пистолет с патроном мне через окно... Я по любому тебя не трону... Просто меня достало всё это... дерьмо... Уж лучше сдохнуть.
  - Нет, Галя, нет. Теперь пистолеты не для тебя. Теперь всё не для тебя, Галина.
   Слышен раздирающий уши вой полицейской сирены за окном. По комнате бродят огни мигалки. Лев Артамонов в изнеможении роняет голову на руки - и тоже воет.
  
   Лев Артамонов снова идёт по песку к дому Светланы Владиславовны Лаврентьевой. Он выглядит ужасно - измученное лицо, чёрные подглазья.
   Это поздний вечер - вечер следующего дня. Повсюду тьма - на море и на суше. Даже дом Светланы Владиславовны - без света. Когда Лев подходит к дому поближе, он видит, что на его втором этаже мелькает огонь. Теперь этот дом стал похож на голову безумца.
   Как в прошлый раз, Льва встречает Светлана Владиславовна. Она тоже не напоминает себя прежнюю. Кажется, что она слегка не в себе - то ли от очевидного горя, то ли от неведомой радости. Она говорит усталым тоном:
  - Молодой человек, это вы?
  - Да, я. У вас тоже отключили свет?
  - Свет у меня есть. Только я его не включаю. Я потеряла единственную кормилицу, теперь мне надо экономить.
  - Светлана Владиславовна, у вас есть деньги?
  - Осталось немножко... от пенсии.
   Лев вытаскивает из своего кошелька часть денег и передаёт их Светлане Владиславовне.
  - Берите-берите, не отказывайтесь. Вам это нужнее, чем мне.
  - Светлана Владиславовна берёт деньги и кладёт их в свой кошелёк.
  
   Снова Лев и Светлана Владиславовна сидят в гостиной дома на берегу моря. На подсвечнике горят свечи. И без электрического освещения видно, что обстановка комнаты опустела - нет портретов и фотографий, кувшинов и безделушек, нет книг за стёклами книжных шкафов. Но есть швейная машинка на буфете.
   Лев говорит:
  - Третью ночь подряд я беседую при свечах.
  - С кем вы беседовали вчера и позавчера?
  - Позавчера - с одним мужчиной. Это было далеко отсюда. А вчера - с вашей дочерью.
   При упоминании дочери Светлана Владиславовна вся встрепенулась:
  - Она не виновата! Моя девочка не виновата ни в чём! Её оклеветали злые люди! Как она могла совершить три убийства? Она мухи в жизни не обидела! Её оправдают. Вы верите, что её оправдают?
  - Возможно.
  - Не возможно, я точно... Понимаете, она у меня - не такая как все. Она мечтательница, затейница, творческий человек. Я и воспитывала её не такой, как все. Я ей всегда говорила: "Доченька, помни о том, что у тебя великий отец и великий дед. Ты - наследница двух великих людей. Ты - не чета прочим. Будь гордой. Умей поставить себя". В нашей школе её не любили. Она была индивидуальностью в толпе жалких серостей. Когда на выпускном произошло несчастье... один мальчик упал с крыши... подлецы-завистники обвинили в этом её, мою красулю! И вот теперь её опять травят и клеймят. Жестокий век, жестокие сердца, как сказал Александр Сергеевич Пушкин.
  - Её будут судить.
  - В Краснодаре?
  - Да, в Краснодаре.
  - Я буду в Краснодаре!
  - Светлана Владиславовна, я присутствую на том суде. Я - официальный свидетель. А вам... вам лучше бы не ходить на тот суд.
  - Кто сказал, что я пойду на суд глупцов и подонков?! Я не пойду на этот суд! Моя Галина умна; она блестяще докажет, что всё её дело - липа, фальсификация! И её оправдают! Её выпустят на свободу прямо из зала суда!
  - Вот и славно...
   Внезапно Светлана Владиславовна мягко, но беспокойно спрашивает:
  - Лев Анатольевич, можно мне попросить у вас совета?
  - Конечно, можно.
  - Я хочу спросить, что мне делать... с этими деньгами?
  - С какими деньгами?
  - В понедельник утром Галя, когда она вернулась, оставила мне на сохранение вот это...
   Светлана Владиславовна подходит к буфету, на котором стоит швейная машинка, открывает крышку машинки и достаёт пакет с толстой пачкой денег.
   Лев начинает истерически смеяться.
  - Что в этом смешного?
  - Простите меня... Это - деньги с необычной судьбой. Они были подарены одной женщиной своему возлюбленному. А тот присвоил их себе и купил на них товар. Плохой товар. Ныне он мёртв, мёртв и бывший владелец товара, а его босс - в тюрьме. Эти деньги побывали в морской пучине. Тот, кто пронёс их через море, тоже мёртв.
  - Какой ужас!... Так что мне делать с этими деньгами?
  - Светлана Владиславовна. В краснодарской полиции есть подполковник Григорий Гуров. Он сам из Бухтинска, но со вчерашнего дня пошёл на повышение - теперь он будет курировать всё Черноморье из Краснодара. Он вёл это дело и доведёт его до конца. Он хороший человек. Вы должны передать эти деньги ему. Это - вещественное свидетельство, которое будет приобщено к делу.
  - Вдруг лицо Светланы Владиславовны искажается потрясением, ужасом и ненавистью.
  - Почему я должна отдавать эти деньги?! Это мои деньги!
  - Светлана Владиславовна, это не ваши деньги. Вы можете передать их мне, а я отдам их Гурову, и он оформит их как сданное Галиной следствию добровольно. Может быть, это немного поможет вашей дочери.
  - Я всё поняла! Вы хотите присвоить их себе!
  - Светлана Владиславовна, как вам не стыдно!
  - Зачем же вы хотите отобрать у меня мои деньги?
  - Для вашей же безопасности. Банда арестована, но вдруг не вся. Вдруг остался кто-то на свободе. Тогда он явится к вам.
  - Какой вздор! Я никому не буду говорить о том, что деньги у меня.
  - А если подполковник Гуров узнает о том, что деньги у вас, он изымет их по закону. Если же вы спрячете их или станете сопротивляться, вы рискуете оказаться под судом как укрывательница улики.
  - Как же Гуров узнает об этом?!
  - Я ему скажу.
   Светлана Владиславовна молниеносно бросается на колени ко Льву, рыдая, хватает его за ногу и умоляет:
  - Лёва, дорогой, родненький, миленький, золотенький, не говори ничего Гурову!!! Не говори!!! Умоляю тебя!!! Не говори!!!!!
   Лев потрясён такой метаморфозой, произошедшей с культурной и благообразной учительницей на пенсии. Он говорит с лёгким испугом и не без брезгливости:
  - Светлана Владиславовна... что с вами?! Встаньте!
   Лев нервно встаёт и пытается сделать шаг. Светлана Владиславовна волочится за ним по полу и молит сквозь рыдания:
  - Эти деньги... их мне подарил Бог! За то, что я всю жизнь... всю жизнь учила детей... я рассказывала им о Лермонтове... о Достоевском... о Льве Толстом! Я учила их добру... свету... правде! Я горбатилась на копеечной работе... я не взяла себе ни гроша... Я была праведницей! И ко мне на старости лет явился ангел... и наградил меня за праведную жизнь! Неужели я не достойна награды за мою праведную жизнь?! Неужели я сойду в могилу нищей?!
  - Светлана Владиславовна, я попрошу, чтобы вам повысили пенсию - у меня есть связи во власти, теперь и на уровне замминистра МВД всей России. Зачем вы так цепляетесь за эти деньги? Это скверные деньги. Они не от Бога.
   Светлана Владиславовна встаёт с пола и садится на стул.
  - Молодой человек, вы не знаете самого главного.
  - Чего я не знаю?
  - В Краснодаре у меня есть знакомые, пожилая семейная пара - Доливо-Добровольские. Юлиан Адрианович был скрипачом в филармонии, теперь вышел на пенсию; Инесса Ростиславовна преподавала сольфеджио в музшколе, она известна как музыкальный критик. Такие культурные люди... Они из тех самых... из аристократов, настоящих, дореволюционных. Нынче таких не делают... всё заполонил плебс. Так вот, Доливо-Добровольские давно хотели поселиться у моря... присмотрели себе мой домик. Но, понимаете, молодой человек, у них трёхкомнатная квартира в центре Краснодара. Неравноценный обмен. Они ждали доплаты. Не вынудите же вы меня подвести таких замечательных людей. Они так мечтали о море на старости лет...
  - Гм...
   Светлана Владиславовна повышает тон и обводит рукой комнату.
  - Ведь этот дом - уже не мой дом. У меня на примете есть риэлтор. Вчера я позвонила ему, навела справки. Я выяснила, что этих денег хватит на доплату с лихвой. И ещё останется мне...я проживу на них до конца жизни. Много ли надо старухе? Потом я позвонила Доливо-Добровольским. Они согласны. Я упаковала все свои вещи. Завтра сюда приедут новые владельцы дома и риэлтор с нотариусом. Они останутся здесь... я ведь поэтому свет не жгу - я вчера расплатилась за всё, и теперь этот дом - чужой.... А я завтра... прибуду в Краснодар... поближе к моей доченьке.... К Галеньке... моей ненаглядной. Она страдает в заточении, но осознание того, что её старенькая мать обрела пристанище в том же городе, что и она, а не брошена одна... оно усладит её мучения. А потом мою Галю оправдают. Она выйдет из узилища как победительница. И мы будем жить вместе! Жить и молиться милосердному Богу!
   После паузы Лев Артамонов говорит:
  - Светлана Владиславовна, делайте с этими деньгами что хотите.
   Слёзы на глазах Светланы Владиславовны высыхают мгновенно. Она спрашивает:
  - И вы ничего не скажете Гурову?
  - Я ничего никому не скажу. И вы держИте язык за зубами.
   Светлана Владиславовна чуть не прыгает от радости.
  - Буду! Буду держать язык за зубами! Никто не узнает!... Я не сомневалась в вас... вы хороший человек! В вас есть благородство! Вот что значит подлинная порода...
   Лев прерывает её излияния.
  - Светлана Владиславовна, мне надо возвращаться в Ростов. Прощайте.
  
   Частный детектив Лев Артамонов идёт по песку от дома Светланы Владиславовны. Всё как в начале фильма, только тогда был день и белый парус на морском горизонте. А сейчас - ночь и тьма; даже в доме бывшей учительницы света нет. Света нет нигде. И паруса на горизонте нет. Его больше не будет никогда.
  
  
  Конец фильма
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"