Малина Анна : другие произведения.

Печать Термигона - 13

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    - Ты напуган, художник? - усмехнулся инквизитор. Смотри во все глаза. Не каждый способен пройти лабиринт возмездия до конца. То, что бойко описал фантазер Данте, не есть настоящий ад. Круги преисподней страшны, их созерцание замораживает кровь. Они вызывают страх, а не любопытство. Я покажу тебе настоящий ад.
  
  -13-
  
  - Следуй за мной, - приказал монах в доминиканской мантии, поднимаясь из кресла.
  Древко алебарды снова сыграло на ребрах живописца праздный туш, и ощутимый удар коленом по нижней части спины указал пленнику направление, в котором надлежало поспешить.
  Путешествие по беспросветному коридору не показалось долгим. Стражник втолкнул художника в соседнее помещение, довольно-таки просторное, но без малейших признаков отделки и роскоши.
  Внимание художника привлекли останки мучеников, прикованные к распятиям на стенах. Обтянутые почерневшей кожей мумии ухмылялись кривыми оскалами. Скрюченные пальцы высохли и побурели, как прошлогодние астры, сквозь ребра шелестел сквозняк. Кардинал поднес факел к лицу одной из мумий. Свет оживил глаза, они зловеще сверкнули из мертвых глазниц.
  - Обрати внимание, Алессандрио, на глаза, - сказал монах, - у нераскаявшихся еретиков после телесной смерти они долго не умирают, живы, пока где-то рядом пребывает их зловещая душа. Следуй за мной.
  В следующем зале узник заметил на полу мозаику, сложенную из костей. Скелеты и черепа, отраженные в зеркале черного мрамора, демонстрировали агонию "Страшного суда". Словно замысел Микеланджело, рухнув с купола, рассыпался в прах и застыл в замороженной пустоте.
  - Ты угадал, - сказал Гиззо. - Эту живую картину создали нераскаявшиеся еретики. После страшного суда мир будет пуст и недвижим. Звезды продолжат чинный хоровод по небосклону, солнце так же будет пылать, но мир людей погрузится в вечную тьму. Потому что праведников среди человечества мало. Так мало, что Всевышнему ради них не обязательно глядеть в сторону земли. Но еретики считают по-другому. По их мнению, Страшный Суд не начнется, пока архангелы не соберут достаточное количество ангельских душ. Поэтому, по мнению адептов, самых безгрешных следует безжалостно умертвлять. Отправиться на тот свет до венчания и рождения потомства - наивысшая награда для катара или вальденса. Вкушение мяса - равносильно смерти. Еретиков мы выявляем по отвращению к мясной пище и плотским утехам.
   Инквизитор повел художника дальше сквозь череду анфилад.
  Повсюду со стен свисали цепи, ошейники, рычаги, распятия и колья с крючьями. "Вилка", "Пила", "Испанский сапог", "Дыба", "Кресло инквизитора", - узнавал художник пыточные механизмы. В молодости он увлекался сценами ада, и вот сейчас перед ним разверзлась глотка настоящей преисподней.
  - Ты напуган, художник? - усмехнулся инквизитор. Смотри во все глаза. Не каждый способен пройти лабиринт возмездия до конца. То, что бойко описал фантазер Данте, не есть настоящий ад. Круги преисподней страшны, их созерцание замораживает кровь. Они вызывают страх, а не любопытство. Я покажу тебе настоящий ад.
  В следующем зале волосы Алессандрио зашевелились от ужаса. Инквизитор подвел узника к компактному еще теплому кострищу, залитому свежим салом. Цепи, свешенные с металлических перекладин, качались, словно только что кого-то сжимали в неумолимых объятиях.
  - Место уже освобождено. Но не пугайся. Оно не твое.
  Цепи качнулись. От жирного пятна под ногами разило смрадом большого расчлененного зверя.
  - Ты удивлен, пытаешься угадать имя. Предатель не любил предаваться постам. Грязь и смрад - признак живого гниения. Он был еретиком и нравственной свиньей. Здесь место свиней, толстых, зажравшихся свиней.
  - Для кого расчищено место? - спросил Алессандрио, догадавшись о судьбе своего защитника.
  - Упаси, боже, стать предателем братства. Разбойник с большой дороги достоин лишь мгновенной смерти от топора. Но предателю Господа гореть в вечном пламени.
  В следующем зале на каменных полках застыли разнообразные сосуды с мутным содержимым.
  Алессандрио остолбенел, разглядев среди гнилой жижи причудливые останки мелких замученных существ. Он узнал змееобразные хрупкие тела. В стеклянных колбах плавились, подергивая полурастворенными конечностями, его змееныши.
  Они уже не походили на саламандр. Тела развились до идеальной формы. Головы, слегка сплюснутые, так и не покрылись какой-либо растительностью. Руки, ноги и пальцы, приобрели идеальное сходство с человеческими, но сзади под выпирающим хребтом сохранились короткие крючковатые хвостики, покрытые чешуей.
  
  Алессандрио прослезился. Что сотворил с крошками изобретательный разум палача! Одни малыши корчились в сернокислой пене, третьих палач пригвоздил к распятиям. Костлявые тельца подергивались, твари поскуливали, слизывая с костей гнилые ошметки.
  Более всего Алессандрио поразило то, что оголенные раны гомункулосов на глазах затягивались свежей плотью. Стоило только ранке затянуться, как из подвешенных над головами резервуаров снова струилась кислота, прожигая раны до костей.
  Алессандрио нахмурился. Прикованные гомункулы в точности повторили его мимику.
  "Я создал подобия, всего лишь подобия, - думал художник. - Они лишь тени, игрушки, калейдоскоп воображения. В них нет созвучия с человеческой душой. Они вроде ящериц или обезьян. Их можно любить, но сострадать им не обязательно. Я не привязан к змеенышам, а жалость, хотя и сестра любви, но самая уродливая из сестер. О, нет, вы не заставите меня плакать!"
   - Посмотри сюда, Алессандрио, - сказал инквизитор. - Ты, возомнив себя творцом, наплодил опасных зверюшек. Знаю, что твое сердце сжимается так же, как сжимается сердце бога при виде погибающего от рук Сатаны человечества.
  - Созданное разумом человека - подсказка природы. Гомункулусы - ее создания, не мои. Пусть сердце Всевышнего содрогнется от жалости.
  Прикованные гомункулусы с обожанием глядели на Алессандрио. Ему послышалось: "Помоги, отец!"
  У Алессандрио выступили слезы. "Господи! Искусство палача стало твоим искусством! Пощади, этих тварей, будь милостив!"
  - Ты растроган, художник? - усмехнулся инквизитор, заметив слезы в глазах юноши. - Ты поражен жестокостью механика, изобретшего для милых созданий вечный конвейер боли? Я познакомлю тебя с мастером пыток. Эй, Чезаре Ачилло! - крикнул инквизитор в темноту дальних анфилад.
  Послышались шаги, появился низкорослый упитанный доминиканец, на ходу распутывающий охапку пеньковых веревок.
  - Иду - иду! Что угодно, ваша милость? - слегка поклонился он.
  - Чезаре, дорогой, ты довел гостя до слез.
  - А, понял, - сказал палач, закручивая вентили на колбах, - переусердствовал с азотом. Но я не злодей, нет. Все время занят мыслью: "Не пора ли милейших тварей выпустить на волю?" А, ваша милость?
   - Без шуток, Чезаре. Ступай по делам. Кстати, веревку не забудь.
  - Слушаюсь! - на прощанье монах оглянулся на Алессандрио. Глаза встретились. Юноша не выдержал насмешливого взгляда палача. От омерзения его передернуло.
  Гиззо, искоса наблюдая за ними, продолжил:
  - Нужно отдать должное упрямству и стойкости маленьких дьяволят. Гаденыши умеют хранить тайны Сатаны. Но наши палачи тоже своего рода мастера. Большие мастера. Я вижу страх в твоих глазах, Алессандрио. Зрачки дрожат, глаза мечутся, обдумывая варианты побега. Наши глаза всегда предатели и выдают преступные мысли. Дьявол обуздывает зрение в последнюю очередь. Гомункулусы не могут врать. Они рассказали, что именно ты, Алессандрио, и никто иной, - их создатель, прародитель и бог. Иными словами, ты, Алессандрио, подобие Сатаны в масштабе их разума. Милейшие создания выдали тайну твоей души.
  - Неправда. Неразумные твари не могут говорить.
  - Неразумные твари? Так ты их называешь? А по-нашему - они вполне разумны, вот только разум их направлен против рода человеческого.
  - По-вашему, макаки - тоже враги человечества?
  - О, нет, между обезьянками и твоими подопечными большая разница. Разум гомункулусов, их память, незлобивость, неприхотливость и самоотверженность могут очаровать сердце Всевышнего, и он сделает выбор не в пользу современного человека. Как это случалось не раз. Вот ты, например, талантлив, но дарование дается вкупе с пороками. Ты, по наблюдениям конгрегации, не в меру похотлив, проводишь много времени среди шлюшек, погружен в разврат, беспробудное пьянство и ни крупицы не пожертвовал церкви от низвергнутого на тебя водопада из золотых монет.
  - Я догадался, кто написал донос.
  - В судебной практике известно множество случаев оговора по причине зависти или ревности. Но мы должны среагировать и расследовать каждую кляузу.
  - Мазини ревнует.
  - Здесь не исповедальня.
  - Исповедоваться должен клеветник, а не я.
  - Оговор не грех, а заблуждение.
  - Я не виновен.
  - Ты совершенно забыл о созданных тобой тварях. С тех пор, как они сбежали от тебя, их развитие не прекращалось ни на мгновение. Конгрегация заметила неладное в Сиене. Эпидемия разврата коснулась даже наших людей. Сыскной отдел наполовину обезлюдел из-за доносов сыщиков друг на друга, и пока палачи заливали оловом глотки собратьям, не исполнивших обет, твои создания невероятно размножились. Нам повезло. Мазини представил экспертам дьявольское существо. Ты недаром провел целый год в темнице. Пока осведомители наблюдали за тобой, лягушата успели выучить латынь, их разум стал острее. Они рассказали о тебе, Алессандрио более, чем знаешь сам. Мы знаем о твоей тщеславной мечте превзойти великих мастеров. А также о безумных планах покорить мир, заселив его змеенышами Термигона Базельского. И также о скромном желании излечиться при помощи колдовских зелий.
  - Колдовских зелий? О чем ты говоришь, доминиканец?
  - Виттория, служанка, опоившая тебя, оказалась ведьмой. В ее комнате наши люди обнаружили множество ядовитых запрещенных трав.
  - Ты врешь! Но вижу, куда клонишь. Заявляю: Виттория не отравительница! Она избавила меня от чахотки, но, разумеется, не колдовством.
  - В каморке Виттории обнаружен альпийский вьюнок, растение чрезвычайно редкое и дорогое, добыть которое можно лишь на неприступных высокогорных скалах, куда, как известно, дорогу знают лишь наездницы на метле.
  - Она купила траву на рынке.
   - О, нет. Травка эта чрезвычайно дорогая. Герцог Миланский сулил замок с угодьями за единственную щепотку зелья для умирающего сына. Но альпийский вьюнок так и не был ему доставлен. Инфант, малолетний отпрыск, скончался. Герцог возглавил охоту на ведьм. Четыреста ведьм герцог сжег и утопил. А причина войны - альпийский вьюнок. Виттория могла бы стать владелицей замка, важной сеньорой, и щеголяла бы в парче и шелках, она могла бы окружить свой трон толпой знаменитых художников, и более того, снабдила бы их заказами, возвысила, обеспечив богатством и славой. Но ведьма, словно привороженная или сама опьяненная приворотом, потратила драгоценное лекарство не на дофина. Она вылечила художника, с весьма незначительным талантом, чьих картин никто никогда не купит.
  - Значит, я заподозрен в колдовстве? Околдовал, чтобы меня околдовали?
  - Если врачеватель втирает в грудь чахоточного дегтярную мазь, а больной все же умирает, это не преступление. Но когда юная девушка подсыпает в бульон драгоценные травы, и укладывается к больному художнику в постель, это выглядит более чем странно.
  - Почему странно, если весьма полезно для здоровья?
   - Разумеется, не вредно, пока нет умысла. Но умысел доктора - обменять деготь на золото. Умысел ведьмы - очаровать и обменять душу. И тот и эта - грешники, так как держали в руках приманку, завлекая заблудшего агнца в пропасть.
  - У Виттории не было умысла. Девчонка не любила меня и, легко изменив, упорхнула навсегда из мастерской.
  - Ты хочешь сказать: упорхнула из твоей холодной постели? Вот как! И в каком же направлении? И с кем? Не с благородным ли господином в бархатном плаще с алмазными шпорами на ботфортах? Далее процитирую слова дамы из хроники допроса: "...Его ладони обожгли до костей, а звездные глаза разогнали муть со дна души. Я увидела другой мир, без копоти в небе" - "Как его звали?- спросил судья. - Быть может, Люцифер?" Ответ ведьмы:- "Люцифер".
  - Люцифер!
  - Это серьезное признание. Могу ознакомить с протоколом допроса.
  - Не нужно. Его диктовали с пыточного кресла.
   - Называя ведьму Селеной, Юноной или Венерой, ты сознаешься в соучастии в вакханалии. Эти имена под запретом. Папская булла призывает громить идолов. Дионис с Паном - проклятия сатанизма, который из века в век возрождается в разных обличиях, тревожа честных граждан. Бесы, похищая младенцев, слетаются на шабаш и раздирают на куски их нежные тела. Потянув за ниточку, мы раскрыли новый умысел Сатаны - зарождение шабаша новомодных еретиков. Зараза обычно селится там, где другое заболевание уже нанесло глубокие раны. Сначала мы нашли гомункулусов, потом их создателя. Черная немочь и злобные твари возникли не на пустом месте. Вокруг твоей души с детства начертаны сатанинские знаки. Злые чары пробудили трясину. Хоровод порока увлек на поле Сатаны. Ты согрешил, покайся!
  - Разве эксперимент - преступление? Любопытство не есть ослушание.
  - Замыслы дьявола непостижимы разумом смертных. Но топор в руке убийцы виноват более преступника, потому что явился подсказкой для слабого ума. Тростинкой не расколешь голову жертвы.
  - Я никого не убил.
  - Ты сам есть топор в руках Сатаны. Поэтому придется ответить на многие вопросы. Ни меня, ни папу, ни соседку твою, ни служанку избрал погубитель рода человеческого орудием, а тебя. Вопрос лишь в том: почему?
  - Ты сказал: "соседку"?
  - Для тебя это неожиданно?
  - Что с Сандрой?
  - Она и Виттория - отличная пара для увеселительных полетов на шабаш.
  - Они дружили? Госпожа и служанка?
  - Предоставлю тебе удовольствие самому догадаться, кто из этих двоих был госпожой, а кто всего лишь свечку держал.
  - Ты говоришь загадками, хотя с виду не арап.
  - Сандру выдал разгневанный супруг, она в свою очередь, указала на Витторию - так мы замкнули цепь греха.
   - Бакалейщик оклеветал жену. Мозг ревнивца не поддается доводам рассудка.
  - Иногда ревность обостряет ум и сообразительность.
  - И только.
  - Поклянись на Библии, и Марко Мазини вызовут на допрос. Мы подвергнем его испытанию. Огонь жаровни укажет на клеветника. Дыба и факел под чреслами - самые надежные рычаги, отпирающие человеческие тайны. Ты сказал, что бакалейщик лжет?
  - Я сказал, что он ревнивец. Не более того.
   Инквизитор кивнул писцу, сидящему в углу, и тот, еще ниже надвинув капюшон на лицо, обмакнул перо в бронзовую чернильницу.
   - Ревнивец знает о тебе слишком много, - продолжил Гиззо. - Дополни допрос доносом и страшный суд обернется к тебе ангельским ликом. Он решится в твою пользу.
   - Я не желаю зла бакалейщику.
  - Зло ты уже совершил. Но твоя душа чрезмерно совестлива. Мы поможем спастись от заблуждений. Истина сильнее огня и дыбы
  Великий инквизитор замолчал, как бы с сочувствием взирая на заблудшего агнца, за спиной которого неожиданно появился палач.
  - Забери художника, Чезаре. Он твой.
  
  - 14-
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"