Все герои и события вымышлены, все совпадения случайны. Война - естественна для человечества, но противоестественна для человека! Всем погибшим на этой войне - ПОСВЯЩАЮ!
Гильзы на скалах
Пролог
"...Так стояли мы с друзьями
В перерывах меж боями.
Сухопутьем и морями,
Шли, куда велел приказ.
Встань фотограф в серединку.
И сними нас всех в обнимку.
Может быть, на этом снимке,
Вместе мы в последний раз...
Июнь 2005г. Москва.
На город, в котором никогда не останавливалась суета жизни, опустился теплый летний вечер. Он немного освежил удушливую атмосферу многомиллионного мегаполиса.
За открытым окном раздавались звуки клаксонов, гул моторов, шуршание шин на раскаленном за день асфальте Кутузовского проспекта. Слышались голоса людей спешащих домой после напряженного рабочего дня, цоканье каблучков на прекрасных женских ножках, трели мобильников переливавшихся сотнями мелодий.
Легкая прозрачная ткань на окне, невесомо колыхалась от сквозняка, гулявшего по освещенной лучами заходящего солнца комнате. Огромная гостиная с высокими потолками была наполнена теплым ласковым светом, отражавшимся от белых стен и стекол на дверцах итальянской стенки, заставленной книгами.
- Люда, в котором часу придет твоя знакомая? - спросил мужчина, сидящий на массивном диване из темно коричневой кожи. Откинув на спинку дивана свою широкую спину и положив на подлокотник крепкую загорелую руку, он посмотрел на порхающую по комнате женщину. Рядом с ним сидела девочка лет четырех. Высунув язык, и увлеченно сопя, она пыталась сложить пазл с героями мультфильма "Трое из Простоквашино". Мужчина изредка помогал ей. На стене напротив, висел большой плоский телевизор.
- Обещала в восемь вечера, - ответила молодая женщина, накрывавшая большой круглый стол за спиной мужчины. На сверкающей белизной скатерти, стоял букет белоснежных роз, наполняя комнату своим ароматом. Чуть слышно раздавался тихий звон хрустальных бокалов.
- А кто она? - вставляя в картинку очередной кусочек, снова спросил мужчина.
- Знакомая Сергея. Когда-то он спас ей жизнь в Грозном. Потом у них были отношения. Потом появилась я. Володя, какое вино поставить на стол? - Людмила, легким движением тонких пальцев, поправила непослушный, темный как смола, локон.
- Поставь то, что мы привезли из Испании. И что она хочет?
- Она нашла журналистку, которая снимала отряд Сергея перед их последним боем. Обещала привезти мне копию фильма. Вообще мне кажется, она любила Сережу.
- А ты? Ты любила? - Владимир с ревностью посмотрел на портрет мужчины над телевизором, одетого в военную форму. Угол портрета перетягивала черная траурная лента. Это был Сергей, первый муж Людмилы. Сергей погиб три года назад. От их любви с Людмилой осталась маленькая дочка Наденька, которая никогда не видела своего отца.
- Я? Конечно любила. Ой, Вовка, ты ревнуешь! Мне, конечно, приятно, но ты это напрасно. Сейчас я люблю тебя! - весело ответила Людмила, показав жемчуг зубов и, подойдя к мужу, поцеловала его. Присела рядом. Грациозно, кивком головы, откинула вбок длинные волосы. Вздохнув, посмотрела на портрет.
- Хотя, наверное, не так сильно, как надо. Вон Татьяна, до сих пор любит своего Лешку.
Живет одна, и по ночам ревет в подушку, - взгляд молодой женщины стал печальным.
С портрета на них смотрели умные, голубые глаза, слегка подернутые налетом какой-то смертельной усталости. Русая челка небрежно спадала на высокий лоб. Грустная улыбка чуть тронула плотно сжатые губы, образовав несколько морщин около рта и уголков глаз. На милицейском кителе с погонами старшины, тускло поблескивали многочисленные награды. Рядом находилось еще несколько фотографий. На одной, Сергей сидел на серых камнях. В полной боевой амуниции, он задумчиво курил, глядя вдаль. На коленях лежал автомат. За плечами виднелись снежные шапки гор. Вся его фигура, повернутая вполоборота к фотографу, внушала спокойствие и уверенность. Два остальных снимка были групповыми. Сергей был снят на фоне покрытого пылью танка, с надписью "Мурзик" на орудии. Он держал в руках гитару и смеялся. Обняв его за плечи, с широкими улыбками на чумазых лицах, стояли двое военных. По-видимому, члены экипажа боевой машины. На последнем снимке, восемь человек, в выгоревших горных костюмах, с торчащими из всех карманов автоматными рожками, ракетницами и рукоятками кинжалов, лежали на зеленой траве взлетного поля. Огромное количество алых маков покрывало место, где расположились бойцы . Вдали виднелся хвост самолета. Перед парнями возвышалась гора оружия, аккуратно составленного в пирамиду. В руках Сергея, как обычно была гитара. Все восемь, громко над чем-то смеялись. Владимир не знал, изображенных на фото, людей лично. Но из скупых рассказов жены, был знаком с ними заочно.
Жующий травинку крепкий парень в краповом берете, с румяным лицом - Вдова, снайпер. Хохочущий толстяк - Жук. Татарин - невысокий, широколицый, сияющий бритой головой, пулеметчик. Высокий, стройный широкоплечий мужик с простодушной улыбкой - Лапа, командир взвода. Гусь - ощеривший рот, в котором не хватало передних зубов. Маленький крепыш, самбист, бабник и весельчак - Гром. Из всех кто смеялся на этом снимке, только Лапа и Жук иногда заходили к Людмиле в гости. Остальных уже не было на этом свете. Только фотографии и память в сердцах знавших их людей.
Рядом со снимками висела, запечатленная на них, обшарпанная, гитара. По рассказам друзей Сергея, гитара лежала на кровати, как вдруг, неожиданно, с резким звоном, лопнула струна. Через полчаса все узнали, что Сергей погиб. Сопоставив время, выяснили, что струна оборвалась в момент, когда пуля пробила его сердце. Инструмент умер вместе со своим хозяином. И теперь одиноко пылился, замолчав навсегда. К вещам, как и к людям, тоже приходит смерть.
Владимир обнял жену. Полтора года назад, когда он пришел устраиваться в возглавляемую Людмилой фирму, на собеседовании он с восхищением смотрел на сидящую перед ним женщину. Ей было тридцать лет с хвостиком. Она была завораживающе прекрасна. Красота была не вызывающе броской, а скорее сдержанной и утонченной. Черный изгиб бровей. Маленькая родинка слева на переносице. Изящный подбородок. Приветливый ласковый взгляд. Глубина ее серых глаз притягивала. Что-то неуловимо манящее в ее зрачках, заставляло неотрывно смотреть на нее. Мягкий идущий из глубины голос, теплом обволакивал сердце. Движения стройной фигуры были плавными. И он влюбился, как мальчишка. Сослуживцы поведали ему ее историю, приукрашивая подробности. Несмотря на это, и на то, что у нее был ребенок, Владимир начал ухаживать за своим шефом. Сначала Людмила держалась. Но вода камень точит. И спустя полгода они поженились. Он полюбил и ребенка, маленький комочек с озорными хвостиками цвета свежескошенной соломы. И теперь все свободное время тратил на девочку. О прошлом не вспоминали, стараясь не трогать утихшую в сердце Людмилы боль. И вот сегодня этот телефонный звонок.
- Нет, я не ревную. Ну, может немного, - и Владимир поцеловал жену. Девочка закончила собирать картинку.
- Мама, а кто к нам придет? - спросил ребенок, забираясь на колени к матери. Усевшись поудобнее, обхватила ее шею своими ручонками.
- Да. И еще пирожные. Я их много купила. Кстати вот и наша гостья, - услышав трель дверного звонка, Людмила, ссадив дочку на диван, пошла открывать дверь.
Владимир поднялся с дивана, взял Надю на руки, и следом за женой вышел в прихожую.
- Здравствуйте! - стройная рыжеволосая женщина, одетая в светлое ситцевое платье, изящно подчеркивающее ее фигуру, стояла на пороге. На вид ей было лет тридцать, как и Людмиле. Рядом, держа ее за руку, стоял мальчик, примерно одного возраста с Надеждой.
- Здравствуй Оля! Проходи. А это кто к нам пришел? - Людмила нагнулась к мальчику.
- Это Саша. Мой сын, - ответила Ольга.
Мальчик поднял на Людмилу свои глаза.
- Господи! - словно разряд тока прошел через мозг. Людмила удивленно посмотрела на гостью, и снова на мальчика, - Твой сын. И его. Сергея.
Синие глаза ее погибшего мужа с любопытством смотрели на нее. Ошибиться было не возможно. Мальчик и мужчина на висевшем в гостиной портрете были очень похожи.
- Да. И Сергея. Поэтому я и пришла, - с некоторой тревогой и вызовом глядя на Людмилу, сказала Ольга. Владимир только крякнул от удивления, и опустил Надю на пол.
"А этот парень умел выбирать женщин" - глядя на Ольгу и Людмилу, подумал он. Мужская привычка сравнивать женщин сработала в его голове. Через минуту пришел к выводу, что Ольга тоже очень привлекательна. Только движения ее отличались резкостью, и взгляд ее изумрудных глаз был несколько жестче и серьезней. И веснушки, усыпавшие ее чуть вздернутый носик. Женщины смотрели друг на друга. Молчание затянулось.
Девочка подошла, внимательно посмотрела на мальчика. Улыбнувшись гостю, сказала.
- Привет, меня Надя зовут. А тебя.
- Александр, - серьезно сказал мальчик и, подумав, добавил, - мне почти четыре года. У меня есть грузовик.
Протянув девочке игрушечную машину, улыбнулся в ответ. Надя взяла игрушку, посмотрела на нее, и взяла Александра за руку.
- Мне тоже четыре года. Пошли играть, - и потянула мальчика за собой в гостиную.
- Что мы стоим у порога. Проходите в комнату, - Владимир нарушил неловкое молчание.
- Да Оля, пойдем. Расскажешь все, - Людмила вздохнула, и первая прошла в двери гостиной.
Дети, поев торта, сидели на полу и играли. Быстро найдя общий язык, мальчик и девочка рассаживали кукол за уставленный игрушечной посудой стол. Женщины, держа в руках бокалы с красным испанским вином, тихо беседовали. Владимир внимательно слушал.
- Вот так все и получилось, - говорила Ольга, - прости меня. Но я любила его, и не могла поступить иначе. Я и сейчас люблю его. Наверное, я дура, раз полюбила мужчину, который любил другую. То, что той ночью произошло между нами, это случайность. Случайная командировка, случайная встреча, случайная любовь. Но я не жалею. И не хочу перед тобой оправдываться.
- Не надо. Я не держу на тебя зла. Тем более его больше нет, и делить нам с тобой некого.
Мать Сергея знает о Саше?
- Да. Когда он погиб, я сразу приехала к его родителям и все рассказала. Они сначала не верили. Тем более ты была его женой. Вдовой, - Ольга запнулась на последнем слове, посмотрела на Людмилу. Та сидела, с теплой улыбкой глядя на детей. Ольга продолжила, - потом все-таки приехали ко мне, увидели Сашу и приняли нас в семью. Николай Владимирович, пока был жив, помогал. А неделю назад мать Сергея сказала, что мне пора все рассказать тебе. Ради детей. Они ведь брат и сестра. Вот я и пришла.
- Правильно, что пришла. А про видео их последнего дня, соврала? Причину придумала, чтобы прийти?
- Нет, не соврала. Забыла совсем. Есть видео. В сумочке диск лежит. Я этих журналистов три года разыскивала, - Ольга встала и пошла в прихожую. Через минуту вернулась, держа в руках коробку с DVD диском. Передала ее Людмиле.
- Возьми, это тебе. У меня есть. Оказывается, этот фильм показывали как-то по телевизору. Да, поздно уже. Нам пора.
- Оставайся, места много. Вова, ты не будешь против, если Ольга останется? А завтра отведем их к бабушке, - и Людмила кивнула на ребятишек.
- Нет. Тем более Надя и Саша вполне подружились. Вон видите, какая идиллия.
Дети, достав альбом и карандаши, что-то совместно рисовали, лежа рядышком на полу. Людмила посмотрела на часы. Стрелки показывали 22-45.
- Тогда посмотрим фильм. Сейчас только детей уложим и посмотрим...
С экрана, в свете прожектора, прорезающего темноту ночи, пронзительными глазами цвета небесной сини, смотрел мужчина. Одетый в военную форму, он сидел, держа в руках гитару. Раздались аккорды мелодии и, красивым бархатным голосом он запел известный романс, написанный героем Отечественной войны 1812 года - Д.В.Давыдовым.
"Не пробуждай, не пробуждай
Моих безумств и исступлений...."
За кадром женский голос начал говорить.
" Мы снимали этого человека три года назад. Сейчас его уже нет в живых. Он погиб спасая детей в апреле 2001 года, выполняя свой воинский долг в Чеченской республике. Съемка происходила в мае 2000 года. Случайно оказавшись в этом подразделении, ни мы, ни эти ребята еще не знали, что для многих из них эта съемка будет последней в их жизни. Через сутки, 14 человек из тех, кого Вы увидите в этом фильме, погибнут. Погибнут, защищая нас с Вами. Этот фильм о войне, о людях, о жизни и смерти. И конечно о любви. О любви достойной художественного романа или поэмы.
Итак, мы начинаем наш фильм..."
Глава 1
"Пацаны, пацаны, я Вас вижу как будто реально.
Вы приходите ночью ко мне, как живые, во сне.
Вы простите меня, пацаны. Может это банально.
Только я до сих пор, до сих пор, до сих пор на войне.
---солдатская песня. Чечня 2000 год.---
2000 год. Грозный. Чеченская республика. Ночь стояла над городом. Темная, холодная - она накрыла город пеленой дождя. Его бесконечные потоки, падающие с небес, превращали землю в непроходимую грязь, похожую на пластилин. Эта, с шумом льющаяся стена воды, сейчас, в конце февраля, казалась нелепой ошибкой природы. Влага была везде. Ручейками стекала с мешков уложенных друг на друга. Капала с пламегасителей спаренной 14.5 мм. зенитной установки, гулко разбиваясь о бетон перекрытия. Хрустальными стразами блестела на патронной ленте и медных головках крупнокалиберных пуль. Зеркалом лужи разлилась под ногами. Хлюпала в стоптанных заскорузлых ботинках. Несмотря на зиму, снега не было. И от этого ночь казалась еще темней. Тишина нарушалась треском автоматных очередей. В черном безлунном небе бешено носились светлячки трассирующих пуль. Десятки сигнальных ракет ежеминутно вспыхивали в вышине, создавая иллюзию праздника. В их свете, развалины домов приобретали фантастический вид. Казалось, что вы находитесь на съемочной площадке голливудского фильма ужасов. После стольких лет войны, бессчетного количества штурмов и бомбежек, в некогда красивом городе Северного Кавказа, почти не осталось целых зданий. Одни руины, которые возвышались бесформенными грудами строительного мусора. Из мрака проступали причудливые очертания исполинских неведомых монстров, с торчащими во все стороны страшными клешнями из покореженных балок и арматуры. Иногда в темноте слышался грохот. В умирающих домах, рушились разбитые снарядами и источенные дождями и ветром перекрытия. Раздавался звон бьющегося стекла, громыхали, сорванные с крыш листы железа. Качаясь на уцелевших петлях, скрипели простреленные и проржавевшие вывески над остатками магазинов и офисов. Шуршала бумага, стаями сказочных птиц летая по переулкам. Над немногими уцелевшими подъездами пылал огонь, с шумом вырываясь из самодельных горелок. Играя на расстрелянных стенах и разбитых окнах, языки пламени добавляли таинственности. Эхом разносилось по пустынным улицам испуганное карканье потревоженных чем-то ворон. Под обломками кирпича и бетона громко пищали крысы. Они дрались из-за разложившихся остатков человеческой плоти, погребенной в подвалах и квартирах, разрушенных дьявольской мощью взрывчатки. Над вершинами холмов, опоясавших город, разливалось, грязное зарево горящих нефтяных скважин. Отражаясь в небесах, оно создавало впечатление заката, который, зацепившись за макушки деревьев, навечно остался лежать на вершинах сопок. Черный густой дым толстыми столбами подпирал пылающее небо, не давая ему упасть на эту землю, густо политую кровью сотен людей.
Город был мертв. Но вопреки всему, на этом страшном кладбище теплилась жизнь. Она с невероятным упорством цеплялась за эти развалины. Здесь еще продолжали жить люди. Они ели, спали, плакали, смеялись, любили и рожали новых людей. И продолжали убивать друг друга.
Закутавшись в мокрую плащ-палатку, сидя на гранатном ящике, Сергей всматривался в темноту ночи. Руки сжимали влажный, застуженный за ночь, автомат. От обледеневшего ствола мерзли руки. Мороз закрался даже под свитер, и нательный крест неприятно холодил грудь. Когда сырость и холод начинали сильно донимать его, Сергей вставал и начинал ходить, делая приседания и взмахивая руками. Два шага вперед, два шага назад. Изредка, приставлял к глазам бинокль, крутил головой, пытаясь что-нибудь рассмотреть сквозь мрак и пелену дождя. Каждый час пускал осветительную ракету. Со звонким хлопком она вырывалась из ствола пистолета, стремительно взмывала ввысь и, распустившись белым цветком хризантемы, медленно падала, освещая окрестности. Когда она гасла, темнота становилась еще гуще. Казалось, ночь мстит человеку за свет, который он пытался принести в ее царство.
"Ни черта не видно. До чего здесь ночи темные" - думал Сергей, ежась от холода.
Внизу под Сергеем находился построенный из бетонных блоков бункер. На его крыше был оборудован наблюдательный пункт. Стояла, задрав вороненные стволы в небо зенитка - спарка двух КПВТ. Рядом с ней лежали коробки с патронами. Стояла кривоногая деревянная лавка, на которой были разложены бинокль, прибор ночного видения и пачка осветительных ракет к сигнальному пистолету.
Внизу раздавались, приглушенные бетонным потолком, голоса. В бункере играли в карты. Но понять разговор было невозможно. Чей-то богатырский храп навсегда похоронил надежду, разобраться в хитросплетениях игры.
"Ну, Жук и храпит! Наверное, слышно, аж в Старых промыслах. Надо попросить Лапу, пусть его разбудит на смену. А то не высплюсь" - Сергей снова передернул плечами, стараясь прогнать озноб, бегающий по коже.
Снизу послышался скрип двери, закрывавшей вход в бункер. Луч света вырвался на свободу и снова исчез. Раздались шаги по лестнице, ведущей наверх, к Сергею. На НП поднялся Лапа.
- Серый, тихо сидишь. Не спишь случаем? Смотри, а то морду раскровеню.
- Нет, Димон, просто задумался. Просьба есть. На смену, разбуди Жука. Спать хочется. А этот тигр не даст.
Лапа улыбнулся и ответил.
- Ладно, разбужу. Эта падла, не появлялась?
- Нет еще. Рано. Он обычно, часа в четыре начинает, а сейчас только половина.
Падла - это ночной стрелок, который каждую ночь, методично, в одно и то же время, начинал обстрел соседнего блок поста.
За неделю успел завалить двух солдат и тяжело ранил взводного. Летеху Василия - веселого здоровяка и балагура. Лейтенант лихо пил водку, мастерски владел приемами самбо. И прекрасно играл на гитаре. Любил Цоя. На пару с Сергеем, они составили прекрасный дуэт. И вот Ваську отправили в госпиталь. Немного посовещавшись, с оставшимся за Василия прапорщиком Михаилом, решили отомстить за ребят и лейтенанта. Два дня планировали, как это лучше осуществить. Когда все было готово, поговорили с ротным. Тот, подумав, дал добро, обещая потом замолвить слово перед "Батей". Теперь ждали, когда появится стрелок. Дмитрий Лаппо картинно стоял, расставив ноги и глядя в бинокль, осматривал развалины. Над бруствером из мешков с песком, возвышалась его стройная широкоплечая фигура. Сергей, поправив на плече автомат, подошел к товарищу. Вскинув руку с пистолетом, пустил в темное небо очередную ракету. Через секунду, она вспыхнула, ярко осветив округу. Стало видно ДОТ соседей, груды развалин, разбитую дорогу, ведущую к расположению, пустые ряды маленького рынка, стихийно возникшего, возле места базирования отряда. Догорев, ракета потухла. В этот момент, звонко и хлестко раздалась длинная пулеметная очередь. Лапа и Сергей присели, прикрывшись бруствером.
У соседей кто-то громко заорал. Сквозь амбразуру Сергей увидел, как трассирующие пули начали выбивать чечетку на стене ДОТа, принадлежавшего соседям.
Радиоэфир взорвался криком.
"Сосед 1, сосед 1! Я Сосед 2! Нас обстреливают, у меня трехсотый, легкий. Дурило - руку с сигаретой в амбразуру высунул, кисть раздробило. Я открываю огонь. Можете работать, как договаривались! Удачи!" - Сергей узнал голос Мишки, прапорщика соседей.
Стреляли с разрушенного хлебозавода. Отсюда стрелков не было видно, мешала "свеча" девятиэтажки и кирпичная "хрущовка". Они закрывали собою разбитую пекарню. Чтобы выйти на позицию, оборудованную ребятами, нужно было пробежать триста метров вдоль домов, каждую секунду рискуя получить пулю из темных окон. Но риск был частью их жизни.
- Серый, дуй вниз, на сборы одна минута. Жука гони сюда, к зенитке. Будет прикрывать отход, - сказал Лапа, снова прильнув к биноклю.
Не чувствуя под ногами ступенек, Сергей слетел вниз, вбежал в помещение. Яркий свет ударил по глазам. Игроки посмотрели на Сергея. Саитов Марат прятал колоду в карман разгрузки. Серега, привыкнув к свету, осмотрелся, взял гранатомет, сумку с гранатами и, дав пинка еще храпящему Жуку, сказал:
- Хорошо. Мы с тобой будем работать. Гром, Лапа и Марат страхуют. Жуча, ты наверх, к зенитке, прикроешь, когда будем отходить.
И еще - "броники" наденьте. Там соседи пальбу открыли, мало ли что.
Жук, с заспанным лицом, тупо хлопал глазами. Потом до него, наконец, дошло, и он заорал.
- А что это я, на зенитку? Вы воевать будете, а я тут сидеть?
- Жуча, это приказ, давай не сейчас базарить будем, - Сергей забросил за спину сумку с выстрелами к РПГ.
- Ну что, готовы? С Богом! Пошли,- вымазав лица сажей из печки, все вышли.
Пулемет тарахтел, прерываясь только на перезарядку. Стрелков было двое. Пулеметчик и снайпер. Выстрелы снайперской винтовки маскировались огнем пулемета. Но опытные уши Сергея и ребят быстро раскусили этот нехитрый фокус. Соседи вели огонь по пулеметчику, но их пули только бессильно высекали искры из железобетона стен. Пулеметчик лежал за этой преградой, выставив ствол оружия в дыру, пробитую снарядом небольшого калибра.
- Серый, он на втором этаже. Видишь?- шептал Лапа - я его сразу засек. А снайпера не вижу. Вдова, тебе не видно?
Отсюда было видно позицию пулеметчика, но его самого скрывала стена. Зато выше находилось окно, в которое можно было пустить гранату от РПГ. Они лежали на пыльном полу, усеянном битой кирпичной крошкой, на четвертом этаже разбитой пятиэтажной "хрущевки". Стараясь не привлекать внимание местных жителей, они нашли и приготовили эту позицию. В квартире отсутствовала внешняя стена, снесенная прямым попаданием авиабомбы. Парни спрятались в одной из комнат, в глубине пустой квартиры. С улицы, бойцов нельзя было увидеть даже днем, не говоря о ночи. Им же открывался прекрасный вид на все этажи разбитого хлебозавода, откуда стрелял пулеметчик и снайпер бандитов.
- Пока не вижу, - прижав к глазу оптический прицел ВСС, ответил Вдовин. Эту винтовку кое-как выпросили у начальства, якобы для чистки. До этого, она лежала на складе. И руководство берегло ее, как зеницу ока.
- Все засек. Он выше на этаж. Первое окно от угла, - увидев вспышку от выстрела, Вдовин снял оружие с предохранителя.
Лапа вытащил из сумки за спиной Сергея гранату, стартовый заряд и начал сборку выстрела.
Сергей приладил оптику на гранатомет.
- Лапа, давай "объемник" сначала. Фугасным потом добавим. Чтобы наверняка. Вдова, скажешь, когда снимешь снайпера.
"Объемник" - термобаррический граната. Взорвется в закрытом помещении, ничего живого не останется.
Оценив дистанцию, Вдовин целился туда, где, по его мнению, была голова снайпера, и нажал спуск. Раздался шелест и негромкий лязг затвора. Выстрел был почти неслышим.
" Фр-р-р" - 9мм пуля вспорола воздух над лежащими бойцами. Через мгновенье она вошла между глаз бандита.
- Готов! Теперь Ваша очередь,- Вдовин, увидел в прицел, как дернулся ствол бандитской винтовки.
Сергей встал на одно колено, положил гранатомет на плечо. В оптику прицела он видел алые вспышки выстрелов и искры, летевшие из пламегасителя в разные стороны. Повел трубой РПГ выше, в прицел попало окно над пулеметчиком. Дистанция метров сто. Не промажешь.
- Выстрел, - сказал Сергей.
Раздался громкий хлопок, и граната с шипением рванула вперед. Пылающий, ярко малиновый, шар влетел в окно хлебозавода. Ослепительная вспышка и грохот раскололи темноту ночи. Серега видел, как из окон второго этажа, откуда стрелял бандит, вылетел огненный смерч. Пулемет захлебнулся. Дмитрий снова зарядил гранатомет.
- Добавь Серега! - радостно заорал он.
- Выстрел! - крикнул Сергей, через пару секунд снова громыхнуло.
- Все чижики, сваливаем, - Лапа нажал тангету радиостанции, - Жуча, смотри в оба, мы отходим. Сосед 2, мы возвращаемся. Не подстрелите. Да, Спокойной ночи! Гром, Марат, вы что уснули - отходим!
Выскочив из подъезда и темными тенями прокравшись вдоль развалин, ворвались в бункер.
Все пятеро, посмотрев на свои чумазые, но довольные лица, громко рассмеялись...
Утром дождь перестал. Стоял густой туман, сквозь который начали пробиваться первые солнечные лучи. Во влажном воздухе хорошо были слышны даже самые слабые звуки. Стрельба на улицах стихла. Только окрики шаги часовых да лязг оружия разносились в бездонной звенящей тишине наступающего дня. Пришла смена. Сдав пост еще не до конца проснувшимся товарищам, шлепая по лужам на асфальте, герои ночного приключения, зевая, направились к своей палатке. Доложив ротному о ночной перестрелке и ее результатах, получив разрешение идти отдыхать, отправились в отрядную баню.
Это был неказистый, сколоченный из подручных материалов домик. Снаружи его обложили мешками с песком. В целях безопасности. Как-то раз крупнокалиберная пуля, прилетевшая неизвестно откуда, пробила деревянную стену и сделала огромную дыру в одном из тазов. В бане, была парилка, совмещенная с мойкой, где стояла сложенная из природных камней печь-каменка. Бурлил кипяток в огромном железном котле, который раздобыли в одном из частных домов, покинутом хозяевами. Рядом расположился полок, под ним стоял вместительный бак, для холодной воды. На потемневшей от воды лавке, у противоположной стены, лежали тазы. К мойке, был пристроен предбанник. Его обстановка тоже была скромной. Большой стол, табуреты вокруг него, в углу тумба, на которой стоял самовар. На пластмассовой полочке белого цвета, висевшей, на стене рядом с входной дверью, стояли стаканы. Вдоль стен висели крюки для одежды. На полу настелен коричневый, в желтую клетку, рваный линолеум. Поверх которого, были разбросаны куски туристических полипропиленовых ковриков. Тускло мерцала лампочка под потолком, оббитым картонными коробками из-под бытовой техники и водки.
В предбаннике, на столе, спал дежурный по бане. Судя по опорожненной наполовину бутылке водки, за дежурство он сильно "утомился". Но, несмотря на это, баня была горячей. На груди у дежурного, лежала русская трехрядная гармонь, которая, при вдохе и выдохе спящего, издавала мелодичные звуки. Вдова - увидев такую идиллию, улыбнулся, выставил всех из бани, достал из разгрузки дымовую шашку и бросил в открытую дверь. Откуда, через пару секунд, повалил густой черный дым.
- Пожар! Баня горит! - истерически заорал он.
В предбаннике раздался визг гармошки, грохот и из дверей вылетел заспанный дежурный. Всунув гармонь в руки Сергея, он сорвал с пожарного щита огнетушитель и мужественно шагнул в "бездну огня и дыма". Через минуту он вышел снова, неся в одной руке опорожненный огнетушитель, а в другой, еще дымящую шашку.
- Придурки! Вам только шутки шутить! - возмущенно сказал "огнеборец", весь белый от порошка, которым был наполнен огнетушитель.
- А тебя сюда, что водку пить поставили? Смотри, в другой раз морду набью. Тебе в пожарной охране работать надо, а не служить в нашем "Дважды краснознаменном, гвардейском, имени Ивана Сусанина, Гойко Митича и Емельяна Пугачева, партизанском - индейско-казачьем, кавалерийском хоре боевых пловцов" - серьезно и строго сказал Лапа. Остальные заливались смехом.
- Ну что, для героев сегодняшнего ночного боя, найдется парок? Нам, перед вручением Высоких Государственных наград, за сегодняшний Подвиг, нужно предстать пред лицом начальства чистыми - аки душа человеческая безгрешная, пред ликом Святых апостолов наших - Петра и Павла!- тожественно закончил он, произведя своей речью, неизгладимое впечатление на банщика. Тот, раскрыв рот, стоял как истукан. Только часто моргающие глаза говорили о том, что перед ними живой человек. Такое красноречие Лапы, было неспроста. После командировки, он собирался податься в духовную семинарию. Такое часто случалось с теми, чья душа уставала от войны.
- Слышишь, чучело в сахарной пудре, тебя спрашивают. Пар есть? - рявкнул Саитов.
- Есть, - ответил, обретя дар речи, банщик.
- Вот и ладненько! - закончил беседу Громов.
Разогнав остатки дыма из предбанника, зашли. Стараясь не вымазаться в порошке, обильно лежавшем на полу - последствия "борьбы с пожаром", разделись.
- Слышишь, мельник, убери тут, пока герои моются! - снова сказал Лапа, все зашли в парилку. Нагнав пару, сидели на полке, выгоняя из промерзших тел ночную сырость. За дверью послышалось шуршание веника и ворчание обиженного дежурного.
- Что ты на него взъелся? - спросил Лапу Сергей.
- Расслабился, сука! На посту водку жрет. Понятно, что пост так себе, не ответственный. Но мало ли что,- пробурчал Дмитрий.
- Блин, замерз как цуцик! Сел в кресло, ну на зенитке, чуть не околел к утру,- подставляя спину под горячие струи пара, сказал Жук.
- А кто, тебя дурака, туда садится, заставлял?- Сергей еще плеснул на каменку и посмотрел на Жука.
- Так ты сам сказал. Жук на зенитку, прикрывай, - Жук с возмущением посмотрел на Сергея.
- Ты что, так до утра и сидел? Балбес ты, Жучила. Мы когда вернулись? Что не видел? - Вдова достал из тазика веник.
- Я что знал! Сказали бы, Санек, слезай. Я думал... - начал кипятится Жук.
- О коровах ты думал. Ветеринар хренов. Уснул, наверное, вот и проспал. А теперь, кто-то у тебя виноват. Ладно, не пыхти, ложись лучше. Парить буду, - Лешка махнул на Жука веником. Ветеринаром, Жука называли потому, что помимо института МВД, он еще заочно закончил Тимирязевскую академию и имел диплом зоотехника.
В пару мелькали разгоряченные тела. Вдовин парил всех по очереди. Потом лег сам. Сергей взял веник и принялся за него. В предбаннике послышался хохот, топанье ног и веселый мат. Сменившиеся с постов пришли отогреваться. Дверь в парилку открылась, и парившиеся увидели довольную рожу Гусарова Славки - молодого лейтенанта, первый раз поехавшего в командировку на Кавказ.
" Довольная рожа" проговорила: " С легким паром!" и скрылась. Мужики стали мыться, нужно было освободить место для других. Закончив процедуры, Сергей вышел в предбанник. Завернулся в полотенце. Дежурный уже успел убраться после "пожара".
Вновь пришедшие пили чай, позвякивая ложками в стаканах и, ждали своей очереди. Шел негромкий разговор о пустяках. Кто-то придвинул Сергею стакан с кипятком. Кинув в него пакетик "Липтон" Серега надел пятнистые брюки и начал мотать чистые портянки, обуваясь. Вскоре вышли и остальные. Дольше всех копался увалень Жук. Весело перебрасываясь шутками с товарищами, оделись и, допив у дежурного остатки водки, чем вызвали его неподдельное огорчение, пошли в столовую.
Пункт временной дислокации - ПВД, находился на улице Алтайская. Когда-то, в далеком уже девяносто четвертом, именно по ней, ушла в Новый год 131 Майкоская бригада. Ушла в небытие. И стала самой главной и загадочной легендой той войны. Одним своим концом улица упиралась в старый аэродром. Прямо на участке взлетного поля, серыми плитами отгородили огромный кусок. Установили большие металлические ворота темно-зеленого цвета, КПП и полосатый, как милицейский жезл, шлагбаум. С его одной стороны, в качестве противовеса, проволокой были прикручены ржавые траки танков и обгоревшие катки от БМП. По периметру и углам ограды вздымались черно-серые кубы ДОТов, сложенные из бетонных блоков и шпал. В ремонтируемом здании бывшей авиадиспечерской, теперь, располагался штаб мобильного отряда милиции и УВД города Грозный. На белых, еще не до конца оштукатуренных, стенах виднелись язвы пулевых отметин, рыжими пятнами кирпича часто разбросанные на общем фоне постройки. Стояли большие палатки из брезента защитного цвета, оливковые вагончики и светлые сборные модули с синими рамами окон и крышей из гофрированного оцинкованного железа. В них жил личный состав, был оборудован медицинский пункт и столовая. Огромной кучей влажной черной земли возвышался блиндаж, где находился склад боеприпасов. Немного в стороне стояли баня и туалет. Силами отряда, в мерзлой грязи, рылись траншеи и строились ДЗОТы. В окопах, по колено булькала холодная жижа. Особой достопримечательностью, был ДОТ - времен Великой Отечественной войны. Построенный по всем правилам инженерного искусства, он имел двухметровые стены с узкими бойницами у самой земли и такой же толщины потолок. Скорее всего, в то время здесь находился военный аэродром, и это сооружение было одним из звеньев его обороны. Рядом с ПВД, стояла девятиэтажка, на крыше, которой установили постоянный пост наблюдения. В стенах высотки зияли огромные дыры - следы прямых попаданий снарядов. Только в одном подъезде из четырех, без света, воды и канализации, еще проживало несколько семей. Когда Сергей с ребятами первый раз заступили на дежурство на крышу высотки, на чердаке они обнаружили сваренные из арматуры клетки.
- Тут зверинец был? - спросил Жук, держа в руках цепь с металлическим ошейником на конце. Жук был здесь впервые.
- Ага, зоопарк. Только для людей,- ответил ему Саитов, топтавший вторую войну.
- Здесь рабов держали. Ну, заложников, если не понятно, - добавил Сергей. Жук с отвращением бросил ошейник с цепью на пол. Будучи добряком, здесь он открывал изнанку человеческой жизни. Со всеми ее пороками и злом. Вместе с подразделением Сергея, квартировалась рота столичного СОБР, с которой успели, крепко, подружится.
Перекусив в столовой бутербродами из заспиртованного хлеба ДХ (длительного хранения) с холодной тушенкой и запив все это мутноватой жидкостью, громко именуемой чаем, пошли отдыхать в палатку, ставшую за два месяца командировки домом.
На дощатом полу, рядами вдоль тряпочных белых стен, стояли двухъярусные кровати, застеленные синими одеялами. В центральном проходе в двух печках- буржуйках горел огонь. Рядом громоздились горы сапог и ботинок, наваленных для просушки. Слева от выхода белела пирамида для оружия, на ней, с холодным сдержанным блеском, чернели автоматы. Под пирамидой ютились два зеленых ящика. В первом лежали боеприпасы и гранаты. В другом, около полусотни разнокалиберных бутылок горячительного напитка. Водка предназначалась для праздников и Дней рождений, которые шли здесь, практически, один за другим. В остальное время пили спирт, пластиковые канистры которого скромно притихли под кроватями.
Застеленный клеенкой с огромными красными маками, в противоположном углу стоял стол и лавочки, а также деревянный шкаф с посудой и электрическая плита с кипящим на ней чайником. На одном из двух деревянных столбов поддерживающих крышу, громко бормотал телевизор. На спинках кроватей висели зеленые бронежилеты, каски, рюкзаки и одежда. Рыжели, торчащие из разгрузок и "лифчиков", рожки автоматов. Между койками стояли солдатские тумбочки с личными вещами. Кое-где, на покатом потолке, виднелись плакаты с голыми девочками, календари с отмеченными на них датами и фотографии жен и любимых. Три лампочки под потолком освещали помещение. Воздух был пропитан крепким запахом мужского пота, обувной кожи, ружейной смазки, дешевого одеколона, кофе и табака.
Вычистив и поставив РПГ в пирамиду, Сергей разделся и, сунув "Стечкин" под подушку, завалился на кровать. Несмотря на усталость и бессонную ночь, спать не хотелось. Баня взбодрила уставший мозг и тело. В палатке жужжал пчелиный улей, постоянно кто-то входил и выходил. Слышался звон набиваемых пулеметных лент, бряцание и щелчки разбираемого для чистки оружия. За столом, как обычно резались в карты и домино. Бренчала гитара - Сашка, из соседнего взвода, страдал от неразделенной любви. Закрыв глаза, чтобы изобразить спящего, а то не будет отбоя, от вопросов о ночном происшествии, Сергей задумался.
Сколько он уже здесь? Что он здесь делает? И самое главное - зачем ему это надо.
Глава 3
"Чечня в огне, здесь не Афган.
Здесь вся война сплошной обман.
Чеченским снайпером комбат смертельно ранен.
Но матерясь, мешая грязь, огнем свинца сметая мразь!
Наш полк дошел, дополз до Грозного окраин.
Чечня в огне! Приказ нам дан. Чечня покруче, чем Афган!
Не спорьте те, кто здесь еще не побывали.
Нет, не за баксы и рубли! Здесь наши парни полегли!
А чтоб тебя Россия - Русь, - Великой звали!"
---солдатская песня. Чечня 1995г.---
30 ноября 1994г. - началась переброска ВДВ и сухопутных войск МО РФ на авиабазу Моздок и аэродром Беслан.
31 декабря 1994г. суббота. - Войска сосредоточены вокруг г.Грозный. Начало штурма Чеченской столицы. Потери российских войск около 300 человек. В районе ЖД вокзала в кольце окружения погибает 131 Майкопская бригада. Попытки прорваться к окруженным не увенчались успехом.
1 января 1995г. воскресенье - С Новым Годом!!!
5 января 1995г. "Комсомольская правда"
Россия вступила в 1995 год по колено в крови. Мы поднимали бокалы с шампанским и желали друг другу счастья, а в Грозном в это время умирали люди. Умирали наши мальчики, выросшие, кстати, в новой " демократической" России. Получая в свой девятнадцатый, двадцатый Новый Год вместо подарков - свинец.
Они, мальчишки валяются возле сгоревших танков и БМП уже пятые сутки, а их все снимают на фото и на видео и тиражируют на экраны всего мира.
А на наших - шутки, пляски, песни и тосты.
И нет больше сил, смотреть на это. Видеть лицо бездарного полководца, пославшего на смерть сотни и сотни людей. Слушать блеяние спикеров по поводу несовершенства Конституции, глубокомысленные размышления политиков на тему: "Конечно трагедия. Но..."
Тошно ловить с экрана благочестивый взгляд Патриарха Московского и Всея Руси, вещающего о восстановлении Храма...
1.01.1995. 2ч.30мин. г. Грозный.
Сергей, вместе с механиком 41Nй машины Егором Артемовым, натягивали провисшую гусеницу. Работали в свете переносных фонарей, молча, изредка матерясь вполголоса. Вокруг тарахтели десятки двигателей. В черном небе поминутно вспыхивали разноцветные огни "сигналок". Стройными колоннами проносились трассеры, перекрещиваясь в бездонной вышине. Посвистывали залетающие из города пули. Где-то справа громыхала батарея САУ, посылая тяжелые смертоносные болванки в раскинувшийся перед ними темный и негостеприимный город. Раздавалась частая стрельба из автоматического оружия. Гулким басом грохотал крупнокалиберный пулемет, выплевывая пули, каждая из которых способна была разорвать корову. Заливисто тявкали пушки БМПшек. В морозном воздухе эхом разносился грохот разрывов. Над головой пожухлыми листьями шуршали мины. Жутко завывая "грады" выпускали в небо длинные огненные свечи ракет. Вдалеке, над центром города разливалось малиновое зарево многочисленных пожаров. Несмотря на выпавший снег и легкий морозец, стоявший в эту ночь, под ногами хлюпала грязь. Сотни гусениц и колес превратили землю в непроходимое болото. Пехота с трудом переставляла ноги в этом месиве. Пахло перегретым железом, соляркой и порохом.
Парни работали быстро и слаженно, выполняя приказ ротного - подготовить технику к бою. Но и без приказа они уже знали, что от исправности вверенных им танков зависит их жизнь. В последний день ушедшего года, бойцы поняли, что эта война настоящая. Не легкое приключение, как казалось им несколько дней назад. Поняли, что убивают здесь не понарошку. В последний день декабря, полк потерял около тридцати человек убитыми. В их танковом батальоне тоже были потери. Погиб экипаж лейтенанта Вовки Рублева. Один из лучших экипажей полка.
Головной дозор и первая мотострелковая рота первого батальона попала в засаду в пригороде. Практически сразу боевики подожгли из РПГ несколько БМП. Огонь велся с нескольких направлений. Танки Рублева и ст. лейтенанта Быкова, командовавшего ротой, вступили в бой. Машина ротного наехала на противотанковую мину. Под правой гусеницей вздыбилась земля. Взрывом вырвало один каток, но гусеница не разорвалась. Быкову пришлось на время выйти из боя. Пересев в другой танк он снова помчался в этот чертов поселок. Не успел. Замаскированная в гаражах противотанковая пушка боевиков открыла огонь по танку Рублева. И прежде, чем экипаж Быкова уничтожил расчет орудия, дудаевские артиллеристы подбили "семьдесятдвойку". Машина загорелась, но продолжала вести бой. Экипаж маневрировал под шквальным огнем, стреляя из пушки и пулемета. Потом взорвался боекомплект. В считанные секунды бронированную машину разнесло на куски, а многотонная башня улетела на несколько десятков метров. Людей, находившихся внутри тесной коробки, развеяло на молекулы. На маленькие атомы, не оставив ничего. Ничего, кроме памяти о них.
Из экипажей боевых машин и десанта уцелело лишь несколько человек. В придачу, третий батальон полка, войдя в город с севера, на улице Маяковского попал под кинжальный огонь боевиков. Было подбито пять танков и несколько БМП. Пришлось перейти к обороне. Все это, и еще доходившие слухи о том, что в городе чеченцы окружили и уничтожают на вокзале целую бригаду, производили тяжелое впечатление. Новый год пришел незаметно. Только в последний момент вспомнили, что сегодня праздник. Собравшись несколькими экипажами, невесело сдвинули солдатские кружки с пахнущим соляркой чаем.
" Ну, что? С Новым годом!" - хмуро сказал Серега Сафаров, механик 41Nй.
Вяло жевали, ковыряя ложками в банках с тушенкой. Отметив ставший грустным праздник, разошлись по машинам. А через два часа появился ротный и распорядился подготовить четыре танка. Командование приказало доставить колонну с боеприпасами к осажденной на вокзале бригаде.
От холодного металла стыли руки. Приходилось поминутно бегать к выхлопному эжектору и отогревать озябшие пальцы о горячее дыхание работающего танкового сердца.
Пять замерших бойцов пехоты уже стояли под угловатой кормой "семьдесятдвойки" пытаясь согреться. Грязные, с закопченными и перепачканными сажей лицами, солдаты были похожи на трубочистов. На мальчишеских фигурах свободно болтались просторные бушлаты с надетыми сверху бронежилетами. Шапки из "натурального пыжика" казались облезлыми кошками на головах пацанов. Из огромных воротников торчали тонкие бледные шеи. Детские еще лица выражали равнодушие к окружающему их действу. Больше занимало другое. Голодное воинство пробовало разогреть несколько банок тушенки, положив их на решетку вентилятора, выгоняющего из стальной утробы раскаленный двигателем воздух. Наконец, танкисты закончили возиться с гусеницей. Собрав и уложив инструмент в ящик, подошли Серегиному танку. На башне, нахохлившись, сидел наводчик Андрей и, настроив рацию, слушал переговоры в эфире. С трудом вытягивая ноги из грязи, Сергей забрался на танк.
- Что там, Андрюха? - сбивая с сапог комья налипшей земли, спросил он наводчика.
- Что? А задница! На, сам послушай, - Андрей, снял замасленный шлемофон и протянул его товарищу. Сергей приложил к уху динамик. В эфире, кто-то охрипшим голосом просил о помощи.
Из радиоперехвата.
"10-й ...нас обошли ... сзади, и с этого дома, с депо ... напротив. Оттуда стреляют ... с тыльной стороны, ведут огонь с гранатометов, расстреливают со стороны путей. Там стоят эти ... цистерны, мочат оттуда...
11-й - ... сейчас будет работать в ваших интересах авиация, прием ...
10-й - ... авиация ... вертолеты - другое дело. Очень близкое расстояние...
11-й - ... понимаю, высаживать будут, прием ...
10-й - ...и просим, пускай же помогут, ну что же такое ...
11-й - ...сейчас, вокруг тебя заградогонь ставят. Всех людей спрячь в укрытие...
10-й - ...артиллерия, близко, близко. По депо бы отработали...
11-й - ...я понял, по депо. Тогда сориентируй, прием...
10-й - ...дымовым, один снаряд - огонь. Я не могу разобрать, где, чьи разрывы..."
Егор, поблагодарив за помощь, пошел к своей машине. Из темноты вынырнули несколько фигур. Сергей вернул шлемофон наводчику и присмотрелся. По фигурам угадал приближающегося ротного и своего командира Костю. Остальные трое были командирами танков, назначенных в сопровождение колонны. Костя, что-то говорил Зыкову. Сергей прислушался.
- Игорь, пять лучше, чем четыре. Разреши с вами.
- Сейчас уже не знаю, сколько лучше. У тех, что на вокзале, около двадцати машин, плюс у самарцев примерно столько же. И что? Еще ни одна не вышла. Ладно, черт с тобой, возьму. Машина готова? - ротный чиркнул зажигалкой, прикуривая.
- Готова. БК полностью загрузили, баки полные. Когда выходим?
- Утром.
- А почему не сейчас?
- Куда? В пекло. В темноте, не зная города. Третий батальон пробовал уже. Не вышло. Там все улицы сгоревшей техникой забиты. Пойдем утром. Может и чечены, немного подустанут. Спать пойдут. Вот тогда и попробуем пройти. А пока, отдохните немного, - ротный, похлопав лейтенанта по плечу, пошел к своей машине.
Костя подошел к танку, увидев на броне своего механика, протянул ему руку. С помощью Сергея забрался на крышу МТО. Хлопнув наводчика ладонью по загривку, спросил:
- Ну, что орлы, готовы?
- Мы как пионеры. Всегда готовы, - улыбнулся в темноте Серега.
- Слышал, что ротный сказал?
- Ага. С утра идем в город.
- Запомните главное. В танке не гадить!
Экипаж заулыбался, хотя после фразы командира у Сергея побежали мурашки по телу. Стало страшновато. Но стараясь отвечать как можно увереннее, чтобы не показать своего волнения, Сергей сказал.
- Все нормально будет. Товарищ лейтенант, хотите водки? За Новый год. У меня есть бутылка "Старки"
- Вот за что люблю контрактников, так это за запасливость. Давай, немного выпьем. И зовите меня просто Костей. Черт его знает, что будет завтра. Поняли?
- Так точно! Това... Костя, - дружно ответили Серега и Андрей. Затем Серега полез в ящик ЗИП на башне, где у него лежала припасенная бутылка водки. Выпив по стопке, заняли свои места в танке. Напряженное ожидание повисло в замкнутом пространстве боевой машины. Тускло горел плафон над головой. Серега сидел и думал.
"Завтра в бой. Какое завтра, уже сегодня! Что боишься? Вроде нет. А вдруг убьют? Заживо гореть, это как? Жаль пистолет, только у Кости. А то если что сразу пулю в голову. Лучше так, чем гореть. Или как Рублев, раз и все. Да ну, нафиг. Не убьют. Говорят, десантура подтянулась. А они уж точно "чичам" навешают. Разве кто-нибудь устоит против русского десанта? Нет. Да и они на своих "коробочках", не беззащитные цыплята. 125 мм - не шутка. Только бы не подвела машина" - мысли прыгали в голове. Сергей погладил шершавую броню, и попробовал думать о хорошем.
"Может, наградят. А что, точно наградят. Если вытащим парней с вокзала. А мы вытащим, точно. Отец будет гордиться. Вот тогда и помирюсь с ним. Интересно только, почему нас всегда бьют? В 41, на Даманском, отец рассказывал, тоже ведь сначала по шапке получили. Неужели ничто не пошло впрок? Как быстро мы все забываем. Или генералы. Учатся, академии заканчивают. Ну, почему сейчас, так по дурацкому выходит. Обидно из-за чьей-то глупости помирать. Блин, опять всякое дерьмо в голову лезет. Тьфу!"
В башне звякнуло стекло. Парни решили прикончить бутылку. Кто-то тронул его за плечо.
Сергей открыл глаза и увидел толстую физиономию Андрея, на его губах скользнула улыбка. Странно согнувшись в тесноте башни, он протягивал стаканчик, сделанный из гранаты от ГП -25. Запахло водкой.
- Серега, спишь?
- Нет, думаю.
- На, выпей еще наркомовских.
- Если бы наркомовские, а то ведь свои, - беря стаканчик, ответил Сергей.
- Давай пей, через тридцать минут выдвигаемся, - услышал голос Константина, и опрокинул горячую жидкость в рот. Холодный мрачный рассвет вставал над почерневшим городом. Низкое серое небо, затянутое облаками и плывущими по нему клубами темного дыма, тяжело нависало над землей. Колонна длинной ниткой растянулась на несколько сотен метров. Кроме танков и БМП полка, в ней были две ЗСУ и грузовики с боеприпасами и топливом для техники. Серега сидел за рычагами, высунув голову из люка, и прислушивался к грохоту стрельбы, который доносился из города. Грозный казался ему логовом страшного огнедышащего зверя. Город-чудовище уже поглотивший не одну сотню человеческих жизней. От волнения и тревоги, дрожали колени. Страха не было. Только смутная неясность своей дальнейшей судьбы, сдавила грудь. Положил руки на колени, пытаясь унять дрожь. Не вышло. Тогда решил чем-нибудь заняться. Прислушался к работе двигателя. Мотор работал ровно. Повернув голову налево, посмотрел на подсвеченные стрелки приборов, все было в норме. Проверил укладку запасных триплексов. Пробежал пальцами по пуговицам танковой куртки, ощупал подсумок с магазинами на поясе. Взглянул на закрепленный справа автомат. Напоследок кинул взгляд на часы на руке. Стрелки показывали без четверти восемь.
- Серега, закурить есть? - услышал он над собой и вздрогнул. Поднял глаза вверх.