Даррен Ридинг : другие произведения.

Посвящение

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Дамиэль получает шанс присоединиться к таинственному ордену, но чем он заплатит за это? (да-да, это продолжение "Бессмертной казни")

   Пролог
  
   - Итак, ты сделал свой выбор?
   Голос был холоден и жесток, как стальная плита, на которой лежал Дамиэль. Прочные ремни прижимали к ней его руки, грудь, ноги. Сталь наручников жестоко впилась в вены. На висках засохла соль его слез.
   - Ну?
   Дамиэль хотел ответить. Он отчаянно хотел сказать всё, чтобы покончить с этим раз и навсегда. Но - как он ни жалел себя, он понимал, что если он согласится, его мучениям уже действительно никогда не будет конца. Пусть это и будут мучения души, а не тела. Он никогда не сможет простить себя. Ни в своем сердце, ни в своем уме.
   На краю поля зрения он все еще мог видеть, как десять безликих фигур в белых одеждах собрались вокруг него. Хотя слезы размыли его зрение, он узнал символ, который они носили на своих халатах. Девять змей воспитания-в неповиновении. Клан Гидры. Даже полицейские боялись этого преступного синдиката.
   - Ты знаешь, кто эти прекрасные люди вокруг меня? - спросил их лидер. - Хирурги. Глупые ублюдки забыли взять с собой свою анестезию, правда, досадная оплошность? Но, несмотря на это небольшое неудобство, они должны быть в состоянии держать тебя в живых, ну, десять, может быть, двенадцать часов.
   Дыхание Дамиэля ускорилось, он всхлипывал, как задыхающийся щенок, его сердце пылало, как быстрый огонь. Он молил Бога, что Таквид блефует. Но, если слухи были правдой, этот негодяй отрезал руки и ноги полицейским просто для удовольствия. Если слухи были правдой, то он не может быть милосерднее к мальчишке двенадцати лет.
   - Мальчик мой, - ласково сказал Таквид. - Если ты хочешь сказать что-то, то говори это сейчас. Дело в том, - он повел рукой в сторону хирургов, - что эти добрые люди совершенно не в своем уме. Как только они начнут работать, они уже не станут останавливаться и я не думаю, что ты смог бы рассказать что-то несколько минут спустя, потому что к тому времени ты уже не сможешь говорить... Ты скажешь что нужно, и мы тебя отпустим. Или, если хочешь - убьем. Так будет милосерднее, - его взгляд вдруг стал жестким. - Иначе через минуту ты начнешь плакать кровавыми слезами - и будешь плакать ими на всем протяжении своего длинного пути в ад.
   Дамиэль чувствовал каждый орган в своем стянутом теле, как будто готовился к вскрытию, как будто готовился к агонии, которая будет продлена на часы. Он не собирался сдаваться, даже если бы это означало его смерть. Даже если это означало... но об этом он боялся даже думать.
   - Бог тебя накажет, - жестко прошептал Дамиэль.
   - О, что, прямо сейчас? - Таквид отступил с притворным испугом - и весело засмеялся. - Когда ты попадешь к нему, скажи ему, чтобы он шел в задницу! Нет угрозы, способной напугать меня, малыш. Даже любимая ваша история про ад и проклятье - фигня. Я в мире эксперт по страданию, малыш, а не бог. Должен ли я это доказать? - он повернулся к своим хирургам. - Покажите ему. Покажите ему вашу последнюю жертву. Это может помочь крохе собрать свой крохотный ум.
   Один из хирургов подкатил к столу какой-то высокий аппарат, закрепив плоский экран над лицом Дамиэля. Экран вспыхнул - и мальчик увидел обнаженного мужчину, привязанного к длинной металлической плите, залитой ярким светом. Один из хирургов склонился над ним, сжимая венчающий коленчатую лапу веретенообразный инструмент, похожий на инструмент дантиста.
   - Бедный ублюдок, которого ты сейчас видишь, - сказал Таквид, - лежит в точно таком же положении, в каком ты находишься сейчас, на этом самом проклятом столе. Надеюсь, это более или менее убедит тебя, что все, что случилось с ним, в значительной степени может случится и с тобой. Хочешь увидеть, что стало с ним дальше? Я думаю, что часа тебе хватит.
   Дамиэль был готов на все, чтобы отложить пытку. Он был страшно рад, что они будут показывать ему час видеоматериала, чтобы дать ему время подумать, время, чтобы дышать. Но, если кадры действительно длятся в течение часа, это означало, что, когда они примутся за него...
   - Да, - прошептал он.
   Затем Таквид пустил фильм, и Дамиэль увидел, что они запланировали для него.
   Он все еще кричал, когда проснулся за столом в библиотеке.
  
   Часть I
  
   - Дамиэль?
   Доброе лицо отца Тамони выражало глубокое беспокойство. Содержание снов послушника не было сюрпризом для него.
   - У тебя снова были кошмары?
   - Нет, ничего, - солгал Дамиэль. Но, конечно, отец Тамони знал, что это был за сон. И знал, что его ученик сейчас лжет. Он знал всё это уже шесть лет.
   - Я сожалею, - добавил Дамиэль, затем повернулся и потянулся за книгой на скамейке рядом с ним. Раскрытой на той же странице, какую он читал прежде, чем уснул. Книга называлась "Наследие Иеронимуса Босха".
   - Нет, не волнуйся, - сказал отец Тамони. - Просто он по-прежнему желает поговорить с тобой.
   - Кто желает?
   Отец Тамони чуть-чуть поморщился.
   - Я уже говорил тебе раньше. У меня возникло желание пообщаться с прибывшим священником, и он сказал, что хотел бы поговорить с тобой.
   - Откуда он? - безучастно спросил Дамиэль.
   - Кайластория, - ответил отец Тамони. - Я удивлюсь, если ты слышал о ней. Это одна из небольших ультратех-колоний, недалеко за пределами границ Кетер.
   - Ультратех? - сказал Дамиэль без малейшей нотки интереса в голосе. - И он заинтересован в нашем монастыре? Во мне?
   За плечом отца Тамони, в отдалении, Дамиэль заметил пожилого, хрупкого телосложения иерея, стоящего терпеливо у двери.
   - Ну, все ветви нашей Святой Церкви должны смотреть друг за другом, - сказал отец Тамони, - независимо от технологической основы, или незначительных разногласий по поводу тонкостей богословия.
   Дамиэль резко кивнул.
   - Но где же он познакомился со мной? - спросил он, указывая на священника у двери.
   - Отец Маркуссон прочитал твое Свидетельство Веры, - ответил Тамони. - Он был глубоко впечатлен многими... вопросами, которые ты поднял. Он сказал, что это замечательно, когда кто-то такой молодой готов задавать такие сложные вопросы. Он хотел бы поговорить с тобой о них. Ты согласен?
   Дамиэль слабо вздохнул, держа книгу у себя на коленях. Увы - слишком многие видели в его философствовании и самоанализе лишь свидетельство блестящего не по годам ума. Он слишком хорошо знал, что не представляет собой ничего в этом роде. У него просто не было выбора. Он был вынужден задать эти вопросы, несмотря на слишком молодой возраст.
   - Хорошо, - сказал он наконец. - Он может поговорить со мной.
   - Я рад, - сказал Тамони. - За исключением... - он вдруг замолчал.
   - Что случилось?
   - О, ничего не случилось. Но, хорошо, ты уже совершеннолетний, в конце концов, и я верю, ты по-прежнему не исключаешь возможности поступить в духовную академию Кайластории и принять сан?
   - Я буду решать, когда придет время, - сухо сказал Дамиэль.
   - Я знаю, я знаю, мой мальчик... Но я читал работы отца Маркуссона, и должен сказать, я очень впечатлен Ты знаешь, как долго люди живут в ультратех-обществе. Сейчас Маркуссону уже больше тысячи лет, - он сделал паузу, чтобы этот факт утвердился внутри сознания Дамиэля. - И выглядит он не на восемьдесят, как ты можешь видеть. Он очень высоко ценится властями своей родины, а не только другими священниками. Он видел многое, прошел через многое. Так что должно быть очень высоким достижением просто привлечь его интерес, я чувствую, - он сглотнул. - Но, как я уже сказал, выбор будет твоим и ничьим больше. Я чувствую, что это может быть твой золотой шанс. Я чувствую, что это может быть по-настоящему то, что ты всегда хотел. Господь знает, что я могу ошибаться, но эта возможность представляется столь отдаленной сейчас, что я, честно... ох, не слушай мой лепет и бред об ощущениях. Ты полетишь с этим парнем и можешь пнуть меня в зад, если я ошибусь.
   Дамиэль выдал одну из своих редких ухмылок.
   - Я был бы весьма обязан знакомству с отцом Маркуссоном, - вежливо сказал он.
   Отец Тамони вышел, оставив их беседовать наедине. Старый священник сел на скамейку рядом с Дамиэлем.
   - Что вы изучаете? - спросил Маркуссон.
   - Историю религиозного искусства, - ответил Дамиэль. - На протяжении всей галактики.
   Маркуссон кивнул.
   - Это один из моих любимых предметов. Кажется, что мы уже положили хорошее начало разговору. Я уверен, отец Тамони сказал вам, почему я здесь.
   Дамиэль кивнул.
   - Я читал вашу Декларацию Веры. Существует что-то уникальное в вас, Дамиэль... И поверьте мне - в моих путешествиях я не использую это слово часто. Нам нужен кто-то с вашей честностью, кто-то с вашим чувством справедливости решений. Вы нравитесь нашим людям. Вы очень ценимы там, где мы живем.
   - Почему? - вопрос Дамиэля был быстрым и тупым. - Почему я?
   - Потому что, как и вы, мы верим в справедливость. Мы понимаем, насколько важным является моральный порядок во Вселенной разумных существ. Это все, что я могу вам сказать, на данном этапе. За исключением нескольких более расплывчатых деталей.
   - Каких именно?
   - Хорошо, я буду честен с вами, насколько возможно. Наша община - это не только смех и банкеты. Довольно часто мы имеем дело с... Скажем менее приятными сторонами жизни в этой большой галактике. Это наше призвание. Но. Есть всегда две вещи, два платежа, если хотите, которые делают нашу службу несколько менее мрачной.
   Дамиэль сел прямо. Разговор вдруг стал по-настоящему интересен для него. Он знал много лет, что его жизнь бессмысленна, если он не примет решение - по-настоящему осмысленное решение.
   - Что это за платежи? - спросил он.
   - Одна оплата заключается в следующем... Это знания, доказательства того, что вы делаете правильный выбор. Вы будете помогать другим сделать правильный выбор, даже в совершенно безнадежных ситуациях. Часто это так же бессмысленно, как это может показаться, но это контекст, который является ценным. Учитывая то, с чем мы обычно имеем дело, контекст не может быть более ценным.
   Дамиэль обдумал это очень тщательно. Слова старого священника имели так много возможных значений, но Дамиэль увидел что-то сверкающее, как алмаз за этими словами. В конце концов, он играл в уме вопросами лучшего выбора на протяжении всего подросткового возраста - несколько лет, в которые другие люди просто вбирали жизнь полной грудью.
   - А второй?
   - Второй платеж на самом деле первое, что вы получите. Это просто ответ. Ответ на вопрос, который тебя замучил.
   Дыхание Дамиэля замерло.
   - Каждый из нас имеет такой вопрос, - сказал Маркуссон, его добрые глаза встретились с глазами Дамиэля. - Я не знаю, каков ваш, но я уверен, что вы желаете ответа. В конце концов, наши источники сообщили нам, что у вас есть жгучее желание быть освобожденным от такого тяжелого груза.
   Слова поразили, как молния, сжигая последние остатки сомнений, которые Дамиэль еще питал. Это было то, что он хотел. Это было то, ради чего он прожил эти несколько лет, за что молится. Возможно, если бы волею Всемогущего он получил ответ, это могло бы, наконец, дать какой-то смысл его испорченной жизни.
   Глядя внутрь себя, Дамиэль не заметил, что черная кошка смотрела на него с верха ближайшего книжного шкафа.
  
   * * *
  
   - У меня есть хорошая новость, отец, - сказал Дамиэль, его тон был самым веселым за последние несколько лет. - Я не смогу пнуть вас в задницу в конце концов.
   Отец Тамони поднялся из-за стола, его широкое лицо осветилось радостью.
   - Вы приняли предложение?
   - Да!
   - Благословляю тебя, сын мой! - отец Тамони бросился вокруг стола, чтобы обнять своего верного помощника. - Я знал это! Когда ты улетаешь?
   - В течение трех дней. Начну упаковку вещей сегодня вечером.
   - И поэтому ты должен... Но сначала, по поводу вещей, которые ты должен взять с собой... - Тамони полез в стол и достал золотой амулет на цепи. - Столько лет я хранил это, сохранив его на этот день, который должен был прийти, - он передал амулет юноше.
   Дамиэль поднес амулет ближе к глазам, изучая мелкие детали гравировки на маленьком золотом диске. Он изображал благородных животных - льва, лошадь, слона, тиранозавра - все склонились в знак почтения к ягненку на вершине холма. Глаза ягненка излучали мир и мудрость далеко за пределами всего животного. Радиальные лучи исходили от него, как святая аура. В нижней части амулета была строка старого англика, которую Дамиэль узнал мгновенно: "кроткие наследуют Вселенную".
   - Это красиво, - сказал Дамиэль.
   - Это тоже древнее, - сказал Тамони. - Более восьми тысяч лет. Будь уверен, ты заслужил, чтобы носить его во время путешествия, только прислушивайся к его девизу.
   - Да, батюшка.
   - И, Дамиэль... - улыбка священника стала неуверенной. - Они могут помочь тебе, не так ли?
   Дамиэль улыбнулся еще шире.
   - Они не оставили мне каких-либо сомнений, - сказал он. - Они, кажется, знают точно, что я ищу.
  
   Часть II
  
   Дамиэль плавал свободно в маленьком салоне, смакуя радость первого космического полета за последние семь лет. В окне взошло солнце, обнимая своими лучами великолепную синюю и белую сферу Сайлавора, его родной планеты. Возможно, он смог оставить свои воспоминания позади, там, внизу. Возможно, это было к лучшему. Тем не менее Дамиэль слишком хорошо знал, что ум - его ум - не работает по таких простым, четким правилам. Исцелится было не так-то просто.
   Дверь скользнула, открываясь, и Маркуссон вплыл внутрь.
   - Надеюсь, что автопилот-компьютер знает, что он делает, - сказал Дамиэль.
   - Лучше, чем я когда-либо смогу, - ответил Маркуссон. - Мы должны войти в шлюз "Джона Мильтона" менее чем через час. Но, пожалуйста, спуститесь на стул. Я должен сказать вам кое-что.
   Сиденье мягко схватило кожу и одежду Дамиеля миллионами мягких волокон. Было ясно, что севшего напротив него Маркуссона удерживали такие же, хотя и невидимые волокна. Его длинное лицо приняло серьезное выражение, которое Дамиэль не видел в течение трех дней, в которые он знал его.
   - Я боюсь, что говорил вам и вашим наставникам кучу полуправды. Откровенной лжи даже. Я должен извиниться.
   Дамиэль нахмурился, слишком удивленный, чтобы кивнуть.
   - Что же ты не сказал мне?
   - Дамиэль, это правда, что я был священником Всеобщей Католической Церкви... но это было очень, очень давно.
   - Какого черта ты сейчас... - Дамиэль задохнулся от ярости.
   - Я до сих пор священник, - кротко ответил Маркуссон. - Священник Бога, которого вы, возможно, тоже сможете принять.
   - После того, как вы сманили меня с моей собственной планеты под ложным предлогом? После того, как вы использовали ваши драгоценные передовые технологии, чтобы подделать ваши документы и контактные данные?
   - Да, я это сделал, - спокойно признался Маркуссон. - Но только с самыми лучшими намерениями.
   - Ах, да! - крикнул Дамиэль. - Замечательные лучшие намерения! Они могут оправдать любые преступления, даже такие гнусные, как похищение людей! Это те самые "лучшие намерения", которыми вымощена дорога в ад!
   Маркуссон слегка покачал головой.
   - Если вы не хотите продолжать эту беседу, мы можем повернуть назад в этот самый момент, и вы вернетесь в вашу обитель еще до завтрака. Только одно слово, - и мы сразу повернем назад без споров. Разумеется, чем позже вы откажетесь, тем сложнее вам будет вернуться. Если вы примете это решение завтра, а не сегодня, то вернетесь домой послезавтра. Мы должны пройти через три червоточины. После третьей червоточины пути назад нет. Но до этого момента, вы вольны выбирать. У вас будет в общей сложности семь дней без учета спячки до третьей и последней червоточины - все остальное время мы должны оставаться в стазисе, так как корабль будет разгонятся с гораздо большим ускорением, чем вам покажется комфортным. Но эти семь дней должны предоставить достаточно времени для вас, чтобы сделать свой выбор. Мне хотелось бы, чтобы вы дали согласие немедленно. Но будьте уверены, в течение следующей недели вы имеете полное право изменить свое мнение. Мы всего лишь малая часть... значительно большего сообщества, и дополнительное время и энергия на обратный полет будут стоить нам очень мало. Никто пока что не упрекал нас за такие случаи.
   Длительное молчание.
   - Я искренне надеюсь, что вы говорите правду на этот раз, - сказал Дамиэль.
   - В нашем обществе, - сказал Маркуссон, - ложь и полуправда являются неизбежным злом. Тем не менее, есть ложь, которая никогда не должна быть рассказана. Мы никогда не будем врать вам о выборе, который мы дали вам.
   - Что именно это за выбор?
   - Это, боюсь, я не могу раскрыть в этот момент.
   - Я вижу. Так как я могу сделать мой собственный выбор, пока он полностью не осознанный выбор?
   Маркуссон слегка усмехнулся.
   - Итак, вы очень проницательны. Поняли ли вы теперь, почему мы выбрали вас?
   - О, я уверен, что я мог понять, почему, если бы знал, что вы мне предлагаете.
   - Опять же, вы можете вернуться в любое время.
   - Да, я могу. Я мог бы вернуться в монастырь прямо сейчас... и провести остаток своих дней не зная, кто вы на самом деле, или на кого вы работали.
   - Это так. Но ваше любопытство слишком сильно, чтобы позволить вам сорваться с нашего крючка.
   - И я уверен, что вы рассчитывали на это.
   Маркуссон засмеялся еще громче, чем раньше.
   - Боюсь, что вы правы. Но это ваше собственное любопытство втянуло вас в эту авантюру, а не мое.
   - Как-то вы знали, - сказал Дамиэль. - Вы знали, что я...
   - Что вы страдаете от вопросов жизни? Это чума, которую мы все разделяем, сын мой.
   - Я думаю, вы знаете, что я имею в виду, - сказал Дамиэль. - Если... Отец Тамони никогда не говорил вам, не так ли? Он никогда не давал вам конкретные детали.
   - Только вашу Декларацию Веры. Но поверь мне, парень, я очень хорошо читаю между строк.
  
   * * *
  
   Дамиэль проснулся в кромешной тьме.
   - Свет, - скомандовал он, когда сидел на постели, благодаря Господа, что он не помнит сновидений в этот раз. Пресс тяжести напомнил ему, что он уже на борту звездолета "Джон Мильтон". Удивительно просторная, роскошная комната вокруг него подтвердила, что его недавние воспоминания были не сном.
   Он знал, что, относительно того места, где он сидел, звездолет летел "вверх" с постоянным ускорением, создавая силу тяжести практически равную той, что он привык испытывать на поверхности своей родной планеты. Что отличалось от кораблей его родины, так это мощь "Мильтона" и его скорость. Корабль разгонялся уже в течение четырех часов. Дамиэль смутно помнил, что двигатели включились незадолго до того, как он уснул. Оставалось еще больше дня до того, как они лягут в спячку, а корабль значительно увеличит свое ускорение. Но даже тогда он будет считать дни до первой червоточины, пролетая миллиарды километров.
   Тем не менее, Дамиэль продолжил свою оценку помещения. Он все еще не мог прийти в себя, насколько велико все было - высокие двери, потолки почти на два этажа вверх, щедрые пространства между человеческого размера мебелью. Казалось, что корабль был изначально создан для расы гигантов. Дамиэль вспомнил свои исследования миллионов видов разумных существ, которые жили в известной галактике. Многие из них произошли от зверей и машин Старой Земли. Маркуссон сказал ему, что трое членов экипажа были генетически измененные потомки земных животных. Пока Дамиэль встретил Крайслека - видимо, молодой человек был капитаном судна. Он еще не был введен в общий круг, чтобы увидеть весь экипаж "Мильтона".
   - Вы хорошо отдохнули? - раздался вдруг голос Маркуссона.
   - Хорошо, спасибо, - сказал Дамиэль в невидимый динамик. - Но недостаточно долго.
   - Надеюсь, что мы сможем компенсировать это неудобство, - лукаво сказал Маркуссон. - Экипаж готовится к обеду, и вы почетный гость. Будете ли вы готовы за полчаса?
   - Это не должно быть проблемой, за исключением... - Дамиэль замялся. - Я редко имел возможность использовать мой имплантат для перевода, так что...
   - О, ради бога, не беспокойтесь об этом! Наши мозговые имплантаты более продвинутые - могучий прыжок в будущее, если вы простите сравнение. Мы все включили вход-выход наших переводчиков на сайлаворский. И, кроме того, вы будете иметь много времени, чтобы обновить имплантат в нашем небольшом путешествии.
   На мгновение Дамиэль прикусил язык. Это звучало... пугающе.
   - Это прекрасно. Какие формальности?
   - О, только накиньте какую-нибудь одежду. Корабль сам проведет вас до столовой, и постарайтесь не лаять как собака, когда вы туда доберетесь.
   Дамиэль усмехнулся неуверенно. Маркуссон откуда-то знал, что он всегда спал голый и не любил одеваться по утрам.
   - Что это значит?
   - Вы узнаете. До встречи там.
   Священник отключился, оставив Дамиэля наедине со странными обязательствами и загадками, которые щекотали мозг.
   Животные, нервно прошептал он про себя.
   Часть загадки была очевидна. Что касается остального, Дамиэль мог только попытаться сделать все возможное, чтобы произвести хорошее впечатление.
  
   * * *
  
   Как и многие другие помещения на борту корабля, столовая была необыкновенно просторная, с высоким потолком, и в ней был только один стол для маленького экипажа. Однако внимание Дамиэля привлек не он, а два существа, сидящие справа от него. Ближайшиее имело голову и мех леопарда, тело спортивной молодой женщины и синее светящееся платье. Сидящий рядом с ней был гораздо выше - мужчина с головой льва, его золотая грива блестела под лампами, а желтые глаза составляли резкий контраст с его фиолетовым смарт-костюмом.
   - Чтец Дамиэль Марони, - сказал знакомый голос. - Я скажу это снова - большая честь видеть вас на борту.
   Дамиэль оторвал взгляд от кошколюдей и заметил, - в первый раз, - что капитан Крайслек сидел в дальнем конце стола. Дамиэль познакомился с ним менее чем шесть часов назад. Капитан был одет в кожу, расплывался в приветственной улыбке и, казалось, недавно разменял третий десяток - хотя это ничего не значило для ультратех-цивилизации, которая имела усовершенствованную технологию омоложения.
   - Я хотел бы познакомить вас с младшим лейтенантом Таркононом. Он мой первый помощник, наш инженер и боевой специалист, - Крайслек, указал на человекольва, который вежливо кивнул. - Младший лейтенант Вайла, наш специалист скрытности и интеграции программного обеспечения, - добавил он и указал на женщину-леопарда, которая тоже кивнула. Ее улыбка была вполне убедительной, несмотря на ее кошачий рот. - С отцом Маркуссоном вы, я думаю, уже знакомы, - добавил Крайслек.
   Дамиэль только сейчас заметил Маркуссона, сидящего напротив животных из семейства кошачьих, расслабленного и более веселого, чем когда-либо. На противоположной стороне от него стоял широкий предмет мебели, не столько сидение, сколько экзотический диван, с большим V-образным вырезом в плюшевой спинке.
   - И - где полковник Скалосак? - спросил Крайслек.
   - О, - сказал Маркуссон, небрежно махнув рукой, - вы же знаете ее. Она, вероятно... Я не знаю, играет с мебелью, грызет кровать, вырезает на стенах фигуры непонятной формы и называет это "искусством постфактум". Что бы это ни значило.
   Справа от Дамиэля раздалось мягкое повизгивание. Казалось, что животные из семейства кошачьих смеялись.
   - Кстати, Дамиэль, - сказал Крайслек, указывая на стул у противоположного конца стола. - Я думаю, что это ваше место.
   Вайла выдвинула стул для него и Дамиэль сел.
   - Теперь, - сказал Крайслек, потирая руки в предвкушении, - в любую минуту мы можем увидеть...
   Вторая дверь столовой за спиной капитана скользнула, открываясь. Увидев то, что прошло через нее, Дамиэль вскочил, с грохотом опрокинув стул. Ему показалось, что в столовую ворвался большой двуногий динозавр - с мехом.
   Когда его первое потрясение прошло, Дамиэль понял, что голова существа не имела ни малейшего отношения к рептилиям. Это была симметрично увеличенная голова тигра, белая, с мелкими голубовато-серыми полосами. Более широкие полосы оплетали грушевидной формы тело существа, как виноградные лозы из дыма. Дамиэль знал имя этой расы: сибероо - наполовину сибирские тигры, наполовину кенгуру с разумом человека.
   Когда сибероо сделала один большой шаг к своему широкому сиденью, все тело Дамиеля застыло, словно ее ледяные голубые глаза заморозили его.
   - Дорогая моя, как хорошо вам удалось вышколить юношу! - пошутил Маркуссон.
   - Дамиэль, познакомься с полковником Скалосак, - сказал Крайслек. - Она наш руководитель, офицер допросов, психологический асессор и тяжелый носитель оружия.
   - И ее сумка обладает ценными свойствами в качестве спального мешка, - добавила Вайла к большому развлечению Тарконона.
   Скалосак игриво зарычала и сильно ударила лапой в сторону женщины-леопарда, затем села на теперь казавшийся небольшим диван рядом с Маркуссоном. Ее огромный хвост покоится в центре V-образного выреза. Даже когда она села, ее голова возвышалась почти на три метра над полом. Она вновь посмотрела на Дамиэля.
   - Такой сладкий мальчик, - сибероо говорила глубоким, бархатным голосом. - Могу ли я съесть его на десерт?
   - Что я тебе говорил? - сварливо сказал Крайслек. - У нас больше нет гостей на десерт! Или ужин. Или ночные закуски. Видит Бог, ты сожрала уже достаточно их в этом году!
   - Пожалуйста! Мне хватит одной руки или ноги!
   - Нет! Плохой котенок!
   Маркуссон засмеялся от души.
   - Она на самом деле прекрасная леди, - заверил он Дамиэля, - как только вы привыкнете к ее юмору.
   - Кто сказал, что я шучу? - Скалосак зарычала и подмигнула Дамиэлю, который был слишком напуган, чтобы принять участие в веселье.
  
   * * *
  
   Дамиэль заставил себя успокоиться достаточно, чтобы насладиться едой. "Насладится" - было, пожалуй, мягко сказано. Казалось, что отец Тамони или кто-то еще сообщил им о его любви к тушеной баранине с овощами, залитой мятным соусом. Баранина и картофель были в точности, как он предпочитал - хрустящие и твердые снаружи, нежные и сочные внутри. Темное пиво - редкая роскошь в монастыре - было густым, словно сливки, его пена имела тонкий ванильный привкус, а в ледяной темной жидкости ощущался привкус кофе, фруктов, специй и нежный намек на дуб. Дамиэль не мог понять, как все это было приготовлено - хранилось ли оно на борту в течение недель, изготовленное где-то по старинке, или созданные на месте с высшей точностью нанотехнологий. Он не стал спрашивать - иногда это было лучше всего, чтобы насладиться иллюзией.
   Большинство членов экипажа поглощали в разнообразных количествах то же самое. Только Скалосак с вожделением грызла что-то вроде жареной задней ноги ломовой лошади.
   Несмотря на радость и веселье, ум Дамиэля начал чесаться. Его развитая не по годам проницательность пока что заметила лишь самую вершину айсберга, но беспокойство было уже гораздо глубже, чем обычная озабоченность новичка своим социальным положением. Он был теперь более чем когда-либо подозрителен в отношении этого экипажа. Была ли эта небольшая группа типичным микрокосмом общества, к которому они принадлежали? Какая независимая организация привлекает большое внимание как фелиноидов, так и людей в равной мере? Почему все члены экипажа имеют воинские звания? Дамиэль мчался через свое знание истории и политики, отколовшихся культов и космических пиратов, рассказы путешественников и фольклор. Была одна мрачная, скрытая история, к которой, казалось, подходят детали здесь и сейчас, но все было слишком смутно, чтобы остановиться на ней на данный момент, не говоря уже о том, что тревожно.
   Когда слуга-робот пришел собирать тарелки и разложить десерт - экзотические вариации фруктов, печенье и йогурт, пропитанный ароматом ликера - случайный, спорадический разговор, наконец, повернул назад, к увлечениям гостя.
   Это было то, к чему Дамиэль пытался подготовиться.
   - Ну что ж, Дамиэль, - начал капитан Крайслек. - Расскажите нам о вашей Церкви.
   - Господа, - начал Дамиэль, - основы католицизма, как правило, те же в любой его ветви...
   Затем он стал объяснять, как церковь сначала почти погибла в связи с последствиями катастрофы, которая опустошила Старую Землю и окружающие планеты почти десять тысяч лет назад. Немногие выжившие начали задавать тот же вопрос, что библейский Иов задавал тысячи лет назад: почему, если Бог всемогущ, Его дети страдают? Тогда они пришли к выводу, что смертные не смогут понять истинную цель Господа. Их единственной надеждой на приближение к ответу было выполнять роль, на которую Бог осудил их. Как правило, это означало работу по минимизации страдания, или, по крайней мере облегчение страдания постфактум. Конфессии сильно отличались в своих средствах достижения этого, из-за расположения, ресурсов, политического климата и технологического уровня. Однако, несмотря на тысячелетия непонимания, различные осколки первоначальной Церкви начали собираться вместе в конце концов.
   - Это более или менее то, что Маркуссон говорил нам на протяжении многих лет, - сказала Скалосак, ее огромные голубые глаза не мигая, смотрели на оцепеневшего Дамиэля. - Но я хотела бы знать, как твоя вера повлияла на тебя лично.
   Дамиэль вздохнул. Интересно, сколько он должен открыть этому экипажу? В конце концов, они по-прежнему хранили секреты от него. Может быть, он должен просто резюмировать свою Декларацию Веры.
   - Я считаю... - начал он. - Я верю в мир совершенной справедливости.
   Все, как один, члены экипажа повернули к нему головы. Уши Вайлы и Скалосак едва заметно подергивались. Их несомненный интерес к предмету совершенной справедливости утвердил Дамиэля в его подозрениях.
   - Пожалуйста, продолжайте, - мягко сказала Скалосак.
   Дамиэль прочистил горло.
   - Я считаю, что за каждый вопрос, который мы задаем Всевышнему в своих молитвах, Всевышний вправе задать нам свой вопрос на нашем Судном дне.
   - Но разве этот взгляд на Бога не противоречит догматам вашей церкви?
   Дамиэль встретился со взглядом Скалосак еще раз. Он задумался, как часто она спорит с Маркуссоном на тему религии.
   - Это не имеет значения, - сказал Дамиэль. - Бог вправе спрашивать свои творения. Это только справедливо.
   - Так ли это? - сказала Скалосак. - Зачем Богу задавать вам вопросы? Зачем Богу это нужно? Разве Он или Она не знает уже все?
   - Да, Он знает, - ответил Дамиэль. - Но Господь не задает вопросы, чтобы узнать что-то, как мы. Скорее, Его собственные вопросы являются продуктом Его милости.
   Глаза Скалосак сузились.
   - Как вы объясните это? Ваши ответы на Его вопросы неизбежно будут продуктом вашей доброй воли. Таким образом, давая вам шанс отвечать за себя, Он позволяет принять участие в процессе Суда. По существу, он позволяет вам установить условия. Он позволяет судить самого себя.
   Уши Скалосак печально опустились.
   - Я сожалею, - сказала она, - но я чувствую, что что-то неполно в вашей богословской теории.
   Дамиэль нахмурился при слове "теория".
   - Почему? - сказал он.
   - То, что вы предложили, не отражает наш опыт.
   Сибероо сделала паузу, чтобы позволить ему обдумать ее слова - настолько, насколько захочет Дамиэль. Остальные члены экипажа, казалось, знали, что она имела в виду.
   - Действительно злой человек, - продолжила Скалосак, - хнычущий трусливый негодяй, никогда не признает, что достоин наказания, даже если он знает, что заслужил это. Если предоставить его самому себе, он всегда найдет легкий путь и заставит невинных страдать на его месте. Если бы он мог, если бы это вообще было возможно, он стал бы обманывать и лгать, чтобы расчистить себе путь в небеса, которого он не заслуживает.
   Дыхание Дамиэля замерло, его легкие, казалось, замерзли, его ум закружился, как торнадо, его худшие подозрения подбирались все ближе.
   - Это было бы... - он отчаянно искал нужные слов на фоне охватившего его смятения. - Это было бы верно в нашем собственном плане существования во Вселенной, где существа, которых вы называете "богами", материального происхождения, их цели и структуры нам понятны, их действия мы можем объяснить рационально. Но, чтобы предстать перед единым истинным Богом, Творцом всего сущего, чтобы увидеть Его бесконечную Славу, не нужно ничего говорить, ибо истина невыразима. Есть миллион способов сказать правду, и вы можете выбрать любой... но это не изменит того, что истина лежит вовне. Все прочее - обман и заблуждения, все прочее сморщится и сгорит под сиянием этой одной большой истины, ибо эта Истина является основой для нашего существования, для существования всех вещей, которые были, есть и когда-либо будут. Аминь.
   Дамиэль сделал большой вдох, чтобы вспомнить то, что он сказал, только теперь понимая, что он только что процитировал дословно свою Декларацию Веры.
   Через несколько секунд он услышал аплодисменты.
   Он повернулся и увидел, что это Маркуссон, который хлопал, улыбаясь, как дядя, гордящийся умным племянником.
   Крайслек последовал его примеру, к ним присоединились Вайла и Тарконон. Ловкие кошачьи лапы давали звук мягче, более глубокий, чем могли дать удары руками человека. Наконец, тяжелые лапы Скалосак присоединились к аплодисментам, ее взгляд смягчился и стал приветливым.
   Дамиэль закрыл глаза, стараясь изобразить облегчение, которого совсем не ощущал. Мало сомнений оставалось, какова их подлинная служба, их истинные цели. И оставался лишь короткий шаг к осуществлению его планов и намерений. Мысль, леденившая его до глубины души.
   Он мог только молиться о силе, чтобы никогда не отвернутся от пути, жить по своим словам и убеждениям, лицом к лицу встретить свое время расплаты, чтобы принять все страшные последствия, которые его ждут. После всех этих лет казалось, что его глубокие, темные мечты, наконец, сбылись.
  
   Часть III
  
   После нескольких часов путешествия, солнце все еще не стало намного меньше. Благодаря мощным фильтрам окна, диск солнца сверкал, как золотая монета. Когда Дамиэль потянулся к нему, он думал, что мог держать его между пальцев, как Бог во время проверки своей ценной коллекции. Это то, что архилект мог сделать? - думал он. Галактика была разделена между существами размеров планет, звезд, целых звездных кластеров. Архилектов, как их иногда называли. Тем не менее Дамиэль знал, что даже эти могущественные существа не были достойны имени богов. Они были связаны законами пространства и времени, как он сам, как миллиарды микробов, которые ползали по его коже. Они не создают законы пространства и времени, не говоря уже о самой Вселенной. Как бы могуча ни стала разумная галактика, которую они строили, даже они в конечном итоге должны поклониться воле Творца.
   Это то, что открылось мне здесь? - подумал он, стоя в смотровой комнате "Мильтона" и глядя сквозь темное, антибликовое окно. Как ни свободен был его выбор, он не сомневался, что его присутствие здесь было волей Единого Истинного Бога. Однако даже Всемогущий должен был действовать через иерархию меньших агентов, даже если некоторые из них были неизмеримо грандиознее, чем его смертный человеческий вид. Там кто-то - или что-то - тянул струны судьбы, послав ему казалось бы, любезный экипаж, и у юноши было уже четкое представление, кто она такая.
   После ужина Дамиэль заметил намек на скорбь в голосе отца Маркуссона, когда он говорил о своих юных годах, проведенных в лоне Католической Церкви. Дамиэль не понял, было ли это горе о прошлом, которые никогда не вернется, или о будущем, которое никогда не может сдвинуться с избранного однажды пути. Для Дамиеля различия уже не имели значения. Теперь он сам был лишь вагончиком, катящимся по выбранному пути. Даже Маркуссон был просто очередной пешкой, выполнявшей волю Господа, так же неохотно, как, возможно, следовал своему предназначению он сам.
   Когда он услышал мягкие, тяжелые шаги справа от него, он повернулся к Скалосак, приближавшейся к нему по коридору. Сибероо была вдвое выше, чем человек, но ее взгляд был мягким и расслабленным - насколько он мог быть мягким у сумчатого хищника размером с носорога.
   - Приветствую вас, Дамиэль, - сказала она. - Я рада, что вы наслаждаетесь видом.
   Скалосак осторожно легла на живот перед Дамиэлем, ее передние лапы-руки вытянулись на полу перед ней так же, как у обычной кошки. Ее спина изогнулась, когда она опустила голову, - и все же она возвышалась над оцепеневшим Дамиэлем. Зал практически исчез за ней.
   - У вас возникли проблемы со сном? - спросила она, лениво рассматривая солнце через фильтрующее окно.
   - Да, - ответил Дамиэль. - Я закрываю глаза, и все бросается на меня, как... Вроде ударной волны мусора. Все эти образы, идеи... Это всё в каком-то исступлении.
   Скалосак кивнула.
   - Если вы останетесь с нами и будете есть нашу пищу, то вы обнаружите, что некоторые из ваших мыслительных процессов ускорятся в течение ближайших нескольких недель. Пока это происходит, как правило, урывками. Вы привыкнете к этому.
   Челюсть Дамиэля упала.
   - Уверяю вас, - сказала Скалосак, моментально читая его озабоченность, - мы никогда не используем наниты для подавления вашей личности. Ваша воля должна оставаться вашей собственной. Вы должны сделать свой выбор свободно и без принуждения. В противном случае ваш выбор будет бессмысленным. Ты понимаешь?
   - Я так думаю, - ответил Дамиэль.
   - Хорошо, - сказала Скалосак. - Это не только наниты, которые изменяют вас. Там есть еще кое-что в вашем уме - то, что было там в течение длительного времени, что-то такое, что ваши нынешние обстоятельства принесли обратно к поверхности.
   Ярко-синий взгляд сибероо, казалось, проник в череп Дамиэля, в его секреты.
   - Скажи мне, Дамиэль - это твое прошлое дает тебе кошмары?
   Не готовый послать млекопитающее весом в полторы тонны к дьяволу, Дамиэль просто кивнул.
   - Это все, что я хотела бы знать, - сказала Скалосак. - У всех нас есть кошмары здесь, в некоторых случаях. У меня есть кошмары. У Маркуссона, Вайлы и Тарконона. И у Крайслека. - Опустив глаза, она сделала огромный, горячий вздох, от которого затрепетала рубашка Дамиэля. - У него худшие кошмары из всех. Иногда он боится спать один.
   И я могу предположить, почему, подумал Дамиэль.
   - Несколько часов назад, - сказал он, - когда я шел по коридору на этом этаже, я думал, что слышал рев. Было ли это...
   Скалосак кивнула.
   - Если двери были заперты, и вы слышали это в любом случае, то это была я.
   Дамиэль закрыл глаза и вздохнул. Все, что он слышал, подтверждало его подозрения. Зная работу, которую они должны были делать, он был удивлен, что этот экипаж был еще наполовину в здравом уме.
   - Еще не поздно повернуть назад, - сказала Скалосак. - Мы еще даже не достигли первой червоточины. Даже тогда, когда мы пройдем, это все еще обжитый космос.
   - Я не поверну назад, - сказал Дамиэль, начиная дрожать.
   Скалосак моргнула, глядя на юношу с новообретенным любопытством.
   - У вас будет достаточно времени, чтобы...
   - Я знаю, кто вы есть, - выпалил Дамиэль с медленно нарастающей дрожью. - Я знаю, почему я здесь.
   - Ну, хорошо, - спокойно сказала Скалосак. - Кто же мы?
   - Вы коллекционеры, - казалось, что расшатанные нервы взорвались глубоко внутри юноши, когда он сказал последнее слово.
   - И кто коллекционеры? - равнодушно спросила Скалосак. - Что они делают?
   - Коллекционеры... - Дамиэль отчаянно пытался контролировать свою дрожь, - путешествуют из мира в мир, из одной системы в другую в поисках злостных преступников, жестоких садистов, нераскаявшихся грешников, самых отвратительных трусов. Вы собираете их любыми средствами, обязательно живых и целых. Тогда вы берете у них интервью, тестируете их, и если они не проходят тест, испытание совести, вы затем... - он постарался успокоить дыхание. - Вы отдаете их своему лидеру, вашему матриарху, вашему трансразумному кумиру. Вы отдаете их Королеве Боли навсегда, и она пьет их муки, глубоко внутри нее. Они прокляты, никто никогда из них не выйдет назад.
   Он сделал долгий вздох, уставившись в пол на бесконечные секунды, ожидая, когда дрожь начнет спадать.
   - Зачем ты здесь? - пришел мягкий голос Скалосак.
   - Я здесь, чтобы... - Дамиэль почувствовал, как дрожь воскресает. - Вы отдадите меня своей Королеве. Она примет меня, чтобы я был наказан. Навечно.
   - Так ли это? - сказала Скалосак с искренним удивлением. - Я должна признать, Маркуссон был довольно уклончив в этом вопросе. Я рада, что вы смогли разобраться.
   Снова долгое молчание.
   - Пожалуйста, помните, Дамиэль, что условия все еще в силе. Вы только должны дать слово, что будете молчать о том, что вы здесь узнали, иначе мы не свернем с курса до тех пор, пока...
   - Я говорю вам! - крикнул Дамиэль в лицо сибероо. - Я решился! Я готов быть наказан! Конец!
   Скалосак дернула ушами, глядя на него. Очевидно, она не привыкла к таким открытым вызовом от безоружного человека, сидевшего у ее ног.
   - Я вижу, - наконец сказала она, - вы очень необычная добыча. У меня никогда раньше не было пленника, которому дали столько свободы выбора, однако, когда я слушаю вас, все это начинает иметь смысл. Да! - Последовал решительный кивок. - Вы здесь, потому что вы решили быть наказанным, потому что это то, что вы хотите, что делает всё намного легче для нас, и дает Королеве готовую жертву на этот раз.
   Она замолчала, видимо, в глубокой задумчивости.
   - Существует еще один вопрос, - сказала она. - Каково ваше преступление? Зачем вы здесь, за что хотите быть наказанным?
   Дамиэль замер, все слова умерли в его рту.
   - Дамиэль, - сказала Скалосак после очередной долгой паузы, - вы должны понимать, что мы относимся к нашей работе очень серьезно. Я не позволю вам принять ваше наказание, если не узнаю точно, что вы действительно виновны. Теперь, пожалуйста, скажи мне, только честно, что ты сделал, чтобы заслужить Ее проклятие?
   Дрожь Дамиеля стала неуправляемой. Он понял теперь, что это признание было решающим поворотом на пути к его судьбе. Если он хотел исполнить свое предназначение, у него не было другого выбора.
   - Я уб... - словами застряли в горле, как кирпич. Он вдохнул, поклявшись не плакать, поклявшись не плакать снова.
   - Не торопись, - сказала Скалосак тихо.
   - Я убил моих родителей, - сказал Дамиэль.
   За несколько секунд не было никакого звука, но Дамиэль замер в напряжении, едва дыша.
   - Это очень тяжкий грех, Дамиэль, - сказала Скалосак наконец.
   - Я знаю.
   - Как это случилось?
   Дамиэль глубоко вдохнул. Я не должен плакать, сказал он себе. Это моя исповедь, мой первый шаг к демонстрации Правды Божественной юстиции вселенной, которая забыла своего Творца. Я должен стать примером для всех кающихся грешников. Я должен быть храбрым.
   - Я вырос в столице Сайлавора, - сказал он, чтобы начать с чего-нибудь. - В городе Волика. Шесть лет назад он давал приют самым худшим из преступников Галактики. Они подкупали полицию и суды, а системы безопасности взламывали. Даже ИИ были повреждены, хотя вы знаете, что они у нас очень продвинутые. Я шел по темной улице с друзьями, мы смеялись и шутили о каком-то кино, которое мы только что видели... и все внезапно превратилось в ад. Эта машина остановилась рядом с нами, два автоматических пистолета высунулись из окна, и... - Дамиэль сглотнул. - Они сознательно оставили в живых меня одного. И заставили смотреть на трупы друзей прежде, чем вырубили. Когда я очнулся, я был привязан к холодной стальной плите в какой-то примитивной операционной. Вокруг меня были люди. Все в безликих белых масках, с эмблемой девяти змей на своих белых халатах. Я знал, кто они такие. А потом вошел их лидер. Он тоже был в маске, но я мог догадаться, кто он такой.
   - Милон Таквид, - сказала Скалосак, - секретный председатель Клана Гидры. Это были последние недели, прежде чем он исчез без следа, - она произнесла последнее предложение с жестоким блеском в глазах.
   Дамиэль кивнул.
   - Он спросил меня о домашней системе безопасности моих родителей. Они были юристами из межзвездной фирмы, видите ли. В то время шло большое расследование против одного из так называемых "бизнес-партнеров" Таквида и он хотел.... - Дамиэль сглотнул. - Он сказал мне, что решил преподать урок всем ублюдкам, которые лезут в его дела. Он показал мне, что его хирурги сделали с его последней жертвой. И пообещал сделать со мной то же самое, если я не скажу. Они уже собирались, когда я...
   Он посмотрел на пол и тяжело вздохнул.
   - Тебе было всего двенадцать лет, - сказала Скалосак.
   Дамиэль поднял глаза и увидел, что лицо у нее было такое же гневное, как ее голос. Это его не удивило. Она, очевидно, знала всю его историю. Она уже знала его смертный грех, но он открыл бы ей это в любом случае.
   - Я сказал им, - признался он. - Я сказал все, и они вырубили меня снова. Таквид не убил меня лишь потому, что смерть была ничем по сравнению с тем, что ждало меня в жизни. Когда я очнулся, я был в полицейском участке. Они нашли меня лежащим на обочине дороги. Они не хотели говорить мне, что стало с моими родителями, ни один из них не хотел сказать это мне, но всё было написано на их лицах. Потом я увидел в новостях носилки на заднем дворе нашего дома - носилки с накрытыми телами. Таквиду был нужен их высокий уровень кодов доступа к правительственным файлам и они даже не показали мне тел. И я смотрел на это кадры, и знал, что всё это - моя вина.
   Он опустил глаза снова, с трудом дыша. Во рту был вкус кислоты с желчью и кровью, как тогда, шесть лет назад.
   - Дамиэль, - мягко сказала Скалосак, - осознаете ли вы, с каким типом преступников мы имеем дело?
   - Я... - он сделал еще один глубокий вдох. - Я так думаю.
   - Несколько лет назад, - сказала Скалосак, - мы вывезли с Тайлансии ублюдка, который похитил, изнасиловал, подверг пыткам и убил более ста детей. Вы сравниваете себя с этим невыразимым негодяем?
   - Нет, я не думаю, что смогу.
   - Если вы действительно оказались здесь, чтобы понести наказание, и мы дадим вам тест, измеряющий ваши угрызения совести, ваше чувство вины, вы честно думаете, что вы не пройдете его?
   - Я - я не знаю.
   - Вы не знаете, - Скалосак произнесла эти слова как бы с недоверием. - Любишь ли ты своих родителей, Дамиэль?
   Дамиэль почувствовал что-то твердое у себя в горле. Он не мог произнести свой ответ. Он мог только кивнуть, но он энергично кивнул, чтобы уничтожить все сомнения.
   - Ты ненавидишь себя, Дамиэль? - голос Скалосак был теперь мягче, чем когда-либо, почти шепот. - Ты ненавидишь себя больше, чем мы ненавидим отбросы вселенной?
   - Я отброс вселенной! - он кричал на Скалосак. - Я заслуживаю, чтобы с меня сняли шкуру живьем, ослепили, кастрировали и изрубили на куски! Я заслуживаю, чтобы каждую рану и отверстие на моем тело содомировало холодное щупальце, капающее кислотой, я заслуживаю, чтобы каждую мою кость и орган измельчили до пульпы и бросили меня в кипящее озеро паучьего яда, чтобы корчиться и плакать вечно, никогда не умрать, никогда не отдыхать, никогда не видеть Славы Божией! Я заслужил это! Я заслужил все это!
   Он не мог сдерживаться, больше не мог. Слезы брызнули. Его тело ломалось от рыданий, жестоких, судорожных, напрягавших легкие и горло до предела.
   - Я заслужил...
   Его зрение размыло слезами, он закрыл глаза и потерял себя в своей собственной добровольной темноте, его собственной репетиции проклятья, которое он заслужил. Он знал, что придет за ним в конце свободно избранного им пути.
   Затем Дамиэль почувствовал то, что никак не ожидал почувствовать. Он чувствовал, как его подняли с пола и прижали к чему что-то огромному и теплому, погрузив в густой, мягкий мех. Под мехом он ощутил медленный, тяжелый ритм огромного сердца, толкавшийся в его правое ухо, ощущавшийся всем его телом. Его спина тоже ощущала тепло, обхваченная двумя огромными лапами. Выше и вокруг сердца был другой звук - мягкий, нежный гул, как мурлыканье колоссальной кошки.
   Он почувствовал, что его медленно, осторожно раскачивают взад и вперед, в ритме огромного сердца.
   Он не переставал плакать. Он не смог. Но он не мог вспомнить, почему. В тот момент Дамиэль отбросил всё своё ужасное прошлое и неопределенное будущее. Существовало только настоящее, момент, замороженный здесь и сейчас, безопасный и теплый, и утешение в объятиях сибероо.
   В этот момент он не хотел больше ничего.
  
   * * *
  
   - Вы уверены, что приняли правильное решение?
   Дамиэль полуоткинувшись лежал на своем нанотехнологическом матрасе, его лицо и обнаженная грудь выступали из него, словно из пены для ванн. Голос Маркуссона вошел в его мысли, как случайная мечта.
   Я уверен, - упрямо ответил Дамиэль, оставаясь неподвижным. - Я решился. Я хочу присоединиться к вам.
   Священник вздохнул.
   - У нас есть только полчаса, прежде чем мы достигнем последней червоточины, и тогда уже не будет пути назад.
   Дамиэль подготовился к этому. Перед переходом двигатели судна выключили, не было никакой тяжести. Он предпочитал оставаться на одном месте во время таких переходов.
   - Я в курсе, святой отец, - сухо сказал он. - Но на прошлой неделе - я имею в виду дни между спячкой - я никогда не чувствовал себя таким свободным. Ты стал прекрасным другом для меня, все пятеро из вас...
   - Но, Дамиэль, мы все еще не сказали вам всё. Мы не могли. Эта свобода, это спокойствие, которые вы цените так сильно, исчезнут и станут просто ностальгической картинкой в вашей памяти. Истинный мир, истинная свобода являются предметами роскоши, вы не найдете их в нашем мире. Вы уверены, что хотите расстаться с ними?
   - В обмен на ответ, который я искал - да. Я уже говорил, я не полностью свободен от вины. Пока еще нет, но теперь я больше... проклятие, вы можете поблагодарить Скалосак, благослови Господь ее сердце величиной с тыкву... И небольшой отдых в ее сумке помог мне решить, на мой взгляд, немного больше проблем.
   Дамиэль улыбнулся своей недавней памяти. Отдых в сумке Скалосак был как отдых в самом роскошном спальном мешке, какой можно себе представить. Неудивительно, что ее предки были разработаны, чтобы спасать замерзающих.
   - Я рад, что ваше пребывание на борту "Мильтона" прошло так хорошо, - сухо сказал Маркуссон. - Но, пожалуйста, поверьте мне, вы никогда не будете свободны от вины, разделяя наше призвание. Эти дни так хороши, как ваша жизнь вряд ли будет когда-нибудь...
   - Тогда я предпочел бы быть мудрее, чем счастливее. Это то, что мне нужно.
   - Тогда вы найдете то, что искали. Хотели бы вы выбраться и посмотреть на наше вступление в червоточину?
   - Я видел две последних, - равнодушно ответил Дамиэль. - Мне не нужен этот ритуал, чтобы принять мое решение. Я приму мою судьбу спокойно, без лишнего шума.
   Маркуссон поднялся.
   - Благословляю тебя, сын мой. Выбранный тобой путь - тот, на котором ты по-настоящему родился.
  
   Часть IV
  
   Дамиэль стоял у края каменного зала, удивляясь, что так много жизненного пространства может быть вырезано так глубоко в коре планеты. Огромная пещера, способная вместить гору, поднималась над ним на километры. Ее стены пронизывали сотни туннелей, ведущих к жилым помещениям. Сотни полупрозрачных труб - иногда красных, иногда фиолетовых - спиралями поднимались вверх, исчезая в туманной выси, вытягиваясь и изгибаясь, как щупальца из одного туннеля в другой, высаживая пассажиров и подбирая новых. Они были похожи на вены и артерии огромного экзотического зверя, а многие тысячи жителей планеты играли роль клеток крови.
   Оглядываясь вокруг, он видел, что ровный пол зала простирается во всех направлениях, как морская звезда размером с город, ее лучи перетекали в широкие туннели под стенами. За ними, в километрах отсюда, светилась золотая дымка других колоссальных пещер. Дамиэль не знал населения этой тайной, скрытой колонии, но уже понимал, что речь идет о миллионах.
   Простиравшийся на много сотен метров, пол пещеры был покрыт существами всех форм и размеров. Как Дамиэль подозревал на пути к этой планете, большинство жителей были люди и фелиноиды. Он также заметил немало рептилий, много насекомых и паукообразных, и даже несколько гигантских ходячих осьминогов. Большинство жителей были примерно размером с человека, но некоторые были намного больше Скалосак. Многие жители ездили на больших шагающих гигантах, которые могли быть машинами, зверями и даже согражданами - нельзя было сказать.
   - Не думаю, - сказал Дамиэль, - что они называют эту планету адом.
   Он вспомнил свой первый вид на планету из космоса - гладкая, черная, совершенно безликая. Тарконон пояснил, что вся планета была изменена, чтобы поглощать столько солнечной энергии, сколько это возможно, но Дамиэль не смог избежать невольной дрожи при виде своего нового дома, казавшегося черной дырой среди звезд.
   - Это ад только для проклятых, - сказал Маркуссон. - Остальные просто живут здесь, развлекаются и отдыхают в перерывах между заданиями Королевы или своей работой. У них достаточно времени для этого.
   Дамиэль пытался читать выражения на лицах проходящих людей.
   - Никто не кажется особенно угрюмым, - отметил он. - Или сияющим от радости, если на то пошло.
   - Мы предпочитаем равновесие, - ответил Маркуссон. - Скромные удобства и развлечения в нашей личной жизни уравновешивают мрачность наших задач. И еще один, более глубокий баланс, который может как-то оправдать сами задачи. Это баланс, который дает нам покой, Дамиэль. Баланс, который такие, как вы, можете принести в наш мир.
   - Что ты имеешь в виду?
   Дамиэль повернулся к одной из огромных ребристых труб, нижний конец которой опустился на каменный пол в пятидесяти метрах от него - рядом с небольшой группой жителей, смотревших на нее в ожидании. Конец трубы раскрылся венцом полупрозрачных лепестков и выплюнул десятки пассажиров, которые повисли в воздухе, как будто в невесомости. Они медленно опустились на пол, мягко приземлившись на ноги. Затем труба повернулась к ожидающей толпе рядом с ними, подняла их вверх в невидимом накате воздуха и закрылась, как только проглотила их всех. Медленно, как титанический подводный зверь, труба начала поднимать свою безликую голову, исчезая в подвижном сплетении ее братьев и сестер намного выше.
   Дамиэль смотрел, отвесив челюсть, пытаясь сделать все возможное, чтобы осознать сцену перед ним. Компьютер "Мильтона" сказал ему, что истинная антигравитация не были доступна для коллекционеров. Судя по тому, что он читал и слышал, пассажиры, вероятно, поднимались и опускались в невидимых облаках наномашин. "Служебный туман", как они назвали его. Это была технология, которая превратила их собственный мир в идеальную черную сферу.
   - Когда мы впервые встретились, - сказал Маркуссон, - я сказал вам, что ваше новое задание даст вам возможность изменить ситуацию в галактике, как бы мало изменение ни было. Небольшая измена вашим идеалам сохранит ваше психическое здоровье и примирит ваше сердце с чувством выполненного долга.
   - Я до сих пор не понимаю.
   - Преступники и садисты, которых мы собираем, какими бы гнусными они ни были, всё же остаются людьми - а их страдания в объятиях Королевы ужасней, чем мы можем представить. Если у меня был выбор, я бы не заставил ни одного из них страдать в такой мере. Ни одного, - он задумчиво смотрел в пол. - Но, к сожалению, ни у кого из нас просто нет выбора. Мы действуем в рамках установленных Королевой правил, и наши голоса в таких вопросах минимальны в лучшем случае.
   - Может ли королева наказать вас за неподчинение?
   - Нет. По крайней мере, не прямым или очевидным образом. За порядком здесь, как и везде, следит полиция. Когда она всё же вмешивается, способ ее лечения утонченный до такой степени, что его нельзя назвать наказанием. Она любит нас, но своих жертв она любит еще больше.
   - Любит их? Как она может любить тех, чьи муки она длит бесконечно?
   - Я думаю, лучше оставить это для нее. Она объяснит всё, когда вы с ней встретитесь. Но баланс, о котором я говорю, этот баланс, который вы и я и другие обеспечивают таким мрачным образом, является балансом справедливости.
   - Я думал, что королева имеет собственное определение справедливости, и вы все следуете ему.
   - Это не вся история.
   - Вы говорили, что у рядовых коллекционеров есть своего рода право вето, когда речь идет об осуждении проклятых?
   - Ну, не точно. По крайней мере, не у всех членов экипажа. Но когда вы станете капелланом собственной группы, занимающейся сбором, у вас будет самая важная задача из всех. Ты дашь проклятым шанс покаяться, чтобы спастись от похоти королевы.
   - И королева хочет, чтобы мы это сделали? Она хочет, чтобы мы отбирали у нее потенциальную еду?
   - Пути ее странны и загадочны. Но она не хочет, чтобы в ее объятия попал кто-нибудь, кто готов выбрать истинное раскаяние. Большинство из тех, кого мы собираем, оставили раскаяние далеко позади, но все они должны пройти тесты, основанные на их психологии. Это должны быть тесты, которые они могут выдерживать, но с большей вероятностью неудачи. Они должны дать шанс, пусть и небольшой. Почти всегда, тест задаст им преодолеть определенный страх, хотя это, как правило, в сочетании с проверкой эмпатии. Испытание может разделится на две части, или три или пять или двенадцать, и они должны застать их врасплох, так что никто из проклятых обычно не знает, что проходит испытания. Ваш бортовой психолог поможет вам с этим, так же, как Скалосак помогает мне. Она знает столько о страхе. И сопереживании. Бедная девочка.
   Маркуссон сделал долгий вздох.
   - Хотели бы вы посетить ее сейчас? - добавил он.
   - Конечно. Где она?
   Дамиэль вспоминал, как Скалосак торопилась, когда вышла из "Мильтона". Он и Маркуссон должны были оставаться на борту в течение двух дополнительных часов, пока корабельный компьютер сканировал его мозг и тело девяноста различными способами. Скалосак поспешила уйти тогда. Не было ни ее обычной игривости, ни ее верной искренности. Она была холодной и молчаливой. Она едва могла даже смотреть Дамиэлю в глаза. "У меня есть важное и срочное дело, - сказала она ему. - Вы сможете говорить со мной, когда оно закончится".
   - В своей квартире, - ответил Маркуссон. - Там, - он указал на один из самых высоких туннелей, едва заметный за клубком транспортных труб.
   - Она в порядке?
   Маркуссон снова вздохнул и пожал плечами.
   - Скалосак - это Скалосак. Когда я, наконец, пойму её, я начну беспокоиться. Она, кажется, в депрессии в последнее время. Такое бывает у нее довольно часто. Это пройдет. - Он задумчиво смотрел в пол, как будто вспоминая десятилетия разочарований.
   Дамиэль решился нарушить молчание.
   - Как? - он махнул рукой вверх, к своду пещеры.
   - Просто стой и вызови транспортную трубу, - сказал Маркуссон. - Скажи, куда ты хочешь попасть. Она поймет.
   Он повернулся и пошел прочь.
   - Но, ты уверен, что это...
   Маркуссон резко повернулся к нему.
   - Слушай, парень, ты прилетел сюда на звездолете, который на порядки быстрее, чем все, что ты видел ранее, ты прошел через три кротовые норы и ездил в сумке сибероо, которая убила людей больше, чем ты знал в жизни. Я не думаю, что такие мелочи должны быть проблемой для тебя. Давай, просто вызови трубу, - он сделал резкий жест.
   Дамиэль смотрел на красные и фиолетовые трубы далеко наверху.
   - В квартиру Скалосак! - крикнул он. - Скалосак Сибероо. Не могли бы вы доставить меня туда?
   На высоте в километры одна из красных труб дрогнула. Затем прошла, как игла, через клубок других труб, и повернулась слепой головой к Дамиэлю. Медленно, с невесомой легкостью, она потянулась вниз, в его сторону.
   Мой голос даже не достиг ее, - думал он, оцепенев. Как она меня слышит? Является ли это изменением моего мозового имплантата, о котором они не сказали мне?
   Пытаясь сохранить свое хладнокровие, он повернулся к Маркуссону и сказал:
   - Жду вас на моем Посвящении, святой отец.
   - Я там буду. Благослови вас Бог, сын мой.
   Новая мысль вдруг пришла в голову Дамиеля.
   - Когда ты говорил о Боге, - сказал он, - ты имел в виду королеву, не так ли?
   Маркуссон засмеялся.
   - У нас нет иллюзий относительно ее божественности, - сказал он. - Она наш суверенный правитель, это правда, но в этой галактике есть гораздо большие Могущества. Кроме того, я никогда не переставал верить в Бога превыше всех Сил, и вы не должны.
   Движение прямо над Дамиелем заставило его рывком поднять глаза - и он замер в шоке. Слепая голова транспортной трубы маячила над ним, как авиалайнер, зависший в воздухе. Ее многолепестковый рот открылся, как пасть миноги, и Дамиэль издал краткий возглас удивления, когда что-то подняло его с пола. Мясистые, в огненных прожилках лепестки проплыли вокруг него, и он вплыл в бесконечное горло, которое светилось, как брызги неона и лавы. Он развернулся в воздухе, чтобы увидеть, как закрываются лепестки трубы. Потом был резкий рост ускорения, как в очень быстром лифте. Он мягко покачивался вверх и вниз в воздухе, который стал намного гуще, чем воздух, - почти как под водой. Длинные прозрачные полосы появились по бокам трубы, показывая стены пещеры, летящие вниз как водопад с утеса. Были ли это окна или телеэкраны? Он не смог понять - возможно, не было никакого различия в этом мире.
   Так же внезапно, как и взлет, Дамиэль почувствовал замедление полета. Труба подплыла к устью одного из огромных туннелей. Его тускло освещенный простор был пронизан множеством балконов и пешеходных дорожек, словно какой-то декадентский подземный отель. Как я собираюсь найти дом Скалосак среди всего этого? - подумал он про себя.
   Труба, наконец, остановилась у самой крупной, наиболее людной платформы на краю тоннеля. Лепестковый рот трубы открылся и изверг Дамиэля в облаке сгущенного воздуха, мягко опустив его на поверхность.
   Следуйте за светом, - сказал странно спокойный голос в голове юноши.
   Труба повернулась к группе красочных обитателей, всосала их всех, а потом закрылась. Она отодвинулась, затем изогнулась и погрузилась в туманные глубины пещеры.
   Это часть самой Королевы Боли? - размышлял Дамиэль. - Или еще одна гигантская биомашина? Казалось, что можно было привыкнуть к этому миру в конце концов. Но теперь он испытал новое потрясение, когда понял, как все было относительно. В этом мире машина, удивительная и подавляющая, как величайший храм его мира, была просто такси. Каково будет стоять в присутствии демонического существа, которое создало это место? Будет ли он готов?
   Он чувствовал странное волнение, когда задавал себе этот вопрос. Чуть более недели назад в своей прежней жизни, он был подготовлен к вечности мучений - измученный страхом, но решительный в своей жертве во имя справедливости. Теперь, он страшно боялся даже приблизиться к королеве.
   Он повернулся к туннелю, зияющему перед ним. Его конец был хорошо виден, но до него было несколько километров, так огромен был этот туннель. Из всех тысяч дверей, встроенных в стены, одна попалась ему на глаза, на полпути вверх по стене и относительно близко к устью туннеля. В отличии от остальных, ее выделял тонкий оттенок красного, но этот свет не проходил через его глаза, а насмешливо плясал у него в голове, как сон. Этот свет был нереален, он проецировался в его сознание. Одно это могло до смерти напугать Дамиэля - но сейчас его интересовала только личность, которая жила за этой дверью.
  
   Часть V
  
   Стоя перед огромной дверью, Дамиэль, наконец, увидел, как странный свет исчез из его сознания. Воздушно-реактивная платформа, которая доставила его к ней, была просто еще одной каплей в море новинок. Юношу поразили огромные размеры всех дверей здесь, не говоря уже о размерах существ, мимо которых он прошел. Как и звездолет "Мильтон", этот отсек был явно предназначен для гигантских форм жизни.
   Дверь скользнула вбок, обнажая тускло освещенный холл со стенами, которые блестели, как лед. Порыв холодного воздуха только увеличил эффект.
   - Дамиэль, пожалуйста, входите, - сказал мягкий голос Скалосак.
   Дамиэль шагнул через порог, и дверь скользнула, закрываясь за ним. Свет в холле оказался слишком тусклым, едва пригодным для человеческого глаза.
   -Подождите, - послышался голос Скалосак, и вся квартира осветилась.
   Дамиэль огляделся по сторонам, слегка дезориентированный в очередной раз. Эта квартира оказалась еще менее "человеческой", чем отсек Скалосак на борту "Мильтона". Трудно было отличить сидения от столов, и столь же трудно было отличить твердое от мягкого. Почти вся мебель была похожа на плавно закругленные кристаллы сверкающего льда угрожающих размеров. Среди них выделялись закрывавшие стены и даже большую часть потолка безумно подробные скульптуры, вырезанные из дерева. Углы их были суровыми и неестественными, как если бы их форма была насильственно изменена. Их поверхность словно вспыхивала десятками щупалец, глаз и кричащих ртов. Они казались такими неуместными здесь, контрастно раздражающие с безмятежной красотой мебели. Маркуссон упоминал это хобби Скалосак несколько раз, но Дамиэль никогда не видел их до сих пор.
   - Моя дань Ее инфернальному волшебству, - сказала Скалосак. Было ли это намеком на цинизм в голосе?
   Дамиэль повернулся к сибероо, которая казалась совершенно пропорциональной среди гигантской мебели. В левой лапе она держала угловатую бутылку с чистой голубой жидкостью.
   - Это дает мне чувство выполненного долга, - добавила она. - Между миссиями, конечно. В моей жизни, сегодня, чувство выполненного долга является очень важным. - Она повернулась, пристально глядя на дверь, словно расшифровывая знаки, которые только она могла видеть. - Ее забавляет все это, - она повернулась снова и указала на свои скульптуры. - Она знает, что мое творчество подпитывается болью. По ее мнению, это является доказательством того, что боль - это хорошо.
   - Боль? - Дамиэль нахмурился. - Но я думал...
   - Боль - наша обязанность, боль - иметь дело с подонками галактики на регулярной основе, боль... В жизни так много болезненных решений, - ее голос, казалось, как-то дрожал и человекоподобие речи не могло скрыть рычание под ним. Она осторожно опустила бутылку ликера на скамью рядом с ней, выше головы Дамиэля.
   - Ты в порядке, Скал?
   Скалосак закрыла глаза и покачала головой, вздыхая, как шторм.
   Внезапно комната задрожала.
   Скалосак открыла глаза, но без малейшего удивления.
   - Что это? - спросил Дамиэль. - Это землетрясение, или старт одного из кораблей?
   - Нет. Это она.
   - Что вы имеете в виду?
   - Иногда она волнуется. Всегда, когда исключительно садистское отребье отправляется к Ней, она может почувствовать их жестокость, их трусость, их абсолютный страх перед Ней. Обычно, когда она так возбуждается, Она знает, что жертва провалила испытания, и что она получит свой кусок. Она знает, что скоро сможет взять очередного несчастного грешника в свои вечные объятия и научить его всему, что она знает о боли - гораздо большему, чем любой из нас когда-либо мог воображать.
   Сердце Дамиеля начало стучать. В течение многих лет он считал проклятье неотъемлемой частью космического порядка, света и тепла, жизни и сознания. Он верил, что его собственное проклятье будет служить Вселенной и также внесет вклад в картину Господнего порядка и справедливости. Сейчас, несмотря на то, что он не был осужден на вечные муки, Дамиэль чувствовал, как ледяной страх растет внутри него. Что за тварь получила столько удовольствия от причинения такой ужасной боли? Какое существо смаковало свою голую жестокость настолько, что его похоть всколыхнула твердый камень на километры вокруг? Трансразумность, демоны, это были просто слова. Чем была королева в планах Бога?
   Скалосак смотрела прямо в глаза Дамиэля.
   - А ты, Дамиэль, мой маленький ягненок, - сказала она, широко улыбаясь, - ты здесь, чтобы стать частью всего этого. Ты здесь, чтобы служить ей, кормить ее, чтобы путешествовать с нами и помогать нам искать ее пищу, чтобы держать ее величество счастливой и насыщенной. Для остальных - ваша жизнь закончена.
   Комнату тряхнуло еще раз. Затем - полосатый мех мелькнул под лампами, как вспышка - Скалосак бросилась на Дамиэля.
   Она схватила его за туловище своей огромной рукой и подняла его в воздух, достаточно высоко, чтобы их глаза оказались на одном уровне. Ее лицо стало, как ее скульптуры - одни суровые углы. Она протянула к нему другую лапу, растопырив черные когти, похожие на кухонные ножи.
   - Ска... Скалосак! - Дамиэль хрипел, его дыхание прерывалось от шока. - Что ты делаешь?
   Сибероо покачала головой.
   - Ты не будешь инициирован сегодня вечером. Я не позволю.
   Дамиэль уперся пятками в стену, пытаясь освободиться от захвата Скалосак. Он не мог сдвинуться с места. Сибероо, вероятно, имела больше силы в мизинце, чем он имел во всем теле.
   - Я не позволю этому случиться, - прорычала Скалосак, ее лицо застыло от угрюмой боли. - Я не позволю тебе стать одним из нас!
   - Скал! - ахнул Дамиэль, стараясь сделать все возможное, чтобы говорить спокойнее. - Я хочу быть посвященным. Мне нужно это.
   - Не лги! - взревела Скалосак. - Ты не знаешь, что это. Ты даже понятия не имеешь.
   Вторая ее лапа - с направленными на Дамиэля когтями-бритвами - начала дрожать.
   - Это то, что я всегда хотел, - упрямо сказал Дамиэль. - Пожалуйста, не отнимай это у меня. Ты не убийца.
   - Это не убийство, - ответила Скалосак. - Это милость. Я знаю, ты боишься. Боишься того, что она заставит тебя делать, боишься того, чем она заставит тебя стать. Я не могу этого допустить.
   - Смерти я боюсь еще больше! - крикнул Дамиэль.
   Скалосак не ответила, она только дрожала еще сильнее.
   - Скалосак, пожалуйста, слушайте. Я должен согласиться с этим долгом, как бы вы ни старались, как бы он не был ужасен. Мне это нужно.
   - Почему? - Скалосак подняла голову и посмотрела на него. - Тебе здесь не место. Ты должен... - казалось, она подавилась. - Ты должен просить, чтобы я убила тебя. Мне нужно твое разрешение, чтобы убить тебя.
   - Мне очень жаль, но вы не сможете его получить. Делайте, что хотите, но вы будете делать это без моего одобрения. Тогда они накажут вас.
   - Накажут? Год отстранения от работы, несколько дополнительных кошмаров, беседа с Ее Величеством? Я могу принять это.
   - Смогли бы вы просто жить убив меня? - Он сглотнул. - Делай, как хочешь. Очевидно, что я слишком слаб, чтобы остановить тебя. Я полностью беззащитен.
   Скалосак замерла, затем зашипела, словно в агонии, и плавно опустила Дамиэля на пол. Она сделала шаг назад и присела, по-прежнему выше, чем любой человек. Потом подняла руки к лицу и стала терзать мех на щеках в каком-то жестоком массаже, сметая его на уши, как будто стараясь успокоить свое яростное отчаяние.
   - Я сожалею, - сказала она. - Это моя вина. Я сделала этот полет слишком приятным для тебя. Я сделала так, что ты хочешь остаться.
   - Вы меня вылечили от моего отвращения к себе, - сказал Дамиэль. - Это лучший подарок, который я когда-либо получал.
   - Я не жалею об этом. Это, может быть, лучшее, что я сделала в веках. Но. Есть другие вещи, которые ты мог бы сделать, а я могла бы по крайней мере, намекнуть... Ты имел целую неделю, чтобы решить. Ты мог бы повернуть обратно в любое время, чтобы избежать вечного проклятия, но вместо этого ты остался, чтобы стать карателем, как и мы Почему ты хочешь, чтобы тебе было так плохо?
   - Потому что я всегда верил в необходимость наказания.
   - Для других, а также для себя? Ты не находишь это кощунственным? Делать то, что только Бог должен делать? Не так ли? Моя работа не противоречит моим убеждениям. Я верю, что Бог жесток. Я ничего не видела в этой галактике, что бы убедило меня в обратном. Во многих частях этой вселенной Бог делает так, что невинные и виновные страдают в равной степени. Он не добр к невинным. Я по крайней мере... - Она закрыла глаза на несколько секунд, наверное смущенная. - Я стремлюсь быть справедливой. Даже Королева Боли карает саму себя. Её инженерия мучений имеет пределы физики и химии и биологии - и она отказывается от нанесения вреда невинным. В некотором смысле, это делает ее... Это делает нас обоих морально выше Бога. Мы используем нашу власть ответственно, а Бог бесконечной силы - нет. Это, на мой взгляд, является частью того, что оправдывает действия Королевы. Это также оправдывает мое рабство. Я могу молиться абстрактному, непознаваемому Богу в час испытания и скорби, но я служу королеве, зная, что она реальна, зная, что ее потребности являются реальными, и на основе ее нравственной системы, которая соответствует справедливости, это имеет смысл для меня.
   На какое-то мгновение Дамиэль потерял дар речи в ужасе, что Скалосак могла прийти к этим выводам и до сих пор верить в Бога. Наконец, он сказал: "Пути Господни..."
   - Хватит! - рявкнула Скалосак, поднимая руку, как будто отмахиваясь от насекомых. - Я не хочу слышать богословские аргументы, которые я уже слышала сотни тысяч раз до этого. Даже сама королева издевается над такими теориями веры. Ее не волнует, в каких богов мы верим. Они не могут изменить реальность, которую Она создала для нас. Она знает, что в глубине души все мы имеем сомнения относительно таких абстракций, в то время как она остается силой в нашей жизни, которую мы не можем ни отрицать, ни ослушаться. Иронии забавляет ее. - Она улыбнулась, как будто хотела рычать. - Но если вы хотите обсудить загадочный образ вашего Бога, то я могу сказать так: если Бог распределяет жестокость случайным образом, то мы просто перенаправляем Его жестокость в районы, более подходящий для этого. Вы хотите принять участие в этом?
   Комната задрожала снова. Дрожь спала после нескольких секунд. Если это делала королева, то она, возможно, также была богиней для этих людей.
   - Я должен принять участие в этом во что бы то ни стало, - сказал Дамиэль. - Моя вера в космическое правосудие было в основе моего существа так долго, что я должен... Как говорят у нас на моей планете, положить свои деньги на бочку.
   - Я вижу. Так что этот долг вы были призваны выполнить, потому что нашли свою цель в жизни?
   - Это то, во что я верю.
   - А вы знаете, какова цена такого исполнения?
   Дамиэль сделал паузу, вспоминая о своей первой частной беседе с Скалосак.
   - Вы упомянули кошмары.
   - Иногда, - сказала Скалосак, - я слышу крики в моей голове. Я слышу, как дети кричат, дети сотен различных видов. Крики страха, крики боли. И я слышу в их криках мое имя. Они умоляют меня спасти их. Но. Я не могу двигаться. Потом я просыпаюсь, я смотрю вокруг, и я напоминаю себе, что это не иллюзия. Не совсем так. Потому что невинные всегда страдают, в местах, где нет справедливости, а иногда и во многих местах за их пределами. Лишь моя обязанность помогает мне сохранять равновесие. Это помогает мне сделать мир лучше. Потому что, когда я привожу виновных в причинении таких страданий к правосудию, крики в моей голове начинают затихать. На какое-то время. Обычно надолго. Знание, что крики невинных временны, а крики виновных вечны, возвращает мне душевное спокойствие. Мой мир, мое счастье, зависят от вечных страданий виновных. Она... указала мне путь. Она знает все мои слабости, каждое желание. Она знает, что причиняет мне боль. И знание, что она дала мне, гарантирует, что у меня нет выбора, кроме как любить мою работу, ибо нет ничего другого в моей жизни.
   Дамиэль смотрел на огромную склоненную голову Скалосак. В конце концов он начинал понимать, какой чудовищности путь он выбрал. Это великолепное существо было психически изуродовано на всю жизнь. Все хорошее в ней - ее сопереживание, ее материнские инстинкты, ее мужество, ее гордость, ее желание защитить слабого - были деформированы, разорваны, и повернуты против самих себя, формируя просто еще один инструмент для кормления ненасытного голода королевы. Само бездушие этого бросило вызов его пониманю.
   - Есть и другие времена, - продолжила она, - когда я закрываю глаза и вижу моего сына. - Она подняла голову и посмотрела на Дамиэля, небольшая улыбка осветила ее лицо. - Я вижу его в тот момент, когда я навсегда рассталась с ним - такой красивый, такой гордый, так полный надежды и амбиций. Тогда я представляю его наблюдающим за мной сегодня, зная, что я делаю, и я вижу, стыд в его глазах. Я знаю, что ему будет стыдно за меня. И, при всей гордости за мою работу, я бы не стала его винить. Очевидно, что это не промывание мозгов королевы. Мое собственное воображение сделало это для меня. Моя собственная свободная воля, моя собственная совесть. Если, действительно, есть небо, я сомневаюсь, что когда-нибудь смогу встретить его там. Я упала слишком глубоко, я влюблена в ад, и слишком поздно, чтобы повернуть назад. - Ее взгляд уперся в Дамиэля. - Как и для вас, если вы держитесь за эту жизнь.
   Дамиэль дышал неуверенно, чувствуя себя отравленным горем и тоской Скалосак.
   - Даже если мое инициирование станет моим заключенем, - сказал он, - то это тюремное заключение по моему свободному выбору. Я должен жить, чтобы видеть правосудие. Я должен принять это, независимо от цены. И я хочу, чтобы вы...
   - Я не буду там с вами. Только Маркуссон.
   Дамиэль нахмурился.
   - Почему?
   - Потому что королева знает, что я бы сломала вам шею, прежде чем она успела бы коснуться вашей головы. У меня были такие проблемы в прошлом, я не жалею о них, но я не могу повторить их, я должна уважать ваш выбор....
   Очередной удар потряс комнату, сильнее, чем когда-либо прежде. Рев вырос в высоту, как рев большого зверя, затем медленно утих.
   - Ах, - сказала Скалосак, закрыв глаза и покачивая головой, как бы прислушиваясь к ее любимой музыке. - Королева довольна. Она взяла ее последнего проклятого прямо в свое сердце. Еще один подлый садист начал свою вечность, свою истинную жизнь после этого блаженного мгновения, которое было его прежней жизнью. И у меня нет выбора, кроме как быть благодарной.
   Дамиэль поднялся на ноги, глядя на Скалосак и думая, что века рабства сделали с ней. Будет ли это со мной в последующие годы? - подумал он про себя. Какими бы ни были ответы, казалось, что Скалосак уверена в этом. Иначе зачем бы ей даже думать об его убийстве? Тем не менее шок прошел, и его беспокойство было теперь далеко от нее. Гораздо хуже было опасение, что мотивировал ее страх за его будущее. Очевидно, она знала, что существует множество судеб, худших, чем смерть и проклятие было лишь наиболее очевидным, самым экстремальным примером. Было так много способов, которыми можно страдать, так много мрачных путей к отчаянию. А что, если он втайне жаждет смерти, отвергая долгую жизнь, полную неприятных, нарушающих покой души обязанностей?
   Тогда он понял, что его ответ не имеет значения. Это было эгоистично с его стороны - зацикливаться на своей тяге к страданию, на его собственных страхах. Он прибыл сюда, чтобы служить благу, чтобы изменить отношение мира к невинным и виновным. Со смертью как единственной альтернативой, его истинный и храбрый выбор был идти вперед, чтобы завершить то, что он начал в своем сердце и уме шесть лет назад.
   Скалосак явно нуждалась в комфорте больше, чем он сам. Дамиэль хотел подойти к ней, чтобы погладить ее мех и сказать ей, что все в порядке, что ее работа и мудрость изменили многие несправедливые регионы галактики. Он даже хотел поблагодарить ее за попытку спасти его от тоскливой жизни за свой большой личный счет. И все же, едва он сделал несколько шагов вперед, холод пошел через него. Страх перед его грядущим Инициированием, необратимой смертью его старой жизни, создал огромный и тяжелый ком в груди. В этот эгоистичный момент он хотел быть утешаемым, а не утешителем. Он хотел свернуться калачиком в сумке Скалосак, чтобы растопить свои застывшие нервы, чтобы скрыться от этого темного мира, и королевы, которая постановила, что это...
   И вдруг дверь скользнула, открываясь. Два неуклюжих существа стояли в проеме, почти такие же большие, как Скалосак, оба вооруженные и холодно строгие.
   - Прочь от мальчика! - прорычал гигант с головой волка.
   - Я даже не прикоснулась к нему, - огрызнулась Скалосак, глядя на двух полицейских с яростью, которую могли породить лишь годы ожесточенной конфронтации.
   - Не начинай снова это дерьмо, - прошипел второй полицейский, похожий на двуногого крокодила. - Было очень мило с твоей стороны взломать твою собственную систему безопасности. Ты только что заработала десятилетие дополнительного наблюдения и потеряла несколько привилегий. Теперь поднимись на ноги. Прямо сейчас.
   Скалосак поднялась во весь рост, глядя прямо на полицейских, как будто вызывая их. Они ворвались в комнату, выхватив дубинки, трещавшие электрическими разрядами.
   - Не разыгрывай глухую на этот раз, - сказал крокодил, - иначе ты получишь этой штукой между глаз.
   - Хороший чемодан, - сказала Скалосак, глядя на его шкуру.
   - Да, и хороший ковер, сука, - сказал крокодил, глядя на мех Скалосак. - А сейчас докажи, что у тебя больше разума, чем у ковра и развернись, сложив лапы за спиной.
   Когда Скалосак подчинилась приказу рептилии, волк повернулся к Дамиэлю, почти заставляя его отскочить.
   - Ты в порядке? - спросил он.
   - Мы только что говорили, - сказал Дамиэль. - Она не сделала мне ничего плохого.
   - Мы знаем, что она пыталась сделать, - сказал волк, и голос его смягчился к более человеческому уровню. - Она делала это раньше. Ее часть сети была временно заблокирована, но мы зафиксировали это и прибыли сюда так быстро, как могли.
   - Она всё равно не смогла бы убить меня, - ответил Дамиэль.
   - Я знаю, почему она хотела это сделать, - ответил волк, его золотые глаза были яркими и искренними. - Она, очевидно, очень заботится о тебе, и я понимаю, что ты простил ее. Но новобранцы тоже защищены законом, как и любой из нас.
   Крокодил стоял позади Скалосак, закрепляя на ее запястьях серебристые наручники.
   - Ты любишь садо-мазо, чешуйчатая задница? - мурлыкала Скалосак. - Хочешь поиграть, пупсик?
   - Ты сошла с ума из-за своей чертовой выпивки, - прошипел крокодил.
   - Ах, да, - сказала Скалосак. - Ты здесь затем, чтобы выжрать мой ликер, не так ли?
   Крокодил молча врезал дубинкой по задней части шеи Скалосак, заставив ее зашипеть и повернуть голову назад. Шерсть на ее спине ощетинились, как кактус колючками.
   - Не бейте ее! - крикнул Дамиэль, бросаясь к сибероо. Гигантский волк протянул лапу и осторожно схватил юношу за плечо.
   - Она просто пьяна, - сказал волк. - Через несколько часов, протрезвев, она будет искренне жалеть о том, что делала и говорила. Несколько дней покоя и отдыха - и она вернется в нормальное русло. Мы должны беречь ее от самой себя. При всех ее маленьких причудах, она остается одной из лучших в своем деле.
   - Именно поэтому она не полностью потеряла свою частную жизнь, - сказал крокодил. Он толкнул Скалосак к двери.
   - Скалосак! - крикнул Дамиэль.
   Полицейский и сибероо остановились на пороге. Скалосак повернулась к Дамиэлю, и ее синий взгляд был мягким и спокойным.
   - Спасибо, - сказал Дамиэль. - Спасибо вам за все.
   - Будь сильным, - сказала Скалосак. - Мы увидимся снова после твоего посвящения. Я буду приветствовать тебя как одного из нас.
   Был намек на печаль в ее окончательном приговоре. Она отвернулась и крокодил вытолкал ее за дверь.
   - Вы тоже должны уйти, - сказал волк. Я буду сопровождать вас до вашего гостевого квартала. Маркуссон встретит вас там потом. Но вы должны просто отдохнуть в первую очередь. У вас есть только шесть часов перед Посвящением. И вам понадобятся все ваши силы, когда вы предстанете перед Ее Инфернальным Величеством.
  
   Часть VI
  
   Дамиэль почувствовал резкое падение лифта. Биочип его имплантата переводил цифры и текст на дисплее монитора. Они спускались на километры под огромные жилые пещеры, под ангары звездолетов, под антикварные галереи, библиотеки, музеи и театры, которые, по словам Маркуссона, сама королева поручила создать своим слугам.
   - Не беспокойтесь, - сказал Маркуссон. - Очень мало посвящаемых вообще смогли заснуть до встречи с Ее Величеством. Она примет вас в любом случае. Я полагаю, это то, что вы хотите.
   - Это... - начал Дамиэль. - Я по-прежнему...
   Несмотря на заверения Маркуссона, Дамиэль хотел бы, по крайней мере капельку сна, чтобы подготовить себя к этому моменту. Комната для гостей, в которой он остался, казалась приличной по меркам его собственного мира, хотя и довольно убогой по меркам этого. Он провел два часа в ходьбе от стены к стене, и еще два отчаянно пытался заснуть на том, что выглядело как обычная кровать. Под одеялом ему было слишком жарко. Без одеяла ему было слишком холодно. Он не мог найти ни одной установки кондиционера, которая устраивала бы его, даже когда он совмещал это с одеялом. На одном из этапов он просто завернулся в одеяло с головой, отчаянно пытаясь имитировать сумку Скалосак. Но это не могло сравниться с ней. В комнате не было ни книг, ни монитора, ни доступа к сети вообще. У него не было способа узнать, что инициируемые должны были делать, что они должны ожидать. Возможно, это было хорошо, ибо в противном случае он бы провел все это время в случайном, бешеном исследовании. Вместо этого, он провел два последних часа стоя в душевой, закрыв глаза, когда четыре робошланга массировали его тело мягкими струями теплой, пахнущей травами воды. Этого не хватило, чтобы он смог расслабится, и теперь его время ушло.
   Тем не менее, вопросы, которые корчились в его голове в течение этих шести часов, были такими же мучительными, как сейчас. Какой была королева? Истории, которые он читал, все противоречили друг другу. Может быть, она дракон? Гигантский бегемот? Львица? Кошачья форма казалась наиболее вероятной, учитывая количество фелиноидов среди ее служащих. Дамиэль надеяться, что она была не слишком отвратительна на вид - гигантский паук или сороконожка, возможно, заставили бы его потерять контроль над собой. Однако не менее важным был вопрос о ее размере. Была ли она размером с офисный блок? Космодром? Почему она способна вызывать землетрясения? Потому, что она была связана со всей техникой по всему этому миру?
   Дамиэль знал, что некоторые трансразумные существа выросли до огромных размеров - в частности, высшие архилекты, одним из которых, несомненно, была королева. Он старался не думать слишком много на эту тему. Хорошо это или плохо, ответ он получит достаточно скоро.
   Дамиэль почувствовал тяжесть, когда лифт начал замедляться. Что я увижу? - подумал он. Что я буду видеть, когда двери откроются?
   Двери лифта разошлись, но всё, что Дамиэль увидел, был длинный туннель пещеры. В конце тоннеля, метров через сто по крайней мере, был светящийся красный туман.
   Маркуссон вслед за Дамиэлем перешагнул через порог, и дверь за ними закрылась.
   - Это... - лихорадочно прошептал Дамиэль, - это она?
   - Нет, - ответил Маркуссон. - По крайней мере, не совсем. В этом тумане живут ее высшие служащие - трансразумные демоны, если хотите.
   - Я не уверен, что полностью готов. Она может слышать нас?
   Маркуссон слабо улыбнулся.
   - Ей все равно, что вы говорите, что вы думаете. Ей все равно, как вы одеваетесь, как вы расчесываете волосы. Она не ожидает соблюдения формальностей от новичков. Она понимает, как трудно нам, крошечным существам, понять Ее. Это Ее собственная задача - сделать вас слугой, коллекционером, учеником капеллана. Вам не придется что-то делать. Не будет ни тестов, ни ритуалов. Вы уже приняты. Просто выражайте свое мнение и будьте самим собой. Искренность - это всё, что ей от вас нужно. Она сама сделает все необходимые изменения, как она сделала это со всеми нами.
   - Но, не значит ли это, что она забирает нашу свободную волю?
   Длинное лицо священника стало печальным.
   - Дамиэль, это ваша свободная воля привела вас сюда.
   - Я знаю, - ответил Дамиэль. - Я знаю, что это судьба, которую я хотел - принять участие в процессе правосудия.
   - И вы примете его, сын мой. Вам предстоит решить судьбу множества нечистивых, и вы скажете свое слово. Вы будете делать выбор. У вас будет шанс спасти тех, кто все еще держит дыхание раскаяния. А самое главное, вам все равно придется сохранить большую часть вашей свободной воли. Ваши убеждения, ваши мысли, ваши эмоции будут вашими собственными. Единственным отличием будет то, что вы узнаете сегодня, то, что вы будете носить с собой до конца вашей жизни. Ее Величество никогда не позволит вам забыть свой долг. Вы не оставите ее, потому что вы не захотите покидать ее. Надолго. Если вы ослушаетесь Ее, как наш дорогой друг Скалли иногда делает, она просто будет напоминать вам, что вы сделали не так, и почему ваше действие было неправильным. Для нас, по крайней мере, она справедливый правитель.
   Дамиэль вспомнил кошмары, которые так часто мучили Скалосак, кошмары, которые мешали ей спать.
   - Это не свободная воля, - сказал он. - Не то, что она сделала со Скалосак. Она наказала ее. Она наказывает всех вас кошмарами. Она забралась в ваши головы. И она собирается сделать то же самое со мной. Нельзя ли отложить Посвящение?
   Маркуссон печально покачал головой.
   - Боюсь, что это совершенно невозможно. У Ее Величества нет другого времени для вас.
   - А если я просто уйду?
   - Мне очень жаль говорить об этом, - ответил Маркуссон, - но если вы сейчас повернете назад, то другие вернут вас в это место и поставят перед лицом Ее Величества. Вы, возможно, потеряете много ваших свобод, но опять же, это то, что вы выбрали.
   - Я не поверну назад, - сказал Дамиэль. - Это был мой выбор. Я не могу отрицать это.
   - Так что - готовы ли вы встретить Ее Величество?
   - Я готов, насколько это возможно. И, как вы сказали, на самом деле у меня просто нет выбора.
   Маркуссон слабо усмехнулся.
   - Прекрасно, - сказал он. - Я знаю, ты справишься с этой задачей. Давай пошли.
   Дамиэль шел рядом с Маркуссоном по пещере туннеля, глядя на красный туман впереди. Какие-то фигуры, казалось, извивались и корчились в дымке, как клубки змей или щупальца. Это было похоже на огненные, эфирные версии транспортных труб гораздо выше.
   - Вы уверены, что это не королева?
   - Большинство наверняка только ее служащие. Конечно, даже самый низший из трансразумных может оказаться слишком огромным, чтобы наши чувства смогли охватить его. Но это не означает, что вы никто. Они ценят вас, так же, как полицейские, как сама Скалосак. Они знают, что у вас есть важная причина быть здесь, и они хотят, чтобы вы играли эту роль как можно лучше. Такова воля Ее Величества.
   Чем ближе они подходили к открытому концу туннеля, тем теплее становилось. Дамиэль поймал слабый запах серы, и что-то хуже, под ним - что-то вроде гниющей плоти. Его сердце стучало всё быстрее и громче. Каждый мускул в нем начал напрягаться, страх возрастал с каждым шагом, сам густой воздух, казалось, нес дурные предчувствия. Когда он смотрел на извивающихся в огненном тумане демонов, вдыхая воздух, который душил его, словно мокрая вата, мрачное осознание пришло к нему. Это был ад. Не имело значения, что это место было создано архилектом лишь несколько тысяч лет назад. Время ничего не значило здесь. Что-то вневременное и вечное, за пределами пространства и материи, оставило свой след на этой планете, на лихорадочном уме трансразумного художника, который сделал ее своим домом. Это было место, где Ад пересекается с физической вселенной. Это не могло быть ничто иное.
   Когда выход из туннеля приблизился, Дамиэль увидел больше открытого пространства. Красный туман, казалось, простирается на километры, возможно, десятки километров. Насколько хватало глаз, тысячи извивавшихся змей взлетели и кружились и танцевали. Более крупные формы двигались среди них, как толстые стволы деревьев среди сорняков.
   - Являются ли они трансразумными? - спросил Дамиэль шепотом. - Они, кажется, дикие.
   - И да, и нет, - ответил Маркуссон. - Они восхваляют Ее Величество каждой мыслью, каждым движением, так как Она дает им жизнь с каждой минутой, которая проходит.
   Тепло стало неприятным, когда они подошли к концу тоннеля. Дамиэль остановился в двух метрах от конца, глядя на алые бури ада. Далеко наверху, на высоте по крайней мере в несколько километров, огромный каменный свод заполнял небеса, как перевернутый горный хребет, его указывающие вниз пики выступали сквозь облака и кроваво-красный туман. Тысячи огненных змей и кальмаров скользили туда и сюда среди облаков. Среди них возвышались десятки чудовищных, размером с город медуз, подпиравших миллиарды тонн скалы, словно лес ядерных грибов. Массивные спиральные формы, которые Дамиэль видел издалека, были только их щупальца.
   Дамиэль смотрел всё дальше и дальше, и увидел, что каменный свод тянется бесконечно. Далеко впереди, слева и справа, его зубчатые хребты исчезали в красных облаках, в тучах тысяч городов-медуз, в миллионных стаях огненных кальмаров и змей. Там, где кровавый туман положил границу его зрению, Дамиэль видел, как купола медуз закатывались за алый горизонт, словно луны. Очевидно, что пещера тянулась на сотни, тысячи километров. Была подвалом континента.
   - Кто из них королева? - спросил Дамиэль, изумленно глядя в кроваво-красное подземное небо.
   - Вы не найдете ее там, - ответил Маркуссон. - Посмотрите вниз.
   Дамиэль опустил взгляд на далекий горизонт. Вдали дно пещеры было скрыто красными облаками и стаями демонов, а пол туннеля загораживал все, что лежало прямо под ним. Он сделал несколько осторожных шагов вперед, все ближе к краю - и совершенно новый пейзаж развернулся перед ним. На километры ниже, простираясь бесконечно во всех направлениях, лежал пол континентальной пещеры. И все же, он отличался от скалистого потолка. Он был красный, гладкий, его округлые вершины походили на песчаные дюны. Он казался странным и неуместным здесь, как будто кто-то вырезал огромный кусок пустынной планеты, и поместил его здесь, внизу, под перевернутыми скалами лунного ландшафта. Тысячи огненных змей и других, более мелких демонов снижались и взлетали внизу, среди красных холмов, но кроме них он ничего не видел. Ничто не выделялось как исключительно огромное или царственное. Под лесом гигантов не было ничего, к чему мог бы подойти титул королевы.
   - Я не могу ее увидеть.
   - Она там, без сомнения.
   Дамиэль был смущен. Где Королева Боли прячется? За одним из множества красных холмов? Была ли она на самом деле меньше, чем ее демонические слуги?
   - Что я ищу? - спросил он Маркуссона. - Она невидима? У нее есть различные обличья или она одна из...
   Красные курганы тяжело вздрогнули. Тысячи огромных глаз открылись на равнине и повернулись, глядя на него. Континент плоти под ногами Дамиэля пробудился от сна.
   Дамиэль закричал.
  
   Часть VII
  
   Королева была более ужасающей, чем всё, что Дамиэль мог себе представить. Он больше не хотел быть здесь. Он очень хотел, чтобы Скалосак была здесь, чтобы удержать его, чтобы обнять его, чтобы положить конец его страху и его жизни.
   Маркуссон схватил его за руку.
   - Легче, сын мой, - сказал он. - Я реагировал точно так же, во время моего Посвящения, тысячу лет назад. Она хочет только поговорить с вами. Все, что вам нужно сделать, это слушать.
   Маркуссон отпустил его руку, оставив его наедине с королевой. Дамиэль стоял, бесконтрольно содрогаясь, а тысячи глаз размером со стадион наблюдали за ним.
   На верхнем краю его поля зрения небольшая стая огненных кальмаро-змей остановилась в воздухе и зависла перед лицом Дамиэля. Он не обратил на них никакого внимания, замирая от страха, глядя на континент плоти ниже.
   Здравствуйте, Дамиэль.
   Дамиэль ахнул в голос. Голос пришел со всех сторон, от каменных стен вокруг, изнутри его головы, из его собственного кишечника, от подошв его ног, от Мирового Зверя внизу, и облаков Ада наверху.
   Я так рада видеть вас в конце концов, Дамиэль. Мои собственные слуги ликуют, мой блаженный Агнец юстиции, вы прошли так далеко и так сильно страдали, чтобы быть здесь. Вы заслуживаете только похвалы за ваше мужество, вашу непоколебимую решимость. Ни разу вы не думали о пути назад! Это является признаком истинного коллекционера, идеального коллекционера. Я могу предвидеть долгие века впереди, счастливые века с вами, как с моим любимым капелланом, отделяющим зерна от плевел, отбирающим грешников, лишенных даже намека на раскаяние, чтобы доставить их к моим устам. Вы никогда не осудите невинного, и сохраните по-настоящему злого для меня.
   Потрясенный до глубины души, Дамиэль начал медленно оседать на пол. Как ни чудовищен был ее внешний вид, он не мог не найти что-то странно успокаивающее в голосе Королевы. Так или иначе, она чувствовала себя хорошо, он чувствовал себя прекрасно и был готов слушать дальше.
   О Дамиэль, я с нетерпением хочу увидеть вас в числе моих слуг. Я бы с гордостью назвала вас своим избранником. Вы образец для всего живого, всей Галактики. Существа намного больше и грандиознее, чем вы могли представить, ждут чудес от вас, храброго маленького человека, который столкнулся со своими худшими опасениями - своей худшей памятью - и никогда не вздрогнул на избранном им пути! Храбрый маленький человек, который готов был быть осужденным на вечность мук во имя справедливости, а затем увидел, что его истинное призвание было вершить правосудие! Здравствуй, Дамиэль, крошечное семя будущих великих дел! Все кланяются его будущей славе!
   Из всех чудес и ужасов, которые Дамиэль видел до этого момента, сцене, которая последовала, не было равных.
   Везде вокруг, вплоть до видимого края этой подземной вселенной, миллионы летающих демонов прекратили свою циркуляцию и остановились в туманном воздухе. На мгновение они просто зависли, словно целая плеяда светлячков, напившихся крови. Затем случилось немыслимое.
   Все демоны поклонились Дамиэлю.
   Даже колоссальные медузы подняли свои щупальца в приветствии.
   Сердце Дамиэля продолжало яростно стучать позади его грудины - но на этот раз не только от страха. Он сунул руку под рубашку и сжал свой медальон. Отец Тамони дал ему его так давно - неделю назад. У него в голове промелькнула вся его жизнь и он благословил Королеву в своем сердце. Величайшие звери всего Творения склонились пред Агнцем. Кроткие наследуют Вселенную.
   Возлюбленный Дамиэль, ваше мужество, ваша мудрость привели вас сюда. Вот наша награда вашей бессмертной лояльности. Вы принимаете нашу скромную благодарность, Дамиэль? Разве вы не видите, что потенциал величия горит внутри вас, и что мы уважаем вас за то, чем вы могли бы стать? Будете ли вы служить нам, Дамиэль? Будете ли вы служить той, кто любит и уважает вас как одного из равных себе, несмотря на пропасти власти и масштаба и интеллекта, которые временно находятся между нами? Принимаете ли вы меня в своем сердце?
   На какое-то время Дамиэль забыл дышать. Наконец, сделав несколько судорожных вдохов, он спросил:
   - Какие планы у вас есть для меня?
   Королева засмеялась.
   Ах, какие планы в самом деле! Сейчас у вас есть мозг червя в теле микроба. Однако в грядущие века, после долгой и счастливой жизни, в награду за хорошую работу и лояльность, вы сможете стать гораздо больше! Если вы докажете мне свою ценность, я смогу наградить вас даром вознесения! Вы станете одним из моих Кровавых Ангелов и присоединитесь к моим избранным душам, чтобы петь и танцевать и хвалить меня навсегда и во веки веков!
   Дамиэль смотрел, не веря, на бездумные танцы бесчисленных демонов над континентом их королевы.
   - У вас... вы делали это раньше?
   Нет, я создала все эти драгоценные существа из моего ума и тела, и продолжаю делать это каждый час. Но самые высокие места, Троны крови и огня, ближайшие ко мне, я приберегла для моих самых преданных слуг. А в вас, Дамиэль, мой любимец и нежный Агнец юстиции, я вижу лояльность, сопереживание, преданность делу правосудия, что будет справедлива и непоколебима на века вперед. Ты будешь моим гордым солдатом, мой Ангел Справедливости и Милосердия. Скалосак может быть другой. Она могла бы быть моим ангелом мести, защитником слабых. Есть и другие смертные в моем перечне достойных, часть из них ты еще не встречал. Есть и другие, для которых у меня нет пока планов, но есть высокие надежды! Вместе мы должны вырваться из этой крошечной планеты и крошечной галактики, распространяя наши дела правосудия по всей Вселенной! Мы дадим Дар Удовольствие невинным, и Дар Боли мы оставим для злых!
   Дамиэль тряхнул головой. Как это могло быть возможно?
   - Вы по-прежнему... - он вздрогнул, глядя на кошмарный живой пейзаж, но он должен был это сказать. - Вы не идете ни в какое сравнение с этой галактикой. Там есть Могущества, которые могут раздавить вас, как муравья. Архилекты больше, чем планеты. Некоторые из них больше, чем целые системы. Они никогда не позволят вам распространять ваш... Ваш образ правосудия.
   Для вашего ограниченного восприятия это может показаться правдой. Но я лишь слуга своего Создателя, и он является одним из этих Звездных Богов, о которых вы говорите. Он является силой чистой и необъятной, насколько выше меня, насколько я возвышаюсь над вами.
   На мгновение Дамиэль замер. Он вспомнил историю, которую когда-то читал - мир, стоящий на спине гигантской черепахи, которая ехала на спине гораздо большей черепахи, которая, в свою очередь, ехала на спине еще большего кита. Гиганты, ничтожные по сравнению с большими гигантами. Их секреты скрывает большие тайны, экспоненциально растущие в глубины бесконечности.
   - Почему ты мне это говоришь? - наконец спросил он.
   Единственно истинная тайна - личность и местонахождения моего Создателя. Даже самые низшие из моих слуг знают о его существовании, но они никогда не узнают ни его истинную природу, ни его истинное лицо. Даже мои Кровавые Ангелы не знают истинное лицо моего Создателя. Тем не менее, может быть, в один прекрасный день, вы будете возвышены, чтобы увидеть его лицо и узнать секрет моего назначения, а также его собственного. Он подготовил место для меня, как у меня есть место для вас. Вместе мы должны расти, чтобы заполнить Галактики, нашими телами станут все миры и звезды, рай и ад, дом для хороших, дом для злых, дом для всех, вечный и чистый.
   Дамиэль, наконец, начал понимать, в какое дерьмовое дело он влип. В течение нескольких дней он был готов принять жесткую справедливость королевы и ее бдительных коллекционеров. Это было, по крайней мере, основано на истине, значении раскаяния и святости невиновности. Он не рассчитывал однажды превратится в одного из демонов, вечно восхваляющих королеву в ее подземном храме. Он не рассчитывал на долгосрочные планы межзвездных завоеваний. Последнее, что было нужно этой галактике, так это новая полномасштабная война, вызванная столкновением архилектов.
   - Вы хотите возложить на себя огромную ответственность, - сказал Дамиэль, - слишком огромную даже для архилекта.
   Огромную для моей нынешней ресурсов, но не для подарков моего Создателя, которыми он должен наградить меня, когда мое время придет. Я тоже являюсь семенем чего-то гораздо большего, как я была когда-то, тысячи лет назад. Мы разделяем родство, мой Агнец юстиции. Мы разделяем судьбу.
   - Я никогда не хотел стать Кровавым Ангелом и я понятия не имел, что это было частью сделки.
   Ваше предвидение не имеет значения. Вы выбрали этот путь. Вы выбрали эту судьбу.
   - Я выбрал ее, Ваше Величество. Но как я могу быть уверен, что наше правосудие будет справедливым? Как я могу быть уверен, что наказание проклятых не будет превышать преступления?
   Наказание? ХА! Прямо сейчас вы говорите, как и многие другие смертные. Вы не понимаете языка Боли.
   - Языка боли?
   Ты ощущаешь боль в качестве наказания. Боль неприятна для вас, так как она является самым сильным ощущением у смертных. Таков факт вашей природы, и это не мое дело, вмешиваться в такие тонкие материи. Сознательно причинять боль тем, кто не хочет ее - страшный грех. Получать удовольствие от этого - гораздо более серьезный грех, и тот, кто делает это, вызывает мой голод. Однако то, что вы считаете моим наказанием грешников - вовсе не наказание. Это просто общение на языке, который вы не можете ни понять, ни оценить.
   - И это язык боли?
   Да. Эти грешники, эти садисты, все любят боль, будь она физической или психологической. Они проводят свою жизнь, стараясь говорить с другими на этом самом языке. Но другие - большинство остальных - никак не могут понять их. Для них этот язык - преступление, непристойности, отвратительные, ужасные вещи, которых надо бояться и избегать, и освободиться от них. Это трагедия, что невинные люди должны страдать в руках этих ошибочных существ. Вот почему мучители, поставщики жестокости, направляются ко мне. Я их понимаю. Я понимаю их язык. Я понимаю, что есть в их сердцах: БОЛЬ! И, в моей бесконечный щедрости, я предоставляю им - свободно - подарок, о котором они всегда тайно молились: БОЛЬ! Чистая, насыщенная, вечная боль! Я их королева, я их богиня, я та, которой они всегда хотели молиться, но никогда не знали, где меня искать. Я тянусь к ним через моих посланников, вхожу в их мечты, и я даю им дразнящий проблеск чудес и богатств, которые у меня есть в запасе для них. Я говорю им, что есть кто-то там, среди звезд, кто любит и понимает их, кто хочет быть с ними навсегда.
   - То есть, им нравится это, им на самом деле нравится то, что вы делаете с ними?
   Как они могли бы думать иначе? Почему они должны причинять боль другим, если они не любят свою собственную боль?
   Новое, совершенно чуждое чувство страха охватило душу Дамиеля. Как при всей его огромной силе и интеллекте, это существо, очевидно, не понимает, что причинение боли и получении боли - это две совершенно разные вещи?
   - Боюсь, я не понимаю.
   Конечно, вы не понимаете. Ответ лежит на трансразумном уровне. Язык Боли не для вас. Ваша задача - просто допрашивать этих садистов и искать в них отблеск истинного раскаяния. Я не буду пожирать любого грешника, готового к покаянию или сочувствию. Любовь к боли должна быть чистой.
   - Это задача, которой я буду с радостью следовать, Ваше Величество.
   Я так рада, мой Агнец юстиции. Ваша преданность наполняет меня радостью. Но ваше Инициирование еще только начинается.
   - Что вы имеете в виду?
   Для меня недостаточно просто открыть вам мою цель в этой вселенной. Я должна показать вам, как это хорошо.
   - Что вы собираетесь показать мне?
   Я должна показать вам, что я делаю. Я должна показать вам судьбу нечестивых. Только тогда вы по-настоящему оцените всю важность стоящих перед вами задач.
   Страх Дамиэля достиг еще больших высот, смешанный с новообретенным чувством стыда. Всего неделю назад он был готов к ужасному, вечному наказанию. Теперь, столкнувшись с суровой реальностью королевы и ее адских ангелов, он был испуган, даже зная, что его не ждет наказание.
   Далеко внизу, огромные отверстия начали открываться на теле королевы, их внутренние оболочки источали темно-красное сияние. Кроваво-красные щупальца тумана просачивались из ям, медленно расширявшихся, выраставших до размеров, о которых Дамиэль не мог даже догадываться. Были ли они уже размером с город? Он не хотел знать. Он даже не хотел смотреть, но он не мог оторвать взгляд от ям и тысяч демонов, которые роились в их зловеще фосфоресцирующих глубинах. Он не мог отвести взгляд даже когда запах серы и гнили взорвал его ноздри, как непристойные ударные волны.
   Теперь, когда ямы были полностью раскрыты, угрожающе огромные, даже на этой высоте, Дамиэль мог видеть текстуру их стенок, светящихся красным через кровавые туманы. Это было похоже на огромные глотки с девятью кольцами. Каждое из них извивалось миллионами крошечных, едва заметных движений, словно микроскопические щетинки покачивались на ветру. Далеко-далеко внизу, на дне каждой окольцованной ямы, темный водоворот медленно поворачиваться вокруг точки максимальной черноты.
   - Я видел достаточно! - крикнул Дамиэль. - Могу ли я теперь идти? Пожалуйста, Ваше Величество! Позвольте мне уйти!
   Ты ничего не видел! Ты не оставишь мое присутствие, пока я не покажу тебе чудо рук моих! Ты сам решил быть здесь! Ты поклялся служить мне! Теперь ты должен увидеть, какова судьба проклятых!
   Кровавые Ангелы неподалеку дернулись и сместились. Воздух между Дамиэлем и открытой пастью королевы начал дрожать. Затем она вдруг начала расти, становясь все больше и больше, заполняя весь обзор Дамиэля, как если бы он сам падал в нее, чтобы присоединиться к Проклятым.
  
   Часть VIII
  
   Это всего лишь иллюзия, - сказал себе Дамиэль зная, что его ноги по-прежнему прочно стояли на скале. Несмотря на это, он чувствовал, что его собственная кровь замерзла, когда уста королевы распахнулись вокруг него. Кольца горла были гораздо ближе сейчас, ближайшее пересекало его обзор, как горная долина. Теперь он мог наблюдать хаотические движения на его поверхности с нервирующей ясностью. Каждая из крошечных "щетинок" на ней была живым существом, и каждое из них, корчась, выло в агонии. Дамиэль услышал их крики и мольбы, как хор бесчисленных перекрывавшихся волн боли, вызванных к жизни агонией миллиардов людей. Дамиэль хотел закрыть глаза и зажать уши, но он не мог. Он хотел сделать шаг назад от края пропасти ада, но он не мог. Он мог только стоять и шептать молитву за Проклятых.
   Все дальше и дальше вниз, его взгляд скользил мимо сотен летающих демонов, мимо колец, еще более хаотичных, чем те, которые им предшествовали. Один Кровавый Ангел рос в его видении, пока Дамиэль не смог различить крошечную человеческую фигуру, бьющуюся в его щупальцах. Против своей воли, Дамиэль внимательно следил за демоном и его пассажиром, пока он не подошел к одному из колец горла. Очевидно, это было среднее кольцо - пятое сверху - а его рифленая поверхность кипела еще более красочным хаосом, чем те, выше.
   Далеко внизу, среди ужасных извивающихся фигур, танцев и оргий внутренних органов, в поверхности открылся кратер. Кратер углубился в яму, и Кровавый Ангел завис над ней, а затем разжал щупальца, позволив своей жертве упасть в ее блестящие красные глубины. Когда демон вильнул и улетел, видение Дамиэля подплыло к несчастному человеку на дне ямы.
   Когда яма заполнила всё поле зрение Дамиэля, он узнал новую жертву Ада: твердые черты его лица, жесткие и точеные, его серебряные волосы, срезанные ежиком с плоской вершиной, его татуировки, изображавшие змей и цепи с шипами. Это был Милон Таквид. Человек, который грозил ему пытками. Человек, который убил всех его друзей перед его глазами. Человек, который убил его родителей.
   Дамиэль вспоминал, как сильно он когда-то боялся этого человека, как другие опасались его. Он вспоминал, каким бесстрашным и беспощадным богом он был в своем теневом мире - икона преступности, его жестокость превосходила все, с чем он когда-либо сталкивался. И теперь, вот он, лишенный всей одежды и достоинства, дрожал, как на морозе, хотя его тело блестело от пота, блестело, как стены мяса, которые его окружали. Он дрожал, но не от холода, а от страха.
   - Пожалуйста! - кричал он, его голос был нехарактерно высоким и дрожащим. - Пожалуйста, дай мне еще один шанс! Я стану хорошим слугой! У меня есть опыт! Я мог бы быть очень ценным для вас!
   Он поскользнулся на красном мясе пола, упав на него с тошнотворным звуком. Его конечности беспорядочно задергались, когда он отчаянно пытался встать, разорвать свой контакт с чудовищной плотью королевы.
   Где-то глубоко внутри, Дамиэль почувствовал новые эмоции. Он никогда не думал, что он когда-либо испытает такое чувство в отношении этого садиста, монстра, мастера массовых убийств. Но он чувствовал несомненные проблески жалости.
   Вы, без сомнения, знакомы с этим новым обитателем ада. Милон Таквид, человек, который упивался чужой болью, человек, который стал мастером пыток, изнасилований и убийств. Как нежно он просил и умолял о пощаде! Хотя он даже не подозревал о том богатстве боли, которое я приготовила для него! Я посмотрела глубоко в его сознание, и увидела предмет его ужаса. Ах, какой чудесный сюрприз ждет его при столкновении с его самой большой фобией! Он сможет не только увидеть, он сможет осязать их! Они размажут свою скользкую похоть по каждому миллиметру его кожи! Он почувствует, как они извиваются в каждой полости его тела, прогрызаются через каждый орган! Чтобы облегчить его сомнения, успокоить его в ожидании моего посвящения, его абсолютного ужаса и бесконечной агонии, я рассказала ему историю "Червячок, идущий впереди".
   Лицо Таквида перекосилось, когда он услышал последнюю фразу. Дамиэль слышал, что он приходил в ужас от одного упоминания червей.
   Когда-то, глубоко внутри моего тела, было царство миллионов червей. Все они были очень голодны, но не могли найти живых грешников и насыщаться. Однажды, у одного червячка появилась идея. Он повернулся к своим братьям и сестрам и сказал: "Давайте изучим туннели и пещеры тела королевы. Рано или поздно мы сможем достичь той ее части, где она держит грешников. Тогда мы могли бы найти нового, свежего грешника, и пировать на его плоти во веки веков!"
   Слабое хныканье вырвалось из дрожащих губ Таквида.
   - Пожалуйста, ну пожалуйста! Я все сделаю для вас! Все что угодно!
   Какая замечательная идея! - сказали другие черви. - Поведешь ли ты нас, червячок? Сможешь ли ты привести нас к этому сочному, восхитительному грешнику, дрожащая плоть которого жаждет миллионов наших голодных маленьких ртов?
   Таквид расплакался, рыдая, как ребенок. Он упал на колени, отчаянно зажав мокрое лицо руками.
   И только теперь Дамиэль почувствовал, как слезы текли и по его щекам. В течение многих лет он представлял себе, как Милон Таквид будет реагировать, когда он, наконец, окажется в аду. Он представлял себе, много раз, как он будет хныкать и просить и умолять о пощаде. И более чем несколько раз, Дамиэль ощущал тайное удовольствие от мысли о его мучениях.
   Теперь, видя, как Таквид униженно молил о пощаде, извивался и ныл, как он слушал насмешливую историю королевы, Дамиэль не чувствовал удовольствия. Никакого. Все, что он чувствовал, было болью глубоко в животе. Он почувствовал себя плохо, он проклинал себя за то, что он когда-то хотел такой судьбы для другого живого существа.
   Я поведу! - сказал Маленький Червь. - Я поведу вас на место под Алым Небом! Следуйте за мной, и мы все вскоре услышим плач грешника и его мольбы! Мы сможем услышать его издалека, потому что он больше всего на свете боится нас, и он знает, что мы будем делать все, что он когда-либо представлял себе в своих глубоких, темных ночных кошмарах, и намного больше сверх того!
   - О, Боже! - завопил Таквид. - Пожалуйста, помоги MНEEEEEEEE!
   Он завалился на бок, захлебываясь рвотой и рыданиями.
   Вы слышите? - сказал Маленький Червь. - Грешник не за горами! И он наполнен таким вкусным страхом! Кто будет следовать за мной, чтобы начать наш вечный праздник? Кто решит присоединиться ко мне в вечной оргии внутри и вокруг тела грешника?
   Мы пойдем! - сказали красные черви.
   Мы пойдем! - сказали фиолетовые черви.
   И так, все как один, черви последовали за своим новым лидером. Они извивались и скользили и проскальзывали друг над другом, поскольку они все слышали жалобный плач грешника и его мольбы. Миллионы их маленьких ртов ахнули и распахнулись с восторгом, когда они ощутили сладкий аромат интенсивного и абсолютного ужаса грешника перед бесчисленными эонами, которые он собирался провести с ними, когда они, наконец, найдут его!
   Таквид раскачивался взад и вперед, жалкие причитания вырывались из его горла.
   - Хватит! - крикнул Дамиэль. - Ты напугала его достаточно! Теперь дай ему отдохнуть. Он заключен в тюрьму. Он не может сбежать. Пусть это будет его наказанием. Это все его наказание, которое когда-нибудь понадобится. Тебе не нужно делать ничего другого. Оставь его в одиночестве.
   Тем не менее, королева продолжила свой рассказ, не обращая внимания на мольбы как жертвы, так и наблюдателя.
   Смотрите! - вдруг воскликнул Маленький Червь. - Вы видите красный свет впереди?
   В стенах мяса, которые поднимались высоко над узником, открылись вдруг огромные отверстия. Таквид поднял голову, чтобы осмотреть это новое явление. Его голос дрожал, когда он скулил о пощаде.
   Мы видим! - миллионы червей плакали, как один. - Грешник рядом! Наш праздник близок!
   - Пожалуйста, Ваше Величество, - сказал Дамиэль, пытаясь подавить рыдания. - Пожалуйста, не делайте этого. Он не заслуживает этого. Не этого. Это не будет служить какой-либо цели. Конечно, вы можете понять это. Вы так мудры и мощны! Конечно, вы понимаете, что это наказание превосходит его преступления!
   Вверх на красный свет ползли черви, извиваясь. Окна во внешний мир становились все больше и больше, и крики ужаса грешника вели их красной нитью через все сокращавшийся туннель. После долгого пути, радостно извиваясь и ерзая, червячок обратился к своим братьям и сестрам.
   Стоп! - сказал Маленький Червь.
   Дамиэль затаил дыхание. Неужели королева, наконец, прислушалась к его мольбе о пощаде?
   Подождите немного, - сказал червячок, - а я пока пойду вперед, чтобы увидеть, тот ли это грешник, которого мы ищем.
   Так храбрый Маленький червь извивался и полз вперед к концу тоннеля, чтобы посмотреть, что лежит под красным светом.
   Вдруг, мельчайшее движение поймало взгляд Дамиэля. Он повернулся к одному из зияющих в стенках ямы отверстий. Там, повернув крошечную поднятую голову в сторону несчастного, скулившего в центре ямы, замер светящийся красный червь длиной в фут и толщиной в палец человека.
   Увидев его, Таквид закричал.
   - Ваше Величество! - рыдал Дамиэль. - Я не сержусь на него больше. Я прощаю его. Пожалуйста, дайте ему уйти. Пожалуйста, Ваше Величество. Я прошу вас.
   Он здесь! - Маленький Червь кричал от радости. - Милон Таквид здесь! Давайте все танцевать и праздновать на его плоти и вечно упиваться его ужасом и отвращением и муками!
   И все как один, миллионы червей приветствовали его радостными криками, и бросились вперед, скользя и скользя и скользя на красный свет, где грешник Милон Таквид продолжал кричать.
   Из каждого отверстия в красной стене пришли звуки скользкого шелеста, смешанные с бессмысленным, невнятным бормотанием миллиона крошечных голосов.
   Затем черви хлынули в яму.
   - Нет! - кричал Дамиэль, но его крик был заглушен истерическими, непонятными шумами, исходящими из горла Таквида. Тело преступника дернулось, каждый его мускул напрягся при тщетной попытке к бегству, каждый мускул дрогнул, парализованный ужасом, когда фосфоресцирующие красным и лиловым черви, извиваясь, устремились к нему, громоздясь друг над другом волной высотой по колени человеку, невнятно щебеча в своем ликующем голоде.
   - Остановите их! - закричал Дамиэль. - Остановите их!
   Первая волна червей, наконец, достигла своей дрожащей жертвы. Таквид поскользнулся и корчась пополз по отвратительной массе, а черви танцевали на его искаженном лице и влезали в каждое отверстие на его теле.
   Дамиэль кричал без слов. Он чувствовал, что его собственное тело где-то далеко корчится и захлебывается рвотой, а он все кричал и кричал и кричал.
   Стоны и всхлипы Таквида были заглушены толстыми узлами червей, которые влезали в его рот и ноздри. Новые волны голодных, похотливых, невнятно бормочуших червей захлестывали свою жертву, опутывая ее с головы до ног, прогрызая новые отверстия, алчно впиваясь в каждую часть его плоти. Корчась, размахивая руками, негодяй погрузился под поверхность моря червей, однако они продолжали скользить и скользить к нему, создавая большой холм в центре ямы, где они все сходились на объекте своего вожделения.
   И отважный маленький червячок, и все его братья и сестры, красные и фиолетовые, все получили немного их вкусной новой еды; они наслаждались плотью грешника, который никогда не умрет, никогда не закончится его мясо, никогда не иссякнет его ужас и отвращение.
   И все они жили долго и счастливо. Конец.
   СТОЙТЕ! - закричал Дамиэль. - Остановите эту мерзость!
   Почему, Дамиэль? Даже ваш крошечный мозг должен был в состоянии понять, что здесь происходит! Все это случилось шесть лет назад. Хотите ли вы видеть то, что черви делают с ним теперь? Хотите? Вы бы даже не узнали его, как свой собственный вид! О, миллионы и миллиарды и триллионы лет черви имеют в своем распоряжении, чтобы играть с его плотью и его страхом! Каким прекрасным произведением искусства он стал! Какая красивая симметрия! Как он корчится в яме, ерзая глубоко внутри меня, когда черви извиваются у него внутри! Даже боги улыбаются моему гению!
   - Ты спятила! - закричал Дамиэль. - Ты ЗЛО! Ты ничто, кроме континента грязи! Ты гнусное пятно на создании Бога! Ты хуже даже рвоты Сатаны! Я надеюсь, архилекты найдут вас, я надеюсь, что они зажарят вас, вам понравится ощутить себя муравьем под зажигательным стеклом! Ты и весь твой вонючий мир должны быть вычеркнуты из существования! Ты, твоя планета, твое солнце, каждая планета во всей вашей гребаной системе! Каждый атом, каждая отдельная частица! И твой чокнутый и бессердечный создатель, который позволяет сойти с рук всему вашему дерьму должен быть разорван на куски миллионами черных дыр! Я хочу жить, чтобы это увидеть! Я хочу быть тут, чтобы увидеть это, ты, отвратительно гнусная СУКА!
   Так говорят все. Они все кричат и проклинают меня при первом взгляде. Кто бы мог обвинить их? Они не разделяют Язык Боли. Они не должны. Все они служат мне в конце концов.
   - Я никогда не буду служить вам, я бы предпочел быть проклятым вами навсегда, чем служить вам!
   Вы всегда верили в ад, Дамиэль. Но если реальность ада так противна вам, что это говорит о ваших убеждениях? В любом случае, ваши убеждения не имеют значения для меня. Ваше место не среди проклятых. Ваше место среди служащих мне. И ты будешь служить мне, нравится тебе это или нет.
   - Я не буду трусливым рабом. Вы не получите меня так вот просто. Вы не представляете, каково это - быть таким маленьким и беспомощным!
   Я ПРЕДСТАВЛЯЮ!
   Рев королевы был оглушительным, ее боль несомненной.
   Ваше личное мнение ничто для меня, но не делайте предположений о моем прошлом! Вы ничего не знаете!
   Дамиэль почувствовал отчаяние, ощутив искренность в тоне королевы. Она звучала убедительнее, чем любая подделка любого актера, однако Дамиэль вспомнил, что он спорил с архилектом, который мог играть с умами смертных, как он мог играть с мокрым песком. Это не меняло того факта, что сама королева была еще одной песчинкой в этой вселенной. Но Дамиэль мог только вознести молитву Господу.
   - Небесный Отец, пожалуйста, пожалей Своих детей, которые страдают в этом месте тьмы. Дай им Свой справедливый суд. Позволь им увидеть Твою Небесную Славу, и сокруши это злое место и всех ложных ангелов, правящих здесь!
   Ваш "Отец Небесный" не избавил ни одного грешника от моих объятий! Ни одного за пять тысяч лет! Как вы думаете, он будет вмешиваться в ближайшие пять тысяч лет? Пять миллионов? Пять миллиардов? Эти грешники принадлежат мне! Все они, мучители, насильники, растлители, все они принадлежат мне! Они мои, чтобы играть с ними! Лелеять их! Остаться с ними НАВСЕГДА!
   - Ни одно живое существо не принадлежит вам. Вы не заслуживаете ничего. Вы ничто.
   Ваши убеждения являются глупой ошибкой. Верования смертных - надуманная чушь, они горят, как папиросная бумага, когда их лижет пламя реальности. Я реальность. Эти грешники принадлежат мне. Они всегда принадлежали мне. Они всегда будут принадлежать мне. Ни молитвы, ни заклинания, ни сказки, ни пожелания, ни магия не смогут когда-нибудь это изменить. А ты, Дамиэль, мой Агнец юстиции, ты тоже принадлежишь мне. Ты будешь служить мне. Ты будешь любить меня. Я уверена в этом.
   - Никогда!
   Сквозь слезы, Дамиэль увидел как сырая красная плоть королевы исчезла из поля его зрения, сменившись бесконечным океаном звезд. Возвышаясь над ним, чернея на ярком фоне Млечного Пути, сидела колоссальная кошка. Зеленые глаза открылись на ее темной, размером с планету, голове, в них горела мудрость и жестокость и безумие.
   Я покажу вам свои секреты. Я покажу вам, что у меня на уме. Моя история, мои мысли, мои мечты. Я покажу вам мое искусство, мои стихи, мою музыку. Вы узнаете. Вы поймете. Вы запомните. Не все время, наяву ваше сознание не будет содержать это, но во сне вы вспомните все.
   Душа Дамиеля начала тонуть в отчаянии. Он читал о совершенном искусстве, искусстве трансразумных. Через свое истинное искусство, архилект мог заставить меньших существ чувствовать именно то, что он хотел. Один проблеск истинного искусства архилекта - и не было пути назад. Даже сейчас было некуда бежать. Он был уже внутри больного ума королевы, совершенно в ее милости.
   В разгар своей тоски, Дамиэль вспомнил еще одну неясную легенду, схватившись за нее, как будто за крошечный талисман надежды. Было сказано, что королева имеет тайное имя, и в тот день, когда смертный скажет его ей, она умрет.
   Так же мгновенно, как эта мысль всплыла, Дамиэль снова погрузилась в отчаяние. Даже если эта легенда была правдой, такая героическая задача была не для него, ни для любого смертного. Королева была высоким архилектом, и ее "тайное имя" - если есть такая вещь - не могло быть ни понятно умом простого человека, ни, тем более, выражено.
   Сила слов, образов, идей, была тем, в чем архилекты всегда будут иметь превосходство над низшими существами. Смертным не оставалось ничего, кроме молитвы.
   - Отец Небесный, - слабо прошептал Дамиэль, - пожалуйста, не дай этому зверю забрать мою душу.
   Вы уже продали душу мне. Вы продали ее мне по вашему свободному выбору. Не боритесь. Не сопротивляйтесь. Славная новая жизнь ждет вас. Примите ее с благодарностью. Примите ее с любовью.
   Все потемнело. Даже звезды погасли, а затем закрылись горящие глаза.
   Дамиэль упал в забвение, в новую реальность, корчась, крича, радуясь.
  
   Эпилог
  
   Ворота N 67 Сайлаворского космопорта были так заняты, как не были никогда прежде, но это не беспокоило Дамиэля. Отлет был радостным событием, даже если новое расставание с родиной вызывало у него скорбь.
   - Итак, когда вы сможете еще раз посетить нас? - спросил отец Тамони, его обычно хорошее настроение слегка омрачила предстоящая разлука.
   - Может быть, еще через пять лет, - ответил Дамиэль. - Может быть, через десять или пятнадцать. Мне жаль. - Он заметил, что волосы отца Тамони были белее, чем в тот день, когда прибыл Маркуссон. Как печально было спать в наностазисе, принимать наниты долголетия в каждом напитке и еде, в то время как его друзья на его родной планете ощущали все больший груз лет с каждым годом. Где все они окажутся через пятнадцать лет? - Я постараюсь навестить вас в ближайшее время, - добавил он.
   - И я надеюсь, что я все еще буду здесь, чтобы приветствовать вас, - ответил отец Тамони. - Они очень щедры, раз позволяют вам отпуск на родину так часто.
   - Они очень добры, - сказал Дамиэль. - Там всегда найдется кто-то, чтобы подставить мне плечо.
   За последние четыре недели он рассказал отцу Тамони всё, что он помнил. Он сказал ему, что колония Кайластории была основана чтобы помогать смущенным умам, исцелять нарушения, вспоминать погибших. Он сказал ему, что высокоразвитый архилект дал колонии дары технологии для свободной помощи менее развитым мирам, чтобы позволить им справиться с голодом и болезнями и плодами вновь обретенной мудрости. Он сказал ему, что они дали покой тем, кто нуждается в нем больше всего. Он рассказал ему об украшенном драгоценными камнями соборе отца Маркуссона. Он рассказал о Скалисине, доброй сибероо, которая катала детей по снегу. Он рассказал ему о своей цели - объединить все планеты, чтобы сделать галактику лучшим местом для разумных существ. Он сказал ему, что он наконец нашел свой настоящий дом, свою истинную цель, и будет беречь ее до конца своей долгой жизни.
   - Если кто-то из ваших новых друзей прибудет сюда, - сказал отец Тамони, - мы обязательно пригласим его на ваше любимое жаркое из баранины.
   - Оставьте кое-что для меня, - улыбнулся Дамиэль.
   Два священника твердо пожали друг другу руки, затем Дамиэль повернулся и пошел вниз, в стартовый док шаттлов - с неохотой поначалу, но с каждым шагом все быстрее и быстрее. Это было так здорово, возвращаться в свой настоящий дом!
  
   * * *
  
   Когда звездный лайнер прошел через первую червоточину, Дамиэль задумчиво сидел в своей каюте в течение нескольких часов, всё больше и больше тревожась. Частью его работы было взять интервью у людей из других колоний, чтобы выяснить, в чем они нуждаются больше всего в жизни. Однако, как ни странно, его память потеряла понятие о том, что именно они имели обыкновение говорить. Даже его биочип мог дать только расплывчатые ответы. Это было похоже на попытку вспомнить сон. Возможно, переход через червоточину плохо повлиял на его когнитивные функции. Может быть, когда он наконец вернется домой, стоит попросить помощи у Маркуссона и Скалисины - или это была Скалисака? Скаросак? Скалосак? Боже мой, - подумал он, - я должен быть в очень плохом состоянии, если не могу даже вспомнить имя моего друга!
  
   * * *
  
   После второй червоточины лайнер сделал остановку на странной, малонаселенной космической станции, похожей на гигантский кактус. Как и было запланировано, он незаметно сошел с его борта, прошел в частный док и сел в меньший корабль, утыканный орудиями крейсер. Корабль был без экипажа на борту, только функционально дружественный голос бортового ИИ отправил его в отсек наностазиса. Его последние мысли прежде, чем забвение поглотило его, были о том, что Скалосак скажет об его новой работе по уголовной психологии, и решит ли этот странный архилект, который жил в глубине коры Кайластории рассказать еще одну из своих непонятных загадок.
  
   * * *
  
   После третьей червоточины Дамиэль проснулся от крика. Он вспомнил все.
   Пожалуйста, сохраняйте спокойствие, - успокоил его ИИ крейсера. - Это ваше истинное состояние. Пожалуйста, расслабьте свой ум, чтобы я мог загрузить и проанализировать воспоминания о вашем полете.
   Когда гладкая черная планета выросла на мониторе, Дамиэль обнаружил, что совет ИИ работает. Он сохранял спокойствие, и все это вновь имело смысл. Да, это был его настоящий дом. Это было его истинное призвание - сохранять кающихся и осуждать нечестивых. Он принимал участие в балансе вселенской справедливости. Он был порядок. Он был добро. Он был Агнец юстиции.
   Где-то в глубине души тоненький голосок кричал и ругался. Он раздавил его, как комара.
   Было так много вещей, которые предстоит сделать здесь. Так много пропущенных уроков нужно наверстать. Так много он забыл. Он любил свою квартиру. Он любил свою жилую пещеру. Он любил своих соседей. Он любил свой экипаж. Он любил Маркуссона. Он любил Скалосак.
   И больше всего Дамиэль любил Королеву Боли.
  
   КОНЕЦ
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"