Аннотация: Что будут делать пионеры, отловив на пляже самого настоящего Творца?
Купаться хорошо. Тем более с друзьями, когда все дела на сегодня переделаны, и можно честно отдыхать, не страдая от ужасных мук совести. Это Валька усвоил ещё в раннем детстве. Игорь с Мишкой вполне разделяли это мнение. Особенно же хорошо купаться здесь, на Океаниде, на лучших пляжах Галактики. Тут их всем хватало. Мальчишки нашли настоящий райский уголок, до которого никому, кроме них, просто не было дела. И Валька ощутил себя оскорбленным в лучших чувствах, обнаружив, что их личное, можно сказать, место, мягко говоря, занято.
Чужак - смуглый гривастый парень - устроился тут со всеми удобствами. Он уютно опирался спиной о большущий, нагретый солнцем валун, да ещё и вырыл в песке ямку, под босые ноги. Любое желание комфорта - слабость, вспомнил Валька.
На коленях у парня лежал большой планшет с листом бумаги. На нем незваный гость что-то быстро рисовал, и было вспыхнувшее раздражение тут же исчезло. Валька и сам считал себя художником не из последних, а гость явно оказался коллегой - рядом с ним стояла открытая сумка, из которой торчали всевозможные карандаши и толстая пачка рисунков. Интересно, кто это...
Бесшумно ступая по песку, ребята подошли ближе. При ближайшем рассмотрении гость оказался, мягко говоря, странным - мьюри, судя по цвету тела, словно отлитого из гладкого темного золота. Черная, как ночь, грива спутанных крупными кольцами волос падала на спину. Темно-синие бусы обвивали запястья, щиколотки и даже талию гостя. Одет он был не в обычные на пляже плавки, а в парео из какой-то пёстрой ткани. Смотрелось всё это смешно, и Валька невольно улыбнулся. Мьюри на Земле... ну, не презирали, конечно, но относились к ним со снисходительной иронией. Данный же... э-э-э... экземпляр явно был во всех отношениях выдающимся.
В этот миг "экземпляр" повернул голову - и, наконец, заметил их. Лет ему было примерно восемнадцать - если посчитать годы мьюри на земные, лицо диковатое, задумчивое и хмурое. Валька как-то вдруг заметил белесые твердые рубцы - на плече, на правом бедре, на руках. Талию парня, поверх бус и парео, обвивал плетеный красно-сине-черно-белый шнур - а на нем висел нож с изысканной формы рукояткой. Непростая игрушка. Да и сам гость явно был не прост. Совсем не прост. Смеяться над ним точно не хотелось.
- Привет, - сказал Мишка со всей непосредственностью, какая только возможна в тринадцать лет. - Вы кто?
- Вайми Анхиз, - представился парень, на немного смешном, но очень отчетливом русском. - А вы?
- Валька... ой, то есть, Валентин Иевлев, пионер Русской Империи, - с достоинством представился мальчишка.
- Михаил Солнцев, пионер Русской Империи, - представился Мишка.
- Игорь Куницын, пионер Русской Империи, - представился Игорь. Он вспомнил обычаи мьюри, прижал скрещенные руки к груди и вежливо, слегка, поклонился.
- Очень приятно, - Вайми улыбнулся, показав белые, очень ровные зубы. - Я занял ваше место?
- Ну... - Мишка смутился, ковыряя босой ногой песок. - В общем нет.
- А НЕ в общем? - Вайми сам смотрел на них с неким ироничным интересом. Глаза у него, как и у всех мьюри, были темно-синие, широко расставленные и длинные.
- Мы всегда рады гостям, - дипломатично ответил Игорь.
- Я не знал, что это ваш пляж, - сказал Вайми. - Я здесь совсем недавно. Если хотите...
- Да ладно, что вы! - сказал Валька. - Мы действительно рады гостям. Надеюсь, мы вам не мешаем?
- Ничуть, - Вайми вновь улыбнулся. - Собственно, я здесь затем, чтобы познакомиться с землянами. Ну, и ещё порисовать немного.
- А можно посмотреть? - спросил Валька, подходя ближе и с интересом глядя на металлическую рукоятку ножа, покрытую сложным узором из волосяных рисок звездного серебра. И ножны металлические, черно-серые, украшенные в тон к ней. У Мишки тоже был нож, пристегнутый к голени - просто так, на всякий случай, - но обычная полевка на таком фоне... не смотрелась.
- Ты про нож? - с усмешкой спросил Вайми. - Смотри, - он вынул оружие из ножен и вежливо протянул рукоятью вперед.
Валька осторожно взял его. Тонкое, очень тонкое черно-серое лезвие, заточенное до обсидиановой, стеклянной остроты, составляющая с ним единое целое изысканной формы рукоять, равно пригодная для нанесения ударов и тычков - а также для долгой, кропотливой и тонкой работы. Красивая вещь, сделанная с чувством и душой. Но холодная рукоятка в ладони казалась какой-то... чужой. Не холодно-враждебной, как рукоятки сторкадских клинков, а сотворенной только для одной руки. Что-то похожее Валька чувствовал, когда брал в руки кортик отца - только не так резко, конечно.
- Тяжелый какой, - сказал Игорь, тоже покачав нож в руке. - Это не сталь.
- Зачем? - вдруг спросил Мишка. - Вот, у меня, например, простая полевка, - хватит и деревяшку постругать, и удочку срезать, и врага какого опять же. А это...
- Это подарок, - пояснил Вайми. - Так-то у меня нож куда проще был.
- За что? - спросил Игорь. Валька навострил уши в ожидании рассказа о невероятных подвигах - но...
- Авансом за будущие свершения, в качестве тренировки и просто из доброты душевной, - с усмешкой пояснил Вайми. - И вообще, уже подарено - и взад пяткИ не повернешь.
- А, - со знанием дела ответил Мишка, возвращая оружие. - Тогда понятно.
Валька, между тем, уже перевел взгляд на планшет. Но там оказался не ожидаемый морской пейзаж, а... Нет, море-то там как раз было - но в нем стояла девушка "в нибезчего", как говорил в таких случаях Мишка. Изгибы её тела, словно отлитого из гибкого темного золота, поразили мальчишку своей математической правильностью - столь безупречно совершенной, что перехватывало дух. Её лицо - твердо очерченный чувственный рот, высокие скулы - было мечтательно-красивым.
- Ой, извините, - сказал он, краснея. - Это ваша?..
- Нет, - Вайми, тоже почему-то смутившись, быстро перевернул лист. - Не моя. Но крррасивая, зараза...
- А, - тоже со знанием дела сказал Валька. Интерес к девчонкам проснулся у него совсем недавно - но он уже подозревал, что это всё - не просто так. - А другие рисунки можно посмотреть? - так или иначе, но рисовал Вайми превосходно.
- Можно, - Вайми ухмыльнулся. - Но там ещё есть.
- Да ну, мы уже всё видели, - буркнул Валька, вытягивая из сумки гостя толстую пачку рисунков. - Ой, я хотел сказать - девчонок, - он замолчал, глядя на верхний лист.
Картинка там была... впечатляющая. На фоне окутанного лохмотьями туманностей неба сияло изумрудное солнце, - а прямо под ним висел огромный шар планеты, несомненно, обитаемой, но всё же, несколько странной. Там была вода и суша, - но не в виде знакомых ему материков и океанов, а, скорее, каких-то полосок земли, разделенных извилистыми проливами, похожими, больше, на реки. Только, конечно, огромные, - шириной в несколько сотен миль, наверное. На ночной стороне отчетливо виднелись искры городов. Рядом с планетой висели две маленьких луны.
- Где это? - ошалело спросил он. Как и любой земной мальчишка, он посмотрел множество фильмов о космосе - но ничего подобного всё же не видел.
- Я это придумал, - с усмешкой ответил Вайми. - Разве нельзя?
Валька вздохнул.
- Почему, можно. Но таких планет не бывает!
Вайми насмешливо взглянул на него.
- Раз я смог их придумать - то бывают же! Нельзя нарисовать то, чего быть не может, правда?
Валька вздохнул и взял следующий лист. Снова космос - внизу бархатистая тьма, вверху колоссальный серп какой-то планеты. В угольно-черном небе плыла, наверное, луна - громадный бесформенный кусок скалы, но не серый, как обычные камни, а пёстрый, словно агат из геологической коллекции. Россыпь освещенных солнцем граней и провалов теней была почти болезненно четкой. Мальчишка недовольно помотал головой. Казалось, он уже спит, - и в небе сна над ним проплывает какое-то странное окаменевшее облако...
- Ты здорово рисуешь, - сказал он Вайми. - Очень здорово. Не хочешь на выставку пойти? Тут, рядом, есть...
- Не хочу, - неожиданно хмуро сказал Вайми.
- Но почему?
- А ты дальше смотри.
Взяв лист, Валька ошалело моргнул. Он увидел колоссальный водоворот огня. Спутанные пряди белого, багрового, голубого сияния спиралью сбегались к черной сердцевине, - а над ней перевернутым конусом расходилось такое же клочковатое застывшее пламя. Сбоку косо завис второй водоворот, поменьше, - и за ним тянулись какие-то космы, словно он пробил тот, большой, навылет. От него тоже расходились конусы клочковатого сияния, - правда, на фоне исполинского центрального столба они казались даже маленькими. От всего этого прямо-таки веяло какой-то холодной, чужой, ледяной бесконечностью. Чувство было довольно-таки неприятное. То есть, на какой-то космической выставке это, наверное, и одобрили бы, но...
- Что это? - спросил Валька.
- Двойной квазар, - ответил Вайми. - Конкретно OJ287. Самый большой в этой Вселенной.
- Да ну, фигня какая-то, - сказал Мишка. - Зачем такое рисовать?
- Море - живое, - горячо возразил Валька. - А... это вот - нет. Оно чужое. И мертвое. Зачем?
- Затем, что он существует, - спокойно сказал Вайми. - Разве мало?
- Мало, - убежденно сказал Валька, и взял следующий лист.
Сверху и снизу тут были облака, - но в них сияли звезды. И - плыли планеты. Много. Разные. В глаза ему бросилась одна, сиявшая собственным золотым светом, - но не раскаленным, а... живым каким-то, - он отчетливо видел темные пятна морей. Между облаками... туманностями сияло колоссальное желто-зеленое солнце в короне из миллионов текучих, словно жидких пленок. А почти над ним, вся в тени, висела огромная планета, опоясанная множеством темных и светящихся изнутри травянисто-зеленым полос. Кое-где виднелись пятна более яркого, зеленовато-белого света - полярные сияния? Огни городов? От всего этого просто захватывало дух.
- Где это? - наконец, спросил он.
- Во вселенной моего воображения, - повторил Вайми с той же непонятной интонацией.
- Зачем рисовать то, чего не существует? - вдруг довольно резко сказал Игорь. - Это просто обман.
- Сказки - тоже обман? - насмешливо спросил Вайми.
- Сказки - это для малышей, - убежденно сказал Валька. - И они - НЕ обман, на самом-то деле. А это... - он махнул рукой и взял следующий лист.
Низкие белые волны лениво набегали на берег, словно призывая броситься в их ласковые объятия. За берегом, - широкой полосой песка с точащими там и сям скалами, - многоэтажной стеной поднимался тропический лес. Между его ало-золотыми на закате кронами лениво полз туман. Высоко-высоко в небе кружили пёстрые птицы. За стеной леса, далеко, отливали ало-золотым могучие холмы, выше плыли лохмы золотых туч, - а уже над ними в небе парили белоснежные пики гор. А между пляжем и лесом аккуратной линией выстроились... наверное, дома. Здоровенный цветок с толстыми, массивными лепестками из какого-то сине-зеленого металла и целым лесом радужно-зеленых шпилей, - нормальному человеку в голову не придет жить вот в таком вот. Серая каменная домина с большими окнами и крышей из чугунных плит, чем-то похожая на сторкадские. Охристо-рыжий утес, оплетенный балконами и лесенками. Бамбуковый замок с дюжиной конических крыш...
- Не поселок, а какой-то архитектурный музей, - сказал Валька.
- Не музей, - обиженно сказал Вайми.
- А где это? - спросил Мишка.
- Это Нау-Лэй, - с усмешкой пояснил Вайми. - Я там живу. Точнее, тут - он показал на утес. - Это мой дом.
- Нау-Лэй? Это где-то у мьюри? - спросил Мишка.
- Как бы тебе сказать... - туманно начал Вайми.
- Да так и скажи, - предложил Мишка.
- Это в пространстве моего воображения, - вновь с усмешкой повторил Вайми.
Мишка ошалело помотал головой.
- Но нельзя же жить в своём воображении!
Вайми спокойно посмотрел на него.
- Почему? Можно. Ну, не только в воображении, но, в том числе, и там.
Валька ошалело посмотрел на него. Казалось, что Вайми просто бредит... но темно-синие глаза мьюри смотрели на него спокойно и слегка насмешливо. Он хочет, чтобы мы что-то поняли, вдруг подумал Валька. Но вот что?..
- Нельзя жить в воображаемом доме, - упрямо повторил Мишка.
- А кто сказал, что он воображаемый?
- Ты же и сказал!
- Воображаемый и в пространстве воображения - это совсем разные вещи, знаешь ли.
Мишка вновь ошалело помотал головой.
- Объясни толком, наконец!
- Что? - насмешливо спросил Вайми. - Всё ясно же... если подумать.
Валька вздохнул, решив рассказать о странном мьюри Юрию Владимировичу - интересно же, что тот имел в виду! - и взял следующий лист. На нем, на том же фоне, стояла девушка - рослая, крепкая, гибкая. Темно-фиолетовые волосы заплетены во множество тонких косичек, кончавшихся медными когтями. Стянутые в высокий пучок на макушке, они, словно множество щупалец, струились по спине, доставая до попы. Их венчала шапка больших темно-зеленых листьев с множеством мелких белых цветов. Блестящая кожа девушки была темно-золотой, скулы высокие, нос - короткий и закругленный. Большие, длинные глаза, косо поднятые к вискам, сияли ртутным, непроницаемым зеркалом. Уголки красиво очерченных губ загнуты вниз, придавая лицу хмурое выражение. Одета она была лишь в пёструю массу гладких каменных бус, тяжело лежавшую на офигенной формы бедрах.
- Это кто? - ошалело спросил Мишка. - Твоя?..
- Нет, - Вайми усмехнулся. - Соседка.
- А с глазами у неё что? - спросил Игорь. Глаза девушки и в самом деле смотрелись страшновато.
- Третьё веко, - пояснил Вайми. - Если яркое солнце или ещё что.
- Но у людей так не бывает! - возмутился Мишка.
- Так то же у людей.
- Так ведь ты... - Мишка осекся.
- Угу. Я не человек, - спокойно сказал Вайми.
- У мьюри таких глаз не бывает, - сказал Игорь.
- Верно.
- Так это...
- Расы не знаю, - предупредил Вайми. - Так уж вышло.
- Ладно, - Валька вздохнул, перебирая рисунки, зарисовки из жизни какого-то первобытного племени, - судя по лицам, родного для Вайми. Стиль его работ был своеобразен, - длинные, уверенные линии, образы, которые жили больше в воображении, чем в реальности, но внимательные глаза мальчишки не находили ни одной ошибки. Сочетания цветов были безупречны, изящные и мускулистые тела братьев, - и, по большей части, сестер Вайми по племени - словно светились. Всё казалось ещё более реальным, чем на самом деле, выразительней, ярче, - не отражения реальности, но её прототип. Раньше, чем он успел хоть как-то в этом разобраться, он вдруг увидел...
На какой-то миг сознание Вальки отключилось, потом он вдруг понял, что смотрит на скалистый берег какого-то озера или, скорее, фиорда, - широкая полоса чернильно-темной воды тянулась в обе стороны, пересекая весь лист. Небо тоже оказалось черным, - и в этой черноте страшновато сияло странное, зеленовато-желтое солнце. Мальчишка испуганно втянул воздух, - он никуда не исчез, вполне нормальный. Это не чернота вакуума, - казалось, что солнце просвечивает сквозь какую-то странную маслянистую пелену.
Валька недовольно помотал головой. Он словно стоял на каменистом плато, окруженном низкими кривыми соснами, высоко над темной водой. Далеко, на другом берегу, поднимались безжизненные желтовато-серые горы, - а за ними, казалось, сгущался уже совершенно непроглядный мрак. Во всем этом было что-то, невыразимо зловещее.
- Где это? - наконец, спросил Мишка.
- В пространстве воображения, - повторил Вайми.
Валька пристально посмотрел на него. Вайми, конечно, был волшебником - но волшебником недобрым: на какой-то миг он сам поверил, что стоит на этом мертвом, безвоздушном берегу...
- Зачем это? - хмуро спросил Игорь.
Вайми улыбнулся.
- Без опасностей не было бы и чудес, без кошмаров не было бы и прекрасных снов. Но места, подобные этому, трудно покинуть...
- Ты там был? - спросил Мишка.
- В пространстве воображения? - ехидно добавил Валька.
Вайми улыбнулся.
- Угу. Как видишь, я цел и ничуть не удавлен.
Валька взял следующий лист. На нем был тот самый далекий берег с первого рисунка - безжизненный глинистый пляж, каменистые осыпи, извивы оврагов, - и...
ЭТО никак не могло быть живым существом, - полупрозрачный сгусток жидкой темноты, похожий на многоногую гусеницу. Из переднего, наверное, конца росло несколько невероятно длинных - метров в десять - хлыстрообразных щупалец. Валька поёжился. Если бы что-то похожее приснилось ему - он бы, наверное, уже не проснулся.
- Зачем такое рисовать? - хмуро повторил Игорь.
- Гм, - Вайми почесал за ухом. - Показать, что такое бывает?
- А бывает? - хмуро спросил Мишка.
Вайми вновь насмешливо посмотрел на него.
- Бывает. Почему нет?
- Да ну, фигня какая страшная, - сказал Валька, рассматривая рисунки Вайми один за другим.
Лес... огромное болото с проблесками черной страшной воды... снова лес... какие-то постройки из толстенных бревен, стадо здоровенных зверюг, похожих на раздутых шестиногих быков... а это, похоже, здешние разумные - не призраки, слава Свету, но твари, поразительно похожие на тараканов, - шестиногие и шестирукие, причем ноги их кончались небольшими копытцами, а четырехпалые руки росли из тела прямо над ногами. Покрыты они, впрочем, были не хитином, а зеленоватой кожей, и в их коротких округлых... мордах?.. лицах?.. Вальке мерещилось что-то, надуто-мультяшное. Они вовсе не казались противными, несмотря на отчетливо различимые хелицеры и жвала. Занимались эти... шестираки или как их там, - делом совершенно мирным: срезали с низких кустов что-то... у, какие, похожи на помидоры, только синие, - и складывали их в корзины, закрепленные на спине. С таким вот количеством рук работа явно шла очень споро. Но необычными разумными мальчишку как раз удивить было сложно, так что он просто улыбнулся и взял следующий лист.
Валька не мог толком описать эти... вещи. Он мог только сказать, что они, несомненно, живые, - какие-то округлые черновато-бурые кресты с тонкой бахромой, изогнутые, с коротким плечом, штуки с узкими сквозными отверстиями, маленькие гладкие кольца, темно-зеленые снаружи и белые внутри, большие буро-зеленые купола с многоэтажной мантией и свисающей бессчетной массой нитевидных щупалец...
Всех этих чудищ было очень много: они сплошь усеивали небосвод, невероятно огромные, - многие из них частью скрывались в тучах, лишь рядом с ними выдавая свои истинные размеры. Непонятно было, как они вообще держатся в воздухе, - никто из них не казался легковесным пузырем. Вокруг этих больших штук кишели маленькие, - одни похожей формы, другие - нет, все разноцветные - зеленые и розовато-белые, буро-голубые, фиолетово-черные... Что-то вроде птичьего базара, - только бесконечное.
Внизу же простирался совершенно невероятный лес высотой, наверное, в несколько километров: рощи, как горные хребты, поднимались из темной воды уходящего в мутную дымку дали океана. И всё там просто кишело совершенно несуразных форм живностью. Валька не мог даже сказать, на что она вообще похожа, всё - совершенно асимметричное, а ведь таких животных не бывает!..
- И это всё в пространстве воображения? - уныло спросил Мишка. Он явно хотел увидеть такое наяву.
Вайми снова улыбнулся.
- Угу.
Валька взял следующий лист. Над серой, словно засыпанной пеплом ложбиной поднимались округлые башни, - такие же серые у основания, они постепенно темнели кверху, где их соединяли глянцево-черные дуги, растущие из выпуклых вершин. Ещё выше висело серое пасмурное небо.
- Опять фигня какая-то, - буркнул Мишка.
Валька вздохнул. Лес башен казался зарослями каких-то странных грибов. Далеко справа в туманной дымке проступало что-то темноё, - но не горы, а что-то вроде куполов на плавно разбегавшихся опорах. Интересно, какая у них высота, подумал он. Метров пятьсот, самое меньшее...
Он попытался разглядеть их получше, но не смог, - казалось, что он упирается носом в пепельно-серое, пыльное стекло. Валька проморгался и протер глаза, - но ничего не изменилось. Серость не висела в воздухе, - казалось, сам мир вокруг преломлялся, мешая смотреть...
Он зажмурился и помотал головой, прогоняя наваждение.
- Как ты это делаешь? - спросил он.
- Делаю что? - с невинной улыбкой спросил Вайми.
- Вот это, - Валька ткнул рукой в лист. - Я словно оказался... там.
- Рисую, - Вайми ухмыльнулся. - Хорошо получается?
- Нет, - сказал Валька. - Ой, то есть... Я хотел сказать, что рисунок хороший... в ремесленном плане хороший, - заторопился он. - Но...
- Мир нарисован плохой, - резко сказал Мишка. - Поганый мир, если честно. Чужой. И страшный.
- Страшный, - Вайми спокойно кивнул. - Но разве вы думаете, что вам будут встречаться лишь миры, вроде вот этого? - он повел рукой вокруг.
- Не думаем, - хмуро сказал Игорь. - Только вот пугать нас не надо. А то пугали уже разные...
- Сами попросили посмотреть, - насмешливо заметил Вайми. - Сами и пугаетесь.
- Да не пугаемся мы, - буркнул Валька и взял следующий лист. Взгляд его уперся в огромную черную тушу, взбиравшуюся на насыпь шоссе. На её спине извивались четыре толстых щупальца, увенчанных воронками плазмометов, - из них вылетали огненные шары, разнося здания, как картонки. На переднем плане багровый шар плазмы врезался в дом, - и взрывал его, словно крупнокалиберный снаряд. Обломки сыпались сверху дождем, и Вальке захотелось отскочить в сторону, спасаясь от падающей рамы. Он вновь помотал головой, прогоняя наваждение. Искусство, конечно, страшная сила - но он не ожидал, что это будет так... буквально.
- Что за фигня? - деловито спросил Мишка. - Нэйкельский?
Вайми усмехнулся.
- Нет. Им до таких вот - как до Пекина раком.
- Да ну, это всё "в пространстве воображения" же, - сказал Валька и взял следующий лист.
На фоне черноты космоса парили плоские симметричные штуки с зыбкой, словно бы жидкой поверхностью, множеством изогнутых "рогов", овальной сияющей "пастью" и огненными пятнами, вероятно, дюз или излучателей.
Несмотря на висевшую над пляжем жару, Вальку от макушки до пяток продрало ознобом, живот свело, в грудь словно плеснули жидкого азота, - он уже начал понимать, что такое может быть. Конечно же, может, - почему нет?
Судорожно вздохнув, он взял следующий лист. В глаза ему взглянуло колоссальное синее солнце, - если, конечно, бывают солнца, обложенные многослойными прозрачными плитами. Между них поднимались застывшие деревья протуберанцев, - миллиарды нитей спутанного однотонного огня. Напротив сверкала серебром не менее огромная металлическая звезда, - между спиральными конусами колодцев, в глубине которых застыла черно-радужная жидкая тьма, поднимались невероятно высокие шпили. Скользнув по ним взглядом, Валька понял, что они переходят в такие же... звезды. Между ними сияли другие похожие солнца, розовые, белые, голубые, зеленые, - и вся эта колоссальная сеть тянулась, буквально, в бесконечность. Что...
- Да ну, абстракцинизм какой-то, - сказал Мишка. - Дальше давай.
- Это не абстракцинизм, - обиженно сказал Вайми. - Это центр Вселенной. Одной из.
Валька взял следующий лист - и увидел мертвенно-чёрное небо с бесчисленным множеством жёстких, немигающих звёзд, - скорее, кораблей, потому что они отчетливо отливали металлом. Их освещала небывало огромная, фиолетовая, туманная... луна? - вся в смутном узоре тёмных пятен. Ощущение громадного чужого мира вдруг захлестнуло мальчишку, и не будь у него на шее галстука, он бы громко вскрикнул от страха.
- Да ну, снова какой-то абстракцинизм, - сказал Мишка. - Таких планет не бывает.
- Это не планета, - ответил Вайми. - Это завод.
Мишка опять замолчал и надулся. Валька взял следующий лист. Абстракционизм или нет, - но ощущение выходило страшноватое. Холод... казалось, что он падает в ледяной океан. На его фоне Валька увидел зеркальную призму. Опираясь на венец ветвящихся, казалось, до бесконечности, металлических перьев, она парила на слое призрачной фиолетовой дымки. Глубоко под ней застыло странное, сине-фиолетовое, неподвижное море. Картина была нереальная и необъяснимо знакомая, словно во сне. Он вновь недовольно помотал головой и взял следующий лист.
Огромное, полутемное помещение походило на какую-то подводную пещеру. Пол его был вогнутый, он поднимался к выгнутым стенам множеством неправильных уступов, усыпанных подушками всех форм и размеров. В центре его был круглый бассейн с теплой, - он как-то это чувствовал, - водой. Свет падал на него через множество длинных, угловатых, неправильной формы колодцев в потолке, и всё вне этого круга опалово мерцавшей воды словно бы таяло в полумраке. Над ним парили какие-то смутные, плывущие образы. Вначале Валька принял их просто за пыль, танцующую в воздухе, но тут же понял, что эти полупрозрачные, словно отлитые из синего стекла, признаки юноши и девушки занимались любовью. Он догадался, что переливавшееся внутри них розово-фиолетовое сияние, словно состоявшее из тысяч пересекающихся пленок, отражают ощущения, и вновь смутился, взяв следующий лист.
Рисунок на нем оказался куда проще, - опушка дикого тропического леса, на ней - шесть юношей и девушек со смуглой кожей чистого золотистого оттенка, более светлой, чем у ныне уже вымерших, коричнево-смуглых джаго, нагих, с удивленными и испуганными лицами, наполовину скрывшихся в листве, поразительно красивых, - никто из известных Вальке мьюри не мог с ними сравниться. Ни у кого не было таких удивительных волос, - чёрных, очень густых, с тем же чистым золотистым отливом. Среди мьюри часто встречались те, чьи черные гривы отливали медью, но таких золотистых не было. Не было и таких синеглазых, - даже у виденных им англо-саксов Валька не встречал столь чистых синих глаз, больших и так широко расставленных, что между зрачками у каждого, не закрыв их полностью, поместилась бы собственная ладонь, - без большого пальца, разумеется.
Он замер, не в силах отвести взгляд. Что заставляло смотреть на них, не отрываясь? Поразительно правильные и чистые лица? Да, но не только. Выражение, нечто трудноуловимое, - у каждой расы есть легенда о потерянном в прошлом золотом веке. Теперь он понял, что эта легенда, - правда. В этих лицах было что-то удивительное. Пугливое любопытство? Осознание себя частью природы, - такое чистое, что его не достигал больше никто? Спокойная радость мирной, но не скучной жизни? Скорее, всё вместе.
- Это твой народ? - спросил он. - Это не мьюри.
Вайми улыбнулся.
- Мой. Это золотые айа. Красивые, правда?
- А где они живут? - спросил Мишка.
- Вот, - Вайми достал из сумки большой лист и развернул его.
Валька словно с высоты заглянул в другой мир. Внизу, до самой бесконечности, лежала открытая, зеленая, тающая в необозримой синеве равнина. Над ней простерлось такое же бесконечное, бездонно-синее, как океан, небо. И в этой бездне парили бессчетные миры...
Их было столько, что он даже не пытался их сосчитать. На всех бесчисленных мирах светились облачные фронты и спирали циклонов. Под призрачной вуалью атмосфер змеились бесконечно разнообразные очертания красновато-зеленых континентов. Впрочем, не всегда зеленых, - иногда цвет жизни был коричневым, синеватым, бурым, или же желто-алым, как осенние листья. А их солнце...
Режуще-яркие синие линии составляли икосаэдр, двадцатигранник. Из него исходили два сияющих факела, - яркие, солнечно-белые.
- Что это? - наконец, спросил Мишка.
Вайми улыбнулся.
- Р`Лайх. Центр Вселенной. Моей родной, на сей раз.
Мишка ошалело посмотрел на него.
- Но ведь...
Вайми улыбнулся.
- Ага. Именно это.
- Именно что? - спросил Игорь.
Вайми, наконец, поднялся, и с наслаждением потянулся. Валька удивленно приоткрыл рот, глядя на его гибкое, состоявшее из одних тугих мускулов тело - оно казалось отлитым из гладкой золотистой стали. И невольно отметил, каким большим он кажется рядом с ними.
- Я думаю, вы уже догадались, что я не из этого мира.
- Так мы тоже не из этого, - фыркнул Мишка.
- Не из этой вселенной, - пояснил Вайми. - Рисунки, что вы видели... они все сделаны с натуры.
- И те... твари тоже? - спросил Игорь.
Вайми кивнул.
- Угу. Ребята, мир бесконечно больше, чем вы можете себе представить - и даже бесконечно больше, чем могу представить себе я.
- Кто ты? - спросил Игорь.
Вайми улыбнулся.
- Вайми Анхиз. Я уже представился же.
Игорь мотнул головой.
- Нет, КТО ТЫ?
Вайми вздохнул. В его лице не произошло никаких изменений - но при этом оно изменилось совершенно. Стало даже не нечеловеческим, а... каким-то нездешним. Это нечто смотрело на весь мир спокойными, сумрачно-синими глазами, и...
Реакция труса на опасность - шаг назад. Реакция на опасность бойца - шаг вперёд, вспомнил Валька. В тот же миг Вайми моргнул, и наваждение исчезло. Перед ними стоял вполне обычный парень. Ну, почти.
- Если хочешь, можешь называть меня... м-м-м... демиургом, - ответил он. - И пространство моего воображения действительно довольно велико. Я на самом деле в нем живу. Потому что мой дар - делать воображаемое реальным.
- А этому можно... научиться? - спросил Мишка.
Вайми улыбнулся.
- Ну, я же научился. Я не родился сразу вот таким.
- А где... можно научиться?
- Везде. Это зависит не от места, а только от идущего.
- А...
Вайми вздохнул.
- Учеников я не беру. Это раз. Желания тут мало - нужны ещё способности. Это два. И у меня сейчас по плану ужин. Это три.
- Ужин где? - деловито спросил Мишка.
Вайми улыбнулся.
- Дома. В Нау-Лэй, то есть.
- А как ты туда попадешь? - Валька даже осмотрелся. Никаких транспортных средств вокруг не наблюдалось.
- Своим ходом, разумеется. Для демиурга это несложно - ну, относительно.
- А... - начал Мишка.
- Могу ли я взять вас с собой? - с усмешкой догадался Вайми. - Могу. Почему нет? Сколько у вас времени свободного?
Мишка почесал в затылке.
- Нууу... часа три. Ну, два-то уж точно. До отбоя.
- Хорошо. Итак, два часа, - сказал Вайми. - Вот что, зайцы. В Нау-Лэй я вас всё же не возьму. Там мои дети бродят, в том числе. И не только мои.
- Детей мы не тронем, - обиженно сказал Мишка.
Вайми ухмыльнулся.
- Вы-то их не тронете - а вот они вас... Они же тоже демиурги, как и я, а пятилетний демиург - это вещь, скажу вам, страшная. И их там не один - и даже далеко не два. А вот в Р`Лайх вам ничего такого не грозит - хотя тамошние детки тоже далеко не сахар.
- А... - снова начал Мишка.
- Б, - закончил Вайми. - Там всё спросите. Моё дело простое - забросить, а потом забрать. Так что, если хотите всё увидеть - идите сюда, и возьмите меня за руки.
- А без этого нельзя? - подозрительно спросил Игорь.
Вайми ухмыльнулся.
- Можно. Но так проще.
- Ладно, - Валька взял Вайми за руку. Ладонь у него была твердая, шершавая и горячая. Обычная человеческая ладонь. Мишка взял его за руку, Игорь замкнул круг, взявшись за левую руку Вайми. Тот улыбнулся.
- Ну что ж. Тогда...
Мир вокруг распался, раскрылся в бесконечную пустоту, в бездну без края и предела. Сам Вайми, казалось, исчез, - пока Валька не понял, что черная, в смутно-спиральных разводах воронка необозримого размера, - всего лишь глаз этой удивительной Сущности. В следующий миг они с ней стали одним целым, - и его сознание закружилось в бездонном вихре призрачных Реальностей. Все они с невероятной и невероятно возраставшей каждое мгновение скоростью рухнули в этот неистовый водоворот, - и Валька исчез в нем.
* * *
Вынырнув из тьмы, Валька ошалело помотал головой. Сейчас ему показалось, что, падая в бездну, он внезапно заснул на лету, - и видел сны... и сны... и сны... которые сейчас никак не мог вспомнить. Обидно...
В нос ударил теплый воздух, мягко пахнущий незнакомыми цветами, резко заложило уши: похоже, что атмосфера здесь оказалась заметно плотнее океанидской.
Сглотнув, чтобы прочистить их, мальчишка осмотрелся. Они стояли на опушке леса, по виду тропического. С другой стороны поднимался заросший пышной травой склон. Та же трава под ногами, а наверху...
В глубоком синем небе плыли странные круглые облака... нет, планеты! Тысячи, миллионы планет, синеватых, перисто-белых, несомненно обитаемых и неповторимых. Их разделяли расстояния лишь в несколько раз больше их диаметров, - и этот невероятный ковер тянулся, насколько хватал глаз. Но сильнее всего мальчишку поразило солнце, - радужно переливающийся многогранник. Из него били две тонких, слабо расходящихся струи белого света. Он видел невообразимое сердце этого мира, а вокруг него - рой слепяще-ярких, как само солнце, звезд.
- Что это? - спросил Игорь.
- Ворота Соизмеримости Р`Лайх, в которых плавится сам вакуум, - ответил Вайми. - Конечно, они окружены сверхмощным силовым экраном. Он превращает их излучение в видимый свет, иначе от всего этого великолепия не осталось бы и пара. А кружащиеся вокруг них звезды - Йалис-генераторы Р`Лайх. До них шестьсот миллионов миль.
Валька невольно прищурился. Даже на таком расстоянии их сияние било в глаза. Но большую часть света давали всё же не они, а бьющие из сердцевины Ворот выбросы, - пламя аннигиляции, пламя сгоравших Вселенных...
Мальчишка едва мог дышать от волнения. Наверное, это всё - ненастоящее, подумал он, потому что так просто не бывает. Он отвернулся... и тут же увидел на опушке леса золотистые фигурки. Они выходили из-под деревьев, и шли к ним.
Валька во все глаза смотрел на них - айа, золотые айа, точно такие же, как на том рисунке Вайми, много, разные, молодые, и... Нет, стариков нигде не видно, хотя стареющие есть. Те, кто постарше, одеты в белое, дети и молодежь, - в одни лишь повязки на бедрах. Все они окружили мальчишек, глядя на них с дружелюбным любопытством, - а он смотрел на них.
При виде множества живых, веселых, поразительно красивых лиц у Вальки перехватило дыхание, - он сам не знал, почему. Может быть, из-за их красоты?..
Мьюри всегда были красивым народом - смуглая, золотистого тона кожа, густые черные волосы, часто красновато-медного оттенка, четкие очертания правильных скуластых лиц, большие темно-синие глаза, - миндалевидные, широко расставленные и несколько удлиненные, слегка приплюснутые носы и пухлые, но красиво очерченные губы.
Но золотые айа оказались иными... и лучшими. Их гладкая кожа тоже была безволосой, но чисто-золотистой... разной, - у одних светлое золото, у других темное, или красноватое, но на свету у всех она отливала серебром. Волосы черные, очень густые, но не медно-черные, как у мьюри, а с тем же золотисто-металлическим отливом, иногда ярким, иногда призрачно-слабым. Самую красивую особенность их лиц составляли большие длинные глаза, поставленные чуть косо, - темно-синие, с вертикальным зрачком, расставленные чуть шире, чем у мьюри. Носы короткие и слабо выступавшие, рты - чувственные, с пухлыми губами, открывавшими в улыбке правильный ряд зубов, таких же чисто-белых, как и белки глаз. Женщины айа выделялись роскошными гривами волос, пышной массой спускавшихся до поясницы. Каждый поворот их поразительно красивых тел был исполнен грации. Гладкая, мягко блестевшая кожа делала их похожими на статуи из ожившего металла. Глядя на их лица Валька понял, откуда мьюри взяли два своих любимых цвета, - синий и золотой.
- Народ, это наши гости с Земли - Валентин Иевлев, Михаил Солнцев и Игорь Куницын, пионеры Русской Империи, - представил их Вайми. - Прошу любить и жаловать.
Народ в ответ зашумел что-то одобрительное на своем родном, очевидно, языке, тягуче-звенящем и странно прыгающем от высоких нот к низким, но Валька ничего не понял. Ну да, уныло подумал он, - никто тут, конечно же, не знает русского, да и любого другого знакомого землянам языка. Он неплохо уже знал сторкадский - но сомневался, что эти знания пригодятся тут. Да и сами знания о Чужих вряд ли пригодятся. Здесь всё другое...
Добрую треть туземцев составляли девушки, почти обнаженные, как все молодые айа, - весь их наряд составляли весьма легкомысленные повязки из ярко-синей, расшитой золотом ткани на бедрах, и несколько низко лежавших ниток пёстрых бус поверх них. Они смотрели на мальчишек с неким ироничным интересом, и Валька смутился. Представить себе сторкадских дев в таком наряде он не мог - воображение отказывало. А уж собраться такой толпой и откровенно глазеть на пришельцев они не смогли бы даже в страшном сне.
Между тем, через толпу протолкались трое айа несколько меньшего размера - примерные ровесники землян или чуть старше, двое парней и одна девчонка. Черная, как ночь, грива спутанных крупными кольцами, лохматых волос плащом ложилась на её плечи, тяжелая от множества вплетенных в неё нитей радужных и темно-синих - в тон глаз - бус с множеством серебряных колокольчиков. Они издавали тонкий путаный звон каждый раз, когда она мотала головой. Валька изо всех сил старался представить, как бедная дева мыла голову со всем этим барахлом, - разве что всю эту радость она каждый раз выплетает и заплетает обратно. А вот со звоном в ухах что делать?.. Нет, всем известно, что девчонки сумасшедшие и ради красоты готовы мехом внутрь вывернуться, но чтобы так!..
Ошалело помотав головой, он посмотрел на парней. На фоне изумительной девы они казались обычными. Почти. Оба на вид лет четырнадцати, оба одеты лишь в набедренные повязки, такие же, как у дев, только красные. Оба в нитках пёстрых бус, правда, не вплетенных в волосы, а намотанных на щиколотки и запястья. Стоявший справа от девы был повыше, чуть стройнее, хмурый. Стоявший слева - пониже, коренастый. Лицо его было круглым и веселым.
- Это... э-э-э... землисты, - представил Вайми странную троицу. - То есть, кружок по изучению Земли, здесь, в Бетмуре, в полном составе. Хойан Мийкуун, - высокий парень кивнул. - Ниийэйт Цвэйоон, - начинающая дева изобразила реверанс, - и Талаэ Йэррин, прошу любить и жаловать, - коренастый парень улыбнулся. В его лице Вальке померещилось вдруг что-то русское, но так, конечно, не могло быть...
- Пойдемте, товарищи, - сказала Ниийэйт тоном хирурга, приглашающего пациента в операционную. Она сделала странный жест рукой, словно раздвигая толпу, и перед ней в самом деле расступились. Земляне с облегчением выскользнули в открывшийся проход. Внимание - это, конечно, хорошо, но когда на тебя пялится целая толпа дев, одетых весьма символически, любому мальчишке становится... м-м-м... неловко.
- Куда мы идем? - спросил Игорь. Вайми остался позади, что-то объясняя толпе соплеменников, а густой лес впереди выглядел не слишком дружелюбно.
- В мой дом, конечно, - ответила Ниийэйт. Она говорила по-русски очень правильно, но с каким-то смешным примуркивающим акцентом. - Тут недалеко совсем.
Валька поймал себя на том, что смотрит на её ноги, очень изящно ступающие по траве, недовольно мотнул головой и осмотрелся. То, что он принял за россыпь заросших зеленью скал, оказалось селением - под сенью крон скрывались разнокалиберные хижины с крытыми листвой крышами, и даже с чем-то вроде разделявших дворы зеленых, усыпанных цветами изгородей, которые издали показались подлеском. Там и сям, провожая землян бесстрастными взглядами желтых глаз, бродили диковинные кошки, очень похожие на земных сиамских, только не светло-кофейного цвета, а рыжие, как лисы. Из-за живых изгородей с любопытством выглядывали дети, лохматые и весьма многочисленные. Вальке показалось, что он смотрит какой-то старый фильм об Амазонии, и он вновь помотал головой. Всё было очень ухоженным, пахло травой, сырой прелью, цветами. Совсем не так, как должно пахнуть в селении дикарей. Скорее...
- Вот, - Ниийэйт изящно повела рукой, указывая на одну из хижин. - Тут я живу. Входите.
Хижина оказалась весьма странной. Колья её стен пустили побеги, длинные ветви, оплетенные вьющимися растениями, заменяли крышу. Всё вместе походило на зеленый грот в глухих зарослях. Двери у хижины не было, мебели внутри тоже, кроме набитого свежей травой гамака. Всё остальное заменяли охапки какого-то упругого вьюнка, уложенные на землю. Валька был бы не прочь пожить в таком доме, но всё же, контраст с небом Р`Лайх оказался слишком сильным.
В центре хижины, на листьях, лежали какие-то круглые желтые плоды, и рядом, - аккуратные кусочки чего-то розового, похожего на креветки. Очевидно, угощение для гостей. Для старейшего поселения Вселенной, как сказал Вайми, условия более чем странные, - если это не какой-то летний лагерь. Впрочем, сейчас же они это выяснят. Разве что...
- Садитесь, товарищи, - Ниийэйт радушно указала на вьюнок. Сама она очень удобно устроилась в гамаке, полулежа, изящно свесив ногу. Наверное, чисто случайно. Конечно.
Ребята расселись на полу. Валька вспомнил учебные фильмы об общении с туземцами на диких планетах. У многих имелись очень странные табу на этот счет - сел там на тень хозяина дома или не поклонился домашнему божку - и привет. Здесь, конечно, ничего такого не было. Наверное.
Какое-то время земляне и айа просто молча смотрели друг на друга. Ощущение было очень странное, словно во сне. Золотые айа очень походили на мьюри - только кожа их блестела, словно политая маслом. Или как металл. Живой, тёплый, гибкий металл. И волосы тоже блестели, словно металлические или влажные. И глаза. И зубы в улыбках. По сравнению с землянами золотые айа были более... гладкими. Словно золотистые тюлени, подумал вдруг мальчишка. Наверное, они страшно любят купаться и вообще воду. Совсем не то, что сторки, которые на пляж и под дулом пистолета не пойдут, а если и пойдут - то полезут в воду прямо в мундирах, делая вид, что просто так гуляют...
- Угощайтесь, товарищи, - Ниийэйт радушно указала на плоды. Или на "креветок". Или на всё разом.
- Это что? - спросил Валька, беря кусочек "креветки". Пахло всё же незнакомо, и он не решился попробовать. Местным-то, может, и вкусно, - а у землян понос может случиться, или ещё что похуже...
- Это моэ, - ответила Ниийэйт. - Они живут в рухнувших стволах. И они вкусные.
- В стволах - личинки, что ли? - спросил Мишка. Его ощутимо передернуло.
- Нет, не личинки, - ответил Талаэ. Он нагнулся и показал пустой панцирь. Судя по нему, моэ была просто здоровенной мокрицей. Или очень маленьким трилобитом.
- Брр! - Мишка поёжился. - У вас что - нормальной еды нет?
- Моэ, - это священная еда, - с очень серьёзным видом сказал Хойан. - Вкушать её могут лишь настоящие айа, а вот злые духи - не могут. Если гости её не вкушают - то они самые и есть. И потому их надлежит сжечь живьём на огромном костре - ясное дело, содрав предварительно кожу и обмазав смолой, дабы злые духи не смогли надеть её снова.
Вальке стало... немного неуютно. Он оглянулся на дверь - и тут же понял, что бежать тут, собственно, некуда: они не на Земле, и везде тут, куда не плюнь, живут одни лишь золотые айа.
Должно быть, его чувства ярко отразились на лице, потому что юные айа засмеялись.
- Их Ниийэйт очень любит, - примирительно пояснил Талаэ. - Вот и угощает всех.