Анопченко Михаил Юрьевич : другие произведения.

Метро 2033: Изгой

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    /Книга написана в рамках мира Метро 2033 Д.Глуховского/. Главный герой книги - старший смены со станции ВДНХ. Николай потерял жену и растит больного сына в одиночку. Но наступает тот момент, когда он вынужден покинуть насиженное место и оставить сына, чтобы встать на защиту жителей метро от новой угрозы.

  

ИЗГОЙ

   Пролог
   У каждого свое понимание семьи. Для кого-то семья это его родные и близкие, для другого - его боевые товарищи. Для многих после катастрофы семьей стали совершенно чужие люди, оказавшиеся по стечению обстоятельств на перронах и в вагонах московского метрополитена. Родные лица остались лишь в далекой памяти, и теперь в память врезались новые лица, люди, лики. Новая семья...
   Для него семья была чем-то особенным. Он никогда не задумывался о том, как это жить одному. И что вообще означает один. Для него существовало только мы. Мы - семья. Мы - народ. Огромный муравейник, раскинувшийся недалеко от входа на станцию метро Ботанический сад, был пристанищем его Семьи. Семья знала, что под землей живут другие разумные существа. И не просто разумные, а склонные к созиданию. Каждая особь, составляющая Семью, чувствовала тревожные импульсы, поступающие от этих существ. Боль, смерть, мучение, чувство безысходности... Когда-то этот мир был их домом, но теперь они ушли под землю. Они нуждались в помощи. И Семья решила пойти с ними на контакт. Если особи общались между собой телепатически, то попытки выйти на контакт с существами под землей оказались не простой задачей. Подземные существа всегда нападали первыми, стоило приблизиться к ним. Мы пришли, чтобы помочь вам! - именно это послание Семья пыталась передать им. Но вместо осознания желания мира они испытывали лишь первобытный страх. Намного проще было оставить этих сложных существ в покое, но постоянные импульсы доходили до Семьи. Им нужна была помощь...
   Он спустился под землю, чтобы в очередной раз попытаться передать послание. И немало особей до него погибли, пытаясь передать послание существам под землей. Почему? Почему они нападают на нас? Мы хотим помочь им. Почему они испытывают страх, когда мы пытаемся отправить им послание? Его равномерные шаги отдавали эхом по туннелю между станциями ВДНХ и Ботанический сад. В голове переплетались тысячи голосов других особей. "Мы пришли, чтобы помочь вам!" - этот голос был громче всех. Его глаза отлично видели в темноте, с самого рождения он привык к темноте туннелей своего муравейника. И теперь он пробирался к обители иных разумных существ. Но даже сейчас Семья следила за каждым его действием. Шаг, другой. В голову стали проникать чужие голоса. Даже не голоса, а какие-то импульсы. Страх... Ненависть... Это они, другие существа. Они уже недалеко. "Он услышал нас!" - прозвучало в сознании. Какое-то необъяснимое чувство захлестнуло его. Чужая особь смогла раскрыть свое сознание. Контакт состоялся. Теперь они наконец-то поймут, что мы хотим лишь помочь. ЧТО ЭТО??? Какое-то время он слышал лишь стон. Стены тряслись, с потолка падали камни. Семья! Тысячи особей слились воедино. И наступила тишина. Он больше не слышал голос Семьи. Как такое могло произойти? С самого начала голоса никогда не смолкали, а теперь они все пропали. Издалека доносились лишь чужие импульсы. Страх... Ненависть...
  
   Глава 1. Дом, милый дом
   Как сказал когда-то Бернард Шоу: "Ночь несет покой старикам и надежду молодым". На станции ВДНХ царила вечная ночь. Станционные часы отсчитывали минуты и часы, но день в довоенном его понимании не наступал никогда. Шесть ноль-ноль - подъем. Станция понемногу оживает. Это не просто утреннее пробуждение, станция приходит в себя после набегов черных. В целях безопасности на блокпостах все еще дежурят усиленные патрули. Николай, старший смены, оглядев четверых бойцов, жестом подает им знак следовать за собой. Они спускаются с перрона на рельсы и уходят в сторону черного жерла туннеля. Вскоре вдалеке виднеется слабый свет. Внешний блокпост. Он располагался всего через каких-то сто метров от станции. На более дальние расстояния людей уже не хватало. Последний набег черных изрядно вымотал защитников станции. Немало человек погибло, еще больше было раненых.
   - Егор! - громко крикнул Николай и помахал фонарем из стороны в сторону. Его голос эхом разнесся по туннелю.
   Со стороны блокпоста последовал аналогичный знак. Группа подошла к блокпосту и уселась на мешки, разложенные вокруг костра.
   - Здорово, братцы, - сказал Николай, присаживаясь на мешок, - как оно?
   Из темноты вынырнуло морщинистое лицо старика. Ушанка, нечесаная борода, засаленный ватник с обгоревшим рукавом. Это был Егор, старший первой смены. Он протянул жилистую руку Николаю для рукопожатия.
   - Слыхал, как громыхнуло? - спросил он.
   - Еще бы. Нас тряхнуло так, что два навеса рухнуло.
   - И чего это было, землетрясение? - ухмыльнулся старик.
   - Не думаю...
   Уже через десять минут Егор повел уставших бойцов на станцию, а группа Николая заняла оборону. Первые несколько часов тянулись в напряжении, но затем понемногу напряженная атмосфера стала спадать.
   - Слышал кто-нибудь байку про кладовщицу? - внезапно спросил Николай.
   - Зинку что ли? - недоуменно посмотрел на него рыжеволосый боец.
   - Да причем тут Зинка? Я про другую кладовщицу говорю.
   Бойцы повернулись к говорящему. Николай по-прежнему смотрел в черноту, уходящую в сторону Ботанического Сада.
   - Есть такая байка, - продолжил он, не оборачиваясь, - не знаю, правда или нет. Завелась в переходе между Кузнецким мостом и Китай-городом какая-то нечисть. Представляете, мужики, идет себе путник спокойно, вдруг видит, в боковом ответвлении дверь открытая. И ведь помнит, что никогда здесь такого не было. Ему бы пройти мимо и забыть об этом, но ведь нет же, любопытство берет свое. Заглянет он туда, а там...
   - Что там? - не выдержал один из слушателей.
   - А там, в небольшой такой коморке, стоят под стеночкой автоматы прямо в заводской смазке, боеприпасы в цинковых ящиках, банки с довоенной тушенкой. Тут путник теряет всякую осторожность и тянется к ним. В этот момент дверь за его спиной закрывается, а перед ним ничего не остается, кроме голых стен. И сколько не кричи, никто не услышит.
   - Да враки это, Николай Иванович, - выпалил все тот же рыжеволосый, - ежели кто так попадался, то как же Вы об этом узнали?
   - Враки, может и враки. Да только слышал я об одном челноке, который смог таки вырваться из этой ловушки. Шел он порожняком. Утварь с Кузнецкого моста он удачно обменял на патроны в Китай-городе, да только там их и спустил. Долго они у него никогда не залеживались. Слаб он был перед местной бормотухой. А тут протрезвел он, увидел, что выручку всю пропил и побрел с поникшей головой в сторону Кузнецкого. Даже спутников не дождался. И тут на полпути замечает он, что прямо в стене туннеля дверца такая неприметная. И вроде приоткрыта чуток. И сколько он тут ходил, ни разу не замечал ее. Потянул он за ручку, она и открылась. Ну, а внутри - как полагается. Он сначала решил, что из него еще не весь хмель вышел, глаза протирать стал. Только наваждение это не исчезает. "Всё, вот и верну упущенное!" - решил он и шагнул во внутрь. И тут БАЦ! Дверь закрылась. И что-то вроде женского смеха раздалось. Челнок и так ее и этак крутил, не открывается. Повернулся, а нет ничего. Ни оружия, ни боеприпасов. Он точно не мог сказать, сколько просидел, но по его меркам дня три. Сначала он постоянно колотил в дверь, надеялся, что его услышат. Да никто не слышал. А на второй день налобный фонарик накрылся. И слышится ему в темноте все тот же противный женский смех. Понял он, что дело нечистое, и давай браниться последними словами. А потом жажда его замучила. И тут он стал молиться. Да не Богу, а этой нечисти. Обещал ей все подряд - и половину навара со следующей ходки отдать, и чуть ли не душу завещал. Наконец раздался голос прямо у него над ухом: "Позарился на чужое. Но ладно, прощаю тебя. Будет тебе впредь наука, осознал ты свою вину". И не успел этот челнок понять, что произошло, как чувствует, что лежит уже на рельсах. Так на ощупь и пошел он обратно до Китай-города. Страшный, взъерошенный дошел он до блокпоста. А там как раз его знакомые челноки собираются в путь на Кузнецкий мост. Да что же с тобой случилось? - спросил один из них, - ты ж всего час назад ушел...
   Некоторое время царила тишина. Люди переваривали услышанное. Кто-то тяжело вздохнул. Наконец рыжеволосый подал голос:
   - Полно Вам, Николай Иванович, - опытный вояка, а в сказки верите. - Напился, небось, Ваш челнок на Китай-городе и поймал белую горячку. Вот ему все это и привиделось. А вот, что я слышал от челноков с Проспекта мира...
   - Тихо! - оборвал его старший смены.
   Бойцы резко вскочили с мешков и нацелили оружие в сторону прохода, до боли в глазах всматриваясь в темноту, где растворялись лучи их фонарей.
   - Показалось, - негромко произнес Николай.
  
   Пустота, абсолютная пустота поглотила его сознание. Он больше не чувствовал Семью. Один, совсем один. Нет больше "мы". Что делать дальше? Черный стоял в нерешительности, а затем бесцельно побрел прямо. Чужой туннель давил на него, заставлял чувствовать себя потерянным и одиноким. Взгляду черного предстала широкая вентиляционная решетка под потолком. Он уцепился за нее и потянул на себя. Металл нехотя подался и с лязгом упал на рельсы. Черный вытянулся в струну и уцепился руками за край отверстия. Несмотря на сравнительно небольшую ширину вентиляционного канала, он без труда продвигался вперед. В свои полтора года он считался уже взрослой особью и без труда умел преодолевать подобные лазы. Канал казался бесконечным, но в какой-то момент раздался треск, и черный вывалился в небольшую камеру вместе с обломками проржавевшей трубы. В этой камере сходилось несколько вентиляционных каналов. Черный прислонился к холодным трубам, и сознание покинуло его.
   Обитель Семьи был просто огромен. Тысячи особей, объединенных единым сознанием, обеспечивали его жизнедеятельность. Монстры, находившиеся на поверхности, сторонились черных. Даже самые безмозглые твари уяснили, что на защиту одного черного становится весь муравейник. Не каждая тварь была способна выдержать ментальную атаку, когда голос Семьи проникал в ее сознание. При этом черные не отходили далеко от города-матки. В основном они искали жидкость во всех ее формах. Именно жидкость была нужна для поддержания жизни в Семье. Несмотря на вытянутые конечности, их тела были довольно мускулистые, надежно защищенные твердой кожей. При нападении монстров черный мог постоять за себя, не говоря уже о целом муравейнике. Черные редко использовали мускулы в сражении. Даже один черный мог усилием воли разогнать стаю мелких монстров, передавая им импульс страха. Более крупные монстры пытались сопротивляться, но когда черных становилось несколько, то и они не могли устоять. Все же иногда черные погибали. Крылатым тварям иногда удавалось выхватить черного, отошедшего от муравейника. После чего хищник бросал его об землю с высоты, чтобы убить или на худой конец оглушить. Безвольное тело уже не могло сопротивляться. На смену погибшим особям приходили новые. Они обладали материнской памятью, в полной мере осознавая свою задачу. Казалось, что никто не сможет остановить этих сильных особей, но появились люди. Тревожные импульсы доносились еще давно, но Семья не придавала этому особого значения. Любой живой организм передает импульс. Даже те крылатые существа, что иногда кружились недалеко от муравейника, издавали собственные импульсы. Голод, забота о потомстве... Но люди были не такими. Бывшие хозяева этого мира проиграли битву самим себе, загнали себя под землю и теперь пытаются найти оттуда выход. Они отличались от тех же летающих тварей тем, что умели созидать. Семья в чем-то даже преклонялась перед людьми, видя масштабы былого их величия. Но, как всегда бывает, на незанятое место приходит кто-то другой. И их место заняли черные...
   Черный еще раз попытался установить телепатический контакт с Семьей. Безрезультатно. Он лег на холодный металлический пол и замер. В таком состоянии он находился впервые. Семья не отдавала ему больше никаких приказов. А что делать, если ничего делать не нужно?
   Он не вел счет времени, а просто лежал, подтянув под себя длинные конечности. Для поддержания своей жизни черный поглощал жидкость, сочившуюся по внешним стенкам труб. Иногда ему попадались крысы. Их густая кровь давала силы и энергию. Черный мог бы перестать питаться и медленно умереть, но он не переставал посылать импульсы Семье, надеясь получить ответ. Он мог бы еще послужить ей. В муравейнике черный занимался тем же, что и остальные особи - расширял их общий дом, собирал питательную жидкость, защищал территорию. Однажды он уже был на грани смерти, когда слишком далеко отошел от муравейника в поисках жидкости. Крылатая тварь, тщетно выцеливавшая отбившегося черного последние несколько дней, наконец-то была близка к тому, чтобы заполучить желаемую добычу. Над серой улицей, залитой солнечным светом, пронеслась огромная тень. Тревожный импульс донесся до сознания черного слишком поздно. Теперь он уже сам мог видеть своими черными глазами без зрачков приближающегося хищника. Он с трудом успел отступить в сторону, и острые когти с размаха ударились об растрескавшийся асфальт. Крылатый хищник издал разочарованный рык и взмыл ввысь, готовясь к новому броску. Со стороны муравейника к нему приближались другие черные особи. Но даже при всей их расторопности они оставались слишком далеко. Черный заметил проржавевший остов грузовой ГАЗели и бросился в его сторону. В последний момент он укрылся за ним. Хищник ухватился когтями за фургон и, приподняв его на полтора метра, отпустил. Металлическая конструкция с грохотом упала на землю. Черный метнулся в сторону кривых деревьев, разросшихся с одной стороны улицы, запустив свои длинные ветки глубоко в пустые провалы окон соседних домов. Птеродактиль понял, что таким способом его не достать, но, не желая упустить добычу, приземлился на мостовую. Просунув хищную морду среди веток, он силился не упускать жертву из виду. Черный привык пробираться через лазы муравейника, поэтому он без особого труда пролез вплотную к стене дома. Хищник тоже не сдавался. Он с силой навалился на сплетение веток, и они поддались, ломаясь под его массивным телом. Крылатый монстр уже готовился схватить постоянно ускользающую добычу, но и в этот раз черный опередил его. Он одним рывком добрался до окна здания и запрыгнул внутрь. Птица издала разочарованный крик и попыталась вернуться на мостовую, но крепко увязла в переплетении веток. От отчаянья птеродактиль на сколько мог расправил свои крылья и начал бить ими об деревья. Сверху мелькнула еще одна тень. Более крупный хищник пронесся над улицей. Теперь уже охотник превратился в жертву. Вторая крылатая тварь была на порядок больше. Ее тело покрывали не то перья, не то шерсть. Определенное сходство между ними было, но крупная птица явно не состояла в родстве с первой. Она на большой скорости врезалась в деревья и, ухватив когтями трепыхающуюся жертву, взмыла над домами. Черный с опаской вылез из другого окна. Страха он не испытывал.
  
   Глава 2. Доброволец
   Николай смотрел на спящего сына. Гришка чему-то улыбался во сне. Как же он был похож на мать. Николай достал из нагрудного кармана ветхий клочок бумаги, развернул его и на несколько минут замер. "Скоро вернусь. Люблю, целую. Наташа". Эти слова навсегда остались на бумаге, но в тот день жена Николая так и не вернулась. Николай как раз получил очередное жалование, и она отправилась с челноками к Кольцу, чтобы купить продукты на следующую неделю. А на следующий день он узнал, что на караван напали бандиты. Молодую женщину нашли мертвой среди остальных тел. То, что этих отморозков вскоре поймали и расстреляли, мало утешало мужчину. Он хранил этот листок, перечитывая его время от времени. В такие моменты он сам себя убеждал, что ничего этого не было. Наталья просто задерживается, но она обещала скоро вернуться, любит и целует своих дорогих мужчин. Теперь он должен был вдвойне заботиться о сыне. Уходя на дежурство, он оставлял сына под присмотром соседей, но каждый раз Николай боялся, что может не вернуться. А этого не должно было произойти ни при каких обстоятельствах. Мальчик всегда радостно бросался к нему на шею, а потом показывал нарисованные им картинки. Чаще всего он рисовал своего отца, но иногда рядом с угловатой фигурой мужчины стояла и женщина. Нарисованная Наталья мало была похожа на ту красивую женщину, которую помнил Николай, но он все равно улыбался и гладил сына по голове. Гришка никогда не забудет мать. В тот день, когда ребенок узнал, что его мама больше не вернется, он навсегда замолчал. Как Николай не пытался помочь сыну, мальчик с тех пор не проронил ни слова. Отец слышал, что внутри кольца на Полисе есть толковые врачи, которые вероятно смогут помочь ребенку, но его средств было явно не достаточно для такого путешествия. Да еще и налеты черных на ВДНХ отодвинули эти мысли на последний план. А ведь когда-то давно Николай жил далеко от ВДНХ - на Динамо. Это уже здесь он встретил Наталью и стал старшим смены. А тогда он был еще совсем юным Колькой, которому ничего важного и не поручали. Все изменила война красных с Ганзой. Через какое-то время после ее начала обе стороны стали нести ощутимые потери, и тогда во все концы отправились вербовщики. Они предлагали щедрое вознаграждение за верную службу. Ганза обещала особо отличившимся предоставить полноправное гражданство на любой из своих станций. Красные со своей стороны сулили то же самое. И парень решился. Ему надоело быть никем на Динамо. Родители остались на поверхности в первый день катастрофы, и тут он был один. Из речи красного политрука он мало чего понял. Очкастый дядька, прибывший сюда с челноками, вещал про борьбу мирового пролетариата и звериный оскал империализма. При этом лектор то и дело воровато оглядывался, сходя на шепот, опасаясь, что его вычислять агенты Ганзы, находящейся по соседству. В отличие от него, ганзеец, появившийся несколькими днями позже, довольно толково рассказал о перспективах вступления в ряды их армии. Коля также узнал от него о жизни впроголодь на станциях, принадлежащих красным, поэтому выбор стороны напрашивался самим собой. Теперь он мог мечтать о том, что получит гражданство Ганзы и спокойно заживет на одной из ее станций. В худшем случае он вернется на Динамо, но не сопливым юнцом, а уважаемым человеком с солидным количеством заработанных патронов в кармане. Так он попал через Белорусскую на Новослободскую, где был расположен вербовочный пункт. Очередь оказалась немалая, тут встречались старики и даже женщины. При этом вербовщик с безразличным лицом записывал данные добровольцев, не обращая внимания на то, кто перед ним стоит.
   - Имя, фамилия, отчество, - спросил он подошедшего парня.
   - Скворцов Николай Иванович, - ответил парень.
   - С какой станции?
   - С Динамо.
   - Хорошо, - сказал вербовщик, сверив записи с данными паспорта, - пройдите прямо и получите необходимое обмундирование.
   Коля прошел по длинному коридору, зайдя в большое помещение. Здесь выдавали обмундирование. Хотя обмундированием в нормальном понимании этого слова назвать было сложно. Каждому добровольцу выдавали автомат и два рожка патронов. На руку им повязывали клочок серой ткани, чтобы в бою отличить от таких же добровольцев со стороны красных.
   - Вы что, с ума сошли! - заорал какой-то мужик.
   Коля с удивлением посмотрел на кричащего. Широкоплечий мужчина сжимал в руках полученный автомат. На столе перед ним лежали два рожка с патронами.
   - Я слышал, какая там мясрорубка на Площади Революции и Библиотеке имени Ленина! Вы думаете, что мне хватит этих двух жалких рожков? Да дайте мне хотя бы гранаты! Я в Чечне воевал! Я знаю, что такое война!
   - Никто тебе не мешает вернуться обратно, - желчно ответил ганзеец, выдававший обмундирование, - не нравится? Марш отсюда!
   Мужчина с недовольством сгреб со стола рожки и пошел к выходу. К столу подошел Коля.
   - Автомат АКС-74, одна штука, два рожка патронов. Получи и распишись.
   Коля немного растерялся, находясь под впечатлением от услышанного ранее.
   - Ты так весь день будешь стоять?- вывел его из ступора ганзеец. - Или бери, или проваливай.
   Парень взял оружие, патроны и расписался в амбарной книге, изрядно подъеденной крысами. Среди длинного списка он увидел имя своего приятеля со станции Аэропорт, с которым они иногда пересекались.
   - О, и Лешка тут, - усмехнулся он.
   - Расписался, отходи, - бесцеремонно отогнали его, - теперь иди прямо и налево, запишут тебя во взвод.
   Коля вышел из зала, навстречу ему прошла молодая девушка-доброволец. Он не был с ней знаком, но сильно удивился, что заставило ее вступить в армию. Он всегда считал, что женщины должны сидеть дома и поддерживать домашний очаг, а не воевать. Война - это удел мужчин.
   Уже через пять минут он был зачислен во взвод. Командиром взвода оказался старый ганзеец в серой пограничной форме. Кое-как построив перед собой новобранцев, он произнес речь:
   - Всем вам выпала большая честь сражаться плечом к плечу с бойцами Содружества Станций Кольцевой Линии. В конце каждой недели вам будет выплачено по двести патронов. Особо отличившиеся бойцы будут приставлены к высшей награде - получению гражданства Содружества. Служите с честью, и вы будете достойно вознаграждены.
  
   Уже в первый же день Коля попал под обстрел. Добровольцев не щадили, их гнали на убой. Теперь он уже понял, почему Ганза так расщедрилась. Весьма маловероятным оказалось прожить хотя бы неделю, чтобы получить первое жалование. В его взводе оказался также Лешка. Широкоплечий ветеран Чечни, кричавший на ганзейца, погиб в первый же день сражения. Причем умер он совершенно глупо. В какой-то момент неопытные добровольцы начали отступать. Мужчина выскочил из-за укрытия, пытаясь остановить их, и тут его сразила шальная пуля.
   - Ублюдки! - кричал покрасневший командир взвода. - Какого черта вы побежали!
   - У них два пулемета стоят на баррикаде, - отозвался кто-то, - они нас, как крыс, давят.
   - Пулеметы! Тоже мне причина. Вы все хорошо вооружены. Вы должны были сломить сопротивление и прорвать оборону. За вами следом должны были наступать регулярные части Содружества. А что теперь? Что теперь, я спрашиваю! Наступление сорвано. И все из-за вас, трусов и предателей! Да я бы вас всех расстрелял, если бы мы так не нуждались в людях.
   - А что ж ты сам на баррикады не полез? - раздался голос из задних рядов.
   - Кто это сказал?! - рассвирепел командир. - Покажись! Так крикнуть каждый может, а вот выйди и скажи мне это в лицо!
   В какой-то миг он понял, что не ровен час, и ему это действительно скажут в лицо. И при этом окажутся правы. В тот момент, когда добрая треть его взвода полегла под ливнем пулеметного огня, сам он отсиживался сзади. Нет, трусом он себя никогда не считал, но так было предписано. Штрафники, как их прозвали между собой ганзейцы по аналогии со штрафными батальонами Великой отечественной, всегда шли первыми. И если те штрафники шли под пули, чтобы искупить свою вину кровью, то эти штрафники ни в чем виноваты не были. Логинов, председатель Содружества Станций Кольцевой Линии, довольно четко рассчитал, что выплатить каждому по двести патронов будет проблематично, поэтому нужно сделать так, чтобы выплачивать было некому. При этом резко возросшее число добровольцев позволяло ему реже использовать регулярную армию, жертвуя необученными новобранцами. К слову, красные поступали аналогично. Обе противоборствующие стороны рассчитывали не на качество, а на количество. Проблем с вооружением не было. После каждого боя победившая сторона собирала с убитых оружие и раздавала их новобранцам. Агитаторы действовали справно, и поток добровольцев не прекращался.
   - Так, - продолжил командир взвода, - сегодня получите пополнение, отдохнете, а завтра с утра снова на передовую.
   Несмотря на то, что Коля был на волосок от смерти, ему удалось продержаться первую неделю. Лешке тоже повезло. Им полагалось первое жалование. Но и тут ганзейцы придумали очередную уловку.
   - Зачем вам таскать с собой столько патронов? - заявила им неприятного вида тетка. - Оставьте их на хранение здесь. У нас все под учет. Ничего себе не возьмем. Более того, вы можете указать, кому перечислить их, если умрете. Подумайте над этим. А то кому достанутся ваши патроны, если вы их себе оставите, а вас убьют? Врагам достанутся.
   Многие действительно соглашались оставить награду на хранение. Но мало кто знал, куда шли его патроны в случае смерти, веря в сказку про то, что его родные и близкие получат полагающееся вознаграждение. На эту уловку клюнули и Коля с Лешей. Нехватки патронов в бою не случалось. Настолько сильными были потери, что всегда можно было взять патроны у убитого товарища.
   - Вот заработаю много патронов, вернусь домой и сделаю Анютке предложение, - часто говорил Лешка.
   - А до этого почему не сделал? - удивлялся Коля. - Ты ей тоже нравишься.
   - Да кто она и кто я? У нее отец начальник станции. А я так, охламон. А вот буду богатым или вообще гражданином Содружества, так ее папашка на меня уже иначе посмотрит.
   - И при чем тут ее папашка? Ты у нее самой спрашивал?
   - Даже если она и согласна, что я ей могу дать? Жизнь впроголодь? А дети родятся? Э, нет. Сначала разбогатею.
   - Эх, Леха, Леха. Нам бы сначала выжить.
   Парни уже не испытывали тот начальный страх, который был присущ всем наемникам, первый раз оказавшимся под обстрелом. Глядя на очередного новичка, Коля понимал, что и сам так выглядел когда-то. Если до боя они испытывали уверенность и питали какие-то надежды, то при звуке выстрелов многие их них бросали оружие, впадали в истерику, испражнялись прямо в штаны. Но были и такие, кто смело бросался на врага. Командиры взводов высматривали таких смельчаков и брали "на карандаш". Тех, кто преуспевал в военном деле, переводили в отдельные взвода. Отношение к ним было уже иным, да и кормили на порядок лучше. Им поручали уже более ответственные задания, а не просто посылали на убой. И вновь друзья оказались на волосок от смерти, когда их взводу поручили проникнуть в тыл противнику через технические туннели. Очевидно, что и на этот раз планы Ганзы были переданы красным. Прямо возле выхода в основной туннель их поджидал ранцевый огнемет, направленный в сторону узкого прохода. Яркая струя пламени захлестнула людей. Запах горелого мяса и предсмертные крики тех, кто шел впереди, наполнили пространство. Десяток человек в один миг превратились в живые факелы. Вслед за огнем "заговорили" автоматчики. Некоторые бросились наутек. Коля и Лешка, не сговариваясь, заняли оборону. Когда в пылающем проеме появились фигуры врагов, друзья открыли огонь. Противник также решил укрепиться. После нескольких минут перестрелки нависла напряженная тишина, нарушаемая лишь тихими стонами раненных. С той стороны также кто-то стонал.
   - Эй, - наконец сказал кто-то из красных, - есть там кто?
   - Есть! - откликнулся Коля.
   - Предлагаю прекратить огонь. Дайте нам забрать своих раненных, а вы забирайте своих. Ну, согласны?
   Коля осмотрел проем еще раз. Очевидно, что среди мертвых обгорелых тел еще оставались живые. Некоторые бойцы тихо постанывали, некоторые даже шевелились.
   - Согласны!
   Положив оружие на пол и подняв руки вверх, Коля вышел из-за укрытия.
   - Не делай этого, - шептал Лешка, - тебя застрелят.
   С той стороны вышел красный. Боец в ответ положил автомат на пол и смотрел на Николая. Коля осторожно подошел к лежащему наемнику, подававшему признаки жизни, и потянул его в сторону. Красный тоже, не теряя времени, принялся оттаскивать в сторону раненных бойцов. К нему присоединились остальные бойцы. Оттащив раненных на приличное расстояние, наемники начали отступать. Коля боялся, что за ними пошлют погоню, но преследователи не появились. Коля даже не заметил, что весь его правый бок представлял из себя сплошной ожег. После трех дней лазарета его снова отправили на передовую. В этот раз всех выживших после засады перевели в новый отряд, который также понес потери во время недавних сражений. Друзья внимательно осмотрели новых сослуживцев. Многие из них были увенчаны свежими шрамами, но выглядели довольно бодро. Перед ними вышел командир взвода. Он не походил на тех тыловых крыс, которые командовали ими ранее. Бросив лишь беглый взгляд на этого человека, становилось ясно, что он не раз бывал в бою. Говорил он тихо, но четко. Теперь им предстояло сражение за станцию Библиотека имени Ленина. Многие, понимая, чем это грозит, хотели плюнуть на все это и вернуться домой. За ними числилась уже немалая сумма, и незачем было идти на верную смерть. Но тут командир взвода пустил в ход весомый аргумент.
   - Все, кто выживут в этом сражении, получат гражданство Содружества. Я лично прослежу за тем, чтобы никто не отлеживался в уюте, пока его товарищи сражаются. Таких трусов и предателей я застрелю на месте.
   Последняя фраза была произнесена особым тоном. И ему невольно верили. Из всего взвода лишь два человека отказались от дальнейшей войны и пожелали вернуться на родные станции. При этом у руководства Ганзы проскакивали мысли, чтобы их по-тихому убрать, чтобы не выплачивать полагающуюся сумму, но председатель Содружества Логинов распорядился иначе. Было устроено показательное прощание. Перед строем новобранцев с почетом провели двоих ветеранов. Один из агитаторов громко вещал о том, что Содружество на их примере показывает всем, что верной службой можно заслужить почет и уважение. Их торжественно посадили на мотодрезину и увезли на родные станции. Остальные же пожелали стать гражданами Ганзы, поэтому готовились к кровопролитному бою.
   Их взвод выдвигался первым, за ними наступали регулярные войска Ганзы. Туннель казался бесконечным. Впереди идущие бойцы освещали дорогу. С одной стороны они демаскировали себя, но с другой стороны двигаться большой группой в полной темноте было крайне сложно. Внезапно им в лицо ударил яркий свет. Прямо поперек туннеля была возведена баррикада с мощными прожекторами. Яростно застрочил пулемет. Те, кто стоял спереди, даже не успели ничего толком сообразить и упали замертво. Очевидно, их тут ждали. Кто-то слил информацию о предстоящем наступлении, поэтому дозорные сидели в полной темноте. Подпустив их поближе, они зажгли прожектора, и наступающие стали видны, как на ладони. Бойцы упали на рельсы, стараясь откатиться в сторону, и стали наугад палить по врагу. Цели видно не было, мощные прожектора слепили бойцов ярче солнца. Те, кто долгое время живет под землей, отвыкает от яркого света. Именно на это и был расчет. Даже закрыв глаза, они продолжали видеть яркий свет. Коля прислонился к стене спиной, он ничего не видел среди дыма от пороховых выхлопов. Рядом кто-то стрелял, откуда-то доносились стоны и крики. Коля почувствовал за спиной угол стены. За ним оказалась небольшая ниша, куда раньше могли прятаться рабочие, застигнутые врасплох надвигающимся поездом. Коля с силой вжался в холодную стену. Так как он шел одним из последних, свет прожекторов не смог его сильно ослепить. В какой-то момент он различил в дыму ползущего Лешку. Одна его нога безвольно волочилась по земле, оставляя за собой кровавую дорожку.
   - Леха! Сюда! - крикнул он, стараясь перекричать звучавшие выстрелы.
   Товарищ его не услышал и продолжал ползти дальше. Коля выпрыгнул из-за укрытия, рискуя попасть под пулеметную очередь, и ухватил Лешку за одежду. Приложив немало усилий, он втолкнул его в нишу и прижался всем телом, стараясь не выступать из-за угла. Автоматные очереди со стороны наступавших раздавались все реже. Со стороны баррикады прозвучали три длинных свистка.
   - Урааааа! - закричало множество голосов.
   Эхо подхватило боевой клич и разнесло дальше по туннелю. Раздался топот ног вперемешку с выстрелами. Красные перешли в контрнаступление. Мимо укрывшихся в нише парней проносились люди. Это были не добровольцы, а хорошо вооруженные бойцы. Почти на всех были надеты каски, а на некоторых даже бронежилеты. Они быстро смели тех, кого не успел достать пулемет, и двинулись дальше. В густом дыму они не замечали вжавшихся в нишу добровольцев. В какой-то момент прямо возле ниши остановился человек. Он отличался от остальных бойцов тем, что был одет в черную кожаную куртку, голифе и высокие сапоги. В руке он держал пистолет.
   - Вперед, вперед! - кричал он вслед наступавшим красным.
   Внезапно он повернулся в сторону Коли, и их взгляды встретились. Автомат валялся где-то среди трупов, поэтому Коля стоял безоружный. Красный командир начал поднимать пистолет в его сторону. Парень решительно бросился ему наперерез. Он перехвалил руку противника, пытаясь завладеть оружием. Но и красный отчаянно сопротивлялся, нанося удары свободной рукой. На счастье добровольца все наступавшие уже убежали вперед, а густой пороховой дым застилал проход, поэтому стрелкам на баррикаде не было видно происходящего. Леша, опираясь на здоровую ногу, оттолкнулся от стены и уцепился за спину врага. Все трое упали на пол, продолжая борьбу. В какой-то момент борьбы пистолет выстрелил. Пуля угодила красному прямо в живот, и он сразу обмяк. С той стороны, откуда они пришли, застрочили автоматы. Наступавшие красные столкнулись с бойцами Ганзы, следовавшими за взводом добровольцев на приличном отдалении. Оружейный рокот приближался, это означало, что ганзейцы пошли в наступление и теснят красных. Парни с трудом подтащили раненого красного командира к нише и прислонились к стене. Коля зажал ему рукой рот, чтобы тот не закричал. Мимо них проносились силуэты бойцов, отстреливаясь на ходу. Кто-то наступил Лешке на простреленную ногу, и он взвыл от боли. К его счастью отступавшим бойцам было не до этого. Они стремились как можно скорее добежать до баррикады, чтобы надежно за ней укрыться. Прожекторы на баррикаде погасли, чтобы не слепить своих бойцов. Через какое-то время Коля увидел первых солдат Ганзы.
   - Стойте! - закричал он, - там засада!
   Никто не внял его словам, и солдаты двинулись вперед. Прожектора зажглись вновь, хотя дым настолько заволок туннель, что даже без них не было видно абсолютно ничего. На баррикаде застрочил пулемет. История повторялась. Мышеловка почти захлопнулась. Вдруг Коля увидел рядом с собой командира взвода. Именно того сурового мужика, рассказывающего, что он будет лично отстреливать трусов. При этом он почему-то не рискнул идти вместе со взводом добровольцев, а предпочел второй эшелон - бойцов Ганзы.
   - Командир! - закричал Коля и бросился к нему.
   Мужчина удивленно посмотрел на добровольца. Очевидно, он не ожидал, что кто-то мог выжить в этой мясорубке.
   - Это засада! - кричал парень, - Нам не прорваться, у них там баррикада и пулемет.
   Прямо рядом с ними упал ганзеец, сраженный пулеметной очередью. Брызги крови полетели в лицо командиру взвода.
   - Черт, - прошипел тот, - сдали нас, суки.
   Какое-то время он стоял молча, не обращая внимания, на свистевшие рядом пули.
   - Бойцы Содружества! - злобно закричал он, - Организованно отступаем. Выставить арьергард.
   Коля удивился, что командир взвода добровольцев отдает команды бойцам регулярной армии. Вероятно, он играл намного большую роль в этом наступлении, чем казалось на первый взгляд. Коля указал ему на лежащих Лешу и красного командира. Тот остановил двух бойцов и распорядился увести раненых с поля боя. Ганзейцы отступили. Красные в очередной раз контратаковали, но опять безуспешно.
   Коля и Лешка стояли перед каким-то важным ганзейцем. Медики неплохо обработали Лешку, и теперь он мог ходить, опираясь не плечо товарища.
   - Бойцы, - обратился к ним ганзеец, - вы оказали Содружеству неоценимую услугу. Вы показали свою отвагу и смелость. Более того, вы захватили в плен самого полковника Рябинина. К сожалению, его ранение оказалось тяжелым, и он умер. Но Рябинин поведал нам, кто передал красным информацию о готовящемся наступлении. Предатель уже схвачен и расстрелян. За проявленный героизм вам обоим присваивается гражданство Ганзы и премия в две тысячи патронов каждому. Конечно, нужно какое-то время, чтобы оформить бумаги и утрясти формальности. Можете идти отдыхать.
   Коля не верил своему счастью. Теперь он не просто уважаемый человек с неплохим капиталом, а еще и полноправный гражданин Ганзы. Пока они с Лешкой живут в бараке, но больше им не придется воевать. Он выберет себе станцию получше и осядет на ней до конца жизни. Да, и заглянет он как-нибудь на Динамо, чтобы посмотреть на реакцию тех, кто считал его сопливым юнцом. А через пару дней он узнал, что Содружество и красные подписали мирный договор. Кровавая бойня, затянувшаяся на полтора года, завершилась. Люди снова перебирались на станции, которые они в спешке покидали, эвакуируясь в тыл подальше от боевых действий. А парни все ждали, когда же утрясут все эти формальности, и они получат заслуженную награду. Как вдруг в казарму зашли несколько ганзейцев в серой форме во главе с их бывшим командиром.
   - Ну что, бойцы, - сказал он им, подмигнув, - собирайтесь, награждать вас будут.
   Радости парней не было предела. Наконец-то они дождались. Быстро собрав свои немногочисленные пожитки, они отправились вслед за ганзейцами. Их посадили на мотодрезину и повезли на станцию Комсомольская, где по утверждению их бывшего командира должно было пройти официальное награждение. Они достигли перрона Комсомольской, но станция их встретила серо и уныло. Недавние бои неслабо покрошили тут стены. Люди поднялись на перрон. В мотодрезине остался лишь один ганзеец. С мозаичных панно на них смотрели лысый человек с бородкой, стоящий на фоне Кремля перед толпой людей, и всадник на белом коне.
   - Ленин, - тихо сказал Лешка, узнав одного из них по старым открыткам, которые ему когда-то отец притащил с поверхности.
   На станции оказалось совсем мало людей. Практически все сбежали отсюда в первые дни войны и теперь медленно заселяли станцию по второму разу. Группа прошла через вестибюль в сторону перехода. Коля посмотрел на Лешку, заподозрив неладное. Его насторожило, что награждение должно происходить на полупустой станции. А тут еще этот переход. На какую станцию он ведет, Коля никак вспомнить не мог. Возможно, там все обстоит иначе, и он зря нервничает. Впереди замелькали фонари, их там явно ждали. Вскоре парни увидели тех, кто там стоял. Два автоматчика в зеленой форме переминались с ноги на ногу возле груды сваленных мешков. Парни сразу узнали эту форму. Так одевались пограничники у красных. Теперь им стало понятно, как их собираются наградить - передать красным. А у тех разговор короткий - пуля в затылок или ножом по горлу. Коля среагировал первым, он оттолкнул бывшего командира и побежал обратно по переходу.
   - Лешка, ходу! - крикнул он, не оборачиваясь.
   Его товарищ бросился следом, пока ганзейцы и красные были в замешательстве. Но недавнее ранение давало о себе знать, поэтому он явно отставал. Послышались выстрелы, и рядом с беглецами засвистели пули, чиркая по стенам. После одной из очередей Коля обратил внимание, что больше не слышит позади себя шагов бегущего Лешки. Он не видел его в темноте, но почему-то был уверен, что Лешка уже мертв. Сзади ударили лучи фонарей, за ним гнались. Коля выскочил в холл станции и направился к перрону, где по-прежнему стояла мотодрезина. Ганзеец очень удивился, увидев его, и потянулся за автоматом, лежащим на сидении. Парень, спрыгивая вниз, ударил его ногой по голове. От этого удара автоматчик перелетел через край дрезины и упал в желоб между рельсов, ударившись головой об его край. Коля судорожно завел дрезину и направился прочь со станции. В последний момент он увидел выбегающего на перрон бывшего командира. Тот вскинул автомат и дал очередь вдогонку, но было уже слишком поздно, дрезина успела набрать ход и скрыться в туннеле. Коля так и не узнал, почему вместо награды он чуть не получил пулю. А произошло вот что. Полковник Рябинин, которого Коля и Лешка взяли в плен, приходился близким товарищем самому Москвину - руководителю Красной линии. И Александр Москвин даже сулил ему генеральское звание. Весть о смерти товарища очень огорчила главного коммуниста, и он жаждал расправы над убийцами. Взяли бы полковника в плен ганзейцы, Логинов отстоял бы своих бойцов. Но Коля и Лешка были обычными наемниками, которых Логинов решил отдать Москвину в качестве жеста доброй воли. Если бы война закончилась хотя бы на неделю позже, то парни уже стали бы гражданами Содружества, и их судьбы сложились бы совершенно по-другому. Теперь же Коля был гол, как сокол. Все его сбережения остались на Ганзе. Друг погиб, а за ним охотились как ганзейцы, так и красные. Он понял, что на Динамо возврата нет. Его там и будут ждать в первую очередь. Нужно забраться как можно дальше от Ганзы и красных, чтобы залечь на дно и молиться о том, чтобы его не нашли. Таким пристанищем стало ВДНХ. Станция радостно приняла в свои ряды закаленного бойца. Здесь не задавали лишних вопросов, а Коля о себе рассказывать не стремился. С тех пор он никогда не покидал пределов станции. Здесь же он встретил Наталью. Это была любовь с первого взгляда. Тут он обрел свой новый дом. А когда у них родился сын, то он решил, что сама судьба привела его на эту станцию. Лишь верной жене он рассказал всю правду о себе, поэтому за покупками к Кольцу он отправлял ее, опасаясь быть узнанным. И в один день она не вернулась. "Скоро вернусь. Люблю, целую. Наташа"...
  
   Глава 3. Пробуждение
   Черный не считал время, он по-прежнему лежал в тесной камере. Семья молчала. Все его тело задеревенело от бездействия. Внезапно в его голове вспыхнул далекий импульс. Страх... Одиночество? Поиск Семьи? Черный поднял голову в надежде распознать импульс. Кто это? Другая особь из его Семьи? Импульс был непохожим на те, которыми обменивались особи. Его издавал человек. Но что-то странное было в этом человеке. Этот житель подземелья излучал беспомощность. Человеческий детеныш...
  
   - Твою мать! - заорал Николай. - Как вы могли не заметить мальчика?
   - Николай Иванович, - оправдывался молодой парень, - виноват. Мы следим, чтобы никто не зашел, а тут как-то так получилось...
   Николай с досадой махнул рукой и направился к Дежурному по станции. Гришка сбежал со станции. Николай сам спровоцировал сына на такой поступок. Когда он последний раз уходил на дежурство, то мальчик молча ухватил за его руку и никак не хотел отпускать. В какой-то момент мужчина просто оттолкнул сына. Он уже десять раз себя проклял за тот поступок. Сын просто переживал за отца, но в тот момент его голова была забита другим. Гришка обиженно посмотрел на Николая и отвернулся. "Ничего, - подумал тогда Николай, - вернусь, вырежу ему из дерева птичку".
   Черный с интересом вылез из своего укрытия. Человеческое дитя находилось недалеко и было напугано. "Кто ты?" - задал ему мысленный вопрос черный. Мальчик остановился. Он услышал голос. Но этот голос раздался прямо у него в голове. "Гриша", - подумал мальчик, но казалось, что невидимый собеседник услышал его ответ. "Не бойся меня, я твой друг!" - снова прозвучал в голове незнакомый голос. Маленький карманный фонарик с трудом освещал стены туннеля. Внезапно из темноты вынырнула высокая фигура. Это был не человек. Незнакомец оказался худым, высоким и с черной кожей. Ребенок в страхе отшатнулся. "Не бойся!" - сказал голос. Черный протянул ему руку с длинными узловатыми пальцами. Гришка робко протянул в ответ свою. Кожа черного казалась грубой и холодной на ощупь. Отец часто его пугал, что если Гришка не будет слушаться, то его утащат чудовища. И вот это случилось. Но при этом мальчик уже почти не испытывал страха к незнакомцу. "Ты отведешь меня к папе?" - подумал он и практически сразу услышал ответ: "Я отведу тебя к семье, к твоей семье". Чудовище его слышало. Впервые за много лет кто-то его смог услышать. Сколько раз Гришка пытался что-то сказать отцу, но мужчина лишь грустно смотрел на потуги сына. А тут это страшное чудовище его слышит. "Не такой он и страшный", - подумал мальчик. Если бы кто-то увидел эту необычную пару, шагающую по туннелю, то не поверил бы своим глазам. Маленький мальчик и черный шли рядом. Черный ощущал тепло руки человеческого ребенка. Этот маленький житель подземелья мог его слышать. Карманный фонарик погас, но черный уверенно вел ребенка по туннелю. Впереди появились отблески фонарей.
   - Так, - донесся голос мужчины, - не уйдем, пока не найдем моего сына!
   Гришка узнал голос отца и освободил руку. Мальчик радостно побежал навстречу группе людей. Услышав приближающиеся шаги, мужчины направили лучи своих фонарей в его сторону. Николай, идущий впереди группы, облегченно выдохнул - его сын нашелся. Внезапно фонарь осветил еще кого-то. В двух десятках метров позади ребенка стоял монстр. Николай уже сталкивался с этими существами. Как-то во время одного из его дежурств черные напали на блокпост. Сначала бойцов без видимых причин охватил какой-то неведомый страх. Он постепенно нарастал. И тогда старший смены заметил фигуру врага. Из последних сил, борясь с желанием бросить оружие и бежать, он приказал открыть огонь на поражение. Когда первые очереди полоснули по телу врага, непонятное чувство захлестнуло Николая. Он не помнил, что было дальше. В какой-то момент он обнаружил себя лежащим поперек рельсов в десятке метров от блокпоста. Трое парней, что были с ним в карауле, сошли с ума. Николай и сам недели две отходил от пережитого. В туннеле нашли тело убитого черного. Он умер от попадания пули в глаз. Однако, судя по следам от пуль, бойцы продолжали стрелять до тех пор, пока у них не закончился весь боекомплект.
   - В сторону! - закричал Николай и вскинул автомат.
   Мальчик в нерешительности замер, он был как раз на линии огня.
   - Гришка! Уйди! - кричал отец.
   Его сын оглянулся и посмотрел на монстра, а затем вновь на отца. Казалось, он не понимает, что находится в смертельной опасности. Монстр, однако, не спешил нападать. Он просто выжидающе стоял. Николай не мог медлить, он бросился к сыну и, схватив его свободной рукой, оттолкнут в сторону. Его автомат изверг пламя, и короткая очередь полетела в сторону монстра. Пули оставили отверстия на стене туннеля. "Не надо!" - мысленно кричал мальчик, но только черный это услышал. Резким движением он метнулся в темноту и исчез из поля зрения людей.
   Теперь черный снова остался один. Он хотел забиться в свое прежнее укрытие, но что-то его остановило. Он должен был узнать, что случилось с Семьей. Особь возвращалась в муравейник. Выход со станции метро "Ботанический сад" оказался завален. Черный приложил немало усилий, чтобы пробиться на поверхность. Он возвращался домой. Муравейник больше не существовал, ветер кружил комки пепла, опускал на землю и снова поднимал ввысь. Люди уничтожили Семью. За что? Семья лишь хотела им помочь...
   Осмелевшие за это время хищники уже успели полакомиться обгоревшими телами черных. Дневные хищники закончили уже трапезу, теперь пир продолжался для ночных тварей. Прыткий мутант, похожий на метрового тушканчика, в страхе унесся прочь, едва завидев черного. Очевидно, жизнь научила его опасаться этих существ. Недалеко другой монстр, поросший густой шерстью, усердно рылся остатках былого муравейника. Наконец он нашел то, что искал. Монстр ухватился зубами за добычу и вытащил оторванный фрагмент тела черного. Довольно порыкивая, он потащил его в сторону разрушенного дома и скрылся из виду. Через какое-то монстр вернулся назад, но что-то его остановило. Он оскалил морду и злобно зарычал. Откуда-то в ответ послышался утробный вой. Монстр испуганно присел на задние лапы, развернулся и помчался прочь что есть духу. Выживший черный никогда раньше не слышал подобного воя. Он постарался настроиться на волну существа, которое его издавало. Жуткий приступ ненависти, излучаемый существом, одолел его. Это существо ненавидело всех и вся и оно было где-то рядом.
   - Гришка, ну и напугал ты меня, - говорил отец сыну, - извини меня, дурака, что обидел. Я ж не специально. Если б с тобой что-то случилось, я бы себе не простил.
   Мальчик смотрел на отца. Он многое хотел ему рассказать. И о том, как заблудился, и о том, что чудовище оказалось совсем не страшным. Гришка не мог произнести ни слова. Иногда ему казалось, что вот-вот невидимый заслон лопнет, и слова рекой польются из него. Но этого не происходило. В какой-то момент, переполняемый чувствами, он просто обнял отца. Николай погладил сына по голове и что-то неразборчиво пробормотал.
   - Ты уверен, что это был "черный"? - спросил Дежурный по станции.
   - Практически уверен. Он стоял далеко, но я уже не раз их видел, поэтому смог узнать. А мой сын, к сожалению, ничего не может рассказать.
   - Он не нападал на вас?
   - Нет, не нападал. Наоборот, убежал, когда мы открыли огонь.
   - Странно. Думаешь, он был ранен?
   - Не знаю. Я когда дал очередь, то черный так резво дернул, что я и глазом моргнуть не успел.
   - Коля, завтра мы соберем отряд и направим их по туннелю к Ботаническому саду. Если черные уцелели, то нас уже ничего не спасет. Ты поведешь группу. Только не нужно пока ничего сообщать посторонним раньше времени. Нам не нужна паника. И ребят своих предупреди.
   Николай кивнул и вышел из кабинета Дежурного по станции. Кошмар возвращался. После возвращения Артема и недели ликования черные снова заявили о себе. Сегодня черный чуть не убил его сына. А завтра они снова нападут на станцию? Целую неделю люди чувствовали себя спокойно. Неужели они рано объявили себя победителями? Николай взглянул на спящего Гришку и сам провалился в сон. А на следующее утро у ребенка поднялась температура. Он не мог встать с постели и надрывисто кашлял. Станционный врач лишь безнадежно разводил руками. Анальгин и горячий чай мало чем помогли. Нужны были более сильные лекарства. Их можно было купить на Проспекте Мира. Но там постоянно крутились патрули Ганзы. Маловероятно, что кто-то смог бы через столько лет узнать Николая, но при иных обстоятельствах он бы не рисковал. Теперь мужчина не мог дожидаться отправки каравана, поэтому он оставил сына под присмотром соседей и направился в сторону Проспекта Мира. До Рижской Николай добрался пешком. К его счастью на Проспект Мира отправлялась дрезина с челноками, и он сумел напроситься к ним. Мужчина рассчитывал, что ганзейцы не будут столь пристально разглядывать группу торговцев, нежели одинокого путника. Дрезина вскоре доехала до Проспекта Мира. В лица людей, сидящих на ней, ударили лучи нескольких прожекторов.
   - Стой! - раздался хриплый мужской бас, - кто такие?
   - Торговцы мы, - отозвался старший каравана, - с Рижской. Приехали вещами кое-какими закупиться.
   Николай осторожно спрятал лицо за спину сидящего впереди мужчины. Какое-то время дозорный молчал.
   - Проезжайте дальше, - наконец произнес он.
   Дрезина медленно тронулась дальше. Проезжая мимо блокпоста, Николай хорошо разглядел дозорных. Это были Ганзейские пограничники. Поверх серой униформы они носили бронежилеты и каски. На груде сваленных мешков стоял ПКМ со свисающей лентой патронов. Очевидно, Ганза хоть и была осведомлена об уничтожении угрозы, надвигающейся со стороны ВДНХ, но все же не спешила снимать укрепленный внешний блокпост. Дальше был организован КПП, перед которым дрезину пришлось оставить.
   - Беженцев не принимаем! - сходу заявил им ответственный.
   - Да мы торговцы, - оправдывался старший каравана, - закупимся и обратно.
   - Знаю я вас таких, - настаивал на своем чиновник, - как у вас там проблемы начались, так толпами сюда валите. Ганза не резиновая. Нам своих оборванцев хватает с подконтрольных станций. Все так и норовят без гражданства на Кольцо пролезть.
   Продолжая высказывать недовольство, он, тем не менее, поставил им печати, дающее право находиться на Проспекте Мира. При этом проход на соседнюю станцию с Кольцевой линии, носившую такое же название, для них был закрыт. Паспорт Николая не вызвал у него подозрения. После того, как он осел на ВДНХ, силами главы станции ему был выдан новый паспорт, согласно которому он был постоянным жителем этой станции. Незадолго до его прихода на тот свет отошел некий Лещин Николай Иванович. Его паспорт и достался Скворцову Николаю Ивановичу. Фотографии в паспорте не было, поэтому документ подошел. Прежний владелец паспорта был старше на четыре года, но внешне возраст Николай было определить сложно. Да и смена фамилии пришлась как раз кстати.
   Челноки прошли паспортный контроль и двинулись вглубь станции. На полу, опершись спиной на стену, сидел грязный бродяга. Он, по-видимому, уже дано не мыл свое лицо. Борода сплелась в колтуны. Его голову покрывала вязаная шапочка, зиявшая большими дырами. Поверх голого торса была накинута засаленная фуфайка, расстегнутая на груди по причине отсутствия пуговиц. Николай заметил на грязном немытом теле несколько застаревших следов от пулевых ранений. Бродяга протянул руку к челнокам и жалостливо посмотрел. Люди прошли мимо, не обратив на него никакого внимания. Следует отметить, что на бродягу вообще никто не обращал внимания. Даже пограничники Ганзы проходили мимо, лишь иногда пренебрежительно кривились, учуяв запах, исходивший от немытого тела.
   - Подайте пару патронов ветерану войны, - проскрипел бродяга своим беззубым ртом.
   Что-то кольнуло Николая прямо в сердце. Голос показался ему до боли знакомым. Он остановился и посмотрел на бродягу. Тот вновь протянул к нему свою грязную руку. Голос, пулевые ранения, этот взгляд. - Лешка? - прошептал Николай.
  
   Черный ощущал присутствие существа. Было похоже, что и существо учуяло черного. Утробный вой прозвучал с новой силой. Если бы этот вой услышал человек, то его бы охватила паника, несоразмерно большая по сравнению с той, которую испытывали люди при попытке контакта. Черный наоборот пошел навстречу неизвестному существу и, наконец, увидел его. Два красных светящихся глаза расточали ненависть и злобу. Большое тело. Стоит на четвереньках. Голова растет прямо из туловища, не имея шеи. Огромная клыкастая пасть в половину головы. На конечностях по три полуметровых когтя. У существа не было шерсти, лишь гладкая кожа бордового цвета. Существо, увидев черного, встало на ноги, раскинув перед собой когтистые руки. Вновь раздался жуткий вой. На этот раз кто-то очень далеко откликнулся похожим воем. Черный попытался успокоить незнакомую тварь и даже в какой-то мере напугать. В ответ он получил только волну ненависти, которая лишь возросла от того, что кто-то попытался проникнуть в ее сознание. Тварь прыгнула на черного и полоснула его по телу когтями. Грубая кожа черного не смогла в полной мере защитить своего хозяина, и на ней остались глубокие борозды. Черный сумел оттолкнуть врага в сторону и приготовился к новому броску.
  
   Это был не Лешка. Да и не был он на него похож. Да и сколько лет прошло с тех пор, когда Николай видел Лешку в последний раз. Он еще раз взглянул на бродягу, и все его сомнения развеялись. Николай бросил ему один патрон и, не дожидаясь ответа, побрел прочь. Он догнал челноков и направился к торговым лоткам. Здесь уже толпились люди, покупающие и продающие товар. Недалеко от мясной лавки стояли два сталкера.
   - Тут вот какая история, - донесся до слуха Николая обрывок их беседы, - как-то моя группа на поверхность ходила, а я остался в лазарете. Так они потом мне рассказывали, что видели странных людей. Чисто внешне - обычные люди, только вся одежда превратилась в лохмотья. А вблизи оказалось, что это уже не люди, а просто оболочки. Ходят, как зомби, бесцельно. На предметы натыкаются. Только вот монстры их по какой-то причине не трогают. Да и откуда они взялись, точно не из метро вышли. Возможно, это те жители, которые под удар в первые дни войны попали. Разума лишились, но не стареют. Так и остались такими...
   - Двадцать лет уже бродят что ли? - переспросил его собеседник. - Да они бы уже в пыль рассыпались. Разума может и нет, но жрать же что-то надо.
   - Да вот и не понятно. Мне Жук рассказывал. Идет, говорит, ему прямо навстречу девушка. Когда-то даже очень красивой была, судя по всему. Да только сейчас волосы растрепанные, одежда вся изорвана, и смотрит в одну точку. Он ее окликнул, а она идет прямо на них. Жук хотел с перепугу даже очередь по ней дать, но Кэп остановил. Они отошла в сторону, и девица прошла мимо. Так Жук чуть в штаны не наложил. Он-то молодой еще, недавно в рейды ходить стал. Говорит, что от нее прямо могильным холодом веяло. Хотя, может, ему это от страха показалось. Я потом Кэпа расспрашивал. Да только он что-то неохотно о том случае отзывался. Вроде и не отрицает, что было, но и подробностей не выкладывает. А Жук теперь на поверхность ходить боится, ему эта девица по ночам снится.
   Николай оторвался от разговора сталкеров, и его взгляд заскользил по торговым лоткам. Вскоре он нашел то, что ему было нужно. Полная женщина продавала медикаменты. Это были не довоенные медикаменты, которые ценились покруче патронов, а те, что производил Полис. Все припасенные патроны мужчина потратил на лекарства для сына. Когда он возвращался обратно, то увидел, что бродяга уже мирно спит. Рядом валялась помятая жестяная кружка. Наверняка полученный патрон тут же был обменян на пару глотков какого-то пойла. Дрезина отправилась в обратный путь. Николай распрощался с торговцами на Рижской и заспешил на ВДНХ. Войдя в свою палатку, он первым делом потрогал ребенку лоб. У него был сильный жар. Николай позвал врача и отдал ему все купленные препараты. Благодаря им уже через пару часов дыхание у мальчика стало ровным, кашель временно отступил, жар спал.
   - Что с ним? - спросил взволнованный отец.
   - Все будет хорошо, Николай Иванович, - успокаивал его врач, - дня через четыре он уже будет бегать, как раньше. Главное, держите его в тепле, давайте побольше горячего чая и эти лекарства. Если что-то случится, сразу зовите меня.
   Отец облегченно вздохнул. Гришка поправится, обязательно поправится. Иначе, зачем тогда жить?
  
   Схватка продолжалась. Кровожадный монстр порядком измотал черного, оставляя на его коже глубокие борозды при каждой атаке. Черный не умел порядком драться, он лишь уворачивался как мог и отталкивал врага в сторону. В какой-то из бросков он смог перекинуть противника через себя и отбросить на асфальт. По стечению обстоятельств существо приземлилось прямо на торчащую из земли трубу, будучи когда-то опорой фонаря. Оно встало на все четыре конечности и завыло. Но это был уже не тот устрашающий вой. Этот вой был наполнен болью и вместе с тем ненавистью. Из рваной раны фонтаном била кровь. Тварь попыталась сделать шаг, но вынуждена была завалиться на бок. Еще некоторое время ее глаза с ненавистью смотрели на черного. Откуда взялось это существо? Сколько их бродит вокруг? Похоже, что они давно наблюдали за муравейником, но не решались соваться на чужую землю. Теперь после гибели Семьи они по одному проникали на освободившуюся территорию. Если сюда добралась одна тварь, вскоре придут и другие. Ими двигала лишь ненависть. Пока на своем пути они не встречали достойного противника, с которым они были бы вынуждены считаться. Муравейник был тем сдерживающим фактором, но теперь его не стало.
  
   Глава 4. Поход
   Отряд, возглавляемый Николаем, выдвинулся со станции. Шестерым разведчикам выдали лучшее снаряжение, что смогли найти на станции - мощные фонари, самодельные каски, четыре АКМа и два карабина. Мужчины покинули станцию ночью, чтобы не вызвать подозрения у гражданских. Первым шел Николай. Вот они прошли внешний блокпост, молча кивнув скучающим бойцам. Вот тут они стреляли в черного - на полу лежала стреляная гильза. Кто-то из мужчин поднял ее и положил в карман. Стреляные гильзы в больших количествах скупали торговцы и перепродавали на Кузнецкий Мост, где местные умельцы делали патроны. На этой гильзе уже была маркировка "КМ" - произведена на Кузнецком Мосту. Николай пытался уловить хоть малейший посторонний звук, но кроме шагов его группы и шороха, периодически издаваемого крысами, он ничего подозрительного не замечал. Наконец они вышли на станцию Ботанический сад. На почерневшем от времени полу еще кое-где проступал узор. В целом, станция представляла жалкое зрелище. Мусор, тряпки, вонючая жижа, сочившаяся откуда- то с поверхности. Казалось, что станция когда-то пережила сильный пожар. Возле одной из обтесавшихся колонн лежала детская игрушка. Это была кукла. Ее резиновое лицо уже нельзя было различить. Огонь обезобразил некогда милое улыбающееся личико. Николай почему-то представил эту станцию за миг до катастрофы. Снующие вверх-вниз люди, поезда, голоса... Вот идет маленькая девочка в белом платьице в зеленый горошек. Одной рукой она сжимает мамину руку, а второй держит куклу. У нее васильковые глаза и светлые вьющиеся волосы, завязанные ленточкой. В какой-то момент девочка смотрит прямо Николаю в глаза, и всё вокруг замирает. Люди застывают в нелепых позах, станция погружается в тишину. Мужчина начинает слышать еле различимый шум, похожий на шипение. Шум постепенно нарастает. В какой-то момент он становится просто невыносимым. Детское лицо начинает плавиться и стекать на пол. Только два васильковых глаза, как огоньки, смотрят на Николая, будто с упреком.
   - Чисто! - вернул его в реальность голос одного из бойцов.
   Николай направил фонарь в сторону эскалатора. Свод потолка рухнул, и полуразрушенная лестница упиралась в завал. Луч фонаря остановился на узком лазе, проделанном черным. Мужчины подошли ближе, чтобы лучше его разглядеть, и нацелили оружие. Николай осторожно посветил фонарем в лаз.
   - Похоже, он пришел отсюда, - тихо сказал старший группы.
   - И где же он теперь? - отозвался кто-то из бойцов, стоящих сзади.
   - Не знаю. Возможно, он ушел обратно через лаз. Нам нужно подняться на поверхность. В лаз я лезть не собираюсь, выйдем через ВДНХ.
   Отряд вернулся на станцию, когда станция еще спала. Кроме дозорных не спал также Дежурный по станции. Он ходил кругами, заложив руки за спину. Увидев группу разведчиков, он облегченно выдохнул.
   - Что там? - оживленно спросил он.
   - Пусто, - отмахнулся Николай, - выход на поверхность завален. Кто-то проделал лаз в завале. Нужно снаружи посмотреть.
   Группе без лишних слов выдали защитное снаряжение. Мужчины вышли на поверхность. Большинство из них впервые были на поверхности, не считая того дня, когда они встречали Артема после победы над черными. Поверхность встретила их недружелюбно. Сильный ветер носил по улицам перекати-поле из грязи и мусора. За домами с черными провалами окон кто-то истошно кричал. Это был не человеческий крик. Человеческое горло просто не способно издавать такие звуки. У Николая не было никакого желания проверять, что там происходит, поэтому он махнул рукой и повел отряд по городу. Мужчины шли плотной группой, постоянно озираясь по сторонам. Опасность могла подстерегать каждую секунду. Весь город был сплошной опасностью. Он на время впустил в себя людей, но готов был в любой момент их уничтожить. В небе пронеслась крылатая тварь. Один из бойцов вскинул автомат. Николай перехватил его за цевье и молча погрозил кулаком. Крылатая тварь не заметила людей, либо же решила с ними пока не связываться, выискивая боле легкую добычу. Их взору открылось то, что осталось от муравейника, еще недавно вселявшего ужас одной лишь мыслью о его существовании. Жалкое пепелище и одинокие тушканчики бесцеремонно, перерывающие угли. Завидев приближающихся людей, они уносились прочь. Трудно сказать, кем они были до войны. Тушканчиками их прозвали сталкеры за непропорционально длинные задние конечности, с помощью которых мутанты забавно подпрыгивали. Это метровые уродцы всегда убегали от противника, если он был их больше размером. Ходили слухи, что на некоторых станциях их даже пытались употреблять в пищу, но мясо оказалось просто отвратным на вкус. Приходилось его долго вымачивать и посыпать приправами. Намного проще было приготовить что-то из обычных крыс, тысячами обитающими в метрополитене. Хотя находились гурманы, считавшие вкус мяса тушканчиков изысканным. Откровенно говоря, жители метро перепробовали на вкус практически всякую тварь, до которой смогли добраться. Как-то на ВДНХ пришли два головореза-близнеца, которые считали, что станут непобедимыми, если сожрут сердце черного. Ради этой цели они пересекли половину метрополитена, едва заслышав о нашествии грозных монстров. А во время первого же боя у них поехала крыша, и они погибли, пытаясь вырезать сердце друг другу. Метро обладает своим чувством юмора, порой крайне жестоким. Два бесстрашных головореза, практически с голыми руками ходивших в Библиотеку против ее мрачных обитателей, замертво лежали возле блокпоста с искореженными агонией лицами. Кто-то тогда сказал, что черные вызывали не страх, а просто оголяли ту заветную мысль, с которой жил человек, поддавшийся их воздействию. Многие дозорные с ВДНХ боялись за своих близких, оставшихся на станции. Такие бросали оружие и бежали в сторону станции, спотыкаясь в темноте, чтобы быть рядом с родными людьми. Другие были полны ненависти к черным. Такие начинали палить без разбору, часто задевая своих товарищей неконтролируемой стрельбой. Молодые необстрелянные бойцы просто испытывали страх перед черными. В такие моменты их страх возрастал во стократ. Немало времени проходило, чтобы человек пришел в норму. В лазарете лежали люди без видимых повреждений, но взгляд их был устремлен куда-то перед собой. Они лишь иногда что-то невнятно бормотали. Николай насмотрелся на то, как его боевые товарищи пускают слюни, ворочаясь на кушетке. Казалось, что все это осталось позади после победы Артема, но теперь ужас мог повториться. Да и сам Артем явно поехал крышей. Он каждый день со скандалом прорывался на поверхность, чтобы в одиночку пробраться к пепелищу муравейника. Первые пару дней его даже скрытно сопровождали, а потом махнули рукой. Говорят, черные ему хорошо промыли мозги перед тем, как муравейник сгорел. Счастливые люди расспрашивали Артема о его приключениях, но он как-то нехотя бросал лишь короткие фразы. Даже с других станцию приходили. Один даже решил книгу про его приключения написать. Даже название придумал "Метро 2033. Выхода нет". Да только Артем все чаще на вопросы отвечал фразами "не знаю" или "не помню". Складывалось впечатление, что ему просто неприятно об этом рассказывать. Причем, если про его путь до Полиса и обратно, иногда удавалось вытянуть какую-то информацию, то когда речь заходила об артобстреле муравейника, Артем сразу уходил в себя.
   - Ничего, - сказал сам себе Николай, глядя на пепелище, - тут все и закончилось.
   Группа все же прошла до входа в метро на станцию "Ботанический сад". Во время взрыва ветхая конструкция обвалилась и закрыла спуск. Однако кто-то все же сумел прорыть лаз среди обломков. Если это сделал тот черный, которого они видели в туннеле, то зачем ему понадобилось лезть вниз, а потом убегать, когда его обнаружили люди? Николай пока не знал ответа.
   - Что скажете, Николай Иванович, - окликнул его боец, стоявший рядом.
   - А что сказать? Нашествие черных остановлено. Видел муравейник? Если кто и уцелел, он больше к нам не сунется. Но блокпост в сторону Ботанического пока убирать рано. Ладно, пора возвращаться, уже Солнце всходит.
   Солнечные лучи уже поднимались над землей, разгоняя тьму. Мужчины надели на стекла противогазов солнцезащитные насадки, чтобы не ослепнуть с непривычки от яркого света. Пройдя пару кварталов, они увидели человека в защитном комбинезоне. Он им помахал фонарем, Николай помахал в ответ. Человек засеменил к ним.
   - Здоров, бойцы! - крикнул он, подойдя ближе. - Тоже на тварей посмотреть пришли?
   - Возможно, - сухо отозвался командир группы.
   - А, меня Хомяком кличут. У меня тут дела кое-какие. Я вообще с напарником хожу всегда, но тут его хворь прихватила. Третий день с толчка слезть не может.
   Мужик неприятно заржал. Николаю он был противен. Противогаз скрывал выражение его лица, иначе бы незваный гость понял, что ему не рады.
   - Вы до куда идете? - спросил он. - А то, может, я с вами прошелся бы. Вместе веселее что ли.
   - ВДНХ, - снова сдержанно ответил Николай.
   - А, это... Так я с вами пройдусь.
   У мужика за спиной был набитый доверху вещмешок. Николай догадался, что незнакомец заполнил его полезными вещами. Возможно, кто-то другой на его месте и проверил бы содержимое вещмешка, а потом бы выпытал, где взять еще, но это было не в принципах старшего группы. Хомяк. И что за кличка такая? Хотя, судя по габаритам мужика, с трудом скрываемых комбинезоном, можно догадаться. Люди снова подошли к муравейнику. Посреди пепелища сидел человек.
   - Артем, мать его, - прошипел сквозь зубы Николай.
   Узнать Артема было легко. Он сидел без противогаза, полной грудью вдыхая зараженный воздух. Хомяк, что-то оживленно рассказывая новым знакомым, осекся на полуслове.
   - Это кто? - спросил он.
   - Артем это, - отозвался кто-то из бойцов.
   - Что за Артем?
   - Да тот самый Артем, что этих тварей и извел.
   - Да ты что! - закричал Хомяк. - А что же это он делает.
   - Что не видишь? - зло выкрикнул Николай и приблизился к мужику. - Солнечные ванны принимать собрался. Противогаз снял, сейчас и химзуху снимет. Можешь рядом прилечь, если интересно.
   Мужик сначала усмехнулся, но понял, что это не к месту. И просто молча пошел дальше. Николай приблизился к Артему.
   - Слышь, браток, - сказал он спокойно, - ты не глупи. Одень противогаз. Да и Солнце уже почти встало, ослепнешь.
   Артем повернул к нему свое лицо и одними только губами произнес:
   - Он живой.
   - Кто? - переспросил мужчина.
   - Он. Я видел его.
   - Да о ком ты говоришь, парень?
   Артем промолчал и отвернулся от собеседника. Взгляд его снова уперся в одну точку. Николаю стало жаль парня. Он их всех спас, а теперь умом тронулся. Слава о нем разлеталась по всему метро. Люди приходили на ВДНХ, чтобы посмотреть на спасителя человечества, а видели лишь человека с потухшим взглядом. Дежурный по станции объяснял посетителям, что Артем просто еще не оправился от головокружительного похода. Но что будет дальше? Изо дня в день он ходит сюда, чтобы посидеть на пепелище.
   - Пойдем, браток, - сказал мужчина и положил ему руку на плечо, - пойдем домой.
   Артем нехотя встал и надел противогаз. Группа продолжила путь. Хомяк, обидевшись на Николая, не стал ждать Артема и заметно ушел вперед. Его фигура маячила в квартале впереди. Солнце заливало город светом. Вместе с ним преображался и сам город, наполняясь звуками. Повсюду слышалась какая-то возня. Кто-то шуршал, ухал, рычал. Нельзя сказать, что ночью город спал. В нем кипела своя ночная жизнь. Сталкеры рассказывали, что опытный ходок по поверхности должен уметь слушать город. По одному только вздоху он может понять, кто его издал и как далеко он находится. Но и этого было недостаточно. Даже те, кто прожил всю жизнь в довоенной Москве, сейчас просто заблудились бы в лабиринтах улиц. Природа перечертила карту города. Лишь частые ходоки на поверхность знали, где можно пройти, а где нет даже смысла пробовать. Ученые с Полиса удивлялись, почему на поверхности так мало травоядных. Практически все животные хищники. Мелкие хищники питались падалью, большие питались мелкими. Естественный отбор в действии. Мир изменился, стал игрой на выживание. Природа тоже менялась. Слабым или слишком медленным здесь не оставалось места. Менялся и человек. Появиться на поверхности без защитного комбинезона и оружия означало подписать себе смертный приговор. Да и в одиночку ходить было крайне опасно. Можно было по пальцам пересчитать тех сталкеров, которые свободно чувствовали себя на поверхности. Николай удивился, глядя на Хомяка, который шел впереди. Это человек явно не был прожженным сталкером. Автомат на плече, набитый вещмешок за спиной, сравнительно новый защитный комбинезон. Никак барыга? Но что он забыл на поверхности? Барыги сами не ходят, а нанимают сталкеров. И что у него в мешке? В тот момент, когда Хомяк вышел на перекресток, он вдруг резко обернулся влево и вскинул автомат. Раздалась длинная очередь, за ней еще одна. Внезапно группа увидела, по кому он вел огонь. Из-за угла дома выпрыгнула бордовая тварь и сбила Хомяка с ног. Он, надрывно вереща, зажал рукой спусковой крючок и не отпускал его даже, когда закончились патроны. Монстр полосовал полное тело человека своими длинными когтями. Затем он впился клыкастой пастью в плечо жертвы, вырвав кусок мяса вместе с клочками одежды. Николай первым бросился на помощь, остальные побежали следом. Он выстрелил в воздух, хотя уже знал, что тварь это не спугнет. С такого расстояния он не решился открывать огонь на поражение, чтобы ненароком не попасть в трепыхающегося Хомяка. Наконец он смог нормально прицелиться и выстрелил из карабина. Пуля попала твари в голову, выбив кровавые брызги. Уродец на секунду оставил жертву и повернул морду в сторону Николая. Затем раздался вой. У Николая заложило уши. Он выстрелил еще раз, попав прямо в пасть твари. Монстр побежал прямо на Николая. В этот момент раздались выстрелы остальных орудий. Пули смогли остановить тварь, но она еще некоторое время пыталась встать с земли, пока окончательно не померла. Хомяк тоже лежал молча в луже собственной крови. Разведчики подбежали к нему и сняли противогаз. Лицо его было бледное, губы посинели.
   - Хомяк, держись, браток! - сказал Николай.
   Одного только взгляда было достаточно, чтобы понять, что Хомяк уже нежилец. Тварь превратила его тело в кровавый фарш. Было странно, что он еще жив. Его губы что-то шептали. Николай нагнулся к лицу умирающего человека.
   - Хабар, - еле слышно прошептал он и указал на свой вещмешок, лежавший рядом.
   Командир группы поднял увесистый вещмешок и заглянул внутрь. Там был цинковый ящик с патронами и две гранаты РГД-42. Если патроны имели реальную цену, то такие гранаты можно было купить только на черном рынке. Например, ганзейцы, поймавшие торговца взрывчаткой или мощными осколочными гранатами, просто выводили его за блокпост и расстреливали. Известно несколько случаев, когда из-за взрывов под землей происходили обрушения. При этом всякого рода свето-шумовые гранаты можно было купить сравнительно легко, но не за дешево. Небольшие бомбочки с успехом изготавливались и на Кузнецком Мосту. Несмотря на запрет, многие сталкеры имели в своем арсенале контрабандные гранаты. На поверхности они часто спасали им жизнь. Но эти две гранаты не спасли своего владельца.
   - Откуда это? - спросил Николай, сжимая в руке гранаты.
   - Там, - показал сравнительно целой рукой мужчина в сторону, - магазин книжный... Там у меня еще есть... Склад мой... Заберите...
   Затем он умер. Хотя Хомяк был противен Николаю как человек, но все равно он был человеком. Возможно, у него там внизу осталась семья, которая рассчитывала на него. От этого груза могла зависеть их дальнейшая жизнь. А ведь он даже не сказал, с какой он станции. С Рижкой? С Алексеевской? Если у него тут склад, маловероятно, что он живет далеко. Николай решил, что когда он вернется, то найдет время, чтобы узнать о нем больше. Он положил гранаты обратно и закинул вещмешок на одно плечо. Теперь он смог рассмотреть тварь, убившую Хомяка, поближе.
   - Никогда не слышал о таких, - сказал он.
   Его бойцы лишь задумчиво пожали плечами. Смутные представления о монстрах, не считая черных, они получали от заходивших челноков. Многие из них сами никогда не видели монстров, но в красках их описывали, по большей части привирая.
   - Нужно возвращаться, - оборвал их размышления старший группы.
   Люди пошли дальше, оставив позади два тела. Хомяка сначала хотели чем-то накрыть, но затем решили, что в скором времени другие хищники наверняка утащат его тело. Тем более небольшая крылатая тварь уже сделала несколько виражей над местом схватки, присмотрев лакомую добычу. Когда разведчики вернулись, на станции уже бурлила жизнь. Дежурный по станции бросился с расспросами. Николай вкратце описал встречу с мутантом.
   - Черные? - недоверчиво спросил мужчина.
   - Нет, - помотал головой Николай, - муравейник уничтожен. А что это за твари, мне не известно. Но они опасны! На моих глазах тварь растерзала человека, даже не моргнув.
   - Это заслуживает внимания... Бойцы, свободны. А ты, Коля, зайди ко мне, нам нужно кое-что обсудить.
  
   Глава 5. Боевая гвардия
   Выходить на поверхность со станции категорически запретили, даже Артему. Хотя это его, как ни странно, не расстроило. Он лишь ответил, что уже знает ответы на вои вопросы. Дежурный не придал этому значения, искренне полагая, что Артем по-прежнему не в себе. Группе дали передышку в несколько дней и поручили Николаю готовить группу к повторному выходу. Их даже освободили от дежурства. Казалось, что с падением муравейника жизнь на ВДНХ должна была вернуться в спокойное русло. Но появление нового монстра, разгуливающего пока только по поверхности, не на шутку взволновало руководителя станции. Он хотел знать наверняка, насколько они опасны. Одно дело знать врага в лицо, а другое воевать вслепую. Даже черные уже не казались такими страшными. Люди знали, чего от них ожидать. Но тут было что-то другое.
   Николай посвятил несколько свободных дней наведению справок о Хомяке. Как ни странно, на соседних станциях о нем не слышали. Нечастые челноки тоже лишь пожимали плечами. Что Николаю было вообще о нем известно? У Хомяка был напарник, но он почему-то рассказал о своем схроне незнакомцам. Почему? Если его напарник болен, то он сможет сам забрать оттуда вещи. Хомяк не был похож на альтруиста. Что его толкнуло на такой поступок? Ответа пока не было.
   Наконец настал момент очередного подъема на поверхность. Мужчина крепко обнял сына и направился к гермодверям, возле которых его уже ждала группа. ВДНХ могла обратиться за помощью к Ганзе, но Дежурный боялся, что это повлечет очередную блокаду. Наконец-то редкие челноки стали время от времени появляться на станции, скупая грибной чай. Люди метрополитена, напуганные ширившимися слухами о черных, наверняка восприняли бы информацию о возможной угрозе в штыки. И теперь наверх отправлялась группа разведчиков. Они были неплохими бойцами, но не сталкерами. Дежурный верил лишь в силу и непоколебимость старшего группы. Он стоял возле бойцов и давал им последние наставления. Гермодверь медленно отворилась, люди нехотя поднимались наверх.
   Сумерки. По словам сталкеров это лучшее время для выхода на поверхность. Солнце уже не дарит свои сжигающие радиоактивные лучи. Дневные твари уже разбрелись по норам, а ночные еще не вылезли. Был еще и рассвет. Но если после сумерек наступала ночь, то после рассвета вставало солнце. Именно то солнце, которое раньше давало жизнь. Для того чтобы днем ходить по поверхности нужно было иметь неплохой костюм радиационной защиты и светофильтры. Иначе ты либо ослепнешь с непривычки либо рискуешь отхватить смертельную дозу радиации. А, может быть, ты превратишься в бесцельно бродящую оболочку, о которой рассказывали люди, бывавшие на поверхности.
   Николай достал из-за пазухи кусок бумаги и развернул его. "Скоро вернусь. Люблю, целую. Наташа".
   - Скоро вернусь, - сказал он, бросив взгляд назад.
  
   Он повел группу в сторону схрона в книжном магазине, о котором рассказал Хомяк. Патроны из вещмешка погибшего незнакомца Николай отдал Дежурному. О гранатах умолчал, на свой страх и риск, оставив их себе. Он был уверен, что они ему еще понадобятся. Сумерки. Но город не был таким уж безопасным. То и дело раздавались чужеродные звуки. Группа продвигалась вперед. Николаю показалось, что среди симфонии звуков он слышит человеческий голос. Резиновая маска скрывала и искажала звуки, но что-то все же донеслось до его слуха. Мужчина поднял вверх сжатый кулак, группа остановилась. Какое-то время они стояли мола. В тот момент, когда ему показалось, что голос ему почудился, он услышал его вновь.
   - На помощь, кто-нибудь... - призывал далекий голос.
   Теперь его слышали уже все. Голос доносился из почерневшего полуразрушенного дома. Мужчины переглянулись.
   - Кто-нибудь... - молящий голос прозвучал вновь.
   Разведчики направились к темному входу в дом. Освещая себе путь фонарями, они зашли во внутрь.
   - Эй, - крикнул Николай, - кто здесь?
   - На помощь... - голос звучал откуда-то снизу.
   Лестница уходила в подвал. Молодой Петя Шелаев сделал шаг в сторону лестницы, но старший группы его молча одернул. Он первым сделал несколько шагов по ступеням вниз. Металлическая дверь, когда-то прикрывавшая вход в подвал, стояла прислоненная к стене. Мужчины медленно зашли в проем. Подвал оказался намного больше, чем они могли себе представить. Под потолком тянулись металлические трубы. Пол был завален картонными коробками, тряпками и прочим хламом.
   - На помощь... - голос звучал со стороны противоположной стены.
   Свет фонаря осветил лишь груду хлама. Присмотревшись внимательно, Николай увидел фигуру, затянутую в ОЗК. Судя по всему, на помощь звал именно этот человек. Мужчины облегченно выдохнули. Николай склонился на человеком.
   - Повезло тебе, брат, что мы мимо проходили, - сказал он, переворачивая человека на спину, - иначе остался б ты на закуску монстрам.
   Николай даже подумал, что это может быть напарник Хомяка. Он посмотрел на его лицо и отшатнулся. На мужчину пустыми глазницами глядел оскаленный череп. На месте грудной клетки из разорванного комбинезона виднелись ребра. В ужасе он сделал несколько шагов назад. Под ногами что-то неприятно хрустнуло Оглядевшись по сторонам мужчина увидел десяток трупов людей и животных. Некоторые были совсем недавние. Да и трупами их назвать было тяжело. Кости.
   - Спокойно, - прошептал он так, чтобы его было слышно остальным, - медленно выходим отсюда...
   Морской черт. О нем рассказывали сталкеры. Когда-то так называлась рыба, привлекавшая к себе жертв светящимся огоньком на голове, который отчетливо виделся во мраке морских глубин. Как выглядел нынешний морской черт, почти никто не видел. А те, что видели, скорее всего, врали. Зато многие сталкеры, бывавшие на поверхности, слышали его зов. Морской черт заманивал жертв, подражая голосу их сородичей. При чем, эта сволочь как-то понимала, где призыв о помощи, а где пустая болтовня. Люди и животные шли на приманку и оказывались в смертельной ловушке. Сталкеры вскоре поняли, чем грозит их отзывчивость, и прилагали все усилия, чтобы известие об опасности достигло ушей всех жителей метро. Николай слышал о морском черте от челноков, но принял это за очередную выдумку. Теперь эта беспечность могла стоить ему жизни. Что-то большое и темное зашевелилось в углу. Николай не рискнул направить на него свет фонаря. Он еще верил, что группа сможет выйти из подвала без лишнего шума. Он просчитался. Монстр сделал резкое движение в его сторону. Выстрел из карабина на миг осветил помещение.
   - Бегите! - закричал Николай.
   Мужчины бросились к спасительному выходу со всех ног. Николай бежал последним. Его что-то укололо ниже лопатки, и всё тело пронзила резкая боль. Он упал и потерял сознание.
   По улице едет трамвай. Обычный красный трамвай. По тротуару ходят люди. По мостовой снуют автомобили. Николай стоит посреди улицы и смотрит на происходящее вокруг. Какая ядерно-биологическая война? Что за вздор? Это ему наверняка приснилось, а жизнь - вот она. Николай смотрит на людей. Это не может быть сном. Они же настоящие, такие живые. Вдруг небо вспыхивает огнем. Люди и машины неподвижно замирают на месте. Он хочет бежать, но не может пошевелиться. Воздух вокруг раскаляется и выжигает его легкие. Он выжигает всё живое. Боль, лишь жуткая боль сковывает всё его тело. Как же больно! Внезапно боль проходит так же резко, как и возникла. Николай попытался открыть глаза. Он увидел над собой лишь потрескавшийся потолок, подсвеченный лучом фонаря. Его кто-то тянул. Не бросили его бойцы, вернулись за ним. Николай попытался встать, превозмогая слабость во всем теле. Боец его отпустил.
   - Спасибо, - прохрипел мужчина.
   Ему казалось, что его легкие всё еще наполнены там раскаленным воздухом. Он повернулся, чтобы увидеть своего спасителя. Какого черта?! Перед ним стоял черный. Мужчина вскинул карабин, который всё еще сжимал в руках. Но прежде чем он выстрелил, черный мигом унесся в темноту. Николай выбежал на улицу. Его группа стояла по другую сторону улицы.
   - Наконец-то, - выкрикнул один из них.
   - Кто за мной возвращался? - спросил старший группы.
   - Эээ, простите, Николай Иванович, но Вы же сами сказали, чтобы мы бежали. А когда мы выбежали, то Вас с нами не было. Мы только решили вернуться, а Вы уже тут.
   - Вы его в-в-ввидели? - спросил Петя, заикаясь.
   - Почти не разглядел. Сам не знаю, как оттуда выбрался. Нам нужно идти дальше.
   Черный спас его. Или это лишь бред, как и Москва за миг до взрыва ядерной бомбы? Да и разве так происходит взрыв. Николай читал о поражающих факторах. Ударная волна, электромагнитное излучение... А тут люди замерли на месте и просто сгорали заживо... Точно бред. Да и черный - бред. Лучше пусть это будет бредом. В это легче поверить. Так в размышлениях он подошел к книжному магазину. О том, что тут когда-то был книжный магазин, говорила лишь почерневшая вывеска. Стеллажи оказались почти пусты. Сталкеры давно утащили отсюда книги. Под ногами россыпью лежали отдельные листы. Некоторые книги просто рассыпались под действием времени. Ни у кого не было желания собирать эту мозаику, отделяя лист из научной литературы от листа бульварного чтива. Магазинчик оказался небольшим, поэтому схрон удалось отыскать довольно быстро. Два деревянных ящика стояли в подсобке, заваленные сверху мусором. Один был набит цинком с патронами и гранатами. Второй доверху заполнили толовые шашки. Таким ящиком можно было разнести целую станцию, если не весь метрополитен. Николай решил, что эти ящики нужно непременно перенести на ВДНХ. Хомяк завещал им свой схрон, поэтому разведчики теперь полноправные владельцы этого добра.
   - Николай, у нас гости, - крикнул боец, стоявший в дозоре на входе.
   Старший группы пулей выбежал из магазина. В трех кварталах появилась группа людей.
   - Фашисты, - прохрипел дозорный, увидев их черные плащи и каски.
   Фашистов было около шести. Судя по всему, гости их тоже заметили, потому, что они ускорились.
   - Первыми огонь не открывать, - сказал Николай бойцам, - Петя, спрячь ящики подальше. Они могут не знать о схроне. Просто разойдемся с ними по-тихому. Нам проблемы не нужны.
   Фашисты выглядели внушительно. Черные плащи, берцы, каски, противогазы. Даже автоматы исключительно черные. Когда они подошли поближе, то Николай увидел, что на их касках нарисованы кресты с заостренными концами.
   - Это не фашисты, - тихо сказал он.
   О Селиванове знали все. Никто не знал его имени, но фамилия была на слуху. Когда-то он даже был сталкером, но они его с позором выгнали из братства за неуемную тягу к крысятничеству. Тогда он каким-то образом смог разбогатеть на Черкизоне и сколотил собственную бригаду. Когда-то ему попала в руки книга братьев Стругацких "Обитаемый остров". Селиванов настолько увлекся этой книгой, что свой капитал пустил на пошив формы для новобранцев, окрестив их "Боевой гвардией". За свой счет он выдавал им униформу и вооружение. Селиванов объявил себя главнокомандующим Боевой гвардии. Первый год новобранец проходил так называемую "службу", получая лишь небольшую часть общего заработка. Так как группа было создана лишь год назад, она состояла из одного только Селиванова и новобранцев. Сталкеры презрительно к ним относились, но многие руководители станций с радостью принимали их. Этим людям можно было поручить самую грязную работу, и они за нее брались. Где была их база, никто не знал.
   - Доброй ночи, - первым поздоровался Николай. Есть ли среди них Селиванов? В противогазах они все одинаковы.
   - Вы что тут забыли? - подал голос один из них.
   - У нас свое задание, у вас, как я понимаю, свое.
   Повисла напряженная тишина. Шестеро разведчиков напротив шестерых гвардейцев. Стволы направлены друг на друга. Самый разговорчивый гвардеец бесцеремонно прошел мимо Николая в книжный магазин. Вскоре он оттуда выбежал. Николаю почему-то показалось, что тот вспотел под маской противогаза.
   - Воры! - закричал он, -Знаете, что делают с ворами?
   - Ты это Селиванову скажи, - прошептал Николай, чтобы его не услышали.
   - Вы обокрали наш схрон! - голос гвардейца сорвался на высокую ноту на последнем слове.
   - Потише, парень, - как можно спокойнее сказал старший группы, - нам об этом схроне рассказал сталкер Хомяк. Он нам сказал забрать его.
   - Хомяк?! Какой он, блин, сталкер? Он дезертир и вор. Где эта сволочь?
   - Он умер.
   - Сдох, значит... Так ему и надо. Он был гвардейцем, узнал о наших схронах и дезертировал вместе со своим подельником. Уже два схрона обворовал, тварь. Мы его подельника выследили и вздернули, а эта сука успела сбежать... Это наш схрон. Если вы не хотите неприятностей, отдайте наши ящики.
   Николай понял, что раз с ним говорит парень с ломающимся голосом, то Селиванова среди них нет.
   - Нехорошо получается. Я, кстати, Селиванову жизнь как-то спас. Не думаю, что он обрадуется, узнав, что вы так мне за это отплатили.
   Молодой гвардеец замялся. В его голове крутились мысли. Если этот мужик знает Селиванова, то главнокомандующий его вздернет за схватку с ним. А если мужик врет?
   - Ладно, мы отдадим вам часть трофеев, - наконец сдался он.
   Разведчикам оставили два цинка с патронами и пару гранат. Толовых шашек не дали. Лучше, чем ничего, но хуже, чем всё. Николай смотрел на удаляющихся гвардейцев. Жаль. Мог быть неплохой навар, если бы разведчики прибыли к схрону хотя бы часом раньше. Послышался вой. Именно тот вой, от которого в жилах стыла кровь. Николай уже знал, что произойдет дальше. Прямо на гвардейцев неслась тварь. Они открыли огонь. Шесть стволов своим огнем повалили монстра в десятке метров от группы. Вой не смолкал. Теперь к группе приближалось еще три монстра. Николай понял, что стоять нельзя. Он приказал бойцам открыть огонь, чтобы помочь гвардейцам. Два монстра издохли, но один успел прыгнуть на крайнего гвардейца и вогнал ему в живот свои длинные когти. Автоматная очередь почти впритык снесла мертвое тело монстра в сторону. Но гвардеец уже не дышал. Разведчики почти догнали гвардейцев, но тут из окна дома выпрыгнул очередной монстр. Выглядел он почти так же, как и те, что лежали рядом, но был раз в пять больше. Он на ходу подскочил к гвардейцам и схватил пастью свою жертву, заглотнув его голову по самые плечи. Гвардеец инстинктивно зажал курок. Длинная очередь продырявила сразу двух его товарищей, стоявших рядом. Наконец обезглавленное тело упало, заливая кровью асфальт. Оставшаяся в живых пара гвардейцев открыла огонь. Это лишь разозлило тварь. Монстр резко проткнул парня с ломающимся голосом когтями насквозь и отбросил в сторону. Нервы у последнего бойца в черной форме не выдержали. Он бросил автомат и с криком побежал. Монстр нагнал его в два прыжка, схватил огромной пастью поперек туловища и потащил дальше по улице. Уже через несколько секунд он скрылся из виду.
   - Что это было, мать твою! - почти закричал Николай.
   - К-к-кажется я об-б-бделался, - промычал Петя.
   Разведчики собрали оружие погибших гвардейцев и подняли два ящика из книжного магазина. Кто-то хотел забрать добротные противогазы умерших, но Николай не позволил. Мужчины поспешили вернуться на станцию. Им очень не хотелось еще раз встретиться с этим монстром. Но буквально возле спуска в метро они наткнулись на очередную тварь. Эта тварь была обычного размера, что уже радовало. Она смотрела не на людей, а куда-то в небо. И не зря. Хищный птеродактиль спикировал прямо на тварь. Но тварь и не думала убегать. Казалось, что она только и ждала, когда соперник к ней приблизится. Когда между монстрами оставалось пару метров, тварь прыгнула прямо на птеродактиля. Крылатый хищник взмыл в небо. Схватка продолжалась в воздухе. Наконец тварь отцепилась от птеродактиля и полетела вниз. Птичка, очевидно, неслабо пострадала в схватке. Она неуверенно замахала крыльями, сделала вираж, врезалась в стену кирпичного дома и рухнула на землю. Николай был уверен, что и тварь разобьется об асфальт, но та не собиралась издыхать. Она ловко приземлилась на все четыре конечности и злобно уставилась на людей. Автоматные очереди сделали то, что не смогла сделать высота. Теперь уже тварь не казалась такой бодрой, когда ее вытянутое тело сплошь покрыли пулевые отверстия.
  
   Глава 6. Затишье
   Дежурный по станции собрал совет из уважаемых людей. Они с интересом выслушали рассказ разведчиков. Лысоватый старик в треснутых очках задумчиво чесал небритый подбородок, а потом взял слово.
   - Безусловно, этот враг очень опасен. И их много. Но насколько они опасны для нас? ВДНХ спокойно выживала и без выходов на поверхность. Наша торговля грибным чаем вновь набирает обороты. С монстрами пусть разбираются сталкеры. Если Ганзе или Полису есть до них дело, то они вмешаются. Да и немало красных сталкеров бродит по поверхности. А мы и так не до конца оправились после войны с черными. Я предлагаю запретить любые выходы на поверхность и предоставить это дело тем, у кого реальная сила.
   Остальные закивали в знак согласия. По тесной комнате пронесся одобрительный гул. Старик сдержанно улыбнулся и продолжил.
   - С нашей стороны мы можем отправить гонца на Ганзу, чтобы он предупредил их об угрозе. Хотя я полагаю, что им уже доложили. Есть добровольцы?
   - Я готов! - прозвучал сильный голос.
   Люди посмотрели на добровольца. Лицо Николая выражало уверенность и непоколебимость
   - Хорошо, - спокойно сказал старик, - мы выпишем тебе дипломатический пропуск.
  
   Что толкнуло Николая на такой поступок? Ответа он и сам не знал. Себя он убеждал, что стать добровольцем его толкнули собственные убеждения. Он не мог молча ждать, пока новая зараза распространяется по поверхности. Слишком свежей была память о войне с черными. Теперь мужчина готовился к новому походу. Ящик с толовыми шашками разведчики решили пока не отдавать дежурному, а надежно спрятали в комнате Николая. Дежурный был счастлив и от того, что ему показали второй ящик, набитый патронами и гранатами. Николай повертел в руках дипломатический пропуск. Он его представлял иначе. Клочок бумаги с одной только надписью и кривой печатью ВДНХ. "Предъявитель данного пропуска является посланником станции ВДНХ с дипломатической миссией. Просим оказать ему всяческое содействие". Означало ли это, что любой мог убить носителя данного пропуска и свободно разгуливать по метрополитену? Николай не верил в силу дипломатического пропуска, но все равно сунул его в карман.
  -- Скоро вернусь, - сказал он сыну и шагнул в туннель.
   Николай был одет в потертый плащ непонятного цвета и черную вязаную папку. Так он не отличался от большинства жителей метро. Его потрепанная, но аккуратная одежда не выдавала бывшего ветерана войны и нынешнего разведчика. Станции содружества ВДНХ он прошел без приключений. На Проспекте Мира пограничники пристально изучали его паспорт и дипломатический пропуск, затем в сопровождении двух автоматчиков отправили на кольцевую станцию. Николай теперь практически не опасался, что его узнают. За столько лет его лицо изменилось. Он больше не был юнцом, которым его могли запомнить. После недолгого похода он оказался перед кабинетом начальника кольцевой станции Проспект Мира. Его передали в распоряжение дежурных, стоявших возле кабинета. Один дежурный проскользнул внутрь, чтобы доложить о прибытии дипломата. Николай заметил в кабинете возню. Несколько человек столпилось возле стола начальника. Самого начальника он не разглядел из-за спин посетителей. Автоматчик аккуратно протолкнулся к столу и что-то сказал. Затем он кивнул и вышел обратно, прикрыв за собой дверь.
  -- Вас скоро примут, ожидайте, - сказал он.
   Ждать пришлось долго. Совещание длилось не менее двух часов. Зато за это время Николай смог послушать разговор двух дежурных. Рассказ походил на сказку, которой пугают детей.
   - И вот, значит, сидит он где-то глубоко под землей, и все крысы его слушаются. Ты думаешь, что крысы сами по себе бегают? Да ведь это крысиный король их направляет. Послал их на Тимирязевскую, вот они всех и сожрали там. Мы вот крыс жрем и не думаем, что когда-то они съедят нас. А еще говорят, что он раньше был человеком. Только родился он мутантом. Его вынесли в туннель и оставили там не съедение. А крысы в нем что-то почувствовали и не стали жрать, а утащили с собой в подземелья. Так он вырос и стал их королем. Теперь он мстит людям. Настанет день, когда крысы захватят всё метро...
   Николай слушал этот бред в пол уха. Увлекательный рассказ прервался на самом интересном месте, когда распахнулись двери, из них начали выходить люди. Все они выглядели статно. Тут были и военные, и ученые. Казалось, что они имели вес не только на данной станции, а и на всем Кольце. Хотя Николай понимал, что он мог просто отвыкнуть от нарядных одежд, принимая за крупную "шишку" обычного мелкого чиновника.
   - Пусть зайдет, - раздался зычный голос.
   Николай сделал шаг во внутрь. Он уже знал, кого там встретит. Этот волевой голос он запомнил навсегда. Так мог звучать голос только одного человека -- его бывшего командира взвода. Бывший доброволец Ганзы, а ныне посланник ВДНХ был готов увидеть перед собой того крепкого сурового вояку. Но его ожидало разочарование. Безусловно, это был он. Но теперь за столом сидел седой старик. Ног у него не оказалось. Правая рука заканчивалась чуть ниже локтя. Только пронзительные глаза остались прежними. И голос выдавал в нем все того же бесстрашного бойца, стоявшего в полный рост рядом с проносящимися пулями. Он не узнал Николая. Несмотря на то, что он почти ничего не видел, начальник станции наотрез отказывался носить очки, считая их прерогативой хилой интеллигенции.
   - Слушаю, - произнес он.
   - Приветствую, - начал Николай.
   Начальник уставился на него и слегка прищурился. Николаю показалось, что старик узнал его по голосу. Что сделало его таким? Когда война закончилась, он был крепким мужчиной, а теперь стал калекой. Какая такая адская мясорубка перемолола некогда мускулистое тело?
   - Говори, - прервал он догадки.
   - Я посланник со станции ВДНХ. Мне поручено доложить уполномоченному представителю Ганзы о появлении на поверхности нового вида мутантов. Они очень агрессивные и...
   - Я знаю, - перебил его начальник, - мне уже докладывали.
   Он сказал это таким тоном, будто именно твари сделали его калекой. Конечно, это не могло быть правдой. Судя по внешнему виду, бывший командир взвода стал таким уже сравнительно давно. Шрамам на его лице было никак не меньше нескольких лет.
   - Это всё? - спросил он.
   - Всё, - неуверенно ответил дипломат.
   - Тогда иди и скажи своим, что Содружество уже занимается этой проблемой. Можете забиться в свои норы и ждать, пока мы их истребим, раз они вас так напугали.
   Николай вышел из кабинета без особого энтузиазма. Он выполнил дипломатическую миссию, но не чувствовал, что она принесла хоть какую-то пользу. Кроме того он встретил бывшего командира. Нередко Николай представлял, как мстит предателю за смерть Лехи. Он переживал их вероятную встречу снова и снова. Схватка каждый раз протекала по-разному. В ход шли автоматы, ножи и кулаки. Но каждый раз предатель испускал дух. Теперь же, глядя на седого калеку, он не испытывал к нему былой ненависти. Судьба его уже и так наказала, обратив в такой вид. Очевидно, Ганза из былого уважения к заслугам ветерана назначила его на руководящую должность. Но это было для него сущим мучением. Он был человек действия, а без ног и половины руки сильно не подействуешь. Тем более, если ты почти не видишь дальше собственного носа. Николай не знал, что после войны его бывший командир возглавил группу сталкеров, которые выбирались на поверхность. Его группа стала лучшей на Кольце. Казалось, ничто не сможет остановить их, и не было таких заданий, которые оказались бы им не по зубам. Но однажды он вернулся один. Именно таким, каким увидел его Николай. Он приполз к гермоворотам станции почти слепой, седой, без ног, с обрубком вместо руки. О том, что произошло на поверхности, он наотрез отказывался говорить. Лишь повторял, что вся группа мертва. Ни уговоры, ни угрозы не повлияли на него. Бывший командир не проронил ни слова о том, что случилось. Ганза послала поисковый отряд в тот квадрат, где была группа, но никаких следов не обнаружили. Все знали, что он никогда не оставил бы своих бойцов. Сталкеры полностью доверяли своему командиру, называя его "батяня". И "батяня" погиб бы сам, но защитил своих сталкеров. Случилось что-то непредвиденное. Вскоре об этом случае забыли, а "батяню" назначили начальником Проспекта Мира взамен предыдущего, погоревшего на взятках. Он принял это без особого восторга, но с честью. Новый начальник вполне подходил Ганзе. Именно такой добросовестный работник мог навести порядок, несмотря на его покалеченное тело.
   Николай уже подумывал о том, что он скажет Дежурному по станции ВДНХ, когда вернется назад, как заметил нескольких гвардейцев Селиванова. Попросив своего сопровождающего подождать, он подошел к ним. Гвардейцы беседовали с торговцем, сбивая цену на патроны.
   - Привет, бойцы, - сказал Николай.
   Они обернулись и оценивающе посмотрели на незнакомца. Это были новобранцы. Несмотря на их юный возраст, лица особого доверия не вызывали.
   - Что нужно? - отозвался самый взрослый.
   - Мне бы с Селивановым поговорить, - взял быка за рога дипломат.
   - А ему какой понт с тобой лясы точить? - судя по говору, гвардеец переметнулся к Селиванову из братвы.
   - Пацан, подбирай выражения, - попер на него Николай, - это больше нужно ему, чем мне.
   - Так вот сам его и ищи, - пробурчал гвардеец и отвернулся обратно к прилавку.
   Николай развернулся и направился к дожидавшемуся его сопровождающему. Внезапно его кто-то тронул за плечо. Мужчина обернулся. Перед ним стоял другой гвардеец.
   - Не обращайте на него внимания, - почти детским голосом сказал он, - если Вам нужен Селиванов, он сейчас на Боровицкой, на Полисе.
   - Эй, щегол, ты чего там базаришь? - окликнул его "блатной" гвардеец.
   - Я тебе не щегол, а гвардеец Ермашов! - неожиданного резко ответил парень.
   - Это ты для мамки своей гвардеец Ермашов, а для меня ты щегол. Понял, нет?
   Остальные гвардейцы неодобрительно одернули товарища. И вовсе не по причине того, что он унижал другого гвардейца, а из-за того, что зрителями конфликта могло быть слишком много посторонних людей.
   - Потом закончим, - прошипел он.
   - Эх, жалко парня, - подумал Николай, - пропадет...
   Конечно, новобранца никто силой не загонял в гвардию. Но что побудило его вступить туда? Поиск славы или жизнь впроголодь? Николай ничего не знал об этом парне. Да и сам он когда-то так же пошел новобранцем в ряды войск Содружества. Он почти стал гражданином Ганзы, не считая того, что при этом он почти не погиб, как его друг Лешка. При этом Николай считал, что достиг того, к чему стремился, когда женился, стал отцом, возглавил дежурную смену. А что ждало этого парня? Конечно, то, как он возразил быдловатому сослуживцу, заслуживало уважения. Но не сломается ли он, выдержит ли все испытания? Этого никто знать не мог.
   - Мне нужно в Полис, на Боровицкую, - заявил он опешившему сопровождающему.
   - Так это... велено до поста сопроводить, - запинаясь, ответил ганзеец.
   - Вот и сопроводи, а дальше мне нужно в Полис.
   Сопровождающий удивленно провел Николая до блокпоста возле перехода на одноименную смежную станцию. К ним подошел старший наряда.
   - Мне нужно в Полис, на Боровицкую, - повторил он, - у меня дипломатический пропуск.
   - Можешь этим пропуском подтереть себе задницу, - грубо огрызнулся тот, - у меня есть приказ не граждан без печати в паспорте не выпускать. Иди, куда шел.
   - Ты не понял, - возразил Николай, - я представитель содружества ВДНХ. Если я доложу твоему начальству, тебе не поздоровится.
   - Нет, это ты не понял! Если ты сейчас же не уберешься, то я распоряжусь, чтобы тебя закрыли в клетку. А паспорт твой и пропуск случайно потеряются.
   - Черт с тобой! - выкрикнул Николай и двинулся в переход.
   Перед выходом с Проспекта Мира он сказал сопровождающему:
  -- Передай гвардейцам, что я знаю, что случилось с их группой и схроном в книжном магазине. Если Селиванову нужно, пусть ищет меня на ВДНХ.
   Вернувшись на ВДНХ, Николай лишь сказал о том, что послание доставлено. Он вновь возглавил смену, выходя в дозоры на блокпосты. Что творилось на поверхности, старший смены не знал и даже не догадывался. Это не его заботы, пусть с монстрами разбираются бойцы Ганзы и тех станций, которые обладают мощными вооруженными силами. Тем не менее, в глубине души он все же надеялся, что его послание дойдет до Селиванова и ждал хоть какой-нибудь весточки. И гвардейцы пришли. Не так скоро, как он их ожидал. Николай в это время как раз спал после ночной смены. Их было двое -- невысокий мужчина с перебитым носом и белокурая девушка. Николай быстро оделся и вышел из палатки, чтобы не разбудить сына.
  -- Я Селиванов, - произнес мужчина.
   Николай протянул руку, но главнокомандующий Боевой Гвардии не спешил ее жать.
  -- Что с моей группой? - сухо спросил он.
  -- Они погибли, - ответил Николай.
  -- Я так и понял. Я надеюсь, что я не ради этого пересек половину метро.
  -- Не ради этого. Их растерзали монстры. Я этих монстров раньше не видел. Моя группа пыталась им помочь, но мы ничего не смогли сделать. Там был один монстр, крупнее остальных. Он почти в одиночку разорвал всех гвардейцев.
  -- Пожиратели...
  -- Кто? - переспросил Николай.
  -- Им уже дали прозвище. Пожиратели. Я из-за них уже потерял половину своих гвардейцев. Да и другие сталкеры опасаются лишний раз вылезать на поверхность. Эти твари шастают, как у себя дома. Гоняют наших местных монстров, занимая их территорию. Говорят, что согнали "приезжих" с Павелецкой и теперь сами норовят прорвать кордон и пролезть в метро.
  -- Все так серьезно?
  -- Более чем. Говорят, что они и в Библиотеку сунулись, но долго там не задержались. Все-таки библиотекари смогли за себя постоять.
  -- А мы сможем?
  -- Очень хочется в это верить.
  -- Кстати, вещи из схрона...
  -- Они у тебя? - задал прямой вопрос Селиванов.
  -- Да...
  -- Оставь пока себе, меня он сейчас интересует в последнюю очередь. Я пришел сюда не просто так. Я получил поручение от Полиса и собираю группу для похода на поверхность. Мои новобранцы и так мрут, как мухи, мне нужны проверенные люди. Я наводил о тебе справки. Говорят, что ты надежный боец.
  -- Что за задание?
  -- Потом узнаешь... Если, конечно, согласишься.
   Николай понимал, что ему предстоит опять оставить ВДНХ и сына. А что если он не вернется? Кто позаботится о сыне? Увидев, замешательство на лице Николая, Селиванов сказал:
  -- Если мы это не сделаем, рано или поздно пожиратели залезут на станции. И тогда будет намного сложнее их выбить. Если не через Павелецкую, то откуда-то еще.
  -- Я с вами.
  -- Верное решение. Алиса введет тебя в курс дела.
  -- Только попрощаюсь с сыном.
   Селиванов приехал на дрезине, которая была выкрашена в черный цвет и имела отличительные эмблемы Боевой гвардии на боках. Пока они ехали, Алиса рассказала, что им нужно притащить на Боровицкую живую особь. Выходить на поверхность будут уже там. По дороге они подобрали троих гвардейцев на Проспекте Мира и одного красного сталкера на Парке Культуры. Казалось, что на такой дрезине можно пересечь всё метро за несколько часов. Ганзейцы беспрепятственно пропускали дрезину Селиванова. Либо он пользовался тут привилегиями, либо их предупредили о важности его миссии. На Полис они попали через Арбатскую конфедерацию. На Арбатской дрезину пришлось оставить. Здесь их разоружили и сопроводили на Боровицкую. Тут их встретил один из кшатриев, имевших отношение к миссии.
  -- Сегодня вечером мы вас выпустим на поверхность. С вами пойдет наш человек. Будете действовать по его плану.
  -- Э, нет, - возразил Селиванов, - так дело не пойдет. У меня свой план, и я буду действовать по нему.
  -- Ты даже не сталкер, - презрительно отозвался кшатрий.
  -- Да ты тем более, - не менее презрительно ответил гвардеец.
  -- Что ты сказал? - закипел кшатрий.
   Он сделал шаг, пытаясь схватить Селиванова за шиворот, но его опередила Алиса. Девушка ловко перехватила руку кшатрия и заломила назад. Мужчина болезненно застонал.
  -- Пусти его, Алиса, - спокойно приказал гвардеец.
   Девушка послушно отпустила руку кшатрия. Тот сначала ошарашенно пялился на белокурую бестию, а потом гневно поглядел на Селиванова. Его лицо покраснело от злости.
  -- Если твоя сучка еще раз поднимет на меня руку...
   Мощная оплеуха, выданная Селивановым, оборвала фразу. От этого удара кшатрий свалился на пол, прижимая руку к покрасневшему уху.
  -- Она моя дочь, - ответил гвардеец, - и если хоть кто-то попытается ее обидеть, ему не поздоровится.
   Как ни странно, остальные кшатрии, наблюдавшие за представлением, не спешили вмешиваться. Было очевидно, что их коллега у них явно не на хорошем счету. Некоторые даже одобрительно закивали, услышав речь Селиванова. Николай удивился, узнав, что у Селиванова есть дочь. Он много знал о главнокомандующем Боевой гвардии, но никогда не слышал, чтобы у него были дети. Редкое явление для сталкера. Обычно у сталкеров детей нет. Постоянное облучение, несмотря на защитные костюмы, делает их бесплодными. Повезло тем, кто успел зачать ребенка до того, как стал ходить на поверхность. Большинству сталкеров так и не представлялась возможность познать радость отцовства.
   Вечером к ним присоединился человек, о котором говорил кшатрий. Сталкер по кличке Першинг. Он не относился к сословиям Полиса, но проживал на их станции и выполнял для них отдельные поручения, связанные с вылазками на поверхность. Селиванов попытался ему сразу показать, кто есть кто, объясняя собственный план. Но Першинг лишь многозначительно помотал головой. Этот жест можно было понять и как "Ничего из этого не выйдет", так и "Попробуй". Селиванов принял его за последнее, поэтому оставил сталкера в покое. Им выдали духовое ружье с транквилиратором. Такая доза должны была свалить слона. Именно так и сказал кшатрий, хотя из всей группы лишь Селиванов смутно помнил, как выглядел слон.
  -- Слушай, - обратился к нему Николай, когда они одевали снаряжение, - у тебя в гвардии есть некий Ермашов. Вроде толковый парень...
  -- Ермашов? - переспросил Селиванов. - Четыре дня назад он в упор расстрелял своего боевого товарища. За это он был приговорен к смертной казни.
  -- Что? - закричал Николай. - Кого он расстрелял? Урку того, небось? Да я бы сам того урку хлопнул, если б мог. Отмени расстрел!
  -- Поздно, брат...
  -- Твою мать! Неудивительно, что тебя считают сталкером второго сорта.
   Селиванова это задело за живое, он сцепился с Николаем. Два здоровых мужика носились по комнате, нанося друг другу оплеухи. В итоге их растащили по разным углам. У обоих были разбитые лица и стесанные кулаки. Как назло на шум заглянул их знакомый кшатрий.
  -- Ссоритесь? - издевательски спросил он, глядя на разбитые губы и затекший глаз Селиванова.
  -- Тренируемся, - ответил тот и сплюнул кровью на мраморный пол.
  
   Группа поднималась по эскалатору. Першинг шел первым, за ним красный сталкер, посреди Николай, Селиванов и его дочь. Шествие замыкали три гвардейца. Николаю не давало покоя наличие дочери у главнокомандующего Боевой гвардией.
  -- Слушай, гвардеец, - все-таки обратился он к нему так, чтобы Алиса не слышала, - откуда у тебя дочка?
  -- Да иди ты..., - огрызнулся Селиванов, но немного погодя добавил, - она мне не родная, приемная. Ее брат у меня новобранцем был. Погиб буквально в первые дни. Родителей нет. Я ее и воспитал. Теперь она любому взрослому мужику фору даст... Ты не злись за Ермашова... Я ж не знал. А дисциплину нужно поддерживать. Он мне ничего не рассказал, зачем так поступил.
  -- А если б рассказал, простил бы его что ли?
  -- Нет, брат. Если дашь слабину, то они это почуют. Я и так их с трудом в узде держу.
  -- Да потому, что набираешь к себе всяких отморозков.
  -- И от отморозков есть польза. Даже от самых опустившихся людей есть польза. Так он сидит на полу, патроны клянчит, гниет заживо потихоньку. А так я ему дам форму, автомат с патронами. Он с поверхности притащит что-то -- вот тебе и польза. А помрет, так никто и не будет за ним плакать. Так у них хоть какой-то шанс есть выбиться в люди.
  -- Сволочь ты, Селиванов.
   Гвардеец не ответил, а лишь молча пожал плечами.
  
   Глава 7. Буря.
   Группа вышла на поверхность. Сумерки поглотили город. Несмотря на ширившиеся слухи о том, что пожиратели теперь свободно разгуливают по улицам, ни один из них не попадался в поле зрения. Перед выходом на поверхность Николай немного пообщался с браминами, которые готовились изучать пойманную особь. Как оказалось, практически все убитые пожиратели, которых стягивали бойцы к ним в лабораторию, являлись самками. Николай рассказал о виденном им монстре, который раз в пять превышал обычного монстра. Очевидно, это был альфа-самец. Сначала Николай предположил, что достаточно его убить, чтобы стая разбежалась. Однако брамины объяснили, что после смерти альфа-самца место в иерархии займет другой самец. Они не знали, сколько самцов насчитывает стая, но перебить их всех вряд ли удастся. Предполагалось более детально изучить живого пожирателя, чтобы понять, как эффективно с ними бороться. Как назло в поле зрения ни одного пожирателя не было. Один раз дорогу им перебежал тушканчик. Группа продвинулась дальше вдоль улицы. Николаю начало казаться, что слухи о пожирателях явно преувеличены, но в этот момент позади раздался какой-то звук. Последнее, что он увидел -- это судорожно трясущиеся ноги одного из гвардейцев, которого кто-то затянул в оконный проем. Два других гвардейца, замыкающих колонну, даже не успели развернуться, чтобы увидеть хотя бы это. Селиванов тоже успел заметить, куда делся его подчиненный. Он подбежал к окну с оружием на изготовке, но луч фонаря высветил лишь выщербленные стены со свежими каплями крови.
  -- За мной! - скомандовал он и прыгнул в окно.
  -- Стой! - возразил ему Першинг, но было уже поздно.
   Алиса оттолкнула застывших гвардейцев и прыгнула вслед за отцом. Красный сталкер не отставал. Гвардейцы опомнились и полезли за командиром. Николай перемахнул через подоконник соседнего окна.
  -- Идиоты, - с досадой выцедил Першинг и запрыгнул в здание.
   Тварь, утащившая гвардейца, давно скрылась из вида. На полу лежал лишь его автомат с примотанным фонарем. Селиванов поднял оружие и закинул за спину. Он уже смирился с потерей еще одного бойца. На улицу они вышли через двери. К их счастью прямо посреди улицы сидела пара пожирателей. Однако счастье быстро улетучилось, когда пожиратели завыли. В ответ раздался вой других пожирателей. Судя по доносившемся звукам, многие из них были весьма близко. У одного из молодых гвардейцев сдали нервы, и он дал очередь по монстрам. Тварь отбросило в сторону, но это лишь разозлило ее. Две бордовые тени метнулись к людям. Першинг выстрелил из духового ружья транквилизатором. Дротик вонзился в тело одной из тварей. Люди открыли огонь из всех стволов. Першинг не хотел убивать тварь с дротиком в боку, но она и не думала падать. Пришлось остановить ее точной очередью прямо в раскрытую пасть. Глухо выругавшись, Першинг перезарядил ружье.
  -- Ааааа! - раздалось сзади.
   Это закричал красный сталкер. Очередная тварь подкралась сзади и прыгнула ему на спину. Она вонзила в него когти и впилась клыками в основание шеи. Люди не могли стрелять по ней, боясь зацепить бойца. Сталкер, чудом устоявший на ногах, сам достал из-за пояса нож и вонзил ее в морду пожирателю. Тварь ослабила хват и спрыгнула на землю. Тут ее и накрыло сразу несколько очередей. Раненый боец упал рядом. Из его шеи фонтаном била кровь. Першинг пытался зажать ему рану, но красноармеец умер у него на руках. Николай вдруг подумал, что ему жалко этого сталкера. Раньше он десятки красноармейцев отправлял на тот свет, и совесть его не мучила. А этот красный сталкер, которого он толком и не знал, вдруг вызвал у него бурю эмоций. Безымянный сталкер. Николай один раз только слышал, как Селиванов обратился к нему по прозвищу -- Ворон. А в это время всё новые твари выбегали на улицу. Вот еще один гвардеец упал, схватившись руками за распоротый живот. Вот и Першинг выронил автомат, закричав от боли. Клыкастая тварь вцепилась ему в руку. Еще один пожиратель метнулся к Алисе. Селиванов это увидел. Он, не раздумывая, прыгнул на монстра, сплетаясь с ним в один клубок. Першингу удалось сбросить со своей руки тварь и всадить ей в глаз пистолетную пулю. Засунув пистолет обратно в кобуру, он подобрал левой рукой автомат и продолжил вести огонь. Когда закончились патроны, вставить новый рожок он не смог. Першинг просто бросил автомат на землю, достал из-за спины духовое ружье и выпустил очередной дротик. Тот вонзился в морду набегавшей твари. Пристрелив очередного монстра, Николай увидел, как Алиса остервенело лупит прикладом автомата пожирателя, сцепившегося с ее отцом. В этой суматохе пару ударов досталось и самому Селиванову. Но монстр отпустил противника и переключил свое внимание на девушку. Николай дал по монстру длинную очередь, не позволяя твари сделать очередной прыжок. Патронов почти не осталось, но и новые монстры не появлялись. Николай помог Алисе поднять Селиванова на ноги. Выглядел он неважно. Многочисленные равные раны обильно кровоточили. К ним подбежал молодой гвардеец и взвалил командира на плечи. Из темноты вышла фигура Першинга. Он тащил за собой пожирателя, у которого посреди уродливой морды красовался дротик. До станции они дошли как в полудреме. Николай почувствовал себя в безопасности, только когда за их спинами закрылись гермоворота. За мертвыми никто не возвращался. Селиванова сразу увезли в лазарет. Рана Першинга оказалась неопасной. Николай снял снаряжение, умылся и провалился в сон. Утром он пошел навестить Селиванова. Гвардеец лежал на больничной койке. Рядом сидела Алиса и плакала. Сейчас она была совершенно не похожа на ту девушку, которая ломала руку кшатрию и лупила прикладом пожирателя. По ее пухлым щекам текли слезы. Глаза выдавали, что она не спала всю ночь.
  -- Правда, у меня отличная дочь? - спросил Селиванов, заметив Николая.
  -- Конечно, правда, - ответил он и подумал, как все-таки хорошо быть отцом.
   С оставшимися в живых после рейда бойцами расплатились патронами. Несмотря на то, что Селиванову сказали отлежаться хотя бы неделю в лазарете, он уже на второй день вскочил на ноги. Заметно прихрамывая, гвардеец направился к своей дрезине.
  -- Ты как? - спросил его Николай.
  -- Как новенький, - ответил Селиванов и скривился, сделав очередной шаг.
  -- Рановато ты встал на ноги.
  -- Меня ждут мои люди. Я и так провалялся больше положенного. Из-за этих тварей у меня бойцов почти не осталось. Не хочу растерять последних. А ты сейчас куда?
  -- Возьму у кшатрия временный пропуск и через Ганзу с челноками домой -- на ВДНХ.
  -- Не парься. Так и быть, довезу тебя.
  -- А тебе куда? На базу?
  -- А вот этого, Коля, тебе знать не обязательно.
   Черная мотодрезина гвардейца покинула Полис. Спереди возвышался гвардеец, освещавший путь мощным прожектором. Позади сидел Селиванов с Алисой. Девушка тревожно смотрела на отчима. Она знала, насколько ему сейчас тяжело, несмотря на наигранный бравый вид. Николай внимательно разглядывал гвардейца с прожектором. Ему было явно не больше двадцати пяти. Крепкие руки, уверенный взгляд. Что-то говорило, что этому человеку не раз приходилось убивать. Такой человек мог выбрать путь сталкера, но по каким-то причинам примкнул к гвардейцам Селиванова. Хотя Николай стал по-иному относиться к главнокомандующему Боевой гвардии с учетом последних событий. Под мерное тарахтение мотора он задремал. Он продолжал ехать. Но это уже была не дрезина. Трамвай. Настоящий трамвай едет по московской улице. На остановке пассажиры выходят из вагона, их место занимают другие. Трамвай издает звенящий сигнал и трогается с места. Николай смотрит в окно. Люди в вагоне о чем-то переговариваются, но он не может разобрать ни слова. В какой-то момент все разговоры резко стихают. Николай смотрит на пассажиров и не может понять, что происходит. Они все застыли в разных позах и не двигаются. Полная женщина, что-то говорящая своему сынишке, замерла на полуслове с открытым ртом. Откуда-то издалека до слуха случайного пассажира доносится новый звук. Николай понимает, что так звучит воздушная тревога. Откуда он знал этот звук? Неужели в далеком детстве он его слышал, спускаясь с метро? Сколько ему тогда было? Да и родился ли он тогда вообще? На Динамо говорили, что его привел с собой человек в форме работника метрополитена и оставил на попечительство станции. С кем он спускался по эскалатору? С матерью? С отцом? Или сам? Николай не помнил своих родителей. Он часто пытался вспомнить хотя бы их лица, но ему это никогда не удавалось. А звук тем временем заполнил все пространство вокруг. Николай почувствовал себя маленьким мальчиком. Он захотел выбежать из трамвая, но понял, что не может пошевелиться. Трамвай стоит на месте, люди превратились в живые статуи, и он один из них. Коля уже знал, что случится в следующий момент -- яркие вспышки, раскаленный воздух... Но прежде, чем это произошло, он проснулся. Сирена воздушной тревоги все еще звучала в его ушах и не хотела умолкать. Да и разве это сирена? Сирена так не воет.
  -- Проснулся? - усмехнулся Селиванов.
  -- Что это за муть? - спросил Николай, не понимая, почему звук не умолкает.
  -- Да ревуны это, мать их.
  -- Кто?!
  -- Ревуны. Не слыхал что ли?
   Николай отрицательно помотал головой.
  -- Да появляются они в самых разных местах. И именно в туннелях. Я уже привык, а многие с непривычки понять ничего не могут.
  -- Как они хоть выглядят?
  -- А черт его знает. Их никто не видел. Они себе воют и всё. Некоторые говорят, что это ветер издает такие причудливые звуки.
  -- А ты как думаешь?
  -- А я не думаю, я на них просто внимания не обращаю. Они меня не трогают, я их тоже.
   В конце туннеля показались огни. Ревуны враз замолчали. Или это действительно был ветер? Мотодрезина подъехала к блокпосту станции. "Станция Проспект Мира. Уважаемые пассажиры, при выходе из поезда не забывайте свои вещи" - проговорил Селиванов.
  -- Это ты о чем? - удивился Николай.
  -- Да, раньше так говорили в поездах метрополитена. Ребята откуда-то притащили эти записи, развлекались. Один даже предложил прицепить к дрезине сзади небольшую платформу и людей за патроны возить. Да и записи эти включать. Метрополитен возрождать как бы.
  -- Ну, а ты что?
  -- А я ему за такую идею два наряда вне очереди прописал, чтобы о коммерции не помышлял.
  -- Я в тебе и не сомневался. Хотя идея неплохая. Можно ее было бы ганзейцам продать...
  -- И ты туда же...
  -- Молчу, молчу... Ладно, ребята, спасибо вам за все. Даст Бог - свидимся.
   Николай по-братски обнял Селиванова, пожал руку гвардейцу, имени которого он так и не узнал, и махнул на прощанье Алисе. Мотодрезина поехала дальше, а он тем временем предъявил ганзейским бойцам свой паспорт. Они удивленно глянули на штамп Полиса и кивком разрешили взойти на перрон. Задерживаться на Ганзе Николай не собирался, он спешил домой. С улыбкой он поглядел в сторону кабинета начальника станции, где по стойке смирно стояли два дежурных. Без особых церемоний он прошел через переход с кольца и вышел на свою ветку. Мысленно он представлял, что ученые Полиса ведут исследование живой твари, изучают ее слабые места. Скоро все должно было закончиться. Конечно, даже если пожирателей удастся согнать, старые монстры вернутся на свои исконные территории. А все-таки молодцы библиотекари. Смогли отстоять свое право на территорию. Если даже пожиратели от них отступили, то что говорить о человеке. Хотя есть же такие сталкеры, которые туда ходят. Испытывают ли они страх вообще? Николай не был трусом, но он считал, что только дурак ничего не боится. За себя он не боялся, он боялся за сына. Все, что он делал, он делал ради Гришки. Перед тем, как покинуть Полис, он переговорил с врачами по поводу сына. Они сказали, что у них был похожий случай с одним парнем с Бауманки, проходившим сталкерскую подготовку на Полисе. В данном случае необходима тонкая психологическая работа с пациентом, и они смогут помочь. Заработанных патронов должно было хватить. В его душе замелькала искра надежды.
   До родной ВДНХ оставалась какая-то сотня метров. По туннелю разнесся звук выстрелов. Они исходили со станции. Николай пожалел о том, что у него нет с собой оружия, не считая ножа. Он побежал со всех ног, спотыкаясь и падая. Когда мужчина выбежал на станцию, у него перехватило дух. По перрону бегали люди. Мужчины куда-то стреляли, женщины кричали, дети плакали. Он поймал одного парня, заряжающего карабин.
  -- Что случилось? - спросил он.
  -- Ч-ч-черные напали. Снова.
   Черные? Как они могли напасть? Николай сам видел выжженный муравейник. Откуда они взялись? Неужели другие черные пришли из соседнего муравейника, о котором он не знал, чтобы отомстить за смерть братьев? С этими мыслями Николай побежал в сторону туннеля на Ботанический сад. И тут он всё понял. Черные были не при чем. Пожиратели прорыли завал и попали в метро. Николай подбежал к противоположному туннелю и увидел несколько человеческих тел рядом с продырявленными пожирателями. Он выхватил обрез из рук погибшего бойца и нацелился в темноту туннеля. На него бежали сразу два пожирателя. Лишь нажав на спуск, Николай осознал, что зря он не проверил наличие патронов в обрезе, но было уже поздно. К его счастью раздался выстрел сразу с двух стволов. Мелкая дробь пришлась в морду твари, выбив ей глаза. По второй твари стрелял кто-то одиночными. Безглазая тварь пронеслась мимо блокпоста и ворвалась на перрон, но тут ее быстро добила подоспевшая подмога. Какое-то время люди стояли молча. Из туннеля твари больше не лезли. Николай оглянулся в сторону жилых палаток и увидел стоящего Гришку.
  -- А ты чего тут делаешь? - сердито спросил он. - Бегом в палатку!
   Когда отец повернулся обратно, то успел заметить лишь летящего на него пожирателя с открытой пастью. Николай инстинктивно нажал на курок, но понял, что он не перезарядил обрез. Тварь сбила мужчину на пол и готовилась нанести ему сокрушительный удар своей когтистой лапой. Все это происходило на глазах у Гришки, который так и не зашел в палатку. В его детских глазах застыл неописуемый ужас. Он понимал, что сейчас потеряет отца, как потерял когда-то мать. Разница была лишь в том, что смерти матери он не видел. Сейчас же на его глазах мерзкое чудовище собиралось сделать его сиротой. Ребенок вскинул руки и побежал к отцу.
  -- Мммм.... ммммээ, - замычал он, - ппппы, пы.... Папа! Папа!
   Детский крик на миг перекрыл рокот орудий.
  
   На поверхности становилось опасно. Черный понял это, когда все чаще стал испытывать волны ненависти, исходившие от бурых монстров. Их было не слишком много. Около двухсот. Может, немного больше. Но эти особи заметно отличались от всех ранее знакомых черному. Ими двигала ненависть ко всему живому. Монстры уничтожали все на своем пути, если оно не могло оказать им достойного сопротивления. Черный несколько раз пытался мысленно повлиять на бурых особей, но все его попытки потерпели неудачу. Казалось, они просто не способны слушать. Черный уже испытал на себе когти бурого, поэтому избегал физического контакта с ними. Найдя укромное место в одном из домов, он затаился в ожидании, что монстры покинут город. Лишь изредка он выходил, чтобы добыть себе пропитание. Кроме того, это убежище он выбрал не случайно - в подвале обитала другая особь. Она умела привлекать жертв, издавая звуки, которыми они зовут своих сородичей на помощь. Любопытные бурые монстры нередко становились ее добычей, что вполне устраивало черного. Эта особь первое время пыталась заманить и его в свою ловушку, но она не умела передавать мысленные импульсы, поэтому так и не смогла ничего с этим сделать. Он же в свою очередь сразу уловил ее настоящие импульсы, поэтому и избежал опасности. В ловушку могли попасть и люди. Черный задолго до прибытия уловил их импульсы. На своем горьком опыте он уяснил, что все попытки выйти с ними на контакт заканчиваются нападением со стороны людей. Раньше Семья приказывала ему делать это, теперь же приказы никто не отдавал. Люди шли в ловушку на зов монстра, обитающего в подвале. Черный желал их предупредить об опасности, но опасался ответной реакции. И тут он уловил знакомые импульсы. Один из подземных жителей переживал о маленьком человеке. Ему был знаком этот маленький человек. Тогда в туннелях он не испугался черного, не попытался убежать или напасть. Маленький человек смог его услышать. Один из пришедших людей был очень дорог маленькому человеку. Без него он бы погиб. Черный не мог больше ждать. Он спустился по лестнице вниз и увидел выбегающих на улицу людей. Но тот, за кем он шел, все еще был в опасности. Хищная особь выстрелила ему в спину своим щупальцем, парализовав жертву. Теперь она выползала из темного угла, подбираясь все ближе к беспомощному человеку. Этот хищник, напоминающий огромного морского ската, помимо распластанного тела имел единственное длинное щупальце с иглой и небольшой порцией слабого яда. После укола яд на несколько минут полностью парализовал жертву. Скат накрывал добычу своим телом, усеянным присосками и острыми когтями, и разрывал плоть, пожирая внутренние органы. Каким образом он мог воспроизводить призывы о помощи, сказать было сложно. Возможно, ученые Полиса и смогли бы раскрыть эту тайну, но никто не горел желанием поохотиться на морского черта. В лучшем случае в темные углы, откуда морской черт старался не показываться, отправлялись пули и гранаты. Хотя и это не всегда спасало жизнь доверчивым людям, откликнувшимся на призыв о помощи. Радовало одно -- морской черт никогда не выползал из своего укрытия. Сталкеры на своих картах отмечали опасные дома, где находились такие жильцы. Человек лежал лицом вниз, хищник подползал все ближе. Сильная рука черного ухватила Николая за воротник и потянула прочь от смертельной угрозы. Рядом проскользнуло щупальце, но черный уже уловил намерения хищника, поэтому отшатнулся за миг до того, как ядовитая игла рассекла воздух. От движения Николай перевалился на бок, а затем на спину. Луч фонаря, закрепленного на одежде, метался по стенам и потолку. Сначала морской черт полз следом, безрезультатно пытаясь попасть иглой в черного. Когда до дверного проема осталось несколько метров, скат смирился с потерей добычи и пополз обратно. И человек пришел в сознание. И, безусловно, он попытался убить черного. Что же, этого и следовало ожидать.
  
   В лицо полетели брызги крови. Пожиратель затрясся мелкой дрожью, уставившись на Николая, лежащего под ним. Из-под морды твари торчал кончик заточенного металла. Пожиратель судорожно дернулся и упал в сторону. Над мужчиной стоял Артем. Николай внимательно посмотрел на убитого монстра. Парень вогнал ему в тушу острый прут. Это чем-то напоминало огромный шашлык, и мужчина невольно усмехнулся. И тут он вспомнил о сыне. Гришка стоял в нескольких шагах позади и смотрел на отца. Николай сделал к нему шаг, чтобы обнять, но мальчик испуганно отступил.
   - Гришка, ты чего? - удивился Николай, но, уловив взгляд сына, посмотрел на свою одежду. Она была залита кровью. - Это не моя кровь, со мной все в порядке.
   Мужчина от греха подальше сбросил запачканную куртку и обнял сына. А ведь в последнее время он почти не уделял ему внимания. Сначала поход на поверхность, потом Полис, снова поверхность... Но теперь у него есть патроны, он сможет вылечить недуг ребенка. Перед лицом смерти ему даже показалось, что Гришка что-то кричал. Показалось ли?
  -- Гриша, - спросил его отец, - ты на самом деле кричал?
   Мальчик заулыбался и после долгой паузы ответил:
  -- Да, папа.
  -- А ну-ка скажи еще что-то.
  -- Я боялся, что потеряю тебя, как маму.
   Радости Николая не было предела. Он испытывал нечто похожее, когда ему станционный врач сообщил, что Наташа родила ему сына. Станционные часы показывали полночь, но Николай все не давал сыну заснуть. Он разговаривал с ним обо всем, что накопилось за столько времени.
  -- Я думал, что чудовища вовсе не страшные. А сегодня очень испугался.
  -- Почему же они не страшные? Все чудовища очень страшные и опасные. Там, на поверхности, их очень много.
  -- Тот был не страшный.
  -- Какой тот?
  -- Которые меня нашел, когда я потерялся.
  -- Гришка, ты что несешь? Да он бы тебя сожрал, если бы мы стрелять не начали.
  -- Нет, он хороший. Это он меня к тебе привел. Но он несчастный. Вы его боитесь, поэтому и хотите убить. А он ничего плохого не сделал.
  -- Ладно, поздно уже. Завтра договорим.
   Николай уложил сына и вышел из палатки. Он всерьез задумался о сказанном. Если это правда, то черный сначала вывел его сына на станцию, а потом спас ему жизнь в подвале. Но зачем он им помогает? Черные почти полностью уничтожили его станцию. Они сводили людей с ума и убивали их. Николай всегда считал черных обычными бездушными монстрами. В его голове не укладывался иной стереотип поведения. Если черные не погибли, то вероятно, они просто хотят усыпить его бдительность, притвориться друзьями? Стоило поведать об этом Дежурному, но Николай решить не спешить. Сейчас есть проблема поважнее. Нашествие пожирателей. Возможно, черные с ними как-то связаны. Ведь пожиратели пришли сразу после разрушения муравейника. Или это роковая случайность? В случайности Николай не верил. Если верить рассказам браминов Полиса, которые уже исследовали несколько тел черных из разрушенного муравейника, то у этих существ есть общие гены с человеком. Хотя, если так посудить, то и у свиней есть общие гены с человеком, но при этом мы не спешим называть их братьями, а продолжаем разводить в пищу. Николай отогнал мысли прочь, вернулся в палатку, обнял сына и уснул.
   На следующее утро он строго-настрого запретил Гришке рассказывать кому-нибудь о встрече с черным. Ему еще предстояло самому во много разобраться. Дежурный вновь созвал экстренное совещание. Он долго рассказывал о том, что ВДНХ находится под угрозой полного уничтожения.
  -- Нам нужно попросить защиты и покровительства у Ганзы, - внезапно произнес он.
  -- Но тогда мы попадем к ним в зависимость! - возразил ему Сухой. - Рижская и Алексеевская уже заглядываются в их сторону после событий с черными. Мы с большим трудом смогли их убедить, что ситуация под контролем.
  -- Да знаю я, знаю... Но что ты предлагаешь?
  -- Для начала можем укрепить блокпост. Купим тяжелый пулемет. На Кузнецком мосту выйдет дешевле, но у нас может не быть времени. Купим на Ганзе...
  -- А сейчас оно у нас есть? Ты видел, что всего несколько тварей смогли сделать с нашим блокпостом? Внешний блокпост разорвали на куски, даже на станцию почти ворвались.
  -- Не надо нам их пулеметов, - сказал Николай и положил на стол толовую шашку.
  -- Где... где ты это взял? - удивился Дежурный.
  -- Гвардейцы одолжили, - ответил он и не стал уточнять, каким именно образом.
  -- Но хватит ли нам ее? Она остановит монстров во время нападения, но это лишь временное решение проблемы.
  -- У меня хватит. С их помощью мы можем обрушить свод туннеля, ведущий к Ботаническому саду.
  -- Но ты же говорил, что там выход завален. Как же они пробрались?
  -- Они прошли через лаз.
  -- Если они вырыли лаз, то со временем они и сюда пророют проход.
  -- Я догадываюсь, что не они его вырыли.
  -- А кто?
  -- Не важно... У нас мало времени. Либо мы взрываем туннель сейчас, либо может быть поздно.
   Раздумья людей прервала автоматная очередь. Одинокий пожиратель пришел на станцию. В этот раз дозорные были готовы и изрешетили его прежде, чем тот смог добежать до блокпоста.
  -- Черт с тобой, - выдохнул Дежурный, - собирай группу.
  
   Глава 8. Igni et ferro
   Николай взял с собой тех же бойцов, с которыми они ходили на поверхность. Он решил, что если судьба их помиловала там, то и тут она будет благосклонна. Командир группы шел впереди, за ним следовали два бойца, несущих тяжелый ящик с шашками. Еще двое их страховали. Замыкал колонну самый молодой из них -- Петя. Вместе с автоматом одного из некогда погибших гвардейцев он нес зажженную керосинку. Группа проследовала мимо внешнего блокпоста. Сейчас он уже не охранялся. О том, что тут были люди напоминали только стрелянные гильзы и следы крови. В этот раз никто не остановился, чтобы подобрать гильзы. Вдалеке послышалось какое-то движение. Мужчины остановились, направив свет в темноту. На них кто-то бежал, но лучи фонарей пока не доставали до него.
  -- Огонь! - закричал Николай.
   Он еще не видел монстра, но уже понял, что это пожиратель. Застрочили автоматы, высекая искры из стен. Клыкастая тварь выскочила на свет. Несколько пуль вонзились ей в голову. Тварь упала на бок, но тут же вскочила на ноги. Кинжальный огонь, сосредоточенный на монстре, буквально разорвал его на куски.
  -- Живучая, паскуда, - выругался старший группы, - не останавливаемся.
   Люди остановились лишь посреди туннеля. Незачем было идти дальше. Они отошли достаточно далеко от ВДНХ, чтобы ее не задело взрывной волной. Бикфордово шнура должно было хватить, чтобы группа отошла на безопасное расстояние. К их счастью пожирателей поблизости не было. Николай вспомнил, как на поверхности он желал, чтобы твари поскорее появились. Теперь же он напротив этого опасался. Хотя и тогда он слегка переборщил в своих желаниях. Тварей появилось слишком много, что стоило жизни двум гвардейцам и одному красному сталкеру, не говоря уже о ранениях Першинга и Селиванова.
  -- Быстро присоединяем шнур, поджигаем и убираемся отсюда, - скомандовал командир группы.
   Двое мужчин принялись крепить шнур к фитилям шашек. Николай внимательно наблюдал за туннелем. Что-то не давало ему покоя. И предчувствия не подвели -- пожиратели шли со стороны Ботанического сада. Кто-то открыл огонь.
  -- Их слишком много! - закричал Николай. - Поджигай!
  -- Шнур не размотан, если мы подожжем, сами взорвемся!
  -- Бегите! Я прикрою!
   Николай выхватил у растерявшегося Пети керосинку и закричал:
  -- Беги, я сказал!
   Парень вышел из ступора побежал за своими товарищами. Николай выпустил несколько длинных очередей по первым монстрам, полностью опустошив рожок. Времени вставить новый уже не оставалось. Он убедился, что его люди отбежали достаточно далеко и побежал следом. Когда твари уже достигли ящика с шашками, Николай бросил керосинку. Стекло звонко разбилось об угол ящика. В какой-то момент ему показалось, что пламя угасло. Сноп искр озарил туннель. Это загорелись фитили.
  -- Ааааа! - закричал Николай и побежал по туннелю со всех ног.
   Казалось, что он попал в эпицентр ядерного взрыва. По ушам ударило так, что из них потекла кровь. Николая подняло в воздух и с силой бросило об землю. Он попытался подняться, но понял, что лежит на асфальте. Перед ним ходят люди. Обычные люди в нормальной человеческой одежде. Ни защитных комбинезонов, ни противогазов. Да ведь он лежит посреди улицы. Вот он встает в недоразумении и смотрит на окружающих. Мимо него на скейтборде проносится молодой парень в кепке козырьком назад. Николай делает несколько шагов и замирает. Небо из безоблачно-голубого становится темно-красным. На землю падает снег. Нет, не снег. Пепел. Николай пытается вдохнуть воздух, но его легкие заполняет лишь удушающий дым. Он начинает кашлять и падает на землю. Его распирает изнутри от нехватки кислорода. Кашель обжигает огнем горло. Николай поднимает глаза от земли и видит свод туннеля. Он в метро. Взрыв выжег весь воздух в туннеле, заполнив его дымом и пылью. Вот почему у мужчины сперло дыхание. Николай захотел встать, но тело почти не слушалось. Резкая боль в правом боку заставила его закричать. Похоже, ребра сломаны. Именно на этот бок он упал всем весом. Мужчина совершил еще одну попытку встать, но новый приступ боли был настолько сильным, что он потерял сознание.
   Солнце, яркое солнце светит ему в глаза. Николай лежит на спине и смотрит на свет солнца. Опять... сейчас будет взрыв... Постепенно солнце обрело резкость и превратилось в обычную лампочку, свисающую на проводе под потолком.
  -- Пить, - простонали разбитые губы.
  -- Тетя Женя! Тетя Женя! - прокричал детский голос. - Он пришел в себя.
   Над Николаем склонилась пожилая женщина. Она дала ему сделать несколько глотков из металлической кружки с отбитой эмалью. Николай благодарной слегка кивнул.
  -- Как Вы себя чувствуете? - спросила медсестра.
   Почему он здесь? Он должен проверить муравейник. Нет, не муравейник... Что же он должен сделать? Схрон! Схрон Хомяка! ... Нет, не схрон... Селиванов... Першинг... Нужно поймать пожирателя? Пожиратели! Они ворвались на ВДНХ! Вот почему он здесь, его ранил пожиратель! Или нет? Нет! Он должен взорвать туннель, чтобы пожиратели не проникли на ВДНХ.
   Николай резко согнулся на койке, но боль в боку заставила его лечь обратно. Он застонал.
  -- Николай Иванович, что же Вы? - забеспокоилась женщина. - Лежите, лежите.
  -- Туннель! - прохрипел он. - Если его не завалить, они будут здесь.
  -- Все хорошо, лежите.
   Николай опять согнулся, чтобы встать. Превозмогая боль, он все же принял вертикальное положение и спустил босые ноги на пол. Женщина ахнула и выбежала из лазарета. На раненого мужчину с удивлением смотрела девочка, сидящая в углу.
  -- Как тебя зовут? - спросил он ее.
   Обожженные легкие выдали вопрос хриплым чужим голосом. Девочка испуганно посмотрела на мужчину. Черное лицо, запекшаяся кровь вокруг ушей, обрывки обожженной одежды, босые ноги. В этот момент в лазарет зашел Дежурный.
  -- Коля, живой? - с порога спросил он.
   Николай кивнул, говорить ему было тяжело. Тем не менее один вопрос не давал ему покоя.
  -- Надо... взорвать... туннель, - прохрипел раненый.
  -- Ты всё сделал. Когда тебя забирали, туннель полностью завалило.
   Мужчина облегченно выдохнул и упал без сознания.
  -- Врача! - последнее, что он успел услышать перед тем, как провалился в пустоту.
  
   Глава 9. Возвращение
   Гришку долго не пускали к отцу. Лишь неустанно повторяли "живой". Незачем мальчику было смотреть на Николая в таком виде. И так лишь недавно к нему вернулась речь, и никто не мог дать гарантии, что увиденное пройдет для него бесследно. Николая вымыли, наложили швы, перебинтовали сломанные ребра и одели в чистую одежду. Так он хоть стал похож на того крепкого мужчину, которым его помнили. Помимо сломанных ребер у него была легкая контузия. Дежурный распорядился, чтобы возле Николая постоянно кто-то был. Девочка, поначалу испугавшаяся раненого, теперь уже не испытывала перед ним ни капли страха. На койке лежал совсем другой человек. Рассеченная бровь, зашитая черной ниткой, ничуть не уродовала его мужественное лицо. Напротив, это придавало ему какого-то настоящего мужского очарования. Так выглядели герои, повидавшие немало на своем веку. Улучив момент, Гришка все же пробрался к отцу. Да никто и не стал его останавливать. Мальчик неуверенно подошел к Николаю.
  -- Он спит, - прошептала девочка.
  -- Вижу.
  -- Тетя Женя говорит, что он настоящий герой. Он взорвал все-всех монстров.
  -- Мой папа самый лучший! Если хочешь, можешь отдохнуть, я посижу с ним.
   Девочка благодарно кивнула. Она даже представить не могла, насколько сильно заблуждалась. Конечно, Николай совершил геройский поступок, но подрыв туннеля лишь обезопасил ВДНХ от нашествия пожирателей. Сталкеры гибли в каждодневных схватках с кровожадными монстрами.
   Мужчина открыл глаза и огляделся. Положив руки и голову на край койки, спал Гришка. Николай погладил сына по голове. Тот поморщился, но не проснулся. Раны еще болели, но уже не так сильно. Николай аккуратно встал, чтобы не разбудить мальчика. Надев на ноги ботинки со стоптанными задниками, он прошагал в уборную. Запах дезинфекционного раствора неприятно ударил в нос. По-видимому, сейчас была ночь - со станции не раздавалось ни единого звука. Он почему-то вспоминал тот день, когда вместе с группой сталкеров и гвардейцев вышел на поверхность. Память выхватывала фрагменты гибели людей. В какой-то момент он увидел себя со стороны, разрываемого когтями монстров. Николай выдохнул и прогнал из головы это ужасное наваждение. Он живой. Потрепанный, но живой. Мужчина потянулся к внутреннему карману, где лежала прощальная записка от жены, но вспомнил, что он в чужой одежде. Он вышел из лазарета и увидел спящую медсестру в повязанной на голову косынке.
  -- Теть Женя, - сказал Николай и коснулся ее плеча.
   Женщина вздрогнула и посмотрела сонными глазами на мужчину.
  -- Чего встали, Николай Иванович? - прошептала она. - Вам лежать надо.
  -- Да я лягу, лягу. Вы мне скажите, где моя куртка... Та, которая на мне была.
  -- Так нету ее больше, - удивленно ответила женщина.
  -- Как нету?
  -- Выкинули ее. Да и зачем она Вам, там места живого не было. Вся потрепанная, прожженная... Мы Вам новую подобрали. Дежурный ее когда-то с самого Динамо заказывал...
   По станции разнесся крик отчаяния, который разбудил не один десяток человек. Проснулся и Гришка. К счастью мальчика он не знал, что так ужасно кричит его отец.
  
   Тварей за последние три дня стало больше. Черный это заметил по количеству издаваемых импульсов. Еще одна стая, ведомая сильным альфа-самцом, зашла в город. В обычной среде стаи враждовали за территорию, но сейчас было что-то иное. Особи различных стай сплотились и шли лишь к одной им известной цели. Их разум был поглощен ненавистью. Что вызвало такой всплеск импульсов, черный не знал. Его убежище в многоэтажке переставало быть надежным. Этим утром особи набросились на хищника, обитающего внизу, и задали ему хорошую трёпку. Такими темпами охотник мог превратиться в жертву, и черный вслед за ним. Черный уловил некую закономерность. Особи стремились к определенной точке, лишь попутно захватывая близлежащие территории. И он принял решение. Когда наступила ночь, черный покинул свое укрытие и вышел на улицу. В это время особи вели себя менее активно, и был шанс покинуть опасный район без встречи с ними. Многоэтажка, где он прятался последнее время, осталась позади. Черный шел в ту часть города, где импульсов пожирателей почти не было. Через некоторое время он увидел несколько фигур. Люди. Жители подземных лабиринтов. Их было трое. Один из них не мог идти самостоятельно, поэтому два его товарища придерживали его под руки.
  -- Скорее, скорее, - поторапливал один из них.
  -- Я... больше... не могу, - простонал раненый, - оставьте меня.
  -- Артем, ты с ума сошел? Мы тебя не бросим.
   Артем? Что-то знакомое проскользнуло в сознании черного. Он уже виделся с поземным обитателем, который себя именно так называл. На пепелище муравейника они встретились. И тот человек, сорвав с себя противогаз, со слезами на глазах просил прощения. Разговор был недолгим, но за эти пару минут человек смог выплеснуть из себя всё то, что накопилось в нем со дня гибели Семьи. Черный смотрел на него, а человек, упав перед ним на колени, всё говорил и говорил. Он говорил о Семье черного и о своей подземной Семье. В какой-то миг черный осознал, что перед ним именно тот человек, который когда-то услышал глас Семьи. Это был, несомненно, он. А потом Семьи не стало. Черный уже ушел, а Артем всё сидел и плакал, но это уже были слезы счастья.
   Сейчас перед черным были незнакомые люди. Тот человек, которого называли Артемом, имел мало общего с увиденным ранее. Это был другой человек. Он оказался намного старше и излучал совсем другие импульсы. Люди были напуганы и желали как можно скорее вернуться в свою подземную обитель. И не удивительно, через некоторое время появились те, от кого люди пытались скрыться. Пожирателей тоже оказалось трое, но они бежали уверенно, не оглядываясь назад. Раздались выстрелы. Один пожиратель споткнулся, но не сбавил хода. Раненый лег на землю и перехватил оружие в руки, его товарищи стояли недалеко, отстреливаясь от монстров. Сразу два пожирателя прыгнули на его товарища, не оставив ему шансов на спасение. Второй боец кричал от боли, раздираемый когтями и клыками подстреленного им монстра. Когда с ними было покончено, пожиратели переключились на раненого. Патроны в его оружии закончились, и он лишь беспомощно смотрел на приближающуюся смерть.
  -- Да пошло оно всё! - крикнул Артем и выдернул чеку из гранаты, висевшей у него на груди.
   Пожиратели прыгнули на жертву, но сильный взрыв разбросал их искалеченные тела по улице. Черный в недоумении смотрел туда, где человек только что убил себя. Подземный житель, чувствуя безысходность ситуации, прервал свою жизнь, а заодно и трех врагов. Черному никогда не доводилось видеть такое. Он знал, что каждая особь его Семьи, в том числе и он сам, должны были пожертвовать собой ради жизни муравейника, если возникнет такая необходимость. За миг до смерти он излучал вовсе не страх, а восторг и ликование. Он понимал, что сейчас погибнет, но радовался этому. Оставаться на месте нельзя. Взрыв привлек внимание других пожирателей, которые непременно могли заметить черного. Он свернул на другую улицу и, ловко перебираясь по крышам покореженных автомобилей, унесся прочь.
  
  -- Нельзя, нельзя! - донеслось снаружи.
   В лазарет зашел мужчина средних лет. Поседевшая щетина, старое засаленное пальто с растрепавшимся подолом, усталые глаза. Это был посыльный. Некоторые жители метро промышляли доставкой писем между станциями. Даже те станции, которые были соединены телефонным кабелем с соседями, нередко прибегали к помощи таких людей. Далеко не каждый житель мог позволить себе пользоваться станционным телефоном. А за несколько патронов его сообщение могло быть доставлено по нужному адресу. Соседняя станция -- один патрон, через одну -- два. Первое время начальники станций с энтузиазмом приняли появление посыльных, но политики испортили все благие начинания. Красные засылали шпионов Ганзе, а тем им в ответ. Так и сложилось, что сформировались своего рода фракции. Одни посыльные действовали внутри кольца и на соседних станциях, куда был свободный проход, а другие по красной ветке.
  -- Николай? - спросил мужчина, глядя на раненого.
  -- Да, - ответил он.
  -- Вам послание.
   С этими словами он протянул лист бумаги, сложенный пополам, кивнул и вышел прочь. Это было даже не письмо, а сообщение. "Коля, нужна твоя помощь. Встретимся на Боровицкой. Прости, что не могу никого за тобой прислать. Селиванов. PS Это срочно". Вот так просто "срочно" и "на Боровицкой". Больше в сообщении ничего не было. Сначала Николай хотел догнать посыльного, чтобы расспросить, но потом остановился. Посыльный наверняка сам ничего не знал. Раз Селиванов не стал писать, в чем дело, значит это что-то важное. К тому же и срочное. Николаю предстояло вернуться в Полис, оставить сына на попечение соседям, в очередной раз покинуть ВДНХ. В этот раз у него не будет сопровождающего, перед которым открыты многие двери, всё придется делать самому. Не объясняя причин, он попрощался с Гришкой и спустился на рельсы. Раны еще ныли, но они не могли служить таким аргументом, чтобы отказать Селиванову. В его заплечном рюкзаке лежал старый армейский противогаз, пара сменных фильтров, три рожка патронов, небольшой запас продуктов и воды. Руки сжимали черный гвардейский автомат. Миновав без остановок Алексеевскую и Рижскую, Николай вышел на Проспект Мира. Теперь он прикидывал, как быстрее добраться до Полиса. План "А" состоял в том, чтобы доехать туда по кольцу, как до этого с Селивановым. План "Б" предусматривал путь через всю Красную линию, чего хотелось намного меньше. Возле перехода на Кольцо стояли два пограничника.
  -- Молодые, - усмехнулся Николай. Это играло ему на руку. Поставленным шагом он подошел к бойцам в серой форме и сурово посмотрел на них из-под густых бровей.
  -- Слушаю, - сказал один из них.
  -- Мне нужно на Кольцо, - ответил мужчина и протянул паспорт, куда был вложен его дипломатический пропуск, который он так и не сдал.
   Молодой пограничник долго рассматривал паспорт Николая, переводя взгляд то на печать Полиса, то на пропуск. Николай решил прервать его замешательство, заявив:
  -- У меня очень мало времени.
  -- Ээээ... - замешкался парень, - Вы к нам надолго?
  -- Нет, - соврал Николай, - только к начальнику станции и обратно.
  -- Проходите, - наконец-то выдохнул парень и поставил какую-то отметку в паспорте Николая, - только оружие Вам придется оставить здесь. Получите его, когда будете возвращаться.
   Мужчина послушно отстегнул рожок и поставил автомат в оружейную стойку.
  -- У вас есть с собой запрещенные товары? - не унимался парень.
   Николай молча развязал мешок и показал его скудное содержимое. Пограничник довольно кивнул.
   - Проходите.
   В конце перехода стоял еще один наряд. Они бегло глянули на паспорт, увидели отметку пограничника и махнули -- проходи. Николай лишь глянул в сторону кабинета начальника станции и заспешил в сторону туннеля на Комсомольскую. Он надеялся по пути встретить кого-то из гвардейцев, чтобы попросить о помощи, но как назло ни одного человека в черной униформе не было. В какой-то момент неприятный холодок пробежал по его спине. Много лет назад он так же стремился попасть на Комсомольскую. Тогда посещение этой станции обрекло податься в бега и отняло жизнь его друга. С каждым шагом сердце сжималось в комок. Возле перехода стоял наряд бойцов. Старшего наряда Николай уже видел. Это он предлагал ему подтереться дипломатическим пропуском. Очевидно, что за прошедшее время его мнение осталось прежним. Николай решил дождаться смены караула, так как с этими ребятами ему ничего не светило. Чтобы не привлекать внимание, он отошел в сторону торговых лавок и сделал вид, что разглядывает товар. Из туннеля со стороны Новослободской выехала дрезина. В ее грузовом отделении лежала гора трупов. Люди, находившиеся на станции, отводили глаза. Николай с удивлением уставился на этот груз.
  -- Откуда столько трупов? - подумал он. - Войны нет, эпидемия что ли какая? Не похоже, нет карантинных мер...
  -- Бедные, бедные... - выдохнула толстая торговка, стоявшая за соседним прилавком.
  -- А что с ними? - негромко спросил Николай.
  -- А ты что, милок, не слышал? Рабочие газом отравились. Они что-то ремонтировали... Даже респираторы не успели надеть... Целая ремонтная бригада полегла. Девять человек.
  -- Твою мать!!! - заорал кто-то, заставив Николая обернуться в сторону дрезины.
   Одно из ведущих колес слетело с оси, и дрезина завалилась на бок, вывалив "груз" на рельсы. Торговка ахнула и упала в обморок. Несколько человек спрыгнули с перрона, помогая поставить дрезину на рельсы. Николай решил, что это его шанс. Он быстро подбежал к дрезине и ухватился за ее край. В это время кто-то бил кувалдой по колесу, вновь насаженному на ось.
  -- Раз, два, взяли! - кричал машинист дрезины.
   Дрезина стала на рельсы, и мужчины с отвращением начали укладывать трупы обратно. Николай перевернул лежащего на путях мертвеца. Молодой белокурый парень с грязным лицом смотрел на него полуоткрытыми остекленевшими глазами. Сразу несколько рук подхватили его ношу и поспешили забросить его в кузов дрезины. В этой суматохе Николай протиснулся между дрезиной и стеной туннеля и присел, делая вид, что наклонился за очередным мертвецом. К счастью, никто не заметил его маневр. Люди на перроне старались не смотреть на мертвые тела, а мужчины на путях были заняты их укладкой в кузов. Под дрезиной оказалась небольшая ниша для вещей. Николай с трудом протиснул туда свой широкий торс, сняв с плечей мешок. Полностью залезть не получилось, и одна рука все-таки торчала из-под днища.
  -- Всё, последний! - крикнул машинист и сел обратно на дрезину.
   Раздалось равномерное постукивание рычага, и дрезина тронулась с места. На въезде в туннель никто и не думал ее останавливать. Бойцы скривились, как будто от трупов шел запах разложения, несмотря на то, что люди погибли всего пару часов назад. Девять человек лежат в кузове дрезины, а он десятый. Не слишком ли символично? Николай отогнал от себя гнетущие мысли. Когда дрезина подпрыгнула, мешок выпал из нее и остался лежать в туннеле. Николай машинально выбросил руку, чтобы подхватить его и в этот момент сильно протерся запястьем об землю. Больших усилий стоило того, чтобы не закричать от боли в этот момент. Он не знал, куда она едет, но надеялся, что как можно дальше по Кольцу. Они выехали на Комсомольськую, и дрезина остановилась. Машинист, чертыхаясь, запрыгнул на перрон и куда-то ушел. Николай через щели наблюдал за происходящим. Теперь станция значительно отличалась от той, которую он застал после войны. Повсюду были возведены новые постройки, между которыми ходили люди. При виде дрезины, груженной мертвецами, матери уводили своих детей в сторону, а мужчины отворачивались. Убедившись, что поблизости никого нет, он вылез на рельсы и встал во весь рост. Николай отряхнул свою одежду и залез на перрон. Со стороны могло показаться, что это одному из покойников надоело лежать, и он решил прогуляться. Потерянный мешок с пожитками не давал покоя. Николай посмотрел на туннель, откуда выехала дрезина. Блокпоста как такового там не было. Лишь один постовой играл с ручной крысой, дразня ее куском гриба на длинной нитке. Пройти мимо такого ротозея не составило бы труда, но Николаю не хотелось привлекать к себе лишнее внимание. Его рука распухла и кровоточила. Он наспех перебинтовал ее куском ткани, оторванной от подкладки, и зашагал по станции. Отсюда было два пути, не считая обратного -- дальше по кольцу или к красным. Николай решил двигаться по кольцу. Постовые между станциями Ганзы не особо проверяли документы у людей, переходящих между станциями Содружества. Другое дело обстояло с переходом на красную Комсомольскую. Здесь стоял металлический заслон с бойницами и трое хорошо экипированных бойцов. Несмотря на перемирие, стороны боялись провокаций, поэтому старались обезопасить себя. Со станции в сторону Курской как раз выходила группа людей. Переход был длинный, поэтому люди предпочитали преодолевать его на дрезине либо группой. Николай поспешил в их сторону, чтобы присоединиться к группе.
  -- Стой! - крикнул кто-то сзади.
   Николай обернулся и увидел идущего к нему бойца, игравшего с крысой. Черт! Какой же он дурак - от дрезины за ним тянулась целая вереница из кровавых капель. Из-за повязки кровь больше не капала, но видный след явно давал понять, кто его оставил. Николай сделал вид, что не услышал и зашагал быстрее в надежде, что дотошный постовой отстанет.
  -- Да стой же ты! Кому говорю!
   Не отстанет. Николай побежал, постовой тоже. Бойцы возле перехода заметили эту странную погоню и решили помочь товарищу, выбежав наперерез Николаю. Однако он на ходу снес одного из них и легким движением перехватил автомат. Постовой закричал и потянулся за пистолетом, торчащим из кобуры. Николай оказался проворней и заехал ему прикладом в челюсть. Один из экипированных бойцов уже вкинул автомат и передергивал затвор. Николай успел это сделать быстрее и раздал короткую очередь по рукам бойца. Выстрелы эхом разнеслись по станции. Постовые на ходу доставали оружие и сбегались к стрелявшему. Второй боец все же успел выстрелить. Одна пуля попала Николаю в левое плечо, развернув мужчину вокруг своей оси. Он чудом устоял на ногах и, вскинув автомат одной рукой, дал длинную очередь. Пули звонко застучали по металлическому заслону, окрашивая его свежей кровью убитого бойца. Так Николай повторно подписал себе смертный приговор на Ганзе. Автомат с лязгом упал на пол. Со стороны туннеля на Курскую уже бежали бойцы, стреляя на ходу. Николай подбежал к заслону и со стоном одной рукой отодвинул тяжелый засов. Распахнув дверь, он вывалился в переход и побежал. Все повторялось. Тот же самый переход. Сзади бегут ганзейцы и стреляют ему в спину. Ему даже в какой-то момент показалось, что он слышит позади себя тяжелое дыхание бегущего Лешки. Да только теперь они бежали в обратную сторону. Топот ног, выстрелы. Лешка падает. Николай даже остановился, но сразу же понял, что эту картину ему рисует собственное воображение. Никакого Лешки тут нет и быть не может. Николай увидел пограничную заставу красных. Под потолком горела мощная лампа, а кумачевые полотна свисали по обеим сторонам перехода.
  -- Стой! Стрелять буду! - закричал боец в зеленой униформе и фуражке с красной звездой. Дуло автомата смотрело на Николая.
   - Я сдаюсь! - крикнул он.
  -- Медленно подошел сюда, руки задрал вверх. Без шуток. Стреляю на поражение.
   Николай попытался поднять простреленную руку, но она висела плетью и не слушалась. Резкая боль напомнила о засевшей пуле.
  -- Я не могу поднять руку, - выкрикнул он, - она у меня прострелена.
  -- Сюда иди! Медленно!
   Теперь Николай увидел того, с кем перекрикивался. Худосочный мужик лет сорока в круглых очках держал его на прицеле. По бокам от него стояли крепкие бойцы в бронежилетах с нацеленным оружием. На свет выбежали несколько постовых и уже знакомый боец Ганзы, преследовавшие Николая.
  -- Всем стоять! - заорал мужик в фуражке.
   Защелкали затворы его сослуживцев. С двух сторон друг на друга смотрели стволы орудий, а между ними стоял Николай.
  -- Спокойно! - выкрикнул ганзеец. - Это преступник, он совершил тяжкое преступление. Мы его заберем и спокойно уйдем.
  -- Это мне решать, кто уйдет, а кто нет, - ответил красный, - он на нашей территории.
  -- Ты, - крикнул мужик Николаю, - сюда подошел! Быстро.
   Николай понимал, что от ганзейцев он получит лишь пулю. Конечно, пуля ему, скорее всего, светила и у красных, но был шанс остаться в живых, поэтому он решительно подошел к красноармейцу.
  -- Пошли вон, - прошипел тот.
  -- Вы не имеете права! - возразил ганзеец.
  -- Валите отсюда! - заорал красный и дал короткую очередь в потолок, осыпав ганзейцев кусками штукатурки.
   Очевидно, этот мужик был на хорошем счету, раз мог себя так вести в сложившейся ситуации. Ганзейцы оказались в проигрышной позиции, стоя посреди открытого пространства.
  -- Я это так не оставлю, - прошипел боец, - пошли отсюда, парни.
   Когда группа преследователей скрылась из вида, Николай посмотрел на мужика в фуражке.
  -- Спасибо, - сказал он.
  -- Не благодари, - ответил мужик.
   Удар приклада отправил Николая в глубокий нокаут.
   Глава 10. В заключении
  -- Так громче, музыка, играй победу. Мы победили, и враг бежит, бежит, бежит. Так за Царя, за Родину, за Веру мы грянем громкое "ура!", "ура!", "ура!"
   Кто-то исступленно голосил прямо над ухом Николая. Затылок ныл, но не так сильно, как после взрыва в туннеле на Ботанический сад. Николай лежал в тесной комнатушке, единственный выход из которой закрывала решетчатая дверь. Рядом сидел старик с длинными седыми волосами и беззубым ртом пел песню. Увидев, что заключенный пришел в себя, он остановился на полуслове и усмехнулся:
  -- Очнулся, сердешный. Тоже врагом народа стал.
  -- Отец, - простонал Николай, прислонившись к стене, - от твоего пения любой нормальный человек с катушек слетит и врагом народа станет.
  -- Эх, молодежь, - заклокотал старик, - не понимаете ничего. Небось и не слышали ничего, как люди при Империи жили. А я слышал. Я всё знаю. При царе порядок был. А пришли эти красные и перестреляли всех. Вот и живем теперь, как крысы в норах. Царь бы не допустил, царь знал.
  -- Если ты про Николая Второго, то я знаю. Учебник истории читал. Да только причем он к ядерной войне? Он за сто лет до нее умер.
  -- Всё у вас так просто. А ведь он мира хотел. Не допустил бы... А они мне не верят, говорят, что я антисоветскую агитацию развожу. Расстрелять теперь вот хотят, ироды.
  -- Вот ты заладил "не допустил бы" да "не допустил бы". Что теперь мы можем сделать? Не знал ты что ли, что тебе за твои слова будет?
  -- А что делать? К "белым" пробиваться.
   Николай изумленно поглядел на старика. Про "черных" с ВДНХ он знал по своему опыту, но про каких-то "белых" слышал впервые.
  -- К "белым"? - переспросил он.
  -- Ага, к ним самым. К белогвардейцам.
   Тут всё стало на свои места. Старик явно выжил из ума.
  -- Да где же они, твои белогвардейцы?
  -- Знамо где, - со знанием дела кивнул старик, - за Профсоюзной... Или за Чертановской. Но они точно есть. Уж я знаю.
  -- Так откуда ж они там взялись? - разговор явно заинтересовал Николая.
  -- Так говорят, что ихние сталкеры из театра целую кучу белогвардейской униформы притащили. Вот они там себе монархию и возродили. Обращаются друг к другу не иначе как "ваше благородие". У них там одна или две станции, а может и больше.
  -- А чего ж я за столько лет о них ничего не слышал?
  -- Ты не слыхал, а я слыхал. Вот доберусь до них и стану "вашим благородием", а не "товарищем". Говаривают, они силы копят. И скоро во всем метро монархию восстановят.
  -- Опять ты за своё! - сказал конвоир, отпирая двери. Он подошел к Николаю и, больно ткнув его в бок носком сапога, добавил, - На выход.
   Ему завязали руки и повели по длинным слабо освещенным коридорам. Где-то плакал ребенок, в нос бил резкий запах гнили.
  -- Куда меня ведут? - спросил, наконец, пленный.
  -- Не разговаривать! - выкрикнул конвоир и ткнул его промеж лопаток дулом автомата.
   Больное плечо заныло, и Николай застонал. Наконец его подвели к металлическим дверям. Открыв двери, его протолкнули вперед, а сам конвоир встал в дверном проеме.
  -- Товарищ комиссар, заключенный доставлен.
  -- Свободен, - ответил сидящий за дубовым столом мужик, и конвоир поспешно вышел.
   Николай сразу узнал этого мужика. Он тогда стоял возле бойцов на переходе к Ганзе. Комиссар. Теперь понятно, почему он так позволял себе общаться с ганзейцами.
  -- Фамилия, имя, отчество? - сходу спросил дознаватель.
  -- Лещин Николай Иванович.
  -- С какой целью пытались проникнуть на территорию Советского государства?
  -- Послушайте, - начал Николай, - мне абсолютно нет дела до вашей политической игры. Я всего лишь хочу попасть на Полис.
  -- Шпион, значит, - подытожил комиссар.
  -- Какой еще шпион?
  -- Товарищ Москвин приказал не церемониться со шпионами, а расстреливать на месте. Признайся, на кого шпионишь, и умрешь быстро. Иначе будешь умирать долго и мучительно.
  -- Да вы в своем уме? - закричал Николай. - У меня дипломатическая миссия. Посмотрите пропуск в моем паспорте.
  -- Да видел я уже всё. И с буржуями говорил. Ты у них бойцов перестрелял, чтобы к нам прорваться. Вот и хочу узнать -- с какой целью.
  -- Вы не понимаете. У меня дело чрезвычайной важности. Свяжитесь с Полисом, меня там ждут.
  -- Еще чего захотел. Не хочешь рассказывать -- не надо. Отправим на Лубянку, там тебя быстро расколют. Конвой! Увести заключенного.
   Николая вернули в камеру. Старика здесь уже не было. Куда он делся, Николай спрашивать не стал. Хотелось хоть немного верить, что он все-таки добрался до белогвардейцев и теперь поет беззубым ртом, прославляя царя, а не лежит в какой-то яме с простреленной головой. Николай уснул.
  -- Так громче, музыка, играй победу. Мы победили, и враг бежит, бежит, бежит. Так за Царя, за Родину, за Веру мы грянем громкое "ура!", "ура!", "ура!" - раздается детский голос.
   Николай видит, что перед ним ровной шеренгой в белых рубашках стоят дети и звонкими голосами поют песню, услышанную ранее от старика. Среди остальных стоит и его сын. Он улыбается, и его голос льется вокруг, заглушая голоса остальных мальчиков. В руках у Николая винтовка. Он направляет ее прямо в лицо сыну. По обе стороны от него стоят вооруженные красные и тоже целятся в детей. Выстрел.
   Николай проснулся в холодном поту. Нет, он не стрелял в сына, но выстрел слышал отчетливо. Или это был не выстрел? Это противно скрипнула дверь. Возле нее стояли двое. Здоровые. Без лишних слов они принялись охаживать Николая сапогами. Улучив момент, он все-таки умудрился заехать по морде одному из них, от чего его стали бить еще яростнее. Темнота вокруг стала непроглядной. В себя пришел он, лежа на дрезине. Руки и ноги оказались связанными, на голове мешок. Из разбитых губ в рот стекала кровь. Зубы вроде на месте, хоть и порядком шатаются. Николай понял, что его куда-то везут. Это хорошо. Если бы хотели расстрелять, то без особых церемоний просто вывели бы за блокпост и пустили пулю в затылок. Если он жив, значит еще зачем-то нужен. Конвоир заметил шевеление, поэтому наступил каблуком пленному на живот.
  -- Проснулся, родной? Ты мне, сука, еще за сломанный нос ответишь. Жалко, что комиссар не разрешил тебя до смерти забить. Мы кровь проливаем, а вы, враги народа, нам так и норовите со спины удар нанести.
  -- Борисов, заткнись уже, - донесся грубый мужской голос, - когда это ты кровь проливал? Во время войны с Ганзой ты еще мамкину сиську сосал, а сейчас только с заключенными и воюешь.
  -- А ты, Кузьмич, - ответил конвоир, - помолчал бы. Я вот скажу товарищу комиссару, что ты антисоветскую агитацию разводишь - рядом с этим врагом народа окажешься.
  -- Да кто же тебе поверит, сучий ты сын? Папашку своего уже оклеветал, чтобы должность получить. А он ведь честный человек был. Чужого никогда не брал, хоть и заведовал продовольственным складом. Мать твоя с горя повесилась.
  -- Брал, не брал. Ты откуда знаешь? Он сам подписал, что украл целую партию тушенки. И это в такие времена, когда мы испытываем острый дефицит продовольствия.
  -- Ты где слов таких понабрался? Дефицит! Тебе раскаленный гвоздь под ноготь засунешь, сам что угодно подпишешь. Ты про Павлика Морозова книжку читал?
  -- Я Ленина читал! - выпалил конвоир.
  -- И много понял?
  -- Что? Ты сомневаешься в мудрости вождя мирового пролетариата?
  -- Да я в твоей мудрости сомневаюсь, дурак.
  -- Да я на тебя донос напишу!
  -- Пиши-пиши, если писать умеешь. Ты думаешь, я не знаю, кто Галку изнасиловал? Она молчит, боится говорить, запугали ее. А ведь совсем девчонка еще. Без отца растет. Смелым мужиком был. Ворон ради нас каждый день на поверхность ходил. А я-то видел, как ты на нее глаз положил.
  -- Да... Ты... - запнулся Борисов, - никто не поверит! Не докажете! Не имеете права!
  -- Ого, раскричался. О правах вспомнил. А мне ничего доказывать не надо. Комиссар докажет. Ты ему всё подпишешь. И за Галку подпишешься, и даже за покушение на товарища Москвина.
  -- Я... Я... - конвоир жадно хватал ртом воздух, напоминая выброшенную на берег рыбу. Лицо его побледнело, на лбу выступили капли холодного пота.
  -- Что же ты замолчал, герой? Думал, что старый Кузьмич ничего не может. Гоняет тут дрезину туда-сюда, бояться тебя должен. Уважать. Да я за свою жизнь трех сыновей вырастил. И схоронил их. Они героями погибли. А ты...
   В разговор вмешались чужие голоса. Дрезина проехала мимо блокпоста и сбавила ход. Кузьмич и Борисов притихли. Они явно не желали, чтобы их разговор услышал кто-то еще. Николая они в расчет не брали. Таких врагов народа, ставших случайными попутчиками, было немало. Но жизнь их длилась недолго. Из застенок Лубянки эти пассажиры никогда не возвращались.
  
  -- Фамилия, имя, отчество?
   И снова тот же самый вопрос. Какой смыл на него отвечать? Все равно никто не придет на его могилу. Разве что сын. А что сын? Отец пропал без вести. Натворил дел на Ганзе, сбежал к красным. И дальнейшая его судьба не известна. Гришку не оставят, вырастят всей станцией. Николая на ВДНХ уважают, поэтому о мальчике позаботятся. И будет он знать, что его отец -- ганзейский преступник, да еще и враг народа в придачу. Уже две крупнейшие группировки метрополитена поставили на нем крест. А какое ему дело? А какое пожирателям дело? Ворвутся они в метро, и им будет все равно, кто враг народа, а кто герой, написавший донос на отца. Разорвут в клочья и красного, и ганзейца. Был у большевиков такой термин "уравниловка". Вот пожиратели теперь всех и уровняют. И ВДНХ тоже уровняют. Какая теперь разница, кто воспитает Гришку? Не дойдет до этого. Войну с пожирателями они уже проиграли. Еще до ее начала. Им бы объединиться, выступить единым фронтом. Так нет же. Тут тебе и враги народа, и расово правильные фашисты, и гордые ганзейцы. И все друг друга ненавидят. А ведь совсем недавно он бился на поверхности с пожирателями, стоя плечом к плечу рядом с такими разными людьми. И тому красному сталкеру не было дела до всей этой идеологической подоплеки. Он бился за жителей метро. Как его кстати звали? Ворон что ли?
   И тут Николая что-то кольнуло в сердце. О чем там Кузьмич с конвоиром говорил? Галка сиротой растет? Без отца растет? Ворон на поверхность ходил? Не может быть. Он убеждал себя, что это просто совпадение, что кличка Ворон не такая уж и редкая. Но тут же вырисовывал себе иную картину. Смелый сталкер гибнет, защищая метро от монстров, а вскоре ублюдочная тыловая крыса Борисов насилует его дочку. От такой картины у Николая на шее вздулись вены. Ненависть разрывала его изнутри. Он жалел, что смог лишь сломать нос этому нелюдю. Если бы он знал это тогда, то мертвой хваткой бы вцепился в горло врагу и не отпускал, пока тот не свалился бы замертво на холодный пол камеры.
  -- Фамилия, имя, отчество! - голос вырвал Николая из раздумий.
   Перед ним сидел в офицерской форме растолстевший мужик. В лицо бил свет фонаря, закрепленного на штативе. Возле дверей стоял Борисов и довольно улыбался. Николай попытался пошевелить руками. Они связаны за спиной. Узлы крепкие, распутать не получится. Что же, придется подыграть.
  -- Лещин Николай Иванович.
  -- С какой целью пытались проникнуть на Красную линию?
  -- С целью совершить покушение на товарища Москвина, - Николай решил играть до последнего.
   Глаза толстяка округлились, а с лица Борисова слетела ухмылка. Такого ответа они явно не ожидали. Толстяк удивленно посмотрел на конвоира, но тот лишь пожал плечами.
  -- Как Вы собирались это сделать?
  -- Инсценировал побег от пограничников Ганзы, предварительно был ранен для должного вида. Считал, что товарищ Москвин захочет лично со мной побеседовать. Но был разоблачен комиссаром на Комсомольской, поэтому решил сознаться в содеянном в надежде на справедливый суд.
  -- Кто давал указания? - допрос явно не походил на те, что толстяк проводил ранее. Кто-то украл ящик с патронами, кто-то рассказывал антисоветские анекдоты, но тут было что-то неординарное.
  -- Послушайте, это очень сложная схема. Дайте мне карандаш и лист бумаги, я всё подробно опишу.
  -- Развяжи ему руки, - сказал толстяк и подвинул к заключенному лист на удивление белой бумаги и заостренный карандаш.
   Борисов подошел сзади и снял веревки. Николай некоторое время растирал затекшие руки, затем взял карандаш и начал писать. То, что Борисов увлеченно заглядывает ему через плечо, подбросило свежую идею. Николай умышленно навалился на стол, закрывая собой лист бумаги от взгляда конвоира. Борисов подошел вплотную, чтобы всё видеть. Резко выпрямившись, Николай занес заостренный карандаш над лицом Борисова. Он хотел с размаху засадить его в глаз конвоиру и как можно глубже. Но в последний момент голова противника машинально дернулась в сторону, поэтому карандаш вместо глаза увяз в мясистой щеке конвоира. Борисов как-то по-бабски завизжал, схватившись обеими руками за лицо. Толстый следователь выхватил из кобуры пистолет, но мечущийся из стороны в сторону Борисов мешал ему толком прицелится. Николай распахнул двери и выскочил наружу, отбросив в сторону второго конвоира, который стоял за дверью.
  -- Охрана! - кричал следователь. - Мать вашу! Держите его! Он нужен мне живым!
   Николай бежал, не разбирая дороги. Судя по всему, он оказался в административном секторе, так как никого из гражданских на пути ему не попадалось. За ним гнались. Он еще не видел, сколько там человек, но слышал по топоту сапог, что около десятка. В итоге он забежал в тупик. Металлическая заслонка свидетельствовала, что дальше прохода нет. Не было и пути назад, из-за поворота выбежали вооруженные солдаты.
  -- Не стрелять! - раздался знакомый голос следователя. - В карцер его.
  
   Николай даже не мог представить, что такое карцер в понимании следователя с Лубянки. Карцером оказалось широкое отверстие в полу глубиной в несколько метров. Раньше оно предназначалось для сброса отходов. Теперь здесь держали людей. Хотя и первоначальная цель также оставалась в силе. Николай попал сюда не один. Тут содержались еще двое -- старик, одетый в рваное рубище, и заросший мужчина в неплохой, но очень грязной одежде. Как он выяснил со временем, мужчину звали тоже Николаем. Вот так и встретились два Николая на дне вонючей ямы. А старик оказался слепым.
  -- Тот самый Слепой? - переспросил Николай.
  -- Тот самый, - ответил собеседник, - они его тут уже давно держат. Хотят, чтобы на них работал. А он всегда отвечает одно и то же "Я сам по себе".
   Многие не верили в то, что Слепой существует на самом деле. Да и как в такое поверишь? С рождения слепой мальчик оказался в метро во время бомбардировки. Родители его остались снаружи. Первое время ему приходилось очень тяжело, однако через пару лет он открыл в себе удивительную способность. Слепой видел метро. Он не видел людей, стоящих перед ним, но четко видел туннели. Причем на километры вперед. Как будто кто-то другой показывал ему их. Слепой всегда знал, как и куда пройти. Он знал, когда туннель представлял опасность для путников. Всю свою жизнь он водил людей по паутине метро. При этом слепой не брал за свои услуги ни патрона, соглашаясь лишь на еду. Ему сейчас было около тридцати лет, но выглядел он как глубокий старец. Все лицо покрывала сеть морщин, а незрячие глаза смотрели куда-то вдаль. Люди так и прозвали уникального проводника -- Слепой. Многие лидеры хотели иметь такого союзника, но у слепого был лишь один ответ "Я сам по себе". И вот теперь он смиренно сидел в яме в тщетных ожиданиях красных сделать его своим личным проводником. Чего они только ему ни обещали -- уважение, должность, продукты. Но в ответ звучало лишь "Я сам по себе". Кто-то из комиссаров даже давал слово провести сложную операцию, чтобы подарить пленнику зрение. Но и это не имело никакого успеха. Разумеется, никто лишний не знал, что Слепого держат в плену. Многие жители метро были обязаны жизнью проводнику, поэтому всеми силами заступились бы за него. Но Слепой жил отшельником, поэтому его пропажу никто не заметил. Мало ли, где он бродит сейчас? Но из карцера Лубянки простого выхода не было.
  -- А сам-то как здесь оказался? - спросил Николай собеседника, с которым уже успел подружиться.
  -- Да это совсем глупая история. Когда всё началось, я спустился в метро вместе со своей овчаркой Линдой. Люди еще ругались, что детей не успели спасти, а я животное привел. А через неделю Линда родила четверых щенков. Тут уж совсем на меня все взъелись, что лишние рты появились. Пришлось отдавать им свой паек. Не поднялась у меня рука убить их, но и никому другому я не позволял. Линда через пару недель умерла. Думаю, что отравил кто-то. А мой отчим что-то не поделил со станционным ментом, и тот его застрелил. Как сейчас это помню. Я не сильно его жалел. Он сошелся с мамой незадолго до катастрофы и относился ко мне весьма холодно. Самыми близкими для меня остались эти четыре комка шерсти. Так вот, со временем щенки подросли, и у одного мужика, который раньше кинологом работал возникла идея тренировать их. Представляешь, четыре тренированных овчарки? С таким успехом мы стали их разводить и продавать на соседние станции. Я неплохо на этом заработал. Да и кинолог тот в накладе не остался со своим умением тренировать собак. А тут мне от Рейха крупный заказ пришел. Я с ними сделку и провернул. А потом выловили меня красные и за помощь фашистам в яму кинули. Я им объяснял, что я простой торговец. Мне плевать на все коммунистические идеалы или дело фюрера. Да они и слушать не хотели. Это мне потом один из красноперых нашептал, что заказал меня тот кинолог. Решил под себя мое дело подмять. Договорился он с красными, уж не знаю как, чтобы они от меня избавились. Отморозков каких-нибудь для этого дела он не решился нанимать. Проболтаются еще по пьяни. А эти ребята не шутят. Вот уже вторую неделю тут сижу. Они бы меня расстреляли, да один из комиссаров заступился. Ему когда-то одна из моих собак жизнь спасла. С упырем сцепилась. Упырь ее в клочья порвал, а она все не отпускала хватку, хозяина защищала. Вот и держат меня тут. Но то, что я отсюда не выберусь, я уже знаю наверняка.
  -- Жизнь покажет, - ответил Николай и похлопал мужчину по плечу.
   На дне вонючей ямы дни тянулись долго. Иногда сверху кидали куски еды, иногда сливали помои. Несколько раз спускали веревочную лестницу, чтобы увести на допрос Слепого. У Николая началось загноение плеча, ганзейская пуля прочно засела внутри, а жуткие антисанитарные условия лишь усугубили ситуацию. В какой-то момент он просто потерял сознание и больше в него не возвращался. Все его тело трясло, пот катился градом. Николай лишь время от времени стонал. Все попытки докричаться до конвоиров игнорировались.
  -- Твари! - кричал снизу собаковод Коля. - Он же умрет! Вы слышите меня?
  -- Они не ответят, - внезапно подал голос Слепой, который обычно был немногословен.
  -- Что же мне делать?
  -- Я всё сделаю.
   Слепой поднялся в полный рост и вышел на центр ямы, чтобы его было видно в луче неяркого света.
  -- Я согласен! - его басистый голос, усиленный эхом, вылетел из ямы.
   Слепой стоял неподвижно, глядя вверх невидящими глазами. Казалось, что красные не обратили на него внимания, но он чего-то ждал. Наконец сверху слетел край веревочной лестницы, и старик начал медленно по ней взбираться. Наверху его подхватили под руки и куда-то увели. Лестницу затащили обратно. Прошло около часа, и в яму спустились два солдата. Они без лишних слов подобрали Николая и с помощью веревки подняли его наверх. Ноги отказывались держать изможденное тело, поэтому Николай рухнул прямо на грязный пол.
  
   Глава 11. Железный крест
  -- Живой? - спросил знакомый голос.
   Николай лежал на жесткой деревянной койке без матраса, над ним склонился человек. Когда резкость в глазах вернулась в норму, он увидел перед собой морщинистое лицо за полтинник. Николай потрогал больное плечо, которое стягивала тугая повязка.
  -- Не переживай, они тебя подлатали, чтобы слепому показать.
  -- Слепому? - переспросил раненый.
  -- Ага, - ответил собеседник, - он с тобой в яме сидел. Слепой согласился им помочь в обмен на то, что тебя вылечат.
  -- Как помочь?
  -- Ну, брат, это уже мне не известно. Кстати, меня зовут Григорий, но для всех я Кузьмич.
  -- Кузьмич... там... на дрезине.
  -- Ага, он самый.
  -- Николай, - ответил он и протянул руку.
   Комната, где они находились, оказалась не очень большой. Вдоль одной стены стояли грубо сколоченные койки. Одна дверь с решеткой. Нечто подобное Николай уже видел раньше, когда попал в плен к красным.
  -- Где это мы? - удивился он.
  -- В камере смертников. Завтра нас поведут на эшафот как изменников Родины.
  -- И тебя?
  -- И меня. Борисов таки добился своего, сученок. Подбросил мне в вещи несколько листовок с рейха, которые изъял у ихнего агитатора.
  -- Так, а ты что, не мог оправдаться?
  -- Да кто меня слушать будет? Я простой водитель дрезины, а он на хорошем счету.
  -- Ну, про девочку ты хоть им рассказал.
  -- Рассказал... Не поверили. Он ее запугал, она молчать будет. А кто изменнику Родины поверит.
   Николай всмотрелся в лицо Кузьмича и только сейчас заметил сильные гематомы. Кузьмича били и весьма нещадно. С большой долей вероятности можно было догадываться, что в избиении Борисов также принимал непосредственное участие.
  -- А что за листовки? - спросил Николай.
  -- А это ты у него спроси, - ответил мужчина и кивнул куда-то в угол.
   В темном углу, свернувшись на койке, спал человек. Лицо его было повернуто к стене, поэтому Николай видел лишь сгорбленную спину.
  -- Кто это? - спросил он.
  -- Агитатор с Рейха. Прибыл под видом челнока. А потом тут затаился. Чудом вычислили, а когда обыск проводили, то целую стопку макулатуры нашли. Завтра с нами на эшафот пойдет.
   Всю ночь Николай проговорил с Кузьмичом. Агитатор с рейха время от времени что-то бубнил под нос и храпел. Кузьмич оказался хорошим собеседником. Он без страха рассказывал о жизни на Красной линии, о показном благополучии и реальной нищете. За такие слова можно было схлопотать пулю, но чего бояться человеку, которому суждено умереть через несколько часов. В свою очередь Николай рассказал о битве с пожирателями на поверхности, спросив и о красном сталкере.
  -- Да, Ворон, был у нас такой. Только это не столько прозвище, сколько фамилия. Так за ним и закрепилось. Погиб он. Его начальство на Полис снарядило для какой-то важной миссии, а потом только похоронку с Полиса прислали. Дочка его Галка одна осталась. Ворон ее сам растил. А Борисов, сука, с ней такое сотворил.
  -- Кузьмич, если я каким-то чудом выживу, я Борисова убью. Я только о том жалею, что не смог сделать этого раньше.
  -- Слышал я, - усмехнулся мужичок, - ты ему карандаш в жирную морду засадил.
  -- Неужели он так громко визжал, что даже ты услышал? - усмехнулся Николай.
   Решетчатая дверь отворилась, за ней стояло несколько автоматчиков.
  -- На выход, смертнички, - произнес тот, что стоял ближе всех к заключенным.
  
   Хорошо вооруженная группа людей продвигалась по туннелю. Впереди под прицелами автоматчиков шагал Слепой.
   - Ты уверен, что нам сюда? - спросил его офицер, когда Слепой свернул в боковое ответвление.
   Слепой лишь кивнул и пошел дальше. Красные двинулись следом. Несколько раз им приходилось проталкиваться в узкие щели и сбивать прикладами массивные засовы с решеток.
   - Слепой, - вновь подал голос офицер, - ты помнишь наш уговор. Проведешь нас в то место, откуда пригнали технику, из которой спалили черных, и ты свободен.
   В ответ очередной кивок. Группа медленно, но уверенно продвигалась к цели. Слепой их вел правильно - за всё время пути им не попалось ни одного монстра и ни одной аномалии. После выхода из очередного бокового ответвления под ногами снова потянулись рельсы.
   - Метро-2, - негромко произнес офицер, - мы на верном пути.
   Кивок в ответ. Сердце офицера бешено колотилось, хотя он и не подавал виду. Заветная цель была где-то рядом. В случае успеха его ждала головокружительная карьера. Он настолько погрузился в свои мысли, что не сразу заметил, как Слепой остановился.
   - Чего стал? - выкрикнул красный.
   - Пришли, - тихо ответил проводник.
   - Куда, мать твою пришли?
   Слепой ничего не ответил, а лишь продолжал стоять. Офицер хотел подтолкнуть его дулом автомата в спину, но что-то его насторожило. Казалось, что все фонари как будто разом притухли. Или же это вокруг темнее стало?
   - Слепой, мать твою, - испуганно заговорил офицер, - чего мы стоим. Нужно идти.
   - Мы пришли, - повторил проводник.
   И тут офицера, словно током, прошибло. Его лоб покрылся испариной от внезапной догадки.
   - Куда ты завел нас, Сусанин хренов?! - закричал красный.
   Ответа не последовало. Короткая автоматная очередь в нескольких местах прошила тело мужчины. Слепой без признаков жизни рухнул на рельсы.
   - Бойцы, нам нужно убираться отсюда, пока не поздно! - кричал офицер. - Кто запомнил дорогу обратно?
   Оказалось, что никто даже об этом и не думал. Все полагались на Слепого, который проведет откуда угодно и куда угодно. Офицер сделал несколько шагов в обратном направлении, но тут разом погасли фонарики. Хотя это лишь сначала так показалось. Диоды горели в полную силу, но никакого освещения не давали вовсе. А затем тьма поглотила и звуки. Офицер что-то истошно голосил, но не слышал даже самого себя. Их предсмертные крики так и увязли в воздухе.
  
   Показательная казнь, что может быть веселее. Толпы ротозеев собрались на перроне Лубянки, чтобы поглазеть на экзекуцию. Наспех сколоченный эшафот, вровень с перроном, три свисающих петли. Смертников со связанными за спиной руками загнали на помост и накинули веревки на шеи. Вперед вышел комиссар в парадной форме.
  -- За совершенное преступление против Красной линии изменник Родины Пекарев Григорий Кузьмич приговаривается к высшей мере наказания в виде повешения.
   Толпа оживленно залепетала. Николай с презрением посмотрел на этих людей. Грязные, голодные, жалкие существа. А сейчас они радуются тому, что умрут люди. Ему стало смешно, когда он подумал о том, как пожиратели проведут "уравниловку". Комиссар недовольно посмотрел на улыбку Николая и жестом дал знак привести приговор в исполнение. Красноармеец потянул первый рычаг, и Кузьмич по пояс ушел в помост. Николай не хотел видеть его предсмертные муки, поэтому отвел взгляд. Толпа радостно ликовала. Среди них Николай заметил несколько подозрительных фигур, лица которых скрывали капюшоны. В отличие от остальных, они стояли молча, рассредоточившись среди жителей станции. Наступила очередь агитатора с рейха.
  -- За совершенное преступление против Красной линии враг народа Ганс Грохман, он же Иванов Константин Романович, приговаривается к высшей мере наказания в виде повешения.
   Взмах руки... Люди в капюшонах переглянулись. Падения не последовало. Комиссар недовольно посмотрел на красноармейца и застыл в изумлении. Палач с выпученными глазами и открытым ртом оседал на помост. В его лбу виднелось пулевое отверстие. Секундой позже пуля сразила и комиссара. Стреляли почти бесшумно, поэтому люди не сразу поняли, что происходит. Закричала какая-то женщина, и вслед за ней крики ужаса наполнили место казни. Люди в капюшонах взлетели на помост и освободили агитатора. Один из людей оставался на перроне и жестами давал указания. Внезапно он замер, пристально глядя на Николая. Замешательство быстро сменилось решительностью, и кивком он дал распоряжение освободить и его. Взяв смертников в кольцо, незнакомцы отправились быстрым шагом в переход на Кузнецкий мост. Их фонари высветили несколько тел красных пограничников. Все они были убиты одиночными выстрелами в голову. Очевидно, пограничники даже не успели вскинуть оружие. Диверсанты стремительно пронеслись по станции, расталкивая торговцев и путников, спрыгнув на рельсы. Тут их ждала заведенная мотодрезина и еще один боец. Люди быстро запрыгнули в кузов и поехали в сторону Пушкинской, принадлежавшей Четвертому Рейху.
  
   Возле въезда на станцию жители станции соорудили заслон. Пограничники рейха радостно встречали прибывшую группу диверсантов, размахивая оружием над головой. Люди спрыгнули с дрезины и взобрались на перрон. Теперь они уже скинули капюшоны, показав лица.
  -- Роберт, ты просто счастливчик, - сказал один из них, похлопывая агитатора по плечу, - рад снова тебя видеть, брат.
   Остальные диверсанты обступили спасенного и начали подбадривать его. Лишь один в упор смотрел на Николая. Лицо этого человека было иссечено глубокими шрамами, одного глаза не было. Вместе с тем оно казалось Николаю знакомым.
  -- Привет, Коля, - наконец сказал командир группы диверсантов.
  -- Лешка?!
  
   Лешка жил в просторной комнате в элитной части станции. Здесь его уважали и ценили. Семьей он так и не обзавелся.
  -- Какая баба захочет жить с таким уродом? - говорил он. - Одно дело уважать и бояться, а другое дело выйти замуж.
  -- Кто с тобой такое сделал? - спросил Николай.
  -- Ты, Коля. Ты...
  -- Я? - удивился собеседник.
  -- Ты, когда оставил меня в том переходе. А я ведь все ждал, что ты вернешься за мной.
  -- Но я думал, что ты погиб.
  -- Вот, как ты думаешь о своем лучшем друге. Три года я провел в тюрьме на Театральной. Они не спешили меня убивать, нет. Им доставляло удовольствие меня истязать. В этом они мастера. Настал тот день, когда я просто мечтал о смерти. А такого подарка они бы мне ни за что не преподнесли. Но судьба подарила мне еще один шанс. На годовщину Великой октябрьской революции начальство разрешило им немного расслабиться и в меру выпить. К моему счастью в тюрьму заглянул один красноармеец, который меру превысил. Он пришел поиздеваться надо мной. Эта красная свинья не раз принимала участия в избиениях заключенных. Он не ожидал, что у меня еще могут быть силы, чтобы сопротивляться. Как же он ошибался. Все эти годы я выжидал. Я даже сам не знал этого, это мои инстинкты выжидали подходящий момент. И они заставили меня совершить бросок. Красный даже не понял, что его убило. Все заняло около десяти секунд. На станции часы показывали ночное время, поэтому основное освещение отключили. От покойника мне достался всего лишь пистолет и его вещи, но это было уже что-то. Я накинул его телогрейку и натянул сапоги. Выход у меня был только один -- рейх. Дойдя до блокпоста, я увидел там четверых автоматчиков. Они не пили в это вечер, поэтому пришлось открыть стрельбу, чтобы выйти в туннель. Кажется, троих я точно убил. Один еще шевелился, когда у меня кончились патроны. У них стояла обшитая железом мотодрезина, на которой я приехал на Тверскую. На ней мы ездили и сегодня. Здесь я получил свое новое имя -- Отто. В честь Отто Скорцени. Меня взяли новобранцем в недавно созданную группу диверсантов. Долгое время я впитывал всё то, чему нас учил командир. Так я стал его заместителем, а затем и возглавил группу, когда он погиб на поверхности.
  -- И что вы делали сегодня на Лубянке, если не секрет? - поинтересовался гость.
  -- Роберт один из моих бойцов. Ганс Грохман -- его вымышленный образ на случай провала. Обычного агитатора не будут сильно допрашивать. Роберт готов был умереть, так и не раскрыв истинного назначения. Но я не смог позволить этим крысам вздернуть его. Уверен, что мне еще придется держать ответ за свой поступок. Но друзей не бросают. Не так ли, Коля?
  -- Лешка...
  -- Отто!
  -- Отто, я был уверен, что ты умер. Сколько раз я думал о том, что не смог тебя спасти. Если бы я мог только всё изменить... Я сам был в бегах.
  -- Ладно, что было -- то прошло. Сам ты как?
  -- Живу на ВДНХ. Долгое время был старшим смены. Недавно возглавил группу разведчиков.
  -- Хех, - усмехнулся Отто, - мы почти коллеги. Жена, дети?
  -- Есть сын. Григорий. Жена умерла.
  -- Соболезную... И как тебе там живется?
  -- Да черные нас порядком потрепали. А теперь еще и новая беда -- пожиратели.
  -- Слышал-слышал. А как на Лубянку попал?
  -- На Полис пробирался. Не желая того, пострелял ганзейцев, прибежал к красным. А они меня вздернуть решили.
  -- Не позавидуешь тебе. В этом плане Рейх куда более гостеприимный. Если ты конечно не унтерменьш.
  -- Кто? - переспросил Николай.
  -- Национальное меньшинство. Жид, кавказец, азиат.
  -- С каких это пор ты стал расистом?
  -- А кто тебе сказал, что я расист? Мне, честно говоря, глубоко плевать на все эти идеалы. Да, за такие речи меня бы самого вздернули, но ты здесь никто, а я уважаемый человек. Твоему слову никто не поверит. А ты даже не представляешь, что мне приходилось делать, чтобы доказать свою верность Рейху. Я для них образец для подражания. Великий и ужасный Отто. А знаешь что, Коля? Нам нужны такие люди, как ты. Оставайся у нас. Возьму тебя в свою группу. За сына не беспокойся. У меня есть связи, я доставлю его сюда.
  -- И мне придется убивать людей?
  -- Кого? Этих свиней с Ганзы и красных крыс? Вспомни, Коля, что они с нами сделали. Вспомни, как Ганза нас предала, хотя обещала гражданство. А красные? Мне они изуродовали тело и душу. Тебя я вообще из петли вынул. И ты их еще жалеешь? На войне мы их укладывали рядами, а теперь у тебя совесть проснулась.
   Николай вдруг представил себе образ Борисова. Этого человека он бы убил без колебаний. Но ведь были еще и Кузьмич, и Ворон. Разве они заслуживали смерти? А может Лешка прав? ВДНХ вот-вот потеряет своих союзников -- Рижскую и Алексеевскую. Еле их уговариваем остаться в союзе. А то им Ганза чуть ли не раем кажется.
  -- Коля, ты подумай хорошо. Красные и Ганза рано или поздно до тебя доберутся. Подумай о сыне. Они ведь вычислят его и отомстят ему за твои грешки. Рейх защитит тебя и твоего сына. Кто еще сможет за тебя вступиться?
  -- Селиванов...
  -- Ты с ним знаком, да? Этот отброс ничего не значит. Его держат только для грязной работы. Но если он кому-то помешает, то с ним церемониться не станут.
  -- Он мой друг.
  -- Друг! - выкрикнул Отто. - Так почему я, а не он вытащил тебя.
  -- Ты пришел не за мной, а за Робертом.
  -- Но, тем не менее, ты жив. Сидишь сейчас предо мной, пьешь чай. Хотя, кончено, для тебя это обычное пойло по сравнению с вашим грибным чаем. Только где сейчас твой грибной чай? Не хочешь прогуляться до ВДНХ, чайку попить? Куда ты сможешь податься с Рейха? Ты везде преступник.
  -- Мне нужно на Полис. Это очень важно.
  -- Ах, Полис! Они тебя просто используют и выбросят, как когда-то поступила Ганза. И зачем ты им сдался?
  -- Я помогаю им в борьбе с пожирателями.
  -- Ах, вот оно что! Ты и Селиванов -- две пешки в их игре. Почему они не используют своих сталкеров? Почему не призовут Орден?
  -- Они давали нам в помощь Першинга...
  -- Да, давали в помощь. Першингу уже давно пора на пенсию. А ты веришь в сказки, что спасешь метро от пожирателей. Поверь мне, если бы всё было так серьезно, как они говорят, то всё метро бы сплотилось вместе, чтобы спасти себя от вымирания. Но нет же. Коля, я был на поверхности. И хожу туда регулярно. Нашествие пожирателей -- не боле, чем страшная сказка детям на ночь. Обычная миграция каких-то ранее невиданных мутантов. Либо они скоро сами свалят, либо их перебьют. А ты подумай, кому выгодно, чтобы люди верили в пожирателей?
  -- Кому?
  -- Не догадываешься? Вот представь. Люди недовольны своим руководством станции, Ганза теряет авторитет, спрос на оружие с Кузнецкого моста падает, жители красной линии теряют веру в коммунистические идеалы. К чему это ведет? А тут -- пожиратели! И начальник станции нужен, чтобы осуществлять руководство станцией, и Ганза всех защитит, и оружие с Кузнецкого моста всем нужно. Продолжать? Это всеобщий заговор, Коля. Не более того. Не позволь им себя вновь оболванить.
  
   Черному не давала покоя одна вещь. Он давно смог уловить какой-то непонятный импульс, пронзавший всё вокруг. Этот импульс был очень мощным, но существо, издававшее его, вело себя как-то странно. Оно издавало лишь один-единственный импульс, расшифровать который он пока не мог. Черный обратил внимание еще на одну деталь. К тому месту, откуда существо передавало импульс, стекались всё новые и новые стаи особей, заполняющих город. Их уже скопилось около четырех сотен, несмотря на яростное сопротивление людей.
   Глава 12. Община
  
   Солнечный зайчик слепит глаза. Николай жмурится и видит веснушчатую девчушку, пускающую зайчиков небольшим зеркальцем. Он подходит к ней, но в этот момент ее кто-то зовет. Молодая женщина машет рукой. Девочка разворачивается и бежит к ней. Женщина приседает и протягивает к дочери руки. Когда между ними остается меньше метра, девочка прекращает бег. Нет, она не останавливается. Она просто замирает в воздухе, стоя на одной ножке. Белые носочки, сандалии, сарафан в красный горошек, две косички с красными резиночками, маленькое зеркальце в руке. Что-то затмевает солнце. Николай поднимает голову и видит десятки падающих ракет. Он не может пошевелиться и так и стоит с запрокинутой вверх головой. Он уже видит ракету, которая летит прямо на него. Ракета увеличивается в размерах, что можно отчетливо рассмотреть ее красный нос. Это конец.
   Николай резко выдохнул и вскочил с кровати, зацепив головой керосиновую лампу. Напротив него вскочил Лешка, держа в руки пистолет, направив ствол в лицо Николаю.
  -- Чего это ты? - удивился он.
  -- А ты чего? - переспросил Николай.
  -- Привык всегда держать ствол под рукой. Чего не спишь?
  -- Не могу привыкнуть к новому месту.
  -- Привыкай. Если надумаешь остаться, я похлопочу, чтобы тебе отдельную жилплощадь выделили. Не чета моей, конечно, но и не общий барак. А там, глядишь, и себе такую заслужишь. Отдыхай пока, я сегодня утром добьюсь для тебя места в гостевой палатке. Еще поговорим.
   Леша повернулся на бок и вскоре захрапел. Николай еще долго не мог уснуть, но все-таки задремал. Когда он проснулся, товарища уже не было. Николай твердо для себя решил, что не может оставаться на Рейхе. На его глазах погибло немало людей от когтей и клыков пожирателей. Сам он чуть не стал их добычей. Да и не тот он был человек, чтобы отсиживаться в стороне. Николай вышел из комнаты, чтобы отыскать товарища и сообщить о своем решении. Очевидно, станция только недавно проснулась. По перрону брели мужчины и женщины в одинаково выцветших одеждах. Чистая, но такая же выцветшая одежда, выданная Николаю товарищем, делала его частью монолитной толпы. Мужчина подошел к патрульному в черной куртке с трехлучевой свастикой на плече.
   - Боец, - обратился Николай, - где я могу найти Отто.
   Патрульный мельком глянул на Николая и махнул в противоположную сторону. В том направлении находилась массивная дверь с надписью VERBOTEN. А для тех, кто не был силен в немецком, под ней кривыми буквами было выведено "Вход воспрещен". Возле двери стоял дежурный, который проверял у входящих какие-то бумаги. Николай неспешно подошел к двери.
  -- Пропуск? - спросил дежурный. - Без пропуска вход запрещен. Отойдите.
   Николай не стал спорить, поэтому развернулся и зашагал обратно в сторону комнаты, в которой он остановился. В этот момент из дверей вышли два человека, увлеченные беседой. Один размахивал руками и пытался что-то доказать собеседнику.
  -- Нет, нет и еще раз нет. Мы еще абсолютно к этому не готовы, - кричал низкорослый располневший мужик.
  -- Если мы не запустим передатчики в ближайшие дни, может быть слишком поздно, - отвечал его высокий худощавый коллега.
  -- Я это прекрасно понимаю, но Рейх может пострадать...
   Заметив постороннего, ученые умолкли. Николай изобразил безразличие и вернулся в комнату дожидаться товарища, чтобы сообщить о своем решении. Когда Леша вернулся, Николай сходу обратился к нему:
  -- Леша, я не могу остаться на Рейхе.
  -- Отто.
  -- Да хрен с тобой, хоть Адольф. Я должен добраться до Полиса. Я хоть и взорвал переход с Ботанического сада, откуда они лезли, но рано или поздно пожиратели прорвутся в метро.
  -- Ты что несешь? Сам же говоришь, что взорвал переход. А если парочка уродов и прорвется в метро, то до твоего ВДНХ не доберутся. На Павелецкой вообще герма не закрывается. И ничего, сдерживают их. Да и зачем им в метро лезть? Так, случайно забредают.
  -- Я не могу...
  -- За сына переживаешь? Я сегодня же распоряжусь, чтоб его сюда привезли. Здесь вы будете в безопасности.
  -- Мы нигде не будем в безопасности, пока я не буду уверен, что пожиратели ушли.
  -- Еще раз говорю -- здесь вы будете в безопасности.
  -- Нет, мне нужно идти.
  -- Ладно, Коля. Я пытался тебя отговорить, но ты сам выбрал свою судьбу.
   Николай не успел опомниться, как Отто нанес ему удар пистолетной рукояткой по голове. Из разбитого лба хлынула кровь, заливая лицо. Мужчина осел на кровать, закрывая руками рану. Отто схватил его за одежду и потащил прочь из комнаты. По пути он подхватил потертый вещмешок. Николай спотыкался, но Отто не сбавлял ход. Люди в испуге расходились в сторону и отводили взгляды. Никто не хотел накликать на себя беду. Наконец они остановились. Николай поднял взгляд. Отто стоял напротив и улыбался. Наверх уходила лестница эскалатора.
  -- Эх, Коля, Коля. Какой же ты дурак.
  -- Зачем? Зачем ты это делаешь?
  -- Ты думаешь, пожиратели просто так пришли? Вот и на Полисе так думают. Миграция, миграция... Это мы их позвали.
  -- Вы? Как... Зачем?
  -- Через некоторое время после уничтожения черных наши сталкеры наткнулись на первого пожирателя. Другие бы его просто расстреляли, но это была моя группа. Мы его смогли взять живьем. Хоть и командир наш погиб. Да что темнить... Я ему помог. Удивлен? Да, я убил своего боевого командира, чтобы занять его место. Но я сделал все красиво. Мы разбились на двойки, когда прочесывали здание, куда забежал пожиратель. Я просто не прикрыл ему спину. Пожиратель был у меня на мушке, но что-то во мне щелкнуло, и я опустил оружие. Такой шанс дается раз в жизни. Командир не успел среагировать, и тварь его хорошо покромсала. Он умирал у меня на руках в окружении бойцов.
  -- А если они узнают?
  -- Не узнают. Я никому об этом не рассказывал и не расскажу. Ты не в счет.
  -- Почему? Из-за того, что мое слово тут ничего не значит?
  -- Нет. Просто ты скоро умрешь. Знаешь, как меня распирала гордость за то, чего я достиг. Но не было ни одного человека, кому я бы смог всё это рассказать. А тебе, смертничек, я похвастаюсь. Я же говорил тебе, чтобы ты шел к нам. Говорил, что будешь в безопасности. Сына твоего хотел привезти, комнату тебе выделить. Чего тебе не хватало?
  -- Да просто я вас, фашистов, ненавижу.
  -- Недолго осталось ненавидеть. И тебе, и всем остальным.
  -- И что же ты намерен сделать?
  -- Я? Ничего. А вот у наших ученых есть сюрприз.
  -- Какой?
  -- Скоро все узнают, только ты этого уже не увидишь.
   Взглянув на Николая, Отто улыбнулся. Перед ним стоял не человек, а жалкий смертник, жить которому оставалось максимум час при самых благоприятных обстоятельствах. Он мог просто убить старого друга, чтобы раз и навсегда скрыть свою тайну, но это казалось слишком просто. Лешка решил блеснуть благородством. Когда-то еще в детстве ему в руки попалась книга о пиратах, из которой он узнал, что пираты часто оставляли на необитаемом острове провинившегося моряка. И сейчас он решил совершить нечто подобное. Отто кинул перед Николаем вещмешок, нацелив пистолет ему в окровавленное лицо.
  -- Что это?
  -- Считай, что это последняя дань нашей былой дружбе. Одевайся.
   Николай развернул вещмешок. Там лежал старый плащ от ОЗК и противогаз. Николай повертел в руках фильтр. Он оказался старым, но еще пригодным.
  -- Одевайся и иди наверх. Через пять минут я пошлю бойцов, чтобы они проверили выход. Если ты не выйдешь на улицу, тебя застрелят. Умри хотя бы достойно, если не хочешь достойно жить.
  -- Леша, какая же ты скотина.
  -- Я знаю, друг. Я знаю, - ответил Отто с ухмылкой.
   Николай в последний раз посмотрел на бывшего друга и вытащил из вещмешка свернутый комком защитный комбинезон.
  
   Черный сидел на крыше покосившегося здания. Его взгляд устремился туда, где сотни пожирателей собрались в огромную стаю. Теперь он уже смог точно понять, что за существо издавало импульс, призывающий этих особей. Пожиратели окружили пятиэтажку, окна и двери которой были прочно забаррикадированы. Импульс шел с ее верхушки, повторяясь через равные промежутки времени. Пожиратели иногда пытались проломить баррикады, но не могли. Черный заметил двух альфа-самцов, прыгающих на входную дверь, заваренную стальными листами. Две особи, которые в другое время перегрызли бы друг другу глотки, совместно шли на зов, раздающийся из здания. Семья. Вот она - семья. Сотни особей объединились в единое целое ради достижения цели. Не слишком разумные и агрессивные существа сплотили свои ряды. Ненависть, которую они излучали, была лишь ответной реакцией на тот импульс, что издавало неведомое существо, замурованное внутри здания. Да и существо ли это вообще? Есть ли у него разум?
  
   Спуск в метро оставался позади. Николай брел подальше от злосчастной станции и бывшего друга. Оранжевая полоска на горизонте подсказала, что скоро наступит рассвет. Черт! Он не смог, не дошел. Как там Селиванов? Справится ли он без него? Николаю хотелось верить, что справится. Как же ему хотелось хотя бы намекнуть боевому товарищу, что вовсе не пожиратели являются их врагом. В сотне метров через перекресток проскочили два пожирателя. Николай ускорил шаг. Дышать он уже практически не мог. Николай сорвал маску противогаза и бросил на землю.
   - Какая теперь разница, что меня прикончит скорее - радиация или монстры, - сказал он.
   Ответ напрашивался сам собой, когда позади него раздался вой. Николай обреченно обернулся и увидел альфа-самца.
   - Вот и всё, - прошептал мужчина.
   Монстр прыгнул прямо на человека. Николаю показалось, что за секунду до того, как массивная туша придавила его к земле, до края слуха донесся хлопок выстрела. В глазах потемнело.
   Солнце...Проклятое солнце. Но это не то солнце, оно не несет смертельную радиацию. Это солнце светит приятным светом и дарит тепло. Николай смотри на солнце открытыми глазами. Вокруг ходят люди. Мужчина жмурится от ярких лучей. Возле его ног катится резиновый мячик. Николай нагибается и берет игрушку в руку. К нему подбегает маленький мальчик и улыбается. Ребенок протягивает ручки к своей игрушке. Николай хочет вернуть мячик, но не может этого сделать. Руки больше не слушаются. Сейчас начнется...
   - Очнись! - голос возвратил его в реальность, - Как ты?
   - Что произошло? - спросил ошеломленный разведчик.
   - Тебя здорово привалило этим бугаем. Повезло, что брат Игнат стреляет метко. С одного выстрела из СВД точно в глаз пулю пустил.
   Николай огляделся и увидел трех человек. Все они носили защитные комбинезоны хорошего качества. Лиц различить он не мог, их скрывали противогазы.
   - А вот и брат Игнат, - сказал его собеседник, указывая Николаю за спину.
   К ним бежал еще один человек, держа в руках снайперскую винтовку. Он молча поднял противогаз, отброшенный Николаем, достал фильтр из бокового кармана и накрутил его взамен старого.
   - Лучше одень, брат, - сказал ему все тот же собеседник.
   Николай решил, что рано смирился со смертью, поэтому поскорее натянул его на лицо.
   - Спасибо вам, ребята, - прохрипел он сквозь резиновую маску.
   - Не стоит благодарить, брат. Куда путь держишь?
   - Полис, - коротко ответил Николай.
   - Не дойдешь, брат. Светило почти встало. Проследуй с нами в приют, переждешь.
   - Далеко до вашей станции? - удивленно спросил разведчик.
   - До приюта, брат. Успеем до восхода Светила.
   Николая насторожила дивная речь незнакомцев, но ничего не оставалось, как следовать за ними. Пройдя через несколько улиц, срезав по пути автоматной очередью очередного пожирателя, группа подошла вплотную к какому-то зданию. Осыпавшаяся табличка извещала, что здесь раньше находилось государственное учреждение, но теперь невозможно было понять, какое именно. Человек, идущий впереди, оттолкнул массивную дверь и придержал ее, пока остальные не зашли во внутрь. Взору Николая открылся просторный зал с мраморным полом и колоннами. Полумрак скрывал помещение, но мужичина смог разглядеть некогда роскошное фойе. Он машинально сделал несколько шагов по направлению к широкой лестнице, но его проводник потянул за локоть.
   - Нам сюда, брат.
   Человек подошел к небольшой двери, незамеченной ранее, и семь раз громко постучал. Оттуда послышались аналогичные звуки. Дверь отворилась, и Николай увидел длинный ряд ступенек, уходящий вниз. Перед ними стоял человек в противогазе, державший в руке керосиновую лампу. Группа спустилась по лестнице, а человек с лампой не спеша прикрыл дверь и задвинул тяжелый засов. Взору гостя открылся широкий коридор с множеством ответвлений. Николая проводили в одну из служебных комнат, где гость сбросил ненавистный подарок "старого друга" в виде ОЗК и смог принять холодный душ. После чего он смог одеться в предоставленную ему сухую одежду и узнать, что к чему. Оказалось, что эти люди, называвшие друг друга не иначе, как "брат" либо "сестра", ведут затворнический образ жизни. У них есть лидер - "Просвещенный", который живет тут с первых дней катастрофы. Все члены общины относятся к нему с почетом и уважением. Считается, что это он, подобно библейскому Моисею, привел обреченных в приют. Долгое время их община не контактировала с жителями метро, хотя и скрытно наблюдала за их вылазками на поверхность. На момент появления там Николая община едва насчитывала пятнадцать человек. Того брата, который с ним беседовал при встрече на поверхности, звали Федор. Из всех братьев лишь он говорил чудные слова, всерьез считая, что так его речь походит на речь Просвещенного. На самом деле Просвещенный уже давно ни с кем не общался. Он жил в отдельной комнате и лишь благодарно кивал сестрам, приносившим ему еду.
   - Он что у вас немой что ли? - спросил как-то Николай брата Федора.
   - Окстись, брат! Просвещённый принял обет молчания до тех пор, пока не свершится небесное сошествие.
   - Чье сошествие?
   - Спасителя.
   - Иисуса Христа что ли?
   - Спаситель может прийти в любом обличии.
   Николай так и не понял сути той религии, в которую были обращены члены общины. По сути, они чтили Просвещенного и верили в чье-то пришествие. Основное правило общины гласило, что никто не может покинуть общину, единожды оказавшись в приюте. Исключение составляли лишь походы на продуктовый склад. Иногда они приводили в общину таких обреченных, как Николай. Люди с благодарностью жили в приюте и не горели желанием отправляться в метро. Кроме Николая тут было еще пятеро пришлых. Первым, кто попал из вне, был лысый амбал по кличке Арнольд. Он успел начудить на Китай-городе. За его голову назначили награду, поэтому метро стало опасным. Долгое время он скрывался по разным станциям, но его вычислила банда охотников за головами. Арнольда почти взяли, но он смог убежать на поверхность. Здесь он и встретился с братьями. Не раскрывая своего прошлого, он уговорил их принять его в ряды братьев и сестер. Сперва Арнольд не понравился Николаю, но, разговорившись, он проникся к этому человеку, несмотря на блатной жаргон. За грозным внешним видом скрывался добрейшей души человек. По характеру Арнольд более походил на большого ребенка, чем на взрослого. Братья перевязали рану на голове гостя и даже выделили ему свою комнату. Но Николай не желал оставаться в приюте.
   - Мне нужно вернуться в метро, - сказал он Федору.
   - Это запрещено, брат мой, - ответил тот, - основное правило гласит, что ни один брат или сестра не может покинуть приют, единожды ступив под ее свод.
   - Кончай поясничать, - вырвалось у мужчины, - скоро случится что-то страшное, если я не смогу их предупредить. Я ухожу и мне плевать, что ты об этом думаешь.
   - В таком случае я должен остановить тебя, - холодно ответил собеседник, - таинство приюта не может подвергаться опасности.
   В руках Федора появился не весть откуда взявшийся пистолет. Николай понимал, что одним легким движением он сможет отнять оружие, но ссориться еще и с общиной у него желания не было. Слишком много врагов он нажил в последнее время.
   - Бог с тобой, - спокойно ответил разведчик, - веди меня в Посвященному.
   - Никто не имеет права говорить с ним!
   - Воистину, религия - опиум для народа! - процитировал Николай лозунг, некогда увиденный на одной из станций красных.
   Резким движением он перехватил руку Федора, проведя болевой прием. Оружие с лязгом упало на пол. Мужчина застонал, но Николай нанес ему удар локтем в голову. Федор отлетел к стене, приложившись об нее затылком, и медленно сполз на пол.
   - Прости, брат. Не хотел этого, сам вынудил, - сказал Николай и, подняв пистолет, зашагал в направлении комнаты, где жил Просвещенный.
   Старик с густой бородой сидел за дубовым столом, читая какую-то книгу. Стоявшая на столе керосиновая лампа играла на стенах и потолке причудливыми тенями. Окон в помещении не было. В углу комнаты стояла грубо сколоченная тахта, напротив нее вдоль всей стены тянулись стеллажи с книгами. Николай бегло осмотрел их корешки - Евангелие, Коран, Дианетика, Тора... Старик спокойно перевернул страницу и продолжил читать.
   - Прошу прощения, - попытался привлечь его внимание гость.
   - Тебе незачем просить прощения, ты уже вошел, - ответил старик, не поднимая глаз.
   - Меня зовут Николай...
   - Я знаю, кто ты. Зачем ты пришел?
   - Мне нужно вернуться в метро.
   - Это исключено, правила едины для всех.
   - Просвещенный, или как тебя там... Я уважаю ваши устои, но если я не вернусь, могут погибнуть тысячи людей. Что там говорит твоя религия?
   Наконец старик посмотрел прямо в глаза Николаю, оторвавшись от книги.
   - Это не моя религия. Религию придумали умные люди, отнюдь не дураки. Она учит смирению и терпимости.
   - Конечно, резать неверных, и тогда тебя ждет Аллах и семьдесят три девственницы? Или как там написано? Ты, возможно, даже помнишь, с чего ядерная война началась?
   - В Коране нет призыва убивать неверных. Религия - мощное оружие в чужих руках. Всё зависит от того, добрые эти руки или злые.
   Николай еще раз внимательно посмотрел на старика. Его первоначальный пыл уже утих, и теперь он испытывал какое-то необъяснимое спокойствие.
   - Как тебя хоть звать, Просвещенный? - усмехнулся Николай.
   - Остап, - дружелюбно подмигнул ему тот.
   Как оказалось, Остап до катаклизма заведовал кафедрой теологии. По счастливой случайности узнал от одного студента, увлекавшегося диггерством, про существование этого бункера. Когда объявили тревогу, он не стал ломиться вместе с обезумевшей толпой в метро, а спустился в бункер. С ним спустилась группа студентов, и Остап невольно взял на себя роль руководителя. Через два месяца проживания в бункере, они рискнули выглянуть на поверхность. Увиденное их потрясло - от былой Москвы не осталось и следа. Город превратился в огромное кладбище. Люди поспешили вернуться обратно. Когда запасы пищи подошли к концу, они были вынуждены отправиться на поиски пропитания. Небольшой супермаркет на соседней улице решил их проблемы на какое-то время - в подвале хранилось немало консервов, которые фонили не так сильно как те, что красовались на витрине. Но и эти запасы кончились. Особенно остро обстояли дела с питьевой водой. Три человека, отправившиеся на поиски другого магазина, не вернулись. На следующий день новая группа обнаружила лишь следы крови в двух кварталах от бункера. А вскоре явилась и причина гибели первой группы - стаи одичавших собак. Выглядели они ужасно, благодаря воздействию радиации. Люди едва успели вернуться в бункер, чуть не став их добычей. Через несколько дней, вооружившись чем попало, они вновь вышли на поверхность. Во время поисков продуктов они обнаружили книжный магазин. Остапа очень заинтересовала такая находка, поэтому по его просьбе они за некоторое время наполнили его персональную библиотеку в бункере. Остап почти всегда оставался в бункере. Так настояли его обитатели. В одну из вылазок люди наткнулись на небольшой охотничий магазин и смогли кое-как экипироваться огнестрельным оружием. Теперь собаки уже не так резво нападали на людей. Но вскоре они наткнулись на выходцев из метро. Первые, кто рискнул выйти на поверхность, стали военные. Жители бункера не спешили идти с ними на контакт, так как не знали, чего ожидать от такой встречи. Остап, имея богатый жизненный опыт, предупредил, что лучше держаться особняком, пока это возможно. Коротая время в бункере, Остап проводил лекции по своему профилю на религиозные темы. Несколько лет подобных нравоучений сформировали внутри бункера собственную религию. Люди жили в мире и гармонии, что позволяло стойко переносить все тяготы и невзгоды. Но то ли радиация повлияла на них, то ли еще что-то - ни одна из женщин не могла забеременеть. А численность жителей убежища неумолимо сокращалась. Единственный неразграбленный продуктовый склад, находившийся относительно недалеко, облюбовали огромные многоножки. Именно по этой причине метрошные сталкеры обходили его десятой дорогой. А жителям бункера приходилось время от времени совершать рейды на этот склад. Почти каждый марш-бросок заканчивался гибелью кого-то из людей. Некоторые предлагали провести переговоры с жителями метро, но Остап наотрез отметал эту идею. Кроме того, он строго-настрого запретил кому-либо под угрозой смерти покидать общину. В одну из вылазок они наткнулись на Арнольда. До этого жители общины старались не вмешиваться в дела людей из метро, но тут была иная ситуация. В одном только респираторе без защитного комбинезона он убегал по улице от своры собак. На свой страх и риск его привели в общину, где Арнольд на удивление легко прижился.
   - А откуда у вас боевое оружие? - перебил Николай. - Я видел даже СВД у одного из братьев.
   - Одной из сталкерских групп не повезло. Они наткнулись на шершней.
   - Шершней? - удивился разведчик.
   - Да, расплодились одно время эти твари. Когда на тебя рой летит, его разве что огнеметом остановить можно. Их жала ОЗК на ура пробивают. Если один ужалит, то еще не страшно, но когда тебя с ног до головы окутывает целый рой, то ты уже не жилец. У них когда-то огромный улей был в аптеке в трех кварталах отсюда. Мы тоже своих потеряли, когда за медикаментами туда послали. Вот и эти ребята не знали. Мне Игнат говорил, что двое еще успело выбежать наружу, но далеко не убежали, упали прямо на землю, окутанные облаком насекомых. Но один из тех, что остался внутри, перед смертью успел чеку из гранаты на груди выдернуть. Так что этих тварей больше там нет. Вот нам и досталось оружие и уцелевшие медикаменты. А теперь, принимая во внимание нашествие хищных тварей, вылазки вообще стали редкостью.
   В свою очередь, Николай поведал Остапу свою историю. Старик с удивлением слушал рассказ Николая, иногда переспрашивая по нескольку раз.
   - Мне в метро надо, - закончил разведчик.
   - Исключено. Я бы рад отпустить тебя, но не могу нарушить собственные правила. У меня и так осталось только с десяток человек, не считая пришлых. Многим из них жизнь в метро кажется сказкой, так и норовят сбежать. И лишь это правило останавливает. А вот попадут они в лапы к отморозкам. Те решат, что у нас есть, чем поживиться, и придут к нам в гости.
   - Да понимаю я. Но неужели ничего нельзя придумать? Скажи, что я на вылазку пошел и не вернулся.
   - Никто не выходит по одному, только группой.
   - Так отправь меня с группой, а я незаметно сбегу, - предложил Николай.
   - Не сбежишь. Получишь пулю от своих же. Они следят друг за другом, а особенно за новичками.
   - Остап, - отчаялся мужчина, - я не могу тут оставаться. Если я их не спасу...
   - Придумал! - закричал Остап. В его глазах как будто вспыхнула божья искра.
  
   Николай и Остап склонились над старой картой Москвы. На нее было нанесено множество меток, означавших значимые места, исследованные во время вылазок на поверхность. Старик ткнул обратной стороной сточенного карандаша в карту.
   - Значит, мы тут. До Полиса по поверхности дойти теоретически можно, но мои люди это направление почти не исследовали. У одного погибшего сталкера мы нашли кое-какие заметки. Если всё верно, то вот тут должна быть вентиляционная шахта. Надеюсь, она не заварена, и по ней ты сможешь попасть в метро. Я дам тебе в сопровождение группу людей, чтобы они прикрыли, если что.
   - Спасибо, Остап. Когда всё закончится, я вернусь за вами. Определим вас на безопасную станцию.
   - Не надо, Коля. Это наша жизнь. Мы тут свободны.
  
   Просвещенный впервые за долгое время заговорил с остальными. Многие жители приюта восприняли нарушение им обета молчания как знак свыше. Он много говорил, приплетая цитаты из религиозных книг. Наконец произнес то, чего ждал Николай.
   - Я спешу сообщить вам благую весть, братья и сестры. Спаситель явился к нам в образе этого человека! Я видел свет и понял, что он передо мной. Он пришел в ответ на наши молитвы и ожидания. Теперь этот человек готов искупить грехи тех, кто живет в метро. Мы должны всячески помочь ему в этом благом деле. Я призываю троих из вас сопроводить его до спуска в метро.
   От желающих принять участие в миссии по искуплению грехов человечества не было отбоя. Особо резво в группу сопровождения напрашивался Федор, несмотря на то, что час назад от выхватил от "спасителя" неслабую плюху. Он был готов биться челом об пол, когда Остап согласился. Кроме него в группу сопровождения также вошли Игнат и Арнольд.
   - Они доведут тебя до ВШ, а дальше поможет тебе Бог, - сказал ему Остап напоследок, провожая до выхода из приюта.
  
   Четверка людей продвигалась по поверхности. Николаю в подарок достался новенький ОЗК с противогазом, "калашников" с двумя снаряженными магазинами и мощный ручной фонарь. Как сказал Остап, этот комплект он когда-то берег для себя, но смирился с тем, что никогда не покинет приюта. Первое время всё продвигалось гладко до тех пор, пока поперек улицы не оказался глубокий разлом. Николай посветил фонарем вниз и увидел лишь темную гладь воды. Разведчик кинул вниз камень, и под водой сразу началось движение, едва по поверхности пошли круги.
   - Обходим, здесь не пройти, - произнес Игнат сквозь резиновую маску противогаза.
   Выйдя на соседнюю улицу, люди сразу заметили трех монстров, несущихся по мостовой, оббегая проржавевшие остовы автомобилей. Николай молча подал знак остановиться. Пожиратели их не заметили и побежали дальше. Группа дождалась, пока монстры скроются из виду, и вышла на перекресток. К общему счастью карта погибшего сталкера не соврала. Николай поблагодарил сопровождающих и, не теряя ни минуты, нырнул в жерло вентиляционной шахты. Николай так и не узнал, что из сопровождающих обратно до приюта никто не дошел.
  
   Глава 13. Битва
   Судя по карте, эта шахта вела в технический туннель, выходящий к станции метро Александровский сад. Во время спуска разведчик чуть не полетел кубарем вниз, когда нескольких скоб не оказалось на месте. Каким-то чудом ему удалось ухватиться за одну из скоб. Старая рана дала о себе знать, и по шахте разнесся приглушенный стон. Наконец он почувствовал под ногами твердую поверхность. Пройдя каких-то сто метров, по глазам мужчины ударило несколько красных лучей.
   - Стой! - раздалось из темноты. - Кто такой?
   - Лещин Николай с ВДНХ. Я получил послание от Селиванова, что меня ждут в Полисе.
   - Погаси фонарь, опусти оружие и повернись спиной.
   Разведчик последовал указаниям. Говоривший видел его в темноте. Очевидно, он пользовался ПНВ. За спиной раздались шаги. Кто-то завел его руки за спину и защелкнул наручники, а другой человек поднял автомат.
   - Меня ждут в Полисе, - повторил Николай.
   - Разберемся, - равнодушно отозвался собеседник, - пошел.
   Его долго вели в полной темноте по переходам, пока вдалеке не замаячил свет. Его подвели к опущенному гермозатвору, и только теперь он смог разглядеть тех, кто его сопровождал. Три бойца в черном камуфляже, бронежилетах, шлемах и ПНВ. В руках у каждого винторез. Серьезные ребята. Один из них подошел к переговорному устройству и нажал кнопку вызова, а затем посмотрел куда-то под потолок и махнул рукой. Металлическая герма медленно поползла вверх, открывая проход. За ней группу встречал вооруженный боец. Ствол автомата он направил вниз и приветственно улыбался.
   - Кир, - окликнул он прибывших, - а кого это ты привел?
   - Да попался нам тут один. С поверхности вроде бы пришел.
   - Документы проверили?
   - Да когда ж нам их проверять? Начальству доставим, пусть там разбираются.
   Николая под присмотром дозорного обдали дезинфицирующим раствором, а комбинезон и противогаз утащили на обработку. До встречи с руководством его посадили в "стакан". Так у них называлась камера, где ему предстояло провести несколько томных часов. Она была настолько узкая, что ни лечь, ни даже вытянуть ноги было невозможно. На все возражения дозорный лишь монотонно бубнил "разберемся". Он потерял счет времени в ожидании руководства, но все-таки о нем вспомнили. Дозорный связал ему за спиной руки и повел в кабинет, где сидел какой-то чиновник.
   - Присаживайтесь, - по-канцелярски сухо, сказал он вошедшему, - где ваши документы?
   - Они остались у красных...
   - А что вы делали у красных?
   - Послушайте, у меня есть важные сведения по поводу пожирателей...
   - Вы не ответили на мой вопрос.
   - Да что ж ты за человек такой? - вспылил Николай. - Возможно, скоро все метро погибнет, пока ты меня допекаешь своими вопросами. Спроси Селиванова, Першинга... Моя фамилия Лещин... Николай.
   - Это невозможно.
   - Почему же?
   - Они..., - замялся чиновник, - сейчас не в Полисе.
   - Поймите же! Пожирателей каким-то образом направляет Рейх. Это не миграция.
   - Что... Но как? Теперь всё становиться на свои места...
   Чиновник покрылся испариной. Он судорожно расстегнул пуговицу на воротнике, дыхание стало прерывистым.
   - Стасов! - закричал он дозорному. - Срочно обеспечь мне связь с Боровицкой. Похоже, у нас ЧП. И спроси, знают ли они Николая Лещина.
   Дозорный спешно удалился, а чиновник повернулся к Николаю и пристально посмотрел ему в глаза. Он был явно чем-то обеспокоен, но изо всех сил старался не подавать виду. Вернулся дозорный:
   - Владимир Тарасович, связь есть. По поводу Лещина ответили, что знают его, но ожидали, что он прибудет ранее.
   - Освободи ему руки, - крикнул чиновник, выбегая из кабинета, - и чаю налей.
   Когда он вернулся, гость уже пил горячий чай и растирал затекшие кисти рук. Чиновник сел на место и тяжело вздохнул.
   - Николай, прошу прощения. Сами понимаете, порядки такие... Я распорядился, чтобы Вас срочно доставили на Боровицкую. Группа уже ушла на поверхность. Их должен был вести Мельник, но он сейчас не в лучшем состоянии. Дай бог, чтобы выжил... И всё из-за того, что не хочет смириться, что Хантера больше нет. Пришлось Зайцеву брать на себя командование сводной группой.
   - Что за группа? - уточнил Николай.
   - Селиванов с десятком гвардейцев и десяток сталкеров с разных станций, в том числе Першинг и Зайцев. Мы вычислили место наибольшего скопления пожирателей, их задача зачистить эту территорию. Но теперь мне понятно, что это ничего не даст. Мы около недели назад смогли уловить какой-то странный сигнал, идущий предположительно из района, где замечено наибольшее скопление пожирателей. Понятное дело, что никто не смог проверить источник происхождения этого сигнала. Мы сообщили группе об этом сигнале. Они по возможности должны узнать, что там за передатчик. Николай, Вас ждут на Боровицкой. Попробуйте нагнать группу и объяснить им ситуацию, пока не поздно. Снаряжение и оружие Вам вернут.
   На Боровицкой в спешном порядке разведчику объяснили по карте приблизительное местонахождение группы и дали в сопровождение одного бойца. Парень лишь проходил сталкерское обучение, поэтому и остался на Боровицкой, но для того, чтобы нагнать группу он вполне годился.
   - Нам нужно успеть сообщить им информацию до того, как они вступят в бой, - в двух словах объяснил ему ситуацию Николай, - нет смысла штурмовать пожирателей. Необходимо в первую очередь проверить, что это за здание, откуда идет сигнал.
   Парня звали Григорий. Мужчина сразу вспомнил о сыне, лишь заслышав это имя. Как там Гришка? Отец уже довольно долго не появлялся дома. А что будет с сыном, если в этот раз не удастся вернуться?
   - Нам туда, - указал проводник, едва они вышли на поверхность, - если поспешим, то догоним группу.
   Люди бежали, пренебрегая собственной безопасностью. Но медлить было нельзя. Николай взмок под плотным комбинезоном, стекла противогаза запотели от тяжелого дыхания. Впереди раздались выстрелы... Николай ускорил бег, выбиваясь из сил. Под землей он особо не уделял внимания пробежкам и сейчас очень об этом пожалел. Легкие обжигало огнем при каждом вдохе. Проводник на удивление резво семенил рядом. Очевидно, сталкерская подготовка пошла на пользу молодому парню. Выстрелы теперь звучали намного ближе, к ним добавились взрывы ручных гранат. Взору Николая открылась полная картина происходящего. Среди разрушенных зданий возвышалось одно более-менее уцелевшее. Вокруг него бесились сотни пожирателей. Очевидно, что сигнал исходил именно оттуда. Люди явно не ожидали столкнуться с таким количеством монстров и организованно отступали. Из двадцати с небольшим человек оставалось около половины. Николай сразу заметил широкий силуэт Селиванова, рядом с которым маячила стройная фигура его дочери. Разведчик направился к ним, но в этот момент раздался одиночный выстрел, и Селиванов пошатнулся. Противогаз искажал звуки, но мужчина точно понял, что стреляли из соседнего здания.
   - Снайпер! - крикнул он Григорию, указывая на здание.
   Еще один выстрел. Пуля попала точно под каску бойцу, и еще один гвардеец упал на мостовую. Несколько сталкеров обернулись и искали глазами место, откуда велся огонь. Николай указал на здание возле себя. Люди перебежали под стену, чтобы оказаться вне сектора обстрела. Алиса вместе с двумя бойцами оттащила отца в безопасную зону. Пожиратели продолжали напирать, разрывая одного бойца за другим. Лишь ранцевый огнемет смог их задержать.
   - Алиса! - крикнул девушке Николай. - Нужно отступать, вы не справитесь.
   Дочь Селиванова заметила Николая и что-то начала говорить рослому мужчине, стоявшему недалеко, в котором узнавался Першинг. Сам Селиванов медленно встал, держась за бок. Николай подбежал к обороняющимся.
   - Коля, - проговорил Селиванов, - откуда ты тут?
   - Не важно. Ты как?
   - Хреново, Коля, броню пробили...
   - Нужно отступить, вы тут всех положите. Кто тут Зайцев?
   - Погиб, теперь я руковожу группой, - ответил Першинг, - нужно где-то укрыться, огнемета надолго не хватит.
   - Понимаю. Из того здания по вам стрелял снайпер. Предлагаю укрыться в нем, нужно его зачистить.
   - Коля, черт подери, - вмешался Селиванов, - что тут происходит? Кто по нам стреляет?
   - Думаю, что фашисты.
   - Но почему? Разве они не должны нам помогать в отстреле пожирателей? - удивилась Алиса.
   - Они их направляют. Долго объяснять, пошли.
   Из стены огня, создаваемую огнеметчиком, выпрыгнул альфа-самец пожирателей. Шкура его горела, но он яростно набросился на человека, разорвав его на куски в считанные секунды. Першинг вскинул автомат и дал короткую очередь по баллонам. На месте схватки вспыхнул огненный столб. Альфа-самца полностью объяло пламя. Он завертелся на месте, упал на землю и замер.
   - Быстрей, - скомандовал Першинг.
   Люди забежали в полуразрушенное здание и привалили двери обломками сгнившего дубового шкафа. Селиванов тяжело дышал, прижимая рукой огнестрельное ранение.
   - Еще повоюем, - усмехнулся он, поймав на себе сочувствующие взгляды сталкеров и гвардейцев.
   - Николай, - обратился Першинг, - ты заметил, откуда конкретно велся огонь.
   - Не совсем, но, похоже, что с правого угла здания, третий этаж. Там, судя по всему, более-менее уцелевшие перекрытия.
   - Понял. Так, вы двое и ты, - указал Першинг на двух оставшихся гвардейцев и ганзейского сталкера, - за мной. Алиса, Гриша, останьтесь с Селивановым, прикроете вход в случае чего. Николай, ты с нами?
   Разведчик кивнул и двинулся в сторону лестницы. Ступая так, чтобы создавать как можно меньше шума, бойцы поднимались по лестнице. Ганзеец шел впереди, и его сразу же срезала автоматная очередь. Их тут ждали.
   - Назад! - крикнул Николай. - Тут засада.
   Першинг вытащил гранату и, выдернув чеку, забросил на лестничную клетку. Раздался взрыв, от которого на головы людей посыпалась штукатурка. Не теряя времени, Першинг выскочил на лестничный пролет, ловя в прицел врага. Но стрелять не пришлось, фашист был явно мертв. Его основательно посекло осколками гранаты.
   - Какого черта они тут делают? - спросил Першинг Николая.
   - То здание, где пожиратели вертятся... Там у них что-то вроде передатчика. Он как-то приманивает этих тварей.
   - Вот черт! Они знают о наших планах. Мы, когда собирали группу, разослали предложение выслать своих сталкеров руководителям Ганзы, красных и Рейха. Теперь понятно, почему Рейх отказался, сославшись на нехватку кадров.
   - Тогда всё очень плохо. Нужно спешить.
   Из дверного проема выскочил автоматчик, стреляя на ходу. Пули высекли кирпичную крошку в нескольких сантиметрах от головы Николая. Першинг среагировал первым, расстреляв противника.
   - Спасибо, - сказал разведчик, продвигаясь по этажу, - а мне говорили, что тебе на пенсию давно пора.
   - Кто говорил? - обиженно переспросил сталкер.
   - Так фашисты и говорили.
   Отряд подошел к комнате, откуда велся снайперский огонь. Николай увидел напротив дверного проема снайперскую винтовку, прислоненную к окну. Жестом он подозвал остальных.
   - Видишь кого-нибудь? - переспросил Першинг.
   - Нет. Только брошенное оружие.
   - Думаешь, это мог быть тот автоматчик?
   - Не знаю. Прикрой меня, я вхожу.
   Першинг с бойцами взяли дверной проем на прицел, а Николай спешно перебежал к противоположной стенке. Одного беглого взгляда хватило, чтобы понять, что комната пуста.
   - Вроде бы пусто, - прошептал он.
   - Может гранату? - спросил один из гвардейцев.
   - Сколько их у тебя?
   - Последняя.
   - Береги ее, она еще понадобится, - тихо проговорил Першинг и придвинулся вплотную к дверному косяку.
   Резким движением он вкатился в комнату и припал на одно колено, водя стволом из стороны в сторону в поисках противника. Николай забежал следом.
   - Заходим, - скомандовал сталкер.
   Гвардеец подошел к снайперской винтовке и взял ее в руки, повертел и передал подошедшему Першингу.
   - М21, - проговорил он, - Интересно, откуда они такую притащили? В хорошем состоянии... Ба! Та мы тут у них были, как на ладони.
   Выглянув в окно, Першинг смог рассмотреть происходящее. Пожиратели бегали по улице, но в дома не заглядывали, а затем по одному они возвращались к общей стае.
   - Что там? - спросил Николай.
   - Твари... Много их, штук триста. Может, больше. Мы, конечно неслабо поработали, но их слишком много. Тихо! - вдруг насторожился сталкер.
   Он медленно прошагал к груде рухляди в углу комнаты и стволом автомата отбросил в сторону рваное тряпье. Остальные с недоумением наблюдали за действиями Першинга, но тут всё стало на свои места.
   - Выходи, - скомандовал он, - или выстрелю.
   Груда рухляди зашевелилась, и оттуда вышел человек в черной униформе с опознавательными знаками Рейха. Одну руку он держал в кармане комбинезона.
   - Руку из кармана вынул! - резко произнес сталкер.
   Фашист вытащил левую руку, сжимавшую ручную гранату без чеки. Из-под черного изолирующего противогаза раздался хриплый смех.
   - Всем стоять, - произнес он.
   Голос показался Николаю знакомым. Лешка? Неужели Лешка? Не может быть...
   - Спокойно, - проговорил Першинг, - ты хочешь уйти? Иди, мы тебя не тронем.
   - Я хочу, чтобы вы сдохли! - закричал фашист.
   Правую руку он занес в нацистском приветствии и выронилил гранату на пол. Двое гвардейцев бросились к выходу. Першинг понимал, что ему и Николаю уже не успеть. Он прыгнул на пол, перехватил гранату и выбросил в окно. Буквально сразу же раздался оглушительный взрыв. Фашист не растерялся, он выхватил штык нож и бросился на Николая. Мужчина смог его оттолкнуть, но тот устоял на ногах и выбежал из комнаты. Лежавший на полу Першинг, дал ему вслед очередь, но опоздал. В коридоре послышалась какая-то возня и крики. Николай выбежал следом и увидел лишь двух мертвых гвардейцев с ножевыми ранениями. У одного отсутствовал автомат и граната, которую боец порывался кинуть. Николай сбежал вниз по лестнице, Першинг не отставал. Из фойе раздавалось женское рыдание.
   - Где он? - спросил разведчик.
   - Ууууумер! - надрывно кричала Алиса. - Папа!!!
   - Что... Селиванов? - удивился Николай.
   - Куда делся снайпер? - вмешался в разговор Першинг.
   - Не знаю, - ответил Григорий, - мы никого не видели.
   - Назад, к лестнице! - крикнул сталкер.
   Гриша и двое сталкеров бросились за ним, а Алиса всё рыдала над телом отца. Она сняла с его лица противогаз и гладила безжизненное небритое лицо мужчины. В свете фонарей казалось, что он просто присел отдохнуть. Хотелось верить, что сейчас этот сильный мужчина встанет, успокоит дочку и ринется в бой, не смотря ни на что. Но пуля снайпера сделала свое черное дело, а убийца не понес наказания.
   - Алиса, пошли, - бросил через плечо Николай и направился к лестнице.
   Девушка ничего не ответила и не сдвинулась с мета. Николай понял, что она сейчас не в том состоянии, чтобы куда-то идти. Времени на то, чтобы привести ее в норму, уже не было. Николай прикинул, что сейчас она в относительной безопасности. Двери заблокированы, пожиратели прекратили преследование, врагов в здании больше нет. И лишь снайпер все еще оставался жив. Першинг сразу понял, что враг мой уйти только одним путем, чтобы остаться незамеченным бойцами в фойе. Лестница не заканчивалась на первом этаже, а спускалась в подвал. Люди сбежали вниз и уперлись в дверь с навесным замком. Николай начал бить по замку прикладом, но Першинг остановил его.
   - Подожди. Замок совсем ржавый, его не трогали много лет. Снайпер тут не проходил.
   - Тогда где он? Мы его потеряли?
   - Помолчи... Дай подумать...
   Николай не находил себе места. Ему казалось, что Першинг теряет бесценные секунды. Но сталкер не казался растерянным. Он присел на корточки и провел рукой по полу. Его налобный фонарь высветил металлическую крышку люка, которую они сперва не заметили. Используя длинный нож как рычаг, Першинг немного приподнял край.
   - Ну-ка взяли, - скомандовал он.
   Бойцы уцепились на крышку и отбросили ее в сторону. Вниз уходил короткий колодец с множеством труб. Першинг без лишних разговоров спустился вниз и осмотрелся. Невысокий туннель уходил в обе стороны. Очевидно, фашисты обнаружили этот проход, чтобы незаметно подбираться к передатчику в обход пожирателей. Мысленно сопоставив направление прохода, он двинулся в сторону здания с передатчиком. На полном ходу они чуть не зацепили растяжку, натянутую поперек пути. Сталкер аккуратно перерезал леску и осмотрел гранату.
   - Бери, пригодится, - сказал Николай.
   - Над ней умельцы поколдовали, чтобы задержки не было. Рванет сразу, как только чеку выдернешь. Для растяжки - самое оно, а кинуть не успеешь. Оставлю ее тут от греха подальше.
   Группа продвигалась дальше, пока не наткнулись на колодец, уходящий вверх. Першинг, недолго думая, махнул рукой.
   - Не наша остановка. Тут до здания метров триста должно быть.
   Следующий колодец показался не скоро, но, судя по отсутствию пыли на скобах и крышки люка, это был именно тот, через который вылез снайпер. Бойцы не спешили подниматься.
   - Если снайпер ушел этим путем, то нас там ждут. Как только высунемся, все поляжем.
   - И что делать? Через улицу мы не пройдем.
   - Гранаты есть у кого? - спросил Николай.
   Бойцы лишь пожали плечами. Першинг достал цилиндрическую гранату с гладким корпусом.
   - Свето-шумовая. Если нас ждут, пусть она станет для них неожиданностью. После того, как рванет, у нас будет немного времени. Надеюсь, там такой же узкий предбанник.
   Сталкер медленно поднялся по скобам, зажав в свободной руке гранату. Уцепившись зубами, он выдернул чеку и бросил гранату. Раздался оглушительный хлопок, от которого заложило уши.
   - Вперед! - крикнул першинг и буквално выпрыгнул из колодца.
   Подозрения оказались не напрасны, их тут действительно ждали. Два фашиста катались по полу, держась за голову. Першинг не задумывался о морали, поэтому расстрелял их короткими очередями. Вниз полетела граната, поэтому мужчина прыгнул обратно в колодец, сбивая Николая, который уже наполовину вылез из него. От мощного взрыва обрушилась часть перекрытия. Бойцы вновь ринулись в бой. Противник не желал сдавать свои позиции. Николай бегло осмотрел боевых товарищей. Першинг, два вольных сталкера да Гришка. Вот и всё. Спасители рода людского... К их счастью, врагов в здании оказалось не слишком много. Два бойца на лестнице и еще один на верхнем этаже. Судя по вороненому гвардейскому автомату, это был тот самый снайпер, которого они преследовали. Снайпер долго отстреливался короткими очередями, но у него кончились патроны. Перезарядить автомат он не успел - Першинг ворвался в комнату и сбил его с ног. Сталкер намного превосходил противника по физической форме, поэтому драка была недолгой. Николай сам стянул противогаз с поверженного противника, чтобы увидеть его лицо.
   - Не Лешка, - выдохнул он.
   Лицо снайпера представляло собой ужасное зрелище. Першинг неслабо отделал его во время схватки. Хрипло дыша, фашист с ненавистью смотрел на врагов. Только сейчас они заметили возле стены громоздкий агрегат с радом кнопок и переключателей. Судя по монотонному гудению, аппарат работал. От него тянулся провод, который через окно уходил на крышу.
   - Что это? - спросил Николай, подойдя вплотную к снайперу.
   Мужчина усмехнулся, сплевывая кровью.
   - Смерть твоя.
   Удар под дых заставил фашиста упасть на пол, но, откашлявшись, он поднялся на ноги и вновь посмотрел в лицо Николаю, скрытое за резиновой маской противогаза.
   - Лещин, - вмешался Першинг, - дай я с ним поговорю.
   Сталкер сжал в руке нож и направился к противнику. Снайпер с ненавистью глянул на врагов и без лишних слов выпрыгнул в окно. Николай так и не сдвинулся с места, наблюдая за тем, как в оконном проеме мелькнули кирзовые сапоги. Першинг подбежал к окну, но лишь успел заметить, как фигура противника влетает в колышущуюся массу пожирателей.
   - Твою мать! - крикнул Першинг.
   - И все-таки он от нас ушел,- ответил Николай, пришедший в себя от увиденного, - что делать будем?
   - А вот что!
   Сталкер вкинул автомат и разрядил его в аппаратуру. Из приборов пошли клубья дыма, а гул затих.
   - Першинг, ты что наделал? Мы же не знаем, как оно работает! Нужно было...
   Договорить разведчик не успел. Звуки, доносящиеся с улицы, больше не походили на те, когда пожиратели пытались выломать заложенную дверь. На улице происходило что-то невероятное, сотни пожирателей сцепились между собой. Люди завороженно смотрели из окон на развернувшуюся баталию. Некоторые монстры, находящиеся с краю, просто разворачивались и убегали. Периодически возникали своеобразные дуэли между альфа-самцами.
   - Что с ними? - удивился Григорий.
   - Они больше не чувствуют себя одной стаей, - высказал догадку Першинг.
   Улица перед зданием быстро пустела. На мостовой оставались только туши поверженных пожирателей и небольшое количество живых монстров, которые все еще выясняли отношения. Николаю показалось, что на фоне рёва пожирателей он слышит еще какой-то другой нарастающий звук. Слух не подвел разведчика, и вскоре он увидел бронетранспортер, который на полном ходу мчался вдоль улицы. На его стальном борту красовалась трехлучевая свастика - символ Четвертого рейха. БТР переехал подвернувшегося по колеса пожирателя и на полном ходу протаранил вход в здание, заложенный кирпичом. Оставшиеся возле здания пожиратели разбежались в стороны.
   - К нам гости пожаловали, - подытожил сталкер.
   - Сколько их может быть? - поинтересовался Николай.
   - Если мне не изменяет память, то максимум три "танкиста" и семь десантников.
   - Десяток, - подытожил Николай, - нас пятеро, мы в обороне. Значит, у нас более выгодная позиция.
   - Так, - скомандовал сталкер, - вы двое, не помню позывных, за мной на лестницу. Григорий и Лещин, держите коридор.
   - Шорох и Хоттаб, - отозвался один из волных сталкеров.
   - Хаттаб? - на секунду остановился Першинг и удивленно посмотрел на бойца. - Чеченский полевой командир?
   - Это сокращенно от Хоттабыча, - пояснил второй сталкер.
   - Тьфу ты, - махнул рукой Першинг, - всё, погнали.
   Подняться на этаж можно было только по одной лестнице, поэтому сталкеры надежно крыли лестничный проем. Николай и Григорий расположились позади, чтобы подстраховать в случае необходимости. Першинг разумно не стал размещать всю группу на лестничном пролете. В той тесноте они только мешали бы друг другу. Снизу донеслись приглушенные голоса и топот ног. Бойцы Рейха спешно поднимались наверх. Как только в прицеле показалась черная каска и маска противогаза, Першинг дал короткую очередь. Алые брызги крови окрасили стену. Снизу раздались встревоженные голоса. Кто-то отдавал короткие команды. Воздух расчертила серая полоса, и в следующий момент раздался оглушительный взрыв. Не желая больше рисковать бойцами, штурмовики выстрелили из подствольника. Першинг не успел до конца прийти в себя от оглушения, как увидел бегущего на него противника. Он вкинул автомат, но получил удар штык-ножом под ребро и завалился на бок. Остальным сталкерам тоже не посчастливилось. Хоттаба убило взрывом. Шорох успел дать очередь, задев вскользь одного бойца, но точный одиночный выстрел в лоб не оставил ему шансов. Николай и Григорий не видели, что происходит на лестничной клетке, но приготовились к стрельбе. В коридор залетела граната, оставляя за собой густые облака серого дыма. Помещение быстро заволокла густая субстанция, сводя видимость до минимума. Николай дал очередь наугад и откатился в ближайшую комнату. За стеной взорвалась граната.
   - Лишь бы Гришку не посекло, - подумал он.
   Но Григорий тоже не стал выжидать, пока его достанут, поэтому успел укрыться в противоположной комнате. Штурмовики явно не собирались вести переговоры. Николай заметил в углу комнаты старый диван, из которого сквозь прогнившую заплесневелую ткань торчали ржавые пружины. Он перекатился за него и взял на прицел дверной проем.
   - Хоть одного, но завалю, - решил разведчик.
   В соседней комнате застрочил автомат. Стрелял Гришка. Судя по беспорядочному огню, у парня просто сдали нервы.
   - Сейчас у него в рожке закончатся патроны, и ему конец, - понял Николай.
   Как только очередь оборвалась, мужчина выпрыгнул из комнаты и буквально наощупь схватил за одежду бойца, вбегавшего в дверной проем. От толчка в спину штурмовик свалился на пол. Николай тоже не устоял на ногах и рухнул сверху. Завязалась борьба. Краем глаза Николай успел разглядеть Гришку, который трясущимися руками пытался вставить запасной рожок, но никак не мог этого сделать. Также он увидел бегущего к нему еще одного бойца с окровавленным штык-ножом.
   - Вот и всё, - пронеслось у него в голове.
   В коридоре раздались выстрелы. Кто-то стрелял со стороны лестницы. Боец с ножом машинально обернулся. Николай воспользовался этим и, оставив на полу своего соперника, бросился на него. Второй штурмовик резво вскочил с пола и схватил Николая.
   - Стоять!!! - заорал Гришка. - Всех положу!!!
   Люди посмотрели на парня. Он все-таки сумел вставить рожок и держал их на прицеле. Почти за спиной вновь прогремела автоматная очередь. Николай оттолкнул ближайшего бойца и нырнул в сторону с линии огня.
   - Пали! - закричал он.
   Гришка зажал спусковой крючок, положив врага. Один штурмовик дернулся было в сторону дверного проема, но пуля успела его догнать. В комнату вошла еще одна фигура в черном комбинезоне. Гришка машинально перевел автомат на нее.
   - Не стреляй! - крикнул Николай.
   Перед ними стояла Алиса. Какое-то неимоверное чувство захлестнуло Николая. Эта девушка не бросила их, а совладав с чувствами, пришла на помощь как раз в тот момент, когда шансов почти не оставалось.
   - Скучали? - спросила она.
   Ответить Николай не успел. Послышался еле слышный хлопок, и девушка, ахнув, рухнула на пол. За ее спиной стоял еще один фашист, держа в руке дымящийся пистолет с глушителем. Не опуская оружие, он сделал еще один выстрел, повалив Григория. Теперь он перевел оружие на Николая. Автомат разведчика так и валялся на полу посреди комнаты.
   - Привет, Коля, - сказал фашист знакомым голосом.
   - Лешка..., - прошептал разведчик.
  
   Черный издалека наблюдал за огромной стаей особей, привлеченных странным импульсом. То, что импульс посылает неживое существо, он понял уже давно. Но эти пришлые особи не могли распознать обман, поэтому стекались сюда отовсюду. Внутри здания, откуда шел импульс, а также в другом здании находились подземные особи. Они вели себя крайне странно. Они не боялись хищников на улице, а чего-то ожидали. До сознания черного донеслись новые импульсы - новая группа подземных особей вступила в схватку с хищниками. Но тут особи в зданиях напали на своих собратьев. Черный не мог понять, почему так случилось. Что побудило одного члена семьи напасть на другого? Их семье угрожают хищники, а не объединяются, а наоборот убивают друг друга. Кто бы мог дать ему ответ на этот вопрос? Черный резко выпрямился, учуяв знакомый импульс. Эту подземную особь он знал. Он уже спасал его ранее, хотя встречи с ним всегда заканчивались попытками убить черного. О чем думал этот "человек"? Он хочет спасти свою семью. Нет, не просто семью, он спасает свою Семью! Он готов отдать свою жизнь, чтобы Семья жила. Подземные особи скрылись из виду, но черный не отпускал от себя импульсы, идущие от знакомого "человека". Как только монотонный импульс звучавший в его сознании, замолчал, все хищники на улице вступили в схватку между собой. Их Семья распалась на отдельные семьи. Они больше не были единым целым. Отдельные особи сражались за территорию, иные убегали прочь. Странное существо пронеслось по улице и влетело в здание, поднимая облако пыли. "Человек" издавал очень тревожные импульсы. Ярость, отчаянье... Он просил о помощи...
  
  -- А я недооценил тебя, друг, - проговорил Отто, оглядывая поверженных противников.
   Алиса лежала без сознания, но дышала, что давало надежду Николаю на то, что девушку можно спасти. Гришку пуля прошила навылет, и он истекал кровью.
  -- Не друг ты мне, - резко ответил разведчик, - ОНИ были моими друзьями, а теперь, благодаря тебе, они умирают. В коридоре лежат мои друзья. Селиванов был моим другом. А ты их всех убил.
  -- Коля, Коля... Совсем расклеился. Я, между прочим, благодаря тебе и твоим "друзьям" потерял всю свою диверсионную группу. Знаешь, какие мне придется приложить усилия, чтобы собрать новую группу? Ох, и натворил же ты дел, Коля. Зря я тебя отпустил. Не думал, что ты сможешь выкарабкаться.
  -- Леша, к чему это всё? Что ты задумал?
  -- Ну что ж, раз собралась такая почтенная публика, я расскажу. Помнишь, я тебе рассказывал, как мы на первого пожирателя случайно наткнулись. Мы того пожирателя изловили и на станцию притащили. Наши ученые его стали изучать. А он брюхатый оказался. Произвел на свет такого же уродца. Да наши умы решили использовать это в своих целях. Стали пытать уродца разными способами, и проводили аудиозапись его визгов. Причем уродец на ультразвуке верещал, что только аппаратура его и улавливала. На помощь звал. Мы его усилили и запустили на всю громкость. И другие твари его услышали. Поперли со всех концов выручать своего уродца. Не понимают, что он уже сдох давно. Лезут и лезут.
  -- Так и что вам это дало? Заняли они всю поверхность, дальше что?
  -- А дальше начинается самое интересное. Когда их соберется не менее тысячи, мы отключим основной передатчик и запустим те, что стоят у нас на станциях. Толпа уродов будет искать любые дырки в метро, чтобы пробиться к ним. Так они очистят всю систему. Останется только Четвертый Рейх, который заново колонизирует очищенные станции.
  -- Но ведь они и вас всех сожрут.
  -- Не сожрут. Наши ученые хорошо изучили поведение тварей. Они живут стаями до десяти особей во главе с альфа-самцом. Стаи в обычной среде враждуют между собой. Но в случае опасности они объединяются. Так произошло и на этот раз. Когда пожиратели создадут реальную угрозу Рейху, мы просто отключим передатчики. Уроды сами друг друга истребят. А тех, кто останется, мы просто добьем, а заодно и выживших жителей других станций. Сейчас наши рабочие почти закончили блокировать переходы от Рейха к другим станциям. Нам останется только пережить блокаду, пока пожиратели будут очищать метро. А затем выйдем мы -- чистая человеческая раса.
  -- Леша, ты безумец! Как можно такое делать?
  -- Ты, наверное, представляешь меня тираном, жаждущим мирового господства? Ты ошибаешься. Мне нет дела до колонизации метрополитена. Но я всегда мечтал отомстить им за то, что они мне причинили. Я стал диверсантом, чтобы убивать их, но мне этого не хватало. И тут выпала такая возможность разом отомстить всем.
  -- Но ведь кроме них погибнут и ни в чем неповинные люди? Ганза и красные не всё метро. Чем остальные провинились перед тобой?
  -- Это издержки войны. При них всегда страдает мирное население. Вот только снова включу передатчик.
  -- Как же, включишь, - усмехнулся Николай, - Першинг его из автомата расфигачил.
  -- Что? Врешь! - оживился Отто.
  -- Сам проверь.
  -- Ууууу, - нечеловеческим голосом взвыл диверсант, - ты за это ответишь! Я тебя убью!
  -- Леша, это уже не имеет значения. Ваш план рухнул.
  -- Рухнул? Да? Рухнул? Как же! Я немедленно дам команду своему радисту через БТР передать сообщение о запуске станционных передатчиков. Твари не могли далеко разбежаться.
  -- Сдох твой радист, я об этом позаботилась, - подала голос Алиса, которая уже пришла в себя.
  -- Что?! - Отто был вне себя от раздиравшей его ярости. - Я и сам смогу передать сообщение! Вы все сдохните!
   Диверсант вскинул пистолет, намереваясь расстрелять пленных. Оружие в его руках задрожало, лицо перекосила страшная гримаса. На Николая вдруг накатила волна дикого ужаса. Ему стало страшно за истекающих кровью Алису и Гришку, за своего сына, за всё метро. Алиса запричитала "Папа, папа" и зарыдала. Гришка тоже лепетал что-то непонятное. Кто-то или что-то приникло в их сознание. И он увидел черного. Существо стояло в темноте коридора и протягивало длинные пальцы к людям. Отто обернулся и выпалил всю обойму в мерзкое чудовище. Затем диверсант отбросил в сторону бесполезный пистолет с пустой обоймой и подхватил лежащий на полу автомат. Черный медленно пошел на него. Отто дал очередь по врагу почти в упор. Он решил во что бы то ни стало уничтожить это мерзкое создание. Оно могло погубить все его грандиозные планы. Планы всего Рейха! Автомат издал щелчок и смолк. Отто не заметил этого и по-прежнему зажимал спусковой крючок. Он! Он, а не кто-то другой достоин руководить Рейхом! Лешка так и не заметил, как уперся спиной в балконную дверь. Старые доски затрещали под напором и проломились. Диверсант сделал еще один шаг назад и молча полетел вниз. Балкон давно обрушился, оставив вместо себя лишь торчащие из стены обломки металлической основы. "Я! Я и никто кроме меня не способен руководить Рейхом! Не только Рейхом, всем метрополитеном!" - все еще звучало в его голове.
   Теперь Николай смог рассмотреть черного вблизи. Черный сидел, прислонившись к стене, и издавал какие-то тихие булькающие звуки. Мужчина сразу понял, что существо умирает. "Нет, он хороший. Это он меня к тебе привел. Но он несчастный. Вы его боитесь, поэтому и хотите убить. А он ничего плохого не сделал" - вспомнились слова сына. Разведчик сразу припомнил, и как стрелял в него в туннеле, когда искал сына. Затем из памяти всплыл эпизод с морским чертом.
   - Спасибо, - прошептал Николай.
   Жизнь уходила из черного, но он не боялся этого. Он не смог спасти свою Семью, но смог спасти чужую. Возможно, подземные жители все-таки достойны того, чтобы им помочь. Семья не могла ошибаться. В последний миг жизни он уловил краем сознания далекий импульс. Это был именно тот родной импульс, который издавали члены его Семьи.
  
   Глава 14 Тени
  
   - Алиса, можешь идти? - обратился Николай к девушке.
   - Думаю, да.
   - Помоги мне поднять Гришку, один я его не дотащу.
   - Там внизу стоит БТР. Я разобралась с экипажем. Мы можем им воспользоваться, иначе парня не дотащим.
   Гришка оказался действительно тяжелым. Хотя, возможно, это силы покидали Николая после всех этих приключений. Уже спустившись на лестницу, они услышали позади слабый стон.
   - Першинг? - удивился разведчик. - Живой?
   С большим трудом они спустились на первый этаж, наспех перевязав раны. На лестнице остался кровавый след. Николай помог Алисе загрузить в десантное отделение Першинга и Григория.
   - Умеешь водить? - спросил он девушку. - Я уже лет двадцать, как баранку не крутил.
   - Умею, чуть сложнее, чем на дрезине. Только сделаем небольшую остановку. Нужно забрать тело отца. Не хочу, чтобы он достался тварям на растерзание.
  
   Николай крепко спал. Видения больше его не посещали. Ему снилась родная станция, но эти сны уже не давали того ощущения реальности. Ему снилось, что Гришка о чем-то ему рассказывает, но слов не разобрать. А затем в палатку один за другим заходили гости - Селиванов, собаковод Коля, Слепой, старик-белогвардеец, Кузьмич, черный. Они сидели за столом и весело что-то обсуждали. Даже черный вроде бы говорил человеческой речью, что-то оживленно рассказывая Слепому. Тот понимающе кивал. Николай улыбнулся. Он понимал, что это всего лишь сон, но настолько спокойно было на душе, что просыпаться не хотелось. Когда же мужчина открыл глаза, то первым делом пошел навестить раненых. Алиса уже оделась и собиралась в путь. "Вся в отца" - подумал Николай. У Першинга оказалось пробито легкое, но он уже шел на поправку. Хуже всего пришлось Григорию, но врачи заверили, что поставят парня на ноги. Ему было суждено стать первоклассным сталкером.
   - Алиса, ты как? - спросил разведчик девушку.
   - Жива, как видишь.
   - Спасибо тебе за все. Куда ты теперь к гвардейцам?
   - Нет больше гвардейцев, - выдохнула Алиса, - все там полегли.
   - Так наберешь новых.
   - Это была мечта моего отца, а не моя. У меня теперь свой путь.
   - Даст Бог, свидимся, - сказал мужчина и по-отечески обнял девушку.
   В лазарет заглянул кшатрий и помахал Николаю.
   - Добрый день, моя фамилия Ермолов, - отрапортовал он, - у нас намечается заседание Совета на Арбатской, мы бы хотели услышать ваши пояснения. Насколько я знаю, в этом деле прослеживается след Рейха?
   - Да, - ответил Николай, - и они не угомонятся.
   - Хорошо, следуйте за мной. Дрезина ждет.
   Николая провели в большой зал, где собралось множество людей. Он рассказал им всё, что знал. Затем последовало обсуждение происшедшего.
   - Нам нужно немедленно выдвинуть Рейху ультиматум! Либо они допускают наших экспертов на свои станции с целью контроля над демонтажем передатчиков, либо мы объявим им эмбарго! - кричал кто-то из кшатриев.
   - А доказательства? Есть у нас доказательства? - перебил его брамин.
   - В здании остался разбитый передатчик. Мертвые тела фашистов, если их зверье не успело растащить. Да и бронетранспортер тут.
   - А как это подтвердить? Рейх заявит, что отправил группу на уничтожение пожирателей. Кто докажет связь между Рейхом и передатчиком? Они еще могут выдвинуть нам претензии за угнанный броневик и уничтоженную группу.
   - По крайней мере, четыре человека стали участниками боестолкновения.
   - Из них вес имеют только показания Першинга. Лещин считается преступником на Ганзе, Рейхе и у красных. Григорий еще молодой и не опытный. Скажут, что не смог разобраться в ситуации. Да и о дочке Селиванова ходит дурная слава.
   Остальные брамины согласительно закивали. Они как всегда решили занять пацифистскую позицию невмешательства. Словесная перепалка ни к чему не привела. По результатам голосования было решено подать Рейху ноту протеста по факту нападения их бойцов на сталкеров во время зачистки улиц от пожирателей. Николай прекрасно понимал, что это ничего не даст. Рейх извернется, ответив что-то в стиле "не разобрались, виновные наказаны" или вообще заявит про "мятежников под руководством командира диверсионного отряда Отто, который преступно действовал от своего имени и вопреки интересам Рейха". Когда совещание закончилось, Николай первый вышел из зала и направился в сторону путей на Боровицкую, чтобы собрать свои вещи.
   - Постойте, Николай, - окликнул его Ермолов.
   - Чего Вам? - грубо ответил разведчик.
   - Не вините нас. В Совете часто принимаются такие бюрократические решения.
   - А мне что с того? Я потерял почти всех друзей. А теперь я узнаю, что виновные не понесут никакой ответственности.
   - Именно об этом я и хотел с Вами поговорить. Пройдем в мой кабинет. Здесь недалеко.
   Когда мужчины зашли в небольшую комнату, Ермолов по-хозяйски плюхнулся в продавленное кресло и достал из стола пачку настоящих сигарет. Одну он закурил, а вторую протянул гостю.
   - Не курю, - ответил Николай.
   Чиновник пожал плечами и спрятал сигарету обратно в пачку. Выпустив облако дыма, он посмотрел на разведчика.
   - Николай, - начал разговор Ермолов, - куда Вы сейчас собираетесь?
   - На ВДНХ, я хочу наконец-то увидеть сына.
   - И как Вы туда попадете? Вас разыскивают по всему метро.
   - Еще не знаю. Что-нибудь решу.
   - Кто знает, что Вы выжили? - прищурив глаза, спросил Ермолов.
   - Кроме Совета, медицинского персонала и тех, кто попал со мной в лазарет - никто.
   - Допустим, с персоналом мы решим, Совет тоже будет молчать. Да и товарищи Ваши тоже.
   - К чему Вы клоните? - удивился Николай.
   - К тому, что Вам лучше считаться мертвым. Николай Лещин, геройски погиб, защищая метро от нашествия пожирателей. На фоне этого Ваши предыдущие грехи будут со временем забыты, а Полис сделает все, чтобы имя Николая Лещина золотыми буквами было вписано в историю метро наряду с именами остальных павших сталкеров.
   - А мне что делать?
   - Вот об этом я и хотел переговорить. Вы сами были на Совете и слышали, что брамины думают по этому поводу. Да и часть кшатриев не готова к решительным действиям. Но часть - это еще не все. Мы хотим сформировать небольшую группу до пяти человек. Назовем ее условно... "Ночные тени". Хотя это чересчур пафосно... "Тени". Так звучит лучше. Так вот, задачей этой группы станет решение той проблемы, которую не хочет замечать Совет. Полис должен держать всё под контролем и устранять возможную угрозу любыми способами. Я буду лично курировать действия этой группы. А возглавит ее известный Вам Першинг. Конечно, как только сможет участвовать в подобного рода мероприятиях.
   - А Григорий и Алиса?
   - Парню еще рано заниматься подобными вещами. У него неплохие задатки, но он зелен. Что касается Алисы, то я ей предлагал. Еще до заседания Совета. Она отказалась. Но она не из тех, кто будет рассказывать о нашей затее. В ней я уверен.
   - То есть Вы знали, как решит Совет? - удивился Николай.
   - Лещин, - усмехнулся кшатрий, - я слишком хорошо знаю эту систему изнутри, чтобы предугадать такие очевидные решения.
   - А что с моим сыном?
   - Я думал над этим вопросом. Полис возьмет его на воспитание. Мы ценим вклад, который внес покойный Николай Лещин, и отплатим по достоинству. Первое время он поживет в приюте, чтобы не вызвать подозрений, а потом какой-нибудь сталкер оформит над ним опеку. Сами знаете, большинство сталкеров не может иметь детей, поэтому берут себе сирот на воспитание. Никто не будет против, если этим сталкером станете именно Вы.
   - Сколько придется ждать?
   - Зависит от того, как общество воспримет весть о Вашей погибели. Наверняка найдутся те, кто в это не поверит.
   - Я понимаю, я согласен.
   - Отлично. Документы мы на вас оформим. Подберем новое имя и биографию. Рано или поздно Рейх захочет провернуть свой трюк с пожирателями. Возможно, другим путём, но они это сделают. Ваша группа выведет из строя станционные передатчики и ликвидирует лиц, связанных с их проектированием и работой. Оформим это как несчастные случаи. Понятно, что никто из вас не должен попасться. По крайней мере, живым.
   - Насколько Совет одобряет действия этой группы?
   - Те, кому нужно, те в курсе, - ответил Ермолов, - остальным знать не нужно. Понятное дело, что если кто-то из вас попадет в плен, Совет будет всячески отрицать ваше существование.
   - Я понимаю. У меня есть еще одна просьба.
   - Слушаю.
   - Когда-то на отлов пожирателей по заданию Полиса выходил красный сталкер. Фамилия у него - Ворон. У него на станции, Комсомольской, осталась дочка, Галина. Есть у них там некий Борисов. Чувствую, что если о ней не позаботиться, то ей совсем плохо будет... Я этому подонку Борисову лицо немного подправил, на большее меня, к сожалению, не хватило.
   - Понимаю, - кивнул кшатрий, - что Вы хотите, чтоб мы сделали?
   - Заберите девочку на Полис, сгинет она совсем...
   - Думаю, я смогу решить этот вопрос. Все-таки Ворон погиб, выполняя задание Полиса. Это логично. У тебя всё?
   Николай промолчал, потупив взгляд. Ему представилась рожа Борисова. Как же он хотел мертвой хваткой вцепиться ему в горло. Чиновник улыбался, глядя на то, как собеседник изменился в лице.
   - У тебя всё, - переспросил он.
   - Хочу, чтоб Борисов сдох! - ответил Николай, хотя Ермолов и так знал ответ.
   - Я думаю, я предоставлю Вам такую возможность после того, как уничтожите передатчики. Можете возвращаться на Боровицкую, я выпишу временный пропуск, чтобы Вас никто не останавливал. А вскоре подоспеют и новые документы.
  
   Николаю выделили небольшую палатку и выдали новые документы. Новоиспеченный боец группы "Тени" разглядывал паспорт. Теперь он Егор Анатольевич Мукомолов. Да и на пяток лет помолодел. Николай понимал, что теперь ему придется начать жизнь с чистого листа. Тогда в перегонах пропал без вести Николай Скворцов. Теперь в битве с пожирателями погиб Николай Лещин.
   - Ну что, Егор Анатольевич, - усмехнулся мужчина, - будем жить.
  
   Пока Першинг приходил в норму, остальные усиленно тренировались. Николай рассчитывал, что операция окажется недолгой прогулкой, поэтому не спешил набиваться в друзья к бойцам. Он знал, что вот этот здоровяк, толкающий штангу от груди - Жан-Клод. Сирота, которого так прозвали в честь актера, игравшего в боевиках. А вон копошится с проводами от детонатора Матвей. Молодой, но гениальный техник-подрывник. И наконец, Ковач. Жилистый и неразговорчивый дядька. "Прирожденный убийца", как описал его Ермолов. Почему Ковач? А бес его знает. Наверное, фамилия у него такая. Николаю было непривычно отзываться на имя Егор, поэтому он выбрал для себя позывной "Изгой". Ведь, по сути, он и был таким. Всю жизнь в бегах, везде он чужой, настоящий изгой.
   Пришло время и Першинг собрал отряд для инструктажа. Держался сталкер вполне бодро, но Николай заметил, что это ему стоит больших усилий. Ранение не прошло бесследно.
   - Мужики, вы все знаете, куда мы идем. Заходить будем со стороны Пушкинской. У нас там свой человек. Охрану он берет на себя. Далее встречает нас и объясняет, где установлены передатчики. По информации, полученной от него, проектом руководит некий профессор Штосс. Он один в полной мере владеет полной информацией о разработке проекта. Остальные ученые знают только крупицы. Устанавливаем бомбы с часовыми механизмами, ликвидируем Штосса и возвращаемся. Рейху понадобится немало времени и средств, чтобы восстановить такие передатчики. Автоматы не берем, с ними мы слишком заметны. Идем с ПБСами, но стреляем только в случае крайней необходимости.
   Небольшая группа людей, идущих со стороны Кузнецкого моста, прошла мимо блокпоста Пушкинской. Два автоматчика лежали без движения. Першинг склонился над бойцом.
   - Спит, - прошептал он. - Видимо, что-то подмешали в еду или воду. Неплохо придумано. Надеюсь, мы успеем уйти, как они проснуться.
   Группа прошла дальше. На путях возле выхода на станцию в темноте дремали еще два бойца. Людей на перроне было мало. Николай отметил про себя их скудный быт - ветхие прохудившиеся палатки, какие-то деревянные строения, тяжелый сырой воздух. После Полиса любая станция показалась бы убогой, но тут действительно царила нищета. Першинг заметил человека в черном плаще с поднятым капюшоном, который махал ему рукой.
   - Есть контакт, - сказал сталкер и направился к нему.
   Силуэт связного мелькал между палатками, но надолго из виду не терялся. Иногда человек останавливался и махал рукой, призывая следовать за ним. Николай заметил краем глаза, что по параллельному проходу идут еще несколько людей. Он молча тронул за плечо Першинга и кивнул в сторону них. Першинг кивнул в ответ, но не остановился.
   - Ковач, - еле слышно сказал он, - проверь.
   Мужчина беззвучно отделился от группы и исчез между палатками. Палатки закончились, уступив место длинному переходу, ведущему на второй ярус. При свете тусклых ламп мелькнула фигура связного и проскользнула в одну из дверей. Люди поднялись наверх и зашли следом. В абсолютной темноте лишь лучи фонарей смогли хоть немного осветить комнату. Со всех сторон возвышались груды мусора, шевелящиеся от копошащихся в них крыс. Дверь позади захлопнулась, и раздался звук задвигающегося снаружи засова. Мужчины бросились к дверям, но не смогли ничего сделать. Массивная стальная дверь не сдвинулась с места.
   - Мы в ловушке! - крикнул Матвей.
   - Черт! Черт! Как ловко они нас провели! - рассвирепел Першинг.
   - Першинг! - окликнул сталкера Николай, - Смотри.
   Луч фонаря замер на изуродованном человеческом теле. Лицо мужчины оказалось обезображено - у него не было зубов и глаз.
   - Какого черта? - удивился силач Жан-Клод.
   - Это наш связной, - объяснил Першинг.
   - Но как же так? Мы же все время шли за ним.
   - Мы не за ним шли. Посмотри, кровь уже запеклась. Нас просто заманивали в ловушку.
   - Что будем делать?
   - Так, не отчаиваемся. Нужно осмотреть каждый уголок этого мусорника. Возможно, тут есть другой выход.
   Мужчины, чертыхаясь и наступая на снующих крыс, бродили по комнате. К их сожалению другого выхода не было. Першинг сел на проржавевшую бочку и посмотрел на дверь.
   - Матвей, у тебя есть взрывчатка?
   - Есть, но в замкнутом помещении нас самих накроет...
   - А что нам остается делать? Чего ждать?
   В двери что-то ударило, и засов отодвинулся. Дверной проем прочертила полоска света.
   - К бою! - сказал Першинг, используя мусорную кучу в качестве укрытия, и прицелился из пистолета в дверь.
  
   Ковач пробирался среди палаток, чтобы лучше разглядеть людей, шествующих по соседнему проходу. Он осторожно выглянул из-за брезентового края в проход и увидел пятерых отдаляющихся автоматчиков. Они периодически поглядывали в ту сторону, где должна была идти его группа. Их определенно сопровождали. Возникла необходимость во что бы то ни стало остановить их. Предупредить Першинга? Но как? Он уже далеко. Догнать его? Может быть слишком поздно. Ковач вышел на середину прохода и почти беззвучно зашагал вслед автоматчикам.
   - Если они не зайдут в комнату, придется их ложить прямо в проходе, - говорил один. Очевидно, старший по званию.
   - А если зайдут? - спрашивал второй.
   - Тогда просто пустим туда газ.
   - А вдруг у них противогазы?
   - Ну, и на сколько хватит их фильтров? Они ж не на поверхность собирались, запасов не делали.
   - А если они решат сдаться?
   - Живых не берем. Все равно они ничего нового не расскажут. А ребята там серьезные. Лучше обезопасить себя.
   Никто из них даже не заметил, что замыкающий с перерезанным горлом аккуратно лег между палатками. Когда они оглянулись, то за ними по-прежнему следовал боец в черной куртке с нашивками Рейха и каске по самую переносицу. Могло показаться, что он стал ниже ростом, но не до этих наблюдений было сейчас. Автоматчики вышли к переходу на второй ярус. Наверху возле двери стоял человек и задвигал засов. Затем он повернулся к автоматчикам и поднял вверх руку.
   - Отлично, - проговорил мужчина, идущий первым.
   Человек спустился к автоматчикам и скинул капюшон. Под ним скрывался молодой светловолосый парень. Он улыбнулся, обнажая ряд кривых зубов.
   - Молодец, - сказал автоматчик, - отлично сработал. Можешь идти. Дальше мы уже сами.
   Когда парень скрылся из виду, один из бойцов достал из наплечного рюкзака самодельный агрегат, похожий на пульверизатор.
   - Значит так, - произнес старший из них, - засовываешь шланг в щель под дверь и качаешь по полной. Только не забудь противогаз надеть, а то сам можешь надышаться.
   - Да знаю я, знаю, - пробурчал тот.
   Внимание бойцов оказалось всецело поглощено агрегатом, и Ковач решил действовать. В свете немногочисленных ламп заблестело лезвие ножа. Буквально нескольких секунд ему хватило, чтобы не оставить никого в живых. Он пулей взлетел наверх и отодвинул засов.
   - Ковач! - вскрикнул Першинг. - Чертовски рад тебя видеть. Что там снаружи?
   - Пока тихо, но нужно спешить. Я старался не шуметь, но наших ребят скоро хватятся.
   - Першинг, - обратился к сталкеру Николай, - нас тут явно ждали. Пока еще не поздно вернуться. Или продолжим действовать по плану?
   - Парень наверняка доложил, что мы в ловушке, - вмешался Ковач, - небольшой запас времени у нас есть.
   - Будем действовать быстро, - принял решение Першинг, - без связного мы не знаем ни нахождение передатчиков, ни Штосса. Я предлагаю разделиться. Ковач, Жан-Клод вы проверите Тверскую. Изгой, Матвей, берите на себя Чеховскую. Я останусь на Пушкинской. Встречаемся на Полисе.
   - Я так понимаю, что указание действовать тихо уже не в силе, - усмехнулся Жан-Клод.
   - Мужики, - ответил Першинг, - для нас сейчас главное - взорвать эти чертовы передатчики. И постарайтесь выжить.
   - Нас ведь кто-то подставил, - заметил Николай.
   - Знаю, но сейчас нет времени в этом разбираться. Всё, погнали.
   Николай быстрым шагом направился в сторону прохода к Тверской. Матвей следовал за ним. Среди рядов грязных палаток он быстро потерял из вида боевых товарищей. Стараясь не подавать виду, Николай и Матвей, попытались незаметно проскользнуть мимо дозорных.
   - Эй, вы двое, - окликнул их дозорный, лицо которого было вымазано в саже, - кто такие? Где ваши паспорта?
   - Да, мы свои, - попытался уладить ситуацию Николай.
   - Паспорта, - повторил боец и положил руку на АКМ, висевший у него на груди.
   - Сейчас достану, - сказал Николай и сделал пару шагов в сторону автоматчика.
   Второй дозорный также привстал с мешка, служившего ему лежанкой, и с интересом посмотрел на незнакомцев.
   - Куда же я его положил, - удивленно проговорил Николай, приблизившись еще на пару шагов, - в этом кармане нет, в этом тоже. А, вот же он.
   Второй дозорный даже не понял, отчего его напарник негромко крякнул. Когда он присмотрелся, то увидел, что из живота дозорного торчит рукоять ножа, а лицо искажено гримасой боли и страха. Он попытался схватить автомат, прислоненный к груде мешков, но Николай опередил его.
   - Дернешься - пристрелю, - проговорил он, направив автомат на дозорного, - медленно подними руки вверх и повернись спиной.
   Дозорный послушно выполнил команду. Николай заехал ему тяжелым прикладом автомата по голове, и противник упал навзничь.
   - Добьешь? - спросил Матвей.
   - Мы не мясники. Свяжем его. С первым у меня не было выбора, но этот больше не опасен.
   - Ковач бы добил, - усмехнулся Матвей.
   - И был бы прав, но я не он. Забери у них паспорта.
   Мужчины быстро связали дозорного по рукам и ногам, заткнув ему рот куском грязной ткани, оторванной от его же одежды. После чего они быстрым шагом направились в сторону Чеховской. Времени оставалось всё меньше. Николай опасался что вот-вот Рейх поднимет тревогу, и тогда им не спастись. На подходе к Чеховской они встретили только одного рыжеволосого автоматчика, который увлеченно выхватывал из небольшого мешочка сушеные грибы и отправлял в рот. Подходя к нему, Николай издалека махнул паспортом дозорного с штампом рейха и спрятал его обратно в карман. Рыжеволосый подозрительно посмотрел на него, но ничего не сказал, продолжая жевать грибы.
   - Интересно, где у них передатчик? - негромко спросил Матвей, отойдя от рыжеволосого на достаточное расстояние.
   - А вот это мы сейчас и выясним, - ответил Николай и куда-то побежал.
   Он последовал за ним, еле поспевая. Николай юркнул в какую-то боковую дверь. За ней оказался узкий проход, образованный между двумя деревянными стенами. Отовсюду раздавались приглушенные голоса, пахло стряпней. Впереди скрипнула дверь. Матвей наконец-то догнал Николая и увидел его стоящим возле двери.
   - Что там? - спросил он.
   - Черт... Не могу я так, - ответил Николай.
   Матвей заглянул в широкую щель неплотно прилегающей двери и всё понял. В комнате стоял хорошо одетый мужчина, который вероятно только что пришел. Он снял с себя плащ и повесил на вбитый в стену гвоздь. Возле него бегал коротко стриженный пацан лет девяти.
   - Папа, а ты подаришь мне крыску? - спросил он тоненьким голоском.
   - Подарю, Витя. На день рождения обязательно подарю.
   Николай повернулся к Матвею и тяжело вздохнул.
   - Был бы он там один, я б из него все выбил. Наверняка чиновник какой-то. Должен знать. Но не при ребенке. У меня у самого сын есть. Не могу так.
   В это время дверь открылась, и чиновник сделал шаг в коридор. Встретившись взглядом с Николаем, он остановился. Пару секунд они так и стояли беззвучно, глядя друг на друга. Матвей все понял без слов. Он резко захлопнул дверь, чтобы мальчик ничего не увидел, а Николай схватил чиновника за шею и подтянул к себе. Тот попытался закричать, но смог лишь прохрипеть что-то невнятное. Мужчина яростно махал руками, но быстро обмяк и упал на пол.
   - Ты убил его? - удивился Матвей.
   - Нет, чуток усмирил. Жить будет. Подхватывай его, найдем место поспокойнее.
   Такое место обнаружилось достаточно быстро. Сбив прикладом навесной замок, Николай затащил бессознательное тело в комнату, где хранились припасы. Под стенами были навалены мешки с сушеными грибами, какими-то я годами и прочим провиантом.
   - Матвей, присмотри за дверью, - сказал он.
   После нескольких оплеух чиновник открыл глаза и удивленно посмотрел на Николая.
   - Закричишь - зарежем, - сразу предупредил он.
   - Не надо, не надо, - залепетал мужчина, - у меня сын. Я его один ращу. Не убивайте...
   - Если скажешь всё, что нас интересует, то отпустим. Я тебе это обещаю.
   - Кто вы? Чего вы хотите?
   - Где установлен передатчик?
   - Какой передатчик? - непонимающе замотал головой чиновник.
   - Тот, что настроен на волну пожирателей.
   - Я ничего не знаю.
   - Врешь! - крикнул Николай и наотмашь ударил мужчину.
   - Честно, не знаю! О чем вы говорите? Какой передатчик?
   - Где у вас научный отдел или что-то в этом роде?
   - Ээээ... у нас нет никакого научного отдела.
   И тут Николай решил сыграть на отцовских чувствах допрашиваемого.
   - Как знаешь, - усмехнулся он, - я сейчас приведу твоего пацана и на твоих глазах вспорю ему горло.
   - Нет! Вы не посмеете!
   - А кто мне помешает? Ты?
   - Он же еще ребенок!
   - Да, но он вырастет и станет таким же ублюдком как ты. Так что лучше я его сейчас прирежу, пока он не опасен. А тебя оставлю в живых, чтобы ты всю оставшуюся жизнь страдал потому, что соврал мне.
   - Не трогай его! Я все расскажу. Только пообещай, что не тронешь его!
   - Я внимательно слушаю.
   - Возле спуска на пути под платформой есть дверь... Черт, меня убъют за то, что я вам рассказал.
   - Значит, в твоих интересах молчать. А теперь отдохни немного.
   Николай ударил мужчину ногой в живот, заставив его согнуться. Следующим ударом по затылку он повалил его на землю.
   - Матвей, помоги, - крикнул он.
   Вытянув из соседнего мешка бичевку, они связали чиновника и закидали сверху пустыми мешками.
   - Изгой, ты оставляешь много свидетелей, - заметил Матвей.
   - Так вернись и добей его.
   Напарник ничего на это не сказал, а лишь вздохнул. До края платфориы они добрались без проблем. Дверь оказалась весьма заметной. В каменную стену кто-то вмонтировал овальную гермодверь. Такие Николай видел лишь на кораблях. Судя по всему, открывалась она изнутри. Посреди двери виднелся круглый иллюминатор. Мужчины подошли к ней и потянули на себя. Закрыто.
   - Что будем делать? - спросил Матвей.
   - Пока не знаю.
  
   Глава 15. Преисподняя
   И тут случилось то, о чем Николай перестал думать. Над станцией по громкой связи прозвучал глухой голос. Николай не разбирал слов, но понял, что на станции подняли тревогу. Нетрудно было догадаться, что та же ситуация происходить и на других станциях Рейха. Голос призывал соблюдать спокойствие, сотрудничать с силами безопасности и докладывать о подозрительных личностях. Николай выглянул из-за края платформы и увидел идущих в его сторону двух бойцов Рейха. Они его не заметили, поэтому он мог сразить их автоматной очередью, но это привлекло бы внимание остальных. И тогда шансов на спасение не оставалось бы абсолютно никаких. Что-то щелкнуло совсем близко. Матвей отскочил в сторону, указывая на дверь. Светильник, прибитый на противоположной стене, выхватил округлый силуэт каски, копошившейся за иллюминатором гермодвери. Раздался еще один щелчок, и дверь медленно поплыла во внутрь. Николай ухватил Матвея за одежду и оттащил в сторону заграждения в виде наваленных на рельсах мешков с землей. Из-за дверей выбежало с десяток вооруженных человек, которые резво запрыгнули на платформу.
   - Ты уверен, что хочешь туда? - спросил Матвей.
   Вместо ответа Николай вскочил из-за мешков и прыгнул в сторону дверей, которые уже закрывались. В последний момент он вставил в щель автоматный ствол и навалился всем телом на дверь. Стоящий с той стороны человек не был к этому готов, поэтому отпрянул назад и оказался зажат между бетонной стеной и металлической дверью. Запирающий механизм уперся ему в ребра, которые не смогла защитить даже кожаная куртка. Он протяжно застонал. Николай, опасаясь, что его могут услышать, зажал ему рот рукой. Между пальцев побежала кровь. Матвей забежал следом и запер дверь.
   - Что с ним? - спросил он Николая.
   - Похоже, ребра сломаны. И легкие пробиты.
   Николай отпустил бойца и тот осел на пол. Он тяжело хрипел, и каждый вдох давался ему с мучениями. Матвей выхватил нож и вогнал его бойцу под ребро.
   - Зачем? - вскрикнул Николай.
   - Если бы мы его оставили, он бы все равно умер. Не думаю, что Рейх стал бы с ним церемониться.
   - Как знаешь... Нам нужно идти дальше.
   Мужчины, пройдя с десяток метров, уперлись в тупик. Под их ногами оказался колодец, уходящий далеко вниз, в который Матвей чуть не свалился. Николай посветил туда фонарем и увидел ряд скоб, идущих одна над другой. Дна он так и не увидел, как ни напрягал зрение. Матвей спускался первым. Николай следующим. Им казалось, что за столько времени, сколько они спускаются, можно уже достичь земного ядра. Наконец Матвей под ногами вместо очередной скобы почувствовал твердую поверхность.
   - Матвей, - обратился к нему Николай, - у меня появились сомнения на этот счет. На такой глубине передатчика быть не может. Его сигнал просто не пробился бы на поверхность.
   - Не возвращаться же нам обратно.
   - Согласен. Для начала проверим тут всё.
   Под станцией оказался целый комплекс. Кто и когда его построил, оставалось загадкой. Луч фонаря выхватывал лишь бетонные стены и ряды коридоров. Иногда они натыкались на железные двери, закрытые снаружи на засовы. За все время им не попалось ни одного светильника или хотя бы керосинки. В полумраке отдавалось эхо лишь собственных шагов.
   - Что это за место? - спросил Матвей. По интонации Николай понял, что парню не по себе.
   - Сам не могу понять.
   - Вдруг оно заброшено?
   - Тогда почему отсюда выбежало столько вооруженных людей?
   Когда они уперлись в очередную железную дверь, Николай внимательно присмотрелся к символам, нанесенным на ней.
   - Что там? - нетерпеливо спросил из-за спины напарник.
   - Просто римская цифра XXV. Двадцать пятый номер. Прямо как в гостинице на Черкизоне.
   - Ты был на Черкизоне?
   - Нет, челноки рассказывали. Все хотел туда когда-нибудь жену свозить. Не судилось.
   - Еще успеешь.
   - Не успею. Она умерла.
   - Прости... Я не знал...
   - Да ладно тебе. Ты лучше страхуй меня, держи дверь на мушке.
   Николай потянул тугой засов и открыл дверь. За ней оказалась комната. В нос ударил запах спертого воздуха. Возле стены стояла каркасная тахта без матраса. На полу валялась перевернутая миска.
   - Это что тюрьма? - поинтересовался парень.
   - Если бы так. Это бы многое объяснило.
   Мужчины открывали одни двери за другими, но все комнаты оказывались пусты. Николай уже отчаялся что-либо найти, когда в одной из комнат он увидел лежащее под стеной спиной к дверям человеческое тело в грязном рубище. Он аккуратно подошел ближе и посветил фонарем.
   - Это женщина, - прошептал он Матвею.
   - Жива?
   - Не знаю.
   Николай носком ботинка несильно пнул ее в бок. Реакции не последовало. Тогда он протянул к ней руку, чтобы прощупать пульс на шее. В этот момент женщина молниеносно схватила его за руку и оказалась к нему лицом к лицу. Николай обратил внимание на ее расширенные зрачки и бледность. Он машинально оттолкнул ее от себя, но женщина ловко извернулась и юркнула прочь из комнаты мимо оцепеневшего Матвея.
   - А ты что стоял? - грозно рявкнул на него Николай.
   - Черт, я никогда еще так не пугался.
   - Ловкая зараза, - подытожил мужчина, - судя по ее глазам и коже, она давно не видела света. Но какая потрясающая реакция.
   - Будем ее ловить?
   - Не думаю, что мы ее поймаем. Тут целый лабиринт коридоров. Проверим другие комнаты.
   В следующей комнате обнаружилось еще одно тело, но тут вопросов уже не возникло - перед ними лежал скелет в обрывках одежды. Николаю показалось, что среди грязного рванья даже можно различить камуфляжную ткань. Но практически все камеры оказались пусты. За очередной дверью их ждало потрясение. Прямо посреди комнаты стояла девочка. Она смотрела на людей и улыбалась. На ней было одето чересчур чистое для этого места белое платье и белые носочки.
   - Возьмите меня на ручки, - прозвенел ее нежный голосок.
   Николай спешно захлопнул дверь и задвинул засов.
   - Ты чего? - одернул его Матвей.
   - А вот теперь я никогда еще так в жизни не боялся.
   - Это же всего лишь ребенок.
   - Ты видел ее? Такое впечатление, что она сюда попала прямо с кремлевской елки.
   - Откуда?
   - Не важно... Был раньше такой праздник для детей. Родители их одевали в нарядную одежду, чтобы они пели песни и играли с другими детьми на Новый год. В отличие от женщины, что мы видели раньше, у нее розовая кожа. Я даже на станциях не видел таких румяных детей. И как она это сказала, чтобы я взял ее на руки. У меня аж мурашки по спине пошли.
   - Ты хочешь оставить ее здесь? В тюрьме?
   - Я уже не уверен, что это тюрьма. Я вообще не могу понять, чем они тут занимаются.
   - Коля, она просто ребенок. Мы ее не бросим.
   - Если ты прикоснешься к этой двери, я тебя сам пристрелю.
   - Ты с ума сошел? Ты не хочешь добивать пленных, но боишься какого-то ребенка?
   - Это не ребенок!
   - Стреляй, если считаешь нужным.
   Матвей отодвинул засов и вновь открыл дверь. Девочка стояла на том же месте. Она протянула к нему руки и радостно улыбнулась, обнажив ряд белых молочных зубов. Парень улыбнулся в ответ и пошел к ней.
   - Прости, Матвей, - сказал Николай и захлопнул дверь.
   В следующий момент из-за двери раздался крик и почти сразу резко оборвался. Николай спешно задвинул засов. В этот же момент с той стороны что-то громко забарабанило, но вскоре затихло. Как ни прислушивался Николай, больше он ни одного звука не услышал. Проверять, что там произошло, не было никакого желания.
   - Прости, Матвей, - повторил мужчина, - но это не ребенок.
   Николай почувствовал себя жутко одиноким в этом странном месте. Находившийся рядом напарник придавал ему уверенности. А теперь лишь тусклый луч фонаря выхватывал бетонные стены и железные двери. Его размышление прервал человеческий крик. Николай побежал на звук. Вскоре посреди коридора он наткнулся на лежащего бойца рейха. При нем было полное снаряжение, не считая оторванной головы. От растекающейся лужи крови в темноту уходила вереница женских отпечатков ног.
   - А вот и наша ловкая дамочка дала о себе знать, - сказал Николай.
   Матвея за спиной уже не было, но это придавало какой-то призрачной уверенности. Хотелось хоть на миг обмануть себя, что парень как всегда кроет ему спину. Николай в глубине души корил себя, что предал напарника. Но голос разума отвечал, что в ином случае они бы погибли оба. Николай пошел по кровавым следам изящных женских босых ног. Через метров двадцать он наткнулся на окровавленную каску. Кровавая цепочка следов тянулась дальше. К его изумлению дамочка останавливалась напротив каждой двери и открывала ее.
   - Твою мать, - прошептал он.
   Николай гнал эту мысль, но она ужом извивалась в его голове. Сейчас дамочка откроет комнату с девочкой, а, возможно, с кем-то пострашнее.
   - Убираться нужно отсюда, - проговорил Николай и услышал позади странное шипение.
   Он развернулся и посветил фонарем, но ничего подозрительного сначала не увидел. Все те же стены, все та же вереница следов. Вон видно тело обезглавленного бойца, ...а вот кто-то разлегся на полу, прячась от луча фонаря за телом. Николай не мог понять, либо он действительно это видит, либо его запаниковавшее сознание рисует такую картину. Он вскинул автомат и дал две короткие очереди. Пули вспороли и так мертвое тело охранника и вгрызлись в бетонный пол. Николай присмотрелся внимательнее и понял, что это всего-навсего растекшаяся лужа крови, принятая им за неведомое существо. Но шипение раздалось еще отчетливее и громче. Тварь находилась пока за границей света и не спешила приближаться. Николай, преодолевая страх, перехватил поудобнее автомат и пошел по направлению к шипению. Распластавшись на полу, лежала старуха. На лицо ниспадали косматые седые волосы, дряблое тело ничто не прикрывало, скрюченные пальцы скребли по полу давно нестрижеными ногтями.
   - Эй, - обратился к ней мужчина.
   В ответ последовало лишь шипение. Старуха, не поднимая головы, начала осторожно отползать назад, скрываясь темноте. Тишину нарушила длинная автоматная очередь, разнесшаяся по коридорам. Старуха резко развернулась и длинными прыжками унеслась прочь. Вновь прозвучали выстрелы, но на этот раз они быстро прекратились. Николай осторожно пошел в ту сторону, откуда они звучали, опасаясь, как бы старуха не набросилась на него. Но, очевидно, выстрелы спугнули ее. За очередным поворотом лежало еще одно тело охранника. Автомат, упавший рядом, еще дымился. Кто-то чертовски изуродовал лицо бойца, исполосовав его когтями или лезвиями. Напрягая память, Николай с трудом отыскал колодец, по которому они спустились вниз. Спешно перебирая руками и ногами, он почти вылез наверх, когда услышал крик. Высунув голову из колодца, он увидел бойца, колотящего прикладом автомата по иллюминатору.
   - Откройте, сволочи! - кричал он. - Я не хочу умирать!
   Николай подкрался со спины и повалил бойца на землю, скрутив ему руку. Тот истошно закричал. Глаза его были наполнены ужасом.
   - Заткнись, - проговорил мужчина, - я не собираюсь тебя убивать.
   - Мы все умрем! - продолжал кричать боец.
   "Совсем еще мальчишка", - отметил про себя Николай. Чтобы прекратить истерику, он дал бойцу сильную пощечину. Это дало результат - тот сразу замолчал, продолжая лишь всхлипывать.
   - Что с дверью? - спросил Николай.
   - Заварили... снаружи, - ответил боец.
   - Отсюда есть другой выход?
   Парень испуганно посмотрел на Николая и замотал головой:
   - Нет! Нет! Я больше туда не пойду.
   - Есть еще один выход? - закричал Николай.
   - Там, внизу. Но я туда не пойду.
   - Что там такое внизу? Кто все эти люди?
   - Это не люди! Это монстры! Они нашли меня!!!
   Сзади раздалось знакомое шипение, а из-за края колодца высунулась рука с нестрижеными ногтями и трупными пятнами. Следом показалась голова с длинными седыми волосами, закрывающими лицо. Николай холоднокровно всадил в нее пулю, и старуха улетела вниз.
   - Успокойся, - сказал он молодому бойцу, - расскажи мне всё, что знаешь.
   - Я ничего не знаю! Я простой охранник. Я никогда не спускался вниз. Моя задача стоять тут и открывать дверь изнутри. Пока большинство охранников помогало ловить шпионов, кто-то убил моего сменщика, спустился вниз и выпустил всех этих монстров.
   - Откуда они там взялись?
   - Там... лаборатория. Какие-то исследования. Я только слышал от других охранников. Ученые здесь не ходят. Они пользуются другим выходом.
   - Как туда попасть?
   - Я не знаю. Я там никогда не был. Когда я подошел к дверям, то сменщик мне не открыл. Я долго стоял возле них. Потом их открыл один из охранников. Он кричал, что нарушен карантин. Сюда прибежал начальник станции и вернул всю охрану. Я спустился вниз вместе с ними. Нам дали приказ стрелять во все живое. На ведущего кто-то напал, и все стали стрелять. Мне было очень страшно, поэтому я побежал назад. Но они заварили дверь!
   - Сколько вас было человек?
   - Около двадцати. Я не считал...
   - А где у вас установлен передатчик?
   - Какой передатчик?
   - Радиопередатчик.
   - Я о таком не слышал... А ты кто?
   - Не важно. Я иду вниз искать второй выход. Если хочешь, можешь оставаться тут. Но рано или поздно твари сюда доберуться.
   - Я не пойду.
   - Как хочешь.
   Николай подошел к колодцу и посветил вниз. Не увидев ничего подозрительного, он начал спускаться вниз.
   - Эй, подожди! - донеслось сверху. - Я с тобой.
   К их общему удивлению внизу колодца не оказалось тела старухи, хотя Николай был уверен, что попал точно в голову. Либо ее кто-то утащил, либо она уползла сама. В любом случае оптимизма такой ход событий не добавлял.
   - Ты знаешь хотя бы, в каком направлении нам двигаться?
   - Не уверен... Думаю, что в сторону увеличения порядковых номеров на камерах.
   - Стой!
   Николай резко остановился, и боец чуть не уткнулся ему в спину. На них шел человек, размахивая из стороны в сторону фонариком. Походка его была какая-то неуверенная и сбивчивая, но двигался он прямо на людей. Николай осветил его своим фонарем. К ним приближался Матвей. У Николая прямо от сердца отлегло. Живой. Рано он успел похоронить этого парня.
   - Матвей! - окликнул он напарника, - Это я. Ты там как?
   Парень не ответил и лишь продолжал вышагивать в их сторону.
   - Знаешь его? - подал голос из-за спины охранник.
   - Да, это Матвей. Я думал, что он погиб. Выкарабкался.
   Когда Матвей подошел еще ближе, Николай смог внимательно рассмотреть напарника. Лицо молодого парня исказила ужасная гримаса - вытаращенные глаза, смотрящие в одну точку, перекошенный рот. Матвей сжимал фонарик в одной руке и автомат, перекинутый ремнем через шею, во второй. Но он не освещал себе путь, а лишь мотылял им из стороны в сторону при каждом шаге.
   - Матвей! - вновь позвал его Николай.
   Напарник никак не реагировал, а молча приближался. В его искаженном лице с трудом узнавался тот молодой боец, которого помнил Николай.
   - Что это с ним? - удивился охранник.
   - Не понимаю. Может быть, шоковое состояние.
   Подойдя к напарнику, Николай тронул его за локоть. Раскаты грома оглушили мужчину. Матвей зажал спусковой крючок и так же продолжал идти. Когда в его рожке закончились патроны, Николай сбил напарника с ног и только сейчас заметил, что охранник, следовавший за ним, лежит на полу в растекающейся луже крови.
   - Матвей! Что же ты наделал? - закричал мужчина.
   Напарник не ответил. Он даже не пытался подняться, а только бил руками и ногами по полу, изображая ходьбу. Николай попытался поднять его на ноги, но это удалось лишь с третьего раза. Матвей, шатаясь из стороны в сторону, побрел дальше по коридору к одному лишь ему известной цели. Споткнувшись о тело убитого им охранника, парень чуть не упал, но удержался на ногам и продолжил шествие. Николай грустно посмотрел вслед бывшему напарнику.
   - Эх, Матвей, Матвей... - прошептал он.
   Луч фонаря еще долго прыгал по стенам и потолку, пока не скрылся за углом. Мужчина еще какое-то время вглядывался в темноту, затем развернулся и быстрым шагом пошел в другом направлении. По пути постоянно попадались двери с римской нумерацией. Некоторые из них были открыты. Николай на них особо не останавливался, сверяя лишь номера. Цифры с каждым разом становились всё больше, но конца им не было. И тут он остановился перед той самой дверью, за которой когда-то оставил Матвея. Самое удивительное было то, что дверь оказалась закрытой. Конечно, кто-то мог ее закрыть уже после того, как выпустил оттуда пленника, но Николай никак не мог пройти мимо. Преодолев собственный страх, он отпер засов и открыл дверь. В комнате никого не оказалось, ни Матвея, ни жуткой девочки. Мужчина захлопнул дверь и двинулся дальше. Ему начало казаться, что кто-то невидимый играет с ним, пририсовывая на одни и те же двери новые номера. Николай даже начал делать заметки, выцарапывая гильзой на дверях и стенах буквы и цифры. Один раз он наткнулся на очередной труп. Сначала ему показалось, что он снова вернулся к расстрелянному молодому охраннику, но это оказался другой человек. Кто-то проломил ему грудную клетку и вырвал сердце. Через несколько пролетов на полу лежало еще два тела. Одно принадлежало очередному охраннику, а второе обитателю этого странного места. Охранник успел продырявить мутанта из автомата, но и сам долго не протянул, сумев лишь отползти к стене. Николай подобрал запасной рожок и спрятал в нагрудный карман. Свободной рукой он прикрыл покойнику глаза.
   - Судя по всему, скоро я встречусь с остальными охранниками, если они еще живы, - сказал мужчина вполголоса.
   За одной из дверей он услышал какое-то чавканье. Дверь была неплотно прикрыта и отходила от стены на десяток сантиметров. Николай резко распахнул ее и увидел, как два мутанта разрывают на куски бойца в черной форме. Заметив свет, один из них повернулся. Когда-то это был мальчик лет пятнадцати. Теперь все его бледное лицо было измазано кровью, а изо рта свисал кусок окровавленной ткани. Николай одной очередью положил обоих мутантов, прервав их трапезу.
   - Кто с вами такое сделал? - прошептал он.
   - Стой! - раздалось сзади.
   Николай повернулся и увидел несколько силуэтов, светящих ему в лицо фонарем. Он поднял руки вверх, давая понять, что не представляет опасности.
   - Медленно положи оружие на пол и иди сюда. Иначе застрелю, - приказал все тот же голос.
   - Успокойся, я обычный человек, - попытался сгладить обстановку Николай.
   - Обычные люди тут не ходят. Два раза повторять не буду.
   В этот момент за спинами людей что-то громко ударило в пол, затем еще раз.
   - Бежим! - закричал один из них, и вся троица бросилась в сторону Николая.
   Он запрыгнул в комнату, где только что расстрелял двух мутантов, и прикрыл дверь. Через несколько секунд за дверями что-то пронеслось следом за людьми, от чего задрожала земля. Когда грохот отдалился, Николай выглянул из комнаты. Он пошел в ту сторону, откуда это что-то пришло, и заметил в стене большой пролом шириной в несколько. На полу лежала металлическая дверь. За проломленной стеной оказалось большое помещение с множеством коек и различным медицинским оборудованием. Судя по всему, исследования давно не велись, так всё покрывал слой пыли. Несколько коек лежали на боку, а между ними тянулся след, который вел от сорванной с петель двери в противоположной стене к пролому. Николай зашел в следующую комнату и заметил множество клеток. Их так же давно не использовали. Армированные прутья покрылись ржавчиной, петли на дверях проржавели. Мужчина прошел мимо них и отпер дверь, которая привела его в очередную комнату. Она разительно отличалась от предыдущих двух. Здесь горел свет, а вдоль стен стояли барокамеры. Николай заглянул в одну из них и увидел там мужчину, стоявшего в полный рост. Он походил на культуриста из журналов, которые лежали в библиотеке Полиса. Николай был крепким мужчиной, но по сравнению с мускулистым незнакомцем он казался неокрепшим юнцом. В следующей камере стояла женщина, которая ничуть не уступала своему соседу. Николай постучал по стеклу, и женщина открыла глаза. Николай в ужасе отшатнулся, увидев, что в них напрочь отсутствовали зрачки и радужная оболочка - сплошные белки. Но Николай чувствовал, что его видят. Женщина несколько раз моргнула и вновь закрыла глаза. Три других барокамеры оказались пусты. Николай рассмотрел надписи на барокамерах: "Адам" и "Ева" значилось на заполненных. Пустые оказались неподписанными. Следующая комната была заставлена письменными столами с множеством микроскопов и каких-то бумаг с записями. Когда Николай почти вышел из нее, он услышал шорох в одном из металлических шкафов. Резко распахнув двери, он наткнулся на плешивого старика в белом халате.
   - А ну, вылазь! - скомандовал Николай и силой вытянул ученого.
   Старик на четвереньках пополз в сторону, но был быстро схвачен и брошен в сторону.
   - Что тут происходит? - грозно спросил Николай.
   - Танатос на свободе! - проблеял очкарик.
   - Какой еще Танатос?
   - Подопытный обрацез. Он неимоверно силен.
   - Как Адам и Ева?
   - Нет, что Вы! Адам и Ева - это наше будущее. Новая чистая раса. Танатос им и в подметки не годится.
   - Так пусть они с ним и разберутся.
   - Что Вы такое говорите?! Мы не имеем права рисковать ими.
   - Откуда взялся Танатос?
   - Думаю, кто-то из исследуемых проник в лабораторию и выпустил его.
   - Я спрашиваю, откуда он вообще взялся?
   - Танатос - это наш первый опытный экземпляр по созданию новой расы сверхчеловека. Да и что Вы меня спрашиваете? Какой у Вас уровень допуска?
   - Слушай меня, тля лабораторная. У меня нет никакого уровня допуска. Я ищу профессора Штосса. Знаешь такого?
   - Слышал о нем. Но его здесь нет, и не было никогда. Он занят совсем другими вещами где-то на Тверской.
   - Как он выглядит?
   - Откуда я знаю? Я его никогда не видел. Да по какому праву Вы меня постоянно спрашиваете?
   Очкарик попытался освободиться, но Николай крепко взял его за грудки.
   - Слушай меня, сволочь, - сказал он ученому, - ты еще ответишь за все то, что тут происходит. Я не знаю, что вы делали со всеми этими людьми в камерах, но из-за них погиб мой напарник.
   - Я соболезную, - попытался оправдаться очкарик, - я тут не при чем. Кто-то выпустил исследуемых из своих камер.
   - Почему они так выглядят?
   - Это все ген пожирателей, который мы им прививаем.
   - И девочке?
   - Какой девочке? - удивился ученый.
   - В белом платьице. Еще просит ее на ручки взять.
   - Вы... Вы ее видели?
   - А что тебя так удивило?
   - Но это... Это миф, вымысел, бред.
   - Так, отсюда подробней.
   - Я сам не верю, что она существует. Но те, кто ее видел, говорят, что это сущий демон, принимающий облик безобидного ребенка. Не знаю, откуда она там взялась, но полагаю, что существует она очень давно. Кто-то отметил, что она питается человеческими душами, оставляя нетронутым лишь тело. Это, конечно же, какой-то бред.
   - Пусть Танатос с ней разберется, - с иронией ответил Николай, но ученый этого не понял.
   - Он безмозглый выродок. Если бы могли им управлять, то по его подобию создали бы целую армию. Представьте только, целая армия Рейха! Но эта тварь никаких команд не понимает. Я лично занимаюсь его исследованием.
   - Ладно, хватит трепаться. Ты пойдешь со мной. Где тут выход?
   - Там, - сказал старик и показал в сторону двери, - лестница наверх.
   - Где остальной персонал?
   - Они уже давно эвакуировались. Если бы не Танатос, меня бы тут не было. Я чудом успел спрятаться.
   - Хватит болтать, пошли.
   Николай толкнул старика перед собой и вставил в автомат запасной рожок. Старик трясся мелкой дрожью, но шел вперед. Иногда он останавливался, и тогда мужчина подталкивал его в спину дулом автомата. Ученый не обманул, вскоре они вышли к винтовой лестнице, уходящий на множество метров вверх. Пролёты освещали электрические лампы. Люди медленно поднимались вверху, громко стуча ногами по металлическим ступеням. Когда подъем закончился, они вышли в узкий коридор, вдоль которого тянулись силовые кабеля. Пройдя через несколько подсобных помещений, они вышли к двери, возле которой стояли два автоматчика с нашивками Рейха. Увидев ученого, они открыли дверь. Проходя мимо них, старикан закричал:
   - Этот человек опасен! Убейте его!
   Николай среагировал быстрее, расстреляв охранников еще до того, как они успели сообразить, о ком говорил очкарик.
   - Да! - яростно кричал мужчина. - Я опасен! Очень опасен! Еще раз такое выкинешь, ляжешь рядом с ними.
   Старик что-то залепетал, но Николай подхватил его и вытолкнул наружу. Они оказались в обычном туннеле, коих Николай повидал на своем веку великое множество раз.
   - Где это мы? - спросил он старика.
   - Рейх в ту сторону, - ответил ученый.
   - А в ту что?
   - Маяковская...
   - Туда мы сейчас и пойдем.
   - Нет, нет! - запротестовал старик.
   - Тебя не спрашиваю.
  
   Глава 16. Контрабандисты
   Люди приблизились к станции, которая тускло освещалась свечами. Николаю эта станция напомнила свалку, кишащую крысами, в которой их заперли фашисты. Где-то среди тряпья шевелились нищие, под стеной стояло несколько вызывающе одетых женщин. Николай схватил свисающий с края платформы кусок прогнившего брезента, вызвав негодование спящего бродяги, и разорвал ткань пополам. Он быстро соорудил что-то вроде накидок для себя и для ученого.
   - Я это не одену! - возмутился очкарик.
   - Оденешь, как миленький. А халат брось тут. Так мы не будем выделяться.
   Ученый скривился, когда Николай надел на него дурно пахнущий кусок брезента и подпоясал обрывком этой же ткани. Такой же "новомодный" наряд он надел и на себя. Сальные свечи выхватили из полумрака две фигуры, которые теперь ничем не отличались от многих обитателей станции. Отсчитав местному барыге два патрона, они устроились на ночлег в дырявой палатке, сквозь прорехи которой пробивались всполохи свечей. Старик быстро погрузился в сон, распластавшись на прожженном матраце. Николай не спешил спать.
   - Так, - рассуждал он, - назад Рейх. Туда дороги нет. Дальше Белорусская. Эх, заглянул бы я на Динамо при других обстоятельствах.
   Мужчина пошарил рукой в кармане и извлек временный пропуск челнока.
   - Это прикрытие сработало, чтобы пройти на Рейх, но сработает ли оно в дальнейшем? У старика если и есть документ, то с печатями рейха. Такой мало того, что не поможет, а наоборот беду накличет.
   Его рассуждения прервало несколько одиночных выстрелов. Николай выглянул из палатки и увидел группу вооруженных людей, освещающих фонарями перрон. Они бесцеремонно тормошили спящих бродяг. Кто чересчур бурно сопротивление - в того стреляли. В пришлых без труда угадывались бойцы рейха.
   - Черт! - вскрикнул Николай. - Не думал, что они так быстро сюда сунуться.
   Разбудив ученого, он вытащил его из палатки. Тот что-то бурчал, но ничего сделать не смог. Николай бегло оценивал ситуацию и пути отхода. Потащив старика в противоположную сторону, он наткнулся на группу вооруженных головорезов.
   - Фашисты захватывают станцию! Они стреляют без разбору! - закричал он им.
   - В сторону, ублюдки! - ответил один из них и оттолкнул людей.
   Николай прекрасно осознавал, что фашисты не собираются штурмовать станцию. Они ищут его. Но браткам явно не понравится столь вольное поведение соседей, поэтому это даст какое-то время. Транзитные путники спешно собирали вещи и направлялись в сторону туннеля на Белорусскую. Николай сначала решил под общий шумок проскользнуть с ними, но его внимание привлекла группа подозрительных парней, которые держались в стороне. Они не спешили ввязываться в драку с незваными гостями, но и не шли в сторону туннеля вместе с остальными людьми.
   - Что происходит? - недоумевая, спросил ученый.
   - Бандитские разборки, - обманул его Николай.
   - Я... я забыл в палатке свои очки!
   - Нет времени возвращаться, пошли!
   - Но без них я ничего не вижу.
   - Пошли, я сказал!
   Мужчина потянул ученого в сторону, а тем временем братва уже вовсю доказывала бойцам рейха, что им не место на этой станции, щедро поливая друг друга свинцом. Командир отряда что-то кричал, пытался их успокоить, но никто его не слышал. Николай смог лишь разобрать, что они ищут диверсантов. Трое подозрительных парней, упаковав рюкзаки, направилась между палатками куда-то в сторону. Мужчины последовали за ними. Парни с набитыми рюкзаками за спинами остановились возле груды тряпья. Затем они разбросали по сторонам прогнившую ткань, под которой оказался замаскированный рифленый лист металла. Общими усилиями незнакомцы отодвинули его в сторону. Без лишних слов они достали из рюкзаков и натянули на себя прорезиненные комбинезоны. Раньше такие носили рыбаки. Один за другим парни спустились вниз. Послышался всплеск воды. Судя по всему, уходили они спешно, так как даже не удосужились закрыть проход металлическим листом.
   - За ними, - скомандовал Николай.
   Он выждал некоторое время, чтобы шаги отдалились, столкнул вниз ученого и прыгнул следом. Вода не просто воняла, она въедалась в горло и легкие, вызывая рвотные позывы. Даже противогаз навряд ли смог бы в полной мере скрыть этот отвратительный запах. При этом мутная жижа достигала уровня пояса. А низкорослый старик вообще шел в ней практически по грудь. Николай с тревогой заметил, что его фонарик потускнел. Он сунул руку в карман, но запасного комплекта батареек там не обнаружил. Либо он их потерял во время беготни по подземным казематам рейха, либо кто-то ушлый их успел стащить. Уровень воды то понижался, то повышался. Обувь и одежда стали тяжелыми. Николай скинул самодельный плащ из брезента, но это особо не помогло. Старик тяжело дышал, но продолжал идти. Туннель впереди расходился, поэтому Николай остановился. Шагов слышно не было, а идти наугад не хотелось. Раздались два громких хлопка, и жерло одного из туннелей осветилось яркими вспышками. Старик вскрикнул и скрылся под водой. Николай вскинул автомат и дал очередь в направлении стрелка. В ответ кто-то болезненно застонал. Нащупав тело старика, он вытащил его из воды. Ученый откашливал воду, по одежде бежали струйки крови.
   - Постой пока тут, держись за трубу - сказал Николай и, оставив ученого позади, побежал в туннель.
   В воде лицом вниз плавал человек. Николай перевернул его на спину и понял, что не промахнулся. Пуля угодила парню в грудь, не оставив шансов на спасение. Действовать приходилось осторожно. Теперь о его присутствии знали. Он потушил фонарь и присел, погрузившись по шею в вонючую жижу и медленно двинулся вперед, держа автомат над водой. Впереди замаячил свет.
   - Балбес, - выкрикнул незнакомец, - ты там где?
   - Тут, - прохрипел Николай, - я ранен, помоги.
   - Урод, блин, - негодовал собеседник, - от тебя одни неприятности.
   Говоривший не спеша двинулся в его сторону. Николай не придумал ничего лучше, чем нырнуть с головой под воду, когда луч фонаря заскользил в опасной близости. Мужчина еле сдержался, чтобы не вырвать, когда вонючая жидкость попала ему в нос. Сквозь мутную воду он увидел фонарик, который держал в руке человек. Николай выпрыгнул из воды и сбил незнакомца с ног. Подержав противника за плечи под водой какое-то время, он дал ему вынырнуть и набрать в легкие воздуха.
   - Успокойся, - кричал на него Николай, - я всего лишь хочу поговорить.
   Из воды появилась рука противника, сжимающая охотничий нож. Разведчик быстро сориентировался и перехватил ее. Двое крепких мужчин закружились в смертельном танце. То один, то другой погружался с головой в воду. Все-таки Николаю удалось заломить руку противнику, чтобы тот выронил нож. Незнакомец закричал от боли.
   - Стоять на месте! Пристрелю! - раздался голос позади них.
   Николай увидел последнего представителя из этой троицы. Парень сжимал в руках АКСУ и явно не шутил. Николай отпустил руку противника и сделал шаг в сторону. Поверженный незнакомец зарядил ему кулаком в скулу о сразу же отскочил назад, опасаясь ответного удара.
   - Зачем ты шел за нами? - спросил парень, держа Николая на прицеле.
   - Я шел не за вами, а убегал от фашистов.
   - Медленно сними свой автомат и отдай Кедру.
   Второй парень, потирая заломленной запястье, потянулся к автомату Николая. Разведчик снял ремень с шеи и протянул оружие Кедру. Когда тот ухватился за цевье, Николай резко потянул автомат на себя и схватил парня за одежду, прикрываясь им, как щитом. Однако стрелка это не остановило. Его палец, зависший на спусковом крючке, медленно начал сгибаться.
   - Костян, не стреляй! - закричал испуганно Кедр.
   Николай выстрелил первым. Очередь прошила парня, как нож масло, и отбросила назад. Но тот инстинктивно успел нажать на курок. Одиночный патрон угодил прямо в его товарища. Кедр закричал и повалился на Николая. Мужчина оттолкнул раненого и прислонил к стене.
   - Ранен? Куда? Дай посмотрю.
   Николай просунул пальцы в дырку на куртке парня, от чего тот громко застонал.
   - Чего шумишь? Пуля прошла по касательной. Не смертельно. Если вовремя обработать рану, то загноения не будет.
   - Не убивай, - промычал Кедр.
   - Да не собираюсь я тебя убивать. Я и друзей бы твоих не тронул, но сами меня вынудили.
   - Что тебе от меня надо?
   - Для начала ответь, куда ведут эти туннели.
   - Много куда, мы их часто используем.
   - Для чего?
   - Контрабандисты мы...
   - Сможешь довести меня до Полиса?
   - Не уверен... Костян хорошо знал маршруты. Но ты его убил.
   - От этого зависит и твоя жизнь.
   - Убьешь меня?
   - Ты и так уже мертвец. Посмотри на себя. У тебя открытая рана, а твоя одежда пропитана насквозь этой дрянью, в которой мы друг друга искупали. Если тебе не промыть рану, то ты получишь заражение крови и умрешь. Медленно и в мучениях.
   - Что мне делать?
   - Отведи меня на Полис, и я позабочусь, чтобы тебе помогли.
   - Хорошо, я попробую.
   - Стой здесь, я сейчас вернусь.
   Николай снял с мертвого автоматчика оружие, отстегнул рожок и передернул затвор, поймав вылетевший патрон. Ученый оказался там, где его оставили. Старик был без сознания и чудом не свалился в воду, держась за трубу. Николай взвалил его на плечи о понес на себе.
   - Пошли, - сказал он Кедру, - показывай дорогу.
   Сначала они продвигались достаточно быстро, но затем Кедр стал все чаще останавливаться. Два раза пришлось даже возвращаться, когда они пропускали нужную развилку. Воды стало больше. Теперь она была Николаю по грудь. Кедр в очередной раз остановился.
   - Опять напутал? - спросил мужчина.
   - Нет... Мы скоро будем на месте... Но мне Костян что-то говорил за этот маршрут. Не могу вспомнить.
   - Что говорил?
   - Говорил не ходить по нему. Не помню, почему. Там то ли затоплено, то ли обвал.
   - Что ж сразу не сказал?
   - Я забыл. Только сейчас вспоминаю.
   - Обойти сможем?
   - Отсюда? Только по туннелям. Могу попробовать вывести на рейх.
   - Э, нет! Хватит с меня рейха. Идем, как и шли. Если что, будем возвращаться.
   - Ты обещал, что мне помогут!
   - Помогут, помогут. Я свои обещания сдерживаю.
   Люди двинулись дальше. Вода поднялась еще выше - до подбородка. Группа продвигалась к намеченной цели. Метрах в сорока впереди что-то светилось.
   - Это выход? - спросил Николай.
   - Нет, слишком рано.
   - А что там?
   - Насколько я помню, то ничего не должно быть, - ответил проводник.
   Подойдя поближе, люди увидели, что стены и потолок коллектора украшают наросты, которые светятся изнутри кислотно-зеленым светом.
   - Какие-то растения? - удивился Николай. - Никогда такого не видел.
   - Черт, - недовольно мотнул головой Кедр, - как раз о них что-то костян и рассказывал.
   - Они опасны?
   - Да не помню я!
   - Тогда нам лучше держаться от них подальше.
   Проход был настолько хорошо освещен, что можно было обойтись и без фонарей. Тем более фонарь Николая уже сел. Позади что-то хлопнуло. Николай не смог нормально повернуть голову из-за лежащего на плечах ученого.
   - Что там? - спросил он проводника.
   - Где? - не понял тот.
   - Хлопнуло что-то.
   - Не заметил.
   Вскоре раздался еще один хлопок, а за ним и следующий. Николай повернулся всем корпусом и увидел, как один за одним лопаются наросты, выпуская в воздух светящиеся споры.
   - Это что еще за дрянь? - спросил мужчина.
   - Све... светляки... - промямлил Кедр.
   - Чего?!
   - Светляки!!! Бежим!
   Парень рванул вперед. Николай двинулся за ним, не отпуская тело старика, который прерывистым дыханием давал знать о том, что еще жив. Один из наростов лопнул прямо возле головы парня, окутав его лицо светящимися точками. Кедр дико заорал и начал судорожно скрести пальцами по лицу. Его кожа покрылась волдырями и буквально дымилась. Николай, не раздумывая, сбросил с себя ученого и нырнул в воду. Он сбросил бесполезный автомат и зажал рукой рот и нос старику, чтобы тот не захлебнулся. Рядом с ним в воду упал и Кедр. Вместо человеческого лица на Николая смотрел окровавленный череп. У парня не было шансов выжить. Легкие Николая буквально разрывались от нехватки кислорода, но он не спешил выныривать, а двигался вперед, отталкиваясь от пола. Мужчина высунул голову из воды, жадно хватая воздух. Свечение осталось позади. Старик не дышал.
   - Давай, давай! - кричал Николай, хлопая его по спине. Делать искусственное дыхание, стоя по шею в болоте, не очень-то хотелось.
   Наконец старик закашлял и застонал. Николай взвалил его на плечи и пошел вперед. Сюда свечение уже не доставало, и мужчина двигался в полной темноте. При всем желании пути назад он бы уже не нашел. Его рука нащупала на стене металлическую скобу.
   - Лестница, - догадался мужчина. - Давай, старик, просыпайся. Я тебя на себе не вытащу.
   Николай дал ученому по лицу несколько пощечин, приводя его в чувства, затем еще и еще. Николай не видел в темноте лица старика, поэтому не останавливался.
   - Хватит меня бить, - донесся до его слуха слабый голос.
   - Очнулся, наконец. Мы выбираемся отсюда. Если Кедр не ошибся, мы должны оказаться где-то в районе Полиса. Я лезу первым, ты за мной. Сможешь карабкаться?
   - Думаю, да.
   Николай взобрался по ступеням и уперся спиной в холодный лист металла. Ему стоило немалых усилий, чтобы сдвинуть его с места. Уже выбравшись на поверхность, он понял, что этим ходом давно никто не пользовался. Металлическая крышка была привалена камнями. Вытащив ученого следом, он застыл посреди полной темноты.
   - В какую сторону станция? - размышлял он вслух. - Если в ту, откуда мы пришли, то наверняка были бы еще выходы. Значит, надо двигаться дальше.
   Подхватив ученого под руку, разведчик зашагал по тоннелю. Несколько раз ему казалось, что он видит вдалеке свет, но это его воображение играло злую шутку. Поэтому Николай не сразу обратил внимание, что видит настоящий свет. Они уперлись в металлический заслон, перекрывавший туннель. Над воротами светилась одинокая лампочка. Мужчина громко постучал в дверь, на которой кто-то заботливо вывел краской "БОРОВИЦКАЯ".
   - Какого черта? - раздалось оттуда.
   - Передай Ермолову, что группа вернулась, - сказал Николай.
  
   Глава 17. Момент истины
   - Коля, - я поражаюсь Вашему мужеству. Всё, что Вы рассказали, просто не укладывается в голове. Хорошо, что Вы доставили столь такого важного ученого. И особенно замечательно, что никто не в курсе того, что он у нас. К сожалению, остальным повезло меньше. К нам вернулся только Ковач. Он был тяжело ранен и вскоре умер, не смотря на оказанную помощь. По его словам Жан-Клод погиб. О Першинге ничего не слышно.
   - Нас кто-то предал. Вы знаете, кто это мог быть?
   - Не могу знать. Может быть, связной?
   - Его перед смертью долго пытали. Думаю, он не при чем.
   - Я займусь решением этого вопроса...
   - А передатчики? Они смогли взорвать передатчики? - спросил Николай.
   - Сожалею, но Ковач об этом не успел рассказать. Я приму меры, чтобы выяснить и это. Но я просто поражен рассказом о подземной лаборатории. Это мутанты могут представлять угрозу для всех нас. Я немедленно начну собирать новую группу. А Вы отдыхайте. И у меня хорошая новость, скоро Ваш сын будет здесь. Я уже послал за ним.
   - Спасибо, - улыбнулся мужчина.
   Ермолов кивнул и вышел из палатки. Николай раскинулся на грубо сколоченной тахте и уснул. Ему снилась родная станция. Но это было не ВДНХ, а Динамо. Во сне он был маленьким мальчиком, который играл с другом Лешкой и получал оплеухи от взрослых за свое озорство. Сон был добрым и спокойным. Николай проснулся полностью отдохнувшим. Теперь он думал только о том, когда вновь встретится с сыном. Похлебав безвкусную похлебку, он решил прогуляться по станции. Все осталось в прошлом - пожиратели, схватка на поверхности, смерть напарников, светляки... Скоро он увидит сына. Конечно, Ермолов предупреждал, что придется какое-то время выждать, прежде взять Гришку под свою опеку. Но теперь Николай знал, что сын будет в безопасности. Разведчик хотел поговорить с Ермоловым, но того не оказалось на месте. Что-то не давало ему покоя. Пока предатель был среди них, невозможно оставаться в безопасности. Николай решил поговорить с врачами, чтобы узнать, как там ученый, а заодно подробнее расспросить о Коваче. В лазарете старика держали в отдельной палатке под охраной.
   - Как он? - спросил Николай бойца, дежурившего на входе.
   - Нормально. Врач сказал, что вовремя прооперировали. Сейчас его Щукин допрашивает.
   Николай пару раз виделся с Щукиным. Это был начальник охраны. Весьма неприятный человек. Даже при взгляде на него внутри возникало какое-то тревожное чувство. Щукин как раз вышел из палатки и удивленно посмотрел на Николая.
   - Приветствую, - сказал он.
   - Добрый день, - ответил Николай, - что-то удалось узнать?
   - Ээээ.... Есть зацепки. Всего доброго. Никого не пускать, - добавил он охраннику.
   Начальник охраны резко развернулся и зашагал прочь. Николай пожал плечами и повернулся в сторону палатки. Сквозь приоткрытый полог внутрь просачивался свет. Старик лежал на раскладушки лицом вверх. Глаза широко раскрыты, из уголка рта стекает струйка крови. Николай ринулся туда, но его оттолкнул охранник.
   - Стоять! - крикнул он.
   - Да он мертв! Мать твою!
   - Кто?
   - Ученый мертв!
   Охранник удивленной заглянул в палатку и остолбенел.
   - Что стоишь?! - закричал Николай. - Беги!
   - За врачом?
   - Каким врачом! За Щукиным!
   - Это...
   Николай развернулся и побежал в ту сторону, куда прошагал Щукин. Он успел заметить, как тот кивнул бойцам, дежурившим на пути к Арбатской. Пробежав мимо них, Николай устремился следом. Щукин это понял и побежал. Начальник охраны все же уступал в скорости разведчику, поэтому дистанция сокращалась. Щукин развернулся и выхватил пистолет, стреляя на ходу. Одна пуля попала в Николая, но это не остановило мужчину. Он добежал до противника, и сбил его с ног. После нескольких крепких ударов Щукин перестал сопротивляться. Николай отобрал пистолет и взял начальника охраны на прицел.
   - Не стреляй, - проговорил тот сквозь разбитые губы, - я всего лишь выполнял приказ.
   - Чей приказ?
   - Не могу сказать...
   Сзади послышался топот ног бойцов, спешащих на звуки выстрелов.
   - Ты и есть предатель. Знаешь, что тебя ждет за такое.
   - Я просто выполняю его приказ.
   - Чей? Говори!
   - Ермолова.
   - Что? Врешь!
   Раздался выстрел, и Щукин упал на спину. В десятке метров стоял Ермолов, держа в руке дымящийся пистолет.
   - Коля! - крикнул он. - Я как раз вовремя! Что эта сволочь тебе сказала?
   - Ничего не сказал. Он убил ученого.
   - Он и есть предатель! Он бы и тебя убил. Я еле подоспел, - ответил Ермолов, не опуская пистолет.
   Со стороны Боровицкой подбежало трое бойцов с автоматами наготове.
   - Всем бросить оружие! - закричал один из них.
   - Всё в порядке! - ответил Ермолов. - Ситуация под моим контролем.
   - Зачем Вы его убили? - спросил Николай.
   - Он был вооружен и опасен.
   - Но его пистолет был у меня в руках.
   - Вот уж извини, Изгой. Не мог знать. Но теперь этот подонок мертв.
   - Как замечательно, что Вы оказались именно в это время в этом месте!
   - Конечно. Я давно подозревал Щукина в измене. Только что мы провели обыск в его комнате и нашли доказательства того, что он выполнял указания рейха. У него уже и дрезина стояла готовая к отправке... Да что я о делах. Изгой, тот мальчик, о котором мы говорили, прибыл на Арбатскую, - сказал Ермолов, приблизившись к Николаю.
   - Гришка?
   - Ну, да. Отдай пистолет и беги скорее. Только прошу тебя, не светись рядом с ним. Помни, о чем мы говорили.
   - Да, помню. Благодарю.
   - Бойцы, - обратился Ермолов, - притащите хоть какую-то тряпку, чтобы накрыть его.
  
   Гришка стоял посреди перрона, жмурясь от яркого света. Рядом с ним находился сопровождающий, который держал в руках какие-то бумаги. Николаю так хотелось подбежать к сыну, обнять его, сказать, что он жив. Но он прекрасно понимал, что пока этого делать нельзя. Вскоре сопровождающий взял мальчика за руку и куда-то увел. Сын в безопасности. Разве это так? Ермолов оказался предателем. Наверняка он подозревает, что Николаю что-то известно. В таком случае предатель постарается устранить возможную угрозу. Как тогда этого избежать? Сдать Ермолова членам Совета? Не поверят. Нужны были доказательства, и Николай решил идти ва-банк.
   - А, Коля, заходи, присаживайся, - натянуто улыбнулся Ермолов, - чаю?
   - Спасибо, в другой раз.
   - Видел сына?
   - Видел, спасибо.
   - Так, ты хочешь о чем-то поговорить?
   - Да, хочу. Мне Щукин всё рассказал.
   - Ииии... Что рассказал?
   - Всё. О Ваших с ним связях с рейхом.
   - Бред. Какие есть доказательства?
   - Ермолов. Я не за этим сюда пришел. Если бы я хотел Вас заложить, я бы пошел не к Вам, а в Совет. У меня есть предложение.
   - Я весь внимание.
   - Ни мне, ни Вам не нужны проблемы. У меня тут есть всё, что мне нужно. Рано или поздно я возьму сталкерскую опеку над своим сыном. Честное слово, абсолютно не рад, что Щукин мне всё рассказал. Но Вам не нужно меня опасаться. Я предлагаю заключить сделку.
   - Хм. Я слушаю.
   - Помогите мне сделать тут карьеру, а я буду молчать. Щукин предатель, Щукин погиб. И концы в воду.
   - Заманчиво. А если я откажусь? Где доказательства?
   - Во-первых, мне Щукин много чего рассказал перед смертью. Совету будет интересно услышать. А во-вторых, даже без них Вы будете под постоянным подозрением. Зачем Вам это?
   - Хорошо. Я подумаю, что я смогу для тебя сделать.
  
   Ермолов весь вспотел, хотя было не жарко. Он тихо пробирался между палатками, сжимая в кармане пистолет с глушителем. Кто мог знать, что Щукин всё провалит. Чертов дилетант. А еще посмел возглавлять службу охраны. А кто мог знать, что этот наглый пришлый выживет в той мясорубке на рейхе. И ведь еще и пленного притащил. Ну, ничего, сейчас все проблемы закончатся. У Николая много врагов. Выследили его, когда он пришел на посмотреть на сына. Выследили и убили. Этой ночью. Из этого пистолета. Какая трагическая судьба. А вот и он. Николай лежал в своей палатке на тахте, укрывшись дырявым одеялом. Рядом стояла пара ботинок, на спинке покосившегося стула красовалась неплохая куртка. Несколько вспышек осветили палатку. Дело сделано. Резко зажглись станционные лампы.
   - Бросить оружие! Вы окружены! - выкрикнул кто-то.
   Убийца бросился наутек, спотыкаясь об края палаток. Выбежав на открытое пространство, он оказался перед кшатрием в офицерском кителе в сопровождении двух автоматчиков. Сзади набегали еще люди. Ермолов выстрелил в офицера, толкнув одного из автоматчиков в сторону. Он понимал, что назад пути уже нет. Второй автоматчик дал очередь вслед убегавшему, но Ермолов уже успел скрыться за углом. Добежав до края перрона, он спрыгнул на пути возле туннеля, ведущего на Полянку. Ничего не подозревающие дозорные козырнули ему и лишь удивились, что забыл Ермолов в туннеле.
   - Через Полянку на Ганзу, - рассуждал предатель на ходу, - а там уже можно скрыться. А потом пробьюсь на рейх. Там не выдадут, там мне по гроб жизни должны.
   Заброшенная Полянка встретила гостя весьма своеобразно. Посреди пустого перрона вдруг появились люди. Ермолов в страхе отпрянул, когда понял, что вокруг него бродят мертвецы. Все эти люди погибли насильственной смертью. Они дружно повернулись к чиновнику и устремили на него безжизненные взгляды. Они не шли к нему, нет. Их тела буквально парили над землей.
   - Что вам от меня надо?! - кричал Ермолов. - Уйдите! Уйдите! Нет, не возьмете!
   Бойцы выбежали на перрон Полянки, освещая ее мощными фонарями. Посреди станции лежало тело Ермолова с прострелянной головой. В руке он сжимал пистолет с глушителем. Никто так и не смог понять, почему предатель застрелился. Не совесть же его замучила...
  
   - Товарищ комендант, - отрапортовал боец, - там делегация с Полиса прибыла. Говорят, что хотят забрать под свою опеку сироту Галину Ворон. Ее отец погиб, выполняя задание Полиса.
   - Есть у нас такая? - спросил комендант.
   - Да, есть. Прикажете передать им?
   - Не так сразу. Ты им расскажи для начала о том, что и Красная Линия может воспитать из нее достойного члена общества. Затем пусть часок подождут - дескать, бумажные формальности. А потом уже и отдай ее им. Понял? Выполняй.
   Борисов сидел в отдельном кабинете и рассматривал в грязном зеркале свое лицо. Уродливый шрам прочертил его и так неприятное лицо.
   - Ничего, - проговорил он, - шрамы украшают мужчину.
   - Считаешь себя мужчиной? - раздался голос сзади него.
   Толстяк в испуге обернулся и увидел стоящего человека. Он вгляделся в его лицо и с ужасом отпрянул назад, упав со стула.
   - Ты? Ты же мертв! Тебя повесили!
   - Да, я мертв, - проговорил гость, - и пришел за тобой.
   - Призраков не существует! Это всем известно!
   Толстяк заерзал ногами по полу, пятясь назад, пока не уперся в угол комнаты.
   - Я пришел, чтобы наказать тебя за то, что ты сделал. Ты погубил много невинных жизней. Ты избил и изнасиловал беззащитного ребенка, чей отец героически погиб.
   - Я... я не смог, - забормотал Борисов. Его галифе быстро намокли и потемнели, - у меня ничего не получилось... Пощади...
   Николаю даже как-то перехотелось убивать это мерзкое создание. Перед ним лежал жалкий импотент с обмоченными штанами и рыдал, прося о пощаде. Николай опустил ствол пистолета. Борисов засунул руку в карман, из которого торчал край грязного носового платка. В следующий момент Николай заметил пистолет. Борисов судорожно жал на курок, даже не понимая, что не взвел затворную раму и не убрал пистолет с предохранителя.
   - Хорошая попытка, - ответил Николай и выстрелил. Жалости он уже не испытывал.
  
   Эпилог
  
   Николай ждал этого дня целый год. Сегодня ему предстояло взять опеку над сыном. Узнает ли его мальчик? Мужчина знал, что за этой дверью находится Гришка, но все никак не решался ее открыть. Наконец, он глубоко вдохнул и вошел в комнату. Мальчик сидел к нему спиной за столом и что-то рисовал. Николай осторожно подошел сзади и поглядел на рисунок. Там было нарисовано три человека - мужчина, женщина и мальчик. Они держались за руки и улыбались.
   - А ведь я выше мамы был, - сказал Николай.
   Мальчик растерянно оглянулся и выронил карандаш. Он долго смотрел на отца и молчал. Николаю даже начало казаться, что Гришка за этот год снова разучился говорить.
   - Папа! - закричал ребенок и прыгнул к отцу в объятья.
   - Все хорошо. Больше я тебя одного не оставлю.
  
   Конец
   Анопченко Михаил Юрьевич (с) 2012 - 1013
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"