На крик начальника тюрьмы завыла сирена, Из бараков стала выбегать вооруженная охрана. Начальник тюрьмы, бросив на заключенных последний ненавидящий взгляд, резвой рысью побежал в кабинет, чтобы дать приказ о поднятии полицейских частей.
37 заключенных остались на середине плаца под палящими лучами полуденного солнца. Стоящий во втором ряду огромный чернокожий мужчина хлопнул по плечу высокого, худощавого парня из первой шеренги:
- Классная шутка, Феникс! Теперь этот новенький побегает, как укушенный скорпионом в задницу арыл.
Несколько голосов поддержали темнокожего.
Молодой человек только усмехнулся.
- Только мне не нравиться печься тут под солнцем, - подал голос другой заключенный, высокий сгорбленный эф.
- Тебе вообще ничего не нравиться, - откликнулся темнокожий, - вы эфы никогда хорошую шутку не понимали.
- За это шутку, - огрызнулся эф, - парень будет висеть сутки, если не больше. А вам посмеяться.
- Да ладно, Инор, - наконец подал голос парень, - не впервой. Зато ребята поржут, как этот новенький будет бегать. Власть надо учить, иначе она забывает, для чего нужна.
- Когда-нибудь, Феникс, ты дошутишься. Сам же пару дней как из казематов. Хоть бы кто-нибудь другой не мог?
- Инор, прекрати, все удовольствие своим бурчаньем портишь, - вклинился в разговор толстенький, невысокий человек в очках, одно стекло в которых было выбито, а вместо одной из дужек была веревка, закручивающаяся вокруг торчащего уха. - Тоже мне мамочка нашлась. Слышали ребята, эф про Феникса беспокоиться.
В ответ грянул хохот. Эф недовольно поморщился: "Дураки они, думают, что у Феникса немереный запас прочности, а мальчик чуть с ума не сходит после этих пыток. Он эф, он чувствует, как мальчику страшно, но сказать об этом остальным? Он эф, а не идиот!"
Начальник тюрьмы влетел в свой кабинет подобно разъяренному быку. Не сразу ему удалось увидеть, что за его столом сидит кто-то другой.
- Господи, вы еще здесь? - закричал он.- Вы должны были покинуть тюрьму еще утром!
- Ну что вы кричите, господин Оринс. Разве посидеть на своем старом месте считается преступлением. Я всего лишь на секундочку зашел попрощаться, а вы сразу нападаете, - примирительно отозвался сидящий.
- Извините, господин Кранц, я вспылил. У меня побег! Заключенный Љ 542! И это в первый день! Что вы улыбаетесь? Я могу подумать, что вы знали о побеге и устроили это построение, чтобы меня опозорить!
- Ну что вы, господин Оринс, как можно. Я старый больной человек. Мне хочется на пенсию, а не диверсии устраивать. Успокойтесь, пожалуйста. Выпейте воды. - Кранц взял со стола темный графин и налил в стакан виски.
Оринс схватил стакан и залпом выпил и только потом, когда жидкость хлынула в желудок, понял, что это не вода.
- Вы меня еще и отравить хотите, - уже тише, глухо проговорил он.
- Отнюдь, господин Оринс, виски самое то, когда случается побег. Поверьте моему опыту. Так кто, вы говорите, бежал?
- Заключенный 542.
- Странно, - отозвался Кранц, подойдя к окну и отодвинув занавесь.- Я вижу заключенного Љ 542. Вон он стоит в первом ряду.
- Где? - Заорал Оринс, бросившись к окну и почти отталкивая Кранца. - Ублюдок! Это он захотел пошутить надо мной! Я его сгною в каземате, он у меня висеть будет сутками! Господин Кранц, это счастье, что вы еще не уехали. Вот был бы позор, если бы я поднял полицию на уши, а оказалось бы, что побега не было.
- Да, Феникс любит шутить.
- Феникс? Это тот, легендарный Феникс? Он и есть заключенный 542?
- Да, господин Оринс, Разве вы не знали?
- Откуда?
- Я дал вам прочитать личные дела заключенных. А там есть все снимки. Могли бы выучить. Особо опасных заключенных у вас всего 37. И то, что вытворил Феникс, была всего лишь проверка.
- Я не читал, - как-то совсем тихо и виновато сказал Оринс. - Я думал, что смогу потом. Расскажите мне, пожалуйста, господин Кранц, об этом Фениксе.
Два начальник тюрьмы, отошли от окна. Бывший - господин Кранц, привычно сел в кресло, которое занимал уже 10 лет и, нажав кнопку, отдал приказ о прекращении тревоги. Господин Оринс не стал возмущаться, подумав, что информация все же стоит того, чтобы потерпеть старика еще некоторое время. А сесть в свое законное кресло он всегда успеет. Тем более что побега нет и можно, наконец, расслабиться.
Кранц налил из графина виски в два стакана. Один придвинул к Оринсу, а второй взял сам.
- Хорошо, я вам расскажу. Он поступил сюда еще при моем предшественнике, а я здесь уже 10 лет. 4 побега, постоянные драки с другими заключенными, нарушение режима - он даже среди особо опасных считается непредсказуемым. Пусть вас не вводит в заблуждение его внешность. Он не кажется опасным с первого взгляда - так мальчишка совсем. Но я советую особо обратить на него внимание. Каждый месяц его на несколько дней забирает Особое Управление Префектории, то, что они привозят после этого трудно назвать человеком. За пару недель все раны заживают - у него потрясающая регенерация, так что Феникс считает нашу тюрьму чем-то вроде курорта. Любое наказание по сравнению с пытками ОУП для него развлечение. Карцер он воспринимает как великолепную возможность помедитировать в одиночестве, а драку с охраной как повод размяться. Не стоит забывать, что Феникс на четверть алмазный эф по отцу, а на наполовину оборотень по матери - это очень страшная смесь. Если учесть еще то, что он один из наилучших мастеров боя и владеет почти всеми видами оружия, а также тайный убийца бывшего Ордена Нефритовой Розы, то я бы тебе посоветовал познакомиться с ним лично и установить, по крайней мере, нормальные отношения. Если полезешь на конфликт - Феникс не даст тебе ни одного спокойного дня, конечно за исключением тех, когда его увозит ОУП или когда ты отправишь его в казематы. Но в остальные дни это будет ад для вас двоих. А ты еще станешь посмешищем для заключенных и охраны как сегодня.
- Ну, сегодняшнего я ему прощать не намерен.
- И правильно. К заключенным надо относиться строго и не позволять им подобные шутки. Но, даже не смотря, что сделал сегодня Феникс, остальных держать на таком солнце я не рекомендую.
- А пусть постоят! Может сами Фениксу в следующий раз морду набьют.
Кранц покачал головой.
- Я бы так делать не стал.
- Вот поэтому вы уходите на покой. А новым начальником тюрьмы назначен я. И поверьте, я разберусь с этим щенком. И не таких еще ломали! - в ярости господин Оринс стукнул стаканом по столу. Недопитое виски выплеснулось на ковер и на колени Оринсу, но тот даже не заметил пятна на своих брюках.
Заключенный Љ 542 висел посредине огромного тюремного двора подвешенный за кисти рук к ржавому старому турнику. Солнце выжигало капельки пота стекающие по щекам заключенного. Феникс с огромным трудом приоткрыл глаза. Напротив, словно выткавшись из марева, стоял новый начальник тюрьмы.
- Я думал ты крепче, Феникс, - сказал он, - а ты висишь здесь как сосиска и даже не ответишь.
"А мне до одного места, что ты думаешь, - промолчал Феникс, - повесил и радуйся. Или я тебе еще сплясать должен?"
- Мне про тебя такого рассказали, что хоть цепи на тебя одевай. А ты не такой и страшный.
"Ну и дурак. Слушался бы умных людей, они правы", - снова подумал Феникс, но в слух этого тоже, понятно, не сказал.
- Так вот, - продолжал господин Оринс, - с этого дня в тюрьме другие правила. За любое нарушение дисциплины ты будешь наказан. Я не буду давать тебе послаблений, как это делал предыдущий начальник тюрьмы господин Кранц. Он слишком много спускал тебе с рук. За любое нарушение, которое произошло в тюрьме, тоже будешь отвечать ты, если ты, конечно, не представишь мне истинного виновника. И я обещаю тебе - ты не получишь ни одной возможности бежать.
Феникс поднял голову:
- Хочешь сделать из меня стукача? Не получится, господин новый начальник,- слова вываливались из горла, как раскаленные камни. Хоть бы глоток воды, чтобы как-то их протолкнуть, - иди ты в задницу.
На секунду господин Оринс замер. Никто и никогда не смел его посылать.
- Ты будешь висеть здесь пока не начнешь умолять меня тебя снять! Слышишь, Феникс! Ты сдохнешь здесь! - закричал Оринс.
"Значит сдохну, - спокойно подумал Феникс, - то-то радости будет у ОУП, когда увидят мой трупик". Он даже позволил себе улыбнуться кончиками губ, представив как господина начальника тюрьмы будет склонять и посылать во все места Брусвен, личный "друг" и "покровитель" Феникса из ОУП. Конечно, умереть и не видеть больше Брусвена и его палачей, было пределом мечтаний - невозможных и несбыточных. За 11 лет тюрьмы и общения с ОУП Феникс не раз хотел покончить с собой. Такие мысли посещали его довольно часто, когда он лежал с переломанными костями, брошенный один на один со своей болью в камере тюрьмы. Ведь для того, чтобы умереть, надо так мало, всего лишь остановить свое сердце. А это он умел. В свое время научили. Но научили не только как умирать, но и как жить, не сдаваясь, не смотря на боль, на страх, на безысходность. И Феникс жил. Заращивая раны, ожидая с ужасом новых и жил. С надеждой и отчаянием понимая, что когда-нибудь это все закончиться. Так или иначе. А пока надо жить.
Глава 2.
Дневное солнце скатывалось к линии далекого горизонта. Раскаленный воздух еще обжигал, но уже не грозил выпалить внутренности как днем. Под козырьком у входа в казематы стояли два охранника. Высокий, лысеющий мужчина с уставшими глазами и скудной бороденкой, и полноватый молодой парень. Они вяло прислонились к стене. Молодой достал из кармана рубашки пачку сигарет:
- Будешь, - предложил он своему напарнику.
Тот спокойно взял из пачки сигарету, размял в пальцах и так же неторопливо прикурил от поднесенной молодым спички. Младший тоже прикурил. Дневную жару он переносил тяжело. А теперь ближе к вечеру, можно и расслабиться. Все-таки сегодня не на вышке. Двор охранять не в пример легче. Можно постоять в теньке, покурить сигарету глядя, как на пустом дворе висит, подвешенный за руки заключенный. Всех остальных согнали внутрь тюрьмы, так что двор пустовал. Младший затянулся и спросил, обращаясь к старшему:
- Долго еще смотреть за ним? До ночи?
- До тех пор пока прощения не попросит, - недовольно буркнул тот. Видно было, что такое решение начальника тюрьмы не доставляла охраннику удовольствия. Стоять тут и смотреть, когда заключенный дернется. Как правило, провинившихся подвешивали на пару часов, реже до вечера или до ночи, но вот так без ограничения по времени... Они же не железные. Охранники, конечно, не заключенные. Стоять тут всю ночь - интересного мало.
- Да ты, что Огол, - удивился младший, - нам что тут, до посинения торчать?
- Вот посинеет, тогда и отойдем, - пошутил Огол, - и вообще, ты что, Изаир, жалеешь их?
Огол махнул головой в сторону заключенного.
- Если у них будет такая возможность, - продолжил он, - то эти козлы вонючие нас в первую очередь вырежут.
- Если у них такая возможность будет. - засмеялся Изаир.
- Вот поэтому мы тут и стоим, что бы у них такой возможности не было. - Огол последний раз затянулся и бросил бычок на землю. - Пройдусь, посмотрю, не околел ли этот.
Изаир торопливо потушил свой бычок:
- Давай уж вместе.
- Ты боишься его? - спросил Огол.
- А черт его знает! - с легкой досадой отозвался Изаир, - я всех их боюсь. А этого... Сам Феникс! Разве не знаешь?
- А че знать то? Заключенный как заключенный. Я их в лагерях сотнями видел.
- Ну то в лагерях, а это здесь, - с гордостью за свою тюрьму проговорил Изаир, - он тут местная легенда.
- Че, особенный? - заинтересовался Огол.
- Говорят, что ему имя Феникс дали потому, что его убить никто не мог. Он всегда живым возвращался. Его несколько раз официально мертвым объявляли, а он живой оказывается! Представляешь!
- Сказки все это, - недовольно пробурчал Огол., - у нас тоже разные байки заключенные выдумывают, что бы нескучно было.
- Ага, а четыре побега?
- Ну, так прошляпили. Сами виноваты. Не надо было расслабляться. Вот смотри, - Огол указал на заключенного, - висит себе и никаких проблем не делает. Как ты думаешь, он может убежать в таком состоянии.
- Как раз в прошлый побег все так и думали. Я только заступил, и когда Феникса привезли из ОУП. Начальник тюрьмы разрешил немного послабить для него режим. Так вот, ночью Феникс сбежал, Я не знаю, как, и вряд ли кто смог бы повторить такое. С переломанными пальцами, вырванными ногтями на ногах и руках, почти сожженными ступнями, я не говорю об ожогах и ранах тела и лица. Феникс через чердак вылез на дымоходную трубу и по проводу высокого напряжения спустился за пределы лагеря. Задержали его только на пятый день.
- Провод же всегда под напряжением! Это несколько сот киловатт!!!
- Да, Этот человек смог такое сделать. Поэтому я и говорю тебе - не стоит его недооценивать.
- Как же его поймали?
- Одна бабушка с внуком, которым он по милосердию оставил жизнь, после его ухода позвонила в полицию и сообщила где он находиться.
- А если бы он ее убил?
- Тогда мы вряд ли его нашли. У него было хорошее убежище.
Огол подошел к заключенному и с интересом, как смотрят на подвешенную на игле бабочку, стал рассматривать.
- Отойди от него, - попросил Изаир, - не дай бог чего сделает.
- Да он совсем мальчишка! Я думал он старше! - удивился Огол.
- Эти эфы долго живут, - отозвался второй охранник. - Вон видел на построении высокого старика. Это эф. Он приговорен пожизненно. Так вот он здесь уже 184 года. И черт его знает, когда сдохнет. Он тут вместо местного пастыря. Прижился, всех утешает и даже не пробует бежать.
- Сколько же они живут, эти эфы?
- Вот сдохнет старик, тогда и узнаем. А так говорят лет четыреста или шестьсот, но никто точно не знает.
Новый начальник тюрьмы Оринс в задумчивости перебирал папки с личными делами заключенных. Обида и ярость клокотали загнанные вовнутрь, но внешне Оринс оставался спокоен. Этот пост он получил благодаря тонкой комбинации его покровителей, а так бы был младшим инструктором по работе с малолетними преступниками. Препротивнейшая работа. Но у него были друзья, а у тех друзей свои друзья, и вот итог - он восседает в кресле самого начальника тюрьмы! Сначала он подумал, что более непыльной работенки нет на свете. Тихо, мирно, все сидят по своим клеткам, раз на день перекличка и прогулка под бдительными глазами часовых. Всего в тюрьме 511 человек и нелюдей. Из них 37 особо опасных. Держат особых в отдельном помещении. Грубый барак с отдельными клетками-камерами по периметру. В середине помещение дыра - сточная яма. Все на виду, 15 охранников с электрошокерами, и еще 10 - особое подразделение так называемых "англов", специально обученных и задоспешеных солдат, специализирующихся на поимке и удержании заключенных. Арылы - злобные маленькие тварюки, смесь собаки и крысы всегда готовые в кого-нибудь вцепиться. К бараку примыкают подземные катакомбы, называемые казематами - страшное место. Хороший вид наказания - бросаешь человека в катакомбы, а через пару дней вынимаешь дрожащего от страха, покорного раба. Удобно. Но с опасниками не срабатывает. Правда они тоже ненавидят катакомбы, но выходят обессиленными и злыми, а не покорными. Что там внутри - узнать невозможно, рабы кричат от ужаса, когда их об этом спрашивают, а опасники молчат или предлагают спуститься самому. Конечно, можно отправить кого-то из охранников, но вряд ли кто-то согласиться даже за деньги - они прекрасно видят, кто из казематов выходит. Еще в тюрьме есть карцер. Такая небольшая яма - полметра на метр шириной и полтора метра высотой, ни лечь, не встать. Сверху закрывается тяжеленной крышкой - не отодвинуть. Ну и конечно, старый испытанный способ наказание - повесить заключенного на солнцепеке за руки. Просто и действенно. Никто не выдерживает больше суток. А если выдерживают - остаются без рук.
Оринс откинулся на спинку кресла. "Надо бы поменять его, - подумал он, - и как мой предшественник на этом кресле сидел?" Оринс недовольно покрутился, пытаясь удобнее устроиться. Наконец выбрав более подходящее для его грузной фигуры положение, он открыл папку. Первой оказалась старая папка сделанная еще до его рождение. Листы были желтыми и шуршащими.
-Даир Инолиэниур Таурил. - прочитал он, - Пожизненно. Эф по рождению. 512 лет. Маг. Осужден по статье "Уничтожение правящего Дома и нарушение целостности Великого Единого Братства".
"Значит наш эф, - подумал Оринс, - помимо всего прочего еретик и маг. Конечно, именно на таких и рассчитан генератор безмагии, который работает в тюрьме. Поэтому их и запирают сюда. Здесь они - обычные люди. Но попробуй только выключить генератор или сбить настройки, и тихие беззлобные люди превратятся в колдунов, чародеев и магов по силам которым разнести эту тюрьму в считанные секунды".
Оринс налил себе воды из темного графина. Выпил. Вода обожгла гортань и разлилась огнем по желудку. Не ожидавший такого эффекта от воды Оринс несколько секунд пытался вдохнуть враз обожженной глоткой воздух, а когда это сделал разразился таким матом, что услышь его сейчас заключенные, то и они бы почерпнули много новых слов. Наконец, отдышавшись и выругавшись, Оринс с ненавистью посмотрел на графин. Потом осторожно, словно змею, взял за горлышко и понюхал. Он так и знал! В графине было чистое, неразбавленное виски! Наследство господина Кранца. Ну, если Кранц мог пить виски графинами, то никто не запретит ему, Оринсу вышвырнуть этот графин. Уже замахнувшись, чтобы вдребезги разбить сосуд об стенку, Оринс оглядел кабинет. Другой емкости для воды в кабинете не было. Кранц тут же представил, что каждый раз он должен будет бегать за водой со стаканом в руке мимо ухмыляющихся охранников и поставил графин на место. Содержимое можно вылить, а вот имущество портить из-за какого то глотка виски, конечно, не стоит. Оринс уже сознательно налил из графина в стакан. Долго рассматривал прозрачную коричневатую жидкость. Кем же надо быть, что бы пить вместо воды виски, - подумал он, - может быть, после десяти лет работы, я тоже буду хлестать алкоголь из горла и не замечать этого. Конечно же превращаться на этой работе в алкоголика Оринс не собирался, он считал должность начальника тюрьмы только первой ступенькой в своей карьере.
Оринс еще раз посмотрел на плескавшуюся в стакане жидкость и решительно вылил ее в цветок, стоящий на окне. За ней последовало виски из графина. Теперь, когда весь алкоголь был удален из кабинета, Оринс почувствовал себя намного лучше, как будто он совершил подвиг, избавившись от страшного врага. Конечно, виски не враг, но начинать карьеру с пьянки - это не для него.
Начальник тюрьмы включил кнопку вызова охраны.
- Да. - Отозвался он, когда в дверь постучали.
На пороге стоял молодой полноватый парень.
- Изаир Банс, господин начальник, к вашим услугам.
Оринс с любопытством осмотрел охранника. Но на круглом веснущатом лице не выражалось никаких эмоций, кроме почтения и готовности служить.
- На, Изаир, - сказал, наконец, Оринс, протягивая парню графин, - нальешь сюда воды и принесешь мне.
- Как скажите, господин начальник, - подхватил графин охранник и вышел за дверь.
- Какой-то он слишком молодой или умственно отсталый, - проговорил про себя Оринс, глядя, как закрывается за охранником дверь, - надо бы охрану тоже проверить. Может, кто из них спелся с заключенными. При Кранце и не такое могло быть. И вообще доверять тут никому нельзя.
Подумав такую дельную мысль, Оринс снова взялся за личные дела заключенных.
- Анатоли де Каплара. Срок 15 лет. Человек, сын графа Алесандро де Каплара. 45 лет. Статья: "За распространение заведомо ложных памфлетов, порочащих Его Императорское Высочество, и сокрытие от следствия запрещенных книг". Характер вздорный, импульсивный.
Странно, - подумал Оринс, разглядывая фотографию полноватого невысокого мужчины средних лет в старинных костяных очках, - За распространение памфлетов - это же обычная тюрьма, с чего бы это его вдруг посадили к опасникам. Сидел бы среди обычных воров - было бы хорошо. Перевести его, что ли. И тогда мне будет меньше на одну головную боль среди опасников. Наверно я так и сделаю.
Глава 3.
Изаир Банс служил в тюрьме уже полных 5 лет. Пришел он сюда совсем еще подростком. Господин Кранц взял его чисто из милости и за эти годы Изаир сполна расплатился со своим нанимателем. Он был из тех, кто дорожит своим местом и не пытается залезть выше, чем положено. С господином Кранцем они сходились в том, что излишняя жестокость по отношению к заключенным портит аппетит и отрицательно влияет на престиж. Несмотря на молодость Банс неплохо вписался в коллектив и незаметно для себя даже заслужил уважение. А маленькие слабости типа сигарет или небольшого глотка пива никогда не мешали выполнять Бансу положенную работу. За это его и любил господин Кранц.
Радостно подхватив заветный темный графин, Банс неспеша, пошел к умывальнику.
- Эй, Банс, ты что тащишь? - услышал он у себя за спиной.
Развернувшись, Изаир увидел, как к нему по коридору подходят двое охранников.
- Привет, Огол. Привет, Дрейк. - поздоровался Банс. - Да вот тащу графин, чтобы наполнить его водой.
- Так это же графин из-под виски? - удивился Дрейк.
Дрейк был огромным лысым мужчиной. На первый взгляд он вызывал рефлекторное отвращение, так как у него были непомерно огромные уши и маленькие глаза. К глазам прилагался широченный нос, и все это довершал рот, из которого торчал, выглядывая из губы желтый корявый зуб. Но Дрейк, несмотря на свою ужасающую внешность, на поверку оказывался добродушным увальнем с которым было весело и выпить и на смене постоять. Дрейк знал немереное количество пошлых и очень пошлых анекдотов и конечно под конец смены его напарник слазил с вышки, едва удерживаясь от смеха.
- Точно, - подтвердил Изаир, - этот графин дал мне господин Оринс, что бы я налил в него воды.
- Воды? - дружно ахнули охранники.
- Я же только утром налил в него старого доброго виски, который любит господин Кранц, - удивился Дрейк, - все по правилам, "Золотой Дракон". Неужели господин Оринс все выпил.
- Незнаю, - отозвался Банс, - мне он пьяным не показался. Немного злой - да, но не пьяный.
- А графин-то пустой, или в нем еще что-то осталось? - поинтересовался Огол.
Изаир поднял графин и для верности немножко взболтнул. В графине не раздалось ни звука.
- Боги милосердные, - ахнул Дрейк, - если он не выпил, то что, он это все ВЫЛИЛ?!!
- Похоже на то, - отозвался Банс, - лучше бы нам отдал.
- Это же "Золотой Дракон"! - воскликнул Огол, - я его всего в жизни два раза пробовал. На свадьбе и на похоронах.
- Своих? - уточнил Дрейк.
- Да, нет, конечно, - раздосадованный Огол даже не заметил подначки.- Свадьба моя, а похороны тещи.
- Что тоже является праздником, - завершил мысль Дрейк.
- Нет, ну правда, если не хочешь пить сам, - продолжал Огол, - так всегда есть люди, которые не откажутся от глотка хорошего старого виски! Он что, этот господин Оринс, не человек совсем?
- Да, так, чтобы взять и вылить.... И сам не пьет и другим не дает! - подхватил Банс, - ребята, чует мое сердце у нас грядут большие перемены.
- Ты прав, Изаир, - подхватил Дрейк, - уже 18 лет я здесь, а на такого начальника еще не нарывался.
- Да и мне он не нравится, - покачал головой Огол, - у нас в лагерях таких как он быстро учили уму разуму.
Все трое нахмурились, думая с кем же теперь им предстоит работать, если начальник вот так запросто выливает "Золотого Дракона".
- Ладно, держите ухо востро, - сказал Банс, - а я погнал за водой, а не то, еще принесу не вовремя...
- Да.... То прыгнешь низко, то пукнешь громко, - добавил Дрейк.
Трое охранников грустно рассмеялись.
Оринс взял со стопки следующую папку.
С фотографии на него смотрел огромный темнокожий мужчина. На левой щеке у него был плохо сросшийся старый шрам. Второй шрам пересекал верхнюю губу, вздергивая ее вверх. Создавалось впечатление, что человек постоянно рычит.
- Мерзкий тип, - перелистывая фотографию, подумал Оринс, - не зря его сунули к опасникам.
"Перкунас Улур. Срок 50 лет. Оборотень. Дата рождения не установлена. Возможно середина жизненного цикла. Статья: "Разбой, ограбление лиц приближенных к Его Императорскому Величеству. Убийство женщин и детей (не доказано). Характер: замкнутый, злобный".
- Боги милосердные, вот убийца так убийца! - произнес Оринс, - не зря я подумал сразу, что такого только в цепях держать! Ладно, посмотрим кто следующий.
Со страниц на Оринса смотрел тот самый тип, который занимал его мысли последние два дня. Фотография видно была сделана сразу после задержания: резко вздернутый подбородок - кто-то явно рывком поднял голову за волосы, разбитое лицо со следами воды и пронзительно синие, беззастенчиво веселые и дерзкие глаза, смотрящие не в объектив, а в саму душу.
Оринс с трудом оторвал взгляд от фотографии и отодвинул папку. И только тут заметил, что дыхание его участилось. Захотелось пить. Оринс протянул руку к графину, но того не оказалось на месте. Вспомнив, что отправил охранника за водой, Оринс раздраженно ударил кулаком по столу.
- Где моя вода? - закричал он.
Дверь приоткрылась и в нее заглянула веснущатая физиономия охранника.
- Вот, господин начальник! - Банс опустил на стол графин полный холодной воды.
- Где ты шляешься? - набросился на охранника Оринс, - Если вы так за водой ходите по три часа, то как вы будете охранять! Да на вас положиться нельзя. Кранц распустил вас! Тупое бычье, вы ползаете как черепахи, а хотите, чтобы вас боялись отъявленные убийцы и маньяки? Да вы грязные ленивые скотины! Я вас всех с насиженных мест повыгоняю! Вы у меня будете полы в сортирах мыть и вокруг тюрьмы бегать!
Наконец Оринс выдохся. Он схватил графин и жадно, прямо из горла отпил.
- Иди вон отсюда, - уже спокойнее проговорил он, - завтра я займусь вами и, не дай милосердные Боги, если я найду хоть одно нарушение!
Банс вышел из кабинета и задумчиво почесал между ног:
- Да... господин начальник, Дрейк был прав: то прыгаешь низко, то пердишь громко. Пойду к ребятам, расскажу как нас будут завтра иметь.
И Изаир Банс неспешно направился в сторону казармы.
Оринс отодвинул штору и посмотрел во двор. Вчера днем он приказал подвесить заключенного Љ 542. К этому времени у парня должны были уже омертветь пальцы. По всем правилам выкрученные руки под тяжестью тела должны причинять невероятные страдания. Боль становиться все нестерпимее с каждой минутой, осознание того, что остаешься калекой, заставляет кричать и молить о пощаде. Но этот, как его там, Феникс, ни звуком, ни движением не выдавал своего страдания. "Почему он еще не умер? - с отчаянием подумал Оринс, - я приказал каждые полчаса проверять заключенного. Сколько еще можно? Почему именно мне попался этот упрямец? Я ведь просто хотел нормальной работы! И убить его напрямую нельзя - проклятое Особое Управление! Может его снять? Ничего пусть повесит до вечера. Буду уезжать домой - дам приказ освободить".
Оринс тяжело вздохнул. Похоже, в этот раз он все-таки проиграл.
Начальник тюрьмы встал и подошел к столу. На столе лежала последняя на сегодняшний день папка с личным делом заключенного. Оринс осторожно, будто это змея, взял ее двумя пальцами и пододвинул к себе. Он помнил нечеловечески пронзительный взгляд синих глаз. Смотреть в них еще раз не хотелось. Но любопытство не позволяло отшвырнуть папку в общую стопку.
Оринс присел в кресло. Задумчиво подвигал закрытую папку туда сюда по столу. Он никак не мог решиться. Слишком запал в душу этот вызывающий, насмешливый взгляд. Наконец, решившись, Оринс схватил папку и раскрыл ее.
Фотографию он перевернул сразу, но чувство пустоты осталось. Оринс не мог отделаться от мысли, что боится. Панически, до ужаса боится опять посмотреть в глаза человеку, который по его милости сейчас испытывает ужасную боль. Когда он разговаривал с Фениксом, тот не произвел на него такого впечатления, как его фотография, сделанная одиннадцать лет назад. То ли Феникс выдохся, то ли подчинился, но в глазах сегодняшнего Феникса уже не было такого нечеловеческого превосходства. Успокоив себя этими мыслями, Оринс подвинул к себе листок личного дела.
"Имя - неизвестно. Прозвище - Феникс.
Срок - устанавливается Особым Управлением Префектории. Бессрочно.
Человек (предположительно на четверть эф, наполовину оборотень - не доказано).
Возраст - приблизительно 30 лет. (Возможно больше)
Статья - "Убийство, похищение, работа на Нефритовую Розу. Восстание против Императорской власти. Похищение Его Императорского Высочества - принца Колинса. Участие в вооруженном нападении на Ее Императорское Величество (не доказано). Причастен к тайнам Нефритовой Розы (занимается ОУП).
Характер - дерзкий, решительный, наглый.
Рекомендации - держать под постоянным контролем. За пределами камеры надевать наручники (в положении "руки за спиной"). Контакты с другими заключенными свести к минимуму".
Оринс закрыл папку и вытер со лба пот. В голове возникла шальная мысль: а не попроситься ли ему обратно, на свое старое место. Оно, правда, не такое престижное и прибыльное, но и с такими головорезами он, по крайней мере, там не сталкивался. Но Оринс вспомнил, скольких ему пришлось подставить, что бы получить такое высокое место. Его покровители явно не поймут, почему он вдруг запросился обратно. Ведь не объяснишь же им, что ты до дрожи в коленках испугался заключенного. Это не только позор, но и крах всех его устремлений и желаний. Крах его едва начавшейся карьеры. Нет, он, господин Л.Оринс де Валота, потомственный служащий третьего ранга, с такими усилиями получил место служащего второго ранга, теперь ни за что и ни кому не позволит отнять у него честно подсаженное место.
Глава 4.
Инор смотрел, как волокут бесчувственного Феникса. Двое охранников дотащили парня до камеры и бросили внутрь. Феникс упал на пол. Один из охранников сочувственно посмотрел на него. Потом посмотрел на Инора, занимающего соседнюю камеру. Достал ключи и выпустил эфа.
- Иди, помоги ему. Может выживет. - проговорил он и покачал головой, - Почти двое суток. При господине Кранце такого не было.
Инор осторожно перешел из своей камеры в камеру Феникса.
- Начальник уехал домой, - продолжал охранник, - будет только утром. Я приду перед его приездом. Но ты смотри, без всяких шуточек. Я вам помогаю - так не устраивай мне неприятностей.
- Что вы, господин охранник, - возмутился Инор, - какие шутки?! Вы и так рискуете оставляя нас вместе. Боги милостивые, поверьте, я буду ниже травы, тише воды.
- Ну, смотри! - отозвался охранник. - Если что, я все буду на вас валить.
- Спасибо. Только предупредите вовремя! - проговорил Инор.
- Да уж как-то постараюсь, - отозвался тот.
Инор присел возле Феникса и перевернул безвольное тело. Глаза Феникса были закрыты, дышал он с трудом. Инор положил руку парню на лоб.
- Да ты весь пылаешь! - ужаснулся эф. - У тебя жар!
Инор переложил тело на койку, а сам присел рядом.
- Что же ты так себя не жалеешь, - грустно сказал Инор, разматывая грубые веревки с тонких, почти девичьих запястьев. - Ты же калекой останешься, мальчик мой! Пальцы же одеревенели! Совсем белые, мертвые. Что же делать теперь? Бедный, бедный, мальчик. Вот пошутил, называется, а кому надо твои шутки? Мало тебе достается - то ОУП, то другие заключенные, а теперь еще этот новый начальник. Ох, не надо было его задевать в первый день работы. Это Кранц тебе многое спускал, а этот - еще не известно, что он и откуда, а ты с ним уже заелся. Ну, что тебе стоило назваться!
- Хватит, Инор! - Феникс слабо пошевелился. Ресницы дернулись в попытке открыть глаза. - Воды.
- Да, да, конечно, - забеспокоился Инор, приподнимая Фениксу голову, - Пей осторожно. Губы-то все потрескались. Подожди я тебе аккуратно...
Феникс пил жадно. Выпив одну кружку, взглядом попросил еще. Напившись, он посмотрел на Инора.
- Бурчишь, да? - недовольно оскалился он, - Не бойся - выжил ведь. Давай помоги, что там с руками?
Инор поднял руку Феникса. Внимательно, не так как вначале, осмотрел, пощупал каждый палец, потом ладонь. Несколько раз ткнул в кисть жестким длинным ногтем. Потом посмотрел Фениксу в глаза.
- Совсем? - поинтересовался Феникс, - или можно что-то сделать?
- Можно попробовать, - серьезно отозвался Инор, - Пальцы, как я и сказал, почти омертвели, кисть тоже, кровь заперта в запястьях. Здесь и регенерация не поможет. Регенерировать можно только живые ткани, а это - я даже не знаю.... Только если ты сам сможешь заставить кровь течь по мертвым венам. И еще надо создать давление - а у тебя и так температура. Тут бы конечно желательно активные движения или даже целый комплекс, а в таком состоянии, как у тебя, говорить про физическое усилие - невозможно.
- Инор, давай так. Ты говори, что надо сделать, а понятие невозможного оставь мне.
- Знаю, знаю, - беззлобно замахал руками Инор. - Давай конечно попробуем. Подними руки, ты должен представить как сжимаешь и разжимаешь пальцы. Я пока буду их разминать. О любом изменении сразу говори мне.
- Они совсем не двигаются. - Пожаловался Феникс и усмехнулся кончиками губ. Улыбка вышла невеселая и перекошенная.
- Давай начинай! - внезапно скомандовал он.
Через несколько минут Феникс откинулся обратно на топчан. По лицу обильно стекал пот. Он судорожно хватал воздух враз пересохшими губами. "Боги, как больно!" - невольно подумал он.
- Мальчик мой, как ты? - услышал он заботливый голос Инора.
Феникс заставил себя проглотить резкий ответ. "Да как он может быть? Плохо, очень плохо. Голова раскалывается, тело горит, как будто его целиком поджаривают на огне. Душно, будто плывешь в вязкой жидкости, не вдохнуть, не выдохнуть. Сознание постоянно пытается уплыть, держишь его из последних сил, которых и так почти нет". Холодная ладонь легла на лоб. "Как хорошо. Вот бы Инор не убирал ее подольше. Как будто в реке купаешься. Хорошо бы вообще расслабиться и уплыть по этой реке вдаль. Куда-нибудь далеко. Туда, где ветвистые ивы гладят воду своими косами, где так тихо и совсем нет боли".
Феникс резко открыл глаза. Над ним озабочено склонился эф.
- Ты меня напугал, мальчик. Я думал ты уходишь?
- Я тоже так думал. Там так тихо и спокойно. Там ивы и лодка посредине реки... Ладно, - перебил сам себя Феникс, - давай дальше.
В течение нескольких часов Феникс еще не раз, прокусив губы до крови, обессилено падал на топчан. Наконец в правую руку кольнуло. После чего кисть и пальцы будто взорвались тысячами иголок. Феникс выгнулся на топчане. Инор подхватил корчащееся тело, не давая ему свалиться стопчана. Через несколько минут иглы воткнулись в левую руку. Феникс еле сдержал стон.
Феникс сжал руки в кулаки и снова распрямил. Боль хлестнула по нервам. Но он повторил движение еще раз, и еще.
С каждым разом боль разрасталась. Вот она уже достигла кончиков пальцев и впилась в ногти. На лице Феникса неожиданно появилась улыбка. Теперь боль была знакомой и даже родной. Так болят руки, когда вырывают ногти или дробят суставы пальцев. Это все он уже пробовал - терпимо, если знаешь, как терпеть и зачем.
Ближе к утру, вымотанный Феникс забылся в жутком кошмаре.
Ему мерещилось, что руки так и не смогли восстановиться и их отрезали. Со всех сторон его окружают безликие трупы, а он не может поднять и натянуть арбалет. Рук просто нет. А трупы смеются и тыкают в него пальцами. Он пытается ухватить за эти скрюченные пальцы, но - нечем. Вдруг появляются его собственные белые, мертвые, обрубленные кисти и тоже начинаю хватать него. А он стоит и отмахивается обрубками. Хохот нарастает. Ему кажется, что больше не сможет выдержать этот злобный смех. Он кричит, чтобы прекратили, но никто его не слышит. Смех превращается в огонь, он жгет со всех сторон и кричит: "Хорошая шутка! Хорошая шутка!..". Вдруг кто-то врывается в этот сумасшедший хоровод. Этот кто-то пытается ухватить обезумевшего Феникса и трясет его.
Феникс проснулся в холодном поту. Рядом сидел Инор и тряс его за плечи. На глазах старого эфа блестели слезы. Феникс открыл глаза. Жуткий сон оставил во рту привкус олова. Сердце билось учащенно, будто пробежал километров пятьдесят, и грозило разорвать грудь изнутри. Усилием воли Феникс утихомирил сердце и сглотнул.
Потом протянул живую, не отрезанную руку и смахнул слезу со щеки Инора.
- Я никому не скажу, что ты плачешь, как девчонка, - усмехнулся он.
- Ничего, - улыбнулся в ответ эф. - Ты же знаешь, какие мы эфы чувствительные.
- Знаю, Инор. Спасибо тебе, - ответил Феникс, - если бы не ты, я бы остался без рук. Инор, мне показалось или ты вправду о чем-то договаривался с охранником?
- Знаешь, Феникс, я тут очень давно. Так вот некоторые охранники тоже давно здесь работают. Когда нормально с ними ведешь себя - они очень неплохие ребята. Конечно, если каждый раз драться с ними, как делаешь это ты, то никто тебе ничего хорошего не сделает.
- А ты с ними хорошо себя ведешь?
- Я старый больной эф. Как ты думаешь, мне много осталось жить. Почти ничего. Скоро я умру. Без своей магии я не могу жить долго, как это делают другие эфы. С каждым днем я чувствую, как смерть все ближе подходит ко мне. И я ничего не могу сделать. Я живу в этом чудовищном мире уже почти полтысячелетия. И он, и я уже порядочно надоели друг другу. Вначале я еще пытался сопротивляться, что-то делать, как ты, а теперь уже ничего не хочется. Ты ведь только на четверть эф. Ты не знаешь, как магия сгорает в крови, у тебя такого нет. Да и кровь оборотней в тебе сильнее, чем магия. А я очень стар. И если я плачу, то это только потому, что я не хочу, что бы с тобой что-то случилось непоправимое. Опять я ною, да? Ладно, прости старика.
Феникс удивленно смотрел на Инора.
- Извини, Инор, я не думал, что безмагия - это так страшно.
- Ничего, мальчик мой, это я на старости бурчу. А так я уже за столько-то лет и привык почти.
- Инор, не ври мне! - Вдруг вспыхнул Феникс, - ты ведь хотел бы еще раз почувствовать Силу? Ты ведь не сдался? Скажи, а если отключить генератор, вы ведь сможете тут все разрушить?
- Могли бы конечно попытаться. Если еще с другими магами и чародеями поговорить, то можно все что угодно, кроме прямого убийства естественно. Но ни я, ни кто другой не знает, где прячут в тюрьме этот генератор.
- А почему вы не можете убивать?
- Понимаешь, Феникс, что бы убить человека магически надо как будто оказаться в душе этого человека. И когда он умирает, то ты умираешь вместе с ними. Будто кусочек твоей души отрывается от тебя. Поэтому маги и не могут убивать.
- А ты убивал?
Эф горестно вздохнул.
- Когда совсем не было выхода. Несколько раз. Я не хочу повторять. Каждого из них я помню, и буду помнить всегда - они живут во мне. Иногда даже разговаривают со мной. Я стал ними, а они мной. Это путь к безумству, Феникс.
Феникс молчал. Он думал. С Кранцем у него сложились неплохие отношения. Старый, но не глупый, Кранц относился к своей работе как к необходимому, но не очень приятному занятию. Он никогда не ставил свои эмоции выше необходимого, и конечно никогда не давал повода заключенным уронить свой авторитет. Он был сух и принципиален, но в то же время требователен и снисходителен. Конечно, попытки побегов и сами побеги случались, но даже за это он наказывал так, что отмеренное наказание никого не делало калекой. Его не любили, но уважали - и было за что. Теперь пришел другой начальник. Оринс сразу не понравился Фениксу. Когда он велел построить заключенных в самое жаркое солнце - это было бы еще ничего. Но когда он вынес свой толстый неуклюжий зад во двор и при всех заключенных, которые несколько часов дожидались его, начал пить из запотевшей холодной бутылки прохладную воду - вот уж нет. Феникс почувствовал, как среди опасников разгорается глухое недовольство. И в тот момент он понял, что этого человека он никогда не будет уважать. А шутка получилась как-то сама собой. На первый вызов он среагировал поздно и хотел было уже крикнуть, но увидел, как дрогнули от страха руки Оринса и решился. А когда Оринс в панике побежал поднимать полицию, смешно вздергивая выпадающий из штанов зад, Феникс принял решение: никогда, ни при каких обстоятельствах этот зарвавшийся толстый, тупой индюк не возьмет над ним верх. Ни над ним, ни над другими, такими как старый Инор или Анатоли - безобидный книголюб, которому не повезло оказаться не в том месте и не в то время.
Глава 5.
- О чем задумался, Феникс?
Феникс повернул голову, впрочем, необходимости смотреть, кто потревожил его на прогулке, не было. Вопрос еще не был задан, а Феникс по звуку шагов и дыханию знал, что к нему подходит Анатоли.
- Я чувствую, тебя уже несколько дней что-то беспокоит, но не могу прочитать что. С тех пор как ты побывал в казематах ты по-другому думаешь.
- Анатоли, - отозвался Феникс, - я видел в казематах нечто странное, и теперь не могу понять, что же это было.
- Может, ты мне откроешься, а Феникс? Я бы мог подумать.
- Анатоли, это рискованно. В моей голове так много, что искать нужное ты будешь слишком долго.
- Но ты, в принципе, согласен?
- Тебе оно надо, Анатоли?
- Феникс, неужели ты не понял, там, в казематах может быть наш ключ к спасению. Почему одни могут там находиться, а другие нет. Почему казематы так действуют на обычных людей? Может разгадка в твоей голове, а ты это скрываешь.
- Слушай, вы, де Каплара, все такие настырные?
- Не отвертишься, Феникс, - усмехнулся тот, - Когда речь идет об информации, нет ничего что бы не смог сделать де Каплара. Мы такие. Но сейчас мне очень нужно твое согласие. Пойми, я чувствую, что могу понять, что же находиться в катакомбах. Попроситься что ли туда самому?
- И не смей! - откликнулся Феникс, - Ладно, согласен. Что мне надо сделать?
- Просто думай о том, что ты видел и чувствовал. Я ухвачусь за воспоминания и пройдусь по потокам твоего мыслеобраза. И расслабься, пожалуйста.
- Тогда подожди секунду, - прервал друга Феникс и обернулся к темнокожему оборотню. - Перкунас, посмотри, пожалуйста, чтобы нас не потревожили!
- Хорошо, Феникс! - ворчливо отозвался тот.
Феникс закрыл глаза и провалился в казематы. Сначала возник образ древней каменной кладки. Потом эта кладка преобразовалась в длинный темный коридор. Под ногами проступила вода. Феникс пошел вперед. Несколько раз туннель раздваивался и даже расстраивался. Справа и слева постоянно отходили темные дыры перпендикулярных коридоров. Чувствовался затхлый запах гниющих останков. Сверху из щелей между камнями свешивались пучки влажного мха, которые едва видно светились. Этого света было достаточно, что бы уверенно идти по главному коридору. Неожиданно воздух дрогнул. Феникс остановился. Что-то или кто-то двигался ему навстречу. Феникс ощутил непонятное волнение. С каждым мгновением оно все больше охватывало парня. Когда из прохода полыхнуло страхом, Феникс, едва смог остаться на ногах. Отчаянно захотелось закричать и бежать прочь. Но усилием воли он сдержал порыв. Если этот неизвестный житель катакомб излучает такую эманацию ужаса - значит это не спроста. Неожиданно сильно закружилась голова, стало невыносимо трудно дышать. И сразу пришел страх. Темнота давила, она казалась живой и почти ощущаемой, а там за этой темнотой прятался ужас. Феникс улыбнулся: "Давай, пугай! Если ты так хочешь испугать меня, то тебе надо выдумать что-нибудь другое!" И враз он оказался в доме Профессора. Профессор сидел за рабочим столом и сосредоточенно писал. На спинке стула примостилась старая графа - совсем как в тот вечер, когда Феникс в последний раз виделся с Профессором. Графа сосредоточенно почесывала клювом редкие перья на груди. Профессор, дописав что-то в свой дневник, поднял голову: "А, мальчик мой, ты пришел! Я уже не надеялся увидеть тебя в живых. Неплохо выглядишь, для покойника, о котором пишут все газеты. Вот держи. Это мой дневник! В нем описаны все мои опыты. Я доверяю его тебе. Ты знаешь, если этот дневник попадет к Императору - нашему миру можно будет только спеть песню смерти. Подойди ко мне, я передам тебе код рецессивного гена магии". Внезапно Феникс видит, как графа превращается в Брусвена, который бесцеремонно выхватывает дневник из рук Профессора. Феникс кричит и пытается перехватить тетрадь, но Брусвен смеется. "Теперь мне нужен код!" - кричит он, и разрывает голову Профессора своими руками. Феникс отчаянно пытается дотянуться до Брусвена и Профессора, но что-то его держит. Он кричит, страх заполняет каждую клеточку разума. Брусвен хохочет и смех его раздается со всех сторон. Безумный смех торжества. "Нет! - в ужасе кричит Феникс, - Нет! Нет! Профессор - Нет!". Неожиданный рывок выбрасывает Феникса на площадку перед входом в казематы. Прямо над собой он видит господина Кранца, который озабоченно смотрит на него. "Проверьте, он не сошел с ума?" - говорит Кранц куда-то в сторону. К Фениксу приближается охранник. Феникс судорожно вдыхает воздух. "Я нормален, - говорит он, - если хотите сломать, в следующий раз подержите меня там подольше". Кранц улыбается.