Анта Интарра : другие произведения.

Операция "С.П." (рабочее)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
      Всем попаданцам, что "туда", что "оттуда" всегда везет. Или не везет, но так и задумано. Вальдэрстрану не везло еще "там".
    И даже "у нас" фортуна не спешила поворачиваться к беглому принцу лицом. Судьба, справедливо рассудив, что странному, ненормальному человеку - прямая дорога в психушку, отправила по известному адресу Вальда.
      И кто бы знал, что в это же время и в этом же месте окажется тот, кто, как и принц, быть в узкопрофильной больничке не должен. Он-то, точнее, она, нажив себе уйму проблем, поможет титулованному страдальцу.
      
  

ПРОЛОГ

  
  Погоня продолжалась уже третий месяц. Вальдэрстран продержался невероятно долго. Но, как и всякому любому явлению, его успеху - безошибочному ускользанию от преследователей, которое, порой, оказывалось лишь невероятно счастливым стечением обстоятельств, - пришел конец. И беглец вполне ожидал чего-то подобного. Он умел здраво оценивать свои силы и не обманывался заоблачными ожиданиями. Считанные единицы могли продержаться чуть больше месяца на его месте.
  Вальдэрстран был одним из искуснейших. Его учили с детства защищаться. Этому учат любого отпрыска правящей династии. Лучшие гончие королевского дома были отправлены на поиски одного из последних принцев Старшего Дома Ар`ристэр.
  Вальдэрстран так и не успел напасть на след предателя. Враг престола выставил преступником и братоубийцей его самого. Сфальсифицированные доказательства его вины были настолько убедительны, что даже отец поверил в виновность одного из своих дражайших сыновей. Но приказ ликвидировать предателя, которым в глазах всего двора казался Вальдэрстран, король Ворстарх Неприкосновенный отдал вовсе не из-за косвенных улик. Правитель лично застал Вальдэрстрана на месте преступления в обстоятельствах, недвусмысленно указывающих на вину пойманного на месте убийства отпрыска.
  Принцу ничего не оставалось, кроме как бежать. Бежать, чтобы не быть казненным на месте. Бежать, чтобы найти настоящего виновника серии убийств, прокатившихся по столице. Бежать. Чтобы однажды вернуться и отомстить за своих братьев и доказать свою невиновность.
  Проверив ущелье на наличие посторонних аур, принц засек десять теневых отпечатков своих преследователей. Взмыленный конь лежал бездыханным - единственное средство передвижения было безвозвратно потеряно. Оставалась только часть магического резерва, способная телепортировать Вальдэрстрана. Но погоня подобралась слишком близко, всадники очень быстро настигнут беглеца, который не сможет замаскироваться с опустошенным резервом.
  Оставался лишь один выход. То, к чему Вальдэрстрану не хотелось прибегать ни в коем случае. Но только так у него повышался шанс выжить.
  Принц вытащил из кожаного рюкзака пять крупных кристаллов разных цветов и принялся выводить ритуальные символы.
   Впереди ждала неизвестность, которая могла оказаться более милостивой, чем королевские гончие. Или же более жестокой. Но она хотя бы честно предлагала право выбора. И это главное.
  
   Тарситрэль спешился и подошел к выжженному кругу. Проверил магическое поле над площадкой и раздраженно выругался.
  - Ушел через Кар`ртэкль. Почти труп. Возвращаемся, нужно отчитаться королю.
  Когда командир отряда вновь оказался верхом на лошади, всадники пришпорили коней и направились обратно. Для портала необходимо выбрать другое место. Недавно открытый межреальный переход в Кар`ртэкль мог сбить настройки телепорта, а то и вовсе коварно затянуть мужчин в самое пекло. Гончие, в отличие от принца, с жизнью прощаться пока не желали.
  
  

Глава 1

  

Работать с психами рано или поздно приходится каждому

  
  Ясный день баловал жителей Энска солнечными лучами. Не испорченные городской суетой птицы каменных джунглей, верные своей природе, самозабвенно выводили восторженные трели, восхваляя дневное светило и пробуждая природу от ледяного сна. Хотелось провести этот день с пользой. А именно - не пойти на работу и насладиться чудесной погодой. Но даже невозможность осуществить это желание, ни на грамм не испортила мое настроение. Ведь сегодня пятница! Последняя рабочая пятница перед законным отпуском. Чем ближе солнце подбиралось к западному горизонту, тем отраднее становилось на душе. Так что возвращалась домой я, уже дойдя до кондиции 'я люблю всех и вся!'. Поздно вечером зазвонил телефон. Разговор вышел долгим и на редкость сумасбродным.
  - Ань, прошу тебя! Я сделаю все, что ты захочешь! Ну, мне, правда, больше не к кому обратиться! Тебе придется только отмечаться. Я обо всем договорилась - ты не будешь работать с психами. Просто будешь делать вид, что ты - это я, - вновь и вновь канючила Лизка.
  Лиза - моя подруга. Нельзя сказать, чтобы мы были лучшими друзьями, но общались очень близко. Она была из тех людей, про которых говорят: 'наглость - второе счастье'. Но вместе с тем обладала трезвой оценкой ситуации и некоторой долей деликатности. Так я думала раньше.
   - Ты от пациентов заразилась?! Как ты себе это представляешь? Я. Не. Врач! И даже не медсестра. Ты же знаешь, что моя специальность и близко не стоит с медициной. А еще хочешь, чтобы я работала в ТАКОМ месте! - уже долгое время я не переставала возмущаться.
  Лиза додумалась меня - инженера-технолога! - запихнуть в психушку. Нет, не в качестве пациента, к счастью. В роли персонала.
  Дело в том, что мы с ней немного похожи. Степень сходства не вызывает потрясения у обывателей с последующим предположением о нашем родстве. Но все-таки человек, который знает нас плохо и едва ли видел пару раз в жизни - может спутать. Исключением, разумеется, были люди с феноменальной памятью на лица.
  И моя, казалось бы, адекватная подружка, возжелала съездить к новообретенным родственникам в Америку, пока они не передумали. Так сказать, прощупать почву на предмет смены места жительства и приобретения американского гражданства. Но вот беда - рано делить шкуру неубитого медведя и высказывать начальству все, что о нем думают: дело может не выгореть и работой разбрасываться пока рано. До кучи, в ее специфической 'поликлинике' напряженная ситуация с персоналом, и в отпуск за свой счет ей никто давать не собирался. А до следующего законного ждать еще восемь месяцев, что для нетерпеливой девушки смерти подобно. Крупной и жирной вишенкой на куче препятствий, ставших на пути к счастливому воссоединению родни, как назло стала проверка в грядущем месяце в связи с необходимостью очередной аккредитации психической больницы.
  А тут я 'весьма кстати' могла использовать ее пропуск - подкупленные охранники будут молчать. Вот только была вероятность, что комиссия может глянуть мельком на него. Если не присмотрится - не заметит подмены. Вариант, если присмотрится и не поверит в версию 'фото не совсем удачное получилось', Лизка даже не рассматривала. И меня всячески отвлекала от этого дела.
  - Ты же мечтала стать врачом, вот и попробуешь медицинской жизни на вкус. И белый халат ты носить умеешь. Я тебя научу паре беспроигрышных фраз, чтоб можно было посчитать, что ты в теме, - Лиза никак не желала внимать доводам разума и униматься.
  Я настороженно пыталась выловить в ее голосе пьяные нотки, свидетельствующие о недавнем возлиянии горячительными напитками, но не преуспела. Версия, что это новый вариант пьяной исповеди по телефону отпала. Эта работа, конечно, порой доводила подругу до нервных расстройств - гнев, слезы, истерики и иже с ними - в общем, все, что испытывает минимум половина работающих людей на нелюбимой работе. Но такого отчаяния с Лизой еще не случалось. А искусство использования белого халата мне действительно пришлось постичь еще в университете. И, тем не менее, моя специальность слишком далека от медицины.
  - Это было тысячу лет назад! А халат - вообще не аргумент. А что будет, если псих вырвется? Или меня заставят как-то с ними работать? Я же откажусь! Да и вообще не факт, что маскировка сработает. Ты подумала об этом? - я уже была готова бросить трубку.
  - Не вырвется. Их сейчас не так много. Особо буйных - всего пара! Не заставят - я обо все договорилась. А по пропуску только ты сможешь пройти вместо меня. Линзы я тебе куплю. Новые на каждый день! - гордо пообещала собеседница.
   - Ах, 'всего пара'! - передразнила ее. - Что за розыгрыш? Не смешно. Возьми больничный.
   - Взяла бы, если бы давали на месяц, - протяжная фраза, сдобренная обидой в голосе, резко оборвалась. Лизка сболтнула лишнее.
  - Ты хочешь, чтобы я ЦЕЛЫЙ МЕСЯЦ за тебя вкалывала в психбольнице?! - казалось, моим глазам мало места на лбу, и они успешно полезли на макушку.
  - Анечка-а. Ну, Анечка. Ну, пожа-алуйста! Естественно, вся моя ЗП за этот месяц - твоя. Могу заплатить тебе сразу, - медовые просящие нотки в голосе посулили компенсанцией за возможные трудности.
   - Лиз, нет. Проси кого-нибудь другого, - отрезала я.
  Предложение было соблазнительным: зарплата у Лизы была почти в два раза больше моей, а количество рабочих дней - значительно меньше. Но я прекрасно помнила ее жалобы на работу. И даже обещание не отправлять меня в отдел с буйными никак не успокаивало. Перед глазами услужливо 'нарисовался' лизкин шрам на предплечье, оставленный одним психопатом на 'добрую память'. Толстая багровая полоса никак не желала выцветать и бледнеть со временем. А надежд на то, что шрам сойдет, не было изначально.
  - У тебя же отпуск с первого числа. И, знаешь ли, немного у меня близких друзей, с которыми мы похожи, - немного сварливая фраза вылетела из телефона.
  - Все равно - нет. Я же прекрасно помню, все ужасы, рассказанные тобой о рабочих буднях, - вздохнула.
  - А смешные случаи уже забыла? Кочешки в коленях и свинки в локтях? - фыркнула собеседница.
  - Нет, конечно. Но ты-то знаешь, что колоть надо буйному. И как себя вести в разных форс-мажорных ситуациях. Короче говоря, тебя этому учили. А меня - нет! - мои пальцы жили своей жизнью, бездумно разрисовывая лист бумаги цветочками и разными каракулями, квадратиками, звездочками.
  - У тебя как раз завтра выходной. Приходи ко мне на работу. Я тебе покажу все необходимое. А ты уже решишь - соглашаться или нет. В конце концов, ты можешь заработать за месяц две своих зарплаты. И уколы ты сама можешь ставить, - Лиза усердно агитировала меня сходить на экскурсию в местный дурдом.
  - Но не в вену же. И я хочу отоспаться, - упоминание о выходных бальзамом пролилось на мою израненную ранними подъемами душу.
  - А ты приходи ближе к вечеру... - нашлась с решением проблемы собеседница.
  - Лиз, у меня что, дел больше нет? - устало протянула я. Было безумно лень и откровенно жаль тратить хотя бы часть выходного дня на поездку на окраину города в обитель умалишенных.
  - Расскажи кому-нибудь другому, что в вечер субботы ты занимаешься делами, - прыснула со смеху подруга.
  - Но отдохнуть-то все равно хочется, - резонно заметила, пощелкивая шариковой ручкой.
  - Потом отдохнешь! - заявило лизкиным голосом материальное воплощение ее величества Наглости.
  - Фигасе, ты хочешь лишить меня и целого месяца отпуска, и еще и выходных? - я нервно встала и выглянула в окно на молодую весеннюю зелень, подсвеченную светом уличных фонарей.
  - Тебе никто не мешает отказаться выходить за меня на работу, - голосом смертельно больного человека, жизнь которого целиком и полностью зависела от меня, изрекла пронырливая собеседница.
  - Поэтому я отказываюсь - сейчас, - пройдя по комнате пару раз, вновь уселась за стул и принялась обводить свои 'шедевры' дальше.
  - Ань, просто приходи ко мне в гости...на работу. Пообщаемся, посмотришь что тут да как. И решишь - нужны тебе лишние деньги или нет, - миролюбиво заявила подруга.
  Лишние деньги нужны всем. Нет, не так. Денег много не бывает. И предложение было очень заманчивым как в плане финансового вознаграждения, так и в плане смены деятельности. Моя работа мне уже в кошмарах снится. Но воспоминание о лизином шраме до сих пор не выходило из головы.
  - Ань, просто приезжай завтра. Я не буду расценивать это как знак согласия притворяться мной целый месяц. Приедешь за часик-два до конца моей смены. Пообщаемся, потом пойдем погулять, в кафе сходим что ли, - хитрюга решила посулить простым дружеским общением в расслабляющей обстановке.
   - Ну, смотри, Лиза...не заставляй меня пожалеть об этом. Приеду, - вздохнула, понимая, что винишко сегодняшним вечером придется заменить пивком.
  - Я тебя обожаю! - в отличие от меня, подруга могла разбрасываться признаниями в любви налево и направо.
  Я же всегда придавала особое значение обещаниям, клятвам и признаниям в любви. Всегда считала, что 'обещаю' и 'люблю' нужно говорить только тогда, когда можешь подтвердить правдивость заявления, не сомневаешься в нем и целиком и полностью возьмешь ответственность за свои слова.
  - Завтра в четыре. Адрес знаешь, жду! Печеньки наготове, - по щебечущему голосу подруги стало понятно, что она словно расцвела.
  - Хорошо. Тогда до завтра. Пока, - флегматично отметив про себя, что я всегда могу отказаться, если что не понравится в условиях 'сделки', поспешила завершить разговор. Все-таки такой напор из-за весьма сомнительной ситуации меня изрядно вымотал.
  
  За первую неделю, проведенную на месте Лизки, я даже слегка освоилась в психоневрологическом диспансере г. Энска. И вот вновь, встав ни свет, ни заря, поспешно собиралась на временную работу. И до сих пор не совсем понимала, как Лиза смогла уговорить меня участвовать в такой авантюре. Психоневрологический диспансер - это не офис, и даже не обычная больница. Контингент в него попадает преимущественно 'тяжелый' для обычного человека.
  К тому же весьма огорчал тот факт, что добираться до больнички, расположенной на самой окраине города, приходилось очень долго. Но это досадное недоразумение немного скрашивала зарплата подруги за весь месяц, проведенный мною в ее образе.
  Аккуратно вставив линзы, призванные сменить цвет моих серо-зеленых глаз на карий, чтобы скрыть самое заметное различие во внешности, оглядела себя. Поправив волнистые темно-каштановые пряди, надела куртку, подхватила сумку и пакет с 'медицинской сменкой' и вышла из квартиры.
  Уже закрывая входную дверь, услышала сзади шарканье чужих ног. Терзая непокорный замок, который мне ужасно надоел и срочно требовал замены, повернулась на источник шума. На лестничной клетке стояла пожилая женщина, у ног которой, словно верные псы, примостились два на вид весьма увесистых пакета. По многозначительному выражению своей соседки поняла - старушка ищет жертву, которая бесплатно поработает для нее грузчиком. И она ее нашла - в моем лице.
  - Здравствуйте, Ольга Андреевна, - поздоровалась я, словно не замечая направленных в мою сторону волн ожидания предложения помощи. Моментально ускорившись и сумев-таки запереть квартиру на ключ, развернулась к спасительному пути отступления.
  - Здравствуй, Анечка, - ответила соседка и без прелюдий поделилась своей бедой, безоговорочно рассчитывая на незамедлительное содействие:
  - А я тут к дочке еду с гостинцами. Да вот беда, сумки тяжелые. Боюсь, не осилю до остановочки-то дорожку, - всплеснула руками. Как она осилила их вынести на лестничную клетку, история умалчивала.
  'Блин, опаздываю!', - мысль в припадке билась в моей голове, пока я критически оценивала ситуацию.
  Пакеты были слишком большие, с такими легко надорвать себе все мышцы, что только можно. И что нельзя - тоже надорвется, за компанию. К тому же я уже имела печальный опыт помощи этой женщине. Слишком уж быстро превращалась она из милой и робкой старушки, просящей о помощи, в нещадного эксплуататора чужих сил и времени. Если не ускользну сейчас, на работу опоздаю минимум на час.
  - Извините, я уже опаздываю, - подписав себе бессердечным отказом карательный приговор, уже сбегала по ступенькам. Досадно, но в ближайшее время все старушки из соседних подъездов и домов будут особенно активно обсуждать меня и мою личную жизнь.
  Не слушая возмущенные причитания в свой адрес, вылетела из подъезда. Ольга Андреевна непременно найдет себе свободного помощника, а вот за меня на работу никто не поедет.
  
  
  - Из ментовки звонили, бригаду вызвали. Наши позже нам перезвонили, отчитались - клиента везут. Говорят, особый случай, - донеслось из-за приоткрытой двери бытовки. Главные сплетницы всея пансионата обсуждали свежие новости.
  - Особый? - хмыкнула вторая собеседница.
  - Здрасьте, - поприветствовала присутствующих, входя в помещение, отведенное для персонала. Нужно было еще надеть белый халат и сменную обувь.
  - Привет, - в унисон ответили Диана и Мария Петровна, многозначительно переглядываясь. Бурное обсуждение загадочного особого случая в моем присутствии сошло на нет. Так как я не поддерживала сплетнический образ жизни, адепты данного жизненного пути относились ко мне весьма противоречиво. Обсуждали мою скромную персону в своем кругу с особым смаком и злословием, внешне поддерживая дружелюбно-нейтральный вид. И по только им одним известным причинам определяли, что мне просто необходимо рассказать (хотя в основном, наоборот, спрашивали у меня), а какой сплетни я недостойна.
  - Что-то ты какая-то взъерошенная сегодня, - с милой улыбкой, призванной смягчать мужские сердца, нарочито заботливо поинтересовалась Диана.
  На столе перед закадычными подругами дымись кружки с горячими напитками. Мария Петровна с наслаждением потягивала сигарету, периодически запивая крепким кофе 'три в одном'. Диана же пила чай вприкуску с конфетами и кексами. Я категорически не желала быть пассивным курильщиком, и в очередной раз порадовалась, что проработаю здесь всего лишь месяц.
  - Чуть не опоздала, - с дежурной улыбкой ответила, пытаясь скрыть раздражение, вызванное языкастой собеседницей. А в голове на фоне основных мыслей уже просчитывались варианты, как мои слова преобразуют для новой сплетни.
  Мария Петровна и Диана переглянулись, ничего не ответив.
  - Девочки, заканчиваем с утренним чаем, - в комнату влетела Ирина Дмитриевна, старшая медсестра. При виде сигареты женщина недовольно сморщилась и принялась ругаться. - Мария Петровна, сколько можно вам говорить! Еще раз поймаю вас с сигаретой в помещении - получите штраф!
  - Что ж такое, и покурить нормально нельзя! - возмутилась женщина лет сорока пяти с волосами мышастого цвета.
  - Мария Петровна... - Ирина Дмитриевна, крашеная блондинка на десять лет младше курильщицы, ожгла Марию взглядом.
  - Поняла, поняла. Больше не буду, - недовольно сдалась нарушительница внутреннего распорядка больницы, туша бычок о внешнюю стенку своей кружки.
  К такому обещанию сомнительной надежности я отнеслась с нескрываемым скептицизмом. Выражение лица Ирины сигнализировало о том, что она также не особо доверяла словам Марии. Бытовка видела подобные утренние сценки с завидной регулярностью.
  Наконец Ирина Дмитриевна обратила свой взор и на меня:
  - Аня, идешь в архив.
  - Поняла, - ответила, застегивая последнюю пуговицу на халате.
  На протяжении всего моего пребывания в рядах персонала данной лечебницы душевнобольных меня гоняли по мелким поручениям, давали в основном бумажную работу, отправляли в архив с карточками больных. Лиза хорошо постаралась, чтобы меня не нагружали сложными заданиями. Наверное, 'подарки' всему персоналу (или большей его части) диспансера обошлись подруге весьма дорого. Но желание навсегда переехать в Америку было для нее гораздо дороже.
  Хорошо, когда у человека есть цель, и он активно рвется к ее достижению. Но стремления Лизы относительно США я не понимала и не разделяла, что, впрочем, не мешало мне искренне радоваться за подругу.
  
  
  - Здравствуйте, - войдя в гибрид регистратуры-картотеки и архива, поприветствовала седовласую женщину шестидесяти лет.
  - Привет. Вика приболела, сегодня мы с тобой вдвоем будем, - глядя на меня поверх очков, сообщила пожилая медсестра, сидящая за письменным столом.
  Отсутствие Вики вызывало двойственные чувства. Было немного страшно, что я не справлюсь с повышенным объемом работы, а с другой стороны появилась изрядная доля облегчения. Виктория - курносая рыжеволосая сердцеедка двадцати пяти лет - характер имела весьма нелегкий, была очень шумной, суетливой и эгоистичной.
  - Да не бойся, - усмехнулась Вера Павловна, оценив выражение моего лица. - Все будет как обычно.
  - Да не боюсь я, - поспешила откреститься от своих собственных мыслей и села за стол рядом с временной коллегой в ожидании дальнейших указаний.
  Работа потекла в привычном русле. В ближайшие четыре часа я рассортировывала стопки в алфавитном порядке, проверяя, что нужно определить в архив, а что еще должно лежать в быстром доступе. Заполняла некоторые поля в справках и отчетах, создавая заготовки для врачей. Составляла список препаратов и других принадлежностей для финансового отчета.
  
  
  - Аня, нужен полный комплект бумаг для новичка, принесешь в кабинет, - Валентина Геннадьевна с порога озадачила меня поручением и скрылась за захлопнувшейся дверью. Я даже не успела ничего ответить.
  - Вместе пойдем. У меня как раз есть документы на подпись, - с заметным усилием вставая со стула, женщина взяла внушительную стопку бумаг и направилась к выходу. Само собой разумеется, важную документацию мне никто не доверял.
  Я собрала требуемый набор для 'новобранца' и поспешила за Верой Павловной.
  В холле с выкрашенными в светло-зеленый цвет стенами наблюдалось невероятное оживление. В двух коротких плотных шеренгах, помимо обряженных в одинаковые пижамы 'мирных' пациентов, можно было увидеть еще добрую половину персонала, состоящую преимущественно из лиц женского пола. Любопытство проснулось и погнало меня узнать, что же смогло вызвать такой ажиотаж. Ответственность протестующе напомнила о возложенном на мои плечи поручении. Все решила Вера Павловна, внезапно сменив курс и направившись в сторону наибольшего скопления людей. Рассудив, что за пятиминутное промедление ничего страшного не случится, последовала за своей коллегой.
  Внеплановое народное собрание своим существованием было обязано новому пациенту.
  'Тяжелая артиллерия', - мысленно изумилась большому количеству мед-конвоиров, отряженных в сопровождение всего лишь одного больного.
  В центре повышенного внимания оказались пятеро засмущавшихся крепко сбитых санитаров, невольно заслонявших ту или иную часть 'новобранца'. Но даже обрывки образа, видимые из-за широких мужских фигур, складывались во вполне интересную и даже интригующую картину.
  - Денис, неси белье и пижаму, - скомандовал негласный лидер всего медбратского сообщества местного разлива.
  Самый молодой из санитаров без слов двинулся в сторону кастелянной, открывая нам с Верой Павловной обзор на особого 'клиента', которого еще утром обсуждали главные сплетницы всея больницы. Увиденное повергло меня в шок, смешанный с изрядной долей сожаления.
  Я стояла и откровенно таращилась на нового пациента. Еще бы. Нечасто можно увидеть такого... эпатажного, в самом прямом смысле этого слова, больного. Эпатажного даже для такой 'специфической' больницы.
  Молодой мужчина с растрепавшейся копной длинных волос лежал без сознания, то и дело слабо мотая голову из стороны в сторону, и слегка сморщивая породистый нос.
  - Вера Павловна, это кто? - оторопело поинтересовалась, даже не взглянув на женщину. Глаза жадно разглядывали женскую эротическую фантазию, распластавшуюся на койке, с перевязанными конечностями. Фантазия была беспомощна, имела горизонтальное положение и словно приглашала к своему исполнению потенциальных мечтательниц. Мечтательниц смущало только одно - антураж местного дурдома и причина, по которой этот, ранее считавшийся недостижимым, идеал здесь очутился.
  - Не знаю, Анечка, не знаю. Такой молодой, а все туда же - сбрендил. Как обидно-то. Ой, как обидно! Посмотри, какой симпатичный. Патлы бы обкорнать, в костюмчик приодеть - неплохой мальчишка получился бы, - цокала языком медсестра.
  'Патлы' бы помыть и расчесать', - мысленно поправила собеседницу. Как истинный ценитель длинной густой шевелюры на голове у мужчин с полным отсутствием растительности на лице, портить такую копну волос я считала кощунством в чистом виде.
  Внимательнее пригляделась к вещам больного, пока их не сменили стандартной пижамой. Темно-коричневые, почти черные кожаные штаны, того же цвета кожаная куртка и кожаные сапоги, мятая грязная рубашка неопределенной окраски, несколько перстней, какие-то кулоны, медальоны на шее. Взгляд вновь поднялся к лицу мужчины.
  Пациент дернулся, являя миру аккуратный, даже по-своему изящный острый кончик уха.
  'Он еще и операцию где-то сделал! Фига ж себе! Ролевик? Заигрался?', - мысленно изумилась я.
  Я могла бы подумать, что передо мной лежит эльф. И если бы всерьез так посчитала - пришлось бы мне бронировать койку в соседней палате. Поэтому я только восхищалась мастерством хирурга, сумевшего так дивно преобразовать уши мужчины. Виденные мною около десяти лет назад фотографии 'объэльфевших' людей выглядели весьма удручающе.
  'Не стоит медицина на месте, не стоит', - восхищенно подметила, а потом хмыкнула про себя: 'Разве что в психдиспансерах. Там она умудряется деградировать'.
  - Чего столпились?! Дел у вас что ли нет?! - скорее для вида поругался Михаил Петрович, всего минуту назад отправивший Дениса за вещами. - Расходитесь, не на что смотреть! Парни, поехали, Дэн догонит.
  Четверка санитаров поволокла каталку в сторону палат с буйными.
   - Батюшки, все-таки буйный... - охнула Вера Павловна.
  Мужские руки и ноги в путах сразу сигнализировали, что при 'задержании' пациент был категорически против оного и неистово сопротивлялся. Естественно, лишь до тех пор, пока ему смогут вколоть что-то вроде Аминазина.
  Но после пробуждения могло быть два варианта событий: агрессия человека проходит или остается. В первом случае пациента везут в палату с небуйными, во втором - туда, куда уже повезли остроухое чудо. В надзорную.
  - Я же просила принести документы в кабинет! - раздраженная Валентина Геннадьевна Ковир, врач-психотерапевт с двадцатилетним стажем, целеустремленно прошествовала между шеренгами вслед за процессией, увозящей прочь с глаз благодарных зрительниц образец героя романтических грез. Женщина выхватила у меня из рук бумаги, позвала за собой двух санитарок и скрылась вслед за каталкой.
  Персонал тут же опомнился и принялся разгонять скопление пациентов, оживленно обсуждая нового больного. Просторный холл заполнился гомоном голосов и людской суетой. Поток носителей пижамы хлынул в сторону столовой.
  - Ладно, позже ей документы отнесу, - задумчиво глядя вслед разгневанному врачу и правильно оценив ситуацию, изрекла Вера Павловна. Посмотрела на меня:
  - Скоро уже обеденный перерыв начнется. Пойдем, что ли.
  Так как посмотреть было больше не на что, мы отправились обратно в архив-картотеку. Разговаривать персоналу больницы с ее пациентами строго запрещено. Исключение составляли лишь случаи, касающиеся непосредственно лечебного процесса.
  
  
  После обеда Валентина Геннадьевна вызвала к себе в кабинет мою временную коллегу. После визита к врачу женщина вернулась в картотеку в весьма мрачном расположении духа.
  Сначала я хотела не приставать к Вере Павловне с расспросами, но пресловутое любопытство прорвалось. Приступила к разведывательным действиям я издалека:
  - Что-то вы расстроились. Что случилось?
  - Ой, ты представить себе не можешь! Даже я до сих пор в шоке! - эмоционально всплеснула руками собеседница, присаживаясь рядом.
  Как оказалось, остроухий мужчина, поступивший немного ранее к нам в диспансер, первоначально попал в руки к стражам правопорядка из-за неадекватного и даже дикарского поведения. Доблестная полиция, не сумев определить личность нового пациента, но посчитав его добротные качественные вещи, холеный вид и изобилие дорогих на вид перстней и кулонов признаком 'золотой молодежи', обращалась с задержанным весьма осторожно. Когда они впервые услышали речь предполагаемого отпрыска неизвестного богача, статус 'задержанного' волшебным образом преобразовался в 'уважаемого гостя'. Работники правоохранитеных органов, заподозрив заморское происхождение мужчины, поспешили воспользоваться онлайн-переводчиком. Несколько разных сайтов и приложений, явно подло сговорившись между собой, облегчать задачу полицейским не спешили. Единодушно отказывались не то что определить язык, на котором продолжал изъясняться субъект, но даже найти хоть отдаленно похожий. Это вовсе не добавляло ясности в вопрос - к какому же посольству обращаться? Паника в рядах полицейской братии росла. Никто не хотел рисковать и брать на себя ответственность за удержание 'гостя' в КПЗ, но и сдать его драгоценную персону с рук на руки радетельным, или не очень, родителям не представлялось возможным - необходимо было сначала установить личность мужчины, а она устанавливаться никак не желала. Перевести хоть слово из его реплик так же не представлялось возможным.
  Оценив никак не желающее исчезать или хотя бы приобретать допустимые нормы неадекватное и даже агрессивное поведение длинноволосого подопечного, словно впервые видевшего цивилизацию, его поспешили сдать в психдиспансер. Там условия значительно мягче стационаров той же направленности, и, когда элитные родители объявятся по душу своего отпрыска, не будут обвинять полицию в жестоком обращении со своим сыном. Оставить в камере отделения полиции или хотя бы отпустить на волю невменяемого богача не решались.
  Теперь, под давлением наделенной правоохранительной (и не только) властью полиции, всю ответственность за нового пациента пришлось взять нашему психоневрологическому диспансеру. А если выражаться более точно - Валентине Геннадьевне, как дежурному врачу-психотерапевту, которой не посчастливилось получить именно эту смену. Теперь женщина не могла понять, что ей следовало бы предпринять. Больной был настолько неуправляем, что ему пришлось в обход предварительного осмотра и обследования вколоть Аминазин и снотворное, и уже в таком состоянии транспортировать в больницу для последующего изучения и содержания. Врачу оставалось только молиться, чтоб повезло, и у пациента не оказалось аллергии на введенные препараты, а так же поскорее избавиться от такого важного и вместе с тем сложного пациента.
  Окончательно Ковир добил экстравагантный внешний вид больного и реакция персонала на него. Периодически в надзорную невзначай заглядывали уборщицы, санитарки, медсестры, поварихи и остальной женский персонал, с упорством и настойчивостью паломников, посещающих главную в мире святыню. Поводы были самые разнообразные. У некоторых не было даже предлогов и объяснений для своих визитов к месту внезапного поклонения, и визитеры, вооружившись природной наглостью, шли напролом. Часть 'мирных' больных также пыталась проникнуть в комнату наблюдения, кто-то из них даже раздобыл медицинский халат и успешно шифровался в рядах персонала, пока не прокололся на обуви. С таким наплывом незваных посетителей ни о какой секретности не могло быть и речи. Пресечь поток ценителей прекрасного врач смогла только когда 'экскурсия' пошла по второму кругу.
  Довершая большую и внушительную кучу неприятностей, полученных благодаря невольным 'стараниям' весьма соблазнительного остроухого создания, на этой неделе ожидалась та самая пресловутая проверка, о которой мне подруга все уши прожужжала, уговаривая притвориться ею на месяц. У полного странностей и тайн пациента, естественно не было ни одного документа. За нарушения не только внутреннего распорядка заведения, но и нескольких федеральных законов, Валентине Геннадьевне грозил реальный срок заключения под стражу. Но отказать в госпитализации неизвестного женщина не могла - в отделении 'убедили' взять ответственность на себя. Чем 'убеждали' история умалчивает, но аргументы оказались железными.
  Поведав мне подробности нависшей над диспансером угрозы, женщина ойкнула:
  - Вот дура старая! Болтаю! Ой дурья башка! Аня, НИКОМУ ни слова! - пригрозила женщина, поняв, что проговорилась.
  Валентина Геннадьевна и Вера Павловна дружили уже двадцать лет, поэтому врач поделился своей бедой с подругой. Тем более что подруга - медсестра, главенствующая в архиве и картотеке - человек, через руки которого проходило большинство документации. От нее скрыть правду в любом случае не удалось бы.
  - Конечно, никому! - заверила женщину, пытаясь успокоить. - Тем более, я же скоро уйду, сами понимаете. Не переживайте, я сплетничать не буду.
  - Ну, хорошо, - смирилась медсестра, опираясь спиной на стул.
  По хмурому выражению лица женщины было ясно, что мои слова ее не убедили, но большего она потребовать не могла. Поэтому ей пришлось довольствоваться тем, что есть - моими словами.
  
  
  На следующий день Валентина Геннадьевна, договорившись с другим врачом поменяться сменами, вновь взяла на себя дежурство. За пару часов до обеда она вызвала меня к себе в кабинет.
  - Валентина Геннадьевна, можно? - Вежливо постучавшись, приоткрыла дверь.
  - Входи, Анечка, - Ковир слишком уж наигранно-добродушно пригласила меня к себе.
  Женщина, сидевшая за столом, была бледной. Под глазами уже прописались страшные круги, которые не смогла до конца скрыть даже косметика. Врач выглядела осунувшейся и изможденной. В том, что она не спала всю ночь, сомнений даже не возникало.
  - Присаживайся, - отвлекшись от монитора компьютера и повернувшись всем корпусом ко мне, кивком указала на стул напротив.
  Сладкий тон и всепрощающее лицо психиатра вызывало определенные подозрения. Так разговаривают с сумасшедшими. Внимательно присматриваясь к женщине, присела на предложенное место. Лихорадочно размышляла над тем, где же я могла дать основания для перевода своей скромной персоны из касты работников в категорию пациентов.
  - Мне сообщили... Сегодня будет проверка, - убитым голосом произнесла женщина.
  Я напряглась, не понимая, почему речь зашла именно о предстоящей аккредитации. Врач снизошла до простого смертного представителя персонала в моем лице точно не для того, чтоб отчитаться перед ним о предстоящих проблемах.
  - Мы прекрасно знаем, что тебя здесь быть не должно, - женщина устало подперла ладонью голову, но, опомнившись, вновь уселась подобающим образом.
  - Да, - согласилась я, ожидая дальнейшего развития событий. В виду малого количества информации, ни одного разумного предположения мозг еще не выдал.
  - И вчерашнего пациента - тоже. Я знаю, Вера тебе все уже рассказала.
  - Да, - не зная, что еще ответить и проявляя настороженность, повторила свой предыдущий ответ. Когда тебя вызвал для разговора тет-а-тет врач-психотерапевт, невольно начнешь осторожничать.
  - Тебе нужно будет его спрятать на время проверки.
  - Что? - Я не поверила своим ушам. Очень хотелось думать, что ослышалась.
  - Тебе придется спрятать его на время проверки. У нас за территорией есть официально неучтенная постройка. Погуляешь там с ним, посидишь в помещении. Я ему вколю перед этим снотворное и Сульфозин. Он будет в бессознательном состоянии, так что не бойся.
  - Вы что?! Он же в надзорной палате, буйный! А я вообще не врач и даже не санитарка. Вдруг с ним что-то случится? Или...препарат не подействует и он очнется... что тогда? Нет, я не пойду, - здравый смысл и интуиция единодушно уверяли меня в том, что даже если все пройдет гладко, я отделаюсь как минимум парой прядей седых волос. Просто от страха.
  - Аня. Он будет под препаратами. Ничего страшного. Посидишь с ним в том здании. Он будет связан. Как только представители комиссии уедут, к тебе сразу пришлют санитаров и заберут вас оттуда. Тебе нужно будет просто присмотреть за ним, - хозяйка кабинета, всецело убежденная в своей правоте, продолжала настойчиво гнуть свою линию.
  - Нет, Валентина Геннадьевна. Я не буду рисковать. Почему вы тогда именно меня с ним отправляете, а не кого-нибудь из этих санитаров?
  'Она с ума сошла?! В таком-то месте, да при таком-то стрессе все возможно... Что же делать?! Ну, Лизка! Ну, погоди!', - слушая психиатра и внутренне холодея, я уже в сотый раз пожалела, что согласилась на авантюру подруги. И пусть парень красивый. Одно дело - смотреть на такого издалека, находясь в безопасности. А совсем другое, когда парень оказывается буйным психом и тебя пытаются заставить бдеть около него в заведомо опасном положении.
  - Потому что они наверняка проверят персонал. Нельзя, чтобы обнаружили отсутствие санитара на рабочем месте, - голос женщины стал немного раздраженным. Казалось, она ожидала, что под давлением ее 'непререкаемого авторитета' я быстрее соглашусь. Или же она настолько вымотана, что уговоры моей незначительной в судьбе пансионата персоны ее изрядно утомили.
  - А как же мое. То есть Лизино отсутствие?
  - Я скажу, что она сегодня отпросилась на узи. Справку о беременности организую, не придерутся.
  - А почему нельзя тогда кого-нибудь другого на 'узи' отправить?
  - Потому что! Слишком много вопросов. Посидишь с ним несколько часиков, ничего страшного не случится, - Валентина Геннадьевна нервно взмахнула рукой, пресекая мои возражения.
  - Нет. Вы хотите оставить меня один на один с буйным. Я ухожу. Разбирайтесь с Лизой сами, - я встала, намереваясь покинуть вдруг показавшийся особенно зловещим кабинет.
  - Анечка, милая моя, ты хочешь получить статус душевнобольной? Я устрою все в лучшем виде. Поселишься здесь на пару лет так точно! - приторно-сладкий тон моментально превратился в шипение рассерженной рептилии.
  Я застыла на месте, неверяще уставившись на свою собеседницу. Раздался внезапный стук, от которого мы обе вздрогнули. Подняв взгляд от неожиданно ставшего поистине бесовским лица женщины, посмотрела в окно. Обычный сизый голубь ударился об оконное стекло, и теперь квелая птица сидела на подоконнике.
  Вновь посмотрела на женщину, которая до сих пор буравила меня взглядом в стремлении показать свое превосходство. Казалось, на меня смотрит ведьма. Но не та добрая или хотя бы симпатичная обаяшка из современного отечественного фэнтези, а исконно-злая и отвратительная в своей черной злости.
  Я не знала, что ей ответить. Но прекрасно понимала: придется выполнить просьбу. Просьбу ли? С психически нездоровыми людьми общество не церемонится. И тем паче - не воспринимает их жалобы всерьез. А сидевшей передо мной 'Горгоне' не составит труда выставить мою психику нездоровой и опасной для общества. У психиатра для этого предостаточно полномочий.
  - Иди к Вере Павловне, она тебя проинструктирует, - холодно отчеканила ведьма в белом халате и занялась своими делами, будто меня тут и не было.
  Пребывая в глубочайшей задумчивости, я поплелась прочь из кабинета. К своему удивлению, обнаружила упомянутую медсестру чуть ли не подпирающей стенку у двери в кабинет подруги. Чуть дальше голубыми медицинскими пижамами маячила пара дюжих санитаров.
  'Надо же, почетный эскорт, чтоб не сбежала в случае чего', - горько усмехнулась про себя. Вспомнив причину своих бед, со злостью решила:
  'Пошлю нафиг Лизку с ее работой и больше сюда не сунусь. Пусть как хочет выкручивается с делами этого гадюшника'.
  - Пойдем, Аня, - моя временная коллега по работе настойчиво ухватила меня за локоть и потащила в сторону бытовки.
  
  - Главное - не бойся. Он без сознания и пробудет в таком состоянии до ночи, а, может, и до утра. Так что тебе ничего не сделает, - отомкнув дверь в помещение и дав отмашку санитарам вкатывать неучтенного пациента, Вера Павловна продолжила меня успокаивать и обнадеживать.
  Я с опаской заглянула в еще темный провал открытого дверного проема. Пришлось тайком выпить успокоительное, чтобы слишком уж не паниковать. Но так как препарат был слабый и на растительной основе, эффект был минимальный. Если вообще был.
  - А почему нельзя было вызвать кого-то с другой смены? - этот вопрос никак не давал мне покоя.
  - Слишком поздно Валю предупредили в этот раз. Никто с дома доехать не успеет, мы же на окраине. Да и тебе на всякий случай лучше не высовываться. Вот тут немного продуктов на перекус. Не переживай, они быстро уедут. И мы сразу к тебе. Ну, все, мы пошли, - вручив ключи, пакет с термосом и кое-каким провиантом к чаю, медсестра вместе с санитарами направилась обратно в диспансер, оставив меня один на один с проблемой, пребывающей в бессознательном состоянии.
  Успокоив себя тем, что ближайшие пару часов препараты будут уж точно действовать, я, соблюдая инструкцию, зашла в постройку и плотно прикрыла за собой дверь.
  Внутри помещение представляло собой своеобразный склад для разнокалиберного хлама. Здесь были и доски, и столы, и стулья и куча разномастных устаревших, но еще пригодных к использованию вещей, которые банально жалко выкинуть. Возле окна стоял диванчик. Создавалось впечатление, что люди в этом месте проводят немало времени. В принципе, помещение было относительно чистым. Беленые стены, окантованные снизу широким слоем светло-голубой краски, давно не знали ремонта, но выглядели вполне прилично. Окна занавешены маленькими шторками. Место выглядело даже немножко уютным. По меркам склада - так точно.
  У свободной стены стояла каталка с остроухим пациентом. Так как отопительный сезон уже закончился, но на улице было еще по-весеннему прохладно, на мужчине возвышался внушительный слой одеял. Под грудой казенных пледов скрывались зафиксированные (по факту - связанные) руки и ноги. Лишенному возможности двигаться человеку особенно необходимы теплые вещи.
  Я поставила пакет с провизией на стол, расположенный около дивана, бережно уложила туда же планшет и осторожно подошла к пациенту. Было откровенно страшно, даже не смотря на бессознательное состояние больного. За недолгое время работы в диспансере я все же успела увидеть, на что способны буйные. И это зрелище было поистине ужасающим. Их безумие - это самое опасное оружие, что только может быть у человека. И пусть мне не довелось видеть именно этого 'эльфа' в сознании и оценить его бешеное поведение, но мрачные предположения не заставили себя ждать и тут же посетили мою голову, щедро делясь самыми трагичными сценариями развития событий.
  Я напряглась, готовясь при первом же подозрении на опасность убежать из здания. Жаль только, что ускользнуть прямо домой не получится - мою сумку с документами, ключами и кошельком предусмотрительно замкнули в кабинете. Просидеть все время на улице, около здания тоже не представлялось возможным - рядом пролегала оживленная проезжая часть. В современном мире и в многолюдных местах опасно - что уж говорить о трассе с малым количеством потенциальных свидетелей?
  Мужчина не шелохнулся. Вновь успокоив себя тем, что в ближайшие пару часов он точно недееспособен, подошла поближе, рассматривая живое воплощение девичьих грез.
  Длинные волосы местами сильно спутались, и без расчески скоро сваляются в неразделимые клочья. Было чудом, что шевелюру до сих пор не укоротили. Зато побрить все-таки, видимо, успели - ни намека не щетину. Мужчина осунулся. Кожа едва ли отличалась цветом от белой простыни, на которой располагался 'эльф'. Некогда чувственные губы потрескались и побледнели. На лбу выступили бисеринки пота. Выразительные брови хмурились, а длинные черные ресницы оставались сомкнуты в монолитные пушистые дуги.
  От увиденной картины волна жалости накатила на меня и уколола сердце. Или все-таки успокоительное так странно подействовало? Я бы могла очень долго стоять и разглядывать мужчину с такой великолепной внешностью, но от осознавания, что он мучается, почему-то стало больно. Вздохнув, я отошла.
  Вот так всегда - увижу беззащитного котенка, брошенного на произвол судьбы, и сердце кровью обливается. Вот и это остроухое создание своим мученическим выражением лица вызывало схожую гамму чувств. Даже, несмотря на то, что в отношении рода людского я была человеком не слишком эмоциональным. И вообще, страдала повышенной чувствительностью 'редко, но метко'.
  Схватив планшет, села на диван и уткнулась взглядом в гаджет, трусливо спасаясь от болезненного чувства жалости. Однако выкинуть из головы увиденную картину у меня не получилось. Поэтому я решила найти в интернете информацию о препарате, который упоминала Валентина Геннадьевна. Явно же он не от снотворного покрылся испариной и постоянно хмурится.
  Я подняла взгляд на 'эльфа', стараясь вспомнить название лекарства, которое обронила психиатр во время злополучного разговора в ее кабинете. Так как память у меня была далека от гениальной, требуемое слово я, естественно, не вспомнила. И решила действовать несколько иначе. Вбив в одном из самых популярных поисковиков вопрос о том, чем можно усмирить буйных психов, стала читать предлагаемые варианты. Уж если увижу название вновь - точно его узнаю.
  Вариантов оказалось не так уж много. На одном из сайтов я быстро нашла интересующее меня слово. И там же ознакомилась с описанием его действия.
  'Блин! Лучше бы не искала эту фигню! И ежу понятно, что их не витаминками закалывают, так нет же, нужно было лично убедиться, что еж прав', - я ругала саму себя.
  Сульфозин, который и ввели мужчине, представляет собой раствор серы в масле. Укол вызывает сильнейшую боль, от которой буйный не может пошевелиться. Почти сразу после введения препарата поднимается температура тела. Человек, которому вкололи Сульфозин, должен находиться под наблюдением медперсонала. Так как средство вызывает мучительную боль и плохо контролируемое повышение температуры тела, есть определенный риск для жизни больного. В настоящее время принято заменять это средство более гуманным Пирогеналом.
  Мой задумчивый взор вновь пал на обитателя надзорной палаты. Если у него окажется повышенная температура, то получится полный комплект симптомов от использования этого медикамента. Ни одного термометра в здании не наблюдалось. Я вновь встала и осторожно подошла к больному, гадая, как же проверить его температуру в обход тактильного способа. И как можно было бы облегчить его страдания?
  'Этого мне еще не хватало - буйных трогать!', - встряхнув головой, я вновь вернулась на диван и полезла на сайты с развлекательным контентом, чтобы отвлечь себя от дурных идей.
  Мысли отвлекаться от измученного породистого лица красавчика категорически не желали. Но я упорно сопротивлялась поползновениям дуэта совести и сострадания относительно буйного человека. Противостояние было тягостным и долгим. В конечном счете, по прошествии примерно полутора часов, я сдалась. Прикинув, что у меня есть еще с полчала до его пробуждения, я решила проверить температуру и, если что, приложить к его лбу охлаждающий компресс. Благо, вода и ткань не была здесь дефицитом.
  'А если верить врачихе, то он пробудет в отключке до ночи... Блин, да когда уже они сюда припрутся?!' - я уже без опасений подошла к мужчине.
  Протянув руку, осторожно приложила ее ко лбу мужчины. Или все-таки парня? Определить его возраст оказалось сложно. С одинаковым успехом его можно посчитать как восемнадцатилетним, так и тридцатилетним. Как говорится, кому что нравится.
  Ладонь почувствовала сильный, едва ли не обжигающий жар, исходящий от головы. Я в ужасе отдернула руку. Разве с такой температурой живут?! Он же на грани! А если умрет, можно сказать, у меня на руках?
  'Нужно срочно сбить жар. Не хватало еще, чтоб меня обвинили в его смерти', - я заметалась по комнате, подготавливая необходимые принадлежности. Выбор жаропонижающих был невелик - куски тряпок и холодная вода.
  Поместив на лоб напитанную холодной водой ткань, я с сомнением оглядела груду одеял, наброшенных на мужчину, и решительно откинула их, высвобождая верхнюю часть туловища больного. Порадовавшись, что не понаслышке знаю, как можно хоть немного сбить повышенную температуру подручными средствами, расстегнула несколько верхних пуговиц на рубашке пижамы. Слишком уж часто в детстве мне самой требовалось сбить высокую температуру. Замученному антибиотиками детскому организму родители давали жаропонижающие препараты только в крайнем случае. Необходимо охладить тело. Очень бы пригодились водка и уксус. Но придется вновь ограничиться водой.
  Сменив успевший сильно нагреться компресс на голове 'эльфа', принялась обтирать руки и грудь мужчины волглой тканью. Процесс проходил не без моего удовольствия. Когда мне еще удастся вполне обоснованно полапать мускулистую, подтянутую, а главное - безволосую! - мужскую грудь? Видимо, все-таки ему восемнадцать.
  Причудливые кожаные вещи мужчины еще вчера сменила стандартная больничная пижама. Многочисленных кулонов и перстней так же не оказалось на месте.
  Откопав в груде разномастного барахла какую-то тонкую дощечку, принялась обмахивать импровизированным веером больного. Спустя некоторое время приложила внешнюю сторону ладони к мужской щеке, пытаясь понять, помогают ли мои манипуляции понизить жар. Не сумев оценить эффективность своих охладительных действий, потянулась ко лбу за компрессом. Сменив изрядно потеплевшую ткань новой холодной тряпкой, вновь прошлась остуженным водой материалом по успевшей высохнуть груди.
  Когда прохладная мокрая ткань, влекомая моими руками, добралась до мужской ладони, запястье сковали словно стальные тиски. Я почти беззвучно вскрикнула и попыталась отпрянуть, но мужчина, успевший открыть глаза, прочно вцепился в мою многострадальную конечность.
  Сердце бешено колотилось в груди, взор застила пелена паники. Мои отчаянные попытки вырваться не возымели эффекта.
  - Таэр`шатар лирас варлир. Морэтис октар. Вардрэсс ло досил..., - совершенно незнакомые слова потекли бархатной рекой, окутывая мой разум. Полыхнувшие фиолетовым сиянием глаза - последнее, что я увидела перед тем, как провалиться в глухую бездонную тьму.
  'Так вот как теряют сознание', - отстраненно заметила, уже кренясь вниз. Стальной захват так и не освободил уже саднившее запястье. Но только благодаря этому моя голова избежала резкого удара о такой надежный, но безжалостно-твердый пол.
  
  

Глава 2

  

Еще нужно разобраться, кто из нас больший псих

  
  Усилившийся гул машин, пролетавших по автотрассе, оказался предвестником приближающихся шагов.
  Сознание перепуганной птицей вырвалось из забытья. Естественно, я сразу вспомнила что произошло. Левая рука затекла и была поднята. В голову закрались определенные подозрения. Испуганный взгляд метнулся вверх в надежде на то, что моя догадка окажется неверной, но наткнулся на мужские пальцы, прочно стискивающие запястье. Не показалось.
  'Вот же дура! Зачем полезла, а?!', - беззвучно застонала, боясь привлечь внимание психа, в плену которого до сих пор находилась очень нужная мне часть тела. Я решительно не желала расставаться с милой сердцу конечностью. Мысленно охнув от жуткого дискомфорта, я приподнялась, опираясь свободной рукой об пол, и встала.
  Звук шагов приближался. На пороге комнаты появилась Вера Павловна в сопровождении двух санитаров.
  Я вновь посмотрела на буйного, продолжающего сжимать мою руку. Казалось, бледнеть ему уже некуда, но сейчас мужчина был откровенно белым. Заострившиеся черты лица оттенили еще большую, чем прежде, усталость. Капельки пота стекали по телу. Невероятно яркие зеленые глаза, почему-то показавшиеся перед первым в моей жизни обмороком фиолетовыми, пристально смотрели на меня. Вопреки ожиданиям, взгляд 'эльфа' был вполне разумен и, казалось, что мужчина чего-то ждет.
  - Отпусти меня...пожалуйста, - неуверенно попросила больного, с опаской ожидая реакцию на свои слова. Я уже успела убедиться в его невероятной силе. При его желании, кости моей руки будут сломаны одним ненавязчивым, но очень крепким сжатием живых тисков.
  - Аня, что здесь происходит?! - крикнула медсестра. Санитары, как гончие по команде хозяина, кинулись в нашу сторону.
  - Помоги мне... пожалуйста, - чуть хрипловато выдавил из пересохшего горла 'эльф', ослабляя хватку.
  - Ты понимаешь русский? - я была удивлена настолько, что, даже получив возможность высвободиться, не спешила отбегать от потенциально опасного человека.
  - Только ты меня понимаешь. От-плачу... Помог-хи, - прикрыв глаза, обронил мужчина, бессильно откидывая голову на подушку. Длинные пальцы разжались, выпуская мою конечность на свободу. В следующую секунду санитары бесцеремонно оттеснили меня от каталки.
  - Батюшки... ты что с ним тут делала?! Тебе же сказали просто присмотреть за ним, - всплеснула холеными руками женщина.
  - Как - что? Пользовалась ситуацией, - сально оскаблился один из санитаров, и они оба загоготали.
  'Ну, скотины...', - бессильная злоба накатила лавиной, смывая остатки недавней паники. Очень хотелось, но не представлялось возможным, от души поколотить беспардонных идиотов.
  - У него был сильный жар. Я температуру сбивала, - начала возмущенно оправдываться перед женщиной. Громко, чтобы смеющиеся пошляки тоже это слышали.
  - Это от препарата,- отмахнулась от моих объяснений временная коллега. Ухватив за предплечье, подруга психиатра настойчиво поволокла меня в сторону выхода:
   - Пошли уже отсюда.
  - А если бы он умер у меня на руках? - Я, извернувшись, схватила планшет и пакет со стола и потопала к двери. Санитары к тому времени уже успели вывезти наружу каталку с 'эльфом'.
  - Не умер. Он не единственный, кому мы вводим Сульфозин. И все до сих пор живы оставались, - недовольно буркнула моя собеседница.
  - Но остальные все время были под наблюдением. А его вы бросили в нежилом помещении. И даже не предупредили меня о действии препарата, - возразила, раздумывая над тем, откуда был этот неучтенный пациент и как он попал в этот дурдом.
  - Ты что, упрекаешь меня что ли?! Я тебе виновата?! - разозлилась оскорбленная в лучших чувствах дама преклонного возраста.
  Я промолчала, пряча полыхнувшую во взгляде ярость. Мои документы и ключи по-прежнему у них. Не стоило глупить. Если персонал диспансера направо и налево разбрасывается угрозами, следовало проявить предельную осмотрительность.
  Про себя отметив, что сегодня вечером обязательно позвоню подруге и устрою тотальный разбор полетов, шагала обратно в больницу. А еще надо будет обязательно обработать дома руку. Запястье ныло, обещая своей хозяйке все прелести растяжения суставов.
  
  
  Поставив видео на паузу, я отправила в рот очередную золотистую пластинку. Похрустывая чипсами, уставилась невидящим взглядом прямо перед собой. Разговор с подругой не задался сразу. Лизка, едва речь зашла о неприятностях, нагло пользуясь разделяющим нас расстоянием, сослалась на адски дорогой роуминг и быстро распрощалась. Предложение перейти на бесплатную видеосвязь отмела, отговорившись неподключенным интернетом и злостным вирусом, внезапно обнаружившимся разом и в нетбуке, и в смартфоне. Стеснять родню, позаимствовав у них компьютер, подруге совершенно неожиданно стало 'стыдно'.
  Рассердившись на такое наплевательское отношение, я твердо решила больше не замещать Елизавету в диспансере. О чем честно написала ей в соцсети. Наверное, дела у нее идут так хорошо, что все, что творится в ее родном городе и на работе у подруги, уже не заботит. Неважно.
  Но злость на Лизку все же отошла на второй план. Сейчас мысли то и дело возвращались к словам зеленоглазого мужчины. Разумный взгляд и просьба о помощи никак не вязались с характеристикой буйного безумца, поведанной мне медсестрой. Я прекрасно понимала, что любой сумасшедший может казаться на первый взгляд нормальным. А у кого-то и вовсе периоды обострения чередуются с вполне адекватным состоянием. Стоило бы выкинуть из головы слова неучтенного пациента.
  Но в этом-то и была проблема. Он неучтенный. Я сегодня сама чуть не стала примерно таким же пациентом - если бы продолжала отказывать в содействии, когда психиатр мне угрожала. Может, она 'шутила'. Но могла запугивать и всерьез. История с появлением 'эльфа' в диспансере была очень странной. Документов у остроухого также не было. Или же их специально не предоставили? И прятали его от проверки. Все это только укрепляло мои сомнения в помешательстве человека.
  'Я могла оказаться на его месте', - настойчивая фраза никак не желала покидать мою голову. Она лишь чередовала свое появление с другими словами: 'А что, если он не псих? А если ему действительно нужна помощь?'.
  Таща с кухни кружку с чаем, невольно покосилась на перемотанное эластичным бинтом запястье. И вновь задумалась о просьбе незнакомца.
  
  Тяжелый комок боли расползался по руке, охватывая жалящим огнем. Непослушное тело обернулось ловушкой для разума. Оно отказывалось шевелиться. Не давало исполнить всепоглощающее желание выскользнуть из нестерпимого пламени. Агония, порожденная физической болью, переметнулась и на рассудок. Крик, который смог бы принести хотя бы иллюзию облегчения, никак не вырывался наружу.
  Раскаленная тьма, жалящая неосязаемыми тисками и душу, и тело, внезапно вымученно прошептала: 'Помоги мне... пожалуйста'.
  
  
  Я проснулась в весьма скверном расположении духа. До ужаса реалистичный сон, приснившийся мне накануне, и не мог обеспечить настроение иного рода. Сегодня у Лизки на работе был выходной. Поэтому в моем распоряжении был целый день на раздумья, чтобы определиться, что делать дальше. Я оказалась весьма удивлена собственным навязчивым желанием помочь незнакомцу. Но успокаивалась тем, что просто обдумываю теорию, которую, разумеется, претворять в жизнь не собираюсь. В следующую ночь сон повторился. Настолько ярко и живо чувствовалась боль, что я проснулась слишком рано для своей 'совиной' натуры.
  Сонные глаза открылись и по привычке покосились на часы в телефоне, и разум тут же подметил: 'Половина шестого. У Лизки рабочий день. Я могу успеть. Идти ли? Не, оно того не стоит'.
   В сердцах чертыхаясь и матерясь, я старательно утрамбовывала свою тушку в маршрутку. Ехать в состоянии шпротной сельди в невскрытой жестяной банке почти до конечной - сомнительное удовольствие даже для мазохистов. Зато пока мучилась я, совесть и любопытство ликовали. Еще бы - им удалось заставить меня поехать в злосчастный диспансер. Если бы не просьба мужчины, моей ноги там больше не было бы! Помогать незнакомцу, предположительно сумасшедшему... когда мой альтруизм обострился до такой степени? Похоже, я сама - еще тот псих.
  Вика до сих пор оставалась на больничном, поэтому в картотеке-ахриве сидели мы вдвоем. Медсестра вела себя как ни в чем не бывало. Пыталась периодически завести разговор. Я отвечала неохотно и старалась свести на 'нет' любую тему. Неприятный осадок после позавчерашнего, конечно же, остался. И теперь мне было неприятно общаться с женщиной. А притворяться и лицемерить - к счастью или нет? - я умела из рук вон плохо. Впрочем, это неумение часто выходило мне боком. Все-таки, не к счастью.
  Диана без стука влетела в кабинет:
  - Вера Павловна, Аня, Пашка поляну накрывает - у него сын родился! Собираемся в бытовке, - возбужденно прощебетала девушка и скрылась.
  - Вот так новость! Вот так радость, - пожилая женщина вспорхнула со стула, на миг позабыв о своем почтенном возрасте. И тут же за это поплатилась - охнув, схватилась рукой за поясницу. Отдышавшись и немного смирившись с болью, с максимальной осторожностью присела на стул:
  - Ань, ну отнеси за меня эти бумаги в надзорную. Я чуть в себя приду. А потом иди к ребятам. Сейчас меня чуть отпустит - тоже подойду.
  Мысленно возблагодарив богов радикулита (вот уж не думала, что когда-нибудь буду им благодарна; что-то подсказывало, что они тоже в смятении), вежливо поинтересовалась:
  - Точно? Вам не нужна помощь? - в тайне надеясь на отрицательный ответ.
  - Нет-нет, у меня такое бывает. Иди.
  Ура! У меня есть повод пойти в надзорную и хоть мельком увидеть, что сейчас творится с неучтенным пациентом. Настала моя очередь порхать.
  Надзорная представляла собой четыре секции, разделенных прочными стенами. Главное отличие от обычных палат состояло в том, что с одной стороны все стены были из особо прочного стекла. Таким образом, буйные оставались под круглосуточным наблюдением персонала, который на время дежурства располагался по другую сторону стекла за столом или на кушетке. В этом диспансере было несколько таких палат. Но, как и обещала мне Лизка, буйных было немного.
  - Ты!!! - завопило создание справа от меня.
  От неожиданного противного визга я подпрыгнула. Сердце попыталось малодушно сползти в обморок вместо своей нерадивой хозяйки, но вовремя вспомнив свою роль в жизнедеятельности организма, просто возмущенно забилось вдвое чаще.
  Я посмотрела на источник противного шума. Обрюзгшая женщина с короткими блеклыми светлыми волосами и выпученными от натуги глазами, пыталась пробиться сквозь стекло, размазывая по нему сопли и слюни.
  - Тоня, успокойся! - прикрикнула Катя, которой пришлось сегодня дежурить у первой секции. Затем обратилась ко мне:
  - Ты не бойся, стекло крепкое. Она шизофреничка с обострением.
  - Ты!!! - вновь завизжала, как свинья в брачный период, психопатка. Тут же замолчала, задумчиво, с особым усердием почесав свою пятую точку. По завершении сего жизненно важного процесса, продолжила:
  - Ты! Ты ничего не знаеш-ш-шь! Ты! Да как ты смееш-ш-шь?! Я!!! Я! Знаю! Ты -нет!, - зашипела гадюкой и обернувшись в пустой угол, пожаловалась:
  - Она меня не слушает! Она меня не слушае-ет! Она отвратительна! Почему она не уважает меня? Накажите ее! Она меня кинула! В Чэ-эС! Лорд всегда пра-ав!
  - Почему вы ей не вколете Сульфозин? Она же бешенная, - с отвращением наблюдая за сумасшедшей, принявшейся выдирать на себе волосы, поинтересовалась у девушки.
  - Все просто: она притихает, когда с ней соглашаются.
  - Серьезно?
  - Ага. Матючкина еще тот экспонат. Та, в принципе, как и все больные в этом месте, - девушка, усмехнувшись, махнула рукой. - Ты представляешь, ей за сороковник уже, а ни семьи, ни детей, ни мужика. Ее окружающие жалели из-за этого, так она для вида огрызалась, а сама страдала. У нее одна радость была - писать всякие рассказики и заливать на сайты. Ну, так и двинулась. Мания величия началась. Считала себя умнее всех. Истерики устраивала, когда ее мнением кто-то пренебрегал. Вот из одной истерики она так и не вышла...
  - Мда-а... - только и выдавила я из себя.
  - А самое смешное - у нее была своя свита. Они друг другу жопы лизали, пиарили, вместе противников топили. Ну, на восхвалениях своих товарок шиза у бабы и спрогрессировала. Познакомься - ее величество 'Лорд', - фыркнула собеседница.
  На мой недоумевающий взгляд пояснила:
  - Она себя Лордом называет, - опомнившись, Катя указала мне на дальнюю, четвертую секцию. Вздохнула:
   - Тебе туда, к Витальке. Эх, вот кому повезло, такого симпатяжку охраняет.
  'Виталькой' был вполне взрослый мужчина, голову которого через несколько лет уже начнет убелять седина.
  - Вера Павловна вам документы передала, - пояснила в ответ на вопросительный взор.
  - Спасибо. Как тебя зовут? - Пронзительный взгляд мужчины пытался узнать мое лицо. Ввиду безуспешности этих попыток, медбрат решил озвучить свой вопрос.
  - Аня, - представилась. Спрашивать имя мужчины было бессмысленно - Катя уже мне его сообщила.
  - Новенькая?
  - Ну... да, - в некотором роде он был прав.
  - А чего так неуверенно? - Усмехнулся разом подобревший мужчина.
  Судя по всему, он не в курсе, что я замещаю Лизку. Это было странным. Казалось, уже весь диспансер наслышан о замене. Значит, не весь.
  - Не привыкла еще, - кивнула в сторону секций с буйными. Я не собиралась разоблачать неведение мужчины относительно своего пребывания здесь.
  - А-а, - протянул Виталий, покровительственно улыбнувшись. Так улыбаются неопытным юнцам добрые наставники. - Это ничего, втянешься.
  - А с вашим... подчиненным что? - полюбопытствовала, с нарочито пренебрежительным видом - 'просто так спросила, ничего особенного'.
  - Что, тоже морда понравилась? - хитро прищурился собеседник. - Меня к нему и приставили, чтоб особо любопытных разгонял.
  - Ну, понравилась, - задумчиво протянула. Сделав самый что ни на есть невинный вид, поинтересовалась:
  - Раз уж пришла сюда, чего бы не посмотреть? - намекнула на задание Веры Павловны.
  - Может, ты специально поручение выклянчила? - лицо мужчины стало еще хитрее.
  - Не-а. У нее радикулит, спину прихватило, - честно ответила. - Так что с ним, если не секрет?
  - На него медикаменты плохо влияют. Ну, или он на них. Не работают толком. Даже убойный Сульфозин дает нестабильный эффект.
  - Как? - подозрительно поинтересовалась.
  - А вот так. Очнуться может в любое время и опять буянить, и все какую-то чепуху мелет. Мы его тарабарщину разобрать пытались даже с гугл-переводчиком, думали ж, что иностранец. И никакого толку. А сильнющий какой - к нему и подходить-то боятся. Посмотри, - ткнул пальцем мужчина в сторону секции с 'эльфом'.
  На что именно смотреть, я не поняла, но послушно уставилась, ожидая увидеть что-то особенное или сразу привлекающее внимание. Но неучтенный пациент выглядел еще белее и взъерошеннее с нашей прошлой 'встречи', только и всего.
  - У него по три толстых кожаных ремня на каждой руке. Один он запросто разрывает. Дубленую кожу, представляешь?
  Представлялось охотно и очень красочно - даже запястье снова заныло. Тем временем мужчина, найдя благодарного слушателя в моем лице, продолжал:
  - Его даже подстричь не могут. Дело это хоть и недолгое, но не минутное. Он может успеть очнуться и что-нибудь вытворить. Так и валяется со своими колтунами...
  - И что, ни разу ничего по-русски не сказал? - уточнила я. Как же так? Я же отчетливо слышала его просьбу.
  - Ничего, - отложив сканворд и ручку в сторону, Виталий заглянул в смартфон:
  - Ты давай, иди. А то увидит Ковир, что мы с тобой чирикаем, дисциплину нарушаем, так всем места мало будет.
  - Ковир сегодня снова на смене? - Округлила глаза я.
  - Ага. Потянуло ее что-то на светлую сторону. В трудоголики записалась, - хмыкнул мужчина, не отрываясь от телефона.
  - Там вроде всех в бытовке собирают, - обронила перед уходом.
  - Слышал-слышал. Дианка всех уже оббежала. Не пойду. Не пью, а у них по-другому никак. Да и вообще - на дежурстве я как-никак. Аня, не обижайся, но иди. Мне не нужен вынос мозга от нашей психички, - твердо произнес мужчина, всем своим видом показывая, что разговор окончен.
  Бытовка разделялась на три помещения, два из которых - мужская и женская гардеробные с душами. В третье выходили их двери, таким образом, что только через общую комнату можно было выйти в холл. Естественно для 'поляны' выбрали нейтральную территорию. Персонала было так много, что комната, ранее казавшаяся в меру большой и просторной, превратилась в маленький душный закуток. И почти все присутствующие люди, разумеется, были мне незнакомы.
  На столах важно поблескивали бутылки из прозрачного стекла, по праву считая себя главными среди других напитков. Кое-где виднелись менее пафосные, но более элегантные зеленые сосуды с вином. Как и говорил 'Виталька', у них без спиртного не обошлось. Я планомерно протискивалась к гардеробу, стараясь не привлекать к себе внимания. В этом пьяном празднике жизни, уже идущем полным ходом, участвовать совершенно не хотелось. Но тут из толпы долетело:
   - Аня, дуй сюда.
  Искренне надеясь, что речь не обо мне, а о другой Ане, продолжила движение.
  - Ан-я-а, - хихикнула Диана.
  Все-таки обо мне... Вот же ж!
  - Мне нужно туда, - с вялым подобием дружелюбной улыбки, показала на женскую раздевалку.
  - Ну, ла-адно, только давай быстро, а то тебе ничего не достанется, - громко заявила одна из главных сплетниц. В отсутствие своей подруги, медсестра не скучала. Диана сидела рядом с Павлом, который и оказался новоявленным отцом и виновником торжества. Девушка преувеличенно весело засмеялась над какой-то репликой молодого папаши.
  В раздевалку я хотела попасть, чтобы взять свои вещи и незаметно уйти восвояси. Но теперь оказалось, что осуществить задуманное будет проблематично - Диана от меня не отстанет. Никакой конспирации не получится. Вздохнув, натянула на лицо улыбку и вышла из гардеробной.
  - Аня-я, - громогласный пьяный вопль Дианы не заставил себя ждать. Девушка явно подумала, что я уже забыла об ее существовании, и посчитала своим долгом напомнить мне об оном.
  - Штр-фная, - гордо улыбаясь, Павел протянул мне рюмку с водкой.
  - Я водку не пью, - виновато улыбнувшись, развела руками.
  - Т-гда вино, - мне незамедлительно протянули стакан с рубиновой жидкостью. Делать нечего, пришлось согласиться.
  - Давай тост! - Весело закричала девушка. От ее предложения я крепче вцепилась в казенный 'бокал'. Черт! Только тостов мне не хватало.
  Оценив степень подпития аудитории, я посчитала, что односложного варианта вполне будет достаточно:
  - За Павла и его семью! - бодро продекламировала мысли, ожидая, когда по помещению разольется звон стекла, после которого рюмки, стаканы и кружки публики будут поднесены к губам. Это послужило бы знаком, что людей мое заявление устроило. Но вопреки ожиданиям подавляющее большинство зрителей уставилось на меня, явно рассчитывая на продолжение. Черт! Похоже, они уже дошли до кондиции 'пьяной' философии и глубокомысленных разговоров о политике. В таком случае немногословность совсем не приветствуется. Точнее, в рядах разомлевших от выпивки людей она слывет вещью несуществующей в принципе.
  - Благополучия вашему дому и здоровья семье! Не затягивайте со вторым ребенком - девочкой! - не зная, что еще сказать, ляпнула нелепое пожелание и поднесла бокал к губам. Никогда не считала детей центром вселенной. И веселья, связанного с пополнением в семействе не разделяла. Но человек был рад, и стоило хотя бы проявить вежливость и не портить ему праздник. В конце концов, это его жизнь и его выбор.
  Павел, начавший опрокидывать в себя стопку, подавился. Остальные присутствующие расхохотались. Осушив бокал, я поинтересовалась причиной такого преувеличенного веселья от собственного тоста. Мне спутано пояснили, что у Павла уже есть четыре дочки. И этот, пятый ребенок был последним шансом обзавестись сыном, о котором так мечтал многодетный папаша. А тут я, со своим пожеланием. Шестого ребенка не выдержит семейный бюджет, и, по совместительству, пятую девочку не выдержит отцовское сердце. Мне даже стало немного совестно.
  - Диан? - окликнула девушку.
  - А? - оторвавшись от увлекательной беседы с соседом, она осоловело взглянула на меня.
  - А как же проверка? Месяц-то еще не закончился...
  - Ковир разрешила. Ей всегда звонят, предупреждают, если какой шухер намечается - все схвачено, своих не топят, - сплетница ответила на удивление трезво.
  Сославшись на дела, я вышла из бытовки. Ни врача-психиатра, ни Веры Павловны в толпе веселящихся не наблюдалось. Я недоумевала, почему же сразу после проверки персонал так рискует - разогнали пациентов по палатам и распивают спиртные напитки прямо на рабочем месте. Пусть психиатра и предупреждают о таких вещах, но все же - однажды могут этого не сделать. А что если проверка снова нагрянет, сегодня? Пусть ее и предупредят, но куда деть пьяные тела и где откопать их трезвые аналоги?
  '...проверка снова нагря-янет', - мои губы расплылись в улыбке. В голову пришла трудновыполнимая, по-своему безумная идея, которая вполне могла сработать.
  Я метнулась обратно в бытовку. По пути в раздевалку меня вновь заставили выпить бокал вина, отдавая дань уважения виновнику торжества. Зато я беспрепятственно вынесла свои вещи из гардеробной. И заодно увидела, что охранник, который должен был стоять на посту, принимает самое что ни на есть активное участие в коллективном возлиянии.
  'Значит, Валентина Геннадьевна, вас оповещают о грядущей проверке? Отлично', - я полезла в интернет в поисках номера телефона, по которому можно позвонить и пожаловаться на медицинское учреждение. Необходимо устроить переполох.
  По горячей линии мне ответила девушка с весьма приятным голосом. Принимать анонимную жалобу она отказалась, но зато уверяла в полной конфиденциальности, выспрашивая мои данные. Поэтому я, 'честно' представившись Покровской Ольгой Викторовной, пожаловалась на кощунственное нарушение правил внутреннего распорядка и попирание одного из важнейших столпов корпоративной этики: 'Не возбухай на рабочем месте'. Девушка, записав мой контактный номер, попросила подождать звонка. Перезванивала мне уже главврач областной поликлиники, ведущего медучреждения нашей области. Женщина была крайне возмущена попустительством своих коллег, тем более - в такой опасный месяц аккредитации!
  'Ну, все... Пока они будут разбираться с пьяными, не успеют спрятать неучтенного пациента, и того парня, что помощи у меня просил, найдут', - немного злорадно думала я, приближаясь к выходу из здания. Уже у самой двери мне внезапно подумалось:
  'А если ему не поверят? Что-то не получается у меня надеяться на отечественные структуры вроде прокуратуры, полиции и иже с ними. Может, я наоборот, ему жизнь усложнила. Хотя какая тут 'жизнь' - в психушке-то?', - настроение, разъедаемое сомнениями, ухудшилось.
  Я толкнула дверь на выход. Заперта. Че-его?! Я, пытаясь выбраться из здания, снова и снова то толкала, то тянула на себя ручку - никакого эффекта. Предположение о том, что перепила и теперь не могу и с дверью совладать, я даже не рассматривала - алкоголь переносила хорошо и с двух бокалов вина могла лишь немного ослабить бдительность и повеселеть. Дверь явно была замкнута.
  'Черт! И как же мне свалить отсюда?!', - не исключено, что комиссия все-таки приедет сегодня. Даже если нет - наверняка Ковир сообщат о жалобе. Что-то подсказывало, что я, как человек новый и непроверенный, буду первой подозреваемой, когда начнут искать того, кто сдал коллектив. Нужно срочно испариться отсюда!
  Памятуя об отсутствии охранника на рабочем месте, я метнулась к его столу. Нужно найти ключи от парадного входа, отомкнуть дверь и аккуратно вернуть их на место. На наличие камер наблюдения, фиксирующих мои действия, мне было, откровенно говоря, плевать.
  Шкафчик с ключами оказался заперт. Чертыхнувшись, осмотрела закуток охранника - ни одного ключа! От безысходности я стала отодвигать ящики, встроенные под столешницей. В третьем из них, к моему счастью, оказалась связка из трех ключей с характерной биркой 'ЗВ, Склад'. Именно этот комплект мне вручила Вера Павловна, когда я оставалась стеречь 'эльфа'. Ну да, постройка же незаконная - кто станет хранить ключ от нее в общем ящике? Наверное, с момента последнего использования бросили его сюда и забыли.
  Мне несказанно повезло, ведь в этой связке один из ключей был от запасного выхода из основного здания диспансера, и еще один - от калитки в воротах заднего двора, через которые меня и выводили к постройке.
  Я метнулась к черному выходу со второй лестницы. Уже отпирая дверь, вспомнила о зеленоглазом. А ведь именно эта лестница - кратчайший путь к палатам с буйными. Можно было бы хоть мельком глянуть на него напоследок. Удостоверившись, что дверь открыта и при малейшей необходимости, мне не придется задерживаться, отпирая ее, поднялась на второй этаж/спустилась на нулевой этаж.
  Никого из смотрителей на месте не оказалось, буйные остались без присмотра. Вдалеке, в другом крыле здания, там, где располагалась бытовка, явственно различался суетливый шум. Пользуясь удачным стечением обстоятельств, порожденным моим звонком, я подскочила к четверной секции одной из смотровых, не обращая внимании на тройку других буйных.
  - Эй, парень?! - окликнула распластавшегося на вмонтированной в пол кушетке пациента. Ответа, естественно, не последовало - он был без сознания. Повернув затвор, открыла стеклянную дверь и приблизилась к мужчине, тем не менее, сохраняя дистанцию, и снова позвала:
  - Ты меня слышишь? Э-эй...
  - Б... больно, - измученно поморщившись, не открывая глаз, прошептал 'эльф'.
  Я ему охотно верила. Неучтенного пациента закалывали Сульфозином, что подтверждали и слова психиатра, и медбрата 'Витальки', и, главное, симптомы.
  Жалость снова кольнула сердце, а вино, увеличивая мою эмоциональность, только усилило этот эффект. Хотелось помочь этому человеку, но я не решалась подойти близко - травмированное запястье служило красноречивым напоминанием о необдуманном поступке. Поэтому, разрываясь между сочувствием и опасением, я малодушно думала, как хорошо было бы вообще не столкнуться с ним.
  - П-рошу, помог-хи...
  Выбежав из стеклянной западни, схватила со стола кроссворд Виталия. Вернувшись, стала обмахивать газетой 'эльфа'. После слов Виталия подходить и проверять его температуру я не рискнула, но испарина на висках больного почти наверняка свидетельствовала о лихорадке.
  - От-плачу... только... вытащи меня от-сюда, - остроухое чудо с трудом приоткрыло глаза. Я жадно вглядывалась в них, пытаясь найти хотя бы тень безумия. И не находила. В зеленых очах плескались лишь просьба и толика особого обреченного, почти безразличного смирения, которое бывает только у волевого человека, понимающего, что от него уже ничего не зависит и что-либо изменить он не может. Которому хватает силы признать и с достоинством принять поражение.
  - Откуда ты? Почему ничего им по-русски не сказал? - я ругала саму себя за то, что извожу человека расспросами. Ему каждое слово давалось невероятно тяжело и болезненно, но я не могла не задать эти вопросы.
  - Из... Тэлатарра. Я не знаю... 'рус-ский'... просто ты... понимаешь меня, - прохрипел длинноволосый. - Мне... нужно верну-ться. Помоги... вы-браться.
  - Куда вернуться? - подозрительно поинтересовалась. 'Тэрлатар'?! Да нет такой страны! Или, может, он имеет в виду что-то другое? И вообще - как так? - он говорит со мной на русском, но утверждает, что не знает мой родной язык.
  - Домой.
  - За что ты здесь оказался?
  - Не... знаю, не... понимаю. Чего они... вы хо-тите от меня?
  - Говорят, что ты сумасшедший.
  - Невер-но.
  - Почему же я тебя понимаю? - Мне захотелось услышать его версию. Я незаметно включила запись видео на телефоне, искренне надеясь, что микрофон сможет уловить наш разговор и через тонкую ткань кармана халата. Более подходящего случаю диктофона в смартфоне у меня установлено не было.
  - Трудно говорить... помоги мне. Потом... объясню. Закли-нание.
  - Заклинание? Чем докажешь? - Мои подозрения в том, что человек оказался в психушке незаслуженно, таяли на глазах. О магии заговорил. Я, конечно, никогда не отрицала наличие сверхъестественного, но очень сомневалась, что есть на Земле специальные заклинания на 'понимание' конкретного человека. Проще уж язык выучить и понимать всех.
  Вместо ответа мужчина уставился на меня. В одно мгновение его ярко-зеленые глаза полыхнули фиолетовым. Неестественный цвет, продержавшись несколько секунд, бесследно исчез, сменяясь зеленым. Как так?! У меня глюки?
  - Магия... этого доста-точно? - поинтересовался 'эльф'.
  - Я сейчас вернусь, - ошеломленно пробормотала и вылетела из стеклянной секции. Мне показалось?! Оглянувшись и убедившись, что никто к надзорной не идет, вернула газету на стол и включила запись. Среди шипения с трудом различимы голоса. Вычленить хоть слово не представлялось возможным.
  Я вновь зашла. Поднесла к мужчине, уже закрывшему глаза, телефон, вновь включила видеозапись и попросила его что-нибудь произнести. Видео послужило бы неопровержимым доказательством того, что человек осознанно и вполне неплохо говорит на русском языке.
  Парень, едва увидев телефон, шарахнулся от него как от чумы. Только ремни, боль и изможденное состояние помешали ему сдвинуться с места.
  - Ты боишься? Не бойся, это же просто телефон. Мне нужно убедиться, что ты говоришь правду. Скажи что-нибудь.
  - Я не вру...
  Воспроизведя видео, я отчетливо услышала что-то вроде 'ри лавас триолирра'. В только что сделанной записи.
  
  'Я схожу с ума', - горестно вынесла самой себе вердикт, слушая гудки, доносящиеся из телефона.
  - Добрый день! Можно машину на адрес..., - обратилась к диспетчеру такси. - Срочно. За срочность доплачу. Да... Да... Хорошо. Жду.
  Выглянув из четвертой секции, облегченно вздохнула. Никого.
  - Подняться сможешь? - развязывая первый ремень на руке 'эльфа', поинтересовалась я.
  - Не знаю... смогу, - замешкавшись, уверенно заявил узник дурдома, прикрыв глаза.
  - Ну же... - нетерпеливо протянула, разбираясь с заклинившей застежкой на втором ремне. - Есть!
  Освободив одну мужскую руку от пут, потянулась ко второй. Конечность остроухого создания, почувствовав свободу, метнулась к ремням, сковывающим вторую десницу.
  - Я сам, - немного приподнимаясь, произнес зеленоглазый.
  Сам, так сам. Пожав плечами, я принялась отвязывать его ноги. Ох... Он же босой, как идти будет? И пижама... в ней холодно. И вообще - что подумает таксист, когда к нему в машину сядет колоритная парочка: я в белом халате, выглядывающем из-под куртки, и он в больничной пижаме? И все это - около дурдома, о котором наслышаны все местные.
  Освобожденный от кожаных ремней мужчина тяжело сел, спустив ноги к полу. 'Эльф' заметно пошатывался.
  - Там еще холодно. И я не знаю, где твои вещи. Дойдешь босиком? - уточнила, критично осматривая внешний вид мужчины.
  - Справлюсь... спасибо, - оторвавшись от одурелого созерцания пола, остроухий человек поднял взгляд на меня.
  - Пойдем скорее отсюда. Сюда могут прийти в любой момент, и тогда я тебе ничем помочь не смогу, - опасливо косясь в сторону выхода, поторопила недавнего узника надзорной палаты.
  Вместо ответа изрядно потрепанная ожившая девичья мечта тяжело поднялась, не выпрямляясь во весь рост и опираясь об койку, осоловело осмотрела окружающую ее действительность. Я, сдернув простынь, которой была застлана кушетка, накинула ткань на мужские плечи. От этой манипуляции 'эльф' едва заметно дернулся, ожидая подвоха.
  - Чтоб было не так холодно, - объяснила. - Опирайся на меня. Только аккуратно. У меня до сих пор запястье болит после того, как ты в него вцепился. Скорее, пойдем.
  Всю дорогу до выхода, отомкнутого/отворенного мною ранее, в конце второй лестницы я мысленно молилась, лишь бы нас не увидели. Беспрепятственно покинув здание, продолжала заклинать высшие силы - чтобы нас не увидели в окно. А если и увидели, подумали, что кто-то из пьяного персонала вышел на улицу подышать свежим воздухом. В принципе, издалека накинутую на 'эльфа' светлую ткань можно принять за подобие белого халата. А уж то, как мы, пошатываясь, двигались - ну явно 'перепили'.
  Мы уже оказались на улице, а такси все еще не было. Пришлось воспользоваться третьим ключом и открыть склад. Не стоять же 'эльфу' на голой, еще недостаточно прогретой солнцем, земле.
  Складское помещение было все тем же. Усадив мужчину на диван, я полезла искать обувь или то, из чего можно сделать ее подобие. Нашлась только ткань.
  - Обмотай ноги. Сможешь? - протянула босоногому парню несколько кусков материала.
  - Осилю.
  - Пить хочешь? - поинтересовалась у копошащегося в 'портянках' мужчины.
  - Да.
  Я выудила из сумки бутылку с питьевой водой и протянула 'эльфу'. Мужчина откровенно завис, будто впервые в жизни видел пластиковый продукт химической промышленности. Но, помедлив, все-таки откупорил бутылку... Сорвав крышку с резьбой к чертовой бабушке. И с жадностью впился в горлышко, поглощая живительную влагу.
  Раздался звонок. 'Эльф' от неожиданности заозирался по сторонам. Вытащив телефон из кармана со словами 'это, наверное, такси', посмотрела на дисплей. Вера Павловна. Черт!
  - Планы меняются. Пойдем, - испуганно покосилась в окошко, из которого виднелось здание больницы. Мужчина без вопросов поднялся.
  Мне пришлось стоять и голосовать, в надежде поймать попутку. Но остроухое сопровождение своим странным видом успешно отпугивало потенциальных извозчиков. Пришлось оставить его около входа в склад, а самой в гордом одиночестве продолжить попытки найти транспорт.
  Подъехало такси. В открытое окно попросила:
  - Здравствуйте. Подождите, пожалуйста, я друга приведу.
  - Конечно, - ответил улыбчивый мужик, прикуривая сигарету.
  Как только из-за здания склада показался 'эльф' в простыне и самодельных портянках, такси газануло и резво скрылось в потоке машин. Чертыхнувшись, я продолжила голосовать.
  В следующий раз остановился старый, изрядно потрепанный жизнью и российскими дорогами 'жигуль'. Но выбирать не приходилось. Приоткрыв дверь, увидела усатого дядьку с кепкой набекрень. Понимая, что время поджимает, от безысходности зачастила:
  - Здравствуйте, сделайте доброе дело, - на этих словах мужик посмурнел, а я поспешила исправиться:
   - Заплачу по тройному тарифу. Племянника в психушку упекли за то, что перешел дорогу одному влиятельному гаду. Пришлось выкрасть его отсюда. Только я, дура, не подумала, что машину надо было организовать. Нам бы до дома добраться.
  - Дэвушка, - протянул мужик с акцентом, - а вы слючайно нэ псих?
  - Нет, - вспомнив про пропуск Лизки, неловко вытащила его из сумки и протянула водителю. - Я здесь работаю. Работала.
  - Странная какая, - изучая фотографию на карточке, произнес мужчина.
  - Аня! - Донеслось издалека голосом психиатра.
  - Деньгами не обижу. Помогите, пожалуйста, - стала упрашивать водителя, внутренне холодея. - Он не буйный, но его здесь насильно держали.
  - Насыльно, говоришь? Ай, ладно! - эмоционально махнул рукой дядька. - Согласэн.
  Я ринулась к складу, бросая связку ключей на землю у входа - чужого не надо. Потянула зеленоглазого в сторону дороги:
  - Я нашла машину, скорее! Только молчи, пока будем ехать.
  С трудом уговорив сесть в автомобиль немного упирающегося 'эльфа', влетела следом за ним на заднее сиденье. Уже захлопывая дверь, увидела выбегающую из-за калитки Ковир. Женщина усиленно жестикулировала и что-то орала. Но было слишком далеко и гул пролетающих мимо машин не оставлял ни малейшего шанса услышать, что она кричала. Телефон не переставал звонить. Пришлось отключить гаджет, атакованный назойливыми звонками.
  - Плэмянник, говоришь? - машина рвано тронулась с места и ловко влетела в основной поток.
  - Да, а что? - сделав честный недоумевающий взгляд, поинтересовалась.
  - Слишком болшой плэмянник у тэбя, - мужчина подозрительно покосился на мою скромную, завравшуюся персону.
  - Он двоюродный. У меня большая разница с братьями и сестрами, - я даже сказала немного правды. Я действительно долгое время была самой младшей среди родни, с большим отрывом от остальных братьев и сестер. Водитель хмыкнул, но эту тему больше не продолжал.
  
  Чтобы расплатиться с мужчиной за поездку и молчание, мне пришлось отдать ему всю наличку и еще и мобильным банком воспользоваться.
  'Ну, 'эльф', говорил, что отплатишь. Только попробуй не отплатить', - мрачно думалось мне, в процессе едва ли не слезного расставания с кровными.
  Оказавшись у заднего двора своей многоэтажки, перевела дух. Теперь оставалась одна проблема - свидетели. В частности, любопытные вездесущие бабульки. Ольга Андреевна наверняка уже поделилась со своими подругами по стариковскому несчастью моим 'бесчеловечным' поступком. И у меня в тот момент были все шансы дать им повод для очередной сплетни - пребывая в обществе остроухого любителя простыней и портянок.
  - Подожди здесь немного, - попросила обессиленного 'эльфа', устало привалившегося к стене. Нужно было вынести хотя бы плед и укрыть его, чтоб было меньше видно, кто и в каком виде под ним скрывается. Мужчина слабо кивнул.
  Раздался гром. Первый весенний гром. Догоняя раскатившийся по городу грохот, с небес на землю спрыгнули первые капли дождя. Ливень, стараясь изо всех сил напоить голодную весеннюю зелень, усиливался.
  Щурясь от хлестких холодных капель, потянула мужчину за собой:
  - Ладно, не надо. Пойдем.
  - Куда? - осторожно опираясь на меня, спросил 'Добби'.
  - Ко мне домой.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"