Выбор

Уйдя на время в тайные поля мысли,
Её ум двигался в многообразном прошлом,
Что вновь ожило и видело приближение такого конца:
Умирая, оно жило незабываемым в ней;
Преходящее и исчезающее для преходящих глаз,
Невидимый, роковой призрак самого себя,
Оно несло будущее на своей призрачной груди.
Вдоль далеко-простирающегося следа мимолётного события
Поток настойчивых часов обращался вспять,
И на отмели таинственного наводнения,
Населённой самыми любимыми формами, сейчас ею не замечаемыми, 
И тонкими образами вещей, что были тогда,
Её свидетельствующий дух стоял, пересматривая Время.
Всё, на что она когда-то надеялась, что мечталось и сбылось,
Пролетало мимо орло-крылым по небесам памяти.
Как в многоцветной пылающей внутренней заре,
Её жизни широкие дороги и их сладкие обходные тропки
Лежали, отображаемые её солнечно-ясным вспоминающим взглядом,
От яркой страны её детских дней
И голубых гор её устремлённой юности
И райских рощ и павлиньих крыльев Любви,
Радуясь, складывались под молчащей тенью рока
В последний поворот, где небеса состязались с адом.
Двенадцать страстных месяцев вели в день судьбы.
Абсолютная сверхъестественная тьма
Иногда падает на человека, когда он приближается к Богу:
Час наступает, когда подводят средства всей Природы;
Вырванный из защищающего Невежества 
И брошенный назад в его голую первичную нужду,
Он должен, наконец, сбросить с себя свою поверхностную душу
И стать необлачённой сущностью внутри:
Этот час теперь настал для Савитри.
Она достигла точки, где жизнь должна стать напрасной
Или, пробудившись в её нерождённом элементе,
Её воля должна отменить судьбу её тела.
Лишь для вневременной силы нерождённого духа
Возможно поднять ярмо, налагаемое рождением во времени.
Лишь Сам, что строит эту форму себя самого,
Может стереть зафиксированную бесконечную линию,
Что связывает эти меняющиеся имена, эти бесчисленные жизни,
Эти новые забывающие личности,
И продолжает скрывать в наших сознательных действиях
След старых забытых мыслей и деяний,
Отрицая сокровище наших похороненных самостей,
Обременённых наследуемым от наших исчезнувших форм,
Вслепую принятым телом и душой.
Эпизод в незапамятной истории,
Его начало потеряно, его мотив и сюжет скрылись,
Как только живая история подготовила и сотворила
Нашу нынешнюю судьбу, дитя прошлых энергий.
Неподвижность космических последовательностей,
Закреплённых скрытыми неизбежными связями,
Она должна разрушить, сместить силой своей души
Её прошлое, преграду на дороге Бессмертного,
Сровнять с землёй и заново сформировать свою судьбу.
Общение с изначальными Богами,
Встречаемыми на границах неизвестного,
Споры её души с воплощённым Ничто
Должны были проходить на опасном тусклом фоне:
Её существо должно противостоять его бесформенной Причине,
Против вселенной уравниваясь единственно самим собой.
На голой вершине, где Самость наедине с Ничто,
И жизнь не имеет смысла, а любовь - места, чтобы встать,
Она должна защитить свой жребий на грани исчезновения,
В смертельной пещере мира поддержать жизни беспомощное утверждение
И отстоять своё право быть и любить.
Должна быть изменена жёсткая экономика Природы;
Освобождённая, она должна победить эти связи прошлого,
Исчерпав старый счёт страдания,
Вычеркнуть из Времени длинный составной долг души
И тяжёлые рабства у Кармических Богов,
Медленную месть неумолимого Закона
И глубокую необходимость универсальной боли,
И трудную жертву, и трагическое последствие.
Сквозь безвременный барьер она прорваться должна,
Пронизать её мыслящими глубинами чудовищную тишину Пустоты,
Посмотреть в одинокие глаза бессмертной Смерти
И своим обнажённым духом измерить ночь Бесконечности.
Великий и скорбный момент теперь был близок.
Как отправленный батальон марширует к его року,
Последние долгие дни шагали тяжёлой поступью,
Долго, но слишком скоро проходили, слишком скоро конец.
Один среди множества любимых лиц,
Осознающий среди неведения счастливых сердец,
Её бронированный дух на часах нёс вахту,
Прислушиваясь к предсказанному ужасному шагу
В закрытой красоте нечеловеческих дебрей.
Боец в молчащих ужасных списках,
Миру неизвестная, для мира она стояла:
Нет помощника, [лишь] Сила внутри спасала её;
Не было свидетеля с земными глазами;
[Только] Боги выше и одинокая Природа ниже
Были наблюдателями этой могущественной борьбы.
Вокруг неё были строгие указывающие в небо холмы,
И зелёные шелестящие широкие глубоко задумавшиеся леса,
Постоянно бормочущие в их приглушённом очаровании.
Плотная великолепная цветная озабоченная самой собой жизнь,
Драпированная в яркую изумрудную монотонность листвы
И усаженная пёстрыми солнечными бликами и блаженными цветами,
Окружала уединённую сцену её судьбы.
Там она возросла до высот её духа:
Гений титанического молчания,
Погрузивший её душу в своё широкое одиночество,
Показал ей её существа обнажённую реальность
И совместил её саму с её окружением.
Его одиночество возвеличило её человеческие часы
С фоном из вечного и уникального.
Сила нетребовательной прямой необходимости
Уменьшила тяжёлый каркас человеческих дней
И их обременяющую массу внешних потребностей
До первой тонкой прослойки из простых животных желаний,
А могучая дикость примитивной земли
И задумчивое множество терпеливых деревьев
И размышляющий сапфирный отдых неба
И торжественная масса медленно идущих месяцев
Оставались в её глубокой комнате мысли и Бога.
Так миновал сияющий пролог её драмы.
Место для шага вечности на земле,
Установленное в монастырской жажде лесов
И наблюдаемое стремлением вершин,
Появилось благодаря золотистому открытию во Времени,
Где тишина, слушая, чувствует не произнесённое слово,
А часы забывают прийти к горю и переменам.
Здесь с внезапностью божественного появления,
Повторяя чудо первого нисхождения,
Изменяя в экстаз унылое земное окружение,
Любовь пришла к ней, скрывая свою тень - Смерть.
Прекрасно мог он найти в ней его совершенный храм.
С тех пор начался рост земного существа в небесную высь,
На протяжении всех длительных испытаний расы
Никогда столь редкое создание не выносило его луч,
Этот пылающий тест божественности в наших частях,
Молнию с высот в нашу бездну.
Всё в ней указывало на более благородный вид.
Близкий широте земли, сокровенно близкий небесам,
Возвышенный и быстрый, её юный далеко-видящий дух
Путешествовал по мирам великолепия и спокойствия,
Перелетал путями Мысли к нерождённым вещам.
Горячей была её самоуравновешенная не спотыкающаяся воля;
Её разум, море белой искренности,
Страстный в потоке, не имел ни одной мутной волны.
Как в мистическом и динамическом танце,
Жрица безупречных экстазов,
Вдохновляемая и ведомая с небосвода откровений Истины,
Двигалась в некой пророческой пещере богов,
Сердце тишины в руках радости,
Населённое богатыми творческими биениями,
Тело, подобное притче рассвета,
Что казалось нишей для скрытого божества
Или золотой дверью храма[, ведущей] к вещам запредельным.
Бессмертные ритмы качались в её рождённых временем шагах;
Её взгляд, её улыбка пробуждали небесное чувство
Даже в земном материале, а их интенсивный восторг
Изливал божественную красоту на человеческие жизни.
Широкая самоотдача была её врождённым действием;
Великодушие, как у моря или у неба,
Окутывало величием всё, что происходило,
И приносило ощущение, как от более великого мира:
Её доброжелательная забота была сладким умеренным солнцем,
Её высокая страсть - уравновешивающей голубые небеса.
Как может душа лететь, как преследуемая птица,
Вырвавшись с утомлёнными крыльями из мира штормов,
И достичь покоя, будто возле материнской груди,
В гавани безопасности и лучезарного мягкого отдыха,
Так можно было испить жизни в потоках медового огня,
Восстановить утраченную привычку к счастью,
Почувствовать славную атмосферу её яркой природы
И радостно расположиться в её сердечности и правлении красок.
Глубина сострадания, успокоенное святилище,
Её внутренняя помощь открывала врата на небесах;
Любовь в ней была шире вселенной,
Весь мир мог найти убежище в её единственном сердце.
Огромное неудовлетворённое божество могло жить там:
Свободное от тюремного воздуха карликового 'я',
Её настроение могло затаить его сублимированное дыхание
Духовного, что может сделать все вещи божественными.
Поскольку даже её глубины были тайнами света.
Она была сразу и молчанием, и словом,
Континент самораспространяющегося мира,
Океан непоколебимого девственного огня;
Сила, тишина богов принадлежали ей.
В ней он нашёл необъятность, подобную его собственной,
Свой высокий тёплый тонкий эфир он вновь нашёл
И двигался в ней, как в его естественном доме.
В ней он встретил его собственную вечность.

До сего времени никакая скорбная линия не прерывала этот луч.
На хрупкой груди этой ненадёжной земли,
С тех пор как её сферический взгляд в его закреплённом дыханием доме
Открылся в симпатии более счастливым звёздам,
Где жизнь не подвержена печальным переменам
И помнит красоту, которую крышки, утверждённые смертью, заслоняют,
И очаровывает в этом мире хрупких форм,
Несомых на полотнах холста мерцающего Времени,
Безнаказанность нерождённых Могуществ принадлежала ей.
Хотя она склонилась, чтобы нести человеческий груз,
Её походка ещё сохраняла мерки богов.
Дыхание земли было неспособно замутить это алмазное стекло:
Не покрытое пылью нашей смертной атмосферы,
Оно ещё отражало духовную радость небес.
Они почти видели того, кто жил внутри её света,
Её приятеля в вечных сферах,
Спускавшегося из его недосягаемых царств
В её привлекающий светящийся след пришествия,
Огненно-белую птицу-дракона нескончаемого блаженства,
Парящую с огненными крыльями над её днями:
Спокойный щит небес охранял несущее миссию дитя.
Пылающая орбита была её ранним выражением,
Годы, что прошли, подобные золотому одеянию богов;
Её юность сидела воцарившейся в тихом счастье.
Но радость не может длиться без конца:
Есть темнота в земных вещах,
Что не сможет долго выносить слишком радостную ноту.
Над ней тоже притаилась неизбежная Рука:
Вооружённое Бессмертие рождается в ловушке Времени.
Некто имел дело с ней, кто встречает обременённое величие.
Назначающий испытания и путь,
Тот, кто выбирает в этом холокосте души
Смерть, падение и горе как стимулы для духа,
Сомнительная божественность с его факелом боли
Освещает пропасть незавершённого мира
И вызывает её, чтобы заполнить её обширной самостью бездну.
Величественный и безжалостный с его спокойным взглядом,
Возвышающий ужасную стратегию Вечности,
Он соизмерил трудность с могуществом
И вырыл пропасть, более глубокую, которую все должны пересечь.
Напав на её самые божественные элементы,
Он сделал её сердце родственным борющемуся человеческому сердцу 
И направил её силу на её назначенную дорогу. 
Для этого она приняла смертное дыхание;
Сразиться с Тенью она пришла 
И должна столкнуться с загадкой рождения человека
И с краткой борьбой жизни в немой ночи Материи.
Терпеть ли Невежество и смерть
Или прорубить пути Бессмертия,
Выиграть или проиграть богоподобную игру для человека, -
Сам выбор её души выпал в игре с Судьбой.
Но она не была рождена подчиняться и страдать;
Вести, освобождать было её славной долей.
Здесь не было ткани земных дел,
Пригодной для ежедневного использования занятыми беззаботными Силами.
Образ, трепещущий на экране Судьбы,
Полуоживляемый для мимолётного показа
Или потерпевший крушение в океане Желания,
Брошенный в вихри в безжалостном спорте
И разбросанный вдоль пучин Обстоятельств,
Существо, рождённое, чтобы согнуться под ярмом,
Движимое имущество и игрушка богов Времени,
Или ещё одна пешка, что приходит, предназначенная выдвинуться
На один медленный шаг вперёд на неизмеримой доске
В шахматной игре земной души с Роком, -
Такова человеческая фигура, нарисованная Временем.
Сознательный остов был здесь, саморождённая Сила.
В этой загадке сумерек Бога,
В этом медленном и странном нелёгком компромиссе
Ограниченной Природы с безграничной Душой,
Где все обречены двигаться между упорядоченной Возможностью
И беззаботной слепой Необходимостью,
Слишком высокий духовный огонь не рискует сверкать.
Если однажды он встретит интенсивное изначальное Пламя,
Ответное прикасание может разрушить все [обще]принятые измерения,
И земля утонет под тяжестью Бесконечного.
Тюрьмой является этот огромный материальный мир:
Поперёк каждого пути стоит вооружённый каменноглазый Закон,
У каждых ворот шагают огромные смутные часовые.
Серый трибунал Невежества,
Инквизиция жрецов Ночи
В суде заседают над душой, ищущей приключений,
А двойные скрижали и кармическая Норма
Удерживают в нас Бога и Титана.
Боль с её плёткой, радость с серебряной взяткой
Сторожат окружающую Колесо неподвижность.
Узы налагаются на ум, взобравшийся [слишком] высоко,
Печать на слишком большое широко открытое сердце;
Смерть останавливает путешествующего искателя, Жизнь.
Поэтому трон Несознания в безопасности,
Пока медлительные витки эонов проходят,
И Животное пасётся за священным забором,
А золотой Ястреб больше не может пересечь небеса.
Но одна [она] встала и зажгла беспредельное пламя.
Обвиняемая тёмной Силой, ненавидящей всякое блаженство,
На страшном суде, где жизнь должна заплатить за радость,
Приговорённая механическим судьёй
К мучительному наказанию из человеческой надежды,
Она не склонила голову перед строгим указом,
Не обнажила её беспомощное сердце перед ударом судьбы.
Так склоняется и должна повиноваться застывшим уставам прошлого
Безоговорочно признающая низших богов
Воля в человеке, рождённая умом.
В ней же сверхчеловек посадил его семя.
Не в силах сложить его мечты могучие крылья,
Её дух отказался держаться за общую почву,
Или, найдя все золотые смыслы жизни разграбленными,
Смешиваться с землей, исключённой из звёздного списка,
Или гасить чёрным отчаянием Богом данный свет.
Привычное к вечному и истинному,
Её существо, сознающее божественный источник,
Не просило из-за смертной бренности облегчения боли,
Не исцеляемой в случае неудачи сделки или компромисса.
Работу она должна была сделать, слово произнести:
Написать неоконченную историю её души
В мыслях и действиях, запечатлённых в книге Природы,
Она не согласилась закрыть сияющую страницу,
Отменить её партнёрство с вечностью
Или поставить подпись слабовольного согласия
В грубом балансе мирового обмена.
Сила в ней, что трудилась с тех пор, как была создана земля,
Осуществляющая в жизни великий мировой план,
Преследующая после смерти бессмертные цели,
Отказалась принять бесплодную роль разочарования,
Потерять смысл своего рождения во Времени,
Повиноваться правлению случайного факта
Или предать на волю Случая свою высокую судьбу.
В её собственном существе она нашла её высокое прибежище;
Она состязалась с железным законом по её суверенному праву:
Одинокая её воля противостояла космическому правилу.
Это величие поднялось, чтобы остановить колёса Рока.
При стуке Невидимого в её скрытые врата
Её сила, возросшая от касания озарения,
Пробудилась от сна в углублении её сердца.
Оно вынесло удар Того, Кто убивает и спасает.
Став на пути ужасного марша, который ни один взгляд не может видеть,
Запрещая его ужасный маршрут, который никакая воля не может изменить,
Она столкнулась с локомотивами Вселенной;
Сердце встало на пути движущихся колёс:
Эти гигантские работы перед разумом остановились,
А строгие условности встретили пламя души.
Внезапно был найден магический рычаг,
Что движется вневременной волей скрытого Невыразимого:
Молитва, действие мастера, царственная идея
Могут связать силу человека с трансцендентной Силой.
Тогда чудо становится всеобщим правилом,
Одно могущественное действие может изменить ход вещей;
Одинокая мысль становится всемогущей.
Всё теперь выглядит массивной машинерией Природы;
Бесконечное рабство у материального правления
И жёсткая цепь долгого детерминизма,
Её твёрдые и неизменные привычки, подражающие Закону,
Её империя несознательного ловкого механизма,
Аннулировавшая притязание человека на свободную человеческую волю.
Он тоже машина среди машин;
Поршневой мозг выкачивает формы мысли,
Бьющееся сердце выстригает режимы для эмоций;
Бесчувственная энергия фабрикует душу.
Или фигура мира открывает знаки
Связанного Шанса, повторяющего её старые шаги
По кругу внутри сдерживающих столбов Материи.
Случайный ряд абсурдных событий,
Которым разум придаёт иллюзорный смысл, тоже здесь,
Или инстинктивный поиск эмпирической Жизни,
Или колоссальная работа огромного невежественного ума.
Но приходит мудрость, и видение растёт внутри:
Тогда инструмент Природы коронует себя её королем;
Он чувствует своё свидетельство себя и сознательную силу;
Его душа отступает назад и видит Верховный Свет.
Бог стоит за грубой машиной.
Эта истина ворвалась в триумфе огня;
Победа была достигнута для Бога в человеке,
Божество открыло Его скрытый лик.
Великая Матерь Мира в ней возникла теперь:
Живой выбор полностью изменил холодный мёртвый поворот судьбы,
Утвердил поступь духа на Обстоятельствах,
Оттеснил бессмысленное ужасное вращающееся Колесо
И остановил немой марш Необходимости.
Пламенный воин с вечных вершин,
Уполномоченный взломать дверь, отрицаемую и закрытую,
Сорвал с лика Смерти её немой абсолют
И разорвал пределы сознания и Времени.

исправлено 10.11.2022