Толян летел впереди. Сзади, уступом влево, двигался аппарат Мишки. Земля была в сорока километров ниже. Мерно шелестели гравитаторы, каждые несколько секунд вспыхивал индикатор на приборной панели: радиоизлучение шло вниз, конусом. Сорок пять градусов вперед, столько же назад и по правую и левую сторону от курса движения.
Толян, почему-то вспомнил уроки геометрии: поскольку его летательный аппарат был на высоте в сорок километров, значит, направленная вниз волна излучения высвечивала такой огромный кусок поверхности, диаметром в восемьдесят километров. К сожалению, чего-то бОльшего, чем теорема Пифагора, в его памяти не было. Хотя он чётко помнил, как они, на уроках у Марии Леонтьевны, всё-таки высчитывали площадь нижней поверхности конуса, его объем, длину грани. Учила Мария Леоньевна туго. Тем более, она была классной руководительницей. Такая вся объемная, она целеустремленно плыла по школьным коридорам. И не дай бог ее чем-то рассердить - все хулиганы стремительно исчезали и шухерились, уходя из ее зоны видимости.
Их физичка, которая едва-едва имела четверть от Марии Леонтьевны, София Моисеевна, хрупкая и невысокая хенщина, им говорила, что на такой высоте, самолеты не летают. Она рассказывала им о свойствах земной атмосферы, и что воздуха на такой высоте, почти нет. Нечем опереться самолетному крылу, нечего забрасывать в авиационный двигатель, чтобы сгореть там с керосином... Её спокойный, чуть грассирующий голос сообщал им, что на такой высоте летают только ракеты. Как оказалось, еще и Мишка с Толяном... А началось всё днем ранее.
Раннее утро в деревне - Толян твердо считал Сиверское отстойной деревней, с ее отстойными деревянными домиками, началось с того, что очень рано, св семь утра, прибежал Мишка и давай ломиться в его комнатку, на чердаке домика.
Родители Толяна имели какое-то отношение к руководству детского садика. Сам Толян, в свои четырнадцать лет, даже не задумывался, какое именно. Но! Садик, на всё лето, выезжал, по старинному питерскому обычаю, в деревню. Где-то с начала июня и числа до двадцатого, уже августа. Родители Толяна, оба, работали. Отпуск летом был, для них маловероятен. Оставлять уже взрослого шалопая в совей маленькой квартирке, представлялось им трагедией. В пионерский лагерь, да еще несколько раз за лето, не хотел ехать уже сам Толян. Вот и пристроили его родители, на лето, в СИверскую, вместе с садиком.
Лето виделось безнадежно скучным. Он, вроде как, никому не подчинялся, из персонала садика. Его кормили, было место для ночевки.Остальное - вольному воля! Тем не менее, если что, он был обязан информировать, куда, зачем и для чего. Да, посещение самой станции - железно запрещалось. И даже бегать где-то поблизости от маленького станционного рынка, и нескольких маленьких магазинчиков рядом - было под запретом.
Толяну было вменено в обязанность не только информировать воспиталку старшей группы о своих перемещениях, но и оказывать посильную помощь. Если группа, например, выходила на ближайшую опушку леса... Поскольку шустрые детсадовцы были такими ... шустрые. Нянечка и воспитательница, вдвоем, уследить за двумя десятками детишек, естественно, были не в состоянии. Особенно - в так называемом лесу.
В так называемом, потому как далеко от края, они никогда не заходили. Едва начинала шуршаят под ногами упавшая хвоя лесной подстилки, как группа останавливалась. Обычно детей собирали в тесный кружок, и воспитательница довольно зычным голосом, начинала читать сказки. Пострашнее. Баба Яга уже сажала Василька на противень, или страшные гуси-лебеди ловили неслуха и несли его на расправу.
Толяна всегда удивляло, насколько тогда сжимался круг несмышленышей. А ведь большинству из них, осенью, в школу! И чего такого страшного, в этих сказках? Но педагогический прием, отработанный более, чем десятилетным опытом Валентины Владимировны, работал всегда. И сказки из толстой, слегка затрепанной книги, всегда оказывали своё, безусловно магическое, действие. Даже сам Толян, иногда, заслушивался.