Аннотация: Кажется, это черновик, а сам рассказ играл когда-то на ФД
Ох, помру я когда-нибудь на этих ступеньках. Уж больно крутые, вниз ещё ничего, а вверх - тридцать восемь штук, не для моих лет. Никитке-то хоть бы хрен, вон, скачет, что твой горный козёл. Всё, если сейчас ничего серьёзного, тогда ещё неделя, может две, и надо выбираться из убежища. Уже март, холодов, даст бог, не случится, а дел наверху невпроворот. Вот дожди закончатся, заразу смоет - и наверх. Так, ещё бы на пост взобраться, эти ступеньки я давно не пересчитывал. Восемнадцать.
- Сашка, ну, чего тут у тебя?
- Так, стреляют гады! Я глянуть пошёл, мне показалось, там, будто дымок...
- Твою дивизию! Нормально, по порядку рассказать можешь?
- Ага... гхм... Так точно! Антон Макарыч, около часа назад я заметил дым рядом со школой, оставил здесь Никиту, а сам решил посмотреть. Пошёл в обход площадки, вдоль гаражей. До школы не дошёл метров двести, когда меня обстреляли. Короткими очередями из автомата, откуда-то справа, точно не заметил. Патронов десять выпустили. Я за камнями спрятался и уполз. Опять в обход, минут за сорок добрался сюда.
- Что у тебя с рукой?
- Не, это я об арматурину разодрал. Ерунда, всё нормально.
- А чего оба без респираторов? Давно у Татьяны в лазарете не валялись? Так ей не до вас. Пока Катя не родит, так и знайте - я всем болеть запретил.
- Антон Макарыч, так ведь весна же, - Сашка засопел и прикрыл глаза смешными блондинистыми ресницами. - Я носом чую - воздух чистый. А вы сами тоже...
- Я сам уже всем, даже тем, чего не бывает, переболел. Мне не страшно. Никита, теперь ты. Куда смотрел и что видел?
- Дым был, кажется из трансформаторной. Летом мы крышу сделали, вот они и сидят там, костёр жгут, греются. Может нашу крышу и жгут. Жгли, сейчас погасили.
- Когда этот разведчик фигов ходил под пули, что видел?
- Ничего, Антон Макарыч. Он же сразу в коллектор спрыгнул, а как вылез, я не заметил, и откуда стреляли, тоже не было видно.
- А ну, дай-ка бинокль, - трансформаторная стояла на месте, и остатки стен первого этажа школы были там, где им и положено. Никакого движения. Я поводил вооружённым глазом по сторонам и на какое-то мгновение весь из себя напрягся и обеспокоился. С окраины к нам приближалась пока ещё крошечная человеческая фигурка. Не особо прячась, но, будто бы невзначай, стараясь держаться в тени всего, что может давать тень.
Как можно узнать человека в противогазе и в накидке? По походке? По росту? Эту личность я определил по приметному карабину и мешку. Мешок был невелик и Жора нёс его в руке, а не на плече. Он никогда и ничего не носил на плечах. Жора Сергеевич, как бы сказать? Он занимается чем-то вроде прикладной географии. Нет, не разведкой. Разведчики - те обычно в тылу врага и всякое такое. Пионер? Тоже не то, этому пионеру, ещё до того как, шестой десяток пошёл. Путешественник - короче. Очень непростое занятие в наше время.
В наше время... Вот ведь какая штука, никто не говорит: "до войны, после катастрофы, перед концом света". Мнёмся, выкручиваемся: "раньше, в наше время, перед тем, после этого". Может быть дело в том, что войну никто и не видел, не успел. Был какой-то мир, худой или хороший, потом за несколько минут его не стало. И там, где его не стало, оказались мы.
Мы с Сашкой встретили его в просторной "прихожей", получившейся из подземной парковки. Жора стащил комбинезон и вместе с прочим барахлом бросил в ящик у порога.
- Дядь Жора, да, не пихайте вы его туда, давайте отнесу постирать. - Откуда взялась Наташка? Чего ей здесь надо? Вот же любопытная Варвара! Или нет, она сюда за Сашкой прибежала. Дело-то молодое, только зря, у парня, вон, скоро сын родится, или дочка. Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не дай бог... Сейчас и не скажет никто заранее, тут вам не раньше. Никаких УЗИ и женских консультаций.
- Спасибо Натка! А как же мне с тобой рассчитаться за стирку? Разве только кого другого попросить, кого-нибудь помоложе. - Жора подмигнул всем сразу, а Наташка фыркнула, и вместе с неопрятным тюком удалилась с видом оскорбленной герцогини.
- Жорочка, вот, что ты думаешь, у меня тут без тебя некому бабскую дисциплину разлагать?
- Бабская дисциплина... хе-хе, ох, Антоша, а говоришь - шуток не понимаешь. Ну, поведай мне тогда, по какому поводу салют, или это ты серьёзно? - Он не мог повести бровями, голова у Жоры Сергеевича напрочь лишена всякой растительности, зато имеет невероятное количество выразительных и красноречивых морщин. - Чего молчишь? Не знаешь?
- Вон, на пост поднимись, очевидца попытай, - я покосился на лестницу, - ладно, расскажу. Тут и рассказывать нечего. Сашка, сходи за Егором, и Карасика позови. Пусть оружие возьмут и сюда. Давай автомат, я пока здесь посижу.
Парнишка невесело поглядел на две старые перечницы, кивнул и скрылся в тёмном проёме коридора. Я устроился на ящике, проверил рожок, снял крышку. Хороший автомат, не расхлябанный, и вычищен хорошо. Не забыл Сашка армейку. Жора усмехнулся.
- Тебе карабин дать, или так поверишь, что я не стрелял?
- Иди ты...
- Не пойду, я только пришёл. Расскажи-ка мне лучше Антоша, что тут твои наблюдатели наблюли.
- Расскажу, расскажу, только давай сразу договоримся: ты туда не пойдёшь. Лучше здесь у входа посмотри пока. Мне спокойнее будет.
- Ладно, раз тебе спокойнее, да и ноги болят.
* * *
- Ну, чего там? Ушли, что ли? - Я уже был не на иголках, а вот на таких здоровенных гвоздях.
- Никто не ушёл, - Егор помотал косматой как у оборотня головой. - Такое дело. Восемь человек, все без сознания, и поганка сонная на полу валяется. То ли им подбросили, то ли там выросла, а кто-то из них наступил. Эти все в военной форме. На рукавах - нашивки "Специальная спасательная группа Юго-Восточный округ". Вооружены хорошо: автоматы, ручной пулемет, два гранатомета. Вот такие спасатели. Я пока ничего не трогал, пусть проветрится часок.
Вот как. Сонная поганка значит. Это гриб такой, в закрытых местах попадается, в канализации, например. Пока растет - ничего. А высохнет, перезимует в сухом месте, получается опасная штука. Не дай бог раздавить. Даже чуть надломишь - хлопает как воздушный шарик. Если споры на кожу попали, через час человек отключается. На слизистую - минут через десять, а вдохнуть - три минуты, не больше. Если не уколоть антидот - максимум через сутки, летальный исход.
- Ладно, Егорка, тогда организуй народ на это дело. В смысле, сюда их принести. Что там? Носилки, и если чего ещё понадобится по медицинской части, у Наташки спросите, Татьяну не отвлекайте. И в школе вокруг смотрите, может, кто от группы отбился, или мало ли.
- Само собой, Антон Макарыч. Мы уже глянули - никого. Только их следы.
- Егор развернулся и зашагал к лестнице. - Я всегда поражался, как неуклюже топает кирзовыми сапогами этот девяностокилограммовый детина, и при этом, ни звука не услышишь. Хорошо. Очень надеюсь, что хорошо. На Егора можно надеяться.
Спасатели значит. Далековато было, а то Сашку, как пить дать, спасли бы. Все наши, хоть какое-то время, надеялись на помощь, на приход спасателей, или еще на какое-нибудь чудо. Я лично неделю или две их ждал, потом как-то не до того стало.
- Никита, иди сюда. Давай-ка, расскажи, как все было.
- Так, я не знаю, как было. Егор сказал, чтобы мы не высовывались, и смотрели по сторонам. Типа он Чингачгук, а мы лохи бледнолицые. Антон Макарыч, а Чингачгук - это кто?
- Это охотник такой, а еще он змей. Тьфу, на тебя, Никита! Не парь меня! Рассказывай!
- Так ничего и не было. Что рассказывать? Мы в школе и сидели. Он часа через полтора вернулся, говорит: в трансформаторной люди. Поганкой траванулись.
Закурить бы! Три года уже будет, как не курю, а иногда так хочется, аж руки дрожат. Вроде и расслабляться некогда, и все время какая-нибудь чехарда и небывальщина, то осы размером с воробья, то вообще, хрен поймешь какие отродья, откуда-то лезут, то чертополохом фиолетовым всё вокруг зарастет, то кислота с неба дождем льется. Но оно, вроде как, без злого умысла, к этому всему приспособиться можно. Стрельба - другое дело. Последний раз с бандой мародеров в двадцать четвертом схлестнулись. Одного уложить пришлось, а еще четверо сдались. Вон Никитка с ними был. Тоже мне бандиты! Одичавшие и оголодавшие ребятишки. Значит, уже год как без стрельбы обходимся. Зверье не в счет.
А тут гляди-ка - спасатели! А ведь никакой Жора не путешественник, он и есть самый настоящий спасатель. К нам, вон, сколько народу вывел из самых гиблых мест. Говорят, там до сих пор, не то чтобы жить, умереть по-человечески нельзя. Больше него, вот так же, вытащил только капитан Рябцев. Его группа пришла в двадцать втором - он и семнадцать пацанов срочников. Недалеко от города, это если по тем ещё меркам, был объект - производственная площадка, подземное хранилище и железнодорожная ветка. Когда всё случилось, радиосвязь на несколько месяцев накрылась большим локатором. В атмосфере, ионосфере и прочих сферах такое творилось. Потом, вроде как, дозвонились до начальства, и через какое-то время на вертолете прилетели спасатели. И забрали... Забрали два изделия из хранилища, две боеголовки значит. А люди, все, сколько было, остались. Вертолет, видишь как, гонять дорого. Пока дошли, две трети личного состава потеряли. Капитан прожил у нас два дня и тоже умер. Так что, мне с ним и познакомиться не удалось, не приходил он в сознание. А как дело было, мне Сашка рассказал.
Нет, конечно, теперь-то полегче стало. Хотя бы потому, что вечером не задаешь себе вопрос: проснешься ли завтра, и стоит ли вообще просыпаться? И человеческая жизнь стала цениться дороже. Наверное, даже дороже чем до... до войны! Потому что погибли почти все. И нельзя допустить, чтобы все...
* * *
- Здесь кладите. И Татьяне пока про них чтоб ни звука. Сами разберёмся. Сашка, тебя в первую очередь касается.
- Да чего я-то?
- Вон, уже нашёл повод к ней смотаться, - я кивнул на перевязанную правую руку.
- Антон Макарыч, это я сам, так, на всякий случай, а то кровит и кровит.
Парни в пятнистых комбезах, двое усатых, один отчётливо рыжий. Какие у них глаза, как говорят, о чём думают, вообще, какие они? Смотри-ка, эти восемь человек - только о них я ничего и не знаю. Со всеми остальными жителями округи, пожалуй, знаком. И знаком намного ближе, чем раньше, с большинством тех, кто был в контактах на мобильнике.
Кто из этих стрелял в Сашку? Куда они шли? Был ли у них шанс вернуться к своим? Всё потом. Сейчас спасателей надо было спасать.
Аптечка хранится тут же, у входа. Да что ж такое, бардак развели, ничего не найдёшь!
- Никита, ты в коробке рылся? Всё перевернул, а?
- Нет, мне зачем? Это Сашка, говорит: "рука болит, перевяжу на всякий пожарный".
- Ты от поганок средство не брал? А, всё, вот оно. - Я покрутил в руках коричневый пузырёк.
Из чего Татьяна делает эту вонючую мерзость, теоретически я знаю, но сам процесс... Варит она его, возгоняет, или ещё как синтезирует? Надо бы к ней в помощники кого-то потолковее определить. А то вот, она занята, и кто этих пришельцев посмотрит. Ладно. Уколы им сделать - невелика премудрость. Я открутил пробку и понюхал её. Не так уж и отвратительно.
- Так, мальчики, девочки! Чего тут все собрались? Успеете, познакомитесь ещё. Карасик, а почему у нас в прихожей нет веника? Я бы сейчас этим веником всех бы вас разогнал! - Я присел на ящик. Надо здесь скамейку организовать, потом, осенью.
Ну, с поганкой понятно. Жора мне считай, признался, когда сразу согласился вход посторожить, и не лезть в пекло. Вот кто настоящий Большой Змей. Скорее всего, тоже на дымок заглянул. Кстати, очень в его духе: сам проблему обнаружил, сам её решил и вроде как в стороне остался. Ни Сашка, ни Егор не смогли бы так аккуратно сработать. Может у Егора и могло получиться, но без прямого приказа, он таких фокусов показывать не станет. Только вот это, ещё не всё.
- Саня, что-то я сегодня перенервничал, и спину ломит. Давай, уколи их ты, чтобы мне не наклоняться.
- Антон Макарыч, а-а, у меня же рука...
- А если я уколю, тебе что, легче будет? Давай сюда настоящий антидот! Вот кто ты после этого, дурак, или сволочь? Я-то знаю, что дурак. И как тебе дураку объяснить, что у нас, у всех осталась последняя надежда. Надежда на себя, на каждого из нас. Надежда на людей, которые перестанут быть идиотами.
- Так вот же он, у вас в руке. - Сашка обалдело уставился на меня настежь открытыми голубыми глазами.- Я... что не так?
- Вот оно как! Да, дела... А не врёшь? Хм, получается, что я перед тобой извиниться должен? Извинюсь, обязательно. Ты, Саня, давай, пока посторожи наших пациентов, а я скоро. И про пузырёк этот, будь он неладен, помалкивай.
- Хорошо, Антон Макарыч, а что с пузырьком?
- Ничего, совсем ничего. Запомнил? Так всем и говори, то есть, вообще не болтай.
Пока ничегошеньки не понятно. Сходить к Татьяне? Без неё - никак.
Попутно для меня сделалось небольшое открытие: оказывается, когда спускаешься по лестнице, можно думать, или даже размышлять, а когда поднимаешься - нет. Вот я и думал, думал о Тане.
За культ её личности я бы проголосовал, не задумываясь, случись у нас такие демократические выборы. В самом деле, как не молиться на врача, который не разводит руками, а продолжает лечить без МРТ и антибиотиков. А и не была бы врачом, всё равно проголосовал бы.
- Танечка, не ругай старика, на пять минут тебя отвлеку. Очень важно.
- Да, Антон Макарыч, - кажется, так внимательно кроме неё тебя никто не выслушает, и уж точно никто не поймёт, о чём бы ни шла речь.
- Тебе новости про спасателей сороки наши на хвостах принесли, небось?
- Да, слышала уже. Я хотела прибежать, да у Катерины...
- Ты оставляй все эти ваши женские и врачебные тайны при себе, если хочешь. Расскажи мне так, в двух словах, без подробностей.
- Если в двух словах, то роды начнутся в любую минуту. Плод крупный, а рожает в первый раз. Я боюсь что-то говорить наперёд. Не из-за суеверий. Я действительно боюсь и за Катю и за малыша.
- Всё, постараюсь больше не мешать тебе, да не знаю, получится ли. Посмотри у себя антидот от поганок, а то наш в аптечке, видишь какая штука, испортился.
- Как испортился?
- Длинная история, то есть, получиться может длинная. Я тебе потом все подробно перескажу. Сейчас просто посмотри у себя на полках, где он там хранится.
Таня всего секунду постояла в задумчивости, встряхнула светлым хвостиком волос и отвернулась к шкафу.
- Антон Макарыч, ничего не понимаю! Вот на этом месте стоял, а сейчас нету. Ерунда какая-то. А у вас он тоже так 'испортился'?
- Нет, по-другому. На-ка вот, посмотри. - Я протянул давешний флакончик, из-за которого, стыдно вспомнить, как распекал Сашку. - Можешь сказать, чего там налито? И если это уколоть живому человеку, что с ним будет, а?
- Но я только предположить могу.
- Так, предположи, я-то и этого не могу.
- Мне кажется, это обычная вода. Пузырёк не помыли, поэтому и запах сохранился, а так - вода. Похоже на воду... - Таня неуверенно и как-то беспомощно пожала плечами. - Антон Макарыч, новый препарат только через сутки будет готов.
- Погоди, это отдельный вопрос. От воды ни вреда, ни пользы не будет? Выходит, - я уже закрутил крышку и спрятал в карман флакончик, и по карману пришлось похлопать. - Так, напрямую, этим убивать никого не собирались? Правильно?
Таня кивнула, но на её лице отразилось такое отчаянье, что я испугался, и судорожно смахнул все свои логические построения в мусорное ведро, оставил только один аргумент.
- Главное твой антидот не вылили, а забрали. Если постараться, он обязательно найдётся. А если вдруг не найдётся, что ты говоришь? Через сутки? А этим горе-спасателям как-то до этого времени помочь дотянуть можно?
- Я попробую поддержать, но часто реакция на токсин индивидуальна, а их восемь человек. Вряд ли справлюсь. И Катя, я никак не могу её оставить...
- Вот и хорошо, вот и не оставляй, найдётся пропажа. Поищем, и найдётся - я взял Танину руку и погладил тонкие пальцы. Это всегда помогает успокоить, внушить уверенность... Хотя себе можно было бы и не врать. Мне самому надо было успокоиться, и хотелось к ней прикоснуться. - Танечка, ты - святая. Мне всю жизнь женщины говорили, что я страшный зануда. Только ты и терпишь меня. Пойду я, не переживай, всё устроится. А если кто будет спрашивать, скажи, что бутылочку с антидотом я забрал, вот сейчас, только что и забрал. Договорились?
Таня кивнула, и даже чуть-чуть улыбнулась мне. Вот и хорошо, я тоже улыбнулся и поковылял наверх.
Времени нет. По опыту знаю, часа два, ну, три ещё, не больше. Потом всё - спекутся ребятки. Гада вычислить не так уж и сложно, подумать только немножечко надо, и поймаю паршивца. Я один раз уже почти поймал, хе-хе. Главное пропажу найти. А ведь я уже и пообещал, что найду.
* * *
- Антон Макарыч, у них температура никак не падает, - Натка наклонилась над потемневшим лицом рыжего парня в камуфляже.
- Ну, не падает, - я сидел рядом с Сашкой и наблюдал, как он методично перебирает, разряжает и чистит оружие гостей.
- Долго уже, и в себя не приходят.
- Я когда отравился, тоже долго глаза не открывал. Проспал часов двадцать, - я зевнул, как бы вспоминая не слишком приятное приключение. - Вон, потом эти обормоты ещё болтали, как ловко Макарыч себе выходной устроил. - Я кивнул на бывшего подозреваемого. Хотя никакого и не бывшего пока. Хлопать ресницами у него здорово получается. Вот, пожалуйста, опять.
Кхе, а что, может он и виноват.
- А когда вы уколы-то сделали? Что-то не так с этими ребятами. Их бы Татьяне показать. Может я сбегаю, позову её? - Тревоги в Наташкином голосе хватило бы на весь экипаж машины скорой помощи.
- Как принесли, так и сделали, чего ты шум подымаешь? - Я оторвался, наконец, от созерцания железа и взглянул на паникёршу. - Я те позову! Мне сколько раз повторять надо, чтоб врача отвлекать не смели, до тех пор, пока Катерина не разродится? Только что самому пришлось к Татьяне спуститься, предупредить, чтоб не вздумала здесь появляться.
- Так не действуют же ваши уколы, видно же!
- М-м, не действуют? Да... уже должны были подействовать, - я слегка смягчился, но тут же снова постепенно начал набирать обороты. - Может лекарство старое, срок годности, он же у всего когда-то кончается. Вот даже и у меня, например. Ты, Натаха, тогда давай, сбегай в лазарет, и принеси оттуда. И ещё раз тебе говорю: Татьяну не трогай! Мне эти красавцы никем не приходятся. Люди и люди, жалко конечно, но ещё не известно, зачем они сюда со всем этим арсеналом пожаловали. Короче - подождут, если смогут дождаться. Когда я буду уверен, что с нашими всё в порядке, тогда и до этих очередь дойдёт. Да не стой ты на месте! Если поняла, скажи, что поняла и иди, а то я долго тебе ещё могу разницу между 'нашими' и 'чужими' объяснять.
- Давай скорее, твоя правда - плохи они совсем. Принесла что ли? Ну? Тебя только за смертью посылать. - Вот же ёж тебе в жерло! Что-то я совсем заигрался, за словами-то следить надо. Девчонка споткнулась на ровном месте и чуть не уронила флакончик. Трудно было сдержаться и не выхватить его из Наташкиных рук.
Открытую бутылочку нюхать не было никакой необходимости. В смысле к носу подносить необязательно. Оно самое.
- Саня, на, возьми, сделай уколы. Извини за грубость, мне начихать, что у тебя с рукой.
Шершавая, с острыми краями, огромная раскалённая глыба упала с плеч, с души или откуда там они падают, но, похоже, всё-таки придавила моё сердце. Каждый вдох давался с трудом. Ничего. Я уже изучил эту науку, я в ней почти профессор. Лет пять до, и столько же после. Сейчас сам себе могу кардиограмму нарисовать, вон, как руки дрожат. Вдыхать надо осторожно и неглубоко, и не делать никаких движений. Никаких. И думать о чём-нибудь таком... лучше о ком-нибудь, о старом индейце Жоре, о Катьке, о Тане. Ну-с, батенька, предписываю вам полный покой, избегайте всяческих лестниц и эмоций. И побольше плюйте, плюйте на всё подряд. Не можете? А вот это зря! Впрочем, ваше здоровье, вам решать.
Да, надо решать.
- Ох, ногу отсидел. Пойдём, Наталья, прогуляемся.
- Куда прогуляемся?
- С девчонками не куда гуляют, а зачем. Пойдём вон, к складу.
И что тут сказать? Расписать ей, какая она змея ядовитая? Из-за белобрысого кобеля - Сашки, не пожалела ни подругу ни её ребенка. И как все повернула! Даже вспомнить страшно. А ведь могло получиться. Кого спасать - восьмерых пацанов, или мать с младенцем? При условии, что ребятам без помощи, точно не выжить, а у Кати и маленького, какой-то шанс был бы.
- Обманул я тебя, Наталья. До обидного легко получилось. Хотя и до тебя, вон, сколько миллиардов обманули. Нельзя делить людей на своих и чужих. Как только делить начинают, тут конец всему и приходит. Какая там религия или национальное самосознание - тьфу на них, если они мешают понять другого человека. Вот. А про выходку твою... - я остановился, ни то чтобы слов, я и мыслей по этому поводу ещё не подобрал. Выручил Жора, влетевший снизу по лестнице.
- Сашка! Ты здесь еще! У тебя дочка родилась, кыш отсюда! Всё нормально с Катериной. - Последние слова были обращены уже к нам, всё равно счастливый отец тремя пролетами ниже расслышать их не смог бы.
Я вздохнул и поднялся, слишком глубоко и слишком быстро. Сердце тут же пустилось в галоп.
- Девочка. Это хорошо. Сложно с ними, а без них - никак.