Аннотация: Поучаствовал в конкурсе "Про/за -2" с рассказом "Четыре года, пять минут" под псевдонимом John. Набрался впечатлений. Читайте и узнавайте героев:)
А. Шаффер
КРИТИК
Сергей Владимирович Кошкин фривольно развалился в кресле и устремил свой взгляд в окно. Весенняя погода наводила на него тоску, что радикально отличало Сергея Владимировича от большинства населенцев планеты Земля. И, надо сказать, сам Сергей Владимирович прекрасно понимал это и даже от части культивировал в себе подобные настроения, дабы не слиться с серой массой, прозябавшей вокруг него повсеместно. Нет, не сказать, что Кошкин презирал людей - ничего такого за ним замечено не было. Он их, скорее, немного недолюбливал. Но при этом недолюбливал Кошкин каждого отдельного человека за свое - а уж то, что у каждого найдется, за что его недолюбливать, Сергей Владимирович не сомневался.
Грязноватое, не мытое с зимы оконное стекло избранно пропускало настойчивые лучи весеннего солнца в душную комнату, от чего можно было видеть удивительные светящиеся полосочки пыли, пронизывающие скромную обитель Кошкина. Сам хозяин квартиры не обращал на эти пыле-световые явления ровным счетом никакого внимания. Да и как он мог - душу его в тот миг переполняли смешанные чувства. Он только что вернулся с работы и все никак не мог успокоиться - его рассказ, который он писал последние пять недель не взяли в журнал "Медицина для страждущих". Обещали и не взяли.
Вообще-то, Сергей Владимирович работал в районной поликлинике ответственным за аппаратуру, с помощью которой делают рентген. Должность его звучала замечательно - заведующий кабинетом. Важность свою на работе Кошкин ощущал ежедневно - еще бы, многочисленные старики и старушки смотрели на него с мольбой и восхищением, с подобострастием. Когда он сворачивал из главного коридора в свой закуток, по обеим сторонам которого стояли казенные стулья с дерматиновой обивкой бурого цвета, Сергей Владимирович чувствовал себя почти мессией, призванным спасти этих заблудших, исцелить их и избавить от мучений. Вот как думал о себе заведующий кабинетом Кошкин.
Но как и у любого другого избранного в этом грешном мире, у Сергея Владимировича водилось множество иных талантов, помимо дара врачевания. Сергей Владимирович писательствовал, занимался литературной критикой, а кроме этого увлекался журналистикой и ставшим с некоторых пор чрезвычайно модным направлением - связями с общественностью. С общественностью Кошкин начала связываться прямо на рабочем месте - первыми его клиентами стали районные болящие, которые просили помочь им попасть к тем или иным специалистам в поликлинике без очереди и талончика. И Кошкин помог - но не ради помощи ближнему, а исключительно исходя из своих интересов. Он понял, что пенсионеры - лучший материал для его тренировок в области связи с общественностью. Приоритетным для себя Сергей Владимирович выбрал пиар политический или политические технологии. Он презирал всех высоколобых интеллектуалов, которые высокопарно заявляли с журнальных страниц, что их, де, интересует именно пиар, а не политтехнологи, которые не имеют к сфере паблик рилейшнз никакого отношения. Нет, для себя Кошкин решил, что это и есть самая суть избранной им специализации. Именно на пациентах своего кабинета он испытал инструментарий политтехнолога. Когда доходной старичок попросил его пособить с визитом к стоматологу, Сергей Владимирович не задумывался не секунды. Твердой походкой он дошел до стоматологического кабинета и властно открыл дверь. Дежурный стоматолог Абрамянц поднял на него удивленный взгляд.
- Вот что, Абрамянц, - не давая оправится специалисту, выкрикнул Сергей Владимирович. - Сейчас к тебе придет человек, старик - прими его. Если ты этого не сделаешь, Абрамянц, я напишу о тебе в "Стоматологический вестник" - напишу разгромно. Компромат у меня есть - поверь уж.
Несчастный Абрамянц побледнел и выругался про себя по-армянски за то, что на прошлой неделе рассказал Кошкину в неосознанном приятельском порыве о левом приработке, который бывает у него иногда по выходным в их же поликлинике.
Старика Абрамянц принял, а Сергей Владимирович после этого случая окончательно утвердился в мысли, что с выбором призвания он не ошибся - политтехнологии - это его конек. Правда про себя он называл их не полит -, а поликтехнологии, от слова "поликлиника".
И вот теперь, доктор от Бога, автор ежемесячника "Медицина для страждущих" и поликтехнолог Сергей Владимирович Кошкин сидел в кресле, униженный и оскорбленный. Да кем!? Этими бездарями, эти жалкими писаками, возомнившими себя редакторами. Праведная злость закипала в душе Кошкина и весна за окном становилась ему еще более ненавистной.
Сергей Владимирович оторвал свой взор от мутного стекла и перевел его на компьютер, купленный исключительно для творческих целей. И здесь необходимо сделать небольшую ремарку: Кошкин был завсегдатым сайта "Написал да выложил", где каждый желающий мог открыть свой раздел и радовать окружающих своим творчеством.
Но Сергей Владимирович завел себе страницу отнюдь не в целях порадовать кого-либо. Нет, он преследовал иные, куда более глубокие цели - на сайте "Написал да выложил" Кошкин учительствовал. Свои произведения он старался там не публиковать - все равно эта безграмотная публика их не поймет. Да к тому же он боялся, что его бесценные идеи могут быть похищены, присвоены неблагодарными авторами, у которых за душой ничего не было, судя по их жалким текстам. А потому свой раздел Сергей Владимирович использовал исключительно в качестве наступательного пункта на полчища бездарей, возомнивших, что право имеют.
Кошкин нехорошо улыбнулся, и рука его потянулась к кнопке, включающей питание компьютера.
"Посмотрим, что там эти олухи навояли, - усмехнулся он про себя".
"Олухи" к его удовольствию активничали во всю - на "Написал да выложил" как раз проходил очередной конкурс. Сам Сергей Владимирович в конкурсах не участвовал, так как считал это занятие ниже своего достоинства, но активно следил за ними и с завидной регулярностью обрушивался на участников с тем, что он сам назвал "конструктивной критикой".
Загрузив нужную страницу, Сергей Владимирович с вожделением уставился в монитор. Разгуляться было где - участники все добавляли и добавляли рассказы. Лишь мимолетного взгляда на них Кошкину хватило, чтобы понять, что чтения его они не заслуживают. Некоторые творения поразили его больше других - взгляд Сергея Владимировича зафиксировался на названии "Годы и минуты".
- Так, так, - утирая с губ выступившую от азарта слюну, вслух произнес мастер.- Это что ж такое?
Он бегал глазами по строчкам и никак не мог уловить суть. Обилие названий, незнакомых иностранных слов затрудняли ему чтение, что злило Кошкина все больше и больше. Рассказ оказался о тех материях, которые самому Сергею Владимировичу были неподвластны по разным причинам. Сам-то он объяснял для себя это сугубо прагматически - он не такой, ему это просто не надо. Автор же рассказа, коварно укрывшийся под псевдонимом Johnson, описывал любовь и дорогую жизнь. И о том, и о другом Сергею Владимировичу приходилось лишь мечтать, проживая исключительно на зарплату заведующего кабинетом и коротая вечера, засиживаясь на сайтах для взрослых.
Кошкин почувствовал ненависть, и руки его уже легли на клавиатуру, чтобы напечатать потрясающие мысли, которые так и лезли сами в голову, но тут он вздрогнул: а что, если это рассказ Валенкина или Друлёва? Валенкин и Друлев были единственными авторами на "Напиши да выложи", с которыми Сергей Владимирович считал для себя возможным общаться - они, как и сам Кошкин, держали свои разделы почти пустыми, но люто ненавидели всех вокруг, считая, что на сайте собрались одни недоумки, которым ровным счетом нечего сказать. Свое присутствие они оправдывали некой миссией по просвещению деградантов - кто ж этим убогим поможет слова хоть научиться в предложения складывать?
Сергей Владимирович крепко задумался - если это текст друзей, то может случиться неприятная ситуация. Обидятся люди. Поразмыслив, он зашел на почту и оправил письма Валенкину и Друлёву. Ответили оба быстро. Сообщили, что и помыслить даже не могли, чтобы выставлять свои рассказы среди этой примитивной писанины, но зато уже активно участвуют в осуждении - само собой из вновь созданных разделов, а если лень регистрироваться, то под черными никами.
Кошкин обрадовался и воспрял духом. Можно было приступать. Тем более, что его товарищи по борьбе с пишущими недоумками обещали всяческую поддержку. Они, оказывается, уже успели ознакомиться с подлежащим разгрому рассказом и полностью разделяли мнение Сергея Владимировича. Валенкин так и написал: "Я в НИИ пять копеек получаю, а эта гнида мне тут про гламур свой заливает. Уделаем. С приветом, Вале:)"
И Сергей Владимирович Кошкин принялся уделывать. Откровенно говоря, читать рассказ целиком ему не хотелось, да и времени не было - впереди были "нетленки" других конкурсантов. Потому он решил применить свой излюбленный прием: ограничиться пятью первыми предложениями и заявить, что дальше подобную галиматью читать просто не стоит.
Перечитав несколько раз первое предложение, Кошкин вычленил основное: много неизвестных слов, много недоступных вещей, отношения, именуемые любовью. Можно было начинать.
Через двадцать минут Сергей Владимирович запостил свою рецензию. Довольная улыбка блуждала по его губам, а слюна все также скапливалась в уголках, пузырясь и пенясь. Наступали минуты наслаждения: сейчас автор рассказа прочитает его отзыв и тут-то и начнется самое интересное.
За компьютером Кошкин просидел до глубокой ночи. Посмотрев на часы, он вышел из сети и выключил питание. Черная тоска снова сковала его душу: уже через несколько часов ему предстояло идти в обшарпанную поликлинику, статью в журнале отклонили, перечеркав вдоль и поперек, а толстозадая старшая медсестра Ира с варикозом на коротких ногах, покрытых длинными черными волосами даже не посмотрела в его сторону...
- Ну ничего, - вслух успокоил себя Сергей Владимирович Кошкин. - Завтра я этого Johnsonа по полной программе приложу с его гламурными идиотками. А Валенкин с Друлёвым помогут.