Виктор Слепцов сидел на своем рабочем месте, имитируя рабочий процесс. Считанные минуты оставались до конца рабочей среды. Впереди грустный вечер в пустой комнате и псевдожизнь в социальных сетях. Еще будет пара часов ритмичного кликанья мышью в ММОРПГ, а потом сон. Здравствуй, рабочий четверг!
Подойдя совсем близко к мировому рекорду по прохождению игры "Сапер", Виктор потерял интерес к карьере. А было это более года назад. Сейчас и сегодня он просто сюда приходит. Десять часов думает о том, как будет здорово вернуться домой. А вернувшись, думает, что как же все-таки плохо, что завтра опять на работу. День за днем. Выходные в коконе из одеяла и, иногда, с добавлением спайса. И опять "день за днем".
Он прокрутил свою стенку в соц.сети. Статус вверху страницы гласил: "Моё думающее устройство думает, что думает. Не думаю, что другие думают так же". Виктор вновь согласно закивал. Скопище бывших одноклассников и однокурсников устроили в фид-ленте шабаш, комментируя то "мимимишных" щеночков, то пропажу президента. К сожалению, ни в щеночках, ни в президентах Слепцов не разбирался - поддержать беседу не удалось. Минуты продолжали сокращаться. Конец рабочего дня уже почти осязаем.
Переложив коробку канцелярских скрепок вплотную к многоэтажке из папок, он навел порядок на столе. В погасшем мониторе рассмотрев свое отражение, поправил макушку - теперь порядок и на голове. Решив, что на ужин будут оставшиеся с выходных вареники, навел порядок и внутри головы. В личной жизни порядок был наведен с первой вспомненной порно-актрисой.
И тут он вспомнил про отчет.
Чертов отчет так и не был отправлен директору. Он был почти готов. Почти. Виктор снова запустил свою офисную машину. Подождал две минуты входа в систему. Отчаянно пытаясь ускориться, принялся рыться в папках. Вот он - "бух.отчет 2014г." Открыв его, Слепцов понял, что "почти готов" - невероятно преувеличенно. Пустых граф было больше, чем заполненных, а заполненные были заполнены не до конца. Трижды прокляв сложившуюся ситуацию, он отправил документ с отчетом себе на домашнюю почту. Перелогинился. Проверил наличие пришедшего письма. Собрал вещи и отправился к выходу.
Март плевался снегом. То снег крупными хлопьями падал с неба. То снег огромными глыбами рушился с крыш. Нулевая температура воздуха резала незащищенные щеки ледяным ветром. Пар теплого дыхания менялся на густой сигаретный дым, и обратно. Дом был уже в нескольких кварталах.
Проходя мимо небольшого магазина, он остановился. Впереди предстоял долгий вечер, а возможно и ночь, в компании с Excel"вским документом. Не радостная картина. Он вошел в магазин. Прошел мимо корзинок и тележек и уверенным шагом двинулся в ликеро-водочный отдел. Не смотря на ум явного гуманитария, он легко вычислил необходимое число его будущих компаньонов в борьбе с отчетом. Шесть славных спутников, в алюминиевом облачении и в красно-белом окрасе. Сзади прозвучал женский голос.
- у кого-то тяжелый день?
Слепцов растерялся. Он не был уверен, что обращались к нему, поэтому было бы глупо оборачиваться в неизвестность.
- Не думаю, что это выход.
В этот раз голос был ближе. Будто бы прямо у спины. И теперь было бы глупо не обернуться.
В полу метре от него стояла девушка. Даже слишком молодая. Невысокая - метра полтора, наверное. В длинном тускло-коричневом пуховике. Тоненькие ноги были в светлых джинсах, протертых на коленках, и обуты в черно-белые кеды. На голове была черная шапка с несоразмерным помпоном, катающимся по макушке то вправо то влево. На уровне груди она держала маленькую шоколадку - держала обеими руками, не смотря на её размер. Будто бы этот кулек глюкозы священен.
Её лицо было скорее азиатское, чем русское. Над худыми монгольскими скулами располагались большие карие глаза. В этих глазах были и детская невинность, и юношеское любопытство и старческая маразматическая радость. Уголки набухших губ скакали вверх-вниз, никак не найдя своего места. Маленький аккуратный носик был прикрыт длинной прядью вьющихся каштановых волос. Эта прядь еще долго не давала покоя хозяйке: прядь совсем не хотела держаться с боку, и сейчас растянутая черная шапка, своей неспособность удержать даже такую невесомую вещь, как волосы, отлично ей в этом помогала. Но мы забегаем вперед.
Виктору сразу стало понятно, что он много старше её. Что, возможно, она еще совсем ребенок. Однако, нельзя просто уйти молча. Что же она там сказала?! Его баритон выдал, наконец:
- Это не выход, но ничто не выход. Выходить вроде, как и неоткуда.
Прозвучало скорее грубо, чем, как задумывал сам Слепцов, по-отечески. Он посмотрел в глаза собеседницы. Сделал взгляд усталый и наполненный мудростью. Еще секунда. Две. И резким движением направился к кассе.
- Я - Алена. Приятно познакомиться, кстати...
- Мы еще не знакомы... и что ты хочешь?. Алена...
Девочка сжалась в пуховик и принялась рассматривать кафельный пол. Робость толи от грубости Слепцова, толи врожденная заставили её голос дрожать.
- Я просто хотела - рукой поправила надоедающую челку - я хотела сказать, что не нужно вам пить. Все беды от этого.
- Беды?! Да, что ты можешь знать о бедах?! Сколько тебе? Шестнадцать?
- Извините, пожалуйста.
Она ушла. С каждым шагом все быстрее и быстрее, пока не скрылась за очередным прилавком. Немного постояв и послушав гудение холодильников. Достаточно себя поругав. Он тоже отправился оплатить свой скучный вечер. Уже там, на кассе, он вновь увидел её: помимо шоколадки у нее была упаковка молока. Глаза её были теперь грустными, а движения рук нервными. -1 к карме, Слепцов.
Он вышел на улицу. Ветер не убавился, а воздух стал еще холоднее. Возле дверей теперь сидела кошка и лакала молоко из пластиковой тарелки. Кошка была грязная и облезлая. Черная шерсть большими клочьями отсутствовала на боках, обнажая розовую кожу. Усы её были опалены, а уши почти полностью разорваны. В кармане Слепцова вновь нашлись сигареты. Закурил. Посмотрел еще разок на жалкое животное. Подумал о чем-то своем и отправился домой.
Домашняя среда началась с ужина. Взамен уже выбранным вареникам, в ход пошел недоеденный завтрак. Немного никотина. Немного музыки в соц.сетях. Забавные картинки. И начало рабочего процесса.
Соратники в алюминиевой броне достигали нужной температуры в холодильнике. Пальцы правой стучали по клавишам. Пальцы левой потирали недельную щетину. Цифры, затем буквы. Еще больше цифр, слов и артикулов. Лицензии, ГОСТы, серийные номера и прочие вгоняющие в сон вещи.
Необходимый минимум в полчаса он выждал, и теперь можно было начинать украшать вечер хмелем. Дописав очередную графу, он уверенно встал со стула, улыбнулся пыльному отражению в зеркале. По пути к холодильнику он свернул, зашел в ванную. Встал у раковины. Посмотрел на себя, теперь уже непыльного. Открыл кран. Наклонился. Набрал полные ладони ледяной воды и нырнул туда лицом. Долго потирая глаза и сплевывая попавшую в рот воду, он возвращал себе работоспособность. Наконец выпрямился. Открыл глаза. Темнота.
Ничего не было видно. Пустота справа, слева. Спереди. Только звук струящейся воды. Немного тревоги и очевидный вывод. Он закрыл кран. Наощупь вышел из ванной, потыкал по всем выключателям - света не было. Шум человеческой активности за входной дверью в подъезде. Более уверенно он направился к рабочему столу. Пару раз обо что-то споткнулся, проклял сам себя и местную ГРЭС. Ухватил телефон, включил экран, и в неярком свете нашел свою дорогу к окну. За плотными шторами он выяснил, что свет погас во всем его доме. Более того соседние дома тоже были без намеков на освещение. Стук в дверь.
- У вас тоже свет погас?
- Да, как вы видите. Вы звонили уже куда-нибудь?
- Нет, пока что. Может сами?
- Да мне вообще-то нужно работать...
Уже закрыв дверь, Виктор понял, что стационарный домашний компьютер, как ни странно, тоже питается от сети. Отчету не суждено быть законченным сегодня. А значит, его ждет выговор, если не приговор об увольнении. Отчаяние. Экран телефона постоянно гас и Слепцов то и дело оставался во тьме. Вновь и вновь. Память отбросила его к традиционному празднованию Нового года с семьей, и регулярному получению в подарок парочки ароматических свечей.
Было даже уютно. На каждой полке, на каждом выступе и нише мелькал желто-оранжевый огонек. Коктейль ароматов казался то противным, то великолепным. Он только закончил расставлять свечи, и не успел еще придумать себе дело на вечер. Первой мыслью стала - задуть каждую и лечь спать. Смущало лишь то, что зря потратил столько сил и времени на освещение комнаты. Снова стук в дверь.
Слепцов не стал в этот раз открывать сразу. Непонятно чего ожидая, глянул в глазок. Мысленно назвал себя идиотом, после лицезрения пустоты. И все-таки выдавил:
- Кто?
- Извините, пожалуйста. У вас не будет свечки, или фонарика? Просто я очень боюсь темн...
Слепцов сразу узнал это "Извините, пожалуйста". Совсем недавно он слышал его расстроенным тоном, теперь тон испуганный. Но голос все тот же. Он выдохнул. Нарисовал на себе улыбку. Дал себе слово, в этот раз быть вежливым и дружелюбным. Дверь отворилась.
Знакомая невысокая фигура, на этот раз в вытянутой к полу темно-синей кофте с большими белыми цифрами "27" на груди. В руке она держала телефон и светила им себе под ноги. Ноги были обнажены до самых бедер. Выше были темные шорты. Ниже тапочки с веселыми мордами то ли собак, то ли кроликов. Прядь волос покоилась на небольшом носике.
- Да, конечно. Можешь зайти, взять сколько нужно.
Она узнала его. Слегка оступилась. Губы задрожали.
- Ой. Извините, пож..
- Это ты меня извини. Что нагрубил... Просто заработался. Проходи. Я настаиваю.
Она вошла в небольшой коридор. Перед ней открылся обзор на усыпанную огнями комнату. Каждый огонек находил свое отражение в огромных глазах юной девочки. Губы перестали трястись и принялись улыбаться. Спокойствие и уют.
- У вас очень красиво. И мило...
- Ну, в нормальные дни, тут гораздо мрачнее. Кстати, я - Виктор.
Слепцов протянул руку, ожидая ответного жеста, но девчонка не видела ни его руки, ни дружелюбия на его лице. Она была поглощена без остатка желто-оранжевым узором по контуру комнаты.
- Очень красиво. Вы, наверное, долго их расставляли?
- Не то чтобы. Просто компьютер без света не ра..
- Мама сказала, что вы сейчас работаете?
Ей стало стыдно, что она перебила его. Слепцов сделал паузу. Большой вдох. И принялся оправдываться:
- Да, когда она постучалась в дверь, я и не сообразил сразу, что не получится мне сегодня поработать. Так это была твоя мать?
- А кем вы работаете?
- Никем. Просто просиживаю жизнь в офисе. Правда, раз уж я сегодня не доделаю отчет, то завтра могу вылететь.
- Ой, как плохо.
Лицо её наполнилось невинностью. Ладонями она закрыло губы, сложив их друг к другу, как обычно молятся христиане.
- Ничего. Может ведь, что скоро все закончится. Кто знает?!
- Мама звонила туда - пальцем она почему-то показала в сторону окна - ей сказали, что не скоро. Авария и все-такое.
- Ничего. Зато высплюсь. Тебе свечи были нужны? Бери сколько нужно.
Она еще минутку постояла без движения. А потом пошла выбирать. Взяла самую маленькую из всех. Зеленую. С запахом яблока.
- Можно вот эту?
- А одной хватит?
- Конечно! А еще она вкусно пахнет.
- Бери.
- Спасибо. И... жаль, что так получилось. С работой. Постарайтесь что-нибудь придумать. Будет очень обидно...
- Придумаю обязательно.
- Я тоже подумаю...
Слепцов не сдержал смеха.
- Спасибо. - постарался вспомнить её имя. - эммъ..тебе.
- Алёна. Спасибо, Алена.
Она улыбнулась и, не дождавшись извинений Слепцова, не дождавшись его сконфуженного лица, побежала за порог. Он вновь остался один. Тишина.
Виктор походил по комнате. Попробовал начать читать книгу - не вышло. Немного полазил в телефоне. Затем наконец-то дошел до холодильника и открыл первую банку. Сидел на диване и пил. Жадно глотал и с шумом мял стенки. Вновь стук. Открыл без вопросов.
- Я придумала! У меня ноутбук и есть выход в интернет с модема. Вы успеете сделать хотя бы часть работы!
- А зачем же тебе нужны были свечи, если у тебя и так есть свет?
- Это не одно и то же. Ну, так вам нравится моя идея?
- Я даже не знаю.
- Соглашайтесь! Ой, вы пьете?
- Полагаю это плохо?!
- Ну, можно было бы и не пить. А теперь берите скорей ноутбук!
Она вручила ему простенький ноут, и влетела в его квартиру. Закрыв дверь и войдя в комнату, он обнаружил её в самом освещенном, дальнем углу. Её лицо купалось в свете. Он сел на диван. Уложил себе на ноги машину и принялся готовить рабочую площадку.
- Я, кстати, на вас не обиделась.
- Что?
- Сегодня. В магазине. Я знала, что вы хороший человек.
- Не так уж много во мне хорошего.
- Все люди хорошие.
- Да, а убийцы и насильники - это вомбаты.
- Нет же... они ведь не родились такими! Просто за их жизнь в них все хорошее убили окружающие. Нужно просто хорошо ко всем относиться, и все будет хорошо.
- О, Боги. Если бы твой мир был бы еще более розовым, то Доктор Зойдберг сливался бы с фоном и был бы невидимым!
- Ты неправильно все понимаешь... то есть "Вы".
На её лице вновь нарисовалось смущение. Руки, которые все это время переставляли свечи с полки на полку, образуя формой огней большое сердце, внезапно отправились в карманы. Она отвернулась и принялась кусать губы.
- Слушай, говори "Ты". Не настолько я старше тебя: сколько тебе?
- Это неважно.
- Возможно, но все-таки больше никаких "Вы"! Договорились?
- Хорошо.
Алена улыбнулась. Посмотрела на лицо Слепцова. На его скачущий то к ней, то к экрану взгляд. Вынула руки и вновь принялась передвигать свечи. Тишина.
- Это ты возле магазина молоко коту налила?
- Да - с неприкрытым восторгом выкрикнула она. - Я всегда кормлю котиков.
- А зачем?
- Как это "зачем"?
- Бездомные кошки - бич современного общества. Они разносят болезни. Они отвратительно выглядят.
- Все красивые внутри. Нужно просто увидеть эту красоту. Слегка постараться.
- Он был весь изодранный, облезлый. От ушей почти ничего не осталось. Таким только детей пугать!
- Если немного о нем позаботиться, то все раны заживут, и он снова будет симпатичным.
- Не думаю, что уши у него срастутся. А если и срастутся, то останутся шрамы.
- Шрамы останутся, и будут всем напоминать, какими мы бываем жестокими, но милая мордочка будет напоминать, что любовь и забота всегда сильнее.
- Сильнее? Серьезно?! Лучше слышать он все равно не станет.
- Большинство людей ничего не слышит. Не слушают, не хотят услышать. Им говоришь, но они притворяются, будто слышат что-то свое. Большинство даже не слышат свое сердце.
- Давай будем честными. На секунду забудем то, что ты погрязла в романтизме, как новоиспеченный поэт, и....
- Ты меня не понял! Я говорю про стук. Про то, как стучит сердце. Про его ритм. Это очень важно.
- И чем же?
- Сердце дает нам музыку. Свою собственную. А без музыки нельзя никак.
Они вновь замолчали. Композиция из свечей была закончена, и теперь Алена просто шаталась без дела, изучая каждый аспект комнаты. Слепцов достиг прогресса: отчет был готов ровно настолько, насколько он был готов к моменту отключения света. Хмель в банке просто выветривался - с момента появления гостьи ни глотка сделано не было. Запах его растворялся среди бесчисленных ароматов. Слепцов потер слипающиеся глаза.
- Страх - это тоже болезнь - так же резко ответила она.
- Страх? Это чувство и...
- И распространяется оно как болезнь! Когда ты простыл, ты кашляешь. А когда боишься, плачешь. Всегда есть кто-то, кто тебя заразил. И, конечно, можно винить котенка за свой насморк, или незнакомого парня за его жестокость. А можно просто отмыть котенка, и поселить в жестоком сердце зерна доброты.
Слепцову вдруг стало очень стыдно. Смущаться он, конечно, намерен не был - стыд в малых своих количествах оставался еще с их первой встречи, но теперь ко всему прочему добавилось и нечто новое: стало стыдно, что какая-то малолетка учит его жизни.
- Ты ведь понимаешь, что возможно прямо сейчас какие-нибудь бомжи поймали того кота, и уже жарят его на костре. И их никто винить не станет - голод делает из человека монстра.
- Не говори так! Это не правда! С ним все хорошо! А монстром...монстром человек может стать только самостоятельно! Когда он упадет, а за протянутую руку помощи браться отказывается! Когда не только мир отворачивается от человека, но и сам человек от мира!
- Иногда, никакой руки нет.
- А иногда она есть, но её не замечают.
Она выбежала из квартиры. Слепцов закурил. От большого количества источников тепла было жарко. Стоя у окна и разглядывая хлопья весеннего снега, загорелись фонари. Цивилизация вернулась в его дом. Докурил. Прошелся ветром из губ по свечам. Шум холодильника. Шум кондиционера. Как же здесь, оказывается, давно не было тишины!
Стук в дверь.
- Виктор? Алена сказала, что оставила у вас свой...
- Да-да.. секундочку, я только отправлю документ, чтобы работа не пропала даром.
Пару минут спустя он вновь остался один. Скопище ароматов пропитало и стены и все их содержимое. Он уселся за свою машину и принялся доделывать обещанный отчет. К трем часам ночи, он пьяный, в пижаме из усталости, опоясанной стыдом, погрузился на кровать. Всю ночь он видел себя лакающего из пластиковой тарелки выдохшееся дешевое пиво.
Утром на столе директора краешек к краешку лежали две стопки бумаг формата А4: первая весьма толстая, озаглавленная "Бухгалтерский отчет за 2014 год"; вторая всего из двух листов с припиской карандашом в верхнем левом углу от секретарши "Слепцов. Увол. По собственному".
В вечер домашней субботы пропал кот, что жил возле небольшого магазина. А к множеству ароматов квартиры Слепцова добавился резкий запах кошки.