Любая страсть толкает на ошибки, но на самые глупые толкает любовь.
Ф. Ларошфуко
Я никогда не делаю маленьких ошибок, только большие.
Р. Хайнлайн
Конечно, чего уж тут скрывать, но меня мало кто почитал нормальным человеком. Даже те, кто любили и любят меня. В школе меня считали не от мира сего, странноватой и с прибабахом. Я писала стихи - помню, там было что-то о восковых масках на вырост и дикой охоте с палевыми корнями мандрагоры - и читала их вслух, встав перед классом. Мне не верили, что подобные глупости могла написать я сама. Спрашивали - где списала. Тогда Интернета не было, не так просто было уличить человека в плагиате.
Хотя пофиг, кто и где там в школе и дворе считал меня ненормальной. Это ведь дело такое, я давно привыкла к тому, что никогда не буду среди большинства в этом мире. И в племени себе подобных я выживаю с трудом.
Совсем другая история, когда почти родная мать обзывает тебя блаженной, а любимая тетя крутит пальцем у виска, думая, что я не вижу. Другое дело, когда любимый человек уходит с расплывчатой отмазкой: "Ты слишком... хрупкая". Когда тебя сторонятся, оттого что ты откровеннее, правдивее - словом, дурочка городская.
Думаю, из всего вышеописанного можно понять, что за свои 25 лет жизни я привыкла ко многим вещам и привыкла к себе. И не променяю себя на более социальное и приспособляемое существо. Я давно привыкла к своим необоснованным страхам, заскокам, но даже я сама сейчас не могу поверить в то, что сижу и делаю это.
Я сижу перед монитором своего ПК, и, судя по количеству страниц, вылезших на мой запрос в Гугле, я самое что ни на есть нормальное и адекватное создание. По меньшей мере, миллион человек интересовался тем же. В общем, это был запрос "Ищу вампира".
Сигарета дымится в пальцах. Читаю сотую страницу бреда малолеток, пересмотревших "Сумерки". Может, я тоже брежу? Неудивительно, конечно, но... Вчера... Вчера. Мне часто кажется большее, нежели есть на самом деле... В общем, дело было так.
Я закончила дневную норму страниц повести, над которой работала. Это была просто халтурка, которую я ваяла в процессе работы над следующей своей почти серьезной книгой. Издательство не любит ждать подолгу, поэтому я и решила написать им этот любовный бред. Классика - вампир и смертная. Впрочем, предыдущие две книги мои были выписаны в этой же вселенной, с той лишь разницей, что создавала я их два года, с головой уходя в исследования и работу.
Я намеревалась сходить в близлежащий супермаркет, чтобы купить сигарет и живого пива, заодно подышать воздухом, проветриться. В декабре смеркается рано, в шесть вечера уже приходит ночь. Я с удовольствием накинула пальто, предвкушая еще несколько часов блаженной темноты и тишины перед монитором и клавиатурой. Не представляю, кем бы я была, если б не писакой. Патологоанатомом?..
Вечер был достаточно прохладен и сыр. Хм, сыр... Спрятав нос в шарф, я побрела к магазину дворами. Там есть детская площадка, и, хотя дети сейчас уже не гуляли, все равно идти дворами было куда веселее, нежели вдоль дороги.
Нырнув в темноту арки, я неспешно двинулась вдоль зарослей кустов. Свет лился из окон - народ готовил ужин, вернувшись с работы, там, за этими окнами, обсуждали новости прошедшего дня, смеялись, ссорились... Я не завидовала им. Разве чуть-чуть. Я одиночка и не слишком-то жалую людей. Я их боюсь. Боюсь, что покажусь смешной или глупой, боюсь поверить и разочароваться. Боюсь, что причинят боль.
Шорох под одним из кустов привлек мое внимание. Дернувшись, я услыхала стон.
- Эй... - это мой собственный голос, немного испуган, - вы что там...
Под кустом было двое. В свете, льющемся из окон, я увидела нечто, от чего волосы на затылке вздыбились. Мальчик и девочка, он впился в ее шею, залитую кровью, и, жадно чмокая... пил эту самую кровь!
Я завизжала так громко, что испугалась сама. Двое у куста тоже закричали, мальчик оторвался от своей жертвы. Я увидела только перемазанное красным, перекошенное страхом лицо, да мелькнувшие мимо меня светлые волосы. Мальчик исчез почти мгновенно. Я бросилась к девочке, которая барахталась в кустах.
- Господи, с тобой все в порядке?! - я схватила ее за руку и подняла.
- Да-да, - тоже перепуганная, словно нашкодивший котенок, в шапке с вышивкой, лет 15 на вид, прыщавые щеки и синюшные губы. Симпатичная, впрочем.
Я сдвинула ее шарф, чтобы увидеть место укуса. Успела заметить две кровоточащие дырки на шее девочки и офигеть, прежде чем она торопливо затянула шарф потуже.
- Тебе к врачу надо...
- Не надо, со мной все хорошо, - она пробралась мимо меня и торопливо засеменила прочь.
- Погоди, давай я тебя до дома доведу!
При этих моих словах она задала такого стрекача, что в стороны полетели комья грязи.
- Постой! - я побежала было следом. - Кто это был?!
Девочка скрылась за домом. Я остановилась. Так. Мне все это не привиделось. Я трезва и неплохо соображаю. Значит, не показалось. На девочку напал вампир.
До магазина я бежала. Возвращалась уже не по дворам.
На следующий день утром я отправилась к стоматологу. Сказать, что я плохо провела ночь, - значит ничего не сказать. Мне не писалось, слова не шли в голову, мне было страшно. Я не могла осмыслить и понять то, что видела. К утру я заснула, устав, придумав массу версий. Наверное, детишки извращаются, играя в "сумерки". Или в кого там?.. В Стефана и Елену. Или в Билла и Суки. В Эдварда и... Наверное, мне стоит завязывать с просмотром вампирских сериалов.
Возвращаясь из клиники Св. Николая с отремонтированным ртом, я увидела ту самую укушенную девочку. То есть, если подробнее, то я выползла из маршрутки на своей остановке близ школы. Школа была неплохая - темно-кремовые стены, стеклопакеты во всех окнах, новенькая котельная позади здания, множество клумб. Скорее всего, на табличке у входа я прочла бы слово "гимназия" или "лицей", взбреди мне в голову это сделать. Я часто ходила мимо, направляясь к своему дому. И мне доставляло удовольствие наблюдать за малышней, бегающей туда-сюда во время перемен. Подростки же обычно курили возле котельной, подальше от глаз преподавателей.
Огибая в этот день здание школы, прислушиваясь к ощущениям рта, отходящего после "замораживания", я с омерзением уставилась на недорослей, гигикающих близ котельной с сигаретами в руках. И среди стайки из семи или восьми девчонок я увидела вчерашнюю Девочку-из-под-Куста. Она весело размахивала руками, что-то рассказывая подружкам, и те взрывались глуповатым хохотом. Терпеть не могу подростков. Достаточно вспомнить себя в этом возрасте, то прямо разорваться хочется от презрения и жалости.
Не долго думая, я направилась к ним. Увидев меня, девочки, стоящие к дороге лицом, спрятали сигареты и насторожились. Остальные начали оборачиваться. Я ускорила шаг почти до бега.
- Привет, дорогуша, - налетела я со всем возможным дружелюбием на оторопевшую девочку в шапке с вышивкой. - Что ж ты вчера так быстро смоталась, а?
- А вы кто такая? - нагло и вызывающе спросила у меня, видимо, альфа этой стаи. Очень похожая на меня, между прочим, - рослая, статная и сложена как амазонка, с волевым прыщавым лицом и умными, но хамскими глазами. Я не прыщавая и не хамоватая. Уже лет восемь как.
- Меня зовут Гайя. А тебя как зовут? - и я вцепилась во вчерашнюю девочку взглядом.
- А что она сделала? - снова насела на меня альфа.
- А то мы сейчас охрану позовем! - другая девочка принялась набирать номер на телефоне.
- Охрану? - переспросила я. - Лучше директора. Ему будет интересно узнать, чем вы тут занимаетесь.
- Ему будет интересно узнать, что ты к нам пристаешь, - заметила альфа-девка.
- Слушай, ты умница, что такая смелая, хотя тебе это не раз вылезет боком, но не могла бы ты пойти в баню, а? - спокойно спросила я.
Та покраснела.
- Я зову охрану, - третья девочка, яркая блондинка, двинулась прочь с задворок.
- Зови, зови, - наконец, выложила я последний козырь. А его не хотелось выкладывать. - И директора зови. Если его не колышет, что вы тут курите, то наверняка заинтересует то, чем ваша подружка по вечерам занимается.
- Валя! - побледневшая, девочка в шапке с вышивкой даже не дала мне договорить. - Не надо никого звать!
Блондинка остановилась, все притихли, даже альфа.
- Что вам надо? - тихо спросила моя знакомица.
- Как зовут тебя?
- Ксюша.
- Только поговорить - три минутки, не более.
Она указала мне на скамью у стены, поодаль от котельной.
- Ксень, - сочувственно сказала альфа, - мы тут будем. Если что...
- Хорошо, пасиб.
Я присела на скамейку, она осталась стоять лицом ко мне и спиной к девочкам.
- Что это за мальчик был вчера с тобой? - спросила я с ходу.
- Он... - девочка покраснела со страшной силой. - Я познакомилась с ним пару месяцев назад, когда возвращалась с вокзала.
- Какого?
- Жэдэ...
- Что на вокзале делала?
- Я... у меня там знакомые...
- Знакомые?
- Ребята одни, - она выглядела так, что мне стало ее жаль.
- Там же одна шваль и ворье обретаются, - изумилась я. - Ты с ними, что ли, дружишь?
- Ну... нет. Там парочка крутых ребят... - она едва не плакала.
Ясно. Хорошая девочка связалась с плохим мальчиком.
- И ты с одним из них встречаешься?
- Встречалась с одним... блатным... Потом с этим познакомилась. Он жил там же на вокзале... Бездомный.
Я внимательно разглядывала Ксеню. Никогда еще не доводилось видеть девушку, которая стала бы встречаться с бомжом. Я не преминула высказать это девочке. Она мяла в руках свои перчатки, еле слышно отвечала, а тут просто взорвалась:
- Если б вы знали его, то не говорили бы так! Он очень красивый! И замечательный!
- И вампир, - закончила я.
Она снова свяла.
- Да, - еле слышно прошептала девочка.
- Как Эдвард Каллен? - продолжала издеваться я. Теперь жаль ее не было.
- Нет... то есть, не совсем...
- Так он живет на вокзале?
- Ну, вчера он встретил меня там, когда я... искала его. Я не видела его почти неделю. И он никогда не просил у меня раньше крови, а вчера попросил. Я сначала не соглашалась, но он провел меня почти до дома и все-таки упросил... Я не могу ему отказывать.
Итак, значит, я смогу найти его на вокзале.
- Мне жаль его было, понимаете? - она подняла голову. - Такой хороший и красивый...
- Да, понимаю. Спасибо за ответы. В каком ты классе учишься?
- В десятом, а что?
- Буква?
- Зачем вам?
- Чтобы найти тебя в случае чего.
- Не надо! - со страхом вскрикнула она. - Лучше мой номер, пишите...
Я записала ее номер телефона. Правда, не смогла проверить.
- Я оставила его в классе, - пояснила мне девочка.
Она лгала. Номер был неправильный. Ладно, оставим это на потом.
Ксеня вернулась к своим подружкам, и они смылись с моих глаз с очень большой скоростью. Интересная какая жизнь у современной молодежи, надо же. Я сама с детства была одиночкой. Не любила шумных сборищ, дискотек, тупорылых мальчишек-ровесников... Я сидела дома и писала, читала, делала уроки, смотрела сериалы и мультики. Пекла печеньки. И мечтала очень много. А реальная жизнь мне совсем не нравилась.
Моя мама погибла в автокатастрофе, когда мне было полтора года. Анна Антонин. Ей было 29 лет. Мой отец, Валерий Антонин, через год женился на очень милой женщине, Лоре. Она устроила его и именем, и хозяйственностью, он ее - состоятельностью и неконфликтностью, и они сошлись. Папа страдал, не умея вести домашнее хозяйство и заботиться обо мне, она разрывалась на двух работах, чтобы прокормить детей. Поэтому после свадьбы они переехали к нам. Лариса оставила работу и стала заботиться о всех нас - а после и о еще четырех детях.
Детей Ларисы от первого мужа, агрессивного потаскуна и выпивохи, звали Антон (из-за имени он не стал переходить на фамилию моего отца) и Юлия. Антон на 12 лет, Юля - на 10 старше меня. У папы и Лоры позже родились Лука и Люция, им сейчас по 21 году, и Северус, ему 19 лет. Представьте, как над моими братом и сестрой глумились в пору популярности "Гарри Поттера"? Люся шатенка, а вот Сева сполна черноволос, как папа наш, поэтому ему еще долго придется отзываться на профессора Снейпа. По иронии судьбы, когда у Лоры и папы родился последний сын, то она воспротивилась называть его Ремусом. Зато придумала ему простое имя - Виктор, каковой персонаж, как вы знаете, тоже есть во вселенной Гарри Поттера.
Вообще семья у меня презанятная, я когда-нибудь напишу книгу на основе своих воспоминаний о детстве. Но этого не случится до тех пор, пока я пишу по контракту с издательством, а в контракте ничего не сказано по поводу юмора и семейных мелодрам с хорошим концом.
До вечера не находила себе места. То, что я должна встретиться с этим мальчиком - в этом сомнений никаких не было. А вот как он отреагирует на мое появление?.. Насколько он опасен и силен? Что из той туевой хучи мифов о детях ночи - правда? И перед выходом, нервно сжимая в руке куботан с ключами, я засовывала в карман другое оружие - нож, кастет с изображением четырех тузов. У меня был и пистолет, но я, чертова законопослушница, боюсь носить его с собой по улице. Папа часто мне говорил, что оружие девочкам не к лицу, но к чести... Милый папа, сдается мне, он еще более не любит реальный мир, чем я.
Я поехала на вокзал примерно в пять часов. Простояла в пробках добрых тридцать минут. Еще столько же я бродила вокруг станции метро "Вокзальная", вдоль ближайшей платформы и по залам ожидания вокзала, надеясь увидеть мальчика со светлыми волосами. Я помнила его лицо и была уверена, что смогу его узнать. Жаль, что имени не спросила у Ксени...
Я обладаю отличным зрением, но, надо отдать должное вампиру - он увидел меня за секунду до того, как я увидела его. И бросился бежать из зала ожидания прочь, натыкаясь на людей и привлекая массу внимания, потому как паренек с недюжинной силой попросту валил людей на пол, они разлетались в разные стороны. Мне даже нехорошо стало, но я уже бежала следом.
Расчищенный вампиром эскалатор я одолела быстро и выбежала на улицу. Там, в ярких от фонарей сумерках, я увидела, как он драпанул вправо от входа в подземку, скрывшись за углом. Там где-то я оставила свой "Паджеро Пинин".
- Да твою же мать, - застонала я, ускоряясь.
Переполненная людьми привокзальная площадь - и почти пустая улочка за зданием метро, вся заставленная машинами. Днем здесь постоянно шастают патрули. Теперь же тут патрулируют представители закона улиц. Я, пробежав до угла следующего здания по улочке вдоль ряда машин - а вот и моя! - едва успела спрятаться назад за угол. Мой вампир на повышенных тонах беседовал с тремя парнями. О чем именно - разобрать было сложно. Судя по всему, он был с ними знаком. До меня донеслись обрывки слов, и то лишь благодаря звонкому с хрипотцой голосу мальчишки:
- Да нету у меня, нету!..
И потом:
- Да нету, ё...ный в рот!.. - это уже злее, но и напуганнее.
- Закрой е...ло, чтоб не поддувало, - и гогот.
Потом налетел ветер, я ни фига расслышать не смогла, только увидела, как мальчишку за шиворот пинками погнали куда-то от дороги. Я, стремаясь, побежала следом за ними. Сердце екало просто со страшной силой, дышать было тяжело. Я выдохнула и осторожно высунулась из-за угла.
Карман между двумя домами перекрывало нагромождение мусорных баков. Тусклый свет фонаря проникал сюда, поэтому я могла видеть в углу тупика картон, на котором на тряпках мирно спали собаки. Однако шум, создаваемый тремя мужчинами и мальчиком, разбудил их. С истошным лаем два пса - один черный, ростом чуть выше колена одного из мужиков, другой рыжеватый, поменьше, - кинулись на интервентов.
- Пшли на отсюда! - рявкнул один из гопников.
Мальчик испуганно пытался освободиться из их рук.
- Отъе...тесь от меня, х...и вам надо, - повторял он, как заведенный.
Я с болью услышала в его голосе интонации - предвестники слез. Один из мужчин, который держал мальчика за шкирку, с силой толкнул его на собачью подстилку. С криком тот рухнул на землю и отполз в угол. Он или не хотел использовать силу или не был уверен в том, что с тремя справится.
- Ахахах, крысеныш помойный... - это все, что я разобрала из слов перебивающих друг друга и возбужденно ржущих ублюдков.
Еще я поняла, что они хотят мальчика использовать в качестве девочки. Не по их словам - по красноречивому жесту гопника, расстегнувшего штаны. В голове молотком стучала кровь, все путалось. Неуместные размышления роились в голове, о том, присуще ли такое поведение представителям данной культурной прослойки - они вроде как со всем своим обликом и поведением являются гротескным изображением крутого мужчины с богатым криминальным прошлым. С таким образом не очень вяжется сексуальное насилие над мальчиками. Потом подумалось, что такие противоречия вполне в духе этого конченого в моих глазах шакалья. К страху присоединилась лютая ненависть. Из-за таких, как они, я порой боюсь выйти на улицу. Я не думала о том, что они могут сделать со мной - я и так это знала. Поэтому, когда один из гопников пнул захлебнувшуюся лаем псину, я выскочила из-за угла, сжимая в правой руке козырной кастет, в левой нож, и нанесла правой удар по первому бритому затылку.
Мир превратился в смесь пятен и вырванных из контекста кадров. Второй в непонятках чуть присел, не слишком быстро поворачиваясь в мою сторону. Я вижу его дико скосившийся на меня и вылезший от изумления глаз. Мальчик вскочил, это я видела хорошо. Отправленный в нокдаун ублюдок отчаянно блажил. Кровь заливала его прижатые к затылку пальцы. Двое других повернулись ко мне и тоже что-то орали. Я лишь долю секунды глядела в мерзкие рыла человекоподобных, которых ставила среди уличных обитателей ниже пинаемых ими собак. Мой знакомый из школы карате, имеющий немалый опыт уличных разборок, говорил мне, что в драке с гопотой надо активно отвлекать их жестами и голосом и бить неожиданно. "Либо же нападать так быстро, будто у тебя нет на это и времени, необходимого для удара сердца, - сказал он также. - От этого будет зависеть твоя жизнь".
И я ударила второго ногой в живот. Перед тем мальчик позади него хищно зарычал. У меня похолодело все внутри, после удара я растерялась и застыла. Я знала, что теряться - худший вариант для воина, но меня может осуждать лишь тот, кто не слышал этого рычания.
За еще одну долю секунды гопник, которого я ударила ногой, упал назад. За еще одну я увидела, как его тело, отброшенное мальчиком с нечеловеческой силой, отлетело на стену и сползло по ней. Вверху, над нами, заскрипела оконная створка. Я стою, как бестолочь, на подгибающихся ногах. Мальчик налетает на такого же охреневшего третьего, обхватывает его длинными ногами и с тем же утробным рычанием вгрызается в шею.
Тот, которого я приложила кастетом, уже не орал - он выл. Собаки яростно трепали его штанины. И, только взглянув на псов, я пришла в себя. Голос сверху: "Я щас милицию вызову!" напугал меня по новой, только уже иначе. Мальчик с той же яростью, что и псы - штаны, трепал шею своей жертвы (хм, какая ирония). К ней в руки попался - терпи и не плачь, вчерашняя жертва - отменный палач... Впрочем, наслаждаться моментом некогда.
- Эй, пацан! - шепотом закричала я. Голос дрожал и срывался. - Слышишь?! Бежать надо!
Он, не отрываясь от своего занятия, поднял на меня полоумные глаза. Я поняла - ему сорвал крышу запах крови его первого мучителя.
- Слышишь?! Уходим!
Я поколебалась секунду и, показав ему руку ладонью вверх, словно животному, потянулась к нему. Он разрешил мне коснуться своей головы, со звуком "чпок" отклеился от своей жертвы.
- Хватит, идем!
Он ощутил прикосновение моей руки - и в следующий миг застыл. Я не стала ждать большего - над нашими головами матерились уже два голоса. Подхватив мальчика под локти, я вынудила его встать и почти волоком потащила из подворотни.
Последнее напутствие от людей, чей покой невежливо потревожили насильники, собаки, вампир и идиотка, было: "Чтоб вы сдохли!" И я со страхом думала о том, что для кое-кого из нашей теплой компании это пожелание уже запоздало...
Глава 2.
В темном мире, населенном демонами и призраками, нет никого ужаснее, страшнее и, как ни странно, обаятельнее вампиров. Они не относятся ни к призракам, ни к демонам, однако обладают не меньшей колдовской и дьявольской силой.
Преп. Монтегю Саммерс
Пока смерть подвластна нам, мы никому не подвластны.
Сенека
Он рыдал всю дорогу до моей машины. Прижимая к своему плечу его перепачканное кровью лицо, я таким образом скорее прятала его от прохожих, нежели пыталась утешить. Слава Богу, людей тут мало, слава Богу, темно, слава Богу, лихорадочно шептала я себе, не ему.
Я затолкала его в салон, хлопнула дверью, перебежала, села за руль, закрыла двери и рванула с места. Мальчик отчаянно рыдал. Я чувствовала, что вот-вот расплачусь сама, поэтому прикрикнула на него:
- Да перестань ты уже! - и тут же испугалась своей черствости.
Ведь это не я едва не была трахнута тремя уродами и не я только что разорвала глотку человеку.
- Ну тише, тише, - мягче сказала я. Голос все еще дрожал. - Ты в безопасности.
- Нет, - прохлюпал он сквозь слезы, - нет...
Я не нашла, что ответить.
- У тебя есть дом? - спросила я. Конечно, я помнила слова Ксени о том, что он бездомный, но спросить должна была.
- Нет...
- Тогда я отвезу тебя к себе.
Не могу сказать, что я была в восторге от идеи оказаться в замкнутом пространстве с созданием, которое расшвыривает людей по сторонам, словно кегли. Его привычка прикладываться к шеям и терять контроль над собой тоже не нравилась мне. Но и оставлять этого мальчика на улице мне не хотелось. Кроме того, я чувствовала, что он может поведать мне массу интересного.
- Тебя как зовут? - спросила я его.
- Иван, - прошептал он так, что я едва расслышала.
- А меня зовут Гайя. Не Галя! Будем знакомы.
И до самого дома я не трогала его.
Припарковав машину во дворе своего дома, я наказала Ивану сидеть в ней тихо, пока я не разрешу ему выйти. Удостоверившись, что возле подъезда и у лифта чисто, я вытащила мальчика из салона и, закрыв машину, бегом погнала его в подъезд.
- Иди за мной по лестнице, прячься за меня. Если я скажу, быстро бежим вверх или вниз, усек?
- Усек.
Он перестал плакать еще где-то в районе кинотеатра "Ленинград". Сидел и смотрел на свои руки. Я тоже нервно поглядывала на них. Они были покрыты засохшей кровью.
В подъезде я так же, волоком, довела Ивана до своего шестого этажа. На счастье, соседи сидели по норам и не шлялись туда-сюда, как обычно. Небось жрут сейчас картошечку по-французски с майонезиком у телика после работы, смотрят какую-нибудь херню вроде "Дома-2". Да уж... Видимо, кровавые приключения добавляют мне человеколюбия...
Об этом я думала на автомате, пока тыкала ключами в замки. Распахнув дверь, я попыталась втолкнуть в квартиру Ивана, но ничего не вышло.
- Что за?.. - вырвалось у меня.
- Я не могу войти, - тихо сказал мальчик. - Ты должна впустить меня.
- Входи же, епическая сила, - нет, я определенно становлюсь сволочью от переживаний.
Я впихнула-таки его в прихожую, быстро задраила люк и включила свет хлопком ладоней. Казалось, Иван немного поразился этому. Он с интересом уставился на люстру.
Пока мальчик изучал прихожую, я почти моментально разоблачилась и разулась, швырнула куртку в стиральную машину.
- Так, иди сюда, - я дернула Ивана за руку, отчего он едва не шлепнулся, зацепившись кроссовком за тумбу для обуви.
- Телятко! - обозвала я его на украинском. - Значит так - раздевайся! - продолжила командным голосом, хватая с полки полотенца и швыряя их на банкетку у душевой кабины.
Я не сразу заметила, что на глазах мальчика снова выступили слезы.
- Черт... - я всплеснула руками. - Прости, что кричу. Просто мне сложно остановиться, если завелась...
Он кивнул, закусывая губу. Я подошла. Даже перемазанный кровью, даже бледный до синевы в свете дурацкой лампы, которую я никак не поменяю, Иван поражал своей красотой. Он был не смазливым, не симпатичным, не привлекательным - он был именно красив. Такие лица я видела лишь в кино да на страницах глянцевых журналов. В жизни - лишь пару-тройку раз. Если искать сравнения, то так, как Иван, наверное, в 15 лет мог бы выглядеть тот белокурый парень из сериала "LOST". Как его там?.. Забыла.
Мое сердце пронзила жалость, когда я поняла, чего он испугался на самом деле.
- О нет-нет-нет, я не имела в виду раздеваться прямо сейчас, я имела в виду, что тебе нужно отмыться от крови, а одежду я выстираю в машинке... Прости.
Он кивнул еще раз. И выглядел этот окровавленный ангел столь раздавленным, что я не выдержала и обняла его.
- Выше нос, ну же... - я ощутила, как его руки вцепились в мою блузку. Мальчик прижался прохладным лицом к моему плечу и задрожал.
Кажется, следующие пять минут мы только то и делали, что плакали и вытирали сопли руками в объятиях друг друга. И именно тогда я поняла, что никому не позволю даже прикоснуться к нему.
- Тебя могут обидеть из-за меня, - сказал он глухо, все еще орошая слезами шелковую ткань на моем плече.
Словно мысли прочел.
- Я был на вокзале, потому что там мог не привлекать внимания и там много людей. Меня уже раз хотели увести...
Я отстранила его от себя. Слезы моментально пересохли.
- Кто хотел?
- Я... я болен.
- Чем?
- Эээ... венерическое что-то.
Нимб над головой Ивана растаял сразу после этих слов. Я отодвинулась и спросила:
- Каким образом ты это выяснил?
- Ну... там... эээ... штука такая, типа ранка, появилась... там... - и он покраснел, опустив глаза.
- Ясно... - пробормотала я, хотя мне было совсем не ясно. - Так-с... Снимай шмотки и мойся. Вытирайся вот этим полотенцем, - я сунула ему старое розовое полотенце с котятами и бабочкой. - Вот тебе мыло, - я сунула ему в руки новый кусок "Dove", - вот мочалка, - моя старая мочалочка из люфы оказалась как нельзя кстати. - Когда вымоешься, сложишь все в этот пакет. Я потом продезинфицирую душевую кабину.
Я сгребла с полочки в кабине всю продукцию иностранных косметических фирм, что там была. Иван стоял, опустив голову. Я хотела задать массу вопросов, моя голова просто распухла от них. Разве вампиры болеют? Кто его заразил? Кого он боится? Разве вампиры краснеют?.. Однако я стоически заставила себя уйти из ванной.
В кухне я запустила стиральную машину с моей курткой внутри. Ваня вытер о нее добрую половину кровищи, которой выпачкался, с аппетитом ужиная гопником. Я тщательно вымыла руки и лицо, подумав, остановила машинку и бросила в нее также свои блузку и джинсы. Пробежав в одном белье в спальню, я надела красный кашемировый топ под горлышко, черные джинсы и домашние тапочки. Потом, подумав, я сменила красный топ на черный, на бретельках. Не стоит лишний раз напоминать моему немертвому мертвому другу, какого цвета вкусная субстанция течет внутри меня.
Для Вани я нашла свои старые голубые спортивные штаны Burberry. Конечно, откровенно девчачьи, но, думаю, до завтра он не умрет от этого. Нашла старую черную футболку с принтом Metallica. Завтра надо будет купить ему нормальные шмотки вместо того ужаса, в который он одет. И обувь. Ходить в дырявых кроссовках в декабре не стоит даже мертвым мальчикам.
Я постучала в дверь ванной, приоткрыла ее и бросила одежду на край тумбочки. Потом закрыла, пошла в кухню, где включила стоящий на столе ноутбук, налила себе стакан вина и, залпом махнув его, предалась тихому отчаянию.
Так я предавалась ему над вторым стаканом с вином и раскрытой страничкой Гугла, курила сигарету, пока в кухню не вошел бочком Иван. Он был свеж и отмыт до белизны. Мокрые золотистые волосы блестели. Без кровавого макияжа по всему лицу он выглядел очень юным и беззащитным. Еще он был похож на девочку. Особенно в этих штанах.
- Я... свою одежду оставил на полу в ванной.
- Ага, - я угрюмо и безнадежно махнула рукой, - я завтра ее сожгу.
Отхлебнув вина, я увидела, что Ваня несколько изумлен.
- Шучу, шучу. Шутки у меня такие. Просто выброшу, куплю новую. Садись. Ты есть хочешь?
Он сел, я встала и открыла холодильник.
- У меня есть отбивные, салат с ветчиной и сыром, огурчики соленые, окро... - я не договорила.
Выглянув из-за дверцы холодильника, я спросила:
- Вы же едите?.. Что-то кроме крови?
Иван пожал плечами.
- Мне есть все время зверски хочется. Я ем. Мне говорил мой... - он осекся.
Я поставила перед Иваном тарелку, отсыпала на нее салата, положила пару отбивных, подсунула тарелочку с окрошкой. Я ждала продолжения все время, пока собирала ему ужин и раздумывала, чем бы дезинфицировать его посуду и приборы. Хлоркой?..
- Твоя посуда будет лежать тут, - я указала ему на подоконник. - Так кто твой... Твой кто? О ком ты начал говорить?
Ваня взял кусочек хлеба и, не глядя на меня, начал есть окрошку. Я села на свое место и вернулась к стакану с вином.
- Тот, кто меня обратил.
- Так.
- Я жил у него какое-то время.
- Погоди-ка, давай сначала. Где твоя семья? Почему ты оказался на улице? - знаю, что это жестокие вопросы, но я заслуживала знать ответы на них.
И я услышала печальную историю короткой жизни Ивана Ремеха, пожалуй, одну из тысяч подобных. Но я не слышала такого из первых уст ни разу за все свои сознательные годы. И волосы на затылке вставали дыбом, и слезы порой просились на глаза. Голос Ивана был тихим, иногда он прерывался на то, чтобы пережевать еду. Ему было стыдно рассказывать о своей жизни, хотя, знаю, он не виноват в том, что прожил ее именно так.
Если опустить длинноты и отступления, история эта звучала так.
Когда Ване было 4 года, его отец умер от рака. Мальчик остался жить с мамой и бабушкой. Бабушка, и так женщина далеко не трезвеннического образа жизни, после смерти сына вообще ушла в один непрекращающийся запой. Мама с Иваном была вынуждена переехать в общежитие завода, где она работала. Жить было трудно, но Ваня неплохо учился и даже играл в футбол в команде местной ДЮСШ и на льготных условиях посещал музыкальную школу.
Когда ему исполнилось 13, умерла его мама. От рака, как и отец. Ивана взяла к себе бабушка. В ее квартире была натуральная блатхата для всех окрестных алкашей и наркоманов. Там Ваня потерял девственность с какой-то молодой наркоманкой.
Бабушка пережила маму на три месяца. Цирроз. После ее смерти оказалось, что соседка, адвокатесса высокого уровня, еще при жизни бабушки переписала ее квартиру на себя. Ходила в гости, носила ей сумки со жратвой и бухлом, покупала лекарства и одежду. И так прикормила и стала наследницей, так как кроме бабушки никто в квартире прописан не был. В общем, какими-то своими адвокатскими штучками воспользовалась.
Иван оказался на улице. Точнее, сначала в приюте, а потом сбежал. Хотя он признавал, что тетка-адвокатесса предлагала ему жить в одной из трех комнат в квартире.
- Ну, наверное, совесть замучила, - попыталась я ухватиться за что-то хотя бы отдаленно положительное в этой истории.
Ваня перестал есть и впервые улыбнулся, взглянув на меня. Улыбка вышла кривой и циничной. Он вдруг стал выглядеть так, что я поняла - он много старше меня. Ему пришлось повидать столько и такое, что я не желала даже представлять в своем уютном мирке.
- Она предлагала это взамен на секс, - сказал он тоном "Ах ты милая маленькая глупышка".
Ее не смущало то, что Иван еще по сути ребенок. Он не выглядел на свои годы. И, конечно, уже тогда был похож на юную кинозвезду.
Ваня сбежал из родного городка в Киев. И там оказалось, что сука адвокатка была первой, но далеко не последней в череде охочих до юного тела мальчика с потрясающей внешностью. Причем охочие были обоих полов.
- Мне даже кажется, что у чуваков больше крышу срывало от меня, - обычным тоном сказал Ваня, беря третий кусок хлеба.
Что ж, думала я, оно и понятно. Я старалась не расплакаться. Так не должно быть, нет, чтобы юные мальчики столь привычно говорили о таких вещах. Им надо говорить об уроках, о Светках из параллели и Дианках из соседнего дома, о читах для Counter Strike, о футболе и ботинках "Гриндерс"... Ну, или кедах "Конверс". Надо говорить о новом "Мерсе", о походе в кино на "Гарри Поттера" в субботу - но не о том, как истекали на них слюной жирные похотливые засранцы, пяля их в комнатке вонючей съемной квартиры.
- Я жил в приютах, сбегал, меня возвращали, опять сматывался оттуда, спал под платформой на вокзале с другими ребятами, - Иван помахал ломтиком буженины, которую я ему подсунула, мол, ничего особенного, проходняк.
Ему дали сначала кличку Седой - из-за светлых волос, а потом - Початок.
- За... цвет волос? - довольно-таки тупо было спросить это.
Он снова улыбнулся своей ироничной криволыбкой.
- Это как бы... физическая характеристика, что ли.
Я поняла. Иван подрабатывал проституцией, принося неплохие деньги и нормальную жратву. И клей. Ребята Ивана ценили.
- Я клей нюхал один раз. С тех пор только бухаю.
Я налила ему полный стакан вина, как и себе. Думаю, если мальчик мертв, то ему можно пить, даже несмотря на его несовершеннолетие.
Ваня также успел побывать актером - снялся в парочке фильмов для взрослых дядь, любящих маленьких мальчиков. Успел посидеть на нарах в ментовке, успел получить пару серьезных травм после драки, успел стать жертвой сексуального насилия несколько раз.
Потом - полгода назад - его нашел один человек.
- Он увидал меня в том порнофильме, - пояснил Иван.
Видимо, мальчик видел мое состояние, поэтому пару раз говорил мне какие-то успокаивающие слова. А я поражалась - как он сумел остаться человеком, живя в тех нечеловеческих условиях.
- Его звали Адольф, то есть, зовут. Благородный Волк, - это Ваня сказал тихо и так, будто повторял сказанное кем-то много раз.
- Он сам так себя называл, - тут же пояснил мне мальчик.
- Это его имя в переводе на наш язык...
- Да, он постоянно это всем талдычил, - Ваня усмехнулся.
Адик вовсе не походил на благородного волка. Известный кинорежиссер, он обожал мальчиков, а увидев Ивана - просто втрескался в того по уши.
- Адольф, Адольф... - я пощелкала пальцами, пытаясь припомнить его фамилию. - Нидерер! - он снимал какую-то слезливую лиричную дрянь, из-за чего вечно номинировался на всякие европейские награды. Даже один раз на "Оскар", по-моему.
Мальчик печально кивнул. И тут я похолодела. Залпом допила то, что оставалось в бокале.
- Он... он тебя обратил? - тихонько спросила я, будто боясь собственных слов.
Иван помедлил и кивнул.
Итак, что мы имеем? В этом мире не только существуют вампиры, но еще и номинируются на "Оскар". Я подумала о том, сколько их среди людей, и мне стало дурно. Меж тем Иван поведал мне дальнейшее. Адольф, влюбленный в него, сначала просто платил ему за секс, потом и вовсе привез жить к себе. Иван, пользуясь любовью и всепрощением своего покровителя, сбегал и тусовался среди бомжей и беспризорников. Он отвык от нормальной жизни. Он отвык от семьи. И не признавал любви.
- Понимаешь, было в нем что-то такое, из-за чего я не мог поверить в его чувства. Не мог, и все тут. Я знаю кучу чуваков и чувих, которые вызывали приязнь и к которым можно было бы привязаться, если б житуха была не такая стремная. Ты принадлежишь к таким людям, - сказал он мне.
- Ваня, на меня твои шлюшеские штучки не действуют, так что заткнись и продолжай, - но вино на меня определенно действовало.
Мальчик спохватился:
- Извини, я знаю... Иногда заносит... Даже с друзьями...
И пока он не стушевался, я живо вернула его в русло беседы.
Адольф страдал, истерил, Иван тоже был не прочь попортить кому-то неравнодушному нервы за свое паршивое житье-бытье. Так они и существовали в подобном русле, пока Адольф не сорвался и не набросился на Ваню.
- Я потерял сознание от боли и страха, - рассказывал мальчик, глядя в стакан. Надо отучить его от привычки не глядеть в глаза собеседнику.
Иван очнулся. Благородный Волк в слезах ползал на коленях перед ослабевшим от потери крови возлюбленным. Тогда-то Адольф и поведал Ване о том, что вампиры существуют не только в сериале "Баффи" и фильме "Сумерки".
- Адольф из старых, - невесело пояснял мне мальчик, - он ходит по солнцу и может спать когда ему захочется. Он говорил мне, что так могут лишь вампиры, прожившие 100-150 лет.