Божий суд
Журнал "Самиздат":
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь]
|
|
|
Аннотация: Есть ли жизнь на том свете, нет ли- науке не известно. Но зато это хорошо известно автору данного произведения. Звуковая дорожка: http://mp3.music.lib.ru/mp3/a/antonow_m_a/antonow_m_a-bozhij_sud-2.mp3
|
АНТОНОВ М.А.
БОЖИЙ СУД
I
Я умер в апреле. 9-го числа, в 13 часов 6 минут по местно-
му времени. Прямо в троллейбусе 1-ого маршрута. Сначала в груди
что-то сильно закололо, а затем горячее жжение быстро разлилось
по левой стороне моего тела. Я с трудом удержался от того, чтобы
не застонать. Затем все оборвалось, поскольку я потерял
сознание...
Позднее патологоанатом рассказывал моей жене, что если бы
меня сразу доставили в реанимацию, то, наверное, меня еще можно
было спасти, но, к сожалению, и "скорую" вызвали слишком поздно,
да и медики прибыли без кардиологической аппаратуры. Тут он был
прав- винить особо было некого.
Потеряв сознание, я потихоньку стал заваливаться влево. И
потом, когда троллейбус резко тормознул на остановке, я и вовсе
упал набок, заняв все сидение.
Народу в салоне было немного и мое падение не привлекло
особого внимания. Выходившим было не до меня, а входившие думали,
что я лежу так на сидении уже давно. Многие из вошедших смотрели
на меня с брезгливостью, подозревая, во-первых, что я просто-
напросто пьян, а во-вторых, что подобное лежание на сдвоенных си-
деньях в общественном транспорте является для меня делом обыден-
ным и привычным. Даже кондуктор- замотанная женщина лет сорока,-
отвечающая за порядок в салоне, поначалу, возмутившись подобным
моим поведением, высказала какое-то нелестное замечание в мой ад-
рес, но затем отвлекшись обилечиванием еще живых пассажиров-
план-то все равно надо делать,- удалилась в дальний конец салона.
И только через две остановки, когда она снова наткнулась на мое
бездыханное тело, в душе ее поселилась тревога.
- Эй, мужчина! Вы что лежите?- спросила она.- Вам что плохо?
Запаха вроде нет...
Я ей естественно ничего не ответил.
Она склонилась надо мной и, сообразив, по остекленевшем уже
глазам, что со мной действительно не все в порядке, распихивая
пассажиров, бросилась к водителю. Троллейбус сразу же встал на
прикол. Водитель по динамику объявила, что человеку в салоне пло-
хо, что она вызвала по рации через диспетчера скорую и будет ее
ожидать.
Народ сердито заворчал. Столько неласковых слов в свой ад-
рес я не слышал за всю свою не слишком длинную жизнь. Но недо-
вольных можно было понять, ведь своим скоропостижным поступком я
срывал столько встреч и разнообразных планов... Кто-то успел оп-
латить билет, а его дальше не везут, кто-то куда-то опаздывал,
кто-то хорошо сидел, а в другом троллейбусе придется стоять...
Поэтому посыпались советы: бабка в шали предлагала дать мне таб-
летку нитроглицерина; какие-то два люмпена предложили вынести ме-
ня на улицу и положить на лавочку на остановке, дескать там я
обязательно просплюсь, а самим ехать дальше. Молодой человек,
стоявший рядом с двумя хорошенькими и молоденькими девушками,
считал возможным ехать дальше. Подумаешь, полежит мужик в салоне,
тут до конечной всего ничего осталось, а они в институт опазды-
вают. Надо, так и к диспетчерской на кольцо "скорая" приедет. А
еще один мужик- высокий и очкастый, в кожаной куртке и в кожаной
фуражке, даже склонился надо мной и со знанием дела пощупал меня
за запястье и возле шеи.
Я почему-то сразу сообразил, что он врач, причем анестезио-
лог и работает в больнице скорой помощи. Почему я так решил- не
знаю.
Через несколько секунд сообразив, что у меня не только
пульса нет, но и рука подозрительно холодная, он чуть повернув
мою голову и заглянув в глаза, вздохнул и вымолвил с некоторым
сожалением, что я, похоже, уже навсегда отъездился в троллейбу-
сах. Причем я понимал, что сожалеет он вовсе не обо мне грешном,
а о том, что из-за задержки троллейбуса у него будет меньше вре-
мени на свидание с его дамой. Вытерев пальцы о носовой платок,
медик подхватил под руку свою спутницу- эту самую даму, весьма
миловидную высокую блондинку в красном демисезонном пальто,- и
вместе с ней быстро вышел из транспорта. Народ, стоявший вокруг
меня, услыхав такое заключение, быстро рассосался. А после того,
как какой-то чудак, одетый как бомж, с лицом явного идиота,
стоявший себе до этого на задней площадке, во весь голос пропел:
"Шел троллейбус первый номер, а в троллейбусе кто-то помер...",
дурацки захихикав над собственной шуткой, самые непонятливые
сообразили, что салон надо покидать. Тем более, что водитель- мо-
лоденькая девушка- уже опускала штанги.
Последними, позвякивая стеклотарой в матерчатой сумке, вы-
ходили из салона те два люмпена, что советовали вынести меня на
улицу и положить там на лавочку. Один из них, тот что пониже, су-
мел прихватить на память мою кепку, незаметно сунув ее за пазуху.
Он подумывал и о том, что неплохо было бы поглядеть на то, что у
меня в карманах, но присутствие кондукторши его остановило.
Я видел все его действия и отчетливо понимал мысли, но ни-
как не вмешался. Мне была ясна вся тщетность этой попытки, к то-
му же я и сам почему-то уже никак не ассоциировал себя с лежащим
на сиденье телом.
- Ну что же, ты не так плохо выглядишь,- услышал я знако-
мый голос.
Обернувшись, я увидел отца.
- Привет, сын,- произнес он улыбаясь в седые усы и протяги-
вая руку.
Я машинально протянул свою. И тут до меня дошло, что его
внезапное появление абсолютно не удивляет меня, как будто все так
и должно было быть. И то обстоятельство, что он умер пятнадцать
лет назад никакой роли не играет. Вот он стоит передо мной такой,
каким я привык его видеть, даже костюм знакомый- с медалькой
участника Великой Отечественной Войны на правой половине груди.
Пожатие рук прошло как-то странно, я не ощутил его физичес-
ки, но какое-то соприкосновение все же произошло, и понял я это
по весьма непривычному моральному удовлетворению, охватившему
всего меня целиком.
- Привет,- машинально ответил я,- если я правильно понял
происходящее, то я, вроде как, того... помер?
Отец согласно кивнул головой.
- Жалко, кое-какие дела остались не доделаны. Хотя,- я
прислушался к собственным ощущениям, к удивительному покою охва-
тившему меня,- Бог с ними. Да и тело это мне надоело.
- Ну не такое уж оно плохое,- возразил отец, рассматривая,
мой неподвижно лежащий труп.- В этом и есть преимущество скоро-
постижной кончины. Тело целое, болезнью не изможденное. Мое, пос-
ле того как я пролежал три недели в больнице, куда вы меня спла-
вили, выглядело гораздо хуже. Ну, да ладно.
- Вот этого я и боялся, что ты будешь сердиться на то, что
мы не дали умереть тебе дома, а отправили в больницу. Но ты пой-
ми, Саньке было три года, Ниночке - полтора, а ты почему-то стал
заговариваться и был явно не в себе. Мне было страшно оставлять
их с тобой. Я же должен был ходить на работу. А тут ты еще и есть
перестал. Два дня ничего в рот не брал... Пришлось супруге выз-
вать участкового врача, а уж та-то и отправила тебя в больницу.
- Я стал заговариваться?- переспросил удивленный отец.
- Ну да,- подтвердил я.
- А я вот не помню. Последние дни прошли как в тумане. Да
ладно, дело прошлое. Что ж, пойдем, я провожу тебя.
Я понял, что сейчас мне нужно идти с ним. Я не знал куда,
но чувствовал, что так положено и ничего другого мне не остается.
Взглянув в последний раз на тело, которое буквально еще полчаса
назад было моим, я отправился вслед за отцом к задней площадке
троллейбуса к выходу из салона.
Но тут путь нам перегородили трое медиков с какими-то сак-
вояжами. С сосредоточенными лицами они решительно направились к
моему трупу. Меня с отцом они явно не замечали.
- Да ладно, пойдем напрямую, не люблю, когда через меня жи-
вые проходят,- произнес отец.
И он, свернув направо, проскользнув через сидение и боко-
вую стенку троллейбуса, оказался на улице.
Я, повторив его маневр, тоже прошел сквозь препятствие на
свободу.
На улице светило весеннее солнце, но я не чувствовал его
тепла или свежести ветра. Материальный мир перестал для меня су-
ществовать. Осязание и обоняние исчезли, а вот зрение и слух ос-
тались. Это казалось немножко странным.
- Пойдем вон в тот магазинчик,- сказал отец,- там, навер-
ное, удобнее всего будет.
- "Голованов и компания", что ли?- уточнил я.
- Да нет, там двери стеклянные и народ ходит. Вот рядом, в
подвальчике, плотная, тяжелая и ею мало кто пользуется. Эта по-
дойдет.
- Там находится их ремонтная мастерская, я как-то видик там
ремонтировал,- показал я свою осведомленность.
- Да? Впрочем, какая разница,- заметил отец.
И, удержав меня за рукав, добавил:
- Да пропусти ты эту машину.
- А что, задавит?
- Нет конечно, но в ней люди. А у них души. Столкнешься с
душой живущего и самому неприятно будет, и ему вредно.
Я поверил отцу на слово.
И, пока мы пересекали проспект Ленина, я поинтересовался:
- А вот встречать своих только что умерших потомков- это
что, обязанность такая?
- Да нет. Для этого ты должен быть достоин этой миссии и,
конечно, свободен. Сам вскоре поймешь.
Уже на каменной лесенке, ведущей в подвальное помещение
мастерской, мы нос к носу столкнулись с миловидной гражданкой лет
тридцати, только что сдавшей что-то в ремонт и на ходу прячущей в
сумочку квитанцию. Отец недовольно чертыхнулся и прижался к стен-
ке, пропуская ее. А я, последовав было его примеру, в последний
момент из-за какого-то дикого любопытства протянул руку и коснул-
ся женщины где-то в районе ее симпатичного декольте.
Лучше бы я не экспериментировал. Моя рука прошла сквозь ее
тело. При этом я ощутил не ее нежную кожу своими пальцами, а ка-
кой-то странный спазм, передернувший все мое существо. Очень не-
приятный. Да и женщину, как-то передернуло от моего прикоснове-
ния. Она недовольно обернулась, пытаясь выяснить, что это такое,
и это ее недовольство расстроило меня еще больше.
- Я же предупреждал,- покачал головой отец.
Я виновато промолчал.
- Ну вот мы и пришли,- сообщил он.- Я пойду первым, а ты уж
потом, через некоторое время.
Отец потянул на себя дверь. За ней, я знал, находилась не-
большая комнатка с конторкой приемщика и стеллажами, набитыми
неисправной и починенной техникой. В этот же раз за дверью была
непроглядная мгла. Прямо как стена. Даже уличный свет не выхва-
тил ни сантиметра из нее. Отец стал быстро таять, блекнуть, те-
ряя контур и краски, а затем как будто всосался в эту темноту.
Пораженный этим зрелищем я некоторое время постоял перед
захлопнувшейся дверью. Затем, сообразив, что иного пути у меня
все равно нет, решительно потянул дверь на себя.
Она распахнулась легко и беззвучно. И опять я не увидел пе-
ред собой знакомого интерьера радиомастерской. Но на этот раз
вместо тьмы, встречавшей отца, я увидел яркий белый свет, зали-
вавший весь прямоугольник двери. И этот свет, как ни странно, ни-
чего не освещал, и в то же время за ним ничего не было видно. Это
была какая-то необычная стена света.
Я протянул руку, и она по локоть исчезла в этой стене. Тог-
да я, не раздумывая, шагнул вперед.
II
Стена света, ставшая вдруг стеной мглы, осталась за моей
спиной. Я оказался в абсолютно стерильной светлой комнате. Белые
матовые стены, белые матовые полы, а впереди стеклянная двуствор-
чатая дверь. Любопытства ради я обернулся назад, подумав о том,
можно ли мне вновь проникнуть через эту черную стену в мир живу-
щих, но за спиной моей уже была все та же белая стена, что и по
бокам. Твердость и прочность ее я проверил своей рукой. Через та-
кую стену я пройти бы не смог.
Тихий женский голос откуда-то со светящегося потолка спо-
койно объяснил: "Вы находитесь в карантинном блоке, после вашей
идентификации вы сможете пройти в следующий зал."
Я не понял, в чем заключалась эта самая идентификация. Вро-
де бы мелькнул красноватый луч, осветивший меня на мгновнье, а
может, мне это только показалось. Но на двухстворчатой двери
вдруг клацнул невидимый замок и тот же тихий женский голос сооб-
щил, что я могу идти дальше.
Коридор, в котором я оказался, был бесконечным. По крайней
мере, я не видел, где он начинается, и где заканчивается. Стены и
пол его были также белыми и матовыми, а потолок светился. Но
главным отличием от того предбанника, где я находился до этого,
было наличие множества дверей. Точно таких же, как та, через ко-
торою я сюда и попал.
Ради удовлетворения собственного любопытства я хотел пос-
мотреть, что за ними, но все двери были без ручек, да и внутрен-
ний голос мне сразу подсказал, что там нет ничего интересного.
Такие же карантинные боксы. Поэтому я неспешно побрел по коридору.
Хотя глагол "брести" тут вряд ли подходит, поскольку спо-
соб, с помощью которого я стал передвигаться, нельзя было назвать
ходьбой. Я мог и вовсе не переставлять свои нижние конечности, но
стоило мне подумать, что я хочу переместиться, как все мое сущес-
тво передвигалось в нужную точку. Причем, скорость движения тоже
увеличивалась или уменьшалась по моему желанию. Это было весьма
забавным, и я даже пожалел, что при жизни я не имел возможности
перемещаться таким эффективным способом.
А медленно я двигался в надежде, что вдруг откроется одна
из дверей и я увижу еще кого-нибудь. Но двери мелькали одна за
другой, а никого так и не было. Мне стало скучно, и я дал сам се-
бе команду "Ну, что там впереди?" И почти сразу же оказался пе-
ред широко открытой дверью, ведущей в какой-то довольно большой
зал.
III
Обстановка в этом зале мне напомнила о регистратуре. То ли
в поликлинике, то ли в гостинице. Я собрался было войти туда, как
передо мной возник дядечка неопределенного возраста с окладистой
бородой, одетый во что-то, напоминающее рясу, и сурово произнес:
- Не суетись. Сначала идентификация. Встань сюда.
И он указал на темный кружок, нарисованный на полу.
Я завис над указанным местом. Снова мелькнул красный луч. А
старичок сердито заметил:
- Ну и почему опаздываем?
Я слегка оторопел, и выразил свое удивление весьма резко:
- Дед, ты уж выбери что-нибудь одно: или я тороплюсь, или я
опоздал. А то как-то несуразно получилось.
Вахтер, или кто он тут был, глянул на меня иронично и отве-