Аннотация: - Девушка завела дома оборотня и всерьез полагала, что это собака. Каждый день пыталась покончить с жизнью... Уф, страж пытается умереть, новый анекдот! - развела руками Мамзелькина. - Правильно говорят, что сумасшедших надо изолировать от общества.
Удавлюсь на горькой осинушке, на самой вершинушке.
Тихое поскуливание собаки на улице... Разбросанные по всей комнате бутылки и прочий мусор... Одежда, местами рваная, местами просто грязная... Это всё я вижу каждый день. Это повторяется снова и снова. Мне хочется убежать, скрыться и больше не появляться в этом месте... но я не могу. Как бы пафосно это не звучало, я люблю её. Люблю ту девчонку, что просыпается каждое утро с гудящей головой... Ту, что ищет анальгин и не находит.
Её жизнь началась пятнадцать лет назад, в маленьком городке, где каждый день можно получить по морде - Ярославле. И она получала не раз. И даже не два.
Никому не нравились её странности. Гулять одной по ночам, доставать волшебные побрякушки за любые деньги, посылать абсолютно всех парней... Хотя с последним я погорячился, ведь кроме меня у неё никого не было. Даже отца.
Она - сумасшедшая. Да, я этого не отрицаю. Да, она согласна продать душу, только чтобы стать ведьмой. Глупая, глупая... Ведьм не существует. И души не существует. Зря ты, малышка, хочешь изменить свою судьбу - судьбы тоже нет.
- Я дома! - кричишь ты, привычным жестом закидывая свою сумку за диван. А потом и красовки летят в разные стороны - одна под кровать, другая на кухню. А ведь завтра в панике, такой же, как и всегда, ты будешь искать их повсюду. И не найдешь, пока я в зубах их тебе не принесу. А я принесу, обязательно. А ты все равно опоздаешь.
- Я люблю тебя, Тристан, - шепчешь ты. А я не верю. Я никогда не верил таким словам, если их произнесла ты.
А ты идешь на кухню, по пути снимая верхнюю одежду, и берешь из шкафа полуфабрикаты, которые никогда не кончаются. И смотришь очередную глупую, да и просто бредовую программу, которые круглосуточно крутят по телевизору.
Ты делаешь звук все громче и громче, чтобы не слышать радостных криков своих ровесников. Они играют в футбол, в вышибалы... или просто болтают. А тебя никогда не зовут, ведь звать должны друзья, а у тебя их нет.
- Никто мне не нужен. Никто, - сама себе шепчешь ты, словно читая мои мысли. А я лишь ухмыляюсь сам себе.
Тебе действительно никто не нужен. Никто, кроме меня.
Ты слышишь звонок и сломя голову бежишь быстрее открыть дверь. Но за ней никого нет. Тебя некому позвать, некому....
И ты в ярости берешь шланг, предварительно присоединенный к душевой и, не в первый раз, обливаешь всех из своего окна.
Ребята ругаются, орут, называют тебя не самыми лучшими прозвищами... но радуются. Радуются тому, что снова заставили страдать тебя.
А ты снова начинаешь злиться и не в первый раз хватаешь нож, приближая его к венам. Секунды становятся вечностью... А нож падает, и ты смеешься над собой.
Они снова сломали тебя. Снова уничтожили. А ты почти сдалась. Но ведь мы оба знаем, что этого больше не произойдет.
И ты подходишь ко мне, обнимаешь и тихо шепчешь:
- Мы ведь прорвемся, Тристан... прорвемся ...
Я лишь тихо вздыхаю и смотрю на неё. Смотрю в её глаза, в которых отражается боль. И тогда я жалею, что не могу сказать ей, что всё хорошо, что всё будет хорошо...
А она со всех сил ударяет по стеклу. Осколки впиваются в её руку. Капли крови падают на когда-то белый ковер.... а она даже не заплачет. Физическая боль ничто, по сравнению с её душевными терзаниями.
Но, глядя на меня, она покорно идет в ванную комнату и вытаскивает из руки все осколки. Слышен шум воды.
А ещё появляется тот тревожный колокольчик у меня в голове, постоянно предупреждающий об опасности. Зайдя, я вижу её сидящей в ванной, где полно воды.
Она уже готова утопиться, но, снова увидев меня, вылезает. У неё мокрая одежда, которая словно вторая кожа прилипла к телу... вода стекает по её волосам, по её темным волосам. Кажется, будто вода даже в её глазах, в её невероятно голубых глазах... я знаю, что говорю слишком пафосно, но мне не хватает слов, чтобы описать её красоту. Настолько она прекрасна.
А ещё... Её словно пугает что-то. Она боится покончить с собой при мне.
И ночью, когда только свет луны освещает комнату, она открывает окно и встает на подоконник. Я же устало наблюдаю за ней. Пятый этаж... так много и так мало.
Но даже сейчас она прекрасна. Такая чудесная, такая эфемерная... Она вздрагивает от каждого порыва ветра, словно представляя, как завтра будут показывать пальцем на то, что от неё останется. И никто не будет знать её имени. Для них она навсегда останется просто...
- Я ждала тебя, Влада. Ты столько раз не могла решиться.... А каковы твои намеренья сейчас?
Я вижу старуху, в черном балахоне, с косой в руке. Она говорит с ней, говорит с моей любимой...
Моя принцесса поворачивается. Приоткрывает свои ротик в непритворном удивлении. И тихо произносит:
- Я тоже вас ждала.
И улыбается. А потом смеётся.
Моя принцесса смеётся в лицо смерти.
- Теперь я могу спокойно умереть. Мне нечего терять.
Старуха проницательно смотрит на неё. Потом на меня.
- А как же твой оборотень?
Она снова улыбается.
- Это Тристан. Моя любимая собака.
Я виляю хвостом. Приятно думать, что я единственный.
Приятно... но я не верю.
- Пошли, - старуха протягивает руку моей принцессе. Она в ответ протягивает свою.
- Прощай, - говорит мне Владлена. А я ведь знаю, что мы ещё увидимся. В аду.
А сейчас я лишь удобнее зарываюсь в её одеяло. И пытаюсь заснуть. У меня ещё все впереди. Завтра полнолуние.
- Налей мне чего-нибудь покрепче... - устало отвечает Мамзелькина и проводит ладошкой по лбу, словно пытаясь снять усталость.
- Тяжелый день? - со всех сил стараясь не показать, что ему интересно, поинтересовался бармен.
- Ужасный. Пришлось отправить сумасшедшего стража в импровизированный отпуск, - усмехнувшись, ответила Аида.
- Что, неужели всё так плохо?
- Девушка завела дома оборотня и всерьез полагала, что это собака. Каждый день пыталась покончить с жизнью... Уф, страж пытается умереть, новый анекдот! - развела руками Мамзелькина.
- Правильно говорят, что сумасшедших надо изолировать от общества.