Аннотация: Женский роман с элементами городской фэнтези и сатиры.
МНОГОДЕТНАЯ МАМАША
(роман)
Колымские снежинки
Как сейчас помню - волшебные они были, снежинки-то - сверкали особым блеском, посмеивались, щурясь маленькими глазками-бусинками. Да, да, а иначе... не было бы всего того, что случилось в Магадане. На краю света, как говорят. Бог весть где...в брюхе у мамонта...
Говорящее сердце
Дворник кисло улыбнулся, глядя на унылую смотровую площадку, с которой можно было увидеть панораму Охотского моря и главную бухту Колымы - бухту Нагаева, с неё начинается Магадан.
Дворник жадно глотал редко падающие снежинки, которые всегда на Севере заявляли о себе рано - в сентябре (а могли и летом, Север все же). Было безлюдно, особенно здесь, на окраине города, потому что день, да к тому же будничный, еще только прозревал, а сюда желающие побыть у моря, подышать его воздухом, приходили или приезжали ближе к обеду.
Поэтому, казалось, и мусора рано утром на смотровой площадке должно быть мало.
Но со вчерашнего дня, который был выходным, осталось много бытовых отходов. Мусор был разбросан недалеко от памятника, установленного в честь первооткрывателей Колымы, раскидан по всей смотровой площадке. Фантики, пакеты, бутылки из-под пива, газводы. Тьфу, сколько дряни!
Дворник не хотел работать - это было понятно по всему его виду. Тощий, болезненный, в пальто, он вовсе и не был похож на работягу. Больше всего смахивал на чахлого ученого с воспаленными глазами. К его небольшим ушам тихонько стекали темные капельки пота.
Он бросил грязный мешок, в который собирал мусор. Посмотрел вдаль - море, черное и полное грусти, было внизу, под смотровой площадкой - оно плескалось из-за порывов ветра, а на волнах, ближе к берегу, как поплавки, маячили чайки. Эти птицы едва были заметны издалека и больше смахивали на кусочки пенопласта.
Полностью Нагаевская бухта - чумазая, серая, будто вечная труженица в черной робе, не просматривалась, потому что властвовал над Магаданом и бухтой навсегда "прописавшийся" туман и немного мельтешащий снег. Но в густом тумане вырисовывались контуры морского порта, его стойкие оловянные солдатики - портовые краны, и несколько причаливших кораблей. С "большой земли" в Магадан можно добраться либо по морю, либо воздушным путем. По морю - дешевле. И вот корабли везут продукты, ГСМ, уголь...
Слово "материк" для колымчан - самое сладкое, потому что с ним связано понятие "отпуск", теплое море, солнце, которого здесь, на далеком Севере, всегда не хватает, дешевые фрукты.
Многие рвались на заветный "материк" - в Москву, Сочи, Петербург и другие города, но вскоре возвращались, рассуждая, что лучше Магадана ничего на свете нет. И не могли даже себе объяснить, почему их так тянет в этот портовый городишко, расположенный на краю света?
Был слышен грохот разгрузки судов, и даже, как казалось дворнику, он улавливал крики докеров, - те смачно ругались. А, может, это только он мог слышать, потому что обладал особенным слухом?
Оживленнее стало и на смотровой площадке, где дворник вяло наводил порядок: раскричались три чайки, которые не могли поделить рыбину с распоротым брюхом - где они ее взяли? Может, горбушу выбросило на берег, а может, какой-нибудь рыбак потерял? Но здесь, рядом с причалом, было не рыбное место. Хотя нет, раньше тут ловили разную рыбу, а вернее, рыбешку в виде камбалы, корюшки и другой мелочи.
Но сейчас медуз, которые раньше у берега любили поплескаться в теплой, нагретой колымским солнышком (бывали денечки, когда колымское солнышко излучало настоящее, как на "материке", тепло) водичке, у пирса редко можно было увидеть - говорят, из-за сильной загрязненности воды нефтепродуктами.
Голова у горбуши, которую долбали мощные изогнутые клювы чаек, уже почти отваливалась, а кровавые ниточки, смешанные с переливающейся серебром чешуей, расползлись по серым камешкам. Птицы резко взлетели, испугавшись сильного грохота в порту.
Ленивые снежинки то начинали падать, то, словно передумав, исчезали. Небо будто тужилось, страдая запором.
- Да, сентябрь уж! Нет, вот-вот октябрь начнется, - кто-то, сильно кашляя, сказал за спиной дворника.
В лохмотьях шагал прямо к лавочке, на которой стояла недопитая бутылка пива, местный бомж Кузя. Работать ему было неохота - он предпочитал попрошайничать, от него сильно воняло протухшей селедкой, он был одет не по погоде - в очень легкой - летней клеенчатой курточке, из-за чего ежился, а штаны-трико были ему большими и свисали пузырями на коленях. По опухшей роже и дрожащим рукам было понятно, что у него - похмелье, а еще ему кто-то хорошенько дал в левый глаз, который заплыл синевой. В глазном яблоке были вспухшие розово-синие прожилки. Кузя схватил двумя руками недопитую бутылку, оставленную кем-то на лавочке, и впился пересохшими губами в ее горлышко.
Потом бутылку, которая сильно взвизгнула при падении, но не разбилась, вальяжно бросил к ногам дворника и сказал:
- Убирай, браток, - а сам стал в урне копаться, чтобы бычок найти. Нашел, присел на лавочку и, пытаясь изобразить из себя барина, крикнул:
- Огонек не найдется, мусорщик?
Бомж важно откинулся спиной на ржавую панцирную сетку, которая зачем-то неуклюжим образом была втиснута между лавочкой и глинистой насыпью. Кузе стало лучше, видимо, пиво было с большим процентом алкоголя, и оно сразу ударило в его пустую голову. А из этой головы полез выпендреж.
Мужчина в черном пальто подошел к Кузе и сначала без намека на суету, абсолютно равнодушно сложил две ладони вместе, а потом открыл их и предложил бомжу закурить из рук, в которых как цветок засиял огонь, вовсе не опаляя кожу дворника. Пальцы были белоснежными и только из под рукавов можно было угадать чудовищную черноту.
Бомж вздрогнул, сильно потряс головой, думая, что снова белочка к нему без предупреждения заявилась. Но огонь в ладонях как горел, так и горел. Кузя курить уже не хотел, он, заикаясь, почему-то с французским акцентом, сказал:
- Тьи - ты кьи - кто? - и стал от незнакомца отползать по лавочке, причем одна гачина зацепилась за угол скамейки, и бомж судорожно одергивал, как плешивый пес, ногу.
-Да не бойся ты! А как у вас закуривают? - говорил спокойно мужчина в пальто.
- Вы - фокусник, что ль? Ничего не пойму, в морду меня били, по почкам пинали, даже глаз пытались вырезать, когда его в карты проспорил, а вот чтобы огнем в ладонях запугивали - такого не было.
- Да сядь, гражданин, скажи, что вы, люди, любите курить и чем у вас прикуривают? - спросил незнакомец и сам присел к бомжу, бросив мешок с мусором неподалеку.
- Да у нас и спичками закуривают, но чаще - зажигалкой, а люблю я обычный табак - "Беломор", но попробовал бы пачку "Президента" или "Парламента", никогда не курил такие дорогие сигареты.
И тут же незнакомец, повертев рукой, подал бомжу пачку "Президента" и зажигалку, на которой была изображена обнаженная женщина с пышной грудью.
Кузя поудивлялся такой халяве и чудесам, а выражал он свое удивление громким кряхтением и фразой "ну, б...", но сильно свои и без того жизнью затертые мозги напрягать не стал. Он лишь понял, что надо не упускать момент и тут же сказал:
- А бутылку водки дашь? А лучше две - просто "Русской" или "Пшеничной". Только не паленой, раз уж ты, дядя, такой добрый. Ну, б...Паленой я, дай боже, в жизни попил. Эх, Магадан, Магадан, я ведь сам, можно сказать, поэт, и петь умею, знаешь, я сколько про наш портовый город песен написал. Даже с Шуфутинским, когда он тут в ресторане "Магадан" шансон зажигал, в паре пел. И с Ефимом Шифриным, который на Колыме родился. Я его на самолет провожал. А Кукин меня вообще постоянно упоминал, когда клозет искал, а я ему показывал. Куда, дескать, Мишаня, (это он мне так по - братски говорил) идти!
И, прищурившись, Кузя внимательно посмотрел нà незнакомца, сделав паузу, - дескать, не разоблачил ли он его вранье, а врать Кузя очень любил, как любой бедняк с воспаленными мозгами.
- Знаешь, про Магадан много плохого говорят - на отшибе России он находится, что сюда только оленями можно добраться. Дескать, в ж... живем. А я вот люблю свой город. У меня стихов на целый сборник есть. А я вот побираюсь. Но поэтам ведь совсем не платят - это же не профессия, а призвание. В писательской организации у нас долго власть делили - то Бахвалов, то Данилушкин, то Фатеев теперь какой-то. Кто лучше - не разберешь. А у меня тут талант пропадает. А я с самим мэром Магадана здоровался по ручке, представь! Мэр широко улыбался и говорил: "Ну как дела, Михаил Иваныч?". И рука у него такая теплая была... А теперь еще теплее стала, потому что он из мэров в губернаторы перекроился. Может, точно в дворники податься, сколько дворникам сейчас платят, а?
Глаза у незнакомца блеснули красным светом, помутнели. Он поморщился от боли. Неужели так сильно можно за мизерную зарплату переживать - подумал Кузя, глядя на корчащееся лицо незнакомца, так ведь если у этого мужика халявные сигареты и пойло есть, чего ему за зарплату переживать? Кузе бы такой рай на земле предложили, он бы и про писательство навсегда забыл, и вообще про любую работу.
У незнакомца из левого глаза потекла черная капля - как смола.
Бомж испугался и на всякий случай отсел на край лавочки и покосился на собеседника. Быстро заговорил:
- Нет, я в паре не с Шуфутинским пел, а с другим - менее известным, ты его не знаешь, я спутал. А Шифрин - не Ефим, а Вася, кажется. И не Шифрин, а Шифер. И с мэром я за ручку никогда не здоровался - у меня и ладошки-то всегда грязные. Он - чистюля, иначе бы в губернаторы он не попал. И покойного певца Вадима Козина я лично не знал, хоть он тут в Магадане и умер. Знаешь, какая у него на марчеканском кладбище могила - шикарная, и там всегда помянуть и закусить хорошо можно - не забывают короля романсов наши добрые магаданцы и гости горда, гостинцы оставляя. А известный у нас магаданский писатель Фатеев, или Фадеев (нет, это не тот, который "Молодую гвардию" написал) правда, я его не читал, хоть он и известный в нашем городке, мне лично не знаком. Я Бахвалова только читал - это, как там, "я не люблю пургу в двадцатых числах мая...". Да и то, когда в туалете долго сидел и газету читал. И мне стих его попался.
Тут Кузя заткнулся, понимая, какую сам "пургу" метет, но рот все же открылся, и нижняя губа сильнее оттягивалась вниз.
Незнакомец будто превозмогал сильную боль, потом расстегнул пальто и...
О, господи! Кузя решил, что он еще не проснулся, что это все - таки дикий кошмарный сон или та самая госпожа Белочка, которая везде его найдет, из под земли достанет, зараза такая!
Незнакомец засунул руку прямо себе в грудь, пошуровал ей, будто кочергой в печке и вытащил сердце. Кровь не хлестала. Ее было совсем немного и лишь на вырванном сердце, причем, не красного, а черного, как слеза, цвета (кровь ли это?), будто его тщательно помыли.
- Люди помогите, - вскочил Кузя и стал орать благим матом. Но сдвинуться с места не мог.
Он хотел побежать в сторону шашлычки или автобусной остановки - сразу не решил. Но словно какая-то сила его заставила снова сесть на лавочку. Кузя вздрагивал плечами от нахлынувшего на него страха и надеялся, что умирать будет не больно.
- Не дергайся, - сказал больше похожим на скрип старого колеса голос незнакомца, - мне просто это сердце уже надоело, оно мне мешает, все же, какое человеческое сердце - тяжелое, невыносимое. Как вы, люди, терпите его в своих организмах? Когда же закончится мое изгнание, проклятый вирус! Возьми сердце, а я и без него могу существовать...
- А куда мне его девать? У меня свое вроде есть,- дрожащим голосом говорил Кузя и даже рукой махнул в сторону своего сердца.
- Куда хочешь - туда и девай, может его ищут - это настоящее сердце, оно ведь чье-то, а может оно никому не нужно, разберись, товарищ Кузьменок, Родина ждет, - сказал незнакомец, причем, сказал он это почему-то до боли знакомым голосом участкового по фамилии Минутка, и положил сердце, которое пульсировало, как живое, в грязную из-за сажи ладонь Кузи, - но выбрасывать его нельзя, погибнешь.
"Почему не текла ручьями кровь, почему не умер незнакомец, чур меня, чур...откуда он знает мою фамилию, почему говорит голосом мента Минутки" - мыслил Кузя, пытаясь что-то произнести. Но вслух и истерично он произнес другое: "Белочка, уйди, пожалуйста, я правда, пить брошу, я бывшей жене это когда-то обещал". Он вытаращенными глазами смотрел на чужое сердце.
Кузя хотел откинуть пульсирующее сердце, но, оглядевшись, аккуратно положил его у обочины и даже прикрыл пустым пакетом из-под чипсов, даже поплевал на этот пакет, чтобы приклеился к сердцу. Кузю передернуло, страх так и не хотел покидать бомжа. Мелкая дрожь овладела его руками, ногами. С ужасом он присматривался к валяющемуся сердцу.
Он хотел что-то сказать странному собеседнику, но того и след простыл. Была лишь легкая черная струйка, потихоньку, змейкой улетающая в небо.
- Золотая рыбка была бы лучше, нет же, мужик какой-то, да еще, блин, сердце у себя из груди на глазах вырывает, кровью черной брызгается, что за бред. Нашелся тут герой из рассказа Горького - и вырвал Данко у себя сердце из груди... Да, Максим Горький отдыхает, тут ужасы вперемешку с фантастикой.
Кузя озирался, стараясь убежать. Ему очень хотелось выпить любимой водочки. И он уже собирался слинять. Но его взгляд опустился на лавочку, на которой он заметил две бутылки водки - "Русская" и "Пшеничная", а их ведь еще секунду назад не было. Он только о них мечтал, говоря об этих названиях незнакомцу. Он посмотрел через плечо - сердце так и пульсировало на обочине, приподнимая с каждым ударом желтый пакет от чипсов.
"Надо бежать, нет, только водку захвачу, чего добру пропадать" - и Кузьменок быстро, судорожно стал распихивать водку по карманам.
- Мистика, - громко, будто кому-то, сказал он, довольный из-за найденной водки, и уже посеменил к шашлычке. Но его снова остановил голос:
- Забери сердце, а то погибнешь.
Кузя оглянулся - это говорила валяющаяся на асфальте голова горбуши, которую перестали теребить чайки, улетевшие ближе к морю.
- Да что я, в русской сказке, что ль, налево пойдешь, направо - это мы уже проходили, еще в школе, когда Пушкина да народные сказки читали, - плюнул на землю Кузя,- а ты, горбуша гребаная, щуку из себя не изображай. Куда деваться, по-щучьему велению. И ты, белочка, пошла куда подальше! Запрыгала тут! Достали все! Ну, б...
И Кузя со всклоченными волосами сначала подошел к рыбьей голове, чтобы ее хорошенько пнуть, но та уже признаков жизни не подавала. Он побежал к кромке смотровой площадки с этой головой - сильно перегнувшись, постарался закинуть ее в море, но она упала на каменистый берег, возле пенистой воды, и к ней тут же подлетела чайка.
Бомж стал отпихивать от себя воздух, будто не воздух это был, а большие мешки с мукой. Отпихнув от себя, как подумалось Кузе, тяжелые мешки, он решил идти в центр города - к телевышке, где всегда из-за скученности разных магазинов и ближайших автобусных остановок, было многолюдно.
И тут вдруг в метре от него упал кирпич и вдребезги разбился на его глазах - одна крошка прямо в лоб Кузе ударила, и ему было очень больно,- небольшой клочок кожи сорвала, потекла струйка крови- Кузя потрогал лоб и увидел на пальце, которым себя коснулся, алые капельки.
Кузя покрутился, выругался, не понимая, откуда кирпич упал, ведь рядом никаких высоких зданий нет, - с самолета скинули, что ли? Внимательно посмотрел вверх, задрав голову, будто лампочку принялся вкручивать и ничего не высмотрел. Плюнул, дальше пошел.
Прибавил шаг, но снова прямо ему на край ботинка приземлился кирпич, потом этот кирпич скривил рожу и сказал:"Сердце забери!". И этот голос на тещин был похож, а бывшую тещу Кузя больше смерти боялся. Во сне приснится, считай зря ночь прошла - сплошная бессонница. Он быстро побежал к валяющемуся сердцу. Вытащил из кармана замасленный целлофановый мешочек, в котором был кусок хлеба с небольшим подпорченным пластиком колбасы - он подобрал это в кафешке автовокзала. Он вытряхнул припасенный паек (вернее, закуску) из пакета и стал аккуратно класть пульсирующее сердце в целлофан - морщась при этом, конечно. Вдруг сердце сказало детским голоском:
- Здравствуйте!
Рассмеялось уже взрослым, зловещим голосом: "Ха, ха, ха..."
Кузя ответил:
- Здравствуйте, - хохотнул мужик, потом икнул и понял, что икание плавно переходило в сильную рвоту...
Две бабки
- Так замучила эта реальность, какой тут век на дворе - двадцать первый, ничего себе! Во, как время у людей бежит! А чего только нет - планшеты, роботы, большие телевизоры. Ну, дай смотаться - я недолго там побуду, уточнить кое-что надо, ты еще силу имеешь ведь? Через твой зрачок можно попасть домой иль как, Элигна? - говорила одна бабка, попивая ароматный чай вприкуску с брусничным вареньем.
- Нет, через мой зрачок не получится, Боана, у меня и кровь-то сейчас коричневая, совсем тяжело мне в земное тело войти было, жуть какая - жизнь человеческая - испражнения чего стоят - то писать, то какать надо, у нас ведь этого нет, знаешь же. Неизвестно, сколько времени на восстановиловку понадобится - это от многого зависит. Главное, чтобы Миорма поймали и наказали, из-за него страдаем. Мне до реальности никакого дела нет, и где я пребываю - тоже, неважно, куда меня занесло, - говорила ее подруга, которой на вид было, как и собеседнице примерно шестьдесят лет.
- А что мне делать? - говорила Боана, другая старушка, - свидеться надо, сама знаешь с кем, - душа изболелась, а без тебя, Элигна, никак! У нас, у хранителей Горячего Сердца, совсем все по другому устроено в отличие от вас, хранителей Огненной Души, но ведь мы свиделись же, узнали друг в друге родственную душу, да и кому есть в этом мире дело до нас - с нашими нищенскими пенсиями, потрепанными физиономиями, типичными выраженьицами лица и умением надоедать особам, которые себя в этой жизни важными персонами считают. А писать и какать- это ерунда. Важные персоны, даже олигархи это спокойно делают. Я бы без всяких надоеданий чиновникам не смогла бы жить во всем этом дерьме, в котором живут миллионы бабулек и дедулек, матерей и отцов. Я даже себе корочки какой-то общественной организации раздобыла - один дедулька помог. Чем организация занимается - толком не поняла. Каких-то активистов-пешеходов защищает, да какая разница. Но ведь не в этом дело, главное, что организация - на слуху и через нее можно и свою личную проблему решить, шум поднять, если понадобится. Страшно подумать - в мире людей после шестидесяти лет наступает старость. Ты в это поверить можешь? Как тут особи быстро старятся. На планете Земля. Вот ужас! А у нас ведь это - смешной возраст - младенческий, да и то с натяжкой. У нас все бессмертны. Ну, так, кумекай, как смотаться мне на Родину?
- Слушай, а ты неплохо из себя зануду изображаешь, Боана. Кто бы мог подумать, что ты - многодетная и ко всему - бессмертная мать. Доставучая старушка, еще какая доставучая. Хороший образ у тебя! Молодец!
- Так, ты от темы не отходи, Элигна. А человеческая энергичность мне быстрее восстанавливаться помогает, кровь чище станет, чего ты для себя тоже хочешь. Из-за этого Миорма мы все страдаем. Всех вирусом бренности заразил, проклятый. Хорошо, что нас не сильно вирус зацепил, а то я одну гадалку встречала, так ей пять человеческих поколений надо на земле страдать, чтобы обратно в мир бессмертия вернуться. Причем, и памяти у нее нет - кто она, откуда на самое деле. Память ей очистили. А мы все с тобой помним, нам повезло, ох как повезло. Так как насчет моей просьбы, Элигна?
- Ладно, через зрачок кошки побываешь, Боана, на своей Родине, тебе какой год нужен? Сто шестьдесят первый? На день-два может ошибка выйдет. Но не больше. Скажу, когда и где и, главное, какая кошка для этих целей нужна. Только зря суетишься, Камень еще долго спать будет, не надейся, ну, поцелуешь его, да и возвращаться надо быстро. Змеёй будешь, а то зрачок не выдержит другого существа, да и действовать надо быстрее. Застрянешь между миров, в пыль уйдешь. Хотя, знаешь что - хорошенько посмотри, пощупай, теплый ли он, Камень или нет? Может уже пора обратно? Я бы тоже в свой мир вернулась - раньше времени. Только Миорм, я его видела...
- Видела Миорма? - с тревогой в глазах говорила собеседница. - Неужели мне придется навсегда тут застрять, в этом людском мире, да еще в образе доставучей старушки. И писать да какать надо, о-о! За что такое наказание! Когда же его поймают? Ой, господи, если он проникнет в наш мир, то погибнут все мои родные. Если Миорм вирус бренной земли принесет, то бессмертие исчезнет навсегда, источник Горячего сердца для всей земли людей и дальних от нее планет погибнет - рàзрушит вирус все на своем пути, съест как огнедышащий дракон...Земляне от нашей подпитки зависят, только не знают об этом. А мы им попутно энергию поставляем на землю, о чем они даже не подозревают. Да и бог с ним, им этого и не надо знать- откуда мы, откуда энергию берут. Нам бы выбраться. Но что делать! Мы ведь все погибнем! Абсолютно все!
- Да чего ты запричитала, Боана? Нас с тобой слегка подцепила зараза, мы быстро восстанавливаемся. Все, может, образуется, уже практически всех инфицированных Миормом переловили - зараженных и сильно пострадавших.Эти уроды в тела живых людей вселяются, представляешь, и у таких людей кровь черной становится, а все тело коростами покрывается. А сердца им не нужны - они их выбрасывают, представляешь! С дырой в груди ходят. Но их поймают. Мир твой вне опасности, и мой тоже - ну, почти вне опасности. А уж люди про наши миры вовсе и не знают, им не надо знать. Они живут своей жизнью и пускай делают это дальше. Хотя именно от существования источника Горячего Сердца и мира Огненной Души они и зависят. Мы ведь действительно, как ты говоришь, планету людей вечной энергией питаем. Вот только сами пока в опасности. Но не переживай - поймают Миорма, и все разрешится само собой. Он самый опасный - решил главным в космосе стать. Ничего у него не получится. А сколько у тебя детей-то - двадцать три? Многодетная мамаша ты наша!
- Нет, двадцать четыре. Я последнего родила еще до прихода Варваров с Потерянной планеты, принесших вирус бренной земли в наш мир. Сама знаешь, этим вирусом все человечество было поражено, отсюда убийства, воровство и прочие гадости.
А мы-то думали, что Потерянная планета давно погибла, и все ее существа, которые в мир людей этот вирус приносили, умерли. И вирус тоже уничтожен был вместе с ними - так мы думали. Но Миорм - он успел заразиться от варваров Потерянной планеты и стал других заражать. Кто-то из варваров тоже успел выжить - их изгнали из нашего мира, куда они пытались вторгнуться, так они в мир людей отправились. Это Миорм их надоумил. Я уверена! И меня домой не пустят - и тебя тоже, потому что нас, хоть и случайно, в окружении Миорма видели. Никого не пустят, пока всех из нашего мира, пораженных этим вирусом варваров, не уничтожат. Они где-то среди людей. Миорм был нашим существом и таким же, как и мы, хранителем источника Горячего Сердца. Но захотел большего. Власти безграничной. Но проверю, может, Камень потеплел у пещеры, и раскроются ворота домой. Если Камень потеплел, то, значит, Миорма и всех зараженных уничтожили. Так устала от всего этого! А ведь без Источника Горячего Сердца и Огненной Души никак нельзя, наш мир рухнет, и этот тоже, и человечество умрет. Все связано, невидимыми, но очень крепкими нитями. Такими крепкими нитями, что нас с тобой в мире людей друг к другу притянуло. Помнишь, в цветочном магазине, когда мы с тобой случайно пересеклись? Две брошенные на землю души.
- Ты еще у продавца, оговорившись, спросила - нет ли в наличии коридаринии, из чего хорошая настойка получается. А коридариния растет только в наших мирах - Огненной Души и Горячего Сердца. И ваш мир пострадал, и наш. Беда какая. И все из-за этого Миорма ненасытного.
- Да, так и познакомились. Скорей бы домой. По детям соскучилась, по мужу, ты ведь меня понимаешь, Элигна, жаль, что в вашем мире Огненной Души не было противоядия, не могли вы такой энергией наш мир обеспечить. Да и сами из-за этого наказаны, в изгнании сидим, пока ворота к источнику Горячего Сердца не откроются.
И все потому, что нас вирусными по ошибке признали из-за того, что нужной энергии мы не выдали, энергетику себе подпортили, а теперь и возвращаться нельзя, пока Миорма не поймают... Домой хочу, ой, как хочу...Помоги мне домой смотаться, милая моя подруга Элигна!
Дай энергии Души, чтобы хоть на минутку к детям смотаться. Вы сильнее нашего мира. Хотя если надо, наш мир, соседствующий с вами Здоровую Кровь дает, из нее все возрождается. Без нее и Душа оболочки не получит. Из чего оболочку тогда создавать? Из чего человечество тогда будет создаваться? Крови не будет, Души не будет - иссушатся источники нужной энергии и погибнут! И зачем Миорм связался с варварами Потерянной планеты?
- Боана, сама же понимаешь, он большей власти захотел. Искусили его, а лечиться от вируса не хочет. Он хочет все человечество покорить, а через это мирами Крови и Души владеть. Но во имя зла! Нет, не получится у него, я чувствовать могу, близка его погибель, только...
- Что только? Вот всегда ты так, Элигна, чего молчишь? Никогда до конца толком не расскажешь. Люди вы - творческие- одно слово, хранители Души, а мы - твердые, основательные, за деторождение на земле ответственные, за биоматериалы, за кровотворение. Как же там мои деточки - Эленга, Карона, Гариана...А последнюю свою девочку я назвала твоим именем.
- Спасибо, Боана. Не переживай! Да, надеюсь, вернешься домой, а здесь тогда и умирать не страшно будет. Как обычную пенсионерку и похоронят - со всеми почестями, еще и всплакнут, и помянут, этой, как она, горемычная, называется? А, водкой. Дедулька знакомый меня ей угощал. Говорит, сам делает ее. Вот! Как мы свой нектар делаем. Гадость-то какая эта водка, только многим этого не объяснишь, а кто-то и в глаз даст за такое отношение к этому злодейскому напитку. Только вот язык больно жжет и весело в голове становится. А потом голова болеть начинает. Чего в этом напитке такого люди находят? Они другого не пили - нашенского. Какое ж это варенье не вкусное, - как ты его ложками лопаешь, совсем адаптировалась, что ли? Эх, сейчас бы нашего, ну, ты понимаешь какого... Так, скажи, что ты про Миорма знаешь, чего настораживает тебя?
Папаша
Гриша был пьян, но не так, чтобы "в яблочко", когда надрался и сразу - в стельку - упал. Не догнался, как говорится, и трубы горели, ох, горели. Этот тридцативосьмилетний мужчина с помятым причесоном и слегка красным носом, вполне-таки симпатичным носом (не "картошкой" и не шнобелем, как часто пишут в каких-нибудь романах про мужиков-пьяниц, а благородным - орлиным ), старался идти по раскисшей из-за небольшого потепления и первого снега слякоти ровным шагом домой, чтобы "СБ" ("Справочное бюро") , как звал он любопытную соседку-старушку с первого этажа, не увидела, что он был до обеда дома, да еще и шел на него неровной походкой. А бабулька с первого этажа, казалось, всегда, даже когда ее дома нет, все видит и слышит - если ни на крыльце сидит, то в окошко пялится с биноклем.
- Вот ушлая бабуленция. И видит же все, видит, тьфу - ты, глазасто - ушастое НЛО...- и смачно выругавшись, сказал Гриша и заскочил в подъезд, - и когда она все успевает - и к чиновникам на приемы ходить, и соседей под колпаком держать... Кэгэбэшница доморощенная!
И попробуй ей чего сказать, тут же дежурному мэрии Магадана начнет звонить. Она - реабилитированная, и этим все сказано. Кремень в жилах! Это все равно, что иметь иммунитет на все имеющиеся "опилки" в голове. Ее сослали на Колыму ни за что, как многих других безвинных. Так с Магадана и остается "невыездной".
С такой бабулькой, которая еще не то, что Сталина, а Ленина видела в вертикальном положении, связываться не хотелось. А, может, и царя - с нее станет! Карга живучая!
Какой он сейчас, Магадан? Говорят, раньше состоял из бараков и ссыльных жителей, из колючей проволоки и собак. Хотя не было так на самом деле - ну были какие-то тюрьмы. Но таким он кому-то из жителей "материка" до сих пор и видится - как привычный стереотип. Давно уже многое изменилось. Магадан изо всех сил пытается жить "ближе" к материку, к федеральному центру, к Москве и походить во многом на многие цивилизованные уголки России. Здесь стало много скверов, торговых центров, депутатов, бизнесменов и даже удивительно редких пород собак - всего, всего...Город с его, пусть небольшим по сравнению с мегаполисами - стотысячным населением (но ведь это, заметьте, Крайний Север) становится краше, современнее, строятся по новым технологиям дома. Но все же тот самый вечный туман, гонимый с Охотского моря, будто придает неискоренимую грустинку столице колымского края даже в самые солнечные дни, которые, безусловно, в силу сурового климата здесь бывают редким исключением. И если бывают солнечные деньки - в основном они на июль выпадают, то будто бы весь Магадан за исключением той его части, которая улетела в виде счастливых отпускников на "материк", устремляется к кромке Охотского моря. Особенно сильно песок нагревается в районе под названием "Горняк" - это оцивилизованное место отдыха, где давно дикий пляж превратили в приличный уголок с шезлонгами, скамейками. Правда, магаданцы - народ простой. Предпочитают брать с собой разные коврики, одеяла, которые аккуратно расправляют нà песочке, предварительно выбив из них пыль. С собой же берутся в термосах чай, а в пластиковых бутылках из колымской бруснички морсы. И, конечно же, многие делают шашлыки. Мангалы тут оборудовали бесплатные. Но кто хочет, - покупает готовые шашлыки.
Есть и биотуалеты, наконец-то. Прогресс, понимаете ли, москвичи и петербуржцы. Нет, вам этого не понять. Никогда! На краю земли биотуалеты -ту-ту...И игровые комплексы для детей есть. Но только вот лето короткое. Уже в середине августа все начинают гадать - а было ли вообще лето? И чего оно так быстро закончилось? А другие и вовсе говорят: "А начиналось ли это лето вообще? Так что, чему заканчиваться, если одна сплошная осень после весны была. И вообще, у нас тут девять месяцев зима, остальное - весна и осень. О лете и не вспоминайте!"...
В небольшом магаданском дворике на улице Карла Маркса было довольно оживленно - наконец-то начали устанавливать детский городок, хотя уже сентябрь заканчивался. А обещали городок, а вместе с ними и лавочки установить еще в начале весны. Баба Наташа - она же "НЛО" по совместительству, она же, как говорил ее сосед Гриша, "СБ" и "гэбэшница", по поводу обещанных скамеек неоднократно мэру жаловалась, дозваниваясь к нему в период горячих телефонных линий. Она настолько мэра колымской столицы звонками достала (а тот ведь радовался открытости общения с горожанами - но до тех пор, пока его разного рода депрессивные и всем на свете недовольные, даже своим носом, "пациенты", не начинали доставать общими вопросами типа: "А кому на Руси жить хорошо?" и "Почему к нам президент Путин на Колыму редко приезжает?"), что он ее по голосу узнавал, старался в силу своего педагогического опыта вежливо общаться, тут же перезванивал в подчиняемое ему управление по благоустройству и давал нагоняй. Так что, у бабки Наташи в сентябре было настоящее, полное хлопот "бабье лето" - она со строителями, как раз когда Гришка шел домой, вела переговоры - как устанавливать детский городок, как лавочки ставить. Ох и повезло же в переносном смысле соседям, как, впрочем, и мэру, когда она до него дозванивалась и жаловалась про все на свете - в следующий раз она рассчитывала ему в период его телефонных "приемов" рассказать про толстых и наглых крыс в подвале ее дома, которых не менее наглые начальники унитазов и умывальников, то бишь, жэкэушные работники, не хотят травить, поскольку ссылались на санэпидстанцию.
А санэпидотдел в свою очередь ссылался на жилконторы. А те на крыс, которые толстые и наглые. В доме, который построил Джек...
А крысы тем временåм бегают и бегают, и будто хохочут над всей этой санитарно-жэкэушной братией, плодясь им назло, а за одно и бабе Наташе. Не жизнь у бабки, а сплошной "экшн". И попробуй откажи ей, реабилитированной нà всю голову, справедливой по самые уши. Колыма из-за своего горького прошлого по гроб жизни ей должна. Так что, перед всевидящей и всеслышащей бабой Наташей не то, что сам мэр, а страна никогда не рассчитается за страшное время репрессий, за угробленные этой системой людских жизней, за сломленную в молодости жизнь бабы Наташи.
У бабы Наташи даже график посещения чиновников имелся - с понедельника по субботу включительно. В один день в прокуратуру спешила - пожаловаться всевидящему оку надзора за исполнением закона на высокие тарифы ЖКХ и за одно на начальника жилконторы, который на джипе разъезжает, а ремонты в подъездах их дома не делает. А во вторник отправлялась жаловаться в жилинспекцию, потому что мусор плохо убирается во дворе, а еще потому, что богатый сосед этажом выше перепланировку делает - по закону ли? Не упадет ли потолок на Наталью Ивановну случаем? А в среду- поистине святой день. Он приемный в отделе по защите прав потребителей. Как не сходить, как не высказать свое "фи"? А только на кого пожаловаться? Так, так, надо подумать... А, точно! На магазин "Крыша", поскольку ей там нахамили. Назвали ее надоедливой мухой. Вот она им и устроит - муху-Цокатуху местного разлива!
Будут плясать. У них селёдку просроченную продают, да, да. Вот и есть на что пожаловаться. А в четверг - на почту надо зайти. До востребования корреспонденцию забрать и обязательно наехать на операторов, потому что письма с опозданием пришли.
А точно ли с опозданием? Хоть бы с опозданием пришли - из фирмы, где ей обещают миллион рублей выиграть. Пожалуйста, опоздайте, письма. Ведь всегда так было! А то поругаться не с кем будет, день зря пройдет. Хотя придраться можно будет и к тому, что оператор почтовой связи медленно работает и собирает большую очередь. А пятница - приемный день в поликлинике. Надо на почку пожаловаться, обязательно. Только на левую или на правую? На что в прошлую пятницу жаловалась - на левую руку или на правую ногу? Надо записывать в блокноте! Главное, не ошибиться, на что теперь можно пожаловаться. Да лучше на хрипы в груди напирать, а то с почками пошлют УЗИ делать. А туда не пробьешься - вечно очередь, как в мавзолей. А суббота и вовсе святейший день. Вернее сказать, Судный день, потому что баня, а там не столько себе косточки приходится обмывать (дома можно помыться, - на что ванная и горячая вода, за которую столько платить приходится?), сколько другим. Мало никому не покажется. Баня - это же все равно, что "райком партии", здесь все выложат на блюдечке, да с потрохами, да под смачным соусом. Придет Зинка 75-летняя с главного рынка, передовая сплетница, Надька - пенсионерка МВД со связями, а еще, конечно, Лерка с облбольницы со своими связями и чиновница одна, которая в "белом" доме хоть и незавидную должность занимает, бумажки перебирая (или уборщица она вообще?), но зато про всех знает - кто с кем спит, у кого какие доходы, кто какие подарки дарит и кому именно, и какие кто магазины имеет или кафе, а то и виллы за "бугром", словом, нужный в плане информирования человек. А информация нынче - самое опасное оружие. Особенно хорошо на душе, когда знаешь, кто при каком деле и какая у него пассия (и не только в смысле женского рода - сейчас во всем люди новизны хотят)...
Гришка очень надеялся, что тайком унесет из дома стул в виде "трона", как сам его назвал из-за дизайна. И благодаря ему, трону, сделанному своими руками (из-за большого старания чуть палец себе не отрубил), он сумеет догнать и перегнать ту самую белочку, которая, пока, к счастью, в гости ему ни разу не наведывалась в отличии от бомжа Кузи. Разве только во сне Гришином была, да и то беззубая и больше похожая на больную тещу, которая, к счастью, где-то под Воронежем живет и цветочками в бюро ритуальных услуг торгует. Пусть себе на здоровье торгует.
Так как же выкрутиться, чтобы можно было выпить не во вред семейного бюджета, который и так давно уже поврежден, как тот самый ген у мужика, ответственный за выпивку - ломал голову над самым актуальнейшим вопросом Гришка. Но рассчитывал он пропажу стула-трона свалить на... полтергейста, которого даже в самом сильном угаре сроду не видывал. Белочка в виде тещи была и без цветочков из ритуального бюро, да и то во сне - "зуб даю, что во сне, а не наяву". Главное, чтобы не детей, а их, блин, четверо (вот настрогал-то, Гришка), но еще главнее, конечно, чтобы благоверной - женушки - дома не оказалось. А если "Справочное бюро" свет Наталья Ивановна начнет заливать, что видела мужа навеселе и с троном, то Гришка на это знал ответ заранее: "Да полтергейсты сейчас такие пошли - под самых работящих мужиков - обычных плотников, дворников и даже под бомжей, как алкаш Кузьменок, маскироваться умеют, сволочи..."
Уборщица Ниночка
Дамочка с пышной грудью, демонстративно выпирающей над не менее демонстративно выпирающим животом-"бегемотиком", из-за чего фигурой напоминала детскую пирамидку, стояла в облегающих чересчур полные икры кожаных сапожках-чулках. И эти икры в кожаной оболочке колбасного цвета, больше похожие на две большие гастрономические мечты голодного кота, вздрагивали от нервного крика. Голосок же у этой величественной, любящей переедать, дамочки был противный- писклявый, причем, на последних гласных в произносимых ей словах голос срывался и становился то гавкающим, то крякающим- в зависимости от того, какая нота бралась.
- Я вам тут в контролеры, что ли, нанималась, Ниночка Павловна? Вы давайте, добросовестно работайте, у нас тут школа, а я - завхоз, а не обезьяна из цирка и не дятел, окна протрите, как следует, и унитазы в школьном туалете - до блеска. Комиссия у нас на носу!
- Так унитазы снова и специально Бурышкин из седьмого "Г" обгадил. Я что за ним - приставлена? У меня сил на этих пакостных мальчишек не хватает.
- будто оправдываясь, говорила Ниночка, теребя пуговицу своего синего халата и добавила задумчиво и неожиданно уверенно:
- Пришить давно надо!
- Кого пришить? Бурышкина? Да что вы мне криминал шьете?- на время испуганно заговорила завхоз.
- Да пуговицу пришить надо, а то отвалится, - буркнула Ниночка и снова поправила у себя пуговичку на рабочем халате.
- От темы не уходите! Не надо мне тут развозить нюни - вы - уборщица, Ниночка, и знали на что шли, устраиваясь полотеркой в школу. Раз надо фекалии убирать - убирайте, кто на что учился, - и поправив свои жиденькие волосики, затравленные химической завивкой, завхоз посмотрела на свои до нельзя отполированные коготки ядовито-красного цвета, демонстративно сдунула с них пылинку, и стремительно застучала искривленными от ее веса каблуками-шпильками, театрально говоря: "Боже, у меня отчеты...". И в этот момент она казалась рассерженной богиней, которой в очередной рàз изменил Зевс.
Журналистка Лина
Вечерело. Журналистка Лина шла по дороге к своему дому - уверенно, красиво чокая маленькими каблучками и по привычке виляя стройными бедрышками. От этой привычки она никак не могла избавиться - она была врожденной, доставшись от мамы, которая безумно любила вилять бедрами, покорив папу Лины своей осиной талией и грудью четвертого размера. У Лины, кстати, был первый размер, но это трудно назвать недостатком при ее тонкой талии и длинных ножках.
Шел первый снег. А она довольная, не шла, а летела, словно на крыльях. Магадан был похож на пломбир в стаканчике, запорошенный шоколадной крошкой. Снега было еще мало, поэтому и мельтешил белый цвет вперемешку с черным и коричневым - всем, что от земли и на земле. Но скоро снег повалит сильнее, и город превратится в один большой сугроб. И снова в редакцию начнут бесконечно жаловаться, что там надо снег расчистить или вон там...И надо будет снова брать комментарии у чиновников, ответственных в городе за уборку снега, расчистку территорий. И снова от журналистов упрямо и умело будут скрываться главные лица коммунальной сферы, всякие начальники бульдозеров и дворников, чтобы лишний раз не выглядеть идиотами в критической статье. Но пока сильного снегопада нет. Затишье, словно перед бурей. Пока мэру можно устраивать выставку бульдозеристов. Так Лина звала эту общегородскую выставку, а вернее смотр, на котором сгруппировывалась все виды тяжелой техники, готовой циклон как змея Горыныча победить. Но только каждый раз эта техника в сильный снегопад куда-то "рассасывалась", или ломалась, как особенно казалось жителям окраин города, которые из-за сугробов не могли вылезти из домов - например, улица Репина редкий раз не жаловалась в редакцию на расчистку снега - разве что только летом не жаловалась, когда снегопадов не бывает. И потом Лине приходилось выяснять через мэрию Магадана, когда же на улицу великого художника России пришлют какой- нибудь "танк" для уборки сугробов.
А Лине было горячо на душе, потому что она подготовила замечательную публикацию ко Дню матери - не ругательную, не критическую, как часто бывало, а просто - душевную, человеческую с большой буквы "Ч". Она свою каждую человеческую статью так про себя и звала "Время Ч".
Редактор газеты решил отмечать серией публикаций этот замечательный День матери, причем, тематические публикации должны будут печататься в течение полтора месяца - в каждом номере до самого праздника.
А День матери отмечают теперь каждый год 19 ноября.. И вот завтра должен выйти номер с первой статьей, - она и откроет серию этих предпраздничных публикаций. И ведь главное было то, что автором этой статьи была Лина! А не Федя, Вася и даже не завистливая Аля, которая всегда считала, что она пишет лучше Лины, но только публикации Али ставили всегда куда-то на задворки, рядом с объявлениями про продажу бэушных сапог и в сокращенном виде. Или вообще их не ставили в номер, а отправляли в "загашник" - про запас, но эти статьи так и лежали невостребованными, даже если практически нечего было ставить в текущий номер. А тут - целых две полосы о семье Гавриных! Разворот, если говорить газетным языком - с большим созвучным публикации заголовком, с фотографиями. Господи, Лина нашла эту семью совершенно случайно. Второклассница Катя - дочка Лины училась в школе Љ 33, куда и надо было сбегать на родительское собрание. Катя же такая девочка энергичная, что если бежит по коридору, обязательно или с кем-то столкнется, или что-нибудь разольет. В этот раз Катя случайно уронила ведро с водой, когда уборщица мыла пол. Первая учительница Кати Дина Валерьевна говорила Лине, упрямо вытягивая накрашенные малиновой помадой губки, что Нина Павловна - уборщица и без того пашет, как волк. Что эта Нина Павловна, чей труд не оценила дочка Лины, - мама пятерых детей и двое из деток учатся в классе как раз вместе с Катей - две близняшки Зина и Алина. И эти девочки никогда не безобразничают так, как Катя, хотя последней должно уделяться больше внимания, ведь она в семье- одна и времени у родителей вроде бы - достаточно для одной-то дочки.
Лина кивала головой, совершенно не стараясь огрызаться, чем смущала учительницу, которой очень хотелось поспорить. И когда учительница стала задевать некоторые амбиции Лины относительно недостаточной воспитанности дочки Кати, та возьми да скажи:
- А можно я о многодетной маме Нине Леонидовне...
- Павловне, - строго, но и удивленно, поправляя светлые кудряшки у виска, сказала еще вчерашняя студентка пединститута.
- Да, о Нине Павловне и напишу в нашей областной газете.
Дина Валерьевна уже и сама была не рада, что завела разговор о невоспитанности дочери Лины.
- Да я не к тому клоню, Ангелина Витальевна, - Катя у вас, по сути, послушная и умненькая, но уж слишком избалованная. Да это и понятно, все же одна в семье. Эгоисткой бы не выросла, Ангелина Витальевна.
- Так где Нина Павловна? Она на родительские собрания не ходит, что ли? - уже "понесли кони" Лину - журналистку по ее привычному профессиональному пути. И если уж она захотела встретиться с тем, о ком решила написать, то лучше стоять на пути не следовало бы. Собьет случайно и не заметит!
Нина Павловна была примерно одного возраста с Линой. Может, Лина была на два-три года младше. Примерно, тридцать шесть-тридцать семь лет было уборщице Нине. Нашла Лина с учительницей эту уборщицу в туалете для мальчиков, где Нина Павловна, сидя на корточках, чистила унитаз и с кем-то, держа плотно ухом мобильник, ругалась:
- А я тебе сказала, что сначала рис отвари, а потом на свой хоккей беги. А папаше скажи, что если он придет пьяным, то я участкового вызову, а за одно и негодяю Бурышкину, который постоянно пачкает унитазы дерьмом.
Четыре глаза уставились на моющую унитаз женщину в синем халате. Два глаза Нина Павловна хорошо знала. Все же - классный руководитель ее близняшек.
- А Дина Валерьевна, вы в туалет? Так ведь у вас же служебный есть - у педагогов, зачем в этот "срачейник", где трешь-трешь, а толку все равно мало. Я "срачейник" сказала? Ну, извините. Ученик Бурышкин снова все изгадил, паразит. А если честно говорить - заср...л тут всё, зараза! И завхоз меня терроризирует, каждый день, про комиссии говорит. А вы проходите, проходите...
- Да нет, Нина Павловна. Это вот, кхм, журналистка - ее дочка тоже в нашем классе учится. А вы расскажите о себе.
- А чего говорить - муж - сволочь, пьет каждый день. Вот зараза. Сил нет, тяну практически одна детей. Чего писать-то... А вы писайте, писайте, если хотите, не стесняйтесь уж...
- А вы мужа своего любите? - неожиданно спросила Лина. И Нина Павловна удивилась неожиданности вопроса, который, пожалуй, ей в последний раз только работница ЗАГСа задавала, прежде чем они, тогда счастливые молодожены, окольцевались с Гришкой. Задумалась, а потом, всплакнув и повесив тряпку, которой мыла унитаз, на плечо, сказала:
- Люблю я его, сволочь такую, потому что он - добрый, и детей любит, зараза такая, алкоголик несчастный, и руки у него золотые, ведь он сам мебель такую умеет делать- закачаешься, вот только пьет...
Словом, на следующий день Лина побывала в гостях у семьи Гавриных. Познакомилась со всеми поближе - с детьми, а кроме Зины и Алины, которых невозможно было отличить, еще были Гриша - третьеклассник, безумно любящий хоккей и Настя - тринадцатилетняя девочка с большими, как принято для детей переходного возраста, амбициями. И еще попа у нее тоже была большая, как ее амбиции, и эту слишком большую попу Настя очень стеснялась и из-за нее чаще всего злилась на окружающих и одергивала свою кофту, стараясь ее на зад посильнее вытянуть, хотя сама кофта была всего лишь до пояса.
"Да, с такой девочкой - психологической террористкой - жить под одной крышей - страшное дело, не дай бог, это ж ведь домашним психотерапевтом надо быть или кого-то нанимать на такую ставку", - подумала Лина. Но потом будто поперхнулась своей мыслью, оценив: эти амбиции и толстые попки подростков - дело преходящее. Еще одного сына -18-летнего парня - Лина увидела только на фотографии и в форме, потому что Виталик служит в армии. Где-то в Хабаровском крае служит и исправно пишет письма, а в них просит присылать разные вкусности, из которых чаще фигурировало сало, но просит посылки деликатно и жалобно.
И, наконец, старший Гриша, почти сорокалетний малый. Невысокого роста, с натруженными руками, в китайских штанах и футболке. От него разило перегаром. Но грубости не было. Он широко улыбался и рассказывал, какой он царский трон своей жене сделал - под старину. Но не говорил о том, почему этот трон вскоре из дома исчез. Полтергейст во всем виноват, инопланетян развелось столько, что хватают все, что только под руку попадется. И, вообще, без бутылки с этими полтергейстами и противными соседями не разберешься. Иногда путаешься, кто есть кто из них.
- Лучше б тебя инопланетяне захватили, идиот, - кричала, слушая россказни про НЛО, теща, когда в прошлом году из своего Воронежа в гости к дочери и внукам приехала, накопив билет на продаже ритуальных цветочков, - или им алкашей на планете не надо, такое "добро" только наша земля терпит...
Нет, все-таки счастливая семья Гавриных. Понятно, что у каждой семьи есть свои недостатки. Но ведь они Гаврины - такие дружные. И если ругаются, то так интересно... А еще у каждого есть свое увлечение. Даже у Нины, - она всю семью обвязывает - и кофты, и носочки умеет вязать. А попробуй Лину заставить вязать? Настя любит аппликации из материи делать. Гриша - младший в хоккей играет. И близняшки любят мастерить картинки из кожи, меха и из соломки панно делают. Умнички! А уж про Гришу- старшего и говорить не стоит. Да, пьет. Но ведь какой он классный столяр и плотник. Мастер! Словом, умолчав о пьянке, Лина сделала такой шикарный материал с главной в центре фотографией - коллективной. Усадила всю семью вместе, причем, самого Гришу в середину дивана, сделанного же им самим, а на коленки он жену посадил, а рядышком близняшки уселись, а по бокам - Гришка да Настена. И все улыбаются. Счастливые!
И вот уже сделан материал, и вот уже ночью будет в магаданской типографии на улице Горького печататься сама статья в газете - с общей фотографией семьи Гавриных в центре, с большими портретами детей - вот Гриша в хоккейной форме, вот близняшки с картиной, которую сами сделали, вот Настя в красивой , связанной мамой, кофте. А вот Виталик в армейской форме - Родине служит. Эти фотки уже взяты из семейного альбома. И аккуратно обработанные верстальщиком-дизайнером Ниночкой, красуются на полосе. Нет, аж на двух полосах. Все же, молодец редактор Надежда Викторовна Заботина, которая подхватила идею своего мужа - Заботина - печатать о многодетных семьях за месяц и даже полтора до праздника - Дня матери. И под первой публикацией из этой тематической серии стоит фамилия Чесовой Лины! Звучит ведь - Лина Чесова. Еще как звучит! Это вам не Ксения Стрижак с "пятого канала" или Екатерина Андреева с "первого". Хотя при чем тут эти "звезды" российской тележурналистики? Речь о Лине Чесовой, никому в Москве неизвестной, но такой близкой читателям местной магаданской прессы. Алинка Ширкина снова злиться будет, что ее коллега - Лина - Ангелина такая писучая! Лучше б не злилась, а сама писала бы интересные статьи, которые бы за душу брали. Нет, однозначно, у Линки Чесовой все впереди. Ведь ей всего еще тридцать с хвостиком. Какие годы! Да и муж у нее неплохой - Валентин Чесов, один из магаданских водителей.
- Вот именно, Ангелина, что один из шоферов колымских, - дразнила Лину мама, которая все хотела, как и любая мать, чтобы у ее дочери был деловой и богатый мужик. Не олигарх, но чтобы каждый день цветы дарил... И с кислой улыбкой мама отводила глаза в сторону, делая вид, что ее дочь- полная неудачница.
Ох, эти мамы девочек с высшим образованием. А о чем мечтала Ангелина? О многом, как любая провинциальная девчонка, которая после вуза не подалась за удачей в Москву или Питер, а осталась жить в родном городке. Жалела ли - что не подалась? Нет, уже переросла это чувство, как и первую несчастную любовь.
Но сейчас, когда она поздним вечером отправилась домой, а ее публикация о многодетной семье Гавриных - в типографию, Лина вдруг замечталась...нет не о жизни в Париже, не о куче поклонников и прочей "глянцевой" ерунде - она задумалась о совсем простом, но истинном богатстве.
Подняв высоко голову, ей хотелось вдруг взять да и вынырнуть, как из моря-океана и тоже оказаться на берегу своего многодетного счастья. МНОГОДЕТНОГО! Хотя тут с одной-то - Катюшкой с трудом справляешься. Проказницей растет и эгоисткой. Похожа во многом на Машу из известного мультика "Маша и Медведь". И фразы мультяшных героев любит повторять- "Я такая заводная", "До чего ж я хороша...", "А где медали выдают?". Да и Валька - муж не хочет больше детей. НЕ ХОЧЕТ! Говорит, что ораву не прокормит, что еще надо подождать. А куда ждать, когда уже - ЗА ТРИДЦАТНИК перевалило? Эти мужики ничего не понимают в бабском времени и бабском счастье - ведь потом поздно рожать будет, пусть сами, мужики, и рожают. Вышел же в прокат фильм "Беременный", где герой Дмитрия Дюжева сам родил сына. И сам до конца не понял - папа он или мама. А меня Катюшка называет "малодетной мамой" (или МАМОЙ- ОДНОДОЧКОЙ!), потому что она у меня - одна и ведь никого не хочет больше - ни сестренку, ни братика.
Нет, а вот так взять и оказаться главной в многодетной семье Гавриных? Как же хочется, черт побери! Быть многодетной мамочкой! Это же ведь здорово, а? Может, это "побочные явления" среднего возраста? Тот самый кризис, переход и т.д., и т. п. Нет, дело ни в остром ощущении своего возраста, а желании успеть СНОВА СТАТЬ МАМОЙ- еще раз и еще раз! Лина часто, еще задолго до знакомства с Гавриными, представляла себя многодетной мамой, которая садит всех ребятишек за стол и кормит их вкусной кашей. И все дети такие счастливые! И счастливее всех Лина и ее муж. А после общения с многодетной семьей Гавриных Лина еще больше впечатлилась желанием быть многодетной.
С этой мечтой она жила уже последние пять лет, буквально бредила этим, но ни с кем не советовалась, даже с теми, кто легко говорил: "Рожай второго, ты еще молодая, а там и третьего с мужем сделаете. Сейчас вон президент столько денег за рождение последующих детей дает. Выгодно ведь рожать стало". А встреча с Гавриными Лину просто ужалила, еще сильнее обострило ее желание быть многодетной мамой.
Нет, если бы Лина и решилась родить хотя бы еще одного, а лучше еще двоих детишек (чтобы действительно стать МНОГОДЕТНОЙ), то не из-за выгоды (хотя, наверное, таких мамаш тоже немало в России), а в первую очередь по зову сердца. А льготы, конечно бы, не помешали. Кому они когда-то не пригождались?
И она, стуча каблучками и смеясь, как сумасшедшая, бежала домой по первому снегу, держа одну , ладошку раскрытой, а на ее падали снежинки и таяли, успев сверкнуть таинственным блеском. И особенно одна снежинка так ярко блеснула в ладони Лины, что та невольно вздрогнула и еще быстрее застучала каблучками, но тут же поскользнулась- как раз возле подъезда своего дома. На миг в глазах помутнело. Встав сначала на корточки, потом выпрямившись во весь рост, Лина покачала будто бы ни свое головой, и... окончательно забыв про свою мечту, она как грациозная кошка запрыгнула в подъезд.
А дома ее ждал муж Валька на диване и Катюшка, которую он забрал из продленки. С Катей Лине надо было поговорить относительно разлитого ведра уборщицы, но все было не до этого - то не хотелось сотрясать воздух поучениями, то некогда, особенно, когда Лина была поглощена работой над статьей о многодетной семье.
Лина всегда по вечерам наливала себе ванную. Пенную жидкость. И вот уже отправлялась мыться. Уже залезла в ванную. Хотела расслабиться. А тут вдруг муж Валька зашел и сказал, что он на месяц уедет к матери в Красноярск, поскольку тàм завалило крышу, и родители его просят помочь сделать ремонт. И что Валька уже через час должен уехать в аэропорт, потому что на другое - более ближнее время билетов до Красноярска из Магадана нет, а из Магадана только самолетом и улетишь. И дескать, этот билетик на ближайшее время просто чудом удалось забронировать прямо сейчас по телефону, поскольку кто-то его сдал обратно в кассу. Странно, все так странно. Очень странно.
Лина была удивлена такому обороту дела. Хотела вылезти из ванны, чтобы собрать мужа, но тот сказал, что уже опаздывает в аэропорт. Убрав пену с лица, лишь сказала мужу:
- Да, конечно, езжай, какие могут быть проблемы и оправдания? Мы с Катюшкой сами управимся.
Потом, когда муж быстро оделся и слышно хлопнул входной дверью, она громче крикнула:
- Катюш, ты где? Мне, надо с тобой поговорить, - над пенной водой торчала лишь ее голова с покрашенными в сливовый цвет короткими волосами.
И в ванной появилась кнопочка Катюшка с надутыми губками и кричащая:
- Мама, ты мешаешь мне играть на компьютере в "Мадагаскар". Мы с львом Алексом уже в джунглях бегаем, не мешай.
- Катя, я про школу, про ведро хочу сказать...
Но девочка вышла из ванной, а Лина, намылив голову, немного злясь на дочку и решив, что после ванной обязательно с ней поговорит, нырнула, да так глубоко, что самой страшно стало. А выныривала так, будто из моря-океана. Будто бы не могла, словно ее не сразу пустили вверх.
- Фу-ууу, вот дура, еще бы немного и утонула бы, - ругалась на себя же Лина, стараясь отдышаться. Она не могла понять, почему в своей небольшой стандартной ванне она так глубоко смогла нырнуть- будто бы в большом водоеме.
Она раскрыла глаза и потянулась за мочалкой. И тут заметила, что ее любимой, в виде варежки - радуги мочалки на месте нет. Она повертела головой и заметила, что зеркало тоже не такое, как в их ванне. Тут Лина перепугалась не на шутку. Она потрясла своей намыленной головой, чтобы глаза стали лучше видеть. Может, она впала в дрему. Скромное, без красивой рамы зеркало - не круглое, а небольшое и прямоугольное отразило ее удивленное лицо. В зеркале была незнакомая женщина с очень толстой шеей, с короткой стрижкой, причем, волосы были пшеничного цвета, а у Лины с рождения - каштановые. Лина покачала головой. И полное лицо незнакомки тоже покачало головой. Нет- нет- нет- тихонько шептала Лина.
Лина сказала незнакомой женщине в зеркале: "У! Что за дела?". Но женщина одновременно с Линой говорила те же слова.
- Да что, черт возьми, происходит?- вскрикнула она.
И Лина поняла, что это сказала она, но голосом незнакомой женщины. И тут Лина словила себя на мысли, что произошла мистика - ее душа и сознание непонятным образом переселились в тело этой полноватой женщины. А еще немного поразмыслив, Лина вдруг стала понимать, что и сама незнакомка - не такая уж незнакомка.
- Где-то я тебя уже видела, - говорила Лина в зеркало и щурила глаза, при этом щурились как раз те же черные глаза с вырезом в виде лодочки, а ни зеленые и в виде черешен, как у Лины.
- Знакомо мне это лицо, тьфу, то есть мое, получается, лицо, да что за ерунда, в самом деле, - Лина не могла привыкнуть ни к полноте в теле, ни к басистому голосу. Тут же дали о себе знать варикозные ноги, которые немыслимо болели после купания.
- Господи, неужели так могут болеть ноги, - да уж, не позавидуешь полным женщинам. Но что больше всего меня волнует - где мое прежнее тело? И кто в нем теперь живет - чья душа, мысли? Неужели этой полной тетки, которая исчезла из своего тела?
Лина только в фильмах видела, что герои обмениваются телами. Вон, чего фильм "Любовь -морковь" стоит. Но это в фильме. А в жизни. Да нереально это. Тем более, здесь - Магадан. Край света. Люди тут живут изолированно, сами по себе, редко выбираясь на "Большую землю" - в основном, благодаря северным гарантиям, когда каждые два года работающим на предприятиях людям оплачивают дорогу. Да и с этим выполнением обязательств стало туже, потому что, как правило, динамичнее это происходит на бюджетных предприятиях. А на частных просят сначала съездить в отпуск, а по приезду обещают компенсировать расходы по билетам. И северянам приходится билеты за свой счет приобретать, влезая в кредиты.
- Так, причем тут северные гарантии и кредиты? Нет, это я себя проверяю - так, мыслю я по-прежнему привычно, крыша не съехала, - Лина вылезла из ванны и стала искать, что можно набросить на это несуразное для нее полное тело. Она им даже подвигала резко и еще резче - оно откликнулось, как холодец, жирными складочками. Особенно было неудобно в области груди четвертого размера- это вместо первого, привычного-то! Да уж.
Дома у нее был красивый махровый и едва достающий колен халатик. А здесь что? Лина заметила, что вешалка тут довольно объемная - было шесть гвоздиков, на которых висели полотенца. Затем было много зубных щеток в простеньком пластмассовом стаканчике, самая дешевая паста и самое дешевое мыло "Поляна". Было ясно, что в этом доме очень сильно экономят на дорогой парфюмерии. И...на одежде, потому что Лина могла из самого объемного одеяния, висящего на гвоздиках, а висели тут еще два маленьких халатика, два трико и длинная футболка, выбрать только здоровенный байковый халат бледно-голубого цвета, который явно предназначался для ее фигуры. Хотя какая тут может быть фигура, если из-за живота коленки трудно увидеть, да и что на них смотреть, если это натуральные окорочка ожиревшей курицы. Боже!
Лина от таких мыслей, что ей невыносимо носить это тело, раздражалась все больше. Но она, накинув халат, стала снова всматриваться в зеркало и мучительно думать:
- Да где же я видела это лицо?
Что-то проблеснуло в голове, и Лина уже начала догадываться, но тут в дверь ванной громко постучались. Нет, забарабанили с такой силой, что Лина оцепенела. Кричали сразу в два детских голоса:
- Мам, ну, когда ты выйдешь? Ты так долго никогда не мылась, мам, нам уроки надо делать, помогай! Ма-ма!
- По математике сразу три задания, а по русскому - и того четыре. Выходи-и-и-и, - кричал еще один, более писклявый голос..
Лина щелкнула шпингалетом на старой с рассохшейся краской двери, и без того державшейся на "соплях" и увидела близняшек. Тут она поняла, что оказалась в теле многодетной мамаши Ниночки. Сраху догадалась, óвидев мордашки младших дочек Ниночки- школьной уборщицы. Лину, которая вдруг оказалась в теле нины, залихорадило. Она хотела громко заорать, но сдержалась. Близняшек страшно было пугать.
А в голове мысли забегали- как молекулы. Ну вот, пожалуйста, ведь сама же мечтала стать многодетной мамашей - домечталась, называется, и Бог, как говорится, услышал ее молитвы. И она тут же упала в обморок, не поверив в такие чудеса. Ее полное тело грохнулось прямо в коридоре...
Очнулась Лина на кровати в небольшой гостиной. На старом скрипучем диване, на котором она еще недавно фотографировала все семейство Гавриных. А вокруг нее сидели близняшки, их старшие брат и сестра. А за диваном стоял, как поняла Лина, хозяин дома - невысокий коренастенький мужичок лет сорока и активно дышал на нее перегаром, говоря:
- Нин, с тобой все в порядке, Нинок, может, врача вызвать, а? Нинок?
Причем, перегар был такой противный, что сил не было эту дрянь вдыхать.
- Слушайте, вы чего выпили - так воняет? Прсто невозможно рядом находиться! Дети же кругом, у вас ведь, если я не ошибаюсь, их четверо, - сказала Лина, которая в одночасье превратилась в Нину Гаврину, но только об этой перемене знала лишь она одна из находящихся в квартире. Ведь душа и сознание были прежними- журналистки и матери-однодочки Лины Чесовой..
Гриша повертел головой, потом внимательно посмотрел на жену, кашлянул, потому что подавился удивлением и сказал:
- А вы кому это, дамочка, выкаете? А? Почти двадцать лет вместе живем и вдруг на - тебе - выкает! Позвольте-ка узнать, дамочка, башкой, что ли сильно ударились, когда в обморок падали? Так давай-те врача вызовем. Или я тебе давай дам в лоб - сразу, поди, выканье пройдет. Театр здесь закатила, понимаешь ли, барыня...
Гриша явно нервничал, но больше ни из-за непривычного "выканья" жены, а из-за того, что когда его жена стала в обморок при виде сразу детей грохаться, то он, глядя на нее из кухни, в панике уронил только наполовину выпитую бутылку самогона. Тара разлетелась вдребезги, а самогон разлился лужей. Лакать, что ли с пола - как собаке? Григорий - старший только чертыхнулся и сказал свою коронную фразу: "Екарный бабай" и побежал к жене.
Лина - Нина в "одном флаконе" разглядывала лица знакомых - незнакомых ей людей - она внимательно посмотрела нà ставшего в этот вечер ее мужем Гришу, на близняшек, на старших детей. Одно дело, когда глазами журналистки на всех умненько поглядываешь, записи в блокнотик делаешь и чего хочется - спрашиваешь. А когда в роль героини - многодетной мамаши вживаешься, да еще как - реальным образом, не понарошку, то выть хотелось. Лина так загадочно гоготнула, потом еще раз и чувствуя, что все это может закончиться для нее вызовом "третьей бригады" и смирительной рубашкой, замолчала. Только еле сдерживаясь, подвывала. "На, получай, ты же хотела быть многодетной мамашей, вот и пробуй, вживайся в роль, о которой мечтала, - неведомый внутренний голос говорил ей, а у Лины только еще больше глаза округлялись от накатившихся мыслей и произошедшего с ней.
- Мам, с тобой все в порядке? - сказала пухленькая Настена, натягивая длинную футболку на джинсы.
- Мамань, - сказал младший Гриша, уставив на нее прыщавые щеки, - ты чего, а, заболела, что ль?
- Мамулька наша, тебе больно - в голос произнесли близняшки Зина и Алина.
Лина, ставшая Ниной, никак не могла вспомнить их имена, поэтому она сказал так:
- Сейчас, девочки, будем уроки делать.
Тут взвыл Гриша - младший:
-Мам, ты же поесть обещала приготовить. Я с утра ничего не ел, если не считать две бумажные сосиски в школьной столовке.
- Настя может приготовить поесть, уже взрослая дивчина, чего на мать накинулись, у ней вон с головой что-то творится - непонятки, - сказал деловито Григорий-отец, - а ты знаешь, кто мы такие? Или очень сильно ударилась мозгами? Нинок? А зовут нас как?
- Нет, Гриша, все нормально, немного лишь голова болит, - сказала Лина, вовремя вспомнив имя мужа Нины.
- Так, Настя иди есть приготовь - сказал отец.
- Ага, если она приготовит, то мы все голодными останемся до утра, в прошлый раз она половину картошки пережарила, а половину- недожарила, - говорил Гришка-брат, кисло улыбнувшись и добавил- ее еда - отрава какая-то.
- Да, ладно тебе, отрава, мам, правда же я лучше стала готовить? - и Настя прижалась к маминой щеке своей, пахнущей молоком..
Лине-Нине надо было сказать что-то доброе, и хоть она представления не имела о том, как готовит Настя, сказала:
- Конечно, всему свое время - еще лучше меня будешь готовить.
"Новоиспеченная" многодетная мамаша, мысленно припоминала, что детей у нее - четверо, нет, пятеро, если считать Виталика, который, как радостно говорила во время интервью истинная Ниночка, должен скоро с армии вернуться. Вот радости-то...
А вдруг прямо сейчас вернется, надо хоть фотку толком посмотреть, а то ведь родного сына так не узнаешь с этой неожиданно свалившейся многодетностью.
Вот и дописалась про многодетные семьи, журналистка, блин, вот и домечталась. Точно говорят, мечтать вредно. Голова гудела, но, разумеется, не из-за обморока, а от такого большого семейства, где ее положение было одним из главнейших - мать, все же.
- Так, детки-конфетки, давайте-ка я в магазинчик схожу, хлеба возьму, - чего-то оживился Гриша-старший, видя, что с женой все в порядке, - та даже улыбаться начала, только как-то по-идиотски немного эта улыбка выглядела. И по-прежнему Лина, ставшая Нинкой, подвывала, и не могла себя остановить. Панический ужас по-прежнему гулял в ее мыслях.
- Пап, да я сам схожу, че-ты, прям. Ты же отродясь в магазин не ходил, - сказал младший Гриша
- Ага, Гринь, тебе ведь алкоголь не дадут, ты несовершеннолетний, а он еще и жидкий хлебушек по пути хочет взять, на самогонной точке, - съязвила не по годам умная Настена.
- Ты бы, Настя, это, как сказать, картошку бы пошла чистить, быстро! Екарный бабай, а вы мелюзга, - обращаясь к близняшкам, сказал, занервничав, папаша, - идите уроки пока делайте, что ли, екарный бабай, потом проверим с мамкой, чего вы там настряпали. Хлеб, понимаешь ли с градусом. Японский городовой, вот все надо им знать. Екарный бабай.
Чем больше нервничал Гришка, тем больше повторял эту коронную фразу про непонятного бабая и городового из Японии.
- Ура, у нас будет традиционный ужин, картошка, которую мы осенью накопали. Да рыбка, которую мы на рыбалке выловили, - хлопали в ладоши близняшки.
- А вот что касается рыбы, Гриш, иди с мамкой в подвал, возьмете горбуши в бочке, мама ее потом с луком сделает по своему рецепту, да, маманька?- Гриша прижал Нину к себе, хотя та немного оттягивала шею к дивану.
- Да не пугайся ты, кобылка моя, чего-то ты, как не своя сегодня, как подменил тебя кто! Чего так глазенки выпучила, родная? Чего случилось. Может, напугал кто, так ты скажи, а?
- Ага, сама не пойму, что со мной, сильно головой, наверное, ударилась. Хотя мне лучше стало, - и Нина встала на ноги.
- Поди, инопланетяне чертовы колдуют, тем бы лишь бы человечество истребить, но не дадимся - во они получат, - и Гриша старший увлеченно в окно показал большой кукиш, стараясь увидеть через тюль звезду.
- Пап, ты иди за хлебушком, а...- вздохнув, сказал сын, а сам пошел ключи от подвала брать.
Настена громко звала близняшек помочь ей картошку почистить, и те, радуясь, что уроки пока делать н надо, быстро зачислились в помощники. Эти прописи их и в школе достали.
Зина, когда бежала мимо Нины, прижалась к ней на время и сказала:
- Мама, а у нас в классе девочка есть - такая разбойница, она одна у мамы барыня. Ее Катя зовут. Так она нас обзывала недотепами с Алинкой, говорила, что английский надо учить, что знать русский язык - мало, не акуально.
- Надо говорить не акуально, а актуально. А девочка Катя, - тут Ниночка потерла рукой горло, вспоминая свою доченьку - Катюшку, которая на самом деле и была ее - родной - кровиночкой. Сразу обострилась мысль - с кем же ее доченька сейчас, где гуляет настоящее тело Лины, и, может, в него тоже кто-то "заселился", чьи-то мозги, душа. А, может, сама Нина? Потому что не суетилась шибко Лина, ставшая Ниной, не рвалась домой, а будто бы приняла свою неожиданную роль многодетной мамаши, которую ей предложила какая-то неведомая сила.
И пока надо было играть дальше роль многодетной мамы, о чем так долго Лина мечтала. Она продолжила: так вот, Катюшка, то есть Катюня, словом, эта ваша Катя, черт подери, права. Надо английский учить!
- Мама, но ведь ты его не знаешь, как раньше говорила, а репетиторов нанимать дорого. У нас денежек не хватит, - уверенно сказала Алина.
- Не надо репетиторов, я вас научу - комон ин китчен, квикли, квикли!
- Чего, мам, - хором спросили близняшки, во все глаза поглядывая на маму, ты же говорила, что совсем не знаешь английский. Совсем!
- А чего ты сейчас сказала?
- Я сказала - идите в кухню и быстро, быстро - квикли!
-Ура, кавикли, кавыккавикли! - корявя английское слово, закричали близняшки и побежали в кухню, где хлопотала Настя.
- Мама, пошли в подвал! - крикнул Гриня и побежал вперед.
Да так быстро, что Лина-Нина за ним не успела. На улице уже было темно. Узнать, с какой стороны находился подвал, она не знала. Но увидев от входной двери небольшую и приоткрытую дверь, она туда и вошла.
Было темно, хотя где-то едва брызгал тоненькой струйкой свет, но лампочка была настолько тусклой, что едва можно было что либо разглядеть. Она позвала:"Гриша, Гриш". Но никто не ответил. Противно скрипели под ногами куски раскрошенного бетона- аж мурашки оп коже побежали. Лина, чувствую себя неуютно в полном теле Нины, прошла вперед- там стояли бочки, короба. Она уже хотела посмотреть, что в одной из бочек, но тут вдруг услышала шорох. Потом заметила одеяние, больше похожее на одеяние привидения или косы со смертью. Лина-Нина затаилась за одной из бочек и стала наблюдать за привидением.
А кто-то как будто на пружинах, а не на ногах, в длинном плаще- с колпаком крался с каким-то сооружением, так сильно похожим на косу.
- Так, сволочь, я тебя все равно достану и убью, - и сооружение повисло прямо над бочкой и вот уже над головой Лины, присевшей рядом с бочкой. Что же это за привидение, что за смерть с косой? Недолго, значит, Лина мучилась в чужом теле. Не дано ей было насладиться всеми прелестями жизни многодетной семьи. Или трудностями?
- Ишь ты, устроилась тут, жрет, наглая, припасы, а ты горбатилась, à? Ты картошку летом садила, ты рыбу ловила? Ах ты, зараза!- звучал "костлявый" голос, из -за которого самого хозяина этого наипротивнейшего голоса хотелось прибить.
Прямо над головой Лины зависла веревка с привязанной к нему ржавой мышеловкой, которая стала спускаться к ее носу.
- Ой, мамочки, спасите, - не удержалась Лина, и захотела резко встать, но зацепилась за саму веревку и мышеловка захлопнулась прямо на ее пальце. Крика было много. "Костлявый" голос завизжал еще сильнее. Лина и Наталья Ивановна кричали разными нотами и обе надрывно до тех пор, пока толком друг друга не разглядели в полумраке и не поняли, что привидений среди них, а тем более крыс - нет. Смотрели друг на друга и орали благим матом
- Что же я сделала, соседку травмировала, едрешкин-кошкин, чики-пики и слава КПСС, - кричала соседка по кличке "СБ"
- Вы кто? - стараясь снять с пальца мышеловку, которая из-за своей старости, не так больно цапнула жертву, - говорила истеричным голосом Лина-Нина.
- Так это же я, Нинулька, соседка твоя, ты чего, меня не знаешь, будто? ? И чего ты делаешь в моей кладовке-то- твоя дальше - надо идти еще один просек. Ты чего же забрела в мою кладовую, а я то подумала, что крыса тут объявилась. А если бы я клей прицепила - специальный, крысиный на мышеловку-то, вот бы ты приклеилась надолго тут.?
- Как вас, бабуль, вы говорите, зовут?
- Нина, ты чего как чужая, ты же меня как облупленную знаешь, Наталья Ивановна, репрессированная я, тебе ведь мышеловка только палец прищемила, а ты лопочешь, будто она тебе память отшибла, во дела! Я - Наталья Ивановна, а ты- Нина. Я -На-та-ль-я И-ван-на...
Звучало как в мультике "Ну, погоди " - "заяц-волк, заяц-волк", причем, Наталья Ивановна также, как заяц-робот противно скрипела своим "ржавым" голосом: "Нина - Наталья Ивановна". Нина, которая на самом деле была Линой, мысленно и раздраженно думала: "Как бы Наталья Ивановна восприняла, если бы я ей начала объяснять, что я сто лет ее не знаю, что на самом деле я не та, за которую меня принимают, а я должна быть в курсе всех соседей, друзей, детей Гавриных, потому что я живу в телесной оболочке Нины Гавриной. Так, начали заново - я - Нина, я - Нина, а вслух вдруг сказала:
- Заяц-волк, заяц- волк, тьфу-ты. Да не важно, кто вы, бабушка. Вы, значит, на крыс охотитесь?
- Я вообще-то не бабушка. Ты меня всегда Натальей Ивановной кличешь, Нин, или просто бабой Наташей.
- Так, значит, Наталья Ивановна, вы тут облаву на крыс устроили?
- Да, Нина, спасу от этих грызунов нет. Жрут все подряд. Сама знаешь, как тяжело горбатиться, картошку сажать, морковку выращивать, свеклу. У тебя самой ведь пятеро архаровцев. Ладно, один рот пока в армии, так вернется ведь скоро, и пока не устроится, кормить будешь по-прежнему.
- Я считаю неверными ваши методы борьбы с грызунами, Наталья Ивановна, - отряхивая халат, говорила Лина соседке, - надо, все же идти цивилизованным путем.
- Ты чего умничаешь, Нина, ты ведь отродясь умного ничего не советовала, полотеркой работаешь, а сейчас тут декларируешь совсем непонятно. Ты где таких речей набралась? Так, за столь короткое время. Может, в тебя инопланетянка-провидица вселилась, ась?
- Вы с ума сошли. Что за ерунду говорите? Зачем инопланетянке моя убогая жизнь! Так, вы ко мне придите завтра вечерком, я вам помогу правильно жалобу в жилконтору составить.
- Да не будет толку, Нина, я ведь туда уже пять раз звонила, а они говорят - обращайтесь в санэпидемстанцию.
- Наталья Ивановна, а вы в каком мире живете? - строго спросила Нина, а потом продолжила. - Санэпидемстанции уже давно нет. Существует федеральное учреждение - Центр санэпидемиологии, и есть соответствующий отдел дезинфекции. Но его специалисты не придут проводить дезинфекцию, пока жилконтора не заключит с ними договор. А чтобы этот договор был заключен, необходимо жильцам в письменном виде подать заявку, Наталья Ивановна. А то, что вы звоните и кричите на работников жилконторы, это ерунда, понимаете! Никто по звонку никакую заявку не сделает, отошьют вас снова.
- Ну ты речи двигаешь, Нин, ты же никогда так не говорила, что с тобой происходит? Я зайду, конечно, но ты ведь никогда не советовала, потому что говорила, что ничего не знаешь, что всего лишь уборщица в школе, что дети у тебя на главном месте, а тут такой совет - да я теперь эту жилконотору как тузик грелку порву, я у них добьюсь заключения договора. И где ты раньше была со своим бесценным советом.
Если бы баба Наташа знала, что в силу журналисткой работы Нина, а вернее Лина неоднократно писала про Роспотребнадзор, про Центр эпидемиологии. И с директором этого Центра Григорьевым не раз интервью делала. В созданном почти пятнадцать лет назад в Магадане депутатом Заботиным еженедельнике "Колымский проспект" выходила статья "Крысы выгоняют хозяйку из квартиры". Там рассказывалось и про повадки крыс, и про их хитрости. Среди крыс, как и среди людей (именно так "аппетитно" рассказывал директор Центра эпидемиологии Григорьев), тоже есть, будто среди людей "короли" и "шестерки". И "короли" - грызуны своих "сошек" отправляют для того, чтобы те первыми пищу пробовали. И если "шестерки" не умирали, значит, "жрачку" ела и крысиная "элита". Поэтому так важно было для специалистов, чтобы крысиный яд имел накапливающее действие. Чтобы яд не сразу парализовал крысу, а постепенно убивал грызуна, поэтому успевали отравленную и подброшенную в места обитания крыс отраву попробовать все "социальные слои" крысиного общества. А однажды в Магадан пришел контейнер с мясом, но на самом деле, кроме полчища крыс в этом 20-тонном контейнере не было. Крысы, которые попали в этот контейнер, активно питались мясом да размножались. Вот такое у них водное путешествие из станции Ванино до Магаданского торгового порта было. Григорьев, которого журналистка Лина всегда слушала с открытым ртом (рассказчиком он был суперным) говорил про то, как однажды крысы "бомбанули" томатный сок на складе. Там больше ничего не было, а есть крысам хотелось. Но это бы собаки или кошки не додумались открыть стеклянные банки с томатным соком. А крысы умудрились это сделать, и, понятно, что без открывалки, а своим путем, продавливая стекло. Крысам все время нужно чего-то грызть, чтобы обтачивались зубы, иначе они будут расти длиннющими - по метру и более. Наглости у крыс хватает, - они так измучили одну магаданскую пенсионерку, что она и пришла от безысходности в редакцию рассказать о жуткой истории про ночные баталии с крысами. В жилконторе ее сумасшедшей посчитали, лишь посмеявшись над "сдвинутой" бабулькой.
А еще один раз Лина в своей постоянной рубрике "Журналист меняет профессию" работала вместе с настоящими специалистами дезинфектороми, учась правильно делать крысиный яд в лаборатории , а потом его по всяким подвалам и складам раскладывать. И уж тем более Лина знала, что нужно делать жильцам, чтобы к ним дезинфекторы все же пришли и потравили безумных хвостатых соседей по дому.