Маршал очень любил рыбалку. И не только пропитания ради, но и для успокоения разнообразных и многочисленных стрессов - постоянных спутников маршальского бытия. И потому он никогда не упускал ни малейшей возможности посидеть у водоёма с удочкой и со своей дорогой душой.
Однажды Маршал оказался в Шотландии, где проходили совместные учения российских и шотландских подводников-диверсантов. И в первый же перерыв отправился в лодке на самую середину тамошнего озера Лох-Несс. Здесь он расчехлил снасти, забросил поплавки и начал благодушествовать.
Кругом было жарко и тихо, только озеро чуть слышно пришлёпывало о лодочное днище. Маршал принял коньяку, и это монотонное пришлёпывание, вкупе с покачиванием, последовательно вызвало в его организме естественное маленькое желание. Он приподнялся в лодке, отвернулся от поплавков и стал удовлетворять возникшую нужду. Поскольку жара стояла отменная, и коньяку было выпито достаточно, удовлетворение случилось бурным, длительным и горячим. А оттого - полным и самозабвенным.
- Господи! - простонал Маршал. - Ведь как хорошо-то!
В этот момент лодку резко и сильно качнуло. Маршал завалился на спину и густо запятнал своё, и без того пятнистое, обмундирование.
- Что за ё... - начал он вопрос и, не кончив его, обмер.
Над лодочным бортом плавно поднялась женская голова с лицом ослепительной красоты. Лицо медленно осмотрело маршала и мелодично поинтересовалось:
- Зачем же ты, урод, в моё незамутнённое озеро ссышь?
Маршал смутился и тут же возмутился: ещё никто не позволял себе подобное обращение к нему, заслуженному и почтенному человеку.
- Я, конечно, прошу прощения, - с достоинством произнёс он, - но это дело - натуральное и безотлагательное. И я прошу вас не употреблять подобных выражений в мою сторону.
Маршал сказал всё это и только тогда понял, что говорит на том же чистейшем шотландском гэльском языке, что и прекрасная незнакомка. Это было тем более удивительно, что Маршал не только не знал этого языка, но до сегодняшнего дня даже и не подозревал о самом факте его существования. Однако удивиться странному обстоятельству не успел. Голова стремительно поднялась ещё выше, оказавшись прекрасным телом, совершенно обнажённым до пояса, и две восхитительные груди перевалились через борт. Лодка при этом снова качнулась, зачерпнув солидное количество воды.
- А знаешь ли ты, падла, что я с тобой за это сделать могу? - продолжила разговор незнакомка.
Она выпустила борт, замысловато изогнулась, за её спиной возник широкий раздвоенный хвост и с силой ударил по воде. Большая волна хлынула в лодку, заполнив её до угрожающих пределов.
Маршал не то, чтобы запаниковал - ему доводилось бывать в самых разных переделках, случалось, и почище этой - но несколько обеспокоился. Плавал он плохо, да и обстановка явно выходила из-под его контроля. Поэтому он, перейдя на сугубый лексикон, принятый в военной среде, выдал несколько зычных определений в адрес прелестницы, самым светским из которых оказалось - "лохнесская манда". И приказал ей оставить его в покое, а самой отправляться по заковыристым адресам. В ответ хвост поднялся снова, и новая волна мгновенно опрокинула лодку.
Тварина хвостатая! - взвыл Маршал, захлёбываясь и цепляясь за лодочный киль. - Убью с-с-суку!
- Кто это здесь тварина и сука? И кого вы собрались убивать? - холодно спросил голос откуда-то сбоку. Тут же маршал почувствовал, что чьи-то пальцы постукивают его по плечу, затряс головой и обнаружил, что сидит за длинным дубовым столом в окружении именитых лиц, а в торце находится сам президент Российской Федерации, который и задал ему нелицеприятный вопрос.
Маршалу стало холодно. Он подхватился со стула и изо всех сил вытянулся во фрунт.
- Виноват, товарищ Главнокомандующий! - начал он. - Я...
И - осёкся.
А, ведь действительно, что он мог сказать? Не про манду же лохнесскую рассказывать в самом-то деле. Маршал тягуче молчал, и студёная склизкая струйка медленно змеилась по его спине.
- Получается, что заседания Совета безопасности не всем интересны, - подержав жуткую паузу, удостоверил президент. - В таком случае, может быть, целесообразнее вовсе не являться на них, чем приходить, кемарить здесь, понимаешь, и зырить боевые сны?
Маршала будто кто-то толкнул под коленки. Он обрушился на стул и почти в беспамятстве закрыл глаза.
- А знаешь ли ты, падла, что я с тобой за это сделать могу? - услышал он холодный голос и открыл глаза. Прямо перед ним, судорожно ухватившимся за перевёрнутую лодку, на рябой поверхности озера маячило всё то же прекрасное женское лицо и бесстрастно смотрело на него. Маршал для верности осмотрелся по сторонам, но увидел только бескрайнюю водную зыбь, плескавшую солнечные зайчики ему в глаза. Ни дубового стола, ни именитых лиц, ни даже самого президента Российской Федерации в округе не наблюдалось.
А лицо было здесь! Оно подплыло поближе и продолжило осмотр маршала.
- Понял теперь, челюскинец, чего ты стоишь в этом мире? - спросили безупречной резьбы губы.
В голове у Маршала будто кто-то плеснул кипятку.
- А президент где? - почти шёпотом выговорил он.
- В Данде - последовал не совсем понятный ответ.
- Где это? - маршальская голова продолжала гореть и вдобавок начала круженье.
- Это четвёртый по величине город в Шотландии, - великолепного разреза глаза тоже сверкнули зайчиками. - Ты не о том сейчас соображаешь, воблоед. Ты думай о том, как отсюда выбраться. И, если вдруг выберешься, как будешь дальше жить, после такого инцидента с президентом.
У маршала, после этих страшных слов, не хватило сил держать голову прямо. Он уронил её на мокрый киль, и тот отозвался утробным звуком, сделав Маршалу больно. Тогда старый солдат стал тихо плакать. Из-под женского лица выпростались две белейшие руки, подтянули к лодке тело, и на днище впрыгнули восхитительные груди.
- Не надо плакать, - ласково сказала их обладательница, - слезами ситуацию не размочишь. Тебя как зовут-то?
- Василий Иванович, - с трудом вспомнил Маршал.
- А я - Агнесса, - красавица легко погладила Маршала по волосам и добавила. - Ты, Васятка, если хочешь выбраться отсюда, должен как следует у меня прощения попросить.
- Как "как следует"? - всхлипнул Маршал.
- Искренне раскаяться в содеянном и от всей души оценить мою красоту, - тут Агнесса повыше поднялась из воды, чтобы облегчить оценку.
- Прости ты меня за ради Бога, - задушевно сказал Маршал. - Не со зла я - по дурости своей. А красота твоя и, правда, неописуемая и неизгладимая.
- Этак ты свою Нину Петровну будешь оценивать, - серебристо рассмеялась Агнесса, - а со мною по-другому надо.
- Да мне уж... - законфузился Маршал, - я уж и забыл, как по-другому-то.
- А вот мы сейчас проверим, - мурлыкнула Агнесса и ловко подобралась к Маршалу. Восхитительные груди заскользили по его лицу, маршальский рот сам собой открылся, поглощая бархатистые соски, маршальский язык пошёл описывать круги вокруг них, а маршальские пальцы заскользили по пленительной ложбинке между двух полушарий. Кипяток из головы переместился гораздо ниже, возродив в организме Маршала давно не испытываемые мучительно-сладостные ощущения. Маршал закрыл глаза и, издавая невнятные междометия, целиком погрузился в эти ощущения.
- Да он у нас, оказывается, ещё и эксгибиционист, - ворвался в его сознание холодный голос.
Маршал мгновенно всё понял, но глаза открывать не стал, решив пропадать окончательно и бесповоротно. Эту его решимость подогревали горячие остатки внизу живота.
- Может быть, целесообразнее проводить заседания Совета безопасности в борделе? - неумолимо продолжал голос. - Ну, раз уж кому-то так удобнее, почему бы не пойти ему навстречу? Я к вам обращаюсь, маршал, - посуровел голос. - Извольте открыть глаза.
Но Маршал только крепче стиснул веки и до хруста сжал подлокотники кресла.
- Разинь лупетки, фраер застроченный, я кому говорю! - голос поднялся на две октавы, превратившись в визгливую ушераздирающую сирену. - Ты что, братву не уважаешь? А знаешь ли ты, падла, что я с тобой за это сделать могу?
Голос оборвался на самой высокой ноте, и в уши Маршалу ударила тишина, перемежаемая чуть слышными хлюпками. Он открыл глаза, уже представляя, что увидит. И не ошибся. Он всё так же лежал, распластавшись вдоль лодочного киля, а рядом крейсировала раскрасавица Агнесса.
- Что же ты творишь со мной, медуза ты горгонова? - вяло спросил Маршал.
- А ты - со мной? - парировала Агнесса.
- Неужели мне теперь всю оставшуюся жизнь за одну ошибку расплачиваться? - Маршал даже сам удивился, насколько безразличен был ему ожидаемый ответ.
- А как же иначе? - безжалостно сказала Агнесса. - Иначе и быть не должно!
В этот миг озеро за спиной Маршала взревело, накатившие волны развернули лодку, и Маршал увидел несколько катеров, стремительным полукругом сжимавших пространство.
Жизнь вернулась к Маршалу во всей своей полноте, и он закричал так, как не кричал даже во время кровавой атаки на Панджшер. И вдобавок попытался подпрыгнуть на мокром и скользком днище.
- Что ты, что ты, Васенька? - испуганный голос жены вернул его к действительности. Он лежал в своей постели, просторной и мягкой, лицо жены белело рядом и тревожно смотрело на него.
- Нина, это ты? - опасливо спросил Маршал.
- Ну, а кто же ещё-то? - жена чуть не плакала. - Ты уж минут десять кричишь и бьёшься. Еле разбудила тебя. Приснилось что?
- Присни-и-и-лось, - протянул Маршал и сел в постели. - Не поверишь: будто я на озере рыбачил, в Шотландии. И там русалка, не русалка - Агнессой зовут - в воду меня спихнула. А сама голая. Груди у неё!..
- Красивая? - осторожно спросила жена.
- Кто? - не понял Маршал.
- Жеребец в манто! - жена вся подобралась, будто собираясь прыгнуть в высоту. - Агнеська твоя. Кто?
- Да ты что, Нина, с ума, что ли, сошла? - взвинтился Маршал. - Это же сон был.
- Знаю я ваши сны кобелиные! - сорвалась на крик Нина Петровна. - Почему-то я тебе не приснилась, а Агнеська с сиськами - пожалуйста. Ты не отворачивайся, урод! Правда глаза колет? А знаешь ли ты, падла, что я с тобой за это сделать могу?
Неведомая сила подбросила Маршала под самый потолок, и, ещё в воздухе, он услышал до жути знакомые хлюпки...