Дорога вьётся меж пологих холмов, прячется за ними, и невозможно понять, где она заканчивается. Есть ли у неё конец? Кругом пусто. Только бессчётное количество ветряных мельниц разбросано по равнине.
Ноэль старался не прислушиваться, но скрип и скрежет всё равно доносились до него. Даже безумному ветру с трудом удавалось вращать ржавые лопасти. И это не сулило ничего хорошего.
Ноэлю вспомнилось, как Одри спросила однажды:
‒ Почему наступит конец света?
‒ Откуда ты знаешь, что он наступит? - обеспокоенно спросила Молли.
‒ Все мои друзья говорят, что скоро наступит конец света. А почему?
‒ Если такое и случится, то только когда остановится Сердце Мира, ‒ объяснила Молли.
‒ А почему оно остановится?
‒ Ну... Я даже не знаю, ‒ девушка пожала плечами.
‒ Мама, как ты можешь не знать? Ты всё знаешь!
‒ Ноэль знает больше, чем я. ‒ Девушка улыбнулась юноше. - Пусть лучше он расскажет тебе, как устроен мир.
‒ Да, расскажи, Ноэль! Расскажи! - Одри затрясла его за рукав.
‒ Хорошо, ‒ улыбнулся юноша, ‒ я расскажу. Ты ведь знаешь, что такое Сердце Мира?
‒ Знаю. Это огромная машина, которая находится под землёй. Она вся состоит из шестерёнок. Но я не знаю, зачем они нужны.
‒ Они крутятся. Движение одной шестерёнки заставляет двигаться другую, и так по цепочке, понимаешь?
Одри только помотала головой.
‒ Ты когда-нибудь видела ветряные мельницы?
‒ Конечно. В Лейдее есть целых три.
‒ А зачем они нужны знаешь? Нет? Тогда слушай. Когда дует ветер, лопасти мельницы начинают вращаться, и приводят в движение шестерёнки, которые находятся внутри. Так они и крутятся, одна за другой, соединяясь с механизмами под землёй. В конце концов, начинают вращаться те из шестерёнок, которые, например, движут солнце и луну по небу. А ещё в Сердце Мира вырабатывает электричество, чтобы днём горел солнечный диск, а ночью светили звёзды. Ничего бы этого не было, если бы не ветряные мельницы.
‒ А, я поняла, но не совсем.
‒ Поймёшь, когда вырастешь, ‒ успокоила Молли и потрепала дочку по голове.
‒ А если мельницы вдруг исчезнут, тогда шестерёнки не будут вращаться, да? Тогда Сердце Мира остановится?
Ноэль не ответил. И Молли промолчала.
‒ О, я придумала! - воскликнула вдруг Одри. - Если в мире всё вращается и даже солнце и луна ходят по кругу, значит, мы живём в огромной музыкальной шкатулке!
‒ В шкатулке? - Ноэль задумчиво посмотрел на небо.
‒ Как будто мы заперты здесь, ‒ удручённо сказала Молли, приобняв дочь за плечи.
‒ Шкатулка - это слишком грустно. Я бы сказал, что больше похоже на карусель.
Ноэль посмотрел на Молли и светло улыбнулся. Девушка никогда раньше не видела у него такой улыбки, но ей стало спокойнее.
Вот и теперь, смотря на раскиданные по равнине ветряные мельницы, Ноэль думал о карусели. "Мир похож на бесконечно вращающуюся карусель", ‒ сказал ему кто-то очень давно. А что такое давно?
‒ Ноэль, а сколько тебе лет? - раздался голос Одри в памяти юноши.
‒ Я не знаю.
‒ Как это? Ты не знаешь?
‒ Я не помню, когда я родился. Это было слишком давно, чтобы помнить.
‒ И что это значит?
Сейчас Ноэль задавался тем же вопросом. Что значит "слишком давно"?
Когда-то Восточный Ветер повстречал удивительного человека. Этот человек изменил всю его жизнь и даже дал ему имя. Этот человек как никто другой любил жизнь и мир, увядающий с каждым днём. И этот человек умел думать только о хорошем, закрывая глаза на очевидную жестокую правду. Или же он просто хотел так думать. Именно он сказал, что мир - это бесконечная карусель. И что мир никогда не умрёт. Почему он был так уверен в этом?
Однажды этот человек просто исчез. Неизвестно, куда. Неизвестно, почему. И так же этот человек начал исчезать из памяти Восточного Ветра, оставляя ему только имя - Ноэль. Цепляясь за него, словно за тонкую нить, дух пожелал вернуть этого человека, но, растратив на поиски много лет, он утратил последние воспоминания. И лишь их крошеные осколки, подобно солнечным бликам, ещё играют на тихой глади его сознания. Как бы ни пытался он дотянуться до них рукой, золотые отблески ускользают из-под пальцев, а образы далёкого прошлого уносятся на тысячи миль от него.
Молли ждала Ноэля. Она свято верила, что он вернётся, но в её душу всё же начали прокрадываться сомнения. Почему же?
У Молли была старшая сестра. Но расстояния давно разлучили их. Будучи девочками, сестры рано потеряли родителей, а вскоре после этого - друг друга. Молли плохо справлялась одна. Поэтому и держалась всё детство за сестру, пряталась за её спиной, как за стенами крепости. А оставшись без поддержки, не знала, что должна делать дальше.
Растерянная и запутавшаяся, Молли встретила надёжного человека и решила связать с ним свою жизнь. Не то со страха, не то по неопытности. Они не любили друг друга. Но рядом с мужем Молли чувствовала себя спокойнее, а после рождения Одри обрела больше уверенности. Жить стало легче на какое-то время.
‒ Это кольцо, ‒ спросил Ноэль как-то раз, в конце мая, когда они втроём выбрались за город на пикник. Одри уснула, свернувшись калачиком на покрывале, Молли сидела рядом, сторожа её сон. Ноэль опустился на траву и наблюдал за облаками, что плыли по непривычно ясному небу. ‒ Это кольцо обручальное, да?
‒ Да. Не знаю, почему, но мне совсем не хочется снимать его. Хотя я никогда не любила своего мужа. И он меня не любил.
‒ Он умер? - Ноэль всегда задавал вопросы в лоб. Видимо, такова натура духов: они искренние и честные, порой слишком доверчивые и открытые, потому и стараются избегать людей. Молли привыкла к этому и на такие прямые вопросы не обижалась. Наоборот, ей было приятно, что собеседник с ней откровенен.
‒ Я не знаю, ‒ ответила она без единой нотки печали в голосе. Ноэль смотрел на Молли, не скрывая удивления. - Однажды его просто не стало. Он исчез, ничего не оставив после себя.
"Знакомая история", ‒ подумал Ноэль, но вслух не сказал.
‒ Тебе, должно быть, было тяжело без него.
‒ Совсем нет, ‒ сказала Молли так легко, словно они говорили о чём-то повседневном. Ноэля такой ответ поразил. - Его уход не удивил меня, не разочаровал, не ранил. Словно так и должно было быть. Я чувствовала, что такое случится рано или поздно. Мой муж однажды привёл меня в свой дом, а потом оставил там одну с дочерью. Стыдно признать, но мне после этого стало легче. Я смогла вздохнуть полной грудью. Кажется, будто вместе с ним я отпустила свои страхи. Пусть и не все.
А теперь страхи постепенно возвращались к Молли. Она боролась с ними, старалась не подпускать близко, чтобы Одри не пострадала, но не смогла защититься от всех. Возможно, сыграли роль её излишняя тревожность и мнительность.
"Моя беспокойная голова слишком много думает о ненужных вещах, а моё доверчивое сердце принимает всё слишком близко к себе", ‒ говорила Молли в задумчивости. Даже понимая это, она ничего не могла сделать.
Вот и теперь.
Сестра регулярно присылала Молли письма. И всегда рассказывала об очень многом: успевала описать каждую бесполезную мелочь и написать о глубоких душевных переживаниях. Уже больше года письма приходили из Эдинграда, и Молли не сомневалась, что жизнь сестры устроилась. Но последняя весточка оказалась короткой и сухой, словно была написана в жуткой спешке. Всего несколько слов: "У меня всё в порядке, но столица меня утомила. Не могу больше оставаться там. Хочу уехать как можно дальше. Надеюсь, мне удастся. Скучаю. Люблю. Жду нашей встречи". Больше ничего. И письма перестали приходить.
Молли была очень обеспокоена. Где сейчас её сестра? Что у неё случилось? Молли точно знала, что сестра не могла просто покинуть Эдинград, в который так рвалась. Она хотела красивой жизни и добилась её. Почему же теперь она убегает?
Одри чувствовала холод, исходивший от матери, погруженной в собственные переживания. Маленькая и хрупкая, она не могла ему сопротивляться и невольно поддавалась меланхолии. Этого Молли боялась больше всего, но в то же время осознавала, что бессильна и не может помочь. Она почувствовала себя той маленькой девочкой, прятавшейся за юбкой старшей сестры. Ей хотелось только одного: скорейшего возвращения Ноэля. Втайне от дочери, Молли молила Создателя придать ей сил. Хотя какая-то часть её никогда не верила молитвам. Разрываясь на части, девушка теряла самообладание и тосковала по тому состоянию покоя, которое обрела рядом с Ноэлем.
Снег. Белые хлопья снега. Они плыли по воздуху, и лопасти мельниц закручивали их в небольшие вихри. Снег падал на траву, на дорогу, смешивался с пылью и сам превращался в неё. Такой недолговечный.
Тополиный пух. Ноэль стоял заворожённый под огромным тополем. Какое-то чувство томило его, теплилось в душе и не давало покоя. Юноша тряхнул посохом, и порыв закружил пух вокруг него. Ноэлю уже приходилось делать такое. В конце мая, после пикника. Возвращаясь в Лейдей, они наткнулись тогда на цветущую вишню. Медленно, точно увязая в густом воздухе, лепестки опускались на землю. Одри восхищённо смотрела, как с дерева сыпется снег. И Ноэль закружил лепестки в вихре вокруг неё, и звонкий смех разлился в воздухе, чистый и такой искренний, что на глаза наворачивались слёзы. Девочка закружилась в танце под никому, кроме неё, не слышимую музыку. Тогда Ноэль вспомнил, как тот человек радовался снегопаду, как он кружился в вальсе под симфонию всего живого, что окружало его, и сливался с ним в единое целое.
Осыпанный снегом в летний день, юноша снова и снова прокручивал в голове эти размытые образы. Ветер, раздувающий шторы, выцветший пейзаж на фоне светло-голубого неба, залитый ярким белым светом, тёплое лето, лёгкие движения танца и прозрачная мелодия песни - воспоминания из далёкого прошлого. Но ни разглядеть лица, ни услышать слов песни не удаётся.
Издали донёсся шорох шагов. Кто-то шёл по дороге в сторону Ноэля. Не желая показываться никому на глаза, дух растворился в воздухе и лёгким ветерком бросился в лицо случайным путникам. Унёсся за горизонт, будто желая догнать промелькнувшее светлое прошлое.