I

Мерцающей звезды неверный свет
Усталым путникам не озарит дорогу,
Не перекрасит в белый чёрный цвет,
Не превратит унылость дней в эклогу.

Зато прибавит хмурым лицам лет,
Зажжёт в сердцах бессильную тревогу,
Внушит, что бесполезно ждать рассвет,
Заставит в ужасе молиться богу.

А выбор прост: обратно повернуть,
Остановиться иль продолжить путь,
Всецело уповая на везенье.

Но остановка, возвращенье - вздор!
Желанье делать всё наперекор
Тебя сопровождает от рожденья.

   II

Тебя сопровождает от рожденья
С трагичной маской мать семи сирен.
И заставляет жаждать перемен,
И плыть к утёсам, слушая их пенье.

Что ж, Мельпомене свойственно уменье
Брать разум неофита к музам в плен.
А что она ему сулит взамен?
Удачу, деньги, славу, вожделенье?

Да всем по-разному, кому что нужно,
К чему его душа не равнодушна -
Всё может быть основой фетиша.

Тебе дала испить бокал творенья.
Но почему же корчится душа?
Она в каких-то спазмах вдохновенья...

   III

Она, в каких-то спазмах вдохновенья,
Вонзает в жизнь очередной сюрприз.
Она - судьба, ты - точка управленья:
Тебя ведут то вверх, то вбок, то вниз.

Вот и тогда с гримасой умиленья,
Годов ближайших набросав эскиз,
Переключила жизнь на приключенья,
Всучив любовь, как долгожданный приз.

Пришла богиня похоти, разврата
И забрала себе бразды. Расплата
Ждала свой час, творя в шкафу скелет.

Да, то была, отнюдь, не берегиня -
Тласолтеотль, как истая богиня,
Дарила счастье и пригоршни бед.

   IV

Дарила счастье и пригоршни бед,
И соблазняла танцем Терпсихора,
Сопроводив спектакли пеньем хора
Под музыку, что исполнял квартет.

Габон насмешек, колкостей кларнет,
Глумлений арфа, контрабаса ссора -
Вступали все без всякого разбора,
Рождая нервной музыки куплет.

Антракты наступали в свой черёд.
И вот тогда, и если повезёт,
Ах, Терпсихора от души чудила!

На что способен чувственный балет
Она вполне доступно объяснила,
Наполнив впечатленьями сюжет.

   V

Наполнив впечатленьями сюжет,
Сопроводив свои слова интригой,
Явилась Мара, Мара-самоцвет,
Держа в руке портфель с волшебной книгой.

На смену будням суеты сует
Пришёл роман рассказчицы великой;
Из сказок, песен вырос слов букет
И скрыл какой она была двуликой.

А завершил роман Армагеддон.
Что это было? Наважденье, сон?
Или, быть может, смертным увлеченье?

Закончив чтенье сказок-небылиц,
Перечеркнула горсть своих страниц
Твоей истории без сожаленья.

   VI

Твоей истории без сожаленья
Подробности не просто вспоминать.
Сам виноват. Тут на кого пенять?
(Чтоб спрятать всё нужна вуаль забвенья.)

Процесс очередного воскрешенья
Пришла сама Метида созерцать,
Неся благоразумья благодать
(Что нужно всем без всякого сомненья).

И научила на слово не верить,
Обманывать, хитрить и лицемерить,
Сформировав критичный склад ума.

А под конец, в порыве озаренья
(А может так она жила сама),
Убрала прочь сей жизни украшенья.

   VII

Убрала прочь сей жизни украшенья
Всего одним движением руки
Одна богиня. Словно в утешенье,
Другая приоткрыла тайники

Чужой души. Так началось прозренье:
Метиды чувства, цели далеки
От даже шанса вызвать восхищенье.
Жила богиня очень по-людски.

А за процессом наблюдала Кали,
Не позволяя замереть в печали.
И до конца хранила свой секрет.

Когда закончились души терзанья,
Легко изъяла смысл существованья,
Вручив взамен в последний путь билет.

   VIII

Вручив взамен в последний путь билет,
Божественной улыбкой одарила
И убеждала: не проснётся сила
В ком разум в панцирь похоти одет; 

Принявших отречения обет,
Сопроводят небесные светила
В иное время; ждёт их не могила -
Иные жизни, как полёт комет.

Пред Кали невозможно устоять.
Она меча сжимает рукоять,
А красота её непостижима.

Но кто-то вдруг её саму увлёк...
Переродившись, устремилась мимо
И, как всегда, предвосхитив упрёк.

   IX

И как всегда, предвосхитив упрёк,
Своих довольно низменных желаний,
Объявишь им: отныне одинок,
Прошла пора бессмысленных мечтаний.

Ушли богини. Да, их срок истёк.
Тебя приветствуют года скитаний,
Загадочность нехоженых дорог
И череда неясных ожиданий.

А с прежним миром разорвались нити,
И в нём, с печальной логикой событий,
Наступит неизбежно Рагнарёк.

Пришло к концу с фантазией общенье,
И прерываешь сам без сожаленья
Теперь уже ненужный диалог.

   X

Теперь, уже ненужный диалог
С самим собой, не отнимает время.
Исканья смысла завершилось бремя,
Когда отчётливо стал виден эпилог.

Всё предначертано. Всему свой срок:
Разбрасывать идеи, камни, семя...
Чтоб сесть в седло, сначала ногу в стремя
Поставить нужно... Подведён итог.

Переступить одну черту осталось;
Но, как всегда, опять судьба вмешалась
С рассказами про жизненный алмаз.

А чтоб объект поверил ей на слово,
На всякий случай и не в первый раз,
Взглянула восхитительно сурово.

   XI

Взглянула восхитительно сурово
Предвестница опасных перемен;
Искать алмазы жизни так не ново,
А ищущий к ним попадает в плен.

И эта добровольная окова
Не даст подняться пленнику с колен.
Нашедший рай, искать не станет снова:
Кто ж будет рушить личный Карфаген?!

Кассандра постоянно предрекает
Что ищущих алмазы ожидает.
"Всё вздор!" - шипит неверия змея.

Алмаз тот превратят года в булыжник.
И тащит на горбу его подвижник
К полуночи, с упорством муравья.

   XII

К полуночи с упорством муравья,
Всё более спеша, шагает утро;
Оно не блещет больше перламутром
Наивных сказок прежнего житья.

А в силу, как буддийская судья,
Вступает "О непостоянстве" сутра;
Ей много-много лет, весьма премудра -
Теперь её ты, а она твоя. 

Успеешь перестроиться душой?
Ответ, увы, окутан темнотой...
Материи тут чрезвычайно тонки.

Пусть тот, чья в Стиксе плавает ладья,
Решает: не сменить ли шестерёнки
В твоих часах земного бытия.

   XIII

В твоих часах земного бытия
Уже давно не всё благополучно:
В орлянке жизни выпала ничья
И стало в этом мире очень скучно.

К себе не манят дальние края;
Былое с ностальгией неразлучны;
У купидоньих стрел тупые острия;
Мелодии тоски неблагозвучны.

И в перспективе только лишь покой;
Уже не грешник, но и не святой;
И завещание давно готово...

С сарказмом наблюдаешь, как в часах,
Где время измеряется в годах,
Толкает стрелки вечности основа.

   XIV

Толкает стрелки вечности основа
В часах, что жаждут время измерять.
Тебе его течение менять
Не хочется. Теперь та мысль бредова.

Скитанья кончились. Под сенью крова
Всё ж взрощена чужая благодать:
Обильный стол и тёплая кровать,
Над дверью приколочена подкова...

Да, время приключений истекло;
Желанья нет подняться на крыло;
Осталась бесконечная усталость...

На небесах загадок больше нет.
Но хоть какую-то приносит радость
Мерцающей звезды неверный свет.

 -= Магистрал =-

Мерцающей звезды неверный свет
Тебя сопровождает от рожденья.
Она, в каких-то спазмах вдохновенья,
Дарила счастье и пригоршни бед.

Наполнив впечатленьями сюжет
Твоей истории, без сожаленья
Убрала прочь сей жизни украшенья,
Вручив взамен в последний путь билет.

И как всегда - предвосхитив упрёк,
Теперь уже ненужный диалог -
Взглянула восхитительно сурово.

К полуночи, с упорством муравья,
В твоих часах земного бытия
Толкает стрелки вечности основа.