Брат и сестра каждый раз с воодушевлением принимались за свои забавы - все им здесь было позволено, и все было для них игрой. И потому они не огорчались и не сердились, что быстрых результатов нет, но в течение пяти месяцев продолжали свои забавы вновь и вновь; и с радостью видели, что непрерывные пытки приносили свои плоды. Со временем протесты и насмешки Маитимо становились все более слабыми, нолдо выглядел все более измотанным, изможденным... и слабым. Последний допрос сестры окончательно надломил что-то в Маитимо - теперь умаиар полагали, что осталось сделать еще одно усилие, и пленник сдастся.
Эльфа снова пытали, а к концу допроса умаиар занялись руками Маитимо, прикладывая к плечам и предплечьям раскаленные штампы, оставлявшие прожженные в коже узоры. Остановившись, дева со смехом спросила:
- Ну как, не передумал оскорблять Владыку? - Темные были уверены, что рано или поздно добьются своего, и сопротивление Нолдорана будет сломлено. И очень может быть, что это случится уже сегодня.
Пленник ответил умаиэ, но кратко и слабо, а по опыту множества сломленных пленников дознаватели знали - это верный знак. Фэанариона осталось только дожать. Но покорить Маитимо Нэлйафинвэ было не то же самое, что какого-то трусливого эльфа из мориквэнди. Это было особое событие, и Неразлучные хотели, чтобы оно было обставлено по-особому. Умаиар велели оркам отвести Маитимо в освещенный огнем Черный Зал, где приносили присягу Тьме сломленные пленники, и там Маитимо привязали к одной из черных колонн. Сам этот зал, являвшийся святилищем Мэлькора, и след, что оставили в Незримом мире присяги сломленных, а также их страхи, по замыслу умаиар, должны были давить на Маитимо и тоже побуждать его сдаться, уступить боли и своему страху. Неразлучные решили завершить допрос в этом святилище Тьмы, чтобы сам слом фэанариона был приношением Владыке Мэлькору. Это бы вернуло расположение Владыки к брату и сестре, потому что... и Мэлькор, и в особенности Маирон стали выражать недовольство: пять месяцев допросов, и никакого результата, не пора ли сменить дознавателей? И, конечно, Маирон хотел получить главного пленника себе назад. Неразлучные считали притязания Маирона несправедливыми: они расшатали и почти склонили Маитимо, а славу себе заберет другой? Ну уж нет! Брат и сестра волновались и торопились.
***
Месяцы слились в одну сплошную череду. Нолдо так устал и был столь истощен эмоционально, что ничего не пытался предпринять против врагов. Все силы уходили на то, чтобы не сдаться. Или... не совсем так. Нолдо не знал. Он словно все больше уходил в боль, сроднялся с ней... Боль стала самостоятельным врагом, куда более простым и понятным, чем другие враги. С болью не надо было хитрить или обманывать, с нею можно было биться открыто, один на один. Однако через странную пелену своего восприятия Маитимо видел, что его новые палачи хотя и делали вид, что они - хозяева положения, хотя и смеялись, но в действительности они чего-то боятся. И... знание о слабости врага неожиданно придавало силы. Эльф ощутил, что одним тем, что он не сдается, он уже сражается с ними и... побеждает. И тем не менее... тем не менее, нолдо таял. Если бы рядом оказался Саурон, знавший его с начала, Волк бы понял, что происходит что-то не то. Но Саурона не было. Были только целитель, которого заботила одна лишь целостность тела (и не удивляло, что раны заживают все хуже - организм-то истощен), и две твари, что уже не упивались болью жертвы, но... нет, эльф не знал, что - 'но'. Он просто продолжал сопротивляться.
В этот раз допрос продолжался особенно долго и был особенно жестоким. И вот, настал момент, когда в ответ на очередные насмешки нолдо промолчал, опустив голову. У него просто не было сил ответить. И тогда его, такого внешне покорного, потащили в зал, от которого становилось безумно тоскливо и страшно. В зале эльфа привязали спиной к колонне в три обхвата, и допрос продолжился.
***
Умаиар ждали особого действия от Черного Зала, ждали, что он отнимет у пленного силы и волю к сопротивлению - и зал не обманул их ожиданий. Хотя допрос пришлось вести еще долго, но Нолдоран наконец сломался - Маитимо больше не насмехался над Владыкой! Это ли не прогресс?
Умаиар решились провести опыт - зная об условии, ранее поставленном Нолдораном, они проткнули спицами его ладони и стали втыкать иглы под ногти. И эльф не назвал в ответ Владыку трусом! Брат и сестра просияли. Можно было теперь звать Маирона - продемонстрировать успех. Долгими, частыми и многообразными допросами они сломили сопротивление этого гордеца!
***
Маирон входил в зал с гордостью, с торжеством. Он был бы доволен неудаче этих двоих, но успех доставлял больше радости, ведь это было поражение ненавистного ему Маитимо.
- Рад видеть тебя снова, Нолдоран. Мне сказали, ты отказался от насмешек над Владыкой. Ты получишь за это награду, но я желал бы говорить с тобой о большем, - сейчас в голосе Волка не было насмешки, важнее было добиться чего-то, а не смеяться впустую.
***
Наконец его оставили в покое. Какой-то частью сознания нолдо понимал - это связано с тем, что он не ответил. Но вообще думать было тяжело и получалось плохо. Мысли были стеклянные и очень тяжелые. Они все время соскальзывали и разбивались вдребезги, так что от их звона и сияющих брызг эльф скоро почти оглох и ослеп. Или это из-за крови, шумящей в ушах?..
Нолдо висел на цепях, что опоясывали колонну и удерживали его. Почему-то забытье все никак не наступало, и эльф пребывал в странном состоянии между забытьем и реальностью, вот только... думать не получалось. Наверное, если бы не ясный Свет, что окутывал его, пленник увидел бы ужасные картины в Незримом мире, которому сейчас был открыт, но этого не случилось. Однако в какой-то момент что-то произошло, что-то изменилось - напротив нолдо стоял Саурон. Эльф поднял голову, глядя на умаиа, но тот, кажется, бредил, и фэаноринг уронил голову, не видя смысла утруждать себя.
Похоже, что со стороны этот жест приняли за кивок, и эльфа отвязали от колонны. Возможно, его придерживали... этот кусочек как-то выпал из сознания пленника (возможно, он на несколько мгновений потерял сознание?) Следующее, что помнил эльф - как он лежит на полу, опираясь на локти, и перед самыми его глазами находятся сапоги Саурона. И... словно это каким-то образом означает, что он, Маитимо, покорился? Собрав все силы, фэаноринг оттолкнулся, опрокидывая себя на бок, и упал на пол на спину. Никому он не покорился.
Нолдо лежал, распростертый и не в силах пошевелиться, и, кажется, улыбался. А может, только хотел, но так и не нашел сил.
***
Когда гордый фэанарион кивнул (как решили все трое), Маирон внутренне торжествовал.
- Вас, несомненно, наградят, - улыбнулся Волк Неразлучным, что были весьма довольны собой. Самого Маирона от допросов отстранили, поэтому он мог только любоваться результатами, давать советы, предлагать. - Если ты, Маитимо, согласен склониться перед Владыкой, ты будешь избавлен от пыток вовсе. Поклонись ему для начала.
Маитимо отвязали, и он рухнул на пол, отчего брат и сестра заулыбались шире, но Маирон несколько охладил их радость.
- Нолдо лишился чувств. Нам нужно большее, чем падение от слабости, - тихо произнес Волк, который и не ожидал, что Маитимо сразу же согласится пасть ниц. В самом деле, едва очнувшись, нолдо перевернулся на спину, и его губы дрогнули, что можно было принять за отказ. Но молчание, отказ от насмешек и этот последний кивок имели значение: Нолдоран не был готов пасть ниц, но был готов уступать и отступать, как виделось даже Маирону.
- Если поклон слишком претит твоей гордости, довольно будет признать власть Владыки на словах. Если это неприемлемо, твои муки неизбежно будут длиться и длиться, без конца, но и тогда у меня есть, что предложить. По сути, ты решишь сам, что хотел бы получить и чем готов платить за это, - Маирон говорил с паузами, глядя на фэанариона и убеждаясь, что эльф все услышал и понял. Волк предлагал вначале большее, чтобы потом легче добиться согласия на меньшее. - Пошлите за водой и укрепляющим зельем: нолдо едва в силах говорить. Если вообще в силах, - бросил Маирон младшим умаиар.
Эльф выслушал Саурона и только закрыл глаза. Раньше... раньше бы он воспользовался этим предложением, вновь завел бы какую-то игру, но теперь... теперь внутренних сил не было и мыслей не было. Зато немного вернулись телесные силы, и шум в ушах отступил.
- Иди в бездну, - тихо, но внятно сказал нолдо. А потом поднял руку, посмотрел на проткнутую спицами ладонь, на все еще торчащие из-под пальцев иголки, которые не было сил вынуть, застонал-засмеялся, и продолжил: - Моринготто - трус!
После чего нолдо затих, начал отключаться, словно что-то ему не давало сделать это раньше, а теперь - было можно. Если бы эльф знал, куда именно его привели, он бы надеялся, что теперь 'осквернил' это место.
Маирон резко повернулся к двоим дознавателям, обращаясь к ним тише обычного:
- Значит, почти сдался? И отказался от насмешек? Единственное, чего достиг Систо до своей жалкой смерти, это того, что пленник отказался от одного оскорбления: но вы и это свели на нет. И Нолдоран оскорбил Владыку здесь, в Черном Зале... боюсь, Мэлькор не будет рад узнать об этом.
Что-то переменилось в Незримом мире, ведь до сих пор здесь никогда не звучали отказы или насмешки пленников, только присяги сломленных, и это создавало особое давление, побуждавшее скорее уступить, вернее сломаться. А после выходки того, кто был Королем эльфов... давление Тьмы в зале осталось, но такое, как и везде в Твердыне, не то особое, что было раньше. Брат и сестра, что до сих пор оставались веселы и беспечны, стремительно побледнели, а Маирон подумал про себя, что теперь эти двое у него в руках и будут делать все, что он им скажет.
***
Вскоре в Зал прибежали орки, угодливо кланяясь и неся воду и зелье от целителя; пленника немедленно напоили ими.
Вскоре нолдо пришел в себя - все его тело, как обычно, болело, и все вокруг было, как всегда... ужасно. Однако сил заметно прибавилось, и пленный Король, давя стон о зубы, сел, глядя на Саурона (понятно, кто тут сейчас главный). В эльфе не было даже ненависти, она требовала слишком много сил; остались лишь усталое презрение, пренебрежение и усталость.
- Ты знаешь, - заговорил Волк, ибо он сейчас был здесь главным, - что взамен на отказ от насмешек, на что ты однажды уже соглашался, или за другие уступки ты можешь получить... многое.
- Или мы можем продолжить с тобой, - опять почти пропела умаиэ, только теперь она скрывала сильный страх и желание обязательно чего-то добиться.
Нолдо не знал, что сказать.
- Снижаешь запросы? - вяло огрызнулся эльф. Он подумал, не подняться ли в ответ на предложение, но потом решил, что такие жертвы ни к чему. - Идите в бездну, мне нечего вам сказать. Или отправляйте меня в камеру, или продолжайте. Рабы труса. - При этом Маитимо поднял покалеченные руки и вытащил иголки из-под пальцев правой кисти. Этот жест... наглядно демонстрировал, чего стоят обещания Темных.
***
Нолдо и теперь не пробовал ни о чем договориться, и стало еще яснее, что он вовсе не поддался, как вначале думал Маирон. Зато умаиа заметил нечто необычное в поведении пленника: нежелание подниматься, усталый взгляд, лишенный обычной энергии голос; и Нолдоран даже не пытался воспользоваться ситуацией в свою пользу, хотя мог.
- Наш Владыка не трус. А вы не лжецы, но глупцы, - протянул Маирон; дознаватели чуть прищурились, но не посмели ответить. - Вы не давали пленнику восстановиться и сочли признаки крайней усталости признаками слома. Что ждет вас, если вы его загубите, можете представить сами... - Маирон знал, что нолдо его слышит, и что эти слова не отнимут у него силы, а, возможно, даже побудят приободриться. Но сейчас это соответствовало планам. Волк рассчитывал вернуть расположение Владыки, добившись от Маитимо уступок даже без допроса и не достиг этого, зато достиг иного: только благодаря вмешательству Волка эти идиоты не переусердствовали, и Маитимо не придется еще много месяцев пытаться вытащить с грани смерти. А в худшем случае... нолдо и вовсе мог незаметно истаять и умереть. Чего вовсе не желал и сам Маирон.
- Нолдорана нужно срочно отдать целителю, - продолжил Волк, - И прервать допросы, пока он не восстановит силы, - однако нынешний целитель даже не заметил состояния пленного. - Причем лучшему целителю.
Нолдо слышал слова Саурона и так или иначе запоминал их, но при этом ничего не отвечал.
***
Маитимо отнесли в камеру, а Маирон договорился с двумя умаиар: брат и сестра отныне войдут в его стаю и будут подчиняться ему, и отдадут ему первенство в славе, а он пожалуется Владыке только на дурного целителя, который не восстанавливал силы Маитимо, как следует (целитель был слабый и к тому же глупый, безынициативный - он был Маирону безынтересен). Этот горе-целитель был по-своему неплох, но он вовсе не обращал внимания на состояние фэа и исцелял хроа Маитимо, даже не заметив, что нолдо был внутренне совершенно истощен. О том, не уйдет ли пленный в Мандос, обычно не беспокоились, но к Маитимо это не относилось.
***
Нолдорана вернули в камеру, и вскоре туда пришел Энгватар. Конечно, первым делом целитель снял боль, и это было хорошо, и нолдо благодарно улыбнулся.
- Энгватар, - пленнику важно было сказать, пока он не потерял сознание, пока не забыл, не уснул, пока имел возможность, и не стало слишком поздно. - Есть пленник, Тосс, нандо. Нас ломали вместе. Он храбрый. Спаси его.
Нолдо смотрел настойчиво, так, чтобы Энгватар понял, что это важно, что это срочно... И целитель вздохнул. Маитимо был совершенно обессилен - и прилагал все оставшиеся силы к тому, чтобы спасти эльфа, которого допрашивали вместе с ним.
- Тебе сейчас нужен покой, не расходуй силы. Зная имя, я без труда найду Тосса, и обязательно спасу и отпущу его, - заверил фэанариона Энгватар, хотя пока даже не знал, жив ли еще этот пленник: несдающегося мориквэндо могли и казнить. Но сейчас Маитимо не стоило знать о его гибели или о том, что нандо сломили.
В последнем случае Тосс мог оказаться в числе рабов; но поскольку Маитимо назвал пленника храбрым, Энгватар, немедленно оставив уснувшего Нолдорана, начал поиски с камер для все еще обрабатываемых. Умаиа знал, что раны, полученные Маитимо, не окажутся смертельны для его хроа, в то время как весть о гибели Тосса может оказаться последней каплей, что подточит фэа, и тогда нужно будет придумывать, как и кем еще можно удержать Нолдорана... Если это вообще получится.
***
- Вам необходим Тосс, господин Энгватар? - угодливо склонился один из старших тюремщиков. - Тогда поспешите: его повели на казнь.
'Если будет слишком поздно, - думал Энгватар, - нужно будет обмануть Маитимо, будто удалось вывести пленного на свободу...' Но фэанарион может попросить, как прежде, подтверждения через осанвэкэнта, и тогда - удастся ли спасти самого Маитимо? Энгватар почти летел по коридорам, туда, куда ему указали. К счастью, многие казни в Ангамандо были долгими, так что у целителя был шанс даже после начала казни получить Тосса в состоянии, когда его еще можно было спасти.
***
Палачи подвесили нандо над большим сосудом-водоносом, заполненным змеями, но крышку еще не открыли, в последний раз предлагая пленному сдаться:
- Любопытно, какая из них укусит тебя первой. Яды разные, разной будет и смерть... если ты не станешь рабом.
- Я... - нандо прерывисто вдохнул, - не изменю себе.
Дознаватели удивленно обернулись, когда дверь распахнулась, и в камеру стремительно вошел Энгватар. Казнь вели не орки, у которых можно было забрать Тосса без объяснений, а умаиар, и целитель холодно сообщил:
- Маитимо Нэлйафинвэ на грани гибели, его необходимо спасать всеми возможными средствами. И одним из таких средств сейчас является встреча со знакомым эльфом; а весть о его казни главного пленника просто убьет.
Змей так и не выпустили. Покрытого холодным потом и крайне изумленного нежданной помощью Тосса опустили на пол, и Энгватар увел его к Маитимо.
***
Неразлучные довели фэанариона до такого состояния, что, даже будучи измученным после пытки, Маитимо услышал, как отъезжает засов на двери его камеры, и в страхе вскинулся. Но на пороге стояли Энгватар и Тосс, и Маитимо успокоенно упал обратно на топчан.
А нандо, увидев лежащего и все еще окровавленного Нолдорана, благодарно поклонился.
- Ты говорил, что меня вытащат, нужно только ждать, и... так и случилось? - еще не веря до конца, дрожащим от напряжения голосом произнес эльф; и когда его развязали, присел рядом с Маитимо, осторожно коснулся руки нолдо, так, чтобы не потревожить раны. - Если бы не ты, меня бы вскоре уже не было в живых.
Маитимо улыбнулся.
- Ты такой же... Ты выстоял... - на большее сил не осталось, нолдо не смог удержать себя в сознании, и далее многие дни провел в забытье. Когда фэанарион пришел в себя вновь, Энгватар уже освободил Тосса: нужно было это сделать, пока была возможность, не затягивая.
***
Дальше началось исцеление и восстановление тела, но изменений духа это не приносило... Нолдо или спал, или лежал с открытыми или закрытыми глазами, не начиная разговоров и кратко отвечая, когда его спрашивали.
Когда раны пленника почти зажили, эльф впервые обратился к целителю:
- Я правда благодарен тебе, Энгватар, ты принес мне облегчение. Но ты не можешь спасти меня, а у меня не осталось сил ни на что, кроме как не покориться. Я должен исполнить свою Клятву и отомстить за все Моринготто... но боюсь, что мне это не удастся: силы уходят, и я скоро умру.
Энгватар был не просто обеспокоен... Он был напуган. Того, о чем говорил Маитимо, нельзя было допустить, и не потому, что такова была воля Владыки, а просто нельзя...
- Тот, кто лечил тебя, и те, кто тебя пытали в последнее время... я придумаю, как отомстить им, но... - губы целителя сжались в тонкую линию. - Не уходи. Ты можешь сделать большее. Как уже сделал: сколько эльдар стали свободны благодаря тебе? Последним из них был Тосс, ты спас его от казни... - Целитель чуть помедлил, прежде чем произнести: - Когда я все подготовил, ты не был в состоянии говорить, и я сам передал ему, чтобы он ушел в Миттаринга; и Тосс передал в ответ... что будет ждать тебя там.
- Он будет ждать не один, - только и ответил нолдо. - И он будет не здесь. Спасибо, что сделал это.
- А твои братья? Они почувствуют твою гибель, - Энгватару нужно было что-то, что помогло бы вернуть Маитимо силы. Время, забота и... - Я не позволю забрать тебя на допрос и не допущу к тебе никого из наших умаиар не дни, а месяцы; и я могу привести сюда других пленников. Ты слишком долго был один, только со слугами Твердыни. Или я могу перевести тебя к другим...
При словах о братьях слабая улыбка Маитимо стала печальной.
- Если бы я позволил себе умереть, Энгватар, меня бы уже давно не было здесь. Я заставляю себя держаться, моя Клятва держит меня... Но я знаю, что моих сил не хватает. Я чувствую это... С каждым днем я словно истончаюсь, остается все меньше и меньше сил, чтобы за что-то бороться. Те двое радовались, считали, что я становлюсь покорным... Мне кажется, что я становлюсь, как Мириэль, и как она, потеряю все силы и умру. Я хочу бороться... но не знаю, что мне может помочь. - Но все же за этот день эльф сказал больше слов, чем за последние месяцы.
- Отчего же тот Свет, что тебя защищает, не хранит и твои силы? - В сдержанном голосе Энгватара ощущалась почти обида на этот Свет, который не помогает там, где надо. А ему, целителю, не дал возможности лечить, когда было нужно, прежде чем он ушел за Мэлькором... - Я сделаю, что смогу; мне должны позволить: даже Маирон увидел, что твое состояние опасно.
- Быть может, если бы не этот Свет, было бы еще хуже? - вяло улыбнулся нолдо в ответ. - Все-таки, если они продолжат, и я умру... уходи от Моринготто. Ты добр в душе, тебе тоже в тягость здесь быть, ты сам отдыхаешь рядом со мной и моими родичами. Вернись к Свету.
Энгватар вздохнул, не желая отвечать на слова о Свете; но ответить стоило, иначе получалось, словно смерть Маитимо что-то могла бы изменить к лучшему, с точки зрения эльфа.
- Если ты умрешь, я точно не уйду. Если Свет не помог даже тебе в твоей борьбе, чего доброго ждать мне? Мне в тягость быть здесь, ты прав, но я думаю, для Темного найдется и иное место, кроме этой крепости. А если ты будешь спасен... я подумаю, - целитель считал, что в действительности ему не вернуться к Свету, и немного лукавил (хотя жизнь непредсказуема), но нужно было, чтобы у Маитимо было как можно больше причин жить и бороться.
***
Камера Нолдорана вновь изменилась и стала похожей на жилую комнату. Энгватар испросил у Мэлькора разрешения привести к Маитимо пару пленных эльфов, чтобы они могли говорить с фэанарионом. Тиндар улыбались - они были рады хотя бы временным переменам их жизни к лучшему. Конечно, целитель выбрал для Маитимо тех, кто мог бы прибавить нолдо сил, а не потребовать еще больше их тратить: стойко перенесших допросы, но не чрезмерно измученных.
Камера стала настолько уютной, насколько возможно... но это уже не радовало эльфа. Он знал в камере каждый метр, он мог представить ее в деталях с закрытыми глазами. Она давно стала постылой и ненавистной клеткой, которую как не украшай, лучше не станет. Но двое пришедших были лучше любых украшений и удобств; и они смогли тоже получить отдых...
- Но они должны будут в конце получить свободу, - сказал Маитимо Энгватару. - Они должны уйти отсюда без любых оков, куда пожелают. Пусть Моринготто поклянется мне в этом. Потому что иначе я буду знать, что этих двоих ждут пытки, и это скорее добьет меня.
- Клятвы дать свободу от Владыки почти невозможно добиться, - ответил целитель. - Хотя я попробую: пленным больше, пленным меньше, какая разница для Севера? И думаю, я могу найти путь, как освободить их. - Те, о ком говорили, смотрели на Энгватара с изумлением. - Если вы обещаете, что меня не выдадите, - поспешно прибавил целитель.
Тиндар, конечно, обещали, и тогда Энгватар снова заговорил с Маитимо.
- Меня тревожит твой сон, ты очень беспокойно и слишком чутко спишь. Я хотел бы дать тебе успокаивающих зелий, чтобы помочь тебе расслабиться.
Маитимо взял руки Энгватара в свои и ответил:
- Я сделаю это потому, что ты тревожишься за меня, и чтобы показать Врагу, что твой план работает, - и пленник улыбнулся. - Между прочим, Саурон назвал тебя лучшим из целителей Севера.
Все же что-то изменилось, сдвинулось - нолдо вновь начал строить какие-то планы и совершать тайные шаги. Энгватар почувствовал почти облегчение. Да, нолдо был усталым и ослабленным, но теперь, возможно, время и покой помогут... И умаиа гордился тем, что его признали лучшим целителем.
- Меня признают лучшим, потому что так и есть; хотя порой вспоминают о том только при нужде... - и Энгватар улыбнулся, хотя все еще был встревожен.
Дав зелье, он дождался, пока Маитимо уснет, и после говорил эльфу о свободе. О свежем ветре и звездах, о тех, кто приветствует его возвращение и рад видеть его живым, об их заботе и даже о том, что нолдор собирают силы, чтобы ударить по Твердыне. Чтобы перед Маитимо предстали эти образы, хоть на время. Только вернуться обратно нужно было мягко, постепенно... Некоторое время никто и ничто не напоминало о плене ('Так шли неделя за неделей', - говорил Энгватар: пусть отдых для разума покажется еще дольше). Затем к Маитимо подошел один из освобожденных прежде. Потом один из нолдор заговорил о пленении, стал расспрашивать. Энгватар сказал, что после этого нолдо приснился плен, камера; сон был правдоподобным, но это был только сон. После в шатре, где жил Маитимо, появились точно такие же ковер и подушки, как здесь, в камере, чтобы это вызвало сомнения. И наконец, перед пробуждением Энгватар хотел, если Маитимо сам не поймет, что происходящее ему снится, сказать об этом - но дать еще возможность порадоваться как хорошему сну...
Эльф пробудился от колдовского сна, и в его глазах стояла тоска. Нолдо поблагодарил целителя за чудесный сон, грустно улыбаясь... но с постели не встал, безучастно глядя перед собой. Дни сменялись днями, а эльф почти не говорил и даже ел через силу, только когда его встревоженные сокамерники кормили Нолдорана практически с рук.
Энгватар редко так ошибался, как сейчас. Он надеялся, что сон поможет, был готов к тому, что не поможет. Но не к тому, что эльфу станет намного хуже. Не помогало уже даже то, что рядом были родичи.
- Хочешь видеть небо и звезды, чувствовать ветер не во сне, а наяву? - однажды спросил целитель. - Думаю, я могу это устроить.
- Какой в этом смысл? - безразлично откликнулся эльф. - Я хочу сразить Моринготто и умереть. Это все, что меня еще держит. - Другой возможности получить Камни, кроме как через развоплощение Увала, нолдо не видел.
Энгватар сжал губы. Говорить о том единственном, чего хотел Маитимо, было и нельзя, и при этом необходимо:
- Как ты представляешь себе это? Он Вала, а ты обессилен и безоружен. Если бы ты смог освободиться, ты мог бы собрать войско, но ты даже не ищешь путей к этому, как и сил.
Нолдо давно неосознанно относился к Энгватару как к рабу Моринготто, как к одному из тех, кто кует оружие, шьет одежды или готовит пищу. Энгватар обладал большей свободой, чем другие пленные, и потому мог делать больше добра, но и только. Он помогал всем, кому мог, а теперь говорил о войне против Моринготто - так и должно быть, все верно. Так и думают пленные. В своем измученном состоянии Маитимо не понял значения сказанных слов, восприняв их, как должное. Энгватар был прав... Ему нужно было вырваться из плена, собрать войско и напасть, и для этого нужны были силы... Эльф неожиданно застонал - Клятва подняла свою хищную морду, словно взяла след. Да... Нужны силы... Где же только их взять? Невозможность не следовать Клятве и невозможность найти в себе еще сил причиняли физическую боль.
- Помоги мне, - прошептал эльф, скрючившись от боли на кровати. - Помоги мне восстановить силы. Ты говоришь все верно, и свобода родичей меня порадует... Но я не справляюсь сам.
Энгватар, увидев, что Маитимо страдает от боли, начал снимать ее, но остановился в замешательстве: это была не боль тела. И тогда один из тиндар запел песню. Это была древняя песня о пути на Запад, которую пленник явно слышал от тех, кто был куда старше него.
- Не пой это, прошу! - воскликнул нолдо. Тинда ждала свобода, а самого нолдо - что? Вечные муки? И Запад, что утерян навеки? Нет, он не мог это слушать!
***
Энгватар искал, что можно было сделать еще. Чем вернуть фэанариону силы? Доставить радость? Может быть - разозлить?
- Я хочу помочь тебе и ищу путь. Думал, что ветер и звезды могли бы чем-то помочь, ведь вы эльдар. Но просто покой не возвращает тебе силы, а Маирон тем временем опять возвышается, и он взял под свою руку двоих маиар, что тебя допрашивали.
Нолдо сжал руку целителя:
- Если ты правда можешь дать мне неба, это принесет мне радость, - кивнул эльф, садясь. - Я ненавижу эти стены, поход в тронный зал уже считаю за развлечение... Кстати, ты легко можешь сбить спесь с Саурона: скажи, что он взял под свою руку тех, кто едва не убил меня, и покрывает их. Он нарушил волю своего Владыки.
Наконец, спустя многие дни после своей ошибки, Энгватар увидел перемены к лучшему: Маитимо, что до того не поднимался и безучастно смотрел перед собой, теперь сел, и даже подсказал, что можно сделать против Саурона. Но Энгватар медленно произнес:
- В прошлый раз тебе было еще хуже. И тогда - тебе помог не я...
Маитимо лишь печально улыбнулся.
- Меня вывел к жизни сон, быть может, посланный Намо. Он не в твоей и не в моей власти, и я не знаю, повторится ли он. - Ведь... вряд ли отец смог прийти к нему во сне без помощи Намо и Ирмо, без их позволения и содействия. Но... разве это было возможно? Ведь они уходили из Амана против воли Валар, и им сказали, что помощи в их борьбе не будет, и Турувандо тогда еще не пришел на Запад... Мог ли тот сон быть просто сном?
***
Энгватар думал, что Маитимо стало лучше, но отправившись на поклон к Владыке, целитель говорил, напротив, с крайней тревогой - о том, что после этой череды допросов при скверном лечении даже общение с другими эльфами действует слабо. И по его опыту и наблюдениям, едва ли не единственное средство, что может помочь сейчас восстановить силы важного пленника - это свежий воздух и вид неба, причем не морок, а настоящее.
- Верно, встреча с эльфами мало помогает, потому что это не его воины, а незнакомцы-мориквэнди, - заявил Мэлькор, который всегда все знал лучше других. - Они оказались бесполезны?
- Малополезны, - осторожно и сдержанно ответил Энгватар. - Но удалять их преждевременно, это может вовсе убить Нолдорана. - 'А когда понадобится, они уйдут из Ангамандо...'
Так Маитимо перевели из той камеры, в которой он жил все эти годы, к самому выходу на поверхность, на каменную площадку. Там для нолдо обустроили новую камеру, в которой было лишь две стены, части каменного тоннеля слева и справа. Заднюю стену заменяла дверь, а переднюю - несколько прутьев, за которыми виднелись тучи, и в их разрывах сияли звезды. Внизу была каменная неровная площадка. Теперь ветер свободно обдувал пространство, где поставили новые ложа - для Маитимо и его сокамерников. Ничто не было перенесено из прежней камеры: все было новое.
Маирон на всякий случай поставил снаружи ловушки, и тогда-то Энгватар и намекнул ему на нарушение воли Владыки.
***
Камеру на вершине скалы нельзя было назвать уютной - она продувалась холодными ветрами, но пленники получили в изобилии плащей, одеял и шкур и смогли завесить проемы по своему вкусу, так что тюрьма стала больше похожа на полевой лагерь. И эти изменения и правда радовали Маитимо и заставляли его сердце оживать. Но Орел больше не прилетал. Хотя, пожалуй, это было и к лучшему - он все равно не смог бы вызволить пленных из их тюрьмы.
Когда силы стали возвращаться к Маитимо, нолдо заговорил с мориквэнди:
- Вы скоро обретете свободу, уверен, есть те, кто ждет вас, но все же зайдите сперва к моим братьям, они встали лагерем в Митриме. Скажите им, что я в порядке, что Враг, в силу своего разумения, делает для меня, что может, и исполняет мои прихоти. Скажите им, что я лишен свободы, но мне куда лучше, чем обычным пленным. - К счастью, тиндар привели в его камеру, когда почти все его раны зажили, а Энгватар убрал большую часть старых шрамов, так что родичи не могли увидеть и рассказать братьям, что довелось пережить Маитимо.
- Даже наша свобода уже станет доказательством для твоих братьев, и я сначала направлюсь к ним, - ответил один из тиндар. - Хотя мне еще не верится, как такое вообще возможно. Меня уверяли, что из Ангбанда нельзя вырваться.
- Меня тоже. Но я как-то случайно встретился с пленником из фалатрим, которого схватили раньше меня, и он успел передать, что это не так... - ответил второй и, задумавшись о чем-то, умолк. - Мне особенно не к кому возвращаться, но мне есть за кого мстить. Твои братья... они могли бы принять меня?