Хотя умаиа и рассчитывал, что можно во многом положиться на судьбу, не заботясь о безопасности раба, так не получилось: этому мешало и условие об осанвэкэнта, и веление Маирона (уж если эльфа согласились освободить без ловушек, по-настоящему, глупо было бы ничего не получить взамен из-за какого-нибудь голодного тролля по пути).
Фуинор замаскировал нандо и выслал его из Твердыни, вместе со своими соглядатаими, вроде как на разведку: но в дейстаительности основной задачей Темных было не добывать новые сведенья, а делать маскировку мориквэндо правдоподобной, следить за безопасностью подопечного и докладывать Фуинору о пройденной дороге - чтобы умаиа мог отчитаться в этом перед фэанарионом. Однако все произошло не так скоро, как планировали Темные: уже за пределами Ангамандо выяснилось, что нандо желал идти не в Миттарингэ, а вернуться к родичам, в леса за Синими Горами, туда, согласно договору его и повели. И только когда мориквэндо оказался в родных краях, соглядатаи смогли вернуться в Твердыню.
Маирон также запретил Фуинору делать нандо своим лазутчиком, хотя это было бы удобно, или склонять мориквэндо к иным действиям на пользу Твердыне. Запретил с тем, чтобы спустя несколько лет, если Валар задержатся с нападением, послать в этот лес, к нандо 'гостя' с вопросами и заданием. Фуинора Волк не посвящал в свой замысел намеренно - чтобы умаиа не выдал ничего Маитимо при осанвэкэнта.
...Правда, сам нандо, вернувшись в леса, не оставался на одном месте, но стал странствовать в поисках того светлого, что могло бы прибавить ему сил противостоять страху.
***
Два месяца нолдо ждал. Скудная еда, холод и жизнь почти в неподвижности привели к тому, что эльф простыл на ветру в своей железной клетке. И его перевели куда-то вниз, но не в старую камеру, где потолок терялся в темной высоте, а в новую, теплую, с деревянным полом и стенами. После неудачи предыдущего целителя за состоянием Маитимо следили и чуть что - начинали суетиться (хотя немалая часть этой суеты протекала не на глазах нолдо: младший докладывал старшему, старшие советовались, принимали решения); деревянным стенам и приказом временами выводить на прогулки Маитимо был обязан предупреждениям Энгватара...
С вернувшимся Фуинором нолдо встретился уже в новой камере.
- Как твое имя, раб? - то ли холодно спросил, то ли потребовал Маитимо, когда умаиа закончил отчитываться через осанвэкэнта. Нолдо забавлялся, ставя тварь в сложное положение: если умаиа назовет свое имя, он словно подчинится фэанариону, а если не назовет, то так и будет откликаться на 'раб'.
Эта манера Маитимо держаться раздражала Фуинора: пленник опять вел себя, словно он господин. А аину величал рабом. Умаиа очень желал припомнить Маитимо этого 'раба', а пока ответил издевкой на издевку, отвесив пленнику глубокий поклон.
- Имя мое Фуинор... хозяин рабов, - умаиа прекрасно знал, что такое обращение для нолдо будет не менее оскорбительным, чем для него самого обращение 'раб'.
- Ты признаешь мое владычество над собой, Фуинор? - приподнял бровь эльф, но более не изменился ни в лице, ни голосом. Бросаться друг в друга словами было... занятно. Всяко развлечение, что уж тут.
- Нет, я не твой раб, слишком высоко для эльфа, пусть даже короля, иметь рабов-аинур, - отозвался Фуинор. - Но я допустил ошибку: твоих рабов еще не привели. Готов исправиться. Однако вначале я хочу получить обещанное: сведения, которые нас заинтересуют.
Слова о рабах эльфу не понравились, но он не подал вида. Очевидно, Темные что-то придумали, и этого следовало ожидать.
- Ты прав, тебе пора получить плату. Я расскажу то, что тебе и Саурону будет интересно: я расскажу о Моринготто. Он слабеет, и слабеет день ото дня. Он не может излечить руки или изменить тело, он не смог одолеть меня своими чарами, но это все только начало. Его силы подтачиваются каждый день, здесь, в Ангамандо, изнутри. И когда придет время дать решающий бой, он может оказаться даже не в силах сражаться. Так что... знайте, кого вы будете защищать. Он вас защищать не будет.
Фуинор не мог сказать, что ему это неинтересно или что его это нисколько не тревожит, однако не мог и не возразить:
- Мы условились о сведениях, интересных для нас, слуг Владыки. А ты вместо этого в виде платы оскорбляешь Владыку Севера.
- Я думал, ты умен, как Саурон, а ты, похоже, глуп, как Моринготто, - поморщился эльф. - Ты получил не домыслы и не пожелания, а знание, в котором можешь быть уверен. Хочешь испытать мои слова: пошли ненужного умаиа узнать у Моринготто, так ли это. А когда убедитесь, возвращайтесь, я расскажу, кто же мой тайный союзник. Но это будет стоить дороже: пять освобожденных.
- Хорошо... я приму эту плату при обещании молчать обо всем, что было, - согласился Фуинор. - И думаю, я смогу освободить пятерых в обмен на то, что ты сказал... - Узнать о тайном союзнике Маитимо в крепости, это было действительно заманчиво, с самых разных сторон. Собственная безопасность, безопасность Маирона, возможность быть вознагражденными за это разоблачение, усиление возможности воздействовать на Маитимо (тайный союзник мог предупреждать о чарах и мороках). С какой стороны ни посмотри: крайне важно.
- Об обещании молчать мы не говорили, - заметил эльф. - Если ты хочешь, чтобы я не выдал вас с Сауроном, за это придется заплатить отдельно.
- Отдельно... - протянул Фуинор. - Как насчет встречи с родичами, притом, что ни в это время, ни позже, их не будут мучить?
- Мне больше по душе иное. Я не выдам тебя Моринготто, прямо или через кого-то, но однажды ты мне понадобишься, и я тебя призову, и ты явишься и исполнишь одно мое желание или поручение, посильное для тебя.
- Ни меня, ни Маирона, - уточнил Фуинор. - И это желание или поручение должно быть не только посильным, но таким, что после его исполнения я смогу продолжать служить Владыке Севера здесь и оставаться помощником Маирона, и не навлеку на себя заведомую кару. - С Маитимо сталось бы поручить ему уйти на Запад или совершить нечто такое, после чего у Фуинора останется выбор лишь между развоплощением и бегством.
Фуинора было куда проще поймать в ловушку, чем Саурона, и нолдо был доволен, что все так сложилось. Теперь, когда они договорились, пришла пора строить планы на будущее.
- Приведи ко мне пятерых пленных, я должен убедиться во всем. А как только они будут на свободе, и я получу тому подтверждение, я расскажу, кто мой тайный союзник.
***
Фуинор действительно привел пятерых пленников. Как раньше Сангвахьяндо, Фуинор искал самых бесполезных: один - сопливый мальчишка; другой - сгорбленный раб из захваченных давно, который даже внешне отличался от свободных эльдар - его руку недавно покалечили орки; от третьего, воина из фалатрим, бесполезно ждали ценных сведений - его ослепили, но он так ничего и не сказал; четвертой была лесная дева, которая сама ничего толком не знала и не умела, а при встречах с другими пленными заводила разговоры о мятеже и побеге; пятым, последним, был синда, с которым перестарались - согласившийся на рабство после пыток и колдовства, он был столь запуган, что вздрагивал и съеживался от каждого резкого звука или от прошедшего мимо умаиа... не работник, в общем.
- Вот тебе пятеро, - сказал Фуинор, вводя пленных в камеру Маитимо.
Нолдо смотрел на каждого из приведенных со сжимающимся от боли сердцем, но в то же время он смотрел на каждого оценивающе, заранее строя планы. Ослепленный и дева держались как свободные - с ними меньше всего работы; родич с раненой рукой и тот, на чьем лице тень ужаса - самые тяжелые; мальчик - кажется, он был просто напуган, но не сломлен.
- Хорошо, - кивнул эльф, так, чтобы было видно: он разочарован, но пытается это скрыть. - Теперь иди, а я буду наслаждаться своими пятерыми.
Фуинор вышел и закрыл за собой дверь. Слепой пленник обернулся, вслушиваясь, и кивнул самому себе, запуганный раб дернулся, остальные приветствовали родича.
- Меня зовут Маитимо, - заговорил фэанарион. - Вы здесь потому, что скоро вас освободят. Но пока у нас есть немного времени вместе. И прежде всего, я прошу вас: посмотрите на меня через Незримое, - просьба была произнесена для всех, но в первую очередь нолдо думал о двух последних пленных, особенно о том, кто выглядел измученной тенью. - Я хочу, чтобы вы знали, что мне можно доверять: то доказательство, что вы увидите, не будет требовать дальнейших подтверждений.
Весть об освобождении пленники встретили с изумлением - им пока не верилось, что это возможно; но мальчик рассмеялся и подбежал к Маитимо, чтобы обнять его, хотя юный эльф был единственным, кто не посмотрел на нолдо через Незримое. Увидев реакцию мальчика, нолдо с облегчением выдохнул и потрепал подростка по плечу.
А слепой фалмаро, наоборот, повернув к Маитимо лицо, сказал:
- Как мне благодарить тебя? Мне самому не пришла на ум эта мысль: я потерял свои глаза, но моя душа по-прежнему может видеть. И ты говоришь, что мы будем свободны?
- Свободны, - отозвалась дева. - Но Темные не дадут свободы просто так, мы должны сами добиться ее, бежать. Ты не похож на того, кто пошел бы на сговор с Темными, и ты окутан Светом, но этот умаиа мог обмануть тебя.
- Вы все скоро уйдете, - заверил родичей Маитимо. - Сначала вас отвезут к озеру Митрим, там возвели укрепления мои братья, а оттуда вы сможете уйти, куда пожелаете, или остаться жить там. Вы правы, твари не отпустят добычу просто так и не отпустят за малое. Но когда они не смогли ничего от меня добиться, то и малое для них за счастье. Не тревожьтесь ни о чем, верьте мне. Передайте моим братьям, что я в порядке, и с того раза, как они получили прежнюю весть, ничего со мной не случилось. - Фэанарион оставил мальчика, которого ласково гладил все то время, и подошел к деве, взял ее за руку. - Прошу тебя, не предпринимай ничего, я боюсь, что ты можешь что-то испортить в моем плане по незнанию. Просто доверься мне.
Подросток доверился Маитимо с самого начала; доверилась нолдо и лаиквэндэ:
- Я не хочу помешать тебе... неужели ты и прежде добивался свободы для родичей, раз передавал вести братьям?
- Да, так говорят, - неожиданно тихо подтвердил искалеченный раб. Из этих пятерых он был единственным, кто видел Маитимо прежде, когда Энгватар приводил Нолдорана показать рабов и пленных. - И говорят еще, что наши тюремщики боятся Маитимо фэанариона и ничего не могут с ним сделать. Наверное, так и есть... нолдо приходил к нам не один год назад. Тогда он приходил поддержать нас, а теперь... он окутан Светом, которого, мне казалось, не осталось в мире... - Губы мориквэндо задрожали, и из глаз полились слезы.
Раб, обратившийся в тень самого себя, долго не мог произнести ни слова, а потом, услышав родича, тоже прошептал:
- Я не видел Света целую вечность... Иногда кажется, что никогда не видел, и это был сон...
- Не один год? - отозвался ослепленный воин, не видящий слез, и Маитимо перешел к нему и заговорил почтительно:
- Ты не склонился перед тварью и не угас, лишившись зрения. Ты герой, и я восхищаюсь тобой. Мои братья не дадут тебе исцеления, но помогут всем, что в их силах. Мой брат, как никто, видит в Незримом, вы о многом сможете поговорить. - Маитимо специально не называл имен.
- Ты ведь долго в плену, - возразил фалмаро, - но ты не только не склонился, а и помогаешь другим... Думаю, ты больший герой, чем я: меня признаешь ты, а тебя признал Свет...
Разумеется, эльфы были готовы передать вести - или даже рады. А Маитимо был рад, что хотя бы трое уйдут отсюда к жизни, пусть и непростой, но было еще двое родичей.
- Мы виделись давно, но судьба позволила нам увидеться снова, - обратился фэанарион к искалеченному мориквэндо. - И все же ты не уйдешь от моих слов, ты станешь свободным. И твои слезы сейчас похожи на то, как оттаивает лед. Твоя жизнь возвращается к тебе, и ты тоже должен вернуться к ней, вырваться из Ангамандо телом и душой. - Маитимо бережно взял мориквэндо за здоровую руку. - Ты служил Врагу, но ничего непоправимого не произошло. Пора сказать Тени, что нет над тобой ее власти.
Мориквэндо вовсе не думал, что ничего непоправимого не случилось, ведь он долго был в рабстве. К тому же и Темные говорили ему о вине, о том, что он теперь 'принадлежит им', что он теперь 'порченый'.
- Я рад, что уйду, но покалечена не только моя рука... Я не такой, каким был, когда попал сюда; даже не такой, каким был, когда согласился работать на врагов, и уже не стану прежним. Я так привык жить в страхе и темноте, что не знаю, смогу ли жить иначе, как не знаю и того, примут ли меня родичи или с презрением отвернутся.
- Ты работал на Врага, это правда, - ответил Маиттмо. - Ты думаешь, я могу тебя за это винить? Я слишком много пережил, чтобы понимать, что у любого может быть точка, пройдя которую, он сдастся. Пока твари не нашли мою, но они не останавливаются, и я не знаю, что будет. Они будут ломать меня дальше и дальше, как я могу сказать, что они никогда не добьются своего? Я не знаю, чем они достали тебя, но знаю, что бывает и хуже: бывают те, кто от отчаяния погибает, и те, кто клянется Тьме в верности. Ты не сделал ни того, ни другого, ты сожалеешь о том, что склонился, и считаешь, что дороги назад нет, но вообще-то есть. Сломанный меч можно перековать, и он может быть не только не хуже, но и лучше прежнего. Мы меняемся постоянно; каждый раз, как изменяется наша жизнь, меняемся и мы. Ты никогда не остаешься таким, как был. Но ты можешь быть не хуже, чем был, а даже лучше. Раньше ты был хорошим от своей светлой природы, теперь ты будешь хорошим, осознавая Свет и зная зло, и сделав выбор сознательно. И если случится такая несправедливость, что твои родичи, не знавшие испытаний, тебя не примут, приходи к Митриму... И все вы, - Маитимо обернулся к мориквэнди. - Передайте моим братьям, что вы мои личные гости, и что любой враг Моринготто: мой товарищ.
- После испытаний станут лучше те, кто перенес их достойно, не сгибаясь перед врагом, - ответил искалеченный эльф, не поднимая головы. - Но все же... что-то, наверное, можно исправить в себе... И все это говоришь мне ты: ты, кого боятся сами Темные, и ты не презираешь мою слабость, и твои родичи меня примут, если не примут мои... - Эльф говорил неуверенно, но в его голосе уже не чувствовалось обреченности, и сам он уже не повторял, что все непоправимо. - Хотя меня, служившего мраку, вряд ли можно назвать его врагом.
- Честь для меня быть твоим гостем, - тем временем отозвалась дева, и прибавила, обращаясь к синда: - Если ты действительно освободишься, ты уже станешь его врагом. Бауглир не терпит ничьей свободы.
Нолдо ободряюще кивнул в ответ, и подошел к последнему из эльфов.
- Ты говорил, что давно не видел Свет, и вот он пришел к тебе, - Маитимо не рискнул прикоснуться к этому мориквэндо, боясь напугать, но протянул ему руки, ладонями вверх. Раб осторожно коснулся руки Маитимо.
- Да, и... это же настоящий Свет, не морок, и ты не морок?.. - Мороки были для этого эльфа едва ли не страшнее самих пыток, потому что даже казавшийся другом, родичем мог обернуться мучителем, и то, что казалось хорошим, только прикрывало кошмар.
- Я не думаю, что я морок, - серьезно ответил нолдо. - Я мало знаком с видениями, что насылают умаиар, но как я помню... если ты понимаешь, что видишь наваждение, то оно словно теряет силу, тает. И если ты, усомнившись в моей реальности, продолжаешь меня видеть, то, наверное, я настоящий. А главное, разве Тьма может в мороке представить Свет? - Нолдо, не выпуская руки мориквэндо, обернулся к другим родичам:
- Располагайтесь в моей камере. Быть может, нам дадут провести вместе дни, так проведем их тепло. Моя кровать принадлежит тебе, ясная дева, хотя она и не мягче пола...
Мориквэнди поблагодарили Маитимо. Подросток подал руку слепцу - они прошли и сели рядом; дева села на кровать; недавний раб устроился в углу.
***
Нолдо отвел того, кого держал за руку, к стене, опустился на пол, предлагая сесть рядом с ним и продолжить разговор.
- Ты можешь рассказать мне о мороках? Это то, что гнетет тебя, и то, что еще неизвестно мне, но может грозить.
- Я не знаю, может ли Тьма изобразить Свет, - отозвался несчастный эльф. Его руки чуть дрожали, но он старался успокоиться. - Умаиар, как ты называешь их, могут представить образы эльфов, даже знакомых, и даже светлых духов, которые пришли на помощь... Ты встречаешь родича, друга, многие дни беседуешь с ним, а потом он оборачивается чудовищем и набрасывается на тебя. Или остается внешне другом, но делает такие вещи, что невозможны для эльфа... Правда, это обычно только внешность, и в Незримом мире видно другое. Но однажды было, что я не мог увидеть правду, даже глядя через Незримое: это было какое-то сильное колдовство.
- Ты рассказываешь ужасные вещи, - качнул головой Маитимо. - Проверять каждого товарища, каждого встречного, не злой ли он морок... Но я знаю, как ты можешь избежать этой опасности впредь: ни одна тварь не сможет сказать 'Эруханталэ'*(1).
- Это было так страшно, что я не выдержал, - сознался эльф. - Мог выдержать, когда мучили орки и даже Темные, а когда тот, кому я доверился... это стало последней каплей, - мориквэндо рассказал об этом потому, что сейчас доверился Маитимо. И тоже повторил: 'Эруханталэ'. Хотя, кажется, Маитимо и не сомневался, что он подлинно эльда. Затем раб чуть вздрогнул, обернулся к остальным, и успокоился, только когда они все произнесли то же. - Когда я вернусь к родичам... может быть, самым сложным будет поверить, что это на самом деле.
***
Нолдо изумлялся про себя, что до сих пор, кого бы к нему ни приводили, каждому удавалось помочь. Это было... не просто невероятное везение - это было чудо. И он полагал, что это чудо совершал тот Свет, что защищал его самого. Но, с другой стороны... он лишь показывал искалеченным родичам путь, которым они могут выйти к Свету, к жизни, что станет продолжением. Воспользуются они этой дорогой или не найдут силы ее пройти - нолдо не знал. Он не мог помочь большим. Пока же эльфы оставались все вместе, и Маитимо говорил с ними - ни о чем конкретном, о жизни вне плена, о радости; просил научить его песням на здешних языках.
Разговоры о жизни вне плена были важны для мориквэнди. Отдыхали душой даже сильные и стойкие, но раньше почти не имевшие возможности свободно говорить о радости. Для согласившихся на рабство сами беседы были уже приветом из другой жизни, напоминанием о ней; сначала бывшие рабы только слушали, потом начали рассказывать сами и вспоминать песни... Но долго это не продолжалось: вернулся Фуинор, подготовивший все - и желавший, чтобы Маитимо это освобождение доставило как можно меньше радости.
- Этих пятерых я выведу под видом наших лазутчиков, но их освобождение ничего не изменит: орки захватили новых мориквэнди и сейчас гонят их в крепость.
- Возможно, ты говоришь правду, Фуинор, а, возможно, и лжешь. Ангамандо готовится к нападению Валар, уверен, что и мои братья вам скучать не дают. Так что я сомневаюсь, что у вас сейчас еще есть силы нападать на мориквэнди. Но как ты и сказал, эти пятеро получат свободу. Отведи их в лагерь моих братьев, не куда-либо, а именно туда, и подтверди, что все исполнено через осанвэкэнта. Тогда ты получишь плату.
***
На этот раз Фуинор заранее обговорил с Маитимо обещание молчать; и все же освобождение мориквэнди было обставлено почти открыто. Всех пятерых выдали за лазутчиков под тем предлогом, что они возбудят в нолдор жалость. Мальчик, двое калек, вздрагивающий от любого резкого звука, явно многое переживший пленник, и дева, которая сумела помочь им бежать и добраться до места... неужто за ними будут следить? Они могут разузнать много полезного в лагере нолдор.
Так говорил Фуинор своим, и жалел, что не может действительно использовать отпущенных для слежки из-за условия об осанвэкэнта. Пришлось, выдав эльфам зачарованные фляги, сообщить о защитных чарах на них и о том, где эти вещи можно оставить.
- Не отказывайтесь их брать и не бросайте раньше времени, - холодно наставлял Фуинор эльфов. - С этими флягами на вас не нападет ни один орк, и ни один Темный дух не помешает вам уйти. - Но воин фалатрим, а вслед за ним и дева, наотрез отказались уходить таким образом, что их будут втайне использовать для слежки и вообще против нолдор. Пришлось Фуинору и уходящим дать обещание, что этого не случится.
Условленное место, где эльфы оставили фляги, было не слишком близко от лагеря нолдор, но там, где на эльфов уже не напали бы орки и волки. Нолдор могли заехать туда, но все же вещи было жаль бросать, и умаиа велел тем, кто будет незаметно сопровождать 'лазутчиков' почти до лагеря у Миттаринга, незаметно забрать фляги и улететь с ними на север. Разумеется, соглядатаи были крайне осторожны и быстры и двигались бесшумно, и они сумели исполнить свое задание, хотя и с большим трудом - нолдор все же заметили тварей и бросились в погоню. Освобожденные же пленники рассказали обо всем и передали братьям Маитимо новую весть о нем...
А Фуинор передал через осанвэкэнта то, что видели соглядатаи. И ожидал ответа о тайном союзнике.
***
Нолдо понимал, что Фуинор будет недоволен ответом, и что, как только все будет сказано - последует кара. Но пятеро эльфов уже были свободны... Оно того стоило.
- У меня есть три могущественных союзника, которые каждый день, каждую минуту сражаются с Моринготто. У Моринготто есть только его собственные силы, у моих же союзников есть помощь извне, и потому их сила неистощима. Моринготто знает об этом каждодневном бое, но никому не скажет, и, видимо, ни за что не откажется от этого боя. Потому что это значило бы отказаться от Сильмариллей. Ибо именно они, чистый Свет, в них заключенный, ведут постоянный бой с Моринготто, и он тратит много сил, чтобы противостоять Камням моего отца. Ваш господин не такой, как был, и будет все слабее.
Освобождение пятерых эльфов и связанный с этим риск... Фуинор пошел на это только потому, что узнать о тайном союзнике было важно. Маирон был практически уверен, что у Маитимо есть такой союзник в Ангамандо, он говорил своему ученику, что чувствует это. Но Маитимо просто обвел умаиар вокруг пальца! И это была уже вторая неудача!
- Сильмарилли?! - прорычал пришедший в ярость умаиа. - У тебя есть союзник из наших, мы знаем, мы чуем, и ты опять скрыл, кто это! - С этими словами Фуинор набросился на нолдо и начал избивать фэанариона руками, и тем, что оказалось под рукой. Разумом умаиа понимал, что ничего не добьется этим, но он был слишком зол.
***
'Надо предупредить Энгватара!' - успел подумать нолдо: целитель был в опасности! Но потом Фуинор набросился, и эльф оказался занят. Маитимо не был забитым рабом, и вначале нападение Фуинора было вовсе не избиением, а ожесточенной дракой, где оба противника были в ярости. И если Фуинор просто желал дать волю гневу, то фэаноринг желал развоплотить умаиа. Но постепенно силы эльфа покидали, а Фуинор, обзаведшийся неслабыми ссадинами, царапинами и синяками на шее, вовсе не уставал. Нолдо сопротивлялся все слабее и слабее, пока просто не начал покорно принимать удары. А Фуинор еще не знал, что этот эльф сопротивляется до конца, даже во вред своему хроа. Когда умаиа остановился, пленника снова надо было серьезно лечить.
Нолдо же, пока мог, бил и душил умаиа так, что Фуинор, выходя из камеры побитым и исцарапанным, чувствовал себя униженным. Умаиа желал отплатить за это, но сейчас пленнику требовался целитель. Только кто? Тот, что лечил Маитимо раньше, не согласился бы заниматься им иначе, как по приказу Владыки. Спешно искать другого? Просить Энгватара? Фуинор выбрал нечто среднее - обратился не к Энгватару, но к его ученику.
***
В целом, нолдо был доволен результатом. Во-первых, он узнал важные сведения; во-вторых, смог хорошо наподдать твари; в-третьих, теперь его снова привели в непригодное к допросу состояние, и это не могло не радовать.
И теперь нолдо надеялся увидеть Энгватара, но увидел его ученика. Хис был тих и осторожен, лечил без мучений, но нолдо было нужно видеть именно Энгватара. И другого выхода Маитимо не нашел: как только он хоть чуть-чуть оправился, он напал на Хиса. Целью нолдо было не убить, а нанести умаиа хорошо видимые следы: обрезанные волосы, рассеченное лицо. Эльфу нужно было привлечь внимание Энгватара.
Маитимо выждал, когда целитель достал ножницы, чтобы срезать швы, и тогда пленник напал на Хиса: вырвал орудие и набросился на тварь, срезая ему волосы как можно ближе к корням. Много обрезать не удалось - умаиа быстро разобрался с напавшим, ткнул в какие-то болезненные точки на теле, и для эльфа наступила темнота. Но и сделанной проплешины было не скрыть - целитель не мог моментально отрастить себе волосы.
Хис не столько разозлился, сколько не понимал, что происходит, отчего Маитимо напал на него. Он даже чувствовал некую обиду - он старался и не причинял пленнику боли, а нолдо так ответил на это... Хотел бежать? Но куда бы он бежал, не поправившись... Умаиа спросил совета у своего наставника, и тот пришел в камеру к нолдо и казался обеспокоенным.
***
Энгватар пришел к Маитимо, как пленник того и добивался; пришел один. После краткого приветствия нолдо заговорил о важном:
- Фуинор это слуга Саурона? Они знают, что у меня есть тайный помощник в Ангамандо, и ищут его. Будь осторожен. Возможно, стоит разыграть сцену, как ты предал меня в чем-то, быть может, разыграть еще один допрос через зелья? Я напал на твоего слугу, чтобы предупредить тебя.
Энгватар полагал, что его ученик что-то недоговаривает, возможно, он попытался разузнать что-то у Маитимо сам, за что и поплатился; и только теперь Энгватар понял, что произошло.
- Ты опять заботишься о моей безопасности и готов жертвовать многим ради этого, - ответил целитель, действительно встревоженный вестями. - Ты прав, Фуинор 'из стаи' Маирона, как они порой выражаются. И они вместе ищут твоего союзника. Но я не хочу действительно подставить тебя или мучить, однако нам придется что-то придумать. Например, я предложу ученику замаскироваться под эльфа, чтобы выведать у тебя что-нибудь, он хорош в маскировке; ты сделаешь вид, что не распознал обман, словно бы проговоришься о чем-то, а потом я буду смеяться и расскажу другим, как обманул тебя. Они могут пытаться повторить успех, но это и так возможно...
- Хорошо, мне нравится твой план, - согласился Маитимо, - Так мы и поступим. Теперь надо объяснить, почему я напал. Скажем... мне приснился сон, что он срезал мои волосы. Я решил успеть первым. - За годы плена волосы нолдо вновь отрасли, и чаще всего пленник заплетал их в косу или в две косы (так волосы меньше всего страдали и спутывались при допросах...) Когда нолдо сам не мог заниматься своей шевелюрой, волосы убирали целители, следили, чтобы они не свалялись в войлок. Видимо, на то был отдельный приказ... - Мне кажется, что Фуинор захочет мстить мне. И, думаю, Саурон его поддержит. Пусть делают, что хотят, но некоторое время спустя ты можешь прервать их, сославшись на то, что я недавно лишь отошел от прошлых допросов, и что у тебя есть идея, как меня достать получше. Согласен?
Энгватар согласился, хотя и предложил нолдо защиту:
- Я могу дать тебе обезболивающее, в таком количестве, чтобы не снять боль, но ослабить... Фуинор не заметит.
- А Саурон? Я не откажусь, такая помощь была бы хорошей, но прежде нужно узнать, что они затевают. И если Саурон в этом тоже будет участвовать... боюсь, он знает мою боль... как это сказать... 'на ощупь'. Он поймет, если ты мне поможешь.
Целитель покачал головой, коснулся руки Маитимо:
- Да, Маирон может узнать, ведь он уже подозревает кого-то, - Энгватар сознавал, что другие на его месте, даже довольно сходные с ним, как, например, его ученик... воспользовались бы тем, что эльф готов жертвовать ради них многим, в своих целях. Возможно, говорили бы примерно то же, что сейчас говорил и Энгватар, но держа камень за пазухой. А он сам едва не поступил неразумно и неосторожно, желая ответить на добро. - Тогда я, по крайней мере, дам тебе окрепнуть; отдохнуть, не будучи все время начеку.
Нолдо сжал пальцы Энгватара:
- Я убегу отсюда, и все закончится. Но я пока не знаю, как и когда... и нам обоим до тех пор придется терпеть... Спасибо тебе, друг.
Энгватар не желал побега Маитимо, тогда они расстанутся, видимо, навсегда; но... иначе его так и будут мучить. И целитель не мог сказать, что не хочет ни того, ни другого, - очевидно, тогда Маитимо предложил бы бежать вместе с ним. Энгватар тоже сжал руку нолдо и некоторое время не отпускал.
Эльф и целитель часто касались друг друга, сжав руки, или обняв друг друга за плечи, - им обоим не хватало тепла. Эльф понимал, что привязался сердцем к тому, кто бывал жесток и служил Моринготто. Но все же Энгватар не был Темным. Он мог любить...
***
Пришло время, и целитель предупредил Маитимо, что впереди ждут не пытки, а издевательства.
- Думаю, я переживу это, - отозвался эльф. - А ты, время спустя, меня вытащишь. Нам... нужно научиться встречаться тайно, тебе может быть опасно приходить ко мне открыто. Если тебя схватят... для меня это будет страшнее всего, что пока было. Прошу тебя, будь осторожен.
***
Маитимо какое-то время оставался на попечении целителя - пока его не вернули жаждущему мести Фуинору.
- Ты насмеялся надо мной и унизил меня, эльф; пришло время платить.
По велению Фуинора орки взяли Маитимо, но отвели не в застенок, а глубоко вниз. Туда, где во чреве земли обитали и множились орки: Фуинор отдал им пленного нолдо для забавы.
- Развлекитесь с ним, сбейте спесь с гордеца. Но не увлекайтесь и не чините серьезного вреда его телу, иначе казню не только того, кто это сделал, но и всех, кто видел и мог помешать.
***
Нолдо привели так глубоко под землю, как он сам не забирался никогда. Даже камни здесь были теплыми, и бесконечный холод отступал, что было приятно, но все же... толща камня давила, а воздух был спертым и дурно пахнущим.
У орков в недрах Ангамандо было свое большое поселение, как королевство в королевстве, со своими площадями, пещерами, где живут и спят стаи или семьи, с туннелями-улицами... Но многое эльф увидеть не успел, его сразу потащили на площадь.
Среди всех орков выделялось несколько могучих. Они настолько, на острый взгляд фэанариона, отличались от обычных тварей, что нолдо взглянул через Незримое и понял - перед ним умаиар. Даже отдав пленника оркам, Саурон не хотел рисковать, и трое низших умаиар следили за ним.
А рядовые орки шумели, улюлюкали, но при том... боялись - и потому, что сам эльф был страшный, и потому, что за ними следили Господа, и чуть что, казнили бы даже тех, кто рядом стоял! - но от того все еще более хотели поиздеваться над эльфом. Правда, теперь его оставили жить среди орков, значит, с ним можно будет забавляться не раз и не два, а долго... Ну, тогда че ждать, надо скорее начинать!
Нолдо так крепко связали, что сам эльф не мог бы устоять на ногах, и его привалили к столбу на площади. Столб был истерт, местами отполирован, и перепачкан темными пятнами, местами еще липкими... кровью? Значит, этот столб часто использовали для издевательств над пленными? Из разговоров вокруг (а орки галдели, наперебой), нолдо узнал, что это место казни, здесь замучивали насмерть отданных оркам пленных. Но эльф считал, что его вряд ли ожидает такая участь. И правда, с ним поступили иначе.
- Теперь ты наш, будешь жить с нами, - осклабился какой-то подпевала.
Орки дергали нолдо за волосы, порой выдирая клоки, давали Маитимо пощечины и оплеухи, и при этом озирались на Господ - не перегибают ли они палку. Но Господа явно поощряли забаву, а сам пленник был очень крепко связан, и орки начали распаляться. Развлечься-то хотелось.
- Эй, тащите помои! - крикнул один из заводил.
Кто притащил кухонные помои, кто - уже и из отхожей ямы. Их вылили на голову Нолдорана и стали размазывать по лицу и груди...
***
Эльф держался холодно и спокойно, не обращая внимание на то, что происходило вокруг, глядя только перед собой. На удары он не обращал внимания, дерганья за волосы словно не замечал, каждый раз возвращая голову в первоначальное положение. На выдранные волосы даже не посмотрел.
Помои и нечистоты... Это было неприятно, конечно, но... вовсе не так, как когда сестра-умаиа, ломавшая его, гладила его торс и целовала в шею и грудь, слизывая кровь. Вот тогда было отвратительно, в том было Искажение, а сейчас... подумаешь, просто грязь и орочье дерьмо... Эльф смотрел прямо, поверх толпы, делая вид, что ему нет дела до происходящего.
А что еще оставалось?
В какой-то момент нолдо не заметил, как задумался и ушел мыслями в воспоминания. Энгватар рассказывал нолдо о Неразлучных. Целитель знал, отчего они перешли на сторону Мэлькора - они сами с гордостью рассказали это при встрече. Владыка обещал им свободу, какой никогда не может быть у Светлых. Разумеется, вскоре выяснилось, что эта свобода только над теми, кто ниже них самих, вышестоящим же необходимо повиноваться, а перед самим Владыкой нельзя даже заикнуться о желаниях, которые ему бы не понравились. Но Неразлучных все устраивало. Ведь в рамках того, что Владыке понравится - твори, что хочешь, позволь себе все, что на светлой стороне считается дурным, недопустимым, неприемлемым, играй со всем... Все дозволено, все хорошо, что хочется, делай, что только пришло на ум, творчество не знает границ, нужно перепробовать все, что только придумалось или о чем узнал... И так уж получалось, что среди всего разнообразия, что брат и сестра пробовали и чем занимались, не то что 'светлого' не было, нейтрального тоже почти не водилось - такое было дозволено Законом, а потому неинтересно.
Целитель в основном держался от Неразлучных подальше, отчасти завидуя, отчасти презирая, отчасти опасаясь, по одной и той же причине: сам он тайно сохранил внутренний запрет - не причинять вреда хроа, и всегда в душе боялся, что это обнаружат. Тогда как Неразлучные словно состязались, кто больше запретов нарушит и больше 'недозволенного' (часто откровенных мерзостей, даже на взгляд некоторых Темных) совершит. Но вот, он, Энгватар, жив, а этих двоих больше нет. И вряд ли они когда-либо смогут создать себе новые обличья*(2).
![Митрим (Миттарингэ). [Noremeldo Arandur]](/img/a/arandur_n/42orki/42.jpg)