Мэлькору опять нужно было подумать: сначала о воплощении сказанного, а затем... о разговоре. И о том, что можно было сделать, не отказываясь от власти и собственного пути... и чтобы ему повиновались не одни орки... Владыка Севера вновь хотел, чтобы никто не мог помешать ему, и размышлял дольше прежнего: целых одиннадцать дней. Он считал, что время нужно для того, чтобы все, как следует, обдумать, ведь он намеревался изменить больше, чем участь одного раба. Но на самом деле на разработку новых планов, если и требовалось время - то никак не требовалось запираться ото всех...
***
Умаиар приходили во все большую тревогу и недоумение, и нашлись те, кто уже не мог просто ждать неизвестно чего. Нашлись те, кто хотел знать, что случилось, к чему готовиться и, если нужно, начать как-то действовать. Но Владыка не объяснял ничего и вообще не выходил из тронного зала, и тогда несколько умаиар пришли к единственному, кто мог знать ответ о том, что происходит и чем это может обернуться: к Маитимо. Прошло три дня с последнего "допроса" Нолдорана, когда четверо Темных вошли в его камеру. Вид у них был не ожесточенный и не надменный, а озадаченный и взвинченный. Один из умаиар вышел вперед и заговорил:
- Маитимо Нэльяфинвэ. Мы пришли сюда не допрашивать тебя, а расспрашивать. О том, что произошло и происходит. Ведь ты знаешь об этом, верно?
***
После разговора с Моринготто эльф вернулся в камеру еще более мрачным, чем покидал ее, хотя пришел своими ногами и без единой раны. Рабы-эльфы не осмелились спросить, что происходит, а сам нолдо не спешил говорить. Маитимо не рассчитывал, что Увала раскается, вся эта затея с разговорами, с Посланцем, казалась ему достаточно дурацкой, но теперь оставалось лишь ждать... С одной стороны, нолдо было страшно, а с другой стороны... было нереальное ощущение покоя. И все же фэанарион много думал и много в своих мыслях обращался к Единому, и искал помощи, и благодарил за служение, и... надеялся, что скоро вырвется из Ангамандо и сам. Ведь та мощь, что была ему дана, должна была помочь? Или нет?..
После того, как случилась Игра, нолдо обрел покой в настоящем, хотя тревожные образы прошлого и страхи будущего не отпускали эльфа; теперь же, после разговоров, он обрел внутренний покой. Выполняя это странное посольство, нолдо словно благодарил своей службой за то, что его освободили от всего дурного в прошлом, и более всего... от крови. Со времен Непокоя произошло много дурного, о чем и вспоминать не хотелось, но хуже всего было Альквалондэ.
Они были злыми, а тэлэри - упрямыми. Если мореходы что-то решат, даже глупость, их всегда было трудно переубедить, они же лучше всех знают! Они принимают решения медленно, а потом еще тяжелее меняют. И в какой-то момент напряжение перешло критическую точку. Маитимо не знал, кто это начал, к чему было узнавать, тем более что зачинщики уже, скорее всего, были мертвы? Но в тот момент... Нолдор, устав ждать, до чего дойдут бесконечные переговоры и помня о предыдущих договоренностях (некоторые корабелы, бывшие в родстве с нолдор, обещали им свои корабли), стали грузить на корабли женщин и детей - тех, для кого путь через Араман был бы непосилен. Увидев это, некоторые тэлэри схватили луки и стали обстреливать корабли - ведь Эльвэ желал, чтобы нолдор не получили кораблей вообще и не могли покинуть Аман.
Разумеется, нолдор с мечами в руках бросились защищать своих беззащитных родичей. Это увидели другие эльфы, в отдалении, не знавшие, что случилось, но решившие, что на них напали - тэлэри решили, что напали нолдор, нолдор - что тэлэри. Дальше... бой закипел и распространился со скоростью огня... Маитимо надеялся, что сначала никто и не думал убивать, считали, что достаточно ранить, но се! Кто-то из лучников промахнулся, кто-то из мечников ошибся в ударе, кто-то неудачно и не вовремя развернулся... Кто был виноват?.. Неизвестно, кто был виноват в том, что бой начался, а после, когда кровь уже пролилась, когда друзья погибли, останавливаться было поздно. И они шли до конца, и овладели кораблями. И если бы не хорошие доспехи и щиты, то тэлэри перебили бы всех нолдор...*(1)
Но все равно из всего произошедшего воспоминания об Альквалондэ, о крови родичей, о первом опыте боя и убийства... это было самым тяжелым из всего, что произошло с эльфом. Они все делали то, чего не могли не делать, и быть может, единственное, что было возможно сделать в той ситуации, чтобы получить корабли, но все же это был страшный груз вины. От того, что ты прав, легче может стать, а от того, что нет выбора - не станет. Кровь была страшным и несмываемым гнетом, но теперь - теперь отступил даже он... Нолдо освободили от этого. И в благодарность Маитимо был готов выполнить все, что ему поручили, несмотря на то, что... сейчас, быть может, было лучшее время вновь пытаться бежать. Но Маитимо знал, что на него... рассчитывают, и не хотел подвести. И когда в камеру вошли четверо умаиар, нолдо пристально посмотрел на них и сказал:
- Да, я знаю, что происходит... - эльф не мог решить, что ему делать, и потому тянул время. Выдавать Моринготто Маитимо не хотел, словно давая Увала еще шанс, но и не говорить с умаиар было тоже глупо. Во-первых, потому, что лампа светит для всех, а не для избранных. Во-вторых, потому что в обмен на сведенья можно добиться свободы родичей. Да, если Моринготто решит раскаяться, он освободит всех, вот только решит ли? - Я расскажу вам, что происходит, но при нескольких условиях. Первое: каждый из вас освободит трех пленников без каких-либо требований; второе: вы поклянетесь никому не рассказывать о том, что от меня узнаете. Торопитесь, мои слова могут изменить вашу судьбу.
Клятву молчать любой из пришедших умаиар дал бы охотно: они и сами хотели тайны, догадываясь, что Властитель Тьмы вовсе не желал, чтобы кто-то знал о том, что его так взволновало. Во многом именно из-за страха, что Владыка, если узнает о посещении Маитимо и расспросах, может жестоко покарать своих слуг, прийти решились только эти четверо, хотя вопросы и тревоги мучили многих, и многие догадывались, что фэанарион знает ответ. Но кроме сохранения разговора в тайне, Маитимо желал еще и освобождения рабов, и не одного эльфа - троих. Причем троих за ответ для каждого... Цена была высокой, риск тоже, но и речь шла о неких невиданных доселе в Ангамандо событиях и переменах, и о том, что может изменить судьбы пришедших...
Однако умаиар не привыкли, чтобы пленники разговаривали и вели себя так, и один из Темных, без того взвинченный, разозлился:
- Мы могли бы выбивать ответы пыткой, твоей или вот этих рабов, - рабы опустили головы и отступили назад, к стене. - А пришли просить ответов! Но ты так нагл, что требуешь освободить даже не одного раба, а троих! Ты еще заплатишь за это. - И с этими словами умаиа вышел; трое других Темных остались в камере.
- Может быть, ты ничего и не знаешь толком, или знаешь то, что нам вовсе ни к чему. А мы за это эльфов освобождать будем? - один из оставшихся умаиар рассчитывал узнать от Маитимо пусть немножко, зато даром, чем много, но с большим риском. - С нас за это шкуру сдерут, если узнают... Скажи нам хотя бы малую часть, чтобы было ясно, что оно того стоит.
Другой умаиа действительно отчаянно боялся наказания Владыки, но так как тоже желал узнать от Маитимо ответ, то начал торговаться:
- Будь разумен, Маитимо. Даже одного раба освободить опасно и трудно, а ты говоришь - троих... Мы очень рискуем, понимаешь ли ты это? Быть может, ты согласишься открыть мне, что происходит, в обмен на свободу одного пленника? Без условий, без хитростей, но одного, - умаиа и в самом деле был готов за ответ честно освободить одного раба. Но договаривался он для себя, не для всех; каждый из Темных был сам за себя.
- Да, и я прошу о том же: дать ответ за то, что я освобожу одного, - заговорил третий умаиа, но у него на уме было обмануть Маитимо. Пусть этот олух, что стоит справа, освобождает: об одном ли речь или Маитимо все же потребует отпустить троих, можно просто присоединиться к другому Темному и сказать: "И я обещаю освободить", и прибавить несколько слов, создавая впечатление, будто "своего" или "своих" рабов освобождает на тех же условиях...
Когда умаиар закончили, заговорил Маитимо:
- Как много я познал о Тьме и Свете за последние дни, - нолдо говорил задумчиво, глядя на умаиар. Вот они явились к нему "просить", но пришли в гнев, когда сразу же не получили желаемого, а теперь пытаются торговаться с ним и обманывать. С Темными нельзя было вести себя, как с нормальными, как с обычными собеседниками, Темные понимали лишь язык силы, и их нужно было крепко держать в узде. Что же, он может дать им тот язык, что они понимают. И Маитимо продолжил, уже для умаиар, на квэнья (родичам их переговоры было знать ни к чему).
- Когда вы переступили порог моей камеры, вы отрезали себе пути к отступлению. Если Моринготто узнает, зачем вы были здесь, вам не жить. Я ручаюсь за это. И потому... у вас не осталось иного выбора, кроме как повиноваться мне. И заставить повиноваться того, кто ушел, или убить его. Ибо если он проговорится, желая отомстить, вам опять же не жить. - Нолдо обвел взглядом умаиар. - Вы слышали мои условия. Каждый из вас освобождает трех пленных, снабжает их всем необходимым для дороги и помогает им добраться до Мистарингэ. И вы подтверждаете мне, что все исполнено, через осанвэкэнта. Взамен я говорю вам нечто, что очень важно для вас, вашей судьбы. Времени мало, вы должны сделать все в три дня.
Умаиар хоть и ждали от Маитимо всяческих сюрпризов, были ошарашены. Начавший торговаться смотрел пристально и мрачно, прожигая фэанариона взглядом ("Уж не нашел ли он, чем пригрозить и Владыке, требуя освобождения мятежника?"), потом со свистом выдохнул через сжатые зубы.
- Что же, я сделаю. И зачем же убивать Наррауко? Пригрожу ему доносом, сам явится, - и змеей выскользнул из камеры (хоть и не менял облик): за четвертым.
А двое других, что хотели схитрить, смотрели на Маитимо едва не в паническом ужасе. Они чувствовали, что угодили в ловушку и не могут выбраться, хотя второй и попытался:
- Давай без осанвэкента? Тебе очень не понравится мысленная связь со мной, а меня пугает связь с тобой.
- Вы выполните все, что я вам сказал, - отрезал Маитимо. - И с этого момента будет отчитываться передо мной через осанвэкента. За то, что вы освободите рабов, вы получите великое знание, но за то, что я вас не выдам и вы не погибнете, вы будете служить мне. А теперь - уходите. Сроку вам все исполнить - три дня.
Не успел Маитимо договорить, как в камеру Посланника вернулись двое умаиар: Змей и ушедший в гневе. И все четверо поклялись фэанариону исполнить сказанное.
***
В это время Владыка Севера, не подозревая о сделке, обдумывал, как он изменит жизнь Твердыни, и не мог не возвращаться к словам Маитимо: "Властелин Ничего", "Тебе охотно повинуются одни орки да такие твари, как Систо", "Ты можешь заставить только страдать, но не говорить"... Все не так!.. Все будет не так! Такова его, Владыки, воля. И его воли никому не отнять, даже Ему!
Мелькор был уверен, что Единый хочет отнять у него многое, тогда как на самом деле Он щедро одарял за самый малейший шаг навстречу и даже за одно желание сделать шаг. Когда Маитимо говорил к Владыке Ангамандо в тронном зале, казалось, что все это вообще тщетно - Моринготто ответил отказом, яростью, страхом, ударом и местью... но броня или темница самодовольства, самоуверенной слепоты, в которую Мелькор сам себя заковал, дала трещину; был момент колебания, сомнения, хотя он был едва заметен снаружи. Было слабое и сразу же задавленное гордыней, злобой, властолюбием, страхом желание откликнуться. И даже за это желание, за это краткое колебание, Моринготто получил, чего не имел - то, что мог размышлять о Едином и Свете, а не только о своих рабах, муках, врагах... И затем, за одно то, что не задавил эти мысли (продолжая мучить, ломать, захватывать), Моринготто получил возможность говорить и спрашивать о Свете, вести этот диалог. И бывший некогда Валой словно вспомнил о себе как о Мелькоре.
***
Требование служить у умаиар вызывало гнев. Но так как Нолдоран поставил им сжатые сроки, то Темные объединили свои силы и предпочли отпустить не каждый по три раба, изыскивая способы, кто во что горазд, а все вместе - дюжину. Где брать рабов, вопросов не было - среди уцелевших мятежников. На самом деле, среди них можно было и заметно больше набрать: мятежники создавали трудности, за ними нужно было особо следить - кто будет против, если пропадут несколько?.. А еще, в случае чего, можно было сказать Владыке, что неправильно его поняли после освобождения вождя мятежников, решили - Владыка будет доволен, если выгонят и других, и хотели угодить. Наказание, конечно, будет, но куда меньшее, чем за мятеж...
А что не просто выгнали, а довели до Мистарингэ - кто следить будет? Соглядатаи? Да они и того, что кого-то вывели из Твердыни, не заметят. Их Змей на себя взял, зачаровал так, что глаз не сводили, а после и не вспомнили бы, на что они такое отвлеклись. Второй из хитрецов прежде всего следил за другими умаиар Твердыни, уводя их от нужных туннелей, сея слухи о приближении Валар: в том напряженном состоянии, в каком пребывало Ангамандо, панические слухи распространялись быстро не только среди орков.
Двое оставшихся заговорщиков занимались собственно освобождением рабов, даром что едва терпели друг друга: вспыльчивый нрав Наррауко плохо сочетался с педантичной обстоятельностью Архитектора, так же, как и огненные чары с ледяными. Хотя только спокойный Архитектор и сумел по пути удержать гневливого собрата и убедить его, что попытка убить Маитимо будет... не лучшим решением возникшей проблемы. И вообще, вопрос, как быть с требованием Маитимо о службе, нужно решать позже. А пока - необходимо довести рабов в целости до Мистарингэ, вернуться к нолдо, отчитаться перед ним и узнать то, что знает он. И уже потом - думать, что с этим делать.
***
Через три дня они вернулись в камеру Маитимо, потому что все было исполнено. Нолдо "посмотрел", как прошло освобождение и кивнул головой, принимая сделанное.
- Хорошо, а теперь погрузите моих родичей в сон, и я расскажу вам то, что вы хотите знать. - И когда мориквэнди уснули и не могли слышать их, Маитимо наконец-то заговорил. - Владыке Севера разрешили вернуться к Истоку, забыть все и начать сначала, сделав его еще более великим, чем он был. Это нелегко для всех, для самого Мелькора нелегко. Но вам я говорю об этом выборе, потому что и вы избраны. Вы тоже можете вернуться к Истоку.
***
Эльфы уснули, и все четверо умаиар ждали ответа, подавшись вперед.
"Чего ждать теперь?", - смотрел напряженно, с едва скрытым страхом Норимо - тот, что был готов освободить одного, и кто отвлекал внимание других Темных.
Ответ Маитимо никак не мог разочаровать ни одного из умаиар. Он ошеломил. Владыка Севера запирается потому, что... думает, не вернуться ли к Истоку?! Или вовсе готовится к возвращению?! Воцарившееся молчание первым нарушил Наррауко:
- Так я избранный, и я могу стать выше, чем сейчас? Даже... стать великим?! Свет... выбрал меня среди многих?! И Мэлькор, когда он закончит готовиться... - глаза духа снова сверкнули, по ладони прошла волна пламени, но он едва замечал это. - Архитектор, ты же помнишь, как он смотрел на нас вначале? Он звал нас друзьями, не рабами, нас ждали дары, а не кары - и все вернется! Только не вздумай твердить и сейчас свое бесконечное...
- Остынь, - произнес названный Архитектором. - Ты уже забыл, что только что намеревался убить Нэльяфинвэ? А Владыка, он... так бывает? Неужели он может согласиться? Все же... нельзя спешить, или мы погубим себя, надо подождать, что будет делать Мелькор.
Норимо растерянно оглядел собратьев.
- Разумеется, это немыслимо. Властелин Тьмы не может вернуться к Свету.
Змей молчал и раздумывал, и тогда вновь заговорил Наррауко.
- Если он не вернется, я оставлю его. Ведь нас избрали отдельно, так?
- Что ты... думаешь делать? - наконец спросил Змей.
![Уинэн. [Noremeldo Arandur]](/img/a/arandur_n/50prosheniyaiperemeny/50uinen.jpg)