Он выбрал десять эльфов из числа мятежников: лично отпустив главного зачинщика, Владыка словно показал пример, как можно с ними поступать. Правда, теперь этот резерв был исчерпан. Некоторые из тех, кого схватили и кто, казалось, под пыткой смирились с положением рабов, вернувшись к работе, тут же напали на надсмотрщиков и были убиты. Кое-кому, пока всю Твердыню занимало только одно - что готовит Властелин?! - даже удалось сбежать; не зная, выбрались ли они из Ангамандо или опять где-то прячутся, умаиар из младших обшаривали все закоулки, что требовало времени. И эти десять эльфов, что сейчас выбрал Маирон, естественно, не прислушавшийся к совету Маитимо, были последними из оставшихся. Похоже, что из всех мятежников никого не ждало возвращение к судьбе раба. Рудники практически опустели, и нужно было снова хватать эльфов - только ходить за ними теперь нужно было далеко на Восток.
...Все началось с освобождения Маитимо рабов. И с того, что один из эльфов, укрытых Маитимо, не сумев выйти наружу, сам решил освобождать других и приводить в заброшенный туннель. А закончилось тем, что рудники сильно опустели.
Но Маирон не знал этого. Умаиа был занят мыслями, как ему вывести одиннадцать эльфов. Изобразить казнь мятежников сейчас не удалось бы, но часть рабов и так сбежала, отчего бы не сбежать и этим (вместе с отправленным к ним Голвэ)? Маирон узнал, кто должен был следить за выходами, откуда бежали в последние дни, а вместо этого следили за дверями в тронный зал отнюдь не по приказу, и прижал их к стенке: либо они выпустят и этих эльфов, либо им несдобровать. Естественно, стражи согласились, ведь у Волка было на них еще кое-что, что вместе можно было представить как тяжкое обвинение. И Маирон, и его "стая" наблюдали за всем, что происходило вокруг.
И теперь Волк пришел за Голвэ, чтобы освободить всех одиннадцать.
- Прощай, Маитимо, и пусть судьба поможет тебе!
- Как я желал бы помочь тебе сам, Нэльяфинвэ... Как я желал бы, чтобы и ты мог уйти...
Нолдо улыбался, обнимая друга:
- Иди и не оглядывайся.
Казалось бы, Голвэ обретал свободу и мог бы радоваться, но он скорее заставлял себя радоваться, чтобы Маитимо было легче.
Когда мориквэндо вывели из пределов Ангамандо, и мгла и холод в Незримом мире отступили, Голвэ попробовал позвать Нэльфинвэ через осанвэкэнта, но не вышло. Словно темная колеблющаяся завеса опустилась меж Голвэ и Маитимо.
- Нэльяфинвэ!.. - позвал авар, сосредоточившись, как мог, но ответа не было. Они были разделены, и теперь... оставалось только надеяться, что фэанарион действительно сумеет уйти. И стараться гнать от себя мысли: "Сколько допросов Нэльяфинвэ придется выдержать, прежде чем он сумеет найти выход? А если не сумеет?! А если он погибнет в плену, как едва не погиб я?!"... Но у братьев Маитимо и так было довольно горестей, им нужно было принести добрые вести. Пришедший не должен был выглядеть слишком удрученным - и Голвэ напомнил себе, что нужно собраться... Потом, он позволит себе думать о Маитимо потом. Когда останется один.
***
Маирон все исполнил и вернулся, чтобы Маитимо дал свое обещание.
- Теперь ты можешь вернуть обратно цепь, - напомнил нолдо. - Исцеление закончено, и мое обещание не нападать тоже.
"И больше ты надо мной не имеешь власти".
- Ты обещал мне не нападать, физически, с оружием или без, пока раскован, - напомнил Маирон. - Ты не имел это в виду, но когда я ошибался подобным образом, было ли это важным?
Умаиа ожидал ответа. Удалось на сей раз поймать на слове? Или нет?
Эльф широко улыбнулся.
- Хорошо, ты поймал меня, - нолдо проиграл и не видел смысла отпираться и юлить. Впрочем, это не значило, что он не придумает в будущем, как все изменить... Собственно... план уже был готов, нужна была лишь помощь Энгватара.
Маирон торжествующе улыбнулся:
- Тогда незачем тебя заковывать, положиться на твое слово куда безопасней, чем на цепи. Все же я освободил этих эльфов не даром. Сейчас я отправлюсь к Владыке, а тебе принесут пушистую подушку, как ты и желал.
- Не советую тебе говорить об этом Моринготто. Он стал меньшим дураком, чем был; он пожелает узнать, как ты этого добился, и всплывет лечимый мною пленник. А потом может всплыть и судьба этого пленника.
- Ты обещал молчать об этой сделке, - ответил Маирон, хотя не мог не подумать: что, если Владыка тоже потребует подтверждения через осанвэкэнта? Пожалуй, стоило подстраховаться. - Я предлагаю то, что может быть выгодно нам обоим, хотя для нас обоих будет не лучшим. Я позволю тебе лечить еще одного пленника - ты же знаешь, как лечат наши целители - и когда допросы возобновятся, он получит месяц отдыха без условий. Я также не буду после использовать этого пленника против тебя, хотя я желал бы этого, а ты не будешь требовать его освобождения, хотя этого желал бы ты.
Все равно нужно об успехе доложить Владыке, если не сейчас, то несколько позже. Ведь когда Маитимо выведут раскованным, это все равно вызовет ненужные вопросы; и если не известить других Темных, что Нолдорана нельзя заковывать в цепи (а это не мог объявить сам Маирон, только просить Владыку), они могут свести успех на нет.
- Лечите сами, - качнул головой нолдо. Он не хотел связывать себя с эльфом, которого потом не отпустят, потому что Темные все равно найдут, как использовать их против друг друга. - Ты думаешь, я пекусь о каждом пленном? Неверно так думать. Но ты не знаешь, кого ты отпускал, а твой хозяин может догадаться спросить меня. Ведь он знает, что и откуда о пленных известно мне. Моринготто тоже может понять, что я далеко не за каждого пленника буду обещать то, что обещал. - В чем-то нолдо блефовал, а в чем-то нет, но надеялся, что у Саурона есть все основания верить каждому слову.
Маирон пожал плечами:
- Как хочешь. Ранее ты именно что пекся обо всех пленных, а теперь разбираешь, кто может оказаться полезен? - вряд ли Маитимо ответит, но мало ли. Хотя бы захочет посмеяться и что-нибудь выскажет. - Тогда вернемся к беседе о Тьме, которую уже начали... Ты сказал, что Тьма не знает верности. В самом деле, многие здесь думают лишь о своих страхах, наградах, удовольствиях и выгодах. Многие, но не все. Есть и те, кто не станет подставлять своих наставников, чтобы возвыситься самим, но будет заботиться об их возвышении. Кому можно доверить тайну, и знать, что ее сохранят. Кто будет следовать за своим учителем, порой как ученик, порой как преданный слуга, и не оставит его даже в не лучшие времена, когда удобней было бы бросить...
- Я не знаю вашей верности на деле, - возразил эльф. - И даже если все обстоит, как ты и сказал... я подозреваю, что ваша верность чем-то отличается от... того, что вы зовете верностью Моринготто.
- То, что мы зовем верностью Тьме и ее Властелину, это прежде всего следование по тому пути, по какому он нас направил. Мы прочно связаны с Мелькором, мы вплели свои песни в его Песнь, и отныне такова наша судьба. Это не совсем верность, здесь ты прав: скорее можно сказать, не "мы верны Тьме", а "мы служим Тьме, несем Тьму; мы - часть Тьмы, и Тьма - часть нас".
- Я бы поверил тебе, если бы не знал лично тех маиар, что отвергли Тьму и вернулись в Валинорэ, - отозвался нолдо. - Вы не вплетены в Тьму, вы можете уйти в любой момент.
Эльф был в недоумении. Он не верил, что у Темных бывает верность, но вот рядом Саурон, и Саурон сказал о верности, что знает ее меж своими, но не знает по отношению к господину, хотя связан с ним... Целостная картина не выстраивалась.
- Ты о Турувандо, - поморщился Маирон. - В том, чтобы продолжать быть частью Тьмы, есть две стороны. Одна - это наш выбор, и потому мы все же можем говорить о верности и считаем бежавших в Валинорэ предателями. Другая - то, что держит нас... но не всех с равной силой.
Маитимо хмыкнул. Верность... Первый Дом был верен Фэанаро - как тот скажет, так и будет, но не так было в других Домах. Тот же Нолофинвэ поклялся отцу в верности перед троном Манвэ, а сам предал дважды: сначала, когда начал спорить с полубратом в Тирионе и отвратил часть нолдор (не Первого Дома, конечно) от Фэанаро; второй раз в Арамане, когда Нолофинвэ слышал, что его народ ропщет на Фэанаро и хочет видеть Нолдораном Нолофинвэ, но "благородный" полубратец сделал вид, что не знает об этих речах и не вмешался. Это была не верность, это было клятвопреступление и предательство, за что Нолофинвэ и те, кто роптал, остались в Арамане. И тогда получается, что верность вовсе не атрибут Света, что верность может быть и у Тьмы? Нолдо улыбнулся, нашарив почву под ногами.
- Верность имеет первопричину. Если мои Верные верны мне, то потому, что я верен отцу. Отец же верен тому, что считает справедливым, не просто своим желаниям. А справедливость восходит к Свету. Свет же верен общей радости, самому Бытию. Если же говорить о верности Тьме, то... Мелькор не верен даже самому себе. Он... впрочем, это не моя тайна. Но ты можешь знать, что цепочка верности в Тьме заканчивается на Моринготто, она конечна и бесплодна, и не ведет никуда. Властелин Ничего, как ему и было сказано, - самую малость, но эльф дразнил Саурона. Просто не мог удержаться. Хотя, конечно же слова, что предназначались для Мэлько, Саурону он бы не дал.
- Справедливость... - задумчиво произнес Маирон, внутренне недоумевая, как можно быть верным тому, кто умер. Хотя и зная, что для эльфов это возможно*(1). - Допустим, я поступаю не просто, как хочу, а так, как считаю полезным, целесообразным, разумным. Значит, по-твоему, мне можно быть верным? Между тем, я сам служу Тьме и Владыке Тьмы. Который, конечно, владеет многим и многими, а не ничем. - Последнюю фразу Маирон произнес, чтобы его нельзя было обвинить в поощрении издевок. Однако Волк сам не мог не заметить, что здесь цепочка разрывалась. - Мы следуем не столько лично за Владыкой, сколько за его Темой, и к ней устремляются все нити. Потому отрекшийся от нее, ушедший на Запад для нас предатель; а тот, кто бежит из страха, но будет утверждать Диссонанс Мелькора там, куда ушел, нет, - Волк нашел ответ, что счел более обоснованным. Хотя фактически ушел от ответа.
- Ты ведь лучше меня знаешь, что... Тьмы не существует. Тьма это Искажение, но не материя. Есть кувшин, а есть черепки. И черепки - это результат разрушения целого, но это не основа. У Тьмы нет корней, Тьма - это лишь паразит, что разрушает созданное Светом. И Диссонанс - это же тоже не мелодия. У вас ведь даже тогда собственной Музыки не было, она заключалась в том, чтобы устроить какофонию. Потому... вам же сказали, что все ваши дела все равно обернутся к Свету. Твоя целесообразность не может нести в себе мысль, как целесообразнее все разрушить. Целесообразность восходит также не к Мэлько, и уж тем более не к Моринготто, а к Свету.
Маирон чуть поморщился.
- Тьма не материя, но, разумеется, она существует: посмотри через Незримое, и увидишь. И проявления ее многообразны. Отнюдь не только разрушение... более того, и Владыка Севера, и я, и многие из нас, кроме тех, кто подобен оркам, предпочтут не разрушить, а покорить или изменить по-своему, - так Волк обошел слово "Исказить". - Неужели ты думаешь, что мы не понимаем - бессмысленно владеть черепками? Нет, нам нужно живое и настоящее. Что до того, что наши дела все равно обернутся на пользу Свету... Видишь, они в самом деле целесообразны. Пользу того, что мы делаем, признает и Свет, и значит, когда мы захватываем, ведем допросы и даже разрушаем, в конечном счете мы поступаем правильно.
Маирон осознал, зачем он ведет эту беседу, отнюдь не веря, что мог бы переубедить Маитимо. Не только потому, что таков приказ. Он мог после пары реплик сказать Владыке: с Нолдораном вести беседы бесполезно. И это будет правдой в том смысле, что Маитимо так не склонить. Можно было сказать, что Волк надеялся подловить нолдо или нечто узнать, как узнал теперь, что для Маитимо очень важна справедливость. Но было еще кое-что, что побуждало говорить и спорить, и это было связано со Светом... Маирон считал свое желание неразумным и не высказал бы его открыто, но он очень желал, чтобы Свет признал его правоту. Одобрил то, что он делает. И Волк лучше понял теперь этот выжидающий взгляд Владыки, обращенный к Маитимо.
- Ты веришь сам в то, что говоришь? - тем временем поинтересовался нолдо. - Я видел то, чем вы владеете: или орками, или эльфами, боящимися поднять глаза. Разве это не черепки? Вы не владеете ничем прекрасным, свободным, любящим вас. Вы владеете только тем, что болит, что разрушено, что несчастно. И ты называешь это целесообразным? Твоя целесообразность направлена лишь на поиск, как лучше разрушать - разве это не бессмысленность?
- Да, пока это так: орки и запуганные рабы, - признал Маирон, и его глаза зажглись чуть ярче. - Но это изменится! Ты слышал о новых приказах Владыки Мелькора: он сам увидел это и хочет владеть прекрасными, свободными и любящими нас, и сознает, что пытками этого не добиться. Того же желаю и я, и охотно послужу ему в воплощении этих замыслов. Это будут не рабы, но ученики...
Маирона всегда раздражали тупость, трусость, бестолковая грызня орков. Но и эльфы-рабы были не тем, чего он хотел. Они не творили, не проявляли себя как мастера на службе Тьме, но только исполняли приказы из страха и ненавидели своих господ, которым покорялись. И когда Владыка объявил о новом поведении для Твердыни, Маирон загорелся этим желанием: прекрасные эльфы, что свободно будут служить Темным. Доверять им. Любить их.
Однако Маитимо был настроен скептически.
- Во-первых, это уже было. В Амане Мэлько имел своих учеников, но он их использовал, а потом бросил. Не думаю, что кто-либо после еще станет у него учиться. Во-вторых, кого же ты собираешься сделать своим учеником, любящим тебя, уж не меня ли? В-третьих, вас боятся и ненавидят все. Вы постарались добиться этого. Где же теперь ты собираешься искать учеников и друзей?
- Тебя? Это было бы очень занимательно, - Маирон рассмеялся. Странным было даже то, что они спокойно вели беседу... - Но, конечно, мы постараемся найти учеников и друзей не среди нолдор, хотя иные из них и были учениками Мелькора. Ты сам был в тронном зале, слышал все: Владыка продумал и это, когда сказал нам разыскивать тех, кто мало знает о нас. И не мучить их, но беседовать, и создать для них залы, которые они сочли бы красивыми... Уверяю тебя, далеко не всякий эльф ответит мне так, как отвечаешь ты. Когда эльфы впервые стали учениками Валар, они тоже мало что знали о них, но им показали силу, красоту, мудрость...
Продолжение разговора, с точки зрения Маирона, было полезно по разным причинам. И как проба на самом сильном, умном и безусловно ненавидящем Маирона некоторых доводов - на его возражения стоило придумать ответы, которые... едва ли сгодятся для Маитимо, но для тех, кто об Аинулиндалэ никогда не слышал, а Валар представляет себе довольно смутно, могут.
- Не льсти себе, - заметил Маитимо. - Нет никого из эльфов, кто не знал бы о вас. Вы не найдете себе учеников, а тем более друзей, ведь вам и не нужны друзья. Мы дети Единого: Валар и маиар пришли в этот мир, чтобы служить нам и создать его для нас, Падшие пришли, чтобы покорить нас. И ни сегодня, ни через год, ни через десять лет вы не найдете учеников, потому что вам не нужны ученики: вы хотите не передать знание и сделать ученика выше вас, как это делали маиар и Валар в Амане*(2), вы хотите давать "ученикам" крохи знаний, чтобы они боготворили вас.
- Посмотрим, - ответил Маирон, хотя в душе понимал, что Маитимо прав: никто из Темных не будет стараться, чтобы ученик превзошел учителя, скорее уж наоборот. Ученичество среди Темных было не способом поделиться знаниями, а способом привязать к себе, сделать зависимым. - Скажи, а зачем тебе этот разговор? Я-то, даже не имея иных целей, должен вести его по велению Владыки, а отчего ты не то что согласился, а пожелал вести его? Отложить допросы? Но ты выиграешь немного времени.
- У меня была на то важная причина, - ответил эльф. - Но тебе ее знать незачем, - Маитимо должен был знать, правду ли он говорил поклявшимся Северу эльфам о том, что их присяга не имеет смысла. И теперь, убедившись, что был прав, нолдо успокоился.
- Как хочешь. Время наших бесед и твоего отдыха подходит к концу; однако я сделаю тебе щедрое предложение, каких прежде не делал... по своей воле. Если я освобожу пленника на обычных условиях, на что ты готов пойти взамен, в чем уступить?
- Если ты отпустишь несломленного пленника, или сломленного, но дашь мне прежде поговорить с ним, я расскажу тебе о своем ошейнике и цепи, и о том, как я освободился от него.
Маирон подумал, что слова об ошейнике, вероятно, имели именно эту цель. Маитимо "проговорился" о том, что готов уступить, чтобы в итоге был еще кто-то освобожден. Что ж, на это умаиа сейчас был готов пойти. Владыка хотел, чтобы всего, чего можно, добились без пыток... А с Маитимо и пытки были почти бесполезны.
- Согласен, но с обещанием молчать об этом.
- Я буду молчать. Но помни, что многое изменилось, - ответил эльф. - И теперь твой господин будет доверять мне более, чем кому-либо.
Пусть Саурон гадает сам, что с этим знанием делать.
Слова эльфа были неожиданны, но Маирон видел, как в зале Владыка смотрел на Маитимо, и тот одобрительно кивнул... Властелин Тьмы теперь в самом деле доверял Нолдорану. Пожалуй, за ответ "почему", Маирон в самом деле отдал бы немало... но не сейчас. И еще нужно было решить, как объявить об успехе с цепями для Нолдорана.
***
Вскоре к Маитимо привели одного из лаиквэнди. Он прошел многие допросы, прежде, чем сдался.
Маитимо предложил пришедшему сесть на его топчан и сам сел рядом. Один может сказать, что он слаб и потому сдаться сразу. А другой будет терпеть и терпеть, но потом вдруг скажет, что он больше не может. И тоже сдастся. Разве это вина? Разве он не делал, что мог, но увидел, что испытаниям нет конца и не будет, и тогда - какой смысл бороться? Но что может думать тот, кто не нашел сил и смысла сопротивляться, рядом с тем, кто не захотел склониться, или смог не склониться?
- Привет. Я Маитимо, - сказал нолдо, всматриваясь в мориквэндо через Незримое и видя паутину заклятий, которыми был опутан раб.
- Привет... - растерянно отозвался эльф. - Что произошло? Маирон привел меня сюда и сказал, что я скоро буду свободен...
- Да, Саурон сказал правду. Ты получишь свободу, потому что я согласился за нее заплатить. Не бойся, ничего дурного или недостойного я не сделаю. И у меня есть еще одна добрая новость для тебя: и Саурон, и другие умаиар часто не исполняют приказов Моринготто и обманывают его. Так что и ты не должен. Присяга Тьме - пустые слова, она ничего не значит. А теперь поживи рядом со мной несколько дней, и после тебя проводят к моим братьям в Митрим.
В течение нескольких дней, Маитимо просто был рядом с лаиквэндо, позволяя тому Свету, что пребывал с ним самим, окутывать и мориквэндо, и разрушать заклятья и темные паутины.
***
Маирон все это время наблюдал, сам или через своих умаиар, за происходящим в камере, стараясь извлечь пользу из подсмотренного, независимо от того, что удастся Маитимо. А удалось ему многое. Заклятья спали, сломленный пленник отказался от присяги Тьме и сам стал вести себя иначе, куда свободней, хотя Маитимо вроде бы ничего не говорил и не делал... Мориквэндо все еще был отягощен стыдом перед родичами, угрызениями совести перед собой, чувствовал себя омраченным от того, что сдался и дал ту клятву. Но пользу Северу на воле он едва ли принесет.
Через пять дней Волк пришел за рабом.
- Ты отведешь моего родича в Мистарингэ, - напоминал и уточнял нолдо, - но помни, если мне что-то не понравится, то сделке конец, и молчать о том, что ты отпустил пленника без позволения Моринготто, я тоже не буду.
***
...Когда все было исполнено и передано через осанвэкэнта, Маирон спросил фэанариона об "ошейнике".
- Когда я уходил из Валинорэ, я дал Клятву именем Единого. Как понимаешь, от такой Клятвы непросто избавиться... но здесь, в плену, я узнал, что она обернулась для меня ошейником с цепью, и я должен был не только противостоять вам, но и был снедаем этой Клятвой. Поэтому я знаю, о чем ты говоришь, я знаю, наподобие чего ты привязан к Моринготто.
О Клятве Маитимо спрашивали ещё давно, и теперь Маирон получил новый ответ.
- Странно. Не подумал бы, что ты можешь в чем-то понять меня. И любопытно, как Валар отнеслись к такой клятве... - спокойно заметил умаиа, словно бы действительно не более, чем любопытствовал. Маитимо едва ли ответит, разве что сочтя этот вопрос незначительным.
Нолдо невесело усмехнулся:
- Я еще многое могу открыть тебе, даже рассказать, как ты можешь освободиться. За что я отдам знания - тебе известно, - ничего больше об уже сказанном эльф пока сообщать не собирался.
Волк, прищурившись, посмотрел на Маитимо, но после недолгого колебания согласился.
- Да, я могу освободить пленников... не многих, но я знаю троих, что не были сломлены, и их бессмысленно допрашивать дальше. Три пленника за три ответа. И, кажется, я разгадал твой намек о перемене Мелькора: она связана с твоим появлением в тронном зале, когда ты передал послание для Владыки Севера. Он пришел в ярость, как и мы тогда, но позже... - Маирон не договорил свою догадку.
- Но ты не знаешь что произошло позже, - улыбнулся Маитимо.
***
Как они и договорились, Маирон взял троих мориквэнди, которых намеревались казнить, но теперь, по новым правилам, сначала привели к Владыке Арды, и он решил их отпустить. Если Маитимо узнает о хитрости, Маирон ничего не получит, но зато он ничем и не рисковал. Хотя все равно, конечно, брал с Маитимо обещание молчать о сделке.
Однако Саурона выдали сами эльфы, сказавшие, что Бауглир велел дать зажить их ранам, а потом выгнать из Ангамандо. Маитимо обрадовался про себя, что Мелькор решил отпустить непокорных, а не казнить - это был добрый знак; но нолдо договорился с Сауроном на большее, на "освобождение, как обычно" - это означало, что мориквэнди невредимыми доведут до Мистарингэ. И Маитимо воздаст за это Саурону, но полноценные ответы за свой обман умаиа не получит.
Несколько дней родичи провели вместе, разговаривая, а потом их отвели на свободу. Вскоре Саурон пришел сообщить, что все исполнено, но едва договорив, умаиа вздрогнул, словно услышав что-то неожиданное и неприятное, резко развернулся и вышел.
Маирон так и не узнал, что Маитимо раскусил его хитрость, а если узнал бы... главным было не то, раскрыт он или нет, а то, получает ли он пользу, а Маирон считал, что получает. Нолдо теперь стремился говорить с Волком, и эти разговоры приносили больше плодов, чем пытки. Но сейчас свой урожай (как это странно звучало для охотника!) Волк собрать не успел. Владыка срочно призывал его.
В чем дело? Снова бунт? Не успел Волк дойти до тронного зала, как по всей Твердыне была объявлена тревога. Началось нападение Валар?!!! Придя к Владыке, Волк узнал - нет, все не так плохо, не Валар.
Нолдор.
Хотя в нападении нолдор тоже ничего хорошего не было - сколько орков они разбили в прошлый раз! За почти девять лет этих тварей прибавилось, но их все равно оставалось много меньше, чем было послано на завоевание Белерианда.*(3) А нолдор много меньше не стало... Значит, на орков пока рассчитывать не приходилось. Умаиар и твари посильней составят армию Севера, но сколько их убьют нолдор прежде, чем будут отброшены?
