- Снять их самим не проще, чем открыть сложный замок голыми руками, - вздохнул целитель. То есть практически невозможно. Даже смазать шею мазью можно было не там, где шипы касались кожи или впивались в нее, а лишь рядом. - Если очередное изобретение Маирона навредит вашему здоровью, я добьюсь, чтобы он за это ответил.
- Как думаешь, что задумал Саурон с этими штуками? - спросил Алакарно. - Он изображает, будто ошейники нужны, чтобы предотвратить побег, но явно сделал их раньше, чем узнал о наших прогулках.
Энгватар лишь развел руками. Алакарно был прав, но что именно задумал Волк, никто не знал.
- Сейчас я соберу оставшихся мориквэнди, и вы сможете встретиться с ними. К сожалению, в маироновых ошейниках, - целитель не мог бы откладывать встречу: слуга Владыки и враг нолдор должен был быть рад тому, что исполняет обещанное так, что и прогулка, и встреча будут омрачены, испорчены. - Я мог бы дать вам зелье, чтобы вы практически не ощущали эти ошейники; но Маирон наверняка будет узнавать, как воплощается его замысел, в чем бы он ни состоял, и легко может заметить мою помощь.
- Значит, будем говорить в этих... подарках... Встреча все равно будет, - ответил Алакарно.
- Спасибо, друг. - Маитимо коснулся руки Энгватара. - Но не переживай. Будет... лишь справедливо, если мы придем не под действием зелья. Эти воины много вынесли, веря в меня, могу и я потерпеть ради них. И... мой брат тоже разделит тяжесть моей царской короны, - фэанарион едва улыбнулся другу.
***
Восемнадцать оставшихся мориквэнди собрали вместе в одной большой камере, где можно было разместить всех лежачих раненых. Допрос завершился слишком недавно, и эльфам нужно было время, чтобы залечить раны после дыбы и кнута. Но сейчас они получили обезболивающие, и если двигаться могли с трудом, то говорить им ничто не мешало. Эльфы были в недоумении, зачем их собрали: неужели думают допрашивать в таком состоянии? Но тогда зачем избавили от боли?
В эту большую камеру Энгватар привел Маитимо и Алакарно, отвесил им шутовской поклон и сказал:
- На сей раз оставлю вас одних, - на самом деле умаиа стоял за дверью, но не для того, чтобы слушать, а чтобы изменить облик; и заодно не дать другим Темным возможность подслушать Маитимо.
***
Мориквэнди приветствовали Маитимо, и когда за целителем закрылась дверь, один из синдар, нахмурясь, передразнил:
- "Оставлю вас одних!" Встанет за дверью и будет слушать, что мы говорим.
- Пусть слушает, если хочет, - фыркнул Алакарно и скривился, забыв, что нельзя напрягать мышцы шеи.
И тогда уже все обратили внимание на золотые ошейники нолдор и тонкие дорожки запекшейся крови на их шеях.
- Вас тоже допрашивали после нас? - негромко спросил один из воинов.
- Нет, после вас нас не тронули, вернули в камеры и, видите, даже надписи сводят, - снова улыбнулся Алакарно.
- На нас надели плотные ошейники с шипами, - пояснил Маитимо. - Каждый раз, как напрягаются мышцы, шипы глубже входят в шею. Так что мы вынуждены двигаться ровно и говорить спокойно. Но это не страшно, просто неудобно. Куда важнее, что нам дали встретиться с вами и скоро принесут вино для тризны по нашим погибшим. А пока я и мой названный брат сможем воздать честь каждому из вас...
Маитимо двинулся вперед, проходя рядом с каждой постелью и осторожно садясь на пол рядом с каждым мориквэндо. То же делал и Алакарно.
- Я ищу, как можно освободить вас, - говорил Маитимо. - Но вы вывели Врага из себя, так же, как и мы с другом. И Бауглир интересуется судьбой каждого из вас, а потому... ускользнуть пока невозможно. Моих сил и возможностей мало, но я не забываю вас.
Мориквэнди видели, как трудно сейчас Маитимо говорил, и его слова укрепляли. Давали не ложную надежду, но чувство поддержки.
- Свободу... Быть может, мы и впрямь не все здесь погибнем, - отозвался лаиквэндо. - Я еще у Митрима встречал тех, кого ты освободил.
- Довели Бауглира? - удивился другой. - Я просто шел в бой, потом... просто придумал выкрикивать на допросе "Нет". Вот и... все. - Но этот лаиквэндо не согласился ни рассказать, что знает, ни стать рабом, и теперь Маитимо и его названный брат воздавал им честь...
Нолдоран вовсе не был уверен, что он не зря сказал эльфам о возможной свободе, что ожидание ее не будет подрывать волю.
- Вы герои, все до одного. А твари, наверняка, наоборот, уверяют вас, что вы слабые и ничтожные. Нам с братом тоже все время это внушают, так что... каждый раз, как это слышите - гордитесь собой.
- Вам тоже говорили, что вы слабые и ничтожные?! - воскликнуло сразу несколько эльфов. Эти слова были так важны для пленных воинов, что многие приподнялись или попытались подняться, забыв о том, в каком состоянии были их руки, плечи, грудь. Им в самом деле постоянно пытались внушить, что они ничтожны и слабы, потешаясь над каждым криком, слезами, попыткой отклониться, ужасом в глазах. Темные смеялись, говоря пленным, как они жалки, унижая их, ставя на колени, тыкая носом в грязь, когда пленники съеживались и корчились под ударом Воли...
- Если и вам, так многое совершившим и выдержавшим, говорят, что вы слабы, значит, это только ложь Темных, сочиненные ими россказни.
- Которыми они угощают тех, кто им противостоит и с кем они не могут совладать с помощью страха и боли, - продолжил Алакарно.
- Но Бауглир хочет от вас службы, - продолжил Маитимо. - Возможно, я знаю, как его обмануть. Я, как предводитель вашего войска, могу разрешить вам то, что не можете себе разрешить вы сами. Так слушайте: если это не будет противоречить вашему духу, скажите, что согласны работать на кухне, при условии, что будете работать только для других рабов. Таким образом, вы станете служить своим родичам, а не Врагу, но притом Моринготто решит, что добился от вас многого, и за вами будет меньше надзора. И я смогу вам помочь. Только храните все в тайне. - Маитимо знал, что благодаря Энгватару может говорить свободно.
Совет Маитимо принес облегчение пленникам, стал выходом, возможностью избежать пыток и гибели (чего, конечно же, хотели все) не ценой подчинения Тьме и совершения зла.
- Конечно, мы сохраним тайну, - подтвердили мориквэнди, и каждый размышлял про себя: может ли он служить на кухне, готовя для родичей. И сейчас, после слов Нолдорана... этот выход показался приемлемым для всех.
- Только, придя на кухню, не пытайтесь бежать сами, - предупредил фэанарион. - Вряд ли у вас это удастся, потому что за вами могут следить бдительнее, чем кажется. Притворитесь покорными, и тогда я смогу вывести вас. - До случайной гибели уже сдавшихся и покорившихся рабов ни Моринготто, ни умаиар дела не будет.
Внезапно раздалось лязганье запора, дверь в камеру отворилась, и к пленникам вошел робко державшийся сгорбленный мориквэндо со шрамами от кнута на голых руках и щеке. Позади послышалась брань орков, синда чуть вздрогнул и закрыл за собой дверь. В руках он держал большую бутыль вина, чашу и корзинку с хлебом.
- Очень редко мне дают поручения, которые я рад исполнить... - эльф поставил принесенное на стол, у стены.
- Мы рады видеть тебя, - приветствовал Маитимо вошедшего. - И... ты очень кстати, ты единственный среди нас, кто... здоров. Раздели меж нами хлеб и помоги разлить вино. А некоторым квэнди... нужна будет и помощь, чтобы отпить. Спасибо тебе за твой приход, он радостен для меня, но я не знал, что будет еще и так нужен. - Фэанарион тепло улыбнулся Энгватару. У нолдо был план, как сделать так, чтобы все кончилось хорошо.
Энгватар улыбнулся в ответ и, откупорив бутыль, начал наливать вино в чашу, затем резать хлеб.
- Помочь вам и участвовать в этой тризне - радость и честь больше той, которую я заслуживаю... Вы вспомните имена тех, кто был казнен за отказ служить Северу, и все вы также наотрез отказались от любой службы. А я мог получить избавление от допросов и такую свободу, что имею, лишь за то, что многое исполнял для Владыки Мэлькора и воздавал ему почести как своему Господину, - с глубоким вздохом произнес опустивший глаза "синда".
Это вновь была красивая игра, которую так любил целитель. Если ему придется показать через разум, как прошла встреча, Владыка увидит, что целитель старался изобразить эльфа-раба, слушая все, что говорят пленные, и готовясь "поиздеваться" над Маитимо, который встретил его так тепло, будто страдающего в плену родича. И заодно верный слуга Мелькора словно бы ненавязчиво соблазнял пленных свободой от пыток и той свободой, которую может получить согласившийся на службу Владыке.
В действительности же целитель сознавал, что вид сгорбленного, покрытого шрамами раба, который опускает глаза перед родичами, если кого и мог бы соблазнить, то не тех, кто перенес множество допросов и угрозу казни, и не при Маитимо (который сейчас самое меньшее укрепит решимость своих воинов). Вместо того Энгатар сейчас ненавязчиво сообщал мориквэнди, что положение, как у раба-синдо, нельзя получить за малые уступки.
Воины, глядя на "родича", в самом деле отводили глаза, и Маитимо, в очередной раз почувствовал в своем сердце прилив благодарности целителю за такой тонкий ход.
- Расскажите о тех, кто погиб, - попросил Нолдоран, когда все для тризны было готово. - О тех, кто был замучен и убит за эти годы, о тех, кто пал в бою. Помянем всех, кто ушел, и простимся с ними. Отпустим нашу боль, и будем ждать новой встречи, ибо Валар дадут им тела, когда в Мандосе исцелится*(1) их дух.
Мориквэнди горевали по погибшим друзьям и родичам, и не знали пока, что умершие могут вернуться. Ожидание исцеления и новой встречи делало разлуку и боль светлее. Легче всего было тем, кто не знал близко никого из убитых. Другие, чьи братья, сыновья, отцы, ближайшие друзья были казнены, порой подолгу молчали, прежде чем заговорить, но начав, долго не умолкали и так облегчали свою скорбь.
После мориквэнди павших поминал Алакарно, вспомнив убитых в бою нолдор, и в конце - мальчика-авара, который умер под пыткой, так и не принеся присяги.
Энгватар передавал чашу от одного к другому, если нужно, приподнимая раненых и поднося её к губам.
Нолдоран тоже вспоминал своих убитых - тех, кто погиб при нем в плену, кроме оруженосца, с которым уже простился, а также тех, кто погиб, когда его брали в плен. И на душе и правда становилось легче... А потом нолдо посмотрел на "раба".
- Хочешь тоже что-то рассказать?..
Вопрос был неожиданным для Энгватара. Но он назвал тех, кого когда-то показывал Нолдорану, проводя его по шахтам, оружейным и пыточным - а позже они были преданы смерти, и целитель мог назвать имена. Затем вспомнил имена убитых мятежников, какие стали ему известны. Те, кто был захвачен прежде Маитимо или в начале его пленения, занимали Энгватара слишком мало, чтобы он запоминал их. Но, помедлив, целитель припомнил также самых первых казнннных квэнди, еще из Утумно... Целитель не чувствовал горести - для него это были просто пленники, но Энгватар называл имена, чтобы выглядеть естественно (неужели пленному эльфу некого вспомнить?), а также ради Маитимо, пусть он узнает эти имена.
Маитимо понял, что Энгватар говорил неискренне, и это было печально - лучше бы молчал вовсе... Но, с другой стороны...
- Хорошо, что ты назвал их, и они не остались безвестными. Теперь... нам пора завершить тризну. - Маитимо сидел уже с трудом, а боль нужно было не просто терпеть, но и не показывать. Только... это не удавалось.
Энгватар не раз посматривал на Маитимо и Алакарно, встревоженно и с желанием сейчас же их исцелить. Он мог бы снять боль, ведь он изображал синда, и сейчас это можно было сделать, не вызывая подозрений. Но Маитимо считал справедливым терпеть... Иногда Энгватар совсем не мог понять поступков этого эльфа. А желание завершить тризну было, напротив, понятно: и все важное, верно, уже сказано, и нолдор все больше страдают от разговора в ошейниках, и мориквэнди угнетает то, что они видят боль нолдор и кровь, стекающую по шеям.
- Ты говоришь, что тебя не допрашивали, но эти ошейники - то же орудие пытки, - с горечью сказал один из воинов.
- В Ангамандо везде боль... Но это не повод делать, что они хотят, - усмехнулся Маитимо и тут же пожалел об этом.
Однако целитель произнес:
- Как скоро завершилась эта встреча, когда и я мог быть с вами, мои стойкие родичи... как если бы был подобен вам, - и бросил на Маитимо быстрый взгляд, спрашивая: если он сейчас покажет, кто он есть, и "посмеется" надо всеми, нарушит ли он замысел Нолдорана или как раз пора? Эльф едва кивнул Энгватару - начинай, время; и поднялся, словно желая подойти к родичу. И тогда "раб из синдар", который до сих пор выказывал то робость, смущение, стыд, то радость, что может быть рядом с товарищами, то сочувствие раненым и понесшим утраты - вдруг холодно рассмеялся.
- Но я отнюдь не подобен вам, и не только в том, о чем вы могли подумать... Хотя я и не солгал, что многое делаю для Владыки Севера и воздаю ему почести, - на глазах изумленных мориквэнди мнимый эльф изменил облик. Правда, Энгватар и в своем обычном обличье напоминал мориквэндо, но спутать его с настоящим эльфом теперь было невозможно.
- Ты грязная тварь! - выдохнул Маитимо и сжал кулаки. - Это злой целитель-умаиа Энгватар!
Эльф сказал это и повернулся к родичам лицом, спиной к умаиа и... улыбнулся и подмигнул товарищам. А потом продолжил, вновь гневно.
- Всегда проверяйте новых, да и старых знакомых, глядя через Незримое, чтобы не попасться на подобное! - И фэанарион обернулся к целителю (всем корпусом, просто повернуть голову было невозможно). - Ты довольно посмеялся над нами. Уведи нас.
Мориквэнди в первый миг почувствовали себя, словно оплеванными - они изливали свою скорбь перед умаиа, разделяли с ним поминальную чашу по тем, кого он, возможно, сам подвергал пыткам - но по знаку Маитимо поняли: все не так, как кажется, и ничего дурного не произошло. Хотя пока и не понимали большего.
- Благодарю, что представил меня своим воинам по имени. Владыка потому и дозволил эту тризну, что ее можно было обратить в насмешку, - продолжил Энгватар. - Теперь и впрямь пора уходить, мне не терпится заняться вашим лечением.
- Мы теперь всегда будем проверять; и я все равно рад, что мы могли побыть вместе, с тобой, что бы там ни думала эта тварь, - сказал Маитимо один из фалатрим, глядя через Незримое, как высокая и тонкая фигура, закутанная в темный туман, уводит сияющего воителя в сверкающем венце и его друга, тоже светлого и могучего воина, но без того сияния.
***
Целитель действительно хотел сейчас же снять боль и заняться лечением нолдор. Если он не мог снять ошейники, то мог сделать их воздействие почти неощутимым. Но его планы были нарушены: перед камерой Маитимо ожидал Волк.
***
Маитимо молча посмотрел на умаиа - понятно же, что Саурон не просто так пришел. Алакарно тоже молчал. Оба пленника были измучены тризной и мечтали упасть на топчан и забыться, правда... начинали подозревать, что с этими "украшениями" лечь они не смогут. А тут новая напасть - Саурон.
- И что тебе надо? - наконец не выдержал Алакарно.
Маирон ответил нолдо лишь усмешкой и обратился к целителю:
- Полагаю, ты ждешь не дождешься, когда начнешь лечить нолдор от того, что делают с ними мои ошейники? - Волк был уверен, что Энгватар при его страсти к исцелению действительно жаждет этого; недаром взгляд целителя то и дело возвращался к окровавленным шеям нолдор. Потому Волк и ждал возле камеры: зайди они внутрь, и Волк, согласно обещанию, уже не должен будет вмешиваться в начатое лечение. - Не делай этого: ошейники - лишь приготовление к допросу и в какой-то мере его начало. Вмешайся, разве что если увидишь, что ошейники стали опасны. Я полагаю, что мои расчеты верны, но в любом случае твое чутье целителя предотвратит нежеланные для нас последствия.
- Разумно полагаться в этом на мое чутье; но если ошейники - часть допроса, лечение в самом деле придется отложить, - Энгватар скрыл за досадой и легким недовольством более сильные чувства: Маитимо и Алакарно теперь будут подвергаться почти непрестанной пытке!
Эльфы и целитель вошли в камеру, Энгватар закрыл за собой дверь, и на миг прикрыл глаза.
- Пока я ничего не могу для вас сделать...
- Просто уходи, - сказал Алакарно.
- Иди, - подтвердил Маитимо. Им и так было плохо, Энгватар ничем не поможет, так пусть и сам не смотрит, и под ногами не путается. При длительной и острой боли было очень трудно оставаться вежливым.
Только что они все были вместе, а теперь целитель оказался отделен от нолдор. Энгватару было бы тяжело наблюдать за допросом Маитимо, но он поймал себя на обиде: если он не может помочь, то ему, выходит, и нечего делать рядом с Маитимо и его другом. Разумеется, целитель ничего не сказал и не подал вида, но выйдя, напомнил себе, что Маитимо дозволил ему даже участвовать в тризне...
- Начало допроса... - пробормотал Алакарно. - На что рассчитывает Саурон, не на боль же? - причиняемую ошейниками боль уже не удавалось скрыть, но нолдор переносили куда более сильную муку, а Саурон не был дураком. Вскоре Алакарно обнаружил, что ошейник мешает не только двигаться и говорить, но и не дает спать.
- Мы будем резкими, - предупредил Маитимо. - Не обижайся и не бойся, что не сдержался.
Дальше им было хуже и хуже. Они пробовали разные позы, чтобы хоть немного поспать, хоть немного забыться, и ничего не удавалось. В этих ошейниках, что, казалось, прорезали шею насквозь, можно было лишь сидеть прямо. Малейший наклон головы вызывал боль, даже легкий стон вызывал еще более сильную боль, а друзья старались не стонать друг при друге; вообще старались не говорить. Кажется, им удавалось заснуть на какие-то секунды, пока тело держалось прямо, но как только мышцы расслаблялись, нолдор распахивали глаза от боли. Они не знали, сколько в таком состоянии прошло времени. Несколько раз приходили орки и давали им пить. Вода моментально снимала боль, но, видимо, только для того, чтобы нолдор могли напиться. Действие обезболивающего быстро кончалось, эльфы успевали перехватить не больше пяти минут сна - Саурон хотел истощить пленников болью и отсутствием сна, а не обезвожить раненых, что лишь помогло бы нолдор на допросе. Постепенно фэаноринги начали бредить, к счастью, про себя - говорить вслух было слишком больно.
Бред накладывался на боль - Алакарно казалось, что шипы ошейника сменились лезвиями, и не раз ярко представлялось, как они отрезают голову, и она падает... "Нет, этого не будет, Моринготто хочет, чтобы мы оба жили", - одергивал себя эльф, вырываясь из бреда, но кошмар вновь наплывал. Этот ошейник обязательно однажды отрежет голову, но Темные не дадут умереть... Тело без головы будет жить, ходить, слепо шарить руками, чувствовать боль...
Когда нолдор были доведены до нужного состояния, Саурон попробовал проникнуть в разум Алакарно - не забыл ли он в бреду, что рядом враги? И в самом деле, Волку удалось подсмотреть, но увидел он только кошмарные видения да нелепое смешение случайных образов и мыслей. Такое нелегко использовать... А Алакарно почувствовал присутствие и опустил аванирэ.
- Тут Саурон решил пролезть в дверь, может, и к тебе сунется, - несвязно сказал фэаноринг.
- Надо просто ждать, это однажды закончится, - простонал Маитимо в ответ.
- Больше не пей, - сказал Алакарно.
Маитимо мысленно кивнул, он и сам так думал - если отказаться от воды, скорее наступит критическое состояние, и Темным придется что-то делать.
И все же нолдор были до предела измучены, когда за ними наконец пришел Саурон.
