Энгватару было велено сообщить, когда Маитимо придет в себя и будет способен вести беседу.
- Похоже, Владыка Мелькор снова хочет с тобой говорить, - не без удивления прошептал целитель, когда Маитимо не просто очнулся, но и собрался с мыслями.
Но Маитимо был удрученным, в подавленном состоянии, и хмуро ответил:
- Я не хочу больше говорить с Моринготто. - Но он не стал говорить: 'Я больше никогда не буду говорить с Врагом', потому что знал, как легко все порой меняется. - Спасибо за предупреждение. Но нам пора уходить. Нужно придумать способ заставить Архитектора сделать для нас новый ход. Я и так здесь задержался.
Энгватар постучал пальцем по подбородку.
- Я подумаю, как его можно подловить, хотя это будет непросто. Насколько я знаю, он редко допускает ошибки, как по своему холодному нраву, так и потому, что он сам занимается строительством, украшением залов, наложением чар на камеры и их поддержанием... Делами, успех которых зависит от него самого, не как допросы, война, надзор за рабами и даже выслеживание.
Камень не окажется слишком стойким, слишком сильным или слишком умным, не взбунтуется, не сбежит, не одержит нежданную победу, не нападет, не спрячется...
***
Энгватар, конечно же, доложил о состоянии Маитимо не сразу. А когда сообщил, получил приказ, который его сильно удивил: не мешать беседе. Не успел Энгватар поделиться этим с Маитимо, как дверь открыли, как-то робко и неуверенно, и в камеру вошли двое авари-учеников.
Маитимо внимательно посмотрел на 'учеников' - они сильно отличались от того, какими были прежде. Не гордые, с задранными носами, а запуганные и жалкие.
- Вижу, вы знаете теперь истинную сущность Моринготто. Зачем он прислал вас ко мне?
Эльфы заговорили не сразу. Дева смотрела на Маитимо в смятении, не зная, с чего начать, юноша избегал встречаться взглядом, то опуская глаза, то отводя их в сторону. Наконец он заговорил:
- Наш Учитель и Властелин... - тот, кто лгал им, кто оказался так страшен и властен, и кто ударил болью даже исполнившего его желание без возражений, - хочет отправить нас из Твердыни обратно на восток. Мы вернемся к своим родичам... - В голосе авара не было ни горести, ни радости, но тень страха. Он был уверен, что ему дадут задание и боялся того, каким оно может быть.
- И он сказал, - непонимающе и неуверенно продолжила дева, - что перед этим вручит нам особый дар... даст поговорить с тобой. Я даже не знаю, будешь ли ты с нами разговаривать...
Маитимо с трудом поднялся с кровати, сжав зубы так, что свело челюсть, и встал перед авари. Еще один короткий шаг, и перед эльфами стоял не покрытый шрамами пленник, а гордый воин в сияющих доспехах.
- Всегда есть путь назад. Раскаянье и искупление помогут вам очиститься от всего. Не перечьте сейчас Врагу, молча примите все, что он скажет, но когда будете на свободе, ведите себя, как свободные. Расскажите всем правду о том, что с вами было и что вы видели. А сейчас не рассказывайте Моринготто о нашем разговоре, сам он не сможет ничего проверить в вашем разуме. - Шаг назад, и измученный нолдо тяжело, но осторожно сел на кровать. Фэанарион надеялся что авари смогут пройти по пути раскаяния, но... или они пойдут, или нет. Идти за них Маитимо не мог. - Я не знаю, что имел в виду ваш хозяин. Но он лжец, так что я бы ничему из его слов не верил. Моринготто сделал одного из вас палачом, но я прощу тебя, если ты будешь искать прощения и Свет.
- Искупление? Что это значит? - спросила девушка. Не потому, что ее родной язык был другим или она вовсе не знала этого слова... Но оно никогда не относилось к ней самой. Ни до того, как ее привезли сюда (об искуплении какой вины могли бы думать те беспечные, потом напуганные, но все равно наивные и доверчивые подростки?) Ни после, когда она стала ученицей Владыки Мэлькора, ведь он казался так мудр, добр и прав во всем... Аварэ спрашивала не о значении слова, но о том, что это может значить именно для нее. - И раскаяние, в чем? - Мэлькор оказался совсем не таким, как она думала, но это же Мэлькор, а не она.
- Если ты захочешь, ты все поймешь, - ответил нолдо девочке. Объяснять времени не было, да и не знал Маитимо, готова ли она действительно слышать эти объяснения.
- Я вернусь назад, на восток, - заговорил аваро. - Но... - юноша не договорил, что вернется не таким, как был. Он удрученно кивнул, когда Маитимо назвал Владыку лжецом, невнятно пробормотав что-то про ожерелье; а потом вздрогнул и съежился, когда нолдо назвал его палачом. - Я видел, что тебе больно, что ты кричишь, и не останавливался, - голос понизился до шепота. - Я боялся, что Владыка сочтет меня предателем, и со мной будет то же...
- Я знаю, почему ты это делал, - просто ответил нолдо. - И у тебя не было времени обдумать, как поступить. Иногда мы хотим вернуть момент и все исправить, но не можем. У меня были такие моменты, так что не мне тебя осуждать. И если ты будешь искать прощения, то мое ты получишь.
Авар наконец поднял взгляд на Маитимо, а потом опустился на колени.
- Да, я буду искать... Ты хочешь... наказать меня? - Он так хорошо усвоил эти уроки, что прощают после наказания и виновных ставят на колени, что не связывал их именно с Владыкой. Только был уверен, что Маитимо накажет куда легче и однажды, а не будет наказывать без конца...
Маитимо невольно вскинул голову, когда парень предложил наказать его.
- Ты с ума сошел? - возмутился эльф. - Я что, Темный, так делать? - Но после естественной реакции недоумения и отвращения Маитимо подумал: 'А что видел в своей жизни этот мальчик?' - Ты же эльф, ты можешь чувствовать сердцем, что верно, а что нет. Наказания должны быть такими, чтобы помочь исправить ошибку. Но ты и так этим займешься.
Аваро вспомнил свои прежние враждебность и презрение к Нолдорану как предателю и убийце товарища. Маитимо говорил, что не был предателем, что Владыка предал своих учеников, и се! Наставник оказался лжецом, а правду говорили нолдор.
- А ты... правда убил Эрвэ, когда он хотел подарить тебе кованые цветы, или и это ложь? - вырвалось у мальчика. 'Даже если правда, я не могу обвинять Маитимо... Другие, но не я'...
- Я убил Темного эльфа, что пришел пытать меня, как и два его товарища. И они не пожалели о содеянном.
Аваро был изумлен. Эрвэ пришел не дарить, а мучить, и Маитимо убил его за это; но он сам... тоже его мучил, и Маитимо не хотел его наказывать, и возмутился, что так поступают только Темные.
- Ты Светлый, - согласился юноша, поднимаясь с колен. - Это мы Темные.
- Вы не Темные. Это Враг хочет, чтобы вы такими были. Когда вас спросят, о чем мы говорили, скажите, что я оскорблял Моринготто. - Маитимо думал, что когда он принял Незримый облик, Свет проступил так ярко, что Враг не осмелится читать мысли своих рабов. А от прослушивания галерея была защищена. Но их время на разговор истекало.
- Прощай... - поклонились авари Нолдорану.
***
Когда они ушли, Энгватар, что весь разговор молча сидел в стороне, не вмешиваясь, качнул головой.
- Я узнаю, действительно ли Владыка отпустит их, и... не знаю, что имел в виду он сам, но этот разговор действительно оказался даром для авари.
- Спасибо... Ты прав, они могут получить от этой встречи путь к свободе... Уложи меня спать, пожалуйста...
Маитимо уснул почти мгновенно, и целитель ушел.
***
Авари отослали на другой день, о чем Энгватар и рассказал Маитимо.
- Мне не верилось, что их действительно отпустят... - сказал целитель.
***
Тем временем Владыка Севера в своём тронном зале ждал, когда получит награду от... он не хотел говорить, от Кого. Пусть будет от Мироздания. Владыка считал, что заслужил награды, ведь он отпустил этих двоих, отпустил просто так, без тайных заданий; эти двое авари были хорошо обработаны, и, несомненно, несли Тьму в себе, но Владыка был добр и даже позволил им говорить с Посланником... Хотя Маитимо потратил все время только на то, что оскорблял Владыку Севера, но это уж он сам так решил!
И снова приходилось думать, что делать с Маитимо.
В глазах Владыки Энгватар потерпел неудачу, пытаясь что-то выведать у Нолдорана через сны; да и вообще целитель ничего толком не добился от Маитимо за полтора года, кроме того, что не допустил его смерти или безумия. Но то был успех целителя, не дознавателя. Так что спустя семь недель, когда Маирон решил допросить Маитимо через сны, Владыка дозволил ему. Волк зашел к спящему эльфу, которого Энгватар был вынужден напоить сонным зельем, и осторожно вмешался в сны пленника.
Маирон желал узнать о самоцветах нолдор и принести этот ответ своему Владыке. Для этого умаиа не стал воссоздавать картины мирного Амана, как Фуинор - детали придуманного прошлого могли отличаться от того, что помнил Нолдоран. Но эльф не мог знать, каким будет его грядущее...
...Для начала - пусть сбудется то, о чем говорил фэанарион, и чего желал. Маитимо был свободен. Валар, маиар и те эльфы, что не пришли вместе с Фэанаро и его сыновьями, ныне выступили на войну, и он, Маитимо был одним из полководцев. И был тем, от кого зависит - будет ли одержана победа и какой ценой... Ведь для Маитимо не может не быть значима цена победы. Маирон чуть оскалился, составляя видение.
- Сила Моринготто надломлена, - говорил вестник Манвэ. - И все же огромна: в этой войне погибнут целые народы, обширные земли будут опустошены... Но есть возможность ускорить нашу победу. Если свет самоцвета нолдор упадет на Сильмарилли в короне Врага, что и так непрестанно сражаются с ним, Камни не просто вернут тот свет более ярким и прекрасным, но и ослабят Врага, нежданно для него самого, приведут его в ужас и смятение. На время, конечно... но нам этого времени хватит. Только... - маиа задержал дыхание, напряженно глядя на Нолдорана, словно эльф был их единственной надеждой, - для этого нужен камень, который создашь ты. Потому что ты Посланник. Ты... сможешь создать его, после всего, что перенес?
Ловушка для Нолдорана, по мнению Маирона, была продумана до мелочей. Волк основывался на словах самого Маитимо, сказанных ему, Владыке или другим, о ком известно. От Маитимо Волк знал, что Валар и маиар довольно скоро придут на войну с Мелькором; и что в этой войне будут участвовать нолдор; и хотя Маитимо ухитрился поссориться с Манвэ, это все позади, так как Манвэ посылал Орла ему в помощь. Маирон помнил, как выглядит вестник Манвэ, Эонвэ, да и другие маиар Амана, как они вооружены, какие у них голоса. В свой сон Волк вставил то, что знал от Маитимо о светящихся камнях, а также слова эльфа о будущем поражении. Главный расчет умаиа состоял в том, что будущее, в отличие от прошлого, не является четко определенным, поэтому куда труднее допустить ошибку в деталях - мало ли что могло случиться в будущем.
Волк намеренно пропустил 'предисловие' - сам побег Маитимо, приход войска, присоединение к нему фэанариона; это как бы уже случилось. Тем самым Волк ставил нолдо в ситуацию 'Нужно вот сейчас принять важное решение', чтобы Маитимо не стал даже задаваться вопросами, как именно ему удалось бежать, и так далее - сейчас не время вспоминать и анализировать прошлое, война в разгаре, и от него, Посланника, многое зависит. Основное допущение сна - то, что сияющий самоцвет, и именно созданный Маитимо, поможет лишить Моринготто сил - было сомнительным, но во снах часто нелепое принимается как естественное. Волк сделал свой ход, и ждал, как поведет себя добыча.
Маитимо смотрел на Эонвэ, герольда Манвэ, со скрытым удивлением. Они стали снова друзьями? Но на каких для Дома условиях? Манвэ от имени Валар признал за собой вину и просил прощения? Признал ли Манвэ, а за ним и все нолдор, главенство Первого Дома? Но... Маитимо не помнил, как прошло все, как они примирились с Младшими. И - где отец? Освобожден ли он из Мандоса? Неприятно кольнула просьба сделать камень-светильник, словно отголосок того, как отца просили отдать Камни. Но... это все в прошлом, конечно же... Только на душе так и не стало легко. Почему? О чем они не договорили?
- Я могу создать светильник, - ответил после долгого молчания нолдо. - Но прежде я хочу узнать об отце. Где он, и какова его судьба.
Волк не ждал вопроса о Фэанаро: Маитимо должен был думать о будущем, о победе. Не о прошлом и не об убитом отце. Нолдо давно перестали задевать напоминания о гибели Фэанаро, Маитимо всегда думал о том, что может сделать здесь и сейчас... Но нужно было что-то ответить. Волк вспомнил, что Нолдоран говорил всем, кого убивали или могли убить: они возродятся, и возрожденные будут биться в том воинстве, что двинется с Запада. Сказать ли, что Фэанаро здесь? Тогда Маитимо, возможно, захочет увидеть отца, а представленный Маироном образ Фэанаро вряд ли будет убедителен...
...Эонвэ ответил не сразу, а затем горестно и встревоженно произнес:
- В начале нашего похода по Эндорэ, при камнепаде, устроенном Врагом... Маитимо, ты... ведь помнишь нашу встречу здесь, в Эндорэ? - Повторная гибель возрожденного Фэанаро в самом начале боев, по мнению Маирона, разрешала все вопросы.
Но Маитимо считал иначе. Могло ли статься так, что Фэанаро, величайший из детей Эру, погиб от камнепада?.. Наверное, могло... Но только не Фэанаро...
- Хорошо. Что же, не будем терять время. Я готов создать камень, но ты знаешь, что мне нужна помощь. Обратись вместе со мною к Единому и светлой Элентари, и дай мне свои руки, чтобы Свет, что я храню, мог пройти через тебя.
Маитимо, как и в прошлый раз, предлагал обратиться к Варде и Единому. Такая просьба была для Волка знаком, что морок разоблачен. Умаиа раздраженно подумал, где же он мог ошибиться? Неужели было довольно заминки с ответом, чтобы Нолдоран заподозрил обман? И все же Волк не намеревался отступать. Если он не мог и не хотел произнести того, что требовал Маитимо, то мог обратиться в наблюдателя, позволив сну дальше идти своим чередом, так как этот сон достроит сознание фэанариона
Эонвэ ничего не ответил, заколебался, стал таять, а вместо него вырастала темная фигура, от которой веяло знакомым ледяным холодом. Но Маитимо уже не боялся этого холода, привык к нему.
- А, это ты, - хмыкнул нолдо. Развернулся и пошел в свою камеру, которая оказалась сразу за спиной. Маитимо мог представить, что он в дорогом ему месте или среди тех, кого любит, но эльф не хотел показывать врагам ничего, что ему важно. Он вернулся во сне в свою камеру и принялся снова вытачивать кандалами цветочный барельеф на стене. Стена в галерее была из куда более прочного камня, чем в его первой камере, и выцарапывать было трудно, однако во сне дело шло споро.
Волк щелкнул про себя зубами. Наблюдение тоже ничего не принесло - Маитимо научился чувствовать силу умаиа в своих снах. Он стал слишком подозрительным или слишком бдительным, даже когда спал. Возможно, неудача Энгватара со снами означала не его личную неудачу, но то, что сны тоже перестали быть действенным орудием воздействия.
Маирон ушел, чтобы анализировать то немногое, что узнали они с Фуинором: камни нолдор не светятся зеленым светом; Маитимо не интересует соперничество с другими нолдор и первенство в мастерстве; он, несомненно, ожидает возвращения Фэанаро к жизни; и несомненно, может творить, и не только рисовать издевательские рисунки о Владыке - он мог бы создать сияющий самоцвет сейчас, только отказывается. Все это (кроме объяснений неудачи Энгватара) можно было сообщить Владыке Севера... Но это было не то, за что можно получить награду.
***
Когда Маитимо пробудился, Энгватар сказал, что Волк создавал колдовской сон для эльфа, а после ушел, похоже, не слишком довольный.
- Если я не ошибаюсь, это была уже их вторая попытка, - ответил нолдо. - И вторая неудачная. Но я не различаю во сне, кто именно ко мне пришел... Да ну их, это все ерунда: я все думаю о том, как мне бежать, но ничего не приходит в голову. Чтобы заставить Архитектора помочь мне, нужно поймать его на чем-то, а чтобы поймать его на чем-то, нужно с ним говорить. А он не приходит...
- Он вряд ли станет встречаться, если не видит 'долгов' перед тобой; другие могут надеяться получить награду через твои допросы, желать мести или запаниковать при обвинении. Архитектор слишком холоден для всего этого, как и для того, чтобы злиться или хвалиться при встрече; разве что, если ты не обещал ему молчания и действительно можешь обвинить его? - спросил Энгватар.
- Не то что обвинить, даже сказать о том, что знаком с ним, не могу, - подтвердил нолдо. - Но буду искать встречи. А тогда уже буду искать, чем его поймать.
- Я могу послать Хиса следить за Архитектором, - предложил Энгватар. - Скажу, что подозреваю его. Возможно, ученик что-то найдет, или сам Архитектор пожелает встретиться со мной.
***
Но оба замысла не увенчались успехом. Архитектор усердно и хладнокровно трудился, как обычно, ни с кем не сближаясь и ни с кем откровенно не враждуя, и поводов обвинить его не возникало. А к Маитимо никто не приходил, хотя неделя сменялась неделей. Вначале целитель думал - Нолдорана не трогают, потому что изобретают... что-то новенькое, и хорошо, если это окажется сон. Но вскоре с удивлением сказал Маитимо:
- Владыка Мелькор запретил мне тебя допрашивать в наказание за мои неудачи, - уголки губ целителя чуть дернулись, - но он не требует этого и от других, и сам не пытается. В нем что-то изменилось, но я не могу уловить, что именно...
- Неужели Моринготто продолжает размышлять о наших разговорах? Добрая весть... А его ученики? Он продолжает их учить? - И узнав, что нет, Маитимо улыбнулся. Как показалось Энгватару, загадочно.
Энгватар не знал, сколько продлится этот покой, но вновь начал учить нолдо исцелению, и был рад показывать новые снадобья и рассказывать о различении сходных состояний: например, бледность, слабость и жажда от некоторых ядов могла быть сходна с последствиями обильной кровопотери, но и отличалась от неё, даже если отравленный был ещё и ранен... Истосковавшийся по занятиям хоть чем-нибудь, Маитимо жадно впитывал от Энгватара знания. Тем более что знания ядов и реакций на них, здесь, в плену... могли оказаться не лишними.
***
Затишье продолжалось несколько месяцев. Как-то раз Маитимо вновь спросил у Энгватара, как давно он здесь, и узнал - семнадцать лет и девять месяцев. Маитимо сохранил непроницаемое лицо, но целитель знал, что нолдо тоскует. И на следующий день... дверь внезапно отворилась, и в камеру-покои фэанариона вошли орки под гордым и холодным взглядом Энгватара (так что Маитимо сразу понял - маиа что-то задумал); орки связали Нолдорана и повели его куда-то вниз.
Целитель долго и безуспешно искал, как устроить встречу Маитимо с Архитектором. Было прекрасно, что фэанариона не допрашивают и не водят на встречи с учениками. Было здорово снова учить Маитимо, беседовать с ним, просто просыпаться рядом с другом, тело и душу которого не терзали... Было настоящим чудом, что эти счастливые месяцы они получили не потому, что Маитимо пришлось вытаскивать с грани смерти, а просто так. Это было непонятным, небывалым и чудесным. Но неизвестно, как долго это могло продолжаться, и... Целитель видел, что сам плен причинял страдания Нолдорану, даже при том, что он спал не в камере, а в нише, слушая ветер или дождь, и Энгватар был рядом...
Тоску эльфа не могло унять ничто, кроме свободы, а Архитектора не удавалось никак подловить. Хис рассказал, что умаиа порой смотрит с ожиданием, недоумением, вопросом, но выяснить причину не удавалось, тем более, что встреч с Энгватаром Архитектор явственно избегал. Целитель сам создал себе репутацию опасного соперника, способного добиться ссылки Маирона. Спустя время Энгватар догадался: возможно, умаиа сам желал встречи с Маитимо и не знал, как ее добиться? Но Энгватар не стал говорить Маитимо о своих догадках - пока он не был даже уверен что прав и по-прежнему не знал, как устроить встречу... Пока однажды, сразу после вопроса Маитимо о том, сколько лет он уже в плену, Владыка не вызвал к себе Энгватара: Мелькор был мрачен и думал, что сделать с Маитимо.
Тогда целитель напомнил, как сильно повлияла на Нолдорана встреча с рабами годы назад и предложил провести его в рудники снова. У Энгватара на это были свои планы: камень из рудников доставляли Архитектору, и можно было пройти именно туда, где он принимал работу. Это был шанс. Однако Мелькор сомневался, и это могло все испортить. Наконец Владыка произнес:
- Да, Маитимо был почти сокрушен увиденным, но это было давно, - Владыка вкладывал в слово 'давно' многое: 'Маитимо был не так опытен', 'На него еще можно было воздействовать пыткой родичей', 'Он не был так защищен', 'Он не был Посланником'... Но в конце концов Вала кивнул целителю. - На что ты рассчитываешь?
- На желание Маитимо помочь рабам. В прошлом он много говорил с ними...
В глазах Владыки промелькнуло какое-то странное выражение.
- Не мешай ему, но я должен узнать все, что Маитимо скажет. И веди немедленно, пусть эта встреча будет неожиданной.
Целитель поклонился.
***
Маитимо в самом деле повели неожиданно, ничего не объясняя. На сей раз не ко всем рабам, а только к рудничным.
- Смотри на них, Маитимо, смотри внимательно... - надменно говорил Энгватар, шедший рядом.
Маитимо не надо было просить, он и так смотрел внимательно. Столько несчастных вокруг, столько боли, столько отчаяния, и все, что он может - спасти единицы. А вокруг были сотни эльфов, сгорбленных от работы и страха, покрытых шрамами, посеревших, часто с потухшим взглядом или опущенными глазами... Хотя порой под этим пеплом таился огонь, а под маской внешней покорности - готовность восстать или бежать. Но сколько ни бегут, Враг заменит их новыми... И все же рабов было во много раз меньше, чем годы назад - видимо, после восстания новых пленных захватили не так много, хотя прошло около девяти лет. Видимо, пришедшие нолдор все же сдерживали Моринготто, а Маитимо к тому же напугал Темных приходом войска Валар, и Северу сейчас было не до нападений на эльфов и захвата новых рабов.
Маитимо шел перед родичами, но не знал, что им сказать, чем помочь. И тогда эльф на краткие секунды, но достаточные, чтобы все поняли, что им не показалось, принимал перед рабами свой Незримый облик. Это требовало сил, но Маитимо надеялся, что их хватит. Нолдо решил поделиться единственным, что у него было, зато без ограничений - Светом. И тогда Посланец понял, что делает все правильно. А Энгватар, сдерживаемый приказом Владыки, даже не пытался мешать. Лишь изображал, как ему неприятен этот Свет.
А эльфы смотрели на Маитимо... смотрели на Свет, которого не видели так долго в этом проклятом, пропитанном Тьмой, ужасом и болью месте. Одному рабу он напоминал, каким эльф был, когда его только схватили; думал ли он тогда, что будет покорно трудиться в рудниках? И мориквэндо обжигал стыд - не перед Маитимо, перед собой прежним, и этот стыд не придавливал к земле, а давал силы бороться. В другом рабе Свет пробуждал надежду, третьему показывал, что Тьма не так страшна и всесильна, как он думал, и ей можно противостоять...
