Все в Ангамандо было спокойно в продолжение пяти месяцев. Маирон видел, что достиг успеха - теперь было достаточно просто поддерживать сложившийся баланс. Не нужно добиваться всеми силами, чтобы Маитимо не приносил вреда - нужно просто дать ему покой и уединение, не подвергая пыткам и мучениям. Волка даже не злила необходимость освободить еще восемь мориквэнди: все наконец складывалось лучшим образом.
Но у Владыки Севера были иные мысли. Вначале он втайне перевел дух: и рассудок Маитимо удалось сохранить; и ощущение, чего-то грозного и неизбежного словно отступило; и беглецов и мятежников больше нет; и Валар не приходят.
Но шли месяцы, страх Владыки слабел... и Мелькор вспоминал свои первоначальные замыслы о Маитимо. Владыка Севера ненавидел Фэанаро, как никого из эльфов*(1), но не смог выместить на нем свою злобу, зато мог отомстить отцу через его сына. Мелькор желал и обещал сломать Нолдорана, обещал, что в Твердыне Севера Маитимо ждут непрерывные муки, и что? Эльфу дан покой при том, что феанарион не покорился и ни на что не согласился. И даже перестал быть Посланником для Мелькора. (О том, что для эльфа сам плен тяжек, Владыка, конечно, не думал). Даже когда Маитимо давал Владыке Севера то, чего тот желал, эльф давал это по своей воле, не подчиняясь Мелькору, а добровольно повинуясь лишь Пославшему его... как можно было стерпеть все это?! Неужели позволить Маитимо считать себя победителем?! Причин отомстить феанариону было немало. И спустя три месяца, когда Владыке доложили об исцелении Маитимо, он приказал вновь повесить нолдо на скале, но при этом захотел лично помучить ненавистного эльфа - так, чтобы одно мучение не мешало другому. Владыка Севера знал, что Маитимо плохо переносил кошмары, особенно о близких, это было его слабостью, уязвимым местом... На этом Мелькор и решил сыграть.
Маитимо повесили на скале за руку, как обычно, поддерживая чарами и дав опереться ногами на узкий карниз. К этому времени эльф провел в плену двадцать три года и семь месяцев.
Как обычно, нолдо сначала держался, но чем дольше шло время, тем больше уставал. Как обычно, Маитимо поднимали дважды в сутки, чтобы накормить и напоить, а со временем, чтобы дать осмотреть целителю. И теперь, подняв нолдо в первый раз, к его питью подмешали сонного зелья и позволили Маитимо уснуть. К спящему феанариону пришел сам Владыка и навел на Маитимо искусно сплетенный и заранее подготовленный кошмар. В этом сне Владыка Севера полностью разбил нолдор и пленил близких Маитимо. И сейчас, перед феанарионом проводили всех его братьев, одного за другим, чтобы подвергнуть их унижениям, силой ставить на колени, обливать помоями, остригать волосы; и пыткам, вырезая надписи на их спинах, мучая огнем, дыбой и ранами... И Маитимо ничем не мог помочь младшим братьям. Он должен был страдать и чувствовать себя бессильным, а не победителем.
Саурон учил эльфа сомневаться во всем, что он видит, и Маитимо старался следовать наставлению. Но за месяцы отдыха в камере нолдо понял, что такая бдительность мешает ему самому расслабиться и исцелиться. К тому же обещание Саурона успокоило Маитимо, и эльф прекратил себя накручивать. И теперь, когда Увала, со всей его чудовищной силой и мастерством, ибо ему было даны умения каждого из Валар, наслал колдовской кошмар на Маитимо, нолдо не смог распознать обман и не смог противиться. И феанарион метался во сне в слезах, не чувствуя под собой жесткого камня, плакал и стонал, но не мог очнуться.
Кошмар закончился, лишь когда у эльфа стало плохо с сердцем. Оно не остановилось, но Моринготто ясно понял, что еще немного, и его Посланник умрет. Мучение пришлось прервать, разбудить Маитимо и сразу же лечить поврежденное от муки сердце... Если бы до такого состояния из злобы, желания отомстить или желания добиться хоть какого-то результата довел Маитимо один из слуг Владыки, он понес бы наказание. Сам же Владыка вовсе не желал показать целителям, что он слишком увлекся, наслаждаясь страданиями Маитимо, и едва не убил... поэтому он сделал вид, что все так было задумано, и велел лечить эльфа прямо на месте, не снимая со скалы.
Маитимо пробудился, но все равно пребывал под впечатлением кошмара. К тому же у него сильно болело в груди, было трудно дышать, руки онемели, и прошло еще несколько секунд, прежде чем нолдо наконец понял, где он и что происходит. Целители долго занимались им, снова попытавшись отправить в забытье, чтобы ощущаемая боль восстанавливаемого сердца не усугубляла положения. Но Маитимо отчаянно сопротивлялся, не давая разуму уплыть и потерять связь с реальностью. Эльф боялся спать. Но наконец зелья подействовали, и феанарион уснул.
***
В каком-то смысле Мелькор получил, что желал - ведь целью было отомстить Маитимо, заставить его страдать, и показать всем слугам, что их Властелин вовсе не боится феанариона. Но сейчас Мелькор понимал, что состояние его главного пленника очень тяжелое, и в таких условиях целители сами могут не справиться. Поэтому Владыка Севера своей волей стал удерживать Маитимо на скале - не немного поддерживать, ослабляя, но одновременно продлевая боль, а так, что феанарион сейчас словно парил в воздухе, не ощущая веса своего тела, но прикованный к скале... Со временем Мелькор планировал медленно уменьшать поддержку, и также постепенно возвращалась бы боль, но сейчас нолдо висел на скале на удивление удобно.
***
Прошло два дня со времени, как Владыка Севера лично мучил Маитимо кошмарами, когда началось нечто странное. От Моря, с Запада, поднялся шторм. Могучий ветер несся с юго-запада к Тангородриму, неся дождевые тучи. Этот шторм налетел на земли Моринготто и на Твердыню, освежая воздух так, что даже внизу, где собирались армии, не ощущалось ни орочьего смрада, ни дыма - ветер уносил все, а тучи пролились над Ангамандо и над землями южнее теплым многочасовым ливнем, и стремительным потоками очистили землю, смыв с нее скверну.
Владыка говорил себе и всем, что это просто ветер и просто дождь. Что, ветра здесь раньше не бывало? Маиар же были кто встревожен непонятным, кто - просто испуган. И говорили шепотом о Манвэ и Ульмо. О том, не весть ли это, что Валар выступили в поход?
***
Маитимо спал беспробудно двое суток, и пробудился, словно паря на своем обычном месте у скалы, только не ощущая боли и страданий. Разбудили эльфа ласковые теплые капли, что словно омывали его лицо. А потом дождь полил, как из ведра, а ласковые ладони ветра трепали эльфа, и смывали с него всю грязь, вымочив нолдо насквозь, промыв даже спутанные волосы. Буря в горах была страшной, но для Маитимо она казалась ласковой...
Постепенно дождь стих, а ветер сорвал и разметал все тучи над Тангородрим, оставив свободным сияющее звездное небо. Маитимо смотрел на крупные звезды, стоявшие до горизонта, и думал, что невозможная красота требует невозможных условий... Но долго думать он не смог - чистый и обновленный, эльф уснул, убаюканный ветром.
Он спал, пока не понял, что надо просыпаться. Нолдо не знал, зачем, но открыл глаза, прислушался к себе - нет, он не ощущал никакой тревоги на сердце, только покой. Значит, ничего дурного не должно было случиться. Зачем тогда пробуждаться? Вначале ничего не происходило, но вот... эльфу почудилось, что ночь словно стала светлее.
И это ощущение скоро превратилось в очевидный факт - серебряный свет исходил из-за горизонта, на западе, где далеко визу лежало море*(2). И вот небо над этим морем начало явственно светлеть, пока яркая серебряная полоса, еще ярче, чем звезды, не поднялась над морем.
Полоса становилась все больше и больше, пока наконец не превратилась в огромный серебряный диск. И этот диск плавно и неторопливо, словно по морю, поплыл по черным небесам, превращая их в блеклые, словно подернутые серебристым туманом - такова была сила сияния удивительного Светила. А море внизу под ним лежало расплавленным белым металлом. Оно замерло неподвижно и словно тоже сияло, отраженным блеском.
Нолдо был так поглощен тем, что видит, что на какое-то время забыл о себе и обо всем вокруг, а когда вспомнил, понял, что он смеется, счастливо и светло - потому, что это было так красиво, что нельзя было реагировать как-то иначе, чем счастливым смехом...
Светило поднималось все выше, преображая все в своем сказочном свете. Даже опостылевшие пики гор в этих туманных лучах изменили очертания, и нолдо воочию увидел, что любое зло может быть преображено - просто вот так.
Серебряный свет был так ярок, что все стало отчетливо видно в его потоках, словно в час цветения Тэльпериона в Калакирии. И нолдо улыбался так широко, как только мог, и был счастлив. Чему?.. Красоте и Чуду. Или Чуду и Красоте.
А серебряный диск взмыл в вышину неба, немного уменьшившись в размерах, а потом снова плавно опустился вниз, опять стал огромным, и скрылся на Западе, откуда и пришел.*(3) И снова темная ночь, озаряемая лишь звездами, обнимала мир.
Маитимо был первым, кто видел первый Восход Луны. Быть может, таков был дар Посланнику от Единого. Вскоре нолдо снова заснул, с ощущением глубокой любви и нежности по отношению к Нему.
***
Еще до того, как диск Луны впервые взошел над миром, в Мистарингэ, пришел одинокий путник, и хотя выглядел он как нолдо, все поняли, что это один из маиар. Пришедший не скрывал себя, назвался посланником Манвэ, и просил о встречи с Лордом Канофинвэ. И когда феанариони и маиа остались наедине, посланник сказал, что по Льдам Хэлкараксэ, считавшимся непроходимыми*(4), к Эндорэ идут эльфы Второго и Третьего Домов, и вот-вот они доберутся до твердого берега*(5).
Макалаурэ хотел немедленно выдвигаться навстречу родичам и помочь им завершить переход, но посланник сказал, что феаноринги уже не успеют - до берега осталось меньше дней пути, чем от Мистарингэ до границы Льдов.
- Мы поздно узнали, что они покинули Араман, но Лорд Манвэ направил меня к вам так скоро, как стало известно ему самому. И это не единственная радость что вас ждет, ждите же!
Феанариони спросили, знает ли что-то маиа об их брате, ведь что еще могло быть для них радостным, но маиа ничего не знал. На этом посланник ушел, а Макалаурэ все же собрал отряд, большей частью из синдар - чтобы предложение помощи не обернулось схваткой, и поспешил встретить Младшие Дома. Но когда отряд был на равнинах Хисиломэ, впервые взошел Серебряный Диск, сказочным сиянием озаряя туманы этого края. Тогда Канафинвэ понял, о какой радости говорил посланник - в Землях-под-Звездами появился свет.
Ко следующему восходу Светила войско Макалаурэ достигло Кирит Нинниах, где неожиданно встретило бегущих орков, и перебило почти всех.*(6) Продолжив путь, наконец Канафинвэ увидел эльфов Младших Домов. Очевидно, от них и бежал орки; но и прошедшие Льды нолдор понесли потери.
Тяжелой и холодной была эта встреча, но Канафинвэ рассказал, что у озера Мистарингэ нолдор выстроили укрепления, и предложил пришедшим кров и помощь. А также рассказал о Враге, о его укреплениях и слугах в этих землях, и о том, что Нэльяфинвэ пленен... Долго разговаривали наедине Макалаурэ и Нолофинвэ, который был старшим Лордом среди пришедших, и в результате Нолофинвэ сказал своему народу выдвигаться к озеру Мистарингэ.
***
Для Темных Восход нового Светила стал потрясением и ужасом. Орки жались к скалам, прятались, потом опасливо выглядывали, но они были напуганы куда меньше умаиар. Для орков Светило было непонятным, чуждым мраку и, может быть, опасным. А для умаиар Серебряный Диск был новым оружием Валар или вестью о приходе войска Запада, или предвестьем грядущего поражения. Владыка Ангамандо тоже пришел в смятение. Сияние небесного светоча было подобно свету Тельпериона... Но как, откуда?! И... что это?! Страх сковывал его, пока Светило не скрылось за горизонтом - тогда только потрясенный и сильно испуганный Владыка немного пришел в себя и стал думать, что можно сделать - он различил в том свете маиа Тилиона.
Это не Манвэ, Намо и Тулкас, всего один светлый маиа. И если его выслали вперед, то главное воинство явится не сейчас. Всего один светлый маиа, и не самый могучий - куда ему до Эонвэ или Мэлиан! А у Властелина Ангамандо было целое воинство, и в том воинстве было не так мало способных летать. Они победят Тилиона и захватит его, если только... Если только этот Восход - не кара за пытку Посланника, которая могла его убить... Владыка снова довел нолдо до предела. Та трещина была ясным предупреждением, и пока Маитимо не трогали, в Твердыне было спокойно, а едва эльфа начали пытать... Нет, его не могут настолько защищать; или могут?
Отбрасывая эти мысли, Владыка Ангамандо призвал своих маиар - всех тех, кто умел летать, чтобы послать их в бой.
- Там лишь один маиа, а вас много. Завладейте этим светом, принесите его мне! - требовал Владыка.*(7)
- Мой Владыка, а если этот свет нельзя унести? - решился спросить Корко, который тоже умел летать и потому был призван.
- Тогда, - Владыка сделал краткую паузу: наверняка так и окажется, Светом же нельзя завладеть... нет, этим светочем он все же завладеет, как завладел Камнями! - Тогда уничтожьте или рассейте его, пусть не достается никому!
***
Когда серебряный диск взошел снова, на него устремились умаиар Ангамандо и заслонили его, подобно темной туче, но были побеждены*(8). Часть из них потеряли фана, другие были ранены, третьи в страхе бежали прочь, в Ангамандо что стало для них прибежищем и местом, где можно было спрятаться. По крайней мере пока...
Корко тоже был в числе нападавших на Тилиона, и после, отброшенный и раненый вернулся в Ангамандо, чтобы по-прежнему надзирать за рудниками. Но это нападение на Светило, после того, что было открыто Корко, после того, как он вспомнил, каким был когда-то... обжигало умаиа изнутри. Корко не намеревался покидать Ангамандо, продолжая служить Владыке Севера, но он решил, что никогда больше не будет участвовал в боях по велению Темного Властелина.
Поражение еще больше потрясло и устрашило всех в Ангамандо. Владыка Мелькор в гневе и страхе в который раз думал что его умаиар должны были победить, но они проиграли; значит, это действительно была кара за Посланника... и начало исполнения обещанного, начало будущего поражения?! Владыка Севера задрожал на троне.
***
Серебряное Светило снова ясно сияло в небесах, озаряя все вокруг. После третьего восхода эльфа подняли со скалы и отвели в тронный зал к Моринготто.
Маитимо ожидал этого, ведь восход серебряного диска произошел сразу после странной грозы и того, что с ним делал Моринготто - словно это был ответ. И это... действительно был ответ. Не удивительно, что Моринготто желал спросить Посланника о том, что случилось, только странно, что не сразу же, а после третьего Восхода. И... как было чудесно, что Восход случился не однажды, а повторялся раз за разом!
Владыка потребовал, чтобы Маитимо привели к нему, в тронный зал, и там велел снять с Посланника цепи. Мелькор был мрачен, исполнен страха и подавлен.
- Я могу велеть отвести тебя в комнату с креслами и подать чая, но... прежде должен знать, что ты дашь мне ответ, - заговорил Мелькор. - Могу не возвращать тебя на скалу и держать в плену без пыток, спящим или даже бодрствующим, в комнате, обставленной и украшенной, как только возможно: ты ни в чем не будешь нуждаться. И даже... более того.
Владыка и сейчас не желал лишаться Маитимо ни в коем случае, но отпустить его, чтобы получить Посланника назад... Мелькор мог попробовать сделать это, в очередной раз. Конечно, то, что он отпустит Маитимо, непременно вызовет шепот среди слуг, слухи и беспокойство в Твердыни, может быть опять кто-то будет говорить, что Владыка боится Маитимо, но это все равно будет... меньшим из возможных зол.
- Я могу дать тебе, Маитимо даже свободу, но что я получу тогда взамен? Если... меня не ждет поражение, но победа, и мои слуги одолеют Тилиона... то я могу отпустить тебя.
- А... кто такой Тилион? - поинтересовался нолдо. Предложения Моринготто звучали не так уж плохо, но в последнее время в обмен на свои "дары" Враг требовал все более невозможного.
- Я думал, тебе сказали обо всем, ведь... все произошло из-за того, что я мучил тебя тем кошмаром, - ответил Владыка. - Тилион - маиа Оромэ, я вижу, что он правит Светочем, как кораблем. Я послал своих слуг против него, только... ты видишь сам... - Мелькор скрипнул зубами, не договаривая прямо "ничего не вышло, мы потерпели поражение", - как и предсказал Посланник.
Маитимо вздохнул.
- Ты не понимаешь этого, но никто, даже я, не хотим твоего поражения, того, чтобы Тьма захлестнула тебя. Тебе были даны предупреждения и знаки, но ты не внял им. Ты прав, что Восход Тилиона был ответом на твое действие. Но ты не знаешь другого: Тилион готов был придти давно, и могло статься так, что он пришел бы как твой союзник. Увы, ты решил иначе. У тебя... осталось совсем мало времени. Если ты не вернешься к Истоку сейчас, то останешься во Тьме, и Свет обернется против тебя.
- Разве я мало обещаю тебе? Я мог бы еще... отпустить кого-то из рабов, - Владыка начинал сулить большее, торговаться, но уже чувствовал, что это бесполезно. И что Маитимо сейчас говорит не свое, а открытое ему, ведь нолдо только что не знал, кто такой Тилион. Уже поздно делать уступки, беречь Посланника, даже отпускать его из Ангамандо, чтобы он вернулся назад - поздно. Теперь от Владыки требовали вернуться к Истоку... и Мелькор начинал приходить в еще больший страх и в гнев.
- Ты требовал от меня все больше и больше, а теперь хочешь, чтобы я вообще отказался от всего своего и покорился, грозя, что иначе Свет обернется против меня. Но Свет и так всегда был против меня, с самого начала, как только я пожелал воплотить и утвердить собственный Замысел... - и все же Мелькор снова спросил, обращаясь к Маитимо, но вопрос был о вещах, о которых нолдо знать не мог. - Если я дам тебе как Посланнику покой и лучшие условия содержания, или даже выпущу за пределы моих земель, но не отрекусь от своей власти, от своих рабов, от темниц и армии, от своих замыслов, то... мне все равно грозят поражением?
Моринготто врал даже самому себе, говоря, что это от него требовали все большего... И нолдо не спорил с безумцем, зная, что лишь приведет капризного и злобного духа в гнев.
- Нет, ты все еще можешь все изменить... - сказал Маитимо и замолчал. Потому что с ужасающей ясностью понял, что недостаточно просто отпустить Посланника, тем более недостаточно создать для него наилучшие условия... Что Моринготто упустил свое время, и теперь единственный шанс для них всех был в том, чтобы Увала вернулся к Истоку. Но Маитимо смотрел в лицо Моринготто и понимал, что тот не уступит. И сказать ему сейчас правду - значило навлечь на себя неизбежную кару... К счастью для себя, Посланник ощутил, что он не обязан открывать безумцу всей правды, но так же он ощутил, что все еще не может уйти... Теперь не имело значения, отпустит его Моринготто или нет, потому что если это и будет сделано, то только из-за большого страха, не по доброй воле и не как усилие над собой. Как и было в предостережении, Враг потерял часть своей силы, но... это лишь начало, и теперь Мелькор видел это и пытался остановить процесс. Возможно, он и правда был готов откупиться многим, а может быть это опять были лишь пустые разговоры. Но так или иначе, здесь, в Ангамандо у Посланника еще оставались какие-то дела...
- А я буду рад роскошным комнатам, раз уж ты не можешь дать мне больше, - завершил свою краткую речь нолдо.
Владыка Ангамандо слишком боялся, чтобы удовлетвориться неясными, уклончивыми словами (это он всегда мог отделываться уклончивыми ответами и просто лгать). Мелькору нужен был четкий ответ от Маитимо, а еще лучше - обещание Единого через Посланца. И те слова - "Если ты не вернешься к Истоку сейчас, то останешься во Тьме, и Свет обернется против тебя" - Темный Вала вдруг увидел иначе. Не как угрозу провала замыслов, военного поражения, нового унижения и плена, но как... обреченность. Такую же, как принесла ему весть о невозможности владеть Светом и которая потом отступала и смягчалась, сменялась то спокойным сном, то новыми замыслами, то ожиданием, надеждами и обещаниями, то вопросами и ответами, то удовольствием от того же чая... Но теперь Мелькор знал, что если он не покорится, всего этого - никогда больше не будет. Зато он будет наслаждаться властью, мучениями врагов, войной, покорностью рабов - всем тем, что потерял бы, что невозможно для Света... Владыка Мэлькор впился взглядом в Маитимо, требуя ясности:
- Это не ответ, или не весь ответ. Если ты получишь роскошные комнаты, того, что ты обещал сейчас, поражения и полного краха не будет? Если обещанного не достаточно, то чего от меня ждут, чтобы все изменить? Кроме этого самого "возвращения к Истоку". Так, чтобы я мог выполнить требование, а после вновь поступать, как хочу.
Маитимо смотрел на Увала без единой эмоции на лице. Ну вот... Почему он? Почему он должен сказать пусть и бывшей Стихии, но все равно могущественному духу, правду? Эльфу было страшно. Он знал, что Свет не защитит ни от боли, ни от ужаса, и что дать ответ Темному - значит подписать себе приговор...
Но в этот же момент нолдо понял, что все иначе: он не жалкий пленник, который пришел передать чужую волю и будет за то наказан. Он Лорд, который сейчас говорит от имени всего Мира, и от его разговора может измениться судьба Мира. И даже если исход разговора был уже ясен... Он, нолдо, не жертва, не случайная фигура в игре, он Посланник Единого, он Лорд Первого Дома, говорящий с Врагом Мира, и это никогда не будет отменено, и навсегда останется как часть славы Первого Дома. Маитимо выпрямился.
- Ты все слышал и знаешь. Ты не владеешь Тьмой, хотя ты и самый сильный из тех, кто ушел во Тьму. Но ты захвачен Тьмой и соблазнен ее дарами, и если пойдешь дальше от Света, то Свет обратится против тебя, потому что в своей Тьме ты губишь и уничтожаешь все, до чего можешь дотянуться. И если ты не одумаешься сам, то я остановлю тебя. У тебя почти не осталось времени, в тебе почти не осталось ничего от Мэлько. И сейчас ты должен решить, вернешься ты к Истоку, и станешь Лордом над миром, как было изначально задумано, или поддашься Тьме, и в результате будешь лишен всего. Выбирай.
Эти слова - о Лорде над миром и о потере всего - заставили Мелькора колебаться. Владыка Севера смотрел на феанариона в замешательстве, но оно длилось недолго - лишь до того, как Мелькор вспомнил, что, именуясь Лордом, на стороне Света он не сможет ни владеть самим Светом, ни иметь рабов, ни заставлять других повиноваться. И о том, как многим он уже поступился и как мало получил в ответ (Владыка Ангамандо не видел, что все наоборот - за малейший шаг, малейшее доброе дело он получал щедрые дары, и ему давали шанс снова и снова).
- Ты хочешшь заставить меня покориться угрозой, что я буду лишшен вссего, - прошипел Владыка, сощурившись. - Но я не покорюсь, и раз Свет против меня, со мной во Тьме останутся многие и многие. И я сам стану Лордом над миром, погруженным во Тьму. И новое светило мне не будет помехой, нашли чем пугать! Дважды я погружал мир в темноту, разрушая светочи, найду, как разрушить и этот. - Владыка Севера схватил Маитимо и с мрачным торжеством усмехнулся. - Вот, я не отпустил Посланника, но он снова говорит со мной как Посланник! - Владыка Севера был уверен, что феанарион не мог такое сказать от себя.
- Ты потерял силу еще больше, чем думаешь, - холодно ответил Маитимо, даже не пробуя сопротивляться; он знал, что не сможет вырваться из железной схватки и сохранял невозмутимую гордость. - С тобой говорил я, но ты не можешь отличить мои слова от слов Посланника.
- Ты?! - Владыку Севера охватила еще большая ярость. - Ты решил, что если Тилион поднялся в небо, и если я жду ответа от тебя и предлагаю многое, то ты можешь надо мной издеваться, Маитимо Феанарион? Так я поиздеваюсь над тобой.
Ответа он уже не ждал и не желал слышать. Владыка Севера отшвырнул Маитимо ударом Воли, но мучить, чтобы отплатить наглецу, не стал... Кара должна быть очень жестокой, на грани допустимого для жизни, но подвергать такому Маитимо Мелькор теперь боялся. И потому он послал орков за рабами, забыв клятву не мучить никого из эльфов, чтобы воздействовать на Нолдорана. И в тронный зал привели двоих: мужчину и женщину. Они сжались и опустили головы от одного взгляда Увала, боясь даже смотреть на него.
Маитимо не знал, зачем сюда привели рабов, но сразу понял, что ни для чего хорошего.
- Я не знаю, что ты задумал, но не делай этого, - придя в себя после удара Волей и поднимаясь с пола, произнес феанарион.
- Или что, Нолдоран? - зло спросил Владыка.
- Тебе было сказано, что Посланник не будет говорить с тобой, пока ты не отпустишь меня. Хватит врать самому себе. Ты превращаешься в жестокое и безмозглое животное, ты врешь себе, отрицаешь то, что тебе не нравится, но если я буду отрицать тебя и плен, вы никуда не денетесь. Если ты будешь отрицать правду, Единого, мои предсказания, мы тоже никуда не денемся.
Ответ Маитимо еще более разозлил Мелькора. Его, Величайшего из Валар, нолдо именовал безмозглым животным! На остальное из сказанного, кроме оскорбления, Владыка практически не обратил внимания.
- Я хотел заставить тебя прочувствовать столько боли, сколько ты сможешь, но тебя же не стоит доводить до предела, избранник. Поэтому вся боль достанется этим двоим. И ничто не изменит этого, - Мелькор в самом деле чувствовал себя обреченным и потому хотел заставить страдать и других. Чтобы не ему одному было так плохо.
- Если ты исполнишь свою угрозу, ты отнимешь у себя самого время, - Маитимо старался защитить мориквэнди и сдерживал гнев. - Лучше верни этих рабов на их место и посади меня в камеру. Не трогай их, это будет твоей ошибкой.
Владыка ждал, что сами рабы сейчас начнут молить о пощаде, уговаривать Маитимо уступить... Но после услышанного... они набрались мужества - их ждала бессмысленная мука, единственной причиной которой была злоба Бауглира, и никакими мольбами и уступками ее было не избежать. Дева молчала, ожидая, ведь терпеть - это все, что ей оставалось; но мужчина рядом с ней набрался духа и выдохнул:
- Он же... как орк, - слишком похожи были действия.
Маитимо понимал, что все его увещевания бесполезны. И понимал, что нужно сделать совсем другое: набраться мужества и сказать "Оставь их, займись мной". Но пока нолдо пытался собраться с духом, рабы выпрямились, и мужчина даже заговорил против Моринготто. Времени мешкать и сомневаться больше не было, и нолдо, словно с разбега прыгая в холодную воду, громко засмеялся, чтобы привлечь к себе все взгляды.
- Оставь их, Моринготто, зачем тебе они, когда рядом есть я? Я выдержу столько, сколько мориквэнди не смогут - разве не со мною ты хочешь расквитаться?
- Они сами уже заслужили кары за наглость. А для тебя смотреть на мучения слабых будет тяжелее, чем то, что досталось бы тебе лично, - засмеялся в ответ Владыка Севера. - Не зря ты просишь поменять вас местами, но я не сделаю этого.
Сейчас Мелькор даже не требовал ничего взамен. Он уже заставил Маитимо говорить иначе: не угрожать и насмехаться, а просить! Но этого, конечно, было мало. Владыка Анагмандо велел снова заковать Нолорана в цепи, чтобы не мешал.
- Не проси ничего, у орков же бессмысленно просить, - успел сказать синдо своей спутнице, и разозленный Владыка направил на рабов Волю, причиняя им страшную боль: они отучатся сравнивать его с орком! А потом Темный Вала поднялся и подошел к упавшим ничком мориквэнди...
***
Феанариону сковали руки за спиной и прикрутили к одному из нескольких столбов, что ныне украшали тронный зал. Увы, не нужно было даже догадываться, для чего именно установлены эти столбы, со следами цепей и веревок, местами ободравших кору... Хотя, наверняка, ученикам Моринготто представил эти столбы как часть Темной красоты, как "лес": толстые стволы "деревьев" венчали ветви, а на них, словно крона, висели сети.
Осмелившихся роптать рабов Увала даже не стал связывать, и Маитимо напряженно думал, что он может для них сделать, как помочь... Но не успел ничего придумать - Моринготто не рассчитал силу и убил мориквэнди. Маитимо холодно смотрел на Увала. "Ты ничего больше не можешь, провал за провалом", - читалось в насмешливом взгляде.
- Если бы не ты, эти двое эльфов могли бы жить! - с гневом заявил Владыка Севера Маитимо. Как обычно, в своей неудаче Мелькор обвинил другого; но он смотрел на мертвые тела тех, кого намеревался долго мучить, а вместо этого просто убил своей силой, и понимал, что все идет не так... Притом... до того, как этих двоих привели, они были куда покорнее, чем стали перед его троном. Мелькор чувствовал страх, но тем более нельзя было остановиться и завершить на этом встречу с Посланцем.
- Отдаю эти бесполезные трупы вам на потеху, - надменно бросил Владыка оркам, хотя после своих слов не мог бы делать вид, что все так и было задумано. Нужно будет после убить этих орков...