Несколько дней прошло спокойно, к Маитимо никто не приходил. Эльф отдыхал, а перед сном гладил перо Орла и спал спокойно. В душе эльфа крепла надежда, которой раньше не было и быть не могло, ведь нолдо знал, что Валар не придут. Но теперь... теперь он ощущал, что все может измениться, и верил в доброе, и ждал...
А через несколько дней снова вернулся Саурон, и они продолжили "обучение".
Теперь Волк перешел к новым кошмарам, в которых не пытался обмануть Маитимо, выдавая лже-близких за настоящих и пытаясь что-то вызнать от нолдо. В этот раз сны составлять было куда проще, деталей требовалось меньше, а целью сновидений было мучение феанариона, и ничто больше. Это были кошмары, где близких Маитимо берут в плен, унижают, мучат, убивают и так далее.
Начал умный и предусмотрительный Маирон с "первого этапа" - подбора того, на что реагирует феанарион. Что подействует на нолдо, но не слишком сильно.
***
...Маитимо был в плену, и находился один в камере. Чуть скрипнув, открылась массивная дверь, и к пленнику вошел Саурон.
- У меня для тебя новости, Нолдоран. Хочу показать тебе кое-кого, возможно, ты будешь рад их видеть... - под этот насмешливый комментарий в камеру вели связанных Амбаруссат, с кляпами во рту. Близнецы пытаются вырываться, но безуспешно.
В этот раз Маирон снова создавал все образы и детали достаточно условно, но сознание спящего само могло достроить все необходимое. Или наоборот... различить фальшь. Но это и нужно было проверить: сумеет ли Маитимо при таких условиях распознать, что братья не настоящие, и потому о них нечего беспокоиться, или будет так поражен их пленением, что только что выученное не поможет?
Маитимо сразу понял, что это не братья. И даже смог понять, что происходящее во сне, не страшно. Нолдо повел рукой, и изображение камеры пошло рябью, а потом и вовсе пропало, а сам нолдо оказался в южных землях Амана под звездами.
Для Маирона произошедшее не было неудачей. Волк выяснил уровень погруженности своего "ученика" и уточнил для себя степень подготовки Маитимо. Значит, нужно действовать через более правдоподобные образы и обойтись без предварительной встречи с родными. Требовалось то, во что Маитимо может поверить, и потому в новом сне...
...В камеру вошел незнакомый умаиа; оглядел Маитимо с усмешкой, скрывающей страх, и сказал:
- Маирона направили вести войну с нолдор, так что теперь твой новый дознаватель - я, - по знаку умаиа орки скрутили феанариона и повели в пыточную, где уже ждали привязанные к колоннам израненный Карнистир и старший из Верных Маитимо (которого сам же Волк вынужден был освободить, о чем тоже не забывал, и теперь... хотя бы представлял его образ в кошмаре). Рты у обоих были заткнуты.
- Сюрприз для тебя, не так ли? Этого, - палач мотнул головой, указывая на Верного, - Владыка разрешил прикончить, но в твоих силах все изменить. Мелькор сказал, ты знаешь, как... Твой брат же, конечно, останется жив; возможно, он сделает то, на что никак не соглашаешься ты...
Маитимо не различил, что происходящее лишь сон. Нолдо сжал зубы и с непроницаемым лицом посмотрел на брата и Верного.
- Морьо... Я люблю тебя. Держись. Верный.... ты не подвел меня в прошлый раз, не подведешь и теперь... - Какими бесполезными были все слова, каким ужасным и страшным было происходящее! И Маитимо, чтобы не впасть в отчаяние, стал думать, как можно поймать этого нового дознавателя и вырвать из него свободу для Верного. А потом - он обязательно вытащит отсюда брата, ведь Морьо может бежать.
И тогда Маитимо вспомнил почему не может бежать именно он, и до нолдо дошло, что происходящее лишь наваждение! И нолдо засмеялся, выпуская напряжение, и ударил лучами Света по умаиа в его сне, который точно был настоящим!
Хотя незнакомый умаиа тоже был созданным образом, им Маирон управлял полностью - и удар пришелся по самому Волку. И хотя Волк сразу же отпрянул, прерывая кошмар, но был словно обожжен. Когда Маитимо очнулся, умаиа не склонялся над спящим, а в стороне восстанавливал дыхание после удара.
- Закончим на сегодня, - наконец выдохнул сквозь зубы мрачный Маирон. Впрочем, прогматичный умаиа нашел выгоду для себя даже в произошедшем: если Владыка что-то заподозрит, будет крайне удобно показать ему этот кошмар, сплетенный правдоподобно, подлинно страшный для Маитимо, и... феанарион действительно ответил ударом по своему мучителю, вынудив его прерваться, что тоже можно показать.
***
В повторении сходного сна не было смысла, но Маирон изменил кошмар. Маитимо распознал предыдущий сон не сразу, а обратившись к "пленникам". А если лишить его такой возможности? Вообще возможности что-либо изменить, в том числе договорившись с палачом или угрожая ему? Только смотреть.
В следующем сне Маитимо никуда не выводили, это был сон... не о нем, а о его братьях: Куруфинвэ, Макалаурэ и Амбарусса. Все трое были приведены в старый тронный зал, где от них требовали, чтобы они склонились перед Властелином Тьмы, сдались ему - хотя пытку вел не он сам. Феанариони били кнутом, а затем вонзали в рваные раны иглы. Но братья еще не лишились сознания и не сдавались, так что их растянули на каком-то механизме, готовя к новой пытке.
Маитимо в тронном зале не было. Он смотрел на все это словно сквозь непробиваемое стекло, которое вместе с тем было вязким, как желе. Через него нельзя было пройти, через него нельзя было докричаться до братьев - и до палачей тоже...
Сердце Маитимо разрывалось от боли. Он был свободен, и пытался пройти к братьям, пробиться, добраться до них - нолдо не думал, что он будет делать тогда, ведь во снах о таком не думают. Маитимо пытался прорваться через вязкую прозрачную стену и не мог, но продолжал молча и упорно рваться вперед, продвигаясь бесконечно медленно. Маитимо видел, как держатся его братья, слышал вырывающиеся из них крики, но не мог ничего...
Маирон прервал кошмар: его продолжение было опасно.
- Ты все так же не различаешь, что происходит и не видишь, что мучают не твоих близких, - констатировал умаиа, вместе с тем внутренне наслаждаясь происходящим. Он ненавидел Маитимо, и совсем недавно получил удар Светом от феанариона... И хотел отомстить и за это. - Ты можешь что-то понять, когда начинаешь рассуждать, искать, как тебе действовать; но здесь ты не мог действовать и потому не сумел различить наведенный сон.
Чуть позже Волк повторил кошмар, но с небольшими изменениями. Та же стена, те же братья; но их мучили не одновременно, а по очереди - начиная с Амбарусса, заставляя Макалаурэ смотреть на то, как терзали младшего; следом должны были начать мучить Карнистира, и тогда Макаларуэ сдался, и склонился перед Врагом - согласившись выдать тайны (подобно тому, как сдавались и выдавали тайны иные из захваченных в битве)... Ради того, чтобы братьев прекратили мучить.
И эта уловка помогла - Маитимо понял, что происходит то, что не должно происходить. И сон разлетелся стекляннымми сверкающими брызгами.
Когда сон был развеян, Волк обратился к Маитимо:
- "Темные" сны, о муках, о плене, об ужасах более достоверны, чем сны о доме, о свободной жизни: потому что там ты научился различать то едва уловимое "темное", что мы вносим и чего не должно быть, а здесь... это не помогает. Но ты уловил то... что я хотел показать тебе. Что мне выгодно показать... Как именно ты различил, что это не реальность?
- Макалаурэ умен, он понял бы, что ничего так не получит. И... значит, когда вы насылали на меня сны, в которых мучали моих близких, вы хотите мне показать именно это... Просто мучение ради моего мучения.
- Не только, - поморщился Маирон, не любивший бесполезных действий. - Это может тебя ослабить, и тогда ты не сможешь сопротивляться так яростно.
Что сопротивляться Маитимо будет все равно, Волк знал давно. Но на борьбу нужны силы, и в этом смысле выматывать эльфа кошмарами... было бы очень полезно, не будь это опасно. - Макалаурэ умен, ему не было смысла сдаваться. А какой смысл нам ставить такую стену, которую ты пытался преодолеть? Или откуда и зачем она могла возникнуть?
- Это безвыходная ситуация, - вздохнул Маитимо. - Те, кого мы любим, наша сила, но и наша боль. Я не смогу избавиться от страха за моих братьев, и вы всегда сможете достать меня через мою любовь. В этот раз меня удержала стена, но в другой раз может помешать что-то иное... Ты прав, хладнокровие это все, что мне может помочь: если бы я меньше страдал, то понял бы, что это странно, что я не могу дойти до братьев. Больше думать и меньше отдаваться чувствам... вот единственный выход.
- Чтобы не позволить тебе помочь братьям хотя бы советом, хватило бы веревок или цепи и кляпа, - как и поступали уже не раз с Маитимо, когда показывали ему мучения других. Мысленно Маирон усмехнулся: при всем хладнокровии Маитимо все еще можно достать через любовь, и это, возможно, еще пригодится. - При этом братья могли бы видеть тебя и сами страдать от этого; такая стена, в сущности, невыгодна для нас при подлинных мучениях, зато помогает тебя обмануть: ведь ты мог бы что-то заметить по их реакции на тебя...
Маирон дождался, когда Маитимо снова заснет, и повторил сон в первоначальной форме. Феанарион, конечно, страдал, но... в конце концов, все же смог понять, что происходящее лишь кошмар.
С этими снами можно было заканчивать и переходить к другому... Ведь нужно было обучить Маитимо так, чтобы феанарион мог пройти что угодно.
***
...Маитимо был по-прежнему в плену, а его близкие находились где-то далеко, Маитимо не мог их видеть, но к нолдо приходило словно предвидение или предчувствие о близких, о том, что у них случилось что-то страшное. Яркие образы сменяли друг друга: там, у Мистарингэ, начался страшный пожар, и братья погибли в огне...
Нет, они отправились спасать его из плена, и убиты в бою...
Нет, их схватили и уже жестоко допрашивают - но Маитимо нельзя пытать, в том числе через допросы других, поэтому ему не покажут схваченных братьев. Ему даже не скажут о них, хотя бы они были в соседней камере.
Маитимо никто не скажет, что с его близкими, но с ними случилось что-то страшное...
Новая задумка Волка сбила эльфа с толку, сделав неспособным понять, что происходящее лишь сон. Маитимо метался и стонал, а само сновидение стало рваным: разум эльфа менял окружение, пытаясь найти правду или изменить ситуацию, и периодически Маитимо и правда менял происходящее, так что умаиа приходилось вновь и вновь возвращаться к исходному условию. Но как бы феанарион не дергался, разорвать свой кошмар или осознать что это лишь сон, эльф не мог. И Маирон понял, что если продолжать, скорее всего, кроме нервного расстройства, Маитимо ничего из этих снов не вынесет.
Но... помучить Посланника, заставить его стонать от нестерпимой боли в душе, было приятно. А дважды приятно, что при этом Волк оставался безнаказанным, и никто больше во всем Ангамандо не мог позволить себе то, что делал с Маитимо Волк.
Однако Маирону пришлось прервать сон и задуматься, как научить нолдо различать морок и реальность, а не просто погружаться в кошмар и мучиться. Умаиа разбудил эльфа.
- Такого рода сны или мороки наяву... очень легко наводятся. Достаточно лишь взбудоражить тебя пугающей мыслью, и твой разум, спустя время, сам начнет нам подыгрывать, перебирая то, что же могло случиться. При том, что я не показал тебе ничего под видом реальности, никаких доказательств, что нечто ужасное в самом деле произошло... Ты так и находился во сне в обычной ситуации неизвестности, как сейчас в ситуации неизвестности находишься в камере, и при этом ты мучился. Но ведь ты не мечешься по камере от того, что не знаешь, что с тобой случится завтра, хотя здесь куда больше оснований ждать дурного, чем в Митриме. В чем же разница?
- В том... что я соглашаюсь играть по вашим правилам и жду от жизни плохого?
Маирон поднял бровь.
- Если вскоре тобой опять захочет заняться Владыка, ты вряд ли будешь ждать хорошего: оснований нет. И все же не придешь в такое состояние, как во сне. Даже если тебе Владыка Севера сообщит нечто из тех ужасов, что я подбрасывал твоему разуму, ты сначала выяснишь, правда ли это: ведь у тебя нет разумных оснований доверять его словам. А я высказал ту же ложь под видом твоих собственных предчувствий и ощущений... и им ты доверился, как если бы они всегда были правдивы.
- Когда я бодрствую, я знаю, что вы не сможете ничего со мной сделать до часа моей свободы. А когда придет тот час, даже если вы меня убьете, я знаю, что за смертью мне обещана радость. Я знаю, что впереди не будет зла, даже если какое-то время будет очень тяжело. Боль... она временная, она пройдет. Но когда я вижу твой сон... я словно забываю обещанное... И еще... я знаю, что не будет зла для меня, но я не знаю этого же о других... И боюсь за них.
- Что ты во сне что-то забываешь из того, что знаешь в реальности, не удивительно: вы, эльдар, во сне не рассуждаете так же четко, как наяву, отчего через сны вам и можно внушить то, что обычно не удается... - произнес Маирон. - То, что обещано тебе и не обещано другим... вряд ли решение кроется здесь. - Самого Маирона мало занимало, что ждет Маитимо или других после смерти. Умаиа прилежно играл роль наставника и искал причину уязвимости эльфа. - Попробую учить тебя различать во сне подброшенные, не твои образы, мысли, "ощущения", сначала на примере не столь волнующего и пугающего. Чтобы ты знал, что ощущения ложны и происходящее не больше, чем морок. - решил Маирон. И заметил. - Все же ты не проверяешь постоянно, реальность перед тобой или нет.
Нолдо не стал спорить, что постоянно проверяет, пока бодрствует, но во сне забывает, что так вообще можно. Если Саурон не знает о таком различии меж сном и реальностью у мирроанви, то пусть не знает и дальше. Про себя же нолдо был уверен, что нашел решение правильно - оно в недостатке доверия Единому. Ведь на примере себя и Моринготто Маитимо мог четко видеть: для Единого нет неважных и нет любимчиков. И если Единый равно любит любого из своих творений, может ли это значить, что в конце для каждого все будет хорошо? Да, иначе и быть не может. Но здесь, в Ангамандо, нолдо видел столько несчастных судеб... Какое основание было надеяться, что у его близких могут оказаться судьбы легче?..
- Да, ты хороший наставник. И уметь отличать подброшенные образы будет правда важно: это поможет, захоти Моринготто вновь лично сплести для меня сон.
- Пожалуй, мне это нравится, учить нолдо, - улыбнулся Маирон. Он уже учил авари, успешно внушая им ложь, но это было... не так интересно, как учить правде нолдо, шлифуя его мастерство и с гордостью глядя на результат.
***
Волк снова погрузил Маитимо в сон и для начала внушил не кошмар, а навязчивый образ - как воспоминание о том, что Владыка Мелькор обучал Маитимо в Амане. Маирон знал, что это ложь, феанарион это тоже знал, к тому же образ повторялся, не уходил... Сможет ли так Маитимо распознать внушение, когда спит?
Маитимо легко различил наваждение, как и несколько других, подобных. Тогда Волк разбудил эльфа, и сославшись на дела, вышел из камеры, но в действительности продолжил свои опыты. Для навязчивых мыслей вовсе не нужны сны, они могут закрадывается в голову и наяву. Феанарион гордился тем, что ему нечего бояться, что он знает, что все будет хорошо? Посмотрим.
***
Прошло немного времени, и Маитимо стал задумываться о том, что ждет его теперь. И не когда-нибудь, а в скором будущем. Моринготто нетерпелив, вдруг он снова захочет лично допрашивать пленника, и что он может придумать? А что, если опять приведет других эльфов? В прошлый раз он достал из мориквэнди внутренности - и мысли эльфа стали крутиться вокруг этих внутренностей, живо вызывая в памяти их цвет, запах, теплую мягкость прикосновений... Маитимо с криком вскочил и отпрянул к стене, пытаясь избавиться от своих же собственных мыслей.
И тогда Волк вновь вошел в камеру.
- Я сейчас создал воображаемый образ, добавил наведенного страха, и вот ты в его власти, вопреки всей своей уверенности. И несмотря на то, что зримые мороки ты хорошо различаешь. Сейчас... ты можешь сам заметить, чем навязанные мысли отличаются от твоих настоящих мыслей и представлений?
- Это... и правда тонкая работа, - согласился эльф, внутренне содрогаясь. - Эти мысли были не мои, но я воспринял их, как свои, как свое страшное воспоминание, и подумал, что оно может повториться в будущем. - Эльфа передернуло даже от тени мыслей. Но... как отличить чужие мысли от своих, в своей собственной голове, он не знал. - Ты берешь то, что для меня страшно, или больно, или тяжело, то чего я опасаюсь или не хочу, или от чего мне стыдно, и запускаешь мысли об этом в мою голову. А дальше я сам помогаю тебе, либо углубляясь мыслью в прошлое и переживая все бесконечное число раз, не в силах ничего изменить, то есть страдая без смысла и надежды на избавление; либо думая, что в будущем мои страхи могут повториться, или может случиться то, чего еще никогда не было, но что я не желаю, чтобы было. И я снова сам помогаю тебе, я сам своей мыслью и фантазией придумал, как может выглядеть ситуация в будущем, и сам согласился пугать себя как происходящим или неизбежным тем, что, скорее всего, никогда не случится, и у чего в любом случае мало шансов сбыться.
- Да, как только ты рассмотришь пришедшие тебе в голову мысли рационально, насколько возможно быть рациональным по отношению к тому, что тебя так пугает, ты увидишь, что оно почти невероятно. И так же было во сне: ты страдал от всего, что могло бы случиться с братьями так, как будто все это уже произошло, хотя любое из этого только возможность и очевидно, что все вместе сбыться никак не может, тогда как ты страдал из-за всех подброшенных мной образов. Больше того: когда твоего названного брата действительно взяли в плен, ты не метался по камере, а искал, что сделать, и когда тебя допрашивает Владыка, тоже ищешь решение... А здесь твои мысли были словно скованы цепью: есть только это возможное бедствие. И еще немаловажная деталь... если бы ты отбросил эти образы, то заметил бы, что они возвращаются против твоего желания снова и снова, - объяснял Маирон, про себя думая обо всех этих снах, мороках, наведенных страхах и пугающих образах как о полезных инструментах.
Волк не стал бы объяснять и показывать Маитимо принцип работы навязчивых мыслей, насылаемых Тенью (даже сейчас, когда главным было не допустить перехода предела, в том числе если Владыка наведет кошмар), если бы считал, что феанарион сможет научить эльфов, как бороться против них. Но Маитимо отказался даже от попыток бежать, а Владыка, не отпустивший Посланника в то время, когда еще был похож на прежнего Мелькора, тем более не отпустит теперь, когда это даже не избавит от поражения... Так что либо Маитимо все-таки погибнет в Ангамандо (если проклятье Владыки, по его желанию или нет, лишится силы), либо Маитимо освободят Валар, когда разрушат Твердыню, и тогда Маирону станет не до наведения кошмаров на пленных, и будет уже не важно, что и кому расскажет феанарион.
- Но тогда, - продолжал рассуждать Маитимо, - освободиться от этих мыслей можно лишь одним образом... Так же, как и от всего чем вы влияете на разум. Нужно просто сказать этим мыслям "Нет надо мной твоей власти". И велеть им убираться. Как это... просто, и как чудовищно действенно это для вас...
- Но сначала нужно различить, что это не свое, а подброшенное, - сказал Маирон. Он вышел из комнаты, многообещающе улыбнувшись напоследок, и спустя время снова попробовал наполнить разум Маитимо страхами и переживаниями: что задумал Маирон? Он уже засовывал Маитимо в футляр, использовал против него мучения других эльфов, приводил авари пытать Нолдорана, что он задумает делать теперь?..
Маирону крайне не нравились слова "Нет надо мной твоей власти", умаиа желал заставить Маитимо бояться, и не просто абстрактно бояться, а бояться именно его, Волка... Пусть и краткое время, ведь эльф не сразу же различит наваждение. Но в конце концов, Маитимо различил навязанные мысли и прогнал их. Тогда Маирон дождался, пока эльф уснет, и повторил свои опыты со страхом и сном. Сначала умаиа опутал феанариона страхами, относящимися к самому нолдо; потом страхами о его близких. И эти кошмары повторялись снова и снова, из дня в день, пока Маитимо не научился их различать и отгонять.
И все же задача казалась Волку не полностью решенной, и тогда Маирон созда особый сон, в котором навеянный образ был не страшным, а приятным и притягательным, но "неправильным"...
...Маитимо снова снилось ,что он в камере, и вот дверь отворилась, и на пороге стояла сестра из Неразлучных - Владыка Мелькор дал ей новое тело. Маитимо снова оказался связан, и умайэ снова ласкала его, как уже было раньше... Но вместо боли в этот раз Маитимо ощущал лишь удовольствие. Волк не хотел, чтобы эльф просыпался, хотел наоборот, чтобы развратный сон длился как можно дольше и смущал Маитимо, и пятнал его душу.
И в какой-то момент сон изменился: Маитимо вырвался из пут и победил умайэ, но не убил ее. Темная дева вдруг оказалась связанной, а эльф уже сам ласкал беспомощное тело пленницы, и умаиэ не возражала, напротив, сама к этому стремилась... Маирон понимал, что эльф не совершит насилия, но ведь это и не насилие, просто такая игра с веревками, они оба на нее согласны, им обоим ведь нравится...
***
"Обучение" продолжалось уже несколько месяцев, и Саурон снова сказал что должен встретиться со своим Владыкой, и передать то, что узнал. А Маитимо остался ждать, не зная, что придет в голову Увала в тот раз. Нолдо могли отдать другим палачам, могли повесить на скале, мог допросить сам Моринготто... Это все было равно возможно, и большинство из этого было страшным... Но Маитимо вновь и вновь гладил пальцами огромное орлиное перо, и знал, что это не просто перо, это знак. Здесь, под носом Врага, Манвэ дал знак-обещание: он скоро придет. Недолго осталось ждать того часа, как появится воинство Валар, и тогда Посланник, четвертый Сильмарилль, поможет им изнутри, и зло падет, и Камни вернутся к нему и его Дому, и все будут видеть, что дом Фэанаро - первый среди братьев, и Нолофинвэ смирит свою гордыню, и вражда будет забыта, а все раны исцелены, и наступит новая Эпоха в Арде, под сияющими Светилами для всего мира. Свет для всего мира, без тени...
Маитимо улыбался. Его ждали впереди испытания и страдания, но они того стоили, ведь за ними был исправленный мир...
***
Маирон предстал перед Владыкой Мелькором и рассказал о разных мелких деталях, что еще удалось вытянуть из Маитимо, но о главном, о численности и планах воинства Валар Нолдоран ничего не знал.
- Но даже его незнание может дать нам сведения, - продолжил Волк, так как сама эта новость никак не могла быть важной в глазах Владыки Севера. Мелькор был недоволен.... и мог решить дальше сам допрашивать Маитимо, чего допускать было нельзя. - Это означает, что Маитимо не может связываться с пришедшим войском, согласовывать действия, давать советы, а также не может пообщаться с Валар ни через Темных-предателей, ни каким-либо иным способом.
Что может быть дано Посланнику, никто достоверно не знал, так что несмотря на Завесу Тьмы и завесу вокруг земель Севера, мешающую мысленному общению, и особую завесу вокруг камеры Маитимо.... это в самом деле было известием.
***
Когда Волк вернулся, и Маитимо уснул, умаиа перешел к новому кошмару, который тоже сильно действовал на феанариона и при том не мог быть разоблачен, как предыдущие сны, потому что эти кошмары были связаны с личными страхами Маитимо. Нужно было лишь поместить нолдо в нужные условия, а дальше происходящие события сами собой превратятся в пытку. Волк хищно улыбнулся, и страшный сон Маитимо начался - на этот раз об утоплении. Тем более что Маирон и так желал топить Маитимо в качестве пытки и мести, да не успел... Сон был слабой заменой, но лучше, чем ничего. Тем более, что Маитимо, даже в поверхностном сне, не смог различить кошмар и пришел в ужас, который для умаиа был почти физически ощутим и вызывал темное удовлетворение.
...Маитимо, облаченный в доспехи, ехал на коне по берегу. И вдруг непрочная земля начала осыпаться под ногами, конь пытался удержаться на ней, но взвился на дыбы - и всадник упал в воду прямо в доспехах. Крутой берег, под которым течение вымыло котлован, был совсем рядом, но выбраться на него не получалось - так был задуман сон.
Эльф пытался выплыть и не мог; доспех тянул его на дно, и скоро силы Маитимо иссякли. Он видел, как над ним сходится вода, как вверх всплывают пузырьки воздуха, а сам нолдо медленно опускался вниз, его легкие разрывало, а попытки выбраться сменило понимание - все бесполезно. Наверное, это было самым страшным. Но Маитимо не узнал это до конца - он проснулся.
Маирон сидел рядом и изучающе смотрел на нолдо, раздумывая, что теперь лучше сделать.
***
Для начала умаиа сделал сон менее правдоподобным, воду не такой ощутимой, у Маитимо не возникло чувство нехватки воздуха... Волк пробовал разное, пока не понял наконец, что именно пугает Маитимо.
...Маирон объявил феанариону, что Владыка Севера велел казнить его:
- Я давно ждал такого дозволения, а ты давно ждал, когда же все это кончится. Пришла твоя пора получать свою свободу, Нолдоран.
Маитимо посадили в огромную бочку и бросили в Море*(1). Бочка могла бы долго плавать по Морю, но в ней были оставлены щели, и она неизбежно должна была заполниться водой. Море в сплетенном сне подступало прямо к Ангамандо, к Тангородриму; его присутствие подспудно страшило самого Волка, что несколько раздражало, но сейчас умаиа шел к цели, а целью было блестяще завершить обучение Маитимо. Тщеславие и гордость Маирона были сильнее подспудной боязни думать о Море.
А Маитимо уже переживал свой сон. Сидя в протекающей бочке, он глотал текущие по лицу слезы. Он сам не знал, почему плачет. Воды было уже по середину голени, и она продолжала прибывать; нолдо облазал всю бочку, и понял, что его сил из нее выбраться не хватит, и что теперь оставалось только ждать смерти, которая будет неизбежной и неотвратимой. Сама смерть, конечно же, будет не долгой, и куда более легкой, чем многие пытки, им перенесенные, но...
Вода поднялась уже до пояса, бочка качнулась, и эльф понял, что она стала тонуть, а вода еще стремительнее стала затекать в щели. Скоро она достигнет самого верха, и Маитимо будет пытаться схватить ртом хоть немного воздуха у самого потолка, в том единственном углу, где бочонок не протекал... А потом уже все пойдет быстро - две-три минуты, и больше никаких мучений, и Маитимо встретится с отцом...
Но когда вода дошла до груди эльфа, бочка пошла не вниз, а вверх - ее внезапно вытащили.
- Ты думал, тебе позволят умереть, Маитимо феанарион? Нет, конечно, - рассмеялся Маирон, и сон прервался...