Нолдо привели в застенок, но Волк сейчас предпочел бы избежать пыток. Для мести было не время, Маитимо все еще был полезен, и его все еще могло быть опасно мучить - Валар-то еще не штурмуют Твердыню. И Волк, чуть щурясь на орлиное перо, заговорил:
- Владыка Севера хочет, чтобы я допросил тебя, но я предпочел бы поговорить. Тем более, учитывая все, что уже совершилось: Тилион и Ариэн в небесах, новое воинство у наших врат... Я пока не знаю, осталась ли у нас еще возможность предотвратить предсказанное поражение, или только отсрочить. - Владыка Севера не удержался от того, чтобы снова и снова жестоко мучить Посланника, хотя именно его стоило беречь, и... возможно, уже поздно что-либо предпринимать. Но возможно, что и нет. Волка брало зло: мало ли у Мэлькора было рабов, чтобы выместить ярость и страх, так нет, он захотел отыграться на Посланнике. Маирон был... разочарован действиями Владыки. Но об этом он, конечно, не говорил.
- Я не стремлюсь, чтобы меня допрашивали, - усмехнулся Маитимо, от чьего лица стал словно исходить свет. - Давай поговорим.
- Обещаешь ли ты, что будешь молчать об этом разговоре, и о том, что я не допрашивал тебя? - спросил Маирон.
Маитимо задумался. Конечно, нет ничего плохого в том, чтобы согласиться на такие условия и избежать допроса, однако, в обещании Саурону всегда нужно быть осторожным.
- Я сохраню в тайне, что ты не допрашивал меня, если ты не пожелаешь иного, и я не расскажу Темным ничего о сути нашего разговора, а если и скажу кому-либо другому, то не назову твоего имени, если ты не пожелаешь обратного. Тебя устраивает такое? Или ты хочешь полного молчания? Я, как Посланник, не советовал бы тебе.
- Конечно, я согласен, - серьезно ответил Маирон. К Маитимо как Посланнику следовало прислушиваться. И Волк, невесело усмехнувшись, продолжил: - Я могу сдерживать Владыку... лишь отчасти. Трудно предсказать, что он задумает завтра, какие выводы сделает из того, что я до него донесу. Но полагаю, он так набрасывается на тебя во многом потому, что не знает, что делать. Так что именно сейчас ему можно ненавязчиво предложить выход, как решить его проблемы... Возможно, он даже мог бы отпустить тебя, - сейчас Владыка Севера был настолько испуган, что мог бы уцепиться и за это, если преподнести в нужном свете; правда, потом Мэлькор может передумать, как уже бывало. - И даже если Владыка передумает, я позабочусь о том, чтобы твое освобождение было доведено до конца. Если еще не поздно.
Посланник понимал, что перед ним находится палач и садист, но путь назад был даже для Моринготто, тем более он был для Саурона, который не так глубоко погрузился во Тьму, как его хозяин.
- Возможно, ты это еще не видишь, - ответил Маитимо, - но... Моринготто закрыл для себя дверь. Дело не в том, что он не может измениться, беда в том, что он не хочет; он превратился в бесконечное саморазрушение. Не Некто забирает его силы, но он сам их себя лишает, как однажды Унголиантэ уничтожила саму себя. И участь Моринготто... решается не мной или Кем-то иным, но всегда решалась им самим. Неужели ты думаешь, что Единый так жесток, чтобы дать проклятье и уничтожение своему творению? Он дает лишь помощь, но мы выбираем себя сами... Ты ведь это хотел от меня услышать, не так ли? Мы не сможем дать Моринготто совет или направление, но каждый раз, мучая меня, он пытается отомстить Единому, и... тем самым сам лишает себя сил, и приводит к себе новые и новые беды. Ведь он хоть и бывшая, но Стихия.
Маирон мрачно молчал, обдумывая полученный ответ. Не было проклятья, окончательного приговора, но все совершали решения самого же Владыки?
- Я знаю и вижу, что ты говоришь правду, - ответил Маирон после долгого молчания. - Но если нельзя дать совет или направление, и все в его воле, возможность изменить это положение вещей есть только у Владыки? - Маирон ненавидел ситуации, на которые он не мог повлиять, не мог изменить их, даже лучшим планом.
- Давай искать выход, - предложил Маитимо. - Я хотел бы, чтобы ситуация изменилась, даже больше, чем ты. И возможно, именно ты сможешь на что-то повлиять. Скажи, что стоило бы сделать, чтобы убедить тебя вернуться к Истоку?
- Если бы я искал этот путь, я спросил бы тебя прямо: в поисках пути к Свету хитрость вряд ли уместна. Но я ищу способ избежать поражения для нас: я в Ангамандо и его подготовку к войне вложил куда больше, чем Владыка. А также ищу выход для себя и своей стаи. Видишь ли, у меня есть много замыслов, которые я хочу воплотить... и я не думаю, что Свет одобрил бы эти замыслы.
- Ты не ищешь путей, но ты дал ответ, - вздохнул нолдо. - Хитрость вряд ли уместна. Что же, пошли гонцов к Валар, думаю, это будет лучшим решением. Скажи им, чего хочешь ты и что обещаешь не делать, и, быть может, ты сможешь исполнять свои собственные замыслы, если откажешься от Искажения и жестокости. Тогда ты и те, что пойдут за тобою, смогут избежать гибели.
Маирон задумался. С одной стороны, он не хотел отказываться от тех замыслов, что уже были начаты... а сколько он орудий пыток разработал, сколько хитроумных заклятий... Однажды Владыка разрушил замыслы, что были несогласны с его волей, теперь пришлось бы разрушить все, что с ней согласно. Было бы необходимо бросать все, во что вложено столько сил; и рисковать собой и своими умаиар - если гонцов перехватят, Владыка в бешенстве развоплотит их всех. А потом придется отказываться от власти... С другой стороны, этот выход ничего не менял для Ангамандо, а целью Волка сейчас было предотвратить или отсрочить именно поражение для Севера. Но напрямую отказываться от предложения Маитимо Волк не стал. Потому что, похоже, не было таких способов избежать поражения, которые устроили бы их обоих (как, скажем, 'убедить Владыку отпустить Посланника'). А для того, чтобы выяснить что-то о способах, какие устроили бы Маирона, но не Маитимо, хитрость была как раз уместна. После долгого молчания умаиа тяжело произнес:
- Быть может, в конце концов, это окажется единственным путем, но... я должен серьезно подумать. И... так рискуя, я должен быть уверен, что Валар примут гонца с моим посланием, а не обойдутся с ним, как с гонцом Владыки. Чтобы они знали, что я не просто пытаюсь выведать сведения, я должен на что-то сослаться... Скажем, на то, что тебе передал Орел; или еще на что-то, что ты знаешь от них; или ты предупредишь их о моем гонце.
- Я смогу дать тебе знак, что охранит твоего гонца, - ответил нолдо. - Если ты поклянешься, что знак не будет использован ни для чего другого. Но это ведь не то, что желал бы узнать от тебя Моринготто, не так ли? Что нужно твоему хозяину?
- Мне нужно вначале серьезно обдумать все это, - произнес Маирон: похоже, так провести фэанариона не получится. Что же, Волк давно знал, что Маитимо умен, и подловить его очень трудно. - А Владыка Севера хочет знать больше о том, что произошло и чего ждать. О новом воинстве нолдор; о планах Валар; что еще случится, если тебя будут мучить... Также Мэлькор ждет подтверждения, что за новым воинством нолдор - ты ведь знаешь о его приходе? - действительно явятся Валар... Если точнее, он очень хотел бы услышать, что это не так.
- Я могу сказать, что это не так... - задумчиво ответил эльф, и провел ладонью по длинному перу. - Моринготто может услышать то, что он хочет, но вряд ли ему это поможет. Что до тебя, я так понимаю, вы сделали все, что могли, для подготовки Ангамандо к обороне. А я хочу вернуться домой, но пока я здесь, я продолжу наносить вам урон, потому что такова ваша кара и моя награда. О войсках, что вам грозят, меня допрашивать бесполезно: я ничего не знаю ни об их численности, ни о том, как они планируют действовать. Я буду удовлетворен, если ты растянешь этот ответ на как можно более долгое время, делая вид, что продолжаешь меня допрашивать; это будет наилучшим и для вас.
- О войске я предпочту сказать, как есть. Если сообщить Владыке, что это не то войско, за которым придут Валар, он обрадуется, но не успокоится; и если на самом деле Валар вскоре явятся, Владыка будет в ярости, и обрушит ее как на тебя за обман, так и на меня за то, что я его не разгадал, - Волк потер подбородок. Значит, Маитимо продолжит наносить урон все равно... и лучше делать вид, что допрос затянулся... Или иным образом помочь избежать пытки тому, из кого так хотелось вырывать протяжные крики. Причем именно вырывать: приятно мучить пленного, что старается молчать, но в какой-то момент больше не может, и против его желания из него вырываются крики и стоны. - Что до мнимых допросов, я вижу другой вариант: ты можешь обещать мне, что расскажешь, что тебе известно о численности и планах войска в обмен на долгий отдых. - Если Маитимо в самом деле не знает ответа, а не хитрит (а в таком вопросе мог бы), то Владыка, услышав 'мне ничего не известно', разозлится, но не слишком. Скорее всего, за такой ответ последует пытка... но пытки будут в любом случае. А кара за 'нанесенный урон' может быть еще более жестокой. И... приведет лишь к еще большим бедам для Твердыни и ее Властелина.
- Ты узнал от меня что-то, но теперь ты предлагаешь мне рассказать еще больше, в обмен на то, что вы отложите пытки на время? - Маитимо поднял бровь и улыбнулся. - Скажи, ты правда считаешь, что что со мной это пройдет, или просто говоришь по привычке?
Маирон пожал плечами.
- Почему бы и нет? Численность и планы войск это то, о чем ты все равно не знаешь. Я счел такой ответ взаимовыгодным: ты получаешь отдых, по сути, за подтверждение: 'Я ничего об этом не знаю', и тебе не придется изображать, что ты замучен моими допросами, а мне изображать сами допросы. Впрочем... нет так нет.
- Ты рискуешь больше, чем я, - тонко улыбнулся эльф. - Сейчас ты ставишь меня в позицию, когда я из страха должен идти на попятный, поступаться гордостью и просить, по сути, молить тебя выслушать меня в обмен на несколько дней покоя; либо, я должен в порыве гордости промолчать, а ты, в воспитательных целях, завтра же потащишь меня на допрос. Ты думаешь, после почти двадцати четырех лет плена меня можно так провести? Помнится, раньше у нас был договор: ты учишь меня, как противостоять снам, все остальные же считают, что ты допрашиваешь меня. Я думаю, самое время вернуться к обучению. Помни, что мучить меня опасно. Или ты не видишь, кто сидит перед тобой? Или не знаешь, что за шесть дней тяжелые раны не проходят бесследно? Или ты думаешь, что меня исцелили только для того, чтобы вы снова меня пытали? И уж тем более, правда ли ты веришь, что если вы попробуете вновь навредить мне, это пройдет для вас бесследно?
Маирон улыбнулся в ответ, хотя сейчас улыбка была больше похожа на оскаленные зубы. Идти на попятный приходилось ему.
- Отчего ты решил, что при твоем отказе я намеревался тебя пытать? Если ты молчишь, я некоторое время буду изображать допросы... хотя я полагал, ты не захочешь повторять последний опыт со снами. Они, конечно, не причиняют вреда твоему телу, но достаточно сильно действуют на разум. Даже при том, что я воздействовал в поверхностном сне, а не в глубоком, и не заботился о правдоподобии в той мере, как обычно. Я как раз опасался, что повторение таких кошмаров может... не пройти бесследно.
Маитимо очень боялся таких снов. И именно поэтому хотел продолжить свое обучение у Саурона.
- Я иду на это добровольно, и потому для тебя не последует кары. А если ты хочешь, чтобы меня хватило на дольше, то тебе нужно учить меня еще мягче. Я ведь знаю, тебе тоже понравилось. У тебя есть уникальная возможность: мучить Посланника так, что тебе за это ничего не будет.
- Тогда мы договорились. Я попробую теперь начать не с просто более грубого воздействия, как в прошлый раз, а с явно неправдоподобного.
***
Пока Маирон осторожно подбирал, с чего начать, чтобы не причинить вреда Посланнику, а умаиар думали, что он допрашивает Маитимо с помощью кошмаров, сам Владыка Севера приходил в себя от первого ошеломления. От страха и ярости, застилавших разум после появления в небе Ариэн. Как Мэлькор жаждал завладеть новым светом, таким ярким и пламенным!..
Владыка вновь вспомнил переданные ему слова - чтобы получить Свет, нужно отдать... А Маитимо, пока не отказался говорить как Посланник, говорил о любви и о семье. Тогда, после слов Посланника Мэлькор попробовал 'отдать свою любовь', приблизил к себе одну из юных учениц и женился на ней. Конечно, этот брак нельзя было воспринимать всерьез, ведь кто она такая? Эльда - не ровня Вала и не может быть женой Властелину Мира, но авари восприняли их союз как брак, и Мэлькор не стал никого разубеждать. Ночи, проведенные с влюбленной до беспамятства девчонкой, Мэлькору понравились, но вскоре 'жена' начала печалиться - потому что им никак не удавалось зачать ребенка. Мэлькор приказал девочке никому не рассказывать об этом, и они пытались снова и снова... Пока Мэлькор не понял, что у них так ничего и не выйдет, потому что... он не может дать жизнь. Единый отобрал у него даже эту возможность! Пришедший в гнев Властелин Севера убил свою 'возлюбленную', и только потом, понимая, что это как-то придется объяснять, остыл.
В смерти девчонки, конечно же, были обвинены Валар. Они не могли прийти в Твердыню, но Мэлькор сочинил историю, как будто Валар обратились к несчастной, обманом выманили ее из Ангамандо, и так убили. И в притворной скорби он предупреждал оставшихся учеников, что слушающий Валар и их посланников заплатит за это жизнью - Валар не простят, что эльфы любят Мэлькора, а не их.
Но теперь Мэлькор с вожделением смотрел на Ариэн, не заботясь, что его прежняя жена однажды выйдет из Мандоса - по тому, что связь с ученицей... это было не в счет, это не был настоящий 'брак'. Другое дело - пылающая Ариэн Наирэ! Она была одной с Мэлькором природы, и ей действительно можно было дать свою любовь. Ариэн должна быть предназначена именно ему, сошедшему в мир как ослепительное пламя, впервые принесшему в Арду испепеляющий жар... И да, он мог отдавать и делиться, чтобы за это Ариэн и новый свет принадлежали ему.
Планам Мэлькора мог помешать Тилион, и Владыка Севера вновь выслал против него своих духов, теперь требуя не принести или разрушить светило, а поразить лично Тилиона: развоплотить, схватить или изгнать его*(1).
А сам Мэлькор обратился к Ариэн, ибо у аинур есть свои способы общения:
- Ты можешь не знать этого, как и я не знал прежде, но ты спустилась в Арду ради меня и для меня. Я не понимал этого раньше, потому что духи пламени пришли ко мне в самом начале и служат мне, ты же никогда не служила, но сейчас я вижу, что ты была права! - Мэлькор видел, как изумлена Ариэн, не ждавшая таких речей.
На какое-то мгновенье Ариэн почудилось, что Мэлькор решил вернуться к своему Истоку... и потому маиа была готова слушать его дальше. Но на самом деле Мэлькор лгал ей: конечно же, он желал, чтобы Ариэн служила ему, как и Валараукар, как... все и каждый.
Мэлькор умел лгать и через разум, играя роль, уверяя даже самого себя, что говорит все так, как есть, но не забывая при этом о своих подлинных целях*(2). Мэлькор уже использовал это умение раньше, чтобы обмануть Манвэ и других Валар (удалось не со всеми, но они все равно подчинились Королю), изображая, будто его разум открыт, и раскаяние искренно: впрочем, тогда Мэлькор в самом деле очень сожалел, но вовсе не о причиненном зле, а о том, что проиграл. И теперь Владыка Севера, общаясь с Ариэн через соприкосновения разумов, соврал ей, чтобы привлечь внимание маиа, втянуть ее в разговор, и когда Наирэ откликнулась, продолжил:
- Да, ты была права! И теперь я тоже ясно вижу: ты предназначена мне от начала, но не как служанка, эта участь низка для тебя, а как Королева. Ты несешь пламенный свет, но я сиял еще ярче, и я принес в этот мир жар. И с тобой у меня снова будет свет. Мы будем вместе, как Манвэ и Варда, и вместе мы сможем все! Мне было передано откровение, что меня ждет первенство и подлинное владычество над Ардой, владычество по праву, и Манвэ признает меня старшим, как и должно быть*(3), - Мэлькор продолжал лгать, но не прямо, а умалчивая о том, в каком случае пророчество исполнится. - Стань же моей супругой и взойди на трон рядом со мной, раздели мое величие.
Но Ариэн увидела страсть Моринготто, его жажду завладеть Светом - и отказала! Не пожелала принадлежать ему, когда он предложил так много, так щедро, как никогда и никому не предлагал! Более того, Наирэ посмела говорить с ним высокомерно и грубо, заявив, что те свет и пламя, которые она хранит, предназначены для всех, а не для него одного; и в завершение сказала:
- Берегись и не пытайся присвоить их! И Королем Арды тебе не быть.
Тогда Владыка пришел в ярость и напал на Ариэн, чтобы взять силой то, в чем ему отказано по доброй воле, чтобы завладеть и Ариэн, и светом. Он уже делал подобное раньше, когда убил Древа и забрал себе Камни, так же будет и с этим светом - Мэлькор или завладеет им, или уничтожит! Поскольку Ариэн отказалась быть женой Владыки Мира и разделить с ним трон, Мэлькор собирался похитить маиа и надругаться над ней в наказание, а там... видно будет. Если она, униженная и устрашенная, отдаст своему Владыке свет, то, быть может, Мэлькор все же окажет ей честь и возьмет ее в жены.*(4)
Мэлькор не сомневался, что и теперь все случится, как он и задумал: Ариэн была могучей среди маиар, но Мэлькор был сильнейшим среди Валар. И только напав... Мэлькор ясно ощутил, что его силы, как и предсказывал Посланник, истаяли. И Мэлькор сделается слабее меньших Валар, таких, как Вана, слабее Эонвэ, слабее своих же слуг... В ужасе Владыка отступил.
А вскоре вернулись его слуги, посланные напасть на Тилиона - не с победой, но с новым поражением. Все это было слишком похоже на обещанный Посланником крах... А Валар были уже только что не на пороге. В страхе Владыка сбежал из тронного зала, оставив его пустым, в глубины Ангамандо, и там, у корней гор, укрылся в пещере*(5) и велел сильнейшим умаиар, таким, как Маирон и валараукар, быть рядом и не допустить врагов до своего Владыки...
Мэлькор скрывал от своих слуг, что он лишился большей части своей силы и, чтобы пустить им пыль в глаза, наоборот, пытался удивить их своей мощью, и... тем самым еще больше растрачивал себя. Но все же самые умные из умаиар, такие, как Маирон, начали догадываться, что произошло, ведь иначе Ариэн была бы уже в цепях в Ангамандо.
***
Маирону совсем не нравилось происходящее в Твердне, не нравилось, как глупо вел себя Владыка, не нравилось, что их всех явно загоняли в угол. Но Волк не собирался сдаваться без боя, а бой пока так и не начинался. Зато приказ допрашивать Посланника оставался в силе, и умаиа решил, что самым лучшим сейчас будет придерживаться их договора с Маитимо.
Волк приказал привести фэанариона в застенок и погрузив нолдо в поверхностный сон, снова насилал кошмары, которые Маитимо не мог распознать, но для начала - в явно неправдоподобной форме. И не чередовать несколько разных снов, идущих один за другим, но разбираться по одному с каждым типом кошмаров.
***
Так прошло семь дней. Саурон встречался с Маитимо каждый день и создавал для эльфа сны, вначале самые простенькие, подбирая тот уровень, на котором нолдо точно различал, что это сон. Если же эльф слишком погружался в иллюзию и тонул в ней, умаиа прерывал сон и составлял еще менее правдоподобный. А затем, добившись того, что Маитимо точно не путает наведенную грезу и реальность, начинал добавлять больше правдоподобия.
Конечно же, даже самые простенькие сны-кошмары заставляли нолдо страдать, но Маитимо сам на это напросился.
Через семь дней Волк думал, что можно перейти к более сложным снам, но их прервали. Мэлькор потребовал присутствия Маирона в своем новом... нет, не тронном зале, убежище. А вскоре Владыка Севера велел привести к нему и Маитимо.
И эльфа повели мимо всей стражи из умаиар, которые целыми отрядами охраняли глубочайшую пещеру, что еще была даже не обустроена - разве что ломаный камень и битые осколки успели убрать.
***
Как только фэанарион оказался перед Мэлькором, а все посторонние покинули зал, Владыка Севера сразу перешел к делу, а точнее - к обвинениям:
- Ты обманул меня, когда говорил, что Свет нужно отдать, чтобы получить! Я предлагал Ариэн стать моей супругой, воссесть со мной на троне и разделить величие, разве я мог предложить больше?! А она отказалась, и ее свет не только не стал моими, но еще и мои силы оказались забраны! Я ничего не получил, но опять потерял!
Маитимо стоял перед Моринготто и холодно смотрел на Увала. Что было сказать Врагу? Перед фэанарионом был безумец, который врал в первую очередь самому себе и не желал видеть правды, и это значило, что нолдо не ждало ничего хорошего, и способа избежать злой участи тоже не было.
- Ты обманул сам себя, Моринготто, когда так и не нашел в себе мужества отпустить меня, - холодно и презрительно ответил Нолдоран. - И если ты хочешь иметь шанс теперь, то ты должен не просто отпустить меня, но и вернуть мне Сильмарилли, которые были украдены тобою.
- Я не хотел потерять Посланника, а так и вышло бы, отпусти я тебя: или ты сразу бы сбежал, или поманил бы даром, а потом бы его опять отобрали. У меня все время только отнимают! Сколько всего было обещано... мол, могу вернуть все, и владычество над Ардой, если только... Да мне ничего и не нужно было бы возвращать, если бы у меня сначала не отняли все! Власть, почет, свободу, радость, даже покой - ведь все это у меня просто забрали за то, что я не покоряюсь, а поступаю по-своему!
Конечно же, Мэлькор не мог согласиться с тем, что он обманывал сам себя или лишал сам себя и свободы, и радости, и покоя. И сам довел себя до такого состояния, когда даже сон, краткий покой, сходный с забытьем, или такое простое удовольствие, как беседа за чаем, или свобода говорить с пленным, не мучая его от страха перед своими же слугами, стали для Владыки особыми дарами, которые он получал даже за самые малые шажки вверх. Хотя для тех Темных, что пали не столь низко (даже для некоторых слуг Увала), подобные вещи были естественной, не замечаемой ими частью жизни. Возможность получить покой, отдых или свободу говорить с пленными можно было назвать даром им за то, что они не таковы, как их Властелин, но этот дар был у них всегда.
А у нолдо в очередной раз создалось ощущение, что он говорит с глухим. Враг словно не услышал эльфа и говорил только о своем, и Посланник Света знал, что невозможно донести что-то до того, кто изнутри затворил свои уши. Да, где-то в глубине себя Моринготто знал правду, но пока он не позволит себе услышать эту правду, на него бесполезно тратить силы, и Посланнику нечего ему было сказать.
- Нечего ответить, Маитимо? - словно угадав мысли эльфа, ехидно поинтересовался Мэлькор. - Все так и есть, верно? - Владыка понял молчание нолдо по-своему и подошел к скованному пленнику, схватил его за плечи, поднял и встряхнул. Но не решаясь сделать большего, опять поставил Посланника на пол. - Ответь, что мне сделать, чтобы Ариэн стала моей? Чего ты за это хочешь - скажи!
- Ты слышал условия, - невозмутимо и холодно ответил эльф. Он не понимал почему он до сих пор здесь, в плену. Неужели он может сделать что-то еще? - Я остаюсь здесь не по твоей воле, но до тех пор, пока еще могу помочь тебе, невзирая на всю мою ненависть и презрение к тебе. У тебя еще есть шанс получить все то, что тебе обещали, хотя я и не считаю это справедливым, но что справедливо, так это то, что вор не может получить Света. Верни мне Камни и отпусти нас, и тогда ты сможешь возвыситься. Живи в своих иллюзиях дальше, и ты будешь уничтожен, а Камни все равно вернутся ко мне.
- Я не получу света Ариэн?! А ты тогда вовсе его больше не увидишь: ни Тилиона, ни Ариэн, ни звездный свет, - зло рассмеялся Владыка Севера. - Я остаюсь Властелином Тьмы, и этого у меня не отнимут!
Темный Вала поднял руку, и пещера задрожала от направляемой Силы: Мэлькор укрывал свои владения черной мглой, Завесой Мрака*(5). Густой черный дым и мгла поднялись от Железных Гор, застилая небо... Раз Владыке Севера не дают получить свет Тилиона и Ариэн, и ни сам он, ни его слуги ничего не могут сделать со Светилами, то их свет остается враждебным оружием против него... Но это оружие ему, его земле и слугам не сможет навредить! Мэлькор защитится своей силой от света, а его слуги защитят его от нападения Валар, и никакого поражения не будет. 'Не будет', - повторял себе Владыка, но все равно боялся...
Однако, так как его злоба и страх уже были вложены в создание этой черной пелены, он не набросился на Маитимо, а велел увести эльфа и опять повесить на скале. Пусть увидит этот черный дым и мглу, что теперь застилали небо над Талторонти (Тангородримом), своими глазами. Пусть узнает: если этот свет не для Владыки Ангамандо, он и не для Маитимо!
К тому времени, как фэанариона опять отправили на скалу, уже были готовы новый наручник и цепь для него - на прежних перо Орла Манвэ оставило незримый след, от того, что Маитимо довольно долго не расставался с ним... Поэтому для Темных прежние кандалы были испорчены. Новый наручник и цепь, выкованные Маироном, был не золотым, а стальным. Для того, чтобы зачаровать их так же, как и предыдущие, понадобилось вкладывать силу - золото куда легче, чем железо, принимает воздействие магии; но по этой причине на нем и мог остаться незримый отпечаток, чего не произойдет с железом.
***
Следующие две недели Маитимо провел на скале. Не сказать, чтобы это было новым и неожиданным, но и не сказать, что от того, что пытка была знакомой, она стала легче. Но кое-что неожиданное все же было - цепи заменили на стальные. Маитимо не знал, зачем это было сделано, и только пожал про себя плечами - спросить все равно некого.
Эльфа повесили на скале еще до того, как чары Моринготто вступили в полную силу, и нолдо видел прекраснейший закат, а после была звездная ночь, но к середине ночи звезды начали тускнеть, и когда должно было наступить утро... Над Талторонти все так же осталась ночь. 'Здесь теперь будет всегда ночь', - понял Маитимо. Но пелена, созданная Моринготто, не только закрывала свет, но и защищала Маитимо от безжалостных лучей юного Золотого Светила.
И все же эльфу было грустно, что он больше не видит Светила на закате, и еще он не понимал, что же он все еще делает здесь, в Ангамандо, почему остается чувство, что время не пришло? Что он еще должен сделать? Эти вопросы тревожили Маитимо последние годы, но теперь, когда уже столько было сделано, когда пришли такие чудеса, и Младшие Дома, и... видимо, скоро придут Валар, что еще было от него нужно?.. И тогда нолдо ощутил, что... Валар... придут не скоро, и был тем удивлен, а еще больше - удручен. Вскоре к удручению добавилось страдание тела.
Через две недели обессиленного пленника сняли со скалы и вернули Маирону.
***
Несмотря на мрак, сокрывший Ангамандо, Темные по-прежнему оставались внутри Твердыни: слабые из-за собственного страха, сильные - из-за страха Владыки, что желал держать их при себе. Но Маирона Мэлькор отпустил, велев продолжить допросы Нолдарана.
Повинуясь приказу Владыки и своему собственному желанию, Волк не дал фэанариону долго приходить в себя, и сделал вид, что начал допрос и мучения пленника всего через несколько часов после того, как Маитимо сняли со скалы.
Допросом, конечно, эта встреча не была, но мучение было настоящим. Вначале умаиа насылал сны, с которыми эльф вполне мог справиться, но даже проходя через них, Маитимо получал раны. А Волк не торопился останавливаться, пробуя сон за сном, но не только потому, что страдания Маитимо приносили ему удовольствие, а и потому, что нужно было лучше изучить 'материал', с которым бывший Аулэндиль теперь работал.
***
Когда нолдо проснулся, Волк сидел в кресле напротив, вытянув ноги, и рассматривал пленника: Маитимо был серым, изможденным, а от его лица исходит почти видимый свет...*(6)
- Владыка хочет узнать у тебя, - сразу перешел к делу умаиа, - как... справиться с этими новыми светилами, - Маирон хмыкнул. Он считал, что Маитимо этого знать не может: Посланнику, конечно, много тайн могли открыть, но зачем бы ему сообщать, как уничтожить или захватить Ариэн?
Едва проснувшийся Маитимо пожал плечами:
- Этого от меня не узнать. - фраза намеренно была составлена двусмысленно, потому что даже за прямой ответ: 'Я ничего не знаю', можно было добиться чьего-то освобождения.
***
И "допросы" через сны продолжились. Первой задачей, что наметил Волк, было научить Маитимо понимать, что происходящее нереально. Умаиа решил учить нолдо на примере того сна с мнимыми братьями, в котором Маитимо никак не мог различить наваждения, и просыпался, только когда близкие обращались чудовищами и начинали терзать фэанариона - ведь в колдовском сне, в отличие от настоящего, боль чувствовать можно. Пока сон был поверхностным, Маитимо просыпался от кошмара, почти рывком садился; но при более глубоком сне нолдо не сможет проснуться и прервать свой кошмар, и это отдаст его в руки мучителя, что может, в свою очередь привести к катастрофическим для всех последствиям. Волк долго размышлял как можно разорвать замкнутый круг, и наконец решил... дать Маитимо сравнить.
Вначале внушить, что эльфу снится сон про Тйэлкормо, так, чтобы Маитимо сам достраивал нужные детали, и пусть этот сон идет своим чередом. А потом к ним придет... второй Тйэлкормо - образ, созданный Маироном. И вначале... пусть лже-эльф будет зримо отличимым от настоящего. Маирон остановил свой выбор на Тйэлкормо, потому что его уже пытались изображать перед Маитимо, и это, по мнению Темных, работало.
***
Маитимо вместе с Тйэлкормо был в комнате, не то дома в Тирионе, не то в Формэносе, и тут открылась дверь, и вошел второй Тйэлкормо. С холодным лицом, взглядом Темного, от него исходило ощущение мрака...
Маитимо вскочил, так что стул отлетел назад и опрокинулся. Если бы у эльфа была шерсть, она бы встала на загривке дыбом.
Первый Тйэлкормо так же вскочил, но не понимал, что происходит, и просто замер, не зная, что делать (потому что Волку не нужна была его реакция, все должен был решать и совершать лишь Маитимо).
- Я же твой брат, Нэльйо! - воскликнул вошедший. - Это он Темная тварь и только прикидывается мною! - даже когда лже-эльф выглядел возмущенным, на его лице оставался отпечаток холода; да и интонация мнимого брата походила на тон умаиар, когда они обвиняли кого-то.
- Принеси хвалу Элэнтари и Единому, - коротко бросил Маитимо. - Кто может это сделать, тот не Темная тварь.
Так как умаиа не мог принести такую хвалу, он снял личину, обратившись в чудовище, холодно рассмеялся и напал. Но нападение твари не страшило Маитимо - из ладоней эльфа вырвался Свет, подобный тому, что струился из Сильмариллей, и тварь отлетела назад, съежилась и исчезла за дверью.
Отпрянул от спящего и нависший над ним Саурон.
Примечания:
*(1) 'Анналы Амана':
'Но Моргот возненавидел новые светила (т.е., оба светила), и был какое-то время в смятении от нежданного удара Валар. Затем он напал на Тилиона, послав против него духов мрака...'
*(2) 'Осанвэкэнта':
'Он мог читать разум Манвэ, ибо дверь была открыта; но его собственный разум лгал: пусть даже дверь казалась открытой, за ней стояли навечно запертые железные врата'.
'Преображенные мифы':
'Он так далеко зашел во Лжи, что лгал даже самому себе, думая, что сможет полностью уничтожить всех остальных'.
*(3) 'Преображенные мифы':
'И, воспламененный гневом и страстью, он пришел на Ас (солнце) и обратился к Ариэ, говоря:
- Я выбрал тебя, и будем мы супругами, как Манвэ и Варда, и вместе сможем все! Тогда Королевство Арда станет моим на деле и по праву, а ты разделишь со мною мое величие!
Но Ариэ отвергла Мэлькора и упрекнула его, сказав:
- Ты говоришь не по закону, давно забытому тобой. Не для тебя одного сотворен Эа, и ты не будешь Королем Арды. Берегись; ибо в сердце Ас есть свет и огонь, тебе неподвластные. Не пытайся присвоить их!'
*(4) 'Преображенные мифы':
'Но там Мэлькор не внял ее предостережению, но вскричал в ярости 'Я беру сокрытый Дар себе!' и похитил Ариэ, желая унизить ее и взять ее силу'.
'Анналы Амана'.
'Но Ариэн Моргот боялся великим страхом и не осмелился приблизиться к ней, да и мощи ему уже не хватало ныне'.
'Самые ранние 'Анналы Валинора':
'Орки же, завидев, как восходит великое светило, преисполнились ужаса и отступили в Ангбанд, а Моргот, потерпев неудачу, долго размышлял про себя, погруженный в яростные раздумья'.
В это время Нолофинвэ не только не пришел к Ангамандо, но едва вступил в Средиземье, и Моринготто даже не знал о приходе второго войска нолдор. Поэтому неудача, о которой здесь сказано, могла быть связана только с нападением на Светила (не испуг же орков он счел своей неудачей, да такой, что надолго погрузился в яростные раздумья). А повторное неудачное нападение умайар на Тилиона уже не было неожиданным для Моринготто - видимо, здесь речь о том, что Моринготто потерпел неудачу с Ариэн.
*(5) 'Серые анналы':
'Моргот был очень сильно испуган и укрылся он в самых глубоких подземельях Ангбанда, отозвав своих слуг, и выслал огромную черную тучу, дабы скрыть свои владения от света Дневной Звезды'.
'Квэнта Сильмариллион':
'Сказано, что Гвиндор, сын Гуилина, и народ Нарготронда шли впереди в битве и прорвались через ворота, и убили орков на ступенях Ангбанда; и Моргота охватил страх на его глубинном троне'.
Даже ко времени Нирнаэт Арноэдиад трон Моринготто - глубоко под землей. Отсюда видно, что Враг не просто спрятался в подземельях Ангамандо на краткое время, при первом испуге, а перенес в подземелья тронный зал.
*(6) 'Квэнта Сильмариллион':
'Маидрос, глава сыновей Фэанора, проявлял чудеса невиданной доблести, и орки не могли выдержать света его лица; ибо с поры его мучений на Тангородриме дух Маидроса пылал подобно белому пламени...'