Во второй месяц пребывания на скале из-за частых потерь сознания, рваного сна, боли и бреда Маитимо сбился со счета, сколько раз над ним уже издевались орки, хотя это случалось всего четыре раза. На пятый раз вместе с орками пришел Хис, чтобы снять гипс с левой руки нолдо и вообще проведать Маитимо.
- Так тебе больше по душе, чем бережно и с лаской? - улыбнулся эльфу Хис. И зная, что Орел больше не прилетал, умаиа продолжил, надеясь спровоцировать Маитимо рассказать хоть что-то. - Ты ждал, что этот Орел спасет тебя, не так ли? Он так старался... но даже он понял, что все бессмысленно, и больше не прилетает. Теперь для нас обоих ничего не переменится, Нэльяфинвэ: я буду вечно голоден, а тебя будут вечно мучить. Хотя... ты еще можешь умереть. Я видел многих, кто обретал покой от пыток, уйдя в Мандос...
Хис искушал эльфа. Маитимо был Посланцем Единого, и все, даже Владыка Мелькор, ненавидели фэанариона, но Мелькор не желал, чтобы Маитимо был убит или получил свободу. Однако и держать его в плену было трудно и опасно, и несло много бед. Самым лучшим выходом для Темных было бы, если бы Маитимо, не выдержав пыток, убил себя сам, уйдя в Мандос. Этим он бы совершил преступление, отверг Замысел и само Бытие, он бы лишился защиты Света, он перестал бы быть Посланником, и Мелькор остался бы победителем. После всех этих бед и лишений, что Твердыня понесла из-за фэанариона, Владыка Севера победил бы, а Маитимо Нэльяфинвэ бы наконец проиграл, окончательно и бесповоротно.
Нолдо не повелся на такую простую уловку. Маитимо облизнул растрескавшиеся губы; когда кажется, что на что-то нет сил, но при этом все равно есть желание, то со временем и силы находятся. Полежав немного с закрытыми глазами, Маитимо собрался с силами, и ответил Хису:
- Да, так лучше. - И улыбнулся обветренными губами. - Так честно, а значит правильно. А я преодолеваю для правильного.
Целитель пожал плечами и занялся осмотром пленника. Сняв с фэанариона куртку, Хис увидел на нолдо следы ожогов и порезов, и перевел взгляд на орков. Те струхнули и начали что-то лепетать, но Господин только холодно улыбнулся.
- Перестараетесь - шкуру спущу. А если осторожно... забавляйтесь дальше.
Когда голуг стал защищаться от огня своим колдовством, орки уже жгли его не ветками, а угольями из своего горшка - они дольше не тухли. Жар от углей эльф и правда не смог сбить, и вскоре грудь, спина, руки Маитимо покрылись ожогами и неглубокими ранами. Часть подживала, другие были свежие.
***
После поощрения Господина орки уже не скрывали своих забав. Схватив связанного голуга за волосы, они пригибали его к земле, пока другие сзади резали эльфу спину, чтоб побольней было, и хвалились друг перед другом, смеясь:
- Глянь, как корчится!
- А у меня щас запоет! - но орки даже не пытались затеять свару: так только, переругивались, как всегда. Они умели и любили мучить, а Хис присматривал, чтобы не перестарались.
***
Темные издевались над Маитимо, а потом опускали его вниз. Иногда эльфа доставали, чтобы накормить и напоить; иногда, чтобы обработать его раны; иногда, чтобы побить и опустить обратно; иногда, чтобы начать мучить. Фэанарион никогда не знал, зачем его поднимают наверх в этот раз...
Хис, когда приходил, всегда стоял поодаль и молча наблюдал за орками, но никогда не вмешивался.
После очередной забавы (уже седьмой) орки вовсе сняли с Маитимо куртку, уже заскорузлую от крови и сукровицы. А что бы и не снять? На равнине перед Ангамандо уже начинала зеленеть первая травка. Хорош февраль! Никто не понимал того, что творится - отчего сейчас было так тепло, как будто и не было зимы. Да еще слова Маитимо о грядущем новом облетели Ангамандо, и все нервничали. Но бежать, правда, не думал никто - похоже, все, кто был ненадежен, уже так или иначе улизнули.
***
Целитель продолжал следить за состоянием пленника, замечая, что нолдо слабеет, а порезы и ожоги заживают на нем все хуже, но умаиа знал, что пока беспокоиться рано, и наказание можно продолжать. Тем более, что все равно никто не знал, что делать с Посланником.
Маитимо теперь часто видел Хиса, но эльф не мог сказать точно, сколько раз это было. Фэанарион был очень подавлен. Возможно, не будь обещания и не будь Орла, что рассказал о разделении нолдор у Мистарингэ, все бы было иначе. Но все сложилось так, что в начале Маитимо с радостью ждал свободы, предвкушая ее и заранее радуясь ей, а свобода все не наставала. И со временем эльфом все больше овладевало уныние: Моринготто по-прежнему силен и велик, и Камни остались у него, и столько лет боли, лишений и испытаний - ради чего они были, если все осталось неизменным, и сил у нолдор победить врага по-прежнему нет? А потом Маитимо узнал, что Младшие Дома пришли по ныне разрушенным Аулэ Льдам*(1), и нет мира меж ними и Первым Домом, и нолдор не объединились против Моринготто*(2), а стоят разными лагерями. И казалось, все бесполезно и тщетно. Эти поросшие болью годы борьбы оказались напрасным подвигом, и некому было пожать его плоды: Валар отвернулись от Эндорэ и Эрухини, оставшись лелеять свое блаженство в окружении тех эльфов, что стали для них как питомцы; а Младшие Дома, роптавшие против отца, пришли теперь не как помощники, и не понимали, что их обиды - ничто по сравнению с необходимостью остановить Тьму над миром.
- Они глупцы, Манвэ! Слышишь, они глупцы! - кричал в небеса висящий на скале нолдо, в надежде... на что? Что он будет услышан, и это что-то изменит?.. - Они хотят блаженства, но тот, кто не знает ни любви, ни милосердия, не будет счастлив! Они должны это понять, ради всего мира! - Но ответа не было. Только тугой и мокрый ветер, ставший заметно теплее, трепал свалявшиеся волосы нолдо, и обветривал покрытое ожогами тело.
***
А далеко у Мистарингэ Финдэкано вел конный отряд нолдор в дозор.
Зимы в этом году так толком и не было, но и весна не начиналась. Земля была покрыта зелеными травинками, но они так и не стали ковром, почки на деревьях не распустились, все словно замерло - впрочем, и рано еще было наступать весне. Но на излете февраля, в последнюю неделю, все вдруг пошло в рост, и почки вот-вот готовы были раскрыться. А сегодня, в последний дни зимы, они наконец, лопнули, и показались первые листочки.
Отряд Финдэкано ехал сменить гарнизон в одной из сторожевых башен среднего кольца. Эти башни были построены еще Первым Домом, и теперь службу в них несли все вместе - так было решено Макалаурэ и Нолофинвэ. Хотя Дома и народы и не питали друг к другу любви, у них у всех был общий, куда более серьезный враг, и Лорды объяснили это своим народам.
***
Нолдор в крепостях исправно несли свою службу, и за последние пять лет дважды вовремя замечали и отражали нападения Темных, высылавших отряды, чтобы захватить пленных: так как Маитимо не знал о планах Валар или не желал говорить о них, Владыка Севера надеялся узнать эти сведения от других пленных. Но захватить никого не удавалось, а из посланных Темными отрядов не вернулся ни один.
***
Финдэкано не был комендантом башни, он не командовал здесь, и был лишь старшим среди приехавших с ним воинов. И сейчас, прибыв в крепость, получив распределение очередности стражи, Финдэкано повел себя довольно беспечно, решив до наступления его смены съездить на прогулку. Комендант башни не возражал, день был чудесный, и нолофинвион поехал.
Эльфа словно тянуло куда-то, и он отъехал от башни, продолжая оставаться на условно безопасной, патрулируемой нолдор, территории. Финдэкано въехал на холм, с которого было видно мрак на севере, словно клубами дыма затянувший горизонт, и в этот момент к эльфу пришло видение: Финдэкано увидел Маитимо, висящего на скале, и дорогу, что ведет к Маитимо, и со всей отчетливостью нолдо понял, что сейчас может спасти друга.
Финдекано знал, что годы назад, при нападении феанорингов на Ангамандо, посланники Моринготто показывали братьям Маитимо, как их Король висит на скале, надеясь этим запугать и остановить нолдор. И сейчас Финдэкано тоже видел, как Маитимо висел на скале, на одной руке - измученный, покрытый многими ожогами и порезами, засохшей кровью и копотью... Но Финдэкано знал, что то, что он видит сейчас - не злые чары.
- Маитимо! - нолдо попытался позвать друга, но ответа не было, а мысленный призыв, как и раньше, уходил в пустоту. Но Финдекано чувствовал, что нужно было, чтобы Маитимо услышал, обязательно услышал...
И вдруг видение сменилось - теперь Финдэкано видел все сверху. Меж скал, от врат Ангамандо, от каменных пустошей, где толпилось множество орков, через укрепления, которые Финдекано видел, когда проходил по тем землям с отцом, через Ард-Гален с его высокими травами, и вдоль хребта Эред Вэтрин, и дальше до самого Мистарингэ... Финдекано видел эту дорогу словно бы глазами Орла, летевшего от Тангородрима до укреплений нолдор. Конечно, нолдо никогда не видел ее так, но эта мысль - "словно с высоты полета птицы" - пришла на ум Финдекано.
Видение прошло, но эльф знал, что оно было не случайно, и что если он пройдет этим путем и не будет медлить - то он доберется до Маитимо! В видении возле тех скал было множество орков, и Финдекано вначале хотел обратиться к отцу, чтобы они вышли с войском против Моринготто, но почувствовал: нет, идти должно не войско, не отряд, а он один. Финдекано считал, что наверняка погибнет, идя в Ангамандо в одиночку, но Маитимо выглядел так ужасно, так тяжело страдал, и... Финдэкано твердо знал, хотя не мог бы объяснить почему, что если он уйдет сейчас за Маитимо, то спасет его. Главное, чтобы Нэльо его услышал...
- Я иду, - сказал Финдэкано в пространство, и словно услышал отклик в своем сердце: "Иди".
***
Орки в самом деле уже не скрывались внутри Твердыни, но начинали вылезать наружу и копошились у ворот и в ущельях. От света Анор их укрывал дым и мгла, а нолдор больше не приходили... Даже когда прилетал Орел, орки не прятались, потому что... их было так много, что они все равно не успели бы все разбежаться...
За стенами Твердыни вовсю наступала весна, но она раскачивалась так долго, что к ее приходу уже все привыкли. И если Маитимо потерял надежду, то Темные потеряли страх.
***
Странное чувство охватило Финдэкано - он знал, что прав, что он должен идти. Он просто ощущал, что это так, и все. И при этом эльф понимал, что никому не сможет объяснить свое чувство, доказать что оно вещее, понимал, что просто не найдет слов... Поэтому Финдэкано решил никому ничего не говорить вовсе*(3).
Но ему нужно было вернуться в крепость и предупредить родичей, что он уходит, иначе после его будут искать. И Финдэкано поскакал во весь опор назад, в башню. Конечно, он не собирался говорить, куда он отправляется. Просто скажет коменданту: "Мне нужно ехать", никто не будет уточнять у Лорда, куда именно. А у Мистарингэ все будут думать, что он сейчас в крепости...
Финдэкано вернулся в крепость и только на минуту заглянул в спальные комнаты, взял свой плащ, сумку с целебными снадобьями и всем, что нужно для перевязки - так как Маитимо в его видении был ранен. А еще, сам не зная зачем, захватил дорожную арфу.
И поспешил на север.
***
Комендант ничего не спрашивал, как и ожидал Финдекано. Не спрашивали и дозорные, что приветствовали Лорда: если бы они понадобились Финдекано или нужно было бы передать весть, он сказал бы им сам.
И нолофинвион, как мог быстро, поскакал к северо-востоку, к узкому ущелью меж гор: эльф видел именно этот путь. Там, у самого хребта Гор Тени, была следующая дозорная башня - уже внешнее кольцо обороны. Там нолдо тоже никто ни о чем не спрашивал: раз Лорд выезжает за горы, значит, разведывать и следить, не подбираются ли враги. Но если была бы опасность, подняли бы всех.
***
Дорога сама ложилась под копыта коня нолдо. За горами уже начинались травы Ард-Гален. Почувствовав простор и теплое дыхание весны над равниной, конь заржал, и Финдекано понял, что его придется оставить. Невысокая, крепко сбитая лошадь местной породы дальше, в землях, где стелилась мгла, и тем более во вражьих пределах, могла испугаться и подвести его... Но если конь вернется назад без хозяина, то в крепости встревожатся, и Финдекано будут искать. Так что нолдо мысленно велел лошади пастись здесь, на юге Ард-Гален, и скакать к своим лишь при опасности.
Финдэкано пошел дальше пешком и вскоре понял, что чувствует себя крайне неуютно: травы на равнине еще не стали высокими, и эльф был для любого наблюдателя как на ладони. Но что было делать, не ползти же?.. И Финдэкано, положился на то чувство, что словно само влекло его вперед, и на то необъяснимое знание, что его никто не увидит. Нолдо не подумал, что в траве, хоть и недостаточно высокой, он был куда менее заметен, чем был бы на снегу. И так пока и не понял причины этой странной, неимоверно ранней весны, и того, что трава словно стояла, замерев, а теперь вдруг начала подниматься ввысь на глазах.
Эльф продолжил идти вперед и беспрепятственно добрался до омраченных земель, что были накрыты словно темной завесой дыма и мглы, тянувшейся с севера. Бывало, этот дым ненадолго достигал самого берега Митрим, и опускался вниз, портя воду.*(4) Владыка укрывал этим дымом свои земли от глаз Валар и нолдор, но в темноте хуже видел и он сам, и его слуги - и никто не заметили одинокого нолдо. Так Финдекано, идя знакомой дорогой и следуя тем приметным местам, что узнал из видения, смог подобраться к самым укреплениям врага, мимо которых в прошлый раз войско нолдор прошло беспрепятственно. Нолдо не знал, что ему делать сейчас, но был уверен, что если ему послали видение и помогли добраться до сюда, то он сможет придумать как пробраться и дальше, в самое королевство Моринготто.
***
Маитимо был подавлен и измучен. Ему казалось, что все его страдания были напрасны и ни к чему не привели. Другие отказались исполнить свою часть Замысла, и потому... смысла ни в чем не было. Маитимо казалось, что все, на что он теперь годен - это на забаву для орков. Ему сказали, что он больше не сможет причинить вреда Моринготто и потому он может уходить, но... кому он теперь был нужен, чтобы ему помогли уйти?.. Он вообще больше никому не нужен: даже Моринготто больше не интересовался им. И Маитимо казалось, что его решили казнить, оставив медленно умирать на скале, отдав на забаву оркам. Эльф презирал их и даже не удостаивал их словами или ответом; когда орки мучали Нолдорана, эльф смотрел мимо тварей, даже когда не мог выносить то, что с ним делают, и "пел" - так орки называли его крики. "Петь" было плохо... Когда орки находили нужное место, они продолжали бить туда снова и снова, но вносить разнообразия в допросы оркам, видимо, не позволяли, и их излюбленным способом оставалось срезание небольших лоскутков кожи с нолдо и прижигание ран углями или зашивание их по живому.
В конце концов руки, грудь, живот и спина эльфа были покрыты ранами и ожогам. Какие-то поджили, некоторые выглядели ужасно. Хис приходил наблюдать за эльфом не слишком часто, и некоторые раны были куда более глубокими, чем следовало - а как иначе оркам было запихнуть уголек в рану? Приходилось расширять.
***
Нолдо в очередной раз вытащили наверх (его поднимали два раза в день, накормить и напоить, а вот справлять нужду, приспуская штаны, даже при удерживающих чарах, для Маитимо было настоящим мучением). Орки дали Маитимо вволю напиться, а потом, намотав спутанные волосы на кулак, стали водить по лицу ножом и рассказывали пленнику, что будут делать с ним завтра. Нолдо, как обычно, смотрел мимо тварей, и его вскоре опустили вниз. Нолдо повис на давно растянутой руке, нашарил ногами карниз, левой рукой нащупал уже отполированный выступ-камень, за который хватался, чтобы удерживать себя, и стал ждать, когда усталость заставит его вновь потерять сознание. Но Маитимо все никак не мог впасть в небытие: этому мешал ветер, что вдруг начал усиливаться, пока не превратился почти в шквал, и тогда к нему добавилась еще и гроза. Гром оглушал эльфа, но в нем Маитимо слышался гнев Манвэ, и в этом была какая-то поддержка, а струи дождя были невероятно теплыми даже для лета, не то, что для начала марта. Потоки воды промочили и простирали эльфа и его одежду (вернее, одни оставшиеся от нее штаны); смыли все нечистоты, что за месяц покрыли подножие скалы.
Гроза бушевала долго, наверное, несколько часов, и все эти несколько часов Маитимо пребывал в ней. Поначалу освежив эльфа и даже дав надежду, вскоре гроза стала утомлять нолдо, приносить страдания, и своими тугими струями и ветром со всех сторон не давала впасть в забытье. В конце концов Маитимо очень устал, и когда под утро сначала улегся ветер, а потом и затих дождь, изможденный феанарион провалился в глубокий сон.
И все же эльф не отключился, как обычно бывало, а уснул. Как и в первый раз, когда Маитимо только оказался на скале, Манвэ пытался взять боль эльфа себе, но нолдо был слишком вымотан телом и духом, чтобы смочь понять это.
***
Орки были перепуганы громом, как те, что "присматривали" за Маитимо, так и те, что копошились внизу. Все они бежали под защиту гор, забиваясь в коридоры и щели. Умаиар слышали в буре куда больше, чем орки - для слуг Мелькора гнев Манвэ и Ульмо был слышен явственно, и многие решили, что они дождались: вот и пожаловали из-за Моря те, кого все так боялись. И вот уже скоро понеслись шепот и скулеж среди орков - идут великие враги, это они так громыхают*(5)... Умаиар удержали орков: угроза своих, которые вот щас могли из любого кишки выпустить или сжечь живьем, была страшней, чем те, кто пока что орков не прибивал, а ежли это и не они еще... Так удалось пресечь панику, но вся Твердыня была настороже и готова.
Самые могучие из умаиар очень внимательно всматривались в бушующую грозу и видели, что это просто дождь - часть силы, вложенной в мир Манвэ, но не больше того... Умаиар больше пугал ветер, он был слишком теплым и... он развеивал дым. Умаиар заметили это раньше орков, так как смотрели на небо. Сначала в пелене, созданной Владыкой Мелькором, появились бреши, а потом дым и мгла и вовсе были рассеяны ветром. Ослепленных утренним солнцем и перепуганных орков умаиар, если надо, выгнали бы наружу к укреплениям и теперь, но Владыка тоже боялся и опять созывал Темных внутрь. Так что орки старались скорей укрыться от страшного огня в небе - дураков первыми попасть под удары Владык-с-Запада не было.
***
Финдекано был еще на Ард-Гален, когда поднялась буря и началась гроза. Молнии били по земле, как небесные бичи, и нолдо пришлось спрятаться под узловатое дерево, пережидая ее. А когда буря прошла и нолдо поднялся, темных клубов, закрывавших звезды, уже не было...
Когда гроза завершилась, мгла развеялась под ветром и уже не укрывала нолдо, тучи разошлись, и с неба глянуло яркое и ясное Солнце. Но делать было нечего, и Финдекано пошел вперед; осторожно подобравшись к укреплениям, нолдо с удивлением обнаружил, что они пусты*(6). В вытоптанной и мокрой земле виднелись следы тяжелых ног, удалившихся в сторону Ангамандо.*(7) Финдэкано увидел в этом знак: похоже, что Манвэ помогал ему пройти дальше на север, туда, где Маитимо. Было бы очень глупо и бездарно погибнуть на подступах к Ангамандо, на юге вражьих земель, там, где Маитимо его не услышит...
Финдекано продвигался вперед быстро, но осторожно. Он думал, что все орки сейчас собрались у самого подножия Тангородрим: ведь так было в видении. Но он так и не встретил ни одного. Сейчас Финдекано шел не тем же путем, как когда-то с отцом, во главе войска: в прошлый раз они шли огромной толпой, обнаруживая замаскированные укрепления, уже когда проходили по ним. Сейчас же Финдэкано видел всю дорогу целиком - где нужно пройти словно бы сквозь стену, где обогнуть, хотя, казалось бы, это невозможно, знал, по каким проходам должны были пробираться с обратной стороны те, кто собирался защищать Ангамандо. Если бы Финдекано не узнал дорогу через видение, он потратил бы гораздо больше времени, разведывая путь, сейчас же он шел быстро, словно не по земле Врага, а по своим землям, которые он патрулирует.
Так никого и не встретив, Финдэкано дошел до самых врат, но никого не было и там - ни часовых, ни дозорных. Это были самые первые, внешние врата, которые Темные оставили по приказу Владыки и скрылись в недрах гор. Так как ворота были воистину огромными, Темные не стали тратить время даже на то, чтобы запирать их. Пришедший нолдо в недоумении осматривал высоченные, мрачные стены и распахнутые настежь ворота, а потом решительно и отважно вошел прямо в них - Финдэкано доверял тому, что его ведет. Нолдо, не таясь, снова громко позвал Маитимо, но от врат обманчивое эхо не донесло зов, и Финдэкано не услышал ответа друга. Но эльф знал, что Враг подвесил Маитимо на одной из скал... и это значило, что искать Нэльо нужно было не здесь. Еще в начале своего пути Финдэкано думал, что идет почти на верную смерть - а пришел к брошенным укреплениям и истоптанным камням возле Тангородрима, где не встретил не единого врага; и теперь нолдо был уверен, что и через Ангамандо ему могут дать пройти невредимо. И эльф двинулся дальше, вглубь страны Моринготто, не ища, как пробраться внутрь гор, но обходя их и ища нужные ущелье и скалу.
***
Финдэкано в видении был дан верный путь, и теперь, увидя место, где можно забраться выше, нолдо узнавал его, но при этом проходил мимо, казалось бы, ведущих наверх ступенек или троп. Нолдо вскарабкался по скале так высоко над очередным ущельем, как только удалось, и вновь осмотрелся, но Маитимо так и не увидел*(8). Зато увидел выход на открытую площадку с каменными перилами, повисшую козырьком над пропастью: это была та галерея, где порой, как в огромной камере, жил Маитимо; камере, из которой были слышны дождь и ветер, и было рукой подать до невозможной свободы... С этой же галереи выход вел на скалу, где вешали Маитимо, но Финдэкано не мог ничего этого знать. Сейчас галерея была пуста, но Финдекано казалось, что она как-то связана с поисками друга, и нолофинвион решил, что это место было для него подсказкой - не зря же его направили именно сюда... Теперь Финдэкано ходил вокруг, разыскивая в ущелье, проход или трещину, по которой можно забраться еще выше, но не мог найти, и почувствовал, что отходит слишком далеко.
Тогда Финдекано вернулся к месту, возвышающемуся над ущельем, куда вышел в самом начале. Не зная, что еще делать, Финдэкано хотел позвать Маитимо оттуда, ведь согласно ведению, вначале друг должен был услышать его... но не позвал. Потому что всегда дотошно расспрашивал пришедших в Мистарингэ пленников обо всем, что было в Ангамандо (последние приходящие мориквэнди даже не знали, что своею свободой они обязаны Маитимо - их просто по какой-то причине брал Саурон и, доведя до земель нолдор, отпускал).*(9) От бывших рабов Финдэкано узнал, что земли Моринготто полны обмана: эхо могло исказить голос, морок мог позвать по имени и назваться другом... Но если все могло быть не тем, чем кажется, как Нэльо узнает, что это действительно он, Финдекано? Нолдо в утомлении присел на камень и стал размышлять. Почти машинально эльф открыл свой дорожный мешок... и увидел ответ - арфу, которую взял с собой по наитию. Финдекано расчехлил походную арфу и начал песнь, которую не могли бы спеть Темные...
***
Через забытье или бред Маитимо слышалась песня. Наверное, это был сон, так прекрасна она была; но эльф хотел слушать ее, сосредотачивался на ней, и так понял, что песня не снится, а слышится вживую. Маитимо открыл глаза и с удивление увидел, что вокруг солнечный день, и нет и следа клубящейся тьмы. А песня была. Она летела переливами, и, вторя ей, пели звонкие струны, и песня отражалась от скал и звучала голосом Финдэкано. Все это было... совершенно невозможно здесь, в землях Моринготто, и Маитимо не был до конца уверен, реальность ли это, но нолдо не хотел сдерживать себя и подхватил песню. И даже одно это делало его счастливым - петь песню, что была сложена еще в Амане, вторя голосу старого друга...
***
Какой радостью было услышать ответную песню! Голос Маитимо был слабым, но он мог петь в таком положении, подвешенный за руку, и Финдекано наконец нашел его...
- Маитимо! Это я, Финдекано! - закричал нолдо. - Я иду к тебе, я скоро буду! - хотя пока Финдекано и не знал, как именно.
Финдэкано не видел друга, хотя и смотрел вверх, видимо, Маитимо висел где-то за выступами скал, не видный с этого места; но теперь нолдо мог ориентироваться хотя бы по голосу, и Финдэкано продолжил карабкаться вверх. Забравшись на очередной утес, эльф наконец увидел того, кого искал, и дернулся навстречу другу. Маитимо не был покрыт грязью и копотью, как в видении, но тем заметней были видны его раны и ожоги - их было даже больше, чем показалось вначале... Маитимо и сейчас мучили, подвесив за руку, и он оставался здесь столько лет!.. Но теперь все это закончится. Не зря же было дано видение и показана дорога, не зря Финдекано чувствовал, что надо взять арфу, не зря была эта буря, разогнавшая мрак и врагов, так что они все попрятались... и не зря сейчас было так светло, ведь во мгле Маитимо было бы куда труднее найти... Не зря и сейчас никакая тварь не выползла из подземелья, чтобы остановить песню, которая для тварей была вызовом*(10).
Финдекано смотрел на брата снизу вверх, смотрел на ту скалу, где он висел, и думал, как можно подняться к нему. Нэльо не должен был оставаться так и лишней минуты... Подножие скалы в этом месте было не слишком крутым, и Финдэкано уже нашарил взглядом неровности камня, за которые можно будет уцепиться и подняться вверх. Через несколько минут нолдо уже стоял на новом уступе. Выше склон становился круче, но выступов и трещин было пока довольно, и Финдэкано упорно продвигался вперед.
***
Маитимо не верил своим глазам, так невозможно было происходящее. Финдэкано еще не видел друга, но Маитимо с высоты видел Финьо, и убедился, взглянув через Незримое, что происходящее не ложь, не морок...
- Я здесь, Финьо, поверни налево, там будет удобнее подняться наверх! - Они больше не пели; Финдэкано молча и напряженно карабкался, Маитимо постарался удобнее встать на своем узком, в пол-стопы уступе, и то смотрел на друга, то оглядывал окрестности (кто бы мог подумать, но в этих горах, когда они были умыты дождем и освещены солнцем, было красиво!)
Маитимо был так рад видеть друга, с которым он долгие годы думал, что расстался навсегда, что сердце, как бешеное, стучалось в горле. Но при этом... Маитимо было страшно за Финьо: вокруг полно врагов, а они еще и пели! Что, если брата схватят, и повторится все, как с Алакарно? Но это солнце... ведь еще вчера, до бури, в которой послышался гнев Манвэ, здесь были темные клубы непонятно чего, тумана... И в этом был знак. Что-то происходит, что-то чудесное, как он и ждал!
- Я свободен, Финьо, я буду свободен! Ты спасешь меня! - закричал Маитимо.
***
Финдекано смог подняться почти до самого верха, и теперь подбежал к подножию скалы, где висел Маитимо.
- Друг, я почти добрался! Осталась только вот эта скала... Сейчас я заберусь к тебе, сниму, и мы спустимся вместе, - говорил Финдэкано.
- Ко мне никогда не подходили снизу... - постарался так же громко ответить Нэльяфинвэ. За то время, что Маитимо провел на скале, он волей-неволей досконально изучил окрестности, и... не видел способа подняться снизу. - Когда для меня делали эту скалу, ее специально сделали гладкой, чтобы я не мог опереться, и, не мелочась, сделали гладкой до самого основания... Меня держат на длинной цепи и подтягивают ее вверх. Я не знаю, сможешь ли ты забраться... Как ты оказался здесь... Финьо? Ты один? С тобой войско? Маиар?
- Я вижу выступы и выщербины справа и слева; тебе их должно быть не видно... - отозвался Финдекано. Потом улыбнулся. - Не может быть, чтобы не было пути. Мне было дано видение, и мне показали дорогу к тебе: через все тайные ходы и иллюзии в укреплениях, и я пошел один, хотя в видении здесь было много орков, потому что знал, что могу освободить тебя. Но когда я был еще на Ард-Гален, случилась эта буря...
Слова о том, что брату было дано видение, неожиданно успокоили Маитимо. На кого или на что можно положиться так же, как на видение?..
- Тогда все будет хорошо! - подтвердил фэанарион. - Ты меня вытащишь... Я знал, что получу свободу, и вот ты пришел дать мне свободу... Я уже думал, что, как и сказал Корко, я уйду, умерев, что Темные меня доконают... Но пришел ты, Финьо... - последние слова нолдо были полны нежности.
Тогда Финдекано начал свои попытки вскарабкаться вверх по отвесной скале, цепляясь за выступы, которых было много. Но большинство из них оказались ненадежными: нолдо цеплялся пальцами за камень, а когда пытался подтянуться, выступ крошился. Ловкости эльфа хватало, чтобы удержаться или соскользнуть, вновь укрепившись ниже, а не упасть в пропасть, но подняться дальше, приблизиться к Маитимо, не удавалось.
Но Финдекано снова и снова упорно пытался подняться, если не прямо под местом, где висел Нэльо, то где-то рядом. В какой-то момент ему удалось забраться по скале на три четверти высоты... но дальше уже решительно не за что было цепляться, и пришлось спускаться опять по таким же ненадежные камням. Финдэкано устал, и время шло: хотя никто из врагов и не показывал носа наружу, нолдо боялся не успеть. Ведь ему еще нужно было снять Маитимо и увести отсюда...
Но главное, Финдэкано приходил в отчаяние от того, что он никак не может вскарабкаться до того места, где твари подвесили Маитимо; друга было видно, но до него было не добраться. Финдекано перепробовал уже все, и... ничего не достиг. Может быть, он сделал что-то не так, и пробираться нужно было через Ангамандо? Но нет, он же шел указанным путем и сделал все правильно...
- Нэльо, ты не знаешь, где можно забраться внутрь Ангамандо? - крикнул нолдо. - Проход или хоть трещина, чтобы пройти через них туда, где тебя подвесили. Я... не вижу, как подняться к тебе...