Это заключение или послесловие посвящено Фэанаро Куруфинвэ и его возможной роли в той истории, что вы прочитали.
Невозможно писать историю того, что не случилось, но мы говорим не об исторических событиях, а пытаемся разгадать Замысел, ту его часть, что касается Первого Дома и Фэанаро.
Ниже мы приведем некоторые цитаты Профессора, позволяющие предположить, что изначально путь Нолдорана Фэанаро вел его в Ангамандо, где Лорд Фэанаро Куруфинвэ должен был стать Посланцем, а не его сын и наследник Маитимо. Однако в результате некоего отказа (вряд ли самого Фэанаро) от Замысла Фэанаро погиб, этот Замысел снова изменился, а в плену оказался Маитимо.
В этом Послесловии мы собрали некоторое из того, что известно о Фэанаро, и на что обычно не обращают внимания, когда говорят о Фэанаро как о гениальном мастере или как о вожде Исхода. Самоцветы, что творит Фэанаро (от первых камней, сияющих в звездном свете, и ламп Фэанаро до Сильмариллей) связаны со Светом. Одно из предназначений Камней (Сильмариллей), по "Преображенным мифам" - исцеление вреда, нанесенного миру Мэлькором.
Говорится, что Свет в Сильмариллях подобен душе, а оболочка из силимы - телу: не только сказано, что "они, как живые, радовались свету" ("...and yet, as were they indeed living things, they rejoiced in light"), но и о более чудесном: "Этот кристалл был для Сильмариллей тем же, чем тело для Детей Илуватара: домом для внутреннего огня, который находится в них, во всех их частях, и их жизни" ("Сильмариллион"). Оболочка Сильмариллей сравнивается не с телом олвар или кэлвар (живых, но не наделенных разумом и душой, созданий), а с телом Детей Илуватара. И у Камней есть собственный герб, как у разумного существа. Ни о каких творениях эльдар и аинур не говорится подобного, и никакое из них не имеет гербов - кроме гномов Аулэ, которым Единый даровал душу. И Камни не могли обрести душу без воли Единого...
Фэанаро было открыто многое, чего не знали и Валар. Как известно из "Сильмариллиона", перед созданием Сильмариллей Фэанаро "задумался, как сохранить нетленным свет Древ", Тэльпериона и Лаурэлин, которым в ту пору ничто не угрожало, ничто не говорило о том, что в будущем их свет мог бы погибнуть - поэтому эльдар недаром считают, что такой замысел родился благодаря предвидению ("возможно, призрак близкого рока посетил его", как сказано в "Сильмариллионе"). А когда Мэлькор и Унголиант погубят Древа, их чистый, незапятнанный Свет останется только в Сильмариллях, Яванна, по "Анналам Амана", скажет, что Фэанаро оказался провидцем - то есть она, как и другие Валар, не предвидела, что Древа могут погибнуть, и их Свет нужно сберечь.
Также, как сказано в "Поздней Квенте Сильмариллион", Фэанаро, создавая Камни, желал создать творение, которое сохранится даже тогда, когда всему придет конец. И это также не просто мечта - Сильмарилли будут сиять до конца времен и послужат обновлению Арды. Это предскажет Намо (например, по "Квенте нолдоринва", но и более поздним текстам), и это пророчество называют "Вторым Пророчеством Мандоса" - оно прозвучит позже Пророчества Севера, которое считают исходящим от Намо.
Отсюда можно также видеть, что стремления Фэанаро связаны со Светом и его сбережением, и с исцелением вреда, нанесенного миру Мэлькором, и Фэанаро устремлен в вечность, за пределы времени и конца времен, к обновленному миру.
Иное пророчество Фэанаро произнесет перед всеми во время Исхода (о чем сказано и в "Анналах Амана", и в "Сильмариллионе"), и оно тоже относится к концу Арды. "Потому я говорю, что мы пойдем вперед, и предрекаю: дела, что мы совершим, останутся в песнях до последних дней Арды" - и услышав об этом, Манвэ поднимет голову, словно прислушиваясь к далекому голосу, и затем скажет: "Быть посему!" И именно тогда и об этом Манвэ скажет, что, как сказал Эру, красота, не предвиденная прежде, придет в Эа, и из зла еще родится добро. Из этого описания видно, что Эру открыл Манвэ то, что ранее Эру открыл Фэанаро...
То, что Фэанаро были даны откровения от Единого, можно видеть по ещеодному отрывку его речей, скорее всего, произнесенному также во время Исхода (только во время Исхода он говорит нолдор о том, что стало известно о людях. Этот отрывок приведен в "Парма Эльдаламберон" Љ 15 и озаглавлен "Sí Qente Feanor".
"Люди не являются существами, добрыми по своей природе, скорее они способны к любым поступкам. И сейчас скорее склонны ко злу, - сказал Фэанор, мудрый мудростью иного рода, чем была прежде в словах тех, от кого стало известно об этом рождении (т.е., о будущем приходе в мир Младших Детей Илуватара, атани), - менее, чем добры сердца этих людей; и хотя они, избежав долгих поисков, могли быть добры - они могли быть учуяны Мэлькором, с которым они связаны или которого разыскивали: там, на престоле ненависти, они благословили великое зло".
Эти слова о людях, которые могли быть добрыми по натуре, если бы после долгих поисков их не нашли (лазутчики Моринготто); которые благословили великое зло на троне ненависти (поклонились Моринготто, признали его своим наставником, а после повелителем и Богом, как сказано в "Атрабэт Финрод ах Андрэт") и потому стали связаны с Моринготто и больше склонны к злу, чем к добру - являются предвидением. В то время ни Валар, ни сам Моринготто не могли знать, что так будет - но знал Единый, который открыл это Фэанаро. Поэтому и тот, кто записал этот отрывок (видимо, один из нолдор Старшего Дома), не только называет Фэанаро мудрым, но отмечает, что его мудрость иного рода, чем мудрость тех, кто ранее говорил о приходе людей: это не предсказание на основе логики и понимания происходящего, а иная, высшая мудрость - данное откровение, которое Фэанаро передает другим.
Помимо этого, по "Книге утраченных сказаний", то, что столь многие нолдор воодушевились речами Фэанаро и идеей Исхода, происходит не без ведома Илуватара (а не только потому, что Фэанаро был великим оратором) - то есть сам Исход нолдор из Амана был согласен с Замыслом. Получит Фэанаро и еще помощь во время Исхода - по "Анналам Амана", когда сразу после решения отплыть из Арамана в Эндорэ, словно по зову Фэанаро, поднимется попутный ветер с северо-запада, и Фэанаро без потерь проведет флот через опасные воды близ кромки Льдов и Великого Моря.
А когда (о чем тоже упоминается в "Анналах Амана"), еще у врат Тириона Фэанаро отвечал посланнику Манвэ, то его голос звучал так могущественно, что маиа склонился перед ним - более могущественно, чем должен бы звучать голос эльда. Фэанаро тогда скажет:
- ...Может быть, Эру вложил в меня больший огонь, чем известно тебе. По меньшей мере, я нанесу такую рану Врагу Валар, что даже Могучие в Круге Судеб удивятся, услышав об этом. Да, в конце они последуют за мной.
И это исполнится: в Битве-Под-Звездами врагу будет нанесен великий ущерб, так что только ко времени Дагор Браголлах Моринготто соберет достаточно сил, чтобы снова перейти в наступление, хотя при приходе нолдор, за четыреста восемьдесят пять лет до Дагор Браголлах, его войска начали завоевание Белерианда, и орки бродили повсюду, кроме Дориата и осажденных Гаваней Фаласа. И Валар однажды последуют за Фэанаро - придут из Амана на войну с Моринготто, которую начал Первый Дом.
И Фэанаро связывает рану, нанесенную Врагу, не просто со своими талантами и отвагой, а с пламенем, который вложил в него Эру. Но только ли о победе в битве, о нанесенной Врагу ране как о великом уроне для войска и страхе и смятении Моринготто говорил Фэанаро?
Если сопоставить эти слова с тем, что, по "Книге утраченных сказаний", Фэанаро, а не Маитимо, мог быть взят в плен (если бы не погиб слишком рано - то есть... что-то нарушило изначальный Замысел), что не могло быть случайным и бессмысленным... то мы приходим к тому, что он мог стать Посланником, и так нанес бы великую рану Моринготто, мог побеждать его, пройдя через Тьму. И нам это видится косвенным подтверждением...
О том, что Фэанаро мог стать Посланцем, упоминается в самой ранней версии по "Книге утраченных сказаний", где Фэанаро, ведя войска против Мэлько (Моринготто), не погиб, а был взят в плен, подвергнут пыткам и искалечен. Вернее, в "Книге утраченных сказаний" говорится, что Фэанаро мог стать пленником; там не сказано, что он мог стать Посланцем - этот вывод делаем мы по разным источникам и по тому, что открылось в Рассказе...
Однако такой изначальный Замысел представляется хотя и необходимым, но жестоким, ведь это означает долгие и тяжелые мучения для Фэанаро (как означало в итоге для Маитимо), хотя в этом случае Фэанаро остался бы жив и обрел свободу. Но злая воля и злые дела (такие, как захват пленников, заточение без вины, пытки, палачи) не есть часть Замысла, а есть Искажение и действие против Замысла - это тема Мэлькора. Изначально не задумано Искажение, зло, мучения, но, как сказано в "Аинулиндалэ" о Диссонансе Мэлькора: "И он тщился заглушить другую музыку неистовством своего голоса - но самые победные звуки его вплетались, захваченные ею, в ее скорбный узор".
Замысел ведет к благу, но теми путями, какие возможны при свободе выбора; и когда некто отказывается следовать Замыслу, благо может приходить через многие жертвы и страдания, но это не значит, что так и задуманы изначально многие жертвы и страдания. Захват Фэанаро был бы еще одним злом, совершенным Моринготто, как был и захват Маитимо. Но никого вообще не должны держать в заточении и пытать, это то, чего хочет Моринготто и его умаиар, отказавшиеся от своего предназначения. Они берут в плен по своему желанию и окружают Тьмой, и это действие против Замысла, губительное для них самих. А то, что плен мог стать чем-то большим, мог вывести к Свету, и через него Мэлькор и умаиар получили шанс, и одни воспользовались им, а другие, отказавшись, потеряли силы и пришли к большему краху, и многие эльфы обрели свободу - это уже часть Замысла. Который в это время, видимо, мог быть исполнен только через того, кто будет захвачен, пройдет через муки плена, через страшное и тяжкое и исполнит эту миссию - иначе могло быть еще худшее; и лучше всего это мог бы сделать Фэанаро, а после него - Маитимо.
И эти слова - "Такую рану нанесу я Врагу Валар, что Могучие в Круге Судеб удивятся" - возможно, означают, что Фэанаро было дано предвидение о том, что так будет, словно обещание; хотя он мог и не знать, как именно это исполнится. Но что-то пошло не так, и Фэанаро погиб слишком рано.
Возможно, ответ на вопрос, что могло помешать Замыслу и что должно было произойти, чтобы Фэанаро не погиб в Дагор-нуин-Гилиат, содержится в "Лэ о падении Гондолина": "Изогнутые клинки Гламхот выпили жизнь Финголфина, когда он один стоял рядом с Фэанором". По-видимому, это завершение Дагор-нуин-Гилиат, когда Фэанаро остается один среди врагов, то есть уже отрезан от своих. Только Нолофинвэ сражается рядом с Фэанаро, подобно тому, как сражались его друзья, и сражается дольше других (так как остается один рядом с Фэанаро). И тогда сыновья Фэанаро успели бы прийти на помощь своему отцу, прежде, чем его раны стали смертельными. Но тогда Нолофинвэ должен был погибнуть, защищая Фэанаро... Возможно, если бы Нолофинвэ не настаивал на том, чтобы он плыл первым, могло бы быть так - для этого все нолдор должны были приплыть в Эндорэ вместе; но одного этого недостаточно - и рознь должна быть преодолена (так, чтобы Нолофинвэ сражался не во главе отдельного воинства, а рядом с Фэанаро, как его брат). И когда Намо Мандос говорит: "Скоро Фэанаро придет ко мне", он уже знает, что это не свершится - рознь осталась рознью и только углубилась, Нолофинвэ так и не стал настоящим младшим братом по духу, как обещал у Таниквэтиль...
Фэанаро погиб, но Замысел пошел по другому пути - место Фэанаро занял его наследник... И Моринготто от Фэанаро все же была нанесена глубочайшая рана.